Сказка для злой мачехи или в чертогах Снежной королевы (СИ)

Глава 8

"Хм — м," — очнувшись от сонных чар, изучающим взглядом скользнула по ледяным стенам подземной тюрьмы, в которую меня, как и ранее похищенных девушек, привели и оставили люди — стражи замка Снежной королевы.

Хорошая ли была идея, позволить поймать себя? Не знаю. Но это лучше, чем бегать по обледенелому полу лабиринта подземных тоннелей и искать один единственный не замурованный вход в замок. К тому же там жутко. От завывания ветра, скрипа и звуков шагов кого‑то невидимого у меня, честно сказать, волосы вставали дыбом. Нет, я не настолько храбрая, тем более Валко пойти со мной не мог — королевский запрет распространялся и на башню и на замок. Зато своего представителя Валко мог отправить хоть сразу в святилище — лед меня пропустит.

"Поймали" меня, когда я, наткнувшись в очередном тупиковом ответвлении на незапертую дверь, открыла ее и выяснила, что это чулан. Было забавно видеть метлы, совки и ведра там, где видеть их не ожидаешь. Но занятнее стало обнаружение красивой хрустальной шкатулки, которую я естественно взяла и спрятала себе в сумку. Выносить я ее не собиралась — чужого мне не нужно, но открыть и посмотреть — обязательно, вдруг там что‑нибудь ценное, не в смысле драгоценностей, а нужной мне информации, Валко делился ей с большой неохотой. Как остановить ритуал он не знал, но почему‑то был свято уверен, что я сама это выясню. Помощь ледяных и древесных стражей Хранитель гарантировал, но, вот засада, за пределами замка, в замок им, как и ему, без разрешения королевы или Эмиля, увы, войти нельзя, так что в замке я одна, если ни считать Дилана и Вигго, которых еще надо найти. Но, слава богу, мне удалось связаться с Ироном и рассказать ему, что здесь происходит. Для этого нам с Валко минут десять пришлось уговаривать королеву Сейду впустить светлого мага в свое магическое убежище в стенах библиотеки. Кстати Марта действительно застряла в комнате с зеркалом. Свет Светлого выжег в ней дар ведьмы, и она потеряла сознание. Женщина до сих пор не пришла в себя, но даже если бы и пришла, выйти из магической ловушки без помощи хранителя у нее бы не получилось. В комнату можно войти, но выйти только с разрешения Йохана или Сейды. Сейда Марту никогда не любила, поэтому помогать не собиралась, умрет — не велика потеря. Валко даже заворчал, когда она так сказала, а я до боли прикусила язык — не мне ей морали читать, да и нужно ли, из услышанного во сне разговора, я поняла, что у снежных дев весьма своеобразное понятие о жизни и смерти, возможно потому, что все они бессмертные.

Ирон же, попав в комнату и внимательно выслушав все то, что я хотела ему сказать, был искренне возмущен, что меня отправляют в замок на верную гибель. Приятеля не убедило ни заверение Хранителя, что своей Силой он со мной поделится, ни признание Сейды, что ее дар позволит меня избежать ловушек, которыми замок нашпигован с верхних этажей до подвалов, к тому же — это универсальный ключ от любых дверей. О, нет, Ирон был уверен, что ничем хорошим для меня это не закончится. Сейда и Валко тогда напряженно посмотрели на меня, но я недоуменно пожала плечами — а в чем собственно он не прав?

Договорившись, что Ирон создаст фантом Хранителя и днем направит его на главную площадь города, я так же попросила его связаться с Натаном, ведь если у меня не получится остановить ритуал, нужно будет срочно эвакуировать принцессу и жителей города в Ристан, а так как Ирон уперся, что ни за что не покинет Лиен без меня и Дилана, то Лейкот на роль героя подходил как нельзя лучше. Выслушав недовольство по поводу моего недоверия, что в случае чего, Ирон сможет позаботиться о Белоснежке, я обернулась к Валко и сказала, что готова. Сейде не понравилось пренебрежение к ее бывшему королевскому статусу, что она и попыталась мне втолковать, но ее профессионально отвлек Ирон, мимикой намекнув, что я не права, но по ощущениям, старшим здесь был все‑таки Хранитель, а не Сейда, слишком часто женщина поглядывала за мое плечо, ища поддержки у Валекеа.

Покинув дом и спящую Юран, Валко поставил меня перед фактом, что понесет меня на руках, к тому же снова усыпит. На вопрос — зачем, мужчина смущенно отвел взгляд и пробормотал, что, чтобы попасть сюда, он пользуется дорогой, которой ходят только духи и призраки — живым там делать нечего. Так я поняла, что ошиблась, думая, что медведь принес меня сюда по лесной тропинке, и я, в случае чего, смогу отсюда выбраться. По ходу, Валко мог обойтись разговором и у башни, но он принес меня сюда, а это значит, что на мое добровольное согласие никто не рассчитывал, видимо, надеялись запугать, а получилось наоборот — напугала их я.

Я ничего не имела против сна — сон мне не повредит. Надеялась ли я увидеть Лика? Конечно, надеялась, и это несмотря на то, что безликий предупреждал ни в коем случае не ходить в замок. Но, увы, история, которая мне приснилась, к нему не имела никакого отношения. Это было горькое и душераздирающее повествование жизни одной ветряной девицы, которая под гнетом деспотичной матери, взбунтовалась и залетела от гостившего у них в особняке мужчины. Родила дочь, но узнав семейную тайну, что всем их первым дочерям передается прабабкин дар ведьмы, спешно подкинула ребенка цыганам, а сама сделала вид, что ничего не произошло. Вскоре вышла замуж, но муж умер сразу же после брачной ночи. Второго и третьего постигла та же участь. На нее стали коситься, показывать пальцем и говорить, что она проклята. Сплетнями и слухами женщину довели до отчаяния, тогда к ней пришла ледяная ведьма и предложила забыть все и начать жизнь сначала. Женщина согласилась. Проснувшись, я натолкнулась на обеспокоенный взгляд медведя. Стерев рукавом слезы, механически посмеялась — нервишки шалят, — но про себя подумала, что не без причины мне открылась эта горькая правда.

Валко оставил меня перед башней, сам же исчез, словно его и не было. Вызвав огонек и изучив следы борьбы, я подобрала арбалет и нож. Открыв вход в башню, узрела две лестницы, одна вела вверх, другая вниз. Стараясь ступать на узкие ступени как можно осторожнее, спустилась вниз, где меня ждал неприятный сюрприз в виде скользкого катка, в который были превращены полы тоннелей. Диланов арбалет некоторое время служил хорошим противовесом, хотя и был тяжеловат для меня, пока намертво не застрял в какой‑то расщелине в стене. Пока я передвигалась по узким коридорам, мне постоянно мерещилось, что за мной наблюдают, так что я обрадовалась похитителям, как родным, когда они натолкнулись на меня в том чулане. Об их приближении я знала, так как о нем меня предупредила снежинка, но решила, что больше так не могу и сама вышла к ним с поднятыми руками.

И, вот, я здесь. Еще раз, хмуро обозрев гладкие светящиеся изнутри стены камеры, я встала и немного походила взад — вперед, чтобы взбодриться и размять ноги. Все мои вещи остались при мне. Как поймали, так и привели, точнее как увидели, дунули чем‑то в лицо и я заснула. Странные они эти люди — стражи, словно подмороженные.

Несмотря на то, что все в камере изо льда, холода не ощущалось, по крайней мере, не такого, чтобы зябко стучать зубами. Разогнав кровь, я выпотрошила сумку, достав и поставив на ледяной столик шкатулку, две склянки с ироновыми зельями, несколько защитных подвесок на шнурке, шпильку и мешочек соли. Шпилькой я собралась вскрыть замок на шкатулке, но оказался, что замок бутафория. Целую минуту ломала голову, как же она открывается, пока не вспомнила о потайном дне в шкатулке, которую мы с Тенью забрали из дома родителей Кристины. Попробовала снизу и, vu a la, дно, съехав в сторону, неприлично громко упало на пол. Чуть тише об пол звякнул уже знакомый кулон. Я замерла, готовясь воспользоваться силой, но на звук никто не пришел. Заснули они там что ли? Впрочем, какая разница?! Мне же лучше.

Кроме кулона в шкатулке застряла тонюсенькая самодельная тетрадка, которую пришлось вытаскивать по миллиметру, чтобы, не дай Светлый, страницы не порвались. Когда я ее открыла, то, пожалуй, даже не удивилась, когда, начав читать, поняла, что это дневник призванной. Очень короткий, написанный впопыхах, в тайне от Лаиры, а позже и от ведьмы. В нем снежная дева представлялась совсем не как безутешная мать, а как расчетливая и деспотичная женщина, которую мало волновало, какой ужас испытала девушка, оказавшись в замке Снежной королевы в теле этой самой королевы. Ее пугало все: стены, коридоры, залы, сама Лаира, ее ледяные слуги, и, — о, ужас, — муж — мужчина. У девушки был неприятный опыт общения с мужчинами, — какой именно она не написала, — поэтому Эмиля она боялась не меньше, чем младенца, которого ей предстояло растить. Но, как ей было растить Уллу, если сама она была еще ребенком — всего пятнадцать лет. Замуж девочку только — только собирались выдать, и не по любви, а по расчету. Вернуть домой несчастная не требовала — молила, на коленях стояла, но Лаира была непреклонна. Призванной пришлось смириться. Впрочем, призванная быстро привыкла к своему новому облику и начала получать удовольствие от всеобщего почитания и статуса Снежной королевы, не считая, конечно, обязанности быть милой с Эмилем, и, хоть раз в неделю заходить в детскую, чтобы прилюдно подержать ребенка на руках. Я не стала вчитываться, как и что с ней происходило в это время, и сразу перешла к последним страницам.

"Я умираю. Я знаю это. Мне осталось немного. Моя кожа одрябла и обвисла, руки дрожат, а глаза почти не видят. Остался последний осколок. Будь проклята эта Герда! И Ведьма. Будь ты проклята! Ты обманула меня — мне никогда не стать снежной. Но ничего, Яровые, не сдаются. Я пишу это, пока ты, там, празднуешь свою победу. Рано радуешься. Я запрещу Хранителю входить в город, в башню и замок. Но прежде, прикажу Эмилю отнести шкатулку с одним из украшений тому странному мужчине из библиотеки, которого ты так испугалась — пусть спрячет, не зря же ты над ними так трясешься. Время поджимает. Как же мне плохо, но я пишу все это, потому что знаю, что даже если я испорчу ритуал, даже если сейчас все закончится, она вернется. Рано или поздно. Пока существует зеркала, пока есть возможность соединить ледяные силы — она будет возвращаться, ведь она не просто ведьма, она одна из ледяных. Я спрячу дневник там, где никто не додумается его искать. Призову снежного духа, чтобы охранял его, а когда почувствует, что пришел тот, кто может помешать ведьме, показал тайник. Я говорю, уничтожь дьявольское зеркало, чтобы остановить ритуал. В нем осталась силы Лаиры. Я говорю, уничтожь зеркало истинной любви, ведь в нем запечатана сила другой снежной королевы. Но бойся Эмиля — в нем сила Хранителя и безумие безутешного мужа и отца".

На этом все. Я пролистал дневник до последней страницы, но записей больше не нашла. Н — да, легко сказать "уничтожь", а как это сделать? Судя по тому, что дьявольское зеркало дважды восстанавливали, разбить его будет недостаточно. Для себя решила: сначала найду девочек, потом Дилан и Вигго, а уж потом зеркало. Но в своих планах я как‑то не учла того, что представления не имею, куда мне идти, и, покинув темницу, в нерешительности замерла перед травильным выбором: направо, налево или все‑таки прямо. Пожав плечами, начала с левого, а закончила правым. Все коридоры и темницы оказались одинаково пусты, если пленницы здесь и были, то их давно увели. Никакой стражи тоже не наблюдалось, и у меня возникло подозрение, что оставили меня здесь по старой привычке, и, что еще неприятнее, неосознанно, то есть возвращаться за мной никто не собирался, поэтому никто и не отреагировал ни на мои кряхтения, ни на шаги, ни на звук упавшего дна шкатулки. Меня банально, как вещь, оставили и забыли. Я в шоке. Надеюсь, хоть ритуал‑то я не проспала? Вот, весело‑то будет.

Я не сразу нашла лестницу, ведущую наверх. Двери, как и обещала Сейда, открывались сами собой. Однако темница в замке располагалась достаточно глубоко под землей, так что, выбравшись из нее, я оказалась в округлой пещере и снова перед выбором: налево, направо или прямо.

— Да, это издевательство какое‑то! — заскрежетала я зубами и вызвала путевой огонек, но вместо него от снежинки, как и во сне, потянулась светящаяся бледно — голубая путевая нить, — А раньше ты этого сделать не могла?! — возмутилась я, вздохнула и пошла направо.

И, чтобы Сейде в своем зеркале икалось, попала туда, куда собиралась идти в самую последнюю очередь — к дьявольскому зеркалу. Оно стояло напротив входа в усыпальницу, зеркальной поверхностью к ней. Овальное в красивой деревянной раме, значительно больше человеческого роста оно было невообразимо вплавлено в огромный камень, чтобы уж наверняка. И что мне теперь делать? Кирку искать или молот? Н — да, подстраховалась ведьма на совесть.

— Может, ты подойдешь и поздороваешься? Я не кусаюсь, — неожиданно окликнул меня приятный мужской голос, когда я сделал шаг назад, чтобы вернуться в круглую пещеру.

На секунду я замерла, размышляя, стоит ли рисковать? С одной стороны — стоит, ведь именно ради этого я здесь, с другой — рано, но, кто сказал, что моего незримого кукловода это волнует. К тому же неясный образ в зеркале манил меня как магнит, и только боль в месте воспалившейся пентаграммы держала меня на месте.

— Смелее, — в голосе, звучащем от зеркала, послышалась насмешка, — Всего три ступеньки.

Ой, была, ни была. Спустившись с каменных ступеней, я подошла к зеркалу и заглянула в лицо ну очень привлекательному темноволосому мужчине лет тридцати с насмешливым взглядом искрящихся синих глаз. Н — да, "дьявольски хорош" — это про него. Отдаленно суккубус напоминал Тимоти Далтона в молодые годы, вон, даже ямочка на подбородке есть. Телосложение спортивно — подтянутое, не качок, но рельеф соблазнительно просматривается сквозь черную шелковую рубашку, да и грубые кожаные штаны не шибко скрывали стройные крепкие ноги и упругие ягодицы. Вау! Эй, там, наверху! Или, где вы там. Дайте мне несколько минут. Я тут слюни попускаю. Ага, как же, размечталась. Боль в руке стала невыносимой и я, вскрикнув, закусила кисть руки между большим и указательным пальцем. Это помогло. Боль прошла, а так же прошло наваждение. Мужчина в зеркале стал просто мужчиной в зеркале. Чертовски красивым мужчиной в зеркале, но дышать стало легче.

— Привет, — сердито буркнула я, забыв о манерах, настолько меня выбила из колеи эта его вызывающе — сексуальная внешность, моя реакция на нее, и последующее возвращение к действительности.

— Ну, привет, — бархатисто промурлыкал демон.

— Прекращай, — махнула рукой, — Больше не действует.

И, на самом деле, не действовало. Я смотрела на суккубуса, а видела эмоционально опустошенную личность, выжатую, вымученную, обреченную на безрадостное существование быть привязанным к магическому артефакту. Еще я увидела клубящуюся в его глазах тьму, такую же, какую видела в глазах у Роди.

— Совсем? — удивился суккубус, вздернув темные брови.

— Да, — буркнула я, чуть подсластив: — но ты всё еще остаешься очень привлекательным мужчиной.

Это его успокоило, а уже через мгновение передо мной возник все тот же суккубус, но переодетый в простую линялую рубаху и серые штаны. На ногах тапки в красную шотландскую клетку на босу ногу, на носу смешное пенсне, которое, как ни странно, его не портило.

— Ты не против? — спросил он, заворачивая рукава.

— Н — нет, — оторопела я.

Заметив мое состояние, мужчина улыбнулся.

— Я подумал, что если я буду в домашнем, говорить будет легче. Я не буду флиртовать, ты не будешь отвлекаться.

— А — а — открыла я и закрыла рот, — что было ранее?

— Прости, — нацепил дружелюбную улыбку суккубус, — Привычка.

— А — а, — снова протянула я и глазами поискала камень, который могла бы взять в руки.

Мужчина хмыкнул.

— Между прочим, это невежливо.

— Что именно? — приподняла я брови.

— Пытаться разбить меня, даже не выслушав.

— Тебе это не повредит.

— В отличие от тебя, — парировал мужчина, на что‑то намекая.

Я раздраженно фыркнула и оглянулась, обдумывая, что бы мне использовать для эксперимента.

— Хорошо, хорошо, — примирительно вздохнул суккубус, — хочешь попробовать разбить, возьми кусок льда. Да, не этот, дурёха! Положи немедленно! Положи, я сказал! Надорвешься! Вон, у основания лестницы лежит. И отойди подальше. Но, все равно это бесполезно.

— А я попробую, — поджав губы, сжала кусок льда, замахнулась и кинула в стекло.

Лед не долетел всего чуть — чуть, вспыхнул и разлетелся на мелкие кусочки. Меня чудом не зацепило. Хорошо, что это был не камень.

— Довольна?

— Нет, — честно ответила я и поджала губы.

Мужчина небрежно пожал плечами.

— Но, хотя бы, перестанешь крутиться и начнешь меня слушать.

— Знаешь, — потерла я переносицу, — вы в Лиене все так любите поговорить. Кстати, меня зовут Рита.

— Я знаю. Я Бальфар.

Я посмотрела на, скрестившего на груди руки, суккубуса и призналась:

— Я как‑то иначе себе представляла демона.

Мужчина чуть пожал плечами.

— Мы, суккубы, ближе к людям с темным даром, чем к демонам. Нам подвластны чары обольщения, но Тьма нам не подчиняется, мы сами ее слуги.

— О чем ты хочешь со мной поговорить? — непроизвольно копируя его позу, уточнила я, — Предупреждаю сразу, я все равно тебя разобью — я упрямая.

Глаза демона на мгновение стали мечтательными.

— Да. Ты это сделаешь, — он тепло мне улыбнулся, — Я с нетерпением жду этого момента.

— Ты, что, — нахмурилась я, — хочешь, чтобы я тебя уничтожила?

Бальфар снова пожал плечами.

— Смысл моего существования умер у меня на руках много лет назад. Я хочу исчезнуть, но печать алхимика крепко держит меня в зеркале, самому мне ее не разрушить.

Шутит? Не похоже. Он на самом деле хочет, чтобы его уничтожили. Я озадаченно почесала за мочкой уха.

— Странно, что Лаира не послушалась тебя, ведь ты предупреждал, что плач ребенка, убьёт ее.

Мужчина зло поджал губы и отвел взгляд.

— Нас никто не слушает. Таков закон Тьмы. Особенно если мы говорим правду или хотим помочь.

— То есть? — округлила я глаза.

— То есть, чтобы мы, темные, не делали, чтобы совершить хороший поступок, все выходит с точностью наоборот. Я хотел предупредить, а получилось, что зародил в Лаире желание иметь полноценную семью. Поэтому я не виню Эмиля, он пытался отговорить ее как мог, но Лаира всегда была упрямой.

— Что с Эмилем? Почему он стал помогать ведьме? Он все еще заколдован?

— Он безумен, как и Сейда. Он считает, что Лаиру можно вернуть.

— Как? — вырвалось у меня, хотя я и не пропустила упоминание имени королевы.

— Призвав ее душу, и вселив ее в тело молоденькой девушки.

— Но это же безумие?!

— О чем я тебе и говорю, — по лицу суккубуса пробежала тень.

Я насторожилась. Мужчина не старался скрыть эмоции, поэтому я и заметила мелькнувшее на его лице разочарование.

— Постой, хочешь сказать, что это возможно?!

— Это было бы возможно, если бы у Лаиры была душа.

Брови мои поползли на лоб.

— А я слышала другую точку зрения.

Бальфар пристально посмотрел на меня, после чего деловито поправил пенсне.

— Это относится не ко всем снежным. Лаира потеряла свою душу раньше, когда была человеком.

Вот это новость! А Сейда‑то, сама того не зная, попала точно в яблочко. Ну и семейка, что мать, что дочь. Не удивительно, что они обе управляли зимой именно в Сумрачном королевстве. Думаю, Старшая, знала, что подвигло этих двух стать снежными, поэтому и выделила именно этот участок. Ох, как же все запутано.

— А Эмиль об этом знает?

— Я говорил ему и говорил Сейде, но…

Мужчина развел руками. Я кивнула своим мыслям.

— Понятно. Они тебе не поверили.

Бальфар начал покачиваться с пятки на носок.

— Эмиль категорично нет, но другого я от него и не ожидал, а Сейда… Эта снежная…, — на лице демона появилось выражение брезгливости, — Я давно вычислил, что она ее мать, но что‑то не замечал я в ней материнского инстинкта, хотя за Лаиру она держалась крепко.

— Знаешь, можешь считать меня черствой, но меня больше интересует, как она смогла вспомнить. Снежная магия дала сбой?

Демон взглянул на меня, чуть сдвинув пенсне, и хрипло рассмеялся. Вот засада! От его смеха у меня вмиг вылетели все мысли из головы. Страшно представить, чтобы было, если бы суккубус на самом деле хотел меня соблазнить. А я ведь уже и дышать чаще начала, и руки по швам опустила, но почему‑то вспомнила массаж Лика, застопорилась на этом видении, пришла к выводу, что ни Бальфар, ни Лик для меня недосягаемы, мысленно махнула на взбесившееся либидо рукой, и шумно выдохнув, вернулась к реальности, чем и удивила мужчину. Он даже пенсне снял. Потер переносицу, поморгал, и, подумав о чем‑то своем, нахмурился.

— У тебя кто‑то есть? — спросил он.

— В каком смысле? — не поняла я.

— Ты странно реагируешь. Бережешь себя для кого‑то?

Я выпучила глаза и закашлялась. Интересные у него выводы, однако. Мотнула головой.

— Нет? — еще больше удивился Бальфар, — Совсем никого?

Разговор с демоном стал походить на наш первый спор с Безликим. Он так же был больше заинтересован моей личной жизнью, чем тем, что мы оказались вдвоем в одном сне.

— К — хе, — прикрыла я рот рукой, — слушай, я тебя не понимаю, причем тут это?

— Просто боюсь, как бы ты не оказалась той самой, — и лицо у него стало обеспокоенным.

— Той самой — кем? — раздраженно тряхнула головой.

Бальфар подошел к стеклу, нас разделявшему, и осмотрел меня с ног до головы. От его взгляда мурашки побежали у меня по коже.

— Не — е, вряд ли. Ты, конечно, красива, по — своему, но не в его вкусе.

Я замерла, сжав ручку сумки, и очень надеюсь, глаз у меня не дернулся.

— Что‑то разговора у нас не получается. Пойду‑ка я. Мне еще Уллу спасать. И Вигго. И Дилана.

— Стой! — крикнул Бальфар, но я упрямо шла к лестнице, — Стоять, я тебе сказал!

Ноги словно приклеились к полу. Сколько ни пыталась сделать шаг — бесполезно.

— Развернись, — приказал демон, и мое тело, игнорируя меня, подчинилось.

— Т — с-с, — зашипела я.

Проклятье! Что же эта за магия такая? Совсем не могу ей сопротивляться. Я заглянула в глаза Бальфару и увидела клубящуюся в них тьму. Возникло ощущение, что это не я, а она смотрит на меня и ухмыляется.

— Вернись, — резко приказал демон, и я послушной марионеткой подошла к зеркалу, — Прости, девочка, но я не могу позволить тебе уйти.

Я зло заскрежетала зубами. Ловушка? Снежинка Сейды завела меня в ловушку? Черт, как это всё понимать?

— Скажи, ты стал со мной разговаривать, чтобы усыпить мою бдительность? — тяжело вздохнув, спросила я у Бальфара.

— Почти, — склонил он голову к плечу, — Барьер вокруг тебя силен, и он хорошо защищает тебя, но и в нем есть брешь, хотя чтобы подобраться к ней, пришлось постараться, нужно было, чтобы ты доверилась мне.

Стараясь не думать о том, что будет, если я не вырвусь из капкана дьявольского зеркала, фыркнула:

— Чушь. Я не доверяла тебе.

— Нет, — согласился демон, — но на секунду ты открылась. Сострадание — это слабость, Рита, и ей так легко воспользоваться.

"Эти слова", — замерла я, — "Это же"… В бледном отражении дьявольского зеркала мои губы расползлись в какой‑то совсем недоброй улыбке, а в глазах появилась тьма.

— Сострадание? Нет, Бальфар. Зависть — это слабость и именно ей легко воспользоваться.

Изображение демона резко подернулось дымкой и медленно поплыло.

— Заткнись! — неожиданно закричал он, но тьма во мне не вняла его крику.

— Зависть запечатала тебя в этом зеркале, Бальфар. Помнишь?

— Заткнись! — взвился демон и зажал уши, — Заткнись, я сказал! Заткнись!!

На моих глазах в его облике начало меняться все: от роста до цвета волос. Он стал ниже, уже в плечах, плотнее, волосы осветлились. Привлекательность его никуда не исчезла, но перестала быть выдающейся.

— Нет! Нет! Прекрати! — кричал демон, пытался восстановить прежнее изображение, но у него почему‑то получалось, а мои губы продолжали кривиться и слова, произносимые мной, явно мне не принадлежали.

— Что, друг мой, чужая внешность не сделала тебя счастливым?

Молодой мужчина вопя, упал на колени и скорчился, закрывая лицо руками.

— Ты жалок. А я ведь предупреждал тебя, Лаире нужна только власть.

— Заткнись! — вскинулся Бальфар и хищно посмотрел на меня. Светлые глаза, темные ресницы, жесткая и тонкая линия губ, все та же ямочка на подбородке, но это было уже не волевое лицо темноволосого красавца, в нем чувствовалась слабость и, я бы сказала, затравленность: — Ты ведь тоже далеко не продвинулся. Это ведь ты, да?! — демон горько хохотнул, — Хотя, кто же еще. Как чувствовал, — ткнул он в меня пальцем, — Девчонка. Тьма! Но она же в твоем вкусе!!

— Не кричи, — заткнула я себе одно ухо, так как от крика демона, в голове начало противно звенеть: — Мне уже сказали.

— Что? — запнулся Бальфар.

— Что я не в его вкусе. Он, знаешь ли, не шибко со мной деликатен.

Мое отражение кисло мне усмехнулось, и было не понятно, толи я так к этому отношусь, толи Лик, точнее то, что он в меня запихал.

— Тогда почему? — еще больше распалился Бальфар, — Почему ты ей помогаешь?

— Я? Ей? — удивился Лик и весело рассмеялся, — Ни в коем случае. Рита здесь справится и без моей помощи, я лишь хочу исправить то, что уже натворил. Ты, Баль, верно подметил, все, что мы с тобой сделали в прошлом, пошло наперекосяк, но я тебя удивлю — Тьма здесь не причем. Запечатывая тебя в зеркале, я говорил тебе, что ты навеки останешься таким, каким был.

— Да, — кивнул демон, став молодым мужчиной лет двадцати двух, — С того времени я ничуть не изменился.

— Именно. Твое время, в отличие от моего, замерло. Замер и Лиен, когда Сейда, слившись с зеркалом света, высвободила свою силу и создала последнее заклятье мягкой зимы. Лиен теперь, как остров, затерянный в океане — сюда можно попасть, но отсюда трудно выбраться. Как думаешь, для чего она это сделала?

— Чтобы защитить Лиен, — поморщился Бальфар, ничуть не усомнившись в своих словах.

— Ошибаешься, — и улыбка моя стала запредельной, даже скулы свело, — Ее желание было не защитить, а остановить — остановить время в целом королевстве.

— Что‑то не очень хорошо это у нее получилось, — вмешалась я в их разговор по душам, так как улыбка в зеркале стала похожа на жуткий оскал.

Моя бровь в отражение ехидно изогнулась, говоря: "Неужели не догадалась?!"

— На это, Рита, у Лиена всегда был Хранитель, — мягче улыбнулось отражение, — Это его задумка отправлять лиенцев в другие королевства и приглашать гостей на праздник.

Я нахмурила брови и уточнила:

— Так это для того, чтобы в Лиене не останавливалось время?

Отражение кивнуло.

— Да. Именно для этого. Зная теперь истинное желание Сейды, я спрашиваю тебя, Баль, так ли мы с тобой были искренны в своем желании помочь Лаире?

— Я любил ее! — запальчиво выдохнул демон.

— Все правильно, — кивнуло отражение, а значит и я, — Любил. Но как трус.

Глаза Бальфара стали двумя черными безднами.

— Что ты сказал?!!

— Ты трус, Бальфар, — повторил Лик, — Ты любил ее, но даже, когда был свободен, ты ни разу не подошел и не заговорил с ней, а запечатанный в зеркало ты зачем‑то принял облик моего отца. И, что это тебе дало?

— Я был с ней до самого конца! Я был с ней! — взревел демон.

— Ты ли?! — печально покачал головой Лик, — Баль, твоими стараниями Лаира видела перед собой только то, что хотела видеть, а тебя она не видела — ты был ей никем.

— Как и ты! — словесно ударил демон, но промахнулся.

— Не — ет, Баль, я был для нее влюбленным мальчишкой, но, по крайней мере, я был, что не скажешь о тебе.

Лицо демона исказила ярость, и он прорычал сквозь стиснутые заострившиеся зубы:

— Надо же, я как‑то подзабыл, каким чудовищем ты бываешь. Ты заманил меня в это зеркало. Ты использовал меня.

— Ты сам этого хотел, Бальфар. Я не призывал тебя, ты сам ко мне пришел. Если ты считал, я не знаю, кто изменил печать призыва, то глубоко ошибаешься — я все знаю. Еще со времен первых призывов, я всегда тщательно проверял каждый символ, особенно если оставлял печать на какое‑то время.

Бальфар озадаченно проследил за тем, как я приседаю, чтобы потереть щиколотку, после чего роюсь в сумке, пряча в правой руке то, что уже нашла.

— Что? — невинно захлопала я глазами, ловя его взгляд: — Я ногу подвернула.

— И эта собралась остановить ритуал? — обращаясь к Лику, усмехнулся Бальфар, а в глазах злорадство, вроде того, что видел он такую спасительницу в хрустальном гробу в белых туфельках.

— Да, Рита бывает весьма неуклюжей, — согласился Лик, скорчив недовольную гримасу и встал, хотя я продолжила сидеть.

— А — а, — недоуменно вытаращилась я на свое отражение в зеркале, которое озорно мне подмигнуло, и, взглядом поторопило, после чего, поплыв, стало Безликим.

Бальфар вздрогнул и отшатнулся от материализовавшегося рядом с ним алхимика скрытого тем же маревом, что и во сне.

— Ну, здравствую, друг, — посмотрел на демона Безликий.

— Мы никогда с тобой не были друзьями! — рыкнул демон.

— Нет? — почти искренне удивился Лик: — А мне вспоминается, что в детстве ты частенько называл меня своим другом.

— Мы не были друзьями, — уперся Бальфар, хотя в голосе и появилась неуверенность.

— Хорошо, — примирительно отступил Лик, — Не были, так не были, — и обратился ко мне, — Ты закончила?

— Да, — подняла руку, показывая, что от снежинки осталось только "мокрое место".

— Молодец. Иди, спасай своих друзей, а я пока побуду с Бальфаром.

— Стой! — воскликнул демон, однако, стараясь слушать только участившийся пульс, я побежала к лестнице — с ним разберусь позже. Влетая в коридор, еще услышала его удивленное: — Но как?!

"А так, Бальфар, — закрыла я глаза, стараясь отдышаться, — Лик тебя заболтал. Точь в точь, как ты меня. А пока вы вспоминали прошлое, я думала, где брешь, — не в сострадании это точно — я тебе не сострадала, а, вот, в чужой магии — вполне".

Потерла руку. Теперь будет труднее, хотя, если подумать, именно помощь снежинки привела меня к Бальфару. Черт. И куда мне теперь идти?

— Рита! — громко позвал Лик из пещеры.

— Да, Лик, — заглянув, не заходя внутрь, откликнулась я.

— Вернись в центральную пещеру и иди по левому коридору. Только по левому. Он приведет к лестнице. Когда поднимешься на пять пролетов вверх, снова иди налево и до конца. В стене найдешь выступ, дальше сама разберешься.

— Э? — почесала я в затылке, замешкав.

— Иди, давай! — прикрикнул Лик.

— Хорошо — хорошо. Уже бегу. Спасибо, Лик.

— А почему она тебя Ликом называет? — тут же заинтересовался демон — акустика в пещере отличная.

— Захлопнись, Баль.

— Откуда ты таких слов набрался?! — еще больше удивился демон.

Я пристыженно отступила в сумрак коридора. Нужно срочно вернуться в центральную пещеру. В воздухе появился мой родной путевой огонек. Так‑то лучше.

— Улла, Улла, подожди — это я! — отшатнулась я от занесенной над моей головой ледяной вазы, когда я, согнувшись, просеменила в низкую арку, чтобы попасть внутрь ярко освещенного помещения.

— Рита? — замерла внучка хранителя, — Это ты?

— Я это, я. Положи вазу, — и забубнила себе под нос, но так, чтобы Улла слышала каждое слово, — Ну, что за человек, я ее спасать пришла, а она….

— Ой, прости. Я не специально, — опустила Ул вазу, — Я подумала, что опять этот пришел.

— Этот? — приподняла я брови.

— Получеловек, полу зверь, — напряженно посмотрела себе за спину Улла, — Я не знаю, кто он. На вопросы он не отвечает, только рычит.

Та — ак, значит, Эмиль совсем изменился, и поговорить с ним не удастся. А жаль, я‑то надеялась вразумить отца Уллы. Позволив стене бесшумно встать на место, я настороженно посмотрела по сторонам. Надо же, а со времен молодости Лика здесь ничего не изменилось. Повернув голову, взглянула в узкую нишу, за которой скрывался тайный ход в покои королевы и кисло усмехнулась:

— Даже так.

Эх, стоит признаться хотя бы самой себе, что я немножечко ревную. Глупо, конечно, но лучше вовремя заметить и задавить на корню, чем потом недоумевать, как же так получилось. В этой сказке влюбляться мне никак нельзя, по крайней мере, не всерьез.

— Рита? — озадачилась Улла.

— Не обращай внимания, — посмотрела я на нее, — Это я сама с собой разговариваю. Где остальные?

— Эм — м, — замялась внучка хранителя, и светлые глаза ее потускнели, — Рита, я не уверена, что они живы.

— Где? — сощурилась я и потерла правое запястье.

— На этаже. Но отсюда не выйти. Я уже пыталась, — смущенно потупилась Улла.

Это меня не смутило. В замке множество дверей и, как я уже выяснила, часть из них может открыть даже такой профан, как я.

— Попробуем вместе, — звякнула я отмычками.

— А не лучше ли воспользоваться тем ходом? — Ул указала на нишу.

— Не выйдет, — вздохнула я, — там что‑то вроде изолированной части замка. Все помещения, куда удалось войти, пусты, а лестница, по которой я пришла, ведет в подземную тюрьму. Выше есть еще один пролет, но дверь там запечатана. Я не смогла ее открыть. Могу попробовать, но не так, чтобы не наделать шума.

— Рита, ты маг? — огромными глазами посмотрела на меня девушка.

— Нет, — неуверенно качнула я головой.

Ну, в самом деле, какой из меня маг, все способности и силы заимствованы у хранителей королевств, пользуюсь ими неосознанно и топорно, да и понятия не имею, что значит быть магом. На Ирона посмотри — маг, а по сути — большой ребенок.

Улла нахмурилась.

— Тогда я не представляю, как мы отсюда выберемся. Понимаешь, на здешних дверях нет ни замков, ни щеколд, только маленькие овальные углубления.

— Ну‑ка, ну — ку, — встрепенулась я, — Пойдем, посмотрим.

А мысли в голове закрутились: "Надеюсь, это то, о чем я думаю. Не хотелось бы использовать магию. Мои силы еще понадобятся. К тому же есть риск, что нас быстро вычислят". Подойдя к массивным дверям, не сдержала победной улыбки — все верно, двери открываются с помощью медальонов.

— Держи, — порывшись в сумке, протянула один Улле, — Да не бойся ты. Бери.

— Но…, — занервничала девушка, видимо вспомнила, что произошло, когда она вытащила его из шкатулки.

— Смотри, — пожамкала украшение в руке, — ничего не происходит. Здесь две выемки, так что попробуем оба сразу.

— А?

— У меня еще один есть, — показала ей второй такой же, но с другой снежинкой.

Медальоны встали в углубления, от них в стороны побежали голубые ручейки, и двери бесшумно распахнулись.

— Идем, — взглянув на замершую у правой створки двери Уллу, позвала я: — Медальон не забудь.

Взяв себя в руки, Улла кивнула и дернула за цепочку. Двери за нами закрылись, а мы оказались в длинном коридоре с десятком похожих дверей. Магия вокруг меня всколыхнулась и я поняла, что на этаже мы с Уллой не одни. Отдав приказ усыпить всех опасных для нас личностей, с облегчением вздохнула, когда с разных сторон послышался звук падающих тела.

— Все чисто, — ободряюще улыбнулась я Улле, которая испуганно вздрогнула, — С какой начнем?

Улла сощурилась, и дернула подбородком:

— С пятой. Там еще снег лежит.

Подойдя к двери, я чуть поежилась, так как сразу определила, кого за ней держат.

— Ул, — вздохнула я, — Знаешь, я не одна пришла тебя спасать, со мной были Дилан и Вигго.

— Вигго? — удивилась Улла.

— Да, — кивнула я, держа медальон на некотором расстоянии от углубления, — Но на нас напали. Меня утащили в лес, а их…, — я запнулась и проглотила обильно набежавшую слюну, — Короче я не знаю, что с ними стало. Когда меня вернули к башне, там были следы борьбы и кровь.

Я взглянула на Уллу и отметила мертвенную бледность на ее лице, а в расширившихся зрачках отразилась не менее бледная я. Не сговариваясь, мы обе опустили глаза на испачканный бурыми пятнами пол.

— Знаешь, Ул, — сжала я цепочку, — мне сейчас немного страшно.

Как в подтверждение, руку дрогнула, заставив медальон начать раскачиваться, словно маятник, но Улла ухватила его и ловко вставила в углубление, при этом губы ее превратились в тонкую линию, а глаза стали безжизненными, как у куклы. Дверь бесшумно отворилась, но мы так и остались стоять у порога.

— Стой здесь, — механическим голосом сказала я, — Я войду.

Отмахнувшись от невнятного мычания внучки хранителя, покрепче сжав кулаки, я вошла в помещение и застыла. Комната была просторной. Освещение включилось, только я занесла ногу над порогом, но понять, что видят мои глаза, я смогла не сразу, но когда поняла, от облегчения у меня даже закружилась голова.

— Улла входи! — крикнула я.

— Рита? — встала за моим плечом девушка, — Они?…

— Живы, — кивнула я.

— Но…

— Они избиты, Ул, ранены, превращены в ледяные статуи, но живы. Эта та же магия, что и в доме твоих родителей. Кое‑кто рассказал мне, что эта магия не убивает.

Улла обогнула меня, подошла к лежащей на полу статуе Вигго и робко прикоснулась к ней. Лед под ее пальцами завибрировал.

— Он жив! — ахнула Улла и испуганно отдернула руку, — Я чувствую.

— Слава богу, — выдохнула я и подошла к Дилану.

Несколько глубоких ран на груди и боку от когтей, сбитые костяшки, синяки, но, на мой взгляд, ничего серьезного. Снять заклятие, подлатать, и будет как новенький. Повезло? Вряд ли. Что‑то темнит Дилан. Помнится, лис говорил, что он необученный ведьмак, но что это значит? Признаюсь, брат Ринари начинает меня пугать.

— С этими двумя все ясно, — встала я с колен, — Пойдем, поищем твоих подруг.

— А они?

— Здесь мы пока бессильны, — пожала я плечами, — Даже если бы мы могли их разморозить, они не в том состоянии, чтобы куда‑то идти.

— Но мы не можем их здесь оставить! — возмутилась Улла.

— Можем, — поморщилась я, — Здесь они в большей безопасности. К тому же, мы не грузчики. Посмотри на них, — качнула я головой на две ледяные глыбы. Улла послушно опустила взгляд. Упрямый подбородок подсказал, что Улла со мной не согласна, но постепенно и до нее начало доходить, что с такой ношей мы точно никуда не уйдем: — А теперь на нас.

Улла посмотрела на свои маленькие ладошки, на меня и издала долгий тяжелый вздох. Я по — доброму усмехнулась.

— Идем. Надо успеть найти твоих подруг, пока Эмиль не пришел.

— Эмиль?

— Да, так зовут зверя.