Сила ее страсти

4

В этот день Кьяра и Филиппо ужинали вдвоем. На все расспросы Тереза отвечала, что синьора Никколо нет дома, а куда он ушел – не сказал.

– Небось, к Монике поехал, – недовольно пробурчал Филиппо.

– А кто это, Моника? – самым безразличным тоном поинтересовалась Кьяра.

– Одна женщина. Я слышат, как он с ней разговаривал вчера вечером по телефону.

– Вы с ней знакомы?

– Нет, и надеюсь, что не познакомимся.

– Твой папа имеет право общаться с тем, с кем захочет. В том числе и с женщинами, – мягко сказала Кьяра. – И это еще не значит, что он обязательно собирается снова жениться. А потом, почему ты думаешь, что мама была бы против его женитьбы? Наверняка она не пожелала бы ему навсегда остаться одиноким.

– Он не одинок, – оскорбился Филиппо. – У него есть Я:

– Сейчас – да. Но ты скоро вырастешь, уедешь учиться в какой-нибудь университет. И что тогда?

– Когда это еще будет! – фыркнул мальчик. – Через сто лет.

– Ты сам не заметишь, как пролетит время. – Кьяра замялась, подбирая слова. – Твой папа тебя очень любит, но ты должен понять…

– Он мне не родной отец, – оборвал ее Филиппо. – Я усыновлен.

– Знаю…

Кьяра испуганно замолчала, увидев, как широко и обиженно распахнулись глаза Филиппо.

– Он вам уже рассказал!

– Но в этом нет ничего обидного или постыдного! Тебя любят не меньше родного сына. Твои приемные родители выбрали именно тебя!

– Они меня не выбирали, – процедил мальчик сквозь зубы. – Они взяли то, что было. Потому что настоящие родители меня не захотели.

– Это не так! – вспыхнула Кьяра, но тут же прикусила язык. – Это не обязательно так, – поправилась она тут же. – Может, они были очень бедные и хотели, чтобы тебя вырастили те люди, которые смогут тебе что-то дать.

– Вы бы тоже так поступили на их месте? – ехидно поинтересовался Филиппо.

У Кьяры перехватило дыхание. Но голос ее остался спокоен.

– Конечно, мне бы не хотелось так поступить. Но благополучие ребенка должно быть на первом месте. Кто знает, может быть, твоя мать – настоящая мать – была еще слишком молода и просто не имела ни средств, ни возможности вырастить ребенка.

– То есть у нее не было мужа? – хмурясь, спросил Филиппо.

– Был или не был, неизвестно. Но я точно уверена в том, что она любила тебя.

Филиппо молча водил вилкой по скатерти. Наконец он поднял голову.

– У нас в школе есть еще один мальчик, которого тоже усыновили. Он виделся со своей матерью.

– Ну и как? – замирая, спросила Кьяра.

– Он говорит, это было ужасно. Его мать притащила с собой девчонку и сказала, что это его сестра.

– Наверное, им всем было очень непросто. Они практически знакомились заново.

– Ну ничего, со мной такого не случится, – ледяным тоном заявил Филиппо. – Потому что я никогда не захочу увидеться со своей настоящей матерью. Она меня предала!

Кьяре захотелось умереть. Зачем только она завела этот разговор! Последним усилием воли она удерживалась от того, чтобы не кинуться к Филиппо с плачем, с просьбой простить ее, с уверениями в любви.

Но она не могла, не имела права. Она должна была сидеть и вежливо слушать то, как проклинает ее собственный сын.

Остаток ужина прошел в напряженном молчании. Поев, Филиппо быстро ушел в свою комнату, и Кьяра осталась в тягостном одиночестве. Спать – рано, читать не хотелось. Оставалось только бродить по темнеющему саду, перебирая в голове подробности своего разговора с Филиппо и отгоняя непрошеные мысли о синьоре Никколо.

Вполне возможно, что он сегодня не вернется домой, а останется ночевать у своей подруги. Конечно, в этом нет ничего особенного… Но пусть только попробует после этого заигрывать с ней, Кьярой. Надо признать, что у него это хорошо получается. Прошло меньше двух дней, а Никколо ее почти что приручил. Какая же она все-таки дурочка! Жизнь ничему ее не учит.

На улице совсем стемнело. Вернувшись в дом, Кьяра остановилась в нерешительности. Очень хотелось снова поиграть на рояле. Ну ладно, почему бы и нет? Хозяин ей разрешил. Двери плотные, так что звук далеко не разносится, и она никому не помешает.

Музыка, как всегда, успокоила и утешила ее. Сначала Кьяра играла все, что вспоминалось, потом заглянула в ноты, лежавшие на пюпитре. На какие-то мгновения она забыла, где находится, забыла о своих горестях, видя перед собой только ноты и черно-белые клавиши.

Тем неожиданнее оказалось появление синьора Никколо, который, по мнению Кьяры, должен был находиться вовсе не здесь, а у своей Моники.

– Не останавливайтесь, – попросил он, подходя к роялю.

Но она уже оборвала игру.

– Я не знала, что вы уже вернулись, – сказала девушка сдержанно, – и не думала, что звук так хорошо разносится по комнатам.

– А он не разносится. Я услышал музыку через окно, когда подходил к дому. – Его голос стал задумчивым. – Совсем как раньше.

Синьор Никколо опустился в глубокое кресло, откинул голову на спинку, вытянул ноги.

– Прошу вас, сыграйте еще. Мне это очень нужно.

Кьяра послушно заиграла, хотя ей очень хотелось встать и уйти. Механически, уже без настроения, опуская руки на клавиши, она посматривала в сторону синьора Никколо. В строгом костюме и белоснежной рубашке, он был сейчас похож на бизнесмена. Странный наряд для встречи с любимой женщиной, мелькнуло у нее. Хотя, кто знает, может быть, Монике он нравится именно таким.

– Хорошо провели вечер? – не выдержала Кьяра.

– Насколько это возможно, – ответил Никколо, не открывая глаз. – Простите, что бросил вас. Надеюсь, Филиппо вел себя прилично?

– Все было прекрасно, – ответила она безмятежно.

– Да что вы? – В голосе его прозвучало плохо скрытое недоверие. – А кстати, Тереза сказала, что встретила вас незадолго до обеда насквозь мокрую. Вы любите купаться в одежде?

– Я поскользнулась на краю бассейна, – недовольно ответила Кьяра.

– У Терезы другое мнение на этот счет, – возразил синьор Никколо.

– Откуда ей знать? Ее там не было;

– А вы не любите ябедничать. – Выпрямившись в кресле, Никколо пристально смотрел Кьяре в лицо. – Вы готовы сочинить что угодно, только бы не подставить Филиппо, так?

Кьяра нехотя кивнула и заиграла вновь. Плечо болело; завтра проступит здоровенный синяк. Неизвестно, сможет ли она утром сесть на лошадь.

Девушка вздрогнула. Встав с кресла, синьор Никколо подошел к ней сзади и положив руку на пострадавшее плечо, начал медленно массировать его. Незашторенное окно отражало происходящее в комнате словно зеркало, Желание Никколо было ясно написано на его лице.

Кьяра осторожно закрыла крышку рояля.

– Пожалуй, мне уже пора, а то я завтра утром не встану, А Филиппо ждать не будет.

– Ну конечно. – Никколо сделал шаг назад, пропуская Кьяру. – Мне тоже не повредит лечь пораньше.

Кьяра бросила взгляд на часы. Половина десятого! Совсем рано. Ей почему-то казалось, что уже гораздо позже.

Никколо нежно провел пальцем по ее шее.

– Перестаньте! – Сладкая дрожь пробежала по спине.

– Не могу, – ответил он мягко. – Вы сводите меня с ума с того самого момента, как появились здесь.

Никколо развернул Кьяру лицом к себе, с улыбкой всматриваясь в ее черты.

– Я хочу вас, Кьяра.

– Мало ли, что вы хотите, – Она рассерженно вырвалась из его рук. – Лично я иду спать. Причем одна.

– Какая моральная стойкость!

– Не иронизируйте, пожалуйста! Вы не хуже меня способны сдерживать свои желания.

– Так, значит, и у вас имеются такие же желания? – Улыбка его стала шире.

– Желания имеются у всех, – ответила она надменно. – Дело не в этом, а в том, способны ли мы их контролировать. Возможно, у вас был неудачный вечер, но я ничем не могу вам помочь. Никколо озадаченно нахмурился.

– Почему вы думаете, что у меня был неудачный вечер?

– Ну… вы так рано вернулись, – смутилась Кьяра.

– И где же я, по-вашему, был?

Кьяра поняла, что отговорками не отделаться.

– Филиппо считает, что вы встречались с некоей Моникой.

– Он правильно считает, хотя я никогда не говорил ему о ней и не называл ее имени. Мы вместе сходили в ресторан, потом я отвез ее домой без всяких далекоидущих намерений. Так что насчет неудачного вечера вы сильно ошиблись.

– Я прошу прощения. – Кьяра сделала шаг назад.

– Не стоит. – Никколо шагнул за ней. – Вы, кажется, слегка приревновали, или это мне только показалось?

– Вам показалось, – ответила она торопливо. – У меня нет причин ревновать… Меня…

– Вас интересует только Филиппо, – продолжил он за нее. – Повторяйте это как можно чаще и, может быть, поверите в это сами. Но не надейтесь убедить меня, – добавил Никколо, прикасаясь ладонью к ее щеке. – Я точно знаю, что вы хотите того же, что и я.

Склонившись, Никколо поцеловал ее в губы, и Кьяра послушно закрыла глаза, чувствуя, как сладостная дрожь насквозь пронизывает ее тело.

Все было именно так, как она представляла себе. Он положил руку ей на затылок, перебирая длинные волосы. Его поцелуй был нежен, язык осторожно раздвинул ее губы.

Она прильнула к нему, слыша его учащенное дыхание, с наслаждением ощущая сильные руки на спине и бедрах. Его горячие губы касались ее длинной шеи, груди…

– На тебе слишком много одежды, – прошептал он хрипло. – На нас обоих ее слишком много.

И очень хорошо, подумала она, с огромным трудом пытаясь освободиться от сладкого дурмана, выйти из транса. Она начинала понимать, что этот человек привлекает ее не только физически. Но она просто не может позволить себе влюбиться в него всерьез.

Никколо не попытался удержать ее, когда она вырвалась из его объятий. Он просто стоял и смотрел так, что у Кьяры защемило сердце.

– Ты думаешь, я просто хотел поразвлечься вечерком? – спросил он с упреком.

– Я так не думаю. – Ее голос дрожал. – Просто не надо. Ни к чему хорошему это не приведет.

– Минуту назад тебе это нравилось.

– Да. – Кьяра понимала, что отрицать было бы смешно. – Ты… Вы очень хорошо умеете убеждать, Никколо. Я увлеклась…

– И не только вы, – сказал он с усмешкой. – Но я постараюсь сдерживать себя впредь. Спокойной ночи.

Он повернулся и быстро вышел из комнаты.

Она добилась своего. С сегодняшнего вечера он оставит ее в покое. Но Кьяра не испытывала удовлетворения от этой мысли. Только тоску и чувство пустоты.

Она плохо спала и поздно проснулась. К тому времени, когда Кьяра спустилась к завтраку, и Никколо, и Филиппо уже давно поели и разошлись по своим делам.

К счастью, Тереза не сердилась на нее за опоздание и даже предложила приготовить горячий завтрак. Но Кьяре вполне достаточно было тостов с сыром и кофе.

– А вы не знаете, где Филиппо? – спросила она, добавляя в кофе сливок.

– Кажется, собирался на теннисный корт, – ответила домоправительница.

– Один?

– Да. Он часто тренируется один, когда не с кем поиграть.

– А отец с ним не играет?

– Почему же. Играет, когда есть время. – Тереза бросила на Кьяру проницательный взгляд. – Симпатичный мужчина, правда?

Кьяра пожала плечами с таким видом, словно впервые об этом задумалась.

– Да, наверное.

– Не может быть никаких «наверное». Стоит ему только пальцем поманить, и к нему тут же примчится любая женщина со всей нашей округи.

– Даже замужняя? – пошутила Кьяра.

– Вполне возможно, – со смешком ответила Тереза. – Да только он не поманит. Слишком серьезный да занятой для этого. А у вас есть молодой человек? – спросила она внезапно.

– Здесь нет, – покачала головой Кьяра. – Да, наверное, нигде нет, – добавила она легко. – Я совершенно свободна душой и телом.

– Ну… с вашей внешностью у вас должна быть куча ухажеров. И вы никогда не хотели выйти замуж?

– Когда-нибудь – конечно. Но пока я еще не встретила такого человека. Сейчас мне и так неплохо.

– Ну это пока. А когда вы станете старше? Остаться одной не очень-то приятно, поверьте мне. Я поздно вышла замуж, за Джованни – он работает здесь же, на вилле, и благодарю Бога за это каждый день. Послушайте меня, выходите замуж. Не ждите, когда состаритесь. А то потом пожалеете, да поздно будет.

– Мне кажется, я еще сильнее пожалею, если выйду замуж просто ради того, чтобы выйти, – заметила Кьяра. – Вы-то вышли по любви.

– Я-то да. – Тереза задумчиво улыбнулась, потом вдруг встряхнула головой. – Пора и синьору Никколо заняться своим будущим. Через несколько лет Филиппо вырастет, и он останется один. Подумайте об этом.

Кьяра поперхнулась кофе.

– Что вы хотите сказать? – пробормотала она, откашливаясь.

– А почему бы и нет, милочка? – невозмутимо сказала Тереза. – Попробовать никогда не помешает. Вы оба хороши собой, и я видела, как он посматривает на вас… а вы – на него.

– Я не посматриваю! – возмутилась Кьяра, но, поймав лукавый взгляд Терезы, не выдержала и улыбнулась. – Вы ошибаетесь.

– Может, и ошибаюсь, – легко согласилась Тереза. – Да только физическое влечение – не самое плохое начало. – Она насмешливо посмотрела на растерянную девушку. – Я, конечно, уже старая, но память у меня еще хорошая. Помню, как все бывает. Ну да ладно, пойду. У меня еще всяких дел полно.

Тереза ушла, оставив озадаченную Кьяру одну за столом. Какова Тереза! Кто бы мог подумать! Но лучше забыть о том, что она говорила. Никколо вчера вечером думал явно не о женитьбе.

Кьяра не торопилась выходить из-за стола. Ей совсем не хотелось встречаться с синьором Никколо после вчерашней стычки. Вполне возможно, что он впервые получил отказ от женщины, и самолюбие его наверняка уязвлено. При этом она и сама вела себя несколько двусмысленно – сначала поощряла его, потом оттолкнула.

День был пасмурный, но теплый. Допив наконец-то кофе, Кьяра отправилась на теннисный корт в надежде пообщаться с сыном и несколько растерялась, обнаружив там и отца. Первым ее порывом было побыстрее смыться, но ее уже заметили. Поэтому девушка осталась и стала наблюдать за игрой.

Стройный, мускулистый, в белоснежных рубашке и шортах, Никколо выглядел великолепно. Филиппо, несмотря на юный возраст, играл очень хорошо. Было видно, что он счастлив, – на площадке постоянно звучал его заливистый смех.

– Я выиграл! – закричал он победно.

– Тебе просто повезло, – откликнулся тут же синьор Никколо. – Я давно не тренировался.

Сойдя с площадки, он уселся на скамейку и взялся за полотенце. Его лоб был покрыт бусинами пота.

– Боюсь, ваш костюм плохо подойдет для игры, – с улыбкой заметил он Кьяре.

– Я хотела сначала узнать, захочет ли Филиппо со мной сыграть, – ответила она, оглядываясь на мальчика, который хмуро смотрел на них издали.

– Мы будем еще играть? – крикнул он отцу.

– С меня на сегодня достаточно, – Никколо утер полотенцем лоб. – Сыграйте с Кьярой.

– Нет, спасибо, я лучше потренируюсь у стенки, – холодно произнес мальчик, отворачиваясь.

Ну вот, только отношения стали налаживаться, а этот разговор за ужином все испортил, огорченно подумала Кьяра. Приставать сейчас к Филиппо было бы бессмысленно, он только сильнее разозлится. У них еще будет время сдружиться, когда Никколо уедет в командировку.

Ни слова не говоря, она повернулась и пошла к дому. Но через несколько минут ее догнал синьор Никколо.

– Если я правильно понял, вы остаетесь у нас? – спросил он.

– Пока уезжать не собираюсь. А вы хотите, чтобы я уехала?

– Из-за того, что вы отказали мне прошлой ночью? – Он пожал плечами. – Все идет так, как должно. Наверное, я слишком поторопился. Сам виноват.

– Если это может служить утешением, то мне мое решение далось очень тяжело, – призналась Кьяра. – Просто… мне кажется, что так будет лучше.

– Вы это уже говорили вчера. – Никколо посмотрел на нее искоса. – Хотя я по-прежнему не понимаю почему. Мы взрослые люди, и в нашем взаимном желании нет ничего предосудительного. Разве не так?

– Так, наверное.

– Тогда что вас беспокоит? Вы считаете, что в данной ситуации мы не должны, не можем думать о себе?

– Вы можете, а я нет. – Кьяра старалась говорить об этом как о чем-то само собой разумеющемся. – По большому счету, я в этом доме лишь прислуга.

– Знатный господин и бедная служанка? Но эти представления давно остались в прошлом.

– Значит, я старомодна. – Девушка, не выдержав, улыбнулась.

– Во всяком случае, сложены не по нынешней моде.

– Вы просто не можете удержаться, – заметила она с укором.

– Никак. – Никколо развел руками.

– Вы очень спокойно отнеслись к тому, что было прошлым вечером, – сказала вдруг Кьяра. – Даже с юмором. Большинство мужчин повело бы себя совсем иначе.

– Но я ведь не большинство.

С этим девушка была полностью согласна. Она никогда еще не встречала такого мужчину. Кьяра вдруг поняла, что будет скучать по нему.

– Когда вы уезжаете в свою командировку?

– Утром, сразу после завтрака. Мои немецкие коллеги обнаружили чрезвычайно интересное захоронение неподалеку от Каира. Конечно, это не гробница Тутанхамона, но для истории – находка не менее значительная.

– Вы очень любите свою работу? – Кьяра видела, как заблестели его глаза, стал мечтательным взгляд.

– Люблю – наверное, не то слово. Живу ею. Без нее это было бы существование, а не жизнь. Моя работа постоянно подкидывает мне все новые загадки, которые нужно отгадать, бросает вызов… – Никколо посмотрел на Кьяру. – А как ваше плечо?

– Побаливает, но ничего ужасного.

– Но кататься верхом вы сегодня не смогли.

– Я просто-напросто проспала. – Кьяра состроила гримаску. – Представляю, что по этому поводу высказал Филиппо.

– А он тоже сегодня не ездил. Почему? Не знаю. Он не сказал, а я не спрашивал. – Никколо перевел взгляд на ее плечо. – Надо все же натереть бальзамом.

– Спасибо. Так я и сделаю перед сном.

– Лучше прямо сейчас. Зайдем сейчас ко мне, и я вам его отдам.

Кьяра бросила на него взгляд украдкой.

– К вам куда?

– Вообще-то, пузырек стоит в аптечке, в ванной комнате, но вы можете обождать меня в коридоре, если боитесь, что я не справлюсь со своей страстью.

– Я вовсе не думаю о вас так плохо, – ответила она, краснея.

– Очень рад.

Кьяра промолчала. Сама она вовсе не была уверена, что способна снова справиться со своей страстью. От Никколо исходили спокойная сила и тепло, которые притягивали ее как свет мотылька. Она могла бороться с ним и с собой сколько угодно, но ее желание от этого только крепло.

Комната Никколо оказалась еще просторнее, чем комната Кьяры. Да тут можно балы устраивать, подумала девушка, нерешительно заходя внутрь вслед за хозяином. Вся обстановка была выдержана в золотисто-коричневатых тонах, большие окна выходили на «парадную» сторону.

Никколо быстро вошел в ванную и вернулся через минуту, протягивая Кьяре пузырек.

– Здесь хватит на несколько раз. Вы можете сами себя растереть?

Кьяра подумала, что это будет не так уж просто, но признаться в этом было невозможно.

– Думаю, что справлюсь, – ответила она вежливо.

– Вы все еще сомневаетесь в моей способности контролировать себя? – спросил он насмешливо.

– Я никогда в этом не сомневалась, – запротестовала Кьяра.

– Ну так докажите, – усмехнулся он. – Чтобы бальзам подействовал, его надо хорошенько втереть. Вы не сможете сделать это сами.

Он поставил ее в безвыходное положение. Отказаться от помощи – все равно что громко крикнуть о своем недоверии Никколо. Не может же она признаться в том, что доверяет себе еще меньше, чем ему.

– Ну, – сказал он, посмеиваясь. – Вы принимаете меня на должность массажиста?

Кьяра небрежно пожала плечами, стараясь не встречаться глазами с Никколо.

– Наверное, вы правы. Я с радостью принимаю вашу помощь.

– Что ж… – Он махнул рукой в сторону ванной. – Тогда проходите.

Она вошла и уселась на табуретку, стараясь ничем не выдать того сумбура, который царил у нее внутри.

– Вам придется снять рубашку, – заметил Никколо. – Иначе как я вотру бальзам?

Возразить на это было невозможно, и Кьяра послушно расстегнула пуговки похолодевшими руками и спустила рубашку с плеч, спиной ощущая присутствие мужчины позади себя.

– Опустите лямку лифчика, – скомандовал он. – Ну и синячище у вас!

Кьяра опустила лямку и, удержавшись, не попыталась прикрыть ладонью обнажившуюся часть груди. Он взрослый человек, и ему совершенно неинтересно тебя разглядывать, строго сказала она себе.

Вылив в ладонь немного бальзама, Никколо начал медленно растирать плечо. От первого же прикосновения его тонких нервных пальцев у Кьяры поплыли круги перед глазами, и дрожь пробежала по телу. Наверняка Никколо и сам почувствовал это, но ничего не сказал. Бросив взгляд в зеркало, она поняла, что синяк, действительно, очень большой и, скорее всего, станет еще больше, прежде чем пойти на убыль. Хорошо еще, что пострадало левое плечо, а не правое. По крайней мере, в теннис она сыграть сможет.

Попытки отвлечься и не думать о Никколо не помогали. Сердце ее билось все сильнее, в ушах шумело. Кьяре очень хотелось откинуться назад, почувствовать, как его руки скользнут по ее плечам вниз…

Девушка вздрогнула и резко выпрямилась. Именно так он поступил.

– Вы же обещали! – Она слегка задыхалась.

– Я соврал, – ответил он без тени смущения. – Скажите, чтобы я прекратил, и я прекращу.

Но у нее не было сил, чтобы отказаться от такого наслаждения, и Никколо прекрасно понимал это. У нее не было сил даже на слова. Молча откинув голову назад, она расслабилась, всем телом впитывая его прикосновения, легкие поцелуи в шею.

Внезапно Никколо аккуратно натянул лямку лифчика обратно Кьяре на плечо и, спрятав руки за спину, сделал шаг назад. Она не сразу поняла, что произошло.

– Массаж окончен, – сообщил он, убирая пузырек в шкафчик.

– Это что, месть за вчерашнее? – Кьяра с трудом приходила в себя.

– Ни в коем случае. Просто я убедился, что ни к чему не принуждаю вас, Кьяра. Вы сами меня хотите. И только что доказали это.

С пылающим лицом она застегивала рубашку. Пальцы не слушались ее, пуговицы не желали пролезать в петельки.

– Единственное, что было доказано, – так это то, что вы не умеете держать слово! Вы сжульничали!

– Спокойнее, спокойнее. – Довольно улыбаясь, он мыл руки. – Ну признайтесь же, что получили не меньшее удовольствие, чем я.

– Мы сейчас говорим не об удовольствии, а о честности. – Кьяра презрительно вскинула голову. – Вы, видимо, и представления не имеете о том, что это такое.

– Эй, поосторожнее! За оскорбления можно и в суд подать, – шутливо пригрозил Никколо.

– Я говорю не о суде, а о вас… вы…

Кьяра посмотрела на Никколо. Он весело улыбался, и она, не выдержав, нехотя улыбнулась в ответ.

– Ну хорошо, вы добились своего.

– Чего именно?

– Я подтверждаю, что мне тоже не хватает моральной выдержки…

– Нет ничего аморального в том, что двух людей тянет друг к другу. Как плечо?

Она растерянно заморгала от неожиданной смены темы.

– Кажется, лучше.

– Тогда увидимся позже. А пока мне надо принять душ. Холодный, – добавил он с усмешкой.

И не только ему, думала Кьяра, выходя из комнаты Никколо. Ей тоже не помешало бы охладиться. Еще немного, и она забылась бы до такой степени, что предложила бы принять душ вдвоем.

Как хорошо, что он уезжает в командировку. К его возвращению она должна полностью прийти в себя и перестать мечтать о связи, которая не может стать ничем, кроме легкого адюльтера.