Сказка в отпуске

Глава 23. Кто здесь главный?

Чем дольше я рассуждала, тем больше склонялась к тому, что в сказочном мире есть некая теневая фигура, тот, кто тщательно следит за происходящим и несёт ответственность за пророчество. Но кто это может быть? Кому выгодны дурацкие битвы, глупеющие из поколения в поколение ведьмы, попытки спасительниц выручить принца и их же провал за провалом? Кто настолько безумен, что не поленился снова и снова вносить изменения в пророчество и стирать память Яге?

Кто обладает подобной силой?!

Обычно сложные вопросы я решала на пару с Анькой. Ей хватало сообразительности и смелости на разборки с любой проблемой. Но её здесь нет и посоветоваться не с кем, и поэтому что делать я не знаю. Если бы остался в этом мире хоть кто-то, нетронутый ведьмой, мне было бы гораздо проще. Почувствовать, что ты не одна – это многого стоит.

Совершенно потерянная, расстроенная и совсем не готовая к последней битве, я направилась к Рите, лелея надежду: а вдруг чёрная магия её не коснулась?

Путь был долгим и жутко неприятным. Ведьмавяжские розы – чувствую теперь и на обычные розы не смогу смотреть без содрогания – выросли до гигантских размеров. Их стебли ничуть не уступали ранее стоявшим здесь деревьям. Ведьма создала некую свою природу, через которую мне приходилось буквально продираться. Неудивительно, что Змеёша едва не запутался в растениях, я и сама чуть не застряла в колючках одного из цветочков. Эх, бедный Змеёша! Бедная сказка!

Глупая и злая ведьма!

«Зло бывает разное», – всплыли в памяти слова Яги. Разное. Это точно. Крошечное и огромное, по-настоящему злое и лишь попытка таковым казаться. Змеёша и чудище, например казались злыми, а на деле оказались добряками. А тот, кто издевается над миром, и правда очень-очень злой. Интересно, кто его так обидел, что он ополчился на всё и всех? Обида должна быть просто гигантской! Но за что можно так обидеться? Главному злодею, назовём его так, не дали конфетки, а все получили? Или у него отняли любимую игрушку? А может быть испортили день рождения?

Да, знаю, речь не о маленьком проказнике или всего лишь заигравшемся ребёнке, но согласитесь, столько поколений держать обиду и выплёскивать её повсюду, придумывая что-то новое и омерзительное, способен лишь кто-то совсем незрелый. Какой взрослый состоявшийся человек будет так мелко и грязно пакостить? А ведь недобелки с прочими зверомонстрами, цветочки вонючие, деревья, обращённые золотыми столбами, мухоморы в клеточку явно не от большого ума. Да и смахивает всё это безобразие на шалости недовольного ребёнка. Ну правда, мама из инстаграма, детский сад какой-то! Такое ощущение, будто некто от скуки играет с целым миром, смеясь над последствиями. Посудите сами. Змей Горыныч лишился двух голов и заговорил девчачьим голосом. Если первое можно объяснить чьей-то жестокостью, то второе скорее сделано для развлечения. Это же так забавно видеть огромного крылатого змея, пищащего тоньше любого мультяшного героя. А чудовище, стреляющее магией, будто заправский игрок в компьютерной «убивалке»?

Повод задуматься.

Когда, пройдя не воду, огонь и медные трубы, а град, молнии и вонючие цветы, я всё-таки дошла до Риты, идей, что происходит вокруг была уже уйма. Я легко могла представить этакого злого колдуна или доброго, но странного волшебника в роли кукловода всей сказкой. Именно он, неважно плохой или хороший, отвечал за творящийся дурдом. В моём воображении у него было специальное зеркало, через которое велось наблюдение, а ещё много комплексов и детских обид, потому что как я ни пыталась, но найти что-либо положительное или хотя бы поучительное в происходящем так и не смогла.

Рита была на месте. Плыла себе речкой и даже немного журчала у берегов. Я прислушалась. Рита плакала. Подошла поближе, аккуратно опустила руку в воду и чётко различила:

– Мой Змеёша! Что она с ним сделала? Почему ты его не защитила? Маша, я же в тебя верила!

Неловкость, сожаление. Грусть. Мне тоже хотелось плакать. Все вокруг только и делают, что твердят о моей победе, ждут, когда я положу конец проклятию и верну всем покой и радость. На меня возлагают надежды и хотят настоящих чудес. Но я всего лишь Маша из мира людей. Я не просила такой ответственности.

– Он полетел к тебе, чтобы сказать, а теперь… – надрывалась Рита. – Я его отговаривала, чувствовала беду, но он… Маша! Спаси моего Змеёшу!

– Что он хотел сказать? – груз вины за разозлённую ведьму давил на сердце. Смотреть, как убивается Рита, не было сил. Но ждать ответа оказалось бесполезно. Рано я обрадовалась тому, что Рита в порядке. Из повторяющихся фраз стало ясно: главный злодей и тут постарался. Выяснить что-то у речки мне не удастся также, как и услышать новое из уже сказанного. Рита зависла в повторах и теперь только и могла, что рыдать и произносить одно и тоже, увеличивая моё и без того растущее чувство вины. Это ведь я разозлила ведьму, я не могу разобраться с пророчеством. Я в ответе за всех, кто в меня поверил. Всех, кто теперь пал от ударов чёрной магией.

Вместе со мной вздохнула сама земля. Я всё-таки не одна.

Радует.

Но не сильно.

Падать духом вроде нельзя, но я падала. А ещё злилась. Проклинала себя за неосторожность взять путёвку, с которой всё и началось. Если бы не моя любовь к скидкам и дурацкая мечта побывать в Таиланде, сидела сейчас дома, перебирала тетради, проверяла задания и готовилась к урокам с первоклашками. Да я бы радовалась жизни! И была бы счастлива!

Поймала себя на мысли, что с удовольствием бы выслушала жалобы бабки, у которой жильё снимаю: и про цены, и правительство, и болячки её нескончаемые. Я бы даже получила удовольствие от того, что кто-то сидит рядом, подливая горячий чай и болтает-болтает, не замолкая.

Бабушке своей письмо бы написала и не как обычно: «Всё хорошо, работаю, ем, сплю, живу, как все, а как у тебя?» А расписала про уроки и детишек, про то, что готовлю на обед и как обустроила комнату. О соседке своей рассказала, о достопримечательностях Питера и о том, как вечерами иногда засыпаю с книжкой сказок. Читать не читаю – сил не хватает, много подготовки к школе, но прижимая книгу к груди, сразу ощущаю тепло, веру в лучшее. Подпитываюсь силами, когда совсем одиноко и грустно.

И так мне сейчас стало плохо, хоть вой. Сдерживая слёзы, посмотрела на Риту и вспомнила о Костерочке. Где он прячется? Как его вызвать? Может хоть он что подскажет? Я знаю, что он не умеет говорить, но Костерочек создан чудесной девушкой. В нём не может не быть волшебства. Это же сказка.

Не зная, что ещё предпринять, без всякой веры я обратилась к воздуху, кстати, здесь дышалось легче и аромат роз ослабевал:

– Костерочек, ты ещё не спишь?

Загорелся огонёк, он увеличивался в размерах, обрастая настоящими ветками, хрустящими от жара, и плыл в мою сторону. Я обрадовалась и сразу потянула руки к огню. Мне хотелось обнять его, как близкого друга! Но я вовремя опомнилась, что даже сказочный огонь обжигает.

Села по-турецки на землю и долго смотрела на всполохи, летящие искры. Думала.

Сдаться легко. Это может каждый. Бороться до конца, когда не знаешь, как и что предпринимать гораздо сложнее. Могу ли я опустить руки? Могу. Смогу ли простить себя за слабость? Нет.

Главный, кем бы он ни был, тоже живой: размышляет, испытывает эмоции, а значит и совершает ошибки. Вы встречали идеального злодея или безошибочно всё знающую злодейку? Поэтому должна найтись какая-то брешь в этом пророчестве, мелкий, крохотный нюанс. Я должна взять себя в руки и разобраться. Яга Виевна сказала: зло бывает разное. Что она имела ввиду?

Костерочек дарил тепло, уют, и душе становилось легче. По мере того, как он сильнее разгорался, ведь вокруг неумолимо наступала ночь, я всё чаще возвращалась к истокам пророчества, а именно к истории со скучающими царём и царицей. Вспоминала рассказ Леса Лесовича, вчитывалась в записи Яги, что лежали в моём кармане. Повторяла про себя причину, по которой колдунья наложила проклятие и думала о любви царевны к Змею.

Но даже в их любви была нестыковочка. Нет. Я верю, что девушка может полюбить Змея. Змеёша, например, очень хороший. А когда улыбается, то просто лапочка. Так что, любовь между двумя совершенно разными видами возможна, но!

И тут, возможно, нелепая, но у меня появилась догадка о главном злодее. Полной уверенности не было, но такой вывод казался логичным. А если я всё же права, тогда понятно, как прекратить сказочный беспредел, и почему раньше ни одной спасительнице этого не удавалось. Виновато переделанное пророчество.

Посудите сами. Во-первых, победить может только любящее сердце. А разве можно полюбить хоть трижды распрекрасного принца, совершенно его не зная? Ага. Неувязочка.

Во-вторых, чтобы спасти мир, нужно победить зло, и все королевы, как одурманенные, пытались уничтожить ведьму. Но кто сказал, что зло – это она? Права Яга Виевна, зло разным бывает.

И ещё. Вы помните про посох чёрный и попытку самой первой колдуньи стукнуть им вокруг себя трижды?

Ага. Три. Вокруг себя.

Попробуйте на досуге.

Так что снова одни вопросы.

Не знаю, пытались ли мои предшественницы найти посох, не поверю, будто я самая умная из трёхсот тринадцати, но я прямо горю желанием с ним увидеться. В нём же царевна заточена, как вы помните, а мне с ней очень переговорить надо.

В душе вспыхнула надежда, а вместе с ней вера в лучшее и… нет, не в чудо, всё намного прозаичнее – в справедливость и добро. Ведь как сказала Виевна, это всего лишь сказка, а в сказке не бывает плохого финала.

Вооружившись своими догадками и ещё немного посидев в компании Костерочка, любезно оживившего момент, когда бабушка читала мне книжки перед сном, я попрощалась с Ритой, пообещав вернуть Змеёшу, и направилась обратно.

Теперь я знала, что делать, и вновь была сильной. Мне даже путь к избушке показался совсем коротким. Ведьмавяжские розы почти не докучали, град перестал, молнии измельчали и оставляли на земле разве что крохотные царапины. Похоже, зло наконец выдохлось. А может быть просто уснуло.

Но, подходя к избушке, моя улыбка, освещавшая всё это время лицо, поникла. Радость улетучилась, навалилась апатия, уныние и жуткая усталость. От приютившей избушки остались руины, среди которых лежали Яга и Степаныч, застыли Люся и Змеёша. Деревом стоял Лес Лесович.

Я увидела торчащую из-под обломков стола скатёрочку, и зажмурилась, прогоняя слёзы.

Да, зло бывает разное. Но то, что поселилось в этом мире, к сожалению, по-настоящему злое.