Шлюха-2

будет впаривать ее, как восточную шлюху, мол, султана обслуживала с пяти лет, теперь —вас. Зарка мне понравилась еще больше после личного знакомства. Открытая, добрая, наивная. То, что надо, чтобы без особых усилий загнать ее в угол. Пришлось пустить в

расход трех гопников с улицы. За бабки они готовы были на все. Одного из них я убил на

месте, камнем, а камень вложил ей в руку. Двух других прикончил в больнице, когда они

сдали ее с потрохами моему знакомому менту. Мент этот был в вип-зоне нашей

клиентуры. Зару допросил, что называется, с пристрастием, даже опробовал ее аппарат

пару раз. Федька запросил нехилую сумму за помощь, но доход этой шлюшки был в разы

выше.»

— Запись, сделанная, когда ты забрал меня, — дрожащим голосом сказала она, перелистывая тетрадь.

«Мою любимую шлюху забрал себе миллиардер Бекер. Придурок. Зато она будет

присылать мне кругленькую сумму за мое мнимое молчание. Мы с Федькой до сих пор

потешаемся над этой дурой. Развести ее оказалось проще простого. Она столько мне

жаловалась, что мама бы ее не простила. Ведь она убила троих человек, еще и шлюхой

стала. Смешно. Настолько, что слезы текут из глаз. Мать ее, видать, тоже была той еще

шалавой. Оставила доченьке записку в детдоме. Интересно, что там было? Зря я не

прочитал, воспиталка же предлагала. Черт с ней. Шлюха на крючке, большего и не надо.»

Руки Ирины тряслись, ее била крупная дрожь. Нервный озноб. Она хотела заорать, но

внутри все сковало льдом. Слезы крупными каплями падали на листы.

— Зара, — позвал ее Макс, видя, что она сейчас взорвется.

Девушка сорвалась с места и побежала в ванную. Там упала на пол и зарыдала, стуча

рукой по плитке пола. У нее могла быть другая жизнь! Если бы она не приглянулась этому

паршивому сутенеру!!! Все рухнуло. Ушло под землю. Небо над головой разверзлось, адское пламя жгло пятки, пока она висела над пропастью, держась за нить прошлой

жизни.

— Все могло быть иначе, — судорожно шептала она, хватаясь за голову и корчась на полу

от душевной боли.

Макс поднял мокрые, от ее слез, листы и прочел написанное. Его лицо исказила гримаса

ярости. Тварь!!! Он побежал за ней, постучал в дверь ванной.

— Моя любимая Зара, открой. Не сходи с ума одна. Зара!

Он слышал ее громкие всхлипы и невнятное бормотание. Сердце в грудной клетке

разбилось и острыми осколками ранило стенки, заливая его кровью. Мужчина с разбегу

врезался в дверь и, снося ее с петель, влетел внутрь. Она лежала на полу и плакала. У ее

лица уже образовалась лужица из слез. Он поднял ее на руки, и сердце разбилось еще раз.

Ее глаза опухли, руки не переставали трястись.

— Я не убийца, — прошептала она, поднимая на него взгляд.

— Конечно, нет, мой ангел. Конечно,нет, — говорил Макс и целовал ее в макушку, неся в

комнату. Аккуратно уложил на постель, накрыл одеялом и лег рядом. Она лежала у него на

груди и просто плакала. Он ничего не делал, не говорил, не прикасался к ней. Его тоже

жгла сумасшедшая боль. А ее слезы, падающие на его рубашку, прожигали кислотой кожу.

— А теперь спи, моя девочка. Моя маленькая, самая любимая, самая лучшая девочка. Я

буду рядом. И… мы еще поквитаемся с этим ублюдком.

— Как?

— Когда я буду на том свете, клянусь, я найду его в чертогах ада и убью еще раз.

— Ты попадешь в ад?

— А куда ж еще, моя сладкая? Мне только там и место.

— И я с тобой, туда же. Вдвоем веселей. И убивать эту мразь проще, — улыбнулась

девушка, обнимая его сильней, чтобы согреться. — Он там что-то говорил про записку

моей матери…

— Завтра едем в Саратов.

— В Саратов?

— Да. Найдем воспитательницу и ту записку. А теперь спи.

— У Маринки послезавтра торжественный ужин по поводу свадьбы. Много гостей…

— Мы успеем. Все, нет никакой Маринки, свадьбы, Саратова. Спи, солнце, — поцеловал

ее в лоб и накрыл одеялом, про себя прося Сатану поквитаться с Михаилом, раз он не

может.

Глава 16.

Ирина и Макс остановились в ближайшем от вокзала кафе. Сутки ехать в поезде, чтобы

найти какую-то бумажку у воспитательницы, которую они еще могут и не разыскать…

сумасшествие.

— Боже, как я замерзла, — сказала она стучащими зубами. — Срочно закажи мне горячий

чай, а лучше — глинтвейн.

— Давай пока обойдемся без алкоголя. Нам предстоят поиски Валерии Николаевны. Ты

должна мыслить трезво. Что будешь из еды?

— Даже не знаю… Я дико хочу жира и калорий. Тут есть картошка фри с кетчупом и

гамбургер?

— Волнуешься?

— Есть такое. Никак не могу придумать, что же написано в этой записке. А если опять

что-то такое, что выбьет почву у меня из-под ног? Как было с дневником Михаила.

— Думаю, в записке она просит прощения у тебя. Может, расскажет о причинах своего

поступка. В любом случае, это не имеет никакого значения в нашем настоящем. Ни

Михаил, ни твоя мать. Имеешь значение только ты.

Макс сделал заказ и посмотрел на девушку напротив себя. Она нервно теребила салфетку, не поднимая на него взгляда. И, все равно, она вела себя немного отстраненно, словно они

были знакомы не так давно. Но, если подумать, то, и правда, знакомы они были совсем

недолго. Два дня, как. Новый Макс и новая Зара, знающие друг о друге все.

— О матери думаешь? — спросил он, вытаскивая ее из болота ненужных мыслей.

— Вообще, обо всем. Все так завертелось, меня укачивает, и голова кружится. Мозг не

может справиться со всей этой новой информацией. Я, словно, заново родилась. Жизнь

обнулилась. То, что преследовало меня и днем и ночью на протяжении более десяти лет, оказалось неправдой. Все оказалось неправдой… И все было зря.

— Мы — правда, Зара, — ласково сказал Макс и взял ее за руку. Он любил трогать ее

ручки, такие мягкие и нежные. — Все было не зря. Может, тебя это не утешит, но… если

бы не эта цепочка событий, длиною в полжизни, мы бы не встретились. И… я бы, точно, никогда не стал счастлив.

— А ты счастлив?

— Конечно. Пока ты рядом, нет надобности задавать этот вопрос. Ответ не изменится —да. Счастлива ли ты, Зара?

— Я, вроде как, все еще, Ирина… И… я не знаю, счастлива ли я. Могу ли я быть

счастлива?

— Меня очень и очень волнует один вопрос. Почему ты до сих пор Ирина Валерьевна

Нарватова? С кем я сейчас сижу тут? Почему ты не поменяешь имя, а главное, фамилию?

— как можно спокойней, спросил Макс, но ревность пробивалась сквозь обманчиво

спокойный голос.

— Я не хочу больше быть Зарой. Зара — шлюха. Пусть она умрет вместе с Михаилом. Он

ее создал, в ад ей и дорога. А фамилия… какую мне тогда взять? Свою, старую? Ни за что.

Официант принес еду, и девушка сразу накинулась на картошку фри, надеясь, что Макс

закончит разговор об именах и фамилиях. Но он не собирался ничего заканчивать.

Оставив на время еду, Макс продолжил допрос.

— Чем тебе не нравится моя фамилия? — в его голосе звучала обида.

— Твоя? Разве я что-то про нее сказала? Мне не нравится моя.

— Хорошо. Значит, после ужина у Марины сходим в ЗАГС, сменим твою фамилию. И имя.

Она чуть не подавилась. Вот он, ее прежний Макс. Опять все решает за нее, командует.

— Сменим на… твою?

— Естественно. Ты — моя женщина. Чью еще фамилию ты должна носить?

— А имя…

— Я люблю Зару. И точка.

— Нет, не точка. Не надо на меня давить, хорошо? Зары больше не будет, по крайней мере, официально. Ты можешь звать меня, как хочешь. Но в документах — никакого блядского

имени.

Макс недовольно посмотрел на нее, но она не спрятала взгляд, а твердо ему ответила. Ее

карие глаза, подчеркнутые ярким темным макияжем, затягивали его в черную дыру.

— Ладно. Зарой ты будешь только для меня. Есть одна просьба — никаких Василис, Ален

и Марф.

Девушка прыснула от смеха.

— Окей. Мне, как раз, приглянулась Авдотья, — засмеялась она.

— Делай так почаще, — умиленно сказал Макс, наблюдая за ней, смеющейся, с громко

стучащим сердцем.

— Как так?

— Улыбайся. Ты прекрасна.

— Спасибо. Это все картошка… — смущенно ответила девушка. — Очень жирная.

Нервная система любит такое…

— А я люблю тебя.

Она немного замялась. Он стал так часто в этом признаваться.

— Ты говоришь эти слова слишком часто, будто, боишься их забыть.

— Я боюсь, что ты их можешь забыть.

— Нет, я… я помню.

Официант принес счет. Макс вложил туда кредитку и ухмыльнулся.

— Спасибо, что вернула мне фирму. Теперь я снова могу рассчитаться за двоих в кафе.

Ирина не удержалась и кинула в него салфетку.

— Прекрати меня смешить, дай бургер доесть.

— Куда мы теперь?

— Берем такси, и на склад «Юринат».

—Прости, куда?

— Как куда, Макс! Новый год через несколько дней. Давай порадуем детишек. Ты же

можешь себе это позволить? Фирма у тебя.

— Все, что хочет моя принцесса. Склад, так склад. Надо поторопиться, вечереет.

Через два часа они подъехали к воротам детдома. Пришлось позвать директора, чтобы

охранник их пропустил. Слава богу, директриса была все та же. Ирина прошла внутрь, пока Макс с водителем выгружали сладкие подарки. Душа сжалась в комок. Здесь провели

капитальный ремонт, но планировка осталась прежней. Она знала наизусть это место.

Девушка приложила руку к стене, вспоминая, как бегала тут, играла, училась… одним

словом, жила. И опять Бог привел ее сюда. Наверное, за чем-то важным.

—Зара, — позвала ее директор, Наталья Ивановна. — Дорогая моя, как ты? Что же тебя

привело в родные стены снова?

— Они, действительно, родные. Хоть, и донельзя чужие, в то же самое время. Я даже не

знаю, как сказать, Наталья Ивановна, что я здесь забыла…

— Говори, как есть. А пока пройдем к деткам, подаришь им подарки. Они будут рады.

— Я знаю, — улыбнулась она. Конечно, знает. На Новый год она тоже прыгала, как

ненормальная, когда приходил Дед Мороз с подарками.

Наталья Ивановна открыла дверь и поздоровалась с детьми.

— А эту девушку зовут Зара. Она, когда-то, тоже жила здесь, теперь приехала поздравить

нас с Новым годом. Ну, что, хотите вкусных подарков?

Их оглушил детский хор, дружное «да!». Девушка рассмеялась и отошла с прохода, чтобы

мужчины занесли мешки с подарками. Детишки накинулись на них, с ярко горящими

глазами и криками радости. Стали разбирать цветные коробки и сразу их открывать, набивая рты конфетами. Ирина примкнула к Максу, с неподдельной радостью наблюдая за

малышами.

— Так, все же, Зарочка, что ты хотела? Не просто же так приехала, — обратилась к ней

Наталья Ивановна.

— Я хотела поговорить с Валентиной Николаевной. Она здесь?

— Дорогая моя, боюсь, нет. Она уже давно не работает. Ушла на пенсию.

— Ну, вот. Зря ехали из Москвы, — расстроилась Ирина.

— Отчего же, зря, солнце? Сейчас напишу тебе ее адрес, съездишь к ней, поговоришь.

Подожди минутку, найду только листок с ручкой.

— У меня есть, — сказал Макс, доставая ручку и ежедневник.

Ирина повернулась к детям, посмотреть, что они делают, и заметила девочку, одиноко

сидевшую в сторонке. Какая красивая малышка. Так похожа на нее…

— Я сейчас, — пошептала Максу, пока он говорил с директором, и подошла к девочке. —Красавица, а ты почему не кушаешь конфеты?

Какие карие глазки. Невозможная девочка, прекрасная…

— Не хочу, — пробурчала девчонка. — Я хочу маму, мне не нужны конфеты.

Сердце девушки подскочило к горлу. До боли знакомые слова. Я хочу маму…

— Маленькая моя, мама пока не пришла. Но она придет, обязательно. А пока кушай

конфетки. — Она сходила за оставшимся подарком и отдала его девочке.

Макс тихо подошел сзади, увидев, как она разговаривает с милой девчушкой. Какое

сходство с его любимой Зарой!

— Спасибо, тетя Зара. Я буду кушать конфеты и ждать маму. Может, после Нового года

она заберет меня? Дедушка Мороз, ведь, не обидит меня? Он подарит то, что я так сильно

хочу? Маму.

— Конечно, дорогая моя. Конечно, он подарит. Ты же такая хорошая, красивая. Я верю, что он подарит тебе маму. — Она взяла ее за руку и не хотела отпускать. Эта девочка

заставила ее сердце сжиматься быстрее обычного, гоня кровь по венам. — Как тебя зовут, малышка?

— Диана.

Ирина удивленно вздохнула и сжала руку девочки. Диана… Она услышала сзади такой же

удивленный вздох Макса и обернулась.

— Вот адрес, — протянул ей бумажку, сверля взглядом девчонку. Диана…

Девушка встала и взяла листок.

— Пока, Диана!

— Пока, тетя Зара! Приходи еще.

— Конечно…

Макс взял ее под руку, и они вышли, попрощавшись со всеми. Она еще раз оглянулась на

детдом. Диана… Жуткое совпадение. Просто, жуткое совпадение.

— Где она живет? — спросила Макса, стараясь заглушить голос Дианы в голове.

Он назвал ей адрес.

— О, так это ж близко. Надо купить тортик.

Полчаса спустя, они с Максом звонили в дверь Валентины Николаевны. Она открыла

почти сразу.

—Зара… — ошеломленно сказала та, встречая их. — Не верю своим глазам! Дорогая моя

Зара! — обняла ее, целуя в щеку. — Да уж, моя самая любимая воспитанница выросла.

Стала настоящей женщиной, распустилась, подобно цветку.

— Не смущайте меня, тетя Валя, — покраснела она, будучи счастливой видеть свою

добрую воспитательницу. — Познакомьтесь. Максим. Мой…

— Муж, — подсказал Макс и поцеловал руку Валентине Николаевне.

— Ну, как же все чудесно! — всплеснула руками та. — Проходите, что же вы стоите на

пороге, гости дорогие. И тортик какой вкусный, ммм. Пойду, поставлю чайник.

Все устроились в кухне, за столом. Ирине не терпелось перейти к главному, но пришлось

поговорить немного о жизни, чтобы не обижать дорогого ее сердцу человека.

— Тетя Валя, у меня есть к вам вопрос. Очень важный.

— Так я и знала, что ты не в гости приехала! Выкладывай.

— Я… знаю, что у вас есть записка от моей мамы…

— Откуда ты это знаешь?

— Это неважно, правда. Она у вас сохранилась?

— Да, милая, сохранилась. Я забыла о ней на много-много лет, ты выросла, а я ее тебе не

отдала. Потом ты уехала в Москву, и след твой пропал. Но эту вещицу я всегда хранила, ждала тебя, моя девочка. Сейчас принесу.

Женщина вернулась с очень старым листком, уже пожелтевшим от времени. Девушка

взяла его, аккуратно к нему прикасаясь, будто он был древним пергаментом и мог

рассыпаться в пыль.

«Моя любимая девочка, доченька, тебе пишет твоя мама. Сейчас тебе, наверное, много лет.

Прекрасная девушка в роддоме согласилась передать эту записку в детдом, куда тебя, скорее всего, отправят. Но, может, тебе повезет, моя малышка, и тебя удочерят хорошие

люди. Тогда и не нужно тебе видеть эти строки.

Все, что я хочу тебе сказать, и буду говорить всегда, это два слова — люблю и прости.

Всегда буду любить тебя, Зара. И всегда буду на коленях молить у Бога о прощении.

Думаю, ты обязательно задашь себе вопрос о своем происхождении. Я отвечу.

Однажды я познакомилась с шейхом. Это была головокружительная, сказочная во всех

смыслах, история. Я тогда отдыхала в ОАЭ. Молодой была, глупой. Роскошь, красота, блеск драгоценных камней пленили меня. Так я стала женой шейха. Мать моя была из

Саратова, куда иногда меня отпускали, в гости к ней. В один из таких визитов я узнала, что

беременна. Эта новость ужасно меня расстроила. Но, не потому, что я не хотела тебя, дочка. А потому, что твой отец был страшным человеком. Я была у него не единственной

женщиной, и их традиции леденят кровь! Что они делают с девочками! Тогда я не

решилась делать аборт, так как женщины шейха проходя постоянную проверку у лучших

гинекологов. Если бы он узнал об аборте, мне не жить… Я решила дать тебе жизнь, мое

солнышко, и оставила в роддоме, заплатив все мамины деньги акушерке, чтобы она

выписала документы о том, что ты родилась мертвой. Я очень, очень, очень надеюсь, что

твоя жизнь наполнена только радостью и улыбками, что ты не знаешь горя, моя девочка!

Как же тяжело это писать. Прости, что нарекла тебя этим именем. Мне хотелось, чтобы ты

знала, что ты — необычная малышка. Не одна из миллиона брошенных.

Я… я люблю тебя, моя Зара. Знай, мама всегда с тобой рядом.»

Руки снова стали слабыми. Девушка закрыла глаза, забывая, что ее ждут Макс и

Валентина Ивановна. Сколько она так простояла, Ирина не знала. Просто, внутри она

плакала и звала маму. Последний удар судьбы. Последний пинок.

—Зара, — позвал ее Макс.

Она открыла глаза, но его лицо расплывалось, слезы мешали видеть. Девушка протянула к

нему руки, и он прижал ее к себе, гладя по голове. Такой сильный. Единственный, кто

всегда поймет ее. Тоже знаком с демонами, тоже побывал в аду, стоял на краю.

— Я люблю тебя, — наконец-то она произнесла это вслух и уткнулась лицом ему в грудь.

Валентина Николаевна смотрела на них, тихо стирая слезинки с глаз. Вот оно, единение

людей, настоящая любовь. Вот оно — счастье.

— Господи, еще этот ужин по поводу этой дурацкой, абсурдной свадьбы Марины! —возмущалась Ирина, застегивая бриллиантовые сережки.

— Не ворчи, крошка. Хотя, я тоже уже мечтаю вернуться, — сказал Макс и нежно обнял ее

сзади, касаясь обнаженной спины. — Тебе не кажется, что слишком много спины

открыто?

— А тебе не кажется, что брюки тесноваты? — она придвинулась ближе к нему, потираясь

об его эрекцию.

— Это все твой слишком откровенный вырез на спине… Платье будет первым, что я

порву, когда мы вернемся домой!

— Мечтай. Я устала, как не знаю, кто. Не было времени даже отдохнуть, толком, от

поездки, как надо опять куда-то бежать.

— Как ты? — серьезно спросил он, покрывая поцелуями ее шею.

— В норме. Хочу похоронить свое прошлое навсегда. Новая жизнь началась сегодня

утром, когда я проснулась с тобой в одной постели. Сегодня мой день рождения.

— Скоро еще и имя сменишь, — довольно прошептал он и прикусил мочку ее уха. — Я

испытываю оргазм от одного только словосочетания «Зара Бекер». Детка, одно твое имя

заставляет меня кончать.

Она хитро улыбнулась ему в зеркало и, резко повернувшись, сжала его пах рукой. Макс

задохнулся. Но потом накрыл ее руку своей и надавил сильнее. Она издала стон и

прижалась к нему.

— Не играй с огнем, любимая. Сгоришь, — произнес он, последний раз сжимая ее руку в

своей руке, и отпустил. — Стальная хватка.

Ирина ухмыльнулась и вернулась к зеркалу. Больше ей не было страшно рядом с ним, только хорошо… Райски хорошо. Чувствовать себя любимой — лучшее чувство на земле.

Любить в ответ — самое благодарное дело!

…В ресторане уже собрались люди. В основном, партнеры Вадима. Марина была вся на

иголках. После этого вечера ей не вернуться уже назад. Дав согласие публично, перед

столькими важными людьми, она навсегда попадет в кабалу. Платье цвета молока

идеально контрастировало с ее кожей и волосами. Сверкающие бриллианты в ушах, на

шее и на пальцах ослепляли. Локоны, уложенные лучшим стилистом Москвы, закрывали

часть лица. Так и хотелось заплакать.

— Марина, господин Шрайер хочет что-то тебе сказать, — приказным тоном известил ее

Вадим, появляясь рядом. — Не забудь улыбаться, милая. Сделка.

— Марина! Какая прекрасная девушка. Очень мне нравится, — сказал господин Шрайер и

поцеловал ее руку. — Вы будете прекрасной парой с Вадимом.

— Конечно, мистер Шрайер, — улыбнулась она. — Мы же любим друг друга. А любовь

может делать даже невозможное.

— Любовь, действительно, волшебная штука. Ради нее можно пойти на многое, —добродушно произнес он, восхищаясь их парой. До чего милая девушка.

Он отошел к другим гостям, а Вадим прошипел ей на ухо: — Улыбайся шире, или я поставлю тебя на колени и расширю твой ротик!

— Пошел нахрен, подонок, — прошептала ему в ответ, мило улыбаясь для остальных

людей.

Вадим отпустил ее, чуть ли не скалясь. В дверях появились Зара и Макс. Девушка

бросилась к ним. За ними вошел Стефан, которого никто не звал.

—Зара! — только и успела сказать Марина, когда Вадим рванул ее за руку к себе.

— Мы начинаем раньше, дорогая. — Его злой взгляд был направлен на Стефана. Не дай

бог, эта сука сорвет ему ужин. — И почему я не в курсе, что будет еще один гость?

— Я его не звала…

— Я сам пришел. Выпью, поем, познакомлюсь с бизнесменами, кого не знаю. А может, и с

женщиной хорошей… — Стефан, с безразличным выражением лица, прошел мимо них.

Ирина показала Марине глазами знак поддержки и ушла с Максом за стол.

— Дорогие гости, прошу вас занять свои места за столом. Мы начнем немного раньше.

Сегодня я бы хотел познакомить всех вас с изумительной девушкой, с которой мне

посчастливилось связать свою жизнь. Зовут эту красавицу Марина, — представил ее

гостям, и она ответила им широкой улыбкой, держа в руках бокал. Гости громко

зааплодировали. — Совсем недавно я сделал ей предложение. Скоро состоится свадьба.

Хочу признаться при всех, как робкий мальчишка, — Вадим театрально смутился и

опустил взгляд. — Я люблю тебя.

— За любовь! Пусть она живет вечно! — выкрикнул Стефан и осушил бокал. — Выпьем

же за любовь, господа! А молодые пусть целуются! Горько!

— Выведите этого алкаша! — распорядился Вадим. Охрана уже направилась к Стефану.

— Опять охрана… Какие вы трусы! Я сам уйду. Сам пришел, сам ушел, — пьяно сказал

он и поставил бокал на место.

Уже стоя у самой двери, Стефан обернулся и серьезным голосом произнес: — Прощай, Марина, — и ушел.

Ее сердце сейчас разлетелось на мелкие осколки, словно стеклышко. Прощай, Марина.

Нет, нет!

—Подождите минутку, не пейте без меня. Хочу поцеловать свою невесту, — Вадим

посмотрел на нее в упор, ожидая действий с ее стороны.

Марина перевела растерянный взгляд на подругу, спрашивая, что же ей делать. Ее

любимая Зара качнула головой в сторону выхода.

— Да пошел ты, ублюдок! — крикнула Марина и, сняв кольцо с пальца, кинула его

мистеру Шрайеру. — Это ваше.

Девушка кинулась за Стефаном, но его и след простыл. Она во все горло крикнула его имя.

Где же он?! Боже, где он?

Стефан зашел в соседний ресторан, который находился за углом, за бутылкой виски. Ктото звал его. Она… Он поторопился. Его звала Марина.

— Убью, сука! — прорычал Вадим, вылетая на улицу вслед за ней. — Зовешь этого

ублюдка, тварь? — с размаху ударил ее по лицу. Девушка упал на землю.

— Марина!!! — Стефан увидел ее, лежащую на земле, у ног этой твари. — Тебе не жить, мразь!

Он врезался в Вадима и опрокинул его на землю, нанося удары по лицу. Откуда у него

появилось столько сил, ведь он выпил? Наверное, когда видишь свою любимую женщину, свою жизнь, лежащую на полу и избитую, становишься Гераклом. На улицу повалил народ

из ресторана, услышав шум драки.

— Мариша, солнышко, вставай… — говорила подруга, поднимая ее с земли. — Сволочь, — выплюнула она, увидев на лице Марины след от удара.

— Останови их, Зара…

— Ни за что. Пусть Стефан набьет ему морду.

— Стефан, — тихо позвала его Марина, и он остановился. Она протянула к нему руки, по

щекам текли слезы.

Мужчина кинулся к ней, оставляя Вадима лежать в траве. Обнял ее, плачущую, и понес в

машину. Ирина хотела подойти и пнуть этого козла, пока он валялся, но Макс остановил

ее. Вадим поднялся, отряхнулся и, шатаясь, направился ко входу в ресторан, мимо них.

Макс замахнулся и свалил его с ног одним ударом.

— Тебе-то это зачем? — спросила, пораженная его поступком, Ирина.

— Никому не позволено обижать женщину моего брата.

Марина заливалась слезами и целовала лицо Стефана.

— Он меня заставил, — отрывисто говорила она. — Нет, я сама согласилась. Но я не знала

про компромат! — Девушка опять разрыдалась. — Прости меня. Я люблю тебя одно. Тебя!

— Тише, солнышко. Моему солнышку не идут слезы. Тогда в моем мире — дождь, —сказал Стефан и стер ее слезы, будучи очарованным светом любимых глаз. — Рассказывай

все с самого начала, без всяких слез.

— Я тогда находилась в очень плохом состоянии, в ужасном. Жуткая депрессия

скрашивала каждый мой день. Заре сносило крышу, она умирала. Я, вообще, ни на что не

наделась… Потом в ее жизни появился Леша, он познакомил меня с Вадимом. Тот сразу, без всяких церемоний, предложил сделку: я стану его женой, понравилась я ему, а у него

тогда в бизнесе появился этот, как он говорит, хер Шрайер, не работающий с холостыми

бизнесменами. Теперь я знаю, почему он не церемонился. У него уже был компромат на

меня, пока «Шкатулка» не сгорела, успел собрать. Недавно начал этим шантажировать, —шмыгнула носом она. — Но я же не могла! Там и на Зару, тоже, — опять заплакала

Марина. — Как теперь быть? Я сорвала ему важную сделку.

— Не думай об этом, моя маленькая. Я решу этот вопрос. А не захочет сотрудничать, просто убью его.

— А еще он все у меня отберет…

— Что «все»?

— Салон, например. Я его уже полюбила.

— Зайчик мой любимый, какая чушь! Я куплю тебе все салоны Москвы. Тогда ты будешь

улыбаться?

— Нет.

— Нет?

— А ты будешь со мной?

— Что за вопрос? Конечно!

— Тогда буду улыбаться, — тихо сказала она, нежно вовлекая его в поцелуй.

Стефан ощутил соль на своих губах. Ее слезы. То, чего не должно быть в жизни его

малышки никогда. Его руки сжали ее талию, а губы продолжали все глубже и сильнее

сливаться в поцелуе. Любимая девочка… Только его! Навсегда. Навеки.

— Люблю тебя, Стеша, — пошептала сорванным голосом Марина и прижала его голову к

груди, целуя и обнимая.

— Стеша?

— Да. Мой любимый Стеша. Самый-самый любимый!

Два одиноких сердца, наконец-то, запели в унисон. Абсолютная гармония, инь и янь…

Макс прижал девушку к стене. Его била крупная дрожь, так он хотел ее. Так скучал по

своей Заре.

— Хочу тебя, крошка… Сильно, — шептал ей в шею, покрывая ее страстными поцелуями

и пытаясь расстегнуть сзади молнию платья. — Чертово платье! Снимай сама. Быстрее, малышка. Умоляю, быстрее.

Она хитро улыбнулась и стала медленно стягивать лямки платья, видя, как его разрывало.

Желваки ходили ходуном, глаза горели, изо рта дыхание вырывалось шипящими

выдохами, а брюки… красноречиво бугрились в известном месте.

— Так не пойдет, любимая. Играть сегодня я не намерен, — сказал он и подошел к ней. Их

взгляды встретились, он собрал ткань платья в кулак и дернул со всей силы. Раздался

треск, платье порвалось. Она расстроенно вздохнула. — Я куплю бутик с платьями этого

дизайнера. — Макс подхватил ее на руки и отнес в комнату.

Черное, кружевное… Она знает, что он любит.

— А ты почему в одежде?

— Потому, что дело не во мне, — с жаром произнес он и, скинув рубашку, накрыл ее тело

своим. — Дело в моей любимой Заре. И эта ночь только для нее. Все ночи — для нее, —говорил он, спускаясь поцелуями по шее до ложбинки между грудей.

Осторожно коснулся губами открытой части груди, ее руки обнимали его за голову, он

слышал ее прерывистое дыхание. Мужчина спустил лямки бюстгальтера и отодвинул

чашечки, обнажая ее грудь. Припал к соску на левой груди в нежном поцелуе, слегка

прикусил, удостоверился, что ей нравится, услышав стон, и прикусил сильней. То же

самое проделал с соском на второй груди.

— Макс…

— Да, солнышко, называй меня так. Всегда. И везде.

Его губы продолжили свой путь вниз, то легонько покусывая мягкую кожу живота, то

осыпая поцелуями. Он остановился у пупка. Провел по нему пальцем и поцеловал. Там

могла быть его Диана…

—Люблю тебя, дочь, — тихо сказал он и еще раз прикоснулся губами к ее животику. Она

тихонько всхлипнула. — Прости, моя любимая Зара.

Макс дошел до трусиков и, оттянув кружево, хлопнул ими по горящей коже. Ее ноги

сомкнулись, показывая ему, как сильно она хотела его. Он не стал тянуть и подвергать себя

пыткам, спустил трусики и поцеловал ее лобок.

— Черт… да… — простонала она, сжимая его голову в руках.

Он раскрыл пальцами вход в ее лоно и собрал влагу. Дотронулся до влажных складочек, играя с ней. Ввел палец внутрь и припал к ее сочащейся киске ртом. Девушка забилась под

ним, но он крепко держал ее бедра. Он собирал ее желание языком, проводя им вверх и

вниз, получая неземное удовольствие от ее громких стонов.

— Боже мой, — крикнула она, сжимая сильней бедра. Что он делал с ней… — Я сейчас…

Боже…

— Что ты сейчас, девочка моя? — спросил Макс, усиливая движения пальцев.

— Кончу, мать твою! — закричала девушка и выгнулась под ним, получая сильнейший

оргазм.

Он поймал волну ее наслаждения и ускорил фрикции пальцами, сильней бил языком по

клитору. Она выгнулась дугой, но он удержал ее на месте, придавливая рукой обратно к

постели. Твою ж… такими темпами он кончит в брюки. Запах ее возбуждения, скользящего по пальцам и отдающегося на языке на языке, срывал тормоза.

— Люблю тебя, малышка, — хрипло прошептал Макс ей между ног, даря последние

поцелуи ее киске.

— А в лицо сказать слабо? — подначила его она.

— Бросаешь мне вызов? — изогнул бровь. — Так и быть, не привык отступать.

Макс лег на нее сверху, и она сразу вытащила ремень из шлевок и расстегнула брюки, сжала его член.

— Твоя очередь получать удовольствие, — засмеялась девушка и хотела опуститься вниз, но он удержал ее на месте.

Положил ей на щеку ладонь и сказал:

— Ты так и не поняла?

— Что?..

— Я уже его получаю. Твоей улыбки — за глаза. Чего уже говорить о вкусной малышке, которую я только что опробовал.

— Но я хотела сделать тебе приятное…

— Тогда просто молчи и позволь мне доставлять наслаждение тебе, — поцелуи

посыпались на ее лицо, и она обняла его. — Хочу заняться любовью. Впервые в жизни, —прошептал Макс и вошел в нее.

— Я люблю тебя, — ее голос потерялся в его тяжелом дыхании. — Люблю! — крикнула

она, когда он мощно ударил по ней, вошел и снова вышел. Его тяжелое, потное тело

придавливало ее к дивану, и лучшего места нельзя было найти на свете… — Люблю…

— Чертов рай… Оказывается, всегда был так близко. В тебе.

Он зарычал и вошел в нее до упора, крепко держа ее тело. Только его, никогда ее не

отпустит! Никогда! Они оба кончили, но не расцепляли объятий.

— Повтори то, что ты сказала минуту назад.

— Я люблю тебя.

— Еще.

— Я люблю тебя, Макс. И я — твоя Зара, — сказала она ему на ухо, гладя по спине, успокаивая дыхание.

— Никогда не отказывайся от своих слов. Или я умру.

— Никогда. Не в этой жизни.

Он поцеловал ее, с каждым поцелуем, вновь и вновь, из раза в раз, обретая смысл жизни…

Вот она, его жизнь и его смерть… Здесь. В ней.

Эпилог.

— Пора маму будить!

— Тише, Ди! — Макс приложил палец к губам. — У мамы же день рождения. Давай

дадим ей поспать.

— Ладно. Но сколько она будет спать? Уже полдня прошло! — надула губки она.

— Солнце, сейчас только семь утра! Это мы с тобой обалдели — так рано не спим. Ну, ты

помнишь, кто так говорит, — рассмеялся Макс и чмокнул дочь в щеку.

— Ага, помню. Мама! А еще она часто говорит, что мы с тобой — одно лицо, и ее самая

большая проблема и радость в этом мире.

— Насчет проблемы она врет. Какие от нас проблемы? Ну, нарисовали мы с тобой один

раз трансформеров на тему «мой любимый мультик» в школу, и что? — весело спросил

он, надувая шарики.

— А надо было — кукол! — прыснула от смеха малышка, подавая ему следующие.

— Так, держи. Много там еще этих шаров? У меня скоро легкие взорвутся.

— Нет, теперь ты врешь! Мама говорила, что ты у нас самый сильный, а значит, твои

легкие не взорвутся.

— Мама преувеличивает, Ди.

— Нет. Она часто мне говорит, что очень сильно любит тебя. Получается, она может

говорить о тебе только правду, если она тебя сильно любит?

— Получается, что, да, котенок. Какая ты у нас умница, все на лету схватываешь!

Макс расплылся в улыбке от ее слов. Жена каждый день говорила ему о своей любви, выкрикивать эти слова в постели, на пике сумасшедшего оргазма, стало нормой, но… ему

было мало. Так же мало, как и смеха Дианы, ее улыбки. Так же мало, как упреков Зары, что он слишком много позволяет дочери, что она села ему на шею, свесила ноги, а он за

поцелуй в щечку готов был весь мир бросить к ее ногам. Чего спорить, это так…

— Папа, папа, оглянись! Как красиво! Мы с тобой не зря не спим два часа, — она обвела

рукой кухню, украшенную шариками и плакатами. Праздничные колпаки, дуделки и

конфетти ждали пробуждения Зары.

Мужчина подхватил девочку на руки и подошел к холодильнику.

— Ну, что, свечки поставим? Держи, три и четыре. Ставь, — распорядился он, а сам

отошел поправить плакат. Когда вернулся — обомлел. — Сорок три?! Ди-и! Сколько маме

лет? Она же у нас совсем еще маленькая. Сорок три — это мне.

— А-а, ей тридцать четыре. Какая разница, как поставить свечки? Мама, все равно, останется самой лучшей.

— В чем права, в том права, — еще раз чмокнув ее, отпустил. — Неси рисунки пока.

Малышка убежала в свою комнату, взяла рисунки, но потом передумала нести их папе.

Когда же мама проснется уже? Диана вернулась в спальню родителей и легла рядом с

мамой, перебирая ее мягкие коричневые локоны.

— Кто тут красоту мне наводит? — неожиданно спросила Зара и перевернула малышку на

спину, щекоча. — Кто это не спит с утра пораньше?

— Папа, папа! Мама меня щекочет! — закричала она, заливаясь смехом.

—Ди! Зачем ты маму разбудила? Я же тебя просил.

— Я и так все слышала! Шпионы, тоже мне. Ходите, шушукаетесь все утро.

Макс и Диана загадочно переглянулись и вышли из комнаты, оставляя Зару в удивлении.

Эти двое когда-нибудь доведут ее до психушки… Через минуту они появились в комнате с

шариками и свистелками. Диана бросилась Заре на шею и, поцеловав ее в щеку, сказала: — Дорогая моя мама, самая лучшая, самая любимая мама на свете! С днем рождения тебя!

Папа сказал, что ты совсем маленькая, тебе всего тридцать четыре, поэтому вырастай

скорей. А это мой подарок.

Зара взяла в руки альбомный листок. Ее глаза были на мокром месте. «Семья». На нем

были нарисованы три человека: она, Макс и Диана. И подпись: «Спасибо, мама, за то, что

ты есть». Она отложила листок и шмыгнула носом.

— Мама, почему ты плачешь?

— От счастья, котик мой! От чего же еще?

— Ну, а это — мой подарок, — Макс протянул ей букет белых роз и маленькую коробочку.

Диана убежала в кухню, а Зара открыла коробочку. Кольцо с бриллиантом в виде сердца.

— Это мое, любимая. Всегда носи его при себе, тогда оно будет биться.

Девушка с улыбкой стянула праздничный колпак с его головы и поцеловала, проникая

языком глубоко в его рот, желая напиться им. Ее всегда мучила жажда, его всегда было

мало.

— Посмотри внутрь кольца.

Она перевернула колечко. Гравировка. Зара Бекер … По ее щеке скатилась слезинка, Макс

ее стер.

— Ты моя жизнь. Я люблю тебя, Зарина Бекер.

Зара повалила его на постель и опять поцеловала. Остановилась, уткнувшись ему в плечо, и замолчала. Счастье плескалось, переливаясь за край. Ее глаза освещали этот мир ярче

миллиона маяков. Ведь теперь она была счастлива. Их идиллию прервал громкий хлопок, и по комнате вихрем закружилось конфетти. Диана засмеялась и внесла торт, напевая

песенку «С днем рождения!».

— Иди уже к нам, солнышко, — позвала ее Зара и усадила на колени. — А теперь

приготовься… — Они с Максом поцеловали ее с двух сторон и стали тискать. Малышка

опять засмеялась и поцеловала родителей в ответ. — Мама, папа, я хочу торт, и чтобы дядя

Стеша пришел с тетей Мариной!

Ближе к обеду в дверь позвонили гости. Диана побежала вниз, перепрыгивая через три

ступеньки. Открыла дверь и кинулась Стефану на шею.

— Дядя Стеша! Ты пришел! Ура-а!

— Хах, Ди, ты шею только мне не сверни. Тетя Марина и так каждый день меня за уши

таскает, если я тарелку, например, не помою, — в шутку сказал он и чмокнул малышку в

щеку.

— Тогда почему ты с ней живешь?

— Я ее люблю, малышка Ди. Мне для нее ушей не жалко.

— Так, так. Кто тут опять жалуется на тарелки? Ди, не слушай его. Ему лень в

посудомоечную машину чашку загрузить, представь! — парировала Марина, целуя ее с

другой стороны.

— Мужики, — изрекла девочка и лукаво глянула на Марину.

Та сделала вид, будто не слышала, и пошла в сторону гостиной.

— Дорогая, где это она могла услышать? — спросил Стефан, идя за ней следом.

— Ой, даже не знаю…

— Дядя Стеша, это они с мамой так говорят, когда вас с папой обсуждают! —зашлась от

смеха Диана.

— Ди, хватит меня дядей Стешей называть. Что за «Стеша»? — Он укоризненно

посмотрел на жену. Научила.

— Ну, что ты смотришь так. Нет, пусть лучше, как Макс, тебя Стефом зовет.

— Зато по-мужски, а твой Стеша… — он скривился.

— Мой Стеша — самый лучший, — ласково сказала она и подарила ему легкий поцелуй в

губы.

— И тут целуются, — пробормотала Ди и только сейчас заметила какие-то вещи у входа.

— А что там?

— Там кому-то подарки, — произнесла Зара, внося огромного мишку в комнату и

плетеную корзину.

— Ого, а что там?

— Не знаю… Наверное, мне подарки. О, сколько киндеров. Точно, мне!

— Ну, мама! Это же мне, дядя Стеша и тетя Марина?

— Конечно, тебе, золотце!

Зара прошла к дивану и села рядом с подругой.

— Как жизнь молодая, миссис Хейз?

— Явно, лучше, чем жизнь мисс Нимериной.

— Стеф, здорово, — поздоровался Макс. — Марина, — кивнул ей. — Где тебя черти

носят, брат? Почему я один с этими… австралийскими… ладно, партнерами, не буду

выражаться при детях, должен вести переговоры?

— Брат, у меня… медовый месяц. И мы, с миссис Хейз, послезавтра улетаем на Гавайи.

— Гавайи! — встряла Диана, съедая уже второй киндер. — Можно мне тоже?

— Милая, почему ты вечно все выпрашиваешь у Стефана? Будто, твои родители нищие, — пожурил ее ласково Макс и усадил рядом с собой.

— С дядей Стешей прикольно. Он все-все мне покупает и все разрешает.

— Конечно, потому что у дяди Стеши нет своего бесенка, и он не знает, как с такими

кадрами себя вести, — сказал Макс и дернул Ди за хвостик.

— Дядя Стеша, а у вас когда будет свой ребенок?

— Когда тетя Марина захочет мне его подарить.

Марина залилась краской и смущенно опустила глаза.

— А что, ей денег не хватает?

Вся компания рассмеялась, Макс подхватил дочурку на руки и поцеловал в щеку, которая

выпирала, занятая шоколадом.

— Счетовод ты наш, идем уже чай пить? Мама с утра нам кучу вкусняшек наготовила.

— Идем!

Зара подошла к мужу и дочке и, умиленно покачав головой, взяла Диану на руки. Макс

обнял ее за талию, и они пошли в кухню.

— И когда вы мне подарите такую же малышку, миссис Хейз? — томно спросил Стефан, обнимая Марину за талию.

— Когда ты научишься тарелки мыть за собой! Тогда я подумаю, — засмеялась она, и они

проследовали за хозяевами дома.

— Она спит, — сказала Зара, устраиваясь за столом напротив Макса. — Сейчас опять

спела мне песенку-поздравление с днем рождения.

—Ди — чудо, — просто ответил Макс. Его глаза больше не были злыми и холодными, или

пустыми и равнодушными. Никогда с его любимыми женщинами.

— Спасибо тебе за нее, — она подошла к нему и обняла его сзади, кладя голову ему на

плечо.

— Мне-то, за что?

— За то, что ты согласился ее удочерить.

— Нет, я не соглашался. —Зара посмотрела на него с непониманием. — Она — моя дочь.

Я никого не удочерял, просто нашел потерянную частичку себя. — Он усадил жену к себе

на колени и зарылся в ее волосы. — Вы — две частички меня. И если вы перестанете меня

любить однажды — я умру.

— А мы не перестанем! — подарила еще один поцелуй ему и вернулась за стол. — Судьба

так мудро распорядилась нашими жизнями…

— За моих любимых девочек? — спросил Макс, протягивая ей бокал вина.

— И моего любимого мальчика, — пошутила она и отпила из бокала. — Мы…

счастливы… Это так… круто!

— Это больше, чем круто. Каждое мое утро отныне наполнено смыслом. Первый смысл

только и знает, что говорить в семь утра: «Папа, папа, чего ты спишь? На «никелодион»

уже сто мультиков прошло, идем смотреть!» А второй… специально ложится спать без

трусиков, в тонкой комбинации, и жалуется на головную боль.

— Сегодня я не надену даже комбинацию… В честь праздника. А насчет головы — не

знаю…

— Что нужно сделать, чтобы она не болела?

—Ммм… Например, разреши мне работать, — Зара захлопала глазками.

— Нет. Мы это уже обсуждали.

— Но я не хочу сидеть дома! Мне нечего делать.

— Ничего себе заявления, милая. У тебя есть работа. Самая важная и почетная профессия

в мире!

— И какая же? Брюнетка в шоколаде? Ходить на маникюр, модные показы, торжественные

ужины?

Макс недовольно посмотрел на нее.

— Мама.

Зара перестала дышать. Господи, да… Она была мамой. Это ее работа.

— Но Ди вырастет. И что я буду делать? Вся в морщинах и старая.

— Будешь воспитывать внуков.

— Ты так просто подпустишь к ней парней?

— Конечно, подпущу. Тот, кто выживет в пыточной — пусть подходит к ней, значит, достойный парень.

— Макс! — засмеялась она. — Ты неисправим.

— Ты тоже. Все-таки, заставила меня это сделать.

Он достал из кармана брюк ключи и протянул ей. Девушка удивленно на него посмотрела.

— Это что? От новой квартиры? Уже выгоняешь меня?

— Дорогая, пить тебе вредно, однако. Это ключи от… твоей книжной галереи.

Она захлопала глазами, забирая у него ключи. От ее галереи?..

— Спасибо, спасибо большое!!! — подбежала к нему и поцеловала. — Спасибо, дорогой.

Это… восхитительно!

— Ну-у, ты ведь сегодня не наденешь трусики и комбинацию на ночь? — прошептал ей на

ухо и поцеловал в шею. — Значит, мы в расчете.

— Боже мой, как это классно! Моя собственная галерея?

— Да, ты — директор. Это новое здание, ремонт недавно закончили, с книгами сама

разберешься.

— Книга «Мастер и Маргарита» будет на самом видном месте, — мечтательно сказала

она. — Это лучший день рождения в моей жизни.

— Из-за галереи?

— Фи, дурак ты. Из-за вас. Тебя и Ди. Вы же мое все, вы мои рассветы и ночи, мои слезы

и радость, вы — это я.

— И мы тебя любим, Зара. Кстати, все никак не могу насладиться твоим новым именем —Зарина. Зарина Бекер… Это лучшее, что я слышал в своей жизни.

Макс не дал ей и слова сказать в ответ, впился губами в ее губы, оттягивая волосы назад.

Снова длинные, снова можно собирать их в кулак, поддаваясь сжигающей страсти.

— Черт, — хрипло простонала Зара. — Я хочу, чтобы ты меня трахнул. В честь праздника, просто жестко трахнул, как ты любишь. Чтобы не церемонился со мной…

— Малышка, — Макс тяжело дышал, стараясь взять своих монстров, что просыпались от

ее пошлых словечек, под контроль. — Я проигрываю… Придется тебя оттрахать жестко, как я люблю.

— Мама, папа! — в кухню влетела Диана, растрепанная ото сна, но такая радостная. —Опять целуетесь, — хитро улыбнулась. — А я не могу уснуть. Давайте посмотрим

мультик. У мамы же праздник, значит, мне все можно сегодня!

— Милая, но праздник же у мамы. Значит, все можно ей? — спросил Макс, усаживая дочь

на второе колено.

— Но она же меня любит!

— Против такого аргумента не пойдешь, — вздохнул он. — Ну, что, мама, отложим наши

дела до лучших времен? До следующего дня рождения?

Зара сверкнула на него глазами, давая понять, что он никуда от нее не денется.

— Пойдем, хитрюга. Включай мультик. Чур, никаких спайдерменов и черепашек ниндзя!

Знаю я ваши с отцом предпочтения.

Девочка убежала, оглашая мир вокруг себя звонким смехом. Макс подхватил Зару на руки

и понес в комнату. Они устроились на кровати в детской, Диана между ними, и на экране

высветилась заставка «Диснея». Зара сжала руку Макса, всем своим существом осознавая, что же значит «семья». Он сжал ее руку в ответ, тоже чувствуя всю грандиозность

момента, всю правильность жизни. Здесь, с его самыми любимыми женщинами…

Навсегда.

Зара тихонько достала телефон и набрала сообщение. Леша, как-то, просил написать

ему… Она выбрала из списка контактов бывшего мужа и нажала «отправить».

«Я счастлива!»