Агентство «Чудо-трава»: Семь невест некромага

Глава 1. Расторгнутая помолвка

Стена приятно холодила спину, утреннее солнце слепило глаза, приятный аромат свежей выпечки вызывал обильное слюноотделение. Живот громко забурчал, я досадливо зажмурилась и прижала руки к поясу: не хватало ещё, чтобы чёртов соединитель сердец услышал, а то ведь избежит справедливого возмездия! Откинула рыжие локоны и осторожно выглянула из-за угла.

Противный официант и по совместительству хозяин кафе «Согласна» трудолюбиво вытирал уличные столики от утренней росы: лицо его практически светилось от удовольствия, губы были сложены трубочкой. До меня донёсся весёлый свист, и я досадливо поцокала языком: наслаждается жизнью после того, как мне жизнь испортил? Что же… Близка твоя расплата!

Тёплый ветерок вновь дунул мне в лицо, обдавая умопомрачительными ароматами, и я с тоской покосилась на распахнутую дверь кафе, да невольно сглотнула. Чтобы отвлечь себя от вкусных запахов, вытащила сотовый и набрала брата.

– Где застрял, драконище недобитый? – прошипела в трубку. – Мне Аноли позвонить, чтобы ты быстрее шевелил булками?

Услышала короткие гудки и тихо выругалась: вот же инкуб противный! Как от инститорши убегать, так он быстрее волколака, а как сестре помочь с маленькой проблемкой, так отключается? Ну хорошо, устрою тебе ночь незабываемых кошмаров!

– Не ворчи, тут я!

Я невольно подпрыгнула и, умудрившись развернуться в воздухе, с испуганным писком двинула ему в челюсть. Лежик взвыл и схватился за ушибленное место.

– Спятила?! – высоким от возмущения тоном спросил он.

Я резво прижала ладонь к его рту и прошипела:

– Тихо! Этот чудик на улице. Услышит ещё… да раньше времени обрадуется моему подарочку!

Лежик нахмурился и пробурчал:

– Мара, я не хочу!..

– Надо! – обрубила я и нетерпеливо вытолкала брата из укрытия: – А то реально верну тебя красотке Аноли! Что лучше: разок поступиться правилами или вновь оказаться в плену у злобной красной птички? Иди уже, великий соблазнитель!

Лежик нехотя побрёл в сторону кафе, а я зло покосилась на белоснежную вывеску, где яркими буквами было выведено противнейшее словечко «Согласна». Эх, забрать бы у парня лицензию на регистрацию помолвок! Может, зря я так быстро сбежала из Комитета? Всё было бы гораздо проще… и не пришлось бы привлекать инкуба.

Я посмотрела на опущенные плечи брата, его нервную косолапость и ощутила лёгкий укол совести, но, вспомнив саркастичное выражение лица Генриха, решительно выпрямилась. Ничего, не переломится инкуб, соблазнив всего одного мужика. А мне чертовски необходимо вернуть свободу!

Официанта у столиков не оказалось, и Лежик растерянно обернулся, а я отчаянно замахала руками: мол, заходи внутрь! И, чтобы видеть, что будет происходить в кафе, быстро побежала к широкому окну. Присела на корточки и, высунув от нетерпения кончик языка, прижалась к прохладной гладкости стекла, но ничего рассмотреть не смогла.

– Кофе? – услышала я голос владельца проклятого кафе.

Ответа Лежика не расслышала: возможно, брат просто кивнул. Недовольно пожевала губы, – так инкуб может просто выпить кофе и свалить, убеждая меня, что парень не поддался его чарам, – встала на четвереньки и решительно подползла к двери, дабы пресечь возможное отступление брата, как вдруг показался Лежик. Не обращая на меня, раскоряченную, внимания, он степенно прошествовал к ближайшему столику и, усевшись, закинул ногу на ногу. В дверях показался официант.

Я чертыхнулась и шарахнулась в сторону, но тот, не заметив меня, обратился к Лежику:

– Сколько сахара предпочитаете?

Брат по-королевски снисходительно улыбнулся и едва заметно покачал головой:

– Я слежу за фигурой. А вот вы можете позволить себе сахар, ваша форма безупречна!

К моему немалому удивлению официант покраснел и исчез в дверях. Восхищённо присвистнула и показала Лежику большой палец, а брат сунул указательный себе в рот, изображая рвоту. Я иронично фыркнула и перебралась под столик так, чтобы меня видно не было, но могла наблюдать за происходящим.

Вскоре вернулся официант, мелкими шажками приблизился к столику Лежки, в руках его дымились две белоснежные чашки. Одну он поставил перед инкубом, вторую рядышком, а сам осторожно присел на самый краешек стула, словно готовый по движению брови Лежика сорваться и принести что угодно: от пирожного до звезды с неба. Чары инкуба работали безупречно!

Лежик обхватил блюдце, на котором стояла вторая чашка кофе, и медленно потянул его в сторону официанта, – посуда противно задребезжала по поверхности стола. Инкуб остановил чашку у края, а сам потянулся к парню, и длинные пальцы его легли несчастному на предплечье.

– Это вам, – томно проговорил инкуб и, резко отстранившись, поспешно добавил: – Но заплачу я, разумеется, за оба…

– Что вы, что вы! – замахал руками официант и покраснел ещё сильнее: – Всё за счёт заведения! Смею предложить воздушные диетические пирожные… Моё собственное изобретение! Я приготовлю их специально для вас, потребуется лишь несколько минут… И не клевещите, пожалуйста, на свою потрясающую фигуру, я никогда в жизни не видел мужчины прекраснее!

Я прижала обе ладони ко рту и забулькала от едва сдерживаемого смеха. На бледных щеках Лежки шевельнулись желваки, рука брата, которая до этого покоилась на его колене, сжалась в неприличном жесте, который был виден только мне, а я умильно покачала головой.

– Ну если только штучку… – Лежик заставил себя улыбнуться, официант тут же подорвался с места и бросился к дверям.

– Уговорил, противный, – ехидно захихикала я.

На Лежку было жалко смотреть. Брат сложил ладони и умоляюще простонал:

– Мара, я не хочу! Зачем тебе это? Тебе же вроде нравится инститор, так побудь ещё немного невестой Генриха…

– Да если бы Генриха! – возмущённо прошипела я. – Этот официантишка посмел сдать в Комитет отчёты, в которых указано моё обручение с Джертом! Говорят, что в силе только последнее «Согласна!», и кое-кто по моей просьбе уже выкрал лист из отчёта… Осталось лишь уничтожить запись в самом кафе, да изъять это ужасное событие из памяти «безупречной формы».

Лежик поморщился и недовольно проворчал:

– Стереть парню память ты смогла бы и без меня…

Я скорчила зверскую физиономию и сквозь зубы прошипела:

– Разумеется, тут мне чёртов дракон не нужен! Твоя задача – уговорить официанта показать эту самую книгу. Да вырвать лист, где указано моё имя! Понял?

Лежик задумчиво постучал длинным изящным пальцем по краю дымящейся чашки.

– Но если действительно последнее слово, – тихо проговорил он, – разве не проще ещё раз посетить с Генрихом это кафе?

– Умный какой, – скривилась я и, вспомнив каменную физиономию Генриха, когда я сама ему это предложила, пробурчала: – Это могло сработать только до сдачи отчётности. А теперь нужно подавать прошение на расторжение помолвки в сам Комитет… Как ты думаешь, Джерт пойдёт на это? Он теперь не хухры-мухры, а чёртов главный комитетчик!

Лежик покачал головой и иронично спросил:

– А ты уточняла это у самого Джерта? Может, он и сам был бы рад от тебя избавиться…

– И уточнять не нужно, – недовольно перебила я. – Даже если Джерт вдруг не захочет заполучить даймонию в свои подземелья, то оставит всё как есть, лишь бы досадить новообретённому братцу!

Лежик вдруг подался вперёд, его зелёные глаза заблестели от воодушевления:

– Так может пусть Генрих с ним разберётся?

Я мрачно хмыкнула и поникла:

– Как бы не так! Ты словно первый день знаешь инститора…

– Так ты уже просила его? – деловито уточнил Лежик.

Я удручённо кивнула и, устав сидеть на корточках, облокотилась на стул:

– Ответил, что меня за язык никто не тянул. Так что, придётся с Джертом самой разбираться…

– А что вы делаете под столом?

Я вздрогнула, вскочила и, ударившись макушкой о низ стола, охнула и плюхнулась на пол. Официант, появление которого мы за разговорами прозевали, удивлённо склонился надо мной, в руках его белела тарелка с горой пирожных. Я скривилась и машинально потёрла растущую шишку, в глазах официанта вдруг появилось узнавание.

– Ты! – воскликнул он, невежливо тыкая в меня пальцем. – Та самая ведьма, невеста инститора! Где ты, там беда! Немедленно убирайся, и чтобы духу твоего здесь не было…

– Согласна! – растерянно пискнула я.

Официант вздрогнул всем телом и вытаращил глаза. Будто не знал, что делать: произнесено сакральное слово, а он не готов к работе! Руки его безвольно опустились, блюдо накренилось, и чудесные пирожные посыпались на пол. Поняв, что теперь не удастся угостить прекрасного инкуба, официант глухо зарычал и замахнулся опустевшей тарелкой, а я испуганно прикрылась руками. Запястья мои словно объяло туманом, но я отчаянно сдерживала силу даймонии, которой ещё толком не умела управлять. Здесь же мой брат! Я не могла допустить, чтобы Лежик пострадал…

Но спас всех именно Лежка. Инкуб быстро и бесшумно приблизился к официанту, резким движением притянул его за талию и, прижав к себе, впился в губы страстным поцелуем. Блюдо выпало из ослабевших рук парня, тарелка с громким звуком покатилась по полу. Справившись с силой даймонии, я облегчённо вытерла со лба холодный пот. Поцелуй затягивался, и я, привлекая внимание, дёрнула брата за ухо.

– Книга!

Лежик вздрогнул и отпрянул от официанта. Гадливо сплюнув в сторону, он проворчал:

– Ненавижу тебя за это!

– За что? – невинно уточнила я и ехидно добавила: – За то, что поцеловал мужика или за то, что тебе это понравилось?

Лежик молча встряхнул официанта, на лице которого расплылась дебильная улыбка влюблённого, и резко приказал:

– Неси книгу регистрации!

Едва дождавшись, когда официант плюхнет на стол здоровенный фолиант в кожаном переплёте, я вцепилась в книгу, нетерпеливо перелистывая шуршащие листы, но страницы с нужной датой моих «помолвок» не было…

– А где? – Я растерянно опустилась на стул и провела пальцем между страницами, ощущая, как остатки вырванного листа немного царапают кожу.

– А! – Официант нежно улыбнулся Лежику: – Главный комитетчик приказал приложить к отчёту эту страницу… уж не знаю, зачем. Я не посмел перечить.

Я обхватила голову и в отчаянии простонала:

– Ну я и попала… Джерт запрёт меня в подземелье на веки вечные!

Официант отрицательно покачал головой:

– Нет, это не исполняющий обязанности, а сам главный комитетчик так приказал.

Я невольно подскочила и заорала:

– Генрих?!

Лежик досадливо сунул руки в карманы и отвернулся:

– Ёкарный бабай, Мара! Получается, я зазря мужика тискал?!

Я умоляюще сложила ладони и жалобно заскулила:

– Прости, Лежик! Я же не со зла… Я понятия не имела, что Генрих забрал лист! Ну, пожалуйста! Буду должна…

Лежик обернулся и гордо покачал головой:

– Полгода прощение вымаливать будешь! – Тут у него зазвонил сотовый, инкуб нервно пошарил по карманам, и трубка запрыгала в его пальцах: – Да! Уже? Двойня?! Я счастлив, любимая!.. Лечу! – Он сунул телефон в карман и требовательно протянул ко мне руку ладонью вверх: – Всё, уговорила, прощаю! Денег дай… Двадцатку!

– Чёрт, – выругалась я, нехотя выуживая кошелёк. – На десять! Больше нет…

– У меня же двойня! – возмущённо вскричал Лежик и добавил с нажимом: – А ещё я, по твоей просьбе, засунул язык мужику в рот!

– Да держи всё, что есть! – рявкнула я, пихая ему в руки кошелёк. – А я пойду, почку продам!

– Спасибо, сестричка! – радостно воскликнул Лежка и торопливо покинул кафе.

Официант, глядя вслед инкубу, ошалело хлопал ресницами:

– А как же я?..

– Ах да! – Я подошла к парню, положила ладонь ему на веки и потянула воспоминания последнего часа. – Сейчас мы тебя, родимый, от нечаянной голубизны вылечим…

***

Я стремительно шла по улице, пальцы то и дело сжимались в кулаки. Может, шарахнуть Генриха из-за угла, пока тот меня не видит и не успел поставить защиту? Долбануть свеженькими воспоминаниями соблазнённого официанта, и пусть узнает, каково это – когда инкуб тебя домогается! Мне даже касаться охотника не надо, чтобы использовать силу даймонии… Губы скривились в жёсткой усмешке: да и прятаться не надо! Никакая защита не спасёт инститора. Как приятно думать, что в мире мало кто может тебе противостоять! По запястьям заструились серые вихри, и услышала собственный рык. В груди кольнуло, я вздрогнула и остановилась.

Словно только что проснулась и растерянно посмотрела на спешащих на работу людей, на оранжевые блики от утреннего солнышка, искрящиеся на серых стенах офисных зданий. До меня донёсся мерный шум со стороны оживлённой трассы и скрипящие вороньи переругивания из-за высокого забора. Мир, в котором, казалось, никто не задумывается ни о ведьмах, ни о лицензиях на применение волшебства. И в этом хрупком мире есть такой монстр, как я…

Помотала головой так отчаянно, что зашумело в ушах. Нет! Я смогу сдержать эту силу. Не позволю даймонии уничтожить мир! Усыплю эту тварь внутри себя, пусть даже оставаясь посредственной ведьмочкой с простенькой лицензией. Злость на Генриха улетучилась, и я с улыбкой направилась к нашему офису. Какая разница, как это случилось? Теперь я свободна! Помолвка тяготила, держала в напряжении, словно незримый меч, повисший над головой, и избавление от нечаянного согласия радовало с каждой секундой всё больше и больше.

Я влетела в приёмную так оживлённо, словно за спиной выросли крылья, а впереди ожидали лишь радостные события. Но радостные события где-то заблудились: у стола секретарши стояла донельзя мрачная Багира. Увидеть стража после всего, что произошло в Дубовой роще, было равносильно встрече с кредитором. Я нервно оскалилась и хлопнула себя по лбу:

– Чёрт! Я забыла… это… короче, я скоро!

И бросилась обратно к двери, но Забава ринулась мне наперерез. Русалка раскинула руки, и я со всей силы врезалась в секретаршу, намереваясь выскочить из офиса в любом случае, пусть даже придётся тащить нашу эксгибиционистку на себе.

– Мара, – пискнула Забава. – Стой!

– Да ни за что, – пропыхтела я, проталкивая упирающуюся русалку в проём двери. – Ты не знаешь, что стало с Дубовой рощей, а я знаю! Даже если страж будет сулить мне золотые горы, я не пойду на это! Я не полезу в пасть озверевшему Вукуле!

Забава вцепилась одной рукой в перила, а другой обвила мою шею так, что я придушенно захрипела, и поспешно крикнула:

– Багира не к тебе…

Я удивлённо замерла. Русалка, убедившись, что я передумала сбегать, медленно отпустила мою шею. Я судорожно вдохнула и прохрипела:

– А к кому? Не к Лежику же! После того, как эта сумасшедшая тётка едва не разрушила его дом, брат не терпит даже упоминания о стражах…

– Багира здесь?

Я вздрогнула и быстро оглянулась: по лестнице поднимался Генрих, и от звука его голоса, как всегда, у меня перехватило дыхание. Лицо охотника, казалось, было лишено эмоций, а изумрудные глаза холодно блестели.

– Привет, – робко улыбнулась я. – Ты ждал стража? Зачем?

Генрих лишь коротко кивнул, и я досадливо скрипнула зубами: вот как с ним общаться? Пара моментов, когда инститор проявил ко мне нежность, с каждым днём всё больше казались забытым сном… или чужими воспоминаниями, и я мучилась сомнениями, было ли это на самом деле. Может, это иллюзия? Красные птички еще не на то способны! Вдруг, это изощрённая месть Аноли?

В ожидании ответа, я проводила охотника взглядом, но, когда тот исчез в дверях офиса, лишь тяжело вздохнула:

– Ну и ладно! Сама узнаю.

Забава хитро усмехнулась и скользнула следом за Генрихом. Я, тяжело ступая, нехотя потопала обратно в офис. Всё же страх перед неизвестностью, которой стала Дубовая роща, пересиливал любопытство, и на самом деле, я предпочла бы не знать, зачем к нам явилась Багира. С такими думами я зашла в приёмную и направилась к двери в кабинет инститора, как едва не получила по носу, ибо дверь эта захлопнулась прямо передо мной.

– Эй! – недовольно воскликнула я. – Что за секретность?

Ещё секунду назад я мечтала ни о чём не знать, но теперь была готова разнести эту тонкую доску, чтобы попасть внутрь. Да как он посмел? Зло забарабанила в дверь:

– Генрих! Немедленно открой! Я полноправный партнёр агентства и имею право знать всё то, что знаешь ты… – Прижалась ухом, но ответом мне была тишина: инститор, разумеется, проигнорировал все требования. Проворчала: – Вот выйдет Багира, сразу отберу её воспоминания и всё равно узнаю, о чём вы там шептались!

Забава, весело напевая незнакомый мотивчик, порхала по приёмной, – в воздухе распространился аромат кофе, – и я сдалась. Вздохнула, подошла к столу секретарши и подхватила одну из двух дымящихся кружек. Русалка присела на стол и шумно отхлебнула кофе, а я устроилась рядом.

– Может, она шпионит за Вукулой? – задумчиво предположила Забава. – Ты говорила, волколак угрожал Комитету. Возможно, Генрих следит за Дубовой рощей именно как главный комитетчик…

Я пожала плечами, угрюмо наблюдая за тем, как секретарша медленно потягивает ароматный напиток, и, осознавая, что мне совершенно не хочется кофе, всё равно не выпускала чашку из рук. Было необходимо хоть чем-то занять себя, чтобы не вспоминать о том страшном дне, когда я впервые увидела преображённого Вукулу.

Именно тогда ворота Дубовой рощи навсегда закрылись для посетителей, и никакие жалобы не помогли ведьмам получить то, что они хранили в каменных склепах. Думаю, что Вукула давно вскрыл хранилище и использовал то, что было скрыто в своих целях, иначе почему инститоры ни разу не смогли проникнуть на территорию рощи, а комитетники лишь уныло подкалывали в архивные папки новые жалобы?

– Возможно, – задумчиво проговорила я и обиженно добавила: – Но я ведь не чужой человек! Меня всё это тоже касается, ведь Вукула ясно дал понять, что он теперь мой враг. Я до сих пор спокойно спать не могу! Волколак может находиться рядом, а ты об этом даже не узнаешь!

Забава поставила пустую чашку на стол и печально вздохнула:

– Хоть убей, не могу себе представить Вукулу врагом! Он всегда за тобой по пятам ходил…

– Как подумаю, что до сих пор ходит, – мрачно хмыкнула я, – так волосы дыбом!

Так не сделав ни глотка, поставила чашку и ревниво покосилась на закрытую дверь в кабинет инститора. Не могла вслух признаться, но, кажется, больше волновало не то, что они не посвящают меня в свои тайны, а то, что Генрих сейчас наедине с Багирой. Эта женщина восхитила даже моего братца-кролика! До того, как разнесла его дом… Инкуб упоминал, что стражи неутомимы в любви. Я вздрогнула: может, именно из-за таких вот встреч Генрих не смотрит на меня, как на женщину? Что, если страж, отчаявшись заполучить Лежика, решила переключиться на моего жениха?!

Сжала челюсти так, что скрипнули зубы, и невольно застонала: так Генрих мне и не жених вовсе! Ритуал в «Согласна» недействителен, да и не был таким никогда, раз тот противный официант подал сведения лишь обо мне и Джерте. А вот с сыном Сигарда я была официально помолвлена. Приуныла: надо было выкрасть из Комитета весь отчёт…

– Мара? – Забава тронула моё плечо, и я обернулась: бледное лицо русалки выглядело взволнованным. – Тебе нехорошо? Ты так изменилась за последнее время. Когда Генрих вернулся в агентство, ты порхала как бабочка, и глаза светились от счастья. А теперь худеешь с каждым днём… Скажи честно, ты беременна?

Я растерянно моргнула, нервно хихикнула и покрутила пальцем у виска:

– Ты чего, Забава, с дуба рухнула?

Личико русалки изумлённо вытянулось:

– Ну да. Ночью я немного задремала на дубе… Жаль, что он не волшебный и не подхватил меня ветвями, как в Роще стражей. В результате огромный синяк на бедре, придётся сегодня на ночную прогулку по парку парео накинуть. Но откуда тебе известно?!

Я изумлённо покачала головой и протянула:

– Ну ты это… поосторожнее там по деревьям-то скачи! Где я ещё такую чокну… замечательную секретаршу найду?

– Ха! – уловив мой ироничный тон, язвительно скривилась Забава. – И правда, где ты найдёшь такую дурочку, что и офис бесплатно сдаст, да ещё и сама задаром работать будет?

– Ничего не бесплатно! – возмущённо возразила я и хитро подмигнула: – Или забыла уже, как сама скостила нам арендную плату за то, что мы с Генрихом вытащили твою мать из логова волколаков?

Русалка недовольно нахохлилась и проворчала:

– Ты от темы-то не уходи! Признавайся честно – ты беременна?

Я фыркнула и обиженно покосилась на дверь:

– С чего бы? Генрих же…

Забава пододвинулась так близко, что щёку обожгло её горячее дыхание.

– Да?! – прошептала русалка, и глаза её жадно сверкнули: – И поподробнее, пожалуйста!

Я отпрянула от подруги и скрестила руки на груди.

– Какие ещё подробности? – недовольно отозвалась я. – Я говорю, что Генрих меня и не поцеловал ни разу с того дня, как вернулся. Если я вдруг и беременна, то разве что от святого духа!

– Духа? – ещё ближе придвинулась русалка, и пальцы её судорожно сжали моё плечо: – Вот именно!

– Что «именно»? – нервно рассмеялась я и с сочувствием пощупала макушку Забавы: – Кажется, ты и головой неслабо ударилась, просто в волосах синяков не видно! Что за бред ты несёшь?

Русалка обиженно нахохлилась.

– Ничего не бред, – проворчала она. – Сама же говорила, что плохо спишь, а невидимый Вукула бродит за тобой по пятам! Мол, он может быть рядом, а ты и не узнаешь! Так может, ты и забеременела от него…

Я умильно улыбнулась и осторожно погладила русалку по щеке.

– Болезная моя, – нежно проговорила я. – Даже если я его не вижу, то как бы мне удалось не ощутить, что он старается меня оплодотворить? К тому же Вукула невидим только в волчьем обличии… – Меня передёрнуло: – Фу! Как представлю, тошнить начинает! И вообще, хватит чушь нести! Я не высыпаюсь потому, что дел полно, а заказы такие, что приходится по ночам работать. А похудела оттого, что банально не на что жрать! Лежка из меня все деньги вытягивает, чтобы гарем свой растущий прокармливать…

Забава упрямо покачала ушибленной головой.

– Но Мара, – взвыла она. – Всё же сходится. Ты подумай: тебя даже тошнит!

– Тошнит от твоих больных фантазий, – раздражённо обрубила я. – Хватит! Ты ещё Генриху скажи, что я беременна от Вукулы!..

Забава замерла, лицо её вытянулось, а глаза расширились. Я вдруг ощутила, как по шее пробежался холодок, резко обернулась и встретилась взглядом с изумрудными глазами инститора. Казалось, даже в нашу первую встречу в них не было столько ярости… В груди кольнуло, дыхание замерло. Машинально обхватила горло, заранее защищая от хватки охотника, и одним чудовищным прыжком оказалась за столом секретарши, впрочем, ясно осознавая, что для Генриха это не преграда.

В какой момент он открыл дверь? Что услышал? Если это была только моя последняя фраза… Я нервно сглотнула и невольно пошатнулась. Мне конец!

– Э, – осторожно выглядывая из-за спины охотника, протянула Багира. Маленькая фигурка стража казалась детской по сравнению с Генрихом. Женщина вяло махнула рукой, лицо её скривила смущённая улыбка: – Мне, пожалуй, пора…

И шустрой тенью выскользнула из офиса. Забава, бормоча что-то про отчёты, подхватила со стола пару папок и мелкими шагами поспешила за стражем. Генрих не двигался, его немигающий взгляд буравил меня так, что казалось, сейчас прожжёт насквозь. И даже бесполезно что-то объяснять, а оправдываться вообще глупо. Я же ни в чём не виновата! Мелькнула мысль о силе даймонии: только с её помощью я смогу выжить…

И тут меня вдруг отпустило, словно внезапно подействовало зелье смелости. Страх растворился, дыхание выровнялось, а кожа вновь обрела чувствительность. Я не запуганная ведьма с фиктивной лицензией… Точнее, это так, но это лишь маска, и мне не стоит вновь срастаться с ней. Я – великая даймония! К тому же, официально мы с Генрихом друг другу никто…

Я вскинула подбородок и высокомерно спросила:

– Чем-то недоволен, инститор? – Голос мой прозвучал удивительно холодно, и я заметила, как задрожали пальцы Генриха, лицо его побелело, но остановиться уже не могла: – Ты же сам освободил меня от помолвки с Джертом… а с тобой, как оказалось, мы и помолвлены официально не были. Я свободна и могу делать всё, что хочу!

К моему изумлению Генрих рассмеялся, и я, невольно отступив, спиной уткнулась в стену. Инститор оттолкнулся от косяка и неторопливо направился ко мне, и с каждым его шагом меня покидала хвалёная уверенность, высокомерие таяло, а сердце колотилось всё быстрее. Я испуганно вжалась в стену, не зная, что ожидать от такой резкой перемены. Охотник приблизился и вдруг щёлкнул меня по носу.

– Делаешь успехи, ведьма! – тихо проговорил он. – Я даже поверил на миг…

Я, не отводя тревожного взгляда от его лица, нащупала рукой стул и бессильно опустилась на сидение, а Генрих склонился надо мной так, что носы наши почти соприкоснулись. Сердце на миг замерло, а потом снова бешено заколотилось, ладони вспотели.

– Поверил на миг, что ты вернулась к волколаку, – спокойно продолжил Генрих. Глаза его сузились: – А оказывается, ты мне мстишь за шутки о твоей помолвке с Джертом. Я так понимаю, ты встретилась с хозяином кафе «Согласна»… Кафе всё ещё на месте? А парень жив? Он в своём уме или мне всё же стоит выслать группу зачистки?

Я судорожно вдохнула, и сердце сладко сжалось так, что на глаза навернулись слёзы. Захотелось прижаться к груди Генриха, обнять его. Инститор верит мне! Взгляд скользнул по его губам, и я, прикрыв веки, сладко потянулась к охотнику, как тот вдруг резко отстранился.

– Впрочем, ты права! – саркастично проговорил он, и я растерянно моргнула. – Мы не были официально помолвлены, и ты действительно можешь делать всё, что хочешь. – Подмигнул: – Как и я.

Кипя от злости, я вскочила и швырнула в инститора первое, что попалось под руку, – это оказалось какое-то зелье из ящика Забавы, Генрих ловко увернулся, а зелёную бутылочку поймала субтильного вида барышня, которая вдруг появилась в дверях. Она откинула копну рыжих волос и игриво покосилась на Генриха:

– Любовное зелье? Да ты, красавчик, шалун!

Голосок её прозвучал весёлым лесным ручейком, – чистым и звонким, – но лицо инститора перекосила гримаса ненависти.

– Ведьма! – прошипел он и бросился к девушке, которая тут же выронила бутылочку и испуганно прижалась к двери, впрочем, и не думая убегать.

Я, пытаясь остановить удушение посетительницы, с отчаянием вцепилась в футболку охотника, и Генрих протащил меня за собой пару шагов, и лишь потом нехотя остановился. Девушка облегчённо вздохнула и нервно вытерла лоб длинным рукавом серого платья.

– Дрить твою за ногу, Генрих! – зло выругалась я. – Пора уже что-то сделать с твоими инстинктами, а то всех клиентов распугаешь! – Повернулась к девушке и с натянутой улыбкой уточнила: – А почему вы решили, что это зелье – любовное?

Та попыталась улыбнулся, но дрожащие губы её не слушались, и девушка опасливо покосилась на хмурого Генриха. Я тяжело вздохнула и, отодвинув охотника с пути, подошла к посетительнице.

– Не бойтесь, – проникновенно сказала я и взяла ведьму за руку. – Инститор тоже сотрудник нашего агентства, и он вас не тронет. – Девушка недоверчиво посмотрела на охотника, а тот высокомерно ухмыльнулся и сложил руки на груди. Я вздохнула, – ни на дюйм ведь не подвинется в принципах! – и повернулась к посетительнице: – Может, вы хотите поговорить в моём кабинете?

Девушка едва заметно кивнула, и я повела её за руку, ощущая в ладони её судорожно напряжённые пальцы, Генрих двинулся следом за нами. Пропустила посетительницу вперёд и, обернувшись к инститору, показала ему язык, да захлопнула дверь перед его носом. Кусая губы, едва сдерживала смех, представляя его вытянутую физиономию, – вот тебе за уединение с Багирой! – заперла замок и повернулась к ведьме.

– Так что насчёт любовного зелья? – спросила я достаточно громко, чтобы Генрих расслышал. – Как вы определили, что это именно оно?

Посетительница смущённо потопталась у окна и несмело улыбнулась.

– Это моя специальность, – тихо проговорила она и тут же поправилась: – Не распознавание зелий, конечно, а любовная магия. Я могу сварить любовное зелье, могу приворожить клиента и без зелий… – Голос её становился всё громче и увереннее, словно профессионализм делал её сильнее и смелее. – Так же я вижу ауру влюблённых. Например, я сразу заметила, как сильно вы любите того красавчика!

Я поперхнулась и поспешно отошла от двери, прижимая палец к губам:

– Шшшш…

Рыжие брови посетительницы удивлённо приподнялись:

– Почему?

Я торопливо приблизилась к ведьме и обхватила её холодные ладошки:

– Сначала скажите мне, какая у него аура! Вы видите, что он влюблён?

Дыхание замерло, во рту стало сухо, и каждое мгновение, пока ведьма раздумывала, для меня казалось часом.

– Нет, – наконец ответила она, и у меня внутри словно что-то оборвалось. А посетительница продолжила: – Не могу сказать, какая у него аура. Не вижу, и не понимаю почему…

Я досадливо цокнула языком и, отпустив руки девушки, проворочала:

– Кажется, я понимаю. Это их хвалёная защита от ведьм! Даже тут работает… Вот засада! Как же понять, что он чувствует?!

Посетительница осторожно тронула меня за локоть:

– Так спросите его…

Я зло расхохоталась и покачала головой:

– Спросить?! Легче сразу на костёр отправиться, чем выслушивать то, что последует за этим вопросом… Вы не знаете девиза инститоров: не помучил ведьму – день прошёл зря!

Карие глаза посетительницы расширились, а рот забавно приоткрылся, словно она была голодным птенцом и требовала червяка. Я вдруг спохватилась и проговорила:

– Ох, простите! Вы же пришли не для того, чтобы просвещать меня насчёт любовной магии… – Я на мгновение отвлеклась и машинально потёрла нос: – Но всё равно спасибо! Интересно, зачем русалке любовное зелье? К её ногам и так все штабелями укладываются… Ах, да! Присаживайтесь…

Я усадила посетительницу на единственный стул, а сама разместилась на столе.

– Скажите, как к вам обращаться, – деловито проговорила я, отмечая её быстрые пальцы, в которых белел кружевной платочек, и тёмные подпалины под глазами. – И что за дело привело вас в наше агентство?

***

Крайне озадаченная, молча проводила гостью к выходу. Данья то и дело бросала на меня встревоженные взгляды, но я делала вид, словно ничего не замечаю. У двери остановилась и натянуто улыбнулась ведьме:

– До завтра.

Она обхватила мои руки холодными ладошками и пытливо заглянула в глаза.

– Я буду надеяться, что вы согласитесь! – пылко сообщила она и, отдёрнув руки, словно обожглась, выскочила из офиса.

Я машинально прикрыла дверь и повернулась к Забаве: секретарша уже вернулась. Она сидела за своим столом и изо всех сил делала вид, что ей абсолютно неинтересно, что за дело предложила посетительница, но получалось у русалки неважно. Я засунула руки в карманы и раздражённо передёрнула плечами:

– Не нравится мне всё это!

– Что не нравится? – мгновенно отозвалась Забава.

Отбросила ручку и нетерпеливо подалась вперёд, пронзая меня острым взглядом. Я покосилась на закрытую дверь в кабинет инститора: видимо, Генрих после моей выходки решил уйти в режим игнора. Да и ладно! Забава не выдержала и дёрнула меня за локоть.

– Что не нравится? – громче повторила она.

– Не знаю, – пожала я плечами. – Но чую, что-то тут неладно… Помнишь, ты вчера в магазине заявила, что кусок мяса в упаковке не стоит брать? Как ты поняла, что оно испорчено?

Теперь пришла очередь русалки жать плечами.

– Не знаю, – скопировала она мой тон. – Может, запах почуяла, пусть его и завернули плотно… Или цвет не понравился, трудно сказать точно. А та грымза настаивала, что свежее! Зато какое зелёное было у продавщицы лицо, когда я вскрыла пакет… Загляденье!

– Жаль, мысли человека не вскроешь, как пакет, – задумчиво произнесла я. – Если, конечно, не забирать воспоминания… – Я встрепенулась, решительно подошла к двери в кабинет инститора и забарабанила: – Выходи, охотник! Дичь заждалась…

– Генрих ушёл, – перебила меня Забава.

– В смысле? – опешила я и машинально повернула ручку: дверь оказалась не заперта, и я, распахнув её, убедилась, что в кабинете пусто. Может, он так мстит? Или ему действительно неинтересно, что такого просит у нас провинциальная ведьма? Я растерянно повернулась к секретарше: – А куда он ушёл?

Забава на миг задумалась и неуверенно произнесла:

– Он сказал, что ему нужно утолить жажду. Может, он в баре внизу?

– Генрих не пьёт, – возразила я и понимающе усмехнулась: – Но, кажется, я знаю, какую жажду ему необходимо утолить. Не завидую сегодня ведьмам без лицензии…

Забава подскочила.

– Он что, изменяет тебе?! – Она прижала руки к щекам, глаза русалки расширились. – Что же ты молчала? Я бы его ни за что не отпустила!

Я присела на краешек стола русалки и запустила руку в пузатую вазу, выуживая красную конфетку.

– Хотелось бы посмотреть, как ты пытаешься удержать инститора, – иронично хмыкнула я, шурша обёрткой, – в нос ударил приятный аромат барбарисок, – забросила леденец в рот и с удовольствием прищёлкнула языком, ощущая кисловатую сладость. – Русалка против охотника! Делайте ставки, господа…

– Злая ты, – обиделась Забава. – Я к тебе всей душой, а ты ко мне задницей!

Я не выдержала и расхохоталась:

– Вообще-то задница – это твоя сильная сторона!

Забава на мгновение замерла, её синие глаза маниакально сверкнули. Я подавилась конфетой: ох, зря я это…

– Полагаешь? – восторженно взвыла русалка. Она слегка набычилась и, не сводя с меня жадного взгляда, схватила себя за ягодицы. – А то мне вчера показалось, что они слегка обвисли… Давай покажу!

Нервно откашливалась и махала руками, проклиная слова, что вырвались у меня так не вовремя. Если срочно что-то не придумаю, чтобы остановить приступ эксгибиционизма русалки, то придётся только применять силу даймонии, да спасаться бегством. Забава, раскачиваясь, медленно приближалась, и по подбородку её уже потекла тонкая струйка слюны. И тут меня осенило:

– Кстати! А зачем тебе любовное зелье?

Подруга застыла так резко, словно её внезапно окатили ледяной водой: рот Забавы приоткрылся, а взгляд вдруг стал затравленным. Русалка одним прыжком отскочила к своему стулу и вжала голову в плечи.

– Так ты знаешь?! – истерично взвизгнула она. – Откуда?

Я нахмурилась: хорошо, что приступ быстро отступил, но с этим любовным зельем явно что-то нечисто.

– Знаю что?

Взгляд Забава забегал по комнате, руки заметно затряслись.

– Я… это… – бессвязно пробормотала русалка, как вдруг подскочила и быстро-быстро закивала: – А! Так это для мамы! Она влюбилась и хочет замуж…

– Что?!

Я поперхнулась и снова закашлялась, да так, что из глаз слёзы брызнули. Стоило мне приставить жирную престарелую русалку под руку с каким-нибудь особо невезучим мужиком, которого опоили приворотным зельем, как стало безумно жаль бедолагу! С трудом откашлявшись, я вытерла мокрые щёки и покачала головой:

– Чудовище! Ты в курсе, что приворот действует совсем недолго? От пары часов до нескольких дней… И то на совсем уж слабеньких личностей. Как ты будешь потом своего отчима из петли вынимать, подумала? Он же после, – кхе! – брачной ночи жить не сможет!

Забава отчаянно покраснела и отвела взгляд, а я решительно подошла к её столу и, решив предотвратить трагедию, вытащила зелье из ящика, но русалка вдруг отчаянно вцепилась в бутылочку.

– Забава! – строго гаркнула я. – Отпусти!

Но это не подействовало: русалка пыхтела и цеплялась за зелье, словно утопающий за спасительную соломинку.

– Мара, пожалуйста, – жалобно взвыла она. – Ради моей дорогой мамочки! Она имеет право на обыкновенное женское счастье…

– За счёт обыкновенного мужского ужаса? – саркастично хмыкнула я. – Тебе не кажется, что в сумасшедшем доме и так полно пациентов?

Русалка с отчаянием помотала головой, и её светлые волосы разлетелись сияющим солнечным веером.

– Я найму тебя, и ты поправишь психическое здоровье жертвы…

Я не выдержала и рассмеялась, выпуская бутылку из рук, а Забава тут же засунула добычу в свою сумочку.

– Жертвы! – смеясь, просипела я. – Наконец-то ты называешь вещи своими именами! И кто этот катастрофически невезучий мужчина? Врач или пациент? На кого запала наша милая старушка?

Забава не ответила: она поспешно застегнула сумку и засунула её под стол. Я махнула рукой и вновь покосилась на открытую дверь в кабинет инститора: куда же тот отправился? И как долго будет отсутствовать? Данья вернётся утром, чтобы получить ответ. Я поёжилась: так не хотелось браться за это скользкое дело! Может, отказать прямо сейчас? Телефон она оставила. Сослаться на то, что Генриха нет на месте, и решить всё самой… Но охотнику явно не понравится то, что я не обсудила это с ним.

Хлопнула входная дверь, и я радостно развернулась, но улыбка тут же сползла с моего лица при виде Лежки.

– А, это ты, – разочарованно протянула я.

– И тебе здравствуй, любимая сестричка, – иронично хмыкнул инкуб. Он заглянул в пустой кабинет охотника и добавил: – Уже выставила и второго жениха? А я-то думаю, откуда сегодня в тебе столько оптимизма! Задыхаешься от долгожданной свободы?

Я заскрипела зубами, Забава встрепенулась.

– Так ты теперь не помолвлена? – Она потёрла ладошки и подмигнула: – Поздравляю! Теперь ты можешь выйти замуж за Вукулу и родить ему ребёночка…

– Скорее уж волчоночка, – игриво подхватил Лежик, но через секунду лицо его посерело, а глаза потемнели: – Что?! Какого ещё ребёночка? – Я нервно сглотнула: безобидный инкуб на глазах превращался в монстра. – Вукула тебя обрюхатил? Да я ему хвост на уши натяну!

– Чёрт, ну и извращённые у тебя фантазии, – фыркнула я. – Боюсь представить процесс натягивания… – Повернулась к русалке и погрозила ей кулаком: – Забава, ни разу не смешно! Ещё раз заикнёшься о моей гипотетической беременности, я собственноручно волью в тебя любовное зелье из твоей зелёной бутылочки, а чьей невестой ты станешь наутро – не мои проблемы!

Щёки Забавы побелели, рот распахнулся от ужаса. С Лежика мгновенно слетел праведный гнев, лицо посерело. Инкуб громко икнул.

– Проклятье! Ох уж эти любовные зелья! – Он с содроганием склонился к русалке. – Меня мутит даже от названия, сколько пришлось их выпить. Хорошо, что у меня иммунитет лет с десяти, а то скопытился бы давно…

Забава поникла, её жалкий вид мне совсем не понравился.

– Иммунитет? – простонала она.

– Да, – кивнула я и, не отрывая от секретарши настороженного взгляда, пояснила: – Его ещё в школе этой гадостью травили едва ли не каждый день. Мне даже приходилось постоянно таскать с собой активированный уголь. Брата тошнило, он на глазах слабел от этой отравы… Кстати, об отраве! Про мать ты мне наврала, не так ли?

Забава отшатнулась и прижала ладонь ко рту, я бросила на брата многозначительный взгляд, инкуб нахмурился.

– Не может быть, – растерянно покачал он головой, брови его забавно сложились «домиком». – Это же Забава! Просто Забава…

Я хмыкнула:

– Знаю! Русалка для инкуба – существо бесполое… – Резко бросилась к секретарше и схватила подругу за ухо: та вскрикнула от неожиданности и боли. Я прошипела: – А ну, говори, это Аноли не сдаётся, да?

Инкуб вздрогнул всем телом и снова громко икнул, а Забава тоненько заверещала:

– Да! Она умоляла меня спасти её несчастную любовь… и честь!

Я разжала пальцы и обиженно буркнула:

– Ты как маленькая! Дружишь с Аноли потому что та бегает с тобой по ночам, и не замечаешь, что хранительница просто использует тебя?

Забава недовольно потёрла красное ухо и упрямо проворчала:

– Инкуб её первый мужчина! Аноли говорила, что может выйти либо за Генриха, либо за Лежика. Но так как у инститора официальная невеста…

Она резко замолчала, и по моей спине пробежался морозец: я же не невеста Генриху! Инститор теперь официально свободен, и Аноли снова повиснет на нём. Что же делать?

– И откуда в тебе столько романтики… при твоём-то хобби? – пробормотала я и беспомощно оглянулась на брата: – А вообще идея свадьбы не так уж и плоха…

Лицо Лежика посерело, кадык дёрнулся.

– Мара, – прошептал инкуб. – Что я тебе плохого сделал?

Я ухмыльнулась и приподняла брови:

– Тебе общим списком или расписать по пунктам?

Рот Лежки беззвучно распахнулся, в глазах появилась тоска: брат знал, что если я за что-то берусь, то довожу до конца… каков бы этот конец ни был. А лично мне идея женить инкуба с каждой секундой казалась всё более и более привлекательной.

– А чем ты недоволен? – с наигранным удивлением уточнила я. – Девица-красавица! Какая разница: одной больше, одной меньше? И вообще, тебе же девственность птички досталась, так что неси ответственность, как настоящий мужик…

Забава поддакнула:

– Вот-вот! А ещё Аноли прилично зарабатывает. Она не призналась, сколько точно, но сказала, что сможет не только прокормить всю Лежкину ораву, но и запросто купит им новый дом в качестве подарка на свадьбу!

Я даже подпрыгнула от радужной перспективы одним ударом решить сразу две проблемы: уберу с пути возможную соперницу, да и брат больше не будет доить меня. Лежик нервно облизал алые губы и затравленно покосился на дверь, медленно отступая к выходу, но я вцепилась в рукав его чёрной рубашки:

– Так она, получается, даже не против других жен? Просто находка! Не жена, а мечта инкуба…

– Лучше убейте, – умоляюще прошептал Лежик. Он попытался вырваться из моей хватки и, не сумев, задрожал всем телом: – Она же чёртов гипнотизёр! Это даже хуже, чем жениться на ведьме…

Я опешила, пальцы невольно разжались: брат, воспользовавшись моим замешательством, тут же бросился к выходу, но наткнулся на Генриха. Сердце радостно подпрыгнуло и тут же сладко замерло при виде его изумрудных глаз, а дыхание невольно перехватило: какой же он эффектный!

– Это кто тут собрался жениться на ведьме? – саркастично уточнил инститор и, не позволив инкубу сбежать, с силой захлопнул дверь: – Может, я попытаюсь переубедить этого сумасшедшего? Хватит и одной трагедии в «Чудо-Траве»!

Я запыхтела и недовольно заскрипела зубами: что он хотел этим сказать? Генрих, не обращая внимания на мои пылающие щёки, подошёл и гордо бросил к моим ногам какие-то бумаги. Я с подозрением посмотрела на листы, заполненные ровным подчерком:

– Что это?

Генрих прислонился к стене и, сложив руки на груди, с улыбкой ответил:

– Решение малого собрания Комитета по спорному вопросу следующей из даймоний.

Я вздрогнула и, с подозрением покосившись на него, медленно опустилась на корточки, протянула руки: пальцы заметно тряслись. Решение Комитета?! И чему, интересно, инститор так радуется? По спине поползли мурашки: не к добру это…

– Ну что опять? – Раздражённо спросила я: язык едва ворочался, а голова кружилась: – Что Комитету опять от меня нужно? Только не говори, что это официальное приглашение в подземелья…

Генрих фыркнул и посмотрел вверх, словно там был некто незримый, кто разделяет его сарказм. Я начала злиться:

– Так вот какую жажду ты спешил утолить! Решил, что Джерту хватит и глоточка власти, а остальное всё твоё? – Я сжала документы так, что бумага хрустнула под моими пальцами. – И для этого ты держал меня рядышком, а я, глупая, решила, что нравлюсь охотнику! – Я горько рассмеялась и потрясла кулаком с зажатыми листами. – Быстро же ты вернул себе власть, главный комитетчик! Что это? Лицензия на убийство? Мне кого-то нужно уничтожить? Неужели, Джерта? Говори уже!

Улыбка Генриха растаяла, взгляд стал жёстким.

– Ты обвиняешь меня в жажде власти? – прорычал он. – А сама настолько жаждешь свободы, что готова на любые глупости, лишь бы избавиться от статуса невесты! Даже бывшему своему блохастому созданию память стирала…

– Вукула не блохастый! – возмущённо воскликнула я, и на щеках Генриха выступили красные пятна. Стушевалась и пробормотала: – Не понимаю, чем тебе не нравится моё стремление к независимости.

– А должна бы понимать! – нетерпеливо воскликнул Генрих. Охотник на миг прикрыл глаза, шумно выдохнул и тихо добавил: – Иначе, зачем всё это?

– Что «всё это»? – уточнила я и нервно оглянулась на Забаву, но русалка, не желая вмешиваться, поспешно отвернулась.

Кажется, я перегнула палку, обвиняя Генриха в жажде власти, да ещё за Вукулу заступилась… Вот вечно инститор выводит меня из себя!

– Собрание организовал Олдрик, – подчёркнуто холодным тоном произнёс Генрих, и я встревоженно посмотрела в изумрудные глаза инститора: упоминание о моём биологическом отце нервировало ещё больше. Охотник ответил мне колким взглядом и продолжил: – Для того, чтобы официально разрешить неприятную ситуацию с Джертом, я собрал все свидетельства о двойной помолвке, а Олдрик, применив закон об очерёдности наследования, добился решения Комитета об отмене вашей с Джертом договорённости.

Я, не отрываясь, смотрела на Генриха, пальцы мои всё сильнее сжимали смятые листы.

– Наследования? – растерянно повторила я. – Не понимаю… Я вам что, мебель антикварная?!

Генрих иронично хмыкнул:

– Мебель и то лучше соображает… Мы с Джертом братья по отцу, не забыла? По закону младший брат не имеет права претендовать на руку избранницы старшего, если тот жив. – Он вдруг широко усмехнулся и весело добавил: – Джерт, кстати, использовал все возможные лазейки, чтобы обвести Олдрика вокруг пальца, но ему ничего не оставалось, как принять документ. Удалось мне утолить твою жажду свободы? Хотя бы свободы от моего сводного братца…

Судорожно расправила смятые листы и пробежалась взглядом по строчкам: что же это? Теперь я официальная невеста Генриха? Сердце пропустило удар и тут же бешено заколотилось, во рту пересохло. Он мой? Неужели, действительно любит ведьму? А я накричала на охотника, обвиняя во всех грехах… Лицо опалило жаром, на глазах выступили слёзы. От избытка чувств громко рассмеялась, тут же осеклась и глубоко вздохнула:

– Чёрт! Получается, зря я того официанта мучила.

Улыбка исчезла с лица инститора, охотник оттолкнулся от стены и, шагнув ко мне, вырвал мятые листы из моих пальцев. Скулы Генриха побелели, глаза сузились, и он, потрясая документом, угрожающе произнёс:

– Ты обещала не выпускать силу даймонии! Что ты сделала? Убила его?!

Я отшатнулась и поспешно помотала головой:

– Нет, конечно! Жив он, жив… Всего-то несколько минут забрала… ну, может часов… максимум несколько дней! Так, на всякий случай. – Я встряхнула волосами и упрямо топнула ногой: – Да какая разница? Это всё неважно, раз есть официальный документ Комитета! – Осмелев, я подошла к Генриху и обняла его за талию: – Ну не злись! Я же не знала… Кстати, а почему ты ничего мне не рассказал? Сюрприз хотел сделать? Я уже подумала, что разонравилась тебе… или вообще не нравилась! Ты же ни разу не обнял меня, не поцеловал.

Генрих решительно расцепил мои руки и, крепко удерживая запястья, отстранился: я нахмурилась, совершенно не понимая поведения инститора.

– Этим документом Олдрик благословил нашу помолвку, а взамен потребовал лишь одно: чтобы я не прикасался к тебе до свадьбы.

Я замерла, на мгновение лишившись дара речи, Забава ахнула, инкуб восторженно взвыл:

– А мне уже нравится этот Олдрик!

Я вырвалась запястья из рук Генриха и зло посмотрела на брата:

– А мне нет! – И горячо добавила: – Нет, ну что за наглость? Объявился папочка и сразу права качать! – Повернулась к Генриху: – А ты почему послушался?! Он даже не твой начальник!

Инститор нахмурился и строго сказал:

– Он твой отец, Мара! Даже если ты не чтишь традиции, я инститор, и не могу их не соблюдать…

– Традиции?! – простонала я. Мысль о том, что столько времени мучилась сомнениями об истинных чувствах Генриха из-за Олдрика, подлила масла в огонь. Голова закружилась от гнева, я закричала: – Засуньте ваши традиции… в подземелья Крамора! Я сама буду решать, с кем мне целоваться и кто ко мне будет прикасаться. Никто мне не указ: ни ваш хвалёный Комитет, ни мой новоявленный родитель, ни сумасшедший братец-кролик, ни…

– Твой случайный жених, – резким тоном прервал меня Генрих и коротко кивнул: – Я понял! Твоя жажда свободы сильнее, чем я надеялся. Хорошо, я подарю тебе свободу, ведьма!

Он бросил листы на пол и щёлкнул пальцами, и по коже его рук скользнуло синее пламя. Я испуганно вскрикнула и инстинктивно запрыгнула на стол, а голубая искра сорвалась с кончиков ногтей инститора, и документ мгновенно вспыхнул, на глазах превращаясь в пепел. Я затаила дыхание, с трудом сдерживая внезапный порыв потушить пламя и спасти то, что ещё не сгорело, несмотря на ужас перед синим пламенем.

– Зачем? – одними губами прошептала я.

Генрих, не отрываясь, смотрел на пламя, я – на инститора: по щекам его ходили желваки, губы сжались в тонкую линию. Охотник медленно протянул руку, и огонь, недовольно шипя, медленно растаял. Когда погасла последняя искра, я испытала облегчение и одновременно острую тоску. Забава глубоко вдохнула, словно надолго задержала дыхание, а Лежик бросал косые взгляды то на меня, то на Генриха. Тот молчал, избегая моего взгляда. Мучительное молчание затягивалось, и тут раздался резкий звонок.

– Аноли? – сжимая сотовый, рявкнул Генрих. Смолк, выслушивая хранительницу, и тут же весь напрягся, словно перед прыжком. – Скоро буду!

Я зарычала, а Забава нервно хихикнула и прижала ладонь ко рту. Генрих, не обращая ни на кого внимания, быстро прошёл в свой кабинет, до меня донёсся грохот металла, и я поспешно спрыгнула со стола. Он что, собирает свои чудовищные игрушки? Значит, уйдёт на задание Комитета. Сердце болезненно сжалось: может, задержать его? Я уныло покосилась на чёрное пятно на полу и тихонечко вдохнула.

– Мара, – растерянно прошептала Забава, недоверчиво поглядывая на закрытую дверь в кабинет инститора. – Почему ты ничего не предпримешь?

Я пожала плечами: а смысл? Вернулся Генрих: на плече его висела огромная тяжёлая сумка, на лице написана твёрдая решимость. Не прощаясь, он быстро окинул офис, а я прокричала вслед:

– Ну и катись к своей Аноли! Чтоб вы провалились вместе со всем Крамором!

Хлопнула дверь, и я схватилась за горло, которое словно сжали раскалённые железные тиски, на глаза навернулись слёзы. Ну уж нет, не дождёшься ты моих слёз, главный комитетчик! Тихо рыча и поскуливая, словно побитый пёс, я опустилась на пол и протянула руку к тёмному пятну. Лёгкий сквозняк приподнял полупрозрачные хлопья, и пепел закружился в воздухе. По запястьям заструилась жестокая сила, которую питала боль и разбитая надежда, – даймония оживала во мне.

– Мара! – деревянным голосом произнёс Лежик. – У тебя глаза светятся…

Забава охнула и спряталась за спину инкуба. Я поспешно втянула силу даймонии и простонала:

– О нет! Ещё пара минут, и я бы собственноручно стёрла с лица земли весь этот Крамор! Вместе со столицей…

Глаза русалки стали огромными, Лежик громко икнул и, нащупав стул, осторожно присел.

– Ты не раз рассказывала о силе даймонии, – промямлил он. – Но, признаться, я не особо верил… А вот теперь мне стало жутко.

– Представь, каково мне, – мрачно хмыкнула я. – Знать, что эдакое чудовище внутри и в любой момент может вырваться на свободу, чтобы уничтожить всё, что мне дорого. – Я встрепенулась и помотала головой: – Нет, так не пойдёт! Чтобы ни выкинул инститор, это не должно выбивать меня из колеи! Мне нельзя расслабляться… нужно срочно отвлечься. Точно! Дело ведьмы. Я беру его!

– Ты про тухлое мясо? – с любопытством спросила Забава.

Лежик осторожно посмотрел на меня и с облегчением выдохнул:

– Ух, хвала Эросу, твои глаза снова нормальные! – И заинтересованно уточнил: – А что за мясо? И почему тухлое? Я ни разу не слышал о тухлых ведьмах. И такое бывает?

– Ведьма нормальная, – нервно хохотнула я. – Вполне даже в твоём вкусе, если что…

– Но Мара, – перебил меня брат и заметно поморщился: – Тухлое не в моём вкусе!

Я махнула рукой и расхохоталась, с облегчением ощущая, как чудище медленно засыпает во мне, а голова становится ясной, и даже боль в груди слегка притупляется. Как хорошо, что есть любимое дело и друзья, которые всегда рядом!

– Данья не тухлая, – саркастично фыркнула я. – Вполне себе красивая и молоденькая… А ещё знает толк в любовной магии! Зелье приворотное вот с одного взгляда распознала.

– Ужас какой, – передёрнул плечами Лежик. – А что ей нужно?

– Да, – встрепенулась Забава: – Расскажи, наконец, в чём там дело!

Она подошла и протянула мне руку, помогая подняться, а потом нежно обняла, и я с удовольствием вздохнула, ощущая тепло дружеского плеча. Похлопала русалку по спине, благодаря подругу за молчаливое сочувствие, и решительно отстранилась.

– Знаете о местечке под названием Тремдиш?

Инкуб вздрогнул, а лицо Забавы удивлённо вытянулось:

– Так Данья из Тремдиша? Она что, одна из знаменитых тремдишевских ведьм? Вот даже не подумала бы… С виду такая простушка!

Я безразлично пожала плечами:

– А ты представляла себе лысую бородавчатую старуху в развевающемся плаще из паутины и сучковатым посохом в высохшей руке? Традиционный наряд во вкусе Генриха… – Я досадливо скрипнула зубами, – опять я о нём вспомнила! – и торопливо продолжила: – Так вот, Данья – наследница древнего клана Тремдишей, одна из семи ныне живущих.

– Всего семь осталось? – удивилась Забава. – Как так? В честь их фамилии даже город назвали!

Я горько усмехнулась:

– С расцвета Тремдишей прошла уже пара-тройка сотен лет, и за это время ряды клана изрядно проредили ретивые инститоры, поскольку тремдишевские ведьмы не желали подчиняться новым правилам. Стоять в очередях и получать никчемные бумажки вместо того, чтобы беспрепятственно наслаждаться врождённым могуществом? Я их понимаю! Мало кто из древних сумел скрыться от разящего синего огня, и, как правило, остались в живых не самые сильные представительницы рода. Поэтому ныне живущие наследницы Тремдишей особо не отличаются от обычных ведьм…

Лежик громко зевнул, и я поняла, что лекция по истории затянулась, раз у брата сработал засыпательный инстинкт.

– Так вот! – я потянула инкуба за ухо, и тот недовольно поморщился, но глаза открыл: – Данья рассказала про свою близкую подругу, которая одновременно и дальняя родственница, тоже из Тремдишей. Та влюбилась в некого заезжего мага. Да так влюбилась, что искры из глаз и мозг на вынос! А через неделю после скоропостижной помолвки она бесследно исчезла…

– Помолвка! – с энтузиазмом воскликнула Забава, и я недовольно скривилась: – Так вот почему тебе не хотелось браться за это дело! Проехались по твоей любимой мозоли…

– Когда Данья начала разыскивать подругу, – громко продолжила я, – то выяснилось, что так же бесследно исчезли и все другие наследницы древнего рода. По сведениям ведьмы перед исчезновением все девушки получили предложение руки и сердца от красивого незнакомца.

– Так эта ведьма осталась одна, тогда как все остальные Тремдиши исчезли? – вдруг заинтересовался Лежик, и я кивнула, довольная, что брат услышал главное: – Не кажется ли тебе, что предложения девушкам сделал один и тот же маг?

– Рыбак рыбака! – хохотнула я и хлопнула Лежку по плечу: – Сразу почуял собрата-многоженца? Только вот ты не прячешь своих жён, а тот, похоже, похищает девчат.

– Или убивает, – мрачно добавила Забава.

В офисе воцарилась тревожная тишина, и я ощутила, как шею сковал морозец дурного предчувствия. Передёрнула плечами, – всё лучше, чем поддаваться ревности и гневу! – и весело проговорила:

– Вот поэтому Данья и обратилась к нам! Она хочет защитить себя… ну а если мы найдём её подругу, то обещала заплатить в десять раз больше.

– В десять раз больше, чем сколько? – деловито уточнил Лежик.

– Найдём девчонку – закроем ипотеку, – подмигнула я.

– Отлично! – Инкуб даже подпрыгнул от воодушевления: – Я рад, что ты решилась взяться за это дело!

– Ага, – хищно улыбнулась я: – И вы оба едете со мной!

Забава с энтузиазмом кивнула, а вот Лежик сник.

– Но Мара, – простонал он. – Ты же знаешь, что на трассе меня жутко тошнит…

– Хорошо, – невинно ответила я. – Оставайся! А я, пожалуй, перед отъездом позвоню папуле, – благо он остался в Краморе! – и попрошу передать Аноли, что ты в восторге от зелья и хотел бы принимать его на завтрак вместо кофе… причём прямо из её прекрасных ручек! Традиции превыше всего!

Кожа на лице Лежика позеленела, инкуб беззвучно открывал и закрывал рот, Забава тихонечко хихикала. Брат, взяв себя в руки, судорожно вдохнул и угрюмо пробормотал:

– В Тремдиш, так в Тремдиш.