Счастливый шанс

Глава 22

Андреа чувствовала себя так, будто ее послали в нокаут. Она собрала все деньги, заработанные на двух работах, прибавила к ним страховую компенсацию за сгоревшую конюшню и поехала в банк. И что же? К ее величайшему изумлению, Том Гилмор — кстати, недавно вернувшийся из незапланированного отпуска — сообщил, что Хэл заплатил все проценты еще две недели назад. «Разве вы не знали?»

Черт бы побрал этого ковбоя! Шагая к машине, Андреа вся кипела от злости. Как он посмел! Хэл превратил ее в самую высокооплачиваемую шлюху нашего столетия! Как он посмел пересчитать ее любовь и нежность на доллары и уехать из Оклахомы даже не попрощавшись! Да что там не попрощавшись — у нее даже не было возможности бросить ему напоследок: «Скатертью дорожка»!

Первый чек Хэла Андреа разорвала и кусочки отослала обратно по почте. Тогда он внес деньги тайком, за ее спиной. Змей! Он не смог ответить на ее любовь любовью и поэтому решил откупиться. Принять его «благотворительное пожертвование» означало бы признать, что ее интересовали деньги Хэла, что она стала для него чем-то вроде проститутки, с которой он всего лишь убивал время в промежутках между родео! Ну нет уж, ему не удастся опошлить самые дорогие воспоминания в ее жизни, повесив на них ярлык с ценой!

Подъезжая к ранчо, Андреа все еще не остыла. К ее удивлению, к дому, опережая ее буквально на несколько секунд, подъехал и остановился старый грузовик с ранчо Чулоса. Чокто Джим снова продемонстрировал свою удивительную способность появляться в самый подходящий момент.

Андреа вдруг почувствовала внезапную панику. Она увидела, что Чокто Джим приехал один, и судорожно сглотнула. Где же тупоголовый упрямец, в которого ее угораздило влюбиться? Лежит где-нибудь на больничной койке, приходя в себя после очередной травмы?

— С ним все в порядке? — без предисловий и даже не поздоровавшись, выпалила Андреа.

Чокто Джим улыбнулся своей загадочной улыбкой:

— Если вы имеете в виду, целы ли у него руки-ноги, то ответ положительный.

Напряженные плечи Андреа немного расслабились.

— Это хорошо.

— Ничего хорошего, — возразил Джим, задумчиво рассматривая Андреа. — Он лезет в самое пекло, участвует во всех состязаниях подряд, даже в тех, участвовать в которых не обязательно, чтобы выйти в Национальный финал. Я надеялся, что, может быть, вам удастся вдолбить в его голову немного здравого смысла.

— Трудновато говорить с каменной стеной, — пробормотала Андреа. — Я запретила Хэлу платить мои долги, но он все равно их заплатил, так что сами видите, как мало я имею влияния на этого твердолобого барана.

В черных, как ониксы, глазах Чокто Джима сверкнули искорки, губы чуть дрогнули в улыбке. Андреа впервые как следует всмотрелась в бронзовое лицо дяди Хэла, в котором отчетливо проступали черты его предков, коренных жителей Америки. Она подумала: что же так забавляет Джима и почему он не поделится этой мыслью с ней?

Джим полез в карман джинсовой рубашки и достал билеты на самолет.

— Попробуйте привлечь его внимание, произведите на него впечатление, — потребовал он. — Ни у кого из родственников нет над ним такой власти, как у вас.

Андреа опустила голову, борясь с проклятыми слезами, которые всегда появляются не вовремя, а с тех пор, как Хэл ушел из ее жизни и слова не сказал, стали особенно частыми.

— Нет у меня над ним никакой власти, — тихо повторила она.

— Вы ошибаетесь, Андреа. — Черные, совсем как у Хэла, глаза пронзали ее насквозь, гипнотизировали, взывали к ней на странном магическом языке. — Докажите Хэлу, что он чего-то стоит, что вы готовы быть с ним и завтра, и послезавтра, и через год. Как раз в это он боится поверить, а еще он вбил себе в башку, что вы слишком хороши для грубого ковбоя. Он себе самый строгий судья, вы знаете.

Андреа уставилась на билеты, которые Джим вложил ей в руку.

— Завтра Джейсон играет в Оклахома-Сити. Я обещала…

— Знаю, — перебил ее Джим. — Завтра мы все придем болеть за Джейсона: Берни, Нэш, Криста и я. Ночной трансконтинентальный до Хьюстона дает вам большой запас времени, вы вполне успеете на воскресное родео. Если вы помните, когда вам с Джейсоном понадобилась помощь, Хэл бросил все свои дела в Монтане и примчался сюда. — Смуглое лицо Джима расплылось в широкой улыбке. — Теперь пришло время вам лететь к Хэлу. Покажите ему, как он вам небезразличен. — Джим подмигнул и добавил: — Оденьтесь так, чтобы сразить его наповал.

— Зачем?

— А почему нет? — парировал Джим. — Разве вы знаете лучший способ привлечь внимание твердолобого барана в мужском обличье, чтобы потом усадить его напротив и растолковать, что к чему?

Этим провокационным заявлением Джим закончил свою речь. Он сел в машину, развернулся и уехал.

Андреа уставилась ему вслед. Привлечь внимание мужчины? Да она несколько лет старательно избегала малейшего мужского внимания! Потом в ее жизни появился Хэл Гриффин, он научил ее доверию, научил любить всем сердцем.

Андреа в задумчивости бродила по дому, заново проигрывая в памяти свои разговоры с Хэлом, вспоминая его замечания. Вдруг на ее губах заиграла озорная улыбка, и в следующее мгновение Андреа громко расхохоталась. Впервые за последние две недели она оживилась и почувствовала прилив свежих сил.

Ладно, черт возьми, она кое-что покажет Хэлу Гриффину! Она заставит его вздрогнуть и обратить на нее внимание, а уж потом вдолбит в его упрямую башку немного здравого смысла.

Хэл, видите ли, боится, что ее не будет рядом, когда он будет в ней нуждаться? Боится, что она не будет рядом с. ним всегда — если он, конечно, позволит? Господи, да Андреа Флетчер всего-то и нужно, чтобы ее попросили!

В дверь номера Хэла Гриффина в мотеле «Седьмое небо» постучали. Хэл тихо выругался. Он только что не без труда выгнал одну агрессивную особу, которая после его успешных вечерних выступлений на арене ухитрилась засунуть записку в передний карман его джинсов. Ему требовалась передышка. Хватит с него сумасшедших вечеринок и ночных пьянок! У него болели все кости и мышцы, и Хэл как о высшем земном наслаждении мечтал о том, чтобы растянуться одному на мягкой двуспальной кровати.

Прошедшие две недели Хэл жил в изнурительном ритме. Он участвовал во всех состязаниях, на какие только мог успеть, надеясь таким образом выкинуть из головы мучительные воспоминания Он пошел даже на то, чтобы за дополнительную плату участвовать в командных соревнованиях по заарканиванию бычка вместе с Оле Андерсоном.

Хэл носился по дорогам от Каспера до Омахи, а потом и до Хьюстона, с арены на арену, показывая рекордное время и занимая первые места. Неугомонная решимость и удачный жребий позволили ему стать первым в списке и удерживать это место.

Но даже успех не помогал Хэлу заполнить сосущую пустоту внутри, а в дороге без Чокто Джима с его философскими сентенциями чего-то не хватало.

Хэл устало побрел к двери. Мускулистый великан из Южной Дакоты ввалился в номер, не дожидаясь приглашения. В одной мясистой руке Петух Андерсон сжимал бутылку виски, на другой висела рыжая красотка. Вслед за ним вошел Эйс Кетчем — с ещё одной бутылкой и под руку с безучастного вида брюнеткой, чей размер бюста явно не уступал коэффициенту ее интеллектуального развития.

Хэл мельком взглянул на женщину, без пары замыкающую процессию, и выругался. Его так называемые приятеля вот уже битых две недели пытались подсунуть ему какую-нибудь подружку на ночь. Их последняя кандидатка выглядела такой же дешевой и потасканной, как все предыдущие, которых Хэл уже отверг в этот вечер.

— Поздоровайся с Хейди, — сказал Петух, тыча большим пальцем за свою необъятную спину. — Она видела, как ты скачешь на необъезженных лошадях, и захотела познакомиться с тобой лично.

Хэл молча наблюдал, как лицо платиновой блондинки озаряется зазывной улыбкой, а взгляд скользит по его телу и наконец останавливается на ширинке джинсов.. Петух с Эйсом и их одноразовые «невесты» тем временем по-хозяйски расположились на его двуспальной кровати. Пробормотав что-то недружелюбное, Хэл отхлебнул пива из бутылки и плюхнулся на ближайший стул.

Мисс Хейди Как-ее-там оперлась локтями о стол и наклонилась к Хэлу, предоставляя ему возможность полюбоваться ее силиконовыми прелестями. Хэл заметил татуировку на левой груди, но не стал спрашивать, сколько еще татуировок скрывается под ее плотно обтягивающей одеждой и где именно. Ему было плевать на это.

— Хочешь, пойдем ко мне, мой сладкий? — пропела Хейди, обольстительно улыбаясь. — Здесь, слишком много народу.

Когда Оле уже почти лег на свою избранницу и Эйс последовал его примеру, Хэл неожиданно грохнул бутылкой об стол. Пиво пенными струйками выплеснулось наружу.

— Хватит! — рявкнул он. — Все убирайтесь! Петух перекатился на спину и вылупил глаза на своего давнего друга.

— Что с тобой, Грифф? Ты уже недели две просиживаешь в барах до самого закрытия… и больше ничего, — добавил он, многозначительно покосившись на блондинку.

— Должен же мужчина когда-нибудь отдыхать!

Хэл выразительно указал своим друзьям на дверь, молча предлагая убраться восвояси.

Эйс непонимающе уставился на хмурую гримасу Хэла.

— Так ты это серьезно? — догадался он.

— Да, черт возьми, серьезно. Идите прогуляйтесь, — потребовал Хэл. — Завтра мне предстоит забраться на спину Злодею и Грязнуле, и перед этим я хочу как следует отдохнуть.

Петух усмехнулся и медленно сел.

— С каких это пор ты стал нуждаться в отдыхе? По-моему, ты можешь скакать верхом и бросать лассо даже во сне. — Вон! — скомандовал Хэл.

Петух и Эйс с явной неохотой поднялись с кровати и, пошатываясь, побрели к двери. Перехватив победный взгляд Хейди, Хэл добавил:

— Отвези ее домой, Оле.

Грудастая блондинка сникла, на лице появилось кислое выражение, отчего густой слой грима чуть не посыпался кусками.

— Из всех грубиянов ты…

Хэл наклонился, чтобы стряхнуть ее со стула, потом быстро вытолкал за порог. Прежде чем Хейди успела высказать свои претензии до конца, он уже захлопнул за ней дверь. Он не собирался быть вежливым и дипломатичным, все, что ему требовалось, — это уединение, и прямо сейчас.

Ворча на самого себя за полное отсутствие какого-либо желания общаться с женщинами, Хэл выключил свет и разделся. Что с ним творится, гадал ковбой, он же собирался вернуться к своему обычному ритму жизни: днем выступать на арене, а ночью удовлетворять свои потребности — когда придет настроение.

Вот только настроение никак не приходило, ни разу за последние две недели. Хэл не получал от жизни удовольствия — совсем не то, что в прежние времена. Хотя гипс с руки сняли еще в прошлые выходные и ребра перестали его беспокоить, Хэлу, казалось, было неуютно в собственной шкуре. Но почему? Занимать первые места, получать в награду увесистые денежные призы да время от времени покувыркаться в постели с фигуристой бабенкой, — казалось бы, что еще нужно от жизни ковбою?

Хэл подсунул под голову на подушку и приказал себе спать. Он намеревался отдохнуть и собраться с мыслями перед предстоящими финальными состязаниями в Хьюстоне. Когда эти состязания закончатся, он поедет домой на свадьбу брата. А потом — снова дорога… может быть, в Калифорнию, а может, в Нью-Мексико… по настроению.

В декабре, когда он доберется до Сверяющего каньона, где будет проходить Национальный финал, у него появятся шансы завоевать несколько мировых титулов. Хороший состязания, хорошие лошади — это все, что ему нужно, думал Хэл. Чтобы поскорее заснуть, он принялся мысленно считать овец. И он все-таки заснул — на десятой тысяче…

Хэл направился к раздевалке, расположенной под главной трибуной, чтобы упаковать снаряжение. В ушах у него звенело от рева толпы. Он лидировал в состязаниях на оседланных и неоседланных диких лошадях, а в состязаниях по заарканиванию бычка пришел вторым. На последнем состязании бык, доставшийся Хэлу по жребию, заставил его изрядно попотеть, но зато с его помощью Хэл заработал восемьдесят девять очков и первое место.

В командных соревнованиях Оле Андерсон — он, по-видимому, не выспался, хотя и провел ночь в кровати, — промахнулся, забрасывая лассо на шею бычку, которого они с Хэлом вытянули по жребию. Очков ковбои не заработали и были счастливы уже тем, что получили весьма скромный выигрыш. Если бы Малыш Монтана и Эйс не выступили еще хуже, то Хэлу с Петухом не досталось бы совсем ничего.

На этот вечер Хэл покончил с делами, если не считать того, что нужно было, еще накормить и напоить лошадей, которыми он и другие ковбои пользовались в состязаниях на время. Хэл медленно побрел к стойке пивного бара, чтобы промочить горло. Несколько ковбоев легли животами на стойку и громогласно обсуждали женщин. Когда какая-нибудь из красоток проходила мимо них в своих облегающих одежках в стиле Дикого Запада, они выставляли ей оценку.

— Семь, — прорычал Петух, провожая взглядом из-под кустистых бровей тугие красные джинсы и обтягивающий топ.

— Восемь, или я ничего не понимаю в женщинах! — возразил Эйс, прежде чем в очередной раз присосаться к бутылке пива.

Хэл бросил равнодушный взгляд на приближающуюся болельщицу. Можно было представить себе реакцию Андреа Флетчер, если бы ковбои вздумали оценивать ее внешность в баллах. Она взяла себе за правило одеваться как можно хуже, не привлекая, а, наоборот, отталкивая мужчин.

— Чтоб я сдох! — Увидев следующую участницу, Джастин Симмс чуть не поперхнулся пивом.

Хэл сделал большой глоток из бутылки и стал изучать запись очков на стене за стойкой бара.

— О-о-о! — завизжал Петух. — Это десятка! О мое бедное сердце! Кажется, я влюбился с первого взгляда!

Два молоденьких длинноногих ковбоя из Техаса, стоявших облокотясь о стойку, как по команде повернулись, чтобы оценить вошедшую женщину.

— Десять? — пробасил Роки Фишер. — Черт, да она на все двенадцать потянет!

— Мы не даем двенадцать, десять — самый высокий балл, — напомнил Эйс Кетчем. Он тоже повернулся посмотреть на женщину, вызвавшую у приятелей такой интерес. — Ого, пожалуй, одна эта сексуальная походочка сама по себе тянет на пять очков! Этой красотке надо дать пятнадцать, да и то мало будет. Высший класс!

Хэл поднес ко рту бутылку, краем глаза поглядывая на вновь вошедшую женщину… и чуть не захлебнулся. Он закашлялся, и пиво пролилось на рубашку.

— Господи Иисусе! — пробормотал он, поворачиваясь к красотке, ставшей центром всеобщего внимания.

Бутылка выскользнула из онемевших пальцев Хэла и упала на землю; под ногами сразу натекла дивная лужица. Он замер с отвисшей челюстью и ошалелыми глазами обшаривал ладную фигуру женщины от макушки черной ковбойской шляпы до блестящих красных сапожек.

— Конкурс окончен, — провозгласил Андерсон, таращась на незнакомку во все глаза и улыбаясь во весь рот. — Этот ангелочек родео — мой. А вы все стойте в сторонке и подыхайте от зависти. — Театральным жестом раздвинув локтями толпу, Оле Андерсон стал пробираться к победительнице. Чтобы произвести большее впечатление, он расправил плечи, втянул живот, и широкая грудь раздулась до невообразимых размеров. — Оле будет развлекаться со своей курочкой всю ночь.

Хэл зажмурил глаза, помотал головой, снова зажмурился, — должно быть, у него галлюцинации. Но нет, с его зрением все оказалось в порядке. К стойке пивного бара приближался не бестелесный мираж, а Андреа Флетчер собственной персоной. В своем облегающем наряде она могла бы служить иллюстрацией к какой-нибудь статье на тему «Родео и мода». Длинная рыжая коса ниспадала на грудь повторяя ее очаровательную выпуклость. Блузка с острым треугольным вырезом открывала взгляду ровно столько соблазнительной плоти, чтобы у мужчин потекли слюнки от желания заглянуть поглубже.

А эти черные джинсы!

Хал попытался набрать в грудь воздуха — и не смог. Джинсовая ткань плотно обнимала округлые бедра Андреа, как ласкающая рука любовника. Умело нанесенная тушь подчеркивала длинные ресницы, привлекая внимание к неповторимым фиалковым глазам.

При виде нее у каждого нормального мужчины вскипала кровь. Андреа направилась к стойке, умопомрачительно покачивая бедрами, и десять пар голодных глаз жадно следили за каждым ее шагом.

Петух Андерсон, в огромном теле которого не было ни грамма робости, рванулся вперед, стараясь привлечь внимание Андреа.

— Сегодня тебе крупно повезло, детка, — проворковал он самым соблазнительным голосом, на какой только был способен, и сверкнул своей самой ослепительной улыбкой. — Сегодня ночью я весь в твоем распоряжении.

Хэл остолбенело смотрел, как Андреа медленно подошла к Петуху и поиграла пальчиками с перламутровыми пуговицами на его рубашке. Вокруг стойки раздался свист; все, кто находился в пределах видимости, уставились на Андреа.

Хэл так стиснул челюсти, что зубы у него заскрипели.

— Ты сегодня плохо забрасывал лассо, ковбой, — промурлыкала Андреа нежным голоском. — Загляни ко мне в следующий раз, когда сумеешь поймать то, на что нацелился.

Громкий хохот перекрыл даже рев болельщиков на трибунах над ними.

Андреа продефилировала мимо Андерсона, и тот разочарованно опустил плечи. Она остановилась возле одного ковбоя, тут же радостно засиявшего, потом возле другого, одаривая каждого мужчину неотразимой улыбкой. Все ковбои пожирали ее глазами, а ода беззастенчиво окидывала каждого по очереди оценивающим взглядом.

Хэлу хотелось ее задушить. Ни разу за все годы, что он участвует в родео, у ковбоя не возникало желания набросить на женщину конскую попону и утащить ее с глаз долой… И от кого? От мужчин, которых он считал своими ближайшими друзьями. Его обуял всепоглощающий собственнический инстинкт, да и жгучая ревность сказала свое слово.

— Можно угостить тебя пивом? — спросил Малыш Монтана, просияв мальчишеской улыбкой, завоевавшей немало женских сердец.

Андреа едва повернула голову в его сторону, но даже от легкого движения коса соскользнула с выпуклости ее груди, снова — в который раз! — привлекая к этому месту взгляды всех мужчин.

— Я пью только «Маргариту».

Тут она в первый раз с момента своего впечатляющего появления посмотрела прямо на Хэла.

— А ты что предпочитаешь, сладкий, — спросила она медоточивым голоском, обращаясь к нему, — пиво или «Маргариту»?

— Эй, детка, не трать время на Гриффа! — вмешался Петух. — За последние два месяца он, можно сказать, обратился в монаха, тебе с ним будет не интересно. Со скуки помрешь.

Андреа вскинула безупречно очерченные брови.

— Неужели? Звучит интригующе. Что может быть заманчивее, чем совратить того, кто выдает себя за монаха?

Воздух сотрясся от дружного рева одобрения. Хэл горел от ярости, казалось, из ушей и носа у него вот-вот пойдет дым. С какой стати Андреа вздумала выставлять себя напоказ перед этой толпой буянов! Все-таки он не выдержит и придушит ее!

Когда она медленно подошла ближе и вызывающе потерлась о него всем телом, толпа пришла в неистовство.

Хэл взорвался.

— Хватит! — прорычал он прямо в ее улыбающееся лицо.

— Что случилось, сладкий? — промурлыкала Андреа. — Или большой страшный бык испортил тебе настроение?

— Ты так и напрашиваешься! — проскрипел Хэл сквозь стиснутые зубы.

— Но пока что я ничего не получила, правда? — дерзко возразила она.

Очередной взрыв смеха стал последней каплей. Терпение Хэла лопнуло. Он обхватил Андреа за талию и почти волоком потащил ее к своему пикапу. Ковбои улюлюкали, со смехом отпуская в его адрес свои обычные шуточки и замечания.

— Какого черта ты делаешь?! — закричал Хэл, когда они оказались на улице.

В ответ Андреа лишь невинно заметила:

— Разве так разговаривают со старыми друзьями?

— Что ты делаешь в Техасе?

— Как что? Я приехала тебя навестить.

— В таком-то наряде? — Хэл усмехнулся. — Надеюсь, ты не собиралась спровоцировать общественные беспорядки?

— Тебе не нравится моя одежда? — протянула Андреа.

Хэл замер на месте, уставившись на полную грудь, обрисованную облегающей блузкой, потом опустил взгляд на черные джинсы. Они так плотно обтягивали бедра, что Хэл был почти уверен, что видит проступающие сквозь ткань очертания головы Джорджа Вашингтона на двадцатипятицентовике в ее заднем кармане.

— С таким же успехом ты могла бы появиться нагишом! — пробормотал он. — Такая, с позволения сказать, «одежда» вообще ничего не скрывает, зато все подчеркивает. Ковбои оценили тебя в пятнадцать очков, черт возьми, никто никогда не получал больше десяти!

Андреа улыбнулась с притворным изумлением.

— Правда? Интересно, сколько бы они мне поставили, если бы взглянули на мое белье?

Хэл недоверчиво хмыкнул, волоча ее к пикапу.

— Ты хочешь сказать, что под этими тряпочками, которые липнут к телу так плотно, будто они нарисованы на коже, еще что-то помещается?

Андреа взялась за верхнюю пуговицу блузки.

— Ну конечно! Хочешь, покажу?

— Только не здесь! — отрезал Хэл. Он взял ее за руки и быстро оглянулся, желая проверить, не видел ли кто, что она собиралась сделать.

Легче было бы ответить, кто не наблюдал за ними! С таким же успехом он и Андреа могли бы стоять посреди бродвейской сцены. Все ковбои, собравшиеся у стойки пивного бара, следили за каждым их движением на автомобильной стоянке.

Хэл распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и втолкнул Андреа внутрь.

— Мне нужно забрать снаряжение, — отрывисто бросил он. — Постарайся до моего возвращения ни во что не вляпаться.

— Я с тобой…

— Нет уж, никуда ты не пойдешь, — перебил Хэл. — С твоей походочкой да еще в этих джинсах ты добьешься только того, что соберутся ковбои со всей округи и гурьбой побегут за тобой, пуская слюни. Запри дверцу. — С этим словами он развернулся и быстро зашагал прочь.

Вернувшись из раздевалки буквально через несколько минут, Хэл застал вокруг пикапа плотную толпу ковбоев. Ему пришлось силой оттаскивать, от двери Малыша Монтану, чтобы сесть за руль собственной машины. В это время Джастин Симмс пытался назначить Андреа свидание на следующий вечер.

Когда Хэл сжато, но доходчиво и не стесняясь в выражениях, объяснил Джастину, куда именно он может засунуть свое предложение, Петух Андерсон довольно закудахтал:

— Эй, Грифф, к старости ты стал ужасным собственником.

— Так случилось, что она… — Не договорив, Хэл захлопнул дверцу и повернул ключ зажигания.

— Горячая девчонка, — подсказал Эйс Кетчем, — Слишком горячая для тебя, парень.

Хэл дал задний ход, заставляя ковбоев расступиться. Выехав со стоянки, он, ни слова не говоря, свернул в сторону дешевого мотеля, расположенного в четырех кварталах от открытой арены.

— Ты остановился в мотеле «Седьмое небо»? — хихикнула Андреа.

Хэл припарковался на стоянке возле мотеля и, не потрудившись даже открыть для Андреа дверцу, вышел из машины и направился к своему номеру. Как только Андреа вошла за ним следом, он с грохотом захлопнул дверь.

— Ты собираешься объяснить мне, что происходит? Что ты пыталась доказать своей дурацкой выходкой? — потребовал он, приблизив лицо вплотную к ее лицу.

Андреа отступила, опустилась на кровать и приняла соблазнительную позу, которая могла бы сделать честь и самой Клеопатре. Волна желания окатила Хэла с головой, чуть не сбив с ног.

Когда он наблюдал, как Андреа подходит к стойке бара, притягивая больше похотливых мужских взглядов, чем миска меда — мух, в нем в тот же миг проснулись инстинкты собственника и защитника. Самодисциплина, над укреплением которой он безуспешно бился две недели, все эти разговоры по душам, которые он вел с самим собой, — все пошло прахом, как только он увидел, что к нему приближается сирена с фиалковыми глазами.

Хэл не знал, зачем она приехала, но он изнывал от желания содрать с нее соблазнительную одежду — медленно, один предмет за другим — и осыпать поцелуями и ласками каждый дюйм ее шелковистой кожи. Он жаждал погрузиться в ее нежное манящее тело, так, чтобы все на свете потеряло смысл, кроме наслаждения, которое ждет его. Но Хэл не мог сбросить маску сдержанности, пока не узнает, что привело Андреа сюда. Если она затеяла нечто вроде крестового похода в отместку…

Андреа прервала ход его размышлений:

— Знаешь, Гриффин, ты иногда бываешь очень тупым и твердолобым.

— А ты, Флетчер, когда захочешь, можешь быть до невозможности соблазнительной женщиной, тебе это известно? — парировал он. — Так я не услышал ответа, какого черта ты устроила это представление?

Андреа грациозно поднялась с кровати и подошла к Хэлу. При виде ее искрящихся глаз и чарующей улыбки Хэл внутренне застонал. Это было все, что он мог сделать, чтобы не поддаться искушению немедленно схватить Андреа и стиснуть в объятиях. Хэл еле сдерживался, но он хотел получить ответы и, пока их не получит, не собирался прикоснуться к Андреа даже пальцем. Потому что если он до нее дотронется, ему станет уже все равно, зачем она приехала: будет иметь значение только то, что она здесь и будит в нём чертовское желание.