Шторм надежды

Глава 3

Она наблюдала за ним сквозь ветровое стекло. Волны дождя делали его фигуру расплывчатой, и Карен казалось, будто она видит сон: они с Сэмом дома, вместе и сейчас окажутся в одной постели…

Но грезы рассеялись, когда перед стойкой появился владелец мотеля, почесывая свою бочкообразную волосатую грудь. Пожилой человек с солидным животом, выдающим его чревоугодие, с серыми волосами, торчащими непокорными пучками вокруг головы. Он ухмыльнулся Сэму и подвинул ему регистрационный журнал.

— О, да это просто «Ритц», — пробормотала Карен, когда хозяин стал ковырять в зубах ногтем большого пальца.

Ее взгляд скользил по строению, выглядящему декорацией к фильму ужасов 50-х. Мощные каменные стены были покрыты пятнами грязи. В середине стоянки росло одинокое дерево, согнувшееся пополам от порывов ветра, пытающегося вырвать его из клочка земли, в который оно вцепилось. Проблески света из-за потертых драпировок высвечивали автомобили, выглядящие заброшенными.

— Ладно, — твердо сказала она себе, отвернувшись от стоянки и переведя взгляд на Сэма, сейчас ты испытываешь судьбу. Не беда, что это место страшнее атомной войны и не может ничем помочь.

В конторе Сэм тряс руку хозяина и оба весело улыбались.

— Хмм. Встреча единомышленников, — прокомментировала Карен издевательским тоном.

Минуту спустя Сэм выскочил из мотеля, промчался под дождем и ветром к автомобилю, открыл дверь, запрыгнул внутрь и отряхнулся, как большой пес, вышедший из озера.

— Вот это да! — сказал он Карен, вытирающей капельки воды с лица. — Этот шторм — нечто!

— Я в курсе, — сказала она, взяв у него регистрационную карточку. — Где наши комнаты?

Он фыркнул, запустил руку в свои черные, по-военному коротко остриженные волосы и повернулся, глядя на Карен.

— Понимаешь, такое дело… — начал он.

— Какое? — спросила она осторожно. Мигающий указатель сломался, а владелец мотеля исчез в своей комнате.

— Джонни говорит, что ночь беспокойная.

— Джонни? — Боже мой, когда это Сэм успел так коротко сойтись с хозяином мотеля?

— Ну да, Джонни.

Сэм потянулся к ключу и повернул его. Мотор ожил, Сэм тихонько нажал сцепление и направил автомобиль вниз, мимо стоящих машин. Въехав в последнюю доступную щель, остановился и выключил мотор.

Карен ожидала его ответа, а дождь продолжал колотить по корпусу машины, и ветер завывал все сильнее. У нее уже не хватало терпения.

— У него свободна только одна комната, объяснил Сэм.

— Одна комната, — эхом повторила Карен.

— Ага, — сказал он и, немного поморщившись, добавил:

— Учитывая, что это маленький южный город и что у меня мало вещей, я вынужден был сказать Джонни, что…

— Что? — спросила Карен, подозрительно глядя на него.

— Загляни в регистрационный бланк, — пожал он плечами.

Карен поднесла бумагу к скудному свету приборной панели и прочитала. Изумившись, перечитала еще раз. Затем, обратив взгляд на Сэма, она сурово спросила:

— Ты зарегистрировал нас как сержанта-стрелка и миссис Паретти?

Хорошо ей выяснять, а ведь это чертовски оскорбительно, подумал Сэм. У него и в мыслях не было регистрировать их как мужа и жену, но, посмотрев в лукавые глаза хозяина, он решился сделать это. Он не хотел позволить такому парню, как Джонни, даже в воображении прикоснуться к Карен. И что ему делать со своим правом быть защитником, если эта женщина испугалась даже того, что ее всего лишь назвали женой?

— Успокойся, Карен, — сказал он уверенно, Это не значит, что ты должна меня любить, уважать и подчиняться мне.

— Я знаю, но…

— Это просто маленькая ложь, понимаешь? Сэм посмотрел на нее. — Для того, чтоб не усложнять ситуацию.

— Кому не усложнять?

— Что произошло с нашим перемирием? спросил он разочарованно.

Прошла долгая минута, прежде чем она кивнула и сказала:

— Хорошо, ты прав. Перемирие. В конце концов, ведь когда-нибудь кончится этот безумный ураган.

Она собирала свои конфеты в сумочку, а он думал о том, что нужно сделать в первую очередь, и о том, что они с Карен, возможно, будут вместе.., наедине.., три следующих дня. И ночи.

О, мужчина. Он почувствовал, что этот ураган превратил для него суровую службу в отпуск на Таити.

Внутри гостиницы было не лучше, чем снаружи. Карен онемела, увидев это «великолепие». Стены, покрашенные в бледно-оранжевый цвет, ржаво-коричневый ковер, подчеркивающий их безобразие. Две лампы, прикрепленные к столикам, стоящим по сторонам двуспальной кровати. Стенной шкаф без дверцы щеголял тремя проволочными плечиками на гнутых перекладинах, ванна издали казалась маленькой и позеленевшей.

Карен плюхнулась на край матраса и услышала хруст покрывала под собой. Где они только берут такие? — удивилась она, уставившись на синтетическое, похожее на стеклянное, покрывало кричащей расцветки.

— Ну, — сказал Сэм, роняя сумки у двери. Сухо.

— По большей части, — сказала она и показала пальцем в дальний угол, где мокрое пятно расползалось по потолку.

Он прищурился на пятно:

— Ну, с этим легко справиться.

Естественно, подумала она. Такова его позиция. Если что-то сломано, Сэм всегда починит, исправит. Так же он пытался исправить, уладить и то, что случилось между ними. Но это было единственным, что оказалось ему не под силу.

— Ладно, — признался он. — Дом не соответствует своему названию, но зато он выстоит в ураган, а это все, о чем мы должны беспокоиться.

Она смотрела на него, на его сильный подбородок и слегка изогнутые губы и чертовски хорошо понимала, что ураган — не единственное, чего ей следует опасаться. Жить в крохотной комнате мотеля, где всего одна кровать, с мужчиной, от одного прикосновения которого у нее все внутри переворачивалось, — это не шутки.

Сэм смотрел на нее сверху, как будто читая ее мысли.

— Это временно, Карен, — сказал он охрипшим от волнения, неузнаваемым голосом. — Несколько дней вместе, и мы вернемся каждый к своей жизни. Будет все так, как ты хотела.

— Несколько дней? — переспросила она. Боже милостивый.

Он принужденно хмыкнул и тряхнул головой:

— Было время, когда несколько дней в моем обществе не заставляли тебя выглядеть так, будто ты приговорена к двадцати годам тюрьмы.

Колкость его слов задела ее, и сердце опять заныло. Она не хотела причинять ему боль. Знал ли он, как больно ей? Мог ли он видеть, как трудно ей было оттолкнуть его, когда все ее существо стремилось к нему? Что она утратила сказку, которую обретала только в его объятиях?

— Сэм, — сказала она, встав с кровати и глядя в его лучистые карие глаза, — это не ты.

Это…

— Угу, я знаю, — прервал он ее и выставил руку, удерживая ее от продолжения. — Это нечто, чего ты не можешь объяснить. Кажется, я помню твои слова и, если ты не возражаешь, не хочу слушать их опять.

Она покраснела, кровь прилила к щекам.

— Ладно. Извини.

Коротко кивнув, он сказал:

— Пойду принесу вещи.

— Тебе помочь?

— Нет, спасибо, — сказал он сухо и пошел к двери. — Я справлюсь. — Взглянув через плечо, он добавил:

— Почему ты не поговоришь со своими родителями до того, как связь прервется?

Береги батарейки.

Он шагнул в ветер и дождь и исчез в темноте. Оставшись одна, Карен прошла к стенному шкафу, сняла куртку и повесила ее на плечики.

Но как только проволочные плечики коснулись деревянной перекладины, та с грохотом обвалилась. Полюбовавшись на примятую перекладиной куртку и со вздохом оставив ее на дне шкафа, Карен подумала, что, если это и был какой-то предупреждающий знак, она все равно не способна его разгадать. Решив, что хуже не будет, она решительно подошла к телефону, подняла трубку и стала набирать номер. Сейчас нужно постараться не дать маме увлечься предположениями о возобновлении отношений между ней и Сэмом.

Марта Бекетт безумно хотела иметь внуков и была не прочь использовать извечное оружие упреков в попытке убедить единственную дочь произвести на свет детишек до того, как бабушка станет слишком старой, чтоб насладиться общением с ними.

Как раз когда мать взяла трубку, Карен, полуобернувшись, заметила, что Сэм возвратился в комнату.

— Алло?

— Привет, мам, — сказала Карен, переведя глаза на что-то менее опасное.

— Дорогая, — пропела мать. — Я так рада, что ты снова позвонила. Удалось спрятаться от шторма, надеюсь? Ты в безопасности?

— Угу, — сказала Карен. По крайней мере в безопасности от урагана.

— Хорошо. А теперь я хочу знать все о тебе и Сэме. Ты не говорила мне, что вы снова вместе!

— Это не так, мама, — сказала Карен, зная, что убеждать ее бесполезно, но по старой школьной привычке делая хотя бы попытку.

— Я же говорила твоему отцу, что вы обязательно будете вместе!

Карен тяжело вздохнула и подняла руку, борясь с нахлынувшим волнением.

— По-моему, надо сделать так, — сказал Сэм, двигаясь по маленькой комнате как тигр в клетке, — чтобы у каждого из нас была своя территория.

— Что?

— У каждого своя территория. — Он усмехнулся, садясь на кровать, где Карен снова устроилась у спинки, скрестив длинные ноги. Даже в слабом свете прикроватных ламп светлые волосы Карен сияли, как на солнце. Ее голубые глаза наблюдали за ним, и уголок рта дернулся в полуулыбке, напомнившей ему другие времена, счастливые времена.

Он вспомнил ленивые воскресные утра в ее постели. Пробуждения в ее объятиях. Мягкую тишину ее дыхания на его груди, лимонный запах ее волос, возбуждающее волшебство ее прикосновения.

— Сэм? — позвала Карен, повысив голос, уже не первый раз произнеся его имя.

— А? — Он провел рукой по макушке и сказал себе, что те дни в прошлом. Карен решила прекратить то, что было между ними, и, если у него есть хоть капля здравого смысла, придется помнить об этом и забыть все остальное. Или по крайней мере попытаться. — Во всяком случае, — сказал он твердо, — кровать твоя. Я буду спать на полу.

— Согласна. Видишь ли, феминистка во мне старается убедить меня, что лучше спать на полу. Но…

— Ну-ну?

— Женщина во мне ненавидит спальные мешки и считает, что кровать гораздо удобнее.

Он хохотнул:

— Помню, помню. Тебя и вправду не назовешь заядлым туристом.

— Тогда шел дождь.

— У нас была палатка.

— Да, и мошкара со всей округи спасалась в ней от дождя. — Карен улыбнулась, и в этот момент в памяти обоих воскресли подробности последнего выходного дня, который они провели вместе.

Они долго смотрели друг на друга, затем Карен, спрыгнув с кровати, подхватила одну из своих сумок:

— Давай устраиваться.

— Ладно, — пробормотал он и постарался взять себя в руки, чтобы не выдать своего состояния.

Полчаса спустя их договорной лагерь был воздвигнут. В футе от кровати Сэм обустроил себе жизненное пространство, сделав все как положено. У стены он сложил необходимые предметы — бутылку воды, радиоприемник на батарейках и фонарь. Его спальный мешок лежал раскрытый на полу, а он стоял на нем на коленях, разворачивая плед.

— Что ты делаешь? — спросила Карен.

Он посмотрел на нее через плечо. Его брови поднялись, когда он сказал значительно:

— Готовлюсь к урагану. В отличие от некоторых,..

— Я готова, — возразила она, не глядя на него.

— Да уж, — произнес он скептически. — Я заметил.

Карен наконец закончила красить ногти на пальцах ног и встретилась с ним взглядом:

— Эй, я распаковалась двадцать минут назад.

— Ты распаковала свой прохладительный напиток.

— Мне хотелось пить.

— Карен…

— Расслабься, сержант, — сказала она. — Не похоже, что мы можем делать что-то толковое, торча здесь в ожидании, когда обрушится этот проклятый шторм.

— Но мы можем раскрашивать наши ногти в восхитительные оттенки розового цвета.

Она улыбнулась, подняв светлую бровь.

— Хочешь, покрашу и тебе?

Он ошарашенно уставился на нее и заметил огонек в ее глазах.

— Очень смешно.

— Тебе пойдет розовый цвет.

— Нужно обратиться с предложением к командиру корпуса. Пусть сделают нашу повседневную форму в розовых тонах.

— Было бы повеселее, чем эти уродливые вещи цвета джунглей, которые ты носишь.

— Да, — сказал он, вставая и примеряя к окну свой плед, — но розовый морской пехотинец будет выделяться на фоне джунглей, а это как раз то, чего мы стараемся избегать.

Немного помолчав, она спросила:

— Бываешь в джунглях?

Он мельком глянул на нее.

— Был недавно. А что?

— Просто так, — сказала она, опустив голову.

Сэм удивился, но решил на время выбросить это из головы.

— Так что ты сейчас делаешь? — опять спросила она.

Сэм вгляделся в окно, но вместо разыгравшегося шторма увидел отражение Карен в темном стекле. Она переоделась в просторные белые шорты и голубой синтетический топик с тонким, как спагетти, ремешком. Он видел ее длинные обнаженные ноги со свежеокрашенными ногтями, ее светлые волосы, свободно лежащие на плечах. А когда она повернула голову и посмотрела на него, он кожей почувствовал ее взгляд.

— Сэм? — позвала она, и он попытался сосредоточиться не на ее отражении, а на темноте за окном и хлещущих в стекло струях дождя.

— Да?.. — Он приподнял занавески, а край пледа, держа его над оконной рамой, прикрепил кнопкой. — Закрываю окно. — Двигаясь вдоль окна, он закреплял плед кнопками, пока ткань полностью не закрыла стекло, — На всякий случай, — сказал он. — Если оконное стекло треснет от ветра, занавески не задержат осколки. А плед задержит, чтоб они нас не поранили.

— Тебя, мысленно поправился он. В конце концов, ведь только она была на кровати. Только ее могло поранить летящее стекло.

Закончив с драпировкой, он опустил занавески обратно на всю длину и повернулся к Карен. Хозяин судьбы.

— Ты профессиональный волшебник, да? спросила Карен с улыбкой, и он принял ее слова за комплимент.

— Да, госпожа, я такой.

Проклятье, как же она хороша. Ничего другого ему так не хотелось, как лечь рядом с ней, обнять ее и целовать до беспамятства.

Но после того, что произошло…

— Ты голодна? — спросил он.

— Конечно.

Сейчас он все устроит. Оживленно потерев ладони, он сказал:

— По счастью, у меня полностью готовая еда.

— Действительно? Хорошо, я купила…

— Нет, — сказал он, выставив руку. — Обед за мной.

— Что ты имеешь в виду?

— Хмм. — Он наклонился над рюкзаком и изучал его содержимое некоторое время. — Запеканка из головы тунца, ветчина и печеный картофель… — Он взглянул на нее и не заметил восхищения. — Одно из моих любимых блюд макароны с сыром. Что хочешь ты?

— Гамбургер.

— Извини, в сухом пайке не бывает гамбургеров.

— Зато у меня в сумке есть сандвич. Салями, ветчина, жареная говядина и сыр. А еще французский хлеб, — перечисляла Карен, пытаясь его соблазнить.

Сэм взглянул на нее:

— Грандиозно для ланча, но я предпочитаю горячую пищу.

— Вообще-то это правильно. Но запеканка из головы тунца? — Она содрогнулась, слезла с кровати и направилась к своей сумке. — Я — пас.

— Как хочешь, — буркнул он и добавил вполголоса:

— Ты верна себе.

Она остановилась и медленно повернула голову в его сторону:

— Как это понимать?

— Что?

— Ты не умеешь разговаривать шепотом, сержант, — съязвила она. — Твой голос напоминает грохот пушек. Так что ты подразумеваешь под словами, что я верна себе?

— Ничего. — Он ничего не скажет. И сожалеет о том, что у него вылетели эти слова. Бессмысленно окунаться во все это снова. Он знал это слишком хорошо. Карен совсем не из пустышек.

Она решила порвать с ним, порвала и не собиралась менять свое решение. Так что вопрос в том, действительно ли он хочет провести ближайшие несколько дней в спорах с той единственной, которая встретилась ему в жизни.

— Трус, — укоризненно сказала она.

Он перехватил ее взгляд и, не спуская с нее глаз, двинулся к ней.