Шанс на счастье

Глава 4

Вижу, как Виктория выходит из подъезда и садится в машину, такси отъезжает. Отпиваю из чашки ещё горячий кофе, мучаясь вопросом, что же с этой девушкой не так.

Я далеко не святой, пользовался в своей жизни пару раз услугами «жриц любви». Да и когда в органах работал, повидал много ночных бабочек, привозили их десятками после очередного рейда, поэтому мне было с чем сравнить. Практически каждая была готова тут же рассказать свою историю, приукрасив её и пустив слезу для большего эффекта, чтобы пожалели, заплатили больше или отпустили. Каждая из них только бы поблагодарила за накинутую сверху сумму, не спрашивая ничего. Большинство не побрезговали бы ещё и обчистить карманы клиента. Девушки, занимающиеся таким ремеслом, зачастую промышляют и воровством. Берут не только деньги, но и часы, телефоны, запонки, цепочки. Всё, что можно снять, пока клиент спит, чтобы потом заложить в ближайшем ломбарде. Но с этой было явно что-то не то. Ощетинилась вся, стоило только спросить про личное. Хотя её реакции было достаточно, чтобы подтвердить предположение. Насилие было, и скорее всего не единожды. Это, конечно, не удивительно с такой-то профессией, но всё равно что-то не сходилось. Слишком дерзкая, отстраненная, не единой попытки понравиться или заболтать, чтобы продлить время и получить больше. Пока она принимала душ, заглянул в её паспорт. Карецкая Виктория Валентиновна, 23 года, прописка местная. В паспорт была вложена медицинская справка, о том, что заболеваний нет. Значит, за здоровьем следит. Хм…

Странно, но какая-то уличная девка меня серьезно озадачила… С чего бы? Который раз прихожу к тому, что мне необходим отдых. Мозг уже настолько привык к рабочему режиму, что цепляется за всё подряд. Какого хрена я вообще сейчас гадаю, что с этой девкой не так? Это не мои проблемы. Надо было всё же её в гостиницу отвезти, но я настолько устал, что выбирать более-менее подходящее заведение и снимать номер, было просто лень.

***

Прошло две недели с той странной ночи, а она всё не выходила из моей головы. Тогда приехав домой, я отчаянно гнала от себя все мысли, старалась не зацикливаться на произошедшем, на нашем странном разговоре и его словах.

Денег в этом месяце хватило, чтобы оплатить все счета. Я вышла из банка и в кармане осталась сумма, которой лишь хватит на банку кофе, булку хлеба и такси до работы. Но, если я успею на последний трамвай, то смогу купить пачку сигарет. Прикинув все варианты, отправилась в магазин. Подойдя к дому, пожалела, что мелочи не хватило на корм для Баси. Кошка выглянула из своего укрытия и, завидев знакомое лицо, побежала мне на встречу.

– Ты прости меня, моя хорошая, но у меня есть только хлеб сегодня. Будешь? – кошка ластилась и мурлыкала, пока я отламывала краюшку хлеба. Видимо, Бася была настолько голодная, что и хлеб ей пришелся в радость. Оторвав ещё кусок для кошки, оставила рядом с ней и пошла домой. Поужинав легким куриным бульоном и отварным картофелем, я по привычке расположилась у форточки с кружкой кофе и сигаретой. Уже второй день порошил снег и тут же таял. Мерзкая погода, пробирающая до костей холодным ветром и влажным воздухом. Точно в такую же слякоть мы хоронили маму. Тоже шёл снег, мокрая кладбищенская земля комьями прилипала к обуви, а пальцы не сгибались от холода. Пять лет прошло, а помню всё до мелочей…. Тогда ещё у меня был отец, опора и надежда на то, что всё наладиться, но через полгода и его не стало. Затянувшись сильней сигаретой, заглушая ею проснувшуюся боль, я выдохнула никотиновый дым в приоткрытую форточку и убрала эти воспоминания в дальний угол своей памяти, продолжая отрешенно следить за белыми снежинками, неторопливо падающими на мокрую землю.

***

Ненавистная погода испортила все планы. Я опоздал на место, куда должен был приехать объект, так как на дороге каша из грязи и снега. Плюс ко всему, к вечеру температура воздуха понизилась, превращая все дороги в ледовый каток, машины еле плелись друг за другом. Выругавшись, набрал номер Генки и обрисовал создавшуюся ситуацию. Он обещался подключиться и помочь. На следующей неделе сдавать результат работы, а у нас по нулям. Халтура, мать её. Отбросил в сторону телефон и отправился в «Эру».

– Привет, Кирюш! Что у тебя случилось? – спросил я, обращаясь к Орловой. Она позвонила сегодня в обед и попросила подъехать.

– Привет! Дём, Артём уехал на объект по просьбе Игоря, а у нас выступление в клубе ди-джея из столицы и нужна хорошая охрана, людей вообще не хватает. Уже звонила в охранное агентство, которое обслуживает ресторан и кафе, но они лишь два человека готовы дать, да и то по двойному тарифу. Может, у тебя кто из парней имеет лицензию, или знакомые есть? Нам на один вечер.

– Дай пораскину мозгами, – набрал Романыча, тот быстро переговорил со всеми парнями. – Кир, сколько людей надо?

– Восемь, а лучше десять. Завтра с полночи до четырех утра.

– Будут тебе охранники. Все с лицензией и даже с разрешением на оружие. Всё, как надо.

– Дёма-а, ты прелесть, – Кира поцеловала меня в щеку, и мы вышли в зал.

– Заеду завтра ещё, проверю, всё ли в порядке. Артём когда возвращается?

– Обещал завтра к обеду. Но на дорогах такой кошмар, что я сомневаюсь, что ему удастся приехать вовремя, – в этот момент подошла Ира и отвлекла Киру. – Дём, я пойду с кухней разобраться надо.

– Конечно, где выход я знаю, не волнуйся, – улыбнулся Кире.

– Спасибо ещё раз, – Кира скрылась за дверью вместе с Ирой, а уже был готов направиться к выходу, когда на одном из помостов у сцены заметил Викторию. Она виртуозно выполняла движения, видимо, заменяя одну из девчонок go-go. Черная маечка, черные трусики, и черные туфли на высоченном каблуке. Вот и вся одежда, что на ней была, но впечатляло не это, а то, как она двигалась. Движения завораживали, заставляли оставаться на месте и смотреть до конца. Спустя несколько минут Викторию и ее напарницу сменила вторая пара девчонок. Вика спустилась со сцены, а я только сейчас заметил, что девушка прихрамывала. Она подошла к бару, и Миша подал ей стакан воды и какую-то таблетку.

– Я надеюсь, это легальный препарат, – произнес, подойдя ближе.

– Демид Альбертович, обижаете, обычное обезболивающее, сам в аптеку бегал, – Миша показал упаковку и занялся подошедшим клиентом.

– Что с ногой?

– Связки потянула вчера, – произнесла Вика, отпивая из стакана воду.

– Ты закончила? – она обернулась, посмотрев на меня уставшим взглядом.

– Не сегодня, Демид.

– Я ничего не предлагал ещё, просто хотел подвести до дома, – в её глазах промелькнула тень недоверия.

– Если тебе по пути, то не откажусь, – произнесла, отведя в сторону взгляд.

– По пути.

– Даже адрес не спросишь? Ах да, глупость сморозила. Ты его уже знаешь, – она приподняла бровь.

– Иди, собирайся. Жду у черного входа, в машине.

***

Он снова это делал. Этот мужчина снова наводил в моей душе хаос одним свои появлением и парой слов, заставляя искать в его поступках скрытый подвох. Но странность была в том, что я его не находила. То, что он проверил мой паспорт, я уже поняла в предыдущую нашу встречу. Таксист знал куда ехать, было не трудно сложить дважды два. Сейчас переодеваясь, я обдумывала, почему согласилась на его предложение подвезти. Если бы не боль в ноге, и экономия, то я бы, наверное, отказалась и вызвала такси. Надев пуховик, я взяла свою сумку и вышла из «Эры». Черная БМВ уже стояла у дверей, я села в машину, внутренне ожидая грязных предложений, но ничего не последовало. Демид просто включил музыку и выехал с парковки. Мы молчали. Я изредка посматривала в его сторону, отмечая, как минимум трехдневную щетину на лице, которой не было в прошлый раз, и небольшие мимические морщинки у глаз. Такие бывают у людей, которые часто улыбаются.

– Все рассмотрела или мне повернуться? – ухмыляясь, произнес Демид, вырывая меня из своих мыслей.

– Прости, – отвела в сторону взгляд, замечая, что мы уже почти подъехали к моему дому. – Спасибо, что подвез.

– На здоровье. Сделай теплый компресс на ногу и наложи тугую повязку на ночь. Утром станет легче.

– Спасибо, – произнесла, удивленно взглянув на Демида. Я вышла из машины и направилась к подъезду.

***

– Ну, что сука, тебя предупреждали, что платить надо вовремя! – это было первое, что я услышала, войдя в подъезд. Мужчина прижал меня к грязной стене, выбивая вскрик, который тут же заглушил своей ладонью и приставил к горлу небольшой нож. – Деньги где? – он убрал руку, чтобы услышать ответ.

– Я всё перевела. Это не от меня зависит, от банка. Они придут в течение двадцати четырех часов.

– Если завтра бабла не будет…

– Нож опустил, – неожиданно раздался голос Демида, и он показался за спиной моего обидчика, приставляя к его голове пистолет. А я перестала дышать.

***

Смотрю, как Вика заходит в подъезд. К слову сказать, эти подъезды похожи на норы хоббитов, честное слово. Дом настолько осел, что вход стал ниже уровня земли. На сто процентов уверен, что внизу стоит вода и жителями постелены деревянные помосты. А зимой первый этаж от влажности напоминает пещеру со сталактитами. Не успел я повернуть ключ в зажигании, как в ночной тишине отчетливо слышится вскрик и возня из этой самой «норы». Раздумываю ровно секунду вмешаться или нет. Черт! Любопытство и инстинкты полицейского, выработанные за время работы, перевешивают желание убраться отсюда, и я выхожу из машины, доставая по пути пистолет. Спускаюсь вниз по деревянным ступеням и слева вижу мужика в черной шапке, который прижимает нож к горлу испуганной Вики.

– Нож опустил, – произношу, поднимая пистолет. Мужик замирает на месте, оценивая ситуацию, а потом резко дергается, толчком сбивая меня в сторону, и бросается к выходу.

– Карецкая, – убираю пистолет в кобуру, – с каждой нашей встречей у меня всё больше и больше к тебе вопросов. Наверное, пора тебе на них ответить.

– Спасибо за помощь, – произносит охрипшим от страха голосом, делает пару глубоких вдохов и отталкивается от стены собираясь уйти.

– Ты как?

– Нормально. Всё нормально.

– Ты куда?

– Домой.

– Давай провожу, а то мало ли, вдруг и в квартире тебя кто-нибудь ждет.

– Не ждет.

– Как понимаю, ты знаешь, кто это был?

– Знаю.

– И?

– Демид, спасибо, конечно, что спас меня, но…

– Но это уже второй раз, и я требую объяснений.

– Черт… – она выругивается, поднимаясь на третий этаж, и достает из кармана ключи, открывая деревянную дверь, сильно обожженную снизу. – Это был коллектор. Всё? Любопытство удовлетворенно?

– Нет. Ты что, займ за десять минут взяла на остановке и договор не прочитала? – я прохожу вслед за ней в квартиру и, окидывая взглядом убранство, немножко зависаю. Обои времен моей бабушки, мебель аля «привет из СССР», домотканые половики в коридоре. Будто на тридцать лет назад вернулся. Но не могу не отметить, что несмотря на обстановку, всё довольно чисто и убрано. Даже тюль, видавшая, как минимум, Брежнева, чистая и отглаженная висит на деревянных гардинах.

– Что-то типа того, – отвечает Вика, снимая обувь и пуховик.

– Хм, теперь вопросов ещё больше, – я разуваюсь и прохожу за ней на кухню, на которой бросается в глаза старая плита, наверное, ещё с довоенным чайником и кран, из которого беспрестанно капает вода, отбивая надоедливый ритм об эмалированную раковину. – Орлов на зарплате для работников экономит? – Я сажусь на деревянный табурет, который под моим весом жалобно поскрипывает.

– Артём хорошо платит и всегда вовремя, – она говорит это, повернувшись ко мне спиной и набирая воду в чайник. Вижу, как Вика подкладывает тряпку в раковину, заглушая этим стук капель, и отходит к плите. Я уже готов задать следующий вопрос, как раздается настойчивый стук в дверь, и Вика быстро выходит из кухни.

– Дядя Витя, ну зачем так стучать?

– Вик, Викусь, дай на опохмел, а? Эта жаба, – явно уже вдаренный мужик, покачиваясь, кивает на квартиру напротив, – не даёт…. Даже полста не дает. Вик, ну ты ж не она, я ж тебя вот такую, – он показывает полметра от пола, – ещё помню.

– Дядь Вить, сейчас, подожди, – Вика роется в сумочке и, достав сто рублей, протягивает мужику. – Вот, хватит?

– Дай тебе Бог здоровья! Широкой души ты человек, – он чуть ли не кланяется в благодарности, а Виктория просто захлопывает дверь.

– Ну и контингент, – само срывается у меня с языка.

– Как на подбор, Демид Альбертович, алкаши, торчки и проститутки, – со злостью произносит Вика, возвращаясь на кухню. – Так что, советую не светить тут дорогой тачкой, а то без колес останетесь.

– У тебя есть у кого сегодня переночевать?

– Зачем?

– Коллекторы не приходят один раз.

– Да ладно? А то я не знаю.

– Вик, я серьёзно.

– Не волнуйся, уже через восемнадцать часов им на счёт упадёт переведенная сумма, и они не посетят меня, как минимум, ещё месяц. Так что, всё в порядке! И вообще, какое тебе дело? Что ты привязался ко мне?

– Если тебя сегодня прирежут в этой квартире, то последним, кто тебя видел, окажусь я. Да ещё и свидетель есть, сосед-алкаш. Не будь дурой. Переночуй сегодня у подруги или у родственников.

– У меня нет ни подруг, ни родственников, – она устало выдыхает. – Демид… пожалуйста, оставь меня в покое. Я устала, у меня болит нога. Я хочу выпить горячего чая и лечь спать, – произносит спокойно и тихо.

– Собирайся.

– Куда?

– Ко мне.

– Я не поеду.

– Тогда поедешь в ближайшее отделение. Мне будет нетрудно договориться, чтобы тебя подержали ближайшие восемнадцать часов в обезьяннике. Всё лучше, чем тут, и безопасней. Может, там ты будешь более разговорчивой.

– Ты не отстанешь?

– Нет. И ты мне ещё за спасение должна.

– Ясно… – она снова устало выдыхает и, отключив плиту, направляется в комнату, открыв старый сервант, достает комплект белья, сменную одежду. Всё укладывает в пакет. По пути заглядывает в ванную, зубная паста и щётка присоединяются к вещам.

***

Какое ему дело до меня? Прицепился, словно банный лист к заднице. Помог? Молодец! Возьми с полки пирожок и отвали! Так нет же. Спаситель хренов. Я хватаю первый попавшийся пакет и запихиваю в него лосины с футболкой и сменное белье.

– Я готова, – произношу, а саму просто трясет от злости. Уверенна на сто процентов, что, если бы я сейчас не собралась, он бы силком меня запихал в машину, и не факт, что не отвез бы в отделение, как пообещал. Благодарственного секса захотел? Хорошо, только после него я уйду. Мы выходим из квартиры и спускаемся вниз. Демид открывает передо мной дверь машины, и садиться за руль.

Оказавшись в квартире Демида, я принимаю душ и переодеваюсь в домашние лосины и футболку.

– Приложи к ноге, – он протягивает мне уже готовую грелку и разливает по чашкам кофе. – Есть будешь?

– От пары бутербродов не откажусь, – мы ужинаем и идём в комнату. Боль в ноге и, правда, приутихла.

***

– Я хочу знать всё, – произношу, открывая бутылку виски. – От места твоего рождения до причины твоего преследования коллекторами.

– Зачем тебе эта информация? Какой в этом смысл? – она произносит это, выделяя каждое слово. Опять упрямится, это надоедает.

– Считай, что это мое излишнее любопытство. И твоя плата за помощь.

– Обычно, в качестве платы просят другого, – прищуривается, отслеживая мою реакцию. Сейчас без косметики на лице видны темные круги под её глазами. Она и правда очень устала.

– Ну, зато я оригинален.

– Мог сам всё узнать, раз интересно. Возможности, думаю, позволяют.

– Зачем я буду напрягать зазря людей, когда могу всё узнать из первых уст?

– С тобой сложно, – закатывает глаза, качая головой.

– Как и с тобой, – она усмехнулась.

– Можно мне тоже бокал? – я плеснул в стакан виски и, бросив два кусочка льда, протянул Вике. Она взяла бокал и расположилась на полу напротив кресла, по-турецки сложив ноги. – С чего начать? – спрашивает как-то равнодушно, видимо, смирившись с тем, что я не отстану.

– С начала, – улыбаюсь, пригубив напиток.

– Карецкая Виктория Валентиновна, 23 года, родилась и выросла тут, родственников нет. Мама умерла пять лет назад, а отец четыре с половиной года. Оба были детдомовскими, поэтому родни я не имею, – она замолчала и сделала глоток виски. – Мама заболела, когда мне было пятнадцать. Сначала лечение давало неплохие результаты. После курса химиотерапии полгода нам с отцом казалось, что её болезнь в прошлом, но потом случился рецидив, и снова клиники, белые коридоры, дорогущие лекарства и процедуры. Мы жили небогато. Мама работала продавцом в продуктовом, а отец… отец был форточником, – она перевела на меня взгляд, оценивая эффект от сказанных слов. – Он старался, как мог, но всё было зря. Она умерла, оставив после себя лишь огромные суммы долгов за лечение. Насколько они были большие и под какой процент взяты, я узнала уже гораздо позднее. Ещё через полгода умер отец, просто не проснулся. Врачи сказали, что отказало сердце. Вот так я и осталась одна в семнадцать лет.

– Что было потом?

– Потом… – она снова отвела в сторону взгляд, – через месяц мне исполнилось восемнадцать, а спустя еще два месяца начался ад…. Оказалось, что помимо долга в клинике, отец набрал кредитов в трёх банках, и ещё занимал на похороны у своих дружков. Как понимаешь, единственным человеком, с кого начали трясти долги, была я. Один из банков передал долг коллекторам, и разбитые стекла, и подожжённая дверь – были самыми ласковыми из предупреждений. Я тогда только окончила школу и устроилась в магазин продавцом, а в соседнем подрабатывала уборщицей, чтобы хотя бы с долгами за коммунальные услуги рассчитаться. В один из дней ко мне в дверь постучало трое мужчин. Одного я знала. Дядя Сергей, он был другом моего отца,… так я тогда считала. Не буду вдаваться в подробности, посыл был четким и понятным. Отец не поделился деньгами с последнего дела, а они хотели получить свою долю и возврат долга. Иначе,… я бы обслужила каждого из их компании задаром и не один раз. На их языке это звучало, как «пустить по кругу». Заманчивая перспектива, да? Особенно для восемнадцатилетней девственницы, которая даже с парнем-то ни разу не целовалась, – Вика ухмыльнулась, горько покривив губы, и пригубила виски. – Перерыв все вещи родителей и проверив каждый угол в квартире, нашла заначку отца в вентиляции. Там и была та сумма, о которой говорил дядя Сергей. Но чтобы оплатить долг, денег у меня не было. Той же ночью коллекторы впервые подожгли дверь квартиры, и если бы не сосед, который вышел среди ночи в гараж за бутылкой самогона, то, может быть, в живых меня уже и не было. Он всё потушил и разбудил меня. Ты его видел сегодня, дядя Витя. Я просидела на лавочке возле дома остаток ночи, боясь оставаться в квартире. Плакала, тряслась от страха и не знала, что делать. Там меня и встретила Жанна – местная проститутка. Жила в доме напротив, весь двор знал, чем она занимается, она это и не скрывала. Жанна сначала успокоила меня, выслушала, а потом предложила заработать круглую сумму, причём за одну ночь. Названной суммы хватило бы не только, чтобы погасить коммунальные долги, рассчитаться с дядей Сергеем, но и внести платежи, по всем кредитам, включая долг в клинике. Всего-то надо было переспать с одним мужиком, – она сделала пару глотков виски и, взглянув мне в глаза, продолжила. – Фетиш у дяди был, девочек нетронутых любил до одури.

– И ты согласилась?

– Очередной визит служителей банка помог. Нож, приставленный к горлу, позволяет быстро принять правильное решение. Знаешь, Жанна не обманула. Всё было так, как она и сказала, за исключением того, что он не отпустил меня сразу, – она сделала паузу, словно подбирала слова. – Он брал меня всю ночь, раз за разом, накачивая вином, чтобы не сильно сопротивлялась. Отпустил только утром…. Жанка забрала меня, помогла вымыться, пересчитала деньги, мужик этот расщедрился и накинул пару тысяч сверху. Она взяла себе лишь пять процентов за сводничество. Остальное оставила мне. Проспала я почти сутки, а проснулась от настойчивого стука в дверь, это был Сергей. Я рассчиталась с ним, отдав долю, что зажал отец и долг. И знаешь, что он мне сказал? Что если мне понадобиться помощь, я могу к нему обращаться, – она нервно рассмеялась и замолчала, покручивая почти опустевший бокал.

– Вик, – я нарушил тишину.

– Что?

– Дальше.

– Прости, задумалась. Дальше,…а дальше нет ничего интересного. Я просто хотела сдохнуть, и сдохла бы, если бы дали, но бесконечные звонки и требование оплатить долги как-то отвлекали. Я распродала всё, что можно было, оставив себе лишь необходимый минимум. Оплатила коммуналку, внесла платежи по кредитам, попутно оббивая пороги банков с просьбой снизить процентную ставку, и начала искать работу. Но кому нужна восемнадцатилетняя девчонка без опыта? Мой потолок, на тот момент, это должность официантки или продавца, на зарплату которых я даже не могла оплачивать пару кредитов в месяц. До болезни мамы я занималась танцами: джаз, бальные, поэтому решила рискнуть и попробовать устроиться в ночной клуб. Жанка как-то обмолвилась, что если хозяин хороший, то и платят там прилично. Но и тут не было всё просто. Мне отказали во всех клубах нашего города. Профнепригодна, специализация не та. Примерно с такими формулировками я получала очередной отказ. Только в «Эре» чудом получила место, да и то с испытательным сроком и условием, что я разучу за это время основы стрип пластики. Не знаю, что Артём во мне увидел, может, просто пожалел. Выглядела я тогда довольно удручающе.

Пока я искала работу, прошёл месяц, и снова начались звонки и визиты коллекторов. Выход был лишь один, и я решилась, терять было всё равно уже нечего. Встала у дороги неподалеку от более опытных девчонок. А через пару ночей мне начали угрожать. Я – маленькая и неопытная дурочка, не знала, что подобные места в городе поделены между собой особыми фирмами. Либо ты присоединяешься к одной из них и платишь процент, либо жди неприятностей. Индивидуалок не любят. Я каждую ночь меняла места, и мне казалось, что их угрозы больше меня не коснуться, но я ошиблась. В одну из ночей я нарвалась на подставных клиентов… – Вика снова замолчала и попросила наполнить её бокал. Я подлил виски и снова сел в кресло. – Спустя три месяца я всё реже выходила на поиски клиентов. Работа в клубе приносила всё больше, и это меня радовало, а последние три года и вовсе предпочитаю использовать этот метод получения денег только в крайнем случае. Всё. Конец истории.

– Сколько ещё платить?

– Ещё пять лет, но уже стало легче. Я закрыла самый маленький из кредитов, а на остальные удалось получить снижение ставки на полтора процента.

– Ты опустила некоторые моменты.

– Зачем о них говорить, если и так всё понятно? Моя история ничем не примечательная. Не понимаю, почему тебя она заинтересовала. На работе не наслушался?

– Я уже давно не работаю в органах.

– Соскучился, значит. Ностальгия?

– Вик, почему мне кажется, что ты прячешься за своей дерзостью?

– Я думала, что рассказала достаточно, чтобы ты перестал колупаться в моей душе.