Сердцеедки. Правила любви

Глава двадцать вторая

Правило 8: В течение трех месяцев делай только то, что тебе хочется. Ни при каких обстоятельствах не приспосабливайся под других.

Правило 12: Не заводи романы с друзьями своего бывшего.

Первым, что заметила Келли, войдя в ресторан, были, как ни странно, не запахи жареного мяса и не звуки джаза из расцвеченного неоновыми огнями музыкального автомата. Первой она заметила Бриттани. А уже потом услышала, как глубокий баритон мистера Дэниелса потребовал забрать его скотч, потому что он заказывал со льдом, а принесли безо льда.

Оба этих наблюдения заставили Келли тихо застонать.

Бриттани не относилась к числу ее любимых персонажей, что вполне понятно, а с мистером Дэниелсом вообще сложно было поладить. Для компании специально сдвинули сразу три столика, так что там вполне могли рассесться человек десять. Однако стул Бриттани стоял так близко к стулу Уилла, что они вполне могли слышать дыхание друг друга.

Келли глубоко вздохнула и подошла к столу.

— Привет, — сказала она и села рядом с Беном. Это место было вполне безопасно. С Беном она всегда чувствовала себя свободно, поскольку он был мил и разговорчив. А значит, ей не придется самой болтать без умолку или сидеть молча рядом с мистером и миссис Дэниелс, которые ее совершенно игнорировали, зато любовались красотой Бриттани.

— Привет! — откликнулся Бен.

— Келли, — поприветствовал ее Уилл, отодвинувшись от Бриттани, и та нахмурилась.

— Привет, — еще раз сказала Келли.

— Очень мило, что ты к нам присоединилась, Келли, — сказал мистер Дэниелс, — хоть и с опозданием. — Он пригладил рукой свою тщательно подстриженную бородку. Это был банальный воскресный ужин, но мистер Дэниэлс был одет так, словно готовился выступить в суде — на нем красовались дорогущий черный костюм и красный шелковый галстук.

Миссис Дэниелс оделась под стать ему — в шикарный брючный костюм, а волосы уложила в высокую прическу. Она поджала губы, взглянув на часы.

— Извините, — пробормотала Келли. Она могла бы сказать, что Уилл пригласил ее на шесть, а сейчас часы показывали только 5:54, но Дэниелсы не принимали никаких оправданий. Келли часто удивлялась, как Бену удается выжить в этой семейке. Он всегда был такой расслабленный и беззаботный, словно рос в семье сторонников политики полного невмешательства.

Келли сглотнула, пытаясь справиться с неловкостью, и оглядела остальных собравшихся. Дэна, Эйприл и Джесси она знала, а вот молодой человек с длинными светлыми волосами, в зеленом свитере был ей незнаком.

— Привет. — Он через стол протянул Келли руку. — Я — Брэкин.

Брэкин? Что это за имя такое, подумала она. Интересно, какая же у него тогда фамилия?

— Брэкин. — Келли улыбнулась и пожала его руку. Его ладонь оказалась на удивление мягкой — мягче, чем ее. — Брэкин… а дальше?

— Уиверли, — ответил он, и в его голосе послышалась гордость.

Фамилия показалась смутно знакомой.

— Приятно познакомиться, — сказала Келли и отняла наконец руку.

— Брэкин вместе со мной состоит в историческом обществе, — пояснил Уилл.

Мистер Дэниелс откашлялся.

— Брэкин учится в Уиверли. Отличная школа. Я пытался устроить туда Уилла, но безуспешно.

Точно! Вот откуда фамилия показалась Келли знакомой. Уиверли — это частная школа километрах в сорока от Бич Фолз. Обучение там стоило нереально дорого, а попасть туда было практически невозможно. Брэкин, само собой, попал туда автоматически, поскольку школа была создана его семьей.

— Большая шишка, да, — шепнул Бен, и Келли рассмеялась. Все за столом тут же замолчали и посмотрели на нее.

— Извините. — Она подавила смешок и укоряюще взглянула на Бена.

— Что? — ухмыльнулся он.

— Думаю, нам пора, — объявил мистер Дэниелс. — Пойдем, дорогая. Пусть дети немного пообщаются без присмотра родителей.

Мистер Дэниелс вручил Уиллу кредитку.

— Угощай своих друзей. — Он поднялся и застегнул пиджак. — Мы с мамой вернемся в офис — у нас там еще дела. Не засиживайтесь допоздна, ребята. — Он чуть дольше задержал взгляд не Бене, словно в большей степени это касалось его.

Все попрощались с мистером и миссис Дэниелс, и те ушли. Келли втайне обрадовалась этому. Родители Уилла всегда наводили на нее ужас. Они были высокомерными, требовательными и явно недолюбливали Келли. Интересно, что они думают о Бриттани? Они с ней почти не разговаривали, и Келли гадала, хороший это знак или плохой. Во всяком случае, Бриттани никто не упрекал за опоздание.

К столику подошел официант и раздал всем меню. Почти все за столом — кроме Брэкина — и без того знали, что будут заказывать, поскольку знали меню наизусть. Келли обычно брала сэндвич с цыпленком. Он низкокалорийный и такой вкусный!

Когда официант снова подошел к ним, она сделала свой обычный заказ с диетической колой. А вот Уилл с Брэкином устроили официанту допрос, какой майонез использовали при приготовлении блюд, калорийный или обезжиренный? А булочки для гамбургеров делались из белой муки или пшеничной?

— Это всего лишь хлеб, приятель, — сказал Бен, посасывая кусочек льда, который он выудил у себя из стакана с водой.

— Бенджамин, — нахмурился Уилл. — Это не просто хлеб.

— Мука грубого помола гораздо полезнее, — вставил свое слово Брэкин.

Келли не могла с этим не согласиться. Но то, как они выпытывали у официанта каждую мелочь, немного утомляло.

Официант, переминаясь с ноги на ногу, отвечал на все вопросы, и Келли чувствовала, что он начинается раздражаться. Она его понимала. Наконец Уилл остановил свой выбор на сэндвиче с цыпленком, а Брэкин выбрал салат «Кобб».

В ожидании заказа Уилл и Брэкин погрузились в обсуждение важнейших тем — вступительных сочинений для колледжа и состояния исторических сайтов в Интернете.

— Все это томительно скучно, — шепнул Бен.

— Согласна.

— Ты ведь уже не встречаешься с моим братцем, правда? — спросил он. — То есть, дело твое, если встречаешься, только в этом нет ничего хорошего.

— Это звучит как-то бессмысленно, тебе не кажется?

— Встречаться с моим братцем тоже бессмысленно.

— Ох! — Келли скорчила рожицу. — Ты меня подловил.

— Еще как.

— Ладно… мы больше не встречаемся.

— Он почти влюблен в тебя.

Келли нахмурилась.

— Ничего он не влюблен. Он все время с Бриттани. Он бросил меня в тот вечер, в галерее…

— Бриттани он использует для прикрытия. А по-настоящему его тянет к тебе, только он не хочет этого признать.

Келли покосилась в сторону и поймала на себе взгляд Уилла. Тот улыбнулся и тут же отвел глаза. Бриттани заметила этот обмен взглядами и сердито посмотрела на Келли.

— Зачем ты все это говоришь, если считаешь, что мне не надо с ним встречаться?

— Потому что ты имеешь право знать и должна самостоятельно принять решение. — Бен приподнял бровь. Потом отпил из стакана и поставил его на стол. — Но, повторюсь… во встречах с ним нет ничего хорошего.

— Я не понимаю, что происходит, — призналась Келли.

Принесли еду. Келли ела молча, почти не прислушиваясь к разговорам за столом.

Если собственный брат Уилла считает, что с ним не стоит встречаться, о чем это говорит? О многом. Она пришла сюда вовсе не из-за Уилла. Она не собиралась возвращаться к нему. Но, может, теперь, когда она знает, что небезразлична ему… Нет… это ничего не меняет. У нее уже не было бабочек в животе. Не было приятного головокружения при мысли об Уилле. Она им переболела. Ее чувства к нему за эти два месяца как-то поутихли.

Судя по всему, Кодекс расставания все-таки работает.

Дожевав свой сэндвич, Келли извинилась и отлучилась в туалет. За столиком у стены она заметила знакомое лицо.

Дрю.

Встретившись с ним взглядом, Келли махнула рукой, ожидая всего лишь такой же взмах в ответ. Но Дрю встал из-за стола, оставив отца, который в это время разговаривал по телефону.

— Что ты тут делаешь? — спросил он.

— Да вот, пришли с друзьями. — Она показала на столик почти у самого входа.

— Только что?

— Нет. Наоборот, я как раз ухожу. Слава богу.

Дрю сунул руки в карманы джинсов.

— Ты не будешь возражать, если… я уйду вместе с тобой?

Келли нахмурилась.

— А как же твой отец?

— Да он почти не замечает, что я здесь. Все это время он висит на телефоне.

Келли почувствовала в его голосе обиду и даже немного разочарования.

— Да, конечно. Я только попрощаюсь.

Они вместе подошли к столику. Бен пожал руку Дрю, и они пустились в разговоры о спорте.

— Я ухожу, — сказала Келли Уиллу. Потом повернулась к Брэкину. — Приятно было познакомиться.

Брэкин наградил ее белозубой улыбкой и поднялся.

— Можно как-нибудь позвонить тебе?

Все за столом замолчали и посмотрели на Келли. Даже Бен, что было совершено неслыханно, ведь он почти никогда не умолкал.

— Хм… — Ее бросило в жар, а руки, наоборот, похолодели. Она набрала побольше воздуха и посмотрела прямо на Уилла. — Вообще-то мне пока комфортнее в одиночестве.

Лицо Уилла тут же застыло.

Она взяла Дрю под руку и сказала:

— Пойдем.

Горас жил в пригороде Бич Фолз, где дома стояли далеко друг от друга, а задние дворы были размером с поле. У его семьи был двухэтажный коттедж с опоясывающей застекленной террасой. Рейвен он напомнил дом из старых романов — с желтыми стенами, белыми ставнями и мощеной дорожкой.

Подъезжая, она заметила еще несколько автомобилей, припаркованных чуть дальше, у гаража. Или Горас устроил вечеринку, или у них в семье так много автомобилей.

Едва Рейвен вышла из машины, как боковая дверь в гараж распахнулась.

— Привет! — Горас встретил гостью на дорожке. — Мы тут, в гараже.

— Мы? — Рейвен вскинула брови.

— Погоди, сама все увидишь. — Он придержал для нее дверь, и она вошла внутрь. Сверху, из вентиляции дул теплый воздух. Первым, что бросилось в глаза, была ударная установка, усилитель и гитара. Потом Рейвен заметила Хоба и Дина — ребят из школьного оркестра. Они сидели на протертом оранжевом диване у стены. Хоб перебирал струны бас-гитары, а Дин стучал барабанными палочками по баночке из-под колы.

— Рей, — сказал Горас. — С Хобом и Дином ты знакома.

— Привет, — хором поздоровались они.

— Привет, — Рейвен помахала им в ответ и повернулась к Горасу, всем своим видом вопрошая: «Какого черта тут происходит?»

— Мы играем вместе почти год, — пояснил Горас. — Но наш солист отчалил, и нам срочно нужна замена.

И на нее воззрились три пары глаз.

— Так. — Рейвен, пытаясь скрыть неловкость, скрестила руки на груди. — И какое отношение это имеет ко мне?

— Мы хотели выступить на «Свободном микрофоне», но у нас нет солиста.

Он хотят, чтобы Рейвен пела? Они что, с ума сошли?

— Я не пою. Я играю на флейте.

— Я слышал, как ты поешь, — возразил Горас. — И знаю, что поешь ты хорошо.

— Когда это ты слышал? — Она пела только дома — исключительно в своей комнате или в душе. Еще иногда подпевала, слушая iPod, но в школе Рейвен всегда следила за собой.

Горас замялся и опустил глаза.

— В тот вечер, в автобусе. После конкурса оркестров.

Ах. В тот вечер.

Она как раз сидела в наушниках, когда Горас подсел к ней и похлопал ее по плечу. Рейвен помнила, что пела тогда, но ей казалось, что она только вполголоса мурлыкает, все остальные в автобусе оживленно разговаривали. Она и не подозревала, что кто-то может ее услышать.

— Я пою только для себя, — сказала она наконец.

— Да ладно тебе, — сказал Хоб, покусывая кончики волос. — Будет круто, если такая цыпочка станет нашей солисткой.

— Хоб, — одернул его Горас и покачал головой.

— Что?

— Нам нужен хоть кто-нибудь, — добавил Дин. — И очень срочно.

Рейвен переступила с ноги на ногу.

— Еще раз повторяю, ребята, я не пою.

— Ты только попробуй, — попросил Горас. — Мы можем сыграть. Выбери что-нибудь из хитов.

Да ни за что она не будет петь перед всеми! Она даже не знает, как это делается. Она только опозорится, и Горас будет считать ее недотепой.

— Не могу. К тому же я не знаю слов. Я могу петь только под свой iPod.

— Вот и отлично. Пойди, принеси свой iPod, — сказал Горас.

Она могла бы сказать, что iPod остался дома, но почему-то ей казалось, что Горас сразу раскусит ее вранье. Когда это у нее не было с собой iPoda?

— И что потом? — спросила она.

— Ты будешь петь под iPod, а мы будем играть.

— А что если вы не знаете ни одной моей песни?

— У тебя там есть «Greengers»? Ты их пела в тот вечер.

— Да.

— «Оставь мне вчерашний день»?

Это была одна из ее самых любимых песен. «Greengers» была молодой, напористой группой. Конечно, не «Three Days Grace», но тоже набирающей популярность. Рейвен услышала о них года два назад, когда они начали собирать залы в Бостоне.

— Да.

— Можем сыграть, — сказал Хоб, вставая с дивана. — Давайте попробуем.

Рейвен все еще сомневалась, но ребята уже настраивали инструменты. Горас же так и стоял, не сводя с нее глаз. Петь под iPod — дело не хитрое. А вот спеть перед мальчишками — совсем другое дело. И потом, это всего лишь школьный вечер. С чего вдруг такая необходимость выступать там?

Может, для них, для Гораса, это было важно, потому что музыка была их страстью, и им было все равно, где играть — на школьном вечере или на серьезном концерте? Главное — чтобы люди слышали их музыку.

Музыка и в жизни Рейвен играла серьезную роль, и она могла понять ребят.

— Рей, пожалуйста! — взмолился Горас.

Несмотря на смущение, от которого уже горело лицо, Рейвен кивнула и направилась к машине. Ей хотелось порадовать Гораса. Она верила в то, что он говорил, верила его комплиментам, хоть они не касались размера ее груди и таланта целоваться.

Вернувшись, Рейвен надела наушники и повернулась к парням. У Хоба на груди висела бас-гитара, Дин сидел за ударными, а Горас взял гитару.

— Я не знала, что ты играешь, — сказала она, кивнув ему. В оркестре Горас играл на ударных. Было бы естественно, если бы он и тут сел за барабаны.

Он пожал плечами и провел рукой по струнам.

— На гитаре я научился играть раньше, чем на барабанах. Просто в школьном оркестре нет гитар.

— Кстати, почему? По-моему, это несправедливо.

— Не знаю, но и впрямь досадно. — Он взял несколько пробных аккордов, а Рейвен тем временем искала на iPode нужную песню.

— Начинаем, — сказал Горас. — Вступай, как будешь готова.

— Хорошо.

Горас начал выбивать ритм. Из усилителя за его спиной полилась музыка. Рейвен невольно залюбовалась, как легко и непринужденно его пальцы порхают по струнам и ладам.

Горас поднял голову, поймал ее взгляд и улыбнулся.

— Давай, — скомандовал он одними губами, когда Дин ударил по тарелкам — цик, цик, цик, а — Хоб по струнам бас-гитары — дум, дум, дадум.

Рейвен начала выстукивать ритм ногой. Она включила iPod, и живая музыка смешалась с фонограммой. Рейвен закрыла глаза и взяла в руки микрофон.

«Не думай. Просто вступай и все».

Она набрала в грудь воздуха, заставила замолчать внутренний голос, нашептывавший ей, что это чистейшее безумие, и запела.

— Вот это да, — прошептала Рейвен, когда песня закончилась. Никогда она не испытывала ничего подобного: музыка не только звучала у нее в ушах, но и вибрировала в полу, отражалась от стен, лилась прямо из нее.

— Просто отлично! — воскликнул Хоб. Дин кивнул в знак согласия.

— Рей, это было чудесно, — сказал Горас.

Рейвен чуть не сияла от удовольствия.

— Да, мне тоже понравилось.

— Тогда присоединяйся к «Хобу и Сердцеедам»! — сказал Хоб.

Дин покачал головой:

— У нас другое название.

— Ты будешь с нами петь? — спросил Горас, не обращая внимания на завязавшийся у него за спиной спор.

Мама убьет ее, если Рейвен вступит в группу. Играть в рок-группе для мисс Валенти — все равно что пойти работать в цирк. Но в тот момент Рейвен не волновало, что подумает мама. Ей хотелось заниматься музыкой.

Рейвен улыбнулась.

— Считайте, что я с вами.