Сердечные струны

ГЛАВА 8

С ощущением голода Роман нетерпеливо вышагивал перед простыней, которую Теодосия заставила натянуть от стены до стены, чтобы разделить их комнату в гостинице Киддер Пасс. Плескающие звуки доносились из-за простыни вместе с утонченным ароматом полевых цветов.

Сидя в ванной, Теодосия прислушивалась к нервному стуку подошв по деревянному полу.

— Что-то не так, мистер Монтана?

— Умираю с голоду! Послушайте, я собирался повести вас на ярмарку, которую мы проезжали сразу за городом. Некоторые из лучших в мире кухарок, живущих в маленьких городишках вроде этого, стряпают для ярмарки такую вкуснятину — пальчики оближешь. Но если вы не поторопитесь, мисс Уорт, все это съедят. Вы сидите там уже три часа. Ради Бога, сколько нужно времени, чтобы смыть немного грязи? Намыльтесь мылом, смойте его и выходите.

Она набрала ладонью немного воды и наблюдала, как она стекает по руке.

— Не более получаса, мистер Монтана. И хочу, чтобы вы знали: на моей особе не накапливается грязь, иногда становишься слегка запыленной. Он пропустил пальцы сквозь волосы.

— Вы делаете это назло мне, чтобы расквитаться за то, что произошло утром! Но забываете, что вам это нравилось!

Напоминание опять ее расстроило: хотя она старалась решительно забыть об утренней интерлюдии, тело продолжало сладостно томиться по блаженству, которое только начало воспринимать.

— Я, однако, не начинала утреннее происшествие, — произнесла она неуверенно. — Вы сделали это, а не должны были. В последний раз мы говорим об этом. Скажите лучше, почему, по-вашему, почтовая контора сегодня закрыта? Ведь рабочий день, и я намеревалась напечатать свои циркуляры…

— Почтовый служащий в эту самую минуту занимается именно тем, что хотелось бы мне делать.

— И что же это, мистер Монтана?

— Есть на ярмарке!

Его крайнее раздражение вызвало у нее улыбку.

— Что ж, откроюсь вам, телеграфная контора не всегда закрыта. Пока вы занимались с лошадьми, мистер Монтана, я телеграфировала Лилиан и Аптону и заверила их в моем благополучии, похвалила вас за то, что прекрасно справляетесь со своим делом, и информировала их также, что занимаюсь глубокими научными исследованиями гибких речевых отклонений, характерных для большинства людей, встречаемых мною во время путешествия по Техасу. Такие отклоняющиеся рассуждения…

— Не соскребли бы вы поскорее свою пыль, чтобы мы могли идти?

Она глубже опустилась в ванну. Вода коснулась ее губ, когда она улыбнулась довольной улыбкой.

— Я не соскребаю пыль, а мацерирую.

Он перестал шагать. Что делает? Правильно ли он расслышал? Определенно, не могла же она заниматься этим!

«Но, впрочем, почему и нет», — размышлял он, и распутная улыбка тронула уголки его губ: несколько довольно чувственных вещей, проделанных им этим утром, скорее всего, понравились ей.

Да, мучимой неосуществленным желанием, ей теперь ничего не оставалось, кроме как прибегнуть к тому, что и проделывала за простыней.

— Мистер Монтана? Вы слышали, что я сказала?

— Слышал. Ну и как оно?

— О, просто божественно. Хотела, чтобы это удовольствие длилось вечно.

В попытке расслабить штаны, которые становились слишком тесными из-за желания, вызванного мыслью о чувственных действиях Теодосии, Роман потянул их.

— Ага, знаю, что вы имеете в виду.

— О? Вы тоже получаете удовольствие от мацерирования, мистер Монтана?

— Что? Э… э…

— Конечно, нельзя без конца наслаждаться мацерированием, — продолжала Теодосия, проводя теплыми влажными пальцами по лицу. — Кожа может стать ужасно морщинистой. — Морщинистой? — Он на секунду задумался. — Слышал о том, что можно сойти с ума, ослепнуть, или что на ладони вырастут волосы, но никогда, что кожа может сморщиться.

Теодосия неожиданно нахмурилась.

— Кто вам сказал, что смягчение водой вызывало бы безумие, слепоту и вырастание волос?

Роман уставился на простыню.

— Смягчение водой?

— Мацерировать — значит расслабляться в воде, мистер Монтана. А что вы подумали?

— Я… — Он снова пробежал пальцами по волосам. Черт бы побрал эту женщину с ее немыслимым запасом слов! — Ну, хватит расслабления и отмокания! У вас ровно три секунды, чтобы выйти из ванны. Будете еще копаться, вытащу вас собственноручно. А если сделаю это, мисс Уорт, обещаю закончить то, что начал утром.

Его клятва вызвала легкое головокружение, страх и возбуждение: не отрывая взгляда от простыни, она гадала, действительно ли ее охранник решится сделать то, что сказал.

— Все, иду, — крикнул Роман и пробежался рукой по простыне, отчего та закачалась.

Теодосия едва не захлебнулась, спеша выбраться из ванны.

— Вышла, мистер Монтана, и буду одета и готова к ярмарке через несколько минут.

«Несколько минут» растянулись до часа. Когда она, наконец, вышла из-за простыни, Роману казалось, что его пустой желудок сморщился и ссохся, превратившись в комок спазмов.

— Вообще-то мне не приходится шить часто, но с этой рубашкой получилось довольно неплохо, — объявила Теодосия, бросив взгляд на него. — Признаюсь в этом сама.

— Рубашка? Что…

— Рубашка, которая на вас. Разрыв на рукаве зашит. Помните, там была дырка, верно? Когда мы вошли в комнату, вы вытряхнули свои сумки на кровать и ушли к лошадям. Пока вас не было, я разложила вещи, нашла рубашку и починила ее для вас.

Он медленно поднял руку, рассматривая рукав. При виде аккуратных стежков куда-то исчезли мысли о пустом желудке.

Этот заботливый жест утолил другой вид голода: Роман почувствовал, что какая-то глубокая пустота внутри него стала наполняться теплом.

— Моя штопка не встречает вашего одобрения? — спросила Теодосия, видя, как он уставился на свой рукав.

Он поднял глаза и встретился с ее взглядом.

— Замечательно, — его брови удивленно поднялись, будто спрашивая, откуда это необычное чувство, выданное собственным голосом и, вероятно, услышанное Теодосией. А, черт, если быстро не придумать что-нибудь, то снова начнутся эти психологические прощупывания, заставляющие его говорить о вещах, воспоминания о которых хотелось бы оставить в далеком прошлом.

Сунув руки в карманы, он несколько раз кашлянул и бросил на нее сердитый взгляд.

— Мы теряем время, стоя здесь и разглагольствуя о дурацком разрыве на моем рукаве и вашем умении в шитье! Ради Бога, идемте же!

Она испытующе посмотрела на него.

— Что, хочу спросить, привело вас в детонаторное настроение, мистер Монтана?

— Конечно, можете спросить, мисс Уорт. Все дело в том, я не знаю, черт побери, что означает денотаторный, поэтому не могу вам сказать, что…

— Детонаторный.

— Вы говорите это так, а я — по-своему!

— Детонаторный означает «взрывной». Вспыльчивый.

В ее глазах мелькнуло уже знакомое «ну, давай, поспорь» — что немедленно его успокоило.

Теодосия подошла к бюро и, борясь с соблазном улыбнуться в ответ на раздражение Романа, которое, она догадывалась, было как-то связано с его починенной рубашкой, приколола свою рубиновую брошь к воротнику платья и надела на голову шляпку от солнца.

— Полагаю, вы расскажете мне, что люди делают на ярмарках, кроме того, что поглощают еду, приготовленную лучшими в мире кухарками, конечно.

Он разинул рот.

— Вы никогда не были на ярмарке?

— Нет.

— В Бостоне не бывает ярмарок? Она надела перчатки.

— Уверена, что бывают, но я…

— Вы всегда были слишком заняты изучением чего-нибудь, чтобы ходить на них.

Получив новое напоминание о том, как много вещей она упустила, Роман взял ее за руку и вывел в коридор.

— На ярмарке веселятся, мисс Уорт.

— Но каким образом?

Он улыбнулся, подумав, как она представляла себе веселье. А ведь свежевырытый корень растения приводил женщину в восторг.

Он намерен все это изменить. Сегодня же покажет ей мир, которого она никогда не знала, где у дождя есть вкус, а звезды созданы для того, чтобы загадывать на них желания.

— Это самое меньшее, что можно сделать для единственной на свете женщины, не пожалевшей времени на штопку его одежды.

Угостив Теодосию и насытившись сам слоеными пирожками с мясом, свежим хрустящим салатом и холодным лимонадом, Роман повел ее через толпу людей, собравшихся на лугу.

— Посмотрите-ка на это, — он указал на группу детей, которые танцевали вокруг большого чана, наполненного водой и яблоками. — Вот это и называется весельем!

Под звуки скрипок, гитар, песен и смеха, окруживших ее, девушка наблюдала, как дети по очереди пытаются ртом поймать яблоко, и захлопала, когда маленькой девочке удалось вонзить зубки в один из плавающих фруктов.

— Вы так делали, когда были ребенком, мистер Монтана?

— Конечно, делал.

Она почувствовала легкое пожатие своей руки и внутренне смягчилась. Роман был, определенно, самым красивым мужчиной на ярмарке — ни одна женщина не могла оторвать от него глаз, и некоторых оттаскивали в сторону их ревнивые мужья или раздраженные отцы. Впервые ей стала понятна гордость, которую испытывает леди, когда ее спутник оказывается причиной подобного женского интереса.

Она сжала его руку в ответ.

— И сколько раз проходила ваша очередь, прежде чем удавалось поймать яблоко?

Ее вопрос вернул его в прошлое: ему незачем было ждать своей очереди, чтобы поймать яблоко, — он всегда играл в эту игру один.

— Ловил с первого раза.

Прежде чем был задан следующий вопрос, они оказались в ряду палаток, в которых торговали городские женщины. Роман предложил осмотреть красивые изделия ручной работы — одеяла, кружевные скатерти, вышитые подушки, попробовать вкусное варенье, желе и конфеты; на выставке домашнего скота гордые фермеры демонстрировали своих изнеженных свиней. Ей едва удалось отскочить, когда один раздраженный боров, выскочив из загона, сбил палатку с десертом и сожрал два пирога, прежде чем его успели остановить.

Местных жителей веселил и небольшой бродячий цирк: профессиональный фокусник и жонглер поражали своими трюками, как и группа пляшущих обезьянок. Двое мужчин организовали азартные игры, вызывавшие огромный интерес у горожан из-за ослепительного разнообразия призов и наличных выигрышных сумм.

— Ну, мисс Уорт? — сказал Роман, нежно держа ее за руку. — Что вы думаете о ярмарке?

Сосредоточившись на одной из игр, устроенных мужчиной из бродячего цирка, она не ответила.

— Мисс Уорт?

— Мистер Монтана, — сказала она, указывая на игру и человека, ведущего ее, — вон та цифровая игра…

— Ага, мы поиграем в нее после того, как съедим десерт.

— Но…

Он приложил палец к ее губам.

— Поиграем через минуту, а теперь расслабьтесь и…

— Как вы можете ожидать от меня принятия атараксии, когда этот гнусный тип совершает такой вопиющий акт мошенничества, пер…

— Что?

— Мистер Монтана, не могу быть спокойной, — перевела она, — потому что…

— Вам невесело, да? — спросил он натянутым от напряжения голосом. — А Хотите знать почему? Потому что вы слишком заняты своей гениальностью. Бросьте пользоваться этими чужими словами, о которых слышали только вы и словарь.

— Но если бы вы только послушали…

— Думаете, здесь жарко?

— Что? Да, сегодня знойный день, но я…

— А почему так жарко? — Он сверлил ее глазами, ожидая ответа.

Она подняла взгляд на небо.

— Солнце находится приблизительно в девяносто трех миллионах миль от Земли, что достаточно близко, чтобы обеспечивать Землю теплом и светом. Температура на поверхности Солнца составляет приблизительно десять тысяч восемьсот градусов, и…

— Неправильно. Она заморгала.

— Неправильно, мистер Монтана?

— На улице тепло, потому что солнечно. Солнечный свет означает тепло. И точка.

— Но именно это я и сказала.

— Нет, это не то, что вы сказали. Вы не знаете, как нормально разговаривать. Держу пари, что вы, получив на десерт черничный пирог, сказали бы: «О, мистер Монтана, этот пирог с черниконоидом просто восхитителен!» Вы бы не знали, как сидеть и наслаждаться чертовски вкусным пирогом. Вы бы стали рассказывать, почему черника называется черникой, отчего оставляет пятна. Потом вы бы пустились рассказывать историю пирога. Начав со дня рождения Прародителя Всех Пирогов, пересказали всю его жизнь и, наконец, вспомнили бы, сколько ему было лет, когда впервые стукнула идея сделать начинку из фруктов. Затем…

— Что такое черниконрид?

— Я выдумал это, чтобы показать, как смешны все эти научные названия, которые вы навешиваете на все, что видите. Это значит черника.

— Черника относится к роду Vaccinium и входит в состав семейства вересковых.

— Что ж, я рад за нее! — Он пробежал пальцами по волосам. — Я не шучу, мисс Уорт. Хватит этой ученой галиматьи на сегодня. Используйте нормальные слова, делайте нормальные вещи и думайте нормальными мыслями. Согласны?

— Нормальными? Но что…

— Видите? Вы даже не знаете, что значит нормальное! — Преисполненный еще большей решимости, чем когда-либо, показать ей, что значит веселье, он потащил ее к ближайшему столу, на котором стояла корзина с яйцами. Позади стола стояла деревянная полка с призами: дорогими ружьями, ножами с рукоятками, украшенными жемчужинами, золотыми часами, пузырьками с французскими духами, серебряными медальонами и фарфоровыми куклами.

— Звать Джистер, — представился тучный мужчина у стола. — Баррис Джистер.

Теодосия уставилась на странную шляпу этого человека, похоже, сделанную из шкуры какого-то грызуна. Глазея на нее, она, наконец, заметила крысиную голову над правым ухом мужчины.

Крысиная шляпа. Ее передернуло от отвращения.

С крепко зажатой между зубами сигарой мистер Джистер щурился, когда дым попадал в глаза.

— Рад видеть вас, ребята. Хотите угадать, какие яйца вареные, а какие сырые? Десятицентовик открывает вам десять догадок: угадываете десять раз подряд — выигрываете один из больших призов. Ошиблись хоть раз — получаете конфетку, не угадали ни разу — дружеский хлопок и предложение попробовать еще раз.

С толпой, собравшейся вокруг него, Роман бросил десятицентовик на стол.

— Я проиграл тридцать центов несколько минут назад, — предостерег один из горожан.

— А я пятьдесят, — добавил другой. — Что бы ни делал, не мог определить, какие сырые, а какие вареные.

— Мистер Монтана, — сказала Теодосия, положив руку ему на плечо. — Я…

— Смотрите, — прервал он ее. — Просто смотрите, как это весело угадывать.

— Но, мистер Мон…

— Мисс Уорт, дайте мне — поиграть. Она отступила и натянуто кивнула.

— Очень хорошо, играйте. Но шансы угадать десять раз подряд…

— Угадываю десять яиц, мистер Джистер, — сказал Роман, явно игнорируя научное предостережение Теодосии. — А когда выиграю, хочу вон тот винчестер. — Он указал на винтовку с красивой гравировкой.

Мистер Джистер кивнули и подтолкнул корзину с яйцами ближе к краю стола.

— Можешь делать что угодно, только не разбивать их. Когда выберешь десять штук, мы разобьем и посмотрим, как хорошо ты угадал. Первая неправильная догадка, и мы перестаем разбивать их.

В течение следующих пятнадцати минут Роман катал яйца между ладонями, нюхал их, тряс, держал их на солнце и даже слушал. Наконец, отделил десяток от остальных.

— Все вареные, — объявил он.

— Ну, а теперь посмотрим, так ли это. — Мистер Джистер начал разбивать яйца над деревянной миской.

Роман улыбнулся, когда первые четыре действительно оказались вареными. Пятое тоже было вареным, и он бросил на Теодосию самодовольный взгляд.

Она ответила тем же, когда шестое яйцо вытекло из скорлупы густым, блестящим потоком.

— Винчестер не получаешь, — сказал Мистер Джистер, — зато тебе полагается конфетка.

Роман отдал конфету Теодосии.

— Хочу попробовать еще раз, — заявил он, бросая еще один десятицентовик на стол. Он быстро выбрал десять яиц и на этот раз решил, что они все сырые.

Первое же яйцо, разбитое Джистером, было вареным.

— Хочешь попробовать еще?

Роман покачал головой и взял Теодосию за руку.

— Я не выиграл, но было весело угадывать. Весело, мисс Уорт. Понимаете? Теперь идем съедим десерт.

— Постойте, — сказала она, заметив маленького мальчика, подошедшего к столу. — Можно мне постоять и понаблюдать за этой игрой еще немного, мистер Монтана? Я… это действительно занимательно. Могла бы даже сама попробовать поиграть. — Она улыбнулась.

От него не ускользнуло радостное возбуждение в ее улыбке и глазах — ему хотелось верить, что, наконец, до нее дошло значение веселья.

— Хорошо. Пойду куплю десерт и принесу сюда. Удачи. А если выиграете, возьмите для меня тот винчестер. — Сверкнув усмешкой, он пошел покупать десерт.

Теодосия снова сосредоточила внимание на маленьком мальчике.

Он положил на стол три десятицентовика.

— Это все деньги, которые у меня есть, хочу пузырек вон тех духов для моей мамы. Сегодня ее день рождения.

Мистер Джистер положил три десятицентовика в карман. — Сначала должен их выиграть, паренек. Давай, начинай угадывать.

Капли пота выступили на веснушчатом лбу мальчика, когда он начал перебирать яйца. Дрожащими руками, наконец, выбрал тридцать яиц, обхватив их своими худыми ручонками, чтобы не дать им скатиться со стола.

— Все сырые.

Одно за другим Джистер разбивал яйца. Первые шесть оказались сырыми, седьмое — вареным.

— Не получаешь духи, паренек, — сказал он и засмеялся. — Вот — возьми-ка конфетку.

Глаза мальчика наполнились слезами. Низко опустив голову, он отошел от стола.

Преисполненная жалостью, Теодосия приблизилась к столу.

— Итак, маленькая леди, — протянул Джистер, бросая взглядом по ее груди. — Хотите попытаться? Много хороших призов. — Он повернулся к полке и, указывая на них, увидел мальчика, стоящего рядом со стеллажом. Ребенок держал пузырек с духами.

— Эй, парень, поставь на место!

— Но… но я копил несколько месяцев, чтобы насобирать эти тридцать центов. Сегодня у моей мамы день…

— Думаешь, мне есть дело до того, когда родилась твоя мама? Отдай пузырек, или я…

— Я бы хотела сыграть, — выпалила Теодосия, не желая слышать угрозу мужчины.

Он выхватил у мальчика духи и прогнал его. Поставив духи обратно на полку, вернулся к столу.

— Сколько попыток желаете сделать, милашка?

Возмущенная его вольным обращением к ней, Теодосия смотрела, как слезы скатывались по щекам мальчика.

— Сколько у вас яиц, мистер Джистер? Удивленно расширив глаза, он облизал губы.

— Две корзины по две сотни в каждой.

Она открыла сумочку и достала две золотые монеты.

— Я буду угадывать все четыреста. Этого будет достаточно?

Один из горожан вышел вперед.

— Мэм, — осторожно сказал он, уставившись на сияющие золотые монеты. — Невозможно правильно угадать четыреста раз подряд. Вы уверены, что хотите рискнуть такими большими деньгами?

— Я уверена, сэр, но благодарю вас за заботу. — Она подала монеты Джистеру.

Схватив золото, — это было больше обычного заработка за месяц занятия игрой — поднял две наполненные яйцами корзины на стол.

— Будьте моей угадывающей гостьей, — пригласил он, снова опустив взгляд на грудь девушки.

— Если мне удастся отделить все сырые яйца от вареных, выиграю ли я все призы, которые у вас имеются?

— О, конечно, конечно, — сказал он, ухмыльнувшись так широко, что крысиная голова над его ухом зашевелилась. — Все до единого.

Девушка спокойно сняла перчатки и положила их на руку.

— Очень хорошо. Пожалуйста, выложите все яйца на землю, но корзины поставьте на столе.

Почти давясь от сдерживаемого смеха, он подчинился.

Теодосия повернулась к толпе разинувших рты людей.

— Нужно разделить четыреста яиц, и я была бы весьма признательна, если бы кто-то из вас помог мне.

— Но мы не угадали, когда играли, — предупредила женщина.

Она любезно ей улыбнулась.

— Никто из вас не будет заниматься догадками, потому что следует не угадывать, а выбирать, что мы и сделаем. Видите ли, тут есть один секрет, и я рада, что могу поделиться им с вами.

Мистер Джистер нахмурился.

— Эй, постойте-ка, вы…

— Сырые яйца не крутятся, — быстро объяснила Теодосия людям, — а вареные крутятся. — Она взяла три яйца с земли и, положив их на стол, попробовала раскрутить. Два откатились в сторону, а одно неистово затряслось.

— Первые два сырые, последнее вареное. Когда она разбила их, чтобы доказать свою правоту, толпа изумленно загудела.

— Мы подвергнем все яйца испытанию, — продолжала она. — Те, которые крутятся, мы положим в корзину слева, а те, которые будут откатываться в сторону, отправляем в корзину справа. Итак, приступим.

— Игра закрыта! — Мистер Джистер в отчаянии попытался убрать яйца в корзины.

Несколько мужчин из собравшихся помешали ему, в то время как остальные хлынули проверять яйца. Несколько минут спустя две корзины были снова наполнены.

Теодосия надела перчатки.

— Пожалуйста, разбейте яйца, мистер Джистер, чтобы вы могли посмотреть, как хорошо мы угадали.

Когда мужчины, державшие мошенника, отпустили его, он ткнул в нее пальцем.

— У вас ничего из этого не выйдет, леди.

— Уже вышло, сэр. Можете разбить яйца, если желаете, но я полагаю, мы оба знаем, что они разделены правильно. И теперь вы должны сдержать свое слово и отдать мне все призы на полке.

— Я не могу проводить игру без призов!

— Выходит, я вас разорила.

Жир у него под подбородком затрясся, когда расплавленная ярость прорвалась сквозь него. Он ринулся на нее, приготовившись схватить за шею, но не сумел даже приблизиться. Твердая масса мускулов внезапно возникла перед ним.

Роман сбил мужчину одним ударом на землю, затем быстрым движением выхватил кольт.

— Что, черт побери, происходит, мисс Уорт? — Он окинул взглядом толпу и увидел, что она направляется вокруг стола к полке с призами.

Теодосия подала пузырек духов мальчику, который пытался их выиграть, затем, задумавшись, сняла шляпу, с нее шелковую ленточку и повязала ее вокруг флакона.

— Ну, вот, парень, теперь у тебя есть подарок для мамы.

Он улыбнулся, когда она погладила его по щеке, обнял за ноги, прежде чем помчаться отыскивать маму.

Пока Роман наблюдал за этой сценой, чувство изумления нахлынуло на него. Как объяснить, что два незнакомых человека демонстрировали такую привязанность? Это было самое непонятное из того, что он когда-либо видел.

— Люди, она не имеет права отдавать духи тому сопляку! — закричал Джистер. — Это настоящие французские духи, проделавшие весь путь из Нью-Йорка!

— Мисс Уорт, — обратился Роман, — не скажете, за что я только что ударил этого человека?

— Вы сделали это потому, что служите моим телохранителем, — ответила она, выходя из-за стола. — Что же касается того, почему вы решили ударить его, вы…

— Она обманула меня! — Джистер, тяжело дыша, осторожно поднялся с земли.

— Мистер Джистер, — начала Теодосия, водружая шляпку на голову, — я не намеревалась открывать секрет вашей игры до тех пор, пока вы не посмеялись над неудачей маленького мальчика. Вам этого показалось мало, вы еще и толкнули его. Понимаю, что ваши средства к существованию зависят от незнания посетителями закона инерции. Однако не могу постичь того бессердечного отношения, которое вы демонстрируете, когда люди проигрывают свои деньги. — Поворотом головы она отделалась от него и посмотрела на Романа. — Как насчет десерта, мистер Монтана?

Роман взглянул на коробки с едой, которые уронил в тот момент, когда увидел Джистера, пытающегося напасть на Теодосию.

— О, мистер Монтана, — пробормотала она, — когда вы ударили мистера Джистера, то рассыпали наш десерт.

— Ну, а что, по-вашему, я должен был сделать? Залепить куском клубничного пирога ему в нос?

Послушайте, все равно не понимаю, что здесь произошло, пока меня не было, но вы…

— Она разорила меня, вот что! — взорвался Джистер.

Теодосия спокойно прошла между собравшимися горожанами.

— В благодарность за вашу помощь прошу вас взять понравившиеся вам призы.

Визжа от восторга, люди бросились к полке и быстро разобрали все сокровища.

В попытке спасти хотя бы один из ценных призов Джистер бросился к полке, но резко остановился, почувствовав дуло пистолета, упершееся в жир на боку.

— Иногда мы выигрываем, Джистер, иногда проигрываем, — сказал Роман, твердо держа в руке пистолет. — Сегодня ты проиграл. — Угрожающим блеском глаз, сдержанным кивком и взмахом кольта приказал владельцу игры убраться.

Джистер покорился.

— Позвольте вас поздравить, мисс Уорт, — объявил Роман, беря ее за руку и ведя к десертным стойкам. — Вы очень талантливы.

— Весьма неудачный выбор слов, мистер Монтана. Понимание закона инерции не талант, а обязательное знание, являющееся результатом многих лет учебы. Объясняю: центробежная сила — это тяга, возникающая под воздействием движущегося по окружности объекта тела. Сила действует наружу от центра вращения. В сыром яйце центр жидкий и, таким образом, неравномерно распределен в пределах скорлупы. При верчении содержимое расплескивается…

— Тысяча благодарностей за то, что растолковали мне все, это, мисс Фонтан Знаний, но я говорил не о ваших знаниях, а о вашей поразительной способности отыскивать неприятности! Разве не приходило на ваш блестящий ум, что лишение всех призов этому человеку может не слишком понравиться?

Она уклонилась в сторону, когда в нее полетел мяч мальчишки.

— Нет. Моей единственной целью было добиться возмездия за этого милого маленького мальчика, который хотел подарить духи своей маме.

У Романа не хватило духу бранить ее за отсутствие здравого смысла. По ее мнению, она совершила добрый поступок, и так оно и было, но даже если и так, он решил лучше присматривать за нею.

— Вы ведь не сердитесь на меня, да, мистер Монтана? — Взяв его руку в обе свои, она подняла ее к груди и положила подбородок на костяшки пальцев.

Ее нежное беспокойство и ласковый жест произвели на него глубокое впечатление — он почувствовал свою уязвимость перед ее нежностью в этот момент, словно стоял безоружный перед доброй, но в то же время властной силой.

— Мистер Монтана?

Он принял угрюмое выражение, прибегнув к поддразниванию.

— Да, я страшно зол на вас: просил взять мне тот винчестер, если выиграете, но нет, вы позволили кому-то другому стащить его.

— У вас два пистолета на бедрах, нож на ноге и винтовка на седле. Зачем нужно еще одно оружие?

— Ну… просто так.

«Как он похож на маленького мальчика в этот момент», — подумала она, наблюдая за его улыбкой и капризным мерцанием в глазах. Импульсивно потянулась и провела пальцами по его длинным черным волосам, спадающим на грудь, наконец остановила руку на талии и погладила твердый мускул спины.

Роман стоял, не шелохнувшись, и его сердцебиение было единственным движением во всем теле — никогда раньше она так не прикасалась к нему и, судя по наивности в глазах, не имела представления, что ее простой ласковый жест возбуждал его до такой степени, что он с трудом сдерживался, чтобы не — целовать и возбуждать ее прямо перед всем городом.

Он должен остаться с ней наедине — сейчас, немедленно, и тогда ей не устоять под его напором.

В последнее время в разговорах уже не упоминался сексуальный трактат, но разве можно забыть о тех крайне необычных вещах, которые описывали покойные тибетские мужчины. Может, чтение «Сладостного искусства страсти» с Теодосией приведет к некоторой крайне необычной забаве.

— Мисс Уорт, почему бы нам не вернуться в гостиницу?

Она опустила руки, затем стряхнула какую-то соринку с его рукава.

— Можно еще немного поразвлечься? Мне хотелось бы посмотреть игру с числами.

Он не мог отвергнуть мольбу, сияющую в ее глазах, и смирился с тем, что придется немного подождать, прежде чем приступить к изучению тибетских сексуальных секретов. По правде говоря, было, возможно, даже лучше, что у него появилось время охладить чувства.

— Игру с числами, да? — Он бросил взгляд на палатку.

Почувствовав, что он согласен, Теодосия, подобрав юбки, направилась к месту проведения другой игры, Роман — вслед за ней.

Когда они подошли, он увидел Барриса Джистера, присоединившегося к хозяину цифровой игры. Мужчины повторяли друг друга — у обоих одинаковые крысиные шляпы, это указывало на их родственные отношения. Он также понимал, что другой брат Джистер, возможно, такой же мошенник, как и Бар-рис.

— Это она, Джорди! — закричал Баррис. — Закрывай игру и…

— Добрый день вам, мисс, — произнес Джорди. Улыбнувшись, он толкнул Барриса на стул. — Говорят, вы разорили моего брата.

— Она честно выиграла его призы, — заявил Роман голосом, не терпящим возражений.

— Ну да, конечно, — согласился Джорди, снова толкнув брата в плечо, когда тот попытался встать со стула. — Честно, по правилам. И, знаете что? Именно так я и провожу свою игру — честно и по правилам.

— Ну, мистер Монтана, — сказала Теодосия, улыбнувшись, — наконец-то мы нашли честную игру, в которой можем доверять своим собственным способностям.

Роман стал изучать устройство игры: на веревке было множество больших деревянных прищепок, и на каждой — номер.

— Итак, каков научный секрет этой игры, мисс Уорт?

— Здесь нет ничего научного! — воскликнул Баррис.

— Мистер Джистер прав, — сказала Теодосия, — В этой игре нет ничего научного: все, что требуется от игрока — хорошая память и хороший прицел.

— В самом деле? — спросил Роман.

— Все правильно, — подтвердил Джорди, метнув хитрый взгляд в сторону брата. — Это честная игра. Хотите сыграть, мистер?

Прежде чем Роман успел ответить, к палатке подошла молодая пара.

— Хочу играть, — заявил парень, похлопав по руке своей возлюбленной. — Где призы?

— Это ставочная игра, сэр, — объяснил Джорди. — Вы ставите свои деньги, и, если выигрываете, я отдаю вам столько, сколько вы поставили.

Парень вытащил из кармана два доллара и положил их на стойку.

— Какие правила?

Джорди повернулся и подмигнул Баррису, который не сводил глаз с девушки, разорившей его.

— Как видите, — сказал Джорди своему клиенту, — на семи из этих прищепок написаны номера девять, шестнадцать, восемнадцать, шестьдесят один, восемьдесят девять и девяносто восемь. — Он укачал на семь прищепок с названными номерами. — Это выигрышные номера. Хорошенько посмотрите, где они находятся, потому что я буду переворачивать все прищепки. Все, что нужно, чтобы выиграть, это запомнить, где находится один из выигрышных номеров, и набросить на него кольцо. Если сделаете это, то уйдете отсюда с четырьмя долларами в кармане, а нет, я забираю ваши деньги, а вы получаете…

— Конфетку, — вмешался Роман.

— Нет, стакан шерри, — поправил Джорди. Он подал своему посетителю деревянное кольцо. — Скажите, когда будете готовы, и я переверну номера.

Сознавая, что вокруг палатки собирается толпа, парень внимательно изучил прищепки, затем кивнул.

Ручкой, приделанной к одному концу веревки, Джорди повернул прищепки так, что они, описав круг, оказались номерами к задней стене палатки.

— Бросаю кольцо на номер восемьдесят девять, — сообщил парень своей девушке. — Точно знаю, где он. — Он бросил кольцо и торжествующе вскрикнул, когда оно опустилось на прищепку.

Зрители громко зааплодировали.

Джорди снял прищепку с веревки и повернул ее.

— У нас победитель, Баррис! Он накрыл номер восемьдесят девять. Как ни жаль расставаться со звонкой монетой, но вы выиграли честно. Вот ваши деньги.

Парень просиял, получив выигрыш от устроителя игры и поцелуй в щеку от своей возлюбленной.

— Теперь мой спутник хотел бы сыграть, — сказала Теодосия, когда пара ушла. — Он поставит все имеющиеся у него деньги.

Роман нахмурился.

— Все деньги?

— Сколько у вас денег? — спросила она.

— Что? Э… я не знаю. Долларов тридцать или около того, но я…

— Но, мистер Монтана, — продолжала Теодосия, глядя в его большие голубые глаза. — Вы же сами видели, как просто выиграть. Вы все знаете о ней, почему бы вам не поставить на выигрыш крупную сумму? — Она снова повернулась к хозяину игры. — Он ставит сто тридцать долларов, сэр.

Джорди едва не свалился.

— Сто тридцать долларов?

Услышав высокие ставки, людская толпа придвинулась ближе.

Роман взял Теодосию за локоть.

— Вы сошли с ума? Я…

— Вы можете предоставить соответствующую сумму в сто тридцать долларов, сэр? — спросила она Джорди Джистера.

— Конечно, могу, — ответил он. Дрожащими от радостного возбуждения руками он вытащил коробку с деньгами из-под стола, открыл ее и показал ей деньги. — Здесь около двух сотен.

— Ставьте ваши деньги, мистер Монтана. Роман отвел ее на несколько шагов от стойки.

— Мисс Уорт, я только что сказал вам, что у меня только примерно тридцать…

— Я еще должна заплатить вам ваше жалованье. — Она быстро достала из сумочки сто долларов золотом, вернулась к палатке и положила деньги перед Джорди. — Теперь добавьте то, что у вас есть, мистер Монтана.

Он заметил, что толпа зрителей все увеличивалась, некоторые хвалились, что выиграли, другие жаловались, что проиграли. Их замечания убедили Романа, что для игры действительно требовалось мастерство.

— Мистер Монтана? — подтолкнула его Теодосия.

Он уставился на кучу денег на деревянном прилавке. Добавив их к тем, которые уже имелись в различных банках, получил бы сумму сбережений почти в триста пятьдесят долларов, заплатил бы сенатору Мадригалу сто пятьдесят долларов и полностью расплатился за землю. Казалось смешным рисковать потерей ста тридцати долларов в какой-то глупой цифровой игре.

Если ему удастся набросить кольцо на выигрышный номер с помощью своих собственных способностей, он уйдет отсюда с двумястами шестьюдесятью долларами… И ранчо, наконец, будет принадлежать ему. Он снова изучил устройство игры. Теодосия сказала, что выигрыш зависит от хорошей памяти и точного броска.

У него была надежда и на то, и на другое.

— Хорошо.

Добавив тридцать долларов к куче золота, взял кольцо.

Джорди снова повернул номера так, что его клиент мог их изучать.

— Скажите, когда будете готовы.

Роман запомнил, где находится номер шестнадцать.

— Готов.

Джорди перевернул номера.

— Удачи, мистер.

— Не промахнитесь, — добавила Теодосия. Слегка сжав его руку, она отступила.

В толпе воцарилась тишина: каждый затаил дыхание и ждал, когда же полетит кольцо. Роман, будто не замечая зрителей, сосредоточился каждой клеточкой тела на игре — единственной вещью в мире, имеющей значение в этот момент, стала деревянная прищепка, которую он выбрал.

Затем одним быстрым движением бросил кольцо и увидел, как оно аккуратно окружило нужную прищепку.

— Вы сделали это, мистер Монтана! — Захлопав, Теодосия присоединилась к нему перед прилавком. — Отдайте ему его деньги, сэр.

— Сначала давайте-ка посмотрим, достал ли он выигрышный номер, — сказал Джорди.

— Достал номер шестнадцать, — заявил Роман.

Сдерживая смех, Джорди снова подмигнул Баррису, затем снял прищепку с веревки и показал ее своему клиенту.

Роман уставился на номер на прищепке. Мощная смесь неверия, смятения и горького сожаления привела его в отчаяние, он с досады стукнул кулаком о прилавок — проигрыш!