Счастливый контракт

Глава 40. Откровения, которые мы заслужили

Мари

— Светлой звезды, — поздоровалась я деревянным голосом, стараясь взять себя в руки. — Спасибо тебе, мне приятно это слышать. Ты не знаешь, как Марк?

— Марк в тяжёлом состоянии, — вместо Крайта ответил император Мивор, которого я не заметила ранее.

— Светлой звезды, Император Мивор, — поздоровались с ним почти в унисон Ток с Рашем, и я повторила их приветствие, хотя хотелось как минимум скривиться в сторону венценосной особы.

Прекрасно понимаю, что обида меня одолевает, прямо скажем, детская, но ничего с собой поделать не могу.

В помещении, кроме нас, находились ещё двое воинов, облачённых в чёрные монолитные комбинезоны, укреплённые бронёй в стратегических местах. Ранее я таких товарищей здесь не наблюдала и, заметив их, поняла, что дело, о котором мне рассказал Раш, нешуточное.

— Мари, вы прибыли к Марку? — спросил Мивор, подняв бровь.

— Да, — ответила я, подозревая, что меня сейчас развернут и снова отправят на Землю.

Но Мивор удивил:

— Крайт, проводи Мари к моему брату. Нам с Токамарином и Рашимарином нужно обсудить одно очень важное дело. После жду вас в своём кабинете, — приказал он и, развернувшись, вышел из зала.

Что интересно: Раш с Током последовали за ним, а вот воины в чёрном так и остались стоять, по всей видимости охраняя саму арку перехода.

Крайт подхватил меня под руку и повёл лабиринтами однотипных белых коридоров, пока мы не вышли в другой — более просторный и светлый, хотя казалось бы: куда ещё. Здесь были окна во всю стену и дышать было гораздо легче. Сделав несколько шагов, мы вошли в одну из многочисленных дверей и остановились перед столом, за которым сидел молодой человек, одетый в белый комбинезон. Информация на бейдже говорила о том, что перед нами врач.

— Мы хотели бы посетить Марка Райх Мирема, вот разрешение императора, — Крайт нажал на своём коммуникаторе комбинацию кнопок, и в воздухе над браслетом зависла проекция документа.

Врач, прищурившись, просмотрел предъявленное разрешение и, кивнув, проводил нас, а сам вернулся на своё место, предупредив, что у нас есть несколько минут.

Мы вошли в небольшое помещение, и я увидела у стены огромную капсулу с прозрачной крышкой, в которой находился Марк. Подойдя, я приложила ладонь к стеклу, едва сдерживая слёзы. Он лежал неподвижно и, казалось, спал, но та самая паутинка голубых вен, что тянулась по шее вверх, пугала донельзя, подсказывая — дела плохи.

— Почему он до сих пор не очнулся? Есть надежда? — спросила я Крайта, боясь отвести взгляд от Марка.

Казалось, что пока я рядом, должна всё внимание отдавать только ему, иначе… Иначе, что? Я не знала, и, как назло, моя хвалёная интуиция молчала. Я ощущала, как меня захлёстывают эмоции: радость, что наконец-то вижу его, тревога при взгляде на заострившиеся черты бледного лица и бесконечно-щемящая нежность… Не знаю: любовь это или только влюблённость, но я уверена в одном — я не могу его потерять, Марк нужен мне как воздух.

— Надежда есть, — сразу же обнадёжил меня Крайт. — Всё дело в аномальной зоне. То ли луч напитался её энергией, то ли Марк получил там какое-то неизвестное облучение, в общем: процесс заживления тканей идёт крайне медленно, — вздохнул он и тоже положил свою ладонь на стекло.

Я ощущала, что Крайт искренне переживает за бывшего друга, и решилась задать вопрос, который давно меня интересовал.

— Вы же дружили, почему перестали общаться? — спросила я, не поворачиваясь.

Крайт снова тяжело вздохнул, и, после минуты молчания, ответил:

— Я обиделся. Обиделся на то, что Марк посмел выбрать независимость. Когда пришло время брать ответственность и принимать дела государства, Марк отрёкся от регалий и сообщил, что уходит в самостоятельное плавание, что в государстве достаточно деятелей, которые с радостью возьмут на себя его обязанности, а также его власть. Разразился жуткий скандал, но Марк был непоколебим. В это же время, мне тоже пришлось встать у руля нашего семейного дела. У меня не спрашивали, хочу ли я, да и я не допускал мысли, что могу выбирать: казалось, у меня не было выбора. Мне нужна была помощь Марка в некоторых вопросах по государственным контрактам. Конечно, это называется коррупция, но на этом принципе держатся все без исключения развитые цивилизации. Я стал вместе с Мивором уговаривать Марка остаться и пригрозил, что перестану с ним общаться, на что Марк ответил, что если я не могу отстоять свои интересы и сделать выбор, то нам с ним не по пути. Я остался без поддержки друга. Он остался один со своей свободой: Мивор тоже его не поддержал. После, они, конечно, помирились, Марк занял пост Главы Штаба Безопасности, но только после того, как понял, что ему это нужно. До скандала ему и не предлагали эту должность, да и нужные связи и навыки для такой работы он приобрёл именно в свободном плавании, в котором находился около двадцати лет. Нам надо помириться, я это понимаю, но как я могу его простить? Он научился выбирать себя, а меня не научил. Я всегда писал музыку, она звучит во мне, наполняет смыслом мою жизнь, однако, я занимаюсь бизнесом, от которого уже тошнит, — Крайт отнял руку от стекла и сжал её в кулак. — Когда он придёт в себя, извинюсь и постараюсь всё исправить. Я был эгоистом в своей обиде, — он не договорил — дверь за нашими спинами отворилась и врач сообщил, что время вышло.

Мы ещё раз взглянули на спящего Марка и вышли, а после вновь свернули в белый лабиринт коридоров. Я хотела расспросить его о Миворе: что за человек, и стоит ли его опасаться, но в это самое время заговорил и Крайт:

— Спасибо тебе, Мари. Я вроде бы и понимал всё, что сказал тебе, но пока не озвучил, не был так уверен, — и он обнял меня, нежно прижимая к себе, поглаживая большими тёплыми ладонями.

Я уткнулась лицом в крепкое плечо и погладила его спину в ответ, выражая поддержку. Я была благодарна ему за то, что он поделился со мной своей болью. Этот большой, сильный, но ранимый мужчина. Прикрыла глаза, наслаждаясь этим интимным моментом.