Сладкое искушение

Глава 2

Мама ясно дала понять, что я не встречусь с Кассио до официального знакомства за ужином. Я должна была оставаться в своей комнате весь день, пока мои родители и мой будущий муж обсуждали мое будущее, будто я была двухлетним ребенком, не имеющего собственного мнения.

Надев свой любимый джинсовый сарафан, а под него белый топ с подсолнухами, я тихонько вышла из комнаты, услышав звонок в дверь. Босиком бесшумно я пробиралась на цыпочках к лестнице, избегая каждого скрипа доски.

Я опустилась на колени, чтобы стать меньше, и заглянула сквозь перила. Судя по голосам, мои родители обменивались любезностями с двумя мужчинами. Папа появился в поле зрения, улыбаясь своей официальной улыбкой, а за ним и мама излучавшая восторг. Затем в зоне видимости оказались двое мужчин.

Нетрудно было догадаться, кто из них Кассио. Он возвышался над папой и вторым мужчиной. Теперь я поняла, почему они сравнивали его с Лукой. Он был широкоплеч и высок, а темно-синий костюм-тройка делал его еще более внушительным. Выражение его лица было стальным. Даже хлопанье ресниц моей матери не заставило его улыбнуться. По крайней мере, его напарник выглядел так, словно хотел здесь находиться. Кассио не выглядел старым — и уж точно не толстым. Его мускулы проступали даже сквозь слои ткани, в которую он был одет. Его лицо сплошь было покрыто острыми углами и темной щетиной. Это была намеренная щетина, а не та, что кричала о нехватке времени или заботы.

Кассио был взрослым мужчиной, очень внушительным и сильным, а я только окончила среднюю школу. О чем мы с ним должны были говорить?

Я любила современное искусство, рисование и пилатес. Сомневаюсь, что все это имеет значение для такого человека, как он. Пытки и отмывание денег были, скорее всего, его любимым времяпрепровождением — и, возможно, время от времени шлюхи. Тревога сжала мои внутренности. Меньше чем через четыре месяца мне придется спать с этим мужчиной, с этим незнакомцем. С мужчиной, который смог довести свою жену до смерти.

Вспышка вины наполнила меня. Я строила предположения. Кассио потерял жену, и ему пришлось самому заботиться о детях. Что если он был мужчиной носящий траур? Но не похоже, что так.

Тем не менее, учитывая, что мужчины в нашем мире научились скрывать свои истинные чувства с юных лет, его отсутствие эмоций ничего не значило.

— Почему бы нам не пройти в мой кабинет, выпить по стаканчику моего лучшего коньяка и не поговорить о свадьбе? — папа махнул рукой в сторону коридора.

Кассио склонил голову.

— Я прослежу, чтобы на кухне все прошло гладко. Наш шеф-повар готовит сегодня пир, — с энтузиазмом сказала мама.

Кассио и его напарник одарили мою мать натянутой улыбкой.

Этот мужчина когда-нибудь улыбался глазами и сердцем?

Я подождала, пока все они скроются из виду, а затем поспешила вниз и проскользнула в библиотеку, которая находилась рядом с кабинетом. Прижала ухо к двери, ведущей в соседнюю комнату, подслушивая разговор.

— Этот союз пойдет на пользу нам обоим, — сказал папа.

— Ты уже рассказал Джулии о связи?

Впервые услышав свое имя в глубоком голосе Кассио, мое сердце забилось быстрее. Я буду слышать это от него всю оставшуюся жизнь.

Папа откашлялся. Даже не видя его, я знала, что он чувствует себя неловко.

— Да, вчера вечером.

— И как она отреагировала?

— Джулия знает, что для нее большая честь выйти замуж за Младшего Босса.

Я закатила глаза. Мне очень хотелось увидеть их лица.

— Это не ответ на мой вопрос, Феликс, — напомнил Кассио отцу с ноткой раздражения в голосе. — Она не только станет моей женой. Мне необходима мать для моих детей. Ты ведь это понимаешь, да?

— Джулия очень заботливая и ответственная… женщина.

Это слово не так легко слетело с папиных губ, и я не сразу поняла, что он имеет в виду меня. Я еще не ощущала себя женщиной.

— Она иногда присматривала за ребенком своего брата и получала от этого удовольствие.

Я играла с малышом моего брата несколько минут, когда они навещали нас, но никогда не меняла подгузник и не кормила ребенка.

— Уверяю тебя, Джулия тебя удовлетворит.

Мои щеки запылали. На мгновение воцарилась тишина. Неужели Кассио и его напарник неправильно поняли слова отца, как и я?

Папа снова откашлялся.

— Ты уже сообщил Луке?

— Да, вчера вечером, после нашего звонка.

Они начали обсуждать предстоящую встречу с Капо, что заставило меня на некоторое время отключиться, погрузившись в свои мысли.

— Мне нужно позвонить домой. И мы с Фаро хотели бы немного отдохнуть перед ужином. У нас был длинный день, — сказал Кассио.

— Конечно. Почему бы тебе не пройти через эту дверь? В библиотеке тихо. У нас еще есть час до того, как я познакомлю тебя с моей дочерью.

Я отшатнулась от двери, когда за ней раздались шаги. Ручка повернулась, и я быстро бросилась за одну из книжных полок, прижимаясь к ней. Я посмотрела на дверь. Кассио и Фаро вошли внутрь. Папа одарил их еще одной фальшивой улыбкой и закрыл дверь, заперев меня вместе с ними. Как мне выбраться из библиотеки и подняться наверх, когда рядом Кассио и его напарник?

— И? — спросил Фаро.

Кассио прошел дальше в комнату и приблизился ко мне. Он нахмурился, но некоторая настороженность исчезла.

— Утомительно. Особенно миссис Риццо. Надеюсь, ее дочь не будет похожа на нее.

Я возмущенно поджала губы. Мама была утомительной, это правда, но его слова неправильно привели меня в ярость.

— Ты видел ее фотографию? — Фаро, посмеиваясь, взял со столика одну из фотографий в рамке.

Заглянув в щель между книгами, я в ужасе вытаращила глаза. Он поднял ее, чтобы Кассио увидел. На этой фотографии мне было девять лет, и я широко улыбалась, демонстрируя свои брекеты. Два маленьких подсолнуха были прикреплены к моим косичкам, и я была одета в платье в горошек и красные резиновые сапоги. Папе очень нравилась моя фотография, и он отказывался убрать ее, несмотря на мамины придирки. Теперь я жалела, что он не послушал ее.

— К черту все, Фаро. Положи на место, — резко сказал Кассио, заставив меня поморщиться. — Я чувствую себя ебаным педофилом, смотря на этого ребенка.

Фаро опустил рамку.

— Она симпатичный ребенок. Могло быть и хуже.

— Искренне надеюсь, что она избавилась от брекетов и ужасной челки.

Моя рука взлетела к челке. Смесь гнева и унижения захлестнула меня.

— Это работает для взгляда школьницы, — сказал Фаро.

— Я не хочу трахать чертову школьницу.

Я вздрогнула, и мой локоть задел книгу. Она упала с полки.

О нет. В комнате воцарилась тишина.

Я лихорадочно огляделась в поисках выхода. Пригнув голову, я попыталась проскользнуть в следующий проход. Слишком поздно. На меня упала тень, и я столкнулась с твердым телом. Я попятилась назад к полке. Мой копчик ударился о твердое дерево, заставив вскрикнуть от боли.

Я вскинула голову, мои щеки пылали.

— Прошу прощения, сэр, — выпалила я.

Будь проклято мое правильное воспитание.

Кассио сердито посмотрел на меня сверху вниз. Затем осознание осело на его лице. Что же касается первых впечатлений, то все могло бы пройти и более гладко.

— Прошу прощения, сэр.

Я посмотрел на девушку, стоявшую передо мной. Она глядела на меня огромными голубыми глазами и приоткрытыми губами. Потом я понял, кто эта девушка. Джулия Риццо, моя будущая жена.

Я вытаращил глаза. Фаро рядом со мной сдерживал смех, но я не был близок к гребаному веселью. Женщина — девушка, которая станет моей женой меньше чем через три месяца, только что назвала меня «сэр».

Мои глаза прошлись по ее телу, рассматривая ее босые, стройные ноги, уродливое джинсовое платье и цветастую безобразность, которую она носила как топ. Наконец мой взгляд остановился на ее лице. У нее все еще была челка, но остальная часть волос была длинной и волнистой, струясь по обнаженным плечам.

Она подняла глаза, когда я не сделал ни малейшего движения, чтобы пропустить ее, и застыла, явно удивленная моим непоколебимым вниманием.

Я должен был признать, что челка выглядела не так уж плохо. Она была очень хорошенькой. Милой девочкой. Вот в чем состояла проблема. Одетая так, она была похожа на девочку-подростка, а не на женщину — определенно не на жену и мать.

Она коснулась своей челки дрожащими пальцами, и румянец залил ее щеки. Должно быть, она слышала все, о чем мы говорили.

Я вздохнул. Это была плохая идея. Я знал это с самого начала, но все было согласовано, и теперь пути назад не было. Она станет моей женой и, надеюсь, никогда больше не будет называть меня «сэр».

Она опустила руку и выпрямилась.

— Прости, сэр, не хотела тебя обидеть, но ты не должен оставаться со мной наедине без присмотра, тем более стоять так близко.

Фаро посмотрел на меня так, что стало ясно: он вот-вот описается от смеха.

Не отступая, я прищурился на Джулию, но должен был признать, что мне нравилось, что она противостоит мне, несмотря на всю мою власть.

— Ты знаешь, кто я?

— Да, ты Младший Босс Филадельфии, но я подчиняюсь своему отцу, а не тебе, и даже если бы я это сделала, честь запрещает мне оставаться наедине с мужчиной, за которым я не замужем.

— Это правда, — тихо сказал я. — Но меньше чем через четыре месяца ты станешь моей женой.

Она вздернула подбородок, стараясь казаться выше. Ее шоу было впечатляющим, но дрожащие пальцы и широко раскрытые глаза выдавали ее страх.

— Как я понимаю… ты шпионила за нами. У нас был конфиденциальный разговор, в который ты вторглась без разрешения, — тихо сообщил я.

Она отвела взгляд.

— Я находилась в библиотеке, когда вы вошли и напугали меня.

Фаро засмеялся рядом со мной. Я взглядом заставил его замолчать и тяжело вздохнул. У меня не было терпения для драмы. Уже несколько недель я почти не спал по ночам. Горничные взяли на себя большую часть работы, но плач Симоны по ночам все равно будил меня. Мне необходима была мать для моих детей, а не еще один ребенок, за которым тоже нужно будет присматривать.

— Фаро, ты не оставишь нас на минутку?

Джулия неуверенно посмотрела на меня, все еще стоя спиной к полке. Я сделал шаг в сторону, давая ей соответствующее пространство. Фаро вышел и закрыл за собой дверь.

— Это неуместно, — сказала она своим мягким голосом.

— Я хочу быстро поговорить с тобой. Позже твои родители будут находиться рядом, и у нас не будет времени поговорить.

— Все разговоры будет вести моя мать. Она так утомляет.

Она что, дразнила меня? Ее лицо выражало любопытство и настороженность.

— Это не предназначалось для твоих ушей, — я указал на кресла. — Ты поговоришь со мной?

Она склонила голову, словно пытаясь понять меня.

— Конечно.

Я подождал, пока она сядет, и только потом сел сам. Она скрестила ноги, затем снова пригладила челку, но покраснела, увидев, что я наблюдаю за ней. Ее нос дернулся.

— Я была бы признательна, если бы ты не стал рассказывать об этом моей матери…

— Не называй меня «сэр», — я зарычал. Она вздрогнула, ошеломленная.

— А как мне тебя называть?

— Как насчет Кассио? Скоро я стану твоим мужем.

Она прерывисто вздохнула.

— В Ноябре.

— Да. Как только тебе исполнится восемнадцать.

— Разве это имеет значение? Как еще несколько дополнительных месяцев сделают меня жизнеспособной женой, если сейчас я не такая?

— В любом случае ты слишком молода, но мне будет спокойнее жениться на тебе, когда ты официально достигнешь совершеннолетия.

Она поджала губы и покачала головой.

— У меня двое маленьких детей, о которых нужно заботиться. Даниэле два, почти три года, а Симоне будет десять месяцев, когда мы поженимся.

— Можешь показать мне их фотографии? — спросила она, удивив меня.

Я достал телефон и показал ей фотографию, сделанную незадолго до смерти Гайи, но она на фото не присутствовала. Даниэле держал на руках свою четырехмесячную сестру.

Я наблюдал за лицом Джулии. Выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась — неосторожной, честной улыбкой. Не той, к которым я привык от женщин в наших кругах. Это тоже показывало, насколько она молода. Еще не измучена и не насторожена.

— Они очаровательны. И как мило он ее держит, — она улыбнулась мне, а потом посерьезнела. — Сожалею о твоей потере.

— Я не хочу говорить о своей покойной жене, — отрезал я.

Она быстро кивнула и закусила губу. Блядь, почему она должна выглядеть такой милой и невинной? Было так много девушек-подростков, которые наносили достаточного количества косметики, чтобы выглядеть на десять лет старше их истинного возраста — не Джулия. На вид ей было лет семнадцать, и чудесным образом она не будет выглядеть старше через четыре месяца, когда ей исполнится восемнадцать. Мне придется попросить ее мать наложить побольше косметики на ее лицо в день свадьбы.

Она заправила волосы за ухо, обнажив сережку в форме подсолнуха.

— Ты всегда так одеваешься? — я указал на ее наряд.

Она посмотрела вниз на свое тело и слегка нахмурилась.

— Мне нравятся платья.

Румянец на ее щеках стал более насыщенным, когда она посмотрела на меня.

— Мне тоже нравятся платья, — сказал я. — Элегантные платья, подходящие для женщины. Я ожидаю, что в будущем ты будешь одеваться более элегантно. Ты должна передать определенный образ в обществе. Если ты предоставишь мне свои мерки, я пошлю кого-нибудь обновить тебе гардероб.

Она вытаращила глаза.

— Понятно? — спросил я, когда она замолчала.

Она моргнула и кивнула.

— Хорошо, — сказал я. — Официального празднования помолвки не будет. У меня нет на это времени, и не хочу, чтобы нас увидели вместе на публике, пока ты не достигнешь совершеннолетия.

— Я познакомлюсь с твоими детьми, прежде чем мы поженимся? Или твой особняк?

— Нет. Мы не увидимся до ноября, и ты познакомишься с Даниэле и Симоной на следующий день после нашей свадьбы.

— Тебе не кажется, что было бы неплохо лучше узнать друг друга, прежде чем мы поженимся?

— Не понимаю, какое это имеет значение, — резко ответь я.

Она отвела взгляд.

— Ты ожидаешь от меня чего-нибудь еще, кроме смены гардероба?

Я подумывал попросить ее начать принимать таблетки, потому что не хотел больше иметь детей, но не мог заставить себя говорить об этом с девушкой ее возраста, что было нелепо, учитывая, что мне придется переспать с ней в нашу первую брачную ночь.

Я встал.

— Нет. А теперь тебе лучше уйти, пока твои родители не поняли, что мы были наедине.

Она поднялась и посмотрела на меня, обхватив локти ладонями. Она повернулась и ушла, не сказав больше ни слова. Когда она ушла, вошёл Фаро.

Он поднял брови.

— Что ты ей сказал? Девушка выглядела так, словно вот-вот расплачется.

Мои брови сошлись на переносице.

— Ничего.

— Сомневаюсь, но если ты так говоришь.