Сладкая месть

Глава 19

Гэлен посмотрел на жену и улыбнулся краешком губ. На первый взгляд она довольно уверенно сидела на лошади, но на самом деле спала в седле. Но ее не в чем было упрекнуть, — покинув Стаффорд, они двое суток ехали без остановки. Гэлен и сам чувствовал, что может в любой момент свалиться с коня. Более того, он очень сомневался в том, что сумеет устоять на ногах, когда наконец спешится. А Форсит был уже недалеко, и вскоре ему предстояло проверить свои силы…

Подъехав вплотную к лошади Кайлы, Гэлен осторожно снял ее с седла и усадил перед собой, а она даже не проснулась, лишь что-то пробормотала и прижалась к его груди.

«Она спит, словно невинное дитя», — с улыбкой подумал Гэлен.

Он взглянул на Шропшира, ехавшего рядом.

— Все думаете, дружище, о словах Катрионы, утверждавшей, что Кайла намеревалась убить своего брата?

— Ее доводы были весьма убедительны.

— Вы ведь знаете Кайлу с детства?

— Да, сэр, — со вздохом ответил Шропшир.

— И вы, конечно, не могли не знать, что она всегда любила брата. Во всяком случае, я в этом нисколько не сомневаюсь.

Англичанин явно смутился.

— Интересно будет встретиться с этой женщиной, — продолжал Гэлен.

— С какой женщиной?

— С Катрионой, конечно. То есть с леди Форсит, женой лорда Форсита. Она, должно быть, редкостная красавица, иначе не сумела бы вас всех так очаровать. Не исключаю, что именно в постели она приводит свои самые убедительные доводы.

Шропшир нахмурился, однако промолчал. Гэлен невольно усмехнулся — было очевидно, что на сей раз он не ошибся.

— Ведь она наверняка приходила к вам искать утешения. И вы, как старый друг лорда Форсита, не могли ей отказать.

— Но ведь я…

— Не волнуйтесь, мой друг, — перебил его Гэлен. — Наверняка вы не единственный ее фаворит. Конечно, я вас почти не знаю, но Кайла, когда была в бреду, говорила, что Катриону подозревали в связи с воином ее брата.

— С Джеймсом? — Шропшир уставился на собеседника. Гэлен молча кивнул.

— Проклятие! — воскликнул англичанин. — Она говорила, что любит меня.

— Они все так говорят, — неожиданно вмешался Робби. — По крайней мере так думает Эльфреда. Она утверждает: если ты говоришь о любви, то на самом деле ничего не чувствуешь, а если любишь всерьез — молчишь, так как боишься, что твоя любовь останется без ответа.

Гэлен посмотрел на милое личико спящей Кайлы; сейчас он многое бы отдал за то, чтобы у них с ней все так и было — чтобы она любила его, но просто боялась сказать о своих чувствах. К сожалению, он уже раскрылся перед ней и теперь очень жалел об этом и ругал себя за глупость…

Вскоре они оказались прямо перед крепостным рвом замка Форсит. Придержав коня, Гэлен усадил Кайлу поудобнее и взглянул на Шропшира. Тот поднес ладони ко рту и окликнул стражника, стоявшего на холме. Стражник кивнул, и висячий мост сразу опустился. Затем поднялась решетка, заграждавшая вход.

Первым через мост переехал Шропшир, остальные — вслед за ним. Оказавшись во дворе английского замка, шотландцы с любопытством осматривались. Любому наблюдательному человеку сразу стало бы ясно, что хозяйство в Форсите налажено прекрасно — слуги, сновавшие по двору даже в столь поздний час, были хорошо одеты и, судя по всему, вполне довольны своей жизнью.

— Милорд спит, — раздался вдруг чей-то голос.

В следующее мгновение Гэлен заметил воина, стоявшего у подножия парадной лестницы. Пристальный взгляд этого человека, направленный сейчас на Шропшира, был настолько выразительным, что Гэлен смог прочитать его, словно письмо; было совершенно очевидно: перед ними стоит тот самый Джеймс, который, как утверждала Кайла, состоял в связи с женой лорда Форсита. Но Джеймс был так мрачен, что Гэлен сразу понял: бедняга больше не в фаворе и винит в этом Шропшира. «Да, конечно же, все дело в жене лорда Форсита», — подумал Макдональд. Взглянув на Кайлу, мирно дремавшую в его объятиях, он невольно улыбнулся.

— Может, разбудить его и уладить все прямо сейчас? — спросил Шропшир после того, как представил шотландских гостей.

Гэлен снова взглянул на жену и покачал головой:

— Ни в коем случае. Надо дождаться утра. Да и лорду Форситу следует отдохнуть.

Шропшир молча кивнул. Перекинув ногу через седло, он спрыгнул на землю и тут же со стоном ухватился за луку, чтобы не упасть. Обессилев после долгой скачки, Шропшир едва держался на ногах.

Гэлен нахмурился. Он прекрасно понимал, что то же самое ожидает и его, и боялся потревожить сон Кайлы.

— Дайте ее мне, милорд, — неожиданно раздался чей-то голос.

Гэлен с удивлением посмотрел на невысокого худощавого мужчину, стоявшего рядом.

— Это Генри, сын Морганы, — пренебрежительно усмехнулся Джеймс. — Лучше дайте ее мне, — добавил он, подходя к Макдональду с другой стороны.

Гэлен ненадолго задумался. Затем передал Кайлу в руки Генри. При этом их взгляды встретились, и оба поняли, что прекрасно сумеют поладить. Спрыгнув на землю, Гэлен почувствовал ужасную слабость в ногах и, как и Шропшир, вынужден был ухватиться за седло. Он стиснул зубы, пытаясь удержаться от стона. Однако боль в затекших ногах не помешала ему заметить гримасу ненависти, исказившую лицо Джеймса.

— Вы только что приобрели врага, милорд, — вполголоса заметил Генри, когда Гэлен, с трудом передвигая ноги, приблизился к нему.

Взгляды их снова встретились, и Гэлен едва заметно кивнул.

— Как здоровье лорда Форсита? — спросил он.

— Он поправляется… но очень медленно.

— Я бы попросил тебя не отходить далеко от его постели, — пробормотал подошедший Шропшир. — Лорд Джон и Генри — ровесники и мальчиками играли вместе, когда Моргана нянчила Кайлу, — пояснил он, взглянув на Макдональ-да. — Вы правильно выбрали помощника, милорд. С Генри брат и сестра будут в полной безопасности.

Генри улыбнулся:

— Как поживает моя мать?

— Моргана? — Гэлен пожал плечами. — По-моему, неплохо.

— Без сомнения, — кивнул Генри. — Она давно мечтала вернуться в Шотландию.

— Ясное дело, мечтала! — прогудел Большой Робби. — Как и все мы!

Шотландцы одобрительно закивали, и Шропшир с улыбкой проговорил:

— Но вы ведь только прибыли сюда… Неужели вам здесь совсем не нравится?

— Вы с моей женой заманили нас в змеиное логово, а теперь ждете, что мы расслабимся и станем легкой добычей этих чудовищ? — усмехнулся Макдональд.

— Может, не сейчас, — поморщился англичанин, — но мы наведем здесь порядок, будьте уверены.

— Но где же она? — пробормотал Гэлен, озираясь. — Где леди Форсит?

— Хвала небесам! — раздался звонкий женский голос. Все тотчас же обернулись и увидели молодую женщину, стоявшую на верхней ступеньке парадной лестницы. Едва лишь взглянув на нее, Гэлен понял: перед ним нынешняя хозяйка замка, леди Форсит.

Катриона была примерно того же роста, что и Кайла, а ее белокурые — чуть ли не до колен — волосы волнами спадали за спину. Немного помедлив, она начала спускаться по лестнице, и ее волосы развевались сзади, словно шлейф из тончайшей ткани. На ней было голубое, под цвет глаз, платье с низким вырезом, подчеркивавшим пышную грудь и тонкую талию.

Спустившись, Катриона бросилась к Шропширу. Заключив его в объятия, с придыханием прошептала:

— Я так беспокоилась за вас, пока вы странствовали, милорд. — Покосившись на гостей, добавила: — Ведь дороги сейчас небезопасны…

— Не опаснее некоторых замков, — буркнул Томми, стоявший за спиной Гэлена.

Услышав эти слова, леди Форсит снова покосилась на гостей и тут приметила Гэлена Макдональда. Забыв про Шропшира, она с улыбкой шагнула к шотландцу.

— Вы, конечно же, лорд Макдональд, — проговорила она грудным голосом, и Гэлен почувствовал, что у него мурашки по спине пробежали.

Взяв его руку, Катриона легонько пожала ее. Затем коснулась пальцами его плеча и вновь улыбнулась. И вдруг, взглянув на Генри — он стоял, держа Кайлу на руках, — с презрительной гримасой бросила:

— Вижу, вы и ее привезли. Что ж, несмотря на все, что она сделала, мы по-прежнему любим ее, и Джонни, конечно, простит свою сестру.

Говоря это, леди Форсит осторожно поглаживала плечо Гэлена. Потом прижала его руку к своей груди и многозначительно взглянула ему в глаза. «Какая опытная волчица», — с невольной усмешкой подумал Макдональд.

— Давайте отложим все неприятные разговоры до утра, — неожиданно сказала Катриона. — Вы, конечно же, утомлены путешествием, и сейчас вам прежде всего следует помыться и подумать… о постели.

Двусмысленность последней фразы была слишком очевидна. Гэлен лишь одного не мог понять: зачем Катрионе понадобилось соблазнять его прямо на глазах у Шропшира? Может, только для того, чтобы на время отвлечь и без помех расправиться с Кайлой?

Высвободив свою руку, Гэлен повернулся к Генри. Взяв Кайлу на руки, сказал:

— Вы правы, миледи, нам не мешало бы помыться. И мы с женой с удовольствием отдохнули бы. — Он снова повернулся к Генри: — Не покажешь ли нам бывшую комнату Кайлы?

— Но там сейчас лорд Форсит, — вмешалась Катриона, прежде чем Генри успел ответить. Пристально взглянув на Гэлена, она добавила: — Идемте, я отвела вам комнату рядом с моей.

Делая вид, что не понял намека, Гэлен молча пожал плечами. Затем, оглянувшись — Катриона уже поднималась по лестнице, — кивнул своим людям, и те последовали за ним. Гэлен совершенно не доверял этой коварной женщине. Кроме того, он прекрасно понимал, что она — достойный противник и ее нельзя недооценивать.

Леди Форсит провела гостя к одной из комнат верхнего этажа и распахнула перед ним дверь. Заметив, что люди Макдональда, а также Шропшир с Генри тоже подходят к комнате, она нахмурилась, но, взяв себя в руки, с приветливой улыбкой сказала:

— Над большим залом есть еще одна свободная комната. Ее обычно занимал Гилберт, когда гостил у нас. Полагаю, он может разделить ее с вашими людьми, милорд. Или лучше устроить ваших людей поближе к вам?

— Хорошо, — неопределенно ответил Гэлен. — А сейчас распорядитесь, чтобы подали одну ванну сюда и еще одну — в другую комнату.

Леди Форсит молча кивнула и вышла из комнаты. Шропшир закрыл за ней дверь и покачал головой:

— Она словно… словно…

— Гадюка, — подсказал Гэлен.

— Вот именно, гадюка. Она — будь я проклят! — словно заползает к тебе в штаны. — Англичанин снова покачал головой.

Гэлен внимательно посмотрел на него и с усмешкой сказал:

— Не огорчайтесь, мой друг. Такая красавица способна очаровать не только вас.

Шропшир тяжко вздохнул.

— Что теперь? — спросил он, понурившись.

— Прежде всего помоемся. — Гэлен взглянул на своих людей. — Будем мыться по очереди. Двое встанут у двери — для охраны, — а двое будут мыться. Затем поменяетесь. Когда помоемся и мы с Кайлой, я позову вас — надо будет решить, как провести ночь. Я не доверяю этой женщине. Несомненно, леди Форсит что-то задумала. Не зря же она пыталась добиться моего внимания…

— Согласен с вами, — пробормотал Шропшир, поморщившись.

— Полагаю, она хочет выманить нас с женой из этой комнаты, — продолжал Гэлен. — Значит, двое из вас должны неотлучно находиться у двери. Катриона сделает все, чтобы помешать Кайле поговорить с братом. Не сомневаюсь: сегодня ночью что-то случится.

Все молча кивнули. Было совершенно очевидно: опасности дороги сменились еще большей опасностью и никому этой ночью не удастся отдохнуть, во всяком случае, никто не успокоится, пока Кайла утром не поговорит с братом.

Гэлен храпел так, что мог бы разбудить и мертвого; без сомнения, Кайла проснулась именно от его храпа. Не отрывая голову от подушки, она посмотрела на мужа и невольно улыбнулась. Конечно, он сейчас храпел, как жеребец, и все же походил во сне на невинного младенца.

Сделав над собой усилие, чтобы не рассмеяться, Кайла откинула в сторону простыни и осторожно поднялась с постели. Сейчас она твердо знала: они находятся в Форсите — о том свидетельствовало буквально все. Более того, она даже узнала комнату, в которой проснулась, — это была комната для гостей, находившаяся рядом с ее спальней. Но когда же они приехали? Этого Кайла не помнила… Помнила лишь, как несколько раз просыпалась в седле и Гэлен просил ее пересесть к нему, а она из гордости отказывалась. Отказывалась, потому что решила: если мужчины способны все это выдержать, то и она выдержит. Но в конце концов так устала, что не смогла проснуться, когда они наконец-то приехали в Форсит.

Одеваясь, Кайла оглядела себя и поморщилась — она проспала все на свете. Кто-то раздел ее и искупал, — конечно же, это Гэлен о ней позаботился. Какой он милый и добрый, какой внимательный! Надо будет так ему и сказать… Но сначала следует поговорить с братом.

Закончив одеваться, Кайла решительно направилась к двери, но вдруг остановилась.

Катриона!

Вспомнив об этой женщине, Кайла невольно насторожилась. Она спала слишком долго и теперь не знала, что задумала леди Форсит, так что следовало проявлять осторожность. Ведь Катриона наверняка попытается ей помешать, потому что боится разоблачения…

Стоя посреди комнаты, Кайла обдумывала положение. Более чем вероятно: Катриона поставила стражу у дверей комнаты Джонни — якобы для его безопасности, — и стражники не позволят Кайле пройти к брату. Если бы с ней были Гэлен и Шропшир, никто не смог бы ее остановить, но одна она ничего не может…

И тут ее осенило, вернее, она вспомнила, что в Форсите, как и во многих других английских замках, в стенах имелись потайные ходы, а также тайники и дырочки для подглядывания, находившиеся за фамильными портретами. Между этой комнатой и ее спальней как раз имелся потайной ход, которым она пользовалась в детстве, когда хотела удрать от родителей. Кайла решила, что и сейчас воспользуется этим ходом, чтобы тайно навестить брата, если, конечно, он по-прежнему лежит в ее бывшей спальне.

Кайла подошла к стене и стала искать камень, на который следовало нажать, чтобы привести в действие рычаг и отодвинуть плиту, закрывавшую проход. Вскоре она нащупала камень. Когда плита бесшумно отодвинулась в сторону, на Кайлу нахлынула волна воспоминаний… Она покинула Форсит всего лишь несколько месяцев назад, но за это время произошло так много, что ей казалось, прошли годы. Перед ней промелькнула череда событий: нападение на Джонни, отъезд из родного Форсита, внезапное появление Макдональда, долгая болезнь… и любовь… Господи! Наконец-то она — пусть мысленно — произнесла это слово!

Кайла остановилась и, оглянувшись, посмотрела в еще не закрывшийся проход — там, в комнате, спал ее муж. Конечно же, она его любит! Он признался ей в любви еще неделю назад, но тогда она не могла ответить ему. Зато теперь нисколько не сомневалась в том, что любит Гэлена — любит со всеми его недостатками и достоинствами.

Но что же именно она в нем любила? Вопрос показался ей забавным, и Кайла невольно улыбнулась. А ведь ответ напрашивался сам собой — она любила Гэлена за его непомерную гордость и за вспыльчивость, за острый ум, проявлявшийся в их редких беседах. Когда Гэлен смешил и развлекал ее, она становилась беззаботной, словно птичка. Конечно, он бывал с ней слишком строг, когда заставлял томиться взаперти за скучным вышиванием, но Кайла прекрасно понимала: муж просто заботится о ее безопасности, беспокоится за нее. Но больше всего она любила его за то, что он верил ей. Когда прибыл Шропшир, сообщивший о клевете Катрионы, Гэлен и его люди не поверили ни слову — никто не посмотрел на нее с подозрением. А ведь шотландцы в отличие от Шропшира и брата почти не знали ее. Не знали, но все же верили ей.

И сейчас, стоя у входа в потайной проход, Кайла наконец-то поняла, что любит не только Гэлена, но и всех его людей — хотя, конечно, по-другому. Да, любит, и это прежде всего означало, что она без колебаний доверила бы свою жизнь любому из них.

Бросив последний взгляд на спящего мужа, Кайла надавила на потайной рычаг, и плита бесшумно скользнула на место. Знакомым путем она ощупью пробиралась в темноте, пока ее нога не уперлась в невысокий порог, находившийся у входа в спальню. Немного помедлив, Кайла нажала ногой на потайной рычаг, и перед ней бесшумно открылся проход в комнату. Осмотревшись, она с облегчением вздохнула: рядом с братом, лежавшим в постели, находился один только Генри. На Генри можно было положиться — Кайла знала, что он ухаживает за больным ничуть не хуже, чем это делала бы Моргана.

Глядя на лежавшего в постели Джонни, Кайла думала о том, как он, должно быть, переживает из-за лживых обвинений Катрионы. Наконец, решительно отбросив эти мысли, она направилась к кровати. Увидев ее, Генри вскочил на ноги, но Кайла приложила палец к губам, и верный слуга молча закивал. Кайла улыбнулась ему — было очевидно, что он рад ее видеть.

Приблизившись к постели больного, Кайла склонилась над ним — и чуть не вскрикнула; она с трудом узнала лежавшего перед ней человека. Еще совсем недавно ее брат был крупным и статным мужчиной, прекрасным воином, но сейчас Кайла увидела лишь бледную тень прежнего Джонни.

Тотчас узнав ее, Джон тихо прошептал:

— Кайла… — Он тянул к ней исхудавшую руку, испещренную лиловыми прожилками.

Она смотрела в его широко раскрытые глаза — в них промелькнула радость, мгновенно сменившаяся страхом. Оскорбившись — ведь она прекрасно знала, чем вызван этот страх, — Кайла отвернулась. И вдруг, снова взглянув на брата, с уверенностью в голосе сказала:

— Джонни, ты выздоравливаешь.

Он на мгновение опустил веки, что должно было означать согласие.

— Гилберт сказал, что тебе лучше, — продолжала Кайла. — Но я не могла успокоиться и решила приехать…

— Ты думала, что у твоих людей все получится? — прошептал больной; его голос прозвучал так, словно железом скребли по стеклу.

Кайла вздрогнула — боль пронзила ее сердце.

— Гилберт рассказал мне о твоих подозрениях, но я надеялась, что он просто ошибается, — с грустью призналась она.

Джонни отвел глаза. Кайла заметила, что его руки дрожат.

— Я знаю, ты любишь Катриону, но… — Она тяжко вздохнула.

— Не пытайся переложить свой позор на нее! — просипел больной, и в горле у него заклокотало. — Она ничего не получила бы — все оставалось тебе.

Кайла внимательно посмотрела на брата.

— Неужели Катриона знала об изменении в завещании? — спросила она. Немного помолчав, добавила: — Но я-то ничего не знала…

— Ты присутствовала, когда королевский нотариус зачитывал мне текст завещания.

Кайла снова вздохнула:

— Джонни, это было восемь лет назад. Я тогда была совсем ребенком… Ребенком, лишившимся отца и матери. Неужели ты думаешь, что я слушала и понимала, что говорит нотариус? Ведь в те годы меня все это совершенно не интересовало…

Джонни молчал, глядя в потолок. Кайла вновь заговорила:

— Хорошо, если не остается другого способа…

— Что ты делаешь? — просипел Джонни, увидев, что сестра распускает шнуровку на платье.

— Хочу представить доказательство.

— Какое доказательство? Что еще… — Он покосился на Генри, отошедшего к двери.

— Ничего, пусть Генри тоже увидит. Когда-то мы все трое купались голыми в реке. — Кайла пожала плечами.

— Тогда мы были детьми, — пробормотал Джонни, пытаясь приподняться. — Останови ее, Генри…

Кайла повернулась лицом к слуге, и тот в нерешительности остановился.

— Пусть он тоже узнает — ведь Катриона убьет и его, она убьет вас обоих не задумываясь.

Генри молча кивнул. Кайла, распустив шнуровку на платье, обнажила спину.

— Посмотри сам. Ведь жена говорила тебе, что это всего лишь царапина. Может быть, теперь ты поймешь, что она постоянно лгала тебе…

Ответом было гробовое молчание.

Джонни в ужасе смотрел на рубец на спине сестры, и перед его мысленным взором проносились события недавнего прошлого — болезнь на время лишила его памяти, но теперь он вдруг вспомнил все… Вспомнил нападение во время прогулки по лесу, вспомнил боль, пронзившую его, крик Кайлы… и занесенный над ней меч… Да, теперь он вспомнил все и понял, что Катриона оклеветала сестру.

— Какая ужасная ложь, — прошептал Джон.

Кайла вздрогнула и тут же прикрыла спину. Затягивая шнуровку на платье, она чувствовала, что вот-вот разрыдается.

— Гнусная ложь! — почти выкрикнул Джонни, потрясенный изменой жены. Значит, все, что Катриона говорила ему о своей любви, страсти, преданности и счастье, — все оказалось ложью.

— Все ложь, ложь… — шептал он, прикрыв глаза.

Слова брата вонзились в сердце Кайлы, словно кинжал. Она замерла, ошеломленная… И вдруг резко развернулась и бросилась к двери. Случилось то, чего она совсем не ожидала. Джонни не поверил ей, и Катриона победила.

— Кайла! — прохрипел ей вдогонку Джонни — он открыл глаза и увидел, что сестра покидает его.

Распахнув дверь, Кайла устремилась к лестнице. Она сама не знала, куда бежит.

Дункан в изумлении смотрел на женщину, внезапно выбежавшую из соседней комнаты. Он прекрасно помнил, что туда никто не входил, и вдруг эта бедняжка, рыдая, выскочила в коридор. Причем бежала так быстро, что он даже разглядеть ее не успел.

— Черт побери, кто она? — Дункан посмотрел на Робина.

Большой Робби решительно распахнул дверь комнаты, где спали шотландцы. Переступив порог, он увидел, что Гэлен в постели один.

— О Господи, это была она! — Робин повернулся к Дункану. — Буди милорда, а я пошел за ней!

Лишь выбежав в замковый двор, Кайла сообразила, что бежит в никуда, бежит без всякой цели. Но сейчас она более всего нуждалась в утешении, а его мог дать только муж, только его любовь могла бы успокоить ее, заглушить душевную боль… К тому же он обязательно что-нибудь придумает, найдет способ все уладить — в этом Кайла нисколько не сомневалась. Гэлен все исправит, иначе и быть не может.

Повернувшись, Кайла поспешила к ступеням, но вдруг дорогу ей преградил Джеймс.

— Доброе утро, миледи, — проговорил он вкрадчивым голосом и быстро окинул взглядом двор.

— А, Джеймс… — пробормотала Кайла; поглощенная своими мыслями, она попыталась обойти его.

— Простите, что задерживаю вас, миледи, но мне необходимо с вами посоветоваться, — сказал ратник. — Видите ли, одна моя родственница из ближайшей деревни, еще совсем девочка, упала и сломала ногу…

— Сломала ногу? — ахнула Кайла.

— Да, миледи, сломала ногу. К тому же она потеряла много крови и очень страдает от боли. Если бы Моргана была с нами…

— Но теперь этим должна заниматься Бертольдина — она ведь училась у Морганы…

— Конечно, миледи. Но сейчас Бертольдина помогает роженице в дальнем конце наших владений. Поэтому девочкой занимается наш замковый цирюльник — больше некому, — а он хочет отворить ей кровь… Миледи, вы ведь понимаете, что бедное дитя просто истечет кровью… Этот цирюльник…

— Он болван! — воскликнула Кайла. — Я всегда говорила, что Питу нельзя доверять больных!

Кайла побежала к конюшне, и Джеймс последовал за ней.

— Да-да, миледи, вы правы, — кивал он на бегу.

— Пит убьет ее!

— Я этого и боюсь, миледи…

— Кто она? — Кайла пристально взглянула на ратника.

— Простите, миледи…

— Кто она, эта девочка? Неужели маленькая Салли? Помнится, она всегда приходила то с ушибом, то с порезом, то с царапиной…

Кайла подошла к конюшне, но вход загораживала повозка.

— Джеймс, в чем же дело? Где конюх? — Стоя к Джеймсу спиной, она пыталась заглянуть в щель.

— Я послал его по важному делу, — неожиданно рассмеялся тот.

Удивленная этим смехом, Кайла обернулась. В следующее мгновение ей на голову опустился огромный кулак. Она вскрикнула, и свет померк в ее глазах.