Шахта дьявола

Глава 36

Тесс

Дэгни и я одновременно замечаем друг друга на другом конце комнаты. Мы бежим друг к другу, некстати визжа и привлекая к себе внимание. Она прыгает ко мне на руки и обнимает меня так, как никогда раньше.

— Так приятно видеть тебя, Тесси. Я сильно скучала по тебе. В следующий раз, когда ты решишь сбежать из своей жизни, возьми меня с собой, хорошо?

— К сожалению, мне больше не придется убегать, если только ты не придешь и не вытащишь меня из моей башни».

— Да, я не удивлена, — говорит она. Когда я вопросительно смотрю на нее, она вытаскивает телефон из рук и начинает просматривать фотопленку. — Я видела твое объявление о свадьбе, дорогая, а это значит, что я видела, как ты смотришь на своего мужа. Ребята, вы определенно справитесь.

Я на мгновение ошеломлена тем, что она говорит. Итак, сначала Тьяго решает застрелить мою лучшую подругу, а теперь отправляет ей по почте объявление о нашей свадьбе, как будто они лучшие друзья?

Единственное, что у мужчин всегда будет в избытке, — это смелость .

— Мы не!.. — Я отвечаю, обиженно.

Она смотрит на меня не впечатленным взглядом. — Не обманывай того, кто умеет говорить профессиональную чушь.

— Дагс, на самом деле это не так.

— Тогда либо это только вопрос времени, когда ты действительно это сделаешь, либо ты полностью отрицаешь это, — говорит она, протягивая мне свой телефон. — Посмотри на это.

Закатив глаза, я беру у нее телефон и смотрю на фотографию, ожидая, что останусь равнодушной.

Вместо этого меня поражает выражение моего лица. Кстати, я смотрю на Тьяго; губы приоткрыты, глаза прикрыты и пристально устремлены на него, мой взгляд… тоска.

Моя рука подлетает ко рту, и я потрясенно смотрю на Дагни.

— Я знаю, — соглашается она, как будто я высказала свои мысли вслух. — Я чуть не упала со стула, когда увидела это. Твой муж застрелил меня где-то месяц назад, так что я не совсем его поклонница номер один, но с этим трудно спорить, — говорит она, постукивая по моему лицу указательным пальцем. — Или это, — добавляет она, постукивая по лицу Тьяго.

Потому что, пока я с тоской смотрю на него, он смотрит на меня еще более яростно. Он выглядит так, будто на нем шоры, его взгляд настолько сосредоточен на моем лице, что он не может осознавать, что еще что-то происходит вокруг него.

Если Тьяго хотел продать нам представление о нас как о счастливой паре, то эта фотография делает именно это.

Мы выглядим… опьяненными друг другом.

— Это не я, — добавляет она. — Я решила, что держу всех кровожадных психов на расстоянии. Одного огнестрельного ранения хватило на всю жизнь, спасибо вам большое.

— Тогда тебе лучше молиться, чтобы никогда не попадаться на глаза. Если ты не заметила, они не особо любят спрашивать. Брать — это больше их дело.

У меня кружится голова. Я отдаю ей телефон и откашливаюсь, чтобы успокоить проносящийся через меня торнадо эмоций. Она еще раз смотрит на фотографию и улыбается.

— Что это за знаменитая поговорка? — размышляет вслух Дагни, задумчиво постукивая указательным пальцем по надутым губам, прежде чем щелкнуть пальцами в момент, когда загорается лампочка. — О, да , камера не врет, Тесси. У тебя есть любовь к мужу.

Я кашляю. — Чтобы это стало возможным, у меня должен быть стокгольмский синдром.

— Эй, если у тебя будет психическое заболевание, то с таким же успехом можешь иметь то, которое заставит тебя лежать в постели, играя обнаженной, прячь колбасу с безумно горячим боссом картеля, который тебя похитил. Для меня это звучит гораздо веселее, чем, скажем, беспокойство.

Я задыхаюсь от смеха, глядя на это зрелище, но предпочитаю сменить тему на тему, гораздо более безопасную, чем мы с Тьяго, — насилие с применением огнестрельного оружия. «Как твоя рука? Тебе все еще больно?»

Платье без бретелек Дагни имеет вырез в форме сердца, поэтому ее руки видны, но на ней шикарная кружевная повязка с золотой цепочкой, которая скрывает еще свежий шрам.

— Не могу передать, как мне жаль, что он… подстрелил тебя, — говорю я ей в десятый раз. — Я до сих пор не могу поверить, что он это сделал

— Полностью исцелена и больше не чувствую никакой боли, — говорит она, предпочитая потворствовать моей тактике уклонения. — И я говорила, тебе никогда не придется извиняться передо мной. Вообще-то, мне следует поблагодарить этого твоего дегенерата-мужа за то, что он помог мне создать новый аксессуар. Я получила десятки запросов на подобные нарукавные повязки. Vogue даже хочет взять у меня интервью, цитирую, «я являюсь законодателем моды». Если бы они только знали, что я там скрываю.

Я громко смеюсь. — Только ты могла бы рассматривать расстрел как возможность для бизнеса.

Она делает несколько поз с повязкой, представляя, что находится перед камерой.

— Мода на пулевые ранения, детка. Приходите и получите свое, пока запасы не закончились, фактическое пулевое ранение не включено и продается отдельно.

Я вытираю слезы от смеха, когда замечаю женщину в золотом платье через плечо Дагни, наклоняющуюся и обнимающую Тьяго. Легкая улыбка, которую он дарит ей в ответ, заставляет мое сердце сжиматься в груди. Она здесь и ушла прежде, чем я успел даже начать осознавать широкий спектр эмоций, сотрясающих потрепанный орган. К счастью, он не идет за ней.

Дагни все еще рассказывает о своей недавней работе и не замечает резкой перемены в моем настроении.

— Свадебные платья по-прежнему составляют большую часть моего бизнеса. На самом деле через несколько недель у меня назначена встреча с новой невестой, которая хочет, чтобы я разработала для нее изделие по индивидуальному заказу, так что это очень интересно, — говорит она.

— Так и есть! — Я вмешиваюсь, все еще отвлекаясь.

В памяти всплывают сцены, как Тьяго слизывает алкоголь с моего живота, пока я лежу на полу библиотеки. Я хотела, чтобы он меня трахнул, велела ему просто сделать это , но он был таким же упрямым, как и я, отказываясь идти дальше, пока я не скажу те слова, которые он хотел услышать.

Он оставил меня в отчаянии и головокружении от возбуждения, его гнев был очевиден в том, как он захлопнул за собой дверь. Но я все равно спустилась на кухню посреди ночи, как делала это каждую ночь раньше, и стала ждать его.

Он так и не пришел.

Пока я сидела там, в глубине моего живота разрасталось безымянное чувство, минуты надежды превращались в часы одиночества.

И теперь он один на другом конце комнаты, потому что я все еще злилась на него за то, что он меня поддержал, и мне хотелось, чтобы он почувствовал хоть немного того, что я чувствовала вчера вечером, поэтому я бросила его, как только мы пришли сюда.

Иногда ферзь делает на доске неудачный ход — ошибку, за которую ей приходится расплачиваться.

Я, конечно же, плачу за свою сейчас.

— …Однако я определенно хочу диверсифицировать свое портфолио. Я люблю свадебные платья, но хочу попробовать все. Платья, повседневная одежда, деловая одежда, нижнее белье, что угодно. Думаю, это будет последний свадебный клиент, которого я возьму на какое-то время, — заканчивает Дагни.

Меня пронзает чувство вины. Я ужасный друг, не могу даже пяти минут слушать ее, не беспокоясь о собственных проблемах.

— Пожалуйста, позволь мне носить все то, что ты придумаешь, — прошу я, хватая ее за руку. — Знаешь, я твой фанат номер один — что бы ты ни делала, я хочу это носить. Если ты хочешь на мне это видеть, то да.

— Да, — говорит она с улыбкой. — Горячая блондинка, одетая во все мои вещи? Это ты делаешь мне одолжение.

Я крепко обнимаю ее и кружу вокруг себя. — Скоро твое имя станет нарицательным среди лучших из них, Дагс, и мне не терпится занять место в первом ряду, когда это произойдет.

Ее сияющая улыбка внезапно исчезает с ее лица, сменившись мрачным угрюмым выражением лица. Ее глаза устремлены на что-то вдалеке позади меня.

— С тобой все в порядке? — обеспокоенно спрашиваю я.

Она сердито рычит. — Ты обернешься и увидишь это сама, поэтому позволь мне сначала предупредить. Там голубоглазая сучка — разлучница, бессмысленно улыбающаяся твоему мужу, как будто он только что рассказал самую смешную шутку, когда-либо записанную.

Я тяжело выдыхаю, воздух выходит из легких.

— Золотое платье? — спрашиваю я, уже зная ответ.

— Нет.

Мой взгляд останавливается на ней, и я оборачиваюсь, чтобы обнаружить, что это действительно совершенно другая женщина сейчас пристает к Тьяго. Он стоит ко мне спиной, поэтому я не вижу ни его лица, ни того, как он на нее реагирует.

Мои щеки горят от гнева.

Первая обняла его и ушла, так что я ничего не сделала, но эта вторая, перебирающая свои волосы и одаривающая Тьяго призывной улыбкой, заставляет мою кровь вскипать.

Дэгни бросает на меня многозначительный взгляд. — Это твой мужчина, на которого она публично пускает слюни, Тесси. Может быть, тебе пора признаться в Стокгольмском синдроме, тебе не кажется?

Я стремлюсь к беспечности, к невозмутимому пожиманию плечами.

— Я не могу…

Мои слова резко оборвались, когда я увидела, как женщина подошла ближе. Она кладет свою руку на руку Тьяго, склоняет голову набок и кокетливо смеется, все это происходит с замедленной точностью, как в автокатастрофе, от которой я не могу отвести взгляд.

Я несусь через комнату, прежде чем успеваю осознать это, мой гнев вспыхивает ярко-красным, а взгляд ядовито устремляется на них, когда я приближаюсь к нему сзади.

Несмотря на то, что черная дымка ярости делает меня почти слепой, мне удается оторвать ее руку от его руки и швырнуть ее обратно в нее, наслаждаясь тем, как она безвольно падает на ее бок. Я встаю между ними, повернувшись к нему спиной.

Женщина имеет наглость озадаченно взглянуть на меня. Я никогда не понимала насилия до того самого момента, когда мне пришлось физически сдерживать себя, чтобы не выцарапать ей глаза за то, что она смотрит на моего мужа, как на закуску, а на меня, как на сумасшедшую.

Возможно, я только начинаю обнаруживать, что я есть.

— Простите, а вы кто? она спрашивает.

— Ты спрашиваешь меня кто я? Я его жена , — огрызаюсь я.

Чья-то большая рука обхватывает меня за талию и неуместно ложится мне на живот, вызывая мучительную боль, которая отдает прямо в самое сердце. Тьяго плотно прижимает меня к своей груди, его тепло сразу же проникает мне в спину. Когда я наклоняю голову к его плечу и смотрю на него, я обнаруживаю, что мрачные, довольные глаза горячо горят в одной из сторон моего лица. Его явное самодовольство по поводу моего вмешательства не успокаивает мой гнев.

— Ой. — Явное разочарование в ее тоне заставило меня снова взглянуть на нее. — Ну, я просто представилась…

— Не нужно представляться моему мужу, — отрезаю я. — Он уже знает достаточно людей.

Рука Тьяго до синяков сжимается вокруг меня, когда я наконец называю его своим мужем. Его член твердеет, напряженно пульсируя у моей поясницы. Я на мгновение ошеломлена тем, как два слова, сказанные из моих уст, могут повлиять на него.

Женщина обращается к Тьяго за помощью, насмешливо смеясь. — Ну, еще одно знакомство явно не помешает, — говорит она.

Вот и все.

Я пытаюсь подойти к ней, решив, что, в конце концов, она заслуживает этого взгляда, но Тьяго крепко прижимает меня к себе.

Она все равно делает испуганный шаг назад.

Моя ответная улыбка медленная и острая, мой голос обманчиво сладкий. — Может быть.

Грудь Тьяго прижалась к моей спине, и я знаю, что он старается не смеяться открыто.

Сволочь.

— Приятно познакомиться, Клаудия, но если вы извините, мне нужно пригласить жену на танец. Передайте от меня привет своему отцу.

Не дожидаясь подтверждения, он прижимает меня к себе и ведет нас обоих на середину танцпола, как раз в тот момент, когда начинается новая песня. Повернув меня, он сжимает мою руку в своей, а другой берет меня за талию. Моя кожа горячая от гнева, температура тела как минимум на десять градусов выше, чем обычно.

— Наш первый танец, — мурлычет он.

— И это будет наш последний раз, если ты не дашь мне несколько ответов, — раздражаюсь я. — Скажи мне, было ли тебе «приятно с ней познакомиться », Тьяго? Хм? Тебе понравилось общение?

Его улыбка глубоко самодовольна и явно довольна. — Ты чувствуешь себя собственницей, amor?

— Ты сказал, что сегодня вечером нам нужно выглядеть влюбленными, — фыркаю я. — Сможет ли настоящая жена стоять сложа руки и позволять другой женщине обнимать ее мужа, особенно на публике?

— Это единственная причина?

— Кто она, черт возьми такая? — Я щелкаю. — Сегодня вечером ты позволил двум женщинам прикоснуться к тебе, Тьяго. Двум .

Взгляд, который он бросает на меня, непостижим. — Я не хочу ни одну из них. Единственная женщина, которую я хочу — это та, которая отказывается признать, что она моя.

— Кто. Она? — Я требую ответа.

Я едва осознаю тот факт, что он кружит меня по танцполу. Я уверена, что играет музыка, но она не проникает сквозь громкий звон в моих ушах.

— Дочь одного из генералов моего отца, — отвечает он. Он делает паузу, глядя поверх моей головы, затем добавляет. — Когда ты сбежала, мне предложили вместо этого взять ее в жены. Она либо не видела объявления о нашей свадьбе, либо видела и думала, что все равно попытает счастья.

Бегущий гнев скручивается в моем сердце и отравляет меня, посылая кислую желчь прямо в горло. — Ты бы так легко перелистнул следующую страницу каталога невест, да? — с горечью спрашиваю я. — Просто еще одна безымянная, безликая женщина, на которую можно надеть кольцо и вставить свой член?

— Вставь мой член ? — хрипло повторяет он, пристально глядя на меня. — Я не верю, что получил удовольствие.

— Пошел ты.

Где-то я знаю, что веду себя иррационально, но думая о нем и Адрианой меня тошнит. Я была прав, не доверяя ему, если он считает, что меня так легко заменить.

— Поверь, мне больше ничего не хотелось бы.

Дерзкая улыбка, растянувшаяся на его губах, ничего не делает, кроме как еще больше злит меня. Я наступаю ему на ногу. Сильно. Он вздрагивает, его рука сжимает меня, пока он несет меня, мои ноги больше не касаются пола.

— Почему ты расстроена, дорогая? — он соблазнительно спрашивает. — Скажи мне правду.

— Улыбнись так еще раз, и я дам тебе дозу твоего же лекарства, — рычу я, моя ревность заставляет меня крутиться по спирали. Я никогда раньше не чувствовала этого. Вдобавок, я обязательно осматриваю комнату и всех присутствующих мужчин. — В конце концов, я не думаю, что брак является официальным, если он не консумирован.

Сильные пальцы бездушно сжимают мою челюсть, впиваются в щеки и грубой силой поворачивают мое лицо к его лицу.

— Осторожно, — предупреждает он напряженным голосом. — Помни, с кем ты разговариваешь.

Я упрямо поднимаю к нему подбородок.

— Ты имеешь в виду с пресловутым «Диабло »?

— Нет, с твоим мужем , который ни черта ни с кем тебя не поделит, — поправляет он в ярости. Сжав мою челюсть, он приближает свой рот к моему в нескольких дюймах. — Но если ты подтолкнешь меня к этому, тогда да, Эль Диабло . Ты видела, что я делаю с человеком, который пренебрегал мной. Представь себе, что я способен сделать с тем, кто приближается к тебе, с тем, кто прикасается к тому, что принадлежит мне .

Я вырываю челюсть из его руки и толкаю его в грудь, пока он не отпускает меня. Вставая на ноги, я поднимаю подбородок так, что наши лица оказываются в нескольких дюймах друг от друга. Другие пары продолжают танцевать вокруг нас, не обращая внимания, а мы стоим в стороне, как будто собираемся убить друг друга.

— Это не обман, — шиплю я. Его челюсти сжимаются, мышцы на щеке беспорядочно подергиваются. — Мы не спали вместе. Я не твоя.

Я не буду просить его ни о чем, если он не освободит для меня места. Преследование меня было связано с его эго, а не со мной . Не тогда, когда я была явно настолько заменима.

С меня достаточно.

— Не испытывай меня, Тесс, — предупреждает он, его голос теперь становится опасно мягким.

Я ухожу с танцпола, не отвечая, оставляя его стоять в море пар и смотреть мне вслед.

✽✽✽