Шальные желания

1

– Подожди, сейчас увидишь его. Он невероятно красив!

Это было первое, что Джин услышала о Лансе Диллоне в случайно подслушанном разговоре двух девушек, сидевших недалеко от нее.

Джин не была близко знакома с этими девушками, лишь знала их имена: о незаурядной внешности Ланса Диллона говорила Милли, а Лайза хихикала ей в ответ. Обе были весьма привлекательными блондинками с голливудскими белозубыми улыбками.

– Ты, должно быть, шутишь! – фыркнула Лайза. – У нашего профессора сын-красавчик? Это невозможно!

– Клянусь, так и есть, – настаивала Милли. – Спроси кого угодно.

Лайза огляделась и заметила Джин, сидевшую ближе всех.

– Давай спросим нашу англичанку, – хитро улыбнувшись, проговорила она.

Джин напряглась. Ей не хотелось попадать в неловкое положение.

– Ты видела нового по истории? – обратилась к ней Милли.

Девушка покачала головой.

– А что случилось с профессором Диллоном?

Милли округлила глаза.

– Ты что, с другой планеты?

Джин не стала отвечать. И почему всем что-нибудь от нее надо? Она ведь ни к кому не приставала, и им не стоило бы задевать ее.

– Не иначе как с Марса! – хихикнула Лайза.

Подружки весело рассмеялись.

Джин не видела в этом ничего смешного. Ей только хотелось, чтобы они оставили ее в покое.

– У профессора Диллона сердечный приступ, – сообщила всезнающая Милли.

– О… – Джин расстроилась. Ей всегда нравился старый профессор. – С ним все в порядке?

Милли пожала плечами. Ее не слишком интересовало здоровье преподавателя.

– Вот он, – прошипела она Лайзе, и обе мгновенно забыли о Джин.

Девушку это не огорчило. У нее никогда не было много друзей. Тренировки, занятия и еще работа не позволяли ей посещать молодежные сборища в колледже.

Без особого интереса Джин взглянула на вошедшего преподавателя, и ей пришлось признать, что более красивого мужчину она никогда не видела.

Он был очень высок, выше шести футов. Черные волосы, откинутые назад, открывали высокий лоб. Черты лица были классически правильными и казались высеченными из гранита. Сколько ему лет, трудно было определить, но это не имело никакого значения.

Джин не могла отвести взгляда от его пронзительно-синих глаз. На мгновение ей показалось, что она уже видела эти глаза раньше.

Мужчина оглядел аудиторию и пробежал глазами по списку группы. Он не произнес ни слова, но стояла полная тишина.

– Меня зовут Ланселот Диллон, – произнес он сухим официальным тоном. – Друзья зовут меня Ланс, а вы можете называть профессором Диллоном, – по крайней мере, до тех пор, пока не станете известны так же, как, скажем, Джордж Вашингтон. Тогда зовите хоть Дураком.

Повисла тишина, а затем вся группа дружно рассмеялась. Все, кроме Джин. Ей не было смешно. Она уже начинала скучать по старому профессору, снисходительному, рассеянному и не придиравшемуся зря.

– Итак, ваши работы. – Он приподнял папку с тетрадями. – Я буду называть ваши имена, а вы подходите.

Так все и происходило. По ходу молодой Диллон давал краткие комментарии. Он оказался более строг, чем его отец.

К счастью для Джин, в группе было еще пятнадцать студентов, так что отсутствие ее реферата оказалось незамеченным. По правде говоря, она вообще надеялась, что на нее не обратит внимания. Так она старалась держаться и па других лекциях и семинарах, которые посещала в колледже – скромном учебном заведении в маленьком городке неподалеку от Бостона. Пару раз она нервно вздрогнула, когда взгляд Диллона скользнул по ней. Но, по-видимому, она не привлекла внимания преподавателя. Джин решила вздремнуть, как обычно.

Обсуждение великих имен почти закончилось, когда удача повернулась к ней спиной: Диллон все-таки назвал ее имя. Если бы он не следовал алфавитному порядку, то Джин Кейси могла бы не беспокоиться до следующего раза.

– Джиневра Кейси? – повторил преподаватель. – О Господи, Джиневра! Это невозможно! Комический ужас, прозвучавший в его восклицании, вызвал всеобщий хохот.

Если поначалу сынок профессора и мог рассчитывать на ее симпатию, то теперь у него не осталось шанса. Что он нашел смешного в ее имени?

Все студенты обернулись в сторону виновницы веселья.

Диллон приподнял бровь.

– Прошу прощения. Не ожидал встретить здесь прекрасную королеву.[1]

Джин понимала, что ее мало кто воспринимает здесь всерьез. Она слишком отличалась от американок. Их волосы всегда были завиты и замысловато уложены. А у нее были от природы вьющиеся черные волосы, короткие, как, у мальчика. Далеко не каждый мог оценить ее поразительную женственность. Уголки ее изумрудно-зеленых глаз слегка поднимались к вискам, а полные губы были мягки и нежны. Она была невысокой и еще по-юношески угловатой. Ее точеная фигурка с высокой грудью, тонкой талией и длинными стройными ногами казалась хрупкой, но это было обманчивое впечатление.

Как-то один парень заявил ей, что она очень даже ничего. Но в ответ он услышал лишь ее пренебрежительный смешок и больше этих слов не повторял.

И тут Джин вспомнила, где видела этого мужчину раньше. Несколько дней тому назад утром из-за тумана ничего вокруг нельзя было разглядеть. Это не остановило ее. Она пробегала второй круг, когда внезапно налетела на кого-то.

– Какого черта!.. – услышала она сердитый возглас и выругалась в ответ, уже падая на землю.

– Вы не ушиблись? – Кто-то присел рядом с ней.

Джин подняла голову и встретилась с пронзительными синими глазами. Ленивая улыбка показалась на небритом лице. Девушка не видела повода для веселья и продолжала сердито дуться. Видимо, мужчина воспринял ее взгляд как обвинение и решил перейти в наступление.

– Это вы натолкнулись на меня, – уточнил он.

– А зачем вы стояли посреди дорожки?

– Да, но я не ожидал никого встретить в столь ранний час, особенно любителей толкаться.

– Я не толкаюсь, а бегаю, – прошипела Джин.

– Понятно.

Этот тип уже злил ее.

– Здесь дорожка колледжа, – решила она поставить его на место.

– Знаю.

Джин недоверчиво прищурила глаза. Конечно, в колледже встречались и взрослые студенты. Но его она не помнила, а его трудно было не заметить.

– Я здесь недавно, – произнес незнакомец, уловив подозрение в ее глазах.

Так я и предполагала, подумала про себя девушка и спросила:

– А чем вы занимаетесь? Он как-то странно улыбнулся.

– История, средние века. А вы?..

Джин не ответила, решив, что их разговор слишком затянулся. Она проигнорировала протянутую руку и легко поднялась, разминая ноги.

– Может, пробежимся вместе? – предложил он. – Чтобы избежать новых столкновений.

– Я люблю бегать одна, – спокойно ответила Джин.

Отказ вовсе не обидел его.

– Должно быть, трудно бегать каждый раз, словно на соревнованиях? – с улыбкой спросил он.

Джин понимала, что он пытается расположить ее к себе. Но не была намерена продолжать знакомство и поэтому резко бросила:

– С чего вы взяли, что я бегаю, как на соревнованиях?

– Я просто предположил. – Он лениво потянулся, но в глазах мелькнули лукавые огоньки. Его взгляд вобрал в себя и короткие шорты, и выцветшую майку, на которой еще было заметно название известного английского спортивного клуба.

Под его взглядом Джин вдруг почувствовала себя женщиной. Но едва он отвернулся, она почему-то ощутила себя оскорбленной. Вряд ли сейчас она могла вызвать интерес у взрослого мужчины, тем более у такого симпатичного.

На прощание он произнес:

– Следует быть осторожной, бегая в одиночестве.

Это прозвучало как предупреждение.

Джин смотрела в спину удалявшегося, и ей казалось, что с ней творится нечто непонятное…

– Ну, Джиневра… – произнес Диллон с оттенком сомнения, – может, вы отважитесь высказать свое мнение?

– Я… По какому поводу? – пробормотала девушка, не успев сообразить, какой вопрос был задан.

– Я спросил, – пытаясь ей помочь, напомнил Диллон, – соответствует ли исторической правде образ Ричарда Глостера у Шекспира.

Но подсказка ей не помогла.

– Трудно сказать определенно.

Не могла же она признаться, что никогда не читала Шекспира.

Профессор Диллон пристально посмотрел на нее, введя в смущение, а потом спросил кого-то другого. И если бы не антипатия, которую она почему-то испытывала к Лансу Диллону, девушка готова была расцеловать ему руки за столь благородный жест.

Как только прозвенел звонок, Джин попыталась ускользнуть из аудитории.

– Джиневра! – услышала она за собой властный голос.

Проигнорировать этот призыв не было возможности. Она нехотя повернулась. Милли и Лайза захихикали, проходя мимо.

Девушка медленно подошла к столу Диллона. Она ожидала, что получит по первое число за невнимательность. Но вместо этого профессор, как-то странно взглянув на нее, спросил:

– Кто вас так назвал – Джиневра?

– Что? – Джин опешила от неожиданности. – Моя мама… Вообще-то с детства я называла себя Джин. Так и пошло. А что? – Она совсем забыла, что перед ней преподаватель, а не случайный знакомый по беговой дорожке.

– Да так, ничего. Просто редко встречаю друзей по несчастью, – улыбнулся он.

– Прошу прощения? – Она ничего не могла понять.

– Мой отец назвал меня Ланселотом, – объяснил Диллон. Джин все еще не понимала, что он имеет в виду. – Ланселот и Джиневра – герои любимого романа моего отца «Смерть Артура».

– А… – произнесла Джин не слишком уверенно.

– Вам нравится этот роман?

Ей хотелось солгать, сказав «да», но это не спасло бы: она будет быстро разоблачена.

– Я не читала его, – ответила она честно.

– Правда? – Это прозвучало скорее удивленно, чем насмешливо. – Ну что ж, мы это исправим. А как насчет хроник Шекспира? Вы ведь писали реферат о них для моего отца? – Джин не стала отвечать. И так было понятно, что он уже знает: ничего-то она не писала. – По крайней мере, должны были написать. Но что-то я не помню вашей работы.

Девушка решила признаться сейчас. Чем раньше, тем лучше.

– Я не писала. Я говорила вашему от… профессору Диллону.

– Говорили что? – спросил он.

– У меня была встреча.

– Встреча? – повторил Диллон и тут же сообразил: – Занятия бегом?

– Да, я должна была тренироваться.

– А, так вы получаете спортивную стипендию? Тогда все понятно.

Джин догадалась, что он, как и многие в колледже, считает ее просто безмозглой спортсменкой.

– Многие склонны полагать, что если подросток способен пробегать стометровку быстрее своих сверстников, то ему будет легко окончить любой колледж. К несчастью для вас, я не отношусь к таким людям. Понятно?

– Да, – стиснув зубы, проговорила Джин.

– В таком случае вы должны мне задание. Правильно? – Синие глаза неотрывно следили за ней.

– Правильно, – недовольно отозвалась девушка. – Могу я идти?

– Когда у вас следующий семинар?

– В четверг, – сказала Джин, заранее боясь этого дня.

– Прекрасно. Через три дня, – подсчитал он. – У вас будет достаточно времени.

– К этому времени вы хотите получить мою работу? – недоверчиво спросила Джин.

– А что? Какие-то проблемы?

Нет, это только начало проблем. Уже в дверях она спросила:

– Как себя чувствует ваш отец?

Ее слова прозвучали искренне. Возможно, поэтому Диллон ответил:

– Он все еще в больнице, но опасность позади. Врачи говорят, что он поправится, если будет строго следовать их рекомендациям.

– Я рада, – просто проговорила Джин.

– Можно ему передать ваши пожелания?

Джин кивнула.

– Хотя вряд ли он меня помнит.

Наблюдая за удалявшейся Джин, Ланс размышлял о том, что отец наверняка запомнил эту девушку. Всякий хороший преподаватель заметит ученика, который на занятиях постоянно глазеет в окно, мечтая очутиться подальше от колледжа.

Ланс вздохнул. Он и сам работал здесь не по собственному желанию, а лишь для того, чтобы сохранить место за отцом. Любя историю, он терпеть не мог заставлять молодых читать что бы то ни было вместо любимых ими комиксов. А некоторые, вроде Джин, и вообще предпочитали учебе наматывание бесчисленных кругов на беговой дорожке.

– Как все прошло, сынок? – спросил отец, когда Ланс навестил его в больнице.

– Отлично, папа, – ответил Диллон-младший.

Врачи считали, что Дуэйн Диллон уже отслужил свое и должен беречь здоровье. Но Ланс понимал: преподавание для отца – это жизнь.

– Лжец! – возразил отец. – Ты ведь ненавидел каждую минуту, проведенную там.

– Ну, может, и так, – согласился Ланс. – Но не волнуйся, я протяну семестр или два.

– Спасибо, сынок, – искренне сказал Дуэйн.

– Не надо благодарности. Лучше быстрее выздоравливай.

– Постараюсь. – Отец улыбнулся и добавил: – А как моя девочка?

– Просто кошмар.

Девочкой была дочь Ланса, любимая внучка Дуэйна.

– Сколько миссис Шерман работает у тебя, папа?

– Около пятнадцати лет, а что?

– Да не знаю, сколько еще она сможет выносить эту егозу.

– Миссис Шерман сильная женщина. Не беспокойся за нее. Шалости ребенка – для нее забава.

– Посмотрим.

Ланс обожал дочь, но не склонен был поощрять ее капризы.

– Ей нужна мать, – задумчиво проговорил Дуэйн, возвращаясь к излюбленной теме.

– Я и сам вырос только с отцом, – напомнил Ланс.

– Ну и в кого ты превратился?

Ланс улыбнулся в ответ. Он уже лет десять писал новеллы и эссе, причем довольно успешно. У него было имя в литературных кругах. И хотя отец сокрушался, что он забросил историю ради литературы, но в душе гордился им. Ланс очень любил отца и негодовал на тех студентов и преподавателей, которые считали Дуэйна выжившим из ума стариком. Задумавшись об этом, он вспомнил события минувшего дня.

– На одном из твоих курсов есть девушка, смахивающая на мальчика-подростка, но весьма симпатичная. У нее ярко выраженный английский выговор.

– Джиневра, – улыбнулся отец.

– Да, она.

– Она действительно из Англии и учится на их стипендию.

– Знаю. Спортсменка… Я думал, что подобная практика себя изжила. – Дуэйн взглянул на сына, не понимая, что тот имеет в виду. – В колледж охотнее принимают того, кто может забросить мяч в кольцо или пробежать быстрее собственной тени. А знания не в счет.

– Ничего не поделаешь, – примирительно заметил отец. – Это своего рода реклама учебного заведения.

– Никто не осмеливается поставить на место эту английскую девчонку, – недовольно продолжил Ланс. – Весь семинар она проводит, глазея в окно, а потом еще и обижается, когда я прошу принести невыполненное задание.

– У нее, вероятно, есть проблемы, – попытался защитить Джин профессор Диллон.

– Например?

– Не знаю. Она не очень многословна.

– Удивлен, что ты так быстро заметил ее. Обычно она сидит тише воды, ниже травы.

– Разумеется, для того, кто понятия не имеет, о чем идет речь на семинаре, это самое мудрое поведение.

Ланс не сказал отцу, что встретился с этой девушкой на утренней пробежке. Он узнал ее сразу, как только вошел в аудиторию. Но Джин, казалось, не обратила на него никакого внимания. Это не слишком льстило самолюбию Диллона. Однажды, когда женщина холодно отнеслась к нему, он сделал большую ошибку, женившись на ней.

– Будь с ней помягче, – обратился Дуэйн к сыну. – Иногда ты, сам того не замечая, смахиваешь… на зануду.

Ланс не стал спорить.

– Мое занудство вряд ли затронет твою английскую протеже. Она рассеянна и к тому же не собранна.

– Я заметил, – усмехнулся отец.

– Не беспокойся! Как минимум три месяца у тебя с ней не будет трудностей, да и у меня тоже. Ее время будет уходить на выполнение заданий.

– Да… – Казалось, Дуэйн что-то собирался сказать сыну, но потом передумал. Только через три дня Ланс понял, о чем хотел предупредить его отец.