Сердце Крона

Глава 1. Арки, алхимики и общепиты

− Путь свой мы начинаем во тьме. Но где же противник?

− Подойдет через годик-два: постой, может, дождешься. Вот прямо на тебя из кустов и понесутся рати, ага. Ты хоть знаешь, светлые или темные они будут? Может, вообще один стихийник…

− Как Повелитель Тени?

− Мифами балуешься? Ну, как этот, только реальный и живет себе в здешней Америке, а нас, может, в Италии выкинуло. Так что…

− Довольно! Расположимся здесь до утра. На заре же узнаем, в какую местность нас забросило, кто здесь живет, и не происходило ли тут чего неладного в последнее время. Далее будем действовать, как полагается призванным, – и мы надеемся, что даже демон будет сражаться…

− А, да-да, всеми крыльями. Вот как только в бой – всех врагов перекусаю, даю вам честное слово спирита, вы же не знаете, что нашим словам верить никогда нельзя, нет? Я буду сражаться, как… как моон, нет, не спрашивайте, что это такое…

− Помолчи, а?

− И я точно буду драться храбрее Бо, потому что она-то уже дезертировала, и когда только успела?

Четыре головы, в том числе моя собственная, энергично покрутились по сторонам. Четыре пары глаз синхронно вытаращились в ночную темноту.

Проблема в том, что и голов, и пар глаз должно было быть на комплект больше. Но ни пятой головы, ни глаз, ни еще каких-нибудь важных деталей пятой участницы поблизости не наблюдалось.

Веселенькое начало.

Хотя вообще-то – и не начало вовсе.

* **

На самом-то деле для меня отправной точкой всей этой катавасии стал будильник.

Мой собственный, истошно вопящий в пять утра.

Он отнюдь не старался поднять меня из уютной постельки. Механический изверг пытался меня туда уложить, оторвав от мучительной и, кажется, безуспешной попытки в пятнадцатый раз виртуально пройти испытания на подмастерье. Ситуация на мониторе моделировалась преотвратная: я в горящем доме, одна рука занята (почему-то спасенным из огня енотом, программа отчаянно юморила), а передо мной – баллон с газом, к которому стремительно и жутко подкрадывается пламя. Отчаянно тараща слипающиеся глаза, я перебирала варианты: призвать воду? поставить холодовой заслон? удар легкой локальной заморозки?

Победа была близка, когда слева от меня раздался злорадный взвизг произведения китайской промышленности. Реакция была отменной: я машинально вскинула руку – и удар легкой локальной заморозки ушел не в виртуальный мир, а в реальный.

И, конечно, вышел не легким и не локальным. Треснула заледеневшая вода в вазе, а может, ваза тоже; хрустнуло стекло какой-то фотографии (будет, на что разоряться со стипендии), с полок попадали книги. Катастрофа на тему «не тревожьте начинающего стихийника» − во всей предутренней красе. Правда, будильник смолк, − о, блаженство! − а холодок скоро убрался, и справа, от окна повеяло теплом…

Довольно долго до меня доходило, что окно не справа, а совсем даже наоборот – по левую руку. После чего я подскочила в мгновенной готовности тушить настоящий, не компьютерный пожар.

Стена малость разочаровала меня в смысле пожара: его не было. Зато было кое-что другое.

Половину стены занимал мне лично неизвестный знак, который больше всего смахивал на греческую «омегу», правда, поверх шли какие-то еще письмена. Знак неторопливо менял цвета: из огненно-красного на моих глазах стал голубым и прозрачным, потом черным, потом белым, задумчиво поменял цвет на серый и пропал.

Вместе с моим желанием спать. Кристально ясными глазами я моргала на пустую стенку и клялась себе, что больше никогда, никогда не буду засиживаться за программами для начинающих стихийников…

А потом резанула боль в руке. Ровно через секунду возле запястья у меня расцвел точно такой же знак, разве что цвета менять не собирался. Так – черная татушка с пятью значками наверху…

Символы воды, огня и воздуха я опознала сразу. После чего оставалось только упорно тыкать ногами в тапки, а рукой пробовать пролезть в ближайшую одежину (сиречь, брюки) – и сквозь зубы повторять:

− Сегодня не первое апреля… не первое апреля… но если… вдруг первое апреля…

И далее цензурный ход моих мыслей обрывался, а мозг начинал автоматическую перезагрузку системы.

В Канцелярии Стихий было пусто по утреннему времени. На вахте, отчаянно скаля зубы над какой-то из частей «сумеречной саги» (гы-гы-ы-ы, вампиры!), торчала Галка – уникальный случай соединения светлого медиума и черного юмора. А также полного отсутствия дисциплины и тормозов.

− Приветик, − сказала она, напряженно зря в книгу. – Что это ты рано и без лица?

− Дома оставила. Игнатский у себя?

Дурной вопрос остался без ответа.

Традиционно принято считать, что у светлых магов рулят делами этакие самые сильные, самые старые и самые мудрые. Не знаю. За Игнатским в жизни такого не замечала. И лет ему меньше сотни, и силой особенной не отличается (ну, правда, соплю вроде меня в пыль разотрет, но в Отделе полно магов помощнее), да и мудрости… не знаю насчет мудрости, но ни анекдотов, ни философских книг он с первого раза не понимает. Единственная его особенность – он всегда на работе. Может, поэтому его к нам и поставили?

− Так я к нему.

− Галочку в журнал, − по-прежнему не глядя на меня, сказала Галка. – Что за день сегодня?

– Очень поддерживаю, - буркнула я, ставя в журнал закорючку подписи. – А у вас что случилось-то?

− У нас − первогодки по воздуху левитацию начинают прорабатывать. Вместе с темными – знаешь, совместная практика. Миронов с пяти утра с их мастером как ненормальный носится: страховки, понимаешь, и все такое. Еще долго договориться не могли, в чьих помещениях проводить.

− Ну, и?

− Договорились в наших. Мастер темных тут полчаса разорялся, что у них с прошлого раза потолок решето напоминает. Все кричал, что вот-де не додумались о нейтральных помещениях, а из Серого Отдела не пускают, Хаоса на нас нет и все такое… я прям оглохла.

На самом-то деле я была уверена, что разборка происходила за пять коридоров, но уж такова особенность Галки. Внутреннее зрение у нее развито болезненно остро, так что расстояния ей не помеха. Ну, а слух – это уже от рождения и от любви к сплетням.

Кстати, ауру она тоже видит, причем, отрываться от книжки ей не надо. Потому сюда и посадили − вместо детектора, потому что, как я ни изворачивалась, никаких заклятий на тетради различить не могла.

− А тут еще у темных кавардак, со вчерашнего вечера бегают и орут за стенкой…

За шестью стенками, если быть точнее, но Галка таких условностей не признает.

− Так что ж им не бегать, у них там вчера юный «палильщик» объявился. Ну, стихийник по огню. Учили два года – спичку запалить не мог. Вчера сжег кабинет – между прочим, огнеупорный – и половину их левого крыла. Гормоны у него подростковые взыграли на новую инструкторшу. Внимание произвести захотелось.

− А-а, это тебя, значит, вызывали.

− Меня, но это просто потому, что по воде в Отделе даже подмастерьев не было. Ничего, залила. Только что ж они там – ночь напролет все это дело сушат?

− Да у них как будто по другому поводу. Серьезное что-то – знаешь, всю ночь как мышиная возня. Шаги тревожные, голоса… − пару секунд раздумья и потом: − Во, у Игнатского сидит один.

− Да? – я глянула на часы, недоумевая, что могло понадобиться кому-то из «стихий мести» в такой ранний час у нашего шефа. – Давно?

− С четверть часа. Дерганый такой типчик. Пообещал меня отравить.

− Что-что?

− Вообрази! Что характерно – не испепелить, не задушить, а вот отравить, и баста! Сколько лет работаю…

Я только хмыкнула – каких, мол, лет? У нас с Галкой даже статус одинаковый – ученики, до подмастерьев еще не доросли, так что оставим разговоры про опыт.

− И за что он тебя так?

− Да после шестого моего вопроса, чего это он явился с утра и лезет без приглашения, − она пролистнула страничку на планшете и пробормотала: − Странная у него аура… впервые вижу такую.

Не отрываясь от планшета, Галка потянулась за мобильником и принялась остервенело вбивать в сенсорный экран чей-то номер. Разговор со мной был окончен. Я потащилась на второй этаж, чтобы в который раз узреть вечно открытый кабинет своего прямого начальника.

Кабинет был закрыт. Оригинальность дня начала зашкаливать. Однако же взбудораженному ученику стихий законы не писаны: широким жестом рванув дверь на себя, я влетела в кабинет и предстала перед лицом своего ужасно выглядящего начальства.

Игнатский всегда выглядел ужасно. Да и как тут сподобиться выглядеть лучше, если лет тридцать назад какой-то ушлый темный колдун наложил на него заклятие Вечного Пессимизма (в отделе оно с недавних пор именовалось «готским», но вообще использовалось редко). Заклятие снять не удалось, так что теперь шеф вечно смотрелся пророком Апокалипсиса, а голос его звучал так, что хоть сейчас в гроб. Ходили, правда, слухи, что тот злосчастный темный помер от истерического приступа смеха, когда ему показали палец… ну, да слухами земля полнится.

А у необъятного картотечного шкафа, что годами соперничал с шефским компьютером, расположился тот самый тип, которого Галка окрестила «дерганым».

Невысокий и худющий, он совершенно утопал в безразмерном спортивном костюме, который подошел бы какой-нибудь тетке размера этак пятьдесят шестого. Черные глаза и слегка курчавые волосы выдавали южанина, но кожа была слишком светлой, как будто этот маг то ли все время сидел дома, то ли шлялся по топям да оврагам. Чересчур тревожные глаза и черты лица показывали неспокойную натуру, а уголок странно искривленных губ задергался в тике, как только тип заметил меня.

− Это она и есть? – резкий голос не просто рассек тишину, а гранатой ее взорвал.

− Увидим, − грустно ответил шеф. – Здравствуй, Оля. Присаживайся. Что тебя к нам привело?

Вообще-то, традиционно его обычный вопрос звучал: «Чем порадуете?» − и в сочетании с тоном это было бесподобно, но сегодня все идет по другой схеме. И без того было ясно, что ничем не порадую: влетела в шесть с лишним утра, наподобие торпеды, глаза вытаращены, прическа растрепана, жестикуляция – спятившего сурдопереводчика. Комплект, однако.

На вопрос я вдруг застеснялась отвечать, и у меня получился сплошной поток сознания:

− Виктор Васильич… я этого… проснулась, а там тепло, а на стене такая штука я… вроде как…ну, подковы… во, смотрите, и на руке такая же… и знаки там, и моей стихии есть, и не оттирается ничем, зараза, – это что мне, так и ходить, как Пожирателю Смерти, скажи-ите пжалста?!

Шеф удрученно потер переносицу и вторично предложил мне сесть.

− Пожиратели Смерти – это секта?

− Это Роулинг, − сказала я и постаралась успокоиться.

− Уфм, − отметил Игнатский печально, глядя на мою руку. – Значит, ты.

− Я – что или кто? Это что за… омега?

− Это не омега, − с грустным терпением проинформировали меня, − это арка. Знак Арки.

− Это плохо?

− Очень, − ответил Игнатский, глядя на меня, как ослик Иа на оторванный хвост. – Это Веслав. Познакомься.

Мы с темным мрачно уставились друг на друга. У него уголок рта задергался сильнее. Тонкие, местами заклеенные пластырем или забинтованные пальцы, принялись выбивать дробь на коленях. Остальная часть ладоней была скрыта митенками.

− Здрасьте, − наконец буркнула я.

− Оч-чень приятно, − ответ по тону был точь-в-точь.

− Веслав из темных, − пояснил шеф устало. – Работать будете вместе. Ясно?

Ответ по моему лицу увидели сразу и все. В том числе голуби за окном и фотографии в рамках.

− Не понимаю, чего здесь неясного, − прошипел темный, дергая вверх просторный рукав.

Я даже не посмотрела. И без того ясно было, что я там увижу.

− А…

− Знак Арки, - заговорил шеф тоном, полным искреннего горя, – знак того, что в нашем мире соберется Равновесная Дружина. Пять магов из разных миров. Что ты знаешь о других мирах, Оля?

− Только из истории. Ну, легенды о том, что раньше миры был едины и под деревьями бродили единороги… − тут от Веслава прилетело что-то вроде «Святая простота!» − Одна история, и все такое, люди и маги свободно проходили из мира в мир… но после Первой Магической… э… год не помню… в общем, после пленения Небироса произошло разделение и стихий, и миров. Постепенно они разошлись совершенно, и попасть туда нереально.

− Реально, – сказал шеф, в панике шаря по столу в поисках курева, – в том-то и дело, что реально! Когда нарушается равновесие в одном из миров – в сторону света или тьмы – в каком-то другом мире открывается Арка. В точку сбора прибывают пять магов: двое из мира, который выбран местом встречи, трое – из других миров. Подобное событие может произойти не чаще, чем в сотню лет. Ну, и…

Тут он стыдливо развел руками и улыбнулся.

− Хотите сказать, мне придется тащиться в параллельный мир равновесие восстанавливать?

− Тебе и еще четверым из тех, кого выберет Арка. Троим. Веслава она уже выбрала.

Повисла натянутая тишина. В уме у меня опять панически закрутился календарь. В который раз я попыталась отыскать первое апреля в середине мая. Не отыскала и поэтому прибегла к другому здравому объяснению.

− Ха-ха, − сказала я. – Нас снимают скрытой камерой?

Шутку не оценили. Шеф смотрел на меня страдальчески, Веслав – мрачно.

− Арка должна открыться через сутки или около того, − наконец добавил Игнатский. – Остальные должны прибыть скоро, мы попытаемся вычислить место по спонтанным магическим всплескам. А вы пока… ну, привыкайте друг к другу, что ли…

Наступила пауза. Игнатский выжидающе смотрел на темного.

− Вы не могли бы…

− Мог бы, − ответил тот, порывисто вскакивая и направляясь к двери. – Успокойте ее. Попытайтесь пожелать ей удачи…

В ответ шеф смерил его неприязненным взглядом, и в этом взгляде я прочитала сомнение в моей удаче. А также и в том, что меня удастся успокоить.

Дверь захлопнулась так, что по всем законам логики просто должна была разлететься мелкими кусочками. Игнатский страдальчески сморщился и потрогал мешок под левым глазом.

− Как всегда, − сказал он. – Только собрался в отпуск…

В отпуск шеф собирался примерно раз в месяц, но на моей памяти, да и на памяти здешних старожилов – пока не выбрался ни разу. С этим была связана какая-то мистика: как только Игнатский решал расслабиться, начинались всяческие катастрофы. Вспыхивали пожары, возникали ураганы, сходили с ума профессора стихий… В последние годы все Отделы уже просто выспрашивали у него дату предполагаемого отпуска, чтобы знать, когда готовиться к очередному авралу.

− Слушай, Оля… если бы можно было выбирать, кого туда послать, – честное слово, я бы…

− Это понятно, − успокоила я. – Что-нибудь еще об Арке мне нужно знать?

− Тебе все объяснит Веслав. Он, − тут лицо шефа стало еще печальнее, − кажется, знает о ней больше меня.

− Что за тип? Я его что-то в отделе у темных не видела.

− Он не состоит в штате. Отшельник. Живет где-то в лесу под Смоленском, если я правильно понял из разговора с ним…

− Из разговора? Вы что же, досье на него не запрашивали?

Игнатский посмотрел на меня с бесконечной грустью, и мне стало стыдно. Нашла, в ком сомневаться. Этот уже все сделал и все запросил. Поговаривали, что Игнатский сам на себя «perpetaopera» накладывал. Заклятие вечной рабочей активности.

− И что ж, темные вам отказали?

− Нет, зачем. Дали сразу. Просто данных по этому Веславу очень мало, − шеф в качестве иллюстрации своих слов извлек папку с делом и принялся листать. – В семейных связях у него тут сам Хаос ногу сломит… тридцать четыре года… и это чуть ли не все.

− Все? Ну, извините… а… это же вообще ничего! Стихия какая? Уровень почему не указан?

− Стихия не проставлена, а уровень я тебе назову. Магистр, − тут Игнатский помолчал и добавил: − Магистр алхимии.

Ну. Везет мне на музейные редкости. Помню, на практике в прошлом году, когда пришла пора проводить знакомство с новичками, мне дали единственного на всю страну стихийника звездного света. Теперь вот алхимик, хотя мы до изучения этих индивидуумов даже как следует не дошли. Но, судя по тому, как кривится шеф, такая характеристика должна меня скорее напрягать, чем радовать. Стоп. Сто-оп…

− Чего-о? Магистр в тридцать четыре года? Это он вундеркинд, или они с возрастом лет на тридцать ошиблись?

− Я проверял, не ошибались, − ответил Игнатский и потрогал мешок теперь под правым глазом. – Магистр в тридцать четыре года. Самый молодой лет за пятьсот последних, наверное. Как ты сказала – вундеркинд? И заметь еще вот что… магической степени у него нет.

− В смысле, магистра стихий еще не получил?

− Нет, не то… вообще нет. Он не ученик. Не подмастерье. Как будто даже в обучение не поступал – страницы чистые! Имени учителя нет тоже…

− П-ф-ф, подождите… – я лихорадочно потерла лоб. – То есть, он не пользуется силой никакого медиума?

− Не имею понятия. Но если он вдруг попытается… − тут я поймала в глазах шефа тревожный огонек, − ты уж присмотри. И вообще, поосторожнее с ним. Сегодня мне звонила Макаренко… предупреждала насчет него.

Я мысленно присвистнула. Глава Темного Отдела редко звонила. Чаще она приходила, причем, с таким инквизиторским видом, что наши коридоры каждый раз наполовину вымирали. А уж чтобы лично предупреждать…

− Ну, и о чем она…

− Ничего по сути, но предупреждение касалось его темперамента. В общем, я с ним пообщался всего четверть часа, но я с ней согласен. Оля… − он произнес это с пристоном, как будто у него болела спина, − я бы так сказал: он сначала стреляет, а потом думает. Хотя я сомневаюсь, что он огнестрельное оружие хоть в руках держал.

− Специальность у него… другая, − пробормотала я, вспомнив разговор с Галкой. – Стало быть, он меня отравит при первом возможном случае?

− Разве что ты его разозлишь. И потом будет долго сокрушаться над твоим телом, потому что он, видите ли, отходчивый.

Я не выдержала и засмеялась, хотя смешного было мало.

− Ну да, так его Макаренко и охарактеризовала. Так что контакты с ним налаживай очень осторожно.

И шеф на меня посмотрел так, что я как-то сразу поняла: пора прощаться, а то Игнатcкий продолжения разговора просто не выдержит.

− А… премия хоть полагается? – заикнулась я перед уходом, но поймала настроение начальства и уяснила, что если и полагается – то только посмертно.

В коридоре уже успела образоваться маленькая пробка из пяти человек. Предводителем был Андрий: недавно он защитился на подмастерье и теперь был полон решимости крушить Тьму и прокручивать Хаос в мясорубке.

Но если у вас вдруг объявился дар стихийного мага – все равно, светлый вы, темный или нейтрал – готовьтесь, что из вас будут всеми способами вышибать энтузиазм. Баланс стихий – то, на чем пока еще держится матушка-природа, а у нее и без наших разборок порядочно проблем.

− Это правда, Оля? – Андрий в великолепном олимпийском прыжке успел ухватить меня за рукав, и мне пришлось притормозить. – Тут все говорят об Арке Равновесия… это правда, что она появится?

Я решила ограничиться многозначительным «угу».

− И что, тебя действительно призвали?

Небрежным таким тоном вопросец, а между тем, ответь я правду, – и мне из этого коридора еще часа полтора не выйти.

− Кто – я? Я – где? Чего-о-о?! – вот, еще глаза вытаращить, да руками помахать, только чтобы рукав со знаком Арки не задрался. – Да меня насчет вчерашнего пожара вызывали, и вообще…

Вот так. Исчерпывающая информация, отстали сразу и с ужасно разочарованными лицами. Я продолжила свой путь, терзаясь жесточайшими угрызениями совести – такими жестокими, что дважды меня останавливали девчонки из Сектора Целения, спрашивали, что и где болит.

Коридоры потихоньку наполнялись народом. За почти три года, прошедших с начала моего ученичества, я выучила если не всех (все равно контингент часто обновляется), то большинство. Вот, например, Павел Степанович – стихийник по воздуху, уже в степени мастера. Этот пролетает мимо, не здороваясь и с вытаращенными глазами – а-а, Галка же говорила, что левитацию сегодня отрабатывают. Видно, кто-то опять засадил какую-нибудь скамейку в какой-нибудь из слоев атмосферы, прямо через крышу: первогодки плохо справляются с контролем способностей…

Агнесса Михайловна – она по земле, и у нее такой вид, как будто ей скоро в эту самую землю… ну, вы поняли. Но держат ее в Отделе, потому как профессора стихий на дороге не валяются. Вот тебе и «дорогу молодым». Везде одно.

А эту испуганную особу я не знаю, и, кстати, аура у нее – слабенького темного мага, а идет она почему-то прямо на меня.

Я не ошиблась: худое, молодое и перепуганное создание остановилось напротив и пискнуло:

− Вы – Ольга?

− Одна из, − ответила я, потому что Ольг у нас предостаточно.

− Вы… − она потыкала в свой рукав. Ну, теперь вижу, что ко мне.

− Допустим.

− Значит, вы будете работать с Веславом?

− Тоже допустим, а что такого?

Непонятное создание истерически вздохнуло, огляделось по сторонам и выдало драматическим шепотом:

− Берегитесь его!

− С какой стати?

Но на странную девушку уже нашло нежелание общаться, потому что она заломила руки и попросила:

− Я вам ничего не говорила! – и отскочила за какой-то угол, и мгновенно пропала.

− Не говорила? Да я вообще не знаю, кто вы такая! – заорала я вслед, хоть орать было и не на кого. – Да что за дурной день, скажите мне кто-нибудь?!

Проходящий мимо Виталий, тот самый уникальный стихийник с моей практики, сообщил мне, что по звездам день числится как особо благополучный. Почему-то меня это совсем не утешило.

Окончательно иллюзии насчет благополучности дня развеялись, когда я вышла на крыльцо.

Неподалеку от входа нервно расхаживал тот, кого мне только что посоветовали беречься.

− Где тебя носит?! – рявкнул он без предисловий. – В этих каменных джунглях есть нормальный общепит?

И, проследив выражение моего лица, добавил уже спокойнее и с едва уловимой ноткой гордости:

− Я не псих. Я холерик.

К тому времени, как я отыскала кафешку, я все еще сомневалась насчет этой его фразы. Ах да, еще я была занята измышлением наименее взрывоопасных тем, но таковые почему-то не находились. На вопрос, как он добрался до Питера, напарничек отозвался тихим рычанием сквозь зубы; на вопрос, был ли он тут раньше – презрительным «фырк!» Уже после того, как мы очутились в сонной и пустой по утреннему времени кафешке, я попыталась осторожно поинтересоваться насчет его стихии. Реакция была – что надо:

− На дурные вопросы не отвечаю! Деточка, ты с луны, что ли, свалилась? Двоечница пятого года обучения?

− Ученица, − поправила я мрачно, − третьего года обучения.

Он раздраженно щелкнул пальцами и не обратил внимания, когда на этот щелчок явилась официантка с меню.

– А, да, ясельная группа. Ладно, давай-ка расставим точки не просто над i, а над всеми буквами сразу. Я никогда не пользуюсь магией. Я не знаю, к какой стихии принадлежу, и не хочу знать. Мне не нужны дурацкие заклинания…

− Потише! – взмолилась я, косясь в сторону официантки, но та позевывала в сторонке, закрывая рот меню.

− …призывы медиумов и вся эта дребедень. Раз и навсегда – потому что нам с тобой, к сожалению, предстоит вместе что-то там такое делать – запомни: у меня другой профиль. Я – алхимик, а значит – ученый. Причем, это наука достаточно тонкая, так что прошу не путать меня с ординарными зельеведами и ведьмаками. Да, к слову, все вопросы по этой теме – сразу похорони в папке «незаданные».

Я похоронила, как и половину остальных вопросов. Плюс крестик поставила. И веночек с надписью «От любящей Оли».

Веслав полистал меню, переворачивая страницы рывками. Наконец полным муки голосом заказал бокал пива и легкий омлет. Я ограничилась салатом и чаем. Официантка было скривилась, но тут перехватила испепеляющий взгляд алхимика и почла за лучшее оказаться подальше от нашего столика.

Многое я бы дала, чтобы поступить как она…

− Спрашивай, − отрывисто предложил Веслав, выбивая пальцами по столу замысловатую дробь.

− Не могу. Мне мешает похоронный веночек на моих вопросах. Мы его повесили десять минут назад, помнишь?

Я увидела усмешку, но такую мимолетную, что ее и в расчет принимать не стоило.

− Я думал, тебе интересно будет знать про Арку.

− Про нее, значит, можно спрашивать?

− Про все можно. За исключением дурного вопроса, как это я пошел в алхимики. Если не хочешь быть отравленной на месте.

− Тебе слишком много раз его задавали?

− Две-три сотни.

− Ну, и как это ты пошел в алхимики? И я позавтракаю дома, можешь не искать в карманах яд.

Он скривился, нервно дернулся и вдруг обезоруживающе улыбнулся. Немного напряженно, но я все равно чуть со стула не рухнула от неожиданности. Я-то думала, он вообще не умеет…

− Долгая история, но вообще – это наследственное.

− Как-как?

− Родился я таким, понимаешь?!

Официантка подкралась к нам бочком и в рекордные сроки расставила на столе посуду с едой. Веслав одарил ее таким «спасибо», от которого у человека с нервами послабее мог бы случиться разрыв сердца.

− Ты это со всеми так? – осведомилась я.

− Не люблю сферу услуг, − поморщился напарничек. – Представь, меня как-то в одной кафешке отравить пытались. Это меня! Просроченной ветчиной в салате и помидорами, которые неизвестно на чем росли! Ну, в общем, я жив, а для них это плохо кончилось.

Спрашивать, чем именно, мне почему-то не хотелось. Несмотря на психопатический вид и дурацкий костюм, Веслав не производил впечатления человека, который устроит скандал или потребует книгу жалоб. Э-э, надеюсь, до трупов не дошло…

− Не дошло, конечно, − успокоил он меня и тихо прихихикнул. – Так – продукты плесенью покрылись, да образовалась очередь в служебный туалет… на пару суток или чуть побольше. Я был в хорошем настроении.

Комментарии, пожалуй, опустим, а то не хватало повторить участь персонала той кафешки.

− Арка, – напомнила я, − что там насчет Арки?

Алхимик отодвинул от себя тарелку так, будто это была банка с холерными палочками, и уселся, подпирая кулаком подбородок.

− А что конкретно тебя интересует?

− Да… вроде как-то… – я немного растерялась от такой щедрости, – все.

− Арка – порождение древних Сил Гармонии. Соответственно, бережет равновесие и оберегает миры от хаоса. Той самой процедурой, которую уже описал твой начальник: выбор пятерых, которые отправляются в перекосившийся мир восстанавливать там порядок. Пятеро эти могут быть кем угодно: из разных миров, темными или светлыми магами. Встречались даже нейтралы… в общем, здесь много вариаций.

− Я уже поняла, причем на собственном примере, – пробурчала я и потерла запястье. – А в наш мир она когда-нибудь открывалась?

− Было пару раз. Во время Первой Тайной Магической – когда «стихии мира» начинали пересиливать… ну и в тысяча восемьсот двенадцатом, можешь догадаться по какой причине, – тоже приходила Дружина… Но вот так, чтобы наш мир был избран местом сбора – такого, кстати, не бывало.

− Мы, значит, первые.

− При таком раскладе – да, первые.

В зал зашла еще какая-то парочка. Официантка двинулась к ним, обходя нас по широкой дуге, чуть ли не по стене. Надо же, видно, чувствует что-то такое.

− Значит, перекосы могут быть не только в сторону тьмы…

Веслав вскинул брови, что явно обозначало: «Совсем ку-ку?»

− Но ты ведь говорил, что в эту… Дружину входят разные маги? И как же тогда…

− Об этом сказано в законах Арки, – он отхлебнул пиво, пробормотал что-то, что можно было классифицировать как проклятие, и отодвинул бокал. – Первый: Арка стирает цвета. Второй: пятеро избранных – пять стихий. Третий: пять звеньев неразрывны.

− Что, и всё?

− И… основное. Правда, есть еще один закон, − он яростно потыкал вилкой в омлет, но рисковать не стал. − Надеюсь, ты уже додумалась до него. Звучит так: «Прочее решает Арка».

Почему-то последний закон не понравился мне больше других. Хотя бы потому, что решение этой самой Арки послать меня неведомо куда, неведомо зачем и в не совсем понятной компании – уже с порога не впечатляло.

− То есть, куда нас забросить, и когда вернуть, и кого выбрать, и все такое – это…

Мои рассуждения удостоились скупого поощрительного кивка. Я пошевелила губами, припоминая первые три закона.

− Значит, если ты проходишь сквозь Арку, ты должен забыть, светлый ты или темный? И при случае…

− Имеешь в виду: а если со светлыми схватиться придется? Может быть. Советую, правда, пока утешаться тем, что Гармония ко тьме почему-то нарушается чаще.

− Не представляю, почему это?! – фыркнула я.

И во второй раз увидела на лице собеседника нормальную улыбку, хоть и слабую.

− Ну, со вторым законом все понятно, набор стихий нужен, чтобы Дружина была эффективнее… а что там с третьим, про пять звеньев?

Девушка из той самой парочки, которая расположилась на другом конце зала, с интересом поглядывала в нашу сторону. Громко, что ли? Да нет, это она усмехается по поводу ветровки алхимика. Что ж, будем надеяться, он не обернется.

− Пятеро вошли в Арку – пятеро пройдут обратно. Если хотя бы один погибнет, обратного хода не будет. Как и если миссия будет провалена. Догадываешься, почему в Дружинах процветают товарищество и взаимопомощь, несмотря на стороны и цвета?

− Э-э, теперь да. Кому охота всаживать товарищу нож в спину, чтобы потом закрыть себе путь обратно… − и тут меня осенило задать вопрос, над которым сразу же стоило подумать: − А ты не в курсе… многие… словом, миссии увенчались успехом? Я имею в виду – так, чтобы участники вернулись?

Алхимик, ученый, или кто он там все же, покачал головой.

− Не знаешь?

− Немногие.

Я подумала и отодвинула от себя салат. Есть и без того не очень хотелось, а теперь у меня пропал аппетит на весь оставшийся день.

− Правда?

− Угу. Думаю, по той же причине, то есть, по третьему закону. Миссии, знаешь ли, бывают довольно сложными. Попробуй умудрись, чтобы осталась цела вся Дружина. Так что думаю, многие задания Арки увенчались успехом, но назад в свои миры вернулись… хм… единицы.

И нервный смешок. По-моему, у него то ли крыша едет, то ли башня натурально отсутствует. Или он такой камикадзе – мол, валяйте, убивайте, я герой?

Я молчала и переваривала информацию довольно долго. Мой новый знакомый за это время успел благополучно расковырять омлет, потом допить пиво, закусив каким-то порошочком из левого нагрудного кармана. На немой вопрос в моем взгляде пояснил с той же нервной ухмылкой:

− Универсальный антидот. Редко бываю в общепите, но без противоядия не хожу никогда.

Потом он бросил на стол пару купюр, жестом пресек мои попытки заплатить за себя и принялся выбивать быструю дробь по столешнице.

− Ну? Что-то еще?

− Веслав, у меня есть еще один вопрос.

− А что ж всего один, нелюбопытная?

− Да нет, вопросов много, но один – главный… Ты сказал, что миссии бывают очень опасными. Какой уровень ты при этом имел в виду?

− Хороший вопросец! Про Первую Тайную вам расписывали? Уровень представляешь? А насчет Наполеона с его подручными стихийничками? Ну, и… – он на секунду замялся, и я с удивлением поняла, что он не хочет меня пугать, но фразу все же закончил: – В общем, для Арки это не предел.

− Ну, и… ты случайно не знаешь… просто случайно… какой обычно уровень у тех, кого избирает Арка?

Лицо у моего напарничка стало мгновенно таким мрачным, что я поняла: каким-то образом он наводил справки.

− Только один раз за всю историю в ряды Дружины попадал магистр. В основном – профессора… − снова секундное колебание, − иногда полубоги. Или равные им по силам.

− Откуда узнал?

− Я… в общем, читал.

Спрашивать, где он смог изучить историю Дружин, я не стала. У темных стихийников свои пути, а с этим юнцом – потому что для магистра он и впрямь юнец – с самого начала пошли сплошные непонятки.

И вообще, были темы поважнее.

− То есть, мы…

− Да. За всю историю Арки мы, наверное, самые слабые призывники. Хотя есть одно объяснение…

− Думаешь, наши силы будут уравновешены силами остальных дружинников?

Он кивнул. И только спустя несколько минут, когда я допила чай и мы вышли из кафешки, мрачно уточнил:

− Всё равно мы скоро это увидим.