Скарлетт Рэд

— Или они могли стать близки как кровные братья в силу чрезвычайных обстоятельств, — говорит Бас, в его голосе нотки ностальгии смешиваются с грустью.

Он не упоминал никаких братьев раньше. Или он говорит о близких друзьях? Может, он потерял дружбу с кем-то? Должно быть, они близки с Тревором. Не знаю больше никого, кто бы взялся за работу другого, только чтобы тот съездил в отпуск. Солнце светит сквозь авиаторы Баса, позволяя мне выдержать его взгляд. Я улыбаюсь.

— Ну, или так.

Пока мы ждем, когда Хоуи найдет брата, Бас позволяет мальчишке, что ходит вокруг, жонглируя тремя шарами, ввязать себя в игру Смахни-со-стенда-бутылки-с-молоком. Потратив двадцать пять долларов, Бас протягивает мне приз, криво улыбаясь: черное бисерное колье, выглядящее на два бакса.

— Ты же понимаешь, что тебя провели, так? — поддразниваю я, надевая колье.

Он ворчит:

— Это дело чести!

— Я правда могу тебя нарисовать, и ты подпишешь? — подросток говорит откуда-то слева от меня, привлекая мое внимание. Он на несколько сантиметров ниже, чем я, но, судя по его глубокому голосу, ему около пятнадцати лет.

Я улыбаюсь и сажусь на стул у его мольберта.

— Так нормально?

Кивнув, он устанавливает широкий деревянный ящик с края мольберта и достает оттуда парочку угольных карандашей. Его темно-синие глаза уже изучают мое лицо.

— О чем ты хотела спросить меня?

Я наблюдаю за Басом, который становится позади меня и складывает руки, опираясь на ярмарочные ворота, затем поворачиваюсь обратно и жду, пока Хэнк набросает пару штрихов, прежде чем спросить у него.

— Несколько месяцев назад ты купил ваучер в отеле «Хоторн».

Когда Хэнк начинает отрицать очевидное, я поднимаю руку:

— У меня нет к тебе никаких претензий. Я просто хочу узнать, кто послал тебя в отель купить его для мистера Шихана?

Внимание Хэнка сосредоточено на Басе, как будто он не до конца тому доверяет. Бас может быть очень устрашающим, когда захочет.

— Он со мной, Хэнк. Уверяю.

Хэнк пожимает плечами, затем возвращается к рисунку.

— Однажды у моего мольберта объявилась женщина. Она попросила меня дойти до отеля и купить ваучер на имя этого мужчины. Она дала мне листочек с инструкцией.

— Женщина? — говорю я, бросая удивленный взгляд на Баса. — А тот листочек был со значком отеля, ну, или с какими-то другими отличительными чертами? Может, он у тебя сохранился?

— Никаких знаков, обычная бумага. Я выбросил его, — отвечает он, прежде чем начать делать быстрые штрихи на рисунке — умение, достигаемое годами практики. Замерев, он карандашом указывает на мои волосы: — У нее были рыжие волосы, как у тебя. Хотя ее были темнее, скорее коричневатый красный . И она была повыше.

В тревоге, я подаюсь вперед на моем стуле.

— Ты ее знаешь? Ну, или видел ее раньше в окрестностях Эдгартауна или здесь, в Вест Тисбери?

Он мотает головой.

— Нет, никогда раньше не видел. Она пришла ко мне под конец дня, когда солнце уже почти зашло, и попросила купить ваучер в «Хоторне». Она дала мне наличку, чтобы заплатить за ваучер, и обещала пару сотен баксов сверху.

Почесав нос тыльной стороной своей испачканной руки, он продолжает:

— Первую сотню я получил, прежде чем купить ваучер, вторую сотню — когда привез ей его.

— Где вы встречались? — спрашиваю я, надеясь, что местоположение как-то сузит круг подозреваемых.

Он пару раз проводит карандашом по рисунку, как будто заканчивая его.

— Она снова пришла сюда несколько дней спустя, чтоб забрать его. И я не видел ее ни до, ни после этого. Честно, клянусь.

Пару минут спустя, он говорит:

— Я все. — Затем отходит от рисунка. — Я... мм... немного поменял.

Он не нарисовал мою карикатуру, как я думала. Вместо этого, он изобразил настоящую меня. Ну, он сделал меня красивее, чем я есть на самом деле, но, блин, если я хочу поставить рисунок себе на аватарку, я должна выглядеть на нем супермоделью.

Я беру карандаш и вывожу свою авторскую подпись Ти.Эй.Лоун в углу его шедевра.

— Фантастика, Хэнк. Ты и правда очень талантлив.

Отдав ему карандаш, я фотографирую рисунок камерой телефона, чтоб позднее сделать аватарку.

Когда я убираю телефон, Хэнк говорит:

— Могу я поинтересоваться, почему ты спрашиваешь про тот ваучер?

Я киваю.

— Я спрашиваю, потому что эта загадочная женщина, что пришла к тебе, отправила ваучер и приглашение другому человеку, притворившись мной.

Его глаза расширяются, а лицо бледнеет:

— Извини. Я не думал, что она так сделает.

Бас становится позади меня, его поза более расслабленная.

— Если кто-то предлагает тебе легкие деньги, то я гарантирую тебе, что-то тут не чисто.

Когда Хэнк виновато кривится, я похлопываю его по плечу:

— Ну, ничего. Так что ты будешь делать с рисунком?

— Что за книги ты пишешь? — спрашивает он с горящими глазами.

Я улыбаюсь.

— Я пишу детективные романы.

Широкая ухмылка расползается по его лицу.

— Я приберегу его. Однажды ты будешь очень знаменита.

Смеясь, качаю головой.

— Никто не знает.

Он покачивается на пятках, его глаза сверкают уверенностью:

— Да, будешь. То, как ты нашла меня. Все это расследование. Я просто уверен.

— Что ж, спасибо за доверие, Хэнк. И за новый клевый аватар. И если ты и дальше будешь так рисовать, думаю, сам однажды проснешься знаменитым.

Хэнк проглатывает ком в горле и трет глаза, бормоча что-то про пыль, я подхожу и снова беру карандаш, говоря:

— И, раз ты будешь хранить ее... — я кое-что приписываю к своему автографу, затем протягиваю Хэнку карандаш.

— Для Хэнка, лучшего художника в Мартас-Виньярде, — Хоуи с гордостью вслух читает мою надпись рокочущим голосом. — Говорил тебе, она умная и красивая.

Усмехнувшись, он хлопает брата по спине, так что тот вынужденно делает пару шагов вперед.

И когда Хэнк восстанавливает равновесие и дает пять своему брату в знак согласия, Бас говорит плавящим кости голосом, предназначенным только для моих ушей:

— Лучше и не скажешь.

Глава 8

Талия

— Что будешь делать с информацией, полученной от Хэнка? — спрашивает Бас, когда мы паркуемся на тенистой парковке отеля «Хоторн».

Я смотрю, как он глушит двигатель и кладет очки на панель. Он выглядит расслабленным, но моя интуиция подсказывает, что это не так.

— Пока все, что у меня есть — это описание высокой рыжеволосой женщины, без всяких имен. Так что лучшее, что я могу сделать — это работать с тем, что есть. После того, как я выясню контактные данные мистера Шихана, я спрошу у него, где он достал приглашение.

Положив запястья на руль, он поворачивается ко мне:

— А со стойки регистрации эту информацию получить нельзя?

Качаю головой:

— Так как ваучер оплатили заранее, ему не надо было предоставлять какую-либо информацию о себе.

Бас слегка хмурится:

— А может, мистер Шихан думал, что встречается с тобой, когда забирал ваучер и приглашение?

Несколько секунд обдумываю его вопрос, и мой живот скручивает от этой мысли.

— Я и не задумывалась, что она могла притворяться мной, но сейчас, когда ты упомянул об этом… какое странное совпадение, что она так на меня похожа.

Он барабанит пальцами по приборной панели, а ветер тем временем бьет его в лицо, играя с волосами.

— Если он брал машину в прокат, пока был здесь, я смог бы добыть информацию. Я знаю нужных людей в прокатных компаниях. Какое его полное имя?

— Было бы здорово, — открыв сумочку, записываю «Бредли Шихан» на клочке бумаги. — Надеюсь, я докопаюсь до правды за оставшиеся пару дней. Мне не по душе мысль, что кто-то бродит и выдает себя за меня.

Когда я протягиваю ему бумажку, он хватает мою руку.

— Поужинай со мной сегодня.

Мой взгляд встречается с его. Мы отлично сработались, получая нужную мне информацию. Он не должен был помогать мне, но помог. Неужели это так плохо — поужинать с ним?

— Эй, Бас! — Две калифорнийские блондинки в коротких теннисных юбочках дефилируют рядом с его машиной, ракетки покоятся на их плечиках. Та, что поменьше, выгибает идеально выщипанную бровь:

— Может, дашь несколько советов?

Он смотрит на темнеющее небо, потом улыбается им:

— Вам следует поторопиться, дамы.

— О, ты можешь лучше, — с намеком говорит та, что повыше, прежде чем они обе смеются и направляются к теннисным кортам.

Когда его взгляд возвращается ко мне, мой пульс подпрыгивает и бьется внутри. В верхней части левой радужки Баса — темно-коричневое пятнышко. Раньше я не замечала этого, ведь в большинстве случаев мы были в помещениях, а когда находились снаружи, он носил очки. Вплоть до этого момента.

Засунув бумажку в его ладонь, вырываю из захвата свою внезапно задрожавшую руку.

— У меня есть дела, — говорю я и быстро дергаю дверную ручку.

И как только я толкаю дверь, чтобы ее открыть, он снова хватает меня:

— Я бы хотел проводить больше времени с тобой.

Все, о чем я могу думать — это Себастьян. Как он погубил меня для всех остальных мужчин. Натан был пластырем. Я думала, что пройдет время, и я смогу двигаться дальше, а он сможет затянуть зияющую дыру, оставшуюся после единственной умопомрачительной ночи с Себастьяном.

Я качаю головой и снова вырываюсь.

— Прости, Бас. Не думаю, что это хорошая идея.

Он хмурит брови в очевидном разочаровании:

— Это чертовски отличная идея, и ты это знаешь.

Я выхожу из машины и захлопываю дверь. У меня такое чувство, что я задолжала ему некоторые объяснения. Да, химию между нами хоть лопатой греби, как он выразился. Он этого не заслуживает.

— Ты слишком напоминаешь мне кое-кого из моего прошлого.

Когда я поворачиваюсь чтобы уйти, он спрашивает низким требовательным голосом:

— Это хорошие воспоминания? Или плохие?

— И хорошие, и плохие, — я отвечаю честно, а потом убегаю под раскаты грома.

По пути в комнату получаю смс от Натана.

Натан: Нам надо поговорить. Это важно.

Я: позже поговорим.

Натан: Нет сейчас, хотя тебя тут нет.

Омг, он похоже в моей квартире. Что такого важного?

Я: меня нет в городе. Позвоню, когда вернусь.

Вернувшись в комнату, даже не включаю свет. Вместо этого я немедленно раздеваюсь и иду в душ. Чудом сдерживаю слезы, пока позволяю горячей воде смыть ярмарочную пыль, прилипшую к поцелованной солнцем коже.

Машинально беру кусок мыла и сразу кладу его обратно. Та же ситуация с шампунем. К тому времени, как я подсушиваю полотенцем волосы, за окном разыгрывается буря. Гром сотрясает пол, а вспышки молнии импульсами света озаряют комнату. Дождь тяжелой стеной идет за окном, яростно стуча по стеклу.

В затемненной комнате подхожу к своему чемодану и освобождаюсь от комплекта свежего белья, затем открываю дополнительное отделение и достаю оттуда сложенную куртку.

Мои пальцы пробегают по гладкой дорогой коже, прежде чем я скольжу руками внутрь и выдыхаю от краткого возбуждающего ощущения подкладки на своих голых сосках.

Прислонившись к подлокотнику кресла, подтягиваю колени к груди и носом утыкаюсь в кожаный воротник. Глубоко вдыхая, я с облегчением обнаруживаю, что он все еще хранит запах Себастьяна. Запах семнадцатилетнего мальчишки, каким он был, когда дал мне эту куртку ночью под проливным дождем одиннадцать лет назад. Я никогда не использую парфюмированную продукцию, собираясь надеть его куртку. Со временем его запах исчез, но я не хочу, чтоб кожа полностью потеряла свой уникальный мужской аромат.

Куда бы я ни поехала, я беру с собой куртку Себастьяна, но надеваю его только в случае полнейшего одиночества. Сегодня как раз такой случай.

— Почему я не могу отпустить тебя? — шепчу я, пока капают тихие слезы. В принципе я знаю ответ, но прошло уже три года с тех пор, когда он в последний раз касался меня. Казалось бы, стадия тоски уже должна была пройти, и я не могу позволить одному человеку занимать столько места в моей голове.

Защитником, благодетелем, любовником… моей одержимостью. Вот кем стал для меня Себастьян.

А сейчас, когда я встретила мужчину, способного вытолкнуть его на задворки моего сознания и сделать его далеким воспоминанием, я сижу тут в одиночестве, в темноте, надев его куртку. И как я так облажалась?

Я вздыхаю в потолок и плотнее укутываюсь в куртку, позволяя непрекращающемуся ливню за окном объять волшебством мой разум, не желавший ничего решать.

Закрыв глаза, слушаю ровный стук дождя по стеклу и позволяю себе окунуться в воспоминания о той ночи, когда я потеряла свою невинность с единственным человеком, которому я когда-либо полностью доверяла. Единственный человек, которого я целиком пустила в свое сердце, тело и разум. Моя кожа горит, когда я мысленно вызываю ощущение его рук на моем теле, глубину его взгляда и силу его собственнических объятий.

Во время той костюмированной вечеринки, я называла его «Мистер Блэк», прежде чем узнала, что на самом деле его зовут Себастьян. Я вытираю свои слезы и тону в глубоком тембре его голоса, называющего меня «Мисс Скарлетт». Той ночью, в его постели, я сказала называть меня Рэд, и это было способом напомнить ему, что мы уже встречались восемь лет назад, когда я была молоденькой встревоженной девчонкой. Это он назвал меня Рэд, после чего дал мне свою куртку, спасая меня от холода. Он знает меня только под двумя именами: Скарлетт и Рэд.

Я не называла свое настоящее имя, и не уверена, сколько бы протянула с ответом еще, если бы мы продолжили наши страстные встречи после той ночи. Он заставлял меня подчиняться такими чертовски смущающими способами, но с Себастьяном они были скорее естественными. Мужчина, обладающий такой властью над моим телом и разумом, очень опасен для кого-то, хранящего темные секреты. С тех пор я физически держусь подальше от него, ну а сейчас, ради своего будущего счастья, я должна отстраниться и мысленно.

— В последний раз, мистер Блэк… — шепчу я в темную из-за бушующей бури комнату. Поглубже устроившись на подушках, скольжу рукой по бедру, полностью отдаваясь каждой частичке памяти и фантазии о Себастьяне, прежде чем отпустить его раз и навсегда.

Глава 9

Бас

— Черт! — Я ударяю кулаком по рулю, когда она уходит, взмахнув своими великолепными рыжими волосами. Гремит гром, и я нажимаю кнопку, чтобы закрыть крышу. Ну как она может продолжать отрицать связь между нами?

И хорошие, и плохие.

Что это на хрен за ответ? Что такого произошло, что заставляет ее так бояться признать то, что знаем мы оба. Наша химия рвет крышу. Она настолько интенсивна, что мне пришлось вцепиться в проклятый руль, чтобы не протянуть руку и коснуться ее так, как я хочу. И так, как я знаю, она хочет.

Я откидываюсь на сиденье и прокручиваю события сегодняшнего дня.

Я знал, что она умна, но понятия не имел, насколько развита ее интуиция. Я с любовным благоговением наблюдал за ней на ярмарке. Ее сочувствие обнадеживает, но ее очевидный интеллект заставляет меня желать ее еще больше. Я потерял счет своим стоякам.

Автор детективных романов. Кто бы мог подумать? Но после сегодняшнего дня я понимаю, откуда берется ее страсть к писательству.

Мне совсем не нравится, что кто-то притворяется ею, и меня тревожит, что я не имею ни малейшего понятия, кто эта таинственная рыжая. Ну, в конце концов, мы можем проверить этого Шихана. Найдя информацию о нем, я не только помогу в ее расследовании, но и получу еще один предлог встретиться с ней.

Черт, я наслаждался нашими подколками, и хотя ее еще держит прошлое, мы не так уж и различаемся в этом. Но у нее как будто шоры на глазах. Почему она не присмотрится? Неужели, она, правда, боится того, что увидит?

Я выдергиваю ключи из зажигания и зажимаю их в руке. Скоро она поймет одну вещь обо мне. Я никогда не успокаиваюсь, пока не добьюсь своего. А она — то, чего я хочу, и хочу так сильно, что уже могу попробовать на вкус страсть между нами.

Сегодня я обязательно ее увижу, и заставлю ее увидеть меня.

Глава 10

Талия

Я подпрыгиваю от звука своего телефона. Шатаясь, ползу в темноте к сумочке, оставленной на консоли у двери. Схватив телефон, гримасничаю при виде своей помятой физиономии в декоративном настенном зеркале.

— Алло? — говорю я, пальцами пытаясь привести волосы, ставшие похожими на птичье гнездо, в порядок.

— Вот и ты! — восклицает Синтия, ее голос звенит от волнения. — Я отправила тебе три сообщения! Просто хотела пересечься и рассказать о парне, которого я встретила сегодня. Через полчаса мы ужинаем вместе.

Бросаю попытки привести свои волосы в порядок и двигаюсь к шкафу, чтобы достать платье.

— Думала, у тебя сегодня деловая встреча.

— Мы рано закончили. Я просто жду, когда он заедет за мной.

— Ну, понятно. Завтра все мне расскажешь.

— Завтра? Но у меня есть бутылка шампанского, и я бы хотела отпраздновать с тобой.

— Ну… — выглядываю наружу и хмурюсь — там темно. Похоже, из-за шторма все небо заложило тучами. — Сколько времени?

— Половина девятого. Бал-маскарад начнется через полчаса. Как говорят французы, можем принять аперитив перед вечеринкой.

— Половина девятого! Извини, Синтия, я приму предложение на шампанское в другой раз. Я задремала и проспала. А мне еще нужно в душ.

— Ладно. Тогда до завтра?

Черт, как плохо. Слышу разочарование в ее голосе.

— Абсолютно точно. И ты все-все расскажешь мне про твое горячее свидание.

— Я так и сделаю. Иди, надевай свой маскарадный костюм и туфли. Ты должна стать королевой бала!

Издаю несвойственное леди фырканье.

— Сомневаюсь. У меня нет груди четвертого размера или волос платинового цвета.

— Убедись, что платье открывает ноги, и ты в шоколаде.

— Буду скучать по своей сообщнице по веселью. Повеселись, Синтия.

— Как всегда. Поболтаем завтра!

Сорок пять минут спустя я проводу рукой по прическе «Ракушка» и закрепляю ее украшенной черными камнями шпилькой. Используя зеркало, изучаю тонкие завязки платья и низко опущенный вырез у самого основания моей спины. Хоть платье и черного цвета, его цепкий материал требует трусиков-стрингов.

Я кружусь у высокого зеркала, чтобы проверить, как лежит мой воротник-хомут, щедрый вырез сбоку платья показывает длину моих ног и великолепные туфли на двенадцатисантиметровом каблуке. Сексуальные туфли очень высокие, мне приходится присесть, чтобы застегнуть ремешки вокруг щиколоток без риска свалиться.

Наношу немного блеска на губы, затем критически осматриваю остальной макияж. Линия подводки на глазах чуть толще, чем я обычно делаю, но я все равно уступаю по этой части множеству девушек, которых я видела за последнее время, включая Синтию. Я надеваю великолепную черную блестящую маску, предоставленную отелем, затем бросаю последний взгляд в зеркало. Я выгляжу презентабельно.

Схватив маленький металлический клатч, кладу внутрь приглашение на бал и телефон, а затем спускаюсь на главный этаж. Мой желудок трепещет по мере приближения к бальному залу. Понимаю, это смешно, учитывая то, как я отвергла Баса, но часть меня надеется произвести на него впечатление сегодня.

Я опоздала на полчаса, поэтому прихожу в зал, уже переполненный тремя или около того сотнями шикарно одетых мужчин и женщин в смокингах, сделанных на заказ, и дизайнерских нарядах. Даже ароматы парфюма и одеколона ощущаются роскошными. Их сочетание тяжеловато для меня, и я чувствую легкое головокружение.

— Добро пожаловать, мисс Лоун, — приветствует меня Патти Хоторн. Сияя, она сжимает мою руку:

— Я так рада, что вы смогли прийти. Это событие очень популярно среди наших гостей.

— Спасибо, мисс Хоторн, — касаюсь своей маски и улыбаюсь, — а как вы догадались, что это я?

Она проводит рукой по своим идеально уложенным белым волосам, ее щечки округляются от смеха:

— Я рыжая, просто рано поседела. Мы, рыжие, должны держаться вместе.

— Рыжие рулят! — Я беру ее под руку, и мы движемся по направлению к танцплощадке.

Как только мы добираемся до края танцующей толпы, она спрашивает:

— Вы видели свои подсказки? Они были на обратной стороне приглашения.

Я быстро вытаскиваю свое приглашение и переворачиваю его. Там оттеснены три вещи: красный, черный и вода.

Улыбаясь, она обводит рукой танцующих людей:

— Хорошо, скоро произойдет обмен.

— Обмен? — В недоумении смотрю на нее.

Она кивает головой.

— Первые пару часов бала, каждые несколько минут наши гости меняются партнерами по танцу. Подсказки на вашем приглашении соответствуют мужчинам здесь, в «Хоторне». Две подсказки могут соответствовать нескольким гостям, но все три подходят только одному. Если в течение двух часов вы сумеете найти гостя, которому подойдут все три ваши подсказки, вам больше не придется менять партнера. В этом случае, вы можете продолжить и дальше танцевать с ним, а можете пойти в бар и выпить что-нибудь, как хотите. Цель этого всего — попытаться свести наиболее подходящих друг другу людей, основываясь на данных опроса. И даже если вы не сумеете найти мужчину, которому бы подходили все три ваших подсказки, вы все равно познакомитесь с несколькими интересными людьми в процессе.

Опрос? О, должно быть, вместо меня его заполняла тетя Ванесса. Не могу даже представить себе парня, который после всего этого мне достанется. Выдавливаю улыбку.

— Звучит… интересно.

Мисс Хоторн подмигивает мне:

— Знаю, вы оцените загадочность всего происходящего. Танцуя со своими партнерами, проверьте их на подсказки. Уверена, женщина с вашими дедуктивными способностями мгновенно найдет нужного мужчину.

Оглядевшись вокруг, Патти останавливает высокого русоволосого мужчину, который как раз собирается ступить на танцпол.

— Запомнили свои подсказки?

Когда он кивает, она подталкивает его ко мне:

— А вот и ваш первый партнер.

Он ухмыляется и берет мою руку, ведя меня сквозь толпу. Когда его рука опускается мне на талию, я улыбаюсь и говорю:

— Совсем не неловко.

Засмеявшись, он ставит меня в танцевальную позицию, и мы начинаем двигаться под музыку.

— Я жалею, что у меня не было возможности поцеловать тебя тогда, но, в конце концов, сейчас я могу с тобой потанцевать. Твое платье говорит мне, что ожидание того стоило.

— Так тебе нравится черный цвет? — невинно интересуюсь я, наслаждаясь безобидным флиртом мистера Калифорния.

Он трясет головой.

— Я предпочитаю красный, но черный идеально контрастирует с твоими потрясающими волосами. Что насчет тебя? Какая у тебя любимая еда?

— Пряная. Почему спрашиваешь?

И как только он начинает отвечать, ведущий командует в микрофон: «Меняемся», и я быстро оказываюсь в руках другого мужчины.

Я пытаюсь найти все три соответствия с подсказками с каждым моим партнером следующие сорок минут, но ни один мужчина не дает мне верных ответов на ключевые вопросы. По крайней мере, шесть из них были уверены, что я соответствую их подсказкам. Слишком большая цифра для точного метода Патти «найди себе пару».

В целом, мужчины не выходили за рамки допустимого своими вопросами. Несколько пытались выяснить что-то личное обо мне, но я делала так, чтоб они увидели мое помолвочное кольцо. Большей частью я была рада возможности затронуть тему подсказок в нашем разговоре. Некоторые партнеры легко шли на это, некоторые не очень, но каждый раз я чувствовала возбуждение, когда мне удавалось получить ответ на все три моих вопроса.

Когда в очередной раз ведущий командует:

— Меняемся, — мой следующий партнер заходит не спереди, как все остальные. Вместо этого, меня быстро поворачивают, и, прежде чем я ловлю шанс встретиться с ним взглядом, он врывается в мое личное пространство, прижимаясь ко мне.

Меня не волнует, что его сделанный на заказ смокинг стоит больше моей машины. Я немедленно напрягаюсь и пытаюсь оттолкнуть его, собираясь сказать а-ну-отвали-нахрен, но застываю, когда он проводит рукой по моей обнаженной нижней части спины, нагибается близко и шепчет мне в ухо:

— Снова встретились, мисс Скарлетт. Или я должен называть тебя мисс Рэд? Узнаю ли я в этой жизни, кто ты на самом деле?

О боже мой, Себастьян? Себастьян. Из всех мест он выбрал это? Волна тепла быстро растапливает образовавшуюся стену льда вокруг меня. Моя кожа вспыхивает в ответ на его близость, его твердое тело и возбуждающий аромат. Особенно там, где он касается моей спины, моя кожа горит. Ну конечно, именно в тот момент, когда я, рыдая, попрощалась с ним, он вновь появляется в моей жизни. Дерьмо.

— Что ты здесь делаешь? — шепчу я строгим голосом, отклоняясь, чтобы посмотреть на его гладкую, угловатую челюсть и черную маску.

Но даже тогда, когда его рука скользит вдоль моей спины, прижимая мою грудь к его, он смотрит прямо вперед и начинает двигаться под музыку.

— Я здесь, чтобы найти свою пару, — он бросает на меня короткий взгляд, и его голос понижается. — Хотя мы оба знаем ответ на этот вопрос.

Его протянутая рука сжимает мою, его тепло посылает дрожь волнения по моей спине.

— Почему ты не пришла на встречу в кафе, как мы договаривались?

Смотря на его напряженную челюсть, хватаюсь за его руку, лежащую на моей талии.

— Тяжело объяснить. А тебе передали…

Пытаюсь спросить, получил ли он коробочку, которую должна была отдать его сестра по моей просьбе, но ощущение металлического браслета часов под моими пальцами цепляет мое внимание. Он носит часы, которые я оставила на сохранение Мине, пока он не вернется в Штаты.

— Твоя сестра сказала, что ты уехал. Что тебя перебросили в зону военных действий.

Обеими руками он сжимает мою талию, пока мы продолжаем танцевать.

— Ты в курсе, что я «морской котик»?

Я киваю.

— Да, Мина сказала на следующий день.

Его руки напрягаются вокруг меня.

— Все это время ты поддерживала связь с моей сестрой, но даже и не подумала связаться со мной?

Низкое рычание его голоса мгновенно усиливает растущую во мне раздраженность.

— Нет, мы с ней не поддерживали связь.

Но сейчас, когда у него есть часы, он догадался, что мы с ним уже встречались. Именно эти часы тринадцать лет назад он украдкой сунул в карман куртки, чтоб потом отдать его мне.

— Как ты узнал меня сегодня? Я была блондинкой, когда мы были вместе три года назад.

Он наклоняет голову и ухмыляется, проводя пальцем по моей щеке до нижней части маски.

— У тебя уникальная нижняя часть лица.

Я отталкиваю его руку.

— Не правда, Себастьян. Почему ты здесь?

Он берет мою руку и поворачивает ее, оставляя мягкий поцелуй на ладони.

— Хочу, чтоб ты, наконец, назвала свое настоящее имя.

Каждое нервное окончание в моем теле трепещет от жара его рта на моей коже.

— И почему только сейчас…

— А еще я хочу тот следующий день и следующую ночь, которых у нас не было.

Я так возбуждена, что у меня подгибаются колени. До сих пор не могу поверить, что он здесь, снова заявляет свои права на меня, как будто и не было этих трех лет.

— Меняемся! — говорит ведущий в микрофон, заставляя меня подпрыгнуть. Себастьян поворачивается к мужчине, подошедшему слева от меня, и говорит убийственным голосом:

— Отвали.

— Это было не обязательно! — говорю тихим голосом, когда парень поднимает руки вверх и уходит, высматривая другую партнершу по танцам.

— Ты допускаешь мысль, то кто-то из этих мужчин — твоя пара? — вкрадчиво говорит он.

А если он весь такой подходящий мне, какого хрена он не пришел за мной? Понимаю, моя досада иррациональна, но если он после трех лет молчания собирается действовать так интенсивно и собственнически, могу я позволить себе нелогичные мысли? Готова поспорить, он приехал в «Хоторн», как и все остальные одинокие богатые мужики, — потрахаться. Но вместо этого, он увидел меня. Случайное совпадение во всей красе.

Из-за высокомерия Себастьяна я хочу пнуть его, поэтому оглядываю зал, рассматривая остальных парней, пока он медленно ведет меня под музыку.

— О, я пока не могу ничего сказать на предмет подходящей мне пары. Я еще не успела как следует тут развернуться. Ночь только началась.

— Красный, черный и вода, — Себастьян перечисляет мои улики, как будто читая их с задней стороны моего приглашения.

— Как… ты узнал? — полностью сраженная, моргаю я.

Он пожимает плечами.

— Это три мои самые любимые вещи.

Я напрягаюсь в его руках.

— Только потому, что так случилось, что на моем приглашении все три этих слова, еще не значит…

— Ты что, не рада, что я побрился, Ти? — Он снимает маску, чтобы я хорошенько рассмотрела его глаза. Два ярких голубых глаза сверлят меня взглядом. На левом — коричневое пятнышко.

Глава 11

Талия

— Бас? — шепчу я, шаги теряют твердость. Обретает смысл чувство узнавания, преследующее меня. Хочу ударить себя за то, что я обо всем догадалась, но упорно игнорировала это. Я выпрямляюсь, меня охватывает ярость, и я пытаюсь остановить танец, но он только крепче сжимает меня, продолжая двигаться под музыку.

— Какого хрена ты притворялся? Что за идиотские ментальные игры ты затеял?

Себастьян разражается низким смехом, полным сарказма.

— Ты написала книгу, прикрываясь псевдонимом. Сколько их сейчас у тебя? Скарлетт? Рэд? Мисс Лоун? Я, по крайней мере, последователен в своем двуличии.

— Последователен? — восклицаю я, стараясь не срываться на визгливый тон. Все, что он сказал мне как Бас — каждое соблазнительное слово — проносится у меня в голове. Я настолько зла, что сопротивляюсь, даже несмотря на его крепкие объятия. Я прекращаю танцевать и свирепо смотрю на него.

— Как то, что ты притворялся кем-то совсем другим, согласуется с последовательностью? Я бы хотела услышать ответ, Бас.

Он пожимает плечами.

— Быть не собой было проще всего, пока я подменяю Тревора. Бас — это прозвище, которым меня наградили друзья в отряде.

— Тревор тоже «котик»?

Себастьян кивает, потом сужает глаза.

— То есть, ты встречалась с моей сестрой, но не смогла найти время выпить со мной чашечку кофе?

— Ты на меня злишься?

Я таращусь на него, и его голос становится суровым:

— А ты не думала о том, что я имею на это право, ведь спустя всего три года ты не узнала меня в Басе?

Я отправилась на встречу с ним тогда, но осталась стоять в сторонке, когда поняла, что он уезжает на задание. И даже тогда, я видела только его профиль.

— Когда той ночью ты снял маску, свет ни разу не упал на все твое лицо, поэтому я никогда не видела его. И, несмотря на перемены в цвете твоих глаз и голосе, я сказала, что ты кое-кого мне напоминаешь.

Он сжимает зубы.

— И все это время ты ни разу не попыталась найти меня?

Он задал вопрос, но на самом деле это утверждение. Боль в его глазах остужает мой гнев на пару градусов, но потом я задираю подбородок вверх. Он не имеет ни малейшего понятия, как тяжело мне было НЕ искать его.

— Как и ты. Мы в расчете.

Когда он не спорит с моим утверждением, а просто смотрит на меня, играя желваками, я вздыхаю.

— Мне только что пришло в голову. Ты не говорил. Какая фамилия у Баса?

— Блэк, — ироничные искорки зажигаются в его глазах, а губы изгибаются в усмешке. — Последовательность, мисс Лоун.

Он взял имя, что я дала ему той ночью, в качестве псевдонима? Когда мой живот начинает скручивать, я беру себя в руки, отказываясь погрязнуть в его обольстительных чарах.

— Ты здесь, правда, чтобы помочь Тревору?

Он ведет плечом.

— Так сказать. Я помогаю ему здесь, пока он делает кое-что для меня там. Если ему понравится эта работа, я возьму его в «БЛЭК Секьюрити».

«БЛЭК Секьюрити» Он назвал свой бизнес Блэк? Прежде чем основательно задуматься об этой умопомрачительной новости, пытаюсь остаться сосредоточенной и натянуто говорю:

— Безопасность (прим.ред. security с англ. безопасность)?? Ты вроде говорил, что занимаешься ценными вкладами.

— И это тоже, среди всего прочего, — говорит он, медленно ведя пальцами по моей руке.

Не могу поверить, что он рассчитывает, что я просто проигнорирую его обман последних дней. Я уклоняюсь от его прикосновения.

— Есть хоть что-то из рассказанного тобой, будучи Басом, что не является полуправдой? — И прежде чем он ответит, подавляю разочарованный вздох. — Он начал по-настоящему нравиться мне.

Он застывает, как от удара, буравя меня своими ярко-голубыми глазами.

— Бас дал тебе понять, что хочет тебя, но он просто ждал, пока ты созреешь. Мы оба знаем, этого никогда бы не произошло. Я знаю точно, чего именно ты хочешь.

Он подходит вплотную, пока его грудь не касается меня. Я задерживаю дыхание, молясь, чтобы он не почувствовал мое дикое, как после марафона сердцебиение.

— Ты хочешь забыть о контроле. Ты хочешь, чтобы я взял тебя, пока ты не умоляла бы меня остановиться. Меня, не Баса. И если желание повернуть время вспять, когда ты бросила меня, делает меня ублюдком, мне плевать.

Он сжимает мою руку и крутит кольцо на пальце.

— И прежде чем ты полностью отдашься какому-то мудаку, который не знает, что с тобой делать, я хочу всю тебя для себя. Не на часы. До конца твоего отдыха здесь.

В то время, пока мои внутренности сжимаются при мысли о днях, проведенных в постели с Себастьяном, он пальцем скользит по моему подбородку, затем поднимает его кверху, заставляя взглянуть на него.

— Ты возместишь мне упущенное время? Больше я ничего не требую. — Он берет мое лицо в свои руки. — Позволь показать тебе, что это значит — следовать своим желаниям. Быть полностью в моей власти.

Полностью в его власти? Он что, думает, что раньше я не отдала всю себя ему? Ну конечно, он не имел никакого понятия, что я никогда не забывала его, и что он глубоко пробрался в мои мысли. Такими путями мне остается только набить татуировку на заднице «Собственность Себастьяна Куина». Ведь разве осталось еще хоть что-то во мне, что не принадлежало бы ему?

Но даже все желания в мире не могут успокоить бушующий во мне гнев. Ничего из его пламенной речи не меняет того факта, что он лгал мне последние два дня. Он знал, кто я такая, а притворялся, что нет.

— Почему ты сразу не сказал, кто ты есть, когда узнал меня?

И когда на его лице появляется упрямое выражение, и он начинает играть желваками, я осознаю, что он не собирается отвечать.

— Ну и ладно.

Я разворачиваюсь и иду, но ремешок моих туфель внезапно рвется, отчего я боком начинаю заваливаться на танцующую пару.

— Мне так жаль, — говорю им, когда меня за талию подхватывают сильные руки.

— Поймал, — говорит Себастьян мне на ушко.

Балансируя на одном каблуке, мне ничего не остается, кроме как позволить ему вывести меня из толпы. Себастьян не говорит ни слова, только прижимает меня к себе, когда я избавляюсь от испорченной туфли. Вместо того чтобы позволить мне на цыпочках пересечь танцпол, он на несколько сантиметров приподнимает меня и несет через весь зал, как будто я картина в натуральную величину.

Не обнаружив ни одного сиденья в бальном зале, он выносит меня наружу, мимо лифтов, к алькову с папоротником и консольным столом.

— Сделаем так, — говорит он. — Кладя маску на стол, он протягивает руки. — Обопрись на стол, а я займусь застежкой.

Я кладу свою маску около его, затем поднимаю туфлю, чтоб получше ее рассмотреть.

— Испорчена.

Сама туфля не повреждена. Просто я, похоже, не достаточно затянула ремешок. Жалея, что мы не нашли ни дивана, ни стула, чтобы я сама это сделала, я вздыхаю и отдаю ему свою туфлю.

Когда я облокачиваюсь о стол и поднимаю ногу для него, Себастьян берется за подол моего платья со стороны разреза, затем сует материал в мою руку, лежащую на столе.

— Держи, а то мешается.

Сжимая подол, стараюсь не думать о том, насколько открыты мои ноги. Вместо этого, как только Себастьян становится на одно колено, рассматриваю его короткие черные волосы. Теперь они выглядят так, как я запомнила. Затем позволяю своему взгляду пройтись по дорогому смокингу, натянутому на его широкие плечи. Этот мужчина очень массивный и одновременно с этим разрушительно хорошо выглядит. Он настолько сексуален, что я хочу сначала надавать ему по башке за вранье, а затем зацеловать его просто за то, что он долбанная реальность, а не плод моего воображения.

Я кусаю губы, когда Себастьян подушечками пальцев проводит по моей ступне, его теплые руки держат меня своим фирменным захватом. Злобная часть меня хочет велеть ему поторапливаться, зато изнывающая часть меня, которая не отпускала его все это время, молча умоляет меня наслаждаться каждой секундой происходящего.

Он замирает, как будто ждет, что я оттолкну его, а затем еще приятнее ласкает мою ступню. Дрожь танцует на моей коже, и я упорно стараюсь оставаться расслабленной в его захвате. Пусть не думает, что влияет на меня.

Когда он натягивает на меня туфлю и быстро застегивает, разочарование сдавливает мою грудь.

— Спасибо, — мямлю я и начинаю стаскивать свою ступню с его колена, но его теплые пальцы оборачиваются вокруг моей лодыжки, удерживая меня на месте, в то время как он продолжает рассматривать мою ногу.

— Я не сказал тебе, кто я, потому что однажды ты меня уже отвергла. Зачем мне давать тебе шанс снова так поступить?

Отвергла его? О чем он?

— Я не понимаю…

— Ничего не говори. — Он стискивает пальцами мою лодыжку, потом расслабляется. — Просто послушай.

Скользя большими пальцами по моей ноге, он профессиональными движениями массирует мне икроножную мышцу.

— Ты не узнала меня, и мне дико это не понравилось, но с другой стороны мне стало понятно, что у Баса будет шанс с тобой, тогда как свой я упустил.

Похоже, он говорит о том, что я не встретилась с ним в кафе. Черт!

— Себастьян, это не то, что ты…

Он плотно сжимает мою икру.

— Дай мне закончить.

Выдохнув, я затыкаюсь.

Его захват слабеет, а пальцы пробираются выше, поглаживая мое колено.

— Ты была другой с Басом, и я подумал, что может… тебя отпугнула моя напористость.

Расположив большой палец на коленной чашечке, он маленькими кругами ласкает мою чувствительную кожу.

— Мне нужен контроль. Это основа меня. Не могу объяснить по-другому, — он испускает низкий самоуничижительный смешок. — Никогда раньше мне не приходилось кому-то объясняться, но ради тебя я постараюсь.

Его заявление усмиряет мой гнев. Я бы тоже врала все эти два дня, если бы это дало мне возможность побыть с тобой, Себастьян. Не могу сопротивляться себе. Запускаю пальцы в его шелковистые волосы.

Он напрягается, потом резко выдыхает. Переместив руку выше, он сжимает мое бедро в собственнической манере.

— Я бы хотел знать, что заставит тебя открыться. Думал, Бас сможет стереть все границы, но чем больше мы проводили времени вместе, тем больше я начинал ненавидеть козла.

— Почему? — спрашиваю я, мои пальцы скользят по его волосам.

Он дергает головой вверх, впиваясь в меня ярко-голубыми глазами.

— Как ты должна была уже догадаться, Бас был слишком мягким с тобой. Слишком осторожным. Слишком охренительно сдержанным. Это не про меня. Когда дело доходит до секса, настоящий я — жесткий и властный. Романтическая лабуда — абсолютно не то, что я хочу. И абсолютно не то, чего хочешь ты.

Последнее дыхание покидает мое тело. Я сглатываю и пытаюсь вернуть контроль над собственным голосом.

— Откуда тебе знать, чего я хочу?

Его пальцы впиваются мне в бедро, воздействуя интенсивнее.

— Потому что ты отдалась мне той ночью. Ты доверилась мне без вопросов. Почему ты это сделала, а потом просто исчезла?

Как бы мне хотелось сказать тебе, но мое прошлое слишком хреновое. Я трясу головой.

— Не знаю.

Его губы кривятся:

— Лгунья.

И прежде чем я говорю что-нибудь, он целует внутреннюю часть моего бедра. На этот раз я бесконтрольно задыхаюсь. Жестко пульсирую, изнывая глубоко внутри себя, и желаю его так сильно, что хватаюсь за край стола и выдыхаю его имя.

— Ммммм, — говорит он, затем убирает мое платье с пути. Увидев мои трусики-стринги, он испускает глубокий стон.

— Черт. Ты убиваешь меня.

— Совсем нет, — это все, что я могу сказать, прежде чем он опускает голову и скользит своим языком по моей чувствительной, обнаженной коже, заставляя меня дрожать в предвкушении.

Сжав мои бедра своим фирменным захватом, он говорит хриплым голосом:

— Скажи нам да.

А затем проводит языком вдоль узкой полоски ткани трусиков. Погрузившись в мои чувствительные складки через ткань, он следует по всей длине материала в медленном, дразнящем ритме, не убирая его с дороги.

— Не останавливайся, — отчаянно шепчу я.

Он поднимает голову, от страсти его глаза делаются глубокого цвета морской волны. В них вспыхивают искры решительности, пока он тянется к моей левой руке. Прежде чем я успеваю сообразить, что он задумал, Себастьян снимает с меня бриллиантовое кольцо, сверля собственническим взглядом, и говорит:

— Пока ты со мной, оно не понадобится.

Прикарманив мое кольцо, он скользит мне под платье и обхватывает мои бедра, действуя с конкретной целью. Одним быстрым движением он срывает с меня трусики.

— Не могу дождаться попробовать твою сладкую киску. Я так скучал по ее сногсшибательному вкусу.

Когда мое нижнее белье исчезает в его кармане, мысленно пытаюсь расторгнуть собраться с силами и напомнить себе, что мы в публичном месте, даже если мы скрыты, но его руки уже творят свою магию, преднамеренно раздразнивая кожу меж бедер, и мое тело слишком откликается, чтобы думать о чем-то еще.

Себастьян по-хозяйски сжимает мои бедра, но вместо того, чтобы полностью погрузиться в меня, он распаляет меня медленными мучительными поцелуями, следуя извилистым путем вдоль внутренней поверхности моих бедер.

Я снова пропускаю его волосы сквозь свои пальцы, тяжело дыша.

— На этот раз не смей заставлять меня ждать!

Теплое дыхание, сопровождаемое порочным смешком, обрушивается на мою ногу.

— Я сделаю все так, как хочется мне, а ты насладишься каждой секундой этого.

— Наглый, — раздраженно дуюсь.

— Самоуверенный, — перечит он, оставляя томительный поцелуй на крошечном треугольнике рыжих волос между моих ног, так близко к тому местечку, где я хочу его больше всего.

— Такой красивый вид, — мурлычет он своим глубоким баритоном, его нос трется о треугольник волос. Взглянув на мое лицо, он замечает несколько прядей, выпавших из прически.

— Ты не представляешь, как меня заводит твой натуральный цвет волос. Скарлетт Рэд — это идеальное описание. — Снова опустив свой рот на мое тело, он выдыхает глубоко в мои чувствительные участки. — Чертово лучшее зрелище за всю ночь.

— Полюбоваться можешь позже, — задыхаясь, зарываю свои пальцы в его волосы и слегка дергаю.

— Руки, — командует он, дергая головой.

— Серьезно? — надуваюсь я, но уступаю с его кивком, говорящим мне положить их обратно на стол.

Довольная улыбка вспыхивает на его лице, и он опускает голову обратно. В ту секунду, когда его рот целиком поглощает мою киску, проникая языком глубоко в складки, мужчина заходит к нам в угол. Я отталкиваю плечи Себастьяна в тот самый момент, когда парень замечает нас и быстро отводит глаза.

— О, простите!

Поворачивая в противоположном направлении, он бормочет:

— Пытаюсь найти лифты.

Эти вьющиеся русые волосы! Происходит мгновенное озарение, и меня охватывает дикое смущение. Я быстро отпрыгиваю от Себастьяна и поправляю свою юбку, надеясь, что он не успел хорошенько рассмотреть мое лицо…

— Какого хрена! — кричит Натан, возвращаясь обратно в угол, его кулаки сжаты. Жестикулируя Себастьяну, выпрямившемуся в свои полные сто девяносто пять сантиметров роста, Натан повышает голос, отдаваясь эхом в небольшой нише.

— Я бегаю за тобой, а ты тут, на людях, раздвигаешь ноги для какого-то болвана...

Прежде чем он успевает произнести еще хоть слово, Себастьян хватает его за грудки и с размаху вжимает в стену, рыча тому в лицо.

— Следи за языком, иначе узнаешь, как дерется этот болван. Ты не заслуживаешь ее. Никогда не заслуживал.

Беспокоясь, что от злости Натан может ляпнуть что-нибудь и вывести Себастьяна из себя, я тяну Себастьяна за руку. Он возвышается над Натаном, который совсем теряется рядом с его широкими плечами и мускулатурой.

— Пусти его, Себастьян.

Себастьян стреляет в меня раздраженным взглядом, потом его пальцы разжимаются.

В этот момент Натан одергивает рубашку и галстук и хмурится на Себастьяна.

— Мне надо поговорить со своей невестой наедине, если ты позволишь.

— Бывшей невестой, — поправляю его, не потрудившись посмотреть в сторону Себастьяна. В качестве Баса он сделал слишком много предположений о цели моего визита в «Хоторн». Он в самом деле думал, что я приехала ради последней интрижки перед свадьбой? Пфффф. Он не заслужил знать правду о моей помолвке. А Себастьян не дал возможности рассказать.

Натан насупливает брови.

— Я работаю над этим.

— И очевидно, терпишь неудачу, — самодовольно говорит Себастьян.

Я посылаю Себастьяну убийственный взгляд, и в то же самое время Натан называет его «Чертовым сукиным сыном» и надвигается на него.

Становлюсь между ними и спрашиваю Натана бесстрастным сухим тоном:

— Что ты здесь делаешь?

Оторвав свой яростный взгляд от Себастьяна, Натан берет меня за руку и отводит на пару шагов.

— Приехал рассказать тебе о срочной новости… — он обрывается и выразительно смотрит на Себастьяна через плечо. — Наедине.

Я вздыхаю, когда Себастьян не двигается, а вместо этого скрещивает руки на груди с решительным выражением лица.

— Себастьян, дай нам пару минут. Он приехал сообщить что-то важное.

Себастьян настолько яростно сверлит наши с Натаном сцепленные руки, что я опасаюсь, как бы он снова не набросился на него. Как только я отпускаю руку Натана, Себастьян отворачивается от нас и уходит.

Меня охватывает чувство паники, но я заставляю себя оставаться спокойной и особо не думать об уходе Себастьяна. Я могу общаться только с одним заряженным тестостероном парнем за раз. Остаться с глазу на глаз с Натаном очень странно, но в то же время полезно. Высокие каблуки придают мне больше уверенности в себе. Сегодня я увиделась с ним в первый раз с тех пор, как порвала с ним. Он ведет себя по-другому. Менее беспечно. Более зрело.

— Как ты узнал, где меня искать?

— Твой портье сказал, после того как я объяснил, что мне очень нужно найти тебя.

Думаю, Джереми посчитал, что оказывает мне услугу, рассказав Натану, где меня искать, но все равно я должна серьезно поговорить с ним. Только моей тете можно рассказывать такие вещи. И больше никому. Вздохнув, развожу руками.

— Что такого важного произошло, что не может подождать моего возвращения в город?

Натан дерзко улыбается мне:

— Я вернул тебе работу.

— Что? — мое лицо вспыхивает, и я мысленно считаю до десяти, чтобы не наорать на него. — Если бы я хотела вернуться на свою работу, я бы снова подала заявку, как делают нормальные люди. Я просила тебя оставить меня в покое, Натан. Неужели так сложно понять?

— Потому что ты не заслужила того, что произошло. И да, не буду лгать, я не могу принять, что нас больше нет, Талия. — Он берет мою руку и переплетает наши пальцы. — Позволь мне любить тебя, по-настоящему любить.

Я вырываю руку.

— Если бы ты и правда так заботился обо мне, как говоришь, ты бы услышал, что мне не нужна моя старая работа! Особенно не так... когда ты действуешь у меня за спиной, прося одолжения.

Его глаза расширяются.

— Я не просил делать тебе одолжения. Я просто потолковал с парочкой людей. Они впечатлены твоими успехами в качестве автора детективов. Они сказали, будет здорово, если ты вернешься с таким багажом.

— Почему тогда они сами не пришли ко мне?

— Когда я указал им на то, каким ценным активом ты можешь стать со всеми наработанными во время твоих расследований связями, поверь, Талия, они загорелись этой идей. Генри опасался, что ты не примешь предложение о работе от него, поэтому он попросил меня передать его. Загвоздка в том, что они должны закрыть вакансию до следующей пятницы. Они хотят тебя, но должны быть уверены, что ты дашь о себе знать до пятницы. Вот почему я тут.

Не удивлена, что мой босс думает, что я бы отказала ему, предложи он мне работу. В свое время он подпортил мне много крови.

— И правильно, что Генри не позвонил. Никогда в жизни не буду снова работать на этого засранца.

Карие глаза Натана разочарованно мерцают, но затем снова вспыхивают.

— Как насчет Стэна? На него стала бы работать? Его повысили, он теперь ровня Генри. Кроме этого, он был самым рьяным сторонником твоего возвращения, но позволил Генри принять предложение, так как тот больше тебя знает.

Стэн мне нравится. Он всегда играл по правилам. Покусываю губы, размышляя, смогу ли я совмещать прорву работы на газету и писательство. Думаю, я в состоянии.

— Передай Стэну, я свяжусь с ним в среду.

Когда огромная улыбка расползается по физиономии Натана, я поднимаю руки вверх:

— Ценю за помощь, но хочу кое-что прояснить. Если я возвращаюсь, мы с тобой только коллеги, и ничего больше.

Он кивает.

— Знаю, я облажался. Я буду счастлив просто видеть тебя снова в офисе. Тебя, правда, не хватало. Не могу сказать насколько.

Я трясу головой.

— Я еще ни на что не подписалась. Для начала поговорю со Стэном.

— Понял, — Натан запускает руку в волосы. — Не буду врать, Талия. Видеть, что тот парень делал с тобой… — он замолкает и прерывисто вздыхает: — Черт, было тяжело.

Поднимаю бровь.

— Добро пожаловать в мой мир.

Он смиренно вздыхает.

— Это действительно болезненно. Чего бы мне это не стоило, но я должен снова сказать. Мне очень жаль, что я ранил тебя. Не проходит и дня, чтоб я не пожалел об этом.

Когда я киваю, он указывает на лифты.

— Выпьешь со мной, как в старые добрые времена?

— Если я вернусь на работу, уверена, мы отметим это в «Купере». Тогда и пропустим по рюмочке с тобой и остальными коллегами.

— Справедливо, — говорит он, засунув руки в карманы черных слаксов. — Ну, тогда мне лучше пойти зарегистрироваться.

Я удивленно моргаю:

— Ты остаешься?

Он пожимает плечами:

— Сегодня уже нет парома, так что да, я здесь, по крайней мере, на ночь. Может, останусь на завтра. Посмотрим.

Не знаю, как и реагировать, что мой бывший остается в одном отеле со мной. Говорить об этом неловко, не то чтобы я имела хоть какое-то право голоса.

— Ладно, но, пожалуйста, передай Стэну сообщение от меня.

Он кивает:

— Конечно.

Когда я поворачиваюсь чтобы уйти, он идет сзади в шаге от меня.

— Ты возвращаешься назад, в бальный зал, да? Я провожу тебя.

Добравшись до лобби, я поворачиваю в сторону бального зала, когда он говорит позади меня тихим голосом:

— Ты сегодня особенно прекрасна, Талия. Надеюсь, он знает, какой он удачливый ублюдок.

— Спасибо, Натан, — без понятия, что думает Себастьян. — Хорошего вечера.

Мой живот скручивает, когда я снова захожу в зал. Толпа немного разрядилась, народ или разбился на группы или проводит время у бара. Я оглядываю помещение в поисках Себастьяна, но не обнаруживаю его ни там, ни в баре, так что я решаю, что он вернулся к себе в номер. Ко мне подходит официант и предлагает бокал шампанского, но я отказываюсь и покидаю бал.

Несколькими минутами позже, легонько стучу в дверь Себастьяна. Он не отзывается, и растущее напряжение скручивает мой живот. Куда он делся? Может, это его способ сказать «Отвали»?

Я даже не знаю номер его телефона (правда, у него и телефона-то пока нет), так что у меня нет возможности ни позвонить ему, ни отправить сообщение. А без ручки нет никакой возможности написать ему записку. Сунув ему под дверь свое приглашение, ухожу с огромным чувством тяжести, давящим мне на грудь.

Делаю всего несколько шагов, когда смысл услышанного в машине разговора доходит до меня. Мина беременна! Осознание этого заставляет меня улыбнуться, несмотря на боль в груди, но затем я снова хмурюсь, вспомнив остальную часть разговора. Должно быть, он разговаривал со своей мачехой Изабель. Что же он подписал? Он говорил насчет таблоидов и своего адвоката, а как раз перед тем, как повесить трубку, он сказал: «Ты свыкнешься». Что же могло так сильно разозлить его мачеху?

О... Улыбка расширяется на моем лице, а слезы застилают глаза. Он взял фамилию отца, вот что так озлобило его мачеху. Она-то надеялась, что внебрачный сын ее мужа не появится на публике, ведь именно так он смог бы сохранить часть огромного наследства Блэйков. Я так рада, что Себастьян, наконец, вышел из тени. Мне просто хотелось бы, чтобы он сделал это со мной. Подозреваю, в его прошлом есть много того, чего я не знаю. И опять же, у меня свои темные секреты. С моей стороны несправедливо ждать, что он обнажит свою душу, если я сама не могу.

Добравшись до своего номера, я нарочито медленно раздеваюсь. Всем свои сердцем я хочу, чтоб Себастьян пришел и остановил меня, но когда минует еще полчаса, я чищу зубы и умываюсь, а потом зарываюсь в прохладные простыни.

Не знаю, как долго я лежу в темноте, глядя в потолок. По меньшей мере, через час, я подпрыгиваю от звука кондиционера. Мои нервы на пределе. Свернувшись в комочек, заставляю себя закрыть глаза. После бессонной прошлой ночи, моего утреннего сумасшедшего заплыва и очень сложного дня, меня наконец-то вырубает, и я не могу держать свои глаза открытыми дольше.

Я подпрыгиваю в темноте из-за звуков сотрясающейся от ударов двери.

— Ты там? — спрашивает Себастьян и снова стучит.

Сердце бешено колотится, но когда я начинаю срывать одеяло с ног, обе мои икроножные мышцы с такой силой сводит судорогой, что у меня перехватывает дыхание. Онемев от боли, я стону, пытаясь согнуть ноги в коленях, чтобы помассировать несчастные мышцы, но боль слишком сильна.

— Впусти меня! — требует он решительным голосом.

Я очень хочу ответить ему, поэтому спускаю обе ноги с кровати и пытаюсь встать, чтоб облегчить судорогу, но в момент, когда я перевожу свой вес на них, моя правая лодыжка подворачивается и я впечатываюсь в прикроватную тумбочку.

Ай! Я прерывисто дышу, слезы ручьями текут по моим щекам, но я встаю на здоровую лодыжку и начинаю подпрыгивать, уговаривая левую лодыжку прийти, черт побери, в себя.

— Открой долбаную дверь, Ти! — рычит Себастьян низким, едва сдерживаемым голосом.

Я издаю булькающий звук, но не могу выдавить ни слова, чтоб ответить ему — агония в моих ногах слишком сильна.

Около двадцати минут спустя, я наконец могу использовать обе ноги, и когда я начинаю двигаться с места, судорога потихоньку отпускает мои конечности. Издав вздох облегчения, я кричу Себастьяну:

— Иду! Дай мне секундочку.

Ответом мне становится тишина. Великолепно. Он ушел.

— Просто потрясающе! — огрызаюсь я, направляясь обратно к кровати в явном расстройстве. А когда я решаю через ресепшн позвонить в номер Себастьяна, мои ноги снова пронзает судорога.

Аргрх! Подпрыгнув, я хватаю свой телефон с прикроватной тумбочки и набираю сообщение Синтии. Мне плевать, что сейчас четыре утра.

Я: как там зовут того массажиста? Я тут умираю. Пойду, как только откроется спа!

Я принимаю обезболивающие и валюсь обратно в кровать, надеясь, что ничего непредвиденного больше не произойдет, прежде чем я доберусь до массажиста.

Глава 12

Талия

— Проходите, мисс Лоун.

Тео поворачивает свое загорелое тело и жестом указывает на стол, уже накрытый пушистыми белыми полотенцами. Легкая музыка, где напевы флейты и стук барабанов перемежаются со звуками льющейся воды, доносится из колонок в то время, как в воздухе витает аромат сандала.

— Спасибо, что приняли меня так быстро. Моя подруга Синтия вас рекомендовала.

Он наклоняет голову, улыбаясь.

— Конечно. Если я не ошибаюсь, вы запросили массаж горячими камнями? — он спрашивает со шведским акцентом, оценивающе глядя на меня светло-голубыми глазами.

Я киваю.

— Никогда раньше не пробовала массаж камнями, но подруга очень рекомендовала. Я так поняла, вы делаете массаж глубоких тканей. Не уверена, точно ли мне это необходимо. У меня только что была жуткая ночь из-за сведенных судорогой ног.

Его светлые брови сходятся на переносице.

— И часто у вас так бывает?

Я трясу головой.

— Совсем нет. Видимо, я перестаралась вчера со спонтанными упражнениями.

Понимающе кивнув, он протягивает мне аккуратно сложенное полотенце.

— Я выйду, пока вы раздеваетесь.

Зажимаю полотенце меж пальцев.

— Все снимать?

Обнадеживающая улыбка трогает его губы.

— Как хотите. Я прикрою вас маленькими полотенцами, пока работаю, но лучше, чтоб другая одежда не затрудняла действие камней.

Он выходит, а я снимаю с себя всю одежду, сунув туда телефон и ключи, а затем ложусь на живот, прикрыв попку полотенцем, что он мне дал. Я хочу, чтобы эти судороги сгинули из моих ножек, прежде чем я попытаюсь найти Себастьяна. Я почти не спала последние несколько часов, прежде чем смогла позвонить и записаться на семь тридцать утра.

Тео возвращается спустя несколько минут, и в момент, когда он начинает двигать горячие камни по моим поднятым вверх и предварительно смазанным ароматическим маслом для лучшего скольжения рукам, я одобрительно постанываю.

Он слегка усмехается:

— Хорошо, да?

— Божественно, — я выдыхаю и позволяю телу расслабиться под его умелыми руками.

Десять минут спустя, когда он проходится по моим рукам и плечам, он на секунду замирает и бормочет на своем родном языке.

— Все в порядке? — спрашиваю я только потому, что не хочу, чтобы он останавливался. Никогда. Черт, и почему я раньше не ходила на массаж? Он бы быстро помог моему телу расслабиться после часов, проведенных за компьютером в одной позе.

— Похоже, сел блок питания, что греет камни. Если вы подождете несколько минут, я сбегаю в другую спа-комнату и принесу оттуда запасной, и смогу продолжить ваш массаж.

— Конечно, — бормочу я, едва оправившись, моя голова покоится между поднятыми руками. Я такая расслабленная и сонная, что он мог уйти хоть на полчаса, я бы не сдвинулась с места.

Я только-только закрываю глаза, как сильные руки начинают скользить по моей спине и талии.

— Похоже, вы так и не нашли запасной, — вздыхаю я. — Скучаю по камням, но гораздо больше мне нужны ваши руки у себя на ногах.

Его руки передвигаются к моим ногам и начинают массировать их, правильно дозируя силу и умение. Боже, как хорошо. У него нереальные руки. Я много теряла, когда он использовал камни.

— Так лучше, — счастливо вздыхаю, когда он движется к щиколоткам, затем икрам, уделяя особое внимание мышцам. — Они же дико забиты, да? Боже, вы бы знали, сколько раз я подскакивала на кровати за прошедшую ночь из-за них.

Руки Тео все еще на моих икрах. Секундой позже, он скользит большими пальцами на внутреннюю сторону ног, захватывая икроножные мышцы.

— Оу! — Я слегка выгибаюсь, размахивая руками как белым флагом. — Ладно, глубокий массаж это слишком для меня. Лучше полегче.

Он возобновляет массаж с меньшей энергией, работая над задней поверхностью моих коленей. Пальцами пощипывая в самых чувствительных местах, он руками скользит вверх по моим бедрам, разминая мышцы, пока мои ноги полностью не освобождаются и не расслабляются.

— Синтия была права. У вас фантастические руки, — говорю я, вздыхая в блаженном удовольствии.

В ответ он движется пальцами выше, прижимая их ко внутренней стороне моих бедер. Он легонько нажимает, давая мне понять, что ему нужно больше пространства. Когда я немного раздвигаю ноги, он действует, творя своими пальцами волшебство на задней стороне моих ног. Я немного наклоняю голову, когда его пальцы продвигаются еще выше, так, что я чувствую край полотенца.

Боже, ощущение нереальное, но я ничего не могу с собой поделать и напрягаюсь. Его руки слишком близко, чтобы я чувствовала комфорт, особенно учитывая, что под полотенцем у меня ничего нет. В ту секунду, когда его пальцы касаются складочки между ногой и попкой, я опираюсь на предплечья, пытаясь приподняться. Рука нажимает меж лопаток, толкая меня назад, а потом он наклоняется ко мне и говорит с низким рычанием:

— Что за акробатические номера ты исполняла всю ночь, что у тебя судорогой свело обе ноги? Потому что в твоем номере тебя точно не было.

Черт! Себастьян. Его опьяняющий запах только добавляет возбуждения от ощущения его твердой груди, прижимающей меня к столу. Ну конечно, он король массажа. Есть хоть что-то, в чем он не специалист?

— Где мой массажист? — требую я.

— Думаю, в настоящий момент он выбирает новую тачку, — злобно говорит он, поднимая свое тело с моей спины, но оставляя руки на месте. — И ты не ответила на вопрос.

Он дал парню взятку? Только Себастьян способен на что-то подобное. И хотя от его низкого, рассерженного голоса у меня по спине бегут мурашки, я позволяю своей злости из-за его ухода прошлой ночью взять верх над его злостью. Пожав плечами, я отвечаю небрежным голосом:

— Не похоже, чтобы ты был рядом.

Я подпрыгиваю, когда вторая его рука стремительно движется между моих ног и ложится на мою киску в собственническом захвате, затем я задыхаюсь, когда полотенце исчезает, а его зубы прикусывают мою попку. Зарываясь кончиками пальцев в треугольник волос между моих ног, он оборачивает свою руку вокруг меня и снова наклоняется со спины к моему уху, нашептывая:

— Я был первым, кто завладел этим. Не он. Ты отдалась мне.

Мое сердце стучит как ненормальное. Я сильно возбуждена, но каким-то образом сохраняю свой голос спокойным:

— И все же тебя не было поблизости, не так ли?

Резко выдохнув, он угрожающе и властно говорит.

— Я вышел на пробежку. Если бы я не сделал это, я убил бы его за смелость прикоснуться к тебе. Скажи, что ты провела ночь не с ним.

Я ошарашена, что он оставляет легкий поцелуй на моей шее, а потом еще один на плече, его тон становится уязвимым в его несдержанности:

— Скажи, что ты хочешь быть со мной.

Мне нравится, что я все еще чувствую легкую боль от его укуса за мою попку. Это значит, что он хочет меня настолько, что ставит свою отметку. Его интенсивные, взрывоопасные эмоции заставляют мои руки дрожать, а сердце биться в ритме стаккато. Было намного легче держать от него дистанцию без его мощного присутствия, обрушившегося на меня пьянящей волной мужских запахов, прикосновениями неприличных, знающих рук, и тяжести твердых мускулов, прижимающихся ко мне. Я потеряла контроль. Все. Слезы свободно скользят по переносице, но я моргаю и глубоко вздыхаю, чтобы остановить поток. Мне нужно сохранить хоть каплю своего достоинства перед Себастьяном, потому что он единственный мужчина, имеющий силу целиком и полностью опустошить меня.

— Я хочу быть только с тобой, Себастьян.

Как только я отвечаю, он выпрямляется, а его большая рука с гулким хлопком опускается на мою попу. Нежно поглаживая пальцем саднящую половинку, он командует низким голосом:

— Сауна, через пять минут. Не опаздывай.

***

Сауна находится вне зоны спа, поэтому я принимаю душ, чтобы смыть с себя масло, прежде чем иду в ее направлении, сжимая свои вещи, одетая в халат отеля и шлепки. По пути замечаю Дональда и другой персонал. Принимая в расчет направление моего движения, светловолосый парень берет свежее полотенце с тележки, которую он везет, и протягивает мне вместе с бутылкой воды.

— Вам понадобится вода в сауне.

Поблагодарив его, беру полотенце и воду и иду дальше.

Я нарочно прихожу на пять минут позже, мой желудок с трепетом сжимается от предвкушения. Себастьяну нужно понять, что я не буду следовать всем его приказам. Тем не менее, я немного нервничаю, заходя в сауну, предварительно оставив свою одежду в шкафчике снаружи. И конечно, мистера Блэка нигде не видно.

Недовольная отсутствием Себастьяна, но оживленная отсутствием людей, я вздыхаю и плескаю немного воды на горячие камни, чтобы пошел пар. Ставлю бутылку воды на полку, затем выскальзываю из халата и вешаю его и полотенце на крючок рядом с полкой.

Растянувшись на животе, располагаю руки над головой и закрываю глаза, позволяя пару клубиться вокруг себя.

— Не знаю, радоваться или огорчаться, что ты устроилась так комфортно, что сейчас уснешь, ожидая меня, — соблазнительным голосом шепчет Себастьян мне на ухо.

Моргая, чтобы согнать сонливость, смеюсь:

— Оба варианта.

Как только я поднимаю голову, чтобы сесть, что-то тянет за запястья поднятых над головой рук, заставляя меня оставаться на месте.

Я рывком поднимаю взгляд к шелковистой золотой веревке, завязанной узлом вокруг моих запястий, узнавая деталь от длинных штор, украшающих каждое окно курорта. Концы Себастьян спрятал где-то под лавкой. Темная бровь с вызовом поднимается, пока он, ухмыльнувшись, говорит:

— Видишь, что может случиться во сне? В следующий раз, не опаздывай.

В то время, как он садится передо мной на корточки, прикрытый лишь полотенцем, обмотанным вокруг идеального пресса, его слова пульсируют во мне. Они могли бы звучать как выговор, но я вижу чистое желание в его глазах, пока его пальцы медленно исследуют мои связанные запястья, постепенно спускаясь по обнаженным рукам.

Несмотря на жару в помещении, моя кожа покрывается мурашками. Мое сердце дико колотится.

— Ты не можешь всегда говорить мне, что делать, Себастьян. Если я решу опоздать, я опоздаю.

Его ярко-голубые глаза вспыхивают, а рот слегка кривится, пока рука движется по моему плечу, а затем вверх, на шею. Я сглатываю, когда он распускает мои волосы и раскидывает красный каскад по всей спине, прежде чем его ладонь спускается вниз до изгиба моей попки.

На протяжении всего нежного исследования моей кожи он не произносит ни слова, и почему-то это нервирует больше, чем привычный напор Себастьяна.

Обхватив мою попу, он похлопывает по половинке, мягко командуя:

— Подними свои бедра.

Моя ноющая грудь врезается в дерево, пока я делаю так, как он просит, но он качает головой, пока я не поднимаюсь достаточно высоко. Я останавливаюсь, когда он улыбается и подкладывает свернутое полотенце под мои бедра. Моя попка поднята, а руки надежно привязаны к лавке, и я чувствую себя невероятно незащищено, но кусаю губы и жду его следующий шаг.

— Помнишь свое стоп-слово?

— А ты? — противлюсь я.

— Радуга, — отвечает он срывающимся голосом, потом хватает меня за внутреннюю часть бедра и слегка дергает. — Раздвинь ножки.

Моя кожа покалывает от прикосновения его груди. Я глубоко вдыхаю и немного скольжу коленом к нему.

В его глазах тлеют угольки, челюсть сжата, его голос грубеет:

— Еще.

Я настолько пульсирую, что даже вьющийся пар возбуждает меня.

Как только я двигаю второй коленкой, он вскакивает, оседлав лавку прямо между моими бедрами.

— Эй, не этого я ожидала, — нахмуриваюсь я, пытаясь свести ноги.

Сильные руки опускаются на мои бедра, он сидит, блокируя мускулистыми ногами любое мое движение и оставляя мои ноги на месте.

— Нет, Ти, — говорит он хриплым голосом. — Больше никаких пряток. Хочу видеть, насколько ты влажная для меня.

Нет, нахрен, никакого шанса скрыть реакцию своего тела от него в этом положении.

— Мне не нравится тебя не видеть, — говорю я, стараясь держать голос ровным.

— Позже, — бормочет он, пока его руки возбуждающе скользят меж моих бедер. Когда он надавливает, разводя мои ноги еще больше, из его горла вырывается прерывистый стон.

— Ты должна видеть, какая же ты влажная. Молочная сладость. Мокрая и изнывающая, чтобы я наполнил тебя. Черт, я дико хочу прямо сейчас тебя попробовать.

— Так сделай это, — резко говорю я, недовольная его пытками.

Вместо этого, он шлепает мою попку.

— Я ждал тебя в том чертовом кафе, — сурово говорит он. И, прежде чем я успеваю ответить, он шлепает по второй ягодице. — Это за то, что заставила меня поверить, что ты помолвлена.

— Это ты предположил, что я помолвлена. Ты был такой задницей в тот первый день, и остался таким же, начав судить меня, что ты просто не заслужил правды, — говорю я, пока он массирует обе ягодицы сразу. Пытаюсь заглянуть через плечо… — Ты собираешься наказывать меня каждый раз, когда я расстрою тебя?

По каким-то причинам мой вопрос заставляет его улыбаться. Схватив меня за бедра, он возвращает меня обратно на живот.

— Ляг и прими это.

Я пытаюсь освободиться от его захвата, но он быстро движется, накрывая меня своим твердым, мускулистым телом. Когда он прижимает меня к скамье, я могу своей попкой чувствовать его возбуждение через полотенце. Он говорит медовым тягучим голосом мне на ухо:

— Поверь мне. Ты будешь кончать жестко и долго. Сдайся и чувствуй.

Я тяжело дышу, одновременно злая и возбужденная, но, в конце концов, держу в узде свой вертящийся на языке ответ и медленно киваю.

— Это моя девочка, — говорит он, покусывая мое ухо, прежде чем вернуться в исходную позицию.

Когда он медленно путешествует пальцами по моей спине вниз к попке, затем аккуратно разводит мои половинки, я утихомириваюсь, ожидая очередного укуса.

— Знаешь, почему я шлепнул тебя? — спрашивает он своим глубоким сексуальным голосом, прежде чем оставить еще один удар в мега чувствительной складке между ягодицами.

— Потому что ты садист? — скрежещу я зубами.

Он усмехается, нежно поглаживая красную отметину, оставленную его рукой.

— Ты заслуживаешь красной попки только за то, сколько раз делала меня твердым за последние пару дней.

Я напрягаюсь и фыркаю:

— Это не я виновата, — и в этот самый момент он шлепает меня немного ниже попки, гораздо ближе к киске.

Боль и желание захлестывают меня быстро и яростно, но все, на чем я могу сосредоточиться, это острая боль.

— Да ты посмотри. Близковато, не находишь? — сквозь зубы говорю я, ненавидя себя за вызванное им возбуждение.

Он ворчит и потирает пальцем саднящую кожу.

— Что происходит, когда ты заведена?

— Чего? — я тяжело дышу, удивленная вопросом.

— Просто расскажи, что физиологически происходит с твоим телом, — требует он, в то время как его рука чувствительно шлепает меня по другой ягодице. Это слишком близко к моему интимному местечку, и я на самом деле чувствую глубокое резкое ощущение, сопровождающееся теплым покалыванием, идущим изнутри.

— У меня… эм… приливает кровь? — я заикаюсь, так как мое тело начинает дрожать от бушующей необходимости освобождения.

— Это вопрос или утверждение? — спрашивает он, его голос пронизан самодовольным удовольствием.

И когда я не могу сформулировать ответ, он встает и обхватывает рукой мою киску. Вторую руку он запускает в мои волосы и нежно тянет назад.

— Не знаешь? — спрашивает он низким голосом, который становится мягче, чем секунду назад.

Все внутри меня концентрируется на интимном сжатии моей киски, на том, что последует за этим. Я уязвима и изнываю от боли, и все, что я могу делать — это трясти головой, потому что до сих пор не могу осознать, насколько легко этот мужчина может подчинить мое тело его воле. Он это делал со мной в прошлом, в данный момент это чувствуется по-другому. Более… личным. Никогда в жизни не думала, что порка может быть настолько чувственной. Знает ли он, что единственный, кому я позволяла так трогать себя?

— Я никогда не подниму на тебя руку от злости, Ти. Всегда только для удовольствия. Порка усиливает сексуальные ощущения и делает оргазм намного сильнее.

Нагибаясь ближе, он покусывает мое плечо и командует:

— Кончи для меня, лапочка.

И в это самое время он входит пальцем в мою киску с достаточной силой, чтобы отправить за край по спирали. Я дрожу от оргазма, мчащегося по моим нервным окончаниям. Сердце бешено бьется, мое тело отвечает такой судорогой внутренних органов, что я сжимаю веревку меж пальцами и трепещу, боясь распасться на кусочки.

Как только мои бедра прекращают двигаться, и я пытаюсь восстановить дыхание, он оставляет горячий поцелуй на моей шее, его собственное дыхание поверхностно.

— Мне никогда не будет достаточно того, насколько же ты отзывчива на каждое мое прикосновение. Ты — огонь, пронзающий тени вокруг меня, и это больше всего меня заводит, Ти. Так чертовски возбуждает.

Поднявшись, Себастьян быстрым движением развязывает веревку и, когда я сажусь на колени и протягиваю ему запястья для освобождения, он тянет за конец веревки вверх. Я слишком занята разглядыванием его загорелой, мускулистой груди и рук, и двух округлостей, скрытых полотенцем, низко сидящем на бедрах, что не замечаю своих рук, поднятых передо мной, пока он не закрепляет конец веревки за один из крючков под полкой.

— Эй! — Я дергаю крючок, что заставляет бутылку воды, стоящую на полке, дребезжать. — Пусти меня.

— Я с тобой еще не закончил.

Одарив меня беспощадной улыбкой, он быстро седлает лавку позади меня и обвивает меня руками. Я изгибаюсь от его прикосновений, когда он замирает, чтобы нежно обласкать мою грудь, а затем скользит ладонями к талии.

— Поворачивайся.

Длина веревки позволяет мне без проблем повернуться, но очевидно я делаю это недостаточно быстро. Себастьян быстро поднимает меня, слово я ничего не вешу, и сажает на полотенце.

Мы сидим лицом друг к другу в теплой, заполненной паром комнате. Он поднимает бровь, глядя на мои согнутые колени, прижатые к груди, щиколотки же перекрещены как раз перед моей личной зоной.

Я оглядываю полотенце, которое все еще на нем.

— Одному из нас надо снять полотенце.

Его челюсти сжаты, когда он медленно обхватывает пальцами мои лодыжки.

— Я только что заставил тебя кончить, отшлепав. Если ты доверилась мне сделать это, то обнажиться не будет такой уж трудной задачей для тебя.

Нет, это тяжелее. В этом случае, я ничего не смогу скрыть от тебя, и ты чертовски многое увидишь в моих глазах. Я натягиваю веревку на своих запястьях.

— Будет легче, если я смогу дотронуться до тебя.

Его рот растягивается в мимолетной улыбке.

— Не сейчас.

— Почему нет?

Прежде чем я снова смогу сомкнуть ноги, он быстро разводит их и кладет поверх своих.

— Себастьян! — шиплю я.

— Пусть будут тут, — строгим голосом говорит он, прежде чем пальцем начать ласкать внутреннюю часть моей груди. Я еле сдерживаю возглас удивления, когда он хватает мою грудь своим фирменным захватом и опускает к ней голову, двигая носом по ложбинке. Он медленно вдыхает, потом так же медленно выдыхает. Отпустив меня, он скользит пальцем вниз, к центру моего тела.

— Почему ты не увидела меня в Басе?

Его вопрос подразумевает диалог, но он сосредоточен на своей руке, скользящей по животу к маленькому участку рыжих волос между моих ног. На долю секунды, когда его нос прижимался ко мне, Себастьян прозвучал таким же уязвимым, как я себя чувствую с ним, поэтому я отвечаю честно:

— Я думала, что узнала тебя в вертолете, но потом ты спустил очки, и у тебя были другие глаза. Будучи Басом, ты носил контактные линзы, чтобы изменить свой карий цвет?

Он поднимает свои глаза к моим, в то время как его палец опускается ниже, к моему входу.

— Когда ты сняла свои очки в вертолете, я моментально тебя узнал. И нет, я не ношу линзы. Во время миссии пару лет назад я попал под ударную волну бомбы. По-видимому, черепно-мозговая травма способна изменить цвет глаз.

— Прости, я не знала, — я вспоминаю о его шраме вдоль правой руки и осматриваю его лицо в поисках других повреждений. И именно тогда я замечаю тонкую красную линию, изгибающуюся вокруг его горла.

— Тот взрыв повлиял и на твой голос?

Когда он кивает, я смаргиваю подступающие слезы. Не могу позволить ему увидеть их, потому что прекрасно понимаю, что он из тех мужчин, кто не нуждается в сочувствии, но я могу показать ему.

— Отпусти меня, Себастьян.

— Не сейчас, — говорит он свирепо, пока его палец скользит глубоко внутрь меня.

У меня перехватывает дыхание, и не могу сдержать стон, сорвавшийся с моих губ. Если он не позволяет мне утешить его физически, слова — это все, что мне остается.

— Были и другие вещи, которые ты сказал или сделал, будучи Басом, которые заставили меня изумиться.

В медленном и мучительном темпе он проникает в меня и вторым пальцем.

— И все же ты не согласилась поужинать с Басом, потому что он напоминал тебе обо мне.

Раздвинув пальцы глубоко внутри меня, он сгибает их и медленно потирает в местечке, которого еще никто и никогда не дотрагивался. Все, что он делает, чувствуется так хорошо, я делаю все возможное, чтобы не дрожать всем телом, но не могу не закрыть глаза в чистом экстазе.

— Себастьян, — я выдыхаю его имя. Мое тело натянуто, как тетива лука, я готова сорваться из-за набухающей внутри страсти.

— Ты сказала, было и хорошее, и плохое, — хрипит он.

Я мысленно вздрагиваю от его интерпретации своей тогдашней реплики.

— Я не правильно сформулировала.

— Смотри на меня, — требует он, вдалбливаясь в меня сильнее, увеличивая мое желание.

— Я… я не могу, — говорю я, вздрагивая от быстро растущего удовольствия, что распространяется на каждое нервное окончание моего тела.

Тогда он наклоняется и зажимает мой сосок между зубами, применяя достаточную силу, чтоб заставить меня подпрыгнуть и распахнуть глаза.

Из-за моего резкого движения бутылка с водой, стоящая на полке, падает, и пока все ее содержимое просачивается между толстыми деревянными досками, Себастьян не теряет сосредоточенность. Его голубые глаза прикованы к моим, отражая разочарование и жар. Сильнее изогнув пальцы, он начинает давить на заветную точку еще интенсивнее.

— Как еще это может быть, если не хорошо?

Не в состоянии контролировать свой ответ, я отдаюсь бешеному оргазму, способному остановить сердце. Когда мое тело начинает биться в чистых, мощных волнах наслаждения, я в шоке он теплого фонтана, оросившего его пальцы.

Мое лицо мгновенно вспыхивает, и голос дрожит от стыда.

— Господи, я что сейчас…

Он расплывается в улыбке, полной мужского удовлетворения.

— Нет, но ты только что подарила мне нечто вкусненькое.

Поместив свои пальцы в рот, он стонет и зарывается носом в складку между моей шеей и поднятой рукой, все его тело натянуто.

Желая отблагодарить его, я пытаюсь обхватить его бедра ногами, чтобы приблизиться, но Себастьян сжимает меня и держит, лишь жарким дыханием обрушиваясь на мое горло.

— Если ты сейчас прикоснешься ко мне, я так взвинчен, что либо бессмысленно трахну тебя, либо взорвусь. Просто… дай мне минутку.

— Что плохого в том, чтобы трахнуть меня бессмысленно?

Он страдальчески ворчит мне в шею.

— Ну и кто из нас садист?

Пока он держит голову у меня на плече, я шепчу ему на ухо:

— С тобой граница между хорошим и плохим размыта. Твой напор не пугает меня, Себастьян. В отличие от твоего упорства.

Он смотрит на меня, напряжение в его теле хоть и не до конца, но все-таки спадает.

— Упорство и инстинкты идут рука об руку во мне. Эта парочка еще ни разу не подводила меня. Когда мне хочется чего-то, я не успокаиваюсь, пока не получаю это.

Я побаиваюсь спрашивать, но мне нужно знать.

— А как ты поступаешь с приобретениями, которые на проверку оказываются не настолько хороши, как ты рассчитывал?

Уголки его губ ползут вверх в хищной улыбке.

— Если я трачу свое время на них, они определенно достойны этого.

Я отвожу взгляд. Ты бы по-другому смотрел на меня, если бы знал, что я натворила.

Подцепив пальцем мой подбородок, он поворачивает мое лицо к своему.

— Именно я появился в кафе. В этот раз я не позволю тебе струсить.

Оглядев парную комнату, он продолжает:

— Эта деревянная лавка — последнее место, где я бы хотел заняться с тобой сексом. Я хочу тебя в моем собственном пространстве, с кучей времени для удовольствий, но у меня утренний рейс меньше чем через час.

Он пропускает пальцы сквозь мои волосы, вытянув пряди вперед, ко мне на грудь.

— Такая красивая, — бормочет он, прежде чем его глаза впиваются в мои, искря энергией. — Поужинай со мной попозже.

Когда я киваю, он прислоняет свой лоб к моему, глубоко вздыхая.

— Будь готова к четырем. Надень что-нибудь повседневное. Я заберу тебя из номера.

— Не рановато ли для ужина в четыре часа?

Прижавшись губами к моему лбу, он говорит:

— Не для моих планов.

Заинтригованная, я улыбаюсь и начинаю целовать его, но он качает головой. Сжав челюсти, он проводит большим пальцем по моей нижней губе.

— Когда я, наконец, поцелую этот нахальный рот, я не собираюсь останавливаться, пока не похороню свои яйца глубоко внутри тебя, заставляя кончать. Уяснила?

Прекратив дышать, выдерживаю его взгляд и целую палец. Когда его ярко-голубые глаза становятся цвета морской волны, я скольжу губами по всей длине его пальца, вплоть до основания, мурлыча в знак понимания.

В его глазах бушует буря, когда он остальными пальцами касается моего подбородка. Играя пальцем с моим языком, он собственнически обхватывает мое лицо и хрипит мне в ухо:

— Узнаешь позже, что случается, когда ты играешь со мной.

Нечто первобытное, прозвучавшее в его голосе, посылает волны дрожи по моему телу. Я отпускаю его палец с влажным чпоком, затем целую кончик.

— Рада знать, что мне есть, чего ожидать.

Он испускает низкий смешок и прикусывает мое ухо с достаточной силой, чтобы заставить меня сжаться в ожидании.

— Когда ты будешь корчиться и умолять меня дать тебе кончить, — говорит он голосом, полным греха, — помни, ты сама напросилась.

Глава 13

Талия

— Ужин был превосходным, а потом Дэн взял меня в тот ночной клуб в Чаппакуиддике, — Синтия проглатывает последний кусочек своего круассана, ее длинные ресницы трепещут от возбуждения.

— Похоже, у кого-то был отличный вечер, — говорю я, делая глоток персикового чая.

Она встряхивает вьющимися волосами.

— Это был фантастический вече. Не могу дождаться, когда увижу его сегодня чуть позже. Что насчет тебя? Ты нашла свою идеальную пару на вчерашнем балу? — она хихикает, играя бровями. — Рассказывай. Уверена, те ножные судороги не просто так появились.

Как только я открываю рот, чтобы рассказать, мой телефон звонит.

Достав телефон из сумочки, я поднимаю глаза и вижу Натана в противоположном конце помещения, машущего руками и показывающего на телефон.

— Прости, я на секундочку, Синтия. Это по делам, — быстро подношу телефон к уху. — Ты говорил со Стэном?

— Он перезвонит мне через десять минут. Можешь пораньше закончить свой ланч и подойти? Похоже, народ рассасывается, и мы спокойно сможем провести конференц-звонок со Стэном.

— Я и сама могу поговорить с ним, Натан.

— Да, но я работал с ним дольше, чем ты. Я могу помочь. Просто позволь мне, ладно?

— Ладно, — вздыхаю я. — Дай мне несколько минут.

Кивнув, он отключается.

Я улыбаюсь Синтии:

— Извини, Синтия, но у меня образовалась важная встреча.

Она немного надувает губки.

— Я думала, ты в отпуске. Тебе можно не работать.

Ее реплика заставляет меня улыбнуться.

— Ну, технически, это собеседование о приеме на другую работу.

Светлые брови ползут вверх:

— О, и чем же ты занимаешься?

— Я решаю загадки со словами.

Она смеется:

— Ооо, как таинственно.

Я хихикаю.

— Я писатель, но новая работа дополнит прежнюю. Мне правда надо присутствовать на встрече с коллегой, который, так случилось, тоже здесь отдыхает.

— Понимаю, — вздохнув, он кладет деньги за счет, затем встает. — Я очень надеюсь, что мы как-нибудь все-таки повеселимся вместе, как в самом начале.

Я тоже встаю и улыбаюсь:

— Однозначно.

Кивнув, она вешает сумочку на плечо.

— У нас с Дэном планы на весь остаток дня. О, знаю-знаю, как насчет тебя, меня и пляжа завтра? Можно посмотреть восход или, в зависимости от того, как пройдет мой вечер с Дэном, закат? — Она отступает назад, широко улыбаясь.

Смеясь над ее нахальной улыбкой, подтруниваю над ней:

— Похоже на план.

По пути к столику Натана, краем уха слышу возбужденную болтовню трех дамочек. Мои шаги замедляются, когда я улавливаю знакомое имя.

— …пилот Бас? — тонкая, похожая на мышку женщина обращается к блондинке и брюнетке. Я еще больше замедляюсь, а она продолжает говорить: — Я столкнулась с ним в холле, когда он шел к вертолетной площадке. Этот мужчина и так был сексуальней некуда, но вы видели, что он состриг волосы и сбрил бороду?

— Бас сбрил бороду? — спрашивает женщина с длинными черными волосами, затем усмехается. — Мне нравился его неряшливый вид. Это говорит о том, что он не прочь испачкаться.

— И он состриг волосы? — восклицает другая женщина. — Я должна увидеть это собственными глазами. Может, я даже возьму урок полета, только чтобы он пристегнул меня надежно и плотно, — пронзительно хихикая, говорит она.

— Он красавчик, — отвечает первая женщина. — И я не знаю как, но его великолепные глаза стали еще более голубые.

Сжав зубы, я возобновляю свой нормальный темп и иду к Натану.

После часа споров и обсуждений со Стэном, кадровым отделом и другим вышестоящим руководством, я, наконец, соглашаюсь вернуться в «Трибьюн», но только после выхода книги. Пока они ждут, когда я выйду на полный рабочий день, Стэн просит меня сделать некоторые предварительные исследования по задуманным им проектам. Я соглашаюсь сделать это, пока буду работать над книгой.

И так как должность надо закрыть сейчас — а не то она будет урезана в следующем ежеквартальном рассмотрении бюджета — начиная со следующей недели, «Трибьюн» выделяет мне зарплату. В этот раз бюрократическая волокита идет мне на пользу.

Пока я оговариваю детали со Стэном, Натан терпеливо ждет.

Когда я кладу трубку, Натан ставит бокал белого вина передо мной. Подняв свой собственный бокал, он произносит:

— Поздравляю с возвращением назад, Талия.

Я поднимаю бровь, а он говорит:

— Да ладно. Это нужно отпраздновать.

Он просто помог этому случиться. Будет справедливо выпить с ним по бокалу вина. Я поднимаю свой и наклоняю к нему:

— Спасибо, что замолвил словечко за мной перед Стэном.

— Я просто рад, что ты возвращаешься, — отвечает он, чокаясь со мной бокалами.

На моем языке вертится фраза, что я возвращаюсь не к нему, но произнести нечто подобное было бы мелочно, поэтому я никак не комментирую его реплику и делаю глоток вина.

Двадцать минут спустя, я вхожу к себе в номер и направляюсь к шкафу, чтобы подобрать что-то приличное к сегодняшнему ужину с Себастьяном, когда замечаю, что моя кровать странно разобрана, с покрывалом и пододеяльником, валяющимися с краю кровати. Покачав головой от вида своей наполовину убранной кровати, я иду в ванную, чтобы проверить кое-что и там, а затем соединяюсь с ресепшеном.

— Чем я могу вам помочь, мисс Лоун?

— Здравствуйте, я так и не поняла, была ли произведена уборка моего номера, потому что полотенца свежие, но почему-то горничная начала менять белье на моей кровати, но так и не закончила. Можно попросить ее доделать начатое, пока меня не будет? Я покину номер через час.

— Приношу свои извинения, мисс Лоун. Конечно, мы позаботимся об этом. Если вам будет угодно что-то еще, сразу же обращайтесь.

С этим я поворачиваюсь к шкафу и испускаю нервный вздох, пока критичным взглядом инспектирую каждую висящую там вещь. Было бы лучше, если бы Себастьян сказал мне, куда мы поедем.

***

Когда Себастьян стучит, я быстро выскакиваю из номера и захлопываю за собой дверь.

Он приветствует меня порочной улыбкой, затем кладет обе свои руки на дверь по обе стороны от моей головы и подходит ближе.

— Вы куда-то спешите, мисс Лоун?

Слава Богу, я надела каблуки, так что он не совсем нависает надо мной. Разглядываю расстегнутый воротник отглаженной рубашки и темно-серый костюм, радуясь, что он не надел галстук. Несмотря на то, что он одет более повседневно, Себастьян все равно очень презентабелен. Все в нем, начиная от его возбуждающего мужского аромата и источаемой им харизмы, заканчивая поразительными голубыми глазами, оценивающими каждый мой сантиметр, выдает доминанта. Он, скорее, хищник, который ищет достойную своей метки жертву.

И я дико хочу, чтобы на меня предъявили права.

— Моя комната не убрана, — выдыхаю я. — Горничная оставила мою кровать в еще большем беспорядке, чем я, встав сегодня с утра.

Подняв завиток моих волос к носу, он вдыхает, его глаза темнеют.

— Мне нравится беспорядок.

Я сглатываю и заставляю себя не представлять, что Себастьян подразумевает под словом «беспорядок». И все равно я уверена, что мое лицо стало пунцово-красным.

— А я думала, ты решил придерживаться временных рамок.

Он отпускает мои волосы и пальцем скользит вниз по моей шее, к груди, в V-образный вырез изумрудно-зеленого платья с запаАхом.

— Сексуальная повседневная одежда тебе идет.

Чувствую, как кровь приливает к моему лицу, и издаю нервный смешок, поддевая его расстегнутый ворот.

— Как и тебе, но мне почему-то кажется, что твоя сексуальная повседневная одежда — часть шоу.

Ведя рукой вниз по моему телу, он цепляет пальцем шелковый пояс на моей талии и дергает меня ближе, чтобы прошептать на ухо:

— Одежда — это только внешние атрибуты, тогда как обнажение выявляет истинных зверей, которые прячутся внутри нас.

Я не могу совладать с дыханием, когда он губами прокладывает дорожку по моей щеке, пока его рот не парит над моим.

— И у нас с тобой никогда и ничего не было обычным.

Я застываю от взгляда его завораживающих глаз, мой желудок сжимается, настолько я хочу, чтобы он прижался к моим губам и закончил эту пытку. Вместо этого, он отпускает мой пояс и проводит костяшками пальцев по щеке, бормоча таинственным голосом:

— А это идет тебе еще больше.

Когда до меня доходит, что он имеет в виду мои раскрасневшиеся щеки, он скользит ладонью по моей руке, переплетает наши пальцы и тянет меня за собой.

— Пойдемте, мисс Лоун. Наш вечер ждет.

***

Я удивлена, когда Себастьян сворачивает к маленькой рыбацкой деревушке Менемша в Чилмарке с населением в восемьсот шестьдесят шесть человек.

Пока Себастьян в гавани беседует с мужчиной, похожим на капитана морского судна в своей черно-белой бескозырке, я прогуливаюсь вдоль причала, рассматривая магазинчики, рыбацкие лачуги и лодки.

Я вижу парочку лодок с дневным уловом лобстеров и прислоняюсь к перилам, вдыхая соленый воздух и греясь в мягких вечерних солнечных лучах. Солнце так приятно согревает мое лицо и плечи, что я снимаю очки, закрываю глаза и наслаждаюсь.

Я подпрыгиваю, когда что-то холодное скользит по моей шее и вдоль моей груди. Когда я опускаю глаза, моему взгляду предстает шестидесятисантиметровая нитка черного жемчуга, которую Себастьян обернул вокруг моей шеи. Он говорит мне на ухо:

— Никогда еще не видел ювелирное украшение, настолько подходящее женщине. Позволишь снять твою золотую цепочку?

Держа переливающиеся жемчужины, я смотрю на него через плечо и качаю головой:

— Нет, я никогда ее не снимаю. Жемчуг великолепен. Это красивый подарок, но немного слишком.

Он разворачивает меня и берет за щеки, его рот решительно кривится. Не вижу его глаз за авиаторами, но могу чувствовать его искренность.

— Это подарок и ничего больше. Я подумал, оно идеально тебе подойдет.

Когда я отпускаю цепочку, его взгляд перемещается по жемчужинам на моей светлой коже к груди. Снова приковав свое внимание к моему лицу, он улыбается:

— Если я хочу подарить тебе ожерелье, оно должно быть достойно тебя.

— Спасибо тебе, — говорю, немного шокированная его сентиментальностью. Улыбнувшись, я приподнимаюсь, чтобы поцеловать его в подбородок, но вместо этого меня встречает рот Себастьяна, его губы твердые и крепкие.

Зарываясь пальцами в мои волосы, он придерживает затылок и медленно очерчивает языком контур моих губ. Его поцелуй настолько заманчив и соблазнителен, что мое тело мгновенно нагревается, по меньшей мере, градусов на десять.

В ту секунду, когда его язык скользит меж моих губ, позади нас кто-то прочищает горло:

— Прошу прощения, мистер Блэк. Ваша лодка готова, сэр.

Под «лодкой» капитан корабля подразумевал двенадцатиметровую яхту, пришвартованную в конце доков. После того, как Себастьян помогает мне забраться на борт, он вытаскивает для меня стул за маленьким столом недалеко от перил на передней части палубы, а затем снимает пиджак.

Когда он начинает закатывать рукава, я интересуюсь:

— Куда-то собираешься?

Он сияет мальчишеской улыбкой:

— Ты же не думаешь, что эта яхта сама поплывет, а?

Я открываю рот, как рыба. Я очень удивлена. Скользнув пальцами к задней поверхности моей шеи, он говорит:

— Наслаждайся прогулкой. Скоро буду.

Конечно, на месте я не остаюсь. Я иду за Себастьяном и вижу, как он занимает кресло капитана и заводит двигатель. Следующие двадцать минут он направляет судно от стапеля к открытой воде, успевая обсуждать с капитаном корабля такое количество морских терминов, что я теряю им счет. Мы не слишком далеко от берега, но достаточно далеко, чтоб я радовалась, что умею плавать. В конце концов, он глушит двигатель и отдает управление в руки капитана. Пройдя несколько шагов, он останавливается, увидев меня.

— Вода — одна из твоих любимых вещей, да? — тихонько спрашиваю.

С коротким кивком, он кладет руку на мою спину, и мы вместе идем к передней части лодки. Как только достигаем зоны полного уединения, я облокачиваюсь о перила и позволяю морскому бризу целовать мое лицо.

— Ты скучаешь по военно-морскому флоту?

Дублируя мою позу, он щурится от солнечного света, ударившего ему в глаза, несмотря на очки.

— Иногда.

— Почему в ту ночь ты не сказал мне, что ты «котик»?

Его рот превращается в суровую линию.

— А почему ты не сказала мне свое имя?

Прежде чем я успеваю ответить, он пожимает жесткими плечами:

— Этим не хвастаются. Это не то, что надо рекламировать.

Понимающе кивнув, возвращаю свой взгляд к горизонту, наслаждаясь золотыми солнечными отблесками на воде. Не могу даже представить, какого рода миссии ему пришлось выполнять.

— Ты когда-нибудь кого-нибудь убивал по долгу службы?

Он отводит взгляд обратно на воду, его голос тихий и ровный.

— В отряде я был снайпером.

Я сверлю глазами его профиль:

— Должно быть, было трудно в первое время.

— Всегда не просто забрать чужую жизнь, даже если он враг. Все, что тебе остается делать, — быть сосредоточенным на своей миссии.

Я снова смотрю на океан, и несколько минут мы стоим в тишине.

— Почему ты не сказала мне свое имя?

Я ощущаю его пронизывающий взгляд на своем лице, но сама остаюсь сфокусированной на воде.

— По некоторым причинам. Мое имя не имеет значения.

— Для меня имеет, — говорит он, поворачивая мой подбородок к себе. — Имело тогда, и имеет сейчас.

— Как долго ты был на миссии? — спрашиваю я.

Его рот превращается в тонкую линию.

— Это не ответ на вопрос.

— Так сколько?

— Два года.

— А мы не виделись три года, — говорю я, собираясь покончить с этим.

— Но я не знал твоего имени, чтобы найти тебя, — продолжает он с ноткой разочарования в голосе.

Я игнорирую его колкость.

— Ты управляешь компанией по безопасности, где, я уверена, есть немалая доля расследовательской части…, — я замолкаю и поднимаю брови. — Ты узнал достаточно обо мне той ночью. Ты знал, что я ходила в Колумбийский, где училась и твоя сестра. И я говорила, что работаю в газете колледжа. Как думаешь, сколько студентов соответствуют этим критериям? — когда его рот сжимается, я отвечаю за него: — Одиннадцать, Себастьян. Одиннадцать женщин соответствуют критериям. Нет, я думаю, что найти меня не составило бы труда, если бы ты по-настоящему этого хотел, когда вернулся. — И признание этого вслух настолько ранит меня, что ради собственного самосохранения, я не могу позволить тебе проникнуть глубже, Себастьян.

Я кладу руку на его кулак, сжимающий перила.

— Я просто хочу сказать, что хотела бы найти компромисс. Кстати, Ти — это не вымысел.

Он разжимает кулак и быстро переплетает наши пальцы, поглаживая меня:

— Почему для тебя так тяжело довериться кому-то?

Я смаргиваю подступающие слезы, радуясь, что он не может видеть их сквозь солнечные очки.

— Ты даже не представляешь, насколько я уже доверилась тебе.

Глядя на меня, он гладит пальцем внутреннюю сторону моей руки, затем останавливается и медленно скользит по белой незагорелой линии, оставленной кольцом Натана.

— Похоже, я немного подзагорела на ярмарке, — легко говорю я, снизу вверх глядя на него.

— Ты помолвилась с ним, когда работала в «Трибьюн».

Он не спрашивает, но я все-таки отвечаю:

— Да, мы встретились на работе. Я порвала с ним почти год назад.

Серьезное лицо Себастьяна становится хмурым.

— Если ты так давно порвала с ним, почему ты носила это чертово кольцо?

Я вздыхаю.

— Я приехала на выходные только ради своей подружки Кэс, которая в последнюю минуту кинула меня из-за работы. Я носила кольцо, чтобы держать парней на расстоянии. Я приехала сюда не из-за фигни для одиночек. И, кстати, о кольце Натана, я хотела бы получить его назад по нашему возвращению в отель.

Он раздраженно играет желваками.

— Зачем?

— Чтобы отдать ему, прежде чем он уедет.

— Он все еще в отеле?

Я киваю.

— После обеда Натан помог мне связаться со старым коллегой из «Трибьюн».

Себастьян напрягается.

— Ты обедала с ним?

Я трясу головой и пытаюсь вырвать свою руку, но он не отпускает меня.

— Нет, я обедала с Синтией. Так случилось, что он тоже был в том ресторане и позвал меня, чтобы помочь связаться по телефону со Стэном для обсуждения деталей новой работы в «Трибьюн».

— Вы снова собираетесь работать вместе?

Его тяжелый голос заставляет меня обороняться.

— Какое это имеет значение? — когда он не отвечает, я вздыхаю. — Я профессионал, Себастьян. Я любила свою работу в «Трибьюн». Я скучаю по тому, что помогала людям, и по тому чувству, что я что-то меняла в их жизнях. Работать в одном офисе с Натаном — небольшая плата за все это.

Его недовольное лицо расслабляется, и он притягивает меня ближе, обхватывая руками.

— Теперь понял, — тихо говорит он, уткнувшись носом мне в шею. — Что насчет писательства?

Почему у меня такое чувство, что его понимание идет от чего-то личного? Это как-то связано с тем, что он сейчас на гражданке?

Обняв руками его плечи, я целую его подбородок.

— Я не выйду на полную ставку, пока не закончу свою последнюю книгу. И буду продолжать писать и дальше.

Он разворачивает меня в своих руках, затем откидывает себе на грудь.

— Ты в любом случае будешь решать загадки со словами.

Я поднимаю на него глаза с широкой ухмылкой на лице.

— Ты помнишь, что я тогда сказала?

Он смотрит на меня сверху вниз, его голос смягчается.

— Я помню все, малышка Рэд, — оглядев воду, он устраивает нас поудобнее.

— Когда я впервые поехал жить к своему дяде Джеку, в то лето он взял Колдера и меня на рыбалку на этот самый пляж. Его жена умерла несколько лет назад, поэтому для него и Колдера такие семейные поездки были особенно важны. Я помню, как сидел на пляже и наблюдал, как отец беспощадно дразнит сына. Именно в ту поездку я понял, что меня он дразнил точно так же. Это было самое лучшее лето, и то, что было не менее запоминающимся… — он замолкает, кивая на воду. — Посмотри…

Я прослеживаю за направлением его взгляда и упираюсь в потрясающий закат.

— Это поразительно, не так ли? — с нотками ностальгии говорит он.

Я киваю, задохнувшись в красоте и от факта, что он поделился чем-то настолько сокровенно личным со мной.

Сняв очки, он прижимается сильнее, его губы щекочут мое ухо:

— Если бы ты описывала этот закат, какими бы словами ты это сделала? Нарисуй картину для меня.

Я тоже снимаю очки, чтобы полностью впитать все цвета. Положив свои руки на его, все еще обнимающие меня за талию, я стараюсь охватить все, что вижу.

— Солнечный шар огня садится за край мира, готовый уснуть в ночи. И хотя его яркость исчезает, скрывается из виду, последние лучи уходящего дня отражаются в воде всеми оттенками оранжевого, фиолетового и розового. Брызги желтого танцуют меж волн, словно светлячки. А более темные воды украсили жилы пламенного алого цвета, перекатывающиеся в волнах широкими лентами расплавленной лавы.

Когда я поднимаю свои глаза на него, с удивлением обнаруживаю, что его глаза закрыты. Они быстро распахиваются, ярко-синий цвет отражает удовольствие и мир, чего я никогда не видела в них раньше.

— У тебя дар. Никогда не бросай писать. Это было идеально. — Поцеловав мою шею, он улыбается: — Готова поесть?

Солнце исчезло, и мягкая музыка звучит из колонок. Как только мы усаживаемся за стол, юный официант зажигает три свечи между нами. Поскольку стол освещен, второй официант появляется с тарелками. На них хвост лобстера на пару и жареные овощи с запеченной в пармезане полентой.

Первый официант возвращается с бокалом вина для меня. После того, как мы остаемся вдвоем, Себастьян поднимает бокал минеральной воды для тоста.

— За этот вечер, мисс Лоун, — его голос опускается, становится более глубоким и соблазнительным. — Пусть он посоперничает с самым первым.

Я издаю нервный смешок и чокаюсь с ним бокалами, затем делаю глоток вина. Когда он касается бокалом своих губ, интересуюсь:

— Ты не пьешь?

Он отрицательно мотает головой и ставит бокал.

— Алкоголь затуманивает ум. Предпочитаю всегда быть во всеоружии.

Этот мужчина хоть когда-нибудь по-настоящему расслабляется? А может, физические нагрузки помогают ему в этом.

— Ты упоминал, что бегаешь, — говорю я, съев немного тающего во рту лобстера.

Себастьян кивает и разрезает пополам кусок поленты.

— Обычно я бегаю ранним утром. Здесь, на острове, я либо катаюсь на велике, либо бегаю, но не менее пятнадцати миль в день.

Я давлюсь только что сделанным глотком вина.

— Ты столько катаешься и бегаешь каждый день?

— Если у меня нет вылета ранним утром, либо других дел, то да, я занимаюсь этим каждый день.

Неудивительно, что у него такая форма.

Я снова беру свой бокал:

— И еще один тост.

Себастьян поднимает свой, выглядя заинтригованно.

Я чокаюсь с ним:

— Поздравляю, что взял фамилию своей семьи. Я знаю, ты отказывался сделать это.

Он криво улыбается.

— Я не брал фамилию, чтоб позлить отца. Я сделал это в честь его брата. У Джека случился инфаркт три года назад. Инфаркт подкосил его, и его предсмертным желанием было, чтобы я взял его фамилию и официально стал его вторым сыном. Так я и сделал, прямо там, в больничной палате, при поддержке Колдера.

Мои глаза затуманиваются, и я смаргиваю слезы. Себастьян потерял свою маму и единственного мужчину, которого считал своим настоящим отцом. Я так счастлива, что у него есть Колдер, и что он близок с Миной.

— Я сожалею о твоем дяде. Думаю, это замечательно, что ты почтил его желание.

Он усмехается и, поставив бокал, перекатывает пальцами его ножку.

— Честно говоря, я думаю, что мой дядя точно знал, что будет значить для моей семьи тот факт, что я стал Блэйком. Он был блондином, и знал, что отец, если что, поддержит меня, потому что как только бумаги были бы подписаны, таблоиды тут же начали бы гадать. Джек любил меня, как собственного сына, но в то же время, он устал от лжи. Он ненавидел, что мне приходилось прятаться от того, кем я был, — он пожимает плечами. — Меня это не волновало, но меня волновало то, что думает Джек, так что да, я взял его фамилию.

Я улыбаюсь, уважение к нему еще больше вырастает.

— А теперь ты и сам скоро станешь дядей. Я так счастлива за Мину. Когда она вышла замуж?

— В прошлом году. Я не в восторге от ее мужа, но надеюсь, она будет счастлива, а иначе мне придется очень серьезно с ним поговорить.

Хихикнув, я трясу головой:

— Брак — это не всегда спокойная гавань. Очевидно, что она любит его, раз носит его ребенка.

Себастьян пожимает плечами и вытирает салфеткой рот, ставя точку в ужине.

— Посмотрим.

Потирая рукой подбородок, он пристально смотрит на меня:

— Твоим источником для той статьи в колледже была Мина, не так ли?

Я киваю.

— Она и ее соседка по комнате были шантажом вовлечены в продажу наркотиков их профессором.

Его рука стискивается в кулак.

— Что стало с ублюдком?

Я расстроено вздыхаю и несколько раз проворачиваю вилкой.

— Он покончил с собой в тюрьме в ожидании суда, но, по крайней мере, все его делишки прикрылись.

— Спасибо, что защитила имя Мины, — тихим голосом говорит он.

Я киваю.

— Все закончилось наилучшим образом, — проглотив последний кусочек, я наклоняю голову. — Я знаю, что ты близок с Колдером и Миной, а что насчет ее старших братьев?

Себастьян резко втягивает в себя воздух.

— Дэмьена и Гэвина раскусить сложнее, чем Мину.

Он прозвучал как раздраженный старший брат. Интересно, сам-то он осознает это?

Молоденький официант возвращается, как только я допиваю свой бокал вина.

— Желаете ли еще бокал, мисс?

— Ей бокал воды, Сэм. Спасибо.

Сэм наполняет водой мой бокал и затем исчезает, я же сверлю Себастьяна глазами.

— На самом деле, я хотела вина.

Без капли раскаяния он выдерживает мой взгляд.

— Алкоголь притупляет ощущения. Это последнее, чего я хотел бы от тебя сегодня. — Он потирает пальцем свои губы, а слетающие чувственные слова полностью захватывают мое внимание: — Я бы предпочел, чтобы вы наиболее остро прочувствовали все, мисс Лоун.

Его комментарий заставляет все мои внутренности сжаться. Я чертовски уверена, что ни один бокал вина не способен приглушить ни одно из ощущений, обосновавшихся внутри меня. Этот мужчина подобен реактивному двигателю для моих чувств. Я бы лучше замерзла насмерть, прежде чем он выжжет все на своем пути, включая алкоголь, текущий по моей крови.

Пока я кусаю нижнюю губу, размышляя, сгорю ли я вместе с ним, наш двигатель оживает. Яхта начинает медленно разворачиваться в сторону берега, а Себастьян спрашивает:

— Не желаешь ли десерт?

— Я бы лучше выпила бокал вина, — сухо отвечаю я.

Он разражается низким смехом и встает.

— Думаю, я смогу найти другой способ подарить тебе чувство эйфории, которое ты так жаждешь.

Обогнув стол и приблизившись ко мне, он берет мою руку и ставит меня на ноги.

— Потанцуй со мной.

Как легко позабыть и о вине, и о десерте, и обо всем остальном, что крутится у меня в голове, когда он вторгается в мое личное пространство. И насколько я не хочу признавать его правоту в этом, настолько же не могу отрицать притяжение между нами.

Я улыбаюсь песне, мягко льющейся из колонок. Несмотря на то, что это более старая версия, чем та, что я слушала, будучи подростком, I’ve Had The Time of My Life звучит так уместно, когда Себастьян притягивает меня к своему жесткому телу и начинает раскачиваться в такт музыке. Она напоминает мне о летних домиках и первом сексуальном опыте. Воспоминания, которые всегда будут ассоциироваться у меня с ним.

— Ты сейчас думаешь о нас, о той ночи, что мы провели вместе? — шепчет он мне на ушко, медленно кружа меня.

У меня перехватывает дыхание, и я смотрю на него.

— Как ты узнал?

Его рука скользит к моей пояснице, притягивая меня еще ближе, пока мои бедра полностью не совпадают с его. Он улыбается так, что хоть и едва-едва, но показываются привлекательные ямочки.

— Это все песня.

Я киваю и прислоняю голову к его плечу, глядя на океан, что мы оставляем позади.

— Некоторые воспоминания остаются на всю жизнь.

Его рука немного сжимает мою. Оставив поцелуй на моих волосах, он говорит:

— Некоторые воспоминания настолько незабываемые, что стоят воссоздания. Посмотри на меня.

Когда я поднимаю голову и рассматриваю его в темноте, его глубокий голос вибрирует у меня в груди, резонируя по всему телу, вплоть до кончиков пальцев ног.

— И нет ничего, что я хочу больше, чем сделать это с тобой.

Глава 14

Талия

Себастьян не произнес ни слова с момента нашего танца на борту. И, кроме касания нижней части моей спины в тот момент, когда я усаживалась в машину, он не дотрагивался до меня. Когда мы оказываемся наедине в главном лифте «Хоторна», он разворачивается в мою сторону, но не делает ни шагу ближе. Вместо этого, засовывает руки в карманы и скользит по мне медленным, внимательным взглядом.

Это нервирует и напрягает, но я отказываюсь отворачиваться. Замечаю, как его взгляд задерживается на подаренном им жемчужном ожерелье, прежде чем скользнуть к ложбинке моей груди. Я медленно выдыхаю, когда он оглядывает мою шею и линию подбородка, затем волосы, прежде чем встретиться с моими глазами.

Он настолько сосредоточен, ничего сказанное мною не могло бы вывести его из этого состояния, поэтому я остаюсь неподвижной, принимая его изучающий взгляд.

Когда объектом его неотвратимого внимания становится мой рот, мне стоит больших трудов не облизнуть губы. Кое-как я держу себя в руках, но все же уголки приподнимаются в подобии полуулыбки, как только лифт достигает его этажа.

— О чем думаете, мисс Лоун?

Моя улыбка становится шире.

— Эта «Мисс Лоун» несколько формальна в данной ситуации, не находишь?

Двери лифта скользят в стороны, и я начинаю двигаться к выходу, когда он кладет руку на проем, загораживая мне выход.

— В любое время, как будешь готова поделиться…

Когда я пытаюсь поймать его взгляд, он удивляет меня тем, что убирает руку, тем самым не давя на меня с ответом. Пользуюсь отсрочкой и направляюсь к его номеру.

Как только мы входим, Себастьян включает свет возле двери и движется дальше в темноту, выскальзывая из пиджака. Теперь, когда мы одни, мысли о нашем разговоре на яхте заставляют мои нервы скрутиться в животе. Можем ли мы оживить наши воспоминания так, чтобы это стало чем-то большим? Но потом я вспоминаю сауну, и мои кости начинают плавиться от того, что он заставил меня ощущать. Мои мысли спутаны, и я остаюсь у двери, освещенная лампой, занимая себя тем, что устраиваю сумочку поудобнее на столе.

Я подпрыгиваю, когда руки Себастьяна оказываются на столе по обе стороны от меня, согревая мои плечи и спину мускулистым телом без рубашки.

— Ты очень тихая, — шепчет он мне в ухо.

Я смеюсь:

— Ты ни слова не сказал, пока мы ехали в машине и поднимались на лифте, а теперь говоришь, что я тихая?