Семь дней до любви (СИ)

День 8

Ночь я провела в слезах и самобичевании. В бичевании в собственной глупости и слабости. Я не звонила ни Машке, чтобы пожалиться, ни кому-либо другому, даже телефон так и не включила. Уверена, Фаина Эдуардовна и без того поинтересуется у Тимофея обо мне, а он скажет ей, что довез меня до дома в целости и сохранности и чемодан даже донес до самой квартиры. Так что она не должна была волноваться. Точнее, переживать она будет, но не настолько, чтобы обрывать провода.

Подруге тоже не хотелось пока ничего рассказывать. Пусть она думает, что у меня все хорошо, и моя личная жизнь бьет ключом. Поделюсь с ней позже, когда саму немного отпустит. Когда смогу облечь свои чувства в слова и не испытать при этом боли.

Утром я кое-как заставила себя встать с постели, принять душ. Чемодан так и стоял нетронутый по центру комнаты. Накануне я не раз об него спотыкалась, но никаких сил его разбирать не было, ни физических, ни моральных. Но сегодня, чтобы как-то занять себя, я наконец открыла его. Каждая вещь в нем теперь имела свою историю: сарафан, в котором гуляла с Максимом у озера, платье, в котором танцевала с ним под звёздным небом, а в этих джинсах я была, когда мы искали Фаину Эдуардовну… Я безжалостно затолкала все в стиральную машину и отправила стирать. Чтобы ни следа не осталось от этих воспоминаний, ни запаха.

К полудню я захотела есть, впервые со вчерашнего обеда. Аппетита не было, но организм не собирался сдаваться и требовал подпитки. Вот только в холодильнике нашёлся лишь кусочек обветренного подсохшего сыра, а в шкафчике — несколько печенюшек. Уезжая с Фаиной Эдуардовной в санаторий, я не планировала, что вернусь домой раньше, чем через две недели. Благо, кофе ещё был. Я заварила себе его большую чашку и выпила вприкуску с сыром и печеньем.

Следующим шагом, который я заставила себя сделать, был поход в магазин. Продукты набирала в корзину, не глядя. Просто чтобы хоть что-то взять.

— Алиса! — окликнул меня кто-то около самой кассы.

Обернувшись, я увидела ту самую соседку, Татьяну, которая заказывала у меня игрушки. Она улыбалась и махала мне рукой, выглядывая из-за голов и плеч покупателей, которые стояли в очереди позади меня. Пришлось, рассчитавшись за покупки, подождать ее касс снаружи.

— Алиса! А я тебе что-то дозвониться не могу! — сказала она, только мы оказались рядом. — Видела вчера в окно, что ты вернулась, но почему-то телефон недоступен. Я и сообщения тебе писала… Уже думала зайти к тебе, как раз после магазина…

— Видимо, разрядился, — ответила я, отводят глаза. — Вчера вернулась уставшей, сразу легла спать, забыла поставить на зарядку. Утром тоже что-то забегалась… Если ты об игрушке хотела спросить, то я ее почти закончила. Осталось немного, за сегодня сделаю, — мне стало что-то неловко перед ней. Ведь я и правда из-за всех своих заморочек, то любовных, то слезливых, так и не успела довязать котёнка. Хоть и собиралась сделать это ещё позавчера! Но меня отвлёк Максим и… Я так и не вернулась к ней.

— Это ничего, терпит! — махнула рукой Таня. — У меня тут ещё заказчик для тебя нашёлся. Хочет, чтобы ты связала ей целое семейство то ли зайчиков, то ли ёжиков, — она хихикнула. — Уж очень игрушка Миланки ей понравилась. Ну, которая твоя. Можно, я дам ей твой номер? — тут соседка заговорщицки понизила голос: — Она дама богатая, так что можешь не скромничать со стоимостью. Она сказала, что очень ценит ручную работу.

— Даже не знаю… — это было так неожиданно, что я растерялась.

— Соглашайся, — Таня улыбалась. — Так я дам ей номер, хорошо?

— Ну давай, — я робко улыбнулась в ответ.

— Лады, — улыбка соседки стала шире. — Значит, жди. Она сейчас в отъезде, через неделю вернется и сразу тебе позвонит.

За разговорами мы незаметно дошли до дома и распрощались у лифта. Дома я разложил продукты, заварила себе ещё чашку кофе и достала игрушку, которую все никак не могла довязать для Таниной дочки. Работы оставалось совсем ничего, и взялась ее наконец закончить.

Я уже набивала котика мягким наполнителем, когда раздался звонок в дверь. Я вспомнила, что так и не включила телефон. Наверное, это Таня, не дозвонилась снова и вот решилась-таки зайти.

Звонок повторился. Отложив игрушку, я торопливо направилась к двери. Открыла ее, не глянув в глазок, — и земля ушла у меня из-под ног. На пороге стоял Максим.

— Привет, — он улыбнулся. — По-моему, нам надо поговорить. Впустишь?

— По-моему, и так все ясно, нет? — хрипло произнесла я. И вдруг поняла, как хочу обнять его.

— Фаина Эдуардовна говорила, что легко не будет, — он кивнул. — Но ее карты сказали, что у меня есть шанс.

— Боже, — я невольно улыбнулась. — Она и тебе гадала?

Максим развёл руками с усмешкой:

— Мне пришлось это вытерпеть для того, чтобы получить твой адрес. Так как, впустишь?

И я сдалась, открывая дверь шире.

— Но у меня не очень убрано. Я только чемоданы разобрала… — мое сердце готово было выпрыгнуть из груди, а разум разрывался на части, решая, правильно ли я поступаю.

— Отсутствие уборки меня расстроит лишь в одном случае, — Максим переступил порог. — Если это не позволит тебе меня выслушать.

— Проходи на кухню, — показала я.

Максим зашёл туда следом за мной и без приглашения сел за стол. Потом его рука нырнула в нагрудный карман ветровки и извлекла на свет паспорт. Максим открыл его на одной из страниц.

— Вчера я ещё был женат, — сказал он. — А сегодня уже нет.

Гордостью не позволила мне проявить излишнее любопытство и приблизиться, поэтому я лишь бросила взгляд на печать о разводе поверх печати о браке. Тиски боли, сжимавшие сердце, начали расслабляться, однако…

— Почему ты тогда сразу не сказал мне, что женат? — спросила я. — Почему скрывал?

Максим растерянно пожал плечами:

— Возможно, потому что у нас было так мало времени, что не хотелось занимать его неприглядной историей из моей жизни. Тем более, она уже подходила к концу. Я собирался рассказать тебе позже, когда решу все свои проблемы и переверну эту страницу. Не хотелось грузить тебя всем этим заранее. К тому же, решения ждать приходилось со дня на день.

— И теперь ты решил все? — чтобы занять руки, я взяла бумажную салфетку и принялась ее складывать.

— К счастью, да, — Максим снова улыбнулся. — Все до единого.

— Значит, теперь можешь рассказать… — я подняла на него испытующий взгляд.

— Поэтому я здесь, — он выдержал мой взгляд. — Только теперь не знаю, с чего начать… Наверное, с самого начала?

— Пожалуй, это будет лучший вариант, — я чуть усмехнулась. Салфетка в моих руках уже уменьшилась до размера спичечного коробка.

— Что ж… С Ирой мы были в браке пять лет. Познакомились в больнице, где вместе работали.

— Она тоже врач?

Максим кивнул:

— Анестезиолог. Мы часто работали в паре на операции, сблизились, поженились. Когда ты врач, да ещё и в экстренной хирургии, личную жизнь за пределами больницы строить очень трудно, поэтому врачи ее частенько совмещают с работой. Как получилось и у нас с Ирой. Какой у нас был брак? Да обычный, — он усмехнулся и пожал плечами. — Виделись чаще всего на работе. Детей не успели завести. А в прошлом декабре… — Максим кашлянул, будто ему тяжело было вспоминать. — У нас на столе умер пациент. По вине Иры. Мы накануне поругались, она была взвинчена, ну и что-то недосмотрела в показаниях приборов… В общем, начались разбирательства. Родственники пациента собрались в суд… А у Иры и без того уже было несколько проблемных ситуаций, и эта могла стать решающей в ее карьере. Поставить на ней крест. Она была в панике, хотела на себя руки наложить… В общем, я решил взять ее вину на себя. Сказал, что это моя ошибка, — Максим потер лоб. — Репутация Иры была спасена, а я отделался выговором и… увольнением из хирургии по «собственному желанию». До суда дело не дошло. Зав отделением посоветовал мне на время залечь на дно, позже друзья помогли устроиться работать в санаторий… Но после того случая наш брак с Ирой пошел под откос. Мы разъехались в марте. В мае подали на развод. По идее на должны были развести быстро, однако там какие-то проволочки начались, суд все откладывался. Но Ире через свои связи удалось надавить на какие-то рычаги, и вот вчера у судьи резко появилось окно для нас. Поэтому пришлось экстренно срываться и ехать в город. Потом ещё решали все бюрократические моменты, освободился только к вечеру. Я пару раз звонил тебе, но ты была недоступна. Я примчался в санаторий, но тебя там уже не было, — он вздохнул. — Меня встретила Фаина Эдуардовна и все рассказала. А ты продолжала быть недоступной. Я хотел рвануть к тебе ночью, но Фаина Эдуардовна остановила меня. Сказала, чтобы я к тебе приехал уже с печатью о разводе, иначе ты не поверишь. А паспорт я забирал сегодня, — улыбка коснулась его губ. — Вот и забрал… — он покрутил документ между пальцев. — Теперь ты мне веришь? Простишь меня? — его взгляд был полон вины и надежды.

— Я… — меня душили слезы и радость одновременно.

— Я знаю, — Максим протянул мне руку ладонью вверх. — Знаю, почему ты так поступила. Почему решила, что я предал тебя. Фаина Эдуардовна мне все рассказала. И о твоём бывшем начальнике тоже…

Я вспыхнула, стыдясь своего прошлого.

— Поэтому я прошу прощения. И за себя, и за него, хоть он и полный урод, — продолжил Максим.

Его ладонь по-прежнему была раскрыта навстречу мне. Я наконец вложила в неё свою, и Максим тотчас ее сжал. Потом потянул меня к себе и усадил к себе на колени. Бережно отвёл прядь волос от моего лица, заправил ее за ухо.

— Я так скучал, — его голос дрогнул. — Так боялся тебя потерять…

— Я тоже скучала, — прошептала я, улыбаясь сквозь слезы. — И очень боялась потерять…

Мы подались навстречу друг другу одновременно, порывисто, и когда наши губы слились в таком желанном поцелуе, мир обрёл новые краски.

— Я больше никуда тебя не отпущу, — сказал Максим, осыпая меня поцелуями.

— А я больше никогда не сбегу, — ответила я, жадно приникая к его губам.

В этот вечер наши отношения перешли на новый уровень. Тот самый, когда близкими становятся не только тела, но и души.

Это был восьмой день с нашей встречи и первый день нашей осознанной любви.