Система малой звезды

Глава 2

Хейза 1999 год

Утром проснулась с одной мыслью, – сегодня мой двадцатый день рождения! Ретип спит в соседней комнате, но я уверена, что он думает о том же. Почему то, каждый год в этот день особенно остро ощущается, что ты никому не нужен, твои собственные родители отказались от тебя, бросив на улице, словно щенка, хотя, мне кажется, даже со щенком так никто никогда не отважился бы поступить. Но к чему о грустном, сегодня мы покинем стены приюта и отправимся в самостоятельную взрослую жизнь, где не будем зависеть ни от кого в этом мире. Не успела я сложить свои нажитые непосильным трудом вещи, которые уместились в одну небольшую стопку, как в дверном проеме появилось улыбающееся лицо брата.

– Доброе утро, Силена. Как настроение? Рада, что наконец-то покидаешь родные стены?

– Родные? Я каждый миг своей жизни ждала, когда же, наконец, мы уйдем отсюда. Клянусь, никогда не буду вспоминать это место!

– Не надо столь помпезных речей, уверен, что еще вспомнишь о нем, когда-нибудь, может, лет через пятьдесят, сидя у теплого камина, с кучей внуков, а может, и правнуков, подумаешь о том, как прошла твоя жизнь и как же им повезло, что у них есть близкие, которые любят их и никогда не бросят, так же, как и я тебя, – добавил брат и обнял, чтоб поддержать.

Несмотря на всю мою решимость, я ощущала страх и волнение, ведь совершенно не представляла, что ожидает нас там за стенами этого приюта.

Пятнадцать лет провела в этих пенатах, ведь однажды ночью, кто-то оставил нас с Ретипом здесь, забрав от приемных родителей. Сначала все казалось более-менее сносно, пока мы жили у тех, у чьих дверей были обнаружены, но они погибли, когда нам не исполнилось и пяти. И вот на протяжении пятнадцати лет каждое новое утро я встречала здесь, на этой самой кровати, с двенадцатью девочками, помимо меня. Ретипу повезло ничуть не больше: в его комнате находилось на пару человек больше.

Сейчас все на обязательных ежедневных занятиях, наверное, скоро прозвенит колокол и, урок истории Хейзы закончится, все вернутся по своим комнатам, чтобы отдохнуть до обеда и потом пойти в поле собирать траву для животных.

Мне жутко не хотелось никого видеть, поэтому, быстро сложив стопку вещей в рюкзак, взяла брата за руку и повела к двери.

Преодолев узкий и темный коридор, с тлеющей свечей, раздражающий слух своим шипением, мы наконец-то распахнули двери и оказались на улице, окунувшись в нежные ароматы теплого летнего утра.

По законам приюта мы могли покинуть его, когда нам исполнилось двадцать лет, ведь, только достигнув этого возраста, отрабатывали долг перед ним за свое скудное содержание все эти годы. Выплатив все сполна, наконец-то стали свободными. Перед нами открывался бесконечный мир, о котором мы слышали только на уроках истории, но мечтали каждый день, работая в поле, недоедая скудную кашу и получая палками по рукам за каждый, даже самый безобидный проступок.

Приют находился в небольшом городке, окруженном полями со всех сторон, уходящими далеко к горизонту, и где-то там, вдали, виднелись высокие горы, заметённые снегом на верхушках, несмотря на жаркое лето. Почему то мы с Ретипом решили пойти именно туда. Оставаться в этом городе не хотелось, но и идти, куда глаза глядят, тоже было не по мне, однако Ретип твердо знал, что нам следует идти именно в направлении гор.

Покинув стены города, защищающие его от соседних племен, мы шагнули в бесконечное поле с высокой травой, скрывающей нас практически полностью. Предстояли не менее двух дней в пути. Душа пела и трепетала в этот момент, сердце сжималось от волнения, а мысли постоянно пытались вернуть меня обратно, в надежное убежище, которое как-никак оберегало последние пятнадцать лет.

– Через пару часов дойдем до реки и сделаем привал, перекусим, поспим немного, – сообщил Ретип, видя как меня носит, от безумного счастья в тихий ужас.

– Конечно, – согласилась я, улыбнувшись. За десять часов в пути немного устала. Хорошо, что сейчас то время, когда Рутеус светит почти двадцать шесть часов из тридцати двух возможных. Путь в темноте предстоит недолгий.

Спустя пару часов, как и было обещано, мы оказались у широкой, но мелкой речушки, кишевшей рыбой и водорослями.

Ретип развел костер, наловил рыбы, я надергала водорослей и собрала немного полевых ягод. Не прошло и часа, как наш обед был готов.

Разложив на берегу оставшуюся рыбу, обмазав ее солью и оставив сохнуть, Ретип пришел ко мне, сел рядом на землю и с аппетитом принялся есть.

После полноценного горячего обеда захотелось спать, да и Рутеус медленно спускался к горизонту, ведя за собой темную и холодную ночь.

Прижавшись друг другу, мы уснули, глядя в черное звездное небо, такое ясное и прозрачное, как и воздух вокруг. Ночи, несмотря на хорошую погоду, в этом году были холодными.

– Что будет зимой? – с ужасом думала про себя, ведь у нас даже нет крыши над головой: радовало, что в запасе до серьезных холодов есть еще несколько месяцев.

Проснулись мы от легкого прикосновения к лицу первых теплых лучей Рутеуса.

Доев готовую рыбу и собрав засоленную на веревку, снова отправились в путь. Я бы повалялась еще немного, но Ретип почему-то очень спешил в неизвестность.

Перейдя разделяющую племена реку вброд, мы оказались на чужой, совершенно неизвестной территории, не принадлежащей народам, у которых выросли и провели последние пятнадцать лет своей жизни.

Впереди были чужие, пугающие земли, холодные горы и неизвестность, которая с каждым новым шагом манила и завораживала все больше.

Никак не могла понять, что происходит с Ретипом, он шел так, словно твердо был уверен, что это именно тот путь, по которому должен идти, словно, что-то манило его в этих горах и звало к себе навстречу.

Иногда я не поспевала за его широким шагом и просила сбавить ход, на какое-то время он притормаживал, но потом снова набирал привычную скорость, словно мы опаздывали куда-то.

– Ретип! – наконец взмолилась, – там пожар? Может, сделаем привал, мы уже довольно долго в пути и я устала.

Брат взволнованно взглянул на замученную сестру, потом на горы и, нехотя, согласился.

– Что с тобой, куда ты бежишь? – поинтересовалась, падая на землю от усталости.

– Не знаю, словно что-то тянет меня туда, к тем горам, – тихо ответил юноша, не сводя глаз с груды камней, убегающих в облака.

– Мы пойдем туда? – в ужасе поинтересовалась я, глядя на холодный снег на вершине.

– Не знаю, но мы точно пойдем в ту сторону, а там решим.

– Ладно, – согласилась не чувствуя сил спорить, но внутренне стала нервничать еще больше.

Второй день подходил к концу, а мы подходили к подножью гор. Отсюда они казались гораздо мощнее и величественнее, чем я могла предположить. Хотя чего еще ожидать, если видела их из поселения?

– Перерыв?– с надеждой взмолилась я.

– Да, но чуть позже. Давай поднимемся вон в ту пещеру, – попросил брат. – Там будет безопасней и легче укрыться от дождя.

– Ладно, – неохотно согласилась, оглядевшись и увидев приближающиеся к нам грозовые тучи. Затем лениво принялась карабкаться вверх по скале вслед за удаляющимся братом.

Это оказалось весьма непросто: не смотря на большую высоту и прохладный ветер, мне было безумно жарко, длинные вьющиеся волосы прилипали к спине, спадали на лицо и сквозь их черноту я иногда ничего не видела. Волосы Ретипа острижены немногим короче моих, однако, мне кажется, они ему совсем не мешали.

– Еще немного, – утешала себя, пытаясь набрать воздуха в грудь, – и мы будем у цели, Ретип прав: там безопасно. Ни тебе диких зверей, ни людей, пытающихся тебя ограбить или убить. Надеюсь, в пещере не будет этого ветра, который с каждым преодоленным метром становится холоднее.

– Силена, давай скорее, здесь просторно и тепло, – радостно сообщил Ретип, скрывшись в пещере. Затем вернулся обратно и помог мне залезть на уступок, подав руку и подтянув.

Поднявшись, упала на каменный пол в тщетных попытках отдышаться. Руки были в ужасном состоянии: мозоли, некоторые стертые в кровь, порезы от острых камней, не знаю, когда смогу теперь хоть что-то ими делать.

– Давай же, хватит валяться, тут холодно, пойдем внутрь, – подбодрил меня неугомонный юноша, помогая подняться на ноги. – Вот уж не думал, что ты такая слабая, – улыбнувшись, добавил он.

– А я не думала, что ты такой быстрый, сильный и безжалостный, – с обидой ответила я, чем вызвала только легкую ухмылку.

Неожиданно в глубине пещеры раздался шорох.

– Ретип, – не на шутку испугалась я, – что это было?

– Не знаю, но нужно посмотреть…, —тут же отозвался брат и развернулся в сторону звука.

– Нет! Не надо! Давай уйдем! – взмолилась я, хватаясь за его ноги в попытке остановить, но он был слишком сильным, а мои руки слишком изранены, чтобы я могла хоть что-то сделать.

Новый шорох донесся издалека, словно зовя его к себе, а меня, заставляя искать пути отступления. Нехотя поднялась на ноги и последовала за ним. Темнота пронизывала все вокруг, но вскоре глаза привыкли к ней и мы шли на ощупь, прислушиваясь к странному шороху.

Вдали показалось слабое свечение, наполняющее эту темноту теплотой и уютом.

Ретип на миг замер, но затем еще решительней пошел вперед. Не знаю почему, но в этот момент почувствовала, что это его свет, он зовет брата, потому что там его судьба, она сама привела нас сюда и я не должна препятствовать ей, ведь он там, где должен быть.

Беззвучными, широкими шагами последовала за ним, но никак не могла догнать, даже побежав.

Внезапно он остановился. Наконец нагнав его, встала рядом и посмотрела туда же, куда был направлен его взгляд.

Я не поверила своим глазам: посреди огромной пещеры расположился просторный зал, весь наполненный светом, исходящим от большого прозрачного сосуда, спускающегося от потолка до пола. Сосуд целиком был заполнен светящейся жидкостью, в которой в позе эмбриона плавал человек. От незнакомца в прозрачной жидкости к стеклянным стенам отходило множество красных нитей, похожих на вены. Ретип стоял на месте и не шевелился, на его глаза навернулись слезы, беззвучно спускающиеся по щеке.

– Ретип, – прошептала я, – что с тобой?

– Не знаю, – еле слышно ответил он, – просто все внутри перевернулось с ног на голову, сердце сжалось, словно вот-вот остановится и … так трудно дышать.

– Но почему? – недоумевала я,– тебе плохо? Давай уйдем!

– Нет, это из-за нее, – прошептал брат и заворожённый направился к сосуду.

Я никак не могла понять, что происходит, почему этот человек в сосуде так волнует моего брата, и с чего он взял, что это она? По длинным волосам, плавно парящим в жидкости? Это ни о чем не говорит: у самого они лишь немного короче.

Нерешительно я последовала за взволнованным юношей к сосуду, решила просто наблюдать за происходящим, чтоб понять, что все это значит, и на всякий случай нащупала нож в кармане.

Ретип остановился очень близко к светящемуся стеклу и, замерев перед ним, кажется, перестал дышать. Сейчас, оказавшись ближе, я поняла, что это на самом деле девушка. Молодая, обнаженная, с длинными рыжими волосами, от которых жидкость наполнялась светом и освещала холодную комнату. Она была молода и красива. Тонкие брови, густые ресницы выделяли закрытые глаза, маленький и аккуратный нос, трогательные губы, вся она словно ангел, застывший в этой воде не могла не трогать моего холодного сиротского сердца.

Ретип в это время, поднял правую руку и, не сводя глаз с девушки, раскрыл ладонь и с бесконечной нежностью прижал ее к сосуду.

Что произошло в этот момент, я не поняла, но только незнакомка вдруг распахнула густые ресницы, явив нам, большие черные глаза и посмотрела на моего брата так пронзительно, так чувственно, что казалось, знала его миллионы лет. Сосуд затрещал и, пойдя мелкими трещинами, лопнул. Жидкость и девушка хлынули на Ретипа, свалив его с ног, последняя оказалась обнаженной в объятиях раскрасневшегося брата.

Сияющая вода быстро разлилась по всей комнате, подтекая к моим ногам, мгновенно среагировав, я забралась на не большой камень, чтоб не промочить ноги. Через пару минут вся эта субстанция, просочилась во множество щелей в полу и исчезла. Вместе с ней исчез и свет из комнаты, светились только мокрые волосы девушки, которую до сих пор терзал взглядом и не выпускал из своих объятий мой брат.

Порывшись в своих вещах, я нашла длинный плащ и поспешила протянуть его незнакомке. Увидев меня, она засмущалась, быстрым движением взяла плащ и, освободившись из объятий, симпатичного, но все же неизвестного ей мужчины, надела. Она стояла неуверенно, постоянно качаясь из стороны в сторону, словно тонкое дерево на сильном ветру.

– Кто вы? – наконец-то спросила она, нарушив тишину этого места, глядя то на меня, то на брата, точнее сказать, изредка глядя в мою сторону, с трудом отрывая взор от моего Ретипа.

– Меня зовут Силена, – ответила я, понимая, что Ретип и двух слов связать не может, чем стал меня раздражать.

– Этот молчаливый юноша – мой брат. Вы не думайте, он не немой, просто ваше появление немного шокировало его.

– Как вы сюда попали? – взволнованно спрашивала девушка.

– Мы шли мимо и, обнаружив пещеру, решили переночевать здесь, а тут Вы в сосуде.

– И вы увидели пещеру? Вот так просто, проходя мимо? – недоверчиво переспросила она.

– Да, – с волнением ответил Ретип, наконец-то вернувшись к нам из оцепенения.

– Сколько Вам лет? – спросила девушка, плотнее кутаясь в плащ и изучая нас с интересом.

– Двадцать,– важно ответил Ретип давая понять, что уже взрослый.

– Вы помните, как родились? Где? Когда? Своих родителей?

– Э…, – промямлила я, – нет, конечно, это было двадцать лет назад, более того, мы не знаем, кто наши родители, нас подкинули к чужим людям, у которых мы и росли до пяти лет, а после их гибели нас передали в приют…

– Ясно…– задумчиво произнесла девушка, и сделала неуверенный шаг вперед, качаясь, Ретип подхватил ее под руку, готовый вести туда, куда она пожелает.

Ее волосы высыхали и переставали светиться, комната тускнела, я с трудом различала ее черты.

– Нам нужно выйти отсюда, пока еще есть свет, – сказала она, и неуверенно направилась к выходу из пещеры.

– Спасибо за плащ, Силена, – улыбнулась незнакомка, опираясь на руку брата.

– Кто Вы? – взволнованно спросил Ретип, все еще не сводя глаз с незнакомки.

– Силэ, – тихо ответила девушка и немного покраснев, опустила взор в пол. – Но больше меня волнует вопрос о том, кто вы и как оказались здесь? – добавила она, глядя на меня, видимо понимая, что молодой человек, благородно подставившей ей руку, совсем не в себе.

– Обычные люди, которые пытались найти кров на одну ночь и идти дальше, – пытаясь нащупать дорогу практически в полной темноте, объясняла я.

– Дело в том, – спокойно начала говорить Силэ,– что вы не можете быть обычными людьми, обычные люди никогда не нашли бы это место, оно скрыто самой природой от них и их разрушительного взора.

– Кто вы? – почувствовав тревогу, спросила я у незнакомки, остановившись и изучая в темноте ее спину.

– Я самый древний житель этой планеты, перерождающейся в одну и ту же плоть, прожив около тысячелетия в одном теле и износив его. Когда запасы моей жизненной энергии сгорают, я сгораю вместе с ними, а душа моя отправляется в этот сосуд, чтобы переродиться в теле, которое уже сформировалось и ожидает меня, правда оно еще совсем юное, я бы сказала детское и требуется несколько месяцев на полное развитие и рост в сосуде.

– А если в то время, пока Ваша душа, покидая прежнее тело и стремясь в новое, кто – то разломает сосуд или похитит тело? – неожиданно спросил Ретип.

– Это невозможно, как я уже сказала, эту пещеру никто не может найти!

– Но мы смогли!? – поправила ее я.

– Да, – широко улыбнулась Силе, выходя из темной пещеры на небольшой природный выступ и набрав воздух полной грудью, всматриваясь в бескрайнее поля, реку и чистое, светлое небо над головой.

– Вы смогли, – повторила она и ее губы расплылись в еще более широкой улыбке.

– Но почему?– удивился Ретип.

– Потому, – прошептала Силэ, повернувшись к Ретипу лицом и проведя маленькой и изящной ладошкой по его щеке, – что ты такой же, как и я!

– Какой? – не веря ей, переспросила я, – и кто вы вообще такая?

Она молчала, словно не слышала меня вовсе, просто смотрела на Ретипа и никак не могла отвести от него взгляд, хотя он тоже не особо сопротивлялся.

– Пожалуйста, ответьте!– громче взмолилась я.

– Хорошо, – неохотно оторвавшись от брата и посмотрев в мою сторону, согласилась девушка.

– Я живу на этой планете, со времен большого межпланетного переселения, точно и не вспомню, сколько воплощений назад это было.

– Нас было восемь. Четверо мужчин и столько же женщин. Мы жили в мире, любви и гармонии, были наделены крыльями, могли летать в бескрайнем небе, у каждого была своя пара, – прошептала она последнее и нежно посмотрела на Ретипа, – мы с братьями и сестрами приходили в этот мир вместе, как и наши супруги со своими. Я всегда рождалась со своей сестрой и двумя братьями, в одном сосуде, мой избранник со своим братом, его двумя сестрами в другом, в таких же пещерах как эти. Мы были счастливы, пока тщеславие мое и одного из моих братьев, не погубило прекрасный мир окружающий нас. Мы с ним считали, что не должны жить в гармонии с природой, а должны властвовать над ней! Но она решила иначе, истребив нас на своем теле как насекомых, правда, ей и самой пришлось отдать жизнь, чтобы избавиться от паразитов. В наказание за свои грехи мы были разбросаны по вселенной. Я одна на этой планете, два моих брата и сестра неизвестно где так же, как неизвестно, где мой суженный и его близкие.

Я прожигала годы на Хейзе в надежде на то, что вселенная однажды сжалиться надо мной или хотя бы даст шанс доказать, что была неправа и готова все исправить, искупить грехи, расплатиться за свои заблуждения.

Вы не представляете, что такое тысячелетиями жить на этой проклятой планетке, перерождаясь снова и снова в надежде, что однажды тот, кто дорог тебе, найдет тебя и, переродившись, ты окажешься в его объятиях.

Вы и есть те, кого я так долго ждала, – выдохнула она, глядя на нас.

– Нет. Ты ошибаешься. Мы не такие как ты, не рождаемся в сосудах, ни сгораем, чтобы переродиться. Мы обычные люди, которых бросили родители, и теперь просто пытаемся найти себя в этом мире, чтобы как-то прожить те жалкие семьдесят, восемьдесят лет, которые нам отведены, – пыталась оспорить я услышанное.

– Да, ты можешь не признавать истины, но это неизбежно, и, надеюсь, ты поймешь это раньше, чем через сто лет, когда все еще будешь жива и совершенно не изменишься.

– С чего ты взяла, что это мы? – немного успокоившись, спросила я.

– Вы похожи на них, практически такие, какими я вас запомнила. Плюс, никто кроме моих родных не мог бы найти пещеру: она закрыта от всех, связана кровными узами, и только такие как я, могут увидеть ее, не говоря о том, чтобы войти.

– Но это только слова, – продолжала спорить я, пытаясь не принимать те нелогичные вещи, о которых уверенно говорила незнакомка.

– Силена, хочешь, я отгадаю, как зовут твоего брата, который так загадочно постоянно молчит?

Я кивнула в знак согласия.

– Ретип!– победно заявила она, глядя на то, как он краснеет.

– Да, но откуда ты знаешь, я не говорила или…

– Если бы это был не он, то не смотрел бы на меня так!

– Силена, – вмешался Ретип, – она говорит правду, мне кажется, что я помню ее. Но не так, как будто знал, встречал раньше, а видел во сне, и то, о чем она говорит, тоже мне очень знакомым.

– Хорошо, и если принять за истину то, о чем вы оба говорите, то, что делать, как жить с этой информацией дальше? – поинтересовалась я, все еще не веря девушке.

– О, наша с вами задача на этой планете простая: жить, пока она не истощит свои ресурсы и только тогда, когда она закончит свое существование, мы сможем отправиться на другую планету в надежде на то, что найдем на ней своих близких. Может пройти ни один миллион лет, прежде, чем это случится. Ну, а пока, милости прошу в мой дом, – сказала она и показала на узкий проход в горе.

– Ты живешь в этой пещере? – удивилась я.

– Силена, я хоть и древняя, но все же женщина, я не могу жить в пещере. Смелее, следуйте за мной.

Изящная фигура Силэ, легко роскользнула в узкий проход, Ретип сразу же последовал за ней и, не смотря на свой большой рост и широкие плечи, прошел без труда. Я выдохнула и отправилась за ними. В конечном счете, спешить мне некуда, из приюта мы ушли, хотели приключений, вот они. Сумасшедшая, утверждающая, что она путешествует по планетам, сгорает, рождается в сосуде, конечно, последнее трудно отрицать после увиденного, но все же во все остальное поверить довольно-таки трудно. Главное, чтобы она была неопасна, и нам было, где ночевать, пока мы с братом не решим, куда же следовать дальше, если он теперь хоть куда-то сможет отправиться!

За узким проходом оказалась довольно крутая лестница, освещенная дневным светом, пробирающимся сюда сквозь щели в скале. Предстоял нелегкий и долгий путь наверх.

Все шли молча: довольно трудно говорить, когда ноги сводит и совсем нечем дышать, но об отдыхе ни Силэ, ни Ретип, даже не заикались, не хотелось и мне быть самой слабой среди нашей небольшой компании.

И вот, наконец, чудо – крутая лестница закончилась, мы оказались на ровной площадке, которая вела к высокой и тяжелой двери.

– Вот вы и дома, – улыбнулась Силэ, подходя ко мне и Ретипу и беря нас за руки, – простите, только там немного не убрано, я не ждала гостей, – засмеялась она и повела нас за собой.

– Ты живешь здесь? – удивилась я.– Практически на самой вершине горы?

– А где же еще жить той, чьи крылья были потеряны? Ретип, милый, смелее открывай двери, ты наконец-то дома!

– Хорошо, – прошептал все еще растерянный брат и, с грустью отпустив ее ладонь, потянул большое кольцо на себя, массивная дверь неохотно поддалась на легкое прикосновение мужской руки, бесшумно и мягко пошла вперед.

Тусклая комната наполнилась ярким и теплым светом Рутеуса. Свет приглашал в просторное и светлое помещение. Силэ уверенно вошла первой, Ретип как большой и верный пес проследовал за своей хозяйкой, предварительно взяв мою руку и потащив за собой.

Делать нечего – я последовала за ним, понимая, что все это меня не очень-то и радует, есть во всем какой-то подвох, но что именно, пока не понимала.

Светлое помещение оказалось нескромным жилищем нашей новой знакомой. Огромная пустошь в скале уютно обустроена по последней моде. Выбеленные стены поднимались вверх, переходя в потолок плавно и незаметно, словно оказалась под куполом, умело созданным самой природой. По центру просторного зала свисала большая свечная люстра. На стенах в канделябрах по всему периметру зала так же располагались свечи. Но они не горели, ведь естественный рутеусный свет проникал сквозь множество окон в куполе и освещал эту комнату. Прямо напротив разместились большие распахнутые двери, которые приглашали на просторный балкон, сделанный так же не рукой человека. Мебели здесь практически не было: большой и удобный диван из дерева по центру, слева обеденный стол и восемь стульев вокруг него. Рядом небольшая кухонька возле открытого очага. По правой стене четыре аккуратных углубления в стене, также наполненные светом, они чем-то напоминали комнаты, но только без дверей. В каждой нише расположились кровати, собранные из массивного дерева светлого цвета, в тон дивану.

– Проходите, – улыбаясь, позвала нас Силэ, – это наш дом. Здесь я и обитаю последние несколько тысяч лет, совершенно одна. Моя спальня в этой нише, – показав на одно из углублений в стене, проинформировала девушка.

– Селена, ты можешь занять любую из четырех, и ты, Ретип тоже можешь, – с непонятным блеском в глазах сообщила она моему брату, надеясь на непонятную для меня реакцию с его стороны. Он ничего не ответил, только сильно засмущавшись, покраснел.

С тех пор наша жизнь потекла своим размеренным и унылым чередом. Мы странствовали по планете, плыли во времени на маленькой лодочке по течению, не задавая лишних вопросов и не ища никаких смыслов, целую тысячу лет. Мы привыкли к мысли о бессмертии, столкнувшись с ним, пока однажды наши тела не износились и не сгорели в ярком огне. Это оказалось жутко больно, ведь душа все еще находилась в этом дряблом и изношенном теле до последнего вздоха каждой его клетки. Но когда последняя из них погибла, все сознание погружалось в мягкое и теплое нечто и растеклось по нему без остатка, чувствуя силу, легкость в каждой новой клетке. Мы перерождались в новое тело, занимали его целиком, растущие в сосуде в горах. Тело росло очень быстро, казалось, это происходило всего лишь за несколько минут, но нет, мы находились в сосудах около восемнадцати месяцев, формируясь в полноценного человека. По истечению этого срока сосуд лопался и мы оказывались на мокром скользком полу в пещере где, когда то встретили Силэ.

После каждого нового рождения время летело все стремительней, меняя все на своем пути. Первобытные деревни росли, превращаясь в большие и современные города, сначала в ширину, но охватив собой всю планету, они активно стали расти в высоту. Освоив и это пространство, люди задались вопросом исследования того, что окружало нашу планету, они загорелись идеей покорить космос. Умелые руки и гениальные умы за какие-то жалкие сто лет придумали небывалые машины, которые сначала доставляли людей в темноту открытых просторов. Корабли росли, как и города, затем оставались на орбите, объединяясь в большие города, к которым как грибы после дождя росли космолифты по всей планете. Но после того, как Рутеус стал расширяться и поглотил Дейзу, первую планету, находившуюся рядом с ним, все изменилось. Космогород, стал не просто очередной безумной идеей ученых, он превратился в щит, защищающий Хейзу от того, что еще совсем недавно вдыхало в нее жизнь, от погибающей звезды. И теперь, у всех на этой планете была лишь одна цель – выжить.

В этом безумие мы переродились снова, пока не прошло две тысяч лет.