Сказка только начинается

ГЛАВА ПЕРВАЯ

— Марианна! Что с тобой? Ты побледнела, словно увидела привидение!

Марианна слышала встревоженный голос Кийта, но сказать что-нибудь в ответ оказалось сейчас не легче, чем достать луну с неба. Внимание ее было приковано к высокому, стройному мужчине с аристократической посадкой головы. Лишь один человек на свете, думала она, способен держаться с таким спокойным высокомерием, таким презрением к роду человеческому. Неужели это Хадсон де Санс?

— Марианна! — Кийт встревоженно вгляделся в нее. Сам он не видел ничего необычного в этой пестрой, эффектно разодетой толпе дельцов и прожигателей жизни. Именно таких людей он и ожидал увидеть в пятизвездочном отеле Танжера. Но Марианна почему-то не отрывала от толпы глаз. — Что произошло?

— Что? Н-нет, ничего. Я просто задумалась, — чуть слышно ответила Марианна.

Она и не ожидала, что Кийт ей поверит. Они немало проработали вместе, и Кийт уже изучил ее.

— Не обманывай меня, Марианна. Что-то или кто-то очень тебя напугал. — Он снова скользнул встревоженным взглядом по разноликой толпе. — Ты увидела знакомого? Кого-то, с кем предпочла бы не встречаться?

— Пожалуйста, Кийт, не спрашивай! Марианна обвела взором веранду — и едва не зашаталась от облегчения, когда заметила, что человек, привлекший ее внимание, исчез.

Нет, это не Хадсон, сказала она себе. Мало ли на свете высоких, стройных, величественных темноволосых мужчин! Незнакомец стоял у резных перил и задумчиво созерцал раскинувшийся внизу город. Как она могла узнать его, если видела только со спины?

Официант проводил их за столик, принес меню и предложил заказать напитки, а сердце Марианны все еще колотилось как сумасшедшее. Хадсон де Санс… Два года прошло с их последней встречи, а он все еще являлся к ней во сне и заполнял мысли наяву. Неужели она никогда не избавится от него? Должна избавиться. Сейчас она свободна — и такой собирается оставаться.

— По-моему, съемка прошла отлично. А ты как считаешь? — На лице Кийта все еще читалось беспокойство.

— По-моему, все было замечательно, а ты великолепен, как всегда.

Марианна говорила искренне — Кийт был одним из лучших фотографов, каких она знала. Знаменитые фотомодели буквально дрались за него, ведь на его снимках даже дурнушки превращались в сказочных красавиц. Марианна была хорошим фотографом — не более, а Кийт, на ее взгляд, — настоящим мастером своего дела. Она гордилась тем, что работает у него.

— Снимки Марджори на фоне гавани — просто потрясающие! Я-то думала, что сегодня она вообще не сможет сниматься!

— Телефонный разговор со старым приятелем, — с улыбкой откомментировал состояние фотомодели Кийт. — Долгое выяснение отношений, брошенная трубка, обильные возлияния в баре, а на следующее утро — красный нос и опухшие глаза.

Сейчас Кийт говорил об этом с улыбкой, но Марианна помнила, с какими упреками набросился он утром на несчастную Марджори. Обычно веселый и покладистый, Кийт становился неузнаваем, когда речь заходила о работе.

— Она сама себе вредит, — негромко продолжал он. — Вешается на шею парню, который ее знать не хочет.

— А может быть, это любовь? — улыбнулась Марианна.

— Скорее, рабское обожание, — сухо ответил Кийт. — Любовь — это совсем другое. А Марджори влечет к этому парню, словно наркомана к наркотикам.

У столика бесшумно возник официант с напитками, и Марианна обрадовалась его появлению. Всякий раз, когда Кийт заговаривал о любви, глаза его, устремленные на Марианну, загорались откровенным желанием. Она пыталась деликатно намекнуть, что не заинтересована в таком развитии отношений, но Кийт, кажется, ее не понимал.

— Марианна! — начал он, вдруг посерьезнев, едва официант отошел от стола. Однако ей не суждено было услышать продолжение, ибо сзади внезапно послышался знакомый голос — глубокий, звучный и холодный как лед:

— Марианна Хардинг, не так ли? Сколько лет, сколько зим!

Марианна застыла, будто окаменев. Усилием воли она заставила себя обернуться. У столика стоял высокий, стройный мужчина с гордо поднятой головой; губы его были плотно сжаты, а серые глаза — холодны и непроницаемы, как камень.

— Здравствуй, Хадсон. — Это все, что ей удалось из себя выдавить.

— Отдыхаешь?

Марианна помнила, что он не любит тратить время на светскую болтовню. Но в остальном мужчина, стоящий перед ней, был ей незнаком. Прежний Хадсон никогда не смотрел на нее так — с каменным лицом, презрительно сощурив холодные серые глаза.

— Нет, я работаю. — Голос у Марианны дрожал, и она ничего не могла с этим поделать. — Это мой босс, Кийт Галлоуэй, — поспешно добавила она, и Кийт поднялся, протягивая руку. — Кийт — Хадсон де Санс.

— Слышал о вас. Вы один из лучших фотографов, каких можно нанять за деньги. — На первый взгляд в этих словах не было ничего оскорбительного, но в устах Хадсона они прозвучали как оскорбление.

— Благодарю. — Мужчины церемонно пожали друг другу руки. — Я тоже о вас слышал, — сухо заметил Кийт. — Если мне понадобится умелый адвокат, чтобы выпутаться из неприятностей, обязательно обращусь к вам.

— Я вам не по карману. — В голосе Хадсона звенела сталь.

— Может быть, я смогу вас удивить?

— Меня мало что может удивить, мистер Галлоуэй. — Теперь сталь его голоса обернулась вкрадчивым бархатом. — Верно, Анни?

Анни. Уменьшительное имя, придуманное им для нее. Марианна молча смотрела на него; огромные зеленые глаза с золотыми искорками потемнели от страха. Да, она боялась его, чувствуя себя беззащитной и уязвимой. Но почему? Ведь Хадсон де Санс остался в прошлом. Он ничего не сможет ей сделать!

— Хотя, пожалуй, эта милая леди — исключение, подтверждающее правило. — Хадсон снова повернулся к Кийту. Теперь он улыбался, но улыбка напоминала волчий оскал. — Вы, конечно, уже заметили, что Марианна любит устраивать сюрпризы?

На этот раз Кийт вышел из себя.

— Послушайте, не знаю, на что вы намекаете…

— Вы, разумеется, не знаете. — Взгляд его снова скользнул по лицу Марианны, задержался на темном золоте волос, собранных в «конский хвост» и перехваченных черной лентой. — А вот Анни знает.

В голосе его слышалась злая насмешка и еще что-то такое, что заставило Марианну покраснеть до корней волос.

Хадсон небрежно кивнул и пошел прочь. У стеклянных дверей, ведущих во двор отеля, его поджидала высокая, элегантная рыжеволосая женщина; Хадсон перекинулся с ней несколькими словами, взял ее под руку и исчез за дверью.

У Марианны закружилась голова. Она закусила губу, чувствуя, что сейчас закричит или разрыдается.

— Да что все это значит, черт возьми? — потрясенно спросил Кийт. Он смотрел на нее так, словно впервые видел. — Марианна, ты никогда ни словом не упоминала о своем знакомстве с Хадсоном де Сансом. В Штатах этот человек — просто ходячая легенда с тех пор, как пару лет назад выиграл тот знаменитый процесс.

Марианна боялась, что не сможет выговорить ни слова. Но Кийт ждал ответа.

— Да, я была с ним знакома. — Ее голос долетел до нее самой словно из какой-то дальней дали. — Но это было очень давно.

А если точнее — два года три месяца и четыре дня назад.

— Я не знал, что ты была в Штатах, — обиженно заметил Кийт. — Ты никогда не рассказывала, что ездила в Америку!

— Я и не ездила. — Марианна глубоко вздохнула, надеясь, что приток кислорода избавит ее от шума в ушах. — Хоть он и американец, но семья его отца большую часть года проводит во Франции. А моя мать — француженка. Мы познакомились на вечеринке в Париже, когда он навещал деда и бабку, а я — своих французских родственников. Не Бог весть какая тайна. — Марианна попыталась улыбнуться, но дрожащие губы не желали складываться в улыбку. — Некоторое время мы встречались, — добавила она, надеясь, что голос ее звучит небрежно.

— Встречались? — осипшим голосом повторил Кийт. — У тебя был роман с де Сансом?

Можно подумать, она призналась, что крутила роман с Наполеоном!

— Да, было дело. Но теперь это в прошлом, — сухо ответила она, твердо встретив его взгляд. — В далеком прошлом.

— Марианна… — Он замолчал, а затем произнес негромко, словно обращаясь к самому себе: — И, похоже, расстаться предложила ты, а не он.

— Почему ты так решил? — спросила Марианна. Ей хотелось одного — чтобы этот разговор побыстрее закончился.

— По его лицу, когда он увидел тебя. — Кийт вгляделся в нее и медленно покачал головой. — Выражение у него было точь-в-точь как… Это его ты увидела на террасе, верно?

— Да, — холодно ответила Марианна и пожала плечами. — Послушай, Кийт, может быть, оставим этот разговор? Все уже отошло в историю, и я не хочу больше об этом говорить.

— Возможно, Хадсон де Санс так не считает, — заметил Кийт. — Кажется, ему есть что обсудить с тобой.

— Мы не виделись два года! — Марианна почувствовала, что голос ее звучит слишком резко, и заговорила более спокойно: — Что бы ни происходило между нами, это давно кончено.

— Гм…

У столика появился официант с подносом, и беседа прекратилась. Но Марианне кусок не лез в горло; снова и снова она перебирала в памяти каждую подробность недавней встречи с Хадсоном.

Он выглядел, как всегда, безупречно. Один вид его мог вызвать благоговейный трепет. Выше шести футов ростом, он возвышался над остальными мужчинами как башня; прекрасно сшитый костюм не мог скрыть натренированные мускулы, а черные как вороново крыло волосы и темно-серые глаза на красивом волевом лице были невероятно привлекательны. Никогда до сегодняшнего дня Хадсон не казался Марианне холодным и жестоким. Однако сегодня он именно таким и был — суровым, безжалостным, бескомпромиссным; только теперь Марианна смогла в полной мере оценить тот знаменитый «напор», который создал юристу де Сансу славу в суде.

О Хадсоне говорили, что он вцепляется противнику прямо в горло и не отпускает, пока не добьется своего. Кроме того, он не продавался ни за какие деньги. Самые свирепые преступники трепетали от страха, узнав, что де Санс собирается представлять в суде их противников! Но с Марианной Хадсон был иным — нежным, внимательным и удивительно чувственным.

— Марианна! — Голос Кийта извлек ее из пучины болезненных воспоминаний. — Ты меня не слушаешь?

— О, извини, — поспешно ответила Марианна.

— Это я должен извиниться, — тихо заметил Кийт. — Ты все еще любишь его, верно? Только слепой мог бы этого не заметить.

Слова его прозвучали не вопросом, а утверждением. Промолчать означало согласиться.

— Люблю? Хадсона де Санса? Ты с ума сошел! Я же говорю, мы не виделись два года! Да и не было никакой любви… — Марианна оборвала себя на полуслове. Она возражала слишком громко и многословно, и Кийт тоже это понял.

— Марианна, я не хочу лезть тебе в душу. Я хочу только одного: чтобы никто и ничто не помешало твоей карьере. Понимаешь?

Марианна молча кивнула. В горле у нее стоял тяжелый ком.

— Я беспокоюсь о тебе, — тихо прибавил Кийт. — Мы с тобой хорошо сработались, верно?

— Спасибо. — Она глубоко вздохнула и выдавила из себя жалкое подобие улыбки. — Ты знаешь, Кийт, как я люблю свою работу! Я никогда и не мечтала, что смогу путешествовать по всему миру…

— … и любоваться на красавчика босса — это самое главное! — Кийт попытался перевести разговор в шутку. — А теперь доедай: впереди у нас нелегкая работа. Предстоит снимать Марджори и Джун на борту рыбачьего судна, а если учесть, что обе страдают морской болезнью…

Вторая половина дня прошла, как и ожидалось, без приключений. С безоблачного неба смотрело на мир слепящее африканское солнце, и танцующие волны, пропитанные солнечными бликами, составляли прекрасный фон для изящных фотомоделей в безумно дорогих пляжных костюмах. Мечта фотографа! Обычно Марианна наслаждалась своей работой — обычно, но не сейчас.

Ибо взор ее то и дело обращался к пристани в надежде поймать взглядом высокую мужскую фигуру, одетую в темное. Марианна сама понимала всю нелепость своего поведения. У Хадсона новая подруга — сногсшибательная рыжеволосая красотка. С какой стати он захочет продолжать прерванный роман? Их дороги разошлись, и теперь Марианна ничего для него не значит.

Но и во время работы, и позже, сходя на берeг, она не переставала изводить себя вопросами о Хадсоне. Зачем он приехал в Танжер — по делу или ради удовольствия? Кто ему эта женщина — случайная подруга, любовница или, может быть, жена?

При этой мысли Марианна вздрогнула, словно от удара в солнечное сплетение.

Да, Хадсон вполне может быть женат или помолвлен. Ему уже тридцать семь — он на двенадцать лет старше Марианны, — и в своем кругу он считается завидным женихом.

— Такси или извозчик? — спросил Кийт, беря ее под руку и указывая на несколько ярко освещенных экипажей, ожидающих пассажиров.

— Как хочешь, — рассеянно ответила Марианна. Мысли ее витали за миллион миль отсюда. — А куда едут остальные? Кажется, был какой-то разговор о рынке?

— Марджори, Джун и Гай отправляются за покупками. Мы могли бы… — Кийт вдруг замолк, глядя Марианне через плечо, и на лице его отразилось раздражение. — Какого черта он здесь делает? Что за вездесущий тип!

Марианне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, о ком речь. Только Хадсон де Санс умел вызывать у людей такие чувства. Раздражение, за которым скрывается тревога, даже страх.

Сделав несколько широких шагов, Хадсон приблизился к ним.

— Еще раз добрый день. — Он обращался к ним обоим; голос его был холоден, как отточенная сталь, а взгляд скользил по их лицам с таким осуждением, что Марианна залилась краской, словно Хадсон поймал ее за чем-то недозволенным. — Закончили работу? — поинтересовался он, слегка кивая в сторону их спутников, расходящихся в разные стороны.

— Да.

Голос Марианны звучал так же сухо и непроницаемо; она надеялась, что не дала Хадсону понять, как потрясена его внезапным появлением. Хадсон сменил строгий деловой костюм на бледно-голубую рубашку и облегающие синие джинсы; расстегнутый ворот обнажал мускулистую грудь и завитки черных курчавых волос. От него исходила такая аура мужественности, что у Марианны перехватило дыхание.

— Тогда я хотел бы с тобой поговорить, — произнес он сухим, официальным — почти «судебным» — тоном. Затем бросил холодный взгляд на Кийта и добавил: — Наедине.

— Не думаю, что нам есть о чем разговаривать. — Марианна сама не понимала, как ей удалось сохранить выдержку.

— Не могу с тобой согласиться, — спокойно ответил Хадсон. — Так что, если не возражаешь…

— Но послушайте, де Санс, если Марианна не хочет с вами разговаривать… — Хадсон устремил на Кийта взгляд, пронзительный, словно лазерный луч, и тот замолк на полуслове.

— Не думаю, что это ваше дело. Так что оставьте свои соображения при себе.

Каким-то непостижимым образом Хадсону удалось произнести эти слова так, что они прозвучали страшнее любой открытой угрозы. Кийт нервно сглотнул и опустил глаза; гнев на его лице сменился смущением и тревогой.

— Ну-с? — Хадсон холодно повернулся к Марианне. — Мы остановились в одном отеле. Я могу довезти тебя и поговорить по дороге. Это для тебя достаточно цивилизованно?

— Я сказала, нет! И, пожалуйста, не дави на моего друга.

— Марианна поедет со мной!

Марианна и Кийт заговорили одновременно. На этот раз Хадсон не только пронзил Кийта взглядом, но и двинулся к нему, демонстрируя неопределенную, но явную угрозу. Кийт отскочил так поспешно, что чуть не упал. Марианна же вцепилась Хадсону в руку, крича:

— Не надо! Оставь его в покое! Не смей его запугивать!

Замерев на месте, Хадсон опустил глаза на ее руку. Затем, очень медленно, поднял взгляд к лицу. Прошло несколько секунд; Марианна не осмеливалась даже дышать.

— Анни, если ты не согласишься ехать со мной добровольно, я добьюсь своего силой. Выбирай.

— Я поеду с тобой, — еле слышно ответила Марианна. Этот новый Хадсон де Санс с каменным лицом и презрительным прищуром серых глаз пугал ее. Пугал до смерти. Она не узнавала в нем человека, которого прежде знала.

— Хорошо. — Сколько леденящего холода может быть заключено в одном слове!

— Увидимся позже, Кийт. Не беспокойся за меня, — торопливо добавила она, увидев на лице босса тревогу и жгучий стыд.

Кийт был всего несколькими годами младше Хадсона, но небольшой рост, хрупкое телосложение и мальчишеская улыбка делали его гораздо моложе своих лет. С первого взгляда он казался подростком. Фотомодели называли его «душкой» и «красавчиком», но смотрели на него скорее как на младшего брата, чем как на мужчину. Он был талантливым фотографом, обаятельным человеком и отличным товарищем; но там, где требовалась сила духа и тела, на него не стоило полагаться.

Больше Марианна не успела ничего сказать. Хадсон подхватил ее под локоть и повлек в сторону с такой скоростью, что она едва не задохнулась.

— Сюда. — Он остановился возле элегантной спортивной машины; ее обтекаемый алый корпус сиял на солнце так, что больно было смотреть.

Хадсон открыл дверцу, и Марианна молча села, поежившись под его пронзительным взглядом.

Хадсон занял место водителя и пристегнул ремень. От него исходил легкий запах крема для бритья — личный запах Хадсона, разработанный, как знала Марианна, специально для него. Этот аромат всколыхнул в ней воспоминания, погребенные на дне памяти, — воспоминания, которым вовсе не следовало бы являться на свет, особенно сейчас.

— Надолго в Танжере? — поинтересовался он безразличным светским тоном.

— Скоро улетаю.

Это была ложь, но Марианна не собиралась докладывать Хадсону, что решила совместить работу с отдыхом и остаться на несколько дней после отъезда коллег. Она рассчитывала совершить экскурсию по пяти главным городам Марокко.

— Какое совпадение, что мы с тобой встретились здесь, после стольких лет. — Тут голос подвел ее, и она замолчала.

— Да, действительно, — равнодушно отозвался Хадсон и завел мотор.

Несколько минут спустя Марианна обнаружила, что они едут вовсе не в отель. Она бы заметила это и раньше, но близость Хадсона занимала все ее внимание.

— Это же не дорога в отель! — воскликнула она.

— Да неужели? — откликнулся Хадсон самым невинным тоном.

— Разумеется, нет. Куда… куда мы едем? — На этот раз в голосе ее слышался настоящий страх; она вдруг ясно осознала свою беспомощность.

— Расслабься, Анни. — Один быстрый взгляд дал ему понять, как она напугана. — Я добропорядочный гражданин, не похититель и не насильник. Мне слишком часто приходилось видеть, к каким трагедиям приводит злоупотребление силой, — сухо добавил он. — Так что ты в безопасности.

В безопасности? С Хадсоном де Сансом? Как бы не так!

— Ты обещал, что привезешь меня в отель! — напомнила Марианна, очень стараясь, чтобы голос не дрожал. Она потеряла самообладание, и в голосе ее послышались непривычные истерические нотки, не оставшиеся незамеченными.

— Анни, не надо так кричать! Тебе это не идет.

Она мысленно досчитала до десяти — очень медленно — и заговорила снова, так спокойно, как только могла:

— Я просто хочу знать, куда мы едем. Согласись, вполне разумное желание.

— Не тебе говорить о разуме, Анни! — отрезал Хадсон, и Марианна вдруг заметила, как побелели его пальцы, с силой сжимающие руль. Очевидно, он вовсе не так спокоен, как хочет ей показать. И сердце Марианны вновь сжалось от страха.

— Хадсон…

— Два года назад ты исчезла из моей жизни, не сказав ни слова в объяснение, — сурово продолжал он. — По-твоему, это разумно?

— Я оставила записку, — немедленно возразила Марианна.

— Как же, читал. Набор стандартных фраз, — холодно возразил он. — А ведь только за день до этого ты согласилась стать моей женой!

— Я все объяснила, — тихо сказала Марианна. — Мы слишком разные люди. Я была для тебя чересчур молода, неопытна. К тому же ты американец, а я англичанка, ты богат, а я нет. Все произошло слишком быстро. Мы даже не знали друг друга!

— Чушь! — безжалостно отрезал он. — И ты сама это прекрасно понимаешь! Если бы все было так, ты бы не пряталась от меня! Ты, конечно, знаешь, что я искал тебя. Твои тетя и дядя ничем помочь не могли — они сами были в шоке от твоего исчезновения. А вот твой отчим знал правду. И рассказал мне немало интересного.

— Какую правду?

Мозг Марианны лихорадочно заработал. Значит, Хадсон все-таки встретился с Майклом? Она сбежала из Франции, не сказав никому ни слова, именно для того, чтобы этого не случилось. Что же наговорил ему Майкл? От отчима можно было ждать чего угодно.

— Как звали этого твоего студента, Анни? — холодно продолжал Хадсон. — И какого черта ты не объяснила мне все сама, а свалила грязную работу на отчима? Почему не призналась, что уже помолвлена? Ты ведь не вернулась в Шотландию, верно? Просто исчезла!

— Я уехала в Лондон, — с трудом проговорила Марианна.

— А Хардинг — это фамилия твоего дружка? — сухо спросил он.

— Нет, я не вышла замуж, — тихо, невыразительно ответила Марианна. — Просто сменила фамилию. В Лондоне «Хардинг» звучит лучше, чем «Макбрайд».

— Не вышла замуж?

Хадсон впился глазами в ее лицо, но Марианна заставила себя не поворачиваться. Невидящим взглядом она смотрела прямо перед собой, на напоенную солнцем улицу, заполненную мужчинами в восточных одеяниях, женщинами в чадрах и галдящими детьми. Все это казалось ей нереальным, как сон.

— Но я думал… — Он помолчал, затем спросил намного мягче: — Это как-то связано с той автокатастрофой?

— Ты знаешь о катастрофе? — Марианна обернулась, но ничего не смогла прочесть на смуглом чеканном лице. — Откуда? — «От Шотландии до Америки не близко», — подумала она.

— Случайно, — коротко ответил Хадсон. — Ты не приехала на похороны матери и отчима. Почему?

— На то были причины. — Этой темы лучше не касаться: слишком горячо. — Послушай, Хадсон, все уже в прошлом. Может быть, прекратим этот разговор? И куда, в конце концов, мы едем? — нервно спросила она, заметив, что дорога уже бежит вверх по крутому незнакомому холму. — Мне нужно вернуться.

— Я приглашен на вечер к друзьям. — Он, несомненно, предугадал ее реакцию и заметил сухо: — Чем ты так удивлена, Анни? Да, у меня есть друзья. Трудно поверить?

— Разумеется, нет, — так же сухо ответила она. — А твои друзья не удивятся, когда ты появишься на пороге с какой-то непонятной особой?

— Ты слишком строга к себе, — насмешливо заметил он. — Я бы назвал тебя «необычной», но «непонятная», на мой взгляд, слишком сильно сказано.

— Ты прекрасно знаешь, что я хочу сказать! — воскликнула Марианна. Господи, еще минута — и она его ударит!

— Итак, замуж ты не вышла. — задумчиво повторил Хадсон. — Куда же направилась после того, как сбежала от меня?

— Я сказала, в Лондон, — коротко ответила она.

— Сменила имя и порвала все связи с родными — настолько, что даже не приехала на похороны родителей. — Он говорил негромко, словно обращаясь к самому себе. — Почему же два года спустя ты написала французской тетушке? — вдруг резко спросил он.

— Откуда ты знаешь… — Марианна, побледнев, осеклась на полуслове. — Так ты знал, что я буду здесь? Это не совпадение!

Конечно, вспомнилось ей: ведь сегодня за обедом он назвал ее Марианной Хардинг.

— Ты не ответила на мой вопрос, — напомнил он с прежней бесстрастной усмешкой.

— А ты не ответил на мой! — взорвалась Марианна. Она была напряжена, как сжатая пружина, и каждое слово Хадсона заставляло ее сжиматься еще больше. — Ты прекрасно знал, что я буду здесь, в Танжере! Верно? Ты все это спланировал!

— И ты воображаешь, что я стал бы гоняться за тобой по всему свету? — поинтересовался Хадсон, и в тот же миг со жгучим унижением Марианна вспомнила рыжую красотку. Да, разумеется. Ведь Хадсон был здесь с ней.

— Нет, я не это имела в виду.

Сейчас она и сама не смогла бы сказать, что имела в виду. И неудивительно: Хадсон обладал поразительной способностью сбивать собеседника с мысли и вызывать в нем нежелательные эмоции. Эту способность Марианна испытала на себе. Со дня ее бегства прошло два года, но она не могла заставить себя даже взглянуть на другого мужчину. Если бы он об этом узнал, как бы смеялся над ней!

— Вот и прибыли.

Проехав сквозь арку, покрытую тонкой, словно кружевной, резьбой, автомобиль вкатил в просторный двор. Белоснежный дом в мавританском стиле, несомненно, принадлежал очень богатой семье. В воздухе витал сладкий запах банановых цветов, бугенвиллеи и других тропических растений. Перед домом журчали несколько фонтанов. Все вокруг дышало миром, покоем и безмятежной красотой.

— Моего друга зовут Идрис, — негромко сказал Хадсон, останавливая машину. Шум мотора смолк, и в нагретом воздухе раздавался лишь плеск фонтанов да жужжание насекомых. — Его быт устроен по-европейски, но сам он — бербер до мозга костей, и гордится этим. Он пригласил меня на ужин.

— Но…

Марианна тщетно пыталась собраться с мыслями. Ей казалось, что властью Хадсона она перенесена в другой мир, где вместо привычных правил логики и разума действуют какие-то совсем другие законы.

— Я не могу, Хадсон, они же меня не знают. Это не принято…

— Я говорил, что приеду с подругой. — На мгновение его сверкающий взгляд скрестился с ее зелеными глазами, в которых плясали тревожные золотые искорки. Затем Хадсон вышел из машины и с кошачьей грацией двинулся к пассажирской дверце.

«С подругой? Конечно, он имел в виду рыжую», — думала Марианна, и паника в ее душе сменилась жгучей ревностью. Почему же она не приехала? Заболела? Или, может быть, они поссорились? Но и это не объясняет, почему он вдруг решил взять с собой Марианну.

— Пойдем, — ворвался в ее смятенные мысли глубокий звучный голос. Хадсон протянул ей руку и помог выйти. Его прикосновение обожгло Марианну огнем.

«Этого не может быть, — думала Марианна, стоя посреди двора под палящим марокканским солнцем. — Это сон, какое-то сумасшествие!» Она должна была бы сейчас ужинать в отеле, в привычной компании и знакомой обстановке, а вместо этого…

— Хадсон, пожалуйста…

Хадсон презрительно сузил глаза.

— «Хадсон, пожалуйста»! — безжалостно передразнил он ее. — Я не раз слышал от тебя такие слова — помнишь? «Хадсон, о, Хадсон, пожалуйста…» Когда я целовал тебя, держал в объятиях. Скажи, Анни, хорошо ли тебе было с тем английским студентиком? Ты чувствовала то же, что и со мной?

— Ты делаешь мне больно! — Она попыталась выдернуть руку.

— Правда? — Он немедленно отпустил ее. — Так я и хочу сделать тебе больно, моя непостоянная маленькая сирена. — Эти слова он произнес так небрежно, что до Марианны не сразу дошел их страшный смысл. — Я хочу, чтобы ты страдала так же, как страдал я два года назад. Не физически — это было бы слишком легко, слишком просто! Я хочу пробраться в твое сердце, как ты пробралась в мое, и медленно, капля за каплей, выпить из тебя жизнь — как ты поступила со мной! Я, кажется, тебя шокировал? — вежливо поинтересовался он.

Марианна смотрела на него, не в силах произнести ни слова.

— Ну, мы с тобой цивилизованные люди, — улыбнулся Хадсон — если только можно было назвать улыбкой этот угрожающий оскал. — Цивилизованные люди играют друг с другом, развлекаются, порхают от одного партнера к другому.

— Я не такая, — еле слышно прошептала Марианна, но Хадсон ее услышал. — Я никогда в жизни не играла в такие игры!

— Вот как? — сверкнул глазами Хадсон. — Прости, не верю. Мой дед, старый техасец с толстой, словно у носорога, шкурой, любил повторять пословицу: «Дела говорят громче слов». Он изрекал ее всегда, стоило мне что-нибудь натворить, и меня это очень злило. Но с возрастом я начал понимать, что он прав.

— Хадсон…

— Или для тебя измена — обычное дело? — продолжал он с издевательской мягкостью. — Просто развлечение?

— Нет, конечно, нет! Я не… Все было совсем не так!

Глаза защипало от слез. «Нет, я не заплачу! — мысленно воскликнула Марианна. — Только не это! Я не доставлю ему такой радости!» Она опустила голову, чтобы скрыть от Хадсона блеснувшую на ресницах соленую влагу, но он все же что-то заметил.

— Оставь эти штучки! — грубо приказал он. — Со мной такое не пройдет! На бедную овечку ты не похожа. Кому, как не мне, знать, что в твоей прекрасной груди скрывается каменное сердце!

— Почему ты просто не оставишь меня в покое? — с болью в голосе воскликнула Марианна. — Я не напрашивалась в гости; я вообще не хотела никуда с тобой ехать!

— Не сомневаюсь, тебе хотелось бы сейчас пить коктейль в обществе бедняги Кийта, — усмехнулся Хадсон. — Но, увы, ты здесь — и здесь останешься, пока я не захочу отвезти тебя домой!

— Так все это затеяно ради мести? — вздернула голову Марианна. Гневный взгляд ее устремился на Хадсона. — Ты считаешь себя униженным и хочешь в отместку унизить меня? Да что ты за человек, Хадсон де Санс?

— Я бы сказал, что поступаю так, как считаю нужным в данных обстоятельствах. — По его бесстрастному тону Марианна догадалась, что стрела попала в цель. — Если же ты, Анни, желаешь узнать, что я за человек…

Не успела Марианна понять, чего он хочет, как сильные руки уже сжали ее в объятиях, прижимая к широкой груди, а чувственные губы впились в ее рот в жадной попытке наказать и подчинить своей воле. В тот же миг Марианна забыла обо всем: его запах, вкус губ, прикосновение рук — все было до боли знакомо, и, когда Хадсон принялся покрывать быстрыми поцелуями ее лицо, она застонала и приникла к нему.

Марианна не знала, сколько длились эти объятия: волшебство поцелуев вытеснило у нее из головы все разумные мысли. Она слышала, как Хадсон повторяет ее имя, и сама простонала его имя в ответ. Но в следующий миг он грубо оттолкнул ее, и Марианна с трудом удержалась на ногах.

— Как ты можешь так целовать меня? — гневно воскликнул он, пронзая ее горящим взором. — Ведь для тебя это ничего не значит! Черт побери, что же ты за человек, Марианна Макбрайд, или Хардинг, или как там тебя зовут?