Серебряная сказка

11

Ден сидел в ресторане и смотрел на изысканно сервированный столик и одетого в стильную униформу официанта. Парень улыбался ему и рекомендовал какие-то блюда. Ден что-то ему отвечал и кивал со знанием дела, выспрашивая о винах и деликатесах. Мелинда, как всегда, задерживалась. На столе лежала коробочка из черного пластика, сегодня он собирался подарить ей браслет в знак своей любви и верности. Заканчивался предпоследний день его испытательного срока. Он с ужасом вспоминал весь этот срок. Где-то в глубине души даже не верилось, что все закончилось и теперь он станет полно-правным служащим компании. Звук вибровызова сотового телефона вывел его из этих размышлений. Звонил мистер Малколм, отец Мелинды.

– Здравствуйте, сэр.

– Здравствуй, Ден. Можешь говорить?

– Конечно, сэр.

– У меня для тебя две новости. Одна хорошая, другая плохая. С какой начинать?

– С хорошей, сэр. – У Дена засосало под ложечкой от дурного предчувствия.

– Сегодня я рассказал Рейну о предстоящем увольнении. Поговорили полюбовно, естественно оформили это как выход на пенсию. Рейн отдал компании лучшие годы, и я уважаю его, но бизнес есть бизнес. Здесь всегда побеждает сильнейший, а он в последние годы стал сдавать. Конечно, для нас это неприемлемо. Ты улавливаешь ход моих мыслей?

Если это хорошая новость, то какая же плохая?

– Да, улавливаю.

– Рейн – настоящий боец, выдержал этот удар достойно. Мне кажется, он даже рад этому, все-таки двенадцать лет без отпуска. Так что мы договорились, он остается еще на год и будет твоим учителем. Твоя задача стать его тенью и полностью войти в курс дела. Ты талантлив, Ден, я в тебя верю, ты справишься.

Черт подери, я уже начинаю ненавидеть свой талант!

– Да, сэр, я справлюсь, даже если при этом оставлю вашу дочь вдовой, – не выдержал Ден.

– Отличное чувство юмора, мой мальчик. Да, я уже договорился о твоем образовании, оно будет оплачено фирмой. Вечерняя форма обучения плюс двенадцатичасовые семинары по выходным. То есть до семи ты работаешь, а потом едешь учиться. По три часа в день. Это не так много. Финансовое образование нужно тебе как воздух.

– Да, сэр. – Ден чувствовал, что ему становится физически плохо от столь блестящих перспектив. Цепь уже была готова защелкнуться на его шее, и тот факт, что ее звенья были из чистого золота, ничего не менял.

– В общем, поздравляю. Тебе еще так мало лет, а уже такой успех. Ты должен гордиться собой!

– Я попробую, сэр. А плохая новость?

– Завтра заканчивается твой испытательный срок, уже подготовлены все бумаги. Плохая новость в том, что ты приступаешь к обязанностям сразу же, а через три дня начинается обучение. Насколько я понял, вам прочитают курс лекций, а через две недели начнется установочная сессия.

– И? – Ден все еще не понимал, в чем подвох.

– Твой отпуск. Он отодвигается на приличный срок. Но ведь тебя это не смущает? – Это было сказано с нажимом.

– После того как сегодня утром, еще сам того не подозревая, я проснулся финансистом, меня уже ничто в этом мире не способно смутить, сэр.

– Молодец, Ден. Так и держись – сильно, с юмором и высоко поднятой головой. Хочу с тобой как-нибудь пообедать, мне есть что тебе рассказать.

– Это было бы просто замечательно, сэр.

– Хорошо, еще созвонимся сегодня. До связи. – Соединение отключилось.

Ден обмяк на стуле, жадно хватая воздух широко открытым ртом. Вот и все, конец, новая счастливая жизнь у меня так и не началась, а старая уже закончилась. Зато ко мне пришла другая жизнь. Пятнадцать нездоровых рабочих часов в сутки, плюс бонус – учеба по выходным. Это сделает меня сильным. Если я выживу, то стану кристаллизованной мощью машиной, не умеющей отдыхать, чувствовать, способной только решать задачи, держать удары и идти вперед, не обращая внимания на падающие тела своих сослуживцев.

Пока он общался с боссом, официант принес заказ и зажег свечи.

Это словно воронка, она затягивает меня, и, если я сейчас не соскочу, этот поезд меня увезет далеко. Черт, но каждый мечтает о такой блестящей карьере. Это и деньги, и власть, и высокий социальный статус…

– О чем задумался, милый? – Пока он размышлял о своем будущем, появилась Мелинда.

– Прости, дорогая, звонил твой отец, я назначен на пост и через пару дней начну входить в курс дела. – Он встал, поцеловал невесту в губы и выдвинул для нее стул.

– Ура! Поздравляю! Я горжусь тобой! В двадцать восемь лет стать финансовым директором компании! Если кому-то рассказать, никто не поверит. – Она бросилась к нему на шею и прижалась всем телом.

– Не надо никому ничего рассказывать, – сказал он с досадой, представляя, как она хвастается его успехами перед подругами.

– Конечно, никому. Такие вещи нужно хранить в секрете. – Она подмигнула ему, усаживаясь на свое место.

– А по какому поводу у нас праздник? – Ее глаза жадно остановились на черной коробочке.

– Это сюрприз. – Он улыбнулся с видом фокусника и взял коробочку в руки.

– Давай же скорее, не томи меня! – Она протянула к нему свои красивые ухоженные руки.

– Закрой глаза, пожалуйста. – Ден забыл обо всех своих горестях и почувствовал себя вдруг невероятно счастливым. Вот оно, счастье – делать подарки своим любимым. Как же она сейчас будет рада, сколько счастья отразится на этом прекрасном лице!

– Все, давай скорее. Уже закрыла. – Она действительно выглядела такой счастливой и светлой, что за одно только это можно было простить ей все что угодно.

– Дай мне руку. – Он вытащил браслет и надел его на ее запястье.

– Что это? – спросила она замирающим голосом.

– Можешь открыть глаза и посмотреть. – Ден поцеловал и отпустил ее руку. – Я хочу, чтобы ты знала: мое сердце принадлежит только тебе, и в знак моей любви хочу подарить тебе этот серебряный браслет ручной работы, сделанный на заказ специально для тебя. Он уникален, неповторим, больше такого нет и не будет никогда.

– О боже! – Она смотрела на браслет широко открытыми глазами. Несколько слезинок прокатилось по ее щекам. – Ты что, шутишь? Это действительно твой предсвадебный подарок? – Она еще раз посмотрела на браслет и расплакалась.

– Дорогая, что с тобой?

– Я купила тебе часы «Ролекс» с четырьмя бриллиантами в циферблате. К свадьбе. А ты?! Что это?! Меня засмеют… «А ей жених подарил на свадьбу безделушку из серебра». – Она расплакалась еще сильнее, нанося ущерб макияжу.

– Но он стоит, как самолет, это уникальная вещь ручной работы! – Ден почувствовал, как мир сужается вокруг до размеров монетки в один цент.

– О чем ты говоришь?! Я же несколько раз приводила тебя в ювелирный и показывала то бриллиантовое колье. Какой же ты бесчувственный, если не понял моих намеков! Ты просто не любишь меня, поэтому и не замечаешь того, чего хочу я! Ты думаешь только о себе! – Она встала и, положив браслет в центр стола, посмотрела на него с болью. – Мне захочется показать подарки после свадьбы, а что можно сказать, глядя на это? «Очень мило, Мелинда, такая симпатичная побрякушка». Вот во что ты оценил мою любовь к тебе! – Мелинда резко развернулась и пошла к выходу.

Первым порывом Дена было догнать ее, все объяснить, вернуть обратно, но потом он передумал. С каким-то странным чувством положил браслет обратно в коробочку и взял бокал с вином. Пригубил терпкую жидкость и достал сотовый. Он набрал ее номер и на удивление спокойным голосом сказал:

– Мелинда, не сердись на меня, у нас с тобой разные взгляды на ювелирные украшения. Я куплю тебе то колье, обещаю.

– Мне сейчас очень плохо, я хочу какое-то время побыть одна.

Ему была знакома эта интонация. Она говорила так не искренне, а для того, чтобы вызвать у него чувство вины.

– Хорошо, это твое право. Побыть немного одной. Когда захочешь, позвони мне. – Он сказал это очень жестко и отключился.

Он сидел, словно в вакууме, и не воспринимал ничего вокруг. Нельзя было даже сказать, что Ден обиделся. Претензии Мелинды были в принципе логичны. Нет, тут было что-то другое, какое-то всеобъемлющее чувство полного краха. Мой Рим сгорел, подумал он и подозвал официанта, чтобы расплатиться. В нем вдруг появилось чувство освобождения, словно что-то темное медленно, нехотя, но все же стало отпускать его тело и душу. Обломки моей души высыпали в мусорный архив истории. Еще одна повесть о сентиментальном идиоте. Надо было просто подарить ей килограммовый слиток золота с огромным алмазом посередине и дыркой – чтобы продевать цепь.

Ден ехал по вечернему городу без всякой цели и предавался своим горестным мыслям. Машина была отличной, легкой в управлении, но не его. Он не чувствовал ее своей. Словно смокинг, взятый напрокат. И так же со всем остальным. Мелинда была потрясающей девушкой, но не для него, должность, на которую он попал, была грандиозной, но совершенно ему не нужной. С таким же успехом я мог пойти работать специалистом по микроэлектронике. Или матадором. Или астронавтом.

Он остановился на небольшой набережной и заглушил двигатель. Темза несла свои мутные воды под серым покрывалом тумана. Он стоял на самом краю каменной площадки и смотрел на другой берег. Невдалеке по мосту неслись потоки машин. Я хочу новую жизнь, такую, чтобы можно было прочувствовать каждое мгновение, каждую секундочку, которую проживаешь и не думаешь, что именно из этих крохотных единичек времени и состоит срок, отпущенный тебе на земле. Он вынул коробочку с браслетом из кармана и бросил ее в воду. Развернулся на каблуках и пошел к машине. Пусть лежит на дне, как сокровище из сказки про пиратов, может когда-нибудь его кто-нибудь найдет – лет через шестьсот – и разбогатеет.

Он сел за руль и повернул ключ в замке зажигания. Завтра я должен присутствовать на деловых переговорах, потом будет маленькое собрание, на котором огласят результаты испытательного срока, но утром нужно поговорить с финдиректором. Черт, а какое завтра число? Проклятье, тот же день, на который назначено слушание дела Глайдингов. Я же собирался помочь Денизе, даже подключил новых знакомых из юридической коллегии. Она пошлет меня подальше. Теперь это не имеет значения, завтра все равно переговоры. Если я пропущу их, моя карьера превратится в сигаретный дым. Я какой-то удивительно спокойный, даже странно, раньше меня так задевали выходки Мелинды, а теперь мне просто все равно… Что для меня важней: счастье одной неизвестной художницы или многолетняя выгодная и социально одобряемая каторга? Над этим стоит подумать.

Утром помещения финансового отдела напоминали сумасшедший дом перед врачебной комиссией. Стучали факсы, противно пищали работающие принтеры, постоянно звонили телефоны. На звонки отвечали часто несколько человек сразу, кто-то выкрикивал в трубку курсы валют, пытаясь перекричать рабочих, которые сверлили стену, чтобы провести кабель для подключения новой сети.

Это какой-то урбанистический ад, сюда, наверное, попадают за грехи служащие всех мастей и видов. Ден шел по коридору, наблюдая жуткую лихорадку вокруг. Носились какие-то люди с документами. Несколько человек в деловых костюмах орали друг на друга, сыпля данными из статистики и приводя какие-то непонятные Дену доводы. Наконец впереди показалась спасительная дверь приемной. Она открылась, и из нее вышел пожилой седовласый человек. Это был экс-финдиректор собственной персоной. Он увидел Дена и приветливо замахал рукой.

– Утро доброе, мистер Стаут. Хорошо, что мы с вами не разминулись, я сейчас убегаю по делам. – Рейн протянул ему руку и искренне улыбнулся.

– Доброе утро, мистер Рейн. У вас здесь всегда так… гм… оживленно?

– Да, привыкайте, бывает тише или громче, но чаще так. – У него было на удивление крепкое рукопожатие.

– Хорошо. Меня приставили к вам, чтобы учиться и перенимать опыт.

– Да-да, я уже собрал всю документацию, которую вам придется изучить за первые три месяца, чтобы вы могли хотя бы понимать, о чем идет речь.

– Отлично, мистер Рейн, я как раз захватил с собой портфель.

– Портфель? – Рейн посмотрел на него как-то странно. Они прошли через приемную и зашли в его кабинет.

– Ну да. Он большой, – сказал уже начинающий подозревать неладное Ден. В его вместительный кожаный портфель можно было уложить до десятка книг.

– Вот это. Я уже распорядился, чтобы все перенесли в ваш кабинет. – Рейн указывал на стопы папок с файлами и учетных книг, которые занимали площадь минимум в три-четыре квадратных метра.

– Это все мне? – Ден улыбнулся, посмотрел на Рейна и протянул ему руку. – До свидания, надеюсь, что мы сработаемся и все будет хорошо.

– Приступайте поскорее, мистер Стаут. Мы должны вас ввести в курс дела за год.

– Да, – ответил Ден рассеянно.

– Не думайте, что меня расстроило известие об отставке. С одной стороны, печально, конечно, передавать пальму первенства молодым, а с другой – я так чертовски устал, что рад возможности наконец-то отдохнуть. Поэтому поскорее подготовить вас в моих же интересах. – Он искренне ответил на прощальное рукопожатие Дена.

Там в углу лежит моя погибель. За три месяца это даже компьютер не запомнит. Если я здесь останусь, то точно похороню себя заживо. Сейчас уже начнутся эти идиотские переговоры. Может, позвонить Денизе? Ведь я ей нужен там. Продадут они эти ценные бумаги без меня. И уголь продадут, и нефть тоже, так зачем я тут, для чего? Не хочу, черт побери, больше быть восковым человечком! Пусть лепят что угодно и из кого угодно. Я обучался столько лет на адвоката не для того, чтобы потом толкать бензин в особо крупных размерах!

Заседание было в самом разгаре. Были заслушаны вводные материалы по делу, и судья объявил двадцатиминутный перерыв. Зал суда был наполовину полон. Многим в городе была небезразлична судьба поместья Глайдингов. Мнения были самые разные. Кто-то был на их стороне. Люди понимали, что происходит произвол со стороны властей. Коул Пруденс имел много сторонников, некоторые вообще считали, что музей и гостиница привлекут в город туристов, а значит, и дополнительные денежные средства.

Дениза чувствовала себя отвратительно. Оппоненты давили на то, что в принципе было правдой. Ее отец не в состоянии содержать имение в полном порядке, и дом потихоньку разваливается. На это действительно больно смотреть. Но еще больнее смотреть на ее отца, который, хоть и старается держаться молодцом, выглядит очень старым и жалким.

– Держись, папочка, мы их сделаем. Слышишь? – Она прошептала это, перегнувшись через скамью, и сжала его плечо.

– Хорошо, доченька. – Он выдавил бледную тень улыбки и снова углубился в свои мысли.

Чем дольше Дениза наблюдала за нанятым отцом адвокатом, тем больше понимала, что они не только никого не сделают, но даже не будут сопротивляться, а просто отдадут особняк – и все. К сожалению, собранных даже с ее помощью денег хватило только на него. Он же полная бездарность, это видно даже мне, непрофессионалу. Но что же делать? Господи, бедный отец, какой позор, и помочь совершенно некому… Неужели случится эта несправедливость? Дениза металась по залу, выспрашивая родственников о подробностях дела, наорала на адвоката, который только развел в ответ руками.

– Мама, это конец. – Дениза отвела мать в сторону, чтобы поговорить тет-а-тет. – Я вижу, что с этой толстой скотиной нам не выиграть.

– Да, девочка, ты права. – Анна все прекрасно понимала и тоже волновалась за мужа.

– Я боюсь, что это добьет папу, у него больное сердце, ему же нельзя волноваться! Он уже принимал несколько раз таблетки. – Дениза почувствовала в своем голосе истерические нотки.

– Но что делать? – Видя состояние дочери, Анна сама вышла из ступора.

– Ни одно поместье в мире не заменит нашего отца. Попробуй поговорить с ним, сказать, что все не важно, для нас главное, чтобы он был жив и здоров. Чтобы он чувствовал крепкий тыл!

Дениза вытерла слезы. Она чувствовала себя совершенно беспомощной, хотелось наброситься на этого ублюдка Пруденса с кулаками, но она прекрасно понимала, что такой выходкой только усугубит их и без того ужасное положение. Ее отчаяние дошло до предела. Дениза села в одно из кресел и закрыла лицо руками. Будь что будет. Я сделала все, что могла. В этот момент она услышала оживленное шушуканье, прокатившееся по рядам, и подняла голову. Все взгляды в зале были прикованы к высокому, дорого одетому мужчине, который уверенно разговаривал с судьей у входа в зал. Ден. Было видно, что он убеждает в чем-то судью, наконец тот кивает, после чего они пожимают друг другу руки. Дениза настолько не ожидала увидеть его сегодня в зале суда, что просто остолбенела. Даже отсюда она заметила, как тревожно засуетились адвокаты Пруденса, наблюдавшие издали за этой сценой. Впервые за сегодняшний день в душе Денизы шевельнулась надежда.