Семь причин помнить тебя

Глава 8

Саманта Митчелл

США, жизнь после аварии

Реабилитационная клиника

Окна клиники, в которой я вынуждена по воле судьбы сейчас находиться, выходят во двор. Он довольно уютный. Прекрасные цветы на каждом шагу, а на каждом углу – разноцветные скамейки. Когда я прохожу мимо и просто задерживаю взгляд, то мне почему-то всегда кажется, что они только что покрашены. Скорее всего, в два или даже в три слоя. Но стоит мне провести по ним пальцем, снова и снова это оказывается всего лишь иллюзией. Такое ощущение складывается только из-за того, что эти скамейки слишком кислотного цвета. По мнению психологов из этой клиники, подобное буйство красок и цветов должно вселить в пациентов лишь положительные эмоции, зарядить их немалой долей оптимизма. Но, сказать по правде, меня все это почему-то только раздражает. Нет, здесь уютно, но вот эту пронзительную яркость стоило бы убрать. Перекрасить во что-то более нейтральное.

Прохожу еще пару шагов. Ровно стриженый газон. Такого же ярко-зеленого цвета. Единственный плюс: аромат свежескошенной травы, который я могу прочувствовать при очередной его стрижке. В свободное от очередных сеансов психотерапии и тщетных (надеюсь – только пока что) попыток специалистов восстановить мне память, меня можно застать только там. В этом дворике. Обычно после пяти часов вечера. Солнце уже успевает скрыться за высокими кронами столетних деревьев, оставляя позади полуденный зной. В воздухе витает аромат свежей выпечки из открытого напротив кафе, горячий некогда асфальт уже не накален до предела, а это значит, что я могу побыть наедине с собой и своими мыслями. Сесть на одну из кислотных скамеек (выбора нет) и начать пытаться что-то вспомнить из своей жизни. Из своей прошлой жизни. Снова и снова. День за днем. Пытаться вспомнить. Вы понимаете, как все это тяжело? Особенно, если знаешь, что так ничего можешь и не вспомнить. Ничего и никогда.

Мне кажется, что я никогда-никогда ничего не восстановлю в памяти. В голове – сплошные хаотичные отрывки. Черно-белые кадры кинопленки. Цветные появляются лишь изредка. Иногда моя память озаряется короткими вспышками, и кажется, что наступает прозрение, но это всего лишь кажется. Максимум, что вспоминаю, так это какой-нибудь рандомный день из моей школьной жизни… Что самое обидное, ничем совершенно не примечательный. Надо постараться вспомнить что-нибудь более значительное. Важное и нужное. Сеансы психотерапии призваны в этом помочь, но пока особых результатов нет. Надеюсь, временно. И вскоре я вспомню свою жизнь. Посещать эти занятия мне не нравится (там слишком много людей, а я стеснительная), но из-за того парня в бейсболке я не пропускаю ни одного сеанса. До недавнего времени наше общение сводилось лишь к наивным переглядываниям и полуулыбкам, но сегодня случился первый разговор. Один на один.

Без посторонних людей. Когда наш сеанс психотерапии подошел к концу, я вышла из кабинета, но спустя несколько мгновений вдруг обнаружила, что на моем плече нет рюкзака.

Сообразив, что оставила его в кабинете, я поспешила вернуться. Но не успела я войти, как рюкзак мне уже осторожно протягивала рука парня в бейсболке. Тогда мы и заговорили. Как оказалось, он тоже потерял память после автокатастрофы. Но проблема в том, что он не помнит даже своего имени. И тоже не теряет надежды восстановить память. Мы еще долго потом беседовали в кафетерии клиники, ели мороженое, пытались хотя бы на некоторое время забыть о том, какие испытания уготовила нам в этой жизни вселенная. Время пролетело незаметно, и мы договорились встречаться в этом кафетерии каждый раз после сеансов психотерапии. Беседовать обо всем подряд, пытаясь вспомнить свои прошлые жизни. Надеюсь, у нас это получится. Завтра мы встретимся здесь снова. Саманта Митчелл и парень в бейсболке.