Символ любви

10

Он вдруг осознал, что уже полчаса сидит за письменным столом с ручкой в руках, но лист бумаги, лежащий перед ним, по-прежнему девственно чист. Мысли о Джанин преследовали его, не давая ни на чем сосредоточиться, вот уже неделю, с вечера, открывавшего благотворительный аукцион.

Малколм отложил ручку.

– Кайл! – позвал он секретаря, который находился в соседнем кабинете.

Тот не замедлил явиться с выражением готовности к любым приказаниям на лице.

– Я вас слушаю.

Малколм поднялся из-за стола.

– Отмени все мои сегодняшние встречи.

– Даже встречу с мистером Зибвескисом? Он уже несколько дней ждет, когда вы подпишете с ним контракт.

– Да, даже эту встречу. – Малколм не мог думать ни о чем, кроме Джанин. Надо сначала разобраться с ней, а потом уже спокойно заниматься делами. – Скажи мистеру Зибвескису, что мы можем встретиться завтра, когда он только пожелает. В соответствии с этим перепланируй мое расписание. Если я куда-то не буду успевать, то попроси съездить моего брата, у него все равно сейчас нет никаких важных дел.

– Слушаюсь.

Малколм прошел мимо озадаченного секретаря и скрылся за дверью. Замешательство Кайла можно было легко понять. Малколму было не свойственно ни с того ни с сего отменять деловые встречи. Он старался не подводить своих партнеров, ценя их время. Но сейчас все, о чем он мог думать, это Джанин и ее слова, что он заставляет Фиби расплачиваться за грехи Эстер.

А еще он не в силах был забыть аромата ее духов, жара ее тела, мягкости и податливости ее губ… И то, что она уедет, когда кончится время, отведенное ей по контракту для работы в замке. Малколм хотел во что бы то ни стало найти способ удержать ее в Хоршбурге как можно дольше.

Но после довольно резкого разговора, произошедшего между ними в тот злосчастный вечер, они стали видеться гораздо реже. Как только он приходил, Джанин уводила Фиби в комнату или в сад и встречалась с Малколмом, только если это было крайне необходимо. Короче говоря, она стала просто избегать его. И он был намерен прекратить это. Прогулка верхом – то, что нужно, решил Малколм, улыбаясь своим мыслям.

Они смогут снова съездить в тот дом, где пережидали грозу. Там на Джанин нахлынут воспоминания о прекрасном поцелуе, и, возможно, она не станет сопротивляться, если на этот раз инициативу проявит он.

Малколм вошел в гостиную. Там не было никого, кроме Мэрианн, которая полулежала на диване с холодным компрессом на голове. Рядом на столике лежали таблетки. По названию Малколм понял, что это обезболивающее.

Он опустился на корточки перед диваном.

– Что с тобой, сестричка? Врача вызвать?

Она приоткрыла воспаленные глаза.

– Врач уже был. Сказал «обычное женское недомогание».

– Ну, в таком случае все скоро пройдет. А почему ты здесь, а не у себя?

– Я присматривала за Фиби, но сейчас она с тетей Элизабет.

– А где же Джанин? – поинтересовался удивленный Малколм.

– У нее сегодня выходной. Вроде бы она собиралась в город. Посмотреть достопримечательности и сделать кое-какие дела.

– Какие именно?

Мэрианн пожала плечами.

– Не знаю, она не сказала.

Досада, которая овладела Малколмом, уже через минуту покинула его. Раз он хочет во что бы то ни стало увидеть Джанин, он ее увидит. Он великолепно знает Хоршбург и его окрестности, так что найти в нем кого-либо не составит для него труда. А если надо, всегда можно прибегнуть к помощи многочисленных слуг.

Малколм наклонился и поцеловал сестру в висок.

– Отдыхай. Я отправляюсь в город.

Как ни плохо чувствовала себя Мэрианн, она не могла удержаться от лукавой улыбки.

– Ну, раз тебе так надо в город, то советую пройтись по банкам. Тем более Джанин сказала, что должна зайти в один из них. А если все-таки ее встретишь – совершенно случайно, естественно, – передай от меня привет.

– Обязательно, – улыбнулся Малколм.

Он не стал опровергать догадку сестры. Ну и что зазорного в том, что он хочет увидеть Джанин? Пусть ехидничает, сколько хочет, на то она и младшая сестра.

А ему просто невтерпеж побыть в обществе Джанин. И пусть еще пару месяцев назад ему показалась бы нелепой сама мысль, что он может бегать как влюбленный юнец по всему городу в поисках женщины, сейчас это было неважно.

Главное – поскорее найти Джанин.

Малколму не пришлось искать долго. В Хоршбурге было всего несколько банков. Прикинув, какие из них имеют филиалы в США или переводят деньги за границу, он еще больше сузил пространство для поиска и с первого же раза угадал.

Он увидел Джанин сквозь окно. Она стояла в очереди – перед ней было еще несколько человек – и не видела подъехавшего на джипе Малколма. Он вышел из машины, облокотился на дверцу и с удовольствием вдохнул теплый воздух.

Он любил вялое северное лето. Тут никогда не бывает испепеляющей жары, от которой задыхаются люди в том же Нью-Йорке. Один литератор, близкий знакомый Малколма, однажды очень удачно описал шотландское лето: «Такое ощущение, что здесь весна застревает на два месяца дольше, а потом плавно переходит в осень». И действительно, все лето в воздухе чувствуется свежесть, характерная в других странах исключительно для весны.

Малколм еще раз глубоко вдохнул.

Хоршбург не был мегаполисом или даже просто крупным городом. Ему очень подходило определение «провинциальный». Все производственные предприятия располагались за городской чертой, и характер застройки мало изменился за прошедшие десятилетия. Те же невысокие постройки, тихие улочки и неторопливо идущие по ним люди. Лишь в ярмарочный день город оживал, чтобы с закатом солнца вновь погрузиться в полудрему до следующей субботы…

А ведь сегодня суббота, неожиданно вспомнил Малколм. Надо бы сводить Джанин на хоршбургскую ярмарку. Такого она точно не увидит в своем Нью-Йорке.

В это время она как раз вышла из банка и, остановившись на тротуаре, оглядела улицу. Не заметив Малколма, она не спеша направилась вниз по улице. Малколм ее окликнул.

Джанин обернулась, подошла и с беспокойством спросила:

– Что вы тут делаете? Что-то случилось с Фиби?

– С ней все в порядке, – успокоил ее Малколм. – Мэрианн сказала мне, что я найду вас здесь. Может быть, я могу вам чем-то помочь?

Она покачала головой.

– Нет, я просто отправляла денежный перевод. А сейчас, если позволите, я пойду.

Джанин попыталась обойти его, но он преградил ей путь.

– Почему вы уходите? Я подумал… может, вы не против провести свой выходной в моем обществе…

Ее обычная очаровательная улыбка почему-то в этот раз упорно не желала появляться на лице.

– Что вы, Малколм! Как я могу отрывать вас от важных дел!

Джанин сказала это таким тоном, что даже у вареного рака пробежал бы мороз по коже… то есть по панцирю. Правильно, подумал Малколм, так мне и надо. Зачем было говорить ей о том, что он никогда ни в кого не влюбится? Он же видел, как Фиби привязалась к ней. У них было достаточно нянь, чтобы понять: девочка очень быстро распознает малейшую фальшь в поведении взрослых, потому что совершенно не обращает внимания на то, как они выглядят. Она видит прежде всего сердцем, а не глазами.

И раз Фиби так прониклась к ней, значит, Джанин действительно достойна этого. Да и сам он давно заметил, что испытывает к няне своей дочери отнюдь не чувства хозяина к толковой прислуге. И, говоря Джанин, что никогда больше не женится, в первую очередь он пытался убедить в этом себя. Вдвойне неприятно, что это так задело ни в чем не виноватую молодую женщину.

– Вы ни от чего меня не отрываете. – Малколм осторожно взял ее за локоть. – Пойдемте, я покажу вам местный рынок. Ручаюсь, вы такого никогда не видели.

Джанин мягко, но решительно высвободила руку.

– Я не планировала провести в городе много времени. Мне нужно возвращаться домой. Мэрианн неважно себя чувствует.

– Фиби сейчас с тетей Элизабет. Я хочу, чтобы хотя бы один свой выходной вы провели вне замка…

– И не потчевала вашу дочь глупыми сказками?

Малколм тяжело вздохнул.

– Вы злитесь. В тот вечер я…

– Я не злюсь. Просто стараюсь соблюдать правила и не выходить за рамки. Мое мнение по поводу воспитания ребенка не учитывается, хотя я дипломированный детский педагог и психолог. Чудесно! Тогда не старайтесь добиться от меня чего-то большего, чем исполнение моей работы.

– Джанин, я бы хотел восстановить те добрые и простые отношения, которые у нас были до спора неделю назад.

– Для чего? Я всего лишь няня, и моя работа – заботиться о ребенке и оберегать его. Я знаю, вы всегда стараетесь создать наилучшие условия для своих работников. Так вот, наилучшим для меня будет вернуться в замок, где меня уже, наверное, ждет Фиби. Поэтому, если вы меня наконец отпустите, будем считать, что наши прежние взаимоотношения восстановлены.

Джанин сложила руки на груди и застыла в выжидательной позе.

– Мне кажется, это отличается от того, что было раньше. Послушайте, я сожалею, если обидел вас во время того разговора. Даю слово, что я этого не хотел.

– Вы извиняетесь? – Ее губы сложились в еле заметную улыбку.

– Я? Извиняюсь? Это бы подразумевало, что я оказался не прав. А такое, как мы оба знаем, невозможно. – Уловив ее улыбку, Малколм не мог скрыть и своей радости.

– Если бы я была достаточно беспечной, чтобы рисковать работой, я бы сказала, что невозможны вы. Но я не столь неосторожна, поэтому скажу то, что часто повторяет моя мама: кто старое помянет, тому глаз вон.

– Ваша мать – мудрая женщина. Вы так часто ее цитируете, что я даже недавно услышал от Фиби: «Хочу быть умной, как нянина мама».

Джанин рассмеялась.

– Надо же, а я и не знала. – Затем вздохнула. – Я скучаю по маме. Если бы я была хотя бы вполовину такой же сильной, как она.

Сердце Малколма сжалось. Джанин заскучала по дому. Неужели она собирается уехать раньше срока? От одной этой мысли можно было впасть в уныние. Нет, вряд ли. Просто вспоминает родину и семью. Это вполне естественно для человека, который оказался вдали от родных.

– Вы общаетесь с мамой? – спросил Малколм после некоторого молчания.

– Да, я часто ей пишу. Иногда звоню, но не чаще одного раза в неделю. Для меня это слишком дорого.

– Если хотите, можете звонить из замка сколько угодно. Пусть вас не пугают счета за телефон, это не ваша забота. Как вы заметили, я могу позволить себе не думать о деньгах.

– Решили сделать широкий жест? – немедленно съехидничала Джанин. – Ладно, ловлю вас на слове. А если серьезно, то я вам очень благодарна. Вы не представляете, как это много для меня значит! Знаете, я согласна восстановить мир.

– Вот и отлично.

Малколм получил в награду обворожительную улыбку. Но все же разговор с Джанин о ее матери оставил в его душе неприятный осадок. Он снова вынужден был вспомнить, что настанет время, когда ей придется возвращаться в Штаты. А он совершенно не желал, чтобы она покинула Фиби… и его. Но как же сделать так, чтобы она осталась? Можно, конечно, продлить контракт, а можно… жениться.

Женившись, он заключит контракт на всю жизнь. И это хотя бы отчасти избавит его от назойливого внимания красоток, желающих в одночасье превратиться из топ-моделей с сомнительной репутацией в благородных дам.

Фиби обожает Джанин, да и он с каждым днем привязывается к ней все больше и больше. Она не стесняется высказывать ему свое мнение. Она вполне освоилась в Шотландии. Если он сделает ей предложение – исключительно из практических соображений, разумеется, – что в этом будет плохого? Конечно, она заявила, что он мужчина не ее типа. Но заставить Джанин думать иначе будет не так уж и сложно.

Ему очень понравился этот план. Особенно то, что тонкий расчет здесь полностью совпадал с тем, чего безумно хотело его сердце.

Джанин никогда не проводила день так интересно и приятно. Что бы Малколм ни утверждал, она знала: он старается загладить свою вину. Конечно, прямо он ничего не говорил – такое было не в его правилах, – но старался быть как можно внимательнее и заботливее.

Он привел ее на ярмарку и показал всевозможные изделия народных промыслов: традиционные шотландские наряды, музыкальные инструменты, домашнюю утварь. Купил ей ожерелье из удивительно красивого камня, который добывают в одной из шахт на Севере страны, и оно очень шло Джанин. Затем они отправились в премилый ресторанчик, где в уютной обстановке можно было спокойно поужинать и отдохнуть от ярмарочной суеты.

А потом они возвращались в замок в роскошном джипе Малколма. Джанин смотрела в окно и представляла, как в мельчайших подробностях опишет маме прогулку по рынку с сыном графа, который знает его не хуже местных торговцев.

Но, приехав в замок, оба поняли, что пришла пора расходиться по своим комнатам. И хотя они жили под одной крышей, у них было ощущение, будто каждому предстоит удалиться в свою галактику.

– Спасибо за прекрасный день, – поблагодарила Джанин.

– Поверьте, для меня он тоже был прекрасным. Я словно увидел знакомые с детства вещи свежим взглядом.

– У вас очень красивая страна и интересные традиции. Редко встретишь людей, которые так свято соблюдают обычаи предков.

Оба чувствовали, что именно сейчас следует пожелать друг другу спокойной ночи и попрощаться до утра. Интересно, хочет ли он сейчас меня поцеловать? – думала Джанин. Если да, то он заранее прощен.

Она стала открывать дверь своей комнаты, но Малколм осторожно положил теплую ладонь на ее руку. Джанин порывисто обернулась и почувствовала, как прижимается к стене спиной под давлением его тела. Она ощутила жар желания, исходящий от него, услышала подобное барабанной дроби неистовое биение его сердца.

– Чего вы хотите? – прошептала Джанин севшим от волнения голосом, который сейчас казался Малколму особенно завораживающим и заставлял его дрожать от предвкушения.

– Я хотел сказать, что прекрасно провел время.

– Но вы уже это говорили.

Джанин не покидала мысль, что они находятся в коридоре и их могут увидеть. Она попыталась освободиться, но почувствовала, как Малколм расстегивает заколку, скрепляющую ее волосы. Светлые пряди заструились по плечам Джанин. Он с удовольствием погрузил в них руку и стал пропускать сквозь пальцы. Она хотела запротестовать, но не могла вымолвить ни слова.

– У вас очень красивые волосы, – тихо произнес Малколм. – Почему вы все время скалываете их в скучный пучок?

– Это удобно. Знаете, я, пожалуй, пой…

– Минуточку.

Решительным жестом, так что она не успела среагировать, Малколм снял с нее очки и положил в нагрудный карман своего пиджака.

– Пожалуйста, – в испуге залепетала она, – не надо… Я не могу лишиться этого…

– Так вам идет гораздо больше. – Он был явно доволен, что наконец-то имеет возможность разглядеть лицо Джанин.

Неожиданно ее желание возражать как-то само собой прошло. Возможно, потому, что Джанин почувствовала неодолимое влечение. Их губы стали приближаться, и вот уже они соприкоснулись. Джанин закрыла глаза. Она мечтала снова изведать блаженство его поцелуя, но до последней секунды не верила, что такое возможно. Как прекрасно, что можно полностью отдаться нахлынувшему чувству и ни о чем не думать!

Сначала его прикосновения были весьма сдержанными. Но Джанин все равно таяла, когда Малколм ласкал губами ее губы и гладил рукой волосы. «Возьми меня!» – словно кричало ее тело.

Ей хотелось, чтобы время остановилось. Хотелось вечно тонуть в его объятиях, задыхаться от долгих поцелуев, на миг выныривать, чтобы набрать воздуха в легкие, и еще глубже погружаться в пучину страсти.

Малколм оторвался от ее губ. Он тяжело дышал и взглядом, полным нежности, взирал на Джанин.

– Что же вы со мной делаете? – спросил он, качая головой. – Я никогда не испытывал ничего…

Внезапно где-то по соседству открылась дверь.

– Папа? Няня? Я слышала ваши голоса. Почему вы не заходите?

Джанин вырвалась из объятий Малколма. С трудом переводя дыхание, она судорожно соображала, что надо сказать.

– Привет, – только и смогла выдавить она.

– Наконец-то вы дома! – Девочка было явно чем-то встревожена.

Малколм уже вполне овладел собой. Сквозь мутную пелену, вызванную отсутствием очков, Джанин видела, как он подошел к дочери и присел на корточки.

– Что случилось, милая? – спросил он.

– Я играла с тетей Мэрианн, а ей вдруг стало плохо и она побежала в ванную. Я испугалась, не знала, что делать, и тут услышала, как вы говорите в коридоре.

– Я схожу к Мэрианн, – тут же предложила Джанин.

Малколм кивнул.

– Хорошо, а я пока побуду с Фиби.

Подойдя к двери ванной, Джанин услышала звук, похожий на тихий стон. Затем послышался шум льющейся воды. Она постучала.

– Мэрианн, это я, Джанин. Что с тобой? Открой дверь!

– Сейчас, – раздался слабый голос. Спустя несколько секунд дверь отворилась.

Мэрианн действительно выглядела неважно: лицо бледное, под глазами темные круги.

– Как ты себя чувствуешь? – встревоженно спросила Джанин. – Фиби сказала, что тебе внезапно стало плохо.

Девушка медленно провела рукой по лицу, как бы собираясь с силами, чтобы ответить.

– Теперь мне уже гораздо лучше. Думаю, наш повар оказался не на высоте.

– Может, позвать врача? Я сейчас за ним…

– Нет, не надо! – Мэрианн схватила ее за руку. – Он… он уже осмотрел меня.

Джанин старалась не делать поспешных выводов, но они напрашивались сами собой. В свое время Мэрианн чуть было не рассказала ей о мужчине, с которым встречается. Как далеко у них все зашло? Было ли продолжение у, их романа после того, как девушку фактически подвергли домашнему аресту? На эти вопросы могла ответить только сама Мэрианн. Но она ни с кем не говорила на эту тему. И если кто-нибудь пытался что-то у нее выведать, неизбежно натыкался на стену молчания.

Как все это ужасно! Уж кто-кто, а Джанин знала, как легко потерять контроль над собой. И то, что произошло между ней и Малколмом три минуты назад, было ярким тому подтверждением.

Она осторожно взяла Мэрианн за плечи.

– Давай я помогу тебе дойти до кровати.

Мэрианн помотала головой.

– Не надо. Теперь мне правда стало лучше. Я дойду сама. Просто мне надо отлежаться.

– Хорошо.

Но на всякий случай Джанин пошла рядом с девушкой, слегка поддерживая ее под локоть. Мэрианн уже опустилась на кровать, как вдруг снова обратилась к Джанин:

– Ой, я совсем забыла. Фиби нашла ваш фотоальбом и захотела его посмотреть. Мы все так наслышаны о вашей маме, что мне тоже захотелось посмотреть на ее фотографию. – На лице девушки появилась виноватая улыбка. – Конечно, мы должны были сначала спросить разрешение, но вас не было дома. Вы не рассердитесь?

Нет, она не рассердится, но что скажет Малколм, если, не дай Бог, увидит фотографии?

– Ничего страшного. Пойду уберу альбом, – быстро произнесла Джанин и уже на бегу добавила: – Выздоравливай, Мэрианн!

Ну и вечер, думала она. Постоянно приходится бегать туда-сюда по коридорам замка, как какому-то безумному привидению.

Тем временем Малколм уложил Фиби в кровать и поджидал Джанин в ее комнате. От скуки он решил полистать фотоальбом, лежащий на столике. Когда Джанин вбежала в комнату, она застала его именно за этим занятием. Ей захотелось вырвать альбом из его рук, но она поняла, что делать это уже поздно.

– Малколм, где Фиби? – спросила Джанин потому что чувствовала, что надо что-нибудь сказать.

– Я отправил ее спать раньше в наказание за то, что она без спроса берет чужие вещи. Но, с другой стороны, если бы не этот ее поступок, я бы никогда не узнал о вас правду.

– Я готова все объяснить.

– Не сомневаюсь. – Он взглянул на фотографии. – Так, значит, вас выбрали вице-королевой красоты колледжа. А для обложки «Мари Клэр» вы снялись до или после этого?

– Пожалуйста, выслушайте меня!

– Что ж, – усмехнулся Малколм, – почему бы и нет? Одной ложью больше, одной меньше – не все ли равно?