Семь сорок (В поисках счастья)

Глава седьмая

Элис, приходящая служанка, прибыла следующим утром, и через десять минут после того, как Дуглас О'Малли их познакомил, Джоанна поняла, что это особа еще та. Когда зазвонил внутренний телефон, Элис заковыляла к входной двери.

— Разве она не различает звонки? — спросила Джоанна.

Дуглас хмыкнул:

— Конечно, различает. Это в знак протеста. Она не может устроить сидячую демонстрацию на Трафальгар Сквер, поэтому выражает его таким образом.

Джоанне стало любопытно, зачем же О'Малли держат Элис, и когда в тот же вечер автомобиль Дугласа обогнал ее на дороге и остановился, чтобы подвезти, она попробовала намеками это выяснить.

— Боже милостивый, да без Элис мы бы пропали! — с упреком воскликнул он. — Она готова умереть за мою мать. — Он испытующе посмотрел в лицо своей пассажирке. — Ну, и как все прошло?

В сущности, все прошло совершенно гладко. Элис работала не хуже, чем ругалась, а Джоанна была рада возможности с кем-то поговорить.

На следующий день Ши должен был с утра ехать в Каррикду, так что она встала пораньше, чтобы приготовить ему завтрак и проводить его. Стоя у машины на залитой солнцем дорожке, он поглядел на нее с обезоруживающей серьезностью.

— Джо, милая, я чрезвычайно признателен. Несколько недель назад этот дом… Да я поменялся бы местами с кем угодно. Теперь — я не знаю — внезапно это стало похоже на родной очаг.

Прежде чем она успела сообразить, что он собирается сделать, его рука скользнула по ярко-голубому полотну ее передника, лямкам юбки и свежей клетчатой блузке, и протянула ее к себе — на этот раз по-другому. Только что блеснувшая улыбка исчезла, смеющийся рот с ровными, очень белыми зубами сделался мягким и прижался к ее губам.

— Тот парень, о котором вы мне рассказывали, — тихо сказал он, оторвавшись от нее. — Не знаю, как его звали, но если бы я сейчас оказался там, где он, я бы уже разбивал свою тысячную арфу о голову Святого Петра!

Когда Джоанна подняла голову, желтая машина уже с ревом неслась по дорожке. Дуглас О'Малли спускался по железной лестнице. Он помахал ей рукой и вошел в дом.

День прошел без происшествий, и чтобы компенсировать ощущение пустоты из-за отсутствия Ши, она особенно постаралась с обедом — свиными отбивными, запеченными с ломтиками ананаса и поданными со сметаной. Дневная почта доставила ей первое письмо из дому. Мать с пониманием отнеслась ко всему рассказанному Джоанной о связанных со здоровьем проблемах семьи, но надеялась, что Джоанна не собирается из-за этого работать все лето. Начались дожди, и их волнует, что будет с урожаем. В конце она пошутила по поводу семи сорок, которые все еще держались рядом с домом. «Значит, секрет все еще существует, и я его не раскрыла!» Восклицательный знак Джоанна восприняла как упрек, и это усилило ее чувство вины за то, что она не сообщила фамилию своего хозяина и воспользовалась тем, что ее родители никогда не имели случая узнать домашний адрес Майлса.

Однако следующему дню, похоже, не суждено было обойтись без происшествий. Джоанна завтракала, когда в кухню вошел Дуглас О'Малли и сказал, что отцу завтрак не требуется.

— Только чашка чаю. Если он готов, я сам отнесу.

— О Боже! — Она понимающе взглянула на бесстрастное лицо. — Плохой день?

— Ночь, — поправил он. Она снова посмотрела на него.

— Я сказал, что была плохая ночь, — повторил он. — Насколько я понимаю, он ел свинину, ананасы и сметану. О, я знаю, ему бы следовало быть разумнее, ему известно, что он не так хорошо переваривает жирную пищу, как раньше. Но, честно говоря, Джо, я думаю, вам тоже следовало быть немножко сообразительнее.

— Мне ужасно жаль, — пробормотала она. — Я могу чем-нибудь помочь?

— Не теперь. Но ради Бога, впредь будьте осторожнее, — раздраженно попросил он. — Это только доставляет всем неприятности.

— Не обращай на него внимания, утенок, — утешала Элис. — И на него тоже. — Она негодующе мотнула головой в сторону двери Мэттью. — Начиная с Адама, им всегда женщины виноваты. Все они такие, если хочешь знать.

Тем не менее, когда наступило обычное для нее время отправляться домой, она как будто вовсе не собиралась уходить. Джоанна, все еще изрядно побаивавшаяся Элис, воздержалась от комментариев. Зашедший в три часа Дуглас этого не сделал и незамедлительно был поставлен на место.

— Это мое личное время, мистер Дуглас. Полагаю, что я могу распоряжаться им, как захочу. Спросите его, не хочет ли он чаю. Я могу ему приготовить перед уходом, — небрежно окликнула она, когда Дуглас направился в комнату отца, и когда предложение было принято, Джоанне дали понять, что ее участие не требуется. — Ладно, утенок, я знаю, как ему нравится. — Она быстро нарезала хлеб. — Я положу тонкий ломтик хлеба к чаю, мистер Дуглас. Присмотрите, чтобы он съел.

Много же значила ее ругань! Джоанну позабавило, что Элис на самом деле оказалась очень привязанной к своим хозяевам.

И Мэттью О'Малли не был нытиком. Хотя, когда она зашла убрать чайный поднос, он все еще выглядел слабым, он отмахнулся от всех ее попыток извиниться.

— Ладно, ничего страшного не произошло. В другой раз оба будем умнее.

— Мы знаем, что вы хорошо готовите, — заметил Дуглас О'Малли, когда она вновь вернулась на кухню. — Нет никакой необходимости похваляться этим.

Похваляться? Она застыла, моргая, не веря своим ушам. Похваляться, вот как? Да он просто невыносим. Хотелось бы ей посмотреть, как он сумел бы приготовить то же, что и она, и все это на незнакомой кухне и с помощью всего лишь поваренной книги, специально купленной в прошлое воскресенье. И сколько было возни, особенно с соусами и гарнирами: самодельный томатный соус, винный соус, нарезанная петрушка, листовая горчица, сметана — она была уверена, что не каждый день семейству О'Малли приходилось есть такие вещи.

Похваляться, как же! Она одернула себя. В конце концов, разве это неправда? В свое время больного дедушку Дайкса держали на самой простой щадящей диете.

— Простите меня, — кротко сказала она. — Такого больше не случится.

— А что на сегодня? — спросил он.

Она заранее поосторожничала: филе морского языка. Для Мэттью он будет приготовлен на пару, для нее и Ши — зажаренный в масле с бананами и лимонным соусом.

— Присоединяйтесь к нам, — пригласила она. И на мгновение ни с того ни с сего вдруг снова почудилось, что она слышит эхо той песни про дождик. Как глупо. Как глупо желать, чтобы этот абсолютно независимый мужчина куда-то заглянул на минутку. Ему не нужен был «навес», а если бы и понадобился, то он у него уже был — этот приятный увитый плющом дом неподалеку от Гленасмола.

Дуглас О'Малли взглянул на часы, мгновение как будто бы в нерешительности, потом покачал головой.

— Нет, но все равно спасибо. У меня много визитов.

Мэттью не встал к обеду, хотя чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы с удовольствием немного поесть. Ши и Джоанна обедали одни.

Ши отнесся к недомоганию легко.

— Не беспокойтесь, милая. Он не затаит на вас зла. Возможно, считает, что дело того стоило. Он очень не прочь хорошо поесть.

Его больше занимали собственные дела. У него не было времени на перерыв из-за неприятностей с профсоюзом на фабрике. Ничего серьезного, небрежно сказал он. О'Малли считались хорошими хозяевами, и дело никогда не доходило до забастовки, даже неофициальной. Но ему пришлось провести массу времени вчера и сегодня на совещаниях с разными делегатами.

— Но это неважно, главное то, что я привез вам домашнее задание, гляньте. — Он нырнул в холл и вернулся с небольшим саквояжем. — Бинго! — Замки со щелчком открылись, и Джоанна вдруг увидела перед собой море красок. В чемодане была сложена пряжа всевозможных оттенков, частично уже намотанная на бобины, частично в мотках. От восхищения у нее перехватило дыхание. Ши неверно истолковал это: — Успокойтесь, милая, шутка! На самом деле я привез их для конторы. Гарри хочет разложить их в витрине. Вместе с некоторыми мелочами, которые я тоже привез. Они у меня в машине, если вам интересно.

— Например?

— Ну, идем посмотрим. Например, рама для основы и ткацкий станок.

— Станок? В машине?

— О, всего лишь настольный. В наши дни это редкость. У всех ткачей станки ножные с летающими челноками. Не знаю, сколько вам удастся сделать на этом. — Он, ухмыляясь, показал ей на станок. — Но Гарри он устроит.

Он также чудесно устроил бы ее.

— А когда он понадобится Гарри?

— Ну, не знаю. В понедельник, вторник, среду. А что? — Ши пристально глядел на нее.

— Тогда… пожалуйста, не могли бы вы дать мне на нем поработать? Всего лишь несколько дней. И никому ни слова. Особенно мистеру О'Малли. Знаете, возможно, ничего не выйдет, но я умею ткать. Это входило в мой курс. Я не дизайнер. Я… — Она не собиралась врать, но это сказалось как-то само собой.

— Ну, да я и не думал, что вы дизайнер, — улыбнулся Ши. — Это было бы чересчур даже для Святого Антония! Тем не менее, конечно, попробуйте. Поглядим, что получится. — Он рассмеялся. — Так говорил Майлс. О, уж в него-то вы бы влюбились, Джо, — заключил он. — И он бы вам очень подошел. Он быстро заставил бы вас забыть о парне, из-за которого вы страдаете, готов об заклад побиться.

— Ши. — Прошло всего лишь около трех недель с тех пор, как она впервые встретила его, с тех пор как, стоя у другой машины, белой, а не желтой, он чем-то тронул ее сердце, которое казалось таким мертвым.

— Да, детка? — Его рука по-приятельски легла на ее плечо.

— Ничего, — улыбаясь, сказала она.

Она была неправа, тороплива в оценках, нелояльна. Совершенно отвратительна. Но только когда она услышала, что он говорит о Майлсе так, как будто она никогда не смогла бы полюбить никого другого, она подумала, вначале неуверенно, потом с большей уверенностью: Не думаю, что это верно. Не думаю, что я страдаю — теперь.

Позже этим вечером Джоанна, стоя на коленях на своем оливково-зеленом ковре, думала о небе, о летнем небе над Блэк Глен. Она взяла кобальтовый моток, положила его рядом с белым и отбросила в сторону. Слишком резкий, слишком яркий. Отсвечивает. Бирюзовый подходил лучше. Но в Ирландии редко бывают дни без единого облачка в форме бороды, или языка, или фантастического острова. Фиолетовый? Она положила его рядом и нахмурилась. Слишком сильный контраст. Что же тогда? Она попробовала ярко-синий. Теперь еще что-то, создающее ощущение вечера, когда синее потускнело до бледно-зеленого и начало розоветь. Бледно-зеленый и розовый…

— Что же нам с вами делать? — спросил голос. На пороге стоял Дуглас О'Малли. — Я несколько раз постучал. Интересно, услышали бы вы, если бы я был пожарной машиной?

— Простите. — Она было вскочила, но к ее изумлению он сам опустился на пол.

— Низковато для старых костей, — бодро заметил он. — Посмотрим, чем вы занимаетесь.

Меньше всего ей этого хотелось, но, похоже, деваться было некуда. Поразительно, но он как будто знал, как это должно быть. Он перебрал разноцветные мотки, поднял розовый, приложил другой оттенок и, улыбаясь, вернул выбранный ею.

— Сразу то, что надо, — признал он.

Пора было объясниться.

— Ши привез их с фабрики. Я просто… ну…

— Я знаю. Вы мне рассказывали. Вы изучаете твид. — Его лицо было абсолютно бесстрастным.

— Да, — неуверенно подтвердила она, — в некотором роде. Я… Неужели уже так поздно? — Внезапно она увидела, что часы показывают десять. — Боже, не может быть! Я понятия не имела. Я думала, сейчас около половины девятого. Я…

— Подождите, успеется, — спокойно сказал он, укладывая моток рядом с другими на ковре. — Позвольте мне сказать, зачем я пришел. — Другой желтый моток, более тусклый, лег рядом с первым. Она завороженно наблюдала. Такая легкость и такая уверенность!

— Если я могу хоть бы как-то отплатить вам за обед, который вы так любезно мне предложили, то наверху приготовлен кофе.

— О! — А еще говорят насчет горы и Магомета. Она подумала, раскладывает ли он узоры на ковре в своей спальне. — Спасибо, с удовольствием. — Она посмотрела на склоненную голову и руку, нависшую над зеленой бобиной. — Можно я только причешусь?

— Вы можете делать все, что вам угодно, в разумных пределах, — объявил голос, тогда как рука торжествующе нырнула в груду мотков за оливковым. — А пока вы занимаетесь прической, а я выкладываю свое пшеничное поле, я хотел бы кое-что вам сказать.

— Ладно. — Глядя в зеркало, она могла видеть, что теперь ОН сидел, обхватив колени и обращаясь к ее спине.

— Прежде всего, должен с сожалением сообщить, что у матери наступило ухудшение, надеюсь, не серьезное, но это означает, что она не вернется домой на следующей неделе, как я предполагал, а это, в свою очередь, означает, что я не смогу пока вас отпустить.

Отпустить ее? Расческа замерла. Джоанна широко раскрыла глаза.

— Мне казалось, что если бы мать вернулась домой в середине следующей недели, и вы остались еще на десять дней, пока она совсем оправится, мы могли бы дать вам возможность вернуться к вашим занятиям через две недели, считая с завтрашнего дня. Я предполагал, что работа у нас займет три недели. Похоже, что может оказаться ближе к шести. Это вас устроит?

— О… конечно! — Ей было совестно, что сначала она почувствовала радость и облегчение, и только потом — беспокойство о Шейле О'Малли.

— Спасибо, — сказал он, когда она выразила свое сожаление. — Боюсь, что причина ухудшения находится не слишком далеко, и поскольку, поднявшись наверх, вы можете застать довольно напряженную атмосферу, я решил предупредить вас. Вы, вероятно, знаете о «Юности О'Малли»? — Джоанна кивнула. — По очевидным причинам мать хотела задушить этот проект в колыбели, а отец только что воскресил его и передал Ши вместе со своим благословением. Джеральдина, которая, как я говорил вам, охраняет мою мать, словно дракон, совершенно вне себя. Ши, как вы, наверное, заметили, думает, что мой отец не может ошибаться. — Ему как-то удавалось говорить совершенно беспристрастно. — К тому времени, как мы туда доберемся, эти двое, возможно, уже вцепятся друг другу в глотки.

— А вы что думаете, мистер О'Малли? — решилась спросить Джоанна.

— Дуглас, — небрежно сказал он. — Если вы сумеете запомнить. И что я думаю о чем?

— О «Юности О'Малли»?

— Как забавно! — Он посмотрел на нее, склонив голову набок. — В первый раз меня спрашивают об этом.

Первый, второй, третий или четвертый, но было не похоже, чтобы он собирался на него ответить.

— Нам нужен нейтральный цвет, верно? Я думаю, белый. — Он уронил последний моток рядом с поджидавшими пятью. Джоанна молча наблюдала. И это тот сын, который отделился, которому твид был совершенно безразличен. Но никто, кому это безразлично, не мог бы так чувствовать пряжу и так безошибочно подбирать цвета.

— Я не знала, что вы занимаетесь такими вещами. — Она указала на разноцветные мотки.

Он серьезно ответил:

— Не думаю, чтобы я занимался. Скорее это было заложено в меня еще до моего рождения. У меня был удивительный дед. Я очень хорошо его помню.

— И у Ши тоже! Он мне рассказывал.

— Да. Брендан О'Коннор. Все остальное мне добавил он. Когда я был ребенком, я просиживал у него на пороге целыми днями и, должен признаться, не столько ради того, чтобы посмотреть на ткацкую работу, сколько ради сказок. Теперь не часто встретишь таких, как Брендан, и очень жаль. Было время, когда каждая ирландская деревня имела своего рассказчика. А в Каррикду был он. Однако, — спохватился он, — нам пора наверх.

Гостиная Дугласа при свете золотистых ламп выглядела очаровательно, но как он и предсказывал, атмосфера в ней была не такой уж безмятежной. Джеральдина сидела на краешке темно-синего кресла, Ши стоял у окна, и оба выглядели очень скованными.

— Простите, что заставили вас ждать. Мы делали пшеничное поле, — вызывающе объявил Дуглас.

Гамбит был проигнорирован.

— Я говорила Ши о ситуации с твоей матерью и как ты озабочен, — начала Джеральдина.

— А, вот как? — Дуглас приветливо посмотрел на них обоих. — Ну, во всяком случае одной заботой меньше. Джо сможет пробыть здесь столько времени, сколько нам будет нужно.

Возможно, это сняло груз с его плеч, но по неизвестной причине как будто произвело противоположный эффект на Джеральдину.

— Я думала, что вы должны вернуться через три недели, — поспешно сказала она.

— Ну… нет, на самом деле не раньше сентября, — пробормотала Джоанна.

— Вот видишь! — сказал Дуглас. — Еще одной заботой для тебя меньше, дорогая.

— Боюсь, что это очень немного, — скромно вставила Джоанна. — Но я сделаю все, что смогу.

— Я в этом уверена, — сухо сказала Джеральдина. Сегодня она выглядела гораздо моложе, вряд ли старше, чем Ши, и так же типично по-ирландски. Ее длинные темные волосы, прежде заплетенные и уложенные кольцом, теперь иссиня-черным облаком спускались на плечи.

Кофе был великолепен, но вечер прошел не слишком весело. Джоанна никогда не видела Ши таким сдержанным. Занимать всех пришлось Дугласу, который приподнял складку юбки Джеральдины и шутливо заявил:

— Вот, Джо, еще кое-что для этого вашего magnum opus [5]. Ткань криос. Соткана на Аранских островах. Пояса из нее носили рыбаки на счастье.

Это было необычно сотканное платье, которое Джеральдина носила в тот день, когда Джоанна впервые появилась в «Доме О'Малли» — в узенькую, прелестной расцветки полоску. Джоанна с интересом стала его разглядывать, а Дуглас продолжал рассказывать, что затейливые узоры вязаных аранских свитеров также служили у рыбаков еще одной цели, трагичной в сущности: выброшенное морем на берег тело часто можно было опознать только по узору.

— А когда соберетесь ткать, — продолжал он, — я хотел предложить вам заниматься этим здесь: больше места, и вам будет гораздо спокойнее. Меня практически нет, так что я не буду путаться у вас под ногами. Я серьезно, — добавил он, видя, что она колеблется. — Здесь есть телефон на случай, если вы понадобитесь отцу, и я могу дать вам запасной ключ.

Искушение было очень велико. Как только она дойдет до той стадии, когда надо будет ткать узор, внизу не найдется места, где можно было бы поставить станок так, чтобы скрыть его от придирчивого глаза Элис.

— Вы очень добры.

— Знаю. Святой Антоний не мог направить вас к более подходящему человеку, — заверил он.

Когда кофейник опустел и с последним сэндвичем было покончено, Джеральдина отмахнулась от предложения Джоанны помочь с посудой.

— Ну уж нет, вам и так хватает. Это мое дело. — Улыбка была теплой и дружеской. И Джоанна, сообщившая Дугласу, что ей пора, начала ощущать, что все-таки Джеральдина Болдуин не относится к ней неприязненно.

— С удовольствием. Когда угодно. И не забудьте о том, что я сказал насчет станка, — улыбаясь, говорил Дуглас с верхней ступеньки.

Ши, спустившийся первым, отступил в сторону, когда Джоанна достигла террасы. Она улыбнулась, решив, что он намерен сопровождать ее до кухонной двери, но к ее изумлению он протиснулся мимо нее и бросился обратно по ступеням, по которым только что спустился.

— Дуг, моя машина все еще не в гараже. Я могу отвезти Джерри домой.

— Подожди, я спрошу ее, — ответил Дуглас. После короткой паузы голос раздался снова: — Все в порядке, спасибо, я отвезу ее. Она хочет здесь закончить.

Если Ши что-то ответил, она этого не услышала. Джоанне показалось, что он почти не глядел на ступеньки, когда ринулся вниз. Таким же пугающим было его лицо, когда она увидела его в ярком белом сиянии кухни.

— Что-нибудь неладно? — робко спросила она.

— Нет, — огрызнулся он, направляясь к двери в холл.

— Вы не хотите убрать свою машину?

Ши остановился, огляделся в отчаянии, вызывающе сказал:

— Пропади она пропадом! — и выбежал.

Неприятности этим не кончились: когда она стала звать Смоки, оказалось, что исчез и кот. Было уже после одиннадцати; она тихо звала, чтобы не разбудить Мэттью, обшарила каждый куст в саду, но подвижной серой тени так и не нашла. Она не думала, что нравится Смоки. Он всегда избегал ее заигрываний, кроме тех случаев, когда хотел есть. А сегодня от нее сбежал и Ши. Что-то было неладно, настолько скверно, что он не мог поделиться с ней. Она узнала это чувство: если любовь оказалась трагедией, то на земле нет таких ушей, по крайней мере вначале, которым можно излить свое горе. А Ши любил именно так. Уж столько-то она поняла. Но не больше.

— Смоки! Смоки! Смоки! — звала она, устало обходя бассейн.

Возможно, именно ее напряженное вглядывание в темные пятна неожиданно прояснило другие впечатления: неловкая поза Ши, и коралловые пятна на щеках Джеральдины… Одержимый бросок Ши вверх по лестнице… Фраза, сказанная Ши в прошлое воскресенье: «В один прекрасный день они добьются успеха». А потом он сидел не шевелясь, даже когда свет уже стал зеленоватым… Ши и Джеральдина …

Она не понимала, почему это так потрясло ее, но это было потрясение, и, похоже, оно лишило ее последних капель энергии. Измученная, она в нерешительности остановилась между клумбами роз.

— В чем дело? Неужели кто-то запер двери? — Из полумрака к ней приближалась Джеральдина в наброшенном на плечи кардигане. — Я увидела вас оттуда. — Она указала в сторону гаража Дугласа. — Что случилось?

Ее ласковый тон обезоружил Джоанну.

— Это Смоки, — в отчаянии сказала она. — Я никак не могу его найти. Ищу уже целую вечность.

— О Боже, — с сочувственным раздражением сказала Джеральдина. — И часто он это проделывает?

— Каждую ночь, но сегодня что-то особенное. — Джоанна снова тихонько позвала. — Боюсь разбудить мистера О'Малли, он плохо себя чувствует.

— Ну, это, конечно, ваше дело. — Джеральдина глянула через плечо. — Простите, вот и Дуг. Я должна идти. Вы чересчур беспокоитесь! — дружески бросила она на бегу.

Сегодня, подумала Джоанна, беспокойства хватало, и на нее, усталую и одинокую, эта мысль теперь подействовала самым угнетающим образом. Но, может, она и вправду слишком беспокоилась. Она последний раз безуспешно позвала Смоки и пошла спать.

Заснуть никак не удавалось; столько мыслей, счастливых и несчастливых, роилось в ее мозгу — Смоки, Ши, Шейла О'Малли, недомогание Мэттью и Дуглас, который сначала поставил ее на место, а потом был так добр. Из всех событий этого дня дольше всех не желали уходить те, что относились к «созданию пшеничного поля». Наконец она задремала и проснулась, как от толчка. Как будто прошло всего пять минут, но это было не так. В комнате было светло, и кто-то барабанил в дверь.

— Вы в приличном виде? — окликнул голос Ши.

Она потерла глаза и сказала:

— Да.

— Этого я и боялся, — нашелся он и открыл дверь. Сюрпризом номер один была чашка чая в его руке, сюрпризом номер два — тот факт, что несмотря на субботу, он был безупречно одет в темный деловой костюм.

— Увы, сейчас отправляюсь. — Он взглянул на запястье. — Босс все устроил. Это… ээ… — он слегка покраснел, — «Юность О'Малли». Мальчик собирается предстать перед фотоаппаратом.

— Вы имеете в виду… Вы будете прототипом!

— Я уже сыт этим по уши! Да, милая, лучше не скажешь. Мы все-таки ухватились за крапиву.

Это было идеальное решение, при котором план компании не изменится, а Шейла О'Малли не будет испытывать страданий, видя Майлса на каждой рекламе. Все подходило — возраст, внешность, даже фамилия. Джоанна в восторге так и сказала.

— Надеюсь, — серьезно ответил Ши. — Ну, я лучше пойду. — Он двинулся к двери, остановился и вернулся. — Послушайте, милая, насчет вчерашнего вечера. Я показал себя нудным ослом. Простите меня.

— О Ши, не извиняйтесь, — взмолилась Джоанна. — Как я хотела бы суметь вам помочь!

— Вы помогли, — коротко сказал он. — И помогаете. Вы здесь, и вы такая славная, и это значит очень много, скажу я вам. Знаете, Джерри не раз совершенно ясно давала мне понять, что к чему. Обычно все нормально, ничего не болит. Но временами я все же срываюсь. Во всяком случае, когда это произойдет в следующий раз, бегите в укрытие.

Вспомнив про вчерашнего гуляку, она крикнула ему вдогонку:

— Вам не попадался Смоки?

В ответ она услышала то, что и ожидала:

— Нет, слава Богу.

Через десять минут она принялась за поиски, искала везде, на подоконниках, на дорожке в саду и под каждым кустом. Его и следа не было. Потом она прошла к воротам и посмотрела вправо и влево вдоль дороги. Слева, куда уехал Ши, было совершенно пусто. Справа, по направлению к придорожной закусочной, вытянувшись на обочине, лежал светло-серый комок.

В первую озадачивающую секунду она не сообразила, в чем дело, но вскоре ее разум отказался от этой бесполезной защиты. Это был Смоки. Едва держась на ногах, она повернулась и пошла обратно по дорожке.

Не считая Мэттью, сообщать было некому. Она позвонила в дверь Дугласа, но не получила ответа, и его машины в гараже не было. Элис отпросилась, чтобы посмотреть на свадьбу, и должна была прийти не раньше, чем через час. Она сказала Мэттью, когда зашла забрать поднос.

— Ладно, ничего не поделаешь, — кратко ответил он, скорее раздраженно, чем огорченно. — Только принесите его домой.

Это придется сделать Дугласу. Она не смогла бы ни за что на свете; она не могла даже глядеть на него. «Закрой глаза, милая, не смотри», — всегда говорила в туманном прошлом ее мать, когда в Дайкс Линн или поблизости случались эти маленькие трагедии. От этого нелегко отвыкнуть.

Через некоторое время, и это время показалось ей очень долгим, на дорожке появилась машина Дугласа, и она выбежала ему навстречу, выложив случившееся в шести мучительных словах:

— Мистер О'Малли (не тот случай, чтобы называть его Дугласом), это Смоки! Его переехали!

Все это время она сдерживала себя, обдумывая, как сказать, представляя, как это подействует на Шейлу О'Малли, раздумывая, больно ли было старому коту, успел ли он испугаться перед ударом. Теперь, когда она выпалила последнее слово, хлынули слезы, соленые и холодные.

Большая, уверенная рука обхватила ее за плечи.

— Ну-ну, не расстраивайтесь.

Она вяло уселась в приемной, и наконец ясно увидела: оливково-зеленая рубашка с застегнутым воротником, вязаный галстук горчичного цвета и над ними спокойные темно-серые глаза.

— Как это произошло?

— Не знаю.

Взгляд серых глаз изменился, когда она снова горестно, с запинками, повторила свой рассказ.

— Ну, ладно. Неудачно, но ничего не поделаешь. По крайней мере, его беды окончены.

Она со всхлипом сказала:

— Да, — ругая себя за то, о чем он не упомянул. Она оказалась безответственной, и это ему теперь придется сообщать матери.

— Что вы с ним сделали?

Она вздрогнула.

— Я… ничего. Только увидела его. На дороге. — Она дернула головой в сторону печального открытия.

— Так он мертв?

— Я… должно быть… Он не двигался.

— Боже, — он резко оборвал себя и вскочил. — Хорошо. Я принесу его.

Дверь клиники открылась и закрылась, и коренастая фигура в твидовом пиджаке широкими шагами заспешила по дорожке, чтобы через несколько минут вернуться с неподвижным телом Смоки на руках.

— Здесь все ясно. Я бы сказал, практически мгновенно. Я опасался… — Он не закончил. В этом не было необходимости. Джоанна поняла. С тех пор, как она увидела кота на обочине; прошел час. Вполне можно было предположить — и вряд ли стоило упрекать Дугласа, если он так и подумал — что все это время он лежал там живой и мучился.

— Если вы не выносите таких вещей, лучше выйдите, — разумно предложил Дуглас. — Я собираюсь похоронить его, пока не пришла Элис.

— Я могу помочь? — заикнулась Джоанна, стараясь не смотреть и в то же время стараясь не отворачиваться.

Дуглас заметил это.

— Думаю, лучше не надо. Не хочу, чтобы вы потеряли сознание у меня на руках. — Он понес свою ношу через лужайку.

Зайдя перед ленчем в сад за свежими цветами, Джоанна обнаружила свежевскопанную землю. Пока она смотрела, подошел и он.

— Спасибо за кофе. Элис сказала, это вы послали его. Очень кстати. — Он улыбнулся. — И сегодня днем устройте себе разрядку, как сказали бы наши американские кузены. Пусть Ши свезет вас куда-нибудь.

Не получив ответа, он внимательно посмотрел на нее.

— И не расстраивайтесь из-за этого. — Он взглянул на вскопанную землю. — Возможно, это к лучшему. Если бы кот был моим, я усыпил бы его давным-давно. И если бы он не принадлежал матери, — отрывисто добавил он. — Не сомневаюсь, что Элис жалела ее все утро, но делать это — значит здорово ее недооценивать. Могу вас заверить, она очень даже стойкая.

Именно это ощущала Джоанна в подсознании.

— Идемте. — Он обхватил ее плечи. — Нечего здесь стоять. Не думайте, что я ничего не чувствую перед могилами животных. Просто я предпочитаю поступать с ними так, как должно, когда приходит их время.