Селфи на балконе

1

– Он мне снова изменяет! – раздался Викин вопль из кухни, за ним последовал звук брошенной в раковину вилки. Или ложки. Не знаю, что у нее было в руках, когда она завизжала, как обезьяна-ревун. Мне в такие моменты всегда хочется засунуть голову под подушку, чтобы не слышать звук, напоминающий что-то среднее между лаем собаки и воем раненого осла.

Впрочем, спрятаться я, как обычно, не успеваю. Потому что в следующую секунду дверь открывается, громко ударив по стене. В комнату влетает разъяренная фурия с бутылкой вина в одной руке и чайным стаканом в другой.

– С которой по счету за эту неделю? – Калькулятор зависнет, если мы начнем суммировать всех баб Корнеева, увивающихся за его королевской персоной. А сегодня вечер воскресенья, и мне отдохнуть хочется, а не бухгалтером-следопытом подрабатывать на бесплатных началах. – Может, тебе хотя бы на денек оставить роль сталкера и перестать мониторить его инстаграм?

Вику Звягину я знаю чуть больше двух лет. Познакомились мы на первом курсе, первого сентября. Она тогда на линейку пришла в красивом белом платье, на которое все тут же обратили внимание. Шикарная блондинка с невероятными голубыми глазами стала звездой дня. Она взмахивала длинными ресницами, блуждая взглядом по толпе, словно пытаясь кого-то найти. Как сейчас помню: парни ломанулись в ее сторону, предлагая помощь. Одарив всех своей голливудской улыбкой, она что-то сказала, отчего поклонники разбежались в разные стороны, роняя листки с расписанием занятий. Оставшись одна, она продолжила искать неизвестного взглядом, пока на нее кто-то случайно не вылил стаканчик холодной колы.

Мне захотелось прикрыть уши руками, когда это милое, на первый взгляд, создание закатило такую истерику, которую до сих пор многие вспоминают, стоит только Вике появиться в толпе студентов. Звягина принадлежит к тому типу людей, кто всего лишь одним взором может убить, разжечь войну или создать мир на планете. Нерадивых студентов она прожигала насквозь, и максимум, что они могли сделать в ответ, это за глаза обозвать стервой, минимум – растянуть губы в корявой улыбке, желая как можно скорее исчезнуть.

Я была из тех, кто на Вику со стороны смотрел, но близко старался не подходить. Весь год мы общались друг с другом в духе «Привет-привет. Пока-пока». Меня это вполне устраивало. Лишнего внимания не хотелось, а ей было не до обычной девочки, которая ходила с недорогой сумкой, весившей пять килограммов. Разве противоположности могут жить вместе? Но так уж вышло.

– Перестать? Тусь, ты башкой ударилась, что ли? Какой тут перестать, если к нам в институт скоро студентки по обмену из Германии приедут? Ты хоть представляешь, сколько придется следить за ним, чтобы этих пивных бочек от Дани отгонять? – Вика плюхнулась на мою кровать, нагло забрав подушку из-под моей головы, чтобы подложить себе под спину. – Да я в институт поступила только потому, что он там учится.

– Точно. Приехала к тетке в гости, пошла с ее дочкой в клуб. Там встретила его, через новых знакомых узнала фамилию и имя, пробила по соцсетям и решила, что только смерть может помешать вам быть вместе. Все помню, ты говорила это, кажется, миллиард раз. Но забыла, что я к твоей слежке никакого отношения не имею. Сама по барам и клубам бегать будешь.

Не удивлюсь, если когда-нибудь ФСБ пригласит Викторию на собеседование и пообещает высокую зарплату с карьерным ростом, чтобы она работала на них. Соседка, несмотря на свой юный возраст, была отличным детективом. Она, лежа дома в ванной, меньше чем за минуту могла собрать информацию об абсолютно любом человеке. А уж если дело касалось Корнеева, то он не успевал еще подумать, как она уже знала, что он будет делать и в какую сторону поедет.

– Ну, начались танцы на похоронах. Что ты за человек такой? Главное, как помощь нужна, так ты бежишь, хвостом виляя: тетя Вика, помоги. А как мне – делаешь вид, что невидимка.

Забыла упомянуть, что у Вики проблемы с памятью. Вернее, она путается в деталях. Конкретно так порой. Особенно сейчас.

– Давай договоримся, когда в следующий раз увидишь мой виляющий хвост, можешь смело отказывать в «помощи». Только не забывай, что обычно все наоборот происходит.

– Не придирайся к словам. Несколько раз помогла, так теперь указываешь на это постоянно. Лучше б подсказала, что делать.

– Например, перестать обновлять ленту. Выключить телефон, а лучше совсем выкинуть его и заняться чем-то новым. Может, уборкой? Вик, ты второй день обещаешь вещи свои из тазика в ванной забрать. Ты их для чего там замочила? Для плесени?

– Да вытащу сейчас. Вытащу. Не ной только.

И так всегда. Живя с Викой, я порой ощущала себя ее мачехой. В моем понимании, доброй, в ее, конечно, злой. Девушка – единственный ребенок в семье, к тому же поздний. В первый же день совместного проживания было понятно, что ее скорее пряниками закармливали, чем кнутом угрожали. Например, девушка отказывалась мыть за собой посуду, а вещи могли валяться в комоде для обуви. Для меня увиденное было шоком, ведь мне с детства говорили, что чистота – залог здоровья. Расти в семье, где папа – прапорщик, дело нешуточное: привыкаешь к дисциплине и порядку.

– Эта дрянь все еще с ним. Только посмотри, куда она ему руку положила.

Мне на коленки падает телефон, а девушка вскакивает на ноги и начинает нервно нарезать круги по маленькой комнатушке.

И даже смотреть не нужно, чтобы знать, что увижу. Скорее всего, на фотографии Корнеев, а рядом с ним какая-нибудь королева красоты. Именно такие кадры заставляют Вику заниматься легкой пробежкой.

– Так, собираемся. Я этой гадине пальцы все пересчитаю.

Кровожадности во мне с рождения не было, поэтому я даже не намерена представлять, что именно подруга собралась делать с бедной девушкой.

– Ну уж нет. Не хочу ночью ехать неизвестно куда, чтобы стать свидетелем твоих выходок. Завтра на учебу. Ты, кстати, помнишь, что препод обещал не пустить тебя на пару, если еще раз опоздаешь?

– Да плевать мне на него. Я на платном учусь, пусть только попробует что-то сделать. – Вика забирает свой телефон и направляется к двери. – Надо родителям позвонить, чтобы денег прислали. Если мать спрашивать будет, скажешь, что у нас кран сломался, и мы сантехника вызывали. А то на клуб точно не дадут.

К сожалению, Звягины-старшие, в силу своего возраста, были людьми доверчивыми. И Вика, не стесняясь, пользовалась этим. Врала и не краснела. Когда увидела в магазине дорогущие сапоги, она наплела про поборы в институте. Когда в порыве истерики разбила ноутбук, родителям сказала, что его просто украли и срочно нужен новый. И они переводили. Откладывали с пенсии и отправляли единственному ребенку, желая, чтобы тот ни в чем не нуждался и не выделялся. Вот и сейчас девушка хнычет в трубку, рассказывая про мини-потоп в квартире.

Во мне человечность бунтует, но сделать ничего не получится. Как-то пыталась поговорить с ней, вразумить, но ничего не получилось. Дошло до скандала с угрозами, что она сейчас же съедет от меня. Я ее не останавливала, но мне такого исхода не хотелось. Опять бы пришлось по квартирам мотаться. А найти что-то хорошее и на мой бюджет – большая сложность.

Поэтому в чужую семью я лезть перестала и стараюсь с ее мамой не пересекаться, чтобы лишнего не рассказать.

– Все, я ушла. Шведова, ты скоро сама плесенью покроешься вместе с учебниками, если не начнешь жить, как все нормальные люди нашего возраста.

Если честно, я даже рада, что Вика уехала. Никто перед сном не будет бубнить про Корнеева и его неземную красоту. Никто не будет греметь посудой. Можно в тишине закрыть глаза и провалиться в сон, в котором Даниил надо мной смеется. Кто же знал, что сон-то вещий?