Сёрфер. Запах шторма

Четыре

Пусть море, пусть ветер,

Пусть скалы и пусть шторм.

Я огибаю мыс Горн. Я огибаю Мыс.

Пусть нервная, пусть злая,

Пусть рушится мой дом!

Я огибаю мыс Горн. Я огибаю Мыс!

Галлюциноген … Ветер в шторы.

Галлюциноген … Там горит земля

Осенним днём …

Осенним днём …

Мой галлюциноген …

Это – мой галлюциноген!

(Nova «Мой галлюциноген»)

В кафе «Виктор» оживлённо. Вечеринка в разгаре: музыканты – участники джаз-фестиваля вместе импровизируют в свободном стиле, устроив джем сейшн.

Расслабленно полулежим вдвоём среди подушек дастархана, курим кальян и пьём разрекламированный спутницей Алексея травяной чай из сбора крымских трав. Я уютно разместилась между колен Кира, прислонившись к его груди. Лёша и Марина танцуют под вибрирующую внутри помещения музыку.

Я здесь впервые. Этот зал кафе в виде полуоткрытой веранды почему-то напоминает мне палубу корабля, а красная в лучах подсветки крыша – алые паруса. Все конструкции и опоры лёгкие и воздушные. Недалеко от нас небольшая сцена в виде невысокого постамента.

– Мне понравилось наблюдать, как ты катался на виндсёрфе. Это было так зрелищно! – наконец, прерывая затянувшееся ленивое молчание, произношу я, – Знаешь, я бы очень хотела увидеть, когда ты берёшь свою большую волну. Когда ловишь этот кайф. Но не с берега, а близко – то, что в глазах. Это должно быть потрясающе!

– Ммм…. А ты уже видела это сегодня. На пляже перед рассветом, – выдыхает короткий смешок мне в ухо.

– Да ну тебя! – пихаю его локтем в бок, ощутив, как что-то приятно сжалось внутри от его слов.

Забираю трубку кальяна, глубоко затягиваюсь, выдыхая вверх ароматный столб дыма.

– Нет, ну серьёзно, – продолжает он в то время, как кончики его пальцев начинают легонько поглаживать мою шею и плечо, – Мужчина же завоеватель по своей сущности. А сёрфинг – это не только вид спорта, это больше состояние души. Адреналин, чувство скорости – я не могу без этого, это стиль жизни. Когда я покоряю большую волну на виндсёрфе, я чувствую власть над природой. Это потрясающее ощущение! И тоже самое, когда ставлю перед собой в жизни цель и достигаю эту цель, или когда довожу женщину до оргазма.

– То есть ты хочешь сказать, когда доводишь женщину до оргазма – ты чувствуешь свою власть над ней?

– Не над ней. Над её природой, женским началом. И не власть, а … не знаю, как объяснить … Ведь далеко не любую женщину просто довести до оргазма, особенно до яркого и продолжительного. Верно?

– Верно. Для некоторых мужчин это что-то вроде духовной инициации на более высокий уровень бытия в результате эзотерической сакральной практики, – хихикаю.

– Вот ты смеешься, а ведь практически так оно и есть. Кроме шуток.

– Ну тогда со мной ты инициацию прошёл. Но не расслабляйся, у меня много уровней бытия, есть к чему ещё стремиться.

– Это хорошо! – усмехается он.

Снова расслабленное молчание. Я ритмично отстукиваю на его колене такт звучащей музыки. Он размеренно крутит между пальцами прядь моих волос.

– У меня день рождения через пять дней, и я впервые буду отмечать его на море. – вспоминаю я.

– Это здорово! Ты Дева?

– Да. А ты?

– Скорпион.

– Хммм. Дева и Скорпион – притяжение противоположных темпераментов. А, кстати, сколько тебе лет?

– Двадцать восемь. А тебе?

– Двадцать пять.

– Притяжение противоположных темпераментов говоришь? – забирает у меня трубку кальяна обратно, затягивается, протяжно выдыхает дым, – Да, действительно – в этом что-то есть. Я, кстати, где-то читал, что у Скорпиона и Девы идеальная совместимость.

Чёрт! Ну, вот зачем он это сказал? Я тоже где-то про это читала.

Приподнимаюсь с его груди и поворачиваюсь к нему лицом, намереваясь сделать защитный выпад, чтобы подавить всколыхнувшееся внутри неясное чувство.

– Идеальная совместимость? Ты меня поэтому всё это время так бесишь своим поведением?

– Ах, дааа! Я же наглый, самоуверенный эгоист и дико тебя раздражаю, – смеётся, но его лицо быстро принимает серьёзное выражение, – Да, я самоуверенный, прямолинейный и, возможно, бесцеремонный – но не наглый. И я не эгоист. Просто привык всё держать под контролем, – поясняет спокойно и чуть лениво.

– Ага. Понятно. Ещё и диктатор к тому же. Словом – настоящий Скорпион. Всегда мечтала о таком идеальном партнёре! – саркастически восклицаю я.

– Ну, вот – ты его и встретила, красавица моя! – парирует он и, улыбаясь моему фырканью в ответ, немного помолчав, добавляет, – На самом деле, если бы ты узнала меня ближе, я уверен, что … перестал бы тебя раздражать.

Я молчу, долго, слишком долго и пристально разглядывая его, преодолевая сильное желание прикоснуться, поцеловать.

Зачем он всё это говорит? И почему действует на меня совсем как галлюциноген? [1] Галлюциноген, о котором я действительно совсем ничего не знаю.

– А я ведь действительно почти ничего не знаю о тебе. Только твоё имя, что ты из Киева, занимаешься виндсёрфингом на очень продвинутом уровне для того, чтобы делать шаку, и хорошо играешь на джембе. Теперь вот ещё возраст и знак зодиака.

– А что бы ты хотела ещё обо мне узнать?

– Нуу… – задумавшись, тяну я, и тут же понимаю, что хочу знать о нём как можно больше. И это открытие очень меня пугает.

Не надо ничего спрашивать! Совсем ничего. Он же сразу предупредил, что один два дня, и они уедут. И никакого продолжения не будет. Так зачем мне лишняя информация? Не стоит узнавать его ближе. Разве что … мне, вот, по случаю очень интересно…

– Ты хорошо танцуешь?

– Вполне. Что ещё?

– Ничего. Больше ничего не хочу о тебе знать! Пойдём, потанцуем? Белый танец – дамы приглашают кавалеров, – быстро, практически скороговоркой, произношу я, выдавая плохо скрываемое смятение.

– Не хочу, – снова этот внимательный прищур и мелькнувшее какое-то неопределённое выражение в глазах.

Неужели обиделся, что меня не интересует его распрекрасная личность?

– Ну ладно – не выпендривайся, идеальный партнёр! – чмокаю его в губы, – Сделай девушке приятное.

– Создать иллюзию романтики? – усмехается, – Сначала мне надо отлить из себя этот чудесный чай. Пропусти-ка меня.

Ох! И с кем я, всё-таки, связалась на свою голову! Как же он меня раздражает!

Лёша и Марина возвращаются к нашему чилауту.

На сцену «Виктора» выходит мужчина в чёрном мешковатом костюме, с небрежно засученными рукавами, чёрной шляпе, сдвинутой слегка набок; с ярко рыжим, в свете софитов, контрабасом в руках. Музыканты начинают играть вступление, пока он, поставив рядом тяжёлый инструмент и прищёлкивая пальцами правой руки, бесподобным хриплым басом произносит.

– Добрый вечер!

В зале звучат шумные аплодисменты.

Вот это да! Какое совпадение! Снова эта группа, которая совсем недавно играла на джаз фесте, когда мы были перед сценой и в самолёте.

– Влюблённость и страсть – истерики дьявола, друзья мои. – продолжает он, медленно, с равномерными паузами, – Они обычно немного дезориентируют человека. … Любовь – медленная и ровная – от Бога, я полагаю. … Влюбляешься в человека, которого не знаешь. … А любишь того, кого знаешь как себя самого.

Ты – бездонное море.

Я – ветер и облака.

Я – щепотка горя

В бочке добра. – начинает петь, слегка пританцовывая и отстукивая пальцами по корпусу контрабаса.

Этот размеренный рваный ритм песни заставляет меня немедленно выползти из плена мягких подушек дастархана, встать на ноги и начать еле-еле раскачиваться на месте, щёлкая пальцами в такт.

Ты – вольное синее небо.

Я с тобой становлюсь глупцом.

Короля ты делаешь нищим,

А нищего – королём.

Добавляю к движениям тела плавные изгибы и покачивания бёдрами. Подхожу ближе к сцене, где играют музыканты.

– Даа! Ааауу! Оуу, еее!

К ритмично-рваному музыкальному проигрышу, добавляется накал аккомпанемента вступившей электрогитары. Эта музыка, с монотонно повторяющимися аккордами струн контрабаса и аккордеона, качает меня. И этот образ солиста, такого – немного разгильдяя. Весёлый гитарист, подпрыгивающий в мешковатом белом костюме слева, своей шапкой пушистых кудрявых волос напоминает клоуна. Лысый аккордеонист в чёрном костюме справа, напротив, весь серьёзен и драматичен. Больше никто не танцует. Закрываю глаза и продолжаю медленно двигаться в танце, дополняя его рваными движениями плеч и головы.

К моменту, когда Кир возвращается назад, у меня появляется своя небольшая группа поддержки. Среди посетителей у барной стойки раздаются ободряющие возгласы молодых людей. Они весело координируются, и начинают прихлопывать ладонями в такт музыке. Замечаю, как мой сёрфер, отыскав меня глазами в зале, останавливается сбоку от сцены. Скрещивает руки на груди и просто стоит, наблюдая.

Червь прощает плугу,

Зеркалу – глаза.

Но, память ходит по кругу.

А ты сможешь простить меня?

Улыбаюсь и маню его пальцем к себе. Он улыбается в ответ, но остаётся стоять на месте. Да, чтоб тебя! А почему бы немного не похулиганить? Продолжая танцевать, медленно приближаюсь к нему.

Мне хочется, чтобы ты знала:

Я останусь таким иногда.

И, ты знаешь, горбатого правит

Лишь могила и то не всегда.

Останавливаюсь в шаге напротив, продолжая двигаться под музыку. Глядя ему прямо в глаза, запускаю ладонь под край белого кардигана и, ведя пальцами вдоль тёплого упругого торса, обхожу вокруг.

Мы никогда не поймём друг друга.

Мы никогда не найдём друг друга.

Давай просто простим друг друга

За завтра и вчера?

На последней фразе ненадолго прижимаюсь спиной к его груди, игриво заглядываю в глаза, и, тут же отстранившись, делаю несколько шагов прочь, ритмично покачивая бёдрами.

Давай простим друг друга?

Давай простим друг друга?

Кир всё же ведется на мою провокацию, обхватывает меня за талию, тянет назад, и я буквально впечатываюсь спиной в широкую грудь.

Давай просто простим друг друга?

За завтра и вчераааа! Оуаа!

Одна рука моего сёрфера соскальзывает на бедро, поверх тонкой ткани платья и, мягко толкнув его в сторону, задает направление парного движения. Он подхватывает мой рвано-чувственный стиль, прижав свои бёдра к моим, и довольно умело начинает вести танец.

Снова тот же музыкальный проигрыш.

– Ееее! Ооу! Ха-ха! – неистовствует вокалист, «клоун»-гитарист дёргает головой, наскакивая одной ногой на звуковую колонку на краю сцены. Даже нордический аккордеонист принимается эмоционально расхаживать по сцене.

С радостью и наслаждением следую его ритмично-рваным движениям. Наши тела сливаются в размеренное колебание одного маятника. Весь остальной мир вокруг превращается в туманный фон. Остаётся только этот музыкальный такт, отсчитывающий уходящие секунды, мои ладони поверх тёплых длинных пальцев на моих бёдрах, однодневная щетина его подбородка, покалывающая мою щёку, и его горячее дыхание на моей шее. В зале раздаются свист и ободряющие возгласы.

То, к чему пришёл я сегодня –

Есть то, от чего я вчера убежал.

И надоели за счастьем погони.

И видно снова я проиграл.

Чёрт побери – он действительно хорошо танцует! Интересно, а что он делает так себе или даже плохо?

Выпьем чёрного ямайского рома.

И лучше останемся дома.

Может к чёрту эту работу?

Давай не пойдем никудаааа!

Поворачиваюсь лицом к нему, обнимаю за талию. Он обхватывает мой затылок пальцами, вторя моим покачиваниям под музыку головой.

Мы никогда не поймём друг друга.

Мы никогда не найдём друг друга.

Давай просто простим друг друга

За завтра и вчера?

Я уже не замечаю все эти «толчки в бок», потому что все прошедшие сутки всё, что происходит со мной – это один длинный, затянувшейся, бодрящий удар – галлюциноген.

Давай простим друг друга?

Давай простим друг друга?

Давай просто простим друг друга.

За завтра и вчераааа?

Наши губы совсем близко. Почти вплотную. Отпускаю его талию, безвольно свесив руки вниз. Мы всё замедляем и замедляем наши рваные движения и постепенно замираем под стихающую музыку.

Может, станет немного светлей …

Может, станет немного светлей …

Может, станет немного светлей … [2]

Сливаемся в поцелуе. Последние аккорды контрабаса напоминают размеренный ритм сердца, который резко обрывается. Раздаются бурные аплодисменты.

– Ты ведь не уедешь завтра? – тая от происходящего, улыбаюсь прямо в его губы я.

– Завтра? Не знаю. – безразлично пожимает плечами, – Посмотрим.

– Не знаешь?! – вырывается у меня с досадой.

– Давай не будем сейчас об этом! – высвобождается из моих объятий и тянет обратно к нашему дастархану.

– Эй, парочка, вы уже уходите? – вибрирует в микрофон хриплый голос. – Остаааньтесь! Потанцуйте ещё!

– Ну, вы зажгли! За вами было так приятно наблюдать! Вы такая красивая пара! – восклицает Марина, когда мы снова усаживаемся среди мягких подушек дастархана.

– Мы – не пара, – не глядя на Кира, коротко уточняю я, обескураженная и злая после этого его безразличного «Не знаю. Посмотрим».

– Нет?

– Нет. У нас просто курортный секс, без обязательств. Можно мне кальян? – произношу деланно небрежно, всё так же, не смотря в его сторону, и добавляю – А вы уже переспали?

Лёша замирает с протянутой мне трубкой кальяна.

– Нет! Что за вопрос? – восклицает Марина.

Забираю трубку. Откидываюсь на подушки.

– Почему нет? Удовольствия нельзя откладывать. Ими надо наслаждаться!

Глубоко затянувшись, кладу трубку на согнутые колени.

– Где-то я уже это слышал! – Лёша красноречиво смотрит на Кира. – Ты зачем девушку плохому учишь?

Тот подхватывает трубку из моих рук, глубоко затягивается и возвращает её обратно.

– Не драматизируй. Что в этом плохого? Всё верно – жизнь коротка, а отпуск ещё короче.

Алексей только укоризненно качает головой в ответ и тут же переводит тему, чтобы снять возникшее напряжение.

– Помните, я говорил, что Марина с друзьями занимаются парапланерным спортом? Завтра они собираются на гору Клементьева. Так вот, оказывается, там уникальное по своим аэродинамическим свойствам для безмоторных полётов место с постоянными восходящими потоками.

– Да, мне рассказывали об этой горе, – подхватываю новую тему разговора, – Она похожа на длинный ровный вал и сверху напоминает гигантскую застывшую волну морского прибоя. Долина у подножия и гора вместе образуют как бы чашу, и по склону постоянно возникают восходящие потоки. Много раз проезжала мимо, но на ней ещё не была.

– Не была? Так поехали завтра с нами! – предлагает Марина, – Если захочешь полетать, там опытные пилоты катают в тандеме.

– О! Я даже не знаю. Давно хотела, но страх высоты меня тормозит.

– Да там не страшно совсем! Гора относительно невысокая, около трёхсот метров, и катают не высоко. Если повезет с направлением ветра – над «ложкой» полетаешь. Там вид очень красивый на долину и Карадаг с морем.

– Нееет! Я – пас! Мне вечно везёт на всякие экстремальные ситуации.

– Да перестань! Я тебя познакомлю с одним профессионалом. Он больше двадцати лет в этом спорте. И катает с душой. Даже, если вдруг какая-то нестандартная ситуация в полёте тандемом, с ним безопасно. Лёша вот тоже хочет с ним завтра покататься.

– Давай-давай! Весь страх только в голове, – легонько пихает меня в плечо мой партнёр по танцу, – Так ты собрался полетать, Лёш?

– Да. Я ещё ни разу не летал на параплане. Поехали, прогуляемся туда завтра все вместе? Ты как, Кир?

– Хм. Можно, почему нет? – наклоняется к моему уху и тихо добавляет, – Ну вот, лимончик, вопрос с отъездом на завтра решён отрицательно. Ты рада?

Делаю глубокую затяжку и вместо ответа выдыхаю плотное облако табачного дыма ему в лицо. Он с беззвучным смехом закашливается, разгоняя дым рукой. Затем снимает со стены над нами большой венок, сплетённый из степного сухоцвета Кермек [3], широко известного здесь под названием «поебень трава», и одевает его мне на голову. Облако кальянного дыма стелется вокруг нас.

– Невеста Велеса [4]. – улыбается он, пронзительно глядя на меня исподлобья, а я вздрагиваю от этих слов, вспоминая древние славянские легенды.

Когда мы, наконец, добираемся до дома моих гостеприимных хозяев, стоит уже глубокая ночь. Сонную тишину двора нарушают лишь стрёкот цикад и звук наших шагов.

Устало переставляю ноги, пока мы поднимаемся по винтовой лестнице на веранду второго этажа, к моей комнате. Всё тело немного ломит, совсем как после активной тренировки в тренажёрном зале спустя долгий перерыв. Особенно ноют мышцы бёдер и живота – бурная ночь на пляже и «иллюзия романтики» в самолёте, наконец, дают о себе знать. Нестерпимо хочется спать.

Вставляю ключ в замок, понимая, что мною сейчас владеет только одно желание – рухнуть на кровать и отрубиться. Искренне надеюсь, что мой не в меру активный спутник тоже устал за этот долгий, насыщенный день. Тем более, что мы оба не выспались накануне. Но как только за нами закрывается дверь, и мы оказываемся в темноте комнаты – неугомонный «идеальный партнёр» тут же приникает губами к моей шее и тянется под подол платья.

– Кир, я очень устала! Вырубаюсь просто, – сонно возражаю я, включая свет.

– Мммм! – недовольно мычит мне в плечо он, поглаживая мой живот.

– А ты разве не устал? – вздыхаю, чувствуя, как, не смотря на полусонное состояние, тело всё же приходит в лёгкое волнение от его прикосновений.

– Устал. Но, всё равно хочу тебя!

– Завтра. Всё завтра. … Давай сейчас просто ляжем спать?

Высвобождаюсь из его рук, подхожу к краю кровати, включаю ночник, скидываю платье и ныряю под одеяло. Сдвигаюсь на постели, освобождая место рядом с собой, и удобнее устраиваясь на подушке. Кир продолжает всё так же стоять в дверях, разочарованно наблюдая за моими действиями.

– Так и будешь там стоять?

Глаза закрываются сами. Уже почти сквозь сон слышу щёлканье выключателя, шорох снимаемой одежды и дальше … тишину, нарушаемую только усиленным глубоким дыханием и тихими плавными звуками, происхождение которых я не могу определить.

С трудом приоткрываю глаза, чтобы посмотреть, что происходит, и тут же широко раскрываю их от удивления.

– Кир, что ты делаешь?

– А на что похоже? – спокойно отзывается он.

Это похоже на … йогу. Да, определенно на неё. Только асаны выполняются динамично, и новоявленный йог проделывает их в одних лишь боксёрах. Почему-то мне становится смешно. Начинаю тихонько хихикать, уткнувшись ртом в подушку. Но моё фырканье, успевшее прозвучать в тишине комнаты, доносится до чутких ушей моего сёрфера. Ловлю не себе мимолётный уничижительный взгляд.

– Что смешного?

– Да так – не важно! – отзываюсь многозначительно, делая над собой усилие, чтобы перестать веселиться, – Зачем ты это делаешь, на ночь глядя?

– Не важно! – звучит резкий и не менее многозначительный ответ, – Спи!

– Ну не важно, так не важно, – тут же соглашаюсь миролюбиво, снова устраиваюсь на подушке и закрываю глаза.

Но заснуть, не смотря на усталость, не удаётся. И следующие минут пятнадцать я прислушиваюсь к шумным звукам его дыхания, иногда приоткрывая один глаз. Любопытно же! Я занималась раньше хатха-йогой, знакома с основными асанами не понаслышке, и знаю, как их выполняют «продвинутые пользователи». А передо мною явно такой «пользователь», продвинутый. Ещё один неожиданный сюрприз. И как приятно наблюдать за динамично напрягающимися и расслабляющимися мышцами его тела! Даже не смотря на дикую усталость и сонливость.

В итоге он садится в позу лотоса, кладёт ладони на колени тыльной стороной вниз, и складывает пальцы в одну из медитативных мудр, когда большие и указательные сомкнуты, а остальные выпрямлены и расслаблены. Не помню точно, как она называется. Кажется «мудра созерцания».

«Мантру «Ом» то споёт?» – тут же услужливо проносится в голове, и я всеми силами сдерживаюсь, чтобы снова не начать хихикать, и не отвлекать его. А то ещё, чего доброго, психанёт, обзовёт дурой неотёсанной и свалит сейчас. С него станется! Зачем же портить себе карму? Тем более, что он сейчас похож на эдакого славянского Будду, пришедшего в энергетическую гармонию со своим телом и душой, в результате хоть и короткой, но действенной практики.

Не без сожаления вновь закрываю глаза, понимая, что он то в гармонию пришёл, а я вот, насмотревшись, что-то начала просыпаться. Пытаюсь мысленно посчитать овец, прыгающих через забор, чтобы отвлечься, но овцы визуализируются с трудом и тут же растворяются в мысленном видении, настойчиво заменяя себя образом светловолосого Будды в позе лотоса.

Наконец чувствую пружинящий под ним матрас и тепло его тела рядом. Он выключает ночник. Я утыкаюсь лбом в его плечо.

– Помогло? – интересуюсь с улыбкой.

– Ты ещё не спишь?

– Сплю. … Почти. Это была силовая йога?

– Это была йога перед сном, из-за одной уставшей девушки. Тебе тут комары не докучают?

– Нет, – снова улыбаюсь сонно, усталость всё-таки снова даёт о себе знать.

– Это хорошо.

Мой сёрфер поворачивается на бок, обнимая меня, и мы оба быстро засыпаем.

Первое что я вижу, проснувшись утром – его лицо на подушке рядом со мной. Он спит. Красивые мужественные черты расслаблены и сейчас он выглядит гораздо моложе своих лет. Приподнимаюсь на локте. Улыбаюсь, откровенно разглядывая это лицо при свете дня.

Длинные ресницы отбрасывают в утреннем свете под глазами тени. Чёткая линия верхней губы с глубокой ложбинкой над нею и сексуальная ямочка на подбородке. Говорят, что мужчины с этой анатомической особенностью, помимо дополнительной привлекательности для женщин, обладают ярким темпераментом, твёрдым характером, решительностью и упорством в достижении своих целей. Их смелость граничит с безрассудством, а про сексуальные аппетиты ходят легенды. А ведь с медицинской точки зрения эта ямочка – всего лишь результат недоразвитости соединительной ткани в центре подбородка относительно соседних тканей. Так что фактически – это лёгкое уродство.

Мммм! … По этому «уродству» так и тянет провести пальцем!

Но, я боюсь его разбудить. А мне этого пока не хочется.

Его поза свободна и расслаблена. Он лежит на спине. Грудь размеренно вздымается от глубокого дыхания. Одна рука закинута за голову. Другая покоится на животе. Бёдра развернуты ко мне. Слегка согнутая в колене нога, перекинутая поверх одеяла, открывает обнажённое бедро.

Как же хочется прикоснуться! Так, пойду-ка я лучше в душ, пока он не проснулся.

Осторожно встаю с кровати и перемещаюсь к двери ванной. Медленно, стараясь не создавать шума, поворачиваю ручку и, бросив на спящего в моей кровати красавца ещё один взгляд, тихонько закрываю за собой дверь.

Умываюсь прохладной водой. Тщательно чищу зубы, рассматривая себя в зеркале над раковиной. Отмечаю горящие глаза и припухшие губы. Забираюсь в широкий поддон душа, выложенный в полу плиткой. Закрываю занавеску, поднимаю рычаг крана, и некоторое время просто стою, с наслаждением подставляя тело под горячие струи. С улыбкой, припоминаю ночной диалог, после того как меня разбудил внезапно раздавшийся над ухом громкий хлопок и, вспыхнувший следом, свет ночника.

– Что происходит? – сонно пробормотала я, приоткрывая глаза.

– Говоришь комаров нет? Меня уже битых полчаса пытается атаковать один маленький писклявый говнюк!

– Правда? Я ничего не слышала.

– Да ты спала как убитая! Прости, что разбудил, но сейчас я до него доберусь. Достал!

Привычными автоматическими действиями подхватываю с полки шампунь, выдавливаю ароматную субстанцию на ладони, и принимаюсь мыть голову, всё так же продолжая улыбаться, вспоминая, как Кир терпеливо выслеживал этого несчастного комара и всё-таки прихлопнул его, когда тот вернулся на охоту в полумраке комнаты. Затем наношу на волосы бальзам и с тихим смехом распределяю его по волосам, вспоминая дальше, как какое-то время спустя я снова была разбужена по поводу уже другого комара, и процедура повторилась, только тогда ему всё-таки пришлось встать и отыскать второго маленького кровопийцу на стене комнаты.

Когда с мытьём головы покончено, беру в руки губку, выдавливаю на неё гель для душа, и замираю от звука открывающейся двери.

Через прозрачную мокрую клеёнку занавески наблюдаю как шикарное почти обнажённое тело, которое только что спало в кровати, проникает внутрь помещения, смачно зевает, не глядя на меня, поворачивается спиной, лениво перемещается к унитазу, и на некоторое время замирает, стоя над ним. Шум душа не перекрывает звук мощно журчащей струи. У меня вырывается тихий смешок. Кир нажимает на кнопку смыва воды, невозмутимо подходит к раковине, поворачивает кран, наклоняется и несколькими энергичными движениями умывает лицо. Всё это время я, наблюдая за ним через занавеску, медленно вожу губкой по шее и плечам.

Выпрямляется, глядя на своё отражение в зеркале.

– Можно я воспользуюсь твоей зубной щёткой?

– Воспользуйся.

Подхватывает с полки щётку, выдавливает на неё пасту и, продолжая смотреть в зеркало, принимается чистить зубы. Он буквально в шаге от меня, но мне нечётко видно его сквозь мокрую занавеску. Немного отодвигаю её, и прислоняюсь к вертикальному выступу, отграничивающему зону душа от остального помещения санузла. Кир кидает на меня мимолётный взгляд, невозмутимо продолжая своё занятие. С лёгкой улыбкой осматриваю его всего.

Он стоит, облокотившись бёдрами о раковину, широко расставив босые ноги, и сосредоточенно и энергично водит зубной щёткой во рту. Наклонившись, полощет его, отплёвываясь от пасты. Выпрямляется, выключает воду, подается вперёд, к висящему рядом со мной полотенцу, и, промокнув им лицо, останавливает на мне свои голубые глаза. Мои губы снова непроизвольно трогает улыбка.

– Что так смотришь? – глубоким голосом спрашивает он.

– Как … так? – тихо отвечаю я.

– Ну, … так, – неопределённо пожимает плечами, слегка качнувшись телом вперёд.

В районе солнечного сплетения разливается приятное ощущение тепла. Повернувшись, облокачиваюсь о выступ спиной.

– Не знаю …

– Ты такая … мокрая! – опускает взгляд на всё ещё прижатую к моей груди губку, наклоняет голову чуть вбок, – Уже помылась?

– Только голову. А что?

Вместо ответа он ловким движением стягивает боксёры, отодвигает рукой занавеску, мягко толкает меня вглубь душа, шагает вперёд и плотно задвигает за собой ткань.

У меня вырывается непроизвольный глубокий вдох, когда он делает ко мне этот шаг и забирает губку из моих рук.

– Эй, ты что задумал? – восклицаю, прижимаясь спиной к стене.

Кир молча берёт с полки тюбик геля для душа, переворачивает его, широким движением щедро выдавливает гель от одного моего плеча через ключицы к другому и, вернув тюбик на место, принимается медленно, с лёгким нажимом, водить губкой по моим плечам и шее, растирая. Вокруг распространяется бодрящий травяной аромат, напоминающий запах свежескошенного луга. Приподнимает, осторожно обхватив запястье, сначала одну мою руку, натирая от предплечья до кончиков пальцев. То же самое проделывает с другой. Опирается правой ладонью за моей головой о стену. Прижимает губку к основанию шеи, ведет её вниз, через центр ключиц, к ложбинке между грудей. Очерчивает округлость одной, мимоходом прижимая заострившийся сосок и, заставляя меня, резко вздохнув, непроизвольно чуть выгнуться вперёд. Несколько раз проводит вдоль бока, тем же путём возвращается назад к ложбинке, и симметрично повторяет движения с другой стороны моего тела. Всё это время его взгляд сосредоточенно и плотоядно следует за губкой в его ладони.

Боже! Как приятно! Губка мягко и нежно скользит по коже, оставляя за собой вспенённый след. Это похоже не на мытьё, а скорее на лёгкий массаж под струями воды.

– Всех комаров переловил ночью? – хихикаю, снова вспоминая ночную охоту.

Он поднимает на меня глаза.

– Не понимаю, как можно спокойно спать, когда комары докучают!

С глубоким вдохом втягиваю мышцы, под круговыми движениями на животе.

– Мне не докучали, пока ты не появился. Наверное, ты очень сладкий для них, – игриво провожу пальцами по его щеке.

Губка опускается ниже, с лёгким нажимом следует вдоль основания живота, массирует бёдра. Всё это время Кир стоит почти вплотную, слегка нависая телом сверху, но не делает попытки прикоснуться ко мне второй рукой или губами.

– Я тебе фумигатор сегодня куплю!

– Ммм? Ты останешься у меня ещё на одну ночь?

Губка, очерчивая внутреннюю поверхность бёдер, проскальзывает между ног. Я не выдерживаю и, с протяжным выдохом, тянусь к его губам. Но он быстро отстраняется назад, с коварной усмешкой качает головой.

– Если будешь себя хорошо вести. Повернись.

Послушно поворачиваюсь, подставляя спину под более энергичные и дразнящие растирания, когда губка то проскальзывает через бока мимоходом к груди, то опускается на ягодицы, с лёгким нажимом вторгаясь между ними.

– А хорошо – это как? – в томлении мурчу я.

– Я тебе позже объясню. Готово. Теперь твоя очередь, – обхватив меня за талию, мой сёрфер легко приподнимает меня и меняет нас местами.

Протягивает мне губку. Я ненадолго зависаю в его штормящем взгляде.

– Ну? – снова эти глубокие, проникновенные нотки.

Забираю губку и пропитываю её гелем. Запрокинув голову, Кир закрывает глаза, подставляя голову и плечи под тёплые струи воды.

Что ж, эта новая чувственная игра доставляет мне истинное удовольствие!

Взволнованно вздыхаю. Следую губкой вдоль его вытянутой вверх шеи с выпирающим «адамовым яблоком», по рельефным ключицам и покатой линии трапециевидных мышц на широких плечах. Чем дальше, тем больше меня охватывает внутренний трепет: твёрдые бицепсы предплечий; рельефные вены, тянущиеся вдоль сильных рук к запястьям; рельефные линии груди и живота, переходящие в ярко выраженную пирамидальную мышцу; узкие, крепкие бёдра. Сплошной рельеф!

Чувствую на себе обжигающий взгляд. Напряжение разливается приятной тяжестью внизу живота. Но я всё же останавливаюсь в лёгком замешательстве, доведя процесс мытья до основания пирамидальной мышцы и, глядя на напрягшийся от эрекции член.

И как же его мыть?

Вскидываю глаза вверх и сталкиваюсь с весёлыми искорками в глубине глаз. Кир кладёт свою руку поверх моей, обхватывает своё мужское достоинство у основания пенной губкой, медленно и осторожно ведет её вниз, прижимая к внутренней стороне моих бёдер. Шумно втягиваю воздух. Отпускает руку, и я повторяю движение ещё раз. Так же медленно и осторожно. И ещё. Тогда он, резко выдохнув, быстро поворачивается ко мне спиной, облокачиваясь о стену. Замираю с лёгкой досадой внутри и пустой губкой в руках.

– Ну? «Спинку то потри!» – мягким бархатным голосом говорит он, обернувшись с лукавым прищуром в глазах.

Энергично растираю такую же рельефную спину и ягодицы, разглядывая коричневые веснушки на задней стороне плеч. Кладу губку на полку. Провожу по этим веснушкам пальцами, пока пена стекает вниз под струями воды.

Меня никогда до этого не мыл ни один любовник. Так же, как и я, никогда прежде не мыла ни одного. И эта интимная процедура, помимо разливающейся по телу возбуждающей истомы, вызывает во мне приятное ощущение другого уровня близости к нему. Охватывает волна нежности. Я обнимаю его за талию, прижимаюсь, целую эти веснушки. Он чуть вздрагивает и оглядывается, поймав мой ласковый взгляд. Выключает душ. Поворачивается ко мне лицом.

– Пойдем в комнату?

Открывает занавеску, явно намереваясь выйти наружу.

– Подожди! – шепчу я, задвигая её обратно.

Я ещё ни разу не ласкала его. Просто отдавала инициативу в его руки, подчиняясь его нетерпеливой грубоватой страсти, ошеломлённая своей бурной реакцией на его смелые прикосновения и требовательные поцелуи, его напором и стремлением доминировать. Но сейчас мне очень хочется доставить ему удовольствие и своими активными действиями.

Поглаживая плечи и спину, тянусь к его шее. Нежно прихватываю губами мокрую, упругую кожу, стирая языком капли воды. Он слегка запрокидывает голову, подставляясь под приятные прикосновения. Следую ниже, добавляя лёгкие покусывания зубами, обвожу языком сосок, и принимаюсь увлечённо посасывать, скользя пальцами по рельефному торсу. Его дыхание становится продолжительным и шумным на выдохе.

Опускаюсь ещё ниже, чертя языком короткие диагональные линии на животе. Провожу им по впадинке пупка снизу вверх, становясь на колени, и только сейчас обращаю внимание на тонкий белый шрам на правой стороне нижней части пресса, очень похожий на след после удаления аппендицита. Осторожно провожу по шраму пальцами, нежно целую эту тонкую белую линию, и поднимаю на моего сёрфера игривый взгляд, поглаживая бёдра и ягодицы. Кир прислоняется плечами к стене, наблюдая за мной потемневшими от расширившихся зрачков глазами. Подаётся бёдрами чуть вперёд, и нетерпеливо прикусывает, в ожидании моих дальнейших действий, край нижней губы. Улыбаюсь, нежно обхватывая детородный орган пальцами у основания, и тяну на себя, переходя к более смелой ласке.

Его глубокий вдох и хриплый гортанный выдох, – Уммм!

Он не позволяет мне долго длить эту ласку. Нетерпеливо тянет к себе вверх и, зажав голову между ладоней, требовательно впивается в мой рот.

Раскрываю свои губы ему навстречу, и наши языки пускаются в совместный неистовый танец, а ладони в нетерпеливое путешествие по изгибам тел друг друга. Моя рука случайно задевает рычаг выключателя душа и тот окатывает нас холодной водой. Кир вздрагивает всем телом, я вскрикиваю от неожиданности, отскакивая от него назад, и мы оба заходимся смехом.

– Это был намёк? – он выключает воду, с улыбкой притягивает меня обратно к себе.

– Намёк?

– Что пора переместиться отсюда в постель.

– А, да! Определённо намёк – что здесь скользко и травмоопасно. И … мы ещё ни разу не делали этого в постели.

Он резко отдергивает занавеску. Мы буквально вываливаемся из зоны душа, продолжая со смехом целоваться. Кир, не глядя, тянется за полотенцем и принимается торопливо вытирать мои волосы и тело. Выхватываю полотенце из его рук, начиная так же торопливо вытирать его. Не дожидаясь пока я закончу, мой сёрфер нетерпеливо распахивает дверь, подхватывает меня руками под бёдра, приподнимая и заставляя обхватить его ногами и обнять за шею. Полотенце летит на пол. Губы снова сплетаются в поцелуе. Он несёт меня из ванной на кровать, останавливается у изножья, и мы падаем в постель. При этом, он тут же пружинит на согнутых руках, чтобы не придавить меня весом своего тела.

– Моя ласкава, красива дiвчина, – неожиданно переходя на украинский, шепчет, улыбаясь мне в губы.

Внутри что-то сладко сжимается.

– Я не твоя девочка! – возражаю упрямо, напоминая не столько ему, сколько себе об опасности настойчиво норовящей захлопнуться внутри меня ловушки.

– Моя! Сегодня – только моя!

В его глазах снова неистовствует уже знакомое мне штормовое море, а пятнышко цвета янтарного мёда вокруг зрачка напоминает сейчас остров – единственное пристанище посреди бушующей стихии.

Примечания к главе

[1] Галлюциноген – химический агент, который вызывает изменения в восприятии, мышлении и чувственной сфере, напоминающие таковые при функциональных психозах, но не вызывает серьёзных нарушений памяти и ориентации, характерных для органических синдромов. Способствует появлению очень интенсивных эмоциональных переживаний.

[2] Текст песни «Давай просто простим друг друга» группы «Billy’s Band».

[3] Кермек – крымский сухоцвет, в переводе с тюркского означает «лунный цветок», «цветок счастья». В Коктебеле широко известен как «поебень трава» или «ебун трава», благодаря местной легенде, тёте Люде, которая уже много лет успешно продаёт на набережной букетики из кермека, используя своеобразный рекламный ход – потряхивая над причинными местами как влюблённых пар, так и одиноких молодых людей и девушек, и приговаривая «любовными» частушками эротического содержания.

[4] Невеста Велеса. «Согласно легендам восточных славян в первые дни осени, когда справляют праздники урожая, рогатый лесной бог Велес похищает прекрасную златокудрую богиню Лелю, рассыпающую руками искры, которые воспламеняют сердца любовью, и всю зиму держит её в своем святилище внутри горы. В святилище приводили самую красивую девушку, наряженную в убор невесты, одетую в белые одежды и увенчанную цветочным венком Лели на голове, и оставляли там на ночь. В прежние времена "невеста Велеса" находилась в святилище, не видя дневного света, до самой весны. А в совсем древние, как рассказывают, в дни окончания жатвы её приносили в жертву, отсылая к Велесу на самом деле, и она не выходила из горы уже никогда». (Источник Е.Дворецкая «Лесная невеста»)