Сердце на льду

Глава 2. Опасные игры

Сена.

Учёба оставляет желать лучшего. Я всё ещё не могу разобраться во многих аспектах и вынуждена сидеть на лекциях с приложением для синхронного перевода. Это, мягко говоря, не лучшая идея: вместо того чтобы совершенствовать профессиональный язык, я наоборот откатываюсь назад. Однако к концу дня мой мозг настолько перегружен, что даже родной русский кажется мне сложным. А уж разобраться в английской литературе – задача из области фантастики.

– Здесь свободно? – раздаётся голос сверху. Я поднимаю взгляд и вижу парня в зелёном худи, который нависает надо мной.

– Как видишь, – киваю я, не прекращая рисовать хаотичные линии на планшете.

– Ты фигуристка? – задаёт он вопрос, раскладывая на столе ноутбук.

– Угадал по сумке или по моим кругам под глазами? – спрашиваю я, не отрывая взгляда от экрана.

– Ты выглядишь отлично. Не напрашивайся на комплименты, – усмехается он и, слегка толкнув меня плечом, добавляет: – Кстати, я Дон. Дональд. – Он протягивает руку.

Я понимаю, что было бы невежливо продолжать игнорировать его попытки завязать разговор. Может, это шанс завести нового друга?

– Трамп? – поднимаю бровь и смотрю на него с лёгкой усмешкой.

– Боже упаси! – смеётся. – Робинсон.

– Приятно познакомиться. Я Ксения. Можно просто Сена, – пожимаю его руку.

– К… как ты сказала? – парень пытается повторить моё имя.

– К-се-ни-я, – произношу медленно.

– Сложновато… Сена звучит гораздо проще!

– Итак, что же меня выдало? – я откладываю планшет в сторону, откидываюсь на спинку скамьи и поворачиваюсь к нему корпусом.

Дон улыбается ещё шире, обнажая ровный ряд белоснежных зубов.

– Университет находится рядом со спорткомплексом. Здесь полно хоккеистов и фигуристов. Все они отличаются тем, что полностью игнорируют жизнь вне льда. Ты выглядишь так, словно тебе здесь совсем неинтересно, – заключает он.

– Трудно выглядеть заинтересованной, когда понимаешь лекцию через слово, – признаюсь я.

– Ты вроде неплохо говоришь по-английски. Да, с акцентом, но вполне понятно.

– Понимать и говорить – разные вещи. А если я спрошу что-то, то угадай, на каком языке мне ответят?

– На французском, – понимающе кивает Дон. – Хочешь, я помогу?

– Поможешь выучить французский?

– Могу попробовать. Но это не быстро. А пока можем сидеть вместе на общих парах: я буду переводить тебе то, что непонятно. На пальцах! – он начинает размахивать руками в воздухе, изображая что-то абсурдное. Я не выдерживаю и смеюсь.

– Звучит заманчиво, – улыбаюсь я. – И что я тебе буду за это должна?

Дон делает вид, что задумался. Он театрально хлопает себя по подбородку длинными пальцами и наконец произносит:

– Станцуешь!

Я смотрю на него с выражением лёгкого недоумения. Что значит "станцую"? Если он решил флиртовать, то дальше могут последовать шутки про приватный танец. А если он не такой наглый, то речь может идти о приглашении на вечеринку.

– Ладно-ладно! Прежде чем ты убьёшь меня своим подозрительным взглядом, объясню! – сдаётся он с улыбкой. – Мы с друзьями занимаемся уличными танцами. Точнее сказать, танцы – это наша жизнь. Как для тебя фигурное катание. Скоро у нас баттл, и было бы здорово добавить в программу что-нибудь неожиданное.

– Что-нибудь неожиданное? – уточняю я.

– Да! Или ты из тех… – он рисует руками круги в воздухе. – Нимфы с Олимпа, которые не снисходят до уличного сброда и выступают только на официальных мероприятиях?

– Шутишь? Участвовать в уличных танцах в Монреале и порвать соперников в стиле "Шага вперёд"? – чувствую, как адреналин разливается по венам. – Я в деле!

– Знал, что ты им не подходишь! – довольно ухмыляется он.

– Им? Кому?

– Коньковым, конечно! – отвечает Дон загадочно. Но прежде чем я успеваю переспросить, в аудиторию входит преподаватель, и мы переключаемся на учёбу.

На протяжении всей пары Дон терпеливо объясняет мне непонятные термины, пока я наконец не киваю ему в знак понимания.

После занятий меня ожидала вечерняя тренировка и моя "любимая" кровать с матрасом, набитым камнями. Да, я так и не удосужилась их убрать. Просто перевернула матрас перед уходом, чтобы посыльные Мередит могли доложить, что я действительно сплю на камнях. Или вообще не сплю. Пусть думает, что я вампир, и, может быть, наконец-то начнет меня бояться. Не понимаю, разве ей мало того, что я русская? Ей же в фильмах и новостях постоянно внушают, какие мы безумные. Но нет, она все равно лезет на рожон.

Бессмертная.

– Ты справишься. Просто не обращай внимания на этих куриц. Все, что тебе нужно, – это сосредоточенность.

– Концентрация и здоровый сон – говорю я своему отражению в зеркале пустого туалета. Мои вещи остались в раздевалке, а до начала тренировки еще есть время. Я пришла раньше, успела переодеться и настроиться на нужный лад.

Когда выхожу из туалета, натыкаюсь на высокомерные взгляды Мередит и ее свиты – самопровозглашенной королевы и ее преданных амеб.

– Пришла пораньше в надежде заслужить одобрение тренера? Какая жалость! Она только что зашла и даже не заметила тебя, – звучит писклявый голос одной из фигуристок.

– Аманда, лучше побереги дыхание. Оно тебе еще пригодится, когда в сотый раз будешь отдирать свою задницу от льда, – отвечаю я спокойно.

Она молчит. Вот в чем их главная проблема: они пытаются зацепить, но укусить не способны. Я не привыкла тратить время на долгие перепалки с ними. Все недоразумения предпочитаю выяснять на льду. А там, как известно, я лучшая.

– Боюсь, сегодня тебе даже упасть на лед не удастся. Удачной тренировки! – язвительно бросает Мередит, пока я натягиваю коньки. Но по мере того как моя нога погружается в ботинок, я понимаю, о чем она говорит.

В МОИХ КОНЬКАХ ПЕСОК!

Лэнгтон и ее свита уходят из раздевалки с самодовольными улыбками, уверенные, что сегодня они меня "победили". Как только дверь за ними захлопывается, я принимаюсь вытряхивать песок. Но это бесполезно: часть высыпается, а остальное будто приклеилось к стельке.

До начала тренировки остается три минуты. Если я опоздаю, Рита точно устроит скандал – она уже давно ищет повод избавиться от меня. Мозг судорожно работает в такт секундной стрелке.

Думай, Ксюша, думай.

– Да к черту их! И не в таких условиях выступала! – говорю сама себе и натягиваю коньки как есть. Поднимаюсь и бегу на арену с самой лучезарной улыбкой на лице. Пусть эти змеи подавятся своей желчью – я не покажу им слабости. Меня так просто не сломать.

***

Не сломали. Но покалечили.

Ноги стерты в кровь: старые мозоли разодраны в клочья, новые – тут как тут. На дневную тренировку я прихожу уже с новыми коньками. И теперь непонятно, что хуже: песок или жесткие не разношенные коньки, которые мне предстоит натянуть на свои изувеченные ноги.

Надо кому-то сказать.

Мелькает здравая мысль в голове, но тут же исчезает под гнетом упрямства. Мне нужно тренироваться! Если я сейчас отступлю, это будет означать одно: эта стая тупоголовых куриц победила.

Я захожу в раздевалку как ни в чем не бывало. Единственное, что мне остается сделать – усвоить урок: больше никогда не оставлять свои вещи без присмотра.

– Девчонки, слышали? Нам утвердили нового врача! – голос Аманды звучит так возбужденно, будто она только что выиграла лотерею. – И, честно сказать, я бы не отказалась заболеть, чтобы оказаться на его кушетке.

– Такой хорошенький? – лениво уточняет Элиза, поправляя свои идеально уложенные волосы.

– О, еще как! Эти сильные руки заведут любое сердце, понимаешь, о чем я? – Аманда закатывает глаза, и вся их компания тут же начинает хихикать. Они обсуждают нового сотрудника так, будто он кусок мяса.

Я делаю вид, что меня это не касается. Пусть обсуждают кого угодно, лишь бы меньше цеплялись ко мне. Может, с появлением объекта их внимания, я немного выдохну. Да и конкуренция на льду поубавится – влюбленные амебы вряд ли смогут выкладываться на полную.

Но мое спокойствие длится недолго. Мередит появляется в раздевалке, как всегда эффектно, словно актриса на сцене. Она замечает мои новые коньки и не упускает возможности вставить свое слово.

– Смотрю, обновку себе купила, – усмехается она, легонько пнув носок моего ботинка. – Думаешь, это тебе поможет?

Я поднимаюсь с лавки и оказываюсь с ней лицом к лицу. Ее самодовольная ухмылка раздражает меня до дрожи.

– Ну, если не поможет, задушу тебя и закопаю под комплексом. До весны не найдут – Олимпиада точно будет моей.

– Это угроза? – ее голос звучит уверенно, но я замечаю, как дрогнул уголок её губ.

– Нет, это план, Лэнгтон! – я тычу пальцем ей в висок. – Хочешь жить – прекрати свои детские шалости. Мы в России голыми руками диких животных ловим и едим их на завтрак. Думаешь, меня испугает какой-то песок в коньках?

– Она блефует! – пискнул кто-то из её свиты, но голос прозвучал не слишком уверенно.

Блефую? Забавно. Они всерьез воспринимают мои слова, даже не замечая сарказма. Мередит пытается сохранить лицо, но я вижу, как напряглась жилка у неё на шее. Испугалась? Отлично.

– Если со мной что-то случится, мой отец… – начинает она привычную песню.

– Мне плев-а-ать! – тяну я с напускной весёлостью. – Я отбитая на всю голову. Так что держись от меня подальше! – Проходя мимо неё, намеренно задеваю плечом.

Мне был необходим этот выброс эмоций. Иначе я точно бы сорвалась и покалечила бы её. Как говорится, у нас на районе за меньшее били.

– Девочки! – в раздевалку заглядывает тренер Рита. – Сегодня плановый медосмотр. Начинаем разминку, а потом по одной идете на второй этаж в медпункт.

– Скажите, у нас же новый врач? – тоненьким голоском уточняет Аманда.

– Да, доктор Максвелл. Нам повезло, что он согласился работать с нами. Он будет следить за вашим физическим состоянием и давать рекомендации по питанию и восстановлению мышц. К тому же он сам в прошлом профессиональный хоккеист и прекрасно разбирается в специфике спорта на льду.

– В-а-а-у! Хоккеист! – мечтательно вздыхает Элиза.

Кажется, еще немного – и они зальют весь пол слюной. Но Рита быстро возвращает их к реальности:

– Живо на лед!

Когда тренер уходит, Мередит проходит мимо меня и шепчет:

– Только попробуй подкатить к Максвеллу. Он мой.

Я закатываю глаза. Отлично! Теперь я оказалась героиней подростковой мелодрамы. Похоже, пора пересмотреть «Дрянных девчонок» как пособие по выживанию среди блондинистых куриц.

***

Идя в медпункт, я мысленно прогоняю сценарий стандартного осмотра. Если ничего не беспокоит, врач наверняка поверхностно оценит мое состояние и направит сдавать анализы. Мои ноги ему могут даже не понадобиться. А запястье давно уже в порядке.

– Здравствуйте, доктор! Давайте сделаем это быстро: меня ждет золотая медаль, а вас… – я врываюсь в кабинет с игривым настроением, но тут же останавливаюсь как вкопанная.

– Зефирка?

– Американо?

Мы таращимся друг на друга в немом шоке. Мозг лихорадочно соединяет кусочки пазла: вчера утром он сидел в кафе неподалеку от спорткомплекса в строгом пиджаке с папкой документов, а сегодня уже вовсю осматривает фигуристок? Ну конечно! Он был здесь на собеседовании.

– Ты фигуристка? – кивает Американо, словно подтверждая очевидное. Его голос звучит спокойно, но в глазах читается легкий интерес.

– Капитан Очевидность, могу пройти?

– Конечно. Садись на кушетку, – отвечает он с легкой улыбкой, уже направляясь к раковине.

Доктор Максвелл тщательно моет руки, затем дезинфицирует их и только после этого подходит ко мне. Его движения выверенные и уверенные, как у человека, который привык контролировать каждую деталь.

– Итак, говоришь, тебя ждет золото? – спрашивает он, направляя фонарик мне в глаза. Затем его пальцы плавно перемещаются к шее, осторожно ощупывая область за ушами. Эти стандартные проверки я проходила сотни раз, но никогда раньше они не вызывали у меня такой странной дрожи и необъяснимого напряжения где-то внизу живота.

Ну вот, Золотова, приехали, тебе понравился тот самый доктор, в которого уже вцепилась своими коготками Мередит.

– Да, а иначе зачем я здесь? – отвечаю с вызовом, стараясь скрыть волнение.

– Ты ведь пока не в сборной? У меня ты отмечена как резерв, – его голос звучит буднично, но слова цепляют за живое.

Руки Доктора Максвелла опускаются к моим плечам, проверяя подвижность суставов, а затем останавливаются на колене. Я едва заметно вздрагиваю от прикосновения – оно кажется слишком личным, будто это не просто работа врача. Или мне хочется, чтобы это было не только работой?

– Больно? – спрашивает он, подняв на меня взгляд.

– Нет, просто неожиданно… – поспешно оправдываюсь, лишь бы он не решил заставить меня снимать легинсы для более тщательного осмотра.

– Неожиданно? Ты же профессиональная спортсменка. Или ты впервые на осмотре у врача? – в его голосе звучит легкая насмешка.

– Нет! Просто задумалась! – фыркаю, стараясь выглядеть уверенной.

– Повернись спиной, – его голос становится чуть строже. Это скорее приказ, чем просьба.

Я поворачиваюсь, и Курт начинает осматривать мою спину. Его пальцы движутся вдоль позвоночника, и я чувствую тепло его рук через тонкую ткань. Чтобы разрядить обстановку и избавиться от неловкого молчания, решаю продолжить разговор:

– Я в резерве только потому, что у меня еще нет гражданства. Но это уже почти решенный вопрос. К Олимпиаде я буду "своей" на все сто процентов!

– И ты уверена, что попадешь в основной состав? – его пальцы задерживаются на одной из точек на моей спине.

– Странно было бы не включить действующую чемпионку Европы и Гран-при. Ты так не считаешь?

– Почему ты не выступаешь за свою страну? Откуда ты? – его вопрос звучит просто, но я чувствую подвох.

– Из Ро… Ай!

В этот момент его пальцы нажимают на одну из точек на моей спине, и я непроизвольно вздрагиваю от ноющей боли.

– У тебя зажимы. Нужно походить на массаж, – заключает он спокойно.

– Это обязательно? – спрашиваю с долей надежды на отрицательный ответ.

– Это поможет тебе лучше выполнять элементы. Но твое тело – твое дело, – отвечает он равнодушно, словно давая понять, что решение за мной.

Я выдыхаю с облегчением: похоже, он не из тех врачей, которые будут ходить за мной по пятам и заставлять отдыхать после каждой мелочи.

– Сними лонгслив, – его следующий приказ застает меня врасплох.

– Эм… Зачем? – чувствуя себя неуютно.

– Затем, что мне нужно видеть работу суставов. Через плотную ткань это невозможно сделать корректно.

– Они нормально работают! – поворачиваюсь к нему лицом и оказываюсь слишком близко к его лицу.

– Что-то скрываешь? – он смотрит мне прямо в глаза с таким спокойствием и уверенностью, что я теряюсь.

– Ничего я не скрываю! Просто не хочу тратить время тренировки на это!

– Я здесь для того, чтобы твои тренировки приносили результат. Сними чертов лонгслив! – его голос становится жестче. Мне кажется или он злится? Но даже если так, как же это привлекательно!

Я резко спрыгиваю с кушетки и расстегиваю молнию на груди с показной решимостью. Снимаю его одним движением и остаюсь в спортивном розовом топе и легинсах. Поддеваю край топа пальцами и с вызовом спрашиваю:

– Его тоже снять? Проверять будешь?

Курт даже не удостаивает мой вопрос взглядом.

– Не паясничай. Ложись на живот, – бросает сухо.

Он даже не посмотрел! Обидно.

Я решаю больше не спорить. Складываю руки, утыкаюсь в них лицом и молча жду. Курт начинает прощупывать мою спину – его движения точные, выверенные, абсолютно профессиональные. Ни намёка на какую-либо близость. А с чего бы? Он и тогда, у кафе, едва обратил на меня внимание, а сейчас тем более. У него таких, как я, целая сборная: одна другой краше. Правда, умом не блещут, но ведь многим мужчинам это только на руку.

– Ай! – вскрикиваю я и резко вскакиваю. Даже не заметила, как он перешёл от спины к ступне и схватил её рукой.

– Где больно? – его голос звучит спокойно, но в нём сквозит настойчивость.

– О, нет… нигде! Просто не была готова… – пытаюсь отмахнуться.

– Снова? Сена, говори честно: где болит? – он смотрит на меня с таким видом, будто видит насквозь.

– Ни… – начинаю я, но Курт надавливает пальцами на ступню, и я не выдерживаю – вскрикиваю: – Г-д-е…

Максвелл тут же срывает с моей ноги носок и впивается взглядом в обмотанные пластырями ступни.

– И когда ты собиралась мне об этом сообщить? – настойчивый, грозный вопрос заставляет меня сжаться.

– Никогда! – огрызаюсь я и пытаюсь выдернуть ногу, но он держит её железной хваткой.

– Тебе нельзя на лёд! Ты хочешь без ног остаться? – тон становится ещё жёстче.

– Пусти!

– Нет. Я должен всё осмотреть и обработать.

– Я уже всё сделала! Это обычные мозоли! – пытаюсь оправдаться.

Курт выдерживает мой взгляд. Его глаза сверкают холодным светом, а затем он резко отворачивается и направляется к своему столу. Схватив ручку, он начинает что-то быстро записывать.

– Или ты позволяешь мне осмотреть тебя как следует, или я подписываю официальный запрет на тренировки и отправляюсь к твоему тренеру. В любом случае сегодня на лёд ты не выйдешь! – он поднимает на меня глаза, держа в руке справку, готовую к подписи. Он полон решимости.

Какие у меня варианты? Никаких. Чёртов доктор Максвелл оказался слишком внимательным и дотошным.

– Первое… – мямлю я, скрестив руки на груди в защитной позе. Моё раздражение буквально бурлит внутри.

– Конкретнее?

– Я выбираю первое! – фыркаю я, но вижу, что он даже не думает откладывать ручку. – Осматривай что хочешь, только не запрещай тренироваться! – обречённо плюхаюсь обратно на кушетку.

Его губы растягиваются в едва заметной улыбке – то ли насмешливой, то ли довольной. Эта улыбка делает его ещё привлекательнее, чем он есть на самом деле. А эти чувственные губы… Что? Я только что назвала его губы чувственными? Кто-нибудь, ударьте меня за это!

– Так что? Будем дальше играть в молчанку или всё-таки проверишь мои навыки обращения с пластырями? – пытаюсь нарушить тягостное молчание.

Курт не отвечает, просто молча встаёт и идёт к раковине, чтобы снова вымыть руки.

– Откуда мозоли? – спрашивает он спустя мгновение.

– Новые коньки! – отвечаю без заминки.

– Посмотрим.

Его тёплые руки осторожно обхватывают мою ступню. В этот момент я неожиданно расслабляюсь. В его прикосновениях есть что-то успокаивающее, почти магическое. От него веет уверенностью и надёжностью. Кажется, у этого человека всё всегда под контролем. Будто он никогда не совершает ошибок.

Курт тщательно обрабатывает каждую рану, даже самую мелкую царапину. Затем аккуратно наклеивает новые спортивные пластыри. Его сосредоточенность и точность движений просто завораживает.

– Сегодня побереги ноги. Половина тренировки уже прошла, а завтра зайди ко мне на осмотр, – произносит он наконец, убирая инструменты.

Закончив со мной, Максвелл возвращается к своему столу и снова принимается записывать что-то в своих бумагах.

– Могу идти? – спрашиваю я с надеждой.

– Конечно, – отвечает он безразличным тоном и кивает, даже не удосужившись поднять голову.

Засранец!

Я быстро натягиваю носок и остатки одежды, после чего буквально вылетаю из кабинета. Злюсь до невозможности. Вот только никак не могу понять: из-за чего именно? Меня злит, что он лишил меня тренировки, или потому что оказался тем самым парнем из кофейни… Парнем, который мне понравился куда больше, чем я готова признать.