Сладкая красотка

Глава 19 Заключенная Фелисити

— Это ваша комната, — сообщила медсестра, когда я подошла к кровати, стоящей ближе к окну, и поставила на ее сумку. Если бы стекла были не двухсторонние, чтобы врачи могли наблюдать, то я могла бы представить, что это какой-нибудь роскошный отель. Стены выкрашены в нейтральный бежевый цвет и на них развешены картины с цветами. Даже журналы и книги лежат у кровати. За последние шесть лет ничего не изменилось. Не уверена, успокаивает это меня или раздражает.

— Я оставлю вас на минутку, но затем вам придется уйти, — сказала медсестра, закрывая за собой дверь. Я села на кровать и повернулась к Тео спиной.

Он прислонился к стене напротив меня, все еще одетый в свой костюм, но без галстука и пиджака. Его темные волосы спадали на лоб, а зеленые глаза выглядели уставшими.

— Прости.

Он скрестил руки на груди и наклонил голову в замешательстве.

— За что?

— За это, — я подняла руки. — Извини, что я такая. Ты потрясающий парень и очень нравишься мне. Но это тот момент, когда ты должен уйти. Как можно дальше от меня. Но…

— Рад видеть, что после всего произошедшего, ты все та же.

— Что?

Он улыбнулся.

— Ты все та же, Фелисити. Все еще пытаешься сбежать от меня.

— Я не бегу. Я даю тебе шанс уйти.

— Разве не следует для начала спросить меня, прежде чем что-либо предлагать?

— Тео, — тяжело вздохнув, я провела рукой по волосам. — Я не…

— Я сам принимаю решение. Если бы я хотел уйти, то мог бы так поступить, как только ты сбежала после гала-представления, и не пришел бы к тебе. Но я не сделал этого, потому что тебе необходима помощь. Фелисити, которую я знаю, похрапывает, неравнодушна к вину и самая упрямая женщина, которую я когда-либо встречал в своей жизни. Да к тому же она темпераментная и невероятно красивая. Когда я с ней, то становлюсь самым счастливым и смеюсь над самыми нелепыми вещами. Я превращаюсь из хладнокровного придурка в человека, которому нравятся прогулки и который говорит банальную чепуху. И я задумался над тем, что эти изменения произошли всего за несколько недель знакомства с ней. Представь, каким я стану к концу года? Единственное, что нам мешает это узнать — наличие данного препятствия.

Вытирая глаза, я кивнула.

— Ну, это довольно значимое препятствие, то, с чем тебе не следует иметь дело…

— Фелисити, — он подошел к кровати и наклонился. — Когда я сказал, что ты моя, то имел в виду именно это. Помнишь? Я всегда говорю только то, что имею в виду. Я выбрал шрамы и все остальное. Если бы я оказался на твоем месте, ты бы ушла?

— Нет, — мне нет необходимости даже задумываться об этом. Я просто не смогла бы оставить его. Я могу принять его со всеми его недостатками, Тео идеален такой, какой он есть. Но такое чувство, словно я пиявка на его жизни.

— Сделай одолжение, просто доверься мне и обещай, что не станешь больше убегать. Ни от лечения, ни от меня.

— Обещаю.

Он взял меня за руки, и в тот момент я поняла, что Тео единственный живой человек на свете, кто может разбить мне сердце, поскольку я полностью в его власти, и это безумно пугает.

— Мистер Дарси, — медсестра вернулась. — Вы должны уйти.

Тео поцеловал меня в лоб и отпустил мои руки.

— Увидимся через двадцать один день. А пока что я возьму пример с Николаса Спаркса и буду писать тебе письма.

— Я буду отвечать тебе.

Он в последний раз посмотрел на меня и ушел. Одному лишь Богу известно, сколько времени я просидела, не двигаясь, прежде чем рухнула на кровать и позволила пролиться слезам.

Иногда кажется, будто лишь кожа удерживает меня в этом теле.

— Откройте, — сказала медсестра, и я открыла рот шире и подняла язык, чтобы она проверила, выпила ли я таблетки. — Спасибо. Как вы себя чувствуете, мисс Форд…

— Харпер, моя фамилия Харпер, — ответила я, дотянувшись до своего блокнота и, в очередной раз, свернувшись в клубок на диване. Она нахмурилась, мельком посмотрев на медицинскую карту.

— Вы думаете, что это ваша фамилия?

Я тяжело вздохнула. Она думает, что я больше не знаю, кто я. По закону мое имя — Фелисити Форд и часть меня хотела сказать, что мое имя Анджелина Джоли, но последнее, что мне нужно, это еще больше препаратов и сеансов групповой терапии.

— Меня зовут Фелисити Харпер, а не Форд, поскольку я больше не поддерживаю отношения со своим отцом, а не потому, что не знаю, кто я.

Она натянуто улыбнулась мне.

— Я запишу об этом в вашу медицинскую карту.

— Спасибо. Когда я могу поговорить с кем-либо, у кого нет медицинского образования? С друзьями? У меня есть письма, которые мне нужно отправить.

— Мне жаль, мисс Форд, но никакого контакта с внешним миром, пока не пройдет двадцать один день.

Мне захотелось заорать. Но вместо этого я достала блокнот и ручку и начала писать. Я сомневалась насчет того, получит ли Тео когда-нибудь мои письма, но ведь я же обещала отвечать. Поэтому писала обо всем, что приходило мне в голову.

Из-за нового лечения мои руки начали дрожать и, выронив ручку, я прижала руку к груди.

— Это причиняет боль, не так ли? — посмотрев на диван, я увидела Марка. Он лежал на нем и читал один из журналов.

— Ты не реальный, — ответила я, отводя взгляд от него, но Клео появилась на кровати прямо рядом со мной.

— Тогда что реально? Если ты видишь нас, если можешь чувствовать наши прикосновения, разве мы не настоящие? — спросила она меня.

Качая головой, я попыталась сконцентрироваться.

— Пожалуйста, уйдите!

— Фелисити, нам здесь не место, и ты прекрасно знаешь это, — Марк сел. — Ты не сумасшедшая. Все остальные — да.

— Нет. Прекрати. Уйди. Вы не настоящие. Никто из вас не реален. Почему вы здесь? Я принимаю лекарства! — я закричала на них.

Я чувствую себя больной. Я больше не могу пойти, куда захочу. Не могу танцевать, выпивать или гулять по пляжу, поскольку продолжаю их видеть! Я бросила все ради того, чтобы они исчезли, но вот они здесь и снова мучают меня.

— Фелисити, перестань! — Клео спрыгнула с кровати и направилась ко мне, но я оттолкнула ее. Что еще хуже, я почувствовала прикосновение ее плоти. Она все еще ощущалась реальной… как и я. — Если ты не успокоишься, то они придут…

Как только Клео это сказала, появились две медсестры, медленно направляясь ко мне, словно я какое-то дикое животное! Будто я нападу на них.

— Я в порядке, — я пыталась сохранять спокойствие. — У меня болит голова, и я немного расстроена тем, что не могу ни с кем разговаривать.

— Хотите мы позовем вашего врача? Уверена, он будет рад поговорить с вами.

— Нет, все хорошо. Спасибо, — пробормотала я, вернувшись на кровать. Клео и Марк сидели по обе стороны от меня.

— Как только они узнают, что ты видишь нас, ты же прекрасно понимаешь, что произойдет, да? Еще больше лекарств, тебя еще сильнее станет трясти и продолжительность пребывания в этой комнате увеличится. Все закончится тем, что ты останешься жить здесь навсегда, — вздохнула Клео, но я не стала отвечать. Возможно, если перестану разговаривать с ними, они исчезнут.

— Все не так-то просто, — ответил Марк, положив руку мне на плечо. — И это место не может помочь.

— Фелисити, можно взглянуть на то, что ты пишешь? — спросил мой врач, доктор Батлер, но я отрицательно покачала головой, даже не потрудившись посмотреть на него.

— Почему?

— Это единственное, что только мое. Единственное, что еще остается личным. Никто не может оценивать эти записи… поэтому нет.

— Так вот что, ты думаешь, мы делаем? Оцениваем тебя?

Я резко повернулась на стуле и улыбнулась, хотя и не хотела.

— Да. Оцениваете. Вы пытаетесь понять, нормальная ли я. Есть ли у меня галлюцинации и насколько я близка к нервному срыву. Вы все записываете и оцениваете, а потом решите, похожа ли я на всех остальных или же я неполноценная. Я лишь пишу письма парню. У меня больше никого нет кроме этого мужчины, но мне не позволено разговаривать с ним. Я не вижу его и не могу передать ему эти письма, но все равно буду писать их, поскольку уеду на следующей неделе.

— Фелисити…

— У меня болит горло от такого количества разговоров. Извините, я не стану отвечать, — я перевела взгляд обратно на блокнот перед собой.

— Ему потребуется лед для того, чтобы потушить эту ярость, — рассмеялся Марк, и я попыталась не улыбнуться.

— Фелисити, ты не сможешь уехать, пока мы не начнем разговаривать о твоих проблемах.

— Моими проблемами было отсутствие лечения, и мы уже говорили об этом, так что, полагаю, я в порядке.

— Этот парень действительно не понимает намеков, — Клео теребила жалюзи. — Помнишь того подростка в средней школе, который продолжал подходить и приглашать тебя на свидание, как его звали?

— Эндрю, — черт, я ответила ей.

— Кто это? Кто такой Эндрю? — спросил доктор Батлер.

Я покачала головой.

— Я говорила не вам. Вы разве не собираетесь навестить ваших остальных пациентов? Недавно кто-то кричал.

— Крики докучают тебе?

Я подавила желание спросить, шутит ли он.

— Серьезно? Кто выдает этим людям лицензии? — рассмеялся Марк. — Конечно, крики докучают ей. Это же крики, недоумок!

Я кивнула в знак согласия… черт возьми.

— Что смешного, Фелисити?

— Лишь ваши вопросы. Теперь я могу продолжить писать?

Я не стала дожидаться его ответа. Вместо этого попыталась сосредоточиться, игнорируя тот факт, что мне становится все сложнее писать, поскольку с каждым днем мои руки дрожат все сильнее.

В этом месте мне только хуже, а не лучше.