Сердце вне игры

Глава 5

В Сент-Клер они возвращались вечером. Сара почти всю дорогу молчала. Машина была двухместной, и поэтому Терезе пришлось следовать за ними в одной из машин компании.

У модельера Кел вел себя по-хозяйски, и неприязнь к нему вспыхнула с новой силой. Он позволил Саре выбирать туалеты по ее вкусу, но добавил несколько платьев, сказал довольно бесцеремонно, когда она стала возражать:

— Доставьте мне удовольствие.

— Тебе приятно было бы видеть Сару в этом платье? — подтрунивала Тереза.

— О том, в чем бы я хотел ее видеть, я не буду распространяться, — пробормотал он и встретил осуждающий взгляд своей суженой.

— Слишком открыто сзади. — Она недовольно разглядывала манекенщицу. — Я не жажду демонстрировать спину всему свету.

— А Хлое очаровательна, — мягко сказал Кел. Манекенщица, южноамериканская красавица с темными миндалевидными глазами, одарила его ослепительной улыбкой.

— Тогда, может быть, это платье вы купите для нее? — тихо сказала ему Сара.

Он, как бы сравнивая, перевел взгляд с манекенщицы на Сару.

— Пожалуй, я бы не хотел, чтобы вы носили это в обществе. Но для ужина вдвоем… Лучше, чем комбинезон, измазанный краской.

— Может быть, вы предпочитаете ночную рубашку? — Она старалась не глядеть на него, делая вид, что рассматривает головокружительный туалет.

— Рубашка не нужна, — парировал он невозмутимо. — Я вас согрею.

Эта перепалка вызвала в ней крайнее раздражение. Келлум Грант мог очаровать, когда хотел этого, он даже пробуждал в ней ответные чувства — столь же бурные, сколь и непрошеные. Но главное, и этого ей не следует забывать, он имел над ней власть, используя ее слабости. Такой человек не достоин уважения.

Вечером Сара навестила отца. Она постаралась подготовиться к вопросам, которые он неизбежно должен был задать: Кернсы наверняка ведь сообщили ему все сплетни. А тут еще приезд Терезы Кортез, которую так воодушевили предсвадебные хлопоты. Нужно было как можно скорее выбрать момент и сказать отцу о своих планах.

Джордж Сент Клер был в отличном настроении, подтрунивая над ее неожиданной дружбой с Грантом, и явно получал удовольствие от того, что груда неоплаченных счетов быстро тает.

— Мне кажется, ты очень подружилась с Келлумом Грантом, — сказал он, вызывая дочь на откровенность. У Сары сжалось сердце. Вот она, возможность начать разговор, но слова не шли с языка. Она только улыбнулась.

— Он очень помогает нам, папа. Естественно, я ему благодарна.

— Маргарет намекала, что вы не просто друзья. — Он посмеивался над ее смущением. Набрав воздуху, она нырнула:

— Вообще-то, папа, Кел сделал мне предложение. Конечно, все это как-то вдруг, — поспешила она добавить, увидев на его лице крайнее удивление, — но это то, чего мы оба хотим.

— Боже праведный! — Он воззрился на нее в изумлении. — Немного же вам понадобилось времени, чтобы все решить! — Он качал головой. Бледно-голубая пижама висела на худых плечах, тонкая морщинистая шея жалко выглядывала из-за ворота — время и болезнь сделали свое дело. Но взгляд был ясный и на лице его впервые за последние годы было написано облегчение. — Не знаю, право… Годами не замечать верных поклонников — и вдруг решиться на брак с Келлумом Грантом! После нескольких недель знакомства!

— Все это так. — Она взяла его на руки. — Но, папа, я хочу выйти за него замуж. Ведь ты не станешь возражать? Я хочу, чтобы ты порадовался за меня.

— Я рад, разумеется. Только… ты достаточно хорошо его знаешь? Он красивый, дьявол! И сильная личность. Гораздо сильнее тех, кого ты знала прежде. И у него была совсем другая жизнь. Его ты не сможешь водить на поводке.

— На поводке? — Сара была поражена. — А разве…

— Дорогая моя, — Джордж Сент Клер похлопал ее по руке, — молодые люди наперебой развлекали тебя, возили по всей стране, старались тебе угодить. Не думаешь ли ты, что каждая женщина пользуется таким вниманием, и… — он решил, что долг отца обязывает его быть откровенным, — и не каждый мужчина довольствуется в ответ сияющей улыбкой, даже такой очаровательной, как твоя. Келлум Грант, во всяком случае, — нет. В этом я абсолютно уверен.

«Не так-то легко провести отца», — признала про себя Сара.

— Не думаю, что слишком смирный человек смог бы мне понравиться, — нашлась она.

Джордж Сент Клер посмотрел на нее внимательно, и она твердо встретила его взгляд.

— Ты уверена?

— Да. — Она улыбнулась, стараясь изобразить радостное оживление. Это ей удалось лишь потому, что она чувствовала огромное облегчение: тяжелый разговор был позади. Она обняла отца и поцеловала в щеку. — Ты ни о чем не должен беспокоиться. Бабушка Кела, Тереза Кортез, поживет в Сент-Клере. Хлопоты перед свадьбой отвлекут ее от проблем с отоплением. — Она протестующе подняла руку, увидев выражение его лица. — Не волнуйся. Кел проводит центральное отопление. Он не хочет, чтобы его коллеги посинели от холода.

— Да, разумеется. — Отец улыбнулся. — Если ты считаешь, что не торопишься, Сара… Должен признаться, после бегства Гэрета в Перу я потерял надежду увидеть тебя замужем.

— Гэрет? — прозвучал у двери знакомый голос. — Любовь моя, вы что же, меня обманывали?

— О, боже мой, нет. — Сара бросила на Кела мимолетный взгляд. — Эта история растет, как снежный ком. Гэрет просто уехал учиться. Ко мне это не имеет никакого отношения.

— Хм-м. — Голубые глаза отца смеялись. — Боюсь, что Сара недооценивает своих чар.

Кел прислонился к стене, насмешливо поднял бровь — в светло-сером костюме, руки в карманах, смуглый, сильный, какой-то даже слишком здоровый в этой стерильной, лимонно-белой больничной палате.

— Вы с ним встречаетесь?

Сара не смогла скрыть, что вопрос ей не понравился. Какая чудовищная наглость обсуждать все это при ее отце!

— То, что было между нами, нельзя назвать отношениями в вашем понимании этого слова.

Она старалась поддерживать насмешливый тон, но его взгляд ей не нравился. Если это и была игра в кошки-мышки, то мышкой безусловно была она.

— Хорошо. — Голос был мягким, мурлыкающим. Кел улыбнулся Сент Клеру, наблюдавшему за ними с большим интересом. — Вы, я думаю, понимаете: Сара не совсем себе представляет, как я к ней отношусь. — Оттолкнувшись плечом от стены, он приблизился к Саре.

— Гэрет, — проворчал он ей в ухо, — пусть не показывается. Мы не поладим, я знаю.

Слегка повернувшись к нему, она чмокнула его в щеку в знак примирения — разумеется, чтобы видел отец.

— Конкуренция исключается, — проворковала она, ненавидя себя за то, что запах его кожи и прикосновение к щеке доставили ей удовольствие.

Джордж Сент Клер сиял. Он поздравил Кела, и они посидели немного, болтая о предстоящей свадьбе.

— Он поверил? — спросил Кел, когда они шли к машине. Сара мрачно взглянула на него.

— Думаю, да. — Снова дурацкое представление, и снова усталость. — Как трудно лгать ему!

— Он предпочел бы услышать правду?

— Нет! Он бы скорее умер, чем позволил мне сделать это!

Келлум Грант и впрямь, видимо, был хорошим игроком в покер: мысли не отразились на его лице. Он открыл перед Сарой дверцу и сел рядом. Вытащил из кармана маленькую коробочку и извлек из нее кольцо.

— Я решил не утруждать вас и выбрал сам. — На солнце сверкнул бриллиант. — Дайте руку.

Она совершенно равнодушно протянула руку и почувствовала холодок и тяжесть на пальце. Кел, наклонив голову, поцеловал кольцо и, повернув ее руку, прижался губами к ладони.

— Теперь, по крайней мере, все, как принято в таких случаях. — Он улыбнулся, когда она закрыла глаза, чтобы не видеть его, пригладил ее светлые волосы. — Когда вы подрастете, вы будете разить насмерть, роковая женщина. — Он прикоснулся губами к ее виску. — У вашего алтаря должен служить мужчина, а не монах.

— Я не такая! — Она открыла глаза, вглядываясь в смуглые черты.

— Откуда вы знаете? — Он включил зажигание. — Главное — подсознание. Не унывайте, не так уж все плохо: чем-то все-таки я вас привлекаю.

Она отвернулась, щеки ее горели.

— Если бы это зависело от меня, я не стала бы даже дышать одним воздухом с вами, — резко сказала она. Но почему-то это прозвучало неубедительно.

— Конечно, дорогая, — согласился Кел и улыбнулся в ответ на ее злой взгляд.

Джун Дуглас, Беатрис Пейджет и Анжела Картер терпеливо ждали, пока Мишель Барон, приятельница Сары, модельер с именем, делала последнюю примерку подвенечного наряда. Тереза Кортез отправилась с Келом, к великому его раздражению, на примерку его костюма. Родственники жениха не должны видеть наряд невесты перед свадьбой; это плохая примета, считала она. И, чтобы не искушать себя, решила уйти из дома. Наконец Сара вышла, встреченная восторгом Анжелы и слезами умиления миссис Пейджет.

— Прекрасно! — воскликнула Джун Дуглас. — Настоящая маленькая фея. — Она разглядывала кремовую шелковую тафту.

— Очень целомудренно, — поддразнила Анжела. — Он себе шею свернет, идя к алтарю.

— Как красиво, — вздохнула миссис Пейджет. — Никогда не видела такого прелестного платья!

Сара сдержанно поблагодарила всех. У нее была тысяча возражений против этого наряда. Он действовал ей на нервы. Как кольцо. Еще одно звено в цепи, приковывавшей ее к Келу.

— Где Мишель? Неужели вес еще терроризирует подружек?

— Нет, Мартина, — улыбнулась Сара. Маленький Мартин Пирсон, которому надлежало нести шлейф невесты, отказывался мерить костюмчик. Подружками были девочки из семей, работавших в Сент-Клсре. Сначала одна малышка попросила быть подружкой невесты, потом другая. В конце концов, Сара выбрала шестерых — от пяти до девяти лет. Они с нетерпением ждали дня, когда их наконец оденут в эти великолепные платьица из кружев и оборок, усыпанные розочками. Когда они появились чуть позже, даже Анжела , признала, что они очень милы. Мартина удалось все-таки заманить в его костюмчик, и он присоединился к девочкам. Сара обняла его и поцеловала за послушание.

— Ты очень сегодня красивый, — шепнула она ему на ухо, и он зарделся.

Анжела осталась позавтракать в ресторане Сент-Клера. Ресторан был полон, но их столик стоял в углу и можно было спокойно поговорить. Сара налила в бокал вина.

— Предоставляю тебе слово, — сказала она.

— Что? — удивилась Анжела.

— Мне кажется, ты хочешь что-то сказать. — Сара посмотрела на часы. — В это время ты обычно уже в галерее. Вряд ли свадебные хлопоты заставили тебя задержаться.

Анжела кивнула, соглашаясь.

— Ну… — Она подыскивала слова. — Я… Понимаешь, когда ты ночевала у нас на прошлой неделе… Помнишь, ты легла раньше нас, меня и Дэниела? Твоя машина стояла на улице. И как ты думаешь: кто остановился с ней рядом?

— Стефен Эплтон.

— Ты что, читаешь мои мысли? — удивилась Анжела.

— Нет, я его тоже видела, — улыбнулась Сара. — Кел хотел, чтобы отец подписал какие-то бумаги, и решил обсудить это со мной. Вот он и попросил Стефена найти меня. Я ведь не сказала миссис Пейджет, где я буду. Стефен увидел похожую машину по дороге домой и решил проверить, не моя ли? Подумал, что Кел захочет связаться со мной утром.

— Понятно, — недоверчиво кивнула Анжела. — Но ты обычно говоришь миссис Пейджет, куда собираешься.

— Да, надо было предупредить, — согласилась Сара, закрывая тему.

Когда в тот же день она заговорила с Келом об этом посягательстве на ее свободу, он был краток.

— Если вы не ночуете дома, я должен знать, где вы. А машину пора отвезти на свалку. Мне не нравится, что вы на ней разъезжаете.

Она стала защищать свою машину, и к этой теме они больше не возвращались.

Розовая дымка рассвета превращалась в расплавленное золото солнца, выбрасывающего свои лучи в безоблачную голубизну неба. Был первый день июня.

Сара с любовью и грустью смотрела на подстриженные лужайки и ухоженные клумбы. Окна ее спальни выходили на оранжерею, стекла которой отражали яркие лучи солнца. Внизу, как улей, гудел проснувшийся дом. Один из журналов должен был написать о свадьбе, и все старались, чтобы Сент-Клер предстал во всей своей красе, Негромкий стук в дверь возвестил о приходе миссис Пейджет «Последний завтрак узника», — мрачно подумала Сара. Она улыбнулась и поблагодарила, зная, что для миссис Пейджет свадьба была событием гораздо более радостным, чем для нее.

— Постарайтесь что-нибудь съесть, — настаивала Беатрис Пейджет. Ей нравилось спокойствие, с каким держалась невеста. За последний месяц Сара похудела, отчего красота се стала еще более хрупкой — фея, как сказала Джун Дуглас. Кремовая шелковая пижама без рукавов обнажала гибкую линию руки от плеча до кисти. «Не слишком ли она худенькая? — подумала миссис Пейджет. — Правда, это теперь в моде…»

Сара взяла с подноса бокал апельсинового сока и снова стала смотреть в сад. Следующие два дня ей не нужно будет заниматься домом. Что ее ждет? Будущее пугало. Экономка вышла.

Сара взглянула на часы. Еще нет девяти. Она позвонит отцу через час — теперь уже не в больницу, а в частную клинику для выздоравливающих. Он собирался провести в Сент-Клере два часа, чтобы передать невесту жениху. От этой комедии ее могли бы избавить. Но нет! Солнце сияло только для Келлума Гранта. Отец будет рисковать здоровьем, а она скажет слова, которые положено говорить. И так, как положено.

— Ах, да пошло оно все к черту! Сара сжала зубы. Планы один безумнее другого теснились в голове. Бежать, бежать! Нет, ничего нельзя изменить. Происхождение, традиции, долг, дочерняя любовь — все против нее.

Она встала и прошла в ванную комнату, сбрасывая пижаму. Кожа горела. Она включила прохладный душ и подставила лицо под его струи. Этой ночью Кел освободит ее от неотступного желания. Оно жило в ней, причиняя ей боль, разрушая сон, делая его ненавистное присутствие необходимым. От каждого свидания с ним таяло со уважение к себе, в муках умирала гордость, Сару покидала воля.

День приближался к полудню, назначенному часу. Приехал отец в сопровождении медицинской сестры, как было условленно. Список приглашенных был невероятно длинным, хотя у Кела не было близких родственников: отец умер, о матери он предпочитал не говорить. Зато было много друзей и деловых знакомых. Некоторые из них должны были прибыть прямо на прием.

Сара, как во сне, с трудом понимала слова, которые произносила. Она чувствовала, как раскачиваются бриллиантовые сережки в ее ушах, ощущала на шее золотую цепочку, когда-то принадлежавшую матери.

Голос Кела заставил ее оглянуться. Темные, густые волосы гладко причесаны, внимательный взгляд изучает ее лицо. Она думала, что шафером будет Стефен Эплтон, но эта почетная обязанность была возложена на Зака Мак-Кензи, археолога, с которым Кел охотился за испанским золотом.

К бриллиантовому кольцу присоединилось обручальное. Губы Кела коснулись ее губ. Взорвался вихрь конфетти. Они расписались в книге, их окружили люди. Поздравления, объятия, поцелуи.

— Ты прелестна, дорогая. — Отец поцеловал ос в щеку. — Как бы я хотел, чтобы тебя видела мама! — Отец улыбнулся сквозь слезы, и обязанности дня разлучили их.

На столах, сервированных в длинном зале Сент-Клера, за которыми сидело около четырехсот человек, сверкало серебро и хрусталь. Детям накрыли на лужайке. Для них были бутерброды и жареные колбаски. Звучали тосты и речи. Мак-Кензи намекал, что истории, связанные с Келом, нельзя рассказывать за свадебным столом.

«Можно себе представить», — подумала Сара, встретившись с ним взглядом. Он улыбнулся, прочитав ее мысли, и смахнул конфетти с ее волос.

— Одно могу сказать с абсолютной уверенностью, — сказал старший друг Кела, прикоснувшись к его плечу, чтобы привлечь внимание, — лучшего друга я не встречал. Дамы и господа, за невесту и жениха!

Сара с удивлением заметила, что Кел смутился. Зак Мак-Кензи был несомненно искренен. И ясно было, что говорит он такое не часто. «Еще бы! — поняла Сара. — Такие похвалы после всех оскорблений, на которые я не скупилась».

Отец Сары произнес краткую, трогательную речь, потом несколько слов сказал Кел. Он говорил легко, воздержавшись от выражения чувств, что потребовало бы от нее ответа, и она была ему за это благодарна. Официальная часть завершилась, и между группами гостей завязалась оживленная беседа. «Все, кроме меня, — думала Сара, — получают огромное удовольствие».

— Почему вы такая притихшая? — спросил Кел, когда они скользили в традиционном туре вальса.

— Удивительно, правда? — Она подняла на него глаза, полные боли. Лицо было почти таким же бледным, как шелк подвенечного платья.

Он сердито сжал губы, но в глазах мелькнуло беспокойство. Музыка смолкла. Он отвел Сару на место и попросил принести чачо.

— Вредно пить шампанское на голодный желудок, — сказал он.

Чай, панацея от всех зол, окрасил легким румянцем ее щеки, и кое-как ей удалось продержаться до конца дня.

Кел прислушивался к звукам веселья. Многие приехали из Лондона и собирались остаться на ночь в доме или в соседнем селении. Вдыхая теплый воздух летнего вечера, он думал о Сент-Клере, о свадьбе, традициях, всей этой церемонии. И вдруг мысленно увидел солнце, встающее над вздымающимися волнами, и современных пиратов, рыскающих по морям. Он вспомнил, как Зак втянул его в свою авантюру, как он нырял, пока легкие, казалось, готовы были лопнуть. А потом пришла победа. Какое это было чувство! Он любил, когда жизнь бросала ему вызов. Так, как сейчас.

— Жаль, что ты отказалась от свадебного путешествия! — сказал он Саре, когда она вышла из ванной комнаты в закрытом наглухо ночном халатике, — мне показалось, что тебе хотелось бы убежать отсюда.

— Не отсюда, — холодно поправила она, — а от вас.

Сара тоже подошла к окну — лишь бы не ложиться в постель. Кел, как ей показалось, чувствовал себя совершенно свободно.

На свадьбе ты не была так запакована. — Он рассматривал ее критически.

Ночная рубашка и светло-сиреневый халат живописно оттеняли ее рассыпавшиеся по плечам волосы. Затянутый поясом халатик оставлял открытым только маленький треугольник у шеи.

Кел снял пиджак и жилет, ослабил галстук. Она кинула на него надменный взгляд. Он едва сдерживал раздражение.

— Сюда, надеюсь, не ворвутся среди ночи. Я не знаком с местными традициями, но…

— Очень остроумно.

Ветерок Охлаждал ее щеки, играл волосами, шелк халата шевелился от его легкого дыхания. Да, напрасно она не захотела уехать из Сент-Клера. Все собрались на представление, чтобы увидеть, как Сару Сент Клер приносят в жертву, словно ягненка. Она поежилась и напряглась, когда он закрыл балконную дверь.

— Шампанское охладилось. Налить? Поможет расслабиться…

— Нет, спасибо. — Она вызывающе откинула назад волосы. — Меня не нужно обольщать. Приступай к делу. У меня был длинный день. Я устала.

Он предостерегающе приложил палец к ее губам и покачал головой.

— Не пора ли подсластить тебе язычок, пока он не довел тебя до беды. Ведь ты сама хочешь. Тебя давно гложет.

Его низкий голос, темный блеск глаз уже затягивали ее в бездонный водоворот. Он распустил поясок на ее талии, рука скользнула под халат. Губы прижались к ее щеке.

— Я оказываю тебе услугу. Ведь кто-то должен первым поцеловать тебя, моя Спящая Красавица, иначе ты так и не проснешься.

— Так я должна быть тебе благодарна? — Голос выдавал ее волнение.

Отворачиваясь от него, она ткнулась ему в грудь и услышала частые, мощные толчки его сердца.

— Может быть. — Он просунул палец под бретельку ночной рубашки. — Это что же, в первый раз, Сара? — Стянул бретельку с се плеча, всей ладонью оценивая совершенство ее кожи.

— Так ты же за это платил, разве нет? — Она попыталась погасить возбуждение, но невольно приподымала плечо — навстречу его сильной и нежной ладони.

— Нет, не совсем. — Он уже терял интерес к словам, да и она тоже. Он провел губами по ее волосам, будто втягивая их непостижимо лунный отсвет.

— Когда я увидел тебя в первый раз, — его низкий, грудной голос горячей волной заливал ее, — я сразу понял, что хочу тебя. Комната вдруг опустела, исчезли краски — все, кроме синевы твоих глаз и этого лунного серебра. — Он вдохнул запах ее волос, застонал, отбросил их с ее лица. Потемневшим, потяжелевшим взором он встретил ее взгляд — опасливый, настороженный, и опустил глаза, спрятав их за ресницами, на ее обнаженное плечо, вздымавшуюся грудь.

— Нет, не так, не так… — запротестовала она, пытаясь высвободиться, но мужские руки уже освобождали ее от ночного одеяния.

— А как, Сара? — Он поцеловал ее в нежный изгиб шеи под подбородком. — По-моему, это здорово!

Какая обида: в этом сипловатом признании был оттенок даже насмешки.

— Здорово… И только?.. — Голос ее дрогнул. Он, однако, не был пристыжен. Красивое его лицо странно застыло, а руки продолжали стягивать ее ночную рубашку одним длинным томительным движением, пока шелк сиреневой лужицей не растекся вокруг со ног.

Всем своим обнаженным телом, всей кожей Сара чувствовала огонь его взгляда. Притянув ее к себе, он поймал своим ртом ее губы, и теперь этот огонь переливался в нее. Смущенная, потрясенная, она пыталась отступить перед неведомым, но Кел ловил каждый поворот ее головы, то придерживая рукой за подбородок, то прихватывая волосы на затылке, и, лаская, успокаивал ее, пока голова ее наконец не откинулась назад, безвольно упав на его согнутый локоть. Он ослабил объятия и нежно, но решительно раздвинул ее губы своими, быстро проведя по ним кончиком языка, резко и глубоко продвинул его… Сара пыталась изгнать непрошеного гостя, но сама уже не отдавала себе отчета, то ли кусает его, то ли задерживает… Хрипло застонав, она вернула ему поцелуй во всей полноте. Хрупкие стены защиты рушились одна за другой.

Стоны отчаяния, срывавшиеся с ее губ, Кел заглушал поцелуями. Впервые мужчина овладевал ее телом — непрошеный, нелюбимый, против воли желанный. Ей было стыдно до боли, но она потеряла способность к сопротивлению. Ее уже не вели, она шла сама. Руки его скользнули по спине, обхватив мягко-упругие бедра, и мощное, волнообразно-томительное движение его чресел передалось ей. Он взглянул ей прямо в лицо — на нем, в единой вспышке румянца, слились желание, стыд и упрек. Губы вспухли, в глазах была страсть и печаль. Впервые на лице женщины он видел эту смертельную схватку, противоречивых чувств. Он слегка прихватил ей горло, ощутив под пальцами биение пульса, скользнул рукой вниз, медленно продвигаясь к груди. Тело Сары рванулось навстречу его слишком медленным пальцам, которые уже принялись легко и дразняще пощипывать окаменевший сосок. Уткнувшись лицом в его шею, она всхлипнула.

— Тони, тони, не бойся, — шептал он. Он поцеловал ее в бровь, дотронулся носом до уха, прикусил мочку, а рукой все играл и играл ее грудью, наслаждаясь тем, что еще недавно было запретным плодом.

И Сара чувствовала, что тонет. Сладкое, мучительное прикосновение его пальцев, желанное и желаемое, требовало и обещало большего. Когда рука Кела спустилась к атласной глади ее живота, у Сары перехватило дыхание, кровь в ее жилах превратилась в пламень. Она обхватила его за шею, губами ища его губы, впившись ногтями в плечи, а руки его все гладили ее талию, бедра..

— Ради бога, Кел… — Слова сорвались сами, поднятое к нему лицо молило. Его ласки становились все более изощренными, невыносимо затянутыми, и наконец он приподнял ее и опустил на постель.

А там — шелест простынь, и два сплетенных тела, рвущихся друг к другу. Ее бедра извивались под торопливо-жадными движениями его тела. Сара вдыхала запах его волос, прижимаясь к ним ртом. Всего его она хотела бы вобрать в себя, поглотить все его существо. Он изгибался над ней, зажав локтями ее голову, пригвоздив ее бедра к постели. Она была окружена им. Было ли когда-нибудь то время, когда она хотела бежать от него? Она погружалась все глубже и глубже в жаркие, темные бездны, где только этот ритм, его ритм, и был основой и проявлением жизни. Глубже и глубже в пекло — ада или рая? — пока пламя не прожгло ее изнутри и насквозь. Какая-то натянутая пружина лопнула и распрямилась с невероятной болью. Сара закричала в сладкой агонии. Глаза расширились от восторга и изумления, голова металась в поисках прохлады, освобождения от этих раскаленных искр, осыпавших тело.

Плечи Кела покрывали капельки пота. Нежное и чистое чувство охватило его, едва он почувствовал, как она доверчиво прильнула к нему. И, зная, что уже не сможет причинить ей боль, он дал волю всей страсти, на которую только была способна его темпераментная натура.

— Сара…

Кел отодвинулся от нее, с улыбкой глядя на эту картину блаженно-сладостного покоя. Не желая тревожить ее сон, он нежно придвинул ее к своей груди. Она молча прижалась к нему, нырнула в плен его рук, будто хотела остаться там навсегда.