Сквозь пламя боли и свинца

Во имя чести…

Рассказ написан основываясь на реальных событиях.

«Господи, прости меня грешного…» – и ледяная волна прокатилась по его телу обдав нестерпимым жаром. Дыхание замерло, и ему показалось, что время остановилось. Все начало происходить как будто бы он находился в страшном сюрреалистичном кошмарном сне. Женя рывками выдернул кольца на двух ручных гранатах, и ладонями прижал смертоносные рифленые болванки к своей груди, в которой еще билось молодое сердце, полное несбывшихся надежд…

Он пошел служить не ради денег, нет, здесь было что-то другое, иное… Он сам себе не мог объяснить, что сподвигло его на этот поступок. Просто, иногда, когда он смотрел новости или читал что-то в интернете, то всегда с не понимаем и злостью думал: «Почему одни люди безнаказанно убивают других? При том убивают, в основном, самых беззащитных – детей, женщин, стариков. От чего это происходит? От вседозволенности или от презрения к чужой жизни, которую можно взять и вот так просто отнять. Почему, никто ничего не может сделать? Надо же что-то делать. Надо как-то помочь этим беззащитным слабым людям.»

От таких тягостных мыслей ему становилось обидно, плохо на душе и больно, словно кто-то далекий жестокий хлестал его бичом по голому телу. В его голове каждодневно крутились эти мысли, обволакивая ясное сознание черно-серым калейдоскопом.

Наконец, точка кипения двадцатипятилетнего широкоплечего парня с чистыми голубыми глазами превысила все душевные пределы. Женька взял все свои документы и отправился в военкомат, потому что решил для себя, что если никто ничего не делает, то, хотя бы он сможет как-то помочь тем людям.

Женю растила мать, одна. Братьев и сестер у него не было. Получилось так, что по молодости лет его мама наивно влюбилась в одного красивого бесшабашного парня. Их роман продолжался около полугода и все было хорошо, просто замечательно, но, когда счастливая молодая женщина «обрадовала» его своей беременностью, тот, приказав долго жить, мгновенно растворился в бескрайней степи. После него остались, лишь пыль и светловолосый мальчуган с немного раскосыми глазами.

На протяжении всех лет, его мать замуж так и не вышла. Может сильно любила того непутевого скакуна, а может, затаила обиду на все мужское население страны. В общем, Женьке, это было неизвестно, да, и он сам не старался вдаваться в подробности личной жизни своей матери.

Женщина воспитывала сына, как настоящего русского мужика. Она прививала ему все самые необходимые мужские качества: заботу о близких, защиту слабых, честность и справедливость. Женя постепенно рос, занимался спортивной борьбой и помогал своей матери, правда, иногда хулиганил, как все мальчишки. Ну, куда уж без этого, но старался не сильно расстраивать свою любящую мать.

Со временем, он стал русоволосым крепким парнем среднего роста, который всегда был готов прийти на помощь своему ближнему, даже порой в ущерб самому себе. Когда пришло время, Женя достойно отслужил в мотострелковых войсках и вернулся домой. Устроился на работу и познакомился со своей девушкой. Увлекся охотой и рыбалкой и помогал своей матери по хозяйству, взяв уход за скотиной и состоянием дома на себя.

Когда Женька явился в военкомат и все, как на духу, рассказал тем работникам, они, как и полагается, попытались отговорить доброго парня. Но, Женя был непреклонен, как скала и настоял на своем. Заполнил документы и через несколько дней отправился на войсковую переподготовку.

Естественно, дома он наврал маме в три короба, что нашел высокооплачиваемую работу вахтой и уезжает туда на полгода. Зачем лишний раз расстраивать ее, она и так по всяким пустякам переживает за своего единственного сына. Пусть она думает, что единственный сын поехал зарабатывать на север, а он будет ей периодически звонить, чтобы она сильно не переживала.

…В, то серое унылое утро все бойцы немногочисленного подразделения находились на нервах. Даже казалось, что воздух пропитан электрическими разрядами и как будто бы слышалось тихое потрескивание на кончиках зеленых веток. Все чего-то ждали, ощущая внутреннюю тревогу и волнение, словно шла морская волна девятого вала, но пока ее еще видно. От разведчиков несколько дней к ряду поступали сведения, что боевики готовят наступление и, возможно, на их участке.

Бойцы нервозно ждали, готовясь к неминуемой развязке. Было только два варианта: или боевики откажутся прорываться здесь, или попрут дуром – третьего было не дано. Только, русские мужики в первом эшелоне обороны не знали, с кем именно им придется столкнуться. Это будут: или обычная пехота, или отъявленные головорезы.

Первый вариант был бы неплох, потому что они окажутся на равных, плюс в обороне и рельеф местности в помощь. Река, метров сто открытого берега и небольшая лесистая полоса, в которой находились российские военные. А, вот со вторым, придется повозиться и, неизвестно, как для обеих сторон это может закончиться. В общем, все были на взводе и нервно поглядывали в сторону реки. В случае чего, каждый из бойцов знал расстановку и свою боевую задачу, которая сводилась к одному – не дать боевикам пройти. В крайнем случае, задержать по максимуму, до подхода резерва.

Как всегда, и бывает на войне, неожиданно в воздухе послышался тоскливый свист снарядов и протяжный вой мин. Бойцы рефлекторно повались на дно окопов и уткнув лица в сырую землю и приняли позу эмбриона. Это помогало снизить осколочные попадания в тело, но не спасало, если боеприпас нещадно разрывался совсем рядом.

Земля вздрогнула и болезненно загудела, поднимая вверх свои безжалостно вырванные комья, серую душную пыль, острые камни и разбитую щепу израненных деревьев. Раз, другой, третий… Оглушающие хлопки, смертоносный визг и тоскливый треск нарастали, пытаясь поселить в душах бойцов отчаяние и безысходность сопротивления.

Воздух наполнился запахами: серы, сырой земли и пыли, раскаленного металла. По кромкам изорванных окопов поползла серо-коричневая дымка с едко-кислым привкусом, который застревал в носу и горле перехватывая дыхание. От каждого гулкого удара исполинского молота по земле, тела бойцов содрогались и казалось, что внутренние органы, на долю секунды, слетают со своих привычных мест. Уши закладывало, и внешний звук воспринимался бойцами будто они находились под водой.

Женя почувствовал, в первый раз в своей недолгой еще жизни, дикий всепоглощающий фатальный страх. Он начал заполнять все его тело, все сознание, затуманивал его и вырывался наружу липким потом адреналина. Отчаяние и ужас от непрекращающихся разрывов, сковывали парня и не давал ему пошевелиться. Лишь его тело каждый раз самопроизвольно вздрагивало и крепче, интуитивно прижимало к себе автомат. В этот момент, он молил Бога, только об одном – остаться в живых.

– Отче наш, иже еси на небеси. Да святится имя Твое. Да будет воля Твоя… – беспрерывно повторял парень, каждый раз еще сильнее вжимаясь в дно окопа от разрывов крупнокалиберных снарядов и мин, которые погибельными огромными цветками резко вырастали все ближе и ближе к нему.

В какой-то момент, очень гулко бахнуло рядом с ним, и парня присыпало землей. В его ушах родился непонятный монотонный звон, а голова налилась расплавленным свинцом, заполняя ее жгуче-ледяной болью. Женя попытался посмотреть вдоль затуманенной траншеи, но его зрение отказывалось фокусироваться и расплывалось, выдавая абстрактные серо-зеленые образы. Где-то под ребрами, комом, возник неумолимый позыв к тошноте и оглушенного парня вырвало на дно сырого окопа…

Когда все прекратилось, Женя не помнил, только почувствовал, что земля перестала стонать и неестественно вздрагивать, стало абсолютно тихо, будто он находился в вакуумном пространстве. В нос резко ударили запахи: пороха, свежевспаханной земли, остывающего металла и обильной крови с железным привкусом. Господь услышал парня и пока оставил его жить на этой терзаемой земле.

Еще плохо соображая, Женя попытался хоть как-то осмотреться и оценить свое положение. По всей линии, что удалось разглядеть парню, лежали только разодранные тела его товарищей. Некоторых выкинуло из окопов ударной волной, и они, будто мешки с картофелем, валялись на разном удалении от него. Оторванные руки, ноги, раскроенные черепа и вывалившиеся внутренности, перемешанные черноземом и огромные багровые пятна на камуфляжной форме и возле трупов.

От бессилия и горького сожаления опустошающих душу, Женька взвыл, как разъяренный волк. Он остался один на всем оборонительном участке своего взвода. Он, контуженный и оглушенный, теперь один. Все мужики просто полегли и рваными тряпичными куклами валяются рядом. Женя понял, что, теперь, он никуда не уйдет. У него осталась только честь, особая мужская честь – отомстить за все и всех. Положить, как можно больше, этой нечисти, чтобы твари знали с кем, связались, и какой кровавый конец их будет ждать.

Звук неожиданной автоматной очереди долетел до слуха Жени с опозданием. Парень глянул вправо и увидел, что кто-то из своих мужиков ведет огонь по наступающим боевикам. Не думая более, парень передернул затвор и встал, навалившись израненным телом на бруствер и прицеливаясь.

Вот, как призраки, показались первые… Бежали зигзагом, прикрывая друг друга. Женька нажал спусковой крючок и начал стрелять короткими очередями, не щадя автомат и боеприпасы. «Двадцать два, двадцать два…» – повторял про себя Женя, отвешивая фатальную порцию свинца приближающимся чертям. Противник быстро перемещался, очень быстро. Сто метров… Два раза по «двадцать два» и двое боевиков лежат убитыми. Семьдесят метров… Несколько длинных очередей и еще трое полетели к своим праотцам в ад жаловаться на русского военного.

Ответные пули с визгом и воем шмеля проносились над головой Женьки – не до них… Вот, самый смелый из них встал, Женькина очередь – лежит с дыркой в шее… Уже пятый «рожок» отстрелян. Звон в голове не прекращается, но смертельная рулетка боя перекрывает его… Рядом завалился товарищ – пуля в глаз, задняя часть черепа на вылет костяными осколками – работает снайпер…

«Да, пошел ты…» – с безумным блеском в глазах подумал Женька о снайпере и поменял позицию. А, эти прут, будто уколотые чем-то. Может под наркотиками или еще под чем-то «бодрящим», но воюют грамотно. Сразу видно – профессионалы, значит, отъявленные головорезы. Около двух взводов и выбор у парня остался не велик.

«А, сколько нас?» – вдруг задал себе вопрос Женька и мгновенно осмотрелся. Успел заметить только три автоматных огня в сторону боевиков от перемолотых окопов. В голове с жаром и отчаянием мелькнуло: «Роты больше нет. Нас только трое. До второго эшелона окопов не успеем дойти, метров пятьсот – снайпера положат.»

Двадцать метров… Парень отчетливо увидел озверевшие перекошенные лица противника с обезумевшими горящими глазами. Автомат глухо щелкнул, траурно извещая, что патроны кончились. Рука Женьки быстро метнулась к «лифчику» на груди – "рожков" больше нет. И времени нет…

На долю секунды отчаянный парень задумался, а потом рванулся к убитому товарищу. Сорвал с его «разгрузки» гранату и отжал «усики.» Быстро вытащил другую из своей «разгрузки» и подготовил ее к подрыву. Упал спиной на дно окопа, немного привалившись к погибшему сослуживцу и… время остановило свой ход.

В этот момент, в окоп запрыгнули трое: двое со стороны ног лежащего Жени, а один со стороны его головы. Хищные оскалы, безумные затуманенные глаза, автоматы наперевес и наивная уверенность в своей победе. В памяти Женьки мгновенно пронеслись картинки его жизни: его дом, летом, стоящий в окружении зеленых деревьев; улыбающаяся мама в жаркий степной полдень с косынкой на голове; его звонко смеющаяся девушка, когда он веселил ее…

– На, сука… – выкрикнул Женька, и разжал пальцы сжимающие предохранительные рычажки на взрывателях гранат, в тот момент, когда боевики подскочили к нему, видя, что парень еще жив.

Почти одновременно, оглушительно хлопнули два взрыва, слившись в один большой, и подняв над окопом облачно черно-серого трагического прощания. Двое боевиков с окровавленными лицами повалились замертво на дно сырого окопа, который стал их приветственной могилой. Третий, схватившись за шею, упал на бок и начал сучить ногами, выбивая землю армейскими ботинками из обвалившейся стенки траншеи.

Время было выиграно. Второй эшелон обороны встретил боевиков со всем русским «гостеприимством», с яростью перемолачивая свинцовыми жерновами чертей и с остервенением мстя за своей погибших друзей и товарищей…

Русская честь воина – она была, есть и будет. И, чтобы все не говорили, дух российского воина не сломать – это у него в генах, и без разницы, какой он национальности. Живет в России – значит русский по духу. Еще ни одной нечисти не удалось победить российского мужика, российского солдата – защитника слабых и обездоленных, защитника своей семьи и своей благодатной земли!