Семьсот километров любви

15. Питер

После обеда мы прогуливаемся по берегу Финского залива. Неугомонная Арина скачет по булыжникам вместе с Мишкой. Иногда я вынужден напоминать себе, что Арина Сергеевна – не ребёнок, а взрослая женщина. Уж больно тянет меня снять её с очередного прибрежного камня и отшлёпать, чтобы вела себя аккуратнее.

Но девушка ведёт себя осторожно, ступает бережно, с особой внимательностью придерживает моего младшего сына – всё-таки материнский инстинкт проявляется в самом малом. Даже мне, родному отцу, спокойно за сына. Знаю, что он в очень надёжных руках. Просто чувствую это.

– Пап, – тянет Никита, догоняя меня, – надеюсь, ты не облажаешься с Ариной? Она классная! И дочка у неё крутая, знаешь, как гамает? Огонь-девчонка.

– И что же, по твоему экспертному мнению, я должен непременно налажать? – с усмешкой спрашиваю у сына.

Дожил! Мой подросток-сын даёт советы в отношениях с женщинами!

– Пап, а то я не знаю, какой ты, – ухмыляется сын. – Мама всегда переживает, что ты не удержишь своё счастье просто потому, что боишься чувств. Сам посуди, у мамы Олег есть, а у тебя? Ты же впервые знакомишь нас с кем-то.

– Напомни, сынок, сколько тебе лет?

– Скоро тринадцать, пап, но это не столь важно.

– А я думаю, что очень важно, – отчего-то горько мне от этой беседы. – Я вас всегда берёг, с кем попало не знакомил. Это не значит, что было не с кем…

– Но познакомил нас именно с Ариной, – возражает сын. – Она тебе нравится, да?

– Мы слишком мало для этого знакомы. Это же не работает таким образом!

– Пап, да это именно так и работает. Вот я посмотрел на фотографии Катьки, поговорил с ней и сразу понял – мне она нравится. Хорошая девчонка, интересы общие у нас есть, с ней здорово поболтать, она симпотная, кстати, ты видел её?

– Нет, – качаю головой, кажется, теряя суть разговора.

Мой сын влюбился? В дочку Арины? Серьёзно?

– Она очень на Арину похожа, а Арина… – он сдержанно смеётся, – ты и сам знаешь, какая у тебя Арина.

– Какая?

– Красивая, пап. Вот и Катя вырастет настоящей красавицей.

– Ты в неё влюбился? – не выдерживаю я.

– Пап, ну ты чего? Она мне понравилась. Возможно, я смог бы в неё влюбиться через некоторое время. Понимаешь? Я не боюсь этого. А ты? Арина тебе нравится, это понятно. Но ты готов влюбиться в неё?

Почему-то некстати вспоминается наше самое первое утро. «Обещай, что не влюбишься в меня». «Я тоже обещаю не влюбляться в тебя, Игорь».

– Я не верю в любовь, – на автомате отвечаю сыну.

– Вот, что и требовалось доказать, пап. Ты облажаешься. Считай, что ты своими руками разрушишь не только свои отношения, но и мои.

Он укоризненно качает головой и бежит прочь от меня. Догоняет Арину и своего брата и идёт с ними. Помогает то ей, то Мишке, они весело смеются втроём.

Мишка показывает что-то Арине и тянет её за руку. Огромный булыжник лежит сантиметрах в шестидесяти от кромки воды. Арина сбрасывает кеды, пробует босыми ногами воду и визжит от холода. С моих губ не сходит улыбка, когда она тащит Мишку на этот булыжник, забирается на него сама, и, вот, они стоят рядом. Мой младший сын и женщина, которая крепко сжимает его в своих объятиях, боясь, что он не устоит и свалится в воду.

Я подхожу к Никите. Старший сын делает несколько снимков.

– Всё, спускаемся, – говорит Арина и соскальзывает с камня в воду.

Возвращает Мишку на сушу, полощет ступни в воде и решает, как лучше поступить, чтобы не запачкать ноги.

Я подхватываю её кеды, а потом и саму девушку подхватываю на руки.

– Сейчас высохнут, Арин, – улыбаюсь ей в лицо.

Мои мальчики уходят вперёд, а я неторопливо иду с ней позади.

– Помнишь, Арин, – решаюсь я, – однажды ты взяла с меня обещание?

– Помню, – серьёзно отвечает она.

– Кажется, я скоро нарушу его, Арин.

В её глазах скапливаются слёзы, но она улыбается мне.

– Не надо, Игорь. В конце концов ты пожалеешь об этом.

– А ты? – смотрю внимательно, силясь понять, какая загадка скрывается в этой восхитительной женщине.

– А я – уже, – шепчет она и краснеет.

– Уже пожалела? – от неожиданности я останавливаюсь.

Неприятно признаваться даже самому себе, но слышать это её заявление мне мучительно больно.

– Что? – до неё доходит смысл моего вопроса, и она краснеет ещё больше. – Нет, конечно, нет! Я никогда не пожалею. Не сомневайся.

А до меня доходит смысл её ответа. «Уже».

Она уже нарушила обещание.

Она уже влюбилась в меня.

Думаю, именно в этот момент я должен бы включить все защитные функции: вот она, влюблённая женщина на моих руках, в меня влюблённая, а значит, заведомо посягающая на неприкосновенность уклада моей жизни, но случается ровным образом наоборот.

И чтобы закрепить это новое знание мне до зуда необходимо поцеловать её. Так, как я всегда целовал только её: глубоко, одуряюще сладко, несдержанно и торопливо. Я пытаюсь ухватить в коротком отрезке времени все её эмоции, сопоставить их с тем, что испытываю сам, решить, как я к этому отношусь.

Фигово признавать, но я тоже.

С треском провалил главную миссию своей жизни.

С лёгкостью нарушил данное ей обещание.

Я тоже влюбился.

Впервые в жизни.

Влюбился как юнец: отчаянно, до зудящих пальцев, до пульса под 140.

В Арину Сергеевну Скворцову из московского Курьяново.