Сказка о Шуте и ведьме (СИ)

Записи в своей книге я исправляла сама.

Довольная и счастливая, оглядев результат своего труда и убрав новые зелья в сумку, я расслабилась от добродушно-насмешливого тона Джастера и перестала бояться сказать или сделать что-то не то. Ведь он действительно мне помогал. Значит, я тоже должна хоть что-то сделать для своего обещания.

Поэтому и решилась задать личный вопрос.

— Джастер… Она… умерла?

Шут, снимавший котелок с остатками ухи с огня, резко замер, словно внезапно закаменев. Даже дышать перестал, а кожа на судорожно сжавшихся кулаках побелела. В мгновенно почерневших глазах я увидела смесь боли, горечи и гнева. Что же я наделала…

— Нет. — Он поставил котелок на землю и с усилием глухо вытолкнул ответ сквозь стиснутые зубы, закрыв глаза и утихомиривая внутреннюю бурю. Я молчала, искренне переживая за него, но понимая, что другой возможности узнать хоть что-то о его прошлом у меня нет.

— Нет. — Он не смотрел на меня, в безжизненных серых глазах стояла глухая стена, а лицо застыло в мрачную холодную маску. — Она вполне себе счастлива.

Не сказав больше ни слова, Джастер взял лютню и ушел в лес по берегу реки, оставив меня задумчиво размышлять в одиночестве.

Знал ли он сам, что открыл мне больше, чем хотел? Или именно на это и рассчитывал? Он ведь ничего не говорил и не делал просто так, а о себе вообще не желал рассказывать.

Всё, что мне удалось узнать о его прошлом, он сказал только из-за нашего договора.

Может, мне и не хватало любовного и ведьмовского опыта, но Холисса не зря меня учила.

Похоже, сдержать слово ведьмы будет намного сложнее, чем я представляла…

Рана Джастера не была старой, как я думала. Сколько бы времени ни прошло, разбитое сердце кровоточило до сих пор. Вот почему он равнодушно смотрел на всех женщин и пил, не пьянея. Его мысли и душа витали вокруг прошлого, и никакие плотские утехи не могли облегчить страданий, отвлекая лишь ненадолго.

То, что Шут не убил соперника, с которым, очевидно, и осталась счастливо жить его возлюбленная, говорило о многом. И, в первую очередь, о его глубокой и неподдельной любви к этой женщине.

Что же между ними произошло, и почему она предпочла другого? И что же это за необыкновенная женщина, ради которой Джастер смирился с судьбой отвергнутого?

Я задумчиво смотрела вслед ушедшему Шуту. Вопросов у меня было много, но задавать их напрямую явно не стоило. То, что он разделил со мной постель, помогал с травами и позволял находиться с собой рядом, — ровным счётом не значило ничего.

А мне… Мне хотелось, чтобы он смотрел на меня совсем иначе.

Увлеклась немного, пройдёт, да?..

И даже бесчувственным чурбаном в ответ не назовёшь…

Вот бы с Холиссой поговорить! У неё такой богатый опыт…

Хотя нет. Я прикусила губу и покачала головой. Наставница наверняка бы посоветовала использовать приворотное зелье и не мучиться понапрасну. Но делать такую глупость я не собиралась. И даже не потому, что Джастер прекрасно разбирался в ведьмовстве. Обманывать Шута я не хотела и не смогла бы. Даже попроси вдруг он сам такое зелье, результат мог оказаться настолько непредсказуемым, что лучше не рисковать.

Я очень хорошо уяснила разницу между его природным желанием и магически наведённым. Но если с любовным зельем я отделалась очень бурной ночью, то последствия применения приворотного — когда привороженный кроме предмета страсти ничего не видит, — даже представлять страшно.

Только вот как добиться его признания и ответных чувств — совершенно не представляла…

Этому Холисса меня не учила. И не могла бы научить, ведь она меняла любовников, как богатая дама — платья.

Поужинав в одиночестве, я долго и напрасно прислушивалась: ветер доносил только обычные звуки ночного леса. Шут или ушёл очень далеко, или просто не играл, погрузившись в свои переживания. Возле маленького костра было неуютно и одиноко, но где искать Джастера — я не знала, а заблудиться в ночном лесу могла очень легко. Оставалось только надеяться, что воин скоро вернётся.

Так и не дождавшись, я задремала почти под утро, вздрагивая от холода и каждого шороха.

Проснулась я в таком же одиночестве. Выгнав из котелка насекомых, приползших на оставленную для Шута порцию, я долго отмывала посуду начисто, с песком, глотая слёзы от жалости к голодному Джастеру, бродившему всю ночь по лесу и по остаткам вкуснейшей ухи, которые пришлось вылить. После завтрака всухомятку своими запасами, весь день провела в тревожном ожидании, коротая время за записями и приводя в порядок содержимое магической сумки. Трав у меня не осталось, всё ушло на опыты и новые зелья. Уходить от лагеря дальше десятка шагов я опасалась и очень хорошо поняла, что такое оказаться одной в глухом лесу.

Хотя никто из зверей меня не побеспокоил, без Шута я почувствовала себя чужой. Это в его присутствии лес был для меня безопасным и почти домом. Зато теперь постоянно казалось, что за мной наблюдают, и вовсе не птицы и звери. Джастер словом не обмолвился о других лесных обитателях, но теперь я вспомнила и о лесовиках, и о цветочных пыльниках, и о недобрых моховиках и водниках…

Даже оружие Шута, оставленное вместе с торбой, служило слабым утешением. В случае опасности я не смогла бы воспользоваться Живым мечом. Про фламберг и говорить не приходилось. Он был почти с меня ростом.

Джастер вернулся только к вечеру, когда я успела не один раз обругать себя за свой язык и несдержанность и вся извелась от переживаний и страхов. Шут нёс в руках охапку трав, лютня была у него за спиной.

Вся моя радость от его возвращения мгновенно погасла, едва я наткнулась на непроницаемый взгляд, такой же холодный и мрачный, как в начале нашего знакомства. Хотя небо над головой всё это время оставалось ясным, настроение у воина было совсем иным. Он молча бросил передо мной травы, отошёл к своим вещам, закутался в плащ и устроился спать, повернувшись ко мне спиной.

Я очень остро почувствовала себя обузой, которую он был вынужден терпеть.

Да ещё и голодным из-за меня остался…

Горько, обидно, и… сама виновата.

— П-прости…

Мой тихий шёпот остался без ответа.

Вздохнув и вытерев мокрые глаза, я принялась разбирать принесённые Шутом травы, чтобы успеть до темноты.

Утром он на меня не смотрел и почти не разговаривал, отделываясь по необходимости только короткими резкими фразами.

В лагере на берегу реки мы задержались на несколько дней.

Джастер не спешил возвращаться к людям, но и мне было чем заняться: молчаливый Шут почти целыми днями водил меня по чащобе и буеракам. Именно водил, целенаправленно и без сомнений указывая редкие и магические растения.

Воин настолько легко находил дорогу в густом лесу, часто шагая напрямик к ведомой ему цели, что я скоро перестала этому удивляться. На мой робкий вопрос, как ему это удаётся, он коротко бросил через плечо: "Просто вижу", и на этом разговор был исчерпан. Я уже поняла, что некоторые его ответы лучше просто принять, чем искать объяснения.

Много раз нам встречались звериные тропы. Но крупные хищники обходили нас стороной, а остальное зверьё вело себя так, словно никаких людей рядом вообще не было. Дорогу перебегали зайцы и олени, белки скакали над головами, а лисы охотились, не обращая внимания на мою возню рядом. Однажды мы услышали жалобный рёв, и Джастер, не колеблясь, свернул в его сторону, жестом дав понять, чтобы я оставалась на месте. Я бы послушалась, но любопытство взяло вверх. Осторожно крадясь и держась на границе видимости, я последовала за ним, чтобы с изумлением и потрясением увидеть, как Шут, что-то негромко говоря, бесстрашно подошёл к поваленному дереву, из расщелины которого жалобно ревущий медвежонок не мог достать лапу. Озабоченно рычащая возле детёныша медведица не кинулась на Джастера, а лишь протяжно заревела, словно просила помощи. В ответ воин взялся за расщелину и расщепил ствол на две части. Освобождённый медвежонок, радостно вякая, кинулся к матери, а Джастер с довольной улыбкой отряхивал руки. Я не стала ждать, когда он или медведи меня заметят, и, как могла, тихо вернулась на тропинку, сделав вид, что никуда не уходила.

По пути Шут не ленился собирать грибы, несколько раз мы ели землянику. А ещё, пока я копала корешки или собирала цветы и листья, он по-хозяйски осматривал деревья и кустарники, где-то убирая сухостой, где-то подвязывая сломанные ветки, при этом иногда негромко разговаривая с деревьями, как будто лес и в самом деле был ему домом.

Бывало, что Джастер с едва заметной улыбкой наблюдал за какой-нибудь белкой или лисицей, и я стояла рядом, слушала и впитывала неведомую раньше магию леса. В такие моменты я начинала чувствовать себя глубже и мудрее, и мне казалось, что Шут относится ко мне немного лучше.

В своём бережном отношении к лесу Джастер даже комаров не трогал, лишь отмахиваясь от надоедливого зудения да ставя на ночь магическую защиту.

Я не сразу поняла, что в этом скрыто нечто большее, чем простое нежелание убивать.

Он и в самом деле искренне любил и уважал лес с его обитателями. Им он улыбался, радовался и заботился о них, как любящий хозяин.

А вот к людям, в том числе ко мне, он относился совсем иначе.

Как бы горько и обидно от этого ни было, я оставалась для него таким же пустым местом, как в момент нашей встречи. Вот почему он хотел разорвать наш договор… Я не впечатлила его, как женщина, и ничем не смогла помочь, как ведьма. И он передумал.

Только разорвать заключённый договор можно было со взаимного согласия, а я отказалась это делать, потребовав исполнения…

И, когда он стал ко мне чуточку лучше относиться, опять всё испортила.

После моей неуклюжей попытки разузнать о его прошлом, Шут снова помрачнел, всё время думая о своём. Я же чувствовала себя лишней и виноватой: он-то по-прежнему мне помогал, а я ничего не могла для него сделать.

Думала ли я совсем недавно, что буду скучать по его грубоватым замечаниям и колким насмешкам? Но как исправить свою оплошность — я не знала. Извинения не помогли, и мне оставалось только молчать да заниматься своей работой.

Пока я разбирала травы и готовила зелья по новым рецептам, в том числе то, что Джастер назвал "духами", он занимался ужином, а в ожидании еды вырезал из подобранных веточек всякие фигурки. Иногда это были звери, иногда люди, а иногда очень странные существа. Готовые поделки он убирал в торбу, и я только украдкой вздыхала, не решаясь попросить посмотреть игрушки поближе.

Всё-таки я взрослая ведьма, а не маленькая девочка.

Когда я заканчивала свою работу, то ложилась спать, а он так и сидел у огня, строгая очередную фигурку. Я засыпала, глядя на его печальное и сосредоточенное лицо, чтобы спустя какое-то время вновь проснуться от звуков музыки. Джастер уходил в лес и играл для себя, но я, затаив дыхание, слушала.

Одни мелодии уносили меня в таинственные места, где над холмами под светом незнакомых звёзд танцевали крохотные человечки со стрекозиными крыльями. Другие увлекали в бескрайние просторы, где вольно гулял ветер и не было ничего, кроме высокой травы и неба, под которым неслись табуны прекрасных коней. Третьи поражали мерным рокотом волн, бьющих в деревянные борта кораблей, хлопаньем парусов и пронзительными криками птиц над головой. Четвёртые уводили в глубокие пещеры, и я слушала эхо шагов и рокочущие голоса таинственных подземных жителей. Иные убаюкивали журчанием ручейка, бегущего под пологом леса, и переливчатыми трелями птиц. Но иногда я слышала тяжёлую поступь неведомых армий, яростный звон мечей и звуки битвы. Такие мелодии славили победу, но при этом часто оплакивали павших.

Свирель же иной раз плакала так, что у меня невольно на глаза наворачивались слёзы.

Тосковал ли Джастер каждую ночь, или бессонница настигала его лишь в полнолуние, а может он не мог уснуть из-за растревоженной по моей вине раны — я не знала. Только чем круглее становилось ночное светило, тем больше горечи и надрывной тоски звучало в музыке.

В такие моменты мне хотелось пойти в лес и найти Шута, чтобы успокоить или просто побыть рядом. Но он хотел быть один, и я уважала это его желание. Слушая незнакомые песни, я думала, откуда же он пришёл и сколько всего ему довелось повидать, пока не засыпала под очередную волшебную мелодию.

Да и вправе ли я была вмешиваться в это его одиночество?

Днём я по-прежнему делала вид, что ничего не слышала, потому что Джастер явно не хотел об этом говорить. Он вообще не хотел со мной разговаривать.

Зато приносил новые травы и отсыпался после ночных прогулок почти до полудня.

Когда моя сумка была доверху набита склянками с зельями по новым рецептам, а торба — запасами трав, Шут решил, что нам пора возвращаться к людям.

— Куда пойдём? — Он затушил костёр и собирал вещи.

Я задумалась, вспоминая, какие городки есть поблизости.

— Можно в Грихаун, Солектор или…

— Ты что, собралась с такими зельями по деревням ходить? — Хмурый Джастер посмотрел на меня, как на дуру. — И продавать за медяки и полсеребрушки? Приди в себя, ведьма. Крестьянам будешь мусор за мелочь предлагать, а эти — только в город и по настоящей цене, за серебро и золото, не дешевле. Это не помои, это настоящие зелья. Твоего любовного теперь пять капель на кружку воды с лихвой на всю ночь хватит. Да и остальные не хуже.

За серебро и золото?! Ладно, раз уж он сам про это заговорил…

— Джастер, что ты со мной сделал?

— В каком смысле? — он смотрел по-прежнему хмуро.

— В смысле денег. Почему раньше я не могла столько за неделю заработать, как с тобой за один день?

— А где ты раньше торговала?

Неожиданный вопрос меня ошеломил.

— Что значит — где? В Вышгосе, конечно! И потом в попутных деревнях, пока тебя не встретила…

— Вышгось? Что это?

— Я там жила с наставницей. Это городок на… — я беспомощно огляделась, пытаясь сориентироваться, и тут же поняла, что это бесполезно. — Неделя пути на восток от Кокервиля, где мы встретились.

— И такая же деревня? — усмехнулся Шут. — То есть ты в нормальном городе не была ни разу? А только по следам своей наставницы ходила?

— Вышгось — не деревня! Это город! Может, он тихий, маленький и…

— В большом городе другие люди, ведьма. И они готовы платить за твои зелья настоящую цену. Главное, знать, как предложить свой товар.

Я сердито смотрела на хмурого Шута. Опять он прав оказывается… Конечно, по сравнению с тем же Стерлингом, Вышгось был небольшим, но не настолько, чтобы мне там с деньгами не везло! У Холиссы-то прекрасно всё получалось!

— Ещё вопросы, ведьма? — холодно осведомился Джастер. Его тон предполагал, что от вопросов я как раз должна воздержаться. Но я же не о его возлюбленной снова спрашиваю, в конце концов!

— Хочешь сказать, что того торговца ты в Тормане нашёл, и только поэтому он заплатил тебе за пять дней золотом, а не серебром, как любому другому наёмнику?

— А ты знаешь, кто он? — усмехнулся Шут.

— И кто? — Я с подозрением смотрела на него. Только пусть попробует сказать, что это какая-то важная шишка… Ни за что не поверю!

— Ювелир. — Джастер сложил руки на груди, глядя на меня сверху вниз. — И состоятельный ювелир. Но договаривался я не с ним.

— А с кем?!

— Ты же ведьма любовной магии. Неужели не поняла, кто там главный? — Он насмешливо приподнял бровь.

Ах ты ж… Ну что я за недогадливая ведьма…

— И как ты убедил его жену заплатить золотом? Ты с ней…

— Поговорил. По душам. — Он вновь холодно пресёк все мои невысказанные подозрения. — Она разумная и здравомыслящая женщина, поэтому мы договорились.

— И что ты ей сказал?

— Правду, разумеется. — Джастер смотрел спокойно и невозмутимо. — У её мужа хватает врагов и завистников, дорога опасная, разбойников много. Под моей охраной они доберутся благополучно, а без меня их просто убьют. Если тебе интересно, сколько стоят мои услуги охранника: две "розы" за день.

То есть… Это он десять "роз" получил?! А я, как простушка деревенская, купилась на жалобы о тяжёлой доле и продешевила со своим товаром?!

Я смотрела на Шута, открыв рот. Торговец в добротной, но небогатой одежде, который путешествует с женой и детьми на простой телеге, без прислуги и всего с одним охранником, к тому же одетым как бродячий шут, и в самом деле не навевал мыслей о скрытых под обычным скарбом сокровищах. А запрошенную цену Джастер только на моих глазах оправдал дважды…

Выходит, разбираться в людях и торговаться он умеет намного лучше меня.

Но это всё равно не объясняло странностей с моими покупателями.

Впрочем, пытаться выяснять правду дальше бесполезно. По его лицу понятно, что других ответов я не получу.

— И что ты предлагаешь? — Я так же хмуро смотрела на него.

Хотя это была наша первая беседа за последние несколько дней, обидно услышать, что в его глазах я куда больше деревенская простушка, чем настоящая ведьма. И, как ни обидно признавать, услуги Шута-наёмника мне совсем не по карману.

— В Кронтуш пойдём. Это большой торговый город, самое то о себе заявить. Там постоянно проходят ярмарки. Дня за три дойдём, как раз к очередной успеем.

В Кронтуш?! Он серьёзно?! Это же…

— Три дня?! Ты шутишь?! Да до него три недели пути! Он же…

— Это если по дорогам петлять и в каждую деревню заходить. А напрямую — три дня. Может, чуть побольше.

— Напрямую? — Я осмотрелась. Лес. Кругом лес, густой, дикий, звериный. А ещё глубже, куда мы не ходили, — не просто лес, а настоящая чаща. Там наверняка нечисть водится. Куда тут напрямую?

— Да. — Джастер был холоден и непреклонен. — Нечего время зря терять. Идём.

Лесную реку мы пересекли вброд. Шут долго шёл вдоль берега, пока не скомандовал переправу. В самом глубоком месте воды оказалось мне по пояс, но я справилась, потому что он забрал мои вещи и перенёс их вместе со своими на плече, хотя вода едва достигала его бёдер. Так как день клонился к вечеру, Джастер решил не углубляться в лесные заросли, и мы устроили лагерь на берегу. Вечер прошёл в молчании: я больше не осмеливалась беспокоить мрачного Шута, а он думал о чём-то своём.

В эту ночь он не играл и не разводил костра, и утром мы проснулись рано, разбуженные поднявшимся с реки туманом и выпавшей росой. Позавтракав из моих запасов, мы углубились в настоящую чащу.

Я никогда не думала, что деревья и подлесок могут образовывать такие густые заросли. Мне казалось, что в них невозможно даже руку просунуть, но Джастер шёл вперёд, и заросли словно расступались перед ним. Идти за ним след в след и не отставать требовало определённых усилий. Временами оглядываясь, я видела со всех сторон всю ту же сплошную стену стволов и зелени.

А ещё я постоянно ощущала чужие взгляды. Неласково смотрят, но пропускают…

Вечером мы неожиданно вышли к болоту. Стена леса оборвалась, выпустив нас на пологий берег когда-то огромного лесного озера. Осока и бычий хвост ещё не зацвели, и только острые, как лезвия, листья тихо шелестели на ветру. Земля под ногами поросла мхом и редкими кустиками какой-то низкой травы, в чёрной воде виднелись россыпь кочек и полузатопленные остовы давно мёртвых деревьев. Над самой водой кое-где стелился туман. Где-то невидимо чавкало, ухало и тяжело вздыхало. Тяжёлая водная гладь иногда вздыбливалась пузырями, которые лопались, оставляя после себя отвратительный запах.

Длинные косые лучи заходящего солнца делали болото одновременно красивым и жутким.

По доброй воле я бы сюда ни за что не пошла. Даже присутствие Джастера не успокаивало. Я спиной чуяла, что на нас недобро смотрят, хотя никого не видела.

Лес на другой стороне болота зловеще скалился густым тёмным ельником, у подножия которого подозрительно быстро сгущались сумерки, и мне совсем не хотелось туда идти.

Но именно в ту сторону и смотрел Шут.

— Джастер, — я почти шептала, боясь громким звуком привлечь к нам внимание и нарушить то невидимое, что мнилось мне защитой. — А может, обойдём?

Шут недоуменно посмотрел на меня.

— Зачем? — Он говорил, не стесняясь, громко, и все болотные звуки разом стали тише, словно к нам внимательно прислушивались. — Вон тропа, идти всего ничего.

— Мне страшно. — Я решила честно признаться. — Мне кажется, что на нас смотрят отовсюду.

Шут хмыкнул и небрежно огляделся.

— Ну смотрят, и что? Вон утенцы, там гнобыши, а там тёмник сидит.

Он кивками указывал в сторону невидимых наблюдателей, пока у меня кровь застывала в жилах от перечисления опасной нежити. Да нас же сожрут, как только солнце скроется! А оно очень скоро скроется!

— Обычные кровососы и падальщики, делов-то. Ты же ведьма, чего ты боишься?

Я с изумлением уставилась на воина. И что, что я ведьма?! Их я и боюсь! Это ж нежить! Чего непонятно-то?!

— Ясно. — Джастер хмуро кивнул, не скрывая, насколько он во мне разочарован. — Значит, с болотником тоже не договоришься… Ладно, сам поговорю.

Мне оставалось только закрыть рот, одновременно обижаясь, боясь и негодуя. Нет, а чего он от меня ждал?! Что я должна мановением руки всю эту нежить жуткую разогнать, потому что ведьма?! Или своих зелий им предложить?! И что значит: тоже не договорюсь?! С кем это он уже договориться успел, что я даже не видела?

Или… Все эти взгляды в чаще мне не казались, а были такими же настоящими?!

Да кто он такой, что среди всякой нечисти как у себя дома ходит?!

Шут, не оглядываясь, подошёл к редкой цепочке кочек, ведущих на ту сторону болота, прямо в ельник, где поджидал свою добычу тёмник.

— Эй, хозяин! — Джастер приложил ладонь ко рту, чтобы было громче, и крикнул куда-то вглубь болота. — Пройти бы нам на ту сторону! Твоего не тронем ничего, не боись. Пропустишь?

В болоте что-то ухнуло, булькнуло, и через какое-то время по чёрной глади прошла слабая волна, плеснув на берег и едва не замочив обувь вовремя отступившего Шута.

— Ну ладно, — с непонятным выражением процедил Джастер и оглянулся на меня. — Пошли, пока солнце совсем не село.

Пошли — это он пошутил. Нет, он сам действительно почти шёл, а мне приходилось перепрыгивать с кочки на кочку, каждый раз поднимая юбку, придерживая тяжёлую торбу и стараясь не упасть в чёрную воду. Волосы падали на лицо, торба норовила опрокинуть меня в сторону, а поднявшиеся комары старательно пытались напиться моей крови. Но это лучше, чем оставаться на берегу, где слишком подозрительно шуршали заросли осоки, а спину буравили невидимые и жадные взгляды.

Солнце склонялось всё ниже, последние лучи слабо пробивались через густой лес по правую руку, вокруг заметно похолодало, и клочья тумана почти на глазах затягивали чёрную маслянистую поверхность воды. Ещё немного, и я даже кочки под этим туманом не разгляжу!

Джастер, ну зачем ты полез в это болото?! Да ещё на ночь глядя?!

Откинув падавшие на глаза волосы, я увидела, что Шут стоит на крохотном — в несколько шагов — островке, поперёк которого лежит голый тонкий ствол то ли осины, то ли ещё какого дерева. Комель вместе с когда-то обвалившимся левым берегом мок в воде, а обломанный ствол преграждал Джастеру путь. Но не это остановило хмурого и настороженно прислушивающегося воина.

— Быстро сюда. — Он протянул мне руку, и я молча прыгнула, уцепившись за его ладонь, чтобы не соскользнуть в воду, прямо на глазах исчезающую в коварном тумане. Никогда не думала, что так приятно почувствовать человеческое тепло рядом…

— Тс. — Настороженный воин приложил палец к губам, жестом показывая мне, чтобы я пригнулась, а ещё лучше — присела на землю, где стою.

Спорить я и не собиралась. Я тоже слышала подозрительный плеск воды о наш крохотный островок. Туман глушил звуки, небо над головой ещё оставалось светлым, но длинные тени сгущались и наливались опасными и голодными сумерками.

Единственной и желанной добычей на всём болоте были мы.

Слева от меня о кочку легко плеснулась волна…

Огромная, чудовищная туша с широко раскрытой пастью внезапно и бесшумно вынырнула из воды, и я в ужасе попрощалась с жизнью…

— Да щас же!

Разгневанный рык — и полузатопленная осина с пинка взвилась в воздух, в руки Шута, чтобы почти мгновенно заполнить пасть чудовища своими корнями и отправить его в полёт через голову взьярённого мужчины.

Я не успела ничего понять, как с обиженным рёвом неведомое чудище, больше всего похожее на огромного головастика, брюхом кверху рухнуло в воду шагах в двадцати от нас, разом разгоняя туман. Чёрная вода высокой волной помчалась к нам, слизывая кочки и траву на них. Я и вздохнуть не успела, как Шут вскинул свободную руку, и вода ударила в невидимую защиту, скатываясь по волшебному куполу.

— Ах ты, сволочь безмозглая… — негромко, но очень страшно прорычал Джастер. Чёрное призрачное пламя окутывало его фигуру, а глаза полыхали алым. Несчастное дерево, которое он держал обглоданным комлем вверх, напоминало пародию на волшебный посох. Только это зрелище не веселило. Шут был в такой же ярости, как тогда, на дороге, и даже сомневаться не приходилось, что сейчас он не станет сдерживаться.

Я сжалась в комочек, боясь даже напомнить о себе.

— Чтобы я из-за тебя в гнилой воде ещё марался… Ну всё, пеняй на себя…

Болото глумливо булькнуло.

— Что?! Думаешь, спрятался?! — Взбешённый Шут с боевой осиной в руках, в несколько мощных прыжков оказался на месте падения чудища. — Думаешь, не достану, жаба тупомордая?! Я тебе что, не человечьим языком сказал: пропусти — не трону, скотина тупая?!

В следующий миг он вскинул осину наподобие боевого копья и с силой метнул комлем вперёд, но не туда, где ещё расходились круги от падения чудища, а заметно правее. Осиновый ствол вспыхнул зелёным светом и вонзился в чёрную воду, как горячий нож в масло, скрывшись под водяной гладью полностью.

Через удар сердца болото встало на дыбы и содрогнулось от нового рёва, полного боли. Что бы там ни случилось в глубине, чудовище металось, отчего всё вокруг ходило ходуном, а чёрные волны то и дело скатывались с волшебной защиты. Я лишь крепко вцепилась в траву, всем телом прижавшись к трясущемуся островку, и надеялась, что в этом ужасе сумею не свалиться в беснующееся болото…

— Я тебя по-человечьи просил: дай пройти?! Просил! А ты что удумал, жаба недобитая?! — не меньше чудища бушевал Шут. — Совсем страх с разумом потерял, не видишь, на кого пасть раззявил?! Так я тебе быстро всё на место вставлю, тварь безмозглая!

В длинных тенях, густеющих сумерках и чёрных приливах я не видела, что сделал Джастер, но новый столб зеленого света, ударивший в воду, на некоторое время ослепил меня.

Болото жутко взвыло и застонало на разные голоса. Куда там гнобышам и утенцам! Куда тёмнику и болотнику… Самым опасным здесь был тот, кто называл себя Шутом.

Это глупую ведьму он пожалел, но болотная нечисть — совсем другое дело.

— А ну тихо все! — Громогласный приказ сопроводила такая волна силы, что разгладились даже волны. Ни один звук не нарушал установившуюся тишину. Не квакали лягушки, не звенели комары, не булькала и не вскипала пузырями вода. Даже туман перестал струиться и попрятался в камыши. Мне чудилось, что все обитатели замерли в один миг, даже не закончив движения. Никто не хотел испытать на себе новую вспышку гнева неожиданного повелителя болота.

— Вот так и сидите! — Джастер легко перепрыгивал с кочки на кочку, возвращаясь на наш островок. — А то совсем охамели, ни стыда, ни совести… Одичали вконец…

Я поднялась на ноги, молча и как можно тише отряхивая платье. Не буду я ничего говорить, пусть думает, как хочет! А то вдруг опять рассердится…

— Тропу вернул! — негромко прорычал Шут новый приказ, едва ступив на островок.

Торопливый плеск воды и от островка к чёрному ельнику пролегла цепочка обнажившихся травянистых и мокрых кочек. По такой тропе даже я могла пройти безбоязненно.

— Идём, — хмуро бросил Джастер через плечо и зашагал к ельнику, который заметно посветлел. Я шла за ним, глядя под ноги, чтобы не оступиться в сумерках, и думала, что тёмник тоже поспешил убраться подальше от шагающего к берегу Шута.

Нечисть тоже хотела жить.

К моему удивлению, уходить от болота Джастер не стал. Всего в десятке шагов от края он нашёл сухую высокую полянку и развёл костёр. И, пока я молча варила кашу, с болота не раздавалось ни звука. Я прямо чуяла, как боятся пошевелиться все его видимые и невидимые обитатели. Честно говоря, я их очень понимала. Ведь в случившемся была и моя вина. Это из-за меня у Шута испортилось настроение на несколько дней, просто он срываться на мне не стал, потому что у нас был договор…

Ещё я думала: повезло мне с таким удивительным спутником, сейчас мрачно смотрящим в огонь, или наоборот?

С одной стороны, Джастер оказался опаснее всего и вся, что я знала, но в то же время был самым надёжным защитником, какого можно вообразить. Разбойники?! Да чихать он хотел на каких-то разбойников! Да и на всю болотную и лесную нечисть и нежить заодно.

Он ведь даже оружия не достал, просто первой попавшейся дубиной чудище усмирил… А уж что за заклинания он использовал — я даже не представляла. Это была не сила волшебника и не ведьмовская магия. Ни о чём подобном мне даже слышать не доводилось.

С момента нашего знакомства Джастер не переставал меня удивлять, часто заставляя чувствовать себя глупой девчонкой, которая ничего не понимает в жизни. Но только сейчас я осознала насколько он сильнее меня магически.

Интересно, что бы сказала бы про него Холисса?

"Держись за такого парня крепче, девочка". Голос наставницы прозвучал в голове как наяву, и я грустно улыбнулась своим мыслям. Да уж, рядом с Шутом бояться нужно только самого Шута…

Только вот я для него была деревенской ведьмой-простушкой, навязавшейся со своим словом…

Но хотя бы что-то правильное и достойное умной ведьмы я сделать могу.

Например, не подавать вида, как сильно напугало и удивило всё произошедшее, и не задавать вопросов, пока он не подобреет. Придя к такому решению, я сняла котелок с огня, разложила готовую кашу и молча протянула воину его порцию.

— Ладно, отомрите, — смилостивился Джастер, когда его миска опустела наполовину.

Болото облегчённо вздохнуло и ожило. Подул лёгкий ветерок, зашелестели травы, зазвенели комары, снова забулькала вода, и пополз туман.

Осмелела и я.

— Джастер, кто это был?

— Болотник, кто ж ещё. — Он покосился на меня. — Ты что, никогда на болоте не была?

Я покачала головой. Откуда мне? В такие дебри вообще никто не ходит, даже травники: кому охота с жизнью расстаться?

В болоте тяжело вздохнули.

— Сам виноват, — негромко бросил через плечо Джастер, как будто подводное чудище могло его слышать. — Тебя попросили по-хорошему — вот и нечего было выёживаться, жабья морда. А теперь сиди и не булькай, пока не выпущу.

Новый вздох, тяжелее предыдущего. Слышит, значит…

— Не, не интересно. — Шут доскрёб остатки каши из котелка и облизал ложку.

Вздох.

— Чего ещё? — Джастер прислушался к бульканью и чавканью. — Снежноягодник? Да на кой он мне?

Я чуть не подскочила на месте, разом забыв про все свои страхи и переживания. Что значит "на кой"?! Это же летний снежноягодник! Он чуть ли не от всех болезней лечит! И стоит безумно дорого, потому что растёт на таких вот болотах с нечистью, жадной до человеческого мяса. Да я за пригоршню этих ягод могу столько золота получить — на несколько лет безбедной жизни хватит! В этом Кронтуше одну ягодку можно за "бутон" продавать, а то и целую "розу" просить!

Шут же лишь мельком взглянул в мою сторону, по-прежнему разговаривая с болотником.

— Ладно, присылай утром своего проводника. Посмотрю, что у тебя там за снежноягодник…

В ответ на мои полные горячего любопытства взгляды хмурый Джастер ничего не сказал, только закутался в плащ и улёгся спать. Мне ничего не оставалось, как последовать его примеру.

Тёмник, чьё присутствие я ощущала неподалёку от лагеря, прятался под лапами елей и даже не смел приближаться к нашему лагерю.

Проснулась я на рассвете, стуча зубами от холода. Плащ насквозь промок от росы, от болота шёл холод, а белый туман поднялся настолько высоко, что почти добрался до нашей полянки. Собственно, вместо болота в сером утреннем свете я видела только белесое одеяло, укрывшее собой всё.

Я уж совсем решилась подобраться к Джастеру поближе, желательно под плащ, когда из тумана беззвучно появилась сначала одна белая когтистая и скользкая на вид лапа с острыми длинными пальцами, а за ней вторая. Старая хвоя бесшумно проминалась под лапами отвратительной твари. Следом из тумана возникла большая и приплюснутая голая голова с алыми точками глаз и двумя дырками вместо носа. Выползень скалил редкие острые зубы и принюхивался, отвратительно дёргая верхней губой. Почуяв мой ужас, тварь уставилась на меня, и я не выдержала.

— Джастер! — Путаясь в юбке и плаще, я кинулась к спящему Шуту, чтобы врезаться ему прямо в грудь.

— Ты чего орёшь, ведьма? — хмуро вопросил он, сидя и придерживая меня одной рукой. Во второй был Живой меч.

— Вы-вы-вы… — я только клацала зубами, трясущейся рукой указывая в сторону чудовища, прижавшегося к земле на границе тумана.

— А, проводник явился, — лениво зевнул Шут, отпустив и меня, и оружие. — Я уж думал, тебя тут заживо едят. Стоило так орать…

П-п-проводник?! Да он же людей жрёт! Он меня чуть не съел!

— Ладно, подожди пока. — Джастер небрежно махнул рукой, и выползень послушно отступил под нависшие лапы елей, снова скрываясь в тумане.

Да уж, вот так уснёшь на берегу болота, а утром от тебя одни косточки и найдут, если найдут…

— Всё, успокаивайся уже, — хмурый взгляд Шута подействовал на меня отрезвляюще. — Собирайся и пойдём тебе за ягодами.

Болото тяжело вздохнуло под туманным одеялом, медленно таявшим под первыми лучами солнца.

— Вот увижу, тогда отпущу, — ответил болотнику Шут. — Ничего, потерпишь ещё, не помрёшь. Всё, собирайся, ведьма. Хватит зря время терять.

Мне не оставалось ничего, кроме как встать на ноги, торопливо привести себя в порядок и собрать свои вещи. Судя по всему, Джастер мог отпустить болотника откуда угодно, и навряд ли мы сюда вернёмся.

Выползень бесшумно перебирал перепончатыми лапами, враскорячку перешагивая с кочки на кочку и почти распластываясь над водой. Если бы не лёгкий ветерок, разогнавший туман над тропинкой, жуткая тварь легко могла бы в нём скрыться и подобраться к утратившим бдительность путникам, чтобы полакомиться свежим мясом. Впрочем, Джастер шагал настолько спокойно, что я стыдилась своего страха, хотя замечала мелькающие по бокам и за спиной белые тени, почти сразу растворяющиеся в тумане. Конечно, я понимала, что болотник не настолько глуп, чтобы повторить вчерашнюю ошибку, но зубы всё равно нервно выбивали дробь. Я просто старалась, чтобы это было не так заметно.

Снежноягодник рос в глубине болота, на сухой возвышенности, в окружении редких кривых сосёнок. Памятуя, мимо каких топей и как извилисто мы шли, просто так сюда не добраться, даже если никто не тронет.

Выползень замер на краю этого острова, отступив в сторону и пропуская нас. Красные точки сверлили мне спину, пока я поднималась к кусту. Остальные выползни прятались по окрестным кочкам и зарослям камыша, бесшумно поднимали плоские головы из воды, внимательно следя за нами.

Впрочем, Джастера это ничуть не волновало.

— Устроит тебя? — равнодушно кивнул он в сторону куста, усыпанного белыми ягодами.

Я кивнула, одновременно чувствуя страх из-за окружившей нас нежити и ликование при виде драгоценного ягодного изобилия.

— Ладно, гуляй, заслужил. — Шут поднял руку и по-особому прищёлкнул пальцами. Где-то далеко довольно ухнуло, и по чёрной воде пошла мелкая рябь, словно чудище радостно плескалось, как рыба в речке. Выползни скрылись: солнечные лучи уже разогнали туман, а эти твари не терпели прямого света. Под чёрной водой тускло мелькали алые глаза и белёсые тощие тела: выползни вовсе не собирались оставлять нас без внимания.

Опасность как была, так и осталась.

— За одного битого двух небитых дают, — усмехнулся Шут, наблюдая как солнце превращает жуткое обиталище нечисти в обычное заболоченное озеро, пока я торопливо собирала ягоды в свою миску. Придётся ещё на полденька задержаться, чтобы их подсушить, но уж очень ценный откуп.

Отвечать на непонятную фразу я не стала: мало ли, вдруг опять рассердится…

— Ну что? — Воин обратил внимание на меня. — Готова?

Я кивнула: миска была полна с горкой. Я бы ещё взяла — весь куст обсыпной, да только деть некуда.

— Не жадничай, ведьма. Сколько раз тебе говорить… — проворчал Джастер, и я торопливо отвела взгляд от куста.

И вовсе я не жадничаю… Просто когда ещё будет такая возможность?!

— Идём. — Шут не собирался давать мне поблажек. А учитывая, кто охранял этот кустик, спорить было просто глупо.

Я не сомневалась, что одинокую ведьму никто бы из местной нечисти не пожалел. Дёрнуть за ногу в воду — и всё. Только булькнуть успею.

Уходили от снежноягодника мы самостоятельно и не той тропой, что пришли. Островок соединялся с берегом узкой грядой. Наверняка раньше это был далеко выступающий мыс или даже полуостров. В любом случае, сейчас мы шли посуху, пробираясь между редких чахлых сосенок, и я не сразу обратила внимание, что Джастер что-то ест.

— Что ты ешь?

Он показал горсть, наполовину полную белых ягод. И когда успел?

— А разве их можно есть? — Моё чутьё травницы, которое за последние несколько дней заметно обострилось, подсказывало, что обращаться с ягодами надо осторожно. Было в них что-то мне непонятное. Какая-то неуловимая двойственность. Но раз он так спокойно их ест… Я потянулась к своей миске, которую так и несла в руках, но тут же была неожиданно остановлена Шутом.

— Нет, вообще-то. — Он двумя пальцами придержал меня за запястье. — Они почти ядовитые.

— Тогда почему ты ешь?

— Мне можно.

— Почему?!

Джастер смерил меня внимательным взглядом и усмехнулся.

— Хорошо, Янига. Место для лагеря найдём — узнаешь.

С этими словами он опустил мою руку и снова пошёл вперёд, окончательно распалив моё любопытство. Но нарушать негласный запрет я не осмелилась, только тихо обрадовавшись, что Шут снова стал со мной разговаривать. Подожду до привала. И кроме как о ягодах, вопросов у меня много. Надеюсь, они его не рассердят…

— Джастер… Почему ты их не убил?

— Кого?

— Болотника, выползней, тёмника, и…

— А почему я должен был их убивать? — Нахмурился воин, оглянувшись через плечо. — Мы здесь гости, они у себя дома, за порядком следят, травы-ягоды редкие охраняют, людям хитничать не дают. Ну, сглупил у них хозяин, бывает, жабья морда — она и есть жабья морда. Я его просто на место поставил, чтобы не забывался и за своими следил. Теперь поумнее будет, нахрапом не полезет и своим закажет. Ягодами этими он передо мной извинялся. Что ты так на меня смотришь?

— Хочешь сказать, что это ты не меня защищал, а…

— А от кого тебя защищать-то было? Тебя же никто не трогал. Даже не пытался. И рот закрой, комары залетят.

Джастер развернулся и продолжил идти между деревьев, оставив меня потрясенно переваривать совершенно иной взгляд на случившееся.

Выходит, лесная нечисть и впрямь оказалась умнее болотной…

Когда под ногами оказалась настоящая твёрдая земля, Шут остановился и осмотрелся из-под руки.

— Далеко ушли… — Он недовольно хмурился. — И короткой тропы нет…

— Очень далеко? — осторожно полюбопытствовала я.

— Ну да. Мы на север ушли, а нам к югу надо. А чаща здесь совсем непролазная, даже местные не жалуют, обходить придётся. Дня два уйдёт. Затем к дороге выйдем.

Местные не жалуют? Это он опять про нечисть всякую?

— Разве ты не рад?

— Чему?

— Мне кажется, что ты не очень любишь людей. — Я осмелилась высказать свои наблюдения. Но ответ получила неожиданный.

— В каком виде? — невозмутимо поинтересовался Джастер. — В сыром, жареном, варёном, копчёном, тушё…

— Ты прекрасно меня понял!

— В сыром и болтливом я их определенно не люблю. — Он сделал вид, что не расслышал. — А вот если выпотрошить и пожарить на костре, то вполне себе…

— У тебя отвратительные шутки! — рассердилась я. И чего жалела, спрашивается, когда он молчал?! — Не хочешь говорить, так и скажи, а не…

— И да, и нет. — Он перебил меня сухо и холодно. От шутливого тона не осталось даже тени. — От конкретного человека зависит. Если это всё, то будь добра — помолчи. Мне надо сосредоточиться.

Он снова осмотрелся, выбрал направление и пошёл вдоль края болота, постепенно углубляясь в лес. Мне ничего не оставалось, как молча идти следом, сердиться на хмурого Шута и думать, почему нечисть и нежить ему дороже людей…

На ночёвку мы остановились довольно поздно, зато Джастер нашёл родник, что было очень кстати: я с удовольствием умылась и напилась.

— Ты обещал объяснить про снежноягодник. — Я раскладывала добычу на просушку, пока Шут разводил костёр и набирал воду из родника.

— Ты по деревьям лазать умеешь? — Он повесил котелок над огнём.

— По деревьям? — Он опять меня удивил. — Нет, конечно. Разве это надо для…

— Да нет, — перебил Джастер в своей неподражаемой манере. — Иди сюда.

Он отошёл к крепкому молодому ясеню, росшему на краю крохотной полянки. Я убедилась, что все ягоды разложены ровно, отряхнула руки и подошла к нему.

— Спиной к стволу встань и руки назад сделай, — спокойно попросил воин.

Недоумевая, я выполнила его просьбу и тут же пожалела об этом, ощутив на запястьях веревочную петлю.

— Ты что делаешь?! Развяжи меня немедленно!

— Это для твоей безопасности. Ещё спасибо мне скажешь. — Джастер невозмутимо сделал своё грязное дело, отошёл к разложенным ягодам и почти сразу вернулся.

— Ты что задумал?! — Я пыталась испепелить его гневным взглядом, но видела только насмешку в серых глазах.

— Ты хотела ответы, вот сама всё и узнаешь. — Он поймал меня за подбородок и впихнул белую ягоду мне в рот. — Жуй тщательно. Семечко тоже.

Всё ещё сердясь на этого грубияна, я перекатила ягоду языком. Шершавая, тугая… Мякоть была плотной и сладковатой, а крупное семечко оказалось не твёрже ядра лесного ореха и почти таким же на вкус.

— Ну как? — поинтересовался Шут.

— Вкусно… — Я задумчиво разжевала приятную смесь и посмотрела на мужчину. В наступивших сумерках его кожа даже через одежду светилась золотистым цветом, а волосы напоминали всполохи огня, если бы огонь был цвета солнца…

При виде такого восхитительного зрелища кровь в моих жилах побежала быстрее.

— Ты очень красивый… — почти промурлыкала я, надеясь, что он подойдёт ближе и поступит со мной так, как должен поступать мужчина с женщиной.

— О, действует, — удовлетворённо кивнул синеглазый и золотой Джастер. — Наслаждайся, ведьма.

Он развернулся и пошёл к тусклому костру, оставляя за собой в воздухе мерцающий искрами след, а я рванулась за ним следом. Точнее попыталась, потому что проклятое дерево не пускало меня!

— Джастер, стой! Подожди! Вернись! Я хочу тебя!

Шут оглянулся, усмехнувшись, и остался у костра.

Волны вожделения накатывали на меня одна за одной, доводя почти до безумия. Я кричала, стонала, умоляла его прийти ко мне. Я мечтала сорвать с себя одежду и отдаться ему, как пожелает. Я была готова бежать за ним на край света и дальше, лишь бы он дал мне желаемое. Я была готова умереть за него и убивать за него…

Ночь стала чёрной водой, лес и костёр отражениями заплясали на её волнах и растворились в небытии. Я не видела ничего, кроме Шута.

Неистово желанный и такой недостижимый, Джастер представал передо мной прекраснейшим янтарным и солнечноволосым обнажённым богом с глазами синее неба. За его спиной раскрывались крылья, сотканные из света и ветра. Крылья исчезали, и золотой бог становился белокожим брюнетом в чёрном, глаза которого меняли цвет с вишнёвого на густой зелёный. В следующий миг белоснежный плащ гладких волос, взрезанный острыми кончиками ушей, падал на обнажённую спину. Из-под верхней губы появлялись тонкие клыки, а глаза обретали глубину и цвет речного льда. Я видела, как за спиной Шута распахивались кожистые крылья, а тело покрывалось лиловой чешуей, и он обретал облик чудовищного огромного ящера, каких не бывает в мире. Ящер же уступал место сгустившемуся облаку мрака, у которого были только очертания человека, а вместо глаз сияло такое жуткое золотисто-коричневое нечто, что кровь стыла в жилах, и сердце почти отказывалось биться от ужаса. Но даже в таком виде Шут оставался невыносимо прекрасным и самым желанным для меня…

И я рвалась, тянулась к нему, билась, не в силах разорвать путы или освободиться иным образом…

Наконец, он смилостивился над моими мольбами.

— Ну что, хватит тебя мучить, ведьма? — Прекрасный и ужасный, с каждым шагом меняющий облик, солнечноволосый Джастер шёл ко мне.

Я же изнемогала от сжигающей страсти, опустившись на колени, изо всех сил стремясь к этому мужчине.

— Возьми меня… Хочу тебя…

— А как же. — Прекрасный бог протянул руку, двумя пальцами приподняв мой подбородок. От этого горячего прикосновения захлестнуло новой волной сумасшедшего вожделения. Шут же с лёгкой улыбкой обвёл большим пальцем контур моих губ, и я чуть не захлебнулась от этой ласки.

— Дай… — Я жадно попыталась поймать его пальцы губами. Прикоснуться хотя бы так, почувствовать его частичку в себе…

— Да-ай…

— Дам, — усмехнулся он, и в следующее мгновение его пальцы глубоко проникли мне в рот, дразняще пощекотав у самого горла. Но вместо наслаждения тело вдруг сотрясла совсем другая волна!

Ошеломлённая и испуганная, я согнулась в рвотных позывах, а он держал меня за волосы и издевательски подбадривал.

— Вот и молодец, вот и умница, девочка…

Когда миновал первый порыв, Шут приподнял мне голову и поднёс к губам чашку с водой.

— Пей, — серые глаза воина смотрели требовательно и внимательно. — Пей, и повторим ещё раз. Тебе надо очистить желудок от яда.

Я послушно выпила, и меня снова рвало.

Только после третьего раза, когда я уже без сил легла на землю, он счёл издевательство оконченным, развязал мне руки и помог добраться до костра.

— Ну что, ты удовлетворила своё любопытство, ведьма? — Джастер в своём нормальном виде и со знакомой усмешкой смотрел на меня. — Или дать тебе ещё полакомиться? Очень уж ты просила, чтобы я пришёл. Я чуть не поддался.

Он ещё и издевается… Я с содроганием покосилась в сторону белеющих в темноте ягод и покачала головой. Состояние было отвратительным. Перед глазами всё плыло, и даже лёжа мне казалось, что я куда-то падаю. Да и стыдно было за всё, что я наговорила… Как уличная девка…

— Что… что это было?

— Яд, я же сказал. — Джастер протянул мне чашку. — Вот, выпей. Это целебный отвар. Он тебе поможет. Только пей маленькими глотками.

Сесть удалось с трудом, но чашку я удержать смогла. Приятно горячая, терпкая и пахнущая хвоей жидкость лилась в горло, и я действительно начинала чувствовать себя лучше. Земля обрела твёрдость и не стремилась сбежать из-под меня.

— Мякоть вызывает в женщинах безумную страсть, а семечко заставляет любого человека видеть то, чего нет, — пояснил Шут, не дожидаясь моих вопросов. — За это ягоды и ценят так высоко. И очень быстро к ним привыкают.

— А как… же… ты? — прохрипела я осипшим голосом, протягивая чашку обратно. Натёртые веревкой запястья горели огнём, да и остальные суставы тоже болели. Рвалась к Джастеру я нещадно. И ведь даже жуткие видения не отпугивали…

— Я? — Он усмехнулся. — Так я семена не ел. А мякоть на мужчин не действует.

Вот ведь хитрюга какой…

— П-поэтому ты… удержался?

Джастер коротко взглянул на меня, забрал опустевшую чашку, налил в неё остатки отвара из котелка и снова протянул мне.

— Во-первых, я не терплю насилия и принуждения, ведьма. Особенно в этом. Говорил уже. Во-вторых, если бы я поддался или подождал ещё немного — ты бы с ума сошла. — Он не шутил. — От целой ягоды исход всегда один, но с получением желаемого это будет быстрее и приятнее. Вообще, с этих ягод ты бы на любого мужика кидалась, даже самого неприятного и отвратительного для тебя. Так что я не обольщаюсь.

— С… спасибо… — Я уткнулась лицом в чашку, чувствуя стыд, и благодарность, и… тихое ликование глубоко в душе оттого, что он всё же не остался равнодушным.

— На здоровье, — отозвался Шут. — Допивай, ложись и спи. Сейчас для тебя это лучшее лекарство.

Я кивнула и легла, уже сквозь наваливающийся сон почувствовав, как бережно опустился на меня плащ.

На следующее утро я встала поздно. Точнее, просыпалась на рассвете от холода, но Джастер укрыл меня вторым плащом, и я снова заснула, очень быстро согревшись.

— Доброе утро. — Шут сидел у костра, вырезая очередную игрушку, когда я высунула нос из своего укрытия. — Как себя чувствуешь?

— Лучше, спасибо. — Я только поразилась внезапной смене его настроения. Сейчас он совсем не походил на мрачного и жуткого воина, одним махом поставившего болотника на место и распугавшего всю нежить в округе. Да и от грубого хама и насмешника не осталось и следа.

Напротив меня сидел красивый ясноглазый парень, с добрым и чуть насмешливым взглядом, балагур и сердцеед, в руки которому напрашивалась лютня, а не оружие. Светлые пряди задорно падают на весёлые глаза, улыбка ироничная и мальчишеская одновременно. Берет с пером, наряд яркий — и у обаятельного красавца-менестреля отбоя от женщин не будет.

Неужели он на самом деле вот такой? Молодой шут и музыкант, чьё призвание дарить людям радость и улыбки…

И ведь до чего очарователен, нахал…

Я поспешно отвела взгляд, чтобы не выглядеть совсем уж влюблённой дурочкой.

Странно, что вместо настоящего Джастера я вчера видела нечто невообразимое. И ведь оно мне казалось самым настоящим. Особенно та жуть с глазами… Брр!

Накорми он меня только семечком, я бы от ужаса в лес рвалась, сбежать куда подальше, а не к этому чудовищу.

Так, всё, хватит о ненужном думать. Пока он в хорошем настроении, можно кое-что спросить.

— Откуда ты всё это знаешь? Ты же меня на год-два всего старше!

В ответ на удивлённо приподнятые брови я довольно пояснила:

— У тебя усы не растут ещё.

— А, это да-а. — Он задумчиво погладил гладкие щёки и подбородок, знакомо усмехнулся и сразу стал похож на себя обычного. — Так я в книге ведьмовской прочитал. Настоящей.

Ну вот. Только стоило порадоваться, что он грубить перестал… Но на это я больше не поведусь, не дождётся.

— И почему сразу не сказал?

— Один битый умнее двух небитых. — Он внимательно смотрел на меня, заодно пояснив вчерашнюю непонятную фразу. — Я бы объяснил, а ты бы всё равно попробовала. Проще и быстрее было накормить тебя под приглядом, чем ловить потом по всему лесу. Или отбиваться посреди ночи от сумасшедшей ведьмы.

Хмм… то есть, если бы я решила попробовать только мякоть, он бы не устоял?

— Даже не думай, ведьма. — Шут проследил мой взгляд и посерьёзнел окончательно, сразу становясь грозным воином. — Выпорю. Жгучкой. По голой заднице. Неделю враскорячку ходить будешь.

Я только фыркнула и рванула в кусты, так как потребность облегчиться дала о себе знать.

В серьёзности угрозы я ничуть не сомневалась. Жгучкой выпорет… Брр!

Да от неё волдыри только неделю сходить будут, а язвы и рубцы от них — еще дней десять! Хорошо, если шрамы не останутся, а то так и буду рябая ходить ниже пояса, даром что ведьма… Ни один мужик не соблазнится!

И не важно, что жгучка — отрава редкая, он — найдёт!

Я же не его возлюбленная, а всего лишь навязавшаяся деревенская ведьма…

И тут меня озарило: неужели он так ведёт себя именно потому, что хочет заставить меня отказаться от исполнения договора? А я, глупая, не понимаю его прямых намёков…

От таких мыслей настроение резко испортилось, и на поляну я вернулась в мрачном расположении духа.

Джастер же только покосился в мою сторону, но расспрашивать ни о чём не стал, только хмыкнул, чем ещё больше укрепил меня в ужасных подозрениях.

На лесную дорогу, ведущую к торговому тракту, мы вышли до того, как солнце поднялось над вершинами деревьев. Моя торба была забита редкими травами, а сумка — отличными зельями, что сулило невиданные прежде заработки. Белые ягоды, по совету Шута, я вышелушила от семян, но выкидывать ядра не стала, ссыпав в отдельный мешочек, который Джастер забрал себе, "от греха подальше", как он выразился. Я спорить не стала, решив, что потом попробую приготовить любовные зелья именно для женщин. По крайней мере, Шут не возражал против этой идеи. Учитывая, насколько сильное действие оказывала мякоть одной ягоды, — запаса для зелий хватит надолго.

Туфли и платье после лесного путешествия пообтрепались и требовали чистки и стирки, зато плащ выдержал все испытания и выглядел вполне прилично.

Но, прежде чем возвращаться к людям, я остановилась, глядя в спину идущего впереди Шута.

Не могу я так больше. Не могу.

Может, я снова делаю глупость, но я должна знать, что он думает обо мне на самом деле.

— Джастер… — Он чуть замедлил шаг, а я решительно набрала воздуха и выпалила на одном дыхании: — Скажи честно: ты хочешь разорвать наш договор? Да или нет?

Он развернулся и внимательно посмотрел на меня. Сердце в груди забилось, а в коленях появилась предательская слабина.

Но Шут себе не изменял.

— Ты передумала, ведьма? И почему же?

Пришлось сглотнуть комок в горле. Почему… Опять он надо мной издевается.

— Потому что я… я много глупостей наделала. — Я смотрела в землю. — Я не знаю, как тебе помочь. Ты считаешь меня плохой ведьмой. И, как женщина, я тебе не нравлюсь.

Шаг, другой — и он уже рядом. Ноги по щиколотки утопают в траве, на чёрной ткани играют яркие солнечные отсветы. Серебряная пряжка на поясе, ладонь на рукояти Живого меча. Едва уловимый тёплый запах. Его запах. Ставший для меня таким родным и желанным…

— Ты хорошо подумала, Янига? Ты на самом деле этого хочешь?

Мне показалось, или в его голосе прозвучала… горечь?

Я подняла голову и неожиданно увидела не стальную стену, а живой взгляд серых глаз. Внимательный, глубокий и… с затаённой грустью?

Это стало последней каплей.

— Нет. — Я обхватила Шута руками, обняв и прижавшись лицом к груди, не обращая внимания на впившуюся в щёку перевязь. — Я хочу остаться с тобой и помочь тебе. Очень хочу.

Джастер молчал. Молчал так долго, что я, слушая, как размеренно бьётся его сердце, потеряла всякую надежду и мысленно прощалась и с Шутом, и со своими мечтами стать настоящей ведьмой в его глазах, и…

Воин глубоко вздохнул, вынуждая меня отстраниться. Я разжала руки, отступила назад и замерла с опущенной головой, как ученица перед наставником, ожидая отказа. Но он вдруг легко взял меня двумя пальцами за подбородок и заставил посмотреть на него. Глубокий взгляд тёмно-серых глаз проникал в самую душу и был настолько серьёзен, что у меня даже дыхание перехватило от волнения.

— Знаешь, в чём твоя беда, ведьма? Ты не ценишь себя и то, что делаешь. Я подтверждаю наш договор, Янига. Ты помогаешь мне, я помогаю тебе. Твоя судьба исполнима. Всё, не спрашивай меня больше об этом.

Каждое слово весомо падало куда-то вглубь меня, и оставалось там каменной глыбой под тёмной поверхностью моего дара, становясь основанием чего-то очень важного… Ничего подобного я не испытывала раньше. Я понимала только одно: всё сказанное связало нас с Джастером намного сильнее, чем моё слово ведьмы.

Но не успела я обрадоваться и осмыслить пережитое, как он снова стал обычным насмешником, резко выводя меня из этого нового, глубинного ощущения самой себя. Словно из настоящей глубины на поверхность одним рывком вытащил.

— Поэтому выброси ерунду из головы, вытри слёзы и хоть причешись, а то народ распугаешь. — В его руке неожиданно появился резной гребень с длинной ручкой. — Подумают ещё, что ты чудище лесное.

Вот ведь! И приятно очень, что он для меня такую вещь сделал, и… Только я обрадуюсь и расчувствуюсь, как он обязательно скажет какую-нибудь грубость! Можно подумать, я не расчёсываюсь каждый день!

Мне было одновременно и смешно, и обидно, но в то же время я вдруг поняла, что эти мои переживания лежат высоко над той глубиной, которую я внезапно обнаружила в себе. Так, хватит. Потом обо всём этом подумаю.

Прикусив губу, чтобы справиться с противоречивыми чувствами, я взяла подарок. Гребень был прост и при этом незатейливо красив, как все поделки Джастера. В руке он лежал очень удобно и по волосам прошёлся неожиданно легко. Не дёргал, не путался, а словно гладил бережно…

— Не увлекайся, а то весь день простоим. — Насмешливый Шут опять развеял приятное. — Теперь запомни. С этого момента ты — госпожа ведьма Янига, а я — твой охранник. Всё. Ничего личного. Голову не опускай, спину держи прямо и веди себя достойно госпожи ведьмы. По сторонам не пялься, как девка деревенская, пальцем не показывай, ко мне, как к охраннику, обращайся. В общем зале долго не сиди, лучше в своей комнате и ешь, и посетителей принимай. С ценой не продешеви. Меня к другим женщинам не ревнуй. Комнаты будем снимать разные.

Теперь я обиделась куда сильнее, чем на "лесное чудище". Только спорить с Джастером бесполезно.

— Ничего, потерпишь. — Усмехнулся этот нахал, сразу поняв причину моего настроения. — Думай о деле, а не о постели, ведьма.

Вот ведь, хам! Я что — девка беспутная?! И что он там говорил про "сидеть в комнате"?!

— Мы же на ярма…

— Ярмарка — это моя забота. Делай, как говорю, и всё будет хорошо.

Опять он всё с ног на голову переворачивает! Где это видано, чтобы ведьмы от людей прятались?! Всегда мы с Холиссой по ярмаркам и улицам ходили или в общем зале сидели, чтобы люди нас видели и за товаром подходили. Это когда Холисса дома жила, тогда, конечно, горожане к ней шли…

Но Джастер чихать хотел на все обычаи.

— Ты хочешь, чтобы я вообще в город не выходила?

— Почему? Выходи, только веди себя соответствующе. А ещё лучше охрану бери с собой. Не ты в покупателях нуждаешься, а они в тебе.

— С охраной? Так ты же всех покупателей своим видом распугаешь!

— Мой вид — не твоя забота, Янига. Думай о себе.

Он несколькими движениями поправил на мне платье и плащ, игнорируя моё недоумение.

— Вот, так намного лучше. Теперь духи доставай.

— Зачем?

— Чтобы ими пахнуть, разумеется.

— За…

— Хочешь поспорить, ведьма? — Джастер нахмурился.

Я, мигом вспомнив болотника, торопливо покачала головой и полезла в сумку за баночкой с душистой мазью.

— Вот сюда и вот сюда, — воин пальцем легко мазнул меня по запястьям и за ушами, заодно поправив волосы. — Запомнила?

— Да, — кивнула я, убирая баночку обратно в сумку. — А ты что будешь делать?

— Охранять молодую, привлекательную и богатеющую госпожу ведьму, конечно же, — усмехнулся воин, положив ладонь на рукоять Живого меча. — Как и положено наёмнику. Идём.

Сам Джастер выглядел так, словно и не бродил ни по каким чащобам и болотам. Одежда чистая, волосы слегка растрёпаны, как обычно. А ведь я ни разу не видела, чтобы он себя в порядок приводил. Отряхнулся, волосы пятернёй расчесал и пошёл…

Шут и в самом деле уже шагал по дороге в сторону тракта. Я вздохнула, убрала гребень в торбу и поспешила следом за своим необычным спутником.

Привлекательную госпожу ведьму…

Это он, правда, так думает или опять посмеялся надо мной?

То соблазняй его как женщина, то веди себя как госпожа… Я бы ещё знала, как они себя ведут. Издалека видела, конечно, но знатные господа и дамы к нам с Холлисой не приходили, слуг присылали.

— Ты бы уж сам определился, что от меня хочешь, — тихо пробормотала я себе под нос и, догнав Шута, постаралась идти следом за ним с прямой спиной и поднятым подбородком.

5. "Госпожа Янига"

Узкая дорога, по которой мы шли, очень скоро вынырнула из-под покрова леса, полого спускаясь по склону в широкую долину, где несла свои воды широкая и спокойная Вистула.

Несмотря на предупреждение Джастера, я всё же сбилась с шага и приоткрыла рот, пораженная открывшимся зрелищем.

По берегам лоскутным покрывалом лежали бесчисленные поля и сады, с крохотными домиками имений и деревень. Серебристая гладь реки качала многочисленные скорлупки торговых и рыбацких кораблей. Сам Кронтуш широко раскинулся на правом берегу. В двух кольцах высоких стен сверкали шпили красных черепичных крыш и дворцовых башен, пристань щетинилась мачтами, как игольница хорошей портнихи иглами. Даже отсюда я видела, насколько город велик и красив. Конечно, я знала, что Кронтуш — столица юго-западной провинции, где проживает один из наместников короля, но не думала, что город… такой огромный. Внешние стены, наверно, могли вместить в себя все города и деревни, в которых я побывала, и еще столько же места осталось бы… Простёршийся за пределами стен пригород с полями и садами ещё больше усиливал это впечатление.

В ближайшие к нам распахнутые ворота Кронтуша непрерывным потоком вливалась река из торговых караванов, крестьянских телег с зеленью, дровами, разнообразной живностью и прочим товаром. Не меньший людской поток покидал город. Такое оживлённое движение я видела впервые в жизни.

Шум от людских голосов, скрипа колёс, мычания и хрюканья скотины, ржания коней на тракте стоял как на площади в базарный день. Даже отсюда слышно. Да и пахло похоже, несмотря на свежий ветер с реки.

А я-то думала, что Стерлинг — большой город. Понятно теперь, почему Джастер на меня как на деревенскую простушку смотрит… Наверняка и в Кронтуше на меня так же смотреть будут. Платье у меня простое да пыльное, и сама я… Может, не стоит туда идти?

— Янига.

Я вздрогнула, поняв, что, погрузившись в грустные мысли, едва не врезалась в поджидающего меня Шута.

— Что? — Я остановилась возле Джастера.

До тракта было с полполёта стрелы, и на нас не обращали внимания, к тому же стояли мы в тени деревьев. Каждый в очереди был занят своим делом. Кто-то дремал, кто-то ругался, кто-то лениво смотрел по сторонам поверх голов. И никто не собирался уступать своего места соседу: все торопились в Кронтуш, чтобы успеть подготовиться к очередной ярмарке. Потому любой, кто пытался объехать вперёд, тут же осаживался впереди стоящими. Ссоры вспыхивали и затихали, служа скорее способом скоротать время, чем реальным поводом для драки.

Хвост этой очереди был далеко, въезжали телеги в ворота достаточно неторопливо, и хотя пеших путников я не заметила, мы вполне могли войти в город только к вечеру.

— Иди за мной, помни, что ты сильная ведьма, и веди себя, как я сказал. Остальное — моя забота. Поняла?

Он говорил негромко и не оборачиваясь, прищуром оценивая открывшуюся картину. Моего ответа Шуту не требовалось, но я всё равно кивнула, пытаясь почувствовать себя неизвестной мне "госпожой ведьмой". Получалось плохо.

— Идём.

Джастер поправил перевязь и легко пошёл по дороге в сторону тракта. А я приподняла юбку, чтобы не путалась в ногах, и постаралась идти за ним, словно знатная дама: с достоинством и глядя перед собой.

Я думала, что Джастер направится в хвост очереди, но он вместо этого свернул с дороги, не доходя до тракта, и прямо по обочине зашагал в сторону ворот, минуя большой торговый караван.

Мне ничего не оставалось, как последовать за ним, молча поражаясь его непомерной дерзости.

И вот теперь нас заметили.

Обычный говор крестьян, торговцев и прислуги затихал, растекаясь по каравану волной удивлённых шёпотков и пересудов. Я всем телом ощущала любопытные и недоумённые взгляды, впервые чувствуя себя не ведьмой, а товаром на прилавке или неведомой зверушкой. Мне было не по себе, хотелось извиниться за такую дерзость и наглость и убежать обратно в лес, но вместо этого я продолжала идти за Джастером, стараясь делать вид, что так и надо.

Шут же шагал к воротам так невозмутимо, что я невольно успокоилась. Он же сказал, что я должна изображать госпожу ведьму, а остальное — его забота… В конце концов, я уже не раз убеждалась, что он знает, что делает.

Под волну удивлённых шепотков и пересудов мы успели миновать несколько повозок каравана, когда охранники опомнились от такой неслыханной наглости и перешли к делу.

— Эй! Эй ты, сопляк, тебе говорю! Куда со своей девкой прёшь?! Думаешь, железки прицепил — и всё можно?!

Черноволосый бородатый громила выбрался между телег и заступил нам дорогу. Кожаная куртка с металлическими бляхами была надета прямо на обнаженный торс, а на поясе я заметила меч и кинжал. Под загорелой смуглой кожей демонстративно перекатывались бугры мускулов. Охранник каравана впечатлял одним своим видом.

Но только не Шута.

Джастер остановился и внезапно обернулся ко мне с таким низким изящным поклоном, что я чуть было не открыла рот от удивления. Но под его коротким суровым взглядом вовремя опомнилась и нахмурила брови, показывая недовольство "госпожи ведьмы".

— Мои извинения за задержку, госпожа Янига. Я разберусь.

Под заинтересованными взглядами многочисленных торговцев, их прислуги, возниц и остальных охранников мне оставалось только величественно кивнуть, "разрешая" Шуту делать всё, что заблагорассудится.

И недоумевать про себя: где ж он таким манерам-то научился? Я ведь и впрямь с этого поклона себя почти госпожой почувствовала…

Неужели он всё-таки был шутом при дворе знатной дамы?

Джастер же развернулся к охраннику.

— Никто не смеет заступать дорогу госпоже Яниге. Так что будь добр, исчезни.

Ответом послужил громкий смех как самого зачинщика ссоры, так и многочисленных зрителей. Следовало ожидать…

— Слышь, ты, щенок, усы отрасти сначала, а потом тявкай! Забирай свою пигалицу, чучело огородное, и валите в ту дыру, из которой вылезли, пока я добрый!

Я не поняла, что сделал Шут. Смазанное пятно, изумлённый вскрик, резко наступившая тишина — и фигура в чёрном возвышается над охранником, уткнувшимся лицом в землю. Вывернутую правую руку громилы Джастер без видимых усилий удерживал за средний палец, ногой придавил голову противника, не давая тому даже вздохнуть, а Живой меч остриём легко касался блестевшей от пота шеи поверженного.

— Госпожа Янига — это тебе не пигалица и не девка, а могущественная ведьма, безмозглого мяса ты кусок. Благодари Забытых богов, что с тобой разбираюсь я, а не она. Я хотя бы убью тебя быстро. А от её проклятия ты о смерти до-олго мечтать будешь.

Вот ведь! Ну что он такое говорит! Он же так всех людей распугает! Я вовсе не страшная, да и не знаю я таких проклятий…

Однако слова Джастера произвели впечатление. Охранник заметно вздрогнул, да и зрители на телегах как-то сразу подались назад. Я же, по-прежнему хмурясь, постаралась ничем не выдать своих чувств и мыслей. А то ещё и мне от Шута достанется…

Под острием меча показалась кровь, глаза громилы выпучились от ужаса, потому что он не мог освободиться, несмотря на все попытки. И я решила вмешаться.

Не смотреть же на самом деле, как он этого бедолагу из-за ерунды убивать будет?!

— Оставь его, Джастер. Не стоит начинать этот день с кровопролития.

Шут нахмурился и с видимой неохотой отвёл меч от шеи поверженного охранника.

— Как скажете, госпожа. — Новый поклон, в сопровождении смачного хруста, и охранник взвыл дурным голосом: его правая рука упала на землю, неестественно вывернутая сразу в локте и плече. Впрочем, торчащему в обратную сторону пальцу тоже не поздоровилось…

— Ах ты!..

— Только вякни — язык отрежу. — Совершенно спокойно заявил Шут, сильнее надавив ногой на голову заскулившего страдальца и не обращая внимания на ощетинившуюся мечами охрану каравана.

И это он ещё себя добрым называет?!

— Отвали от Махмара, парень! Тебе же хуже будет! — Охранники, однако, не спешили переходить от слов к делу. Всё же не в лесу, а под стенами города да при свете дня. Вон свидетелей сколько, все участники смертоубийства на виселицу пойдут.

— Да ладно? — Шут вызывающе вздёрнул бровь, чуть подался вперёд, на губах появилась нехорошая ухмылка, а Живой меч хищно блеснул в его руке. Вся его поза так напомнила историю с болотником, что у меня мурашки по спине пробежали от внезапного страха и понимания.

Он не шутил. Джастер был готов убивать, и виселица его совсем не пугала. И охранники каравана тоже это поняли. Я видела это по их лицам.

Да он что — с ума вдруг сошёл?! Это же не разбойники и не нежить, в конце концов! Мы сюда вообще торговать пришли!

— Джастер, немедленно прекрати! Хватит!

Мой приказ прозвучал действительно сердито и громко. И своей цели достиг.

Джастер с едва заметным усилием выпрямился, чуть помедлил и легко закинул Живой меч в кожаную петлю на поясе.

— Не умеешь драться — не дерись, — хмыкнул Шут как ни в чём не бывало, перешагнул незадачливого охранника, не забыв в последний раз вдавить его лицом в землю, и направился ко мне.

Я не успела облегчённо вздохнуть и порадоваться, что обошлось без кровопролития, как из-за телег выступил хозяин каравана. Одежда из шёлка и бархата, на руках перстни, каштановая борода с проседью. Держался он важно, почти лениво, но чёрные глаза смотрели внимательно и цепко. Интересно, сколько он там стоял, наблюдая за ссорой Шута и своего охранника?

Сопровождал караванщика поджарый, словно степной волк, воин в лёгком кожаном доспехе с металлическими нашивками и двумя мечами за спиной. Если караванщик смотрел на меня, то его охранник не сводил взгляда с Джастера.

Шут же стоял с таким видом, словно рядом с нами вообще никого не было. Каменное выражение лица. Как будто и не угрожал только что полкаравана вырезать…

— Нехорошо калечить чужих людей, госпожа ведьма, — начал караванщик, и я сразу напряглась, чуя, на что он намекает. И медяка не поучишь за своего хама! Скажи спасибо, что он вообще жив остался!

— Махмар мне верно служит… хм… служил. — Караванщик бросил короткий взгляд на страдальца, которому двое товарищей помогли подняться и пытались помочь с перебитой рукой. — А ваш… охранник покалечил его ни за что.

Ни за что?! За дело он его покалечил! За дело!

— То есть оскорбление ведьмы — это "ничто"? — Я сложила руки на груди и нахмурилась уже по-настоящему. — С каких это пор так стало?!

Караванщик открыл рот, чтобы возразить, но внезапно вмешался Джастер.

— Госпожа Янига, только не гневайтесь! — Он в один миг оказался между мной и опешившими от такой прыти мужчинами. — Умоляю, только не проклинайте их!

Шут рухнул передо мной на колени и просяще сложил перед собой ладони.

— Я не хочу ещё раз это видеть! Это слишком ужасно даже для меня!

Ничего подобного я не ожидала настолько, что просто замерла, как столб, не в силах поверить глазам и ушам. Что он вообще делает?!

— Я уверен, что это просто недоразумение, госпожа Янига! Виновник уже наказан, а господа не будут затевать новой ссоры. Не так ли, уважаемые?

Джастер на одном колене развернулся к мужчинам, не меньше меня поражённым такой выходкой. Ладонь Шута ненавязчиво лежала на груди, подтверждая чистосердечность сказанного, но в опасной близости от рукояти фламберга.

Глядя на это, я вдруг подумала, что Джастер своим чудовищным мечом легко достанет до обоих мужчин, а те даже не сумеют как следует защититься…

И их убийство положит начало кровавой бойне, где выживших казнят на виселице за нарушение законов королевства.

— Э-э… м… — растерянно протянул караванщик, переглянувшись со своим охранником. Тот не сводил взгляда с Джастера, точнее с огромного меча за его спиной. Пальцы наёмника подрагивали, выдавая готовность к драке, но всё же он едва заметно качнул головой. Неужели подумал о том же, о чём и я?

К счастью, караванщик решил не обострять ситуацию.

— Не будем ссориться, госпожа ведьма. Ваш… человек прав, это недоразумение.

— Хорошо. — Я успела прийти в себя и ответила почти спокойно, как подобало "госпоже ведьме". — Рада, что мы друг друга поняли. Идём, Джастер.

Шут вскочил на ноги, едва уловимым движением отряхнув колени, и я увидела его поклон в третий раз.

— Как скажете, госпожа.

Он выпрямился и с невинной улыбкой посмотрел на мрачного караванщика с его охранником.

— Госпожа Янига завтра на ярмарке будет продавать зелья. Приходите, уважаемые! Не пожалеете!

Караванщик невнятно хмыкнул в бороду от такого приглашения, а его охранник, прищурившись, смотрел на вновь невозмутимого Шута, как на опасного зверя.

— Идём, Джастер.

Шут коротко кивнул и снова пошёл впереди.

Провожаемая внимательными и задумчивыми взглядами, я приподняла юбку и последовала за Джастером под негромкий неразборчивый шепоток со стороны тракта, размышляя над странным поведением Шута и придуманной им историей с неведомыми ужасными проклятиями.

Быть "госпожой Янигой" мне понравилось, но становиться пугалом совсем не хотелось.

До самых ворот нас больше никто не останавливал.

Стражники на воротах удивлённо переглянулись, видя, что никто из желающих попасть в город не спешит осаживать таких наглецов.

— Кто такие? Зачем пришли? — один из них перегородил дорогу копьём.

— Госпожа Янига прибыла на ярмарку торговать ведьмовскими снадобьями. — Джастер снова взял разговоры на себя. — Приглашает всех нуждающихся. Берёт дорого, но лучше зелий вы не найдёте.

— Прям уж и не найдём, — негромко рассмеялся второй стражник, пересчитывая отсыпанные Шутом монеты. — Проходите, госпожа ведьма. Вам повезло: кроме вас, в городе пока нет других ведьм.

Я кивнула и поспешила за Шутом, стараясь не слишком сильно глазеть по сторонам, чтобы и в самом деле не выглядеть деревенской девчонкой.

Кронтуш поразил меня своими размерами и многолюдностью. Мощённые камнем улицы сплетались в настоящую сеть. Вдоль каменных рек и ручьев отвесными скалами возвышались дома в два и даже в три этажа. Люди спешили по своим делам кто куда. Мастеровые работали, зазывалы нахваливали товар в лавках, женщины несли корзины с продуктами, малышня помогала им или цеплялась за материнские юбки. Слуги из богатых домов, подростки, снующие с поручениями, подмастерья, школьные учителя… — кого только ни было в этой шумной людской круговерти.

Многие горожане обращали на нас внимание, и я спиной чувствовала долгие взгляды, провожавшие нас.

Впервые я подумала, что мы с Джастером очень необычно выглядим рядом. Оба в чёрном, но он высокий, выше многих, в шутовском наряде, с оружием и лютней за спиной. И я, молодая рыжая ведьма в достаточно потрёпанном платье и достающая странному охраннику до груди…

Да о такой колоритной парочке очень скоро поползут самые разные слухи и сплетни. А уж после того, что он устроил на тракте…

Интересно, об этом он тоже подумал, когда решил идти в Кронтуш?

Пока я предавалась размышлениям, стараясь при этом следовать советам Шута, чтобы выглядеть как "госпожа ведьма", он сам шёл как ни в чём не бывало, уверенно сворачивая с улочки на улочку, пока не остановился перед большим постоялым двором с выразительным названием "Яблочный гусь". По крайней мере, я именно так поняла намалёванную у входа вывеску.

Джастер толкнул дверь и вошёл внутрь.

Большой зал оказался на удивление чистым: все полы и столы выскоблены набело, мебель на редкость не груба и массивна, а аккуратно сделана и даже украшена незатейливой резьбой. Камин без золы, стены и потолок побелены и даже расписаны видами различных блюд. Чаще всего на стенах встречался тот же яблочный гусь, что и на входе в гостеприимное заведение.

Несмотря на ранний час, посетителей было много: почти все столы заняты. Зажиточные торговцы с помощниками и прислугой, состоятельные ремесленники — все они приехали на ярмарку. Даже менестрель в углу за столиком сидит, обед за обе щеки наворачивает…

Не давая мне времени как следует оглядеться, Джастер прошёл к стойке, где лысоватый человек склонился над толстой книгой. Нам вслед тоже смотрели, но, кажется, я начинала к этому привыкать.

— Рад приветствовать госпожу ведьму. — Хозяин "Гуся" обладал почти такой же внешностью, как и птица, давшая название его заведению. — Чем могу служить?

— Комнату для меня и лучшую комнату для госпожи ведьмы. — Джастер сразу перешёл к делу. — Ещё для госпожи горячей воды для мытья, и… — он стрельнул взглядом по сторонам, — обед в комнаты мне и госпоже.

— Всё будет в лучшем виде, почтенный. — Гусь-хозяин кивнул и словно склюнул золотой "бутон" со стойки. Но чуть задержался в наклоне, потянув носом, как будто принюхивался к чему-то. — Не беспокойтесь ни о чём. Тарьяна! Проводи госпожу ведьму и её охранника в их комнаты.

Девушка-разносчица плюхнула пустой поднос на стойку и с лёгким поклоном пригласила нас следовать за ней.

Наши комнаты оказались на самом деле двумя в одной. Передняя, небольшая, где уместились кровать, крохотный столик и сундук со шкафом, явно предназначалась для прислуги. Вторая комната, отделённая от передней плотным тяжелым занавесом, оказалась просто огромной. В ней легко умещались обеденный стол с несколькими стульями, шкаф, кровать с тонким навесом, стол для письма, сундук для вещей — и ещё оставалось места столько, что мы с Джастером и служанкой чувствовали себя свободно. На чистом полу лежали тонкие домотканые ковры, на окнах красивые занавеси, в углу у входа — таз и кувшин с водой для умывания.

Я не успела и слова сказать от восхищения, как Джастер негромко хмыкнул.

— Что-то не так, господин? — тут же откликнулась Тарьяна.

— Это лучшая комната? — хмуро поинтересовался Шут. — Я просил отдельные комнаты себе и госпоже Яниге.

Служанка неожиданно смутилась.

— Простите, господин, госпожа, — она виновато поклонилась. — Это лучшая свободная комната. Сейчас очень много людей приезжают на ярмарки и…

— Хорошо, меня устраивает. — Я поспешила вмешаться, пока мрачнеющий на глазах Шут не устроил очередное пугающее представление. — Всё в порядке, Джастер.

— Как скажете, госпожа. — Холодный и вежливый короткий поклон.

— Ваш обед скоро будет готов. — Служанка с облегчением вздохнула и выпорхнула из комнаты, бросив прощальный взгляд на хмурого Джастера. Кажется, она тоже сожалела, что для охранника госпожи ведьмы не нашлось отдельной комнаты…

Дождавшись ухода девицы, Шут мрачно прошествовал в переднюю, сложил вещи на сундук и сел на кровать, закрыв руками лицо и зарывшись пальцами в волосы.

Решив, что самым лучшим будет пока его не трогать, я присела на свою кровать. Перина была мягкой, подушка — взбитой, и вообще, это была лучшая комната из всех, где мне доводилось бывать. А за окнами жил и шумел огромный и удивительный город…

Обед нам накрыли действительно быстро. Тарьяна и ещё одна девица принесли подносы, уставленные разнообразными блюдами. Здесь были овощи, птица, мясо и даже пироги с разными начинками. Из питья нам принесли два кувшина вина и воду.

Поняв, что хмурый Шут не собирается нарушать молчание за столом, я решила заговорить первой.

— Тебе не нравится эта комната, потому что мы вместе?

Он мрачно взглянул на меня.

— Придумаю что-нибудь. Я не буду здесь ночевать.

Я только молча проглотила обиду. Не то, чтобы я надеялась, что он вдруг передумает, но всё-таки…

— Джастер… Что это было?

— Что именно? — холодно осведомился он.

Я вздохнула. Вот бы он все время так себя вёл, как при людях…

— Вообще всё. Что за представление ты устроил и наговорил про меня всяких ужасов?

— Представление — ты же сама сказала. И никаких ужасов я не говорил. Просто напомнил, что не следует оскорблять ведьму.

Ничего себе: напомнил…

— Я боялась, что второй охранник на тебя нападёт.

— Он же не дурак. Я бы их обоих убил быстрее, чем он меч достанет.

Некоторое время мы молчали, уделяя внимание еде, но мои вопросы не закончились. Раз уж намерен оставить меня в этой великолепной комнате одну, я хотя бы выясню его дальнейшие планы.

— Что мы будем делать с ярмаркой?

— Ничего. Пока. — Джастер положил ложку. — Сегодня отдыхай и приводи себя в порядок. В город без меня не ходи. Во-первых, здесь ворья полно, обчистят тебя, как младенца. А во-вторых, заблудишься — я тебя где искать буду?

Как ни обидно было это слушать, не признать правоту Шута я не могла. Кронтуш был слишком огромен, и, положа руку на сердце, этим он меня и манил и пугал одновременно.

— Не волнуйся, по городу погуляешь: мы задержимся здесь на пару дней, — успокоил меня Джастер. — Но сначала ярмарка.

Всего два дня в таком городе? Да я же ничего не увижу, кроме своей работы!

— А ты чем займёшься?

— Делами, — усмехнулся он, вставая из-за стола. — И найду место для ночлега. Кровати тут хорошие. В кои веки поспать можно, а не мучиться.

Отдыхать и приводить себя в порядок — это он не пошутил, как выяснилось. Едва служанка сообщила, что купальня готова, а я успела подосадовать, что придётся после мытья надевать пыльное платье, как в дверь комнаты постучали, и на пороге возник невысокий коренастый человек в зелёном костюме. За его спиной стоял худой подросток со свёртком в руках.

Представившись мастером Подериусом, портным, неожиданный гость без лишних церемоний разложил передо мной красивое чёрное платье из тонкого муслина. Идеально для летней жары, но в лесу от такого очень быстро останутся лохмотья.

— Ваш охранник сказал, что госпоже нужен подобающий наряд для приёма посетителей, — пояснил он в ответ на мой безмолвный вопрос.

— Сколько? — Я вдруг испугалась, что у меня может не хватить денег. Не так и много я заработала в Стерлинге и к тому же потратилась там на обновки…

— О, не волнуйтесь, госпожа, ваш охранник уже передал мне оплату, — улыбнулся мастер Подериус.

Мне ничего не оставалось, как в очередной раз сдержать изумление и, сделав вид, что так и надо, кивнуть в ответ.

Проводив портного с подмастерьем, я подумала, что опять Джастер платит за нас обоих, а я пока ничем ему не помогла…

Когда я вернулась из купальни в новой одежде, меня уже поджидала Тарьяна, чтобы забрать старое платье в стирку и починку.

— Что-то ещё? — Я посмотрела на девушку, переминавшуюся с ноги на ногу.

— Да, госпожа, если позволите.

— Говори, — милостиво кивнула я. Мне определённо нравилось быть такой госпожой ведьмой. Ещё бы Джастер вёл себя наедине как при людях…

— От вас так чудесно пахнет, госпожа! Что это? Волшебство? — Девушка поспешно опустила взгляд. — Простите за дерзость…

— Это называется духи. — Я улыбнулась, понимая, зачем Шут заставил меня намазаться ими. — Завтра я буду их продавать на ярмарке.

— Почём, госпожа?

В голубых глазах была настоящая мука, смешанная с жаждой получить такую вещь. А ведь я даже не думала, по какой цене продавать новые зелья и эти самые духи, потому что последние дни была занята совсем другими мыслями.

— Не дёшево. — Уклончивый ответ, но точнее я сказать не могла. — Но тебе я сделаю скидку.

— Благодарю, госпожа!

Счастливая Тарьяна упорхнула за дверь, оставив меня в неожиданных воспоминаниях и размышлениях.

Не ценю себя и того, что делаю, да?

Ох, Джастер… Умеешь же озадачить… Я покачала головой, достала сумку с магическими запасами, и села за стол.

Себя оценивать мне ни к чему, я не уличная девка. Платье теперь новое, выгляжу хорошо: мужские взгляды я видела, — и хватит.

А вот как теперь оценить уже готовые зелья? За золото и серебро продавать, не дешевле? Хмм…

Я задумчиво достала перо и макнула в чернила, пожертвовав под запись один из листов своей книги.

Надеюсь, Джастер появится к ужину, чтобы я успела с ним обсудить эти вопросы.

Продешевить с новыми зельями на ярмарке Кронтуша мне совсем не хотелось.

Джастер появился намного раньше, чем я рассчитывала. Солнце только клонилось к вечеру, а я ещё раздумывала над ценами, когда он без стука распахнул дверь.

Я вздрогнула от неожиданности, а Шут закрыл дверь и прислонился к косяку, сложив руки на груди.

— Собирайся и пойдём, — заявил он без всяких церемоний. Никаких тебе "госпожа", "как скажете", "позволите"…

— Куда? — Я отложила перо и закрыла книгу.

— За покупками, — усмехнулся он в ответ на моё недоумение. — Заодно город посмотришь. Или ты передумала?

Передумала? Ещё чего!

Фыркнув в ответ, я спрятала книгу обратно в сумку с зельями и потянулась к торбе, где хранила деньги.

— Не бери. — Джастер смотрел на меня с усмешкой. — Ты же госпожа ведьма, забыла?

— То есть мне без денег за покупками идти? Да мне же никто…

Шут снисходительно усмехнулся, и я замолчала, подавив лёгкую обиду и ожидая пояснений.

— Это не деревня, это Кронтуш, ведьма. Здесь достойные и уважаемые дамы ходят за покупками без денег. За них расплачиваются мужья, отцы или управляющие.

— И кем ты себя считаешь? — Я хмуро смотрела на невозмутимого Джастера. Вот как ему удаётся сказать приятное и задеть мою гордость одновременно?

— Наёмником, — парировал он, привязывая кошель на пояс рядом с Живым мечом, — охраняющим госпожу ведьму. Заработаешь завтра и будешь рассчитываться за себя сама.

— Идём. — Я взяла ключ от комнаты и сердито бросила его Шуту. Хочет, чтобы я вела себя как госпожа, — получит.

— Как скажете, госпожа. — Усмехнувшийся Джастер ловко поймал ключ, сунул его в кошель и, изобразив поклон, открыл передо мной дверь. — Прошу.

— Куда мы идём? — Я сменила гнев на милость, когда мы прошли несколько улиц, и я попривыкла к многолюдью вокруг и к высоким домам в несколько этажей. К тому же Шут больше не произнёс ни слова, заставив меня томиться в полном неведении и изнывать от любопытства.

Джастер, как обычно, уверенно шёл впереди, и хотя его спина закрывала мне обзор, идти за ним было спокойно. Как ни странно, люди предпочитали уступать ему дорогу, а затем многие смотрели нам вслед. Я же старалась не подавать виду, что замечаю эти косые взгляды, но обратила внимание, что вокруг слуги следуют за женщинами, а не наоборот.

Впрочем, Джастер же играл роль охранника, а не слуги. Да и не знала я города, чтобы вот так уверенно идти к неведомой цели.

И хотя вокруг нас люди расступались, я несколько раз чувствовала, как меня словно невзначай толкают или задевают рукой. Виновники тут же растворялись в толпе, а я молча радовалась тому, что по совету Шута не взяла ни торбу, ни кошелёк. Очень уж лёгкими и характерными были такие столкновения, чтобы счесть за простую случайность.

Джастер же держал кошель хоть и на виду, но под рукой, очень недвусмысленно лежащей на рукояти Живого меча. И этого предупреждения любителям лёгкой наживы вполне хватало.

— За покупками, — откликнулся Шут, обернувшись через плечо. — Потерпи и увидишь. Почти пришли.

С этими словами он свернул на очередном перекрёстке, и мы оказались на улице стеклодувов.

Как здесь всё сверкало! Солнечные лучи пролегли вдоль улицы, и выставленный в лавках товар сиял и искрился на свету, ослепляя и восхищая одновременно. Вазы, графины, бокалы, чаши, низки разноцветных бус и бисера… Можно подумать, я попала в настоящую сокровищницу из сказки…

— Идём. — Негромкий голос вернул меня на землю. Джастер снова шагнул вперед, и чёрная рубаха мягко заиграла в разноцветном мерцании. Сморгнув, я вспомнила, что должна вести себя как госпожа ведьма, а не деревенская девчонка. Приняв серьёзный вид, я последовала за Шутом, размышляя, зачем же мы сюда пришли. Всё необходимое для приготовления зелий у меня уже есть, покупать что-то про запас рано, я ещё ничего не продала. Бусы и бисер, как бы красивы ни были, я не ношу: не ведьминское это дело. Да и жалко будет потерять такую красоту в лесу или в дороге…

— Прошу, госпожа. — Джастер остановился перед одной из лавок и с лёгким поклоном указал на распахнутую дверь. — То, что вы искали.

Я искала? И что же это такое, хотела бы я знать…

И почему Шут выбрал именно эту лавку? Вон, у других-то, народа куда больше толпится. Мужчины и женщины посуду покупают, девушки бусины и бисер выбирают… А здесь и не выставлено ничего.

Из открытой двери выскочил взлохмаченный подросток-подмастерье. Волосы у него отливали рыжим, а лицо было усыпано веснушками.

— Заходите, почтенные! — радостно и щербато заулыбался он. — У уважаемого мастера Извара самый лучший товар на всей улице!

Джастер всем своим видом дал понять, что я должна идти первой. Мне ничего не оставалось, как скрыть недоумение и, приподняв юбку, перешагнуть порог лавки.

— Госпожа ведьма, добро пожаловать, — отозвался откуда-то из полумрака старческий голос. — Чем могу служить?

— Госпоже Яниге нужны флаконы для зелий, — наконец-то озвучил причину нашего визита Джастер, пока мои глаза привыкали к переходу от яркой улицы к сумеречному небольшому помещению, перегороженному поперёк прилавком. — Маленькие и изящные.

— Кхе-хе, — раскашлялся сидевший по ту сторону пустого прилавка мастер. Седой и в таких же веснушках, как стоявший в почтительном молчании мальчишка. — Вижу, госпожа ведьма понимает толк в настоящих изделиях.

— Разумеется, — не дал усомниться во мне Шут. — Что вы можете предложить?

— Какого рода флаконы нужны госпоже? — Старик переключил внимание на Джастера, как ни в чём не бывало. Видимо, такие разговоры слуг и продавца в присутствии "достойной дамы" тут считались нормой.

— Для мазей и жидкостей. На маленькие порции.

Улыбка уважаемого Извара несколько поблёкла. Тем не менее, мастер кивнул, и мальчишка послушно выставил на прилавок несколько невысоких ящичков, в ячейках которых лежали небольшие круглые баночки с притёртыми крышками и плоские узкие флаконы, наподобие тех, что я обычно покупала по три "шипа" за пару. Только эти склянки были раза в два меньше по размеру. И зачем они мне?

— Два "листочка" за пять штук, госпожа. — Мальчишка жестом указал на товар, предлагая мне выбрать.

Сколько?! Они что, с ума посходили с такими ценами?! Да за две серебрушки таких склянок можно у любого стеклодува почти два десятка купить!

Сдержав возмущение, я только приподняла бровь, недоумевая: неужели ради этого мы сюда шли?

— И это всё, мастер? Люди говорили, у вас есть особенный товар. — Спокойный и невозмутимый тон Шута заставил старика негодующе выпрямиться и внимательно присмотреться к таким странным посетителям, точнее — к кошелю на поясе Джастера, пытаясь определить нашу платежеспособность. И теперь я поняла, почему Джастер не пожалел денег мне на новое платье. Будь я в старом, потрёпанном, этот уважаемый мастер меня и на порог бы не пустил.

Как же отличается этот город от всего, что я раньше видела…..

Я постаралась принять невозмутимый и скучающий вид, решив полностью довериться Джастеру.

— Есть ещё кое-что, почтенные. Нанир, принеси ларец с фиалами.

Мастер Извар кивнул, и подмастерье скрылся в глубине дома, чтобы через некоторое время вынести и поставить на стол невысокий и широкий ларец. Под резной крышкой, в ячейках, обитых синим бархатом, лежали настоящие драгоценности.

Точнее, там лежали крохотные пузырьки такой формы и красоты, что назвать их иначе у меня просто язык не поворачивался. Фигурки зверей, цветы, огранённые кристаллы и сосуды, украшенные узорами, с крохотными, плотно притёртыми красивыми пробками — эти фиалы, как назвал их стеклодув, стоили, наверное, целое состояние.

— Вам нравится, госпожа? — Хитрый старик внимательно наблюдал за мной. Я кивнула, постаравшись не показывать эмоций. Не знаю, сколько он хочет за эту красоту, но мой восторг поднимет цену ещё выше.

— Неплохо. — Я с деланным равнодушием отошла от ларца. — Сколько вы за это хотите?

Мастер Извар расплылся в такой улыбке, что мне захотелось немедленно сбежать из лавки, пока нас догола за эти пузырьки не раздели.

— Две "розы" только для вас, юная госпожа!

Я чуть не поперхнулась от неожиданности. К таким ценам я оказалась совершенно не готова.

Джастер же шагнул вперёд, наклонился к ящичкам и по-детски наморщил нос, пальцем демонстративно пересчитывая количество пузырьков и шевеля губами с таким видом, словно счёт давался ему с большим трудом.

— Э… Почтенный… Что вы делаете?

Стеклодув с недоумением смотрел на Шута. Кажется, он сталкивался с подобным поведением впервые. Впрочем, я была удивлена не меньше. Но, помятуя об устроенном представлении перед воротами, поняла, что, скорее всего, это новый спектакль Джастера.

Сильно я сомневалась, что он настолько плохо считает, как это сейчас показывает.

— Что-то я не понял. — Шут выпрямился и озадаченно почесал в затылке. — Откуда тут две "розы"? Здесь и на "бутон" не набирается.

— Постойте-постойте, почтенный! — Мастер коршуном навис над товаром по ту сторону стойки, пока я пыталась прийти в себя от неожиданности и не рассмеяться от такого резкого снижения цены. — Как это — не набирается?!

— А где набирается-то? — Джастер недоуменно смотрел на стеклодува. — Вот этих — два десятка, этих столько же. Один "листок" за пять штук, получается четыре "лепестка" за всё. И этих пятнадцать. Всего…

— Но эти же по "лепестку" за штуку стоят! — Возмущённый мастер обхватил ларец руками. — Это же произведения искусства! Вы таких даже в столице не найдёте!

— По "лепестку", значит… ага… — проигнорировал возмущение Джастер, задумчиво возведя глаза к потолку. — Тогда "бутон" получается и девять "лепестков". Всё равно меньше "розы". Вот если вы ещё столько же ваших замечательных склянок добавите, тогда да-а…

Лицо стеклодува, ошеломлённого подобным заявлением, покрылось красными пятнами. Мальчишка-подмастерье за его спиной старательно зажимал рот руками, с неподдельным восхищением глядя на торгующегося Шута, а я так же старательно пыталась сохранить невозмутимый вид.

Джастер же, не давая мастеру прийти в себя, развернулся ко мне.

— Что скажете, госпожа?

Я только кивнула, потому что сказать мне было совершенно нечего. К счастью, этого оказалось достаточно.

— Вот и чудесно. — Джастер двумя золотыми "розами", припечатанными о прилавок, решительно поставил точку в торге, не давая открывшему было рот мастеру даже слова сказать. — Госпожа Янига становилась на Торговой улице, в "Праздничном гусе". Все фиалы нужно доставить сегодня до заката. Приятно иметь с вами дело, почтенный Извар. Прошу, госпожа.

После поклона-приглашения к выходу, я только кивнула мастеру, сердито хмурящему брови, и, подхватив подол юбки, вышла на улицу, сощурившись от яркого света.

— Всё будет доставлено в срок, госпожа ведьма! — донеслось мне в спину. — Приятно иметь с вами дело!

Я только вздохнула и снова последовала за невозмутимым Джастером по улице стеклодувов. Приятно иметь дело… Посчитал уже, хитрый старикан, что ему два серебряных от цены сверху дали.

Хотя, на мой взгляд, это было слишком щедро, оспаривать решение Шута я не собиралась. Моей заслуги в этом торге не было никакой.

Я думала, мы пойдём куда-то ещё, но Шут решил вернуться обратно в "Гуся". Шли мы другой дорогой, и я любовалась домами, окна которых были украшены цветами, ажурными решётками или лепниной; небольшими садиками, разбитыми за оградами; перекрёстками больших улиц, где выступали менестрели или бродячие артисты.

К моему сожалению, Джастер не задерживался посмотреть представление, а отстать от него и потеряться в городе мне не хотелось. Но я решила, что после ярмарки обязательно уговорю Джастера погулять по Кронтушу и послушать разных музыкантов.

Конечно, самого Шута я послушала бы с большим удовольствием, но пока не осмеливалась попросить его сыграть. На публику он пел совсем не так, как в лесу для себя…

По возвращению в "Гуся", продолжая изображать госпожу ведьму, я оставила Джастера распоряжаться насчёт ужина, а сама отправилась в комнату. И только перед закрытой дверью вспомнила, что ключ остался у Шута.

К счастью, он не заставил себя ждать. Отперев дверь, он с уже привычным поклоном открыл её, пропуская меня в комнату.

Но снова удрать по неизвестным "делам" я ему не дала.

— Джастер.

— М?

— Останься. Я хочу поговорить.

Шут бросил в сторону двери тоскующий взгляд и со вздохом сел на свою кровать.

— И о чём?

Поговорить мне хотелось об очень многом. Только всё равно не ответит. Или снова рассердится и замолчит на неделю. И так его Кронтуш не радует…

— Зачем ты всё это купил?

— А как ты собираешься завтра свои зелья продавать? — хмуро посмотрел он на меня. — Прямо целиком всей бутылкой в одни руки? И насколько покупателей тебе товара хватит с таким подходом? Кроме того, чем красивее твои зелья упакованы, тем серьёзнее ты выглядишь, как ведьма. Ты здесь, чтобы показать себя с лучшей стороны. Второго шанса произвести первое впечатление не бывает.

Я закусила губу, досадуя, что сама не подумала об этом. Сейчас зелья и в самом деле сильнее, поэтому порции должны быть меньше. И эти духи… Чем больше я продам склянок, тем выгоднее. А что склянки будут красивее обычных… Наверно, это неплохо. Ведь их цену я могу частично добавить к цене содержимого…

Произвести впечатление… Ох, Джастер… Всё для этого делает. Значит, я тоже должна стараться быть "госпожой ведьмой". И я постараюсь.

В конце концов, мне нравится, когда ко мне относятся с должным уважением.

— Ты поможешь мне определиться с ценой? — просительно посмотрела я на хмурого Джастера. — Как, по-твоему, "листок" за такую склянку приворотного — это не слишком дорого?

— О, Боги, — негромко простонал Шут, закрыв лицо рукой.

Не скрывая радостной улыбки, я достала свою книгу и приготовилась писать.

Мастер Извар обещание сдержал. Мы с Джастером едва закончили обсуждать цены, когда подмастерье постучался в дверь. Косясь на хмурого Шута, мальчишка пронёс в комнату и поставил на стол шесть деревянных ящиков, заметно больших по размеру, чем были в лавке. Как раз в каждый по два десятка флаконов уместиться должно.

Джастер же воспользовался случаем и ушёл, отговорившись проверкой нашего ужина.

— Всё, как обещал мастер. — Конопатый подмастерье вежливо мне поклонился. — Проверите, госпожа?

Я кивнула и открыла первый ящик. Плоские баночки с крышками удобно лежали в подстилке из сена. Ещё три ящика с баночками и узкими флаконами не удивили. А вот последние два…

— Шестнадцать и шестнадцать? — недоуменно посмотрела я на подмастерье. Тот поковырял пол носком башмака и щербато улыбнулся.

— Дед сказал, что его давно никто так не обставлял в торге. Поэтому всё честно. На две "розы" ровно. — Он вытер нос рукавом, оглянулся на дверь и, понизив голос, прошептал: — А правду болтают, госпожа, что ваш охранник на тракте один всю караванскую стражу побил?

— Почти, — я покосилась на кровать Джастера, где одиноко лежали фламберг и лютня, ожидая возвращения хозяина. — Он может.

Мальчишка изумлённо присвистнул в щербину, тут же зажав себе рот ладонью, а я подумала, уж не этот ли слух помог честности уважаемого мастера?

— Ступай. — Я закрыла ящики, отпуская подмастерье. Он кивнул, бочком пробрался мимо кровати Шута, с восторгом глядя на огромный меч, и ящеркой юркнул за дверь, оставив меня в одиночестве.

Один побил караванскую стражу… Ох, Джастер… Неужели ты для этого народ пугал?

Ложиться спать мне действительно пришлось в одиночестве.

Сразу после ужина Шут забрал лютню и ушёл, сказав, чтобы я его не ждала. Где он нашёл себе ночлег — он не обмолвился даже намёком. О том, что он не бросил меня окончательно, свидетельствовали только фламберг и торба, оставленные на кровати.

Мне было обидно, но сделать я ничего не могла. Не разыскивать же его неизвестно где. С равной вероятностью он мог всю ночь пить и играть в каком-нибудь кабаке, наведаться в публичный дом или просто найти женщину на ночь. Хоть к той же Тарьяне в постель попроситься, наверняка не откажут…

Вытерев навернувшиеся на глаза слёзы, я занялась подготовкой к завтрашней ярмарке. Мне предстояло разлить зелья по маленьким флакончикам и разложить ароматные мази по новым баночкам. Если всё будет, как сказал Джастер, то завтра этот товар разлетится как горячие пирожки.

Красивые и дорогие фиалы Шут спрятал в свою торбу, сказав, что для них ещё не пришло время. Я спорить не стала, склянок и без того было много.

Закончив с работой, я погасила свечу и легла спать, оставив дверь незапертой в надежде, что Джастер всё же вернётся. Раз уж он не побоялся оставить меня одну в этом "Праздничном гусе", то навряд ли мне здесь что-то угрожает.

На мягкой перине и после очень насыщенного дня сон пришёл быстро.

А вот пробуждение было ужасным.

Потому что на меня сверху навалилось тяжёлое потное тело, и это был не Шут!

Но я не успела ничего сделать и даже вскрикнуть: рот и нос накрыла грубая большая ладонь, а чьи-то руки крепко схватили меня, не давая пошевелиться.

— Вяжи её крепче! И рот заткни, чтобы не вякала.

Я попыталась вырваться, но в голове неожиданно зазвенело, и мир погрузился в чёрную тишину.

Холодный поток воды обрушился на меня и привёл в чувство. Я попыталась дёрнуться, но поняла, что мои руки к чему-то привязаны наверху, во рту какая-то мерзкая тряпка, левый висок болит и саднит, а сама я босиком и в мокрой нижней рубахе почти на цыпочках стою возле холодной каменной стены в каком-то небольшом сарае. Слева — дверь, справа крохотное окошко, в нём темно — значит, ещё ночь.

Напротив меня стоял колченогий стол, с фонарём и несколькими пустыми бутылками из-под вина. За столом сидел знакомый мне громила, с перевязанной рукой, и мерзко усмехался. На полу валялась сопревшая солома, а возле меня стоял ещё один охранник из каравана, как две капли воды похожий на Махмара. В руке он держал пустое ведро и откровенно паскудно разглядывал прилипшую к моему телу мокрую и почти прозрачную из-за этого рубаху.

Я дёрнулась, старясь избежать его липкого и мерзкого взгляда, а наёмник похабно и довольно хохотнул.

— Что, ведьма, очухалась? — Он грубо и больно схватил меня за лицо пятернёй. — Не ждала, тварь? Думала, тебе и твоему дружку всё с рук сойдёт?

— Где он?! — Махмар неожиданно вскочил из-за стола, в два шага оказавшись возле меня. От него несло перегаром, потом и мочой. — Где этот наглый щенок, ведьма?! Я заставлю его заплатить за то, что он сделал!

— Никто не смеет обижать моего брата, девчонка! — Второй снова развернул меня к себе. — Ты заплатишь за всё, что он сделал! И никто тебе не поможет, не надейся! Здесь никто тебя искать не будет! А потом мы…

— А потом я вырву этому щенку язык и заставлю его сожрать сырым! Я переломаю ему все кости до единой! Он будет ползать, как червяк, и молить о пощаде!

— А пока мы займёмся тобой, ведьма! И твои проклятия тебя не спасут, потому что твой милый ротик заткнут кляпом. — Паскудная ухмылка, резкий рывок — и мокрая рубаха разорвана пополам.

И я этого подонка и насильника на дороге пожалела?! Да они хуже разбойников!

— Рот этой твари можно и по-другому заткнуть. — Махмар ухмыльнулся, грубо хватая меня между ног, пока его братец давил своими ручищами мою грудь.

Я была в таком ужасе, что не смогла бы закричать, даже не будь у меня во рту кляпа. Потому что понимала жуткую правду: Джастер меня не спасёт. Он вернётся только утром, а я столько даже не проживу…

Внезапный грохот слева и что-то большое и тёмное снесло обоих братьев к стене под окно. Я не успела вздохнуть, как передо мной оказалась знакомая фигура в чёрном. В следующее мгновение Живой меч промелькнул над головой, обрезая путы, а кляп был выдернут и отброшен в сторону. Мои руки бессильно упали вниз, а я сама едва не рухнула на пол, но меня окутал плащ Джастера, и воин прижал меня к себе одной рукой, удерживая на ногах.

Джастер… Он пришёл… Он спас меня… И его плащ такой тёплый…

Мне хотелось обнять Шута и разрыдаться от избытка чувств. Но я понимала, что ещё ничего не закончилось, хотя он и убрал Живой меч обратно на пояс.

— Я же говорил, что это твои звери, Визурия. — Шут обращался не ко мне, и только теперь я заметила несколько стражников с факелами и мечами наготове, а за их спинами того самого поджарого воина с двумя мечами за спиной.

Визурия молчал, потому что возразить ему было нечего.

— Ах ты, щенок… — Братцы наконец-то откинули выбитую дверь, которую Джастер использовал как щит и таран, и поднимались на ноги, с проклятиями и руганью. — Ты за всё заплатишь…

— Сдавайтесь! — выступил вперёд один из стражников. — Вы арестованы и будете казнены за похищение и попытку убийства ведьмы.

— Это просто баба, идиоты! — Махмар, несмотря на покалеченную руку, потянулся к висевшему на поясе мечу. Его братец с рыком выдернул своё оружие, готовясь к бою. Только вот между преступившими закон наёмниками и стражей стояли мы с Джастером.

Терять новоявленным преступникам было нечего. Или в мучениях умереть на дыбе, или от мечей стражи, но с возможностью убить обидчиков.

— Это грязная девка ничем не отличается от простой шлюхи! А этому наглому щенку самое место в петле!

— Надо было тебя убить… — негромко и очень спокойно произнёс Джастер. Только вот костяшки на руке, сжавшей рукоять Живого меча, побелели от гнева.

Я была полностью согласна с Шутом. Эти мерзавцы заслуживали смерти!

— Сдохни уже со своей девкой, сопляк! — Братцы кинулись в атаку, и на меня накатило.

Мой дар, моя тьма, что до этого таилась в недавно открывшейся глубине, в одно мгновение накрыла с головой, вбирая в себя весь мой накопившийся страх, боль, стыд, унижение, злость, гнев, отчаяние и пережитый ужас.

— Да чтоб вас наизнанку перекорёжило, изверги! — в сердцах крикнула я, вложив в это пожелание всю себя. Тёмная волна моей силы выплеснулась наружу, окатив похитителей. Больше всего мне хотелось, чтобы сказанное исполнились буквально. Тёмная сила бурлила во мне и требовала выхода.

В следующее мгновение наёмники словно налетели на невидимую стену, а Джастер сильнее сжал пальцы на моём плече и крепче прижал к себе, словно просил успокоиться.

И внутренняя тьма подчинилась этой безмолвной просьбе, медленно отпуская меня.

— Что… А… А? — Братья не могли пошевелиться, замерев в позах как их настигло моё проклятие. По рукам, недоуменным лицам и животам словно прокатилась рябь. Но недоумение не успело смениться на новый приступ ярости. Глаза обоих братьев округлились и самопроизвольно полезли из глазниц.

— А-а-а! — Крики быстро затихли, потому что языки обоих вывалились наружу неестественно далеко. Но страдать они не перестали.

Тела преступников самопроизвольно изгибались, ломаясь в спинах, руки и ноги выворачивались в суставах, с отвратительным хрустом и чавканием разрывая мышцы, на каменный пол плескалась горячая тёмная кровь, заливая прелую солому…

Испуганные стражники отскочили от проклятых, а я с отвращением, но без жалости смотрела, как эта парочка умирала от моего слова. Впервые в жизни я прокляла, и не просто на неудачу, а на смерть, но не жалела об этом.

Это не люди, это звери.

Ребра бывших наёмников лопались на спине и выворачивались в обратную сторону. Болтающиеся на ниточках глаза застывшими в них ужасом и болью выдавали, что эти двое всё ещё живы. Кожа на телах трескалась, лопалась, и её края лоскутами заворачивались наружу, как у старых свитков. С влажным чавкающим звуком одна за одной рвались мышцы поясницы, и на пол выпали серо-розовые кишки. Но проклятые были живы, их тела продолжали подёргиваться, выламываясь наизнанку заживо на залитом тёмной кровью полу. Брызги и грязная солома разлетались в стороны, заляпывали стены и падали вокруг, не задевая нас.

Джастер не собирался мараться в этом.

Стражники закрывали лица руками и отворачивались от этого зрелища, кого-то даже тошнило. Джастер стоял молча, опустив голову и стиснув зубы, так, что на виске билась жилка. Но я и без того слышала, как гневно и яростно стучит его сердце.

Я не сомневалась, что он убил бы эту парочку без жалости. Но моё проклятие опередило. Шуту оставалось только смирять свою ярость.

И только когда с хрустом лопнули черепа, и на камни с влажным чавканьем шмякнулись мозги, я поняла, что всё закончилось.

Внутри стало пусто и глухо. Не осталось ничего, кроме очень глубокой усталости.

— Джастер.

— Простите, госпожа. Это моя вина.

Он отпустил меня и так чётко и отточено опустился передо мной на одно колено, виновато склонив голову, что я бы удивилась, если бы у меня оставались на это силы. Но теперь я хотела только одного: очутиться в постели и забыть весь этот кошмар. Я вдруг почувствовала, насколько сильно замёрзли босые мокрые ноги, и меня пробила сильная дрожь. Даже плащ не согревал.

— Я хочу домой, Джастер. Мне холодно.

— Да, госпожа.

Он выпрямился, и я не успела даже охнуть, как оказалась у него на руках. Он держал меня как ребёнка, бережно и осторожно, старясь не задеть многочисленные синяки. Лицо Шута не выражало ничего. Это была каменная маска.

Стражники молча расступились, пропуская нас. На меня они старались не смотреть, впрочем, как и на последствия ведьминского проклятия.

И только Визурия осмелился встретиться со мной взглядом, но тут же отвёл глаза. Не знаю, о чём он думал, но я подумала о том, как странно и неожиданно сбылись слова Шута про страшную смерть от проклятия ведьмы Яниги…

Провожать нас никто не стал. Улицы города были темны, лишь кое-где у домов висели фонари или горели факелы, но Джастеру ночь не была помехой. Судя по его лесным прогулкам, в темноте он видел как кошка.

До "Праздничного гуся" мы добрались в полном молчании. Но мне и не хотелось говорить. Я даже не думала, просто прижавшись к Шуту и греясь его теплом.

Оказывается, хозяин заведения не спал, ожидая нашего возвращения. С многочисленными извинениями он кинулся нам навстречу, но Джастер коротко и холодно приказал принести в комнату горячей воды в лохани и кипяток в чайнике. Я же молчала, просто наслаждаясь чувством безопасности и тепла у него на руках. Даже боль от синяков почти затихла.

В комнате он усадил меня на кровать, забрал у служанки воду и заставил меня сначала обтереться, используя остатки рубахи, а потом греть ноги в лохани, пока он делал напиток из трав. Я так и сидела, снова закутавшись в его плащ. Мне было удивительно тихо и спокойно внутри.