Скудные берега

7

Спустя несколько дней Аста, подавая завтрак, рассказала о том, что на рассвете к побережью подошел чужой корабль. Он был сильно поврежден в бою и, взламывая носом ещё тонкий лед, едва дотянул до суши. Конечно же, дружинники стремились на зимовку домой, их деревня была немного южнее, но плаванию на разбитом корабле они предпочли надежную сушу.

— Тридцать чужих мужчин, — мечтательно сказала Аста. — Город гудит, как улей. Вдовы и одинокие женщины выстроились в очередь, чтобы пригласить дружинников к себе на постой. Чувствую, что к лету у повитух работы прибавится, — хохотнула она.

Женщины, уже родившие ребенка, ценились куда больше девственниц и выходили замуж удачнее. Мужчинам нужны были жены, способные зачать и выносить потомство.

— Сейчас чужаки продают товары и рабов, потому что и дураку понятно, что зимовать им придется здесь.

Видно было, что сама Аста страшно жалеет о том, что вынуждена стоять на чужой кухне и резать солонину, а не разглядывать товары, рабов и дружинников.

Бель вскочила на ноги, расплескав травяной отвар, который Джо заставлял их пить каждое утро.

— Я немедленно переоденусь, и мы пойдем на берег, — сказала она возбужденно. Аста просияла. Ари скривился, глядя на них. Ему были противны те перемены, которые случались с женщинами из-за мужчин.

— Дура! Дура! — влетела в дом младшая из детей Атли, Аса. Она села на скамейку, положила руки на стол и громко разрыдалась. От изумления Аста уронила нож, едва не вонзив его в собственную ногу.

— Аса… что с тобой?

Ари вспомнил, что Аса давно не приходила навещать Ауд, с тех пор, как стало понятно, что старшая сестра останется живой и даже относительно здоровой.

Из своёй спальни выскочила изумленная Бель. Она была в одной нижней рубашке, и Ари который раз поразился тому, как темна её кожа. Круглые колени притягивали к себе взгляд, словно их заколдовала могущественная ведьма.

— Что? — растерянно спросила Бель, взмахивая гребнем для волос. За её спиной послышался голос Ауд, которая по-прежнему не вставала на ноги.

— Это всё ты, — услышав голос сестры, завизжала Аса с такой ненавистью, что Аста отшатнулась от неё. — Ты во всем виновата!

Ари ощутил, как его руки словно тяжелеют — до того сильным стало желание ударить кричащую Асу по лицу. Но он не пошевелился.

— Вальгард потребовал развод и дань, — выпалила Аса, — сорок монет! Боги, это же очень много денег!

— По крайней мере, теперь он не грозится убить Ауд, — рассудительно сказала Аста, мгновенно успокаиваясь.

— Да лучше бы убил, — скривилась Аса, — похороны бы дешевле были.

— У нас есть сорок монет, — подумав, проговорила Аста. — Мы копили их на мое замужество.

— Уже нет, — ответила Аса резко.

Бель, поняв, что это дела семьи Атли, и её они не касаются, скрылась за дверью. Ари это почему-то расстроило. Бель в рубашке и Бель в платье — это были две разные Бель. Послышался её успокаивающий голос, она утешала Ауд.

Ари бы тоже вышел отсюда, но он был всё ещё голоден, и никакая женская ругань не могла отвлечь его от еды.

— Аса, что ты сделала с деньгами?

— Купила себе раба, — произнесла Аса тем особенно вызывающим тоном, который всегда используют люди, точно знающие, что они не правы.

Аста всплеснула руками.

— Аса, мы не прокормим ещё один рот!

— Я его освобожу и выйду за него замуж, — Аса внезапно успокоилась, она была бледной и решительной, — и пусть он меня кормит.

От такого заявления даже у Ари полезли глаза на лоб. Конечно, отцы и деды многих из нынешних земледельцев и рыбаков прибывали на этот берег в веревках. Рано или поздно все рабы получали свободу, таков был закон, но способ сватовства, изобретенный Асой, всё-таки был диковинным.

— Ты купила раба после того, как Вальгард потребовал дань, или раньше? — высоким голосом спросила Аста.

— Конечно раньше, — сказала Аса, и Ари понял, что она врет. Аста это тоже поняла и отвернулась.

— Иди отсюда, — велела она. — Дела Ауд тебя больше не касаются.

Если Ауд не сможет отдать дань, то этот долг перейдет на Асту, как следующую по старшинству.

Аса ушла, а Аста подняла нож да так и застыла с ним, глядя в пустоту.

— Он чуть не убил Ауд, — напомнил Ари, — так что иди к городскому главе и потребуй дань с Вальгарда. Посмотрим ещё, что решит глава. Ты помнишь, что его единственную дочь муж забил до того, что она выкинула трех детей подряд? Теперь глава не знает, кому оставить своё богатство, потому что внуков ему не видать.

— Что? — рассеянно переспросила Аста.

— Пока Ауд больна, ты старшая в семье, тебе и подавать жалобу, — пожал плечами Ари, не понимая, почему ему приходится объяснять очевидное. — Весь город знает, что Ауд чуть не умерла и навеки останется покалеченной. Конечно, Вальгард застал её под чужим мужчиной, в таких случаях сами боги велят поколотить жену. Поколотить, но не убивать.

— Что? — повторила Аста, и её лицо дрогнуло.

— Каждая человеческая жизнь бесценна, — вспомнил Ари слова Джо. — Так и скажи главе.

Она бросилась к нему так стремительно, что он не успел сбежать. Ари ощутил, как теплые женские руки обвили его за шею, а губы расцеловали в обе щеки.

— Спасибо, — с чувством сказала Аста и выбежала из кухни.

Ари сидел, оглушенный. Мир вокруг вертелся с бешеной скоростью.

Его мать умерла так давно, что он её и не помнил вовсе. Изредка он видел, как другие матери обнимают своих малышей, но его, Ари, никто и никогда не обнимал. Старшей сестре, прекрасной Сангррид, и в голову бы не пришло обнимать самого младшего брата, хотя несколько раз она проделывала это с Тови, обычно после нескольких кружек медового пива.

Ари приложил прохладные ладони к горящим щекам.

— Ты что? — спросила его Бель, уже полностью одетая. — Опять заболел?

Бель быстро уговорила Ари сопроводить её на берег. В этот раз он и возражал-то только по привычке: любопытство победило нелюбовь к разного рода толпам.

Корабль, представший перед ними, был огромным, куда больше, чем «Свирепый вепрь» Снува. Нос корабля пылал золотом и искрился серебром. У пышногрудой женщины из металла, украшавшей его, не было головы. Многие щиты, которые должны были защищать гребцов от стрел, были выбиты. Ари никогда раньше не видел такого огромного и богато украшенного корабля.

На берегу, на перевернутой бочке, сидел белозубый молодой мужчина и с хохотом торговался. За его спиной стояло с десяток связанных мужчин и несколько молодых женщин. Со злорадством Ари подумал, что предательница Аса здорово лопухнулась: чужаки в жизни не продадут столько рабов сразу, и скорее всего, тех, кого так и не выкупят, просто освободят.

Рядом, прямо на камнях, находились другие товары на продажу, среди них были козы и бараны, возле которых стоял задумчивый Тови. Бъерн был в отъезде, и теперь Тови предстояло принять нелёгкое решение: купить коз и всю зиму думать о том, чем их кормить, или не купить, а потом жалеть об этом. Ари в который раз порадовался тому, что тяжелая ноша младшего сына упала не на его спину.

Судя по всему, дружинники выставили на продажу всё, что было на корабле, в надежде разгрузить судно и совершить ещё несколько набегов перед возвращением домой. Ари с усмешкой подумал о том, что не сильно-то они и разбогатеют, торгуя в этом нищем городе. Конечно, горожане с охотой разглядывали меха и оружие, сухофрукты и вино, скот и птиц, но кошельки доставать не торопились.

Белозубого дружинника, сидящего на бочке, это не сильно расстраивало. Он угощал женщин изюмом и сладостями, щедро осыпал их приятными словами. Разумеется, появление Бель не могло остаться незамеченным. При виде перьев на её шляпке и изумрудного плаща дружинник даже с бочки соскочил.

— Я Эрлинг, торговец с юга, — представился он, склоняя голову. Его глаза были веселыми и хитрыми.

— Торговец? — улыбнулась Бель, многозначительно окидывая взглядом большой меч на бедре Эрлинга и его широкие плечи. — Я так и подумала. Меня зовут Бель.

Эрлинг, как и все, кто знакомился с ней, выжидающе молчал, ожидая продолжения. Обычно женщины говорили своё имя и принадлежность семье, называли своего мужа или отца. Краткое представление Бель сбивало с толку. Ничего не дождавшись, Эрлинг порылся в кожаном мешочке на поясе и достал крупное кольцо с алым камнем.

— Это чудесное кольцо с востока будет стоить тебе всего улыбку, — сказал он.

Ари закатил глаза. Стремление мужчин дарить Бель всякое золотое барахло выводило его из себя. Лучше бы кто мешок зерна подарил, видят боги, это было бы куда более кстати. Меж тем Бель задумчиво примерила кольцо, повертела рукой, разглядывая камень, а потом с самым равнодушным видом бросила его обратно в мешочек.

— Боюсь, что это слишком дорого, — объявила она, улыбаясь.

Терпение у Ари закончилось, и он пошел вдоль берега, чтобы не слушать больше этот нелепый разговор. Кузнец Вальгард грубо хватал одну из наложниц за грудь. Пожилой чужак в волчьей телогрейке оттолкнул его плечом.

— Хочешь покупать — плати двадцать монет, хочешь лапать — десять, — хохотнул он. — А хочешь бесплатно — женись.

Кто-то из горожан обидно захохотал, глаза Вальгарда мстительно вспыхнули. Он резко вытащил кошелек и отсыпал на ладонь монеты.

— Пять, — сказал он. — Бабы от этого не портятся.

— По рукам, — отозвался чужак. Вальгард передал ему монеты, после чего схватил рабыню за волосы и потащил за каменный выступ.

— Потом девку придется добить, чтобы не мучилась, — предупредил Ари пожилого чужака.

— Испортит товар — заплатит, — усмехнулся тот. — Я Гисли, капитан этой посудины.

— Вам понадобится много дерева на починку, — заметил Ари, глядя на корабль, — и много времени.

— Впереди долгая зима, — ответил Гисли спокойно, — а горожане кажутся неплохими людьми.

Из-за камня послышался протяжный женский крик.

— Мой брат ушел в море перед самой зимой, — сообщил Ари. — Его корабль называется «Свирепый вепрь».

— Твой брат поступил неразумно, — пожал плечами Гисли.

Подошла Бель, в её руках был кулек сухофруктов.

— Смотрите, кто пришел, — весело сказала она.

Ари оглянулся и попятился: по берегу неторопливо шла Уна, её голова была покрыта пятью черными платками. Безумная вдова, похоронившая пятерых мужей, не поднимала глаз от земли. Люди отходили от неё подобно морю, огибающему камни.

— Она решила погубить всех чужаков сразу, — пошутил Тови. Он смотрел на Уну спокойно, без всякого страха. В руках Тови держал веревку, к которой были привязаны две козы.

— Боги, какая женщина! — присвистнул капитан Гисли.

— Эта женщина словно сирена, что губит мужчин, — пояснил кто-то из горожан.

— Лекарь живет в доме на утесе, — сказал Ари капитану, — его зовут Джо.

— Ты смеешь обвинять меня в безумстве? — тяжело спросил Гисли, опуская руку на свой боевой топор.

— Я говорю о твоей рабыне, — ответил Ари, кивая на каменный выступ, за которым скрылся Вальгард, — если ты вдруг решишь сохранить ей жизнь. У твоего покупателя открыт счет у этого лекаря.

Уна подошла к Эрлингу, который уже не показывал в беззаботной улыбке свои белые зубы. Он смотрел на женщину в черном с каким-то мистическим ужасом. На её бледном лице с погасшими глазами была привычная скорбь.

— Я хочу предложить свой дом твоим дружинникам, — торжественно и певуче произнесла Уна.

— Из этого дома никто не выходит живым, — крикнула Ильва, прикрывая свой живот с таким рвением, будто бы её неродившийся ребенок уже собирался жениться на Уне.

Гисли сделал шаг вперед. Ари схватил его за руку, предостерегая от необдуманного поступка. Глаза капитана опасно сверкнули.

— Ты думаешь, что меня может напугать женщина, мальчик? — спросил он.

Ари поспешно отдернул руку.

— Я знаю, о чем ты сейчас думаешь, — беззаботно заметила Бель, протягивая Ари сухофрукты.

— Я думаю о том, что любого разумного мужчину может напугать женщина, — ответил Ари, отталкивая кулек.

На берегу снова началось движение, люди опять расступались, пропуская кого-то вперед. На этот раз к Эрлингу пробился городской глава. Его седые волосы были распущены, а плащ скрепляла большая серебряная пряжка.

— Мне сказали, что у тебя кое-что есть для меня, — сказал городской глава, — что-то особенное.

Эрлинг ответил сразу:

— Шестьдесят монет, старик.

Ари вытянул шею от любопытства. За шестьдесят монет можно было купить корову или молодого вола. Что мог продать Эрлинг главе за такую высокую цену?

Эрлинг скрылся в шатре, который дружинники поставили на берегу. Вскоре он вышел со свертком в руках. Бель первой догадалась, что покупает городской глава.

— Младенец, — прошептала она, — клянусь богами, они продают ему младенца!

Словно в подтверждение её слов, сверток издал громкий, пронзительный вопль, наглядно доказывая силу своих легких.

— За десяток монет я отдам тебе и его мать, — сказал Эрлинг, — чтобы она выкормила мальчишку.

Гисли вдруг грязно выругался и непроизвольно посмотрел на каменный выступ. Ари догадался, что капитан от жадности своей выставил мать ребенка на продажу, как только стало известно, что на её сына есть покупатель.

Уна, до этого стоявшая молча, подняла глаза на городского главу.

— Дай мне ребенка, — забормотала она, — я тебе всё отдам! Дом, драгоценности, рыбацкую шхуну! Отдай, отдай!

Уна рухнула на колени, протягивая руки к главе. Глава прижал младенца к себе и оттолкнул женщину ногой.

— Ты безумна! — закричал он на неё.

— Шестьдесят монет, — прошептала Ильва словно про себя. Её лицо стало сосредоточенным. — Младенец стоит так дорого?

— Не продавай своего, — рявкнул Ари и сам удивился тому, что ему не всё равно до этой болтливой идиотки. — Продавать своих детей — плохо.

— Что ты мелешь? — опомнилась Ильва. — Муж мне глотку перережет за сына!

И она торопливо, словно от искушения, пошла прочь. Уна продолжала причитать, стоя на коленях. Сквозь её плач прорывались слова «дай, дай, дай».

— Видишь, — обратился Ари к Бель, — ты видишь, почему я ненавижу всё это?

Она сочувственно прикоснулась к руке Ари. На этот раз он не стал отшатываться в ужасе. Раз уж у него началась такая странная жизнь, в которой разные женщины то и дело трогают его, так что же теперь делать? Придется привыкать.