Сексуальный студент по обмену 2

была все утро «ледяной королевой». Что, черт возьми, случилось? Я сказал или сделал

что-то не то, что оскорбило вас обеих прошлой ночью?

Я не знаю как, и должна ли вообще отвечать. Нарушит ли это «кодекс девушки»,

если честно отвечу, не скрывая призрения в словах? Думаю, нет, поэтому я усмехаюсь,

готовясь кинуть язвительную речь.

- Ты когда-нибудь задумывался, что возможно нравишься ей, Паттон? – спрашиваю

я. – Мало того, что ты был груб с ней, но ты также ясно дал понять, что тебя больше

интересует Джеки, поэтому она, вероятно, слегка расстроилась. Но я не сомневаюсь, что

Берк поможет ей пережить это.

Я почти уверенна, что подала это, как истинная подруга.

Его глаза опускаются вниз, чтобы скрыть его... сожаление?

- Я понятия не имел, - пробормотал он себе под нос. - Черт.

Я пожимаю плечами. – Не беспокойся об этом. Вы, ребята, не знаете друг друга, и

только посмотри, двое из вас нашли людей более подходящих вам. Берк просто отличный

парень, ну а Джеки… - настала моя очередь опустить глаза. – Кажется дружелюбной.

- Что, правда, думаешь именно такой? Как по мне, то супер гостеприимной.

Нат подходит к нам, ее саркастическое заявление прекрасно вливается в сказанное

ранее, хотя и слегка завуалировано. – Не возражаете, если я присяду здесь?

Это скорее утверждение, чем вопрос, так как она уже заняла стул.

- Доброе утречко! - Она широко улыбается мне. – Ты уже рассказала Паттону о том,

что мы видели, как он трахал Джеки прошлой ночью?

Приплыли. Бомба сброшена прямо на завтраке с нами.

Я прокашливаюсь и делаю глоток воды, отчаянно ища официанта или официантку,

которые прервут это и примут мой заказ, но Нат неумолима.

- Мы правда не хотели, Паттон. Но твоя вечеринка на троих забыла закрыть шторы,

и… как ты уже понял, от этого было сложно отвести взгляд. Правда, Эхо?

- Я, хм, ну… - Я готова ее убить.

- Я думаю, Эхо пытается сказать, что мы сожалеем о том, что сделали это. Но не

волнуйся, нам стало скучно, и мы закрыли наши шторы перед грандиозным финалом, -

усмехается Нат, наслаждаясь шоком, нависшим над столом.

- Натали, Эхо… - произносит Паттон, его лицо малинового оттенка, а голос

напряжен. – Прошу прощения у вас обеих. Я должен был лучше позаботиться о вопросах

конфиденциальности. И если я вчера был каким-то грубым, - добавляет он, обращая

скорбные глаза на Нат, - я тоже извиняюсь за это. И что насчет, ну… я понятия не имел,

что возможно нравлюсь тебе, и Джеки была…

- Извинения приняты, - перебивает его Нат, стреляя в меня кинжалами. – Ты

большой мальчик, можешь делать что угодно и с кем угодно. – А теперь давайте поедим. –

Она сильно машет рукой в воздухе. – Что, черт побери, случилось с обслуживанием здесь?

Она симулирует досаду и вздрагивает.

- Извини Паттон, плохой выбор слов. Просто выскользнуло.

Я теряю суть остальной части их разговора, потому что воздух вокруг меня

потрескивает со знакомым электричеством, и волоски на моей шее встают дыбом. Не

поворачиваюсь, мне и не нужно. Просто Кингстон Хоторн вошел в комнату.

Когда он громко прочищает горло и объявляет, что мы отправимся в наш тур по

Бату через час, мое тело уже сказало мне, что он здесь. Реакция на его присутствие

никогда не давала сбой и всегда безошибочна.

Я не двигаюсь, когда он встает позади меня, его близость заставляет все мои

синапсы взорваться, он спрашивает слишком соблазнительным и спокойным голосом для

этого утра: - Ты сегодня присоединишься к моей группе?

- Я огорошила бедную Эхо молчанием, поэтому отвечу за нас, - говорит Нат со

смешком, когда я не отвечаю. – Да, мы присоединимся к тебе сегодня.

- Супер, - отвечает Кингстон, кончиками пальцев пробежавшись по моей шее,

возможно, мне это почудилось. – Автобус отходит через час.

Автобус? Я немного разочарована, но ничего не говорю… и, видимо, мне это и не

нужно.

Кингстон занимает свободный стул рядом со мной, опустив голову так, чтобы наши

глаза были на одном уровне.

- Что такое?

Эм… это жутко, что он умеет читать мои мысли? Возможно, он не это имел в

виду.

- Ничего, - улыбаюсь я – натянуто, как правило, мускулы моего лица отображают

ложь.

- Фигня, - ухмыляется он. – Что я говорил тебе о твоем неумении лгать, Любовь

моя?

Я наклоняюсь и шепчу: - Что я тебе говорила о том, чтобы не называть меня

«Любовь моя»? За этим столом сидят и другие люди.

Я чувствую его усмешку на моей коже, когда он наклоняется, его губы медленно

скользят по моей шее вверх к моему уху, в которое он шепчет:

- Нет, здесь никого нет, они просто ушли. Здесь только ты и я. Скажи мне, почему

ты не смогла ответить?

Он не должен говорить раскованно и хрипло, его дыхание опаляло мое ушко; это

несправедливо. Он не должен так близко находиться, и этот мужской запах и обольщение.

Мое сердце не должно предавать мозг, стуча так быстро и достаточно громко, чтобы

заглушить какой-либо звук хорошего рассуждения.

Я заставила себя отстраниться назад, удивленная тем, что стол на самом деле стал

пуст.

- Я просто… ну, подумала, что мы сядем на поезд на станции Паддингтон в Бат, -

отвечаю, как-то умудряясь сохранить нормальный тембр голоса.

- Ты хочешь прокатиться на поезде? - спрашивает он с оттенком веселья.

Я киваю. – Я никогда не ездила ни на одном… хотя, думаю, Метро не в счет.

- Конечно, - он берет меня за руку, переворачивает ее, чтобы мягко и нежно

поцеловать нижнюю часть запястья, прежде чем взглянуть на меня сквозь свои густые

темные ресницы. – Тогда будет поезд, лично для тебя.

Как сильно я хочу позволить своему сердцу трепетать свободно, забыть все, кроме

хорошего, как раньше, когда мы делились с ним подобным, но не могу. Потому что я

осознала сильный, горький, болезненный способ, чем выше я позволю Кингстону

поднести меня, тем больнее будет падение.

А большие падения оставляют шрамы.

Поэтому я игнорирую свое сердце и беру себя в руки, полностью овладевая

разговором.

- Ну, что ж, хорошо, что они ушли, теперь у меня есть шанс дать тебе дружеский

совет. Потому что я забочусь о тебе, как друг.

Беспокойство возникает на его лице, как и разочарование; ухудшение настроения

стало явным.

- И что же это может быть? - спрашивает он, его тон скептичен.

- Не то, чтобы это было моим делом, на самом деле, но все же нужно сказать. – Я

вздыхаю, уже чувствуя себя немного язвительной, потому что знаю, что мои намерения не

совсем чисты. – Но когда, и если, ты будешь снова с Джеки… будь осторожен.

Его глаза обращаются к моим, завладевая моим полным вниманием, и я вижу, как

уголки его губ постепенно поднимаются, образовывая самодовольную усмешку.

- Хотя я ценю предупреждение, потому что ты, конечно же, рассматриваешь меня,

только как друга, но не переживай. Я никогда не был с Джеки, и никогда не буду. И

прежде, чем ты закатишь свои глазки, я говорю тебе абсолютную правду.

И он говорил. Насколько он всегда определяет мою ложь, настолько же я доверяю

ему, как всегда. Осознание этого не должно делать меня такой счастливой, как сейчас, но

уже слишком поздно. Я уже сражаюсь с проигранной битвой в виде маленькой улыбочки,

дергающей уголки моих губ.

- Однако, мне интересно, - хихикает он, даже не пытаясь скрыть своего

восхищения. – На фоне чего возникло это предупреждение?

- Ох, эм… ничего. Не важно, не так ли? Официант! – кричу я через комнату, прежде

чем снова поднять свое меню и быстро зарыть лицо. – Забудь, что я говорила ранее.

Кингстон не говоря ни слова, смотрит на меня, вес его непоколебимого взгляда

тяжелый, когда я делаю свой заказ. В тот момент, когда официант уходит, меню больше не

мой щит, я обнимаю себя.

- Теперь, как я уже сказал… что ты не договариваешь, Эхо? – спрашивает он с

любопытством.

Черт, краснея, чувствую, как нагреваются шея и лицо. Без еды, на которой бы

можно было сосредоточиться, у меня не остается другого выхода, кроме как сдерживать

смущение, глядя на него. И, в конце концов, я подняла эту тему.

- Предположим, я случайно кое-что заметила прошлой ночью, эм… скажем так, что

заставило задуматься, что ты был с ней или планировал быть, снова… - я делаю глубокий

вздох и набираюсь смелости. – Ты не единственный, и должен быть осторожным с ней.

- Ах, моя прекрасная, краснеющая Эхо. – Он посмеивается, затем наклоняется,

понижая голос до соблазнительного тембра. – Ты видела ее трахающеюся с кем-то?

Я могу только кивнуть.

- И ты подсматривала?

Моя голова снова кивает, я облизываю губы и поднимаю ее, пытаясь спасти

ситуацию.

- Это все, что я тебе скажу, - отвечаю ему. – Я вообще не должна была ничего

говорить; это не мое дело. Я словно сплетница, которой не хочу быть. Поэтому не

спрашивай меня, кто это был.

- Мне все равно с кем она там трахалась. Но мне очень интересно узнать… - он

поднимает пальцем мой подбородок. – Что это зрелище заставило тебя ощутить, как твое

тело отреагировало на это.

В его глазах стоит решительность, и также похоть, из-за которой я немного

напрягаюсь в своем кресле.

- Разве это не заставило тебя задаться вопросом, как твое тело будет реагировать на

это? Заставило – не так ли, Любовь моя?

- Нет! – обманывающее кричу, в знак протеста. Но он только ухмыляется шире,

упиваясь своей уверенностью, что я не говорю правду.

- Ты лжешь, - подтверждает он, когда его язык скользит по нижней губе. –

Последний вопрос, и я отстану… пока что.

Мое дыхание становится неровным и слишком шумным, немного догадываюсь и

немного предвкушаю, каков будет его последний вопрос.

Он упирается своим лбом в мой и рычит.

- Когда ты представляла это – касания такого вида – это доставило тебе

удовольствие, представляла ли ты меня, клеймящим каждый твой дюйм?

Глава 9

Мы закончили тем, что добрались до станции метро Паддингтон, поезд был

намного лучше, чем пробка – более просторный и чистый. И вид сельской местности

Англии был совершенно захватывающим.

Я так и не ответила на его последний вопрос за завтраком, вместо этого позволила

ощутимой тишине задержаться дольше и дольше между нами, пока еда не появилась

передо мной. Я погрузилась в нее с удовольствием, позаботившись о том, чтобы мой рот

оставался забитым для разговора.

Однако это не имело значения. Он слышал каждое негласное слово, которое

объясняет тайные, чувственные улыбочки, награждающие меня каждый раз. И теперь,

когда я пытаюсь сосредоточиться на красоте Римских бань, одного из самых великолепных

мест, где я когда-либо была и, возможно когда-нибудь еще буду, моя кожа по-прежнему

покрывается мурашками, когда его взгляд проходит по мне.

- Я понимаю, что у тебя есть прошлое и он может быть и облажался, но, черт

возьми, - Нат драматично машет на себя. – Как ты можешь это выдержать? Я сексуально

возбуждена, а он на меня даже не смотрит!

Моя новоиспеченная подруга, конечно, разошлась не на шутку, и подозреваю это

надолго. Но это здорово, потому что она мне очень нравится.

Но не ее громкость.

- Ты можешь немного понизить голос, Джезибель? – гримасничаю я.

- Прости, - она спадает с десятки на твердую шестерочку. – Это тебе за то, что

рассказала Паттону, что он мне нравится.

- Ну, прости. У меня была цель, и она была в твоих интересах, - говорю с полной

искренностью. – Клянусь.

- О, верю, - отвечает она, кладя свою руку на мою. – Ты прощена. Я все равно

должна была вернуть тебе должок, думаю. А теперь, давай сделаем несколько снимков.

Она говорит мне, чтобы я позировала первой. Я сижу на краю гигантского,

впечатляющего бассейна, улыбаясь, когда она нажимает, делая снимок на телефон.

Подлетаю, встречая ее на полпути, чтобы поменяться и захватить несколько

похожих фото с ней.

- Хочешь, чтобы я сфоткал вас вместе?

Голос Кингстона пугает меня, но я не роняю телефон. И так как Натали с

нетерпением кивает, поворачиваюсь и вручаю ему его.

- Конечно, было бы здорово. Спасибо.

- Мне только в радость, - он улыбается. – И Эхо? После этого мне очень бы

хотелось немного твоего внимания, хочу показать тебе кое-что особенное для меня.

- Думаю, группа нуждается в тебе прямо сейчас, - уклоняюсь я, избегая быть

наедине с ним. – Ты же гид.

- Все уже улажено.

Он машет, и я вижу, что Берк идет к нам. Я смотрю на Нат, которая уже заметила

его и пытается со всех сил не улыбаться от уха до уха.

- Что ты хочешь мне показать? – я иду вперед и спрашиваю, сохранив свое

любопытство дольше, чем я ожидала.

- Увидишь, - говорит он, подмигивая. – Во-первых, проведешь время со своим

другом, чтобы я смог сфотографировать твою очаровательную улыбку. И, кстати, она

просто восхитительна. Я рад, что вы двое подружились.

- Она такая, - отвечаю я, затем направляюсь к Нат.

- Собираюсь оставить тебя через минуту, чтобы пойти и пофлиртовать с Берком –

ты об этом уже догадалась, верно? – бормочет Нат, когда я сажусь рядом с ней.

- Тип того. И почему я не удивлена, - говорю с мягким хихиканьем. - У Кингстона

есть что-то особенное.

- Слышала. Надеюсь – это его член. – Она усмехается. – Потому что готова

поспорить, что он то у него чертовски особенный.

Когда Кингстон рассмеялся, я съежилась. Не нужно беспокоиться о том, слышал ли

он ее, так что я просто трясу головой… потому что, что мне еще остается делать.

****

- Куда это, Бога ради, ты меня ведешь? - спрашиваю я, заинтригованная и

возбужденная, когда идем через деревню с Кингстоном.

Прежде, чем он может ответить, мы достигаем вершины холма. Мне не хватает

воздуха, мои глаза наполняются слезами, потому что я знаю, глубоко в душе, где мы

находимся.

- Это где…

- Твои родители впервые встретились, - это звучит, как продолжение фразы, с

трепетом от эмоций.

Его голова дергается в мою сторону, глаза широко раскрыты от удивления. – Как ты

об этом узнала?

- Твой отец рассказал мне историю.

- Серьезно?

Я приближаюсь к воде впереди нас. – Да, он очень детально все описал, когда

говорил, - отвечаю я, больше себе, чем ему.

- Хмм.

- Что? – я присаживаюсь на корточки и провожу руками по ледяной воде, глядя на

него.

- Это просто… странно, - отвечает он, потирая затылок.

- Почему это?

Он не отвечает, он смотрит в одну точку, что означает о его задумчивости.

Я скольжу на землю и снимаю обувь, начиная понимать, почему Миранда ее сняла.

Причиной была вода – то, как она плавно течет по мшистой гальке и острым камушкам,

маня к себе.

С ногами, погруженными в прохладу, я позволяю себе запрокинуть голову, и мои

волосы тут же спадают мне на плечи. Закрываю глаза, вздыхаю в полном удовлетворении.

- Я ошибался, - его голос хриплый и напряженный. – Это совсем не странно.

Блаженно. Смотрю через плечо, чтобы найти напряженность в его взгляде,

настолько сильную, что все мое тело начинает дрожать, и я не могу отвести взгляд.

- Мой отец не очень скучает. - Он подходит ближе, протягивая мне руку. – Пошли.

Я соглашаюсь, давая ему мою руку.

Он ведет нас к огромному дереву. Под ним есть корзина для пикника и одеяло.

- Теперь ты увидела мое особое дерево, тоже.

- Кингстон…

- Я понял, никаких воспоминаний. Прости. Но, прошу, сядь и пообедай со мной? –

спрашивает он, используя свой голос и глаза.

- Хорошо, - говорю я, кивая. Он помогает мне сесть на землю, затем

присоединяется ко мне сам.

Я нервничаю и жую нижнюю губу, оглядываясь, когда он достает все из корзины.

Противоречивые чувства ведут борьбу внутри моей головы. Льстит ли мне, что он делится

таким святым местом и частью своей жизни со мной? Да. Но в тоже время, я держусь за

свое сопротивление изо всех сил.

- Что ты говорил о том, что твой отец не так сильно скучает? – спрашиваю я.

- Я никогда не слышал, чтобы он кому-то рассказывал, кроме меня, историю о том,

как он встретил мою маму, но он решительно выложил все тебе. – Он прекращает рыться в

корзине и смотрит на меня. – Видимо, он почувствовал какую-то причину, чтобы сказать

тебе. Как ты думаешь, что это за причина?

- Я просто восхищалась ее портретом.

Он медленно качает головой. - Я подозреваю, что было гораздо больше, чем это.

Я тоже, но я этого не скажу.

Кингстон двигается, придвигаясь ближе так, что наши ноги теперь касаются друг

друга, его рука ложится на мое колено. – Он не знает, что когда я смотрю на тебя, я вижу,

что он видел, когда смотрел на мою маму – настоящую, невероятную и абсолютно

безусловную любовь.

Я карабкаюсь назад, как испуганный краб.

- Кингстон, - выдавливаю я, - ты же согласился на просто дружбу, больше ничего.

Он быстро настигает меня, его губы захватывают мои, прежде чем я осознаю, что

только что произошло.

- Тебе прекрасно известно, что между нами никогда не было просто дружбы, и

никогда не будет. Даже когда ты была несовершеннолетней и находилась в доме своего

отца, это всегда было больше чем друзья. Ну же, отрицай снова.

Его губы касаются моих в легком поцелуе. Мои глаза закрываются, когда мой рот

трепещет под его ртом, все мое тело изнывает от тоски, и я боюсь, что больше не смогу

сопротивляться.

- Поцелуй же меня, Эхо, - произносит в мой рот.

И тут меня осеняет, я беру себя в руки, отстраняюсь и встаю.

- Кингстон, нет! Я не хочу быть такой жестокой в этом прекрасном, важном месте,

но я имела в виду то, что сказала, только друзья и ничего большего! Я не смогу выдержать

этого снова, больше не хочу этого! Если ты продолжишь в таком же духе налегать на меня,

то полностью потеряешь меня… навсегда.

- Эхо, подожди! - кричит он мне вслед, когда я убегаю тем путем, которым мы

пришли, без моей обуви, не видя ясно сквозь поток слез.

- Стой же! - снова требует он несколько минут спустя, немного запыхавшись, после

того, как догнал меня. Он дергает себя за волосы. – Боже! Чем сильнее я пытаюсь, тем

хреновее все у нас с тобой получается! Я знаю, что ты хочешь искренности, великих

романтических жестов… вещей, поэзии и умерли в один день. Именно это я хотел тебе

дать, показать тебе. И я более чем счастлив, дарить тебе все это!

- Хотел, Кингстон – прошедшее время! Я решила жить дальше, и тебе уже пора

сделать тоже самое. Не так уж и сложно. Ты уже это делал раньше.

Он спотыкается от боли, горького яда в моем голосе.

- Нет, не делал. Если ты позволишь мне объяснить…

Он снова подходит ко мне, но я уворачиваюсь от его прикосновения.

- У тебя было достаточно времени, чтобы объясниться, но ты этого не сделал.

Теперь мы действуем по моему времени, моему графику, я не хочу больше этого

слышать!

Его лицо... Боже, как будто я ударил его.

- Почему нет? - спрашивает он в приглушенном упрямстве, который рвет мое

сердце на части.

- Потому что, - задыхаюсь сквозь хныканье: - Я верила тебе и не могу позволить

себе снова наступить на одни и те же грабли.

Я выхватываю ботинки с его рук и убегаю как можно быстрее.

Глава 10

Кингстон дал мне побыть в одиночестве, которое, как он догадывался, было

судьбоносным решением на то время. Он не разговаривал со мной с тех пор, просто шел

достаточно далеко позади меня, уважая мое личное пространство, но при этом следил

достаточно пристально, чтобы я не потерялась.

- С тобой все хорошо? – тут же спрашивает Нат, как только я возвращаюсь. Ее

обеспокоенный взгляд скользит от меня к Кингстону, который проходит мимо, тупо смотря

вперед.

- Честно? - спрашиваю я, не в силах врать.

Она слегка касается моего локтя. – Конечно. Ты бы не была моей соседкой и самой

близкой подругой, которая когда-либо у меня была, если бы лгала мне, разве я не права?

- Самой близкой подругой? – запинаюсь я на последних буквах, вспоминая, через

что меня заставила пройти Саванна. Неужели есть такая штука, как настоящая подруга,

которой ты сможешь доверить свои самые сокровенные мысли? Нат знает о моем

прошлом с Кингстоном и никогда не осуждает, только слушает и понимает… возможно,

все-таки это она именно та.

Несмотря на это, пришло время проверить в это, потому что только через полтора

дня я поняла, что мои отношения с ней определено сильнее, чем с простой соседкой по

комнате.

Я хватаю ее за руку, проходя мимо небольшой кафешки и сувенирного магазина,

прежде чем нахожу скамейку, чтобы сесть.

- Я в ужасе, - слова сами вылетают со рта, когда я опускаю голову на свои руки.

- Я понимаю, - задумчиво говорит она. – Это отстойно, что он сделал тебе больно,

что ты так сильно влюбилась в парня, который просто исчез, ничего не сказав.

Она встает и я поднимаю взгляд.

- Это заставило меня хотеть пнуть его под зад… вот только…

- Вот только, что? – сажусь ровно, и выпрямляю плечи.

- Вот только я видела, как он смотрит на тебя, все время и…

- Что правда? – я вскакиваю на ноги. – Ты на его стороне?

- Нет, черт побери! – она поднимает руки, в знак капитуляции. - То, что он сделал,

было дерьмово. Но думаю, он об этом знает и так, но если ты дашь ему второй шанс,

возможно… возможно… он докажет тебе, что понял, что именно потерял, и больше не

повторит прежних ошибок.

Я отвожу глаза и кусаю нижнюю губу, мельком бросая взгляд на Кингстона,

направляющего группу в другое кафе. У меня болит в груди – мучительный трепет,

который становится все труднее игнорировать.

Я оборачиваюсь в сторону Нат, и с саднящей уязвимостью и слезами, жалящими

мои глаза, могу только прошептать: - Или, возможно, он закончит то, что начал… уйдет,

одержав вверх на своих условиях, и полностью уничтожит меня.

Разворачиваюсь на пятках и следую к автобусу, одна… или мне только так кажется.

Я сажусь на свое место и размышляю о том, что мы не уедем еще в течение часа, когда

чувствую Нат, скользящую рядом со мной.

Мы не разговариваем и не обмениваемся взглядами. Она здесь, пропускает

изучение остальной части Бата, чтобы предложить тихую поддержку. Именно то, что мне

так нужно от лучшей подруги.

****

Эмоциональная и мысленно истощенная, я пропускаю все, что «групповые

фестивали» запланировали на вечер. Мне даже удается убедить Нат, что со мной будет все

в порядке, если останусь в одиночестве, поэтому настаиваю, чтобы она шла и провела

незабываемую ночь с Берком.

Я не обманываю ее, но она уважает пространство, о котором прошу, и, после того,

как я заказала мне начос - один из моих любимых из службы в номере - чтобы съесть,

запрыгиваю в душ.

Я сижу у окна с едой, все еще увлекаясь достопримечательностями Лондона,

прежде чем приму ванну, после того как там закончит Нат. Вода омывает мою кожу самым

утешительным образом – едва уловимое расслабление, которое заставляет забыть о

Кингстоне.

- Эй, тут твой телефон звонит! – кричит Нат через дверь. – Кто-то чье имя

Себастьян?

- Это мой брат. Можешь поговорить с ним, сказать, что я ванной и что в порядке?

- Без проблем!

- И ни слова о Кингстоне! – быстро добавляю я.

- Вас понял!

- А затем поторопись и беги к Берку, пока ночь не закончилась!

Я откидываю голову назад и улыбаюсь. Я доверяю ей в плане молчания, поэтому

закрываю глаза, позволяя горячей воде снять напряжение во мне. В самом деле, крошечное

хихиканье выскальзывает при мысли о реакции Себа, когда Нат начнет трепаться о нашей

поездке, пока будет болтать с ним.

И оказываюсь права, судя потому, что вскоре слышу ее смех из другой комнаты. Я

могу только представить, что она говорит, или лицо брата, когда он это слушает.

К тому моменту, когда я заканчиваю принимать ванну, вся сморщенная, но гораздо

более расслабленная, Нат как раз заканчивает разговор. Она садится на край кровати,

скользя в обувь, и тут у нее начинается «словесный понос».

- Твой брат горяч? Звучит очень даже ничего. – Она так распинается, словно это

нечто; ее голос и лицо взволнованы, и ее движения немного так же энергичны, когда она

говорит.

Я стону и падаю на кровать. – Не для меня так точно, он же мой брат.

- Ты поняла, что я имела виду. Другие девушки считают его горячим? – она встает,

надевая свою сумочку.

- Ну, вроде да.

- Я знала это! – она вертится вокруг. – Ты можешь определить это по голосу

человека.

- Ох, правда? Тогда скажи мне, что мой голос говорит прямо сейчас? – бубню

монотонно я, суечусь с подушкой и перекатываюсь на бок, обращаясь к ней.

- То, что ты злишься, по нескольким причинам, но ни одна из них не имеет

никакого отношения ко мне.

Она абсолютно права, и ей это известно; злорадство появляется в ее тоне.

Я уже приняла таблетку, и она может начать действовать в любую минуту, поэтому

решаю побаловать ее, за тот короткий промежуток сознания, который у меня остался.

- Чтобы не произошло, Нат Фрейд, сначала подумай, - зеваю я.

- Ты злишься на Кингстона за что-то в прошлом, но еще больше ты злишься, что не

можешь сердиться на него в настоящем времени, но еще больше ты входишь в ярость от

того, что не можешь перестать думать о нем в твоем будущем.

Она замолкает, и если бы у меня были силы, я бы зарядила подушкой в ее

всезнающую головку.

- Я права?

- Хорошо. Это раздражает от того, насколько все правда, - бормочу я. – Иди уже к

Берку, но не задерживайся слишком долго. Завтра мы едем в Париж, и это долгая поездка в

автобусе. Я не хочу терпеть сварливого и усталого человека в этой уже итак

изнурительной поездке.

Она подходит к двери и говорит: – Я планирую дрыхнуть всю поездку, так что не

жди меня.

Я не слышу как открывается дверь, поэтому нахожу ее около нее, смотрящую на

меня.

- Эхо… ты же не злишься на меня? Потому что я не занимала сторону Кингстона –

я на твоей стороне. Надеюсь, ты это знаешь.

- Конечно, - немного приподнимаю голову и улыбаюсь. - И я вовсе не злюсь на

тебя. Мне нужна лучшая подруга, которая будет честна со мной. Ты не представляешь,

насколько я рада тому факту, что ты здесь, и мы встретились.

- Я тоже. И как твоя новоиспеченная подруга, могу ли предложить тебе кое-что?

- Это упоминает имя «Кингстон»? – я воспринимаю ее молчание за утвердительный

ответ и продолжаю. – Тогда нет, не можешь. Спокойной ночи, Нат.

- Сладких, упрямая задница.

****

На следующее утро мы собираем все наши вещи, так как мы направляемся в новый

отель в новом городе. Я в последний раз смотрю в окно и молча прощаюсь с Лондоном.

Нат вернулась перед рассветом, выглядя совершенно истощенной, и снимает всю с

себя одежду, включая каблуки. Теперь я спрашиваю, хорошо ли она провела время, она

улыбается и говорит «да», но что-то здесь не так.

Но мне не приходится долго гадать, потому что она добавляет: - Берт отличный

парень, но он не тот самый. И нет, я не выдам тебе никаких сочных подробностей. Он

веселый… милый. – Она небрежно пожимает плечами. – Надеюсь, мы останемся

хорошими друзьями, но ничего большего.

Она не выглядит расстроенной, поэтому я решила не приставать к ней.

Стук в двери пугает меня, но Нат кричит мне из ванной, в которую она зашла, как

только проснулась, что это портье, прибывший забрать наш багаж. У меня только одна

сумка и, следовательно, нет необходимости в помощи, но портье настоял, поэтому, что я

еще могу сказать?

Мы следуем за ним с пустыми руками, и я чувствую себя глупо, когда он несет

наши две большие сумки к лифту, а затем к автобусу, ожидающего снаружи перед дверьми

отеля.

Кингстон тоже здесь, проверяет списки и отмечает в буфере обмена, но он

поднимает глаза и дарит мне ослепительную улыбку.

Я пытаюсь вернуть ее, но знаю, что это выглядит жалко. Забыть вчерашний вечер

не так легко как кажется.

Когда все присутствующие отмечены, мы начинаем садиться в автобус, я хватаю

Натали за руку, и шепчу, чтобы она держалась позади. Если я должна буду провести в

ловушке восьмичасовую поездку, то мне бы хотелось сидеть у выхода. Не доведи господи,

если случится авария, пожар, похищение, экстренная ситуация и т. д. Передний выход -

мой лучший друг.

Наш выбор мест, которые я вскоре нашла, и которые действительно вели к выходу,

были расположены прямо напротив Кингстона. Наш бесстрашный лидер, естественно,

тоже сидит в первом ряду. И Нат, которая нежно настаивает сесть у окна, заставляя меня

занять место у прохода, и как вы поняли, поближе к нему.

Просто класс. Умираю от нетерпения сидеть часами в этом автобусе, так еще и

Кингстон сидит настолько близко, что я могу протянуть руку и коснуться его. И он не

собирается быть проигнорированным или провести ознакомительную программу для

нашей такой сближенной аудитории, учитывая то, что мой телефон оповещает о

сообщении, прежде чем мы трогаемся с места.

Я уже знаю, от кого оно, даже не гладя, и что это только одно «из», поэтому ставлю

свой телефон на вибрацию, а затем читаю сообщение.

Кингстон: Утречко, подружка. Ты выглядишь прекрасно.

Я смотрю на него краем глаза. Он улыбается своему телефону, явно желая

разыграть эту такую знакомую секретную игру.

Я: И тебе доброе утро, и спасибо.

Кингстон: Прошло довольно долгое время с тех пор, как мы переписывались.

Раздражительная ярость поднимается в моей груди, и я, скрипя зубами, но

контролируя свое выражения лица, отвечаю.

Я: Думаю, не очень удачная идея, напоминать мне об этом.

Кингстон: Согласен, прости. Но я хотел сказать, что скучаю по этому.

Я: С глаз долой, из сердца вон, да?

Кингстон: Посмотри на меня, пожалуйста.

С громким вздохом я поворачиваюсь и одариваю его скучающим взглядом.

- Никогда, ни на один день, ты не покидала мои мысли, - говорит он тихо, чтобы

только я могла услышать.

Я закатываю свои глаза, а затем отворачиваюсь, но все, что мне действительно

хочется сделать – это посмотреть на него и оценить всю его искренность. Я смотрю на

Нат, чья голова прислонилась к окну, ее уши заткнуты наушниками, когда она назойливо

кому-то пишет сообщение в своем телефоне.

И снова вибрация.

Кингстон: Что ты больше всего хочешь увидеть в Париже?

Все просто. Мои пальчики автоматически летают над буквами.

Я: Эйфелева башня.

Кингстон: Отличный выбор, я догадывался.

Я: Правда? И почему же?

Кингстон: Это очень романтично, а ты, сладкая Эхо, романтична.

Я: Возможно. И бессовестно. Нет ничего плохого в романтике.

Кингстон: Не могу не согласиться.

И так повторяется все снова, сообщение за сообщением между двумя людьми,

которые сидят рядом друг с другом, но всегда предпочитают тайное уединение.

Около четырех часов поездки мы останавливаемся на перерыв и обед, лучше

поздно, чем никогда. Если бы Джеки заскулила «Когда мы остановимсяяяя?» из задней

части автобуса еще раз, я бы ее стукнула. Словно едешь с раздражительным трехлетним

ребенком.

- Нат, - трясу ее, и она вытаскивает свои наушники. – Мы остановились на обед.

- Круто, - она возвращается к своему телефону, и я замечаю имя человека, которому

она пишет, но прикусываю свой язык. Я хочу подождать и посмотреть, скажет ли она мне,

моя подружка.

Кингстон встает и объявляет, в какое время мы все должны вернуться обратно,

напоминая всем, что это их обязанность вернуться вовремя и позвонить, если они

отстанут. Затем двери открываются, и все быстро выходят.

- Натали! Эхо!

Мы оба поворачиваемся под звуки наших имен, чтобы увидеть как Паттон и Чад,

бегут к нам.

- Вы ребята будете есть? – спрашивает Паттон.

Я смотрю на Нат, которая пожимает плечами, а затем оглядываюсь по сторонам в

поисках вывески.

- Как насчет того местечка? – я указываю на маленькую закусочную с табличкой на

тротуаре.

- Пошли со мной, - говорит Джеки, подходя с Бриджет и двумя другими девушками,

которых, но никогда не встречала. – Пошли.

Она берет Паттона за руку и уводит, оглядываясь через плечо, чтобы послать

укоризненный взгляд.

- Что за черт? – удивляюсь я вслух.

- Это был классический взгляд сердитой девушки, которая ревнует, - отвечает Нат.

- К кому?

- Ну, учитывая то внимание, которым тебя одаривает Кингстон, и то, что у нее был

трах с Паттоном и Чадом, возможно, забота Паттона о тебе так разозлила ее. Кто знает, да

и кого это волнует? Пойдем, поедим где-нибудь еще.

- Могу я…я просто видел вывески прямо впереди, - говорит Кингстон, позади нас.

– Хотите ли вы, дамы, присоединиться ко мне и к другим?

- Все зависит от Эхо, - говорит Нат со смехом, и я стреляю в нее убийственным

взглядом. Эти двое сведут меня с ума.

Но только после того, как поем.

- Звучит неплохо, - признаюсь я. – Показывай дорогу.

Я улыбаюсь, отступая в сторону и протягивая руку, чтобы позволить Кингстону

встать перед нами и повести вперед.

Глава 11

В то время, пока мы отстали немного от нашей группы, в процессе короткой

прогулки на обед, Нат говорила, как можно слаще, о том, что возможно я была немного

трусихой, и, комментируя это, продолжала насмехаться. Во-первых, если ты защищаешь

свое сердце, пытаясь оставаться друзьями с самым неотразимым человеком в мире, то ты

будешь трусить, а после этого просто бросьте меня «в стиралку на долгую стирку».

А во-вторых, этот термин обычно относится к человеку, который не только не

может решить, но и не знает, чего хочет. Я вот точно знаю, чего хочу – Кингстона.

Как бы там не случилось, к сожалению, он огромный риск, который я не могу себе

позволить. Я твердо решила, что месяцы ожидания без письма, звонка или сообщения,

больше не позволят мне попасть в его волшебную паутину снова. Потому что, когда он

«отпускает пленника на свободу», это больно. Слишком.

Наша вечеринка-обед заканчивается на приятной ноте, чего я никак не ожидала, и

это приятно по двум причинам. Во-первых, я познакомилась с некоторыми другими

людьми, которые также путешествуют. И во-вторых, Кингстон играет роль милосердного

хозяина, что существенно отвлекает его внимание от меня.

Когда все изрядно наелись, и их потребности были удовлетворены, мы пополняем

наши запасы для второго этапа нашей однодневной поездки, во время которой все будут

спать, в том числе и я.

****

Когда автобус резко тормозит, это заставляет меня проснуться. Мы в Париже.

Уже ранний вечер, и думаю, после долгой поездки длительный горячий душ и

быстрый ужин перед сном, звучат отлично. Ну, и как всегда, другие уже болтают о своих

ближайших планах.

Мы с Нат входим в просторную комнату, и пока я распаковываю свои вещи для

душа, она достает платье и начинает делать макияж у зеркала.

- Куда-то собираешься? – спрашиваю я.

- Ага, одни девушки за обедом казались довольно крутыми и упомянули, что

посетят Латинский Квартал. Идешь с нами?

- Неа, я выдохлась, но ты пойдешь и насладишься вечером.

Она слегка гримасничает. – Ты точно уверенна?

- Я более чем уверена, но спасибо за приглашение. Просто будь осторожна.

- Обещаю! – шепчет она, прежде чем надеть туфли и выйти за дверь.

После душа, я ложусь на кровать и решаю набрать Себастьяна. После пяти минут

разговора слышу, как кто-то стучит в дверь.

- Подожди минутку, кто-то стучит в дверь, - говорю я ему.

- Проверь в глазок! - кричит он мне в ухо.

Через маленькую дырочку я вижу мужчину, одетого в подобие штатного наряда,

стоящего рядом с тем, что кажется тележкой для обслуживания.

- Себ, я перезвоню тебе. Думаю, это мой ужин.

- Думаешь? Боже. Будь осторожной, Эхо. Люблю тебя.

- И я тебя.

Я отключаюсь и открываю дверь.

- Я… могу чем-то помочь?

Мужчина улыбается и передает мне записку.

« Я не был уверен насчет твоего знания французского, но был осведомлен о

незнании английского, отсюда и записка. Счет отплачен; просто скажи «Merci

beaucoup» и наслаждайтесь своим ужином, Любовь моя. – К» .

Я отхожу в сторону, давая место тележке заехать в комнату, затем благодарю

мужчину, как и указано в моей записке, и закрываю за ним дверь.

У меня уже текут слюнки, только от одного запаха. Я поднимаю крышку и хихикаю

при виде громадной, сырной пицце и еще одной записке:

« Возможно, это и не Золото Глупцов, а пять сыров чревоугодия».

Я ничего не могу поделать со счастьем, которое превращается в слезы на глазах.

Все было так здорово, и, очевидно, оказало на него большее воздействие, чем я

предполагала. Зачем же он все это рушит?

Хоть я немного и расстроена, но также голодна, поэтому вонзаюсь в манящую еду.

После двух ломтиков и беглого изучения телевизионных каналов, понимаю, что это

бесполезно, потому что я не могу понять, черт возьми, о чем они говорят ни на одном из

них. Я надеваю штаны для йоги, легкую куртку и кроссовки, решая немного проветриться.

Район за пределами отеля кажется безопасным, поэтому я начинаю неторопливо

гулять по тротуару, смотря на горизонт огней, которые одинаково яркие во всех

направлениях, куда не посмотреть. Тут также есть местные жители, но большинство

людей, отдыхающих на тротуарах, похоже, являются туристами, такими же, как и я,

наслаждающиеся культурой и историей с камерами и вспышками. Куда бы я ни

посмотрела, появляется что-то новое и интригующее, и хочется сфотографировать, и мой

палец резко нажимает на кнопку, как вдруг меня внезапно хватают сзади.

Большая, крепкая рука обнимает мою талию, и меня поднимают с земли. Я вижу,

как меня заносят в переулок, подальше от безопасных уличных фонарей и толпы. Явная

паника охватывает меня, но я не могу кричать, мои инстинкты выживания еще не

проявились. Все о чем я могу думать, это о моей бедной семье. Они доверяли мне, и завтра

им позвонят, чтобы они забрали мое тело.

Секундой спустя, что его хватка слегка ослабевает, «борись или беги» берёт своё.

Поэтому делаю и то и другое, извиваясь, я наношу один сильный удар ему в живот и

убегаю.

Но не успеваю уйти далеко, потому что чувствую, как он хватает меня на запястье,

кряхтя.

- Ты сводишь меня с ума, Любовь моя!

И вот оно то, что я упустила раньше, знакомый голос моего нападавшего.

Я оглядываюсь назад. Конечно, я вижу Кингстона, который наклонился и держится

рукой за живот, которая не держит меня.

Я вырываю руку с его хватки. – Ты долбаный кусок дерьма! – кричу я, удивляясь,

что могу найти слова сквозь прилив адреналина, затмившего мой взор, мое тело сильно

дрожит, а сердце бешено стучит. – Да что с тобой не так!

- Что со мной не так? – кричит он, теперь уже выровнявшись, его глаза темнее, чем

я когда-либо их видела.

Я делаю шаг назад, внезапно не понимая себя и его, и в этот момент моя спина

врезается о кирпичную стену.

- Что, черт возьми, с тобой не так? - спрашиваю я, тяжело дыша.

Его ноздри раздуваются, и когда я слегка наклоняю голову, чтобы лучше видеть его

через тускло освещенную область, и нахожу что-то другое, кроме гнева, который

уставился на меня. Он выглядит совершенно испуганным.

- Кингстон…

- Чем ты блин думала, когда выходила в одиночку после наступления темноты? –

спрашивает он, его слова неторопливы и кратки. Он прямо у моего лица, гневная мышца

на его челюсти выглядит зловеще, в его глазах еле заметная свирепость. – Ты думаешь, что

твоя сладкая попка, вот так просто может разгуливать по городу, ни о чем не задумываясь?

Я толкаю его в грудь. – Я была на тротуаре с десятками других людей! И ты не

имеешь права читать мне нотации, как маленькому ребенку, особенно после того, как ты

напал на меня!

- Десятки людей, говоришь? – Он нарушает мое личное пространство и осторожно

берет за подбородок, чтобы повернуть ее в сторону тротуара, где я вижу несколько

туристов, проходящих мимо заметного переулка. – Едва ли. И ни один не остановил меня,

пока я тебя нес.

Я дергаю головой. – В чем твоя проблема? Ты поступаешь как идиот! Я должна

отпинать твой зад за то, что напугал меня!

- Ты уже это сделала. Я рад видеть, что у тебя все еще хороший правый хук, но ты

должна была в первую очередь кричать, - выдает он с сердитым рычанием. – Разве ты не

поняла, в какой опасности оказалась?

С меня было достаточно. Я поправляю свои волосы и делаю успокаивающий вдох.

- А знаешь что? Между нами все кончено. Ты хочешь преследовать меня всю ночь

под видом моей защиты? Судя по всему. Но не испытывай меня снова. Спокойной ночи,

Кингстон.

Я ухожу без оглядки, честно удивленная тем, что он позволяет это. Это мы и делаем

в последнее время – я ухожу, он следует за мной, чтобы держать меня в безопасности.

Сегодняшний день ничем не отличается. Я не слышу и даже не вижу его, но мои чувства

говорят мне, что он всегда рядом.

Вот почему когда я захожу в прекрасный сад около часа спустя и сажусь на

скамейку после того, как достаточно насладилась ночным видом города, я кричу:

- Места достаточно для двоих.

Меньше, чем через минуту, он появляется и садится возле меня.

- Я никогда так не боялся, - мрачно говорит он, смотря перед собой.

- Никогда? – спрашиваю я в неверии, принимая его смущенный-но-такой-

прекрасный профиль.

- Не вот так. Мысль о том, что с тобой случилось… - Он сильно сглатывает. – То

прошлое падение с той чертовой лестницы… Я не позволю снова чему-то случиться с

тобой. Все что я ощущал тогда – это чистый ужас.

- Да, я тоже. Представь, каково было мне. Я думала, что умру.

- Мне жаль, что напугал тебя, я не должен был этого делать.

- Тогда прости меня, что ударила тебя, я тоже не должна была так делать.

- Не извиняйся. Я очень был рад наблюдать, как ты сражаешься. – Он издает

короткий, небольшой звук – смех без какого-либо настоящего юмора.

После долгого молчания он шепчет: - Я потерял тебя.

- Что? – я разворачиваю свое тело, но он не смотрит на меня, его взгляд устремлен

выше на полную луну. – Ты же был прямо позади меня.

- Раньше, когда ты выходила с отеля, я не мог найти тебя. Понимал, что ты где-то

там, одна, и как бы я не бежал, я не видел тебя. Я ужасно волновался, я должен был

развернуться и пойти другим путем, не зная, в каком именно направлении ты пошла, но

мысль о том, что я ошибаюсь, еще больше пугала меня. Никогда не чувствовал себя так,

как раньше, буквально пойманным на волоске от твоей безопасности, или… один

неверный поворот, и…

Он с трудом дышит. - Слава Богу, мои инстинкты были правы.

У меня нет слов; он намного сильнее, чем я когда-либо слышала. Медленно, я ложу

свою руку на его, и он сплетает наши пальцы и сжимает.

- Думаю, мне стояло сказать тебе, что я иду на прогулку. Извини, ты заставил меня

осознать, что мне нужно больше знать свое окружение. Но ты должен дать мне

пространство, Кингстон. Ты должен понять, что я смогу о себе позаботится. Если ты этого

не сделаешь, то задушишь меня.

Он наконец-то переводит свой взгляд на меня.

- Ты еще не поняла, Эхо? Ты настолько сильно забралась мне под кожу, что мысль о

потери тебя снова… Я не могу этого допустить. Я этого не сделаю. – Он снова отводит

взгляд, пробегая рукой по своему лицу. – Сегодня, ты можешь думать, что это крайность, и

возможно это так и было. И я понимаю – просто друзья – но от этого не лучше. Ты

можешь злиться, сколько угодно. Лучше ты огорчишься из-за меня, чем попадешь в

неприятность.

Я освобождаю свою руку, не в силах игнорировать непреодолимые эмоции,

тяготящие мое сердце. – Как ты узнал, что я здесь?

- Ах, Любовь моя, я уже много раз тебе говорил, что у меня свои методы, - он

ухмыляется, и это разряжает напряжение между нами. Я благодарна и возвращаю улыбку.

– Ты должна пообещать мне, что больше вот так не будешь бродить.

- Обещаю, - с легкостью произношу я, в моих венах по-прежнему пульсирует страх

ночи. – Но если снова меня так напугаешь, мой удар придется чуточку ниже.

- Спасибо. Не знаю, как объясню твоему брату или отцу, если ты исчезнешь у меня

из-под носа. – Он качает головой.

- Так ты все-таки общаешься с моим братом?

Он кивает. – Да, общаюсь.

Эти два слова говорят о многом. Если Себастьян говорит с ним, значит, он знает,

что нет причин для волнения. Но я отказываюсь это принимать, пока полностью не

удостоверюсь о причинах своего похищения.

- Ты мог бы просто позвонить мне, знаешь ли.

- Ага, сейчас я это понимаю. Но я уже один раз был слишком напуган, поэтому

отбросил все варианты и продолжил «яростные» поиски. Но даже об этом я немного

сожалею. Суть не в том, как я тебя контролирую или душу – это нужно ради твоей

безопасности. Понимаешь?

- Хорошо, - бормочу я. – Я немного хочу спать, и у меня было более чем достаточно

свежего воздуха.

Он слегка хихикает. – Как пожелаешь.

Мы идем обратно, на этот раз вместе с ним.

- Спасибо за ужин. Это было очень мило с твоей стороны.

- Рад стараться.

Он проводит меня до моего номера, и как раз перед тем, как я закрываю дверь, он

произносит свои прощальные слова на уровне чуть выше бархатного шепота.

- Сладких снов, Любовь моя.

Глава 12

- Вставай, уже утро! Пора увидеть Париж!

Я дергаю одеяло со стонущей Натали, испытывая головокружение от нетерпения

исследовать Город Огней в течение всего дня. Я уже одета, а она еще даже не открыла

глаза.

- Иди без меня, - стонет она, натягивая еще одну подушку себе на голову. – У меня

похмелье.

Я не слышала, во сколько она приехала прошлой ночью из-за действия

снотворного, но, судя по запаху алкоголя, сочившегося из ее рта, и зеленому оттенку ее

лица, предполагаю, что это было поздно – или очень рано, в зависимости от того, как на

это посмотреть.

- Давай же, Нат, - умоляю я. – Прими душ. Я принесу тебе тост и аспирин, и затем

ты почувствуешь себя лучше. Ты же не хочешь пропустить экскурсию по Парижу!

- Прости… не могу… оставить постель, - стонет она, ее слова почти невозможно

разобрать. – Укрой меня… и повеселись. Когда будешь уходить, выключи свет.

Как можно тише, хватаю воду из мини-холодильника и два ибупрофена из своей

сумки, ставя их на тумбочку. Я вынимаю мусорную корзину из ванной и ставлю ее рядом

со своей кроватью, прежде чем нажимаю выключатель и тихо закрываю за собою дверь.

Думаю, я сделаю для нее дополнительные фото. Потому что знаю, как только она

начнет мыслить ясно, она будет сожалеть, что пропустила сегодняшний день. Кроме того,

у нее, по-моему, настоящая страсть к фотографиям.

- А вот и ты, - говорит Кингстон, список группы в его руке, когда я добираюсь до

вестибюля. – Где Натали?

- Она, эм… не очень хорошо себя чувствует, поэтому отдыхает еще.

- Кажется, сегодня утром у всех эта проблема, - он приподнимает брови.

Я оглядываюсь, понимая, что он имеет виду. Здесь буквально всего семь человек, не

считая Кингстона. Вчера вечером была большая вечеринка.

- Привет!

Чад подходит ко мне. – Паттона тоже не будет, поэтому мы можем быть

напарниками сегодня, если хочешь.

- Ох, звучит неплохо. – Я уверенно улыбаюсь, абсолютно не вспоминая, и не

осуждая его за то, что увидела в ту ночь. – Ты что, пропустил такую ночку?

- Неа, просто пил виски, закрепил пивом. Из всех остановок нашей поездки – эта

именно та, которую я с нетерпением ждал. Он посмеивается.

Раздается громкий шум, и моя голова поворачивается в сторону.

- Простите, - мрачно произносит Кингстон, наклоняясь, чтобы подобрать блокнот,

который он уронил на мраморный пол.

- Но теперь, когда я привлек ваше внимание, - продолжает он группе, хотя смотрит

только на меня, - хотел бы предложить, чтобы мы шли по сегодняшней запланированной

повестке дня. Прекрасная погода и пребывание вместе не должно создавать проблем с

такой небольшой публикой. Какие-то вопросы?

Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы никто не спорил, потому что ходьба звучит

замечательно, и выдыхаю в восторге, когда все соглашаются.

- Хорошо, тогда вперед. И помните, если отстанете от группы, позвоните мне, мы

остановимся и подождем вас. Кроме того, вы можете поднять этот флаг, чтобы помочь нам

разыскать вас. – Он проходит между нами, раздавая белые флажки на небольших

палочках. – Вопросы?

Никто не спрашивает, поэтому он продолжает.

- Хорошо, наш первый пункт назначения сегодня утром - Нотр-Дамский Собор.

Хорошо?

Он держит дверь, когда мы проходим, кивая и улыбаясь… ну, почти для всех. Я

прохожу как можно медленнее, а Чад ловит дверь и сам ее для себя держит.

Кингстон проходит вперед группы, рассказывая о фактах и указывая на здания и

площади, пока мы идем. Я стараюсь сосредоточиться на этой экскурсии, но постоянно

отвлекаюсь, потому что не только задница Кингстона выглядит потрясающе в его хорошо

облегающих, темных джинсах – что отвлекает само по себе – но и Чад устраивает для

меня величайшую экскурсию всю дорогу.

- Итак, ты и Кингстон, - интересуется он. – Вы разобрались между собой?

Я облегчаю его ношу резким ответом. – Да, только дружба. Что мы и делаем.

- Ты точно уверена? – упорствует он еще больше. – И больше ничего?

Я раздраженно смотрю на него.

- Не думаю, что это тебя касается, и я действительно не хочу, чтобы весь день

пошел «коту под хвост». Поэтому, можем мы прекратить это? – я дарю ему легкую улыбку.

– Давай наслаждаться городом.

- Ты права, - отвечает он, посмеиваясь. – Виноват. Извини, больше такого не

повторится.

- Ничего страшного, - я игриво толкаю его локтем, не желая портить себе день.

Больше никаких вопросов, как и было обещано, и через несколько минут мы уже

оказываемся у собора. Я не могу заглушить свой восторженный вздох. Я стою перед одной

из самых больших, самых известных церквей в мире – я, Эхо Келли, из Келли Спрингс.

Я чувствую, как слышу его слабый смешок, и, кинув на него взгляд, нахожу

мягкую, но сексуальную улыбочку, посланную мне.

- Вы готовы войти внутрь, - он обращается ко всем, но опять же, я знаю, что он в

действительности спрашивает только меня.

Я киваю головой в сдерживающем волнении, и его улыбка становится невероятно

широкой.

Не могу не смотреть, восхищаясь, но достаточно быстро прихожу в себя;

величественная история окружает меня. Я делаю столько фотографий, сколько могу, даже

когда мы поднимаемся по бесконечной лестнице к знаменитой колокольне. И знаете какой

отсюда вид? Невероятный! Просто нет слов, чтобы описать все это.

Прежде чем я осознаю, что мы уже просмотрели все, что смогли увидеть, и пришло

время двигаться дальше. Мне кажется, что я только что приехала, но прекрасно понимаю,

что прошло уже несколько часов.

Я смотрю на ярко-синее небо возле церкви, когда бархатный, с ноткой сочувствия

шепот посылает мурашки по моей коже.

- Я привезу тебя обратно, когда захочешь, Любовь моя – только ты и я. Мы можем

двигаться настолько медленно, как ты захочешь.

Я не знаю, что соблазняет меня больше – мысль о том, чтобы снова приехать сюда,

или его чувственные намеки, лежащие в основе.

На самом деле, все это ложь. Собор поражает, но…

- Не давай обещаний, которых не сможешь выполнить, - отвечаю я ровным тоном,

но вкладываю некое значение, связанное с этим, прежде чем уйти.

Прогулка к Лувру не занимает много времени, и снова я делаю как можно больше

фотографий, соблюдая правило «никакой вспышки», которую игнорируют все остальные,

при этом все они неодобрительно хмурятся.

Чем более известна картина, в частности, Мона Лиза, тем больше толпы вокруг

нее, поэтому всем очень скоро становится скучно с экскурсией по музею. И как бы мне не

хотелось остаться, слишком скоро пришло время двигаться дальше.

Пешее путешествие начинает сказываться на группе, поэтому мы идем

неторопливо, прогуливаясь по самым красивым, ухоженным паркам, которые я когда-либо

видела. Когда мы подходим к великолепному фонтану, я начинаю искать монетку, чтобы

загадать желание.

- Что загадала? - спрашивает Кингстон, подмигивая мне.

Я качаю головой с кокетливой усмешкой. - Если скажу, это не осуществится.

- Зависит от желания. Если это что-то близко к тому, на что я надеюсь, тогда я

действительно смогу воплотить его в жизнь.

Я игнорирую оптимистичный поворот во мне и поворачиваюсь спиной к нему,

загадывая про себя желание, когда бросаю в воду блестящий, медный символ надежды.

Мы идем некоторое время, догоняя других. В конце концов, я чуть ли не

задыхаюсь, узнавая монумент передо мной: Триумфальная арка, построенная

Наполеоном!

Я беру свой телефон и спрашиваю Кингстона, сможет ли он сфотографировать мене

перед этим. Но вместо этого он поворачивается к незнакомцу, проходящему мимо, говорит

по-французски, а затем берет меня за руку.

- Ему лучше не воровать мой телефон, - бормочу я, когда Кингстон обнимает меня

за плечо и прижимает к себе.

- Это будет последняя вещь, которую он сделает. А теперь улыбнись.

После нескольких иностранных слов, которые, как я предполагаю, означают

«Спасибо», Кингстон забирает мой телефон. Но он не отдает его мне, занимаясь тем, что

стучит по экрану.

- Что ты делаешь? – спрашиваю я.

- Отправляю себе копии, я надеюсь это наше первое совместное фото. И твой код

по-прежнему 1-2-3-4, Любовь моя? – смеется он.

- Тише ты, - усмехаюсь я, отбирая свой телефон обратно. – Куда теперь?

- Увидишь. Но лучше, найди своего напарника Чада. Будет на твоей совести, если

бедняжка онанист потеряется.

Я обзываю его грубым и разворачиваюсь, оглядываясь через плечо, чтобы добавить:

- Ты абсолютно прав.

Группа начинает ныть о ванной и еде, именно в этом порядке. В общем, все

соглашаются на необычное кафе, и снова доказывая, что он не козел, как я иногда себе

говорю, Кингстон предлагает заплатить за каждое блюдо.

Я сижу за столом с Чадом и еще двумя людьми, с которыми мне еще предстоит

познакомиться, они представились, как Лейлани и Крис.

- Лейлани? – смеется Крис. – Ты не похожа на гавайца.

- Ну и ты не похож на Криса Хемсворта. – Она одаривает его сдержанной улыбкой.

– Но если ты скажешь мне, что это твое имя, обрати внимание, как я приму его и

воздержись от дальнейших комментариев.

Я одариваю Лейлани небольшой улыбкой одобрения… молодец. Затем, я ловлю

себя на том, что смотрю на Кингстона, который сидит с двумя другими людьми. Они были

с нами сегодня, девушкой по имени Ким, с которой я перекинулась несколькими фразами,

и с парнем, которого не знаю.

Он ловит мой взгляд, мгновенно осознавая, что я смотрю… и на этот раз я не могу

прочитать его выражение. Крошечная усмешка немного кислая, а его серые глаза пустые и

бездонные.

У меня нет времени выяснять причину, потому что меня внезапно осеняет. Четыре

человека сидят за моим столом, и с Кингстоном сидят двое, а это значит…

Черт. Мы кого-то потеряли.

Он выгибает брови, наконец-то, хоть какие-то признаки жизни на его лице, тихо

спрашивая меня о причине тревоги на моем лице.

« Что случилось»? – он одними губами.

Я поднимаю шесть пальцев, хихикая от вспышки в памяти того, что когда-то это

могло означать между нами, и шепчу: « Только шесть. Мы кого-то потеряли».

Его глаза расширяются, а голова поворачивается влево и вправо, прежде чем он

смотрит на меня и вздыхает.

- Кто-нибудь видел Карсона? - спрашивает он с громким раздражением.

Я не могу ответить, видела я его или нет, потому что, если честно, понятия не

имею, кто такой Карсон, даже если бы он свалился на меня как манна небесная.

Никто другой также не может ответить, и когда я осматриваю местность, не вижу в

воздухе белого флага.

- Идите и заказывайте. – Встает Кингстон. – Я скоро вернусь. Если он появится,

наберите меня, пожалуйста.

Часть меня хочет кинуться и помочь ему в поиске, но я передумываю. Нет никакого

смысла в том, чтобы идти и увеличить наш счет «потерь». Поэтому я смотрю на улицу,

желая, чтобы появился белый флаг.

Вскоре подходит официантка, к счастью, она та, кто говорит по-английски, видимо,

заметно, что мы не говорим по-французски. Я заказываю себе и Кингстону выпить.

Но когда она возвращается и спрашивает о наших заказах, я отказываюсь выбирать.

- Ты же наверняка голодна, - говорит Чад, толкая меня в плечо.

- О, я голодна, но уверенна, что и Кингстон тоже. Не думаешь?

- Да, знаю, - его губы изгибаются в улыбке. – Ты и вправду очень милая девушка,

Эхо. Если он где-то накосячил, то он полный придурок.

Лейлани наклоняется, любопытство горит в ее глазах. – О чем вы болтаете? Я что-

то упустила.

- Ничего, - отвечает Чад коротко за меня, прежде чем наклонить голову, чтобы

сказать так тихо, чтобы только я смогла услышать. – Прости, только хотел тебя похвалить.

Даже не подумал.

- Все окей, - отвечаю я, а затем встаю с места, когда ловлю вспышку белого цвета

через улицу. – Карсон?

Парень оборачивается, когда я кричу, облегчение заметно на его лице.

Когда он подходит, я вытаскиваю свой телефон.

Я: Карсон найден, он здесь с нами.

Кингстон: Спасибо, возвращаюсь.

Я: Заказать тебе что-то?

Кингстон: Нет, я не хочу тормозить других. Приду намного позже. Наслаждайся.

Я: Наслаждаться чем? Я еще ничего не заказывала.

Кингстон: Почему?

Я: Я ждала тебя.

Кингстон: Моя ты хорошая. Ты устала притворяться?

Я: Не понимаю, о чем ты.

Кингстон: Ага, ты понимаешь.

Он прав. Я понимаю.

Я: Ты слишком уверен в себе.

Кингстон: Вполне.

Я: Откуда такая уверенность?

Кингстон: Потому что ты сейчас улыбаешься и покраснела? Ты делаешь это только

для меня.

Я поднимаю голову и без усилий обнаруживаю, что он стоит всего в нескольких

футах от меня, наблюдая за мной с заразной улыбкой и чувственным пламенем в его

глазах.

Я закатываю глаза и отвожу взгляд, поправляя салфетку на коленях.

- Карсон, - Кингстон присоединяется к нам во внутреннем дворике. – Рад видеть,

что ты нашел путь назад.

Он занимает свое место за другим столом и подзывает официантку, прося меню,

которое, как мы говорили, будет теперь на обед.

Я даже не осознавала, что солнце было немного ниже в небе, яркий оранжевый

цвет становится ярче, когда верхний слой приобретает оттенок фиолетового, начиная

двигаться.

Сегодня, учитывая то, что мы видели много чего более ошеломляющего и

сюрреалистичного за последние время, похоже, все пролетает мимо меня.

Глава 13

В то время как мы закончили с едой, я думаю, все осознали, какой это был долгий

день. В нас у всех присутствует чувство лени, и я замечаю несколько зевков и сонных глаз.

Будет ли приятней вернуться в отель на автобусе или такси, и продолжить завтра на

отдохнувших ногах? Думаю, да.

Эйфелева башня теперь пылает, как маяк, маня нас к себе, и поэтому все голосуют

единогласно.

Удивительно, но когда мы добираемся туда, очередь не такая уж и большая. И

вскоре семь из нас делятся, большинство выбирает подъемники, чтобы подняться на

великолепную конструкцию.

Я не одна из них. Я хочу больше впечатлений, и чтобы получить это, поднимаюсь

по лестнице… которая должно быть не менее 600 метров.

Когда мои мышцы ног горят и выдыхаются, думая, что совершила какой-то

чудесный подвиг, я немного разочарована, когда лестница подходит к концу… а я все еще

не на верху.

Я приседаю, чтобы посмотреть на вид с этой высоты и отдохнуть, когда пугаюсь

кого-то сзади.

- Хороший подъем? – смеется Чад.

Я, наверное, выгляжу настолько же смущенной и побежденной, как и чувствую,

когда поворачиваюсь к нему лицом, потому что его следующими словами становятся: -

Есть только один путь подняться наверх – лифт. – Он указывает своей головой в его

сторону, гордо улыбаясь. – Остальные уже поднялись. Не планировал подниматься по

лестнице, но я хотел подождать тебя.

- Ну, спасибо. – Я улыбаюсь, несмотря на небольшое разочарование, нотки которого

вспыхивают во мне, от осознания того, что он единственный, кто ждал.

Мы стоим в очереди за лифтом, и через несколько минут один из них открывается.

Мы садимся со многими другими, смешавшись с толпой. Чад, вроде, хороший парень и

достаточно умный, но мы чересчур близки для комфорта.

Достаточно скоро мы остановимся, ожидая, когда придет наша очередь

выгрузиться… на самой вершине Эйфелевой башни! Я даже и мечтать, несмела, что когда-

то испытаю это. Конечно, это моя заезжая фраза каждому новому удивлению, но

Эйфелева башня?

Здесь менее людно, так как много места для людей, чтобы они могли разбрестись

по разным направлениям, но здесь дезориентировано высоко ночью, поэтому я стараюсь

быть рядом с Чадом, так как не вижу кого-либо еще с нашей группы, чтобы собраться

вместе.

- Черт, - выдыхает Чад. - Довольно удивительно, не так ли?

Я слышу его, но просто не могу сформулировать ответ. Слишком очарована видом.

Он смеется, толкая меня в плечо. - Потерялась в своих «девчачьих мечтах», а?

Теперь я поворачиваюсь к нему, в моем смущенном взгляде появляется вопрос.

- На самой вершине Эйфелевой башни, ночью… – Он понижает голос до

флиртующего. – Помимо того, чтобы быть спасенной рыцарем из замка, разве это не самая

романтическая фантазия каждой девушки?

- Наверное.

Я чувствую, как покраснели мои щеки, но пожимаю равнодушно плечами, отводя

взгляд в сторону и стараясь не думать о самой важной части моей фантазии, которую он, к

счастью, упустил.

- И чтобы это значило… ах. – Он скользит напротив меня, произнося свои

следующие слова. – Вот, к примеру, у меня есть одна фантазия. Только не говори моим

сестрам, что мне пришлось так долго этого ждать, хорошо?

А затем, его руки оказываются на моих щеках, а его рот накрывает мой, сливаясь в

поцелуе, который я не намеренна терпеть. Ох, так вот о каком виде фантазии он говорил –

«поцелуй». Но, к сожалению, для него он не тот, с кем я хочу его.

Я отстраняюсь, одновременно отталкивая его, не сердясь и даже не съеживаюсь,

желая избавить меня от его чувств.

- Чад, я… - Я смотрю на свои ноги. – Ты очень милый парень, и я…

- Хотела здесь поцеловаться, - перебивает он.

Я не могу смотреть ему в глаза. – Да.

- Только не со мной, - утверждает он, без всякого сомнения, или обиды.

Я смотрю на него извиняющимся взглядом и киваю.

- Прости. Это было очень мило с твоей стороны, правда, и той самой девушке

когда-то повезет, когда ты воплотишь все свои причудливые мечты, но…

- Все в порядке, я понимаю, - говорит он, несколько неискренне, посмеиваясь. - Но

не вижу, чтобы он заботится об этом, и я не хотел, чтобы ты пропустила этот момент. Ты

заслуживаешь этих моментов, Эхо, никогда не соглашайся ни на что меньшее. Никаких

обид?

- Неа, - улыбаюсь я . Тройничек, по пьяни. Он реально крутой парень. – Спасибо

тебе, Чад.

- Не нужно благодарить меня – это не сработает. – Он снова посмеивается, пытаясь

ослабить напряжение, но это как-то натянуто и на самом деле делает ситуацию еще

неудобнее.

- Я… увидимся внизу, - успокаивает он, прочищая горло.

- Хорошо.

- Ты побудешь еще здесь, одна?

- Ага, спасибо.

Я отвечаю легко, потому что каждый нерв в моем теле и дрожь в моем сердце уже

предупредили меня, что я не буду одна.

Когда я уверена, что Чад ушел, и моя маска безразличия прочно закреплена,

поворачиваюсь и ищу его. Он стоит в не поля досягаемости, ожидая в углу.

Секунда, и наши глаза находят друг друга, он медленно поднимает руку, маня к себе

пальцем.

Я немного смущаюсь, и он улыбается, сексуально и уверенно, поднимая брови в

сомнении. Мы с ним оба знаем, что я подойду. Я просто пытаюсь сохранить достоинство,

но это не работает.

Все что мне остается – молиться про себя, когда я делаю неспешный шаг, в то

время как он пожирает каждое мое движение. Теперь я могу слышать свое сердцебиение в

ушах, и оно становится все громче, когда мое волнение только нарастает с каждым шагом,

который я делаю.

- Разочарована? – спрашивает он с самодовольной уверенностью.

- Насчет чего? – бормочу я слишком быстро… слишком очевидно.

Его глубокий смех обрушивается в воздухе.

- Ты знаешь насчет чего именно – и мы оба знаем, что ответ «да».

Сексуальное влечение между нами крепчает. Он хватает меня за бедра и

притягивает к себе, прерывая тишину хриплым шепотом.

- Моя сентиментальная, романтическая Эхо не выглядит как женщина, которая

только что получила поцелуй, о котором она всегда мечтала и представляла миллион раз.

Он окидывает меня взглядом, медленно и соблазнительно, а затем смотрит мне

прямо в глаза и требовательно, властно рычит: - Сотри его.

- Ч-что? – задыхаюсь я.

Он притягивает меня ближе – жестко. Наши тела теперь сливаются вместе.

- Сотри. Его, - повторяет он. – Убери его со своих губ моими губами и поклянись,

что никогда в жизни не посмеешь снова его поцеловать. Потому что, зная тебя, ты не

хотела, и тебе не понравилось это, и все это легко забудется, и вот эта единственная

мелочь, которая останавливает меня прямо сейчас сделать из него кровавое месиво.

Я в полнейшем шоке молчу, подбирая слова, но ничего не нахожу. Я чувствую, как

бьется его сердце напротив моей груди, его хватка на моих бедрах становится сильнее, и

едва неконтролируемое собственничество отлетает от него сердитыми волнами.

Это первобытно и даже шовинистически… если бы он не заставлял меня

почувствовать себя востребованной и обожаемой, в действительности, полностью

востребованной.

Поэтому я удерживаю его взгляд, чувствуя страстную потребность в нем, и

подношу медленно его руку к своему рту и начинаю тереть. Любые поцелуи из тех, что я

разделила с Кингстоном, уже давно забыты.

Одна рука обнимает меня за талию, а другая скользит в мои волосы.

- Вот как это должно ощущаться, Любовь моя, - хрипло ворчит он, и, без

колебаний, его рот жестко прижимается к моему.

Его губы сильные и дикие, почти карающие. Я сдаюсь, и его язык быстро сливается

в танце с моим. Я дышу с каждым его вздохом, балансируя на цыпочках, чтобы

приблизиться, нуждаясь в большем, цепляясь за его волосы.

Это поцелуй, столь требовательный и глубокий, как два столкнувшихся шторма, и

все остальное перестает существовать. Остаются только его вкус, наша связь и

покалывания по всему моему телу. Наши рты, словно зависимые, не хотят отпускать друг

друга.

Но как будто мы знаем, что должны это сделать, поцелуй замедляется, посылая

нежные судороги от посасывающих и мягких кончиков наших языков на моих губах. В

конце концов, мы отстраняемся, оба тяжело дыша.

- Вот, - шепотом шепчет он, проведя пальцем по моей щеке. – Вот такой должен

быть взгляд у женщины, у которой был поцелуй.

Я зарываюсь лицом в его шею, впитывая его запах и увековечиваю в памяти ритм

его пульса на моей щеке.

- Пойдем, Любовь моя, нам нужно найти других. Но помни, - заканчивает он,

поднимая мой подбородок, чтобы заставить меня взглянуть на него, - ты только что

ответила мне, что, наконец-то, готова, и я больше не могу ждать. Все изменится.

Я знаю. И я до чертиков боюсь этого.

****

На следующий день, Нат подозрительно на меня смотрит, полностью

выздоровевшая, вернувшаяся к своему любопытству и откровению.

- Что-то в тебе поменялось, - говорит она. – Что я вчера пропустила?

Я не смотрю на нее, когда отвечаю, балансируя на грани стопроцентной честности.

- Я же говорила, - и я поведала ей о каждой остановке, которые мы только делали…

возможно и обо всем, что произошло в каждой из них.

- Хм, - говорит она. – Это хорошо. Ты можешь делать из себя невинную, сколько

захочешь. Но я выясню, в чем причина.

- А что насчет тебя? Тебя не было всю ночь. Ничего не хочешь рассказать?

- Неа, - выпаливает она. – Поверь, мне жаль, я бы хотела что-то рассказать, но у

меня этого нет.

- Прости, Нат.

-Не нужно. Я не заслужила. Я не ждала чего-то грандиозного, чего в принципе не

могло получиться. Я найду это – его – однажды.

Я понимаю, что она имеет в виду, поэтому легко опускаю эту тему, молча про себя

молясь, чтобы осуществились все ее сказочные мечты, как можно скорее.

- Можем ли мы просто насладиться нашим последним днем в Париже, теперь, когда

ты согласилась встать с постели? – спрашиваю я, посмеиваясь.

- Любыми средствами.

И мы наслаждаемся весь день в компании друг с другом. Наша первая остановка

музей-катакомбы: мрачные, но увлекательны. Затем мы делаем перерыв на вкусный обед,

прежде чем отправиться в наш конечный пункт назначения в Париже –кладбище Пер-

Лашез, которое просто огромно.

Чад не так уж и много смотрит в мою сторону, я о нем очень беспокоюсь только

потому, что действительно не хотела причинять ему боль. Но Кингстон? Его запах следует

повсюду, где бы он ни прошел вблизи меня, и он весь день бросает тлеющие взгляды,

некоторые, из которых я посылаю ему обратно.

После нашего поцелуя прошлой ночью, клянусь, я ощущаю этот вкус каждый раз,

когда облизываю свои губы, и каждый раз, когда закрываю глаза, я больше не могу

противиться. В ближайшее время ему и мне предстоит поговорить и очень серьезно.

Сумерки быстро сгущаются, когда мы блуждаем по кладбищу, и я знаю, что у меня

не будет времени, чтобы увидеть даже половину из этого, поэтому отправляюсь на поиски

последнего места на кладбище, которое я хочу увидеть больше всего.

Кингстон подходит ко мне и протягивает руку. – Это здесь. Пошли.

- Которая из этих дорог? – спрашивает Нат, следуя за нами. – Куда мы идем? Эхо,

ты знаешь?

- Надеюсь, что да, - отвечаю я со смехом, сжимая руку Кингстона. - Посмотрим,

знает ли меня мистер Хоторн настолько хорошо, как думает.

- Он знает, - смеется она.

- Я уже упоминал, что она мне нравится? – тихо спрашивает он.

- Да, ты что-то говорил. – Улыбаюсь про себя, прежде чем громче сказать: - Если вы

двое закончили меня обсуждать, то можем ли мы прибавить шаг? День имеет свойство

заканчиваться.

Он ведет нас прямо к тому месту, которое я искала, и, когда мы подходим ближе, его

брови приподнимаются вместе с его растущей довольной, неотразимой усмешкой.

- Я угадал?

- Да, да, - я закатываю глаза и обхожу вокруг, чтобы разглядеть это – сюжет Джима

Моррисона.

Нат вздыхает, ее рука прикладывается к груди.

- П-почему люди делают это – все эти граффити?

- Так люди творчески проявляют себя, как художники, - говорю я мечтательным

голосом.

- Не все видят это в таком смысле, как ты, - бормочет Кингстон, обнимая меня и

даря мягкий поцелуй в волосы. – Как всегда на высоте.

Еще один шокирующий звук от Натали. Я оборачиваюсь к ней, увидев ее широко

открытые глаза и рот.

- Я так и знала, что что-то вчера пропустила. Проявление любви на публике не

было в повестке дня, когда я соглашалась! Эхо, - скулит она, - ты не рассказала мне, черт

возьми!

Прежде, чем я собираюсь засмеяться, появляется помеха иного, тошнотворного

рода.

- Кингстон! - пронзительный голос Джеки эхом разносится по всему кладбищу. –

Где ты?

Потому что здесь не место, где стоит орать среди мертвых.

- Иди, - говорю я ему, присев на корточки, чтобы выразить свое уважение. – Я еще

не готова уйти.

Кингстон смеется. – Натали, так как моя Эхо все еще не понимает, что ты

замечаешь, не могла бы ты догадаться, что я собираюсь сказать?

- Он ни за что не покинет нас, Эхо. И мы, я имею в виду тебя, твоего

великолепного друга и меня не оставит одних здесь. - Отвечает она тут же и с гордостью. -

Боже, женщина, научись догадываться!

- Хорошо. Спасибо тебе, Натали, - холодно говорит он.

- Всегда, пожалуйста.

- Кингстон! Мы готовы уходить, если тебя это волнует! – снова кричит Джеки.

Я встаю, запечатлев этот момент в памяти, и громко вздыхаю. – Хорошо, пойдем.

Этот голос… - дрожу я, решив не добавлять «разбудит мертвых» вслух.

Мы присоединяемся к группе. Джеки не тратит времени зря, чтобы пристать к нам,

встав в боевую стойку.

- Что вы там трое делали? – усмехается она.

Я знаю, что это произойдет в любую секунду, и Нат не задерживается с ответом. В

ее глазах сверкает шанс, и Джеки может винить только себя в очень плохом выборе слов.

- Явно не то, что ты делаешь в группе из троих, - бросает моя подруга.

Ход сделан. Вызов принят.

- Довольно! – кричит Паттон, хлопая в ладоши. – Итак, мы готовы? Вернемся в

отель?

- Когда приедет автобус. Он скоро будет здесь. Лучше не бродить по темноте, -

объясняет Кингстон, потом шепчет мне на ухо, несколько потрясенный, но с ноткой

юмора: - Ты наблюдала за тройничком?

Я толкаю его локтем и смущенно бормочу: - Ты же сказал, что тебя не волнуют

детали.

Он все еще тихо хихикает, когда подъезжает автобус.

Глава 14

Следующее утро включает еще одно горькое прощание. Мои глаза, укутанные

пеленою слез, смотрят, как Париж исчезает позади автобуса, когда мы направляемся в

Амстердам.

- Ты слишком сентиментальна, да? – хихикает Нат рядом со мной, а Кингстон,

очевидно, подслушивая, присоединяется с приглушенным смешком.

- Я предпочитаю думать об этом как о ностальгии или о чем-то ценном, -

защищаюсь я, гордо подняв подбородок.

- Оба синонима «сентиментальные», - усмехается она. – Это комплимент. Вот

почему мы такая классная парочка, потому что я полная противоположность.

Она может притворяться жестокой задницей, все что угодно, но меня не обмануть –

она уже достаточно показала, насколько проницательная и заботливая – но я не спорю.

Мне слишком хорошо известно, что люди «строят стены» по какой-то причине, и вы не

можете просто так разбить их. Вы должны ждать, пока человек сам доверится вам

настолько, чтобы позволить вам проникнуть внутрь.

- Ладно, нам еще ехать пять часов, - добавляет она, одевая наушники. – Разбуди

меня, когда приедем.

Она использует пальто в качестве самодельной подушки, чтобы склонить голову к

окну и закрыть глаза, оставив меня развлекать саму себя.

- Эй, Кингстон, - Карсон наклоняется вперед с места позади него. – Я тут

подумал… мы ведь не брали много рюкзаков в этот туристический поход.

Я вопросительно выгибаю бровь, глядя на Кингстона и лучезарно улыбаюсь,

ожидая услышать его ответ, потому что Карсон прав.

- Твой рюкзак с тобой? – спрашивает его Кингстон.

- Ну да.

- Ты путешествуешь по нескольким городам?

- Дааааа, - протягивает Карсон.

- Ты хочешь, чтобы тебя оставили здесь, и ты пошел пешком к Амстердаму?

На этот раз он медлит с ответом. – На самом деле… нет.

- Значит, ты, в самом деле, использовал рюкзак, совершив путешествие по

Великобритании, и представлял себе роскошные номера отелей?

Я оглядываюсь на Карсона и не могу не рассмеяться. На его лице побежденное

выражение, но он сам нарвался на это.

- Карсон? – спрашивает Кингстон, намек юмора слышится в его голосе.

- Что?

- Что-нибудь еще?

- Нет, - бормочет он, откидываясь назад.

Я вытаскиваю свой телефон, планируя отправить Кингстону сообщение и

подразнить его за то, что он этим слишком наслаждался, когда кто-то садится рядом с ним.

Даже если я и не могла боковым зрением увидеть, кто это был, подавляющий запах

духов тут же оттолкнула меня от этой идеи.

- Мне скучно, - слышу я, как Джеки раздражительно визжит ее особым тоном. –

Расскажи мне что-нибудь на твоем сексуальном акценте.

Поскольку я уже достала свой телефон, я, черт возьми, не стану слушать грядущий,

нервокрушительный разговор, поэтому следую примеру Нат и надеваю наушники,

включая расслабляющий плейлист, а затем пишу брату. Он, вероятнее всего, уже спит, так

уже глубокая ночь, но попытаться стоит.

Я: Приветик, как там дела? Надеюсь, я не бужу тебя.

Он отвечает через две песни, в течение которых я то закрываю глаза, позволяя

музыке успокоить меня, то смотрю на экран, ожидая ответа, отказываясь проверять, как

там обстоят дела напротив.

Себ: Нет, просто лежал. Я хорошо, ничего нового. Тебе весело?

Я: Конечно! Это просто нечто! Ты получит фото, которые я отправила?

Себ: Ага, показал родителям даже. Мама была просто в шоке, что пропустила твой

звонок прошлой ночью. Ты должна позвонить снова, и как можно скорее.

Я: Я позвоню, просто нет свободной минутки. Каждый день в движении. Скажи им,

что со мной все в порядке, и что ты со мной говорил, хорошо?

Себ: Вас понял. Так, где ты сейчас?

Я: В автобусе, едем в Амстердам.

Себ: Классное место! Но не переусердствуй там. Будь осторожна, ты меня поняла?

Я: *Закатила глаза* Хорошо. Я держусь рядом с Нат… и Кингстон ни на минуту

меня не оставляет.

Себ: ЛОЛ, кто бы сомневался. Между вами теперь все хорошо?

Я: Ага.

Себ: Рад это слышать. Он хороший парень, Эхо.

Я: Знаю.

Себ: Ага, знаешь… но я так же знаю ТЕБЯ. Итак, все еще не сдалась?

Я: Я еще не прыгнула к нему в постель, если ты об этом. Кроме того, кто ты и что

сделал с моим братом?

Себ: Ну, я не это имел в виду, но тот факт, что ты только что сказала «не прыгнула к

нему в постель», словно 12-летняя, меня радует. Теперь я определенно знаю, что мне не о

чем беспокоиться. Оставайся той сестрой, которой уехала отсюда.

Я: Ты придурок, тебе это известно?

Себ: Агась. Итак, эта Нат… тебе она нравится? Хорошая подруга?

Я выправляюсь, тщательно обдумывая мой ответ. Я смотрю на Нат, которая крепко

спит, а затем на свой телефон.

Я: Да, она мне очень нравится. Она умная, забавная и заботливая, она отличный

друг, которого я планирую сохранить даже после этой поездки.

Себ: Это очень хорошо. Счастлив, что она у тебя есть. У нее отличный голос.

Теперь нужно поспать, но мы тебя очень любим и скучаем. И Эхо?

Я: Да?

Себ: Проведи там хорошо время, правда. *Сказал голосом твоего старшего брата*

Я: Ну, последую твоему совету!

Себ: Ты поняла, что я имел в виду. Люблю тебя. Передавай Кингстону привет.

Я: Люблю тебя больше, до связи.

Хорошо, это было интересно и познавательно все в одно и то же время. Я не

понимала, какого мнения Себастьян о Кингстоне, или что он, по-видимому, действительно

согласен с тем, что я уже взрослая и могу сама принимать решения без его постоянного

присмотра 24/7.

Единственное, что меня не удивляет, это то, что он спросил о Нат. Могу только

молча молиться, что я правильного мнения о ней, потому что в последний раз, когда я вот

так доверилась подруге, я была опустошена.

Я, уже мысленно начинаю критиковать свою бывшую подругу, когда поворачиваю

голову к источнику, который меня трясет, впоследствии чего мои наушники выпадают.

Я не говорю, вместо этого спрашиваю, чего он хочет, нетерпеливым выражением.

Он утверждает очевидное. – Она ушла.

- Спасибо, что сообщил, - выплевываю я. Это предназначалось для того, чтобы

пнуть его под зад, а не заставить его усмехнуться и не для появления блеска во взгляде.

Он наклоняется стоя через проход и подносит голову к моему уху.

- Я так люблю, когда ты суетишься – одна из моих любимых сцен в тебе. И еще с

ноткой ревности? Просто сводишь с ума. Мне так хочется, что бы мы прямо сейчас были

наедине.

К черту его и его сексуальный голос, и провокационные слова. Я полностью теряю

возможность мыслить трезво, когда он так делает, каждый сексуальный слог проникает в

каждую эрогенную зону моего тела.

И еще более тревожно то, что я теперь точно знаю, что догадывалась об этом. Это

не мое неопытное любопытство, учитывая, что Клей, Паттон и даже Чад все безуспешно

пытались вытащить из меня что-то кроме кратковременной вежливости. Дело в том, что

меня тянет к Кингстону, несомненно и более смелее, каждый раз.

Это всегда был он, такой откровенный и простой, хотя, конечно, наша энергия, это

нечто иное.

- Нечего сказать? – бормочет он у моей шеи, не двигаясь, пока я роюсь в своих

мыслях.

- Я не ревновала…

Нет. Я снова начинаю притворяться, а это не имеет никакого смысла, так как мне

предстоит признаться ему, что соврала.

- Да, хорошо, я ревновала. Доволен?

- Очень. – Его дыхание опаляет. – Ты знаешь, что я не заинтересован в ней, и она

просто хочет насолить тебе, да? Должен… - он смеется над следующими словами возле

моей кожи. – Стоит сказать ей спасибо за это, наверное.

- Чего она хотела? - смело спрашиваю я, не в силах отстраниться, потому что, в

глубине души, я желаю еще больше его ощутить.

- Я же только что сказал тебе, Любовь моя, чтобы смутить тебя. Хотя это и делает

меня гадом, но рад, что это сработало. Моя Эхо, наконец-то, признала, что я ей не

безразличен, и она даже ревнует, а это означает, что считает своим. – Он скользит по

моему уху кончиком языка. – Меня.

- Кингстон… - молю я.

- Справедливо, как и в твоем случае. Быть. Моей. – Это глубокое, притягательное

рычание, от которого меня трясет. – Ты всегда была моей, не так ли?

- Кингстон, пожалуйста… - я утыкаюсь лбом ему в плечо, пытаясь обуздать свое

тяжелое дыхание. – Люди смотрят. Они могут увидеть.

- Они просто видят, что мы беседуем. Они не могут видеть, как сильно ты

сжимаешь свои бедра прямо сейчас, или насколько ты влажная для меня, Любовь моя.

Только я это знаю. И я прав, не так ли?

Да. Еще как.

Я внезапно откидываюсь назад, отворачиваясь от него, и быстро возвращаю

наушники на прежнее место. Я возбуждена и трясусь от этого сексуального напора. Я не

могу смотреть на него.

Мой телефон, который все еще у меня на коленях, вибрирует, и я издаю

испуганный писк.

Кингстон: Ты мне не ответила.

Я знаю, что он смотрит прямо на меня, чувствую тепло его любящего взгляда на

моей щеке, но держу голову опущенной и пялюсь на свой телефон.

Я: И не собираюсь. Пожалуйста, прекрати. Ты меня смущаешь, мы в автобусе

полном людей!

Кингстон: Да или нет? Ответь, и я это прекращу. Откажешь мне, и я вытащу тебя

из твоего кресла и усажу к себе на колени, чтобы выяснить самому.

Я: О, Божечки! Что, черт возьми, напало на тебя?

Кингстон: Я считаю до трех. Ответь мне.

- Раз, - рычит он вслух.

Моя голова поворачивается к задней части автобуса, чтобы посмотреть, следит ли

за этим кто-то. Только несколько случайных взглядов встречается со мной, и я быстро

возвращаюсь на свое место, когда слышу.

- Два.

Я: Да! Ты грубый, грязный придурок! Да. Теперь отстань.

Боковым зрением, замечаю, как он смеется.

« Моя», произносит он одними губами и подмигивает.

Это будет та еще долгая поездка.

****

После регистрации в нашей гостинице, день только начинается, поэтому Кингстон

предлагает проголосовать. Решено, что у нас будет ранний ужин, а затем поход в Музей

Ван Гога, перед тем как он закроется. Говорят, что столпотворение меньше ближе к

закрытию, и это как раз нам подходит.

Нат и я добираемся до нашей комнаты и мы по очереди принимаем ванную, чтобы

быстро освежиться, когда она произносит, возможно, самое отвратительное, о чем когда-

либо мне говорила.

- Так, значит, в автобусе у тебя на самом деле случился оргазм или ты была совсем

близко? - Она усмехается от уха до уха, быстро потирая руки в нетерпении.

И я чуть не давлюсь своим собственным языком, мое лицо настолько горит, что я

могу ощутить, как покрываюсь волдырями.

- Я… э-э… ну…

- Хороший ответ, - на ее лице разочарование. – Если бы получила это, ты бы не

была такой напряженной. Ну, ладушки, - она пожимает плечами. – Не волнуйся. Это

ненадолго.

- Ч-чего? Нет, не важно. Мне правда не нравится эта, гм… тема.

- Ну, подруга, тебе лучше привыкнуть к этому, потому что этот сексуальный

кусочек небес намерен выполнить миссию, и его миссией являешься ты!

Боже, я чокнусь с этой девушкой.

- Теперь мы уже можем идти? – спрашиваю я, качая головой. - Я готова поесть.

- Говоря о еде, держу пари, он…

- Натали! – кричу я, закрывая ей рот рукой. – Хватит, я серьезно! Если я уберу руку,

ты обещаешь не произносить другое грязное слово?

Она кивает, бормоча «Обещаю» в мою ладонь.

Я убираю руку с ее рта, но слежу за ней, пока она идет к двери.

Глава 15

Ужин прошел хорошо и спокойно... что означает, рот Натали был полностью забит,

и поэтому она не вымолвила ни слова. Музей Ван Гога был потрясающим и, как и

ожидалось, совсем не переполнен.

Фактически, в Амстердаме ничего не «переполнено». Я видела немного машин;

популярным видом транспорта являются ноги и велосипеды, и все они движутся не спеша.

Мы все ходим по улице и осматриваемся, когда вдруг кто-то спереди из нашей

группы поворачивает резко влево в квартал, который… мы называем «либеральный». Не

говоря уж о людях или стереотипе всей улицы, на которую мы только что шагнули, я не

могу придумать лучшего слова, чтобы описать ее.

Я хватаюсь за руку Нат сильной хваткой, точно также как Кингстон обходит нашу

группу и берет меня за вторую.

- Не отпускай, - грохочет он.

- Где мы? - спрашиваю я.

- О, я знаю!- говорит Нат быстро и возбужденно. - Мы приближаемся к кварталу

«красных фонарей». И та кофейня, куда входит Паттон… я знаю, что там должно

произойти-и-и, - напевает она.

Я очень настороженно смотрю на Кингстона, но он прогоняет мои переживания

теплой, успокаивающей улыбкой и сжатием моей руки. – Я держу тебя, Любовь моя. Не

беспокойся.

Мы следуем за всеми в «кафе», и как только я вхожу внутрь, вспоминаю некоторые

лакомые кусочки об интернет исследовании, которое проводила для подготовки к этой

пешей поездке. Острая дымка, нависшая над магазином, не является смогом или

испарением из кафе – это буквально облако дыма от травки.

Несколько моих товарищей уже нашли столы и курят свои «заказы», в то время как

я стою в замешательстве, пытаясь понять, что на самом деле происходит здесь.

- Пойдем, - Нат дергает меня за руку. – Давай сделаем это! Мы уже достаточно

взрослые. Здесь все законно, и ты знаешь как местные говорят… лови кайф.

- Мы не будем этого делать, - бормочу я.

- Кингстон, скажи ей, что все в порядке! – умоляет его Нат.

Он смеется. – Можешь перестать забивать всякой фигней себе мозги. Но я все же

скажу…

Он поднимает мой подбородок, чтобы я посмотрела на него.

- Она права, что тут все легально, и это определенно часть культурного опыта. Если

ты решишь попробовать, я буду с тобой, трезвый и приглядывающий за тобой. И если не

будешь делать этого, - заканчивает он, пожимая плечом, - остальное остается прежним.

- Хорошо, давай для начала найдем столик и притворимся, что мы нормальные, - не

отступает Нат.

Я легко соглашаюсь с этим. Должна признаться, мне хочется понаблюдать, так как я

никогда не испытывала ничего подобного и знаю, что больше и не испытаю. Но у меня

никогда не было и никогда не будет давления со стороны сверстников.

Вот почему – когда я накосячу – у меня никто не виноват, кроме самой себя.

Все веселятся, как в замедленной сьемке… особенно Нат. Нет никакого страха или

беспокойства, и чувствую, как отпускаю все свои табу и начинаю свободно смеяться. Я

хорошо провожу время.

Пока я не употребляю. Наркотик быстро распространяется по крови, мгновенно

заводит меня, когда я вижу Джеки, приземляющую свою задницу на колени Кингстона.

Гнев, который я никогда не ощущала в своей жизни, прорывается сквозь меня,

полностью поглощает, разгораясь до мгновенного, полномасштабного пожара. Я не могу

контролировать ни это, ни мой мозг… или рот.

- Ты мой, я твоя, черт побери! – думаю, я ору не взирая на невыносимую сухость во

рту. Если бы я ему была нужна, он бы уже установил границы с этой шлюхой. - Ты всего

лишь проклятый лжец, Кингстон Хоторн! Мне это надоело - все это. Я уезжаю домой!

Я встаю, хватая свой телефон, чтобы позвонить моему брату, и сбегаю отсюда.

Слезы застилают мне зрение, а мои пальцы отказываются слушаться по какой-то причине.

Только Богу известно, кого я набираю прямо сейчас.

Затем телефон исчезает с моих рук так же быстро, как меня утаскивают в темноту,

на самом деле жуткое местечко . Отлично, еще одно похищение Кингстона.

- Эхо, любимая, это я, Кингстон. Перестань кричать.

Я и не понимала, что кричу, или снова кричу, или… да что угодно.

- Оставь ее в покое! Сейчас она не хочет вести с тобой светские беседы. Я

позабочусь о ней, секси-мужчина.

Нат бежит со всех ног и произносит это, икая, или это я так слышу, но ее появление

спасает.

- Но я на его стороне, что касается телефона, Дымок. – Полагаю, что Дымок - это

я? Хорошо, тогда она будет Котелочком. – Никаких звонков. Себ не обрадуется.

- Ты зовешь его Себом? – мои глаза расширены, знаю. – Моя бывшая подруга,

которой я позволила называть его так, потом трахалась с ним. А затем она трахнулась с

другим.

Я тыкаю Кингстона в грудь. – Ты полный отстой.

Я начинаю плакать или, по крайней мере, чувствую слезы, которые грозятся

вырваться. Я не мыслю ясно, но достаточно имею понятие о том, насколько

сокрушительна боль.

- Натали не могла бы ты дать нам немного времени с Эхо?

- Эм, ага, конечно. – И я на самом деле люблю своего Котелка.

- Пожалуйста, я… - снова пытается он.

- Эй, Нат, не поможешь? – Появляется из-за угла Паттон. – Джеки не отрывает от

меня своих рук, а тебя она боится.

Я смеюсь так сильно, что фыркаю. Нат так же страшна, как фея, машущая

палочкой, чтобы подарить «песню в качестве подарка».

- Что, блин, смешного? – она смотрит на меня. – Я могу быть страшной!

- Кровавый Христос, вы, дамы и конопля не совместимы, - выдыхает Кингстон,

проводя рукой по волосам. – Есть хоть еще какая-то эмоция, которую вы еще не испытали?

- Нат, серьезно, ты собираешься мне помочь? - снова спрашивает Паттон.

Нат смотрит на меня. – Эхо? Ты хочешь, чтобы я осталась? Возможно, ты так не

считаешь, но я хорошенько могу отпинать его задницу в стиле ниндзя, если понадобится.

Я качаюсь, убирая прочь руку Кингстона, когда он пытается меня удержать. – Я в

порядке. Иди. У меня есть много чего сказать, но это не для других ушей.

Ну вот, опять слезы.

- Я здесь, если понадоблюсь, - говорит мне Натали. Она бросает Кингстону хмурый

взгляд, используя указательный и средний пальцы, указывая с начало на свои глаза, а

потом на его, когда она медленно удаляется прочь.

- Я ненавижу тебя, - выпаливаю я, когда они уходят, а он в ответ смотрит на меня.

- Нет, не ненавидишь, - говорит он таким низким пробирающимся-в-мозг-Эхо

голосом, подходя ближе. – Но у тебя есть что сказать – спросить – и с твоими табу,

которые, очевидно были сняты, ты наконец-то созрела для разговора. Поэтому вперед. Я

более чем готов услышать это.

Я не знаю с чего начать, беспорядочное скопление боли, гнева и замешательства

кругами ходят вокруг моей затуманенной головы. Поэтому я открываю рот и жду, чтобы

услышать, что с него вылетит.

- У тебя была вечеринка или что-то еще, что разрушило имущество моей семьи? –

это выходит со всхлипом, но мне удается сохранить холодность во взгляде, когда я смотрю

на него.

- А ты как думаешь?

- Отвечать вопросом на вопрос – это признак вины.

- Или ума, - утверждает он.

- Уф, - стону я, расстроенно. – Прекрати. Это был ты или нет?

Он поднимает брови, безмолвно задавая мне тот же вопрос, что и раньше.

- Окей. Нет, - отвечаю я за него. - Я никогда не верила в это, ни на секунду. Так

почему ты просто не сказал моему отцу, что это был не ты?

- Я сказал, чуть позже. Но в ту ночь все, что имело значение, была ты. Ему нужно

было сосредоточиться на твоем благополучии, а не на моих объяснениях.

- Чт…

Я глотаю свой шепот, а затем повторяю попытку с принуждением.

- Почему ты был с Саванной? Весь день ты игнорировал мои звонки и сообщения,

затем она ответила на звонок. Почему она, Кингстон? Я терпела, когда ты трахал каждую

девку в городе, и до сих пор не переставала быть твоим другом. Но Саванна? Почему? – Я

снова кричу, ударяя его кулаком по груди.

Он хватает меня за запястье и делает шаг ко мне, прижимая спиной к стене. –

Теперь ты пришла в себя? Ты ясно мыслишь?

- Что? Не меняй тему – ответь на вопрос!

- Пока я не уверен, что ты действительно слышишь мои слова и позволишь им

дойти до тебя, - объясняет он. – Я хочу быть чертовски уверенным, что ты осознаешь все,

о чем мы поговорим, раз и навсегда. Теперь, твой ум готов к этому разговору?

- Да, больше, чем когда-либо.

И я считаю, что это правда. Наконец-то, я смогу скинуть свою ношу и дать шанс

ему объясниться. Независимо от его рассуждений, мне пора услышать всю правду… от

него.

- Когда мы обсуждали Coldplay (прим. пер. – музыкальная группа), ты выбрала

песню «Вылечить тебя» как их лучшую песню. Что выбрал я?

- «Рай», - отвечаю я без колебаний.

- Отлично. Ты полностью пришла в себя, поэтому поговорим. – Он никуда не

уходит; наши взгляды все еще приклеены друг к другу. – Эхо, ты действительно считаешь,

что я трахнул Саванну?

Я пожимаю плечами, и он хмурится, положив руку мне на сердце.

- Вот тут, ты, правда, думаешь, что я это сделал?

- Тогда почему она была с тобой, ответила на твой телефон и отключилась,

услышав меня?

- Нет, ответь на мой вопрос сначала.

Я отвожу взгляд, стыдясь. – Наверное, нет… не совсем… но…

- Ты правильно поняла, - он прикасается к моей щеке, привлекая мое внимание. – Я

не прикасался к Саванне – на самом деле, давай проясним другое заблуждение, которое ты

упомянула. Посмотри на меня, Эхо, - требует он сильным рыком, который исходит с

глубины его груди.

Когда я снова встречаюсь с его резким и пристальным взглядом, он продолжает.

- Во время моего пребывания в Келли-Спрингс я никого не трахал. Никого.

- Ой, вот только не заливай, - издеваюсь я. – Теперь кто тут врет?

- Явно не я. Никогда, - рычит он. – И я никогда не лгал тебе, не тогда, не сейчас.

Эхо, единственного кого я хотел, была ты, - продолжает он.- Но ты была

несовершеннолетней, а я жил под крышей твоих родителей. Они были очень хорошим мне

примером, поэтому я должен был уехать от этого и от тебя. Это просто убивало меня, быть

рядом, но не касаться тебя, не пробираться ночью в твою комнату ночью и держать

подальше свои руки от тебя, но я пытался стать достойным тебя мужчиной, когда придет

время. И оно пришло. Скажи мне, Любовь моя… ты считаешь меня достойным?

- Ты не ответил на все мои вопросы. Почему был с Саванной? Почему игнорировал

меня, если твой телефон не был разряжен?

Я вижу, как Нат выходит из-за угла. - Все в порядке?

- Да, - вздыхаю я. - Спасибо, что поинтересовалась.

- Без проблем. Так, если все хорошо, не возражаешь, если я пойду и исследую этот

квартал? – она шевелит бровями. – Тут на улице будут голые дамы танцевать в окнах!

- И зачем тебе это нужно? – спрашиваю я, все еще заслоненная телом Кингстона.

- Потому что хочу! Так, круто или нет?

- Будет ли она в безопасности? - спрашиваю я Кингстона.

- Абсолютно, - отвечает Паттон, который теперь стоит прямо позади нее.

- Нат, - говорю я, сомневаясь, - ты…

- Эхо, клянусь жизнью, я пригляжу за ней, - пытается убедить меня Паттон. – Моя

марихуана выветрилась, клянусь.

- И ты не отвлечешься, скажем, так… на Джеки… и не забудешь о ней?

- Нет, он не станет этого делать, - Кингстон смотрит на него. - Потому что он знает,

что я с ним сделаю, если это случится. Мы поняли друг друга, Паттон?

- Какого черта, мужик. Я сказал, что нет. Я именно это и имел в виду.

- Тебе лучше сдержать обещание, - кивает Кингстон.

- Если ты уверенна, - обращаюсь я к Нат, развеивая напряжение. Она улыбается, и

кивает. – Хорошо, веселись.

- Не испытывай меня, Паттон! – кричит Кингстон им в след, прежде чем тихо

спросить меня. – Ты хочешь пойти за ними?

- Ага! – быстро выплевываю я и слышу смех Кингстона.

- Я уже понял. Пойдем тогда. – Он сплетает наши пальцы. – Конечно же, мы можем

идти и болтать одновременно.

Мы догоняем Натали, и теперь я могу ее видеть, но она не знает, что я слежу за ней.

И когда она, Паттон и еще около десятка других отправятся в один из клубов, который, по

словам Кингстона, «скучный», мы садимся на скамейку за пределами здания.

- В тот день, - начинает он, продолжая нашу дискуссию, - я отправился пострелять с

несколькими парнями, которых знал с универа, и оставил свой телефон в грузовике. Он

сдох и был на зарядном устройстве, поэтому я не думал его проверять. В следующий раз я

подумал об этом, когда он зазвонил, и Саванна схватила его, прежде чем я смог. Но что

еще не менее важно, перед тем как мы попали в проблему, ты должна знать, что я все

делал правильно с Сэмми, да? Я бы никогда не проигнорировал бы его.

- Да, знаю. Я бы не разговаривала с тобой, будь все иначе.

- Эхо, - он поворачивается ко мне. – В ту ночь… всё было подстроено. Я вернулся

домой, а Клей уже собрал людей в павильоне. Я пошел посмотреть, была ли ты среди них,

так как Саванна вернулась домой из какого-то клуба. Клей спросил, не подвезу ли я ее,

потому что он уже выпил. Ну, я так и сделал.

- Я должен был понять, что время было идеально подобрано, но я этого не понял, -

продолжает он. – Следующее, что я понял, как подъехал на подъездную дорожку после

того, как подбросил Саванну к ее дому, нетронутую, и обнаружил весь этот беспорядок.

Никакого Клея, и твой отец налетает на меня со спины. Они посадили меня.

Я нисколько не удивлен тому, что слышу, и я ему верю. Если быть честной с самой

собой, я никогда не верила в то, что это сделал он. И если он говорит мне, что он не спал

со всем городом, я тоже этому верю. Не то чтобы это было мое дело, но, черт возьми,

приятно слышать.

И вся тяжесть последних месяцев исчезла, кроме моего собственного любопытства.

Кроме моего последнего вопроса. Самого важного.

- Почему ты не звонил?

Глава 16

Он не дает сразу ответ, его губы согнуты в задумчивой линии, серые глаза

загадочны и изумительны.

- А ты почему не звонила, Любовь моя? - Его тон обманчиво спокоен и почти

вежлив.

Моя челюсть падает, глаза расширяются в защитном жесте. - Потому что ты

парень…

Он заставил меня замолчать, приложив палец к моим губам.

- Да. Я парень – парень, который ждал, пока ты обретешь веру в меня. Я понял, что

твой отец предположил худшее – черт возьми, я бы все сделал, если бы мой отец не

пришел к особым вводам. Но не ты, Эхо. Мне нужно, чтобы ты верила в меня, прежде

решать что-то… обратилась ко мне, даже если бы это были вопросы.

Он вздыхает. – Таким образом, я мог бы услышать хоть нотку доверия в твоем

голосе. Я оставил последнюю записку. Я послал цветы на твое день рожденье, карточку с

поздравлением. Ты спряталась, пыталась убедить себя, что у тебя есть причина забыть

меня.

- Я тебя не забывала. – Мой хрупкий голос дрожит. – Даже и близко. И я всегда, в

глубине души, верила в тебя. Мне просто было больно, неприятно… и я упрямая.

- Конечно же, нет, - смеется он. – Моя Эхо упрямая?

- Остановись.

Я толкаю его в грудь, и он пользуется моментом, мгновенно хватая меня за руки и

притягивая ближе к себе. Он упирается своим лбом в мой и трется своим носом об мой.

- Никогда. Я могу быть довольно упрямым и не собираюсь менять свои планы

когда-либо снова. Теперь все встало на свои места, и ты совершеннолетняя… и здесь со

мной. Остановка последнее, что я намереваюсь сделать.

Я шепчу, полностью капитулируя. – Хорошо.

- Готова ли дать этому реальный шанс, Любовь моя?

Я киваю, когда его рот, теплый и нежный, клеймит мой. Он тянет меня к себе на

колени, и я обнимаю его за шею, целуя его с непристойным количеством нужды и

необходимости, потому что «больше не буду в клетке».

- Ммм, - стонет он, отстраняясь от моего рта, чтобы провести своим язычком по

моей шее. – Будь проклято чертово время. Моя Эхо… наконец-то. – Он кусает меня за

ключицу. – Ты даже не представляешь, какие у меня на тебя планы, Любовь моя.

Ожидание было чертовой пыткой.

Я ощущаю его длину и твердость между своими бедрами, и в памяти появляется

воспоминание об экстазе. И я решаю проверить, помнит ли он, толкаюсь вниз и трусь

назад и вперед против его эрекции.

Почти пропитанный болью стон, который он издает, обжигает мою кожу – это

самый сильный, возбуждающий звук, который я когда-либо слышала.

- Думаю, мне стоит немного притормозить, - задыхаюсь я, и когда он

останавливается, чтобы взглянуть на меня, я тихонько хныкаю от чистейшего обожания в

его взгляде.

- Пошли, - рычит он, вставая со мной на руках, обернутой вокруг него. – Ты

заслуживаешь лучшего, чем быть здесь на тротуаре, но еще одно такое трение об мой

член, и я не стану нести ответственность за то, что последует дальше.

- Кингстон, подожди, - смеюсь я радостно, моя душа наконец-то парит. – А как же

Нат?

- Я не желаю вбиваться глубоко в Натали, Любовь моя, так что… что там насчет

нее?

- Ты же знаешь, я не могу вот так оставить ее. А что насчет другой, вещи, ну… - я

опускаю голову. – Я не знаю, готова ли я.

Он ставит меня на ноги и мягко поднимает мое лицо. - Ты права. Извиняюсь. Черт

возьми. Потерял голову на мгновение. Пойдем, заберем твою подругу. И спасибо тебе, моя

сладкая девочка, - добавляет он, медленно облизывая нижнюю губу, пока его хищные глаза

пожирают меня, - за то, что напомнила мне, что я не должен торопиться с тобой.

****

В свете нового утра я присоединяюсь к Занудам и Сумасшедшим. Нат мечет в меня

кинжалами, потому что я «забрала» ее рано вчера ночью, чтобы поделиться с ней

размытыми подробностями о том, что произошло между мной и Кингстоном. Я хотела бы

излить душу, но честно, мне просто нужна была ночь, чтобы сначала все обдумать.

И, говоря о Кингстоне, он наматывает круги и у него идет пар из ушей, потому что

я вежливо отказалась провести ночь в его комнате. Ох, он клялся всеми правдами и

неправдами с большим количеством ругательств, что мы просто поспим, если это то, чего

я хочу. Но выпуклость в его джинсах и жажда в его глазах, голосе и прикосновениях

говорили мне о другом.

И с моим первым и единственным опытом употребления травки, все еще

находящейся в моей крови, смешанной с похотью, я не была уверена, что смогла бы

сопротивляться вопросам, чего я действительно хочу.

- На сегодняшнее утро я запланировал экскурсию по дому Анны Франк, поэтому

нам нужно идти, - сердито объявляет Кингстон группе.

- Это еще кто такая? – насмехается Джеки.

Дорогой Боженька, возможно, кто-то другой должен был получить ее место в

этой поездке. Как можно не знать, кто такая Анна Франк?

Когда я закатываю глаза, то замечаю что не я одна это делаю, Бриджет делает тоже

самое. Что это? Проблемы в клубе Крутые Девчонки?

Кингстон потирает лоб и открывает рот, чтобы ответить ей, но Нат опережает.

- Я сделаю это, босс, - говорит она ему, и ее настроение резко улучшается.

Спокойно, но так снисходительно, она объясняет Джеки, кто есть Анна Франк, но думаю,

большинство из нас слышит, что она не говорит, а именно: «Какая же ты тупица».

Каким-то образом - и никто не знает каким – Джеки удается вписаться в группу из

шести человек, в том числе Паттоном и Чадом (я знаю «как именно» с этими двумя),

чтобы создать отдельную группу с ней для авантюры с ними. Но Бриджет решила пойти с

нами.

- Вы ребята не возражаете, если я к вам присоединюсь? – спрашивает она Нат, когда

подходит.

Нат смотрит на меня и небрежно пожимает плечами.

- Ты знаешь, кто такая Анна Фрэнк? - спрашивает ее Нат.

Она смеется и кивает головой. – Да, с самого девства. Не могу поверить, что мы

увидим ее дом. У меня было достаточно ночных гулянок. Я готова оценить, что эта

поездка действительно может дать… если в этом будет толк.

Нат пожимает плечом. – Ладно, убедила, - но я знаю, что она хотела сказать больше,

судя по сарказму, который сочится из нее и блестит в ее глазах, когда она смотрит на

Бриджет, уходящей, чтобы забрать свою сумочку.

И я права. Мне нужно все, чтобы не рассмеяться, когда она поворачивается ко мне

и говорит: - Думаю, она сумасшедшая, поэтому ее выкинули из тройки.

- Ты безрассудная, - я качаю головой. – Пошли. Все уже заждались.

Эта короткая, прекрасная прогулка к месту назначения, во время которой Кингстон

держит меня за руку, и я позволяю ему это. Теперь, когда мы поговорили обо всем, и я

точно знаю то, что всегда знала - что он замечательный - я собираюсь радоваться с

двойным упорством, за все то время, что страдала. Я отказываюсь быть нерешительной в

том, что имею, чтобы наслаждаться тем, что чуть было не искалечило меня, что казалось

утраченным навсегда.

Неудивительно, что он краем глаза смотрит на меня и улыбается, мягко сжав мою

руку. – Я знаю, Любовь моя, много воды утекло. Но мы наверстаем упущенное. Клянусь.

Я ничего не говорю. Мне, очевидно, это и не нужно, поскольку он знал, о чем я

думала раньше, поэтому я уверена, что он знает мой ответ сейчас … что я ему верю.

Мы следуем за Нат, которая идет с Бриджет, чтобы дать нам уединиться в доме

Франков.

Тур увлекателен. Это почти больше, чем мой разум может принять, а также

трагически остро; я несколько раз утираю одинокую слезу. Несколько раз Кингстон

обнимает меня за плечо и целует мою голову, шепча: - Моя сладкая девочка.

Я наслаждаюсь этим, полностью готовая отдаться нашим отношениям.

После окончания, в нашей группе царит мрачная тишина, где все просто стоят

траурном осознании. На самом деле то, что случилось с этой семьей, с этой молодой

девушкой – это не история, это биография… ее последние, пропитанные страхом слова

настоящее и живое напоминание.

Дрожь пробегает по мне, что ощущает и Кингстон, поэтому он прочищает горло…

и рассеивает туман над нами.

- Как вам предложение о круизе по каналу, звучит? Затем обед – за мой счет.

Все быстро соглашаются, виновато улыбаясь и вздыхают; единодушная

благодарность за временное облегчение.

- Кто-нибудь желает прокатиться на велосипеде или доберемся туда пешком? -

спрашивает он.

Некоторые выбирают велосипеды и уезжают от нас, кто-то решил пройтись

пешком, и мы все планируем встретиться у канала.

- Знаешь, - начинаю я, когда мы идем, - я теперь летала на самолетах, ездила на

поездах, метро, каталась на Лондонском Глазу, лифтах, автобусе… и я собираюсь

совершить круиз по каналу. Но тебе еще предстоит прокатиться на этом Автобане,

который ты так любишь.

Он замирает, беря обе мои щеки и требуя, что мои глаза встретились с его серым

взглядом.

- Но не я. Это печальный опыт моего прошлого – это просто прошлое. Я никогда не

стану подвергать тебя риску, и, честно говоря, просьба не отклоняется.

Не то, чтобы я не была довольна ответом, но все я спрашиваю почти недоверчиво.

- Почему?

Его губы кривятся в медленной, сексуальной улыбке. – Потому что, Любовь моя, у

меня уже есть то, что дает мне адреналин, в котором я так нуждаюсь.

- Я? – я стараюсь отбросить смущение, растерянность моим самонадеянным

предположением и даже еще более оскорбленной возможностью, что, возможно, я

ошибаюсь.

Он усмехнулся. – Да, ты.

Меня накрывает романтическое блаженство, и я целую его – точнее, нападаю на

него, поднимаюсь на цыпочки, обнимаю его за шею, и наклоняю его голову, чтобы слиться

с ним в поцелуе. И он радушно принимает это, обняв меня за талию и подняв меня в

воздухе, крошечный смех вибрирует у меня во рту.

Я отстраняюсь, широко открыв глаза, смотрю на него, чтобы попытаться понять,

почему он смеется. Я извиваюсь, пытаясь убежать от него, но он недоволен, его объятия

становятся сильнее.

- Прекрати это, - требует он серьезным голосом, а в его глазах плескается веселье. –

Я смеялся, потому что я счастлив, Эхо. Это очень опьяняет, когда ты рушишь барьеры и

первая приходишь ко мне. Мы собираемся выбить из тебя эту глупую неуверенность,

потому что я хочу больше твоей напористой сексуальности. И я это получу.

Сразу успокоившись, и больше, чем немного взволнованная этой перспективой, я

улыбаюсь, прежде чем даю ему еще один быстрый поцелуй. - Обещаешь?

- Ох, обещаю, - рычит он, кажется, разочарованный тем, чтобы меня отпустить. –

Нам лучше догнать остальных. Боюсь, моих услуг экскурсовода немного не хватает. – Он

улыбается. – И, конечно же, в моем прекрасном отвлечении, виновата ты.

Мы бежим, рука об руку, на пристань, и я смеюсь всю дорогу. Это замечательный

день, в чудесном городе, и я рядом с потрясающим человеком. Меня как-то не слишком

волнует, кто видит мое счастье.

Нат смеется, когда мы приближаемся. - Ох, пожалуйста! Хоть притворись, что

работаешь. Вы даже не представляете, что я предложила этому парню, - говорит она,

указывая большим пальцем через плечо, - чтобы достать лодку для вас двоих.

Мы приближаемся к ней, и я спрашиваю: - Ты шутишь… да?

У меня возникают реальные сомнения, учитывая с кем я разговариваю, наблюдая,