Шотландский лев

Глава 3

Стивен вдруг проснулся, словно его кто-то больно ударил. Открыв глаза, он окинул взглядом комнату. Да, это была комната. Не тюремная камера, не клетка и не холодное сырое подземелье где-нибудь под замком. Однако его положение сомнения не вызвало. Он был пленником и полностью зависел от настроений и прихотей беспринципного человека, который вел себя как мальчик, освободившийся от сдерживавшей его опеки родителей и воспитателей и пустившийся в самостоятельную жизнь, наделенный слишком большой властью и слишком большими деньгами.

Эдуард II, король Англии, тот еще болван, прости Господи! Он доведет до гибели Англию своими излишествами и глупостью.

Снова оглядев комнату, Стивен слегка удивился. Он был один, лежал на довольно мягкой постели – не на роскошной, конечно, но вполне приличной. Король был в таком гневе, что он не удивился бы, оказавшись где-нибудь в подземелье на голом каменном полу и в цепях. Скорее всего он находился не во внутренней части замка, а в башне, и не в Йорке, а, пожалуй, в Тизл-он-Даунзе, семейном владении Деклаберов. И его называли не пленником, а гостем. Гостем, которому не разрешалось уйти. Ему не позволили взять с собой слугу, а из комнаты он мог выходить только в том случае, если Эдуард или один из его старших чиновников пригласит его для обсуждения положения на севере страны – ситуации, сложившейся в отношениях с шотландцами.

Стивен встал и потянулся, чтобы размять мускулы.

Подойдя к небольшому столику с мраморной столешницей, на котором стояли кувшин с водой и тазик, он налил в него немного прохладной воды и ополоснул лицо. Потом увидел свое отражение в зеркале над столом: зеленые глаза, светлые волосы, худощавое лицо, бледное и немного осунувшееся после нескольких месяцев, проведенных в заточении. Он грустно улыбнулся своему отражению. С ним все в порядке, по крайней мере он находится в добром здравии, но его положение нельзя назвать завидным.

И Кристина, должно быть, попала в беду.

Стивен опустил голову и в бессильной ярости скрипнул зубами. Честность привела его к заточению.

Однако если бы он лгал, то его, возможно, уже давно казнили бы.

Понятно, что человек, имеющий собственность в северной Англии, находится между молотом и наковальней. Хотя король Эдуард гневался на английских крупных землевладельцев, которые платили дань Роберту Брюсу, он палец о палец не ударил, чтобы защитить их собственность, которую шотландцы беззастенчиво грабили. Полный решимости никогда не признавать того факта, что он и в подметки не годится королю-воину, каким был его отец, Эдуард II, он не прощал никому ни малейшей ошибки. Лживый, слабый, он всячески привечал подхалимов, таких как лорд Деклабер, его нынешний хозяин, который делал вид, будто огорчен тем, что ему приходится выполнять столь неприятное поручение.

Стивен вынужден был находиться здесь, поскольку ему недвусмысленно намекнули на то, что его ждет смертная казнь в том случае, если он попытается пренебречь оказанным ему гостеприимством. Забота о Хэмстед-Хите легла на плечи Кристины. А время, когда шотландцы придут и потребуют дань, неумолимо приближалось…

Или уже пришло.

Стивен снова уселся на постель, не замечая, как холодные капли воды скатываются по лицу. Кристине наверняка приходится туго, а он сидит здесь, не в состоянии защитить сестру. И Лорен.

Стивен пришел в ярость от сознания собственной беспомощности. Уж лучше бы позволить отрубить себе голову – и дело с концом! Или, может быть, следовало бы заставить Кристину выйти замуж – как-никак он был владельцем поместья и ее старшим братом. Но он вспомнил, с каким ужасом и презрением Кристина говорила о том, что скорее выйдет замуж за вонючего борова, чем за Роуана Деклабера. Этого он никогда не забудет. Они с Кристиной выросли вместе и получили далеко не простое наследство. И он, пока жив, не забудет, что обещал позволить ей жить по-своему.

Дурное предчувствие тяжелым камнем давило на сердце. Что-то случилось. И если Кристина попала в беду, то и Лорен тоже. Но вырваться из замка, где его содержали, было невозможно. Однако, как он не раз говорил Кристине, способность здраво мыслить можно было бы считать самым мощным оружием в мире.

В дверь неожиданно постучали, потом послышался скрежет открываемой задвижки. Стивен ожидал увидеть угрюмого старика, который обычно приносил по утрам еду, – его хозяин и впрямь заботился о том, чтобы его хорошо кормили. Но на пороге появился не сгорбленный, высохший, словно скелет, Ламберт, а старый приятель Стивена сэр Ральф Миллер.

– Ральф! – радостно воскликнул Стивен. – Как я рад, старина! Я слышал, тебе приказано собрать войско и отправиться на север, в королевскую крепость Бервик.

Ровесник Стивена, Ральф был его старинным другом. Хотя Ральф был с юга страны, а Стивен – с севера, их обоих направили на обучение в качестве пажей к одному знатному барону, имевшему огромные земельные угодья неподалеку от Лондона. У Ральфа были рыжеватые волосы, гладко выбритое лицо и зеленые глаза. Их взгляд не оставлял сомнений в том, что Ральф – человек чести.

– Это правда. Но как только я услышал, что ты находишься здесь, я вместе со своим войском сделал крюк и завернул сюда. – Говоря это, Ральф попытался улыбнуться, но у него ничего не получилось, и он лишь сокрушенно покачал головой. – Стивен, что ты сделал или что сказал? Король страшно тобой недоволен. Тебя называют гостем короны, но убей меня Бог, не помню, с каких это пор семейство Деклабера стало частью короны. Наверное, он поклялся королю скорее умереть, чем позволить тебе покинуть это место, хотя, откровенно говоря, твое место дома. По всему северу прокатился слух о том, что люди шотландского короля объезжают земли, требуя выплаты дани за мирную жизнь.

– Видишь ли, я в прошлом году выплатил дань. Думаю, Брюс поступает великодушно, позволяя нам покупать жизнь, несмотря на жестокую расправу с его семьей и на то, что за все эти годы было убито так много шотландцев.

Заметив, что Ральф нахмурился, Стивен понял, что зашел слишком далеко: ведь в старое время шотландцы, совершая набеги, тоже не щадили жителей северной Англии, мародерствуя, насилуя и убивая.

– Ральф, именно это я и хотел донести до сознания короля: владельцам таких поместий, как Хэмстед-Хит, у которых нет постоянной армии или она слишком малочисленна, некуда податься. Эдуард отказывается защищать то, что принадлежит ему, и поэтому, чтобы не видеть, как моих людей убивают или как они умирают с голоду, я заплатил дань. Я должен был либо заплатить, либо увидеть, как шотландцы, забрав все, что есть, сжигают дотла усадьбу и деревню. В тот момент уплата дани была единственным разумным решением, потому что у Брюса сейчас имеется достаточно большая армия из закаленных в боях воинов, а в моем распоряжении лишь дети, старухи, девчонки-скотницы да ремесленники. Так же поступили и другие. Потом король потребовал, чтобы я явился сюда побеседовать с ним, и я с готовностью выполнил приказание. К сожалению, я забыл, что ему казалось, будто я поддерживал Ланкастера, добившегося казни Пьера Гавестона, хотя в действительности я занимал совсем другую позицию.

– Какую же позицию ты занимал?

Стивен пожал плечами:

– Мне было бы безразлично, даже если бы король стал спать с овцой, лишь бы он держал эту овцу подальше от правительства. Очевидно, эти слова дошли до него в искаженном виде. Я и понятия не имел, какой гнев обрушится на мою голову, когда ехал сюда, чтобы рассказать ему о том, в каком положении мы оказались. Когда я попытался объяснить Эдуарду ситуацию, он пришел в ярость. Думаю, я был признан виновным еще до того, как прибыл сюда. Хотя другие тоже выплатили дань, я, очевидно, должен был умереть на месте и позволить шотландцам изнасиловать мою сестру и невесту и уйти, забрав все. Никакие разумные доводы на короля не действуют. И не успел я оглянуться, как оказался «в гостях» у Деклабера, а моей сестре тем временем сообщили, что я заключен в тюрьму за то, что испугался угроз варваров.

Ральф печально кивнул:

– Почти все полностью на твоей стороне, Стивен. Однако пусть даже король жалкий человек… – Ральф неожиданно осекся и с опаской огляделся вокруг.

– Не беспокойся. Я десятки раз осматривал эту комнату. Здесь нет никаких укромных уголков или щелей, где можно было бы спрятаться, – поспешил успокоить приятеля Стивен.

– Пусть он жалкий человек, но он все же король, – продолжил Ральф. – Хотя я не могу поверить, что он осмелился бы казнить тебя как предателя.

– Значит, вот как обстоят дела? Король предполагает, что я предатель? – усталым голосом спросил он.

– Кое-кто так и говорит.

– Полагаю, такое говорят приятели моего хозяина Деклабера?

Ральф утвердительно кивнул.

– Боюсь, у нас нет сил, чтобы выступить против короля. Многие из тех, кто его ненавидит, все же считают, что он король, а поэтому Богом данный законный правитель. Но если кто-нибудь попытается выступить за твою казнь…

Стивен кивнул в ответ на смелые слова Ральфа:

– Я знаю, ты будешь защищать меня, рискуя собственной жизнью, Ральф, и благодарен тебе за это. Но, по правде говоря, меня сейчас больше беспокоит судьба моей сестры и Лорен. Если шотландцы снова начнут мародерствовать, Кристина окажется в безвыходном положении. Защитить поместье она не сможет, но и выкуп платить откажется из опасения, что король так разгневается, что казнит меня. Ральф, хотя ты идешь на войну, ты должен по пути заглянуть в Хэмстед-Хит. Умоляю, найди мою сестру и невесту.

В комнате не было никаких письменных принадлежностей, потому что Стивену не разрешалось ни с кем переписываться. Его единственной связью с миром за пределами замка были суровый священник или кто-нибудь из слуг.

Стивен снял с пальца перстень-печатку и вложил его в руку Ральфа.

– Если ты передашь это моей сестре, она поверит, что ты видел меня и что то, что ты скажешь, будет сказано по моей воле. Прошу тебя, Ральф, постарайся как-нибудь передать мне, что с сестрой все в порядке. Что она и Лорен целы и невредимы. Нынче утром… я проснулся с ощущением боли и ужаса, которым не мог найти объяснение. Прошу, помоги мне, дружище.

Ральф приложил руку к сердцу и торжественно произнес:

– Клянусь перед Богом, что отыщу Кристину и Лорен и не пожалею жизни, чтобы защитить их.

– Будем надеяться, что до этого дело не дойдет.

– А теперь я, пожалуй, пойду, пока Деклабер не узнал, что я здесь.

– А он не знает?

Ральф усмехнулся:

– У меня есть записка от короля, где он требует, чтобы все его дворяне оказывали мне гостеприимство по пути в Бервик, где я должен укрепить оборонительную мощь. Никто не осмелится помешать мне навестить гостя в этом замке.

Стивен улыбнулся. Храни Господь Ральфа. Он хороший человек. Он не вельможа, не человек, щедро вознагражденный материальными благами, но зато отличный воин из уважаемой семьи. Он был несколько худощав для человека, мастерски владеющего оружием, но, как он много раз видел своими глазами, ловкость и быстрота реакции в разгар битвы могли перевесить грубую физическую силу.

Он хотел было еще раз поблагодарить друга, но Ральф вновь заторопился.

– Ты полагаешь, что причина только в гневе короля? Или, может быть, это имеет отношение к тому, что Деклабер не может простить тебе отказа, когда он вознамерился ухаживать за Кристиной? – спросил он напоследок.

– Моя семья не обязана потворствовать прихотям Деклабера, – гордо заявил Стивен и вдруг, насторожившись, приложил палец к губам. За долгие месяцы заключения он научился слышать малейшие звуки за дверью.

Раздался стук в дверь, и, не дожидаясь разрешения войти, на пороге появился Роуан Деклабер.

Это был высокий, пропорционально сложенный мужчина с черными волосами и красиво подстриженными усами и бородой. Обладая такой внешностью, он мог бы считаться потрясающе красивым мужчиной – да он и сам себя таким считал. Откровенно говоря, Стивен так и не понял, что в нем вызывало такое отвращение у его сестры, да и у Лорен тоже. Он был образован, умел говорить и хорошо проявил себя на полях сражений. И все же…

И все же было в нем нечто такое, что не вызывало доверия. Его скорее побаивались, чем уважали.

– Сэр Ральф! – воскликнул Роуан. Голос его звучал приветливо, но глаза выдавали настороженность. – Какая радость! Я слышал, что вы прибыли. Мне приходится выполнять королевский приказ и удерживать у себя против его воли такого высокого гостя, как Стивен. Я понимаю, что ваш визит поможет ему скрасить одиночество длинной череды дней. Вы задержитесь у меня? Я знаю, вы пришли с многочисленным отрядом, но в замке и хозяйственных постройках места хватит; мы без труда можем разместить ваших людей.

– К великому сожалению, милорд, я сам нахожусь при исполнении служебного долга. И заехал сюда только для того, чтобы заверить Стивена, что у него много друзей, которые, насколько мне известно, готовы с радостью просить за него короля. Представляю себе, как вы, наверное, расстроились, лорд Роуан, когда вас обязали держать в заточении друга.

– Да уж, мне не повезло, – с притворной грустью согласился Роуан. – Но что делать? Остается лишь подчиниться приказу короля и позаботиться о том, чтобы Стивену было здесь по возможности удобно. Жаль, что вы не можете задержаться подольше. Мы могли бы провести вечерок у камина, вспоминая старые времена, но, говоря по правде, я и сам со дня на день жду, что меня призовут исполнить воинский долг.

– Ну что ж, теперь я должен попрощаться с вами обоими. Храни тебя Бог, Стивен. А вас, сэр Роуан, благодарю за гостеприимство и искренне сожалею, что не могу оставаться у вас дольше.

Поклонившись, Ральф вышел.

– Извините, что я пришел, когда вы еще не одеты, – сказал Роуан, – но ведь у вас уже был посетитель.

– Вам не надо ни за что извиняться, Роуан, – вежливо ответил Стивен. – Вы и без того окружаете меня комфортом, пока я у вас… в гостях.

– Стивен, я уверен, что, если бы вы просто пошли к королю, попросили у него прощения, как это делают люди и посильнее вас, то нынешнее печальное положение можно было бы исправить.

– Пока вопрос с шотландцами не будет урегулирован, я буду оставаться легкой добычей для бандитов всех мастей – коронованных и некоронованных. Я глубоко тронут тем, что вы, Роуан, беспокоитесь о моих делах, и, конечно, вашим сожалением о своем участии в этой невеселой комедии.

Стивен, как и его хозяин, тоже умел притворяться, однако в его тоне чувствовалось презрение, которое невозможно было скрыть. Роуан прищурился, и лицо его, еще недавно выглядевшее приветливым, вдруг застыло словно маска, под которой скрывались жестокость и злость, глубоко укоренившиеся в его душе. Если хотя бы отчасти верить слухам, то Роуан был вовсе не другом, а врагом, которого не следовало недооценивать.

– Ну ладно, Стивен. Оставлю вас с вашими мыслями и высокими моральными принципами, потому что меня ждут дела: надо готовиться выполнить свой долг перед королем и отечеством.

Поклонившись, Роуан вышел из комнаты. Сердце Стивена снова заныло от дурного предчувствия.

Черт возьми, как больно она шлепнулась о землю!

У Кристины перехватило дыхание, и она некоторое время лежала без движения. Наконец открыв глаза, она увидела яркие лучи солнца, пробивавшиеся сквозь кроны деревьев, но в голове было пусто – все ее мысли, все страхи в одно мгновение улетучилась. Чувствовалась боль в спине. Похоже, она упала на кучу из камешков и палок. Тут она заметила Джейми. Он стоял, поставив одну ногу на большой валун, на который, падая, Кристина чудом не угодила.

– Жива, – констатировал шотландец. – Хотя и не заслуживаешь этого.

Кристина ожидала, что он поможет ей подняться, но напрасно. Когда же она попыталась встать самостоятельно, Джейми предостерег ее:

– Полежи минутку спокойно. Проверь, не сломала ли кости, – добавил он и присел на корточки рядом.

Кристина покачала головой:

– Ничего не сломала.

– Ты пытаешься убить себя?

– Нет!

– Тогда объясни, что ты пытаешься сделать.

– Кристал моя лошадь.

– Если я захочу что-нибудь взять, это уже не твое.

– Тогда перестаньте превозносить доброту и милосердие своего короля.

– В прошлые времена быть оставленным в живых считалось проявлением величайшего милосердия. А у вас, дорогуша, какие-то странные желания: по-вашему выходит, что посланник короля проявил бы жестокость, взяв вашу лошадь, но если бы он взял вас, то проявил бы доброту.

Кристина болезненно поморщилась и снова закрыла глаза.

– Вам больно?

– Я ничего не сломала, – снова повторила она.

Открыв глаза, Кристина увидела, что Джейми задумчиво смотрит на лесную тропинку, по которой умчалась Кристал.

– Удивительная кобылка, – проговорил он.

– Удивительная, когда я на ней езжу, – пояснила Кристина.

– Ну понятно: если я возьму лошадь, то должен взять и вас?

– Вы должны взять меня! – прошептала Кристина и сама удивилась тому, сколько отчаяния можно вложить в простые слова.

– Значит, я должен. Итак, я должен взять заложницу, которая имеет обыкновение отравлять вино. Пришлось бы вспоминать об этом всякий раз, когда вздумаешь сделать глоток воды из бурдюка, – заметил Джейми. – А теперь вдобавок я понял, что моя заложница может обогнать верхом почти любого из моих людей и скрыться в любой момент, когда ей покажется, что где-то неподалеку находятся мои враги.

– Я больше не имею намерения отравлять воду, эль или вино, – проговорила Кристина, садясь, и слегка поморщилась от боли, которую причиняли ей синяки и ссадины.

– И я должен поверить вам. Ах, миледи, глуп тот мужчина, который поверил бы вам хотя бы на мгновение. А что, если вы планируете сопровождать меня лишь затем, чтобы выведать расположение наших войск, а потом сообщить эти сведения Эдуарду II?

На мгновение усталость и боль пересилили остальные чувства, и Кристине стало все безразлично. Но нет, она не может позволить себе распускаться.

Собравшись с силами, она вдруг вскочила. От неожиданности Джейми чуть было не упал на спину, но удержал равновесие и сердито посмотрел на Кристину.

– Болван! – возмущенно прокричала она. – Видно, и впрямь среди северных скал живут тупые, серые варвары. Неужели трудно понять, что Эдуард II совсем не похож на своего отца? Он совсем другой король! Его отец бывал жестоким, но для этого имелись причины, и он понимал свое предназначение. Сын же его подобен обиженному мальчишке, жестокому и мстительному, если только ему покажется, что кто-то ущемляет его власть, если ему вдруг придет в голову, что его унизили. Если вы меня не возьмете, то будет казаться, будто мы преподнесли вам свои богатства на серебряном блюде, и, когда вы уедете, забрав накануне зимы у людей последнее, это уже едва ли будет иметь значение, потому что после королевского акта возмездия им уже незачем будет беспокоиться о своем выживании!

Трудно было догадаться, о чем думает шотландец, глядя неотрывно на Кристину. Она даже слегка поежилась под цепким взглядом его серо-синих глаз. Было непонятно, сердится шотландец или сказанное ею чем-то его заинтриговало.

Джейми наконец отвернулся, и Кристина снова закричала:

– Неужели вы не поняли меня?

– Отлично понял, – проговорил он через плечо.

– Куда вы едете? – прокричала Кристина, от натуги прижимая к бокам стиснутые в кулаки руки.

– Надо позаботиться о скоте.

Джейми не спеша направился к огромному вороному коню.

– Но как же… – Кристина бросилась вслед за ним.

Он остановился и резко повернулся к ней:

– В чем дело, миледи? Уж не собираетесь ли вы вскочить верхом на корову и попытаться скрыться с ней в лесу?

– Нет-нет. Но я… – в замешательстве проговорила Кристина.

– А вам, миледи, совершенно необходимо помыться и причесаться.

Кристина оторопела, чувствуя, что краснеет. Соблазнить этого мужлана, стоя здесь в таком неприглядном виде, занятие бесполезное. Ведь он не счел ее достаточно привлекательной, чтобы взять в заложницы, даже когда она была приодета.

– Вы сказали, что поняли меня? – напомнила Кристина.

– Не волнуйтесь, мы возьмем пленников.

Джейми ловко вскочил на вороного.

– Только не Лорен, прошу вас, – вновь бросилась к нему Кристина.

– Именно Лорен, миледи. Если я ее не возьму, у меня не будет возможности гарантировать ваше хорошее поведение. Дайте мне вашу руку, – неожиданно закончил шотландец.

– Что? – недоумевая, переспросила Кристина.

– Вашу руку. Полагаю, Кристал скоро сама вернется домой.

Кристина продолжала стоять не двигаясь. Джейми тихонько выругался, спрыгнул с коня и, обхватив девушку за талию, закинул на коня, потом и сам сел позади нее. Теперь к болезненной пульсации в висках добавилась боль в мышцах, возникавшая при каждом ударе копыт коня о камни. Кристина прикоснулась к грубошерстному пледу, перекинутому через плечо шотландца, и подумала, что, может быть, этот человек вообще сделан не из плоти и крови, а из прочной скальной породы. Его тело было твердым как камень. Сидеть ей было неудобно, но она помалкивала, опасаясь, что Джейми ссадит ее на землю, как только они вернутся во двор усадьбы.

Остановившись на дворе, Джейми соскочил с коня, протянул к Кристине руки и не слишком нежно стащил на землю.

– Друзья мои, – обратился он к своим людям. – Думаю, мы отложим на часок наш отъезд, чтобы арабская кобыла успела вернуться из леса, а наша добрая хозяйка Хэмстед-Хита и ее юная подруга, которые будут сопровождать нас, успели собраться в дорогу. – Джейми обернулся к Кристине и добавил: – Надеюсь, вы мудро распорядитесь отпущенным вам временем, миледи. Откровенно говоря, выглядите вы как пугало. Грязная, а в волосах чуть ли не половина молодого дубка застряла.

– Вы очень любезны, сэр, – язвительно заметила Кристина. – И очень красочно описали внешность женщины.

– Сейчас на вашу внешность трудно не обратить внимания. Однако я предпочитаю, чтобы мои заложники выглядели более прилично.

Разговаривая с шотландцем, Кристина заметила краем глаза стадо, готовое к отправке. Стадо было большим.

– Вы забираете слишком много коров, – заметила Кристина.

– Как я уже не раз говорил вам, миледи, самая маленькая корова представляет собой гораздо большую ценность, чем вы сами. – Кажется, этот кремень наконец-то рассердился, подумала Кристина. – И если вы не исправитесь, причем чем скорее, тем лучше, я просто оставлю вас здесь.

Шотландец повернулся к Кристине спиной и стал разговаривать с Лайамом. Она пришла в такую ярость, что на какое-то мгновение лишилась дара речи. Но уже через секунду твердым голосом громко произнесла:

– Сэр, вы забираете слишком много скота!

Шотландец замер на месте, потом повернулся к Кристине. Посмотрев в его стальные глаза, она поняла, что сделала большую ошибку. Если он сейчас заговорит, то это будет приказ его людям связать ее по рукам и ногам и запереть в каком-нибудь подвале, откуда ее освободят только после того, как они уйдут.

Неожиданно Кристина бросилась к шотландцу, упала перед ним на колени и громко проговорила в расчете на то, что ее услышат окружающие:

– Дорогой сэр, прошу вас, если вы найдете где-нибудь других коров и овец, чтобы привести их своему королю, Роберту Брюсу Шотландскому, то оставьте здесь еще хотя бы нескольких животных, чтобы люди могли пережить тяжелую зиму, с тем чтобы в следующем сезоне быть в состоянии заплатить вашему повелителю еще большую дань.

Вокруг воцарилось гробовое молчание.

Спас положение Лайам. Он вышел вперед и сказал небрежным тоном:

– Уверен, Джейми, что такая горячая и так мило изложенная просьба стоит одной-двух коров! К тому же в словах леди есть здравый смысл. Здешние люди хорошо ведут хозяйство, а мы, чем черт не шутит, можем снова сюда вернуться, и тогда вновь застанем Хэмстед-Хит процветающим и способным обеспечить нас.

Кристина несмело взглянула на Джейми. Он смотрел на нее с прищуром. От этого взгляда Кристина зябко поежилась, сознавая, однако, что теперь ей придется играть каждую минуту, потому что она была готова сделать все, что угодно, ради надежды сохранить жизнь своему брату, уберечь Лорен и не дать обитателям Хэмстед-Хита страдать от голода.

– Вставайте, – проговорил шотландец так тихо, что никто, кроме Кристины, не услышал его. – Поднимитесь с колен немедленно. – Он протянул ей руку. Жест этот мог бы показаться любезностью. Рука, поставившая ее на ноги, была напряженной и горячей, как расплавленная сталь. – Лайам, ты прав, дружище! Нам следует очень любезно обращаться с женщиной, которая хотела всего лишь оскандалить нас и взять в плен, а вовсе не желала, чтобы мы умерли мучительной смертью от ее руки. Нам обязательно нужно оставить из стада какое-то количество голов на будущее. – Джейми усмехнулся и притянул Кристину поближе к себе. – Клянусь, если вы не пойдете сию же минуту, мне придется связать вас по рукам и ногам, заткнуть рот кляпом и бросить в самое мрачное подземелье, откуда вас вызволят лишь тогда, когда мы будем уже далеко отсюда. Вы меня поняли?

Кристина почувствовала его дыхание на своей щеке. Голова у нее кружилась, сердце бешено колотилось. Ей показалось даже, что она может потерять сознание, что было бы для нее немыслимым унижением, потому что она такой слабости никогда не допускала.

– Вы меня поняли? – спросил шотландец, и Кристина поморщилась от боли, почувствовав, как он сжал ее руку.

Она согласно кивнула, но двинуться с места не могла. Перед глазами мелькали черные мушки. У нее все болело, тело было в синяках и ссадинах после падения на землю. Но головой-то она, кажется, не очень сильно ударилась? Тем не менее Кристина боялась, что если сделает шаг, то упадет.

– Я сейчас… я… – лепетала она.

– Если вы намерены устроить еще одно представление, – сквозь зубы цедил шотландец, – то, клянусь, я позволю вам хлопнуться лицом в грязь.

Кристина в отчаянии замотала головой, понимая, однако, что, видимо, так оно и будет.

Но он не позволил ей упасть. Черные мушки продолжали мелькать перед глазами, и ей показалось, что она опускается вниз… потом почувствовала, как ее кто-то обнял и поднял в воздух. Откуда-то издалека доносились какие-то крики, но уже в следующее мгновение сознание ее отключилось.

Стоя в большом зале, Джейми внимательно изучал интерьер помещения. Хэмстед-Хит ему явно нравился. Величественным это здание, конечно, не назовешь, однако деревянная обшивка на стенах делала зал, такой же просторный, как во многих замках, теплым и уютным, тогда как каменные стены во многих крепостях были холодными и мрачными, как ни старались прикрыть их гобеленами. Мебель была украшена тонкой резьбой, причем каждый резчик по дереву работал в своем стиле. Кресла, накрытые красивыми ткаными ковриками, были выполнены во французском стиле. Драпировка свидетельствовала о гэльском влиянии, а большой стол и скамьи вокруг него были, видимо, творением французских краснодеревщиков. По правде говоря, многое из того, что Джейми здесь видел, он с удовольствием забрал бы себе – разумеется, именем короля. Однако он постарался не ограбить до нитки это поместье, чем, видимо, очень удивил хозяйку дома.

За долгие годы у многих шотландцев, да и, признаться, у него самого, появилась естественная враждебность по отношению к англичанам. Правда и то, что в ходе этой войны за суверенитет Шотландии многие из его соотечественников время от времени перебегали с одной стороны на другую. Он сам был тому свидетелем, и не раз. И хотя иногда возникала глубокая ненависть, длившаяся десятками лет, а то и дольше, ей не позволяли заходить слишком далеко, потому что всем было понятно, что, поскольку многие из крупных землевладельцев в Шотландии владеют также большими земельными наделами в Англии, такая двойственная лояльность подразумевалась с самого начала. Однако создал армию и стал светочем Шотландии простой человек. Уильям Уоллес обратился к народу, и люди, вооруженные мотыгами и косами, выступили против хорошо вооруженных и обученных английских рыцарей. Роберт Брюс, уже обладая богатством и властью, многому научился у Уоллеса, к сожалению, познав подлинную мощь этой страны только после жестокой казни этого национального героя Шотландии. Роберт Брюс тоже дорого заплатил за это. Многие годы он и его сторонники, словно разбойники, скрывались в лесах. В войне против англичан были захвачены в плен и жестоко казнены его братья, а его жену англичане бросили в тюрьму, и она избежала жестокого обращения только благодаря тому, что ее отец был, крупным английским землевладельцем. Он долго и упорно боролся, чтобы заслужить уважение и получить поддержку своего народа. Джейми многому научился у обоих: у Уоллеса, который верил в свою страну и народ, и у Роберта Брюса, который был полон решимости не перекладывать на других горечь своих утрат и поражений и самому нести свой крест до конца. Уже обретя власть, он нередко представлял охватывающую его жажду мести ради блага своей страны. Он был твердо намерен уберечь Шотландию от разорения. Он не медлил, когда обстановка заставляла взяться за оружие, по всегда предпочитал решать проблемы по возможности дипломатическим путем, без кровопролития. С Англией всегда будет существовать граница, хотя с течением времени ее линия может измениться. И настанет день, когда между этими двумя странами установятся мирные отношения. Эдуард I умер. Он заслужил свое прозвище и был действительно грозой шотландцев. Сын ему и в подметки не годился. Брюс во всем значительно превосходил его: и как человек, и как король.

Джейми в задумчивости смотрел на пламя в камине, как вдруг услышал позади себя легкие шаги по каменному полу. Это была молодая женщина Лорен, которая прошлым вечером разливала вино. Она медленно пересекла комнату, не замечая присутствия Джейми. В руках она несла женское платье. Заметив морщинку на ткани, она разгладила ее рукой и нахмурилась. Остановившись у центрального окна, откуда падал свет, она покачала головой. Эта скромная и загадочная юная красавица снова вызвала у Джейми любопытство.

– Миледи? – тихо окликнул он.

У нее были очень светлые волосы и голубые, как безоблачное небо, глаза. Услышав, голос, она остановилась и, поняв, что не одна, вспыхнула от смущения и испуганно пробормотала:

– Сэр Джеймс?

Она явно боялась шотландца, но убежать не пыталась.

– Знаете, вам придется поехать с нами.

– Знаю, – просто ответила девушка.

Она была похожа на маленькую ласточку. Джейми даже видел, как пульсировала жилка у нее на шее.

– По правде говоря, это не входило в наши планы. Но хозяйка этого дома, кажется, твердо решила ехать вместе с нами.

Лорен снова кивнула и опустила голову.

– Насколько я понимаю, я должна гарантировать ее хорошее поведение.

– Гм-м, можно и так сказать. Но это лишь потому, что здесь ни один человек не желает признаться, что вы не просто добрый друг семьи.

– Я очень хороший друг семьи, – сказала девушка, покраснев еще сильнее.

Судя по всему, она чувствовала себя очень неловко, и ей стоило больших усилий скрывать правду. Тихая и величественная одновременно, она была столь же покладистой и правдивой, сколь Кристина была неуправляемой и коварной. Соблазнительной. Милой. Очень милой. Однако…

Джейми вдруг пришло в голову, что в самой этой неуправляемости была какая-то загадка: эта женщина могла, словно хамелеон, быть разной.

Однако сейчас было самое неподходящее время, чтобы разгадывать загадки. Он пришел сюда, чтобы получить дань для короля шотландцев.

– Не можете ли вы посоветовать своему очень доброму другу леди Кристине, что вам обеим было бы гораздо безопаснее остаться здесь?

– Не могу.

– Потому что вы недооцениваете опасность?

– Потому что она не станет меня слушать, да и не может этого сделать.

– Это еще почему?

– Кристина скорее пронзит себя кинжалом, чем позволит англичанам поверить, что она не оказала сопротивления шотландцам.

– Ах вот оно что.

Джейми улыбнулся, приблизился к Лорен и не спеша обошел вокруг нее. Он был очень удивлен, когда неожиданно его охватило горькое щемящее чувство. Девушка напомнила ему человека, которого он очень хорошо знал много лет назад.

– Я должна поскорее отнести это Кристине, – сказала она. – Я слышала, что Кристина вернулась и что вы хотите как можно скорее отправиться в путь.

Уж эта леди Кристина! Умудрилась-таки отравить ему существование! Если она снова устроит какое-нибудь представление, он оставит здесь больше коров, чем уведет с собой.

Странно, подумал Джейми, что в его душе шевельнулось и отозвалось такой болью воспоминание далеких лет. Почему это случилось именно сейчас? Почему вызванные отчаянием кривляния этого странного врага неожиданно возродили в нем боль давно прошедших лет?

В нем шевельнулось нетерпение. Природу этого отчаяния он не понимал, но четко сознавал, что Роберт Брюс, родные и близкие которого все еще находились в заточении, никогда не возражал против пленных, которые могли пригодиться ему для обмена.

Джейми взял платье из рук девушки.

– Я позабочусь о том, чтобы это попало в руки вашего очень доброго друга, – сказал он ей и, повернувшись, стал решительно подниматься по лестнице.