Сердце черного замка (СИ)

Глава 5

Отец…

Кутаясь в плед, Марта мысленно звала его в свой сон, надеясь и так отчаянно желая встречи. Но приснился ей не он…

— Сынок, умоляю… — все та же женщина в светлом платье. Черное нечто захватывает почти треть ткани и, конечно же, всего, что под этой тканью скрыто. Красивое лицо искажено болью и тоской. — Пожалуйста… не надо, — на губах пузырится кровь. Женщина заходится кашлем, таким сильным, что лежащее на траве тело вздрагивает, отрываясь плечами от земли, чтобы тут же тяжело опасть назад. Лицо сереет, глаза теряют блеск…

Марта мечется по постели. Ей отчаянно хочется что-то сделать, как-то помочь, но в голове четко поселилось осознание: спасти несчастную уже невозможно. Это магия, какое-то сильное проклятие, не иначе. Чернота буквально разъедает под собой все, обволакивая коконом и забирая жизнь. Вдруг в голове проносится насмешливый голос хозяина замка:

Кормить будешь своей силой.

От осознания этого холодит внутри. Так нестерпимо хочется проснуться. Или увидеть что-то еще из этой сцены. Как будто, если подождать, то кадр сменится и вместо агонии смерти ей покажут других участников процесса. Теперь уже Марта не сомневалась, что увидит рядом с женщиной нынешнего хозяина замка. Выходит, сельчане оказались правы: Риэрн убил своих родителей.

Каким же нужно быть чудовищем, чтобы пойти на такое? Марта могла понять многое, но родители — это святое. Они дали тебе жизнь, одним своим существованием ты обязан им. Особенно матери. Как можно хладнокровно смотреть на гибель того, кто качал тебя на руках, целовал перед сном, утешал, доведись упасть или пораниться. Как можно стать причиной ее гибели? Нет-нет, это не человек. Человек не мог сделать такого. Верно говорят, что мага поглотила тьма. За убийство родителей это даже мягкое наказание. Марта бы придумала что-то более мучительное и жестокое. Любившая отца и мать больше всего на свете, никак не могла она принять такого поступка. Отторжение мгновенно переросло в ненависть, лютую и жгучую.

Чудовище! — шептали сухие ее губы, шелестели легким дыханием, едва различимо роняя гневные обвинения в пустоту черноты гостевых покоев. — Проклятое чудовище!

Ей, наконец, удалось проснуться. Темнота комнаты пугала. Казалось, что мгла из сна пробралась в реальность и теперь нападет на нее тоже. Расплывется по рукам, груди и задушит, высосав всю душу. Холодок страха прошелся вдоль шеи, лизнул плечо дуновением ветра. Съежившись на кровати, Марта подтянула под себя ноги, укутав их одеялом, как делала в детстве, когда под кроватью мерещились монстры и, отчего-то, верилось, что одеяло не даст им ухватить тебя за пятку или пальцы.

— Ждали, — качнувшись, ткань занавески скользнула по шершавой поверхности стены, высекая из нее нечто, похожее на сиплую фразу.

Марта вздрогнула, натянув одеяло сильнее. Щурясь, принялась вертеть головой, вглядываясь в силуэты предметов. Незнакомая комната в черноте ночи казалась еще более чужой и враждебной.

— Пришла…, - померещилось? Уже столько раз она слышала за сегодня это пугающее “пришла”, что начинала всерьез верить в то, что в самом деле что-то ждало ее, зовет теперь, намеренно показывает кусочки прошлого этого дома и обитателей.

Этого, конечно, не могло быть, правда? По телу прошел озноб, стягивая страхом сухожилья. Она просто селянка, самонадеянно решившая, что может рискнуть пойти в лес к проклятому колдуну. Одна. Еще и просить у него что-то. Что-то столь редкое и ценное, как луноцвет. Ничто не могло звать ее здесь и, тем более, ждать. Просто не могло.

Почему тогда ей все время слышатся в шорохах шепотки и призывы? Почему отец снился ей именно здесь? Впервые с момента своего исчезновения, между прочим! Слишком много странностей для совпадений. Или это все ее растревоженное воображение?

— Иди, — шепнул ветер под занавесью. Ткань пошла рябью, резонируя вместо эха, — иди, иди, иди…

Куда? Зачем? Даже если отбросить страх (Марта вовсе не была уверена, что рискнет до рассвета спустить ноги с кровати), то куда идти в совершенно незнакомом замке. Темном, чужом и враждебном. Конечно же враждебном, учитывая, что заправляет здесь всем отцеубийца. Если уж он так безжалостно расправился с собственными родителями, то, застукав ее любопытно рыщущей в доме, точно убьет на месте. Возможно, даже куда более жестоко, чем ту несчастную.

Нет и нет. Никуда она отсюда не выйдет до утра. Да и утром тоже никуда не выйдет. Отныне весь ее маршрут оранжерея, столовая, спальня. И никуда больше. Чем быстрее цветок распустится, тем скорее она сможет покинуть это пугающее место. Если распустится…

Как будто кто-то услышал ее мысли, отозвавшись скрипучим смехом, летевшим будто от самих стен. Так это было жутко, что Марте захотелось малодушно накрыться подушкой, чтобы только ничего не слышать и не видеть. Только вот не видеть оказалось еще тревожнее и страшнее. Марта прижалась спиной к холодному изголовью кровати. Стенка давала ощущение защищенности, пусть в голове и промелькнула мысль, что местные жители легко проходят сквозь стены порталами.

За окном что-то громыхнуло. Марта знала точно, что это не гроза. И не ветка. Еще до этого приметила, что деревья с этой стороны росли поодаль от окон, давая больше света комнатам. Возможно, именно поэтому их и не высадили рядом со спальнями. Или, наоборот, вырубили в процессе постройки.

— Ирта, — девушка вздрогнула. Так ее звал старик-слуга, коверкая имя на свой манер и отказываясь прислушиваться к исправлениям. Не мог же он ее ночью звать? Тем более вот так, аж мороз шел по коже. А если и звал, то она не пойдет. С чего бы?

Оставалось придумать, что делать, если старик вломится к ней в спальню. Мало ли с какой целью. Убить по приказу хозяина? Сцедить крови для жуткого ритуала? Ну почему она так мало знает о магии? Почему не упросила отца дать ей хоть что-то почитать, хоть самые основы? Книжки про травы ей сейчас ну никак не могли помочь. Про луноцвет в них даже написано не было!

Дверь в комнату медленно отворилась. Марта тихонько вскрикнула, уставившись на образовавшуюся щель, готовая спрыгнуть с кровати, если непрошенный гость протиснется внутрь. Куда только прыгать? Бежать некуда. Не из окна же, в самом деле. Разбиться или руки-ноги переломать? Так себе вариант, стоит признать.

Дверь приоткрылась еще больше, теперь щель уже была такой, что легко можно просунуть руку. Марта сильнее вжалась в спинку кровати, стиснув до судороги пальцы на одеяле. Как будто оно могло ее защитить в случае необходимости.

Минута, другая… время тянулось мучительно, будто смакуя страх и неизвестность, разъедавшие кровь.

Никто так и не вошел в дверь. Марта уже все глаза проглядела, но так и не смогла рассмотреть, стоит ли кто-то за нею. Казалось, там только тишина и чернота. Но кто-то же дверь открыл! Не сквозняк же в самом деле. Марта точно помнила, как плотно прикрыла ее за собой, боясь визита хозяина и его слуги.

Сидеть вот так, с открытой дверью было жутко, но встать и прикрыть ее казалось подвигом, пойти на который хрупкая селянка не ощущала себя способной. Если бы можно зажмуриться, раскрыть глаза и чтобы дверь уже закрылась! Марта в самом деле зажмурилась. Всего на секунду (дольше оставаться с закрытыми глазами оказалось слишком страшно), а когда открыла глаза дверь плотно прилегала к косяку. Так плотно, что захотелось встать и подергать, чтобы проверить, не врут ли глаза. Или врали тогда, за секунду до этого, когда Марта напридумывала себе, что двери тут открываются сами собой? Или кто-то передумал и ушел, как раз когда она проводила свой идиотский эксперимент?

Марта знала одно: сама она закрыть дверь силой мысли не могла. В ней не было магии, никогда не было. Она даже огонь разжигала исключительно как нормальные, обычные люди — огнивом. Отец пытался ее научить простенькому бытовому заклинанию, но Марте не далось даже оно.

Когда девушка уже поверила, что история с дверью — это ее выдумка. Та вдруг резко распахнулась настежь, каким-то чудом не разнеся грохот от столкновения со стеной по всему этажу. Никакого звука. Только чернота дверного проема. Марта закусила губу, ощущая, как страх парализует руки и ноги. Так жутко ей не было еще никогда. Даже заходя в проклятый лес, она так не боялась, как сейчас. Кажется, за ночь в замке мага она просто поседеет. Хорошо, если останется живой.

— Марта… — у Марты холод пробежал по загривку.

— Отец? — она отчетливо слышала из проема именно отцовский голос. И пусть разум подсказывал, что все это игра воображения или происки мага с его слугой (откуда бы им знать голос отца?), но сердце, дочернее сердце, потерявшее дорогого человека без возможности даже узнать, что с ним сталось, билось, как бешеное и звало проверить. А вдруг? ВДРУГ? Она же себе не простит потом.

— Отец? — повторила Марта, все еще колеблясь, но уже отпустила одеяло, до того судорожно прижатое к груди стиснутым до боли кулаком.

— Марта… — простонала тишина в дверном проеме. И столько тоски было в этом стоне, что Марта не выдержала. Сдалась, опустив на холодный пол ноги, нащупала свои ботинки, даже не думая, что сейчас что-то вылезет из-под кровати и цапнет за руку или пятку, утянет в неизведанную черноту. Натянув ботинки, резко поднялась, набросив поверх ночнушки лишь свою уличную накидку.

— Марта… — голос будто бы отдалился. Марта поспешила на зов, но, выглянув за дверь, не увидела ничего. Черный коридор, едва освещенный небольшими светильниками. Что там внутри? Масло? Свеча? Магия? Не давая остановиться, голос снова позвал откуда-то снизу. Марта ускорила шаг, озираясь. Надо было вернуться, ясно же, что это не может быть отец. Или может?

У подножия лестницы девушка остановилась, прислушиваясь. Зов затих. Куда идти — непонятно. Впереди, чуть слева, из под кабинета мага проскальзывала по полу бледная полоска света. У себя, видимо.

— Ты прекрасно знаешь, что никакого цветка не будет, Аэрн, — резкий, как удар кнута, голос мага заставил Марту сделать шаг назад, схватившись за перила. Как же так? Он же говорил… Он обещал… Уже забыв, что маг ничего такого ей не обещал, селянка закусила губу. О недавнем ужасе перед темнотой и неизвестной магией тоже забыла, не думая ни о том, что стоит в одной сорочке, едва прикрытой накидкой, ни об опасности, бросилась к дверям кабинета, потянула на себя, резко, желая застать говоривших врасплох, посмотреть на их лица.

— Значит не будет? — выходит, все ложь? Посмеялся над бедной девчонкой. Глупая сельская простушка, купилась на обещания. Размечталась, что вот тебе цветок редкий, спасение на блюдечке. Марта смотрела на мага полными обиды и злости глазами. Откуда только смелость взялась?

— Зачем?! Зачем вы дали мне надежду? — маг поморщился. В первую секунду ей показалось, что на лице его промелькнуло недоумение, как будто он не знал о ее приближении, не ведал, что наглая эта девица бродит ночью по его замку, подслушивая разговоры.

— Когда? — теперь в его резких чертах не читалось ничего, кроме насмешки и раздражения. Опять.

— Вы сказали… — ей вдруг стало ясно, что ничего такого он не говорил. Сама все напридумывала. Сложила из обрывков его фраз приятную версию и поверила. Дура. Какая же все-таки дурочка. Марта закусила губу, чтобы не расплакаться.

— Какое же вы чудовище! — В лице ее отразилось все то презрение, что она испытала к Риэрну, убедившись, что это он убил мать.

— Я ухожу! — резко развернувшись, Марта тронула ручку двери, отметив с удивлением, что та закрылась сама собой, стоило только войти в кабинет.

— В лес? Ночью? В одной ночнушке? — насмешливо, будто издеваясь, маг ронял короткие свои вопросы, только разжигая желание сбежать из этого замка с его пугающими дверями и зовущей на разные голоса темнотой, и от безжалостного, бессердечного-убийцы хозяина леса.

Марта дернула не себя дверь, но прежде, чем та поддалась, ощутила, что маг как-то мгновенно оказался за ее спиной. Резко развернув ее за плечи, зацепился взглядом за ее зрачок, хмыкнув: — Это вряд ли, — а потом — чернота. Марта провалилась в вязкие объятия небытия. Это смерть? Сегодня у нас совсем небольшая прода. Напоминаю, что муза кормится лайками и комментариями. Если очень хочется узнать, что там дальше, куда делся отец Марты и что с ней самой сделал маг, то вы знаете, что надо делать)