Скверна

Страх смерти

Грааль опустил лоб на рояль и позволил пальцам бегать свободно. Четвертую балладу Шопена портил стук когтей по клавишам. Он старался как можно реже играть подушечками пальцев, и теперь у него получалось лучше. И все же полностью избавиться от скребущего звука не удавалось. В хорошие дни это напоминало ему, кто он. В плохие дни… Ну, в сущности, тоже. Разница заключалась лишь в том, что он чувствовал по отношению к себе.

События всегда разворачивались по одному сценарию. Неудовлетворенность, берущая начало в отчаянии, нарастала до тех пор, пока он не ударял кулаками по клавишам и не уничтожал того, что могло появиться, своей яростью. Грубое насилие. Свалить вину на инструмент он тоже не мог, ведь тот представлял собой шедевр Фациоли. Проблема заключалась в воспроизведении. В исполнителе. А вот композитор подобной проблемы не испытывал никогда.

Он прекратил играть, приложил ухо к клавишам и прислушался к звукам, которых в инструменте больше не было. Мертвые звуки. Самыми красивыми были незавершенные. Думать так было легче, чем достигать результатов. Особенно сейчас, когда столь многое поставлено на карту.

Грааль слышал, как Исак спустился по лестнице и зашагал по коридору. По мере приближения шаги становились медленнее. Это означало, что у него есть новости, но он не знает, как их преподнести. Плохой знак для них обоих. Грааль остался лежать на рояле.

Исак открыл дверь и вошел.

– Это она. Они не сомневаются, – сказал он с наигранным оптимизмом.

Грааль уставился на свои когти.

– Знаешь, что Шопен сказал мне перед смертью, Исак?

Исак подошел к бару.

– Значит, сегодня один из тех дней? – пробормотал он.

Грааль проигнорировал его слова.

– Он сказал, что у меня есть вечность для того, чтобы репетировать, но я никогда не стану таким же великолепным музыкантом, как он. Не из-за когтей, а из-за отсутствия страха смерти. Как думаешь, Исак? Не потому ли мой народ не изменился за тысячи лет? Возможно, мы не способны создать ничего ценного, потому что живем слишком долго?

Исак фыркнул.

– На самом деле все как раз наоборот, – ответил он. – Нет границ тому, что можно совершить, если не думать о том, что твое время скоро истечет.

Грааль выпрямился.

– Да, именно так ты и должен говорить, ведь если бы я не взял тебя к себе, ты был бы уже мертв.

Он подождал, пока его слова дойдут до собеседника, и продолжил:

– Но ты прав. Все, что делают люди, на самом деле посвящено вечной жизни. Искусство – охота за бессмертием. Вопрос в том, какую пользу они извлекают из всего этого. Так чего же ты достиг, друг мой, чего не смог бы достичь, если бы тебе предстояло умереть? Настолько насыщеннее стало твое существование? Что такого ты совершил?

Исак наполнил бокал джином и плеснул скромную каплю тоника.

– Я не знаю, – ответил он, уселся на диван и водрузил ноги на стол. – Но у меня впереди вечность, чтобы ответить на твой вопрос, – он улыбнулся.

Грааль посмотрел на него. Исак появился у него тридцать лет назад – пустяк, но все равно казалось, что он с ним уже давно. Исак долго не продержится.

Может статься, он уже знал это. Может, именно поэтому он стал более дерзким. Пытается казаться другим, казаться интересным. Когда Грааль взял его, Исаку было чуть больше пятидесяти. Он был умным мужчиной с хорошим чувством юмора. Британцем до кончиков ногтей. Но в последнее время он начал одеваться в яркие рубашки со слишком длинными воротничками, от чего становился похожим на закатившуюся поп-звезду. Блондинистые волосы свисали до ушей. Они были зачесаны на прямой пробор, но это не помогало.

Возможно, кризис среднего возраста заложен в генетический код людей? Возможно, он наступает вне зависимости от того, предстоит им умереть или нет?

Грааль поднялся. Исак забеспокоился и снял ноги со стола.

– Это не твоя вина, Грааль, – сказал он, как будто тот ожидал извинений. – Дело в этой комнате.

Он взмахнул рукой и пролил джин на пол.

– Здесь невозможно не впасть в депрессию! Кому понравится комната со стенами из черного камня? Кто строит дом наполовину в скале, если уж на то пошло? Из всех твоих мест это худшее. Не пойми меня неправильно, я вижу весь этот примитивный шарм а-ля Джеймс Бонд, но, боже мой, здесь же надо жить. И эта… вещь, – он посмотрел на скелет ворона, стоявший на столе. – Это не искусство, всего лишь потому, что это отвратительно.

Грааль подошел к стеклянной стене. Расположенное под углом стекло находилось на самом краю скалы. Под ним, насколько хватало взгляда, лежали синие тихие горы. Грааль знал, что Исак старается не подходить к этому окну, потому что от него у Исака мурашки бежали по коже.

– Ворон? – спросил Грааль.

Исак не сразу сообразил, о чем идет речь.

– Ах да, ворон. Да, его видели. Она несла его в коробке. Они уверены, что это она.

Грааль повернулся к нему.

– Так какова же плохая новость?

Исак приложил бокал к губам и отпил, как будто это могло помочь ему отложить ответ.

– Они не видели ее несколько дней. Но это она! И мы знаем, где она.

Грааль вздохнул:

– Она видела их, Исак.

– Да что за бред. Она – чертов подросток, а они ни черта не замечают. К тому же этим делом занимаются надежные люди. Только лучшие. Высший класс, – Исак соединил большой и указательный пальцы, как будто говорил об изысканных кушаньях.

Грааль ощутил привкус злости. Металлическое покалывание на языке. Закипание крови. Он не может позволить себе проиграть, к тому же его окружают люди. Люди, которые никогда ничего не поймут. Срок их жизни просто-напросто недостаточно долог. Люди проиграли. Это в их природе.

– Подойди сюда, Исак.

Исак побледнел. Кусочки льда начали постукивать о стенки бокала. Вот в чем преимущество настоящей власти – необходимость воспользоваться ею не наступает никогда, как и необходимость демонстрировать ее. Она всегда с тобой, она – часть тебя.

Исак поднялся и подошел к окну. Он остановился в нескольких шагах от Грааля, стараясь не смотреть наружу. Вместо этого он уставился на Грааля, как будто тот был спасательным кругом.

– Исак, я что, недостаточно ясно объяснил, насколько это важно?

– Нет! Они знают. Каждый из них знает, – не очень похоже на Исака прикрываться другими.

– А ты знаешь?

– Конечно знаю. Барышня будет здесь через несколько дней. И она, и ворон. Обещаю тебе, Джошуа.

Исак не назвал его настоящим именем, и это было явным признаком того, что он нервничает. И что ему необходимо сначала самому поверить в свои слова.

– Как ты можешь давать мне слово, когда ты не там, Исак?

На лбу Исака вдоль линии волос появились бусинки пота и засверкали.

– Я… Конечно, я отправлюсь туда! Теперь у меня все под контролем. Надежно, как в банке.

Грааль взял его за руку и подвел прямо к окну. Ему не было нужды использовать власть. Он тот, кто он есть, и все, что ему надо сделать, это намекнуть.

– Что будет, если мы сейчас вывалимся? – спросил он и кивнул на пропасть под ними.

Исак напряженно рассмеялся:

– Мы разобьемся.

– Правильно. Мы разобьемся. Оба. Но знаешь, в чем разница между нами?

Исак молчал. Возможно, у него было слишком много ответов. Слишком многое их различало. Но он улыбался. Взгляд его был нервным, но он был наполнен любовью. Вот что такое власть. Способность пробудить и страх, и любовь. Сохранять хрупкое равновесие. Невозможная пара чувств, ведущая постоянную борьбу за контроль.

– Мы будем лежать там, и ты, и я, Исак. Со сломанным позвоночником. Переломанными костями. Наши руки и ноги примут форму камней, о которые ударятся. Ты останешься лежать. А обломки моих костей найдут друг друга и срастутся. Медленно, но верно. И в конце концов я снова восстану. Но из нас двоих повезет только тебе.

Глаза Исака увлажнились. Уголок его рта подрагивал, но Грааль не хотел ничего слышать.

– Исак, ты совершаешь ту же ошибку, что и многие другие, потерявшие смерть из вида. Они думают, что им всегда представится еще один шанс. Но на этот раз никаких новых шансов не будет. Сейчас или никогда. Тысяча новых лет не поможет, поэтому никакая цена не будет слишком высокой. Ничто, абсолютно ничто не имеет большего значения, чем это. Ты понимаешь, что я говорю?

Исак кивнул и потупил взгляд.

– Хорошо. Теперь оставь меня в покое, у меня есть дела.

Исак с благодарностью направился к двери.

– Все надо сделать аккуратно, – сказал Грааль ему вслед. – Не забудь.

Он повернулся к Исаку спиной, дождался, когда за ним закроется дверь, потом подошел к ворону. Тот стоял на лапах, застыв в момент превращения из трупа в скелет. Мясо и перья давно окаменели. Даже Грааль больше не мог уловить никакого запаха. Он сжал кулак, коготь вонзился в ладонь и несколько капель крови упало на клюв. Кровь на кости.

Он слушал, ждал звуков жизни. Умирающие звуки были красивыми, но, по правде говоря, звуки, которые еще не родились, были совершенно особенными.

Тушка начала поскрипывать. Шея изогнулась. Птица открыла клюв. Прошло немного времени, и он услышал ее мягкий голос. Ее распирало от самодовольства.

– Грааль, у меня есть новости, которые заставят тебя посвататься ко мне.

Он натянул на себя улыбку.

– Хорошо, потому что в данный момент ты – единственная, кому я доверяю, Дамайянти.