Шерше ля вамп

Глава вторая Вампирша на миллион

Спустя время я оценила иронию судьбы, согласно которой я становилась единственной единокровной наследницей вампира, которого сама же и убила. Но когда на пороге моей квартиры появился серьезный французский нотариус, я даже слушать ничего не хотела. Месье Гренье, выставленному за дверь, пришлось обращаться за помощью к тяжелой артиллерии в лице Вацлава и Аристарха – единственных людей, имевших на меня влияние. Аристарх, понятно, благодаря родству. Кроме того, мой дед – один из старейшин. С Вацлавом мы, к счастью, ни в каких узах не состоим, хотя он и настойчиво предлагал мне местечко в своей команде ищеек. Но нам пришлось немало пережить вместе, так что я научилась доверять этому молчаливому вампиру, который, кстати говоря, не доверяет никому, кроме себя самого.

В последний раз до новогодней вечеринки мы втроем собирались не по самому приятному поводу. Жан, могущественный французский вампир, случайно сделавший вампиром меня, прибыл в Москву, чтобы получить последний амулет из дюжины Серебряных Слёз. Каждая Слеза воплощала в себе добродетель последнего лорда вампиров и, согласно легенде, тот, кто соберет все частицы вместе, станет править кровопийцами всего мира. Другие вампиры были не в восторге от идеи попасть под командование Жана, известного своей жестокостью и беспринципностью. Московские старейшины, оберегавшие недостающую Жану Слезу, никогда бы не выдали ее ему. Поэтому тот, узнав о родстве старейшины Аристарха со мной, похитил бабушку Лизу в расчете, что я и дед приложим все усилия, чтобы освободить заложницу в обмен на его требования. И не прогадал – я сделала старейшинам предложение, от которого они не могли отказаться. Аристарх, естественно, меня отговаривал, остальным моя идея пришлась весьма по вкусу.

С первого дня, как я появилась в Клубе, старейшины боялись меня как прямой наследницы Жана и беспокоились, как бы его дурная и вместе с тем могущественная кровь не превратила меня одновременно в supergirl с неограниченными способностями и в неконтролируемую маньячку, опасную как для вампиров, так и для людей. Поэтому, когда я, пылая ненавистью к Жану, пообещала убить его, старейшины справедливо рассудили, что наш поединок станет смертельным для нас обоих, и рискнули выдать мне две Серебряные Слёзы, которыми я собиралась выкупить жизнь бабушки.

Гончие были поблизости от места встречи. Как только заложницы – бабушка и моя лучшая подруга Саша, были освобождены, а мы с Жаном схлестнулись в рукопашной, они ворвались в здание заброшенной фабрики, напичканное головорезами Жана. Я переоценила свои силы – Жан одолел меня, забрал недостающие амулеты и воссоздал легендарную Чашу последнего лорда. Сказка, в которую до конца никто не верил, оказалась страшной былью: Гончие, растерзавшие охранников Жана, подчинились силе Чаши и признали Жана своим властелином. Даже Аристарх, сражавшийся наравне с Гончими, склонил голову перед французом. Если бы не Тринадцатая Слеза, воплотившая в себе ненависть последнего лорда, погибшего от рук предателей, даже не знаю, чем бы все закончилось…

Слеза, в существовании которой сомневались и в которую не верил даже Жан, оказалась в руках московских старейшин незадолго до приезда француза. Роковой амулет стал причиной безумства одной из старейшин, Инессы, и привел к гибели восьми вампиров, среди которых был и мой любимый – Глеб. Передавая мне Слезу Силы, которую требовал Жан, старейшины подстраховались, вручив мне и Слезу Ненависти – она еще больше усилила мою неприязнь к французу и превратила меня в машину убийства.

В тот момент, когда Жан, держа в руках Серебряную Чашу из двенадцати фрагментов, подчинил себе всех вампиров, находящихся рядом, Тринадцатая Слеза, кулоном висевшая у меня на шее, обожгла меня огнем. Подчиняясь порыву, я сорвала ее с цепочки и кинулась к Жану, чтобы прижать ее к сердцу вампира. Слеза серебряной пулей вошла в сердце. Жан умер, кажется, так и не успев понять, что же произошло. А я, завладев Чашей и став в глазах вампиров повелительницей, поспешила избавиться от рокового серебра, бросив в Чашу Слезу Ненависти. Амулеты погибли в магическом пламени. За исключением одного.

Аристарх узнал прямоугольную подвеску, отлитую из Слезы Милосердия, и выхватил ее из огня, невзирая на адскую боль. Подвеска стала моим оберегом от крови Жана, наградившей меня вспышками неконтролируемой ненависти, во время которых я могла убить человека. А Аристарх теперь неразлучен с черной перчаткой, скрывающей искалеченную кисть. Увечья, полученные в магическом огне, неизлечимы. И даже наша способность к регенерации здесь оказалась бессильной.

Я очень благодарна деду за этот поступок, предоставивший мне выбор – оставаться собой или сделаться кровожадной преемницей ненавистного мне Жана. Поэтому, когда настырный нотариус заявился ко мне домой в сопровождении Аристарха и Вацлава, пришлось впустить служителя Фемиды и даже организовать чайные посиделки на кухне. Вступление речи нотариуса я прослушала, ибо меня так и подмывало спросить у Гончего, как прошло его новогоднее свидание и оценила ли счастливая избранница его подарок вкупе со свежевыбритыми щеками. Однако, судя по хмурому виду Вацлава, девица если не совсем продинамила его, то нервов потрепала достаточно.

Нотариус тем временем объявил, что он был личным душеприказчиком Жана, и завел речь о его завещании, мне сделалось не по себе, и я с опаской скосила глаза на Аристарха с Вацлавом. Именно они настояли на том, чтобы сохранить в тайне произошедшее на заброшенной фабрике. Огонь, который развел Вацлав, уничтожил все следы, и вампирская тусовка знала о случившемся только со слов главы Гончих. Версия для публики была не просто подретушированной, она была бесконечно далека от правды. Я, например, в деле вообще не фигурировала и к гибели Жана никакого отношения не имела. Вацлав опасался, что последователи Жана могут мне отомстить, и взял всю вину на себя. О Серебряных Слезах не было сказано ни слова – зачем волновать народ, если все легендарные амулеты погибли в огне? А о том единственном, которым теперь владею я, известно только Аристарху и Вацлаву. Мужчины решили сохранить это в тайне даже от других старейшин, опасаясь, что Слезу у меня отберут. В общем, публике было объявлено, что в результате столкновения Жана и его боевиков с Гончими во главе с Вацлавом на заброшенной фабрике начался пожар, и вся французская банда погорела. Вампиры эту новость восприняли с недоверием, и гибель Жана обросла самыми различными слухами: сперва шептались, что Жан не погиб, а лишь фальсифицировал свою смерть. Затем генетическая экспертиза обнаруженных останков подтвердила гибель вампира, и заговорили о специально спланированной операции Гончих по уничтожению Жана, о старых счетах Жана и Вацлава, которые были примерно ровесниками. Судачили даже, что эти двое не поделили любовницу (меня, кого же еще!) и схлестнулись в кровавой дуэли. Но ни один самый невероятный слух не приблизился к правде. Никому и в голову не пришло, что это я могла убить Жана.

И вот теперь является душеприказчик Жана, заводит разговор о его смерти. Вацлав сидит с отсутствующим видом. Аристарх сияет, как легендарный алмаз «Санси», начищенный к международной ювелирной выставке. Кто-нибудь мне объяснит, что происходит?

– … а также движимого и недвижимого имущества в Париже, Ницце, Тулузе, Лондоне, Риме, Монако, – по-французски зачитывал месье Гренье, пока я сверлила недоумевающим взглядом то Вацлава, то Аристарха. Французский-то я понимала, спасибо бабуле-переводчице, но вот что здесь происходит…

Но тут душеприказчик выпалил еще пару названий европейских городов, осекся, и все трое мужчин уставились на меня с разным выражением. Нотариус профессионально демонстрировал любезность, но в глубине его глаз чувствовалась то ли злость, то ли зависть. Аристарх ликовал, а Вацлав испытывал прямо противоположные эмоции, хотя и пытался их скрыть за безразличной миной. Он был раздосадован и расстроен, как успешный бизнесмен, у которого более ловкий конкурент прямо из-под носа увел большой контракт.

Пауза затянулась, и только я собралась поинтересоваться, что, собственно происходит, всех троих вдруг прорвало:

– Поздравляю! – прозвучало хором по-русски и по-французски, в котором отчетливо слышалось радостное поздравление Аристарха, учтивое – месье Гренье и сдержанное – Вацлава.

Я озадаченно молчала, пытаясь решить хитроумную загадку. Что же такого вещал нотариус, пока я его не слушала, если начал он со смерти Жана, принеся мне, как его кровной преемнице, искренние соболезнования, а закончил бурными поздравлениями? Не дай бог, согласно духовному завещанию вампира, ко мне переходят все его тараканы в голове и извращенные способности. Хорошо еще, если для этого потребуется особый обряд и у меня есть надежда избежать постылого наследства. А вдруг, все уже свершилось по умолчанию, и меня просто ставят в известность – мол, живи и пользуйся? Тогда понятно, почему приуныл Вацлав. Но, позвольте, отчего же так счастлив Аристарх? И при чем тут Ницца, Монако и какая-то Тулуза?

– Кажется, она онемела от радости, – саркастически изрек Вацлав.

– Что ж тут удивительного! – Аристарх в волнении затеребил край черной перчатки.

Нотариус почтительно молчал: видимо, ему шокировать клиентов не в диковинку, и он привык к любой реакции, кроме равнодушной.

Равнодушной я не выглядела. Озадаченной – вполне.

– Не могли бы вы повторить? – решилась я. Уж лучше признаться в том, что пропустила его слова мимо ушей, чем строить нелепые предположения.

– С самого начала? – Месье Гренье не выдал удивления и раскрыл кожаную папку.

Но Аристарх его опередил, вскочив из-за стола, и воскликнул:

– Жанна, да что тут повторять! Ты – единственная наследница всего состояния Жана Лакруа!

– Тише, – поморщилась я, покосившись на часы – первый час ночи, – соседей перебудишь.

И только тут до меня дошло:

– Что ты сказал?!

– Век бы слушала? – поддел меня Вацлав.

– Все состояние Жана – теперь твое! – радостно подтвердил Аристарх.

– Включая движимое и недвижимое имущество в Париже, Ницце, Тулузе… – заученно протараторил нотариус, закончив список упоминанием замков в предместье Парижа и Праги и острова на Багамах.

– Остров-то ему на что? – ошеломленно выдавила я.

– Ты хоть понимаешь, что это значит? – Аристарх вскочил с места и, в волнении взмахнув руками, задел люстру. – Ты теперь богаче всего московского отделения Клуба вместе взятого!

Вот ведь не было печали…

– Ты теперь будешь жить в замке с кучей прислуги, шить платья у Роберто Кавалли и блистать на венских балах! – размечтался вслух Аристарх. – Ты – теперь самая богатая невеста среди вампиров во всем мире.

И только сейчас я поняла, почему расстроен Вацлав, хоть и пытается не подать виду. Миллионное состояние, о котором вещал Аристарх, а нотариус ему любезно поддакивал, автоматически исключало меня из кандидаток в Гончие. А ведь Вацлав не терял надежды, что однажды я примкну к ним. Теперь я сама могла нанять для охраны десяток лучших Гончих. Может, предложить Вацлаву возглавить отряд моих телохранителей? Я тут же отсекла подобную мысль – не думаю, что Вацлав сильно обрадуется. Одно дело – видеть меня в числе своих подчиненных, и совсем другое – самому мне подчиняться. Вацлав никогда не согласится на это.

– Так когда вы сможете выехать в Париж? – настойчиво повторил месье Гренье.

– Зачем? – не поняла я.

– Чтобы вступить во владение наследством, чтобы уладить все формальности, – терпеливо пояснил он.

– Думаю, на днях, – решилась я.

Нотариус одобрительно кивнул.

– Я займусь билетами и визой.

Он откланялся, Вацлав вызвался его проводить, и мы остались вдвоем с Аристархом.

– Да, в сравнении с таким роскошным новогодним подарком, который преподнес тебе Жан, мой меркнет, – пошутил Аристарх, глядя на календарь, отсчитывающий первые дни нового года.

– А почему Жан оставил наследство мне? – поразилась я.

– Ты – его единственная кровная преемница. После смерти вампира его состояние делится между теми, кого он инициировал.

– А если таких нет?

– Тогда все переходит городскому Клубу.

– Что-то мне не по себе, – призналась я. – Состояние Жана и впрямь оценивается в миллионы?

Аристарх кивнул.

– Ты теперь сказочно богата, принцесса.

– Мне теперь нанять толпу охраны и не высовывать носа из замка? – хмуро поинтересовалась я.

– Зачем? – удивился Аристарх.

– Все охотятся за миллионерами из-за наследства, – заметила я.

– Ну и что? Никому нет смысла убивать тебя ради наследства, – успокоил меня Аристарх. – У тебя же нет кровных преемников. В случае чего миллионы отойдут казне, а от этого никому ни тепло, ни холодно… В Париж полетим вместе, – внезапно объявил он и затараторил: – Неужели ты думала, что я отпущу тебя одну? Я и мечтать не мог, что когда-нибудь смогу показать Париж своей внучке. Я самый счастливый вампир на всем белом свете! Заскочу сейчас в «Подземелье», там сегодня должны быть Моника и Руслан, договорюсь со своими старейшими коллегами о каникулах, и начнем паковать чемоданы. Обещаю, ты влюбишься в Париж с первого взгляда!

В Париж я полетела одна. Сопровождение нотариуса не считается. Аристарх в день вылета был вынужден сдать билет: один из его кровных преемников погиб, упав на машине с Крымского моста. Дед остался на похороны и, скрепя сердце, отпустил меня одну. В аэропорту он долго не выпускал моей руки, как будто боялся, что больше никогда меня не увидит, и все повторял, что, как только уладит все формальности, вылетит в Париж ближайшим рейсом.

Чуть в стороне маялся Влад Карасик. Компьютерный гений, в свое время взломавший базы данных ФБР, тем самым попал под колпак спецслужб и привлек внимание вампиров. Вот уж кого приняли в Клуб безо всяких сомнений! Но Карасик своими знаниями не кичился, запросто подошел познакомиться на вампирской вечеринке в мою честь. А когда понадобилось срочно восстановить утерянный пароль погибшей Инессы, чтобы достать Серебряную Слезу, хранившуюся у старейшин, и спасти бабушку и Сашку, взятых в заложники Жаном, Карасик примчался среди ночи и легко взломал шифр. Правда, старался он не только для меня, но и перед старейшиной Моникой, с которой у них закрутился роман, красовался. Но его заслуг это не уменьшает.

После той ночи мы только раз виделись мельком – Аристарх вывел меня поужинать в «Подземелье», и там же за отдельным столиком ворковали Карасик с Моникой. Когда Моника отлучилась в дамскую комнату, Карасик подошел к нам и, смущаясь, попросил у Аристарха денег взаймы. Аппетиты супермодели явно превышали заработки хакера. Аристарх тогда не преминул пошутить на этот счет, и, судя по изменившемуся лицу парня, он попал в точку. Трудно представить себе более невообразимую парочку, чем эффектная длинноногая Моника и худенький невысокий Карасик.

Юный хакер, которому Аристарх приходился кровным донором, а погибший Эдуард Осокин, соответственно, кровным братом, сегодня был непривычно мрачен и сосредоточен. Трагедия с вампиром по крови стерла безмятежное выражение из его глаз и ямочки с щек, залегла горестной складкой меж бровей, заострила скулы. Карасик как будто за одну ночь повзрослел на пять лет, и в мягких чертах его мальчишеского лица появилось что-то жесткое.

– Ты только звони мне, – твердил Аристарх, – ты только сразу звони!

Внезапно телефон разразился трелью эсэмэски, я взглянула на экран, нажала клавишу «прочитать», но мобильный намертво завис. Как не вовремя-то! Я быстро выключила трубку, включила заново. Но реабилитационные меры, всегда срабатывавшие раньше, на этот раз не принесли никаких результатов.

– Сломался, – удрученно вздохнула я.

– Я куплю тебе новый! – Аристарх взволнованно закрутил головой по сторонам, и тут объявили начало посадки на мой рейс.

– Не успеешь, – озабоченно возразила я. Как некстати остаться без мобильного, когда я улетаю в чужой незнакомый Париж, и телефон – единственная ниточка, связывающая меня с домом.

– Посадку объявили, – сказал Карасик, подходя к нам.

– Да слышали мы, – в расстройстве отмахнулся от него Аристарх. – Так, Жанна, стой здесь, а постараюсь быстро.

– Э нет, я не хочу опоздать на самолет!

– Что у вас тут случилось? – вмешался Карасик.

Мы одновременно посмотрели на компьютерного гения и возликовали. Аристарх принялся объяснять суть возникшей проблемы, я сунула в руки Владу телефон. Он сосредоточенно понажимал кнопки, снял батарею, изучил «внутренности» мобильного и морщинка на его лбу расправилась, сообщая о найденном решении.

– Ну, все понятно, – тоном знатока протянул он и выдал какой-то залихватский термин.

– Ты русским языком говори – починишь? – перебил его Аристарх.

– Отчего ж не починить? Дело плевое, – обнадежил нас Влад. – Всего-то одну детальку поджать надо. – Он огляделся и добавил: – Я только к свету поближе подойду, чтобы не промахнуться.

– Да иди ты куда хочешь, только почини!

Пока Влад отошел в сторонку, Аристарх с прежним энтузиазмом принялся давать мне советы перед дорогой. Как заботливая мамаша, ей-богу!

– Да не волнуйся ты так, не загрызут уж меня твои соотечественники, – пошутила я, желая его успокоить. Но от моих слов Аристарх еще больше разволновался и принялся повторять, чтобы я слушалась его знакомую Вероник, у которой мне придется остановиться, и доверяла ей во всем, а больше никому в парижском свете.

– …А я, как только смогу, первым же рейсом вылечу за тобой, – в который раз повторил он и уставился на меня взором беспокойной мамаши, которая впервые отлучает ребенка от своей юбки и отправляет в школу – на съедение злым учителям и вредным одноклассникам.

– Готово, – Карасик протянул мне телефон. Я убедилась, что он работает, и расцеловала заалевшего, как маков цвет, Влада. Да уж, больно ему нужны мои поцелуи! Когда у него в гёлфрендах – сама супермодель Моника, да к тому же старейшина, между прочим!

Последний месяц Карасик и Моника были неразлучны и уже не скрывали своих отношений. Только трагедия с Эдуардом Осокиным смогла их разлучить. Монике на правах старейшины пришлось улаживать какие-то формальности, а Карасик отправился с Аристархом в аэропорт, чтобы сразу после моих проводов, не теряя времени, заняться организацией похорон. Как коротко пояснил мне Аристарх, у Эдуарда, хотя он и был молодым вампиром, родственников среди людей не оказалось. Парень был круглым сиротой, поэтому похоронами должны заняться самые близкие ему по крови среди вампиров – Аристарх, Карасик и какой-то неизвестный мне Герман Воронов, который был в отъезде в Венеции, но, узнав о случившемся, срочно вылетел в Москву. Его самолет десять минут назад приземлился в этом же аэропорту. Карасик уже побежал встречать Германа, а Аристарх все держал меня за руку и сыпал советами.

– Дед! – твердо сказала я, пресекая дальнейшие рекомендации. – Не переживай ты так, все будет хорошо!

– Продолжается посадка на рейс Москва-Париж, – повторили по радио, и я потянула Аристарха к нужному сектору.

– Еще рано! – запротестовал он.

– Так там очередь!

– Для пассажиров бизнес-класса очередей не существует, – улыбнулся он. – Привыкай к красивой жизни!

Это был щедрый жест Аристарха. Он сам заказывал билеты в Париж для меня и уже ожидающего в зале вылета нотариуса и рассудил, что мне как наследнице миллионов Жана не подобает лететь экономом.

– А вот и Герман! – Аристарх приветливо махнул рукой спешащей толпе, и я вытянула шею, пытаясь разглядеть вампира, посвященного моим дедом.

Не заметить его было невозможно. Он выделялся в серо-черной толпе, как белая ворона. И сам он был белым – от бесцветных ресниц до кончиков волос, лишенных пигмента. Альбинос. Как безумный убийца в фильме «Код да Винчи».

– Это – Герман? – ошеломленно прошептала я, увидев, что альбинос уверенно направляется к нам, а рядом с ним вышагивает Карасик – совсем маленький на фоне двухметрового блондина.

Аристарх кивнул. Экзотичного вида вампир поравнялся с нами и протянул мне руку для рукопожатия:

– Герман Воронов.

Вот уж и впрямь белая ворона! Рукопожатие вышло сильным и энергичным, в льдистых светло-серых глазах зажглись искорки интереса.

– Рад с вами познакомиться, Жанна. Я много слышал о вас.

– Не верьте этим гнусным сплетням. На самом деле я добрая Белоснежка, – многозначительно сказала я, намекая на его внешний вид.

Белесые брови Германа взметнулись вверх, и он рассмеялся низким гортанным смехом.

– Истинная внучка своего деда. Жаль, что наше знакомство окажется таким коротким.

Отчего-то в этой светской фразе мне почудилась скрытая угроза, но Аристарх не проявил ни капли беспокойства, а Герман тут же добавил:

– У вас ведь уже идет посадка?

– Да, пора бы уже поторопиться, – я взглянула на часы. Время еще было, но, честно говоря, я уже порядком подустала от нотаций Аристарха. Да и вести светские разговоры с альбиносом у меня не было никакого желания. Кровный наследник деда внушал мне смутную тревогу и сильное желание очутиться от него подальше. Желательно за тысячу-другую километров.

Мне ужасно хотелось расспросить Аристарха о Германе и понять, что он за птица, но остаться наедине нам не удалось. Альбинос высказал желание проводить меня, и делегация провожающих повела меня на посадку.

У нужной стойки вилась длинная очередь, но мы прошли мимо к скучающей стюардессе у стойки бизнес-класса. Я торопливо поцеловала Аристарха, кивнула на прощание таинственному Воронову, еще раз поблагодарила смущенно заалевшего Карасика за починку телефона и сбежала от них в зону досмотра, досадуя, что Вацлав не то что не изъявил желания сопровождать меня в Париже вместо Аристарха, но даже не пришел меня проводить. Наверное, помирился с этой своей, мымрой! Ничего-ничего, нет на свете такой Анджелины Джоли, которая не нашла бы своего Брэда Питта. И я обязательно найду! Сдался мне сто лет этот Вацлав!

Часы полета промчались незаметно. Сидя в удобном кресле бизнес-класса, я уже начинала ощущать себя миллионершей и входить во вкус красивой жизни. Даже глянцевые журналы, которые я прихватила в самолет, теперь читались по-другому, из витрины красивой, но недосягаемой жизни превратившись в каталог доступной роскоши. Если раньше я завистливо вздыхала над их страницами, разглядывая дизайнерские наряды знаменитостей, то теперь деловито помечала маркером все понравившиеся мне шмотки, предвкушая, как пополню свой гардероб, когда получу в распоряжение миллионы Жана. Галерея Лафайет навсегда запомнит тот день, когда я устрою набег на ее бутики. Быть может, обо мне даже напишут в газете, как еще об одной сумасшедшей русской, которая за день спустила сотни тысяч евро.

Почему Вацлав не предлагал мне свою компанию, я поняла, когда в аэропорту Шарль де Голль нас встретил серьезный коротко стриженый шатен в модном пальто. Гончие свято блюли свои границы, и в Париже за безопасность сограждан и гостей столицы отвечала местная команда.

– Андре, можно просто Андрей, – без улыбки представился шатен на чистейшем русском языке, забирая мою дорожную сумку. – Я руковожу парижскими Гончими.

Коллега Вацлава поднял на меня дымчато-серые глаза, и внезапно меня обожгло, словно огнем. Воспоминание ослепительное, как солнце, и бодрящее, как мятный холодок, вернуло меня в тот далекий московский вечер, когда байкер, имени которого я так и не узнала, украл мое сердце.

Мне было шестнадцать, когда мы с подругами отправились на День открытых дверей в МГУ, а потом, заскучав в пыльной аудитории, вырвались на шальной весенний воздух и отправились встречать закат на смотровую площадку. Байкеры, стоявшие у обочины, показались нам тогда пришельцами из другого мира. Наши родители уже который месяц втолковывали, что светлое будущее – это институт, востребованная профессия и престижная работа, и настраивали на подготовительные курсы и вступительные экзамены. Байкеры жили в другом измерении. Их мир не был ограничен стенами студенческой аудитории или офиса, их миром была вся земля, все небо и все дороги под этим небом. Они были свободны, независимы и так же далеки от нас, как голливудские идолы, над плакатами которых мы тихонько вздыхали.

– Вот бы прокатиться, – вздохнула самая романтичная из нас, Надя.

– Щас! – разбила ее надежды самая прагматичная, Лера. – Так они и выстроились все в ряд, чтобы тебя покатать.

– Я пошла, – сказала самая непредсказуемая. Я. И, не обращая внимания на удивленные оклики подруг, двинулась к Нему – самому красивому, очень взрослому и безумно увлеченному своим железным другом. Мне пришлось окликнуть его трижды, пока он оторвался от созерцания приборной панели и поднял глаза. Дымчатые, как асфальт после летнего ливня.

– Чего тебе? – удивленно спросил он, убирая с глаз длинную челку. Каре каштановых волос, придававшее ему сходство с принцем из киносказки «Не покидай», окончательно убедило меня в его «инопланетности». В моем мире одноклассники стриглись коротко, и только принцы могли себе позволить длинные, блестящие, шелковистые волосы… А то, что вместо коня – байк, так и времена другие!

– Хочу прокатиться, – поражаясь своей наглости, выпалила я.

Он не поверил. Он усмехнулся. Он оценил мою смелость. (Тогда я убеждала себя в том, что его покорила моя красота).

– Барс, что там? – окликнул его товарищ, совсем не похожий на королевича из сказочного дворца. Коренастый, с сальными длинными волосами, с густой бородой, с накачанными ручищами, он скорее напоминал гнома, выбравшегося из подземелья.

– Все в порядке, Тор, – ответил ему мой байкер и подвинулся, освобождая для меня место позади:

– Вперед!

Загудел мотор. Я уселась позади, не решаясь до него дотронуться.

– Я люблю скорость, – бросил через плечо он. – А ты?

– Обожаю, – выдохнула я.

– Тогда держись крепче!

Я робко коснулась ладонями кожаной куртки. Мотоцикл сорвался с места, в ушах засвистел ветер – и я вцепилась в байкера, как клещ. Мимо проносилась сине-зелено-серо-белая лента улицы, в которой невозможно было различить ни домов, ни деревьев, ни прохожих. В ушах выло цунами. Во рту появился привкус крови – это я закусила губу, чтобы не вопить от ужаса. Челка, намертво склеенная лаком, стояла дыбом.

Внезапно мельтешение вокруг резко прекратилось, и на меня дохнул мятный холодок.

– Прости, мы его все-таки не догнали.

Его глаза были насмешливыми и ослепляли, как вспышка фотоаппарата.

– Кого? – непонимающе переспросила я, хлопая ресницами и убирая руки.

– Солнце. Оно от нас убежало.

– Действительно, – неловко улыбнулась я и, осмелев, добавила. – А мы с подругами только за этим и пришли – на закат посмотреть.

– Удивительно, – усмехнулся он. – Я думал, сейчас ходят смотреть только кино.

Я улыбнулась, подыскивая какой-нибудь остроумный и эффектный ответ, который сделает меня умной и интересной в его глазах, позволит мне остаться с ним и кататься, прижавшись к его спине, ночи напролет.

– Ничто не сравнится с… – начала я, но окончание моей искрометной фразы потонуло в реве мотора красного мотоцикла, промчавшегося мимо нас.

Внезапно взгляд байкера стал теплым, как июльское море, и он подался вперед. Сейчас поцелует! – возликовала я. Но он бросил: «Извини, мне пора», стряхнул меня с сиденья и, окатив газом из выхлопной трубы, умчался туда, откуда меня забрал. Я поплелась следом, выискивая глазами подруг. Девчонки встретили меня у смотровой площадки.

– Вот ты где! – воскликнула Лера. – А то этот дикарь вернулся один, мы уж не знали, что и думать!

– Ну как? – охрипшим от восторга голоском пискнула Надя.

– Здорово, – ответила я, глядя им за спину.

Мой байкер страстно целовал длинноволосую рыжую девушку в красной кожаной куртке и узких джинсах. Его мотоцикл так же страстно прижимался к красному женскому мотику – на нем, вне всяких сомнений, примчалась разлучница, в волосах которой запуталось закатное солнце…

Я развернулась и зашагала прочь.

Сейчас, спустя семь лет, он приехал встретить меня в аэропорт Парижа… Интересный поворот. Что ж, если Вацлав так увлечен своей мымрой, то почему бы и мне не закрутить французский роман?

– Чем обязана такой чести? – полюбопытствовала я.

– Мадемуазель, – он козырнул, насмешливо блеснув глазами, – я отвечаю за вашу безопасность на территории Парижа.

Не узнал, поняла я. Конечно, столько времени прошло… Хотя я его узнала сразу, несмотря на короткую стрижку, несмотря на модный костюм. Потому что для меня та поездка на байке стала приключением, которое запоминается на всю жизнь, а для него она была лишь незначительным эпизодом. Он забыл мое лицо раньше, чем доехал до своей рыжей. А вот мне его лицо еще долго снилось ночами.

– И только? – уточнила я. – А я-то мечтала осмотреть замки в долине Луары. Говорят, отныне мне принадлежит один из них.

– Нет проблем, – быстро отозвался Андрей. – Долина Луары – прекрасное место.

Наверное, там здорово гонять на байках с твоей рыжей, угрюмо подумала я и осеклась, в замешательстве взглянув на Андрея. В ушах молоточком зазвучал голос Глеба: «Все Гончие пережили такое, чего и врагу не пожелаешь. Каждый из них потерял самых близких людей…» Взглянула – и поняла. Рыжая мертва. Эти глаза забыли тепло июльского солнца, подлинную радость и настоящее счастье. Они серы, как февральский лед, и хмуры, как северное небо над Норвегией.

Смешавшись, я отвела взгляд, но мои чувства не ускользнули от внимания Гончего.

– Что-то не так? – нахмурился он.

– Просто устала после перелета, – солгала я.

– Скоро будем на месте, – обнадежил он и повел нас с нотариусом к стоянке.

По дороге я гадала, посадит ли он нас на такси, а сам поедет следом на верном байке. А, может, предложит мне прокатиться с ним? При этой мысли сердце предательски дрогнуло, и я вновь ощутила себя наивной шестнадцатилетней школьницей, а не взрослой вампиршей с почти трехмесячным опытом выживания в вампирской тусовке. Но на стоянке меня ожидало разочарование: Андрей довел нас до черного джипа и, усадив нас в салон, сам сел за руль.

Меня так и подмывало спросить его о мотоцикле, но что-то подсказывало, что делать этого не стоит.