Скажи, что любишь

9

При иных обстоятельствах эти несколько дней могли бы показаться настоящим раем, думала Стефани, лежа в полосатом шезлонге рядом с бассейном.

Казалось, минула целая вечность с того дня, когда она чувствовала себя так же хорошо. За последние полгода ее боязнь преследования была столь сильной, что только сейчас, немного отдохнув, она поняла, в каком постоянном напряжении находилась эти шесть месяцев. Наконец-то она чувствует себя спокойно, не боится телефонных звонков, прибытия почты, не ощущает постоянной тени маньяка за своей спиной. Чувство покоя оказалось таким сладостным, таким опьяняющим! Да и погода стояла под стать настроению: великолепная, теплая, солнечная, на небе ни облачка.

— Думаю, ты уже достаточно побыла на солнце.

Стефани вздрогнула. Холодный голос телохранителя прервал приятные мысли.

— Если ты и дальше будешь загорать, ты получишь ожоги.

Стефани нахмурилась, сквозь ресницы глядя на высокую фигуру того, кто не давал ее наслаждению оказаться полным. Алекс Хингис — пресловутая ложка дегтя из известной пословицы — возвышался над ней, заслоняя солнце.

— За кого ты меня принимаешь?! — возмутилась Стефани и взяла лежащие радом часы. — Мне еще десять минут загорать. Я знаю, что такое безопасные солнечные ванны.

— А что такое безопасный секс, ты в курсе? — бросил Алекс. — Ты его тоже практикуешь? О, я не имею в виду предохранение от беременности…

— Ах, как мило с твоей стороны! — У Стефани просто челюсть отвисла от удивления и возмущения.

— Я имею в виду все же неправильно выбранного партнера. Когда-то…

— Ты все думаешь, что этот Сэм может оказаться моим бывшим любовником? Потому что тебе так легче! Я уже думала об этом не раз, не волнуйся, и пришла к выводу, что этого не может быть. И потом, нет… — Стефани осеклась.

— Нет чего? — Алекс сразу ухватился за невысказанные слова.

— И потом, даже кандидатов не существовало! — доведенная до отчаяния этим упрямцем, бросила Стефани. — Могу сказать одно, если ты думаешь, что у меня были десятки любовников, то нет, этого не было, а Питер… — на лице девушки появилась нежная улыбка, — Питер никогда бы не сделал ничего подобного.

— Ты в этом уверена?

Заметив каменное выражение лица Алекса, Стефани вздохнула.

— Ну ладно, если тебе нужны подробности, то первое…

Не отдавая себе отчета, Стефани воспользовалась одним из излюбленных приемов Алекса: когда он пытался уйти от прямого разговора, начинал перечислять все за и против.

— …расставшись, мы остались добрыми друзьями. Второе — он женат, и третье — сейчас он живет в Новой Зеландии.

Недолговечный триумф Стефани исчез, как только Алекс сказал:

— А этот Питер, он был единственным?

— Да! — прошипела сквозь стиснутые зубы Стефани. — Я не ходила по рукам.

— Тогда к чему так волноваться, Стеф? — спокойно спросил Алекс. — Неужели ты думаешь, что я стану хуже относиться к тебе, если ты не принадлежишь к свободным женщинам, меняющим любовников, как перчатки?

— Питер был тем, кого обычно называют соседским парнем. — Теплота во взгляде Алекса развязала Стефани язык. — Мы вместе росли, ходили в одну школу, посещали одни и те же вечеринки. Даже поступили в один университет, так как боялись расстаться. По большому счету, нашу связь можно назвать ребячеством.

— Хорошо, я согласен исключить Питера из числа потенциальных кандидатов на роль Сэма. Но, может, когда-нибудь ты встречала человека, питавшего к тебе более глубокие чувства, чем ты к нему. Есть люди такого типа, которых не заботит предмет их внимания, для которых важны лишь их желания. Эти люди хотят, чтобы им подчинялись.

Невольно Стефани вздрогнула.

— Замерзла? — глядя в глаза, заботливо спросил Алекс.

— Нет… — Но тем не менее Стефани поспешно завернулась в накидку. — Я опять вспомнила, почему мы здесь, от чего я убегаю.

— Стефи… — Алекс присел рядом с ней и взял ее руку в свои. — Ты здесь в безопасности.

— Знаю, но сколько я могу оставаться здесь?

— Ты же знаешь, что можешь оставаться здесь, сколько захочешь.

— Но я не могу жить здесь вечно. Однажды мне придется вернуться в Нью-Йорк, ну хотя бы потому, что мой двухмесячный отпуск кончится. А что, если полиция не найдет маньяка?

— Я буду с тобой. Я не оставлю тебя одну до тех пор, пока ты не узнаешь, кто твой преследователь.

— Я знаю.

Он всегда выполняет обещания. Эта мысль должна была подбодрить ее, но почему-то этого не произошло.

Очевидно потому, что в их отношениях присутствует нечто большее, чем просто доверие друг к другу. В начале их знакомства Хингис был для нее просто специалистом по охране, телохранителем, который мог остаться рядом с ней для защиты, пока ее отец будет работать на другом конце Земли. Но теперь их отношения изменились — незаметно, исподволь, так меняется пейзаж за день, по мере того как солнце движется с востока на запад, освещая одни участки и затеняя другие. Их отношения вроде бы остались внешне прежними, но внутренне они были уже совершенно другие. И Алекс для нее уже не просто телохранитель.

Все чаще и чаще она смотрела на него как на весьма привлекательного мужчину, и это беспокоило ее. С самого начала Стефани влекло к Хингису так, что тело ее покрывалось мурашками и сердце чуть не выскакивало из груди, когда он входил в комнату. А сейчас хватило одного прикосновения его руки, чтобы в ней проснулось желание, да такое, что ни о чем ином она не могла и думать.

— Я знаю, — повторила, слабо улыбнувшись, Стефани. — И… благодарна тебе.

— Не стоит. Слушай, а что, если мы на денек выберемся отсюда? Тебе, должно быть, смертельно надоело все время торчать здесь?

— Да нет, все в порядке… — Девушка опустила лицо, чтобы скрыть разочарование.

Алекс не испытывает тех же чувств, что она, это до боли ясно. Даже когда она, почти обнаженная, сидит перед ним в бикини, он смотрит ей только в глаза, а единственный намек, что он заметил ее полуобнаженное тело, — это его просьба не обгореть на солнце. От такого явного невнимания к ее особе на душе стало горько.

— Но разве тебе не хочется хотя бы ненадолго сменить обстановку? Почему бы нам не съездить в Джонстаун? Я гарантирую твою безопасность, — добавил Алекс, заметив испуганный взгляд Стефани.

Но ее волновало совсем не это. В данный момент ее беспокоило, сможет ли она целый день находиться в его обществе.

— А как же твои драгоценные лошади?

Выйдя недавно из добровольной изоляции в спальне, Стефани с удивлением обнаружила, что Хингис здесь содержит коневодческий завод. Влюбленный в свое дело, Алекс даже провел для нее маленькую экскурсию, показав своих красавцев скакунов.

— Не волнуйся. У меня превосходный менеджер, получающий хорошие деньги. Ну же, Стефи, давай, соглашайся! Пообедаем где-нибудь, я знаю несколько отличных ресторанчиков.

— Ну хорошо, — нехотя согласилась она и была вознаграждена чарующей улыбкой на лице Алекса.

От его улыбки голова девушки уже привычно пошла кругом.

— Превосходно! Почему бы тебе не пойти и не одеться понаряднее, да и я должен переодеться. Мы встретимся у машины, ну, скажем, через двадцать минут.

Двадцать минут спустя, полностью преображенная, Стефани спускалась по лестнице. Ее выгоревшие за неделю волосы, слегка завитые на концах, пышной светлой гривой падали на плечи. Девушка слегка подрумянила щеки, чтобы подчеркнуть загар, подвела большие глаза, оттенила светло-розовой помадой полноту губ. Ее лицо стало безупречным во всех отношениях.

Ее фигурку облегало легкое голубое платье с большим вырезом, которое прекрасно гармонировало с цветом глаз. Ноги уже достаточно загорели, чтобы расстаться с колготками, поэтому на босые ноги она надела кожаные сандалии.

— Итак? — обратилась она к стоящему в холле Алексу. — Что скажешь?

Стефани сделала перед ним пируэт, отчего волосы светлыми локонами разлетелись в стороны, а платье колоколом поднялось выше колен.

— Я оделась понаряднее? — Она одарила великана улыбкой.

Однако его реакция оказалась по своей холодности почти оскорбительной. Он просто утвердительно кивнул:

— Неплохо, — пробормотал он. — Поехали.

Неплохо? — в ярости подумала Стефани, сидя в машине. Совсем неплохо! Даже он мог бы вести себя иначе. Без всякого тщеславия она могла сказать, что выглядит очень хорошо. Правда, несмотря на холодность, он и сам выглядел превосходно.

— Далеко до Джонстауна? — задала она вопрос, чтобы хотя бы что-то сказать и отвлечься от обиды.

Алекс покачал головой, и прядь волос упала ему на лоб. С трудом Стефани подавила в себе желание поправить ее.

— Около часа по этой дороге.

— А почему ты решил поехать именно в Джонстаун?

— Я родился здесь, — ошеломил Алекс Стефани. — Потом, правда, мы уехали отсюда, но в детстве все школьные каникулы я проводил у бабушки с дедушкой. У них в Джонстауне была небольшая гостиница. Поэтому, когда я решал, где мне заняться разведением лошадей, я начал отсюда.

— А почему ты стал разводить лошадей?

Что-то изменилось в лице Алекса, казалось, он весь напрягся, такого раньше с ним не было.

— Когда-то давно я дал себе клятву, что ни за что на свете не стану заниматься лошадьми, хотя я и вырос, можно сказать, «на конюшне». Мой отец был владельцем конюшен. Мы не ладили, когда я был подростком, и я сначала возненавидел это дело.

— И поэтому ты пошел в армию?

— Да. — Алекс криво усмехнулся. — Я подписал контракт как бы в знак протеста против деспотизма отца, хотел самоутвердиться, как всякий молодой человек, и в один прекрасный момент пожалел об этом. Но я оказался слишком упрямым, чтобы открыто признаться в этом. Поэтому я остался в армии и многому научился, но точно узнал, что военная служба не для меня. Когда я оставил армию, то поступил в университет, изучал маркетинг и бизнес, а потом стал применять все свои знания на практике. Вот и все…

— А что за проблемы у тебя были с отцом?

Стефани не была уверена, что он ответит на этот вопрос.

— Те же, что и у тебя с матерью, — спокойно проговорил Алекс. — Семейный разрыв, только инициатором его был мой отец. Мне было четырнадцать, и я не мог простить ему неверности по отношению к моей матери, пусть даже позднее мама и признала, что они долгое время жили вместе только ради меня.

Стефани вполне могла представить Алекса подростком: наверняка это был отчаянно преданный матери идеалист, готовый вступиться за нее со всем юношеским максимализмом. Ей это показалось трогательным.

— У тебя отношения с отцом до сих пор испорчены?

— Нет. Я вырос, успокоился и начал прислушиваться, а он прекратил кричать и стал говорить. Это нам помогло, мне понравилась его новая жена, и особенно родившаяся у них сестренка. Постепенно все уладилось.

От его мягкого голоса Стефани даже вздрогнула. Очевидно, его сводная сестра была ему весьма дорога.

— Но когда ты сказал, что встретил мою мать…

— На вечеринке у Джо? О, он женат на Белле. Она моя старшая родная сестра, ей скоро сорок. А младшая в семье, сводная сестренка, — это Кэти.

И, кажется, весьма хитрая особа, во всяком случае, ее грозный братец готов ради этой девчонки на все, это очевидно…

— Я завидую вашей семье, — тихо сказала Стефани.

— Не все так гладко, как кажется, но в общем, каждый член семьи старается поддерживать другого. — Алекс бросил быстрый взгляд на девушку. — Помирись с матерью, Стефи. Ты только причиняешь себе боль.

— Кажется, я уже простила ее, — вздохнула Стефани. — В конце концов, я едва с ней знакома. Но мне все еще очень обидно за отца. Она была его единственной любовью, и, как я говорила, больше Джефри никогда всерьез не смотрел на других женщин.

— Да. Некоторые люди таковы. — В голосе Алекса прозвучали нотки, понять которые Стефани оказалась не в состоянии. — Эти странные люди встречают одного-единственного для них человека, и их сердца им больше не принадлежат. И что бы ни произошло в дальнейшем, они ничего не могут с собой поделать.

Неужели нечто подобное случилось и с ним? — с замиранием сердца подумала Стефани. Но это слишком интимный вопрос, она опасалась его задавать.

— Но из-за того, что твоему отцу так и не удалось оправиться от нанесенной ему твоей матерью обиды, тебе не стоит портить себе жизнь, — продолжил Алекс. — Ты не можешь спрятать или убить в себе черты, унаследованные от Элен, они часть тебя. Стоит хотя бы взглянуть на обстановку твоей квартиры. Ведь ты же наверняка чувствовала, что должна покинуть чопорный дом отца, чтобы зажить так, как тебе хочется.

Ему опять это удалось, в страхе подумала Стефани. Опять Алекс проник в заветные уголки ее души и разобрался в таких вещах, о которых она сама и думать-то боялась.

— Да. Отец всегда говорил, что терпеть не может хаоса в моем доме, но я знаю, он говорит это потому, что обилие безделушек в доме напоминает ему о матери. Когда Элен ушла от нас, папа полностью сменил интерьер в доме, сделав его простым и элегантным, лишенным у каких-либо излишеств. Но на старых фотографиях я видела, каким был наш дом при матери, и он мне нравился. А когда я захотела работать на телевидении, то очень боялась, что Джефри посчитает это предательством, ведь я шла по материнским стопам. Думаю, отец тогда очень испугался, что лишится меня.

— Этого бы не произошло. Ты никогда не предашь его, Стефи. В тебе переплетаются черты отца и матери, но ты не похожа ни на того, ни на другую, ты — это ты, и ты — уникальна.

Они уже доехали до окраин города, и Алексу пришлось сосредоточиться на дороге, но тон его голоса по-прежнему оставался мягким.

— Очень надеюсь, я не унаследовала способности матери к частой смене мужчин.

Стефи не знала, зачем сказала это. Ранее в своих тайных опасениях она бы не призналась никому.

— Ну, я бы не стал сильно волноваться на этот счет. Вряд ли частая смена мужчин станет для тебя проблемой. Ну вот мы и прибыли.

— Уже? — Стефани удивилась, что они так быстро доехали. Она так увлеклась беседой, что не замечала дороги. — Какой милый городок!

— Верно… а за той высокой стеной справа от нас очень интересная картинная галерея. Эта улица, — Алекс указал на вымощенную булыжником улицу, которая круто шла в гору, — ведет к моему любимому рыбному ресторанчику. Итак, тебе решать, с чего мы начнем.

— Едва пробило двенадцать, думаю, сначала нам стоит приобщиться к искусству и лишь потом поесть. Пойдем в галерею.

— Вообще-то, я умираю от голода, — проворчал, улыбаясь, Алекс. — Ну хорошо, искусство так искусство.