Следующий в очереди

ГЛАВА 1

Как рыба на суше

Сэм

— Следующий! — хрипло кричит Марв, опуская покрытую седыми волосами руку обратно в таз, полный свежих голавлей.

Пожилой джентльмен с прозрачным пластиковым контейнером протискивается мимо меня, готовый принять наживку, будто это тело Христа, которое раздает сам Папа. Несколько других мужчин прижимаются к моей спине, все с нетерпением ждут своей очереди, потому что, наконец-то… начался сезон подледной рыбалки.

В Боулдере, штат Колорадо, уже много лет не было такой теплой зимы. Обычно перед Рождеством мы ловим рыбу на льду. Но сейчас уже начало января, и еще не было череды таких холодных дней, чтобы лед стал достаточно безопасным, и можно было бы рискнуть на него выйти.

До сих пор.

Я нетерпеливо дергаю себя за короткую бородку, от запаха своей нейлоновой рыбацкой палатки меня одолевает зуд. После того, как ее несколько месяцев игнорировали, она соскучилась по мне. Я знаю.

Запах ледяной озерной воды проникает мне в нос, и я даю волю воображению. Клянусь, я даже ощущаю упругую текстуру своих силиконовых перчаток.

Подледная рыбалка — мое спасение. Мое чувство свободы. То, что принадлежит только мне.

Марв зовет следующего посетителя, и я невольно качаю головой, удивляясь тому, что этот восьмидесятилетний старикан все еще жив и здоров. Каждый год. Каждый сезон. Каждый выходной. Марв здесь.

«Приманка и снасти у Марва» — заведение в Боулдере. Расположенное на грунтовой дороге за городом и гордящееся лучшими приманками и гамбургерами в радиусе ста миль, ресторан/бар/рыболовный магазин Колорадо всегда полон крепких туристов из ближних и дальних штатов, желающих потрепаться с печально известным Марвом.

Марв был профессиональным рыбаком и даже некоторое время вел собственное шоу на телевидении, но когда его отец, Марв-старший, скончался, он бросил колесить по стране и взял на себя управление рыболовным магазином. Теперь он посещает лучшие места для рыбалки вокруг Боулдера. Дает советы по правильной приманке в зависимости от погоды, и всегда получает демонстрационные образцы товаров раньше крупных супермаркетов. Он — легенда рыбной ловли, сокрытая в этой ветхой старой лавчонке.

— Я следующая в очереди, — восклицает женский голос, стуча каблуками по влажному бетонному полу.

Хмурюсь, гадая, откуда взялась эта цыпочка, потому что я бы ни за что ее не проглядел в таком месте. Она не очень-то вписывается в толпу старых, обветренных, вонючих рыбаков. Я — исключение. Может, мне и не двадцать, но яйца у меня не отвисают до колен, как у большинства этих парней.

Девушка высокая и стройная в обтягивающих леггинсах, льнущих к ее заднице и выставляющих ее в полной красе. У нее очень упругая попка. Попка, на которую теперь пялятся все парни. Она перебрасывает через плечо шелковистые черные волосы, и я мельком вижу ее профиль. Черт, ее лицо так же прекрасно, как и задница… звучит чертовски странно, но в данный момент я могу думать лишь членом.

Марв выплевывает зубочистку, та падает на пол, и оглядывает девушку с ног до головы.

— Следующая в очереди за чем? — спрашивает он, и голос его звучит так, словно он выкуривает по пачке «Мальборо Редс» в день… наверное, потому, что так оно и есть.

— За рыбой! — отвечает она, вызывающе выпячивая подбородок.

— Имеешь в виду приманку? — спрашивает Марв, почесывая седые бакенбарды, звук похож на скрежет наждачной бумаги.

— Да, эти маленькие рыбки? Используются как приманка? — Девушка нервно переминается с ноги на ногу, теребя перекинутую через плечо прядь волос. Заметив шепот вокруг, она отпускает волосы и выпрямляется во весь рост.

Лицо Марва морщится, будто слова девушки ранят его душу.

— Это голавли, дорогуша. И они используются для ловли мускусов. Больших мускусов.

— Идеально. Звучит здорово… я беру. — Девушка скрещивает руки на груди и ждет.

Марв качает головой.

— Они тяжелые.

— Они не выглядят тяжелыми, — парирует она, насмешливо приподняв бровь и глядя в таз с живой наживкой.

— Мускусы, а не голавли, — поправляет Марв, стараясь изобразить на лице болезненно вежливую улыбку.

— Убирайся отсюда, девчонка! — кричит за моей спиной парень постарше. — Возвращайся в торговый центр или маникюрный салон, из которого ты выползла. Мы приехали для серьезной рыбалки, а не в игрушки играть.

Девушка разворачивается, чтобы посмотреть на мужчину позади, и меня на полную поражает то, насколько она красива. Лицо в форме сердечка и самые яркие голубые глаза, которые я когда-либо видел. Темные волосы и ясные глаза для меня как кошачья мята. И мой член с этим согласен.

Прежде чем ответить мужчине, девушка облизывает пухлые, персикового цвета губы.

— Иди ты… — она запинается на секунду, оглядывая толпу, и добавляет: — Иди нахер! — Она бледнеет при звуке этого слова, слетевшего с ее губ.

Мужчины позади меня разражаются потрясенным смехом, и я вижу, как Марв морщится и вытирает руки о грязный фартук.

— Юная леди, следите за языком.

— Что? — восклицает она, поворачиваясь к Марву. — Это рыболовный магазин. Хотите сказать, что никогда раньше не слышали этого слова?

Марв качает головой.

— Только не от юной леди.

— Значит, раз я женщина, то не могу ругаться? Какой в этом смысл в нынешнем десятилетии? Прошу, я так давно за рулем, и все, чего мне хочется — это отправится на подледную рыбалку. У меня есть наличные, так что продайте мне ведро рыбы, и я уйду. Все просто.

— Когда? — тихо спрашивает Марв, морщась от неудобства, будто уже много лет не имел ничего общего с источником эстрогена.

— Что когда? — спрашивает девушка.

— Когда ты собираешься на подледную рыбалку?

— Прямо сейчас, конечно! — отвечает она, уперев руки в бока. – Пожалуйста, мне нужна удочка и рыболовный крючок. И все, чем вы пользуетесь, чтобы сломать лед.

Медленно качая головой, Марв оглядывает девушку с головы до ног.

— У тебя есть больше одежды, чем на тебе надето?

— У меня есть перчатки, — отвечает девушка, роясь в карманах и доставая пару перчаток без пальцев. Они похожи на детские, с золотистыми блестками и все такое. Она надевает их и машет кончиками пальцев Марву, который не выглядит впечатленным.

— Дорогуша, я не могу отпустить тебя на подледную рыбалку в таком наряде. Ты замерзнешь на смерть, а мое старое сердце не выдержит того, что ты там одна в весенней курточке.

— Она на пуху! — восклицает она, плотнее натягивая на себя черную куртку. — На самом деле в ней тепло. Она просто кажется тонкой.

Он цыкает.

— У тебя обувь хуже, чем летние болотные сапоги. Ноги бы замерзли, лови ты рыбу с берега весной, дорогуша. Извини. Сегодня я не продам тебе наживку и снасти. В любом случае, дорогуша, ты одета больше для теплой погоды.

Из горла девушки вырывается странный звук.

— Да ладно вам. Я пытаюсь выйти из зоны комфорта, и так устала от ярлыков, что готова кричать.

— Хотел бы я услышать, как она будет кричать, когда я засажу ей по самые яйца, — не очень тихо бормочет мужчина, годящийся ей в отцы.

У меня клацают зубы, когда я сжимаю челюсть и поворачиваюсь как раз в тот момент, когда его приятель дает ему пять. Ублюдки приветствуют меня беззубыми улыбками, будто думают, что я присоединяюсь к шутке. Открываю рот, чтобы что-то сказать, но девушка толкает меня в плечо, бросаясь на мужчин.

Все разражаются криками, когда она изо всех сил толкает здоровяка, но всего лишь сбивает с него камуфляжную шляпу. Здоровяк выглядит страшно взбешенным, поэтому я быстро обхватываю девушку за талию и отрываю ее ноги от пола, чтобы оттащить от него. Он искоса смотрит на нее, почти извращенно возбужденный ее нападением.

— Полегче, искорка, — шепчу я ей на ухо, запах цветочного шампуня проникает мне в ноздри.

— Скажи это мне в лицо, старый извращенец! — кричит девушка, размахивая руками, словно собираясь оцарапать ему лицо. Полагаю, одно из преимуществ ее перчаток без пальцев.

Эти два придурка моргают, явно изображая непонимание, пока я пытаюсь ее удержать. Она очень мускулистая, это точно. Много сильнее, чем выглядит.

— Пойдем-ка со мной, — настаиваю я, оттаскивая ее от группы мужчин, которых это зрелище явно развлекает. Разворачиваюсь вместе с ней, закрывая ее спиной от парней. Хватаю за плечи и смотрю в глаза. — Эти гребаные мудаки того не стоят. Твои действия только их подстегивают, поэтому прошу, пожалуйста, пойдем со мной.

Когда ее глаза на долю секунды встречаются с моими, они напоминают горящие сапфиры, а затем я слышу глубокий мужской голос.

— Убил бы, чтобы увидеть, как она кончает мне на член.

Лишь услышав его слова, девушка замирает под моими руками, блеск яркого взгляда гаснет. Она вся сжимается и оглядывается на толпу. В уголках глаз начинает скапливаться влага — и по моему животу вверх ползет знакомое чувство беспокойства.

У меня три сестры.

Я знаю этот гребаный взгляд.

И мне он не нравится.

Стиснув зубы, отпускаю ее плечи, разворачиваюсь… и бью ублюдка прямо в челюсть.

Инерция удара отбрасывает его на его приятеля, и они оба, явно не ожидая моего замаха, падают на пол. Пульс грохочет в венах, когда мужчины начинают оттеснять нас, чтобы прекратить драку. Чего они не знают, так это того, что драки не будет. Я вырубил ублюдка.

Не говоря ни слова, разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов, хватаю потрясенную девушку за талию и практически уношу ее прочь от толпы мужчин, которые все не отрывают взгляда от упавших мудаков.

Делаю глубокий, очищающий вдох, изо всех сил стараясь понизить кровяное давление, чтобы не обернуться и не вырубить его друга-неудачника. Прошло уже лет десять с тех пор, как я кого-то бил. По-видимому, это похоже на езду на велосипеде… никогда не забывается. Я бы волновался, что кто-то вызовет полицию, но на девяносто процентов уверен, что все в рыболовном магазине тоже хотели прибить этого ублюдка. Что-то мне подсказывает, что никто никому не звонит.

Я провожу девушку через магазин в небольшой пристрой, где находится закусочная.

Она ветхая, как и все остальное, и полна стариков, сгорбившихся в потертых кабинках и на шатких, разномастных стульях. К счастью, запах жира и затхлого винила успокаивает, а сейчас мне нужно успокоиться.

Девушка, похоже, в шоке, она проскальзывает в красную угловую кабинку, скрываясь из виду от остальной части магазина. Я специально выбрал это место, потому что мне определенно не нужно, чтобы тот ублюдок пялился на нее или на меня, пока я пытаюсь понять, что, черт возьми, делать с этой зажигалкой.

Смотрю на нее, она нервно ковыряет ногти, волосы закрывают лицо, так что я не вижу выражения ее лица. Она явно взволнована, и не могу сказать, что виню ее. Сцена была отвратительной.

Тем не менее, я бывал у Марва сотни раз, и знаю, это безопасное место. То, что произошло сегодня — здесь не норма. Но раз уж такое случилось, я ни за что не упущу эту цыпочку из виду, пока все не уляжется.

Снимаю зимнюю куртку Carhartt и шерстяную шапку, провожу рукой по медным волосам, а затем вешаю одежду на крючок рядом с кабинкой. Молча предлагаю взять у нее куртку, и она, не взглянув на меня, быстро выскальзывает из нее и протягивает мне. Когда я вешаю его на крючок вместе со своей курткой, она кажется легкой, как воздух. Вероятно, Марв не ошибся, не позволив ей отправиться на рыбалку в такой одежде.

Проскальзываю в кабинку напротив нее и изо всех сил стараюсь не смотреть на ее грудь под облегающим серым свитером.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, мой голос глубокий от выброса адреналина, бегущего по венам.

Она деревянно кивает, заправляя волосы за уши.

— Уверена? — снова спрашиваю я, заметив, как дрожит ее рука в перчатке. Кончики пальцев посинели. — Тот парень повел себя как гребаный мудак, так что я не стал бы тебя винить, если бы ты не была в порядке.

Она медленно сглатывает и смотрит на мою руку, лежащую на столе.

На костяшках пальцев, там, где кулак соприкоснулся с лицом парня, еле заметны красные пятна. Ничего такого, чего бы я не видел раньше.

— Я в порядке, — бормочет она и заламывает руки.

Я тяжело выдыхаю. Я только что вырубил парня прямо у нее на глазах. Конечно, она будет меня бояться.

— Прости за то, что я сделал. И я вдвойне сожалею о том, что он сказал.

Прищурившись, она смотрит на меня.

— Ты знаешь того парня или что?

— Ни хрена подобного, — отвечаю я, отпрянув назад. — Наверное, я просто извиняюсь за всех мужиков. Мы можем быть придурками. Но я хочу, чтобы ты знала, другие парни, которые часто бывают у Марва, совсем не похожи на этих двух ублюдков. Я никогда их раньше не видел, поэтому чертовски уверен, что они не здешние.

Она слегка улыбается и оглядывает уютную закусочную, переводя взгляд с одного пожилого рыбака на другого.

— Похоже, здесь обитают пенсионеры.

Слежу за ее взглядом, направленным на пожилого мужчину в инвалидном кресле, который играет в карты с несколькими другими седовласыми джентльменами.

— Полагаю, ты имеешь в виду лучший дом престарелых в Колорадо, — бормочу я уголком рта. Когда я слышу ее легкий смешок, испытываю некоторое облегчение, видя, что она не столь потрясена всем происходящим.

Мужчина в инвалидном кресле замечает, что мы на него смотрим, и одаривает нас широкой беззубой улыбкой, слегка взмахнув рукой. Ловлю себя на том, что улыбаюсь в ответ милому старичку. Взглянув на нее, вижу, что она тоже улыбается. Эта искренняя улыбка такая сладкая, что у меня могут разболеться зубы. И каким-то образом, с одного взгляда, я могу сказать, эта девушка — хороший человек. Сегодня она может показаться немного сумасшедшей, но в глубине души она порядочный человек.

Она поворачивает ко мне голову, ее взгляд задерживается на моем бородатом подбородке.

— Еще никогда мужчина не бил кого-то из-за меня, — с любопытством говорит она. — Не говоря уже о незнакомце.

Скрещиваю руки на груди и опускаю подбородок.

— Собираешься накричать на меня за то, что я вмешиваюсь в твои дела?

— Нет, — парирует она, сдвинув брови на переносице. — Думаю, что должна тебя поблагодарить.

— Я в шоке, — отвечаю я, одарив ее кривой усмешкой. — У меня три старшие сестры, которые взбесились и снесли бы мне голову, за то, что я вмешиваюсь в их дела.

Она фыркает от смеха.

— Три старшие сестры? Как вышло, что ты такой…?

— Мужественный? Зрелый? Суровый и отважный? — Я хмурю брови и выпячиваю грудь.

Она сжимает губы, пытаясь скрыть смех, и на ее левой щеке появляется глубокая ямочка.

— Так что, ты просто нокаутируешь придурков, чтобы произвести впечатление на девушек?

— Нет, — просто отвечаю я, пожимая плечами. — Производить впечатление на девушек — это лишь дополнительный бонус.

— А если серьезно, как твоя рука? — спрашивает она, стягивая перчатки и беря мою ладонь.

Когда ее кожа соприкасается с моей, контакт можно описать только как электрический разряд. Например, как ощущение покалывания в руке после того, как ее отлежишь. Она быстро хватает бумажную салфетку и выуживает из чашки на столе немного льда.

— Вода осталась от того, кто сидел здесь до нас, — констатирую я ровным тоном.

Она морщит нос, но потом пожимает плечом.

— Ой, умоляю. Если можешь справиться с рыбьими кишками, можешь справиться и с подержанным льдом.

Она прикладывает лед к моим костяшкам, а я подпираю подбородок свободной рукой, с восхищением наблюдая, как она ухаживает за боевой раной. Она ловит мой пристальный взгляд и бросает мне озорную ухмылку.

— Такое чувство, что я тебя знаю.

Я удивленно поднимаю брови.

— Ты выросла в Боулдере?

Она качает головой.

— Нет, но мне… не знаю… уютно рядом с тобой. Будто ты напоминаешь мне кого-то, кого я очень хорошо знаю. Ты когда-нибудь встречался с человеком и чувствовал, что знал его в прошлой жизни?

— Не знаю, верю ли я в прошлые жизни, — честно отвечаю я. — Полагаю, с одними людьми ты просто находишь общий язык, а с другими — нет. Ты ладишь со мной, потому что я невероятно очарователен.

Она закатывает глаза и отшвыривает мою руку, в результате чего лед выпадает из салфетки.

— Надеюсь, ты понимаешь, что я не собираюсь влюбляться в рыжебородого рыцаря в сверкающих доспехах.

Смеюсь, услышав такое описание.

— О, понимаю! Если ты не поддалась обаянию Марва, то уж точно не поддашься моему. — Я поднимаю руку и глажу себя по подбородку. — Кстати, этот цвет называется «мандариновый брутал».

Она хихикает, отчего кажется совсем юной, но если бы мне пришлось угадывать ее возраст, я бы дал ей, по меньшей мере, двадцать один год.

— Я бы не назвала твою бороду мандариновой… скорее темно-красной фасолью. Но как бы то ни было, вам, рыжим, повезло, что из-за принца Гарри вы снова в моде, — говорит она с ухмылкой, покусывая нижнюю губу, отчего я начинаю думать, что она со мной флиртует.

— Пффф, — говорю я, закатывая глаза и вытаскивая меню из-за держателя для салфеток. — Рыжие никогда не выходили из моды. Мы подобны прекрасному вину, которое просто должно немного состариться, прежде чем нас можно будет оценить в полной мере.

Я протягиваю ей меню и беру свое, глядя поверх него на нее, в то время как она смотрит в свое меню. Она определенно выглядит спокойнее, чем до этого, так что это хорошо. Но она явно не из тех, кто любит проводить время на свежем воздухе и тусоваться в рыболовном магазине. Больше похожа на бывшую чирлидершу или участницу конкурса красоты. Из тех, кто делает маникюр раз в две недели, а не из тех, кто запускает руку в ведро с мелкой рыбешкой.

Так какого хрена она здесь забыла?

Барб, пожилая официантка, которая всегда здесь работает, прерывает мое бесстыдное разглядывание.

— Что могу вам предложить? — спрашивает она, убирая посуду, вытирая стол и подавая нам стаканы со свеженалитой водой.

Как только отхожу от сердечного приступа, вызванного тем, что меня поймали за разглядыванием, заказываю гамбургер и картошку фри. Девушка кивает и заказывает то же самое, еще раз удивляя меня, когда не берет салат.

Когда Барб уходит, решаю перейти к делу.

— Послушай, то, что сказали те придурки, было полной чушью. Но, должен сказать, здесь ты действительно кажешься, словно рыба на суше, — заявляю я, намеренно каламбуря. — Что ты здесь делаешь?

Она снова хмуро смотрит на меня.

— Почему я как рыба на суше? Потому что девушка и выгляжу определенным образом?

— Отчасти, — отвечаю я, непримиримо пожимая плечами. — Извини, если это сексизм, но у нас в «Приманке и снастях Марва» не так много похожих на тебя женщин. Барб — единственный источник эстрогена у здешних парней, и я почти уверен, что она уже претерпела, — я делаю паузу, поднося руку ко рту и шепча, — «изменения».

Девушка разражается смехом, закрывая лицо руками, а ее щеки пылают красным пламенем.

— Ты ведь не назвал только что менопаузу «изменением»?

Я наклоняю голову и нервно оглядываюсь, на случай, если кто-то нас слышит. Возможно, для парня это не совсем нормально, но я видел, как прошлым летом мама проходила через это, поэтому знаю, как сильно это меняет женщину. В основном потому, что они с сестрами говорят обо всем, что происходит с их телами. Честно говоря, я был свидетелем нескольких действительно неудобных разговоров о прокладках и ночной потливости. Все это было очень неприятно.

Но парни из «Марва» не видели такой горячей девушки… никогда, так что неудивительно, что она навела шороху. Я перегибаюсь через стол и говорю тихим голосом:

— Не надо кричать о женских проблемах. Я просто хочу сказать, что эти парни не привыкли здесь к девушкам, и тот факт, что ты появилась в этих сапогах и потертых леггинсах, когда на улице десять гребаных градусов ниже нуля, означает, что ты окажешься в центре внимания. Искорка, отправляясь на подледную рыбалку в таком наряде, у тебя есть все шансы получить серьезное обморожение.

Она смеется надо мной.

— Ну… об этом должна беспокоиться я… а не этот Марв.

— Марв — заботливый старикан, который только пытался присмотреть за тобой, потому что ты кажешься милой девушкой, когда не набрасываешься на придурков. — Сжимаю пальцы, по какой-то странной причине мне не терпится снова к ней прикоснуться.

— Девушкой? — она снова усмехается, с улыбкой закатывая глаза. — Я двадцатидвухлетняя выпускница колледжа, ясно? Думаю, можно смело называть меня женщиной.

— Как скажешь, — отвечаю я, поднимая руки. Знаю, лучше не спорить с женщиной о том, как ее называть. — Итак, женщина, чем ты пыталась здесь сегодня заняться? Ясно, что ты ни разу в жизни не ловила рыбу.

— Ловила! — вызывающе отвечает она, сжимая челюсть. — Просто никогда не была на подледной рыбалке.

Я понимающе качаю головой.

— Хорошо… я буду вторым, кто скажет тебе, что подледная рыбалка — это серьезный вид спорта. Ты не можешь просто выйти на лед и отыскать прорубь. У тебя должен быть бур, укрытие и источник тепла. Приличная одежда. У тебя есть что-нибудь из этого?

— Нет, — бормочет она, поигрывая пальцами на коленях.

— Тогда что же заставило тебя сегодня отправиться на подледную рыбалку?

Она откидывается на спинку диванчика и смотрит в потолок.

— Ты будешь смеяться.

— Я не буду смеяться.

— Будешь.

— Испытай меня.

Она тяжело вздыхает и складывает руки перед собой на столе.

— Я нахожусь на пути самопознания.

— Совсем не то, чего я ожидал, — запинаюсь я, потому что, черт возьми, это правда. Взъерошиваю волосы, пытаясь скрыть растерянность. — И твое самопознание привело тебя именно к Марву?

— По большей части. — Она пожимает плечами, а затем с легким проблеском улыбки наклоняется вперед, перегибаясь через стол. — Случилось вот что: я ехала по шоссе, без музыки, без телефона, без всего. Только я и мои мысли. Ты знал, что мы настолько зависим от технологий и развлечений, что никогда не погружаемся в собственные мысли?

— О, да, это я точно знал.

— Знал? — восклицает она, ее глаза блестят от возбуждения.

— Нет, я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь, — невозмутимо отвечаю я. Она раздраженно закатывает глаза, и от этого я слегка завожусь.

— Ну, это становится серьезной проблемой, потому что теперь наш мозг больше не имеет доступа к глубокому мышлению. Одно лишь поверхностное дерьмо из социальных сетей и светской жизни, — бормочет она, а затем качает головой, чтобы сосредоточиться. — Не очень-то научно, но ты меня понял. Так вот, я пытаюсь получить доступ к этой части своего мозга, которая была утеряна из-за технологий, когда на льду вижу крошечный домик. Внутри горит свет, а из маленькой трубы поднимается дым. Он выглядел таким умиротворенным. Как из журнала для глубоких размышлений! И я подумала про себя, мне в жизни нужно нечто подобное.

— Не могу с этим поспорить, — отвечаю я, потому что, честно говоря, понимаю. Когда вы в мороз сидите в маленькой лачуге на льду, наступает умиротворение. От этого вы действительно чувствуете связь с самим собой — что звучит до безумия неубедительно, но, черт возьми, это правда.

— Так что, да, я хочу научиться подледной рыбалке, — с серьезным видом говорит она. — Или пожить на природе, чтобы, быть может, найти лучшую версию самой себя.

При этом последнем замечании я хмурюсь.

— Почему ты думаешь, что настоящая версия недостаточно хороша?

Она кладет руки на стол и, не поднимая глаз, медленно качает головой.

— По многим причинам. Слишком многим, чтобы называть. Но в том месте, где я останавливалась, была брошюра о магазине «Приманка и снасти у Марва», и вот я здесь. Я полагала, что Марв окажется более полезен. В брошюре говорилось, что Марв — какой-то знаменитый заклинатель рыб или типа того.

Я сдерживаю смех.

— Не думаю, что он может заклинать рыбу… Но, да, Марв знает свое дело. Он профессионал. Но ты приехала в самом начале сезона подледной рыбалки, так что в эти выходные все хотят поговорить с Марвом. Он как Будда, чей живот всем хочется потереть, чтобы найти лучшие места для клева.

— Так вот почему в «Приманке» полно ждущих своей очереди придурков? — спрашивает она, оглядывая закусочную.

— Не все они придурки, — поправляю я.

Она закатывает глаза.

— Нынешняя компания исключение… похоже.

— Похоже? — Я приподнимаю бровь, глядя на нее.

— Ну, я только что тебя встретила и видела, как ты нокаутировал парня, так что не могу полностью определить, ты один из них или нет. — Она смотрит на меня с веселым выражением, которое заставляет меня думать, что она шутит. Но почему-то я не могу быть полностью уверен.

Я медленно киваю и облизываю губы.

— Как насчет того, чтобы представиться, прежде чем судить? Как тебя зовут?

— Друзья зовут меня Мэгги, — отвечает она, пожимая плечами.

— Ну что ж, Мэгги, я Сэм… и, предложив сегодня стать твоим гидом по подледной рыбалке, я тебе докажу, что я не задира. — Я улыбаюсь, протягивая ей руку, и ответная реакция озаряет все ее лицо.

— Серьезно? — спрашивает она высоким взволнованным голосом, касаясь длинными тонкими пальцами моей ладони.

Я киваю и медленно сглатываю.

— Серьезно. И прежде чем ты начнешь беспокоиться о том, что останешься со мной наедине в глуши, я познакомлю тебя с Марвом, чтобы он мог за меня поручиться. Он знает меня с детства, и иногда я помогал ему в качестве гида по рыбной ловле. Можешь доверять его оценке.

Она смотрит с очаровательной улыбкой, которая, я понимаю, мне слишком нравится.

— Ты все продумал, не так ли?

— Ну, если идешь по пути самопознания, на нем тебе не нужны никакие препятствия. — Я замолкаю и перевожу взгляд на ее грудь. — О, и тебе лучше иметь при себе кредитную карточку, потому что сегодня нужно будет купить очень дорогое снаряжение.

Взвизгнув от возбуждения, она нетерпеливо кивает, и тут с гамбургерами появляется Барб.

— И тебе лучше все это съесть. Чтобы согреться, тебе понадобится энергия.

Она облизывает губы и кладет в рот ломтик жареного картофеля.

— Уже не терпится.

Я одариваю ее сомнительной улыбкой, потому что, уверен, она понятия не имеет, во что ввязалась… и, возможно, я тоже.

ГЛАВА 2.

Мэгги

Сэм стал интересным и неожиданным поворотом в моей жизни. Ох, кого я обманываю? В этот день все стало неожиданным. Так что, по правде говоря, в данный момент Сэм — это норма. Но если бы мне пришлось выбирать парня из очереди, чтобы тот ворвался и спас меня, этого парня я бы не выбрала никогда.

Он не из тех, чья внешность бросалась бы в глаза. Но в то же время, в нем есть нечто такое, чего я не могу точно определить. Волосы не совсем рыжие, скорее темно-русые с рыжими прядями. А стрижка такая неопрятная, будто говорит: «Я только что скатился с кровати и напялил на голову вязаную шапку с напуском». Бороду он недавно подстриг, но она достаточно длинная, чтобы подчеркнуть темно-рыжий оттенок.

И если смотреть объективно, телосложение у него явно достойно внимания. Когда он обнял меня за талию, под всеми слоями зимней одежды я почувствовала, какой он твердый. Он высокий и широкоплечий, а белая теплая рубашка очень красиво подчеркивает грудь и бицепсы. Что-то мне подсказывает, что его тренировки больше похожи на рубку дров и расчистку своей подъездной дорожки, чем на занятия с личным тренером и приседания в спортивном зале.

Тем не менее, не думаю, что он из тех, кто берет на себя ответственность в кризисной ситуации, поэтому я приятно удивлена. Интересно, сколько ему лет? Судя по морщинкам в уголках глаз и между бровями, он лет на пять старше меня. Наверное, он все время проводит на солнце.

Я могла бы представить, как он работает на ранчо, возможно, на ферме. Смахивает на ковбоя в бейсболке.

Но, как я уже сказала, он не красавец в традиционном смысле этого слова. И все же, когда он улыбается, происходит нечто интересное. Это похоже на застенчивую улыбку, от которой он сразу же смущается, когда она расплывается по его лицу. Он даже отводит при этом взгляд. Довольно сексуально.

Но это не имеет значения, потому что он определенно не в моем вкусе. Он просто оказался очень кстати в то время, когда мне нужен был друг. Потому что никто не должен знать, что я здесь. Никто не должен знать, что сейчас происходит в моей жизни. Я хочу, чтобы все выглядело как обычно, а этот парень мог бы помочь мне скоротать время.

Марв дает добро на то, чтобы Сэм стал моим гидом по рыбалке, так что теперь я максимально использую комнату ожидания рыболовного магазина для «роковой встречи». Не то чтобы это была настоящая «роковая встреча». Она включает в себя чувства. Влечение. Мгновенную искру или даже любовь с первого взгляда — по крайней мере, так описывается в романах, что я читала.

С Сэмом это просто дружеский обмен услугами без какой-либо искры. Конечно, объективно, когда он ведет меня через торговый зал посмотреть комбинезоны, я должным образом оцениваю его крупное тело, и каким крепким и надежным оно кажется. Когда он движется по помещению, у вас возникает желание либо убраться с его пути, либо вцепиться в его руку, и, повиснув, прокатиться. И в его улыбчивых глазах такая теплота, как у беззаботного человека. Мне это нравится. С ним чувствуешь себя в безопасности. Но, к счастью, я просто платонически ему благодарна за то, что он оказался в нужном месте в нужное время.

Давайте займемся подледной рыбалкой!

Рывком распахиваю дырявую занавеску для душа, которую Марв называет примерочной, и поворачиваюсь к Сэму, который, как я запоздало понимаю, буквально спит на бревенчатой скамейке, стоящей вдоль ближайшей стены. Он прислонился головой к пробковой доске, рот приоткрыт, дыхание глубокое.

Поговорим о разочаровании.

Он послал меня сюда с кучей одежды, будто я Джулия Робертс из сцены шопинга в «Красотке», и, полагаю, я ожидала, что, когда выйду, он мне зааплодирует или что-то в этом роде. Может, немного поглазеет. Но, нет, Мистер Рыбак лежит в отключке, так широко открыв рот, что я вижу его коренные зубы!

Топаю к нему на своих новых снегоступах и хлопаю силиконовыми перчатками перед его лицом. Он вскакивает со скамейки и издает странный булькающий крик:

— Он сказал, что здесь можно ловить рыбу!

— Какого черта? — восклицаю я, прикрывая рот и хихикая. — Тебе что снилось?

— Не буди меня так, — рычит он, явно взволнованный, и проводит рукой по бороде, вытирая слюни.

— Откуда мне знать, как тебя будить? Мы только что познакомились!

— Можешь будить меня, как обычного человека.

— Может, тебе стоит перестать засыпать в общественных местах, дедуля?

Услышав последнее слово, он хмурится.

— Черт возьми, ты переодеваешься там уже больше двадцати минут. Мне стало скучно.

— А ты попробуй облачиться в эту штуковину! Это нелегко, и я едва могу в нем двигаться.

Кладу руки на талию и раздвигаю ноги, пытаясь проверить свободу движений в этом гигантском красно-белом комбинезоне. Не так уж и свободно.

Сэм, наконец, осматривает меня и задумчиво кивает.

— Но выглядишь ты экипированной. Это подходящая одежда для зимних видов спорта. — Стоя во весь рост, он на добрых пять дюймов выше меня, а это говорит о многом, потому что во мне пять футов девять дюймов. Он протягивает руку и щелкает по большому красному помпону на моей шапке.

— Я похожа на рыбачку? — спрашиваю я, не в силах скрыть сияющую улыбку.

— Определенно. — Он кивает, оглядывая мое тело с любопытством, которое я не могу точно определить.

— Ты что, всего секунду назад всерьез рыбачил во сне? — спрашиваю я, и с моих губ снова срывается хихиканье.

— Нет, — нахмурившись, рявкает он в ответ. Развернувшись, он бросает через плечо: — Пошли... мы упускаем дневной свет.

Я иду за ним, а потом замираю. Не слыша меня за спиной, он оборачивается.

— В чем дело?

Мое лицо искажается от ужаса.

— Мне нужно в туалет.

Через двенадцать с половиной минут, переодевшись, купив лицензию на рыбалку и снаряжение, я выхожу на улицу, чтобы отыскать грузовик Сэма. Бородатые парни всегда водят грузовики, ведь так? Ради всего святого, он похож на рыжебородого силача. Честно говоря, я бы не удивилась, если бы он водил эвакуатор.

— Где твой грузовик? — спрашиваю я Сэма, когда нахожу его, прислонившегося к стене рыболовного магазина.

— Никакого грузовика, — отвечает он и показывает на парковочное место позади меня.

Я оборачиваюсь.

— О боже, снегоход? Вот это бонус! — Я хрущу по утрамбованному снегу, неловко перекидываю ногу через сиденье и забираюсь на него. Хватаюсь за руль и улыбаюсь. — Ты что, гоняешь на нем по льду?

Он кивает и шагает к прикрепленным сзади саням.

— Он намного безопаснее, чем грузовик. — Он дважды проверяет вещи, привязанные сзади, а затем выпрямляется, чтобы еще раз взглянуть на меня. — Это твой последний шанс отступить. Ты ведь понимаешь, как там холодно, правда?

— Я не собираюсь отступать! — восклицаю я и еще крепче сжимаю руль, представляя, как мы скользим по замерзшему озеру. Какая свобода, какой порыв! Широкие просторы и гладкий холодный лед. Прикусив губу, оглядываюсь через плечо на Сэма. — Можно я поведу?

— Нет, черт возьми, — отвечает он и протягивает мне блестящий черный шлем, с которого только что сорвал бирку.

— Ты купил его сейчас? — спрашиваю я, глядя на совершенно новый шлем.

Он кивает.

— Пока ты девятнадцать часов переодевалась.

— Это было до или после того, как дедуля вздремнул? — бормочу я себе под нос, снимая шапочку-чулок и заменяя ее шлемом. Приглушенным голосом я гордо заявляю: — Теперь я точно чувствую себя рыбачкой.

— Тебе не нужен шлем, чтобы ловить рыбу, искорка, — заявляет он, затем поднимает большой палец, молча приказывая мне отодвинуться назад, а сам усаживается передо мной.

Я тут же обхватываю его руками за талию. Странное чувство комфорта с Сэмом занимает и раздражает, потому что я не могу его понять. Уверена, он мне кого-то напоминает, но я не могу понять кого. Надеюсь, меня осенит, когда мы будем ловить рыбу.

Сэм заводит мотор, и через несколько секунд мы отправляемся в наше приключение. Он везет нас по оврагам, пересекая всевозможные заснеженные дороги, пока мы не достигаем ровной лесистой местности со следами от других снегоходов. По пути мы даже проезжаем мимо еще одних саней, и я не могу не восхищаться другой культурой здешнего общества. Любители активного отдыха, прокладывающие себе путь через леса в поисках новых острых ощущений. Это так волнующе!

Примерно через пятнадцать минут мы проезжаем мимо озера Боулдер Джанкшн, где полно собратьев по зимней рыбалке, в шлеме мои щеки заледенели. Сначала я думаю, мы поедем туда, но Сэм проезжает мимо, явно зная что-то, чего не знают они.

Мы добираемся до озера Партридж, гораздо меньше того, мимо которого мы проезжали, и более уединенного, потому что оно окружено заснеженными деревьями. На льду стоит единственная палатка, из которой вырываются клубы дыма. Похоже на открытку, и именно этот вид вдохновил меня это попробовать.

Взвизгиваю от возбуждения, когда Сэм отваживается спуститься по заснеженному пандусу для спуска лодок, выходя на открытый лед. Весь день и так был в десять раз более захватывающим, чем я когда-либо могла себе представить, что очень ценно после того Рождества, что у меня было. Два дня назад я должна была лететь на восточное побережье, но каким-то образом оказалась здесь, в Боулдере. Жизнь иногда бывает забавной.

Когда Сэм находит нужное место, он останавливается и глушит мотор.

— Готова помочь, искорка? — спрашивает он, снимая шлем и спрыгивая со снегохода, натягивая вязаную шапку так, что из-под нее торчит лишь крошечная прядь рыжевато-светлых волос.

Я улыбаюсь прозвищу, которое только укрепляет тот факт, что я обязана знать его в прошлой жизни. Мы начинаем разбивать лагерь, и Сэм объясняет мне весь процесс. Его рыболовное укрытие представляет собой небольшую, сферической формы самораскладывающуюся палатку со складным каркасом, сделанную из материала, похожего на утепленный плотный нейлон. По бокам и сверху есть по два пластиковых вентиляционных окна.

Должна признаться, я с облегчением вздыхаю, когда он говорит, что отверстия сверху предназначены для обогревателя, потому что, черт возьми, сейчас мои соски могут разрезать стекло. Но я ни за что на свете не скажу Сэму, что мне холодно. Сегодня я не собираюсь быть Примитивной Мэгги. Я собираюсь быть Рискованной Мэгги. Тем не менее, я все еще ругаю себя за то, что не потратилась на утепленное нижнее белье под комбинезон за двести долларов. Ошибка новичка, которая больше не повторится!

Стоя на четвереньках, очищаю от снега квадрат на льду для палатки, Сэм подходит с гигантским, пугающе выглядящим буром. Смотрю, как он касается острым наконечником льда.

— Эта штука выглядит свирепо, — констатирую я, заворожено наблюдая за происходящим.

— Хочешь попробовать? — спрашивает он, глядя на меня через плечо.

— Да! — восклицаю я и чуть не падаю, спеша к нему.

Он встает позади и направляет мои руки туда, где они должны быть на рукоятке ледобура. Когда он прижимается ко мне, от его тела исходит тепло, но я игнорирую это приятное чувство, потому что это путешествие не связано с тем, чтобы подцепить парня. Речь идет о перенастройке. В этом ведь суть, верно? Я лишаю себя основ, а это, по-видимому, означает подледную рыбалку. А значит, я не должна увлекаться первым попавшимся рыбаком.

Сэм помогает мне вращать ручку, и мы, кажется, целую вечность сверлим во льду маленькое шестидюймовое отверстие. Но когда бур, наконец, погружается в ледяную воду, я не могу не испытывать громадного чувства выполненного долга.

Пока Сэм быстро сверлит еще две лунки, я начинаю разгребать рыхлый лед вокруг них. Как только они готовы, мы устанавливаем над расчищенным участком палатку и засыпаем снегом нижние края, чтобы их закрепить. Он расстегивает молнию на входе и начинает протягивать мне вещи, которых я никогда в жизни не видела. По крайней мере, я узнаю пропановый обогреватель! Один балл в пользу Перенастроенной Мэгги.

Опираясь на колени, Сэм тихо работает внутри, его взгляд напряжен и сосредоточен, когда он просовывает что-то в среднюю лунку и подключает видеомонитор.

— Черт возьми, это что, видеокамера? — восклицаю я, опускаясь на колени рядом с ним и видя, как внизу в воде что-то колышется. — Это рыба?

Он усмехается.

— Да, рыба, и да, это подводная камера. Бур у меня маленький, так что невозможно разглядеть, что там происходит. А в некоторых местах это озеро почти сто футов глубиной, так что нам она нужна, чтобы увидеть, что происходит подо льдом.

— Удивительно, — говорю я со вздохом. Потому что так оно и есть.

Затем он устанавливает две удочки, одну из которых я только что купила у Марва. Ни за что на свете я не смогла бы сделать все это сегодня в одиночку. Сэм умеет завязывать специальные узлы и прочую фигню, а я в детстве даже не была скаутом! Я была... чирлидершей. И команда поддержки совершенно не подготовила меня к сегодняшним событиям.

Сэм берет спичку и, наконец, зажигает обогреватель. Как только тепло касается кончика моего замерзшего носа, мне хочется его расцеловать. Ну, может, и не расцеловать, а от души отблагодарить. Но, честно говоря, при нормальных обстоятельствах, если бы я ловила рыбу со своим парнем, а не с совершенно незнакомым мужчиной, это восхитительное тепло было бы достойно сексуальных утех.

Он ставит нам два маленьких стула, и через несколько секунд мы уже сидим плечом к плечу с удочками, опущенными в ледяную воду.

И вот она начинается…

Подледная рыбалка.

Которая, как я сейчас понимаю, в основном представляет собой то, что я просто сижу в тишине и смотрю в лунку.

Парням правда это доставляет удовольствие?

Качаю головой, заставляя себя жить настоящим моментом и наслаждаться окружающей меня природой. Позволить себе глубоко задуматься и для разнообразия принять что-то новое и необычное.

Поэтому я жду.

И жду.

И жду.

Смотрю на часы, и мне становится не по себе, когда я вижу, что прошло всего четыре минуты. Такое чувство, что мы занимаемся этим уже, по меньшей мере, час. У меня сломались часы?

Проходит еще несколько минут.

Или это секунды?

Есть ли на этом озере странное искривление во времени, когда все замедляется? И, черт побери, почему здесь так тихо? Молчание мучительно. Все, что я слышу, — это холодный ветер снаружи и время от времени слабое потрескивание пропанового обогревателя. Ни шума города, ни уличного движения... ничего!

Мы здесь совсем одни. Еще одна палатка находится на другой стороне озера, где, вероятно, даже не услышат моих криков из-за ветра.

— Давай…

— А-а-а! — кричу я с расширившимися от ужаса глазами, и понимаю, что это голос Сэма заставил меня подпрыгнуть, как одну из тех дурочек из фильмов ужасов.

— Иисусе, что, черт возьми, случилось? — спрашивает Сэм, поворачиваясь, и с беспокойством пялится на меня во все глаза.

Я резко мотаю головой.

— Ничего.

— Это ты так кричишь, когда ничего не случается? — спрашивает он. Чувствую на себе его взгляд, но не могу заставить себя посмотреть на него.

— Твой голос просто... удивил меня, — щебечу я.

Он пристально смотрит на меня. Тихо и спокойно, как всегда.

— Ты над чем-то глубоко задумалась, искорка?

— Нет, — оправдываюсь я, и тут мои брови поднимаются. — А может, и да! — Смотрю на него широко раскрытыми, взволнованными глазами. — То есть, мое воображение, безусловно, взмыло ввысь. Как думаешь, это глубокие размышления?

— Понятия не имею, — отвечает Сэм со смехом и качает головой. — Но знаю, что такой крик отпугнет рыбу куда подальше… так что, может, попробуешь не так глубоко задумываться.

Улыбаюсь этому замечанию, потому что, по крайней мере, он не уличил меня в перенастройке. После очередной минуты молчания, я, наконец, спрашиваю:

— Так это все?

Сэм слегка шевелит леской, и та еще больше провисает в лунке.

— Все.

— Ты просто... сидишь здесь и ждешь?

Он кивает.

— Они клюнут.

— Откуда ты знаешь?

— Я не знаю... Марв знает. Если Марв говорит, что они клюнут, значит клюнут.

— Это что-то вроде Поля Чудес для рыбаков или типа того? — с любопытством спрашиваю я и затем понижаю тембр голоса, чтобы он звучал глубоко и проникновенно. — Если будешь рыбачить, они клюнут.

Сэм разворачивается ко мне лицом и наблюдает с веселым блеском в глазах. Облизывает губы, будто собирается что-то сказать, но затем так же быстро поворачивается к своей удочке и молчит.

Он так хорошо умеет молчать.

Тяжело выдыхаю и пытаюсь понять, почему я не умею молчать. Мне хочется выйти сюда, чтобы побыть наедине со своими мыслями и поразмышлять, чтобы не было нужно заполнять эту тишину. Что это говорит обо мне?

— Хороший холодный бокал шардоне был бы сейчас очень кстати. Уверена, большинство рыбаков пьют пиво, но я ненавижу пиво, и не понимаю, почему вы тоже не можете пить вино. Это не напиток для умников, как думают некоторые. На заправке у дома моих родителей продается очень хорошее шардоне, три бутылки за десять баксов. С откручивающейся крышкой, так что, если хочешь, можно пить прямо из горла! А здешний холод? Тебе даже не понадобится холодильник. Просто засунь их в снег, и все готово. Чувствую, вино должно стать официальным напитком подледной рыбалки!

Неловко смеюсь и с досадой отворачиваюсь от Сэма.

Мне нужно немедленно прекратить эту бессмысленную болтовню. Может, если я переведу внимание на Сэма, это поможет мне заткнуться.

— Так почему же ты так любишь подледную рыбалку, Сэм? — спрашиваю я, поворачиваясь к нему.

— Ты ее уже возненавидела? — отвечает он с ухмылкой.

— Нет! — восклицаю я, защищаясь, выпячиваю грудь. — Только пытаюсь побольше узнать о том, что в ней привлекательного, вот и все.

Он пожимает плечами.

— Я вырос на подледной рыбалке вместе с отцом. Я — единственный сын, так что это было нечто вроде ухода от всего эстрогена в нашем доме.

— Твой отец по-прежнему ездит сюда с тобой?

Он замолкает, на мгновение нахмурив брови.

— Нет, не ездит.

«Ла-а-адно», — думаю я про себя. Он явно не хочет вдаваться в подробности.

— Твои сестры когда-нибудь приезжали сюда с тобой?

Он со смехом качает головой.

— Определенно, нет. Это вообще не их тема.

Внезапно глаза Сэма расширяются, и я следую за его взглядом к видеомонитору.

— Мэгги, у тебя клюет.

— У меня? — взвизгиваю я, руки сжимают катушку так сильно, что я чувствую, что могу сломать тонкий металл.

— Ш-ш-ш, успокойся... смотри.

Рыба бросается на крючок один раз, и с него исчезает кусочек приманки, будто она его только попробовала. Потом она возвращается, широко раскрывает пасть и…

— Подсекай! — громко восклицает Сэм.

— Что подсекать? — восклицаю я в ответ.

— Крючок!

— Что? — кричу я, совершенно сбитая с толку. — О чем ты говоришь?

Сэм бросает свою удочку и быстро меня обнимает, прижимаясь всем телом.

— Ты должна подцепить крючком рыбу. Просто сделай удочкой хороший рывок.

Он тянет удочку вверх, и как только он это делает, я чувствую, как тяжелый груз оттягивает вниз кончик удочки.

— Черт возьми, это большая рыба?

Теплое дыхание Сэма щекочет мне щеку, и он усмехается.

— Похоже на то.

— Круто! — визжу я, потому что ничего не могу с собой поделать. Все так волнующе.

Сэм помогает мне вытащить рыбу. Она глубоко, так что приходится долго подтягивать удочку, наматывать леску, а потом снова подтягивать. Кажется, это длится целую вечность, но когда рыба, наконец, приближается к поверхности, я вижу, как она беснуется у лунки.

— Как думаешь, сможешь схватить ее руками? — спрашивает он задыхающимся и взволнованным голосом, совсем как у меня.

— Конечно! — восклицаю я, закусывая кончики перчаток и срывая их с рук.

Сэм на секунду теряется, но потом стряхивает с себя удивление и хватает леску рукой. Рыба на секунду замирает, когда он быстро вытаскивает ее через отверстие, Сэм говорит:

— Хватай ее прямо за жабры.

Я делаю как велено.

Я не думаю. Просто... делаю.

Они холодные, мокрые и немного острые по краям, но я держу большую извивающуюся рыбу голой рукой. Черт возьми, я держу в руках рыбу! Я визжу от восторга, и моя улыбка становится от уха до уха, Сэм наблюдает за мной с таким же довольным выражением лица.

— Это очень круто. Не могу поверить, что сейчас держу в руках рыбу.

Он громко смеется.

— Честно говоря, я тоже.

— Да? — восклицаю я и удивленно вскидываю брови. — И что мне теперь с ней делать?

Сэм пожимает плечами.

— Хочешь ее отпустить или съесть?

— Отпустить, — мгновенно отвечаю я. — Определенно отпустить.

Сэм берет рыбу у меня из рук и осторожно вынимает крючок из ее рта. Похоже, рыба сильная. Из тех, что, вероятно, всю свою жизнь все просчитывала, а затем появившийся из ниоткуда крючок пускает все под откос.

Я знаю это чувство.

Я слишком хорошо знакома с чувством удовлетворения, когда вы уверены в своем следующем шаге. Когда чувствуете, что поднимаетесь по идеальной лестнице, но затем внезапно из ниоткуда появляется некто и сталкивает вас назад.

Сэм серьезно смотрит на меня.

— Это твой улов, так что ты должна ее отпустить. Возьми ее двумя руками за хвост и погрузи наполовину в воду. Осторожнее со спинным плавником, он острый. Подожди, пока она выплывет из твоей руки, хорошо? Не бросай обратно, пока она не будет готова. Ей нужно уйти самой.

Святой Боже. В голове вспыхивают мириады метафор!

Медленно киваю и крепко сжимаю скользкую рыбью чешую, погружая ее головой в воду. Проходит минута — бедняга, должно быть, все еще в шоке, — прежде чем она начинает извиваться в моих руках, яростно мотая хвостом из стороны в сторону, а я изо всех сил цепляюсь за него.

Смотрю на Сэма, ожидая подтверждения. Когда он одобрительно кивает... я отпускаю Флиппера. Ладно, знаю, я поймала не дельфина. Давайте попробую еще раз.

Я отпускаю Немо.

Погодите, раз уж я сейчас немного заблудилась, то эту рыбу вообще-то надо назвать Дори.

Я отпускаю Дори.

Смотрю в видеомонитор, как она уплывает, будто от этого зависит ее жизнь... потому что, давайте посмотрим правде в глаза, так оно и есть. Она жила лучшей жизнью, попалась на какую-то вкусную наживку, которая должна была наполнить ее живот и утолить голод, а потом ее цепляют прямо на крючок.

Дори — мое духовное животное.

Меня захлестывает адреналин, когда я смотрю, как она быстро и свободно плывет. Великолепное создание, которое ничто не может сдержать.

Слышу, как Сэм говорит:

— Отпустить ее было мило и сильно. Ты хочешь, чтобы они действительно вырывались из рук, потому что тогда будешь знать, что в следующий раз они выживут.

— В следующий раз? — спрашиваю я, настолько опьяненная произошедшим, что едва могу разобрать его слова.

Он пожимает плечами.

— В следующий раз, когда их поймают.

— Снова поймают, — повторяю я себе, потому что жизнь рыбы одновременно трагична и прекрасна. Прекрасна, потому что у них есть мгновения полной свободы. Мгновения, когда они заглатывают наживку и видят иную часть мира. И мгновения, когда их отпускают и позволяют жить своей жизнью. Но трагична, потому что, в конечном счете, они находятся во власти рыбака. Того, кто их поймает и освободит. Или, что еще хуже, обглодают так, что и косточек не оставят.

Я сглатываю, борясь с растущей пустотой в животе, потому что меня не съедят. Меня не поймают. В этой палатке, в данный момент, я не рыба. Я не Дори, ждущая наживки. Я рыбачка и беру все, что хочу.

То, что происходит дальше, можно описать только как ощущение вне собственного тела или одержимость демонами, потому что это так не похоже ни на что испытанное мною ранее. И когда я понимаю, что мои губы прижаты к губам Сэма, у меня нет другого выбора, кроме как обнять его.

Сэм кряхтит, когда мое тело, со всей грацией бьющейся рыбы, врезается в него. Или девушки из рыбацкой палатки — возможно, это более подходящая аналогия для конкретной сцены. В любом случае, для меня это чужеродный порыв, потому что раньше я никогда не делала первого шага к парню, особенно в громоздком комбинезоне.

Борода Сэма грубо касается моего рта, когда я хватаю его за лацканы куртки и выгибаю шею, чтобы прижаться губами к его губам. Когда он понимает, что происходит, на минуту его парализует, и я боюсь, что он, воспользовавшись правом рыбака, отпустит меня обратно в дикую природу.

Но потом он расслабляет плечи. Его рука отпускает удочку, на которую он снова нанизывал наживку, и крепко обхватывает меня за талию, ставя на колени. Теперь мы оба стоим на коленях, присосавшись друг к другу, как пара большеротых окуней на дне озера. Наши облаченные в комбинезоны тела прижаты друг к другу, плотная ткань трется обо все мои чувствительные нервные окончания, ожившие от удивительного и неожиданного объятия. Язык Сэма раздвигает мои губы и проникает внутрь с непоколебимой уверенностью, которую он хочет, чтобы я почувствовала. И, черт возьми, я ее чувствую. Мне кажется, я даже слегка постанываю, он стягивает перчатки и его теплые сухие ладони обхватывают мое лицо. Они шершавые, но прикосновение нежное, большими пальцами он ласкает мои скулы.

Может, я и начала этот поцелуй, но теперь он полностью им завладел, и его ловкие прикосновения заставляют меня чувствовать себя неопытным, никогда не целовавшимся подростком. Ох, черт возьми, так вот каково это — целоваться с мужчиной постарше? Кем-то с опытом? Кем-то суровым и грубоватым? Кто явно не только прожил жизнь, но и сделал ее своей сучкой? Потому что если это так, то я понятия не имела, чего лишилась, встречаясь с парнями из колледжа. Золотые мальчики не имеют ничего общего с этим... рыбаком.

Но этот рыбак — еще и совершенно чужой мне человек. Знакомый незнакомец, но все же незнакомец, с которым я целуюсь у черта на куличках после того, как меня недавно бросили. Я идиотка.

Резко отстраняюсь, словно вселившийся в меня ранее дух покинул мое тело, затем прижимаю руки к его груди, чтобы между нами оставалось хоть какое-то пространство.

Наше неровное дыхание вырывается клубами пара и, когда я облизываю опухшие из-за его бороды губы, они горят так, что мне практически нравится.

— Я не хотела, — тяжело дыша, говорю я, глядя на него горящими глазами.

Он опаляет меня в ответ, с порочным обещанием во взгляде и прикусывает нижнюю губу.

— Все в порядке.

Я сдерживаю стон.

— Нет... но я правда не хотела этого делать. — Отодвигаюсь от него, высвобождаясь из его рук и мотая головой из стороны в сторону, когда сажусь на стул в двух футах от него. Здесь вдруг становится ужасно жарко и тесно. Обогреватель включен?

— Я не жалуюсь, — отвечает Сэм все еще низким от возбуждения голосом.

Он подходит к своему стулу, и, клянусь, внизу его комбинезона я вижу выпуклость. Срань господня! Насколько же он большой, что выпуклость видна сквозь плотные штаны?

— Ты же понимаешь, отправиться на подледную рыбалку — это не уловка, чтобы подцепить нового парня, — твердо заявляю я, начиная теребить на груди ткань комбинезона, чтобы обеспечить немного воздуха липкой коже. Я буквально вспотела! Как я могу потеть на замерзшем озере? Обогреватель не такой уж и жаркий. — Мне нужно было обрести себя. Во мне есть нечто большее, чем просто гормоны. Я закончила семестр раньше и была лучшей студенткой в колледже, понимаешь?

Сэм усмехается, пока я тереблю молнию под подбородком.

— Как только я услышал сегодня твой голос, искорка, то подумал, что с тобой будет интересно.

Я смотрю на него, а он смотрит на меня с полным, ничем не сдерживаемым влечением. Клянусь, его зеленые глаза потемнели от желания. Вот черт, может, мне стоит окунуть голову в озеро, потому что, когда он так на меня смотрит, между ног у меня возникает очень забавное ощущение.

— Просто я не хочу, чтобы ты осуждал меня, — бормочу я, потому что если бы сейчас я осуждала себя, то сказала бы, что я глупая девчонка, которая не может справиться с простыми переменами в жизни, не сойдя с рельсов и не решив по прихоти отправиться на подледную рыбалку. — Почему здесь так жарко? — спрашиваю я, расстегивая молнию на комбинезоне и пытаясь остановить горячую вспышку, завладевшую телом. Черт возьми, может, у меня «изменения», как у мамы Сэма! Разве в моем возрасте такое возможно?

Молчание Сэма заставляет меня обернуться и увидеть, что он с откровенно греховным выражением смотрит на мою грудь. Я опускаю взгляд, чтобы увидеть то, что видит он, и мои глаза расширяются.

— Дерьмо! — восклицаю я, хватаясь за края комбинезона и быстро его застегивая. – Зашибись, о чем я только думала?

Смех Сэма сотрясает все его тело.

— Обычно под комбинезоном полагается носить одежду. — Он отворачивает голову, чтобы скрыть свой сильный смех, и мне ненавистно, что при этом он выглядит так мило.

— А-а-а! — воплю я, закрывая лицо от ужаса, потому что знаю, Сэм прекрасно разглядел под комбинезоном ярко-розовый лифчик. Я задавалась вопросом, должна ли была оставить под ним одежду, но так долго одевалась, что не могла переварить идею сделать это снова, просто чтобы надеть свитер. И я подумала: «Да кто узнает?»

Сэм узнал однозначно.

Потому что я идиотка.

Качаю головой и бормочу:

— Я сейчас не в форме.

Сэм все еще смеется.

— Эй, по крайней мере, формы у тебя что надо.

ГЛАВА 3.

Зубастик

Сэм

Большинство цыпочек жаловались бы на холод. Большинство цыпочек жаловались бы, что потратили четыреста семьдесят четыре доллара на что-то другое, нежели на пару дизайнерских туфель. Большинство цыпочек не дотронулись бы до рыбы голыми руками.

Эта цыпочка... не такая, как большинство.

В понедельник я снова на работе в «Магазине шин», но мои мысли определенно не о шинах. Все они о Мэгги, от чего, на самом деле, чертовски неловко, потому что мне тридцать, а скоро я стану менеджером по продажам успешной компании. Я не должен быть одержим какой-то молоденькой цыпочкой, выглядящей очень сексуально в комбинезоне. И, как оказалось, без комбинезона тоже.

Я мог бы намного быстрее забыть о нашем поцелуе, если бы не маленький стриптиз, устроенный ею мне в качестве бонуса. Следующие два часа, что мы провели вместе на рыбалке, мне приходилось угрожать своему члену окунуть его в ледяное озеро каждый раз, когда он обретал собственный разум и хоть немного подавал голос.

Но на данный момент думать о Мэгги бессмысленно, потому что я должен сосредоточиться на своих обязанностях. Например, как вывести «Магазин шин» на новый уровень и подготовиться, как мой дядя, к досрочному выходу на пенсию.

«Магазин шин» — это огромный автосервис в Боулдере, которым владеет мой дядя Терри. Я работаю здесь с детства, когда им управляли они с отцом. Пока все не закончилось. Несмотря на это, у меня остались приятные воспоминания о том, как я приходил сюда после школы. Я всегда брал содовую, печенье и отправлялся в гараж, чтобы поглазеть на календари с голыми цыпочками, которые парни развешивали на стенах.

Теперь дядя готовит меня к тому, чтобы взять бразды правления на себя, а он бы мог уйти на пенсию и отправиться на Харлее в Канаду. Мужику шестьдесят четыре, и он готов погрузиться в свои золотые годы, как одинокий волк, которым всегда был.

— Сэмми! — выкрикивает дядя Терри мое имя из кабинета так громко, что я слышу его даже в приемной, где работаю за стойкой регистрации заказов. — Подойди сюда на секунду.

Я откладываю дела и поворачиваюсь, чтобы пройти по маленькому коридору в его кабинет. Стены оклеены плакатами с классическими автомобилями, различными призовыми шинами и фотографиями из отпуска, которые он делал на протяжении многих лет. Стол покрывают кипы бумаг, которые нужно подшить, но у него никогда не нахватает на это времени.

Смотрю на то, что он держит в руках, и у меня кровь стынет в жилах, когда я вижу, что перед ним раскрыта моя папка на трех кольцах.

— Это и есть твой бизнес-план? — спрашивает он, почесывая седую бороду и переворачивая несколько страниц.

— Эм... да, — отвечаю я, потирая затылок и нервно переминаясь с ноги на ногу. — Но я еще не был готов к тому, что ты это увидишь. Я пока не совсем закончил.

Он смотрит на меня с серьезным выражением.

— Ну, это более грандиозная идея, чем комната ожидания для клиентов.

— Да, — признаю я его отсылку на первое предложение, выдвинутое мной почти десять лет назад.

Я только закончил колледж, в голове крутились всевозможные бизнес-курсы, и у меня появилась идея, что предоставление бесплатных напитков и закусок нашим сотрудникам и клиентам выработает положительную корпоративную культуру. Создание комнаты ожидания для клиентов привело к огромному толчку нашего бизнеса.

— Так когда ты хочешь начать? — серьезно спрашивает Терри, глядя на меня. — Ты же знаешь, я не собираюсь задерживаться здесь надолго.

Я мрачно киваю.

— Да, знаю. Дай мне еще неделю или две, и я буду готов.

— Хорошо, — отвечает он, закрывая папку и протягивая ее мне. — С нетерпением жду, Сэмми.

Он встает, похлопывает меня по спине, а затем направляется в зал, я выдыхаю с облегчением, что он не очень на меня разозлился из-за этого. Последние пять лет я старался выкупить у дяди «Магазин шин», и у меня есть планы, как вести дела в дальнейшем. Но содержимое внутри этой папки — гораздо более рискованное предприятие.

Для меня «Магазин шин» — идеальное будущее. Я чертовски люблю это место. Запах шин и смазки, бесплатный кофе и выпечка, плюс приличные, трудолюбивые парни, честно зарабатывающие на жизнь ради своих семей. Это хорошая работа. Мне стали по-настоящему небезразличны мои сотрудники и их семьи, и я не хотел бы работать нигде больше. Но у меня есть мечты, которые выведут нас на новый уровень, и если я смогу получить благословение Терри до того, как он уйдет на пенсию, отчего буду чувствовать себя намного лучше.

Я выхожу из кабинета и возвращаюсь к стойке, когда ход моих мыслей прерывает женский голос. Оглядываюсь и вижу девушку моего лучшего друга, входящую в шиномонтажную мастерскую, будто хозяйка.

— Майкл! Шелли уже дочитала мою книгу? — с широкой улыбкой спрашивает Кейт моего лучшего продавца, опершегося локтем на небольшую стопку шин, выставленных в качестве образцов.

— Дочитала! И ты оказалась права... удача мне улыбнулась. — Майкл дает Кейт пять.

Кейт смеется и понимающе кивает.

— Я же говорила! Ей нужно отдохнуть от книг по самосовершенствованию и почитать что-нибудь порочное. Это меняет жизнь!

Из-за стойки выходит Чак и направляется к Кейт.

— Эй, Кейт... в следующий раз, когда будешь здесь, принеси мне подписанный экземпляр одной из своих книг. У моей девушки скоро день рождения.

— Непременно, Чак! У меня есть классная книга, тебе подойдет. Она станет прекрасным подарком.

— Здорово, — отвечает Чак, улыбаясь от облегчения.

Кейт не спешит, приветствуя двух других продавцов, и я не могу не восхищаться тем, как она полностью очаровала весь персонал.

Писательница любовных романов и шинная мастерская... чертовски странная комбинация, но, будь я проклят, если она не работает.

История Кейт и «Магазина шин» — забавное путешествие. Прошлым летом Кейт страдала от творческого кризиса и начала тайком пробираться в нашу комнату ожидания, чтобы писать, потому что именно там на нее снисходили лучшие слова. Мой приятель Майлс случайно поймал ее с поличным, и с тех пор они неразлучны. Кейт живет с Майлсом уже несколько месяцев, и они почти каждый день вдвоем приезжают в «Магазин шин». Майлс работает в гараже, а Кейт — в комнате ожидания. Это так чертовски мило, что меня чуть не тошнит.

Наконец, Кейт подходит к стойке.

— Привет, Сэм, — радостно щебечет она, поправляя сумку с ноутбуком на плече, чтобы освободить рыжие волосы, застрявшие под ремешком. — Как дела?

— Как обычно, Кейт. Как ты?

— Нормально, — отвечает она и указывает большим пальцем через плечо. — Я заглянула в гараж к Майлсу, но его не увидела.

— У нас водитель заболел, поэтому он повез кого-то на работу, — отвечаю я, указывая туда, где обычно припаркован наш фургончик для доставки клиентов. — Он должен вернуться с минуты на минуту.

— Супер, — говорит она, бросая связку ключей на стойку. — У меня тут подружка, машина Линси. Ей нужно заменить масло.

Я киваю и начинаю вводить имя Линси в компьютер.

— Ты когда-нибудь перестанешь привозить чужие машины на обслуживание? — спрашиваю я, качая головой.

Она хмурит брови.

— А почему бы и нет?

— Потому что я уже тебе говорил, дяде все равно, что ты пишешь книги в нашей комнате ожидания. Каждый раз, когда ты здесь бываешь, то выкладываешь о нас посты, и с тех пор, как ты начала у нас писать, наш бизнес пошел в гору. Я отметил закономерность. — Перегибаюсь через стойку и беру у нее ключи, чтобы приложить их к только что распечатанному листу с заказом на обслуживание. — И мы не давали новой рекламы, так что я знаю, ты — причина нашего подъема. По сути, ты на микроуровне оказываешь влияние на «Магазин шин», и даже этого не понимаешь... это делает шиномонтаж гораздо более аутентичным. Аутентичность продается. И продаешь ты, девочка.

— Потрясающе! — восклицает она с широкой улыбкой. — Как думаешь, твой дядя даст мне еще чехлов на бутылки для моих читателей? Они с ума от них сходят.

Опускаю голову и смеюсь.

— Ты меня убиваешь. Хочешь, чтобы тебе платили чехлами?

— И, естественно, бесплатными напитками и выпечкой.

Я качаю головой.

— Что угодно, Кейт. Хотя, честно говоря, наверное, мы должны тебе платить. Ты — сбывшаяся маркетинговая мечта.

Кейт усмехается.

— Ни черта ты мне не будет платить! Сэм я работаю над улучшением кармы. Разве ты никогда не делаешь чего-то хорошего для человека просто так?

Приподнимаю брови, мгновенно думая о том, что взял Мэгги на подледную рыбалку. Никогда раньше я никого не брал с собой на подледную рыбалку. Даже Майлса, а мы вместе делаем кучу подобных вещей. Но подледная рыбалка — совсем другое дело. Это то, что я всегда делал один, с тех пор, как перестал ездить с отцом. До этой самой секунды я даже не задумывался о том, насколько важно было взять Мэгги с собой.

— Земля вызывает Сэма! Сэм, прием! — говорит Кейт, размахивая руками перед моими остекленевшими глазами.

Смотрю на нее и качаю головой.

— Извини, я просто задумался о заказе, что нужно сделать.

— Да? — отвечает она, перегнувшись через стойку и задумчиво глядя на меня. — Потому что, судя по всему, ты грезил наяву. Сэм, я писатель... что делает меня очень квалифицированной в вопросе определения момента мечтания.

Внезапно дверь рядом с комнатой ожидания открывается, и большая, высокая фигура Майлса заполняет вход.

— Детка! Ты чего так долго сюда добиралась? — нахмурив брови, спрашивает он, подходя к Кейт. — Я высадил тебя у Линси больше часа назад.

Она закатывает глаза.

— Мы с Линс просто заболтались... не нужно беспокоиться.

Из груди Майлса доносится рык.

— Когда сосед твоей лучшей подруги — придурок бывший... я беспокоюсь.

Кейт качает головой и встает на цыпочки, целуя Майлса в щеку.

— Успокойся, я даже не видела там Идиота Драйстона. У Линси просто возникли некоторые проблемы с парнем, о которых ей нужно было поговорить.

— М-м-м, ладно, — ворчит Майлс, собственнически обнимая свою девушку. — Тебе я доверяю. Дело в тоем придурке бывшем.

Кейт бросает на меня обвиняющий взгляд.

— Серьезно, Сэм, я же тебе говорила, Майлсу нельзя употреблять кофеин после девяти, иначе он превращается в пещерного человека.

Я поднимаю руки вверх.

— Я ему не сторож! Ты с ним живешь, теперь это твоя проблема.

По правде говоря, последние несколько месяцев мы с Майлсом почти не виделись. У него сейчас медовый месяц в отношениях, и я не собираюсь ему завидовать... это не то, чего мне когда-либо хотелось.

Кейт, прищурившись, смотрит на меня, а потом на Майлса.

— Я сейчас пойду писать, если только ты не хочешь огреть меня дубинкой по голове и утащить.

— Не искушай, — говорит Майлс, шевеля бровями.

Я не могу удержаться и громко стону.

— Серьезно, вы двое... снимите комнату.

Хихикая, Кейт пихает Майлса, и шагает с сумкой для ноутбука по направлению к комнате ожидания.

Майлс опирается локтем о стойку и смотрит, как она уходит.

— Я ничуть не волновался. Просто люблю выводить ее из себя.

— Вы, ребята, отвратительны, — бормочу я, набирая цифры в компьютере. — Вы уже несколько месяцев живете вместе. Думал, отвратительная стадия уже закончилась.

— Ни хрена, даже и близко нет, — бормочет Майлс. Мне приходится проглотить желчь, подступившую к горлу, когда он спрашивает: — Как провел выходные?

— Вообще-то, хорошо. А ты?

— Тоже хорошо, но для меня это нормально. — Он подмигивает мне, вот же псих.

— А что хорошего было у тебя? Думал, ты поработаешь и поедешь на подледную рыбалку. Поймал до хреновой тучи рыбы, что ли?

Я потираю губы и медленно киваю.

— Типа того.

Майлс внимательно на меня смотрит.

— Я знаю этот взгляд.

— Какой взгляд? — спрашиваю я, и не могу скрыть самодовольную ухмылку.

Он хлопает ладонью по стойке.

— Не пудри мне мозги, мужик. Мы с тобой увивались за изрядной долей всех девчонок Боулдера, а у тебя сейчас на лице написано «я перепихнулся»!

Я сжимаю губы и молчу. Мы с Майлсом пережили несколько веселых моментов после того, как он порвал со своей бывшей. Регулярно пили пиво после работы и вечерами встречались с девушками. Но с тех пор, как я начал работать в «Магазине шин», а он стал проводить время с Кейт, мы не разговаривали так много, как раньше.

Майлс поднимает брови, голубые глаза выжидающе на меня смотрят, и он говорит:

— Мы с тобой не встречались уже несколько месяцев. Я больше ничего не знаю о твоей личной жизни.

Я замираю и смотрю на него.

Он смотрит в ответ.

— Мне дико неловко из-за того, что я только что ляпнул.

— Ни хрена подобного, — отвечаю я.

Он закатывает глаза.

— Я не виноват, чувак. Я живу с писательницей любовных романов. Теперь из-за нее я... озвучиваю всякое дерьмо.

— Надеюсь, ты по-прежнему можешь озвучивать всякое пошлое дерьмо? — Этот вопрос может задать только истинный друг. Моя обязанность — следить за тем, чтобы яйца моего приятеля оставались на месте.

— О д-а-а-а, — отвечает он с жуткой ухмылкой. — Да брось, я чувствую себя идиотом, потому что давно с тобой не разговаривал. Расскажи подробнее.

— О чем, например?

Он перегибается через стойку и тихо спрашивает:

— Например, в каких позах?

— Ладно тебе, чувак, — стону я.

— Что? — он отстраняется. — Это не может быть безумнее того дерьма, о котором моя девочка пишет в своих книгах.

Я тяжело выдыхаю и готовлюсь к нападению, которое последует, когда я скажу ему правду.

— Мы не перепихнулись... просто поцеловались.

Майлс медленно моргает.

— Ты так улыбаешься из-за одного поцелуя?

Касаюсь подбородка, потому что даже не заметил, что улыбаюсь.

— Думаю, это был эпичный поцелуй.

Он снова моргает, явно не в состоянии понять мой ответ.

— Ладно, где ты познакомился с этим эпичным поцелуем?

Моя улыбка становится шире.

— У Марва.

Майлс кривится.

— В магазине наживки?

— Ага.

— У нее хоть все зубы на месте?

— Да пошел ты, мужик. Она горячая. Как адское пламя.

Майлс недоверчиво посмеивается.

— Ладно, и что случилось после этого эпичного поцелуя?

— Ну... немного, но я надеюсь, это только начало.

— Ха, интересно, — отвечает Майлс, задумчиво нахмурив брови.

— Почему интересно?

— Ты никогда никого не воспринимаешь всерьез.

— Кто сказал, что я отношусь к этому серьезно? — Я усмехаюсь, чувствуя, как, защищаясь, поднимаю плечи.

— По тому, как ты рассказываешь эту историю, ясно, что эта цыпочка отличается от твоих обычных любовных связей на одну ночь. Я не осуждаю. Думаю, это потрясающе. В субботу тебе исполняется тридцать один, так что ты уже не юноша.

— Не важно, сколько мне лет, придурок. Ты же знаешь, это несерьезно. У меня и так достаточно женщин, которые от меня зависят. Мне не нужна еще одна... даже если она эпически целуется, — твердо заявляю я, потому что это правда. Если я не делаю что-то для мамы по дому, то помогаю недавно разведенной сестре с детьми или встреваю между ними всеми, потому что в семье, полной женщин, никогда не бывает недостатка в драмах. — Ты просто навязываешь мне свой тип отношений, потому что готовишься нацепить на себя кандалы.

Лицо Майлса вытягивается, он наклоняется вперед, чтобы меня урезонить.

— Заткнись нахрен, чувак. Она прямо за углом, — говорит он, указывая на комнату ожидания.

— Она не может услышать меня оттуда... эй, ты подыскал надежное место для кольца? Я все еще могу держать его у себя, если хочешь, — заявляю я, понижая голос, чтобы его успокоить. Возможно, сам я и не хочу отношений, но это не значит, что я на сто процентов не поддерживаю Майлса. Кейт — лучшее, что когда-либо с ним случалось.

Майлс усмехается.

— Я положил его в ящик с инструментами. Она никогда туда не заглядывает.

— Идеально. Но ты все еще откладываешь с вопросом?

— Да, не хочу торопить события. У нас сейчас все замечательно. Жить вместе — здорово. Но, увидев это кольцо, я просто не мог его не купить, понимаешь?

— Понимаю, чувак. Твоя цыпочка торчит от шин, а круглый бриллиант — редкая находка.

— Прямо как она, — говорит Майлс, и в его глазах появляется мечтательное выражение, от которого мне хочется врезать ему по яйцам. Стряхнув с себя эти мысли, он спрашивает: — Так когда же ты снова увидишься с той цыпочкой?

— Может, в эти выходные... по крайней мере, я надеюсь.

— Круто. Держи меня в курсе, если она перейдет в иную категорию, нежели «девушка на одну ночь», хорошо?

— Не перейдет.

— А могла бы. Но даже если этого не произойдет, мне все равно нужны грязные подробности... я еще не женат. — Внезапно у Майлса загорается экран телефона. — О, слушай, мне нужно ответить на звонок. Пересечемся позже.

Он уходит, а я качаю головой. Майлс сейчас так погружен в собственный мир, что пройдет еще несколько недель, прежде чем он снова спросит о моей искорке. И меня это вполне устраивает. То, что я не верю в длительные отношения, не значит, что я не понимаю, почему в нашей с ним дружбе произошли некоторые изменения.

ГЛАВА 4.

Поймать и отпустить

Мэгги

С прикроватной тумбочки доносится трель большого желтого дискового телефона, и я с болезненным стоном тянусь рукой через кровать, чтобы поднять трубку.

— Алло? — отвечаю я, стараясь не выдать, что сплю, но безуспешно.

— Здравствуйте, мисс Хадсон, это Клэр с ресепшен. — Голос Клэр, словно перышко на щеке, одновременно и раздражает и ласкает.

— Привет, Клэр... да, я спускаюсь на завтрак. Извините, я опять проспала. — Сбрасываю с себя одеяло, позволяя прохладному воздуху от еле теплящегося радиатора гостиницы «Дикая роза», где я остановилась, помочь мне проснуться.

— О, не беспокойтесь. Я звоню, чтобы напомнить вам о номере.

— О номере? — Я сажусь и откидываю волосы с лица, чтобы оглядеть очаровательный номер, который я называю своим домом уже неделю.

— Я же говорила, сегодня к нам заезжает целая группа путешественников, так что вам необходимо как можно скорее освободить номер.

— А, понятно. Да, конечно, — отвечаю я, стараясь скрыть желание зарыдать в трубку. — Я только закончу собирать вещи и выеду.

— Конечно, можете прийти на завтрак. И если нужно остаться в гостиной на целый день, с этим тоже проблем не будет. Мы можем присмотреть за вашим багажом, — услужливо добавляет Клэр. Она действительно милая старушка.

Кивнув, смотрю на часы и вижу, что уже десять утра.

— Все в порядке, Клэр. У меня есть, куда пойти. — Глубоко вздыхаю и качаю головой. — Я и так слишком долго избегала своего брата.

Я почти слышу неловкую улыбку Клэр.

— Хорошо, милая. Тогда увидимся за завтраком.

Я вешаю трубку и тащусь в ванную комнату, чтобы принять душ, но это никак не ослабляет тревогу из-за того, что сегодня мне наконец-то придется встретиться с братом.

После Рождества, когда все в моей жизни пошло к черту, я запрыгнула в машину и ехала восемь часов, чтобы поплакать в объятиях брата, который жил в Боулдере. А потом, перед самым въездом в город, я случайно наткнулась на гостиницу «Дикая роза» — идиллическое местечко, напомнившее мне любовный роман Норы Робертс. У нее всегда самые умопомрачительно счастливые моменты, и это именно то, что мне нужно. С тех пор я поселилась здесь и отсиживалась, поедая выпечку Клэр и избегая брата.

И давайте посмотрим правде в глаза... еще я думала о том невероятном поцелуе с рыбаком Сэмом.

Поцеловать Сэма было ошибкой. Огромной, грандиозной ошибкой. Я лелеяла разбитое сердце и была захвачена моментом. Все очень просто. Не помогло и то, что на вкус его губы были как свобода, а крепкие объятия ощущались как восхитительное заточение, которое мне не хотелось, чтобы кончалось. Но это не имело значения, и уж точно не смогло бы меня отвлечь от намеченных целей.

Надеваю вязаный свитер и джинсы, оставляя влажные волосы распущенными, и спускаюсь вниз. С шумом протаскиваю чемодан через гостиную и вхожу в красивую парадную столовую, где проводила все свои утренние часы, но останавливаюсь на месте — за столом сидит группа из пяти мужчин, с вилками, застывшими на полпути ко рту.

— Привет, — говорю я, неловко махая рукой глазеющим парням.

Все они бормочут приветствия, а затем снова запихивают еду себе в глотки. Из кухни с широко распахнутыми глазами выходит Клэр.

— О, здравствуйте, мисс Хадсон, присаживайтесь. Вот ваша тарелка.

Она медленно идет ко мне, от старости двигаясь медленно, но ее улыбка такая же яркая, как и неделю назад, в тот день, когда я сюда заселялась. Она ставит передо мной тарелку с едой и ласково гладит по плечу, совсем как мама.

— Мальчики, это Мэгги... Мэгги, эти милые мальчики, которые только что заселились, из журнала «Бэквудс». Они здесь работают над статьей о ледолазании на зернохранилища. Звучит очень захватывающе, — говорит она, глядя на тарелки всех присутствующих. — Ох, вам нужен свежий кофе. Я мигом.

Она исчезает за двойными дверями кухни, поэтому я заставляю себя улыбнуться и говорю первое, что приходит в голову.

— А почему на зернохранилищах лед? Это какая-то погодная аномалия? — Я отправляю в рот полную ложку овсянки с корицей.

Парни не могут скрыть веселья, тот, кто ближе ко мне, отвечает:

— Нет, это спорт... вроде ледолазания, но вместо горы мы взбираемся на обледенелое зернохранилище. Определенно, не погодная аномалия.

Делая глоток кофе, он посмеивается.

— Интересно, — вежливо отвечаю я. — Парни, зачем вам это?

— Потому что это чертовски круто, — со смехом отвечает молодой парень с другого конца стола. — Самый трудный подъем, который ты когда-либо совершал, потому что это восемьдесят футов прямой вертикали. Никаких естественных склонов, как на горе. Чистый восторг.

— Похоже на то. — Мои глаза расширяются от любопытства. — А как образуется лед?

— Воду при низких температурах медленно спускают по стенкам зернохранилища. Требуется несколько недель, прежде чем получится достаточно хорошая основа для восхождения.

— Понятно, — отвечаю я и на мгновение задаюсь вопросом, является ли экстрим фишкой для приезжающих в Колорадо, или же они делают это и дома. Я росла в девчачьей атмосфере, так что, даже бы этого и не заметила. Брат часто выезжал на природу, но единственным спортом, которым я занималась, — это каталась на лыжах по Банни-Хиллз во время школьных поездок. Я была слишком труслива, чтобы попробовать даже проехаться на сноуборде с друзьями.

— В прошлые выходные я впервые рыбачила на льду, — гордо заявляю я, потому что, похоже, такое эти ребята оценят. — Так что да-а-а... — мой голос обрывается, когда я понимаю, что у этих парней нет никакого интереса к подледной рыбалке. — Мне казалось, это было довольно рискованно, — добавляю я, чтобы они поняли, почему я об этом заговорила, потому что они продолжали тупо на меня смотреть.

— Вряд ли, — отвечает по другую сторону от меня парень с дредами, собранными в конский хвост. — На подледной рыбалке ты просто сидишь. Никаких физических нагрузок. Никакого ощущения опасности или адреналина. Ты упускаешь лучшие моменты. Если ищешь приключений, тебе стоит заглянуть на зернохранилище, на которое мы завтра поднимемся. Опыта не требуется, и именно там тебя ждет настоящее приключение. — Он роется в кармане и достает маленькую визитную карточку. — Это визитка фермы, где расположены зернохранилища. — Он замолкает, достает из кармана ручку и что-то царапает на обороте. — А вот мой номер, если тебе нужен личный тренер. Меня зовут Иезекииль. — Он поднимает голову и подмигивает мне, в сверкающих темных глазах явно отражается флирт, когда он передает мне визитку.

Я переворачиваю ее и касаюсь пальцем логотипа усадьбы с веб-сайтом и адресом.

— Ладно.

— Я очень надеюсь увидеть тебя там завтра, — добавляет Иезекииль, запихивая в рот кусочек яичницы, а затем бормочет: — Гарантирую, это изменит твою жизнь.

При последних словах мои глаза загораются. Ледолазание по зернохранилищам звучит как полная противоположность Примитивной Мэгги. Ледолазание по зернохранилищам наверняка забросило бы меня на уровень Мэгги Авантюристки.

И знаете, что еще? Мэгги Авантюристка, вероятно, могла бы ловить рыбу на льду и сама! Мне не нужен странный симпатичный рыжий бородач с манящими к поцелуям губами, чтобы быть моим гидом. И поскольку я могу сделать все сама, это также означает, что я могу избежать поездки к брату еще на несколько часов... двойной бонус. Может, это как раз тот риск, который мне нужен, чтобы все изменить.

Сэм

Холодным солнечным субботним полднем я направляюсь в магазин «Приманка и снасти у Марва». Обычно я рыбачу с утра. Мне нравится приезжать пораньше, пока не понаехали чужаки. Но сегодня я задержался по одной очень очевидной, очень красивой причине.

Мэгги.

Черт, я даже не знаю ее фамилии. Мы были так заняты рыбой и друг другом, что почти не разговаривали. А когда прощались у магазина Марва, я понял, что она нервничает из-за поцелуя. Такая юная и невинная — проклятье, это чертовски сексуально. И я ничего не сделал, чтобы успокоить ее. Не сказал ни слова, просто отпустил, позволив ей самой добираться до своей машины. Спрашивать номер цыпочки — против моих правил. Я предпочитаю позволить природе взять все в свои руки. Если я снова ее увижу, так тому и быть. Если нет, то не потеряю из-за этого сон.

Но я очень надеюсь вновь ее увидеть.

Заруливая на снегоходе на стоянку Марва, радуюсь, что на мне шлем, он скрывает мою чертовски счастливую улыбку.

Мэгги в объемном красно-белом комбинезоне сидит на тротуаре рядом с магазином Марва, и на лице у нее очаровательное угрюмое выражение. Черные волосы свисают из-под красной вязаной шапочки, и она так настойчиво тычет в экран телефона, что даже не замечает, как я останавливаюсь перед ней.

Когда она, наконец, поднимает глаза и видит, что я слезаю со снегохода, то закатывает глаза, будто я вишенка на вершине ее явно дерьмового дня. Подхожу к ней и снимаю шлем, замечая на земле у ее ног кучу чего-то, похожего на рыбацкую палатку.

— Ничего не говори, ладно? — рявкает она, отворачиваясь от меня и решительно качая головой, а из ее красных губ вырываются клубы пара.

Я останавливаюсь перед ней и закрываю рот.

— Я уже догадываюсь, что ты собираешься сказать, — снова огрызается она, выставляя перед собой ноги в сапогах, чтобы отодвинуть от себя оскорбительную кучу.

И снова я ничего не говорю. Мама всегда говорила, что я как лабрадор — отлично выполняю команды.

— Хочешь сказать, я все еще новичок, и не думаешь, что после всего одного раза, я смогу сделать все самостоятельно. — Она смотрит на меня, и ее яркие голубые глаза сверкают на солнце.

Скрещиваю руки на груди.

— И ты собираешься сказать, что я зря потратила деньги на эту рыбацкую палатку, потому что она — куча дерьма, и если бы я попросила у тебя совета, ты мог бы предложить что-то более подходящее для новичка.

Я выдыхаю, поднимаю руку, медленно поглаживая бороду, пока слушаю.

Она смотрит вверх и машет на меня рукой.

— Но, честно говоря, после того, как я набросилась на тебя в прошлые выходные, не думала, что мы сможем снова встретиться.

С моих губ срывается легкий вздох, потому что тот поцелуй не имел большого значения. Не поймите меня неправильно, это был отличный поцелуй. Правда отличный. Но он не отпугнет меня от нее.

Увидев выражение моего лица, она закатывает глаза.

— Ну, может, уже скажешь что-нибудь?

Я распрямляю плечи и спрашиваю:

— Хочешь на подледную рыбалку?

Спустя час она уже девятнадцать раз извинилась за тот поцелуй и двадцать четыре раза поклялась, что больше такого не повторится. Я восемь раз убеждал ее, что ничего страшного в этом нет. И как только этот разговор закончился, мы садимся на снегоход и возвращаемся на то же место, где ловили рыбу в прошлые выходные.

Тепло от обогревателя почти окончательно выветрилось из палатки, я решаю выудить кое-какие подробности у цыпочки, которая клянется своей жизнью, что больше никогда меня не поцелует.

— Так в чем же истинная причина того, что ты так решительно настроена стать заядлым рыболовом на льду? — Я дергаю удочку вверх и немного ослабляю натяжение лески, позволяя наживке опуститься глубже, как раз когда небольшой косяк щук отваживается приблизиться к тому месту, где мы закинули удочки.

Мэгги тяжело вздыхает и повторяет мои действия.

— Неприятно говорить, что это из-за парня…

— Но это из-за парня, — заканчиваю я.

Она кивает.

— Это глупо, и я уверена, тебе не захочется выслушивать все гнусные подробности.

Я сжимаю челюсти, пытаясь решить, стоит ли мне сбрасывать ее со счетов, потому что она только что рассталась с парнем. Обычно девушки, ищущие утешения, для меня как кошачья мята. Они возбуждены и эмоционально недоступны... просто мой стиль. Но одно дело, когда их недавно отвергли. Совсем другое — если они до сих пор зациклены на парне.

Если Мэгги идет на такое ради парня, она явно не готова к расставанию.

— Мне не нужно знать всех подробностей, но мне любопытно, что за парень побудил девушку заняться подледной рыбалкой?

— Он квотербек. — Она произносит эти два слова так, словно они должны произвести на меня впечатление. Когда я не реагирую, она быстро добавляет: — Этой весной его берут в Национальную футбольную лигу.

— Ладно, — уклончиво отвечаю я, пытаясь скрыть, о чем на самом деле думаю.

Теперь слушайте, я не считаю себя придурком, который постоянно осуждает все и вся, но в Боулдере было два типа парней: спортсмены и авантюристы. А поскольку я всегда предпочитал кататься на сноуборде с холма или взбираться на гору бросанию мяча и игре в догонялки, то определенно принадлежал к другой тусовке, нежели спортсмены. Однажды, напившись, я даже попробовал поплавать в проруби. Мои бедные яйца так меня и не простили.

Дело в том, что я — адреналиновый наркоман, который любит природу больше, чем «Эй, парень, давай половим мяч или купим билеты на игру». Поэтому я никогда по-настоящему не понимал, почему девушки возводят спортсменов на пьедестал. Я не осуждаю их за это, девушки могут увлекаться кем угодно. Но часть меня чувствует укол разочарования, когда я узнаю, что Мэгги — одна из таких девушек. Встретив ее, я знал, что мы абсолютно разные, но после того, как она держала ту рыбу, я надеялся, что она другая.

Наверное, я ошибся.

— Полагаю, ты считаешь меня банальным клише, да? — говорит Мэгги, и в конце ее голос дрожит от неуверенности. — Ты, наверное, никогда не делал ничего, чтобы произвести впечатление на противоположный пол.

Качаю головой и молчу, наблюдая на видеомониторе, как уплывает косяк щук, будто они тоже не могут вынести эту слезливую историю.

— Но у нас со Стерлингом были планы, ясно? — твердо заявляет она, поворачиваясь на стуле лицом ко мне. — Я познакомилась с ним этим летом на вечеринке, и это была любовь с первого взгляда, именно так познакомились мои родители, а они женаты целую вечность. Это похоже на то, о чем мы с мамой всю нашу жизнь читали в любовных романах! Мы со Стерлингом влюбились очень сильно и очень быстро. На третьем свидании мы говорили о браке, детях и совместном будущем.

— Вы планировали совместное будущее после нескольких свиданий? — недоверчиво спрашиваю я, не скрывая потрясения в голосе.

— Да, не суди меня! — огрызается она в ответ, и огонь в ее глазах заставляет меня прикусить язык. — Разве ты никогда не был так безумно влюблен, что смотрел на человека и видел с ним все свое будущее?

Я разражаюсь лающим смехом.

— Ни хрена подобного.

— Ну, а что чувствуешь ты, когда влюбляешься?

— Ничего, потому что никогда не влюблялся, — утверждаю я. — У меня никогда раньше не было отношений. Но мне не нужно испытывать чувства обязательства, чтобы знать, что говорить о совместном будущем после трех свиданий — чертовски безумно.

— Но ты же старый, — парирует она, оглядывая меня с ног до головы, будто пытаясь отыскать гребаное уродство, чтобы объяснить причину отсутствия эмоциональной привязанности. — Конечно же, у тебя были серьезные отношения, по крайней мере, с одной подружкой.

— Я не настолько стар, — выдыхаю я, потому что, черт возьми, сегодня мой день рождения, и мне не нужно напоминать, что я становлюсь старше.

— Довольно стар. Да ладно, сколько тебе лет? — спрашивает она, цепляясь за эту тему, как собака за кость.

Секунду я пристально смотрю на нее, а потом наклоняюсь вперед, так что мы оказываемся нос к носу.

— Вообще-то сегодня мне исполнился тридцать один год.

Она резко отстраняется, ее вызывающий взгляд мгновенно смягчается.

— У тебя сегодня день рождения? — спрашивает она высоким и чересчур сладким голосом. — С днем рождения!

— Да-да, — выдавливаю я, закатывая глаза. — Раз уж ты считаешь меня таким старым хреном, лучше беги к Марву и займи мне там местечко рядом с седыми стариканами. Я уже несколько недель умираю от желания обыграть Артура в «Старую деву». (Прим. переводчика: «Старая дева» — простая карточная игра, в которой игроки стараются не остаться со «старой девой» или же непарной картой из колоды).

При виде моего невозмутимого лица с ее губ срывается смех, я откидываюсь на спинку стула, снова опускаю удочку в воду и, глядя на девушку, качаю головой. Теперь она действительно кажется юной. Либо так, либо я правда старый хрен.

— Заканчивай свой рассказ. Что случилось с этим влюбившимся с первого взгляда парнем?

Она тяжело вздыхает и начинает поигрывать удочкой.

— В общем, мы планировали наше совместное будущее, так? Он нравился моим родителям, и даже брат его принял, что шокирует, потому что он ненавидит всех парней, с которыми я когда-либо встречалась. Так что, мы начали строить планы после окончания университета, потому что я выпускалась в декабре, а его переход в НФЛ должен был состояться в апреле. Во всяком случае, он попросил меня не искать работу, пока не узнает, за какую команду будет играть. И я подумала, что взять несколько месяцев отпуска, чтобы провести время с семьей, звучит неплохо. Ничего особенного, ведь мы явно были на пути к долго и счастливо, верно? Бывшая чирлидерша и будущая звезда НФЛ. Начало сказочного романа. А потом наступило рождественское утро... мы гостили у моих родителей, и он вел себя странно, что заставило меня подумать: «О боже, он собирается сделать мне предложение!» Ну, оказалось все до нелепости наоборот, потому что на самом деле он собирался меня бросить.

— Подожди, что? — спрашиваю я, опуская удочку и снова поворачиваясь к ней. — Тебя бросили в рождественское утро?

Она кивает, ее губы вытягиваются, как у сердитой уточки.

— Ага, — отвечает она с особым ударением на букву «г». — В доме моих родителей, когда солнце еще не взошло над домашними булочками с корицей и кофе.

— Черт, — протягиваю я, качая головой. — Быть брошенной в праздник... какое холодное сердце.

— Холоднее, чем это озеро, — добавляет она, скользя ботинком по блестящему льду. — Но главным сюрпризом было не то, что меня бросили... а то, что он сказал, когда бросал.

Я вздрагиваю, потому что этот придурок уже похож на половину тех идиотов, с которыми я дрался в старших классах.

— Даже не знаю, осмелюсь ли спросить.

— О, не волнуйся, я сама все расскажу. — Мэгги опускает удочку и наклоняется ближе ко мне, ее темные волосы идеально обрамляют сердитое личико. Ясные голубые глаза угрожающе смотрят на меня, и это делает ее еще более горячей. — Он сказал, что я слишком примитивная.

— Примитивная? — повторяю я, качая головой. — Типа... девочка, этот наряд такой примитивный? — спрашиваю я, изрыгая дерьмо, которое сестры постоянно говорят друг другу, хотя им всем уже за тридцать.

— Вот именно, — подтверждает Мэгги.

— Что за парень употребляет такое слово?

— Вот именно! — восклицает она, довольная моим небольшим проявлением солидарности.

— И он сказал, что я хорошенькая и умная, и что я ему подхожу, но ему нужен кто-то, кто бы привнес в его жизнь больше приключений.

— Ну и мудак. — Я усмехаюсь, крепко сжимая удочку и думая, что этот парень заслуживает того, чтобы вырубить его нахрен.

— И все же, по какой-то нездоровой причине, я, как дура, оказываюсь здесь в поиске приключений. — Она беспомощно пожимает плечами. — Я даже посылала ему эсэмэски с фотографиями, на которых изображена моя сегодняшняя попытка собрать палатку, думая, что это произведет на него впечатление. Я такая жалкая.

— Так вот как ты думаешь его вернуть? — спрашиваю я, слегка наматывая леску.

Она вздрагивает и начинает теребить шелковистые черные волосы.

— Я думаю, что немного приключений на свежем воздухе помогут изменить то, какой меня видит Стерлинг. Заставит меня казаться менее... примитивной. — Она смотрит на меня большими печальными глазами и надувает губки, отчего мое тело реагирует. — От этого я кажусь глупой девчонкой?

Я качаю головой и борюсь с желанием перекинуть ее через плечо, отвезти к себе и показать, что ей не нужно меняться ради какого-то парня. Она и так великолепна.

Вместо этого я глубоко вздыхаю и смотрю на нее, смягчая голос, прежде чем ответить.

— Думаю, ты глупо полагаешь, что занятия экстремальными видами спорта сделают тебя лучше в глазах какого-то парня. Особенно если учесть, что, он, похоже, придурок.

Ее глаза вспыхивают.

— Ты даже его не знаешь.

— Я знаю таких типов, — выдавливаю я и в отчаянии дергаю удочку. — И его мнение о том, что тебе нужно измениться, чтобы ему соответствовать, подтверждает мою оценку. Он слеп, потому что... ну, черт возьми... ты просто офигенно классная.

Как только я произношу эти слова, в палатке воцаряется тишина. Я оглядываюсь и вижу у губ Мэгги слабое облачко пара, когда она выдыхает и смотрит на меня с таким напряжением, от которого трудно отвести взгляд.

Ее взгляд устремляется на мои губы. Медленно скользя по ним языком, я делаю все возможное, чтобы не думать о том дне, когда мы были здесь с ней в последний раз. О наших телах, прижатых друг к другу. Наши языки ласкали друг друга и желали лизать гораздо больше, чем просто гребаный язык.

Но мне не следовало об этом думать. Потому что если я буду думать слишком усердно, то снова захочу этого. А это то, чего я не должен хотеть.

Мой взгляд мечется между ее губами и глазами, никак не могу определиться с тем, куда хочу смотреть больше, потому что и те и другие делают промежность моих штанов чертовски узкой.

Мать вашу, к черту все. Теперь я хочу снять с себя комбинезон, потому что мощная энергия, пульсирующая между нами, сжимает в тиски мои бедные яйца. А мой член хочет быть сжатым кое-чем совершенно другим.

Делаю небольшое движение в ее сторону, и она ахает, широко раскрыв глаза.

— Ты будешь подсекать? — восклицает она, и голос у нее какой-то квакающий и странный.

Мой взгляд падает на удочку, потом я смотрю на монитор и не вижу ничего, кроме озерной воды.

— Там ничего нет, — отвечаю я. Откинувшись на спинку стула, я еще мгновение смотрю на монитор, ожидая увидеть хоть что-то.

Она прочищает горло.

— О, прости... клянусь, я видела, как твоя удочка зашевелилась.

Зависит от того, какую удочку она имеет в виду. Потому что если ту, что у меня между ног, то там определенно наблюдалось движение.

— Да, может, они вернутся, — говорю я с надеждой в голосе, которую не могу скрыть.

Черт возьми, я хочу трахнуть эту девушку. Хочу трахнуть ее прямо здесь и прямо сейчас. Но она только что сказала, что пытается вернуть своего бывшего, так что это станет нарушением условий. Такое должно заставить меня бежать в другую сторону, потому что я не связываюсь с девушками с багажом. Я их сразу же пропускаю, как правило. Но по какой-то нелепой причине ее невинный идеализм продолжает притягивать меня к ней.

Прочищаю горло и спрашиваю первое, что приходит в голову:

— Так что же за безумные вещи ты хотела сделать, чтобы вернуть своего бывшего? — Я поворачиваюсь и смотрю на нее с вымученной улыбкой. — Потому что, сожалею, но подледная рыбалка — это не то, что я бы назвал супер-приключением.

— Знаю, — ворчит она, и ее глаза загораются, когда она показывает на монитор, где снова появляется стайка рыб. — Это было первое, что я попробовала, и должна признаться, мне это даже нравится.

Я улыбаюсь, потому что это делает тот факт, что я рискнул, пригласив ее сюда, еще более стоящим.

Она слегка покачивает удочкой.

— Но я собираюсь попробовать что-то более смелое, потому что в глубине души я думаю, что Стерлинг, возможно, прав, — добавляет она, заправляя волосы за уши. — Вся моя жизнь безопасная и легкая. Я строю планы и придерживаюсь их. Не очень хорошо справляюсь с переменами. Так что сейчас для меня самое подходящее время нарушить некоторые из моих правил.

Расплываюсь в ухмылке, когда смотрю на эту потрясающую, очень женственную цыпочку, сидящую на жестком стуле посреди замерзшего озера.

— Нарушить какие-нибудь из правил может оказаться забавным, — отвечаю я и делаю глубокий, очищающий вдох, так как хочу, чтобы сейчас со мной она нарушила некоторые правила. Резко откашливаюсь, изо всех сил стараясь выбросить из головы пошлые мысли. — И как бы мне ни было больно это говорить, на самом деле я думаю, что это довольно круто, что ты идешь на такое ради парня. Не многие девушки стали бы об этом волноваться.

В этот момент у нее клюет, и без каких-либо указаний от меня, она цепляет рыбу на крючок, как гребаный профессионал.

— Поймала! — визжит она и начинает крутить катушку. — На этот раз сама!

Я улыбаюсь и опускаюсь на колени, испытывая очень странное чувство, что это меня так сильно заводит. Укрощаю мысли и говорю:

— Давай посмотрим, сможешь ли ты сама ее вытащить.

— Хорошо, — улыбается она, высовывая язык и сосредотачиваясь.

Смотрю на нее с огромным восхищением, потому что, несмотря на то, что ее рассказ звучал как все от чего я убегал к чертовой матери, что-то в ней заставляет меня к ней возвращаться.

ГЛАВА 5.

Маленькая рыбка... большая проблема

Сэм

— С днем рождения! — ликует мама, когда трое моих сестер в унисон завершают поздравительную песню.

Я наклоняюсь, чтобы задуть свечи, на одном колене у меня восьмилетняя племянница Кинсли, а на другом — шестилетний племянник Сион. Оба смотрят на меня грустными щенячьими глазами.

— Ребята, вы же не думаете, что я один смогу задуть все эти свечи?

Шевелю бровями и смотрю, как их лица преображаются в чистую радость, они наклоняются и скорее плюют, чем дуют, на мой праздничный торт.

Он все равно будет очень вкусным.

Соскользнув с моих колен, они подбегают к сидящей рядом со мной маме, та подтягивает торт к себе.

— Кому кусочек с лицом дядюшки Сэмми?

— Мне, бабушка! — взвизгивает Кинсли. Сжимая в кулаке пластиковую вилку, она рычит: — Хочу убить лицо Сэмми!

Все, улыбаясь, обеспокоенно на нее смотрят. Бросаю взгляд на свою старшую сестру Трейси, которая в ужасе смотрит на дочь.

— Кинсли, что мама говорила об убийстве?

— Чего? — хриплю я, быстро моргая, глядя на нее, сидящую по другую сторону от меня.

Голос Кинсли звучит печально.

— Не повторять того, что слышишь в маминой машине.

Трейси неловко смеется и смотрит на всех нас безумными глазами.

— Простите. Она услышала крошечный кусочек подкаста «Мое любимое убийство», и теперь вся такая странная и убийственная. Мы работаем над этим.

Две другие сестры, Эрин и Холли, не могут скрыть осуждения, поскольку обе с малышами на руках.

— Может, будешь работать лучше, — говорит Холли, с серьезным видом хватая Трейси за руку.

— Заткнись, Холли! Чья бы корова мычала. На прошлой неделе Исайя выпал из кроватки.

— Ситуация под контролем! — рычит она в ответ сквозь стиснутые зубы, крепко прижимая к груди годовалого сына.

— И у меня тоже, — хмыкает Трейси.

— Девочки... мои дорогие внуки, очевидно, не должны наблюдать, как вы ссоритесь, поэтому, пожалуйста, сядьте и, как нормальные матери, заешьте свои чувства.

Сестры с угрюмым видом занимают свои места, пока мама ставит на стол гигантский белый торт. Среди трех старших сестер, я — гордый дядя троих племянников и одной, по-видимому, любящей убийство, племянницы.

Холли со дня на день родит второго ребенка, это хоть немного уравновесит позиции девочек.

Все сестры очень похожи на маму — светлая кожа, веснушки, темно-рыжие волосы. Однако, по правде говоря, мама больше похожа на их старшую сестру, чем на мать, потому что эта женщина не постарела ни на день с тех пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы начать это замечать.

Дебра О'Коннор — медсестра в больнице Боулдера и любимица всех своих пациентов. Она работает чертовски усердно, но ее нельзя остановить. Она отпашет двенадцатичасовую смену, испечет праздничный торт и все равно без колебаний предложит понянчиться со всеми внуками. Она похожа на кролика Энерджайзера.

И хотя в ее коротких рыжих волосах нет ни единой седой пряди, я знаю, работа очень сильно ее утомляет. Иногда, ползая по полу с внуками, когда она думает, что никто не смотрит, я вижу, как она морщится. Ей всего шестьдесят, но годы работы в больничных палатах взяли свое. Я могу ей говорить, что она слишком сильно себя перегружает, и часто ее достаю, чтобы она ушла на пенсию, но она только шикает на меня и говорит, что у нее есть план, и она не может позволить себе уйти сейчас.

Это меня убивает, потому что я хочу, чтобы она жила для себя. Она этого заслуживает.

— Рада, что ты смог прийти на торт, Сэмми, — говорит мама, улыбаясь мне с материнским блеском в глазах.

— Мне нужно было починить дверь в гараже, поэтому я решил, что заодно могу слопать кусочек торта. — Я игриво подмигиваю ей, потому что она знает, в свой день рождения я всегда буду сидеть за этим старым кухонным столом и есть ее домашний торт с моим лицом на глазури.

— Я же говорила, дверь гаража может подождать, — сказала она, и уголки ее губ опустились.

Пристально смотрю на нее.

— Мам, на улице минус двадцать. Тебе нельзя парковаться снаружи.

— Я не против!

— Кстати, о ремонте, — перебивает Трейси и смотрит на меня.

— Мой умягчитель воды в последнее время очень шумит, Сэмми. Как думаешь, почему?

— Соль еще пропускает воду? — спрашиваю я, запихивая кусочек торта в рот.

Трейси смотрит на меня пустым взглядом.

— Откуда мне знать?

— Когда ты в последний раз добавляла соль в бак?

Ее губы кривятся в гримасе.

— Вероятно, последний, кто это делал, был Мэтт.

Киваю и вздыхаю, когда она упоминает своего мужа, развод с которым на носу, как и рождение малыша.

— Завтра приду взглянуть.

— Спасибо! – спешно благодарит она. – Парни, вы слышали? Дядя Сэмми придет завтра на воскресные забавы.

— Да! — восклицает Сион. — Сыграем в «Мэдден», и я тебя уничтожу... снова. (Прим. переводчика: «Мэдден» — серия симуляторов американского футбола на игровой приставке).

Я закатываю глаза.

— Ты бы лучше поостерегся, сопляк, иначе я захвачу свое секретное оружие.

— Какое? — Сион смотрит на меня с вызовом в глазах.

Я показываю на племянницу с убийственной улыбкой. Лицо Сиона вытягивается.

— Это нечестно... Кинсли хороша во всем.

Я смеюсь и качаю головой.

— И на твоей улице будет праздник, приятель. Не сдавайся.

Дети доедают торт и поднимаются наверх, где мама переделала все наши старые детские спальни в тематические игровые комнаты. Когда мы все здесь, они всегда играют наверху и устраивают грандиозный бардак. Им это нравится.

— Итак, Сэмми, какие планы на сегодня? — спрашивает мама, засовывая вилку с тортом в рот.

— Ты смотришь на них, — отвечаю я, беря еще кусок торта с картонного подноса.

Эрин глядит на меня сузившимися глазами.

— Ты не собираешься куда-нибудь на свой день рождения?

— Нет. Что такого особенного в тридцать первом дне рождении? Всего лишь на год ближе к сорока. Кроме того, у меня есть несколько деловых предложений, которые я должен закончить для дяди Терри. Хочу, чтобы он их одобрил, перед тем, как умчится через шесть месяцев.

— Сэмми, — говорит мама ворчливым голосом. — Сегодня у тебя день рождения. Ты должен пойти и повеселиться. Ты слишком много работаешь.

— Сегодня я ходил на подледную рыбалку. Было весело. — Я пожимаю плечами.

Сестры смотрят на меня печальными глазами, но Трейси — единственная, кто говорит:

— Терпеть не могу, когда ты все время один ловишь рыбу. Или один проводишь время в той бревенчатой хижине, которую купил в деревне. Это депрессивно.

— И немного жалко, — добавляет Эрин.

— Ты превращаешься в отшельника, — в конце вставляет Холли. — Или в одного из тех сельских чудиков из подкастов Трейси об убийствах.

У меня чуть глаза не вылезают из орбит.

— Мне нравится моя земля и моя хижина. Люди, живущие в городе, тоже могут быть одинокими и кровожадными... не деревня делает кого-то убийцей. И к твоему сведению, на подледной рыбалке я был не один, так что отвали от меня!

— Ты был не один? — спрашивает мама, глядя на меня со страхом в глазах.

— С кем ты был? Не с ним ведь, правда?

— Нет, — отвечаю я с раздраженным ворчанием. — Боже, нет. Не с ним... с одной девушкой.

— Что за девушка? — щебечет Холли.

— Просто девушка, которая недавно начала ходит на подледную рыбалку и нуждалась в помощи.

— Ты взял кого-то, кроме отца, на подледную рыбалку? — спрашивает Трейси с отвисшей челюстью.

— Да, — отвечаю я, мои плечи напрягаются от их чрезмерной реакции. — Ничего такого.

— Ты никогда никого не берешь на подледную рыбалку, — заявляет Холли, и, клянусь, я вижу, как в ее глазах вспыхивает гнев. — Я сотни раз просила тебя взять меня с собой, но ты всегда отказываешь.

— Ну, это не было запланировано, — защищаюсь я и кладу в рот последний кусочек. — Это просто... случилось... дважды.

— Дважды? — восклицают сестры одновременно.

И тут раздается звонок в дверь. В мгновении ока я опираюсь руками о стол и с шумом отодвигаю стул.

— Пожалуйста, ради всего святого, оставьте это.

Слышу, как сестры перешептываются за спиной, когда я иду по коридору к входной двери. Открыв ее, я поражаюсь, видя по другую сторону улыбающегося во все зубы Майлса.

— С днем рождения, лошара.

Я щурюсь на заходящее солнце позади него.

— Спасибо? Ты чего здесь делаешь, чувак?

Майлс игриво тычет меня в плечо.

— Дома тебя не было, и я решил, что ты здесь. Пошли, я веду тебя веселиться.

— А где Кейт? — спрашиваю я, заглядывая ему за спину и видя пустой грузовик.

— Она заняла нам места в пабе на Перл-Стрит. Мы взяли столик.

— Черт, я не был там целую вечность, — заявляю я, возбужденно потирая подбородок. Мы с Майлсом частенько ходили в бар после работы, пока я не увлекся «Магазином шин», а он — Кейт.

— Тебе лучше даже не думать о том, чтобы пойти туда с кем-то еще, — серьезно парирует он. — Я знаю, что отвлекся, но паб на Перл-Стрит — это наше место, и я наваляю любому, кто попытается пойти туда с тобой и занять мое место.

Я смотрю на Майлса и медленно качаю головой.

— Да ладно тебе, чувак.

Он закрывает глаза и прижимает руку к лицу.

— Знаю. Черт возьми, сейчас я просто разыграю мужскую карту, потому что уверен, это не будет последней херней, что я сморожу сегодня вечером. Жизнь с писательницей любовных романов губит меня.

Я смеюсь и затаскиваю Майлса внутрь, чтобы тот поприветствовал семью, а сам бегу наверх, обнять племянников и племянницу на прощание. Застегивая пару пуговиц на своей зеленой фланелевой рубашке, я спрашиваю:

— Я нормально одет?

Майлс оглядывает меня с головы до ног.

— На тебе ботинки, джинсы и фланелевая рубашка... основной дресс-код Боулдера, брат. Выглядишь прекрасно. Пошли.

Оставляю свой внедорожник на подъездной дорожке и запрыгиваю в грузовик Майлса. Подношу руки к обогревателю, все еще чувствуя покалывание на коже после сегодняшней рыбалки.

— Так ты с ней виделся? — спрашивает Майлс, маневрируя на выезде из района.

— Виделся с кем? — спрашиваю я, с любопытством глядя на него.

— С красоткой с подледной рыбалки.

Я фыркаю от смеха.

— О, еще как виделся.

Майлс бьет кулаком по рулю.

— Да! Так ты уже получил секс на день рождения? Сегодня вечером я был готов выступить в роли сводника.

Я хмурю брови.

— У меня не было секса на день рождения.

— Тогда что?

— Технически ничего, но, черт побери, не знаю, чувак. Эта девчонка сводит меня с ума. Она молодая, но не инфантильная, просто идеалистка или типа того. И она безумно горячая штучка. Я мельком увидел ее сиськи, и они похожи на два водяных шарика, которые, я знаю, идеально поместились бы в моих руках.

— Класс, — отвечает Майлс с понимающим кивком. — Мне нравится, когда есть за что подержаться.

— Да, — отвечаю я. — Она не похожа ни на кого из тех, с кем я встречался раньше, вот почему я не могу держаться от нее подальше. И время от времени в ее глазах появляется искорка, которая заставляет меня хотеть…

— Чего? — спрашивает Майлс, его язык почти свисает изо рта, когда он внимательно слушает. — Трахнуть ее в палатке в лесу так, чтобы вас могли услышать в соседнем лагере и мысленно дать тебе пять?

Я с любопытством смотрю на него.

— Я думал скорее о том, чтобы прижать ее к стене, но, конечно, твоя идея с палаткой тоже звучит неплохо.

— Чертовски верно. — Он бьет меня кулаком.

Я смотрю в окно на свежий снег, который уже начал падать. Я люблю свежий снег. Он такой... незапятнанный.

— Майлс, возможно, это первая девушка, ради которой я нарушаю некоторые правила.

— Шок, трепет, оцепенение, ужас, агония.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, поворачиваясь к Майлсу, тот продолжает смотреть на дорогу.

— Называю тебе прилагательные к слову «шок», потому что сейчас я в сильном шоке.

— Зачем ты называешь мне прилагательные?

— Просто так я делаю с Кейт, когда она подыскивает лучшее слово для книги. Подумал, с тобой тоже смогу так делать. — У него лицо полное надежд. Мне почти стыдно, что я их разрушил.

Почти.

— Не-е-е, чувак. В этом я пас.

Майлс закатывает глаза.

— Как хочешь. Я лишь хочу сказать, как удивлен, что ты нарушаешь правила ради этой цыпочки. С того дня, как я тебя встретил, ты направо и налево устраиваешь на скрипучих кроватях концерты с цыпочками.

— В этом плане ничего не изменилось, — подтверждаю я, серьезно глядя на него, чтобы он верно меня понял. — Я не собираюсь заводить отношений с этой цыпочкой. У нее серьезный багаж, который я не собираюсь на себя взваливать. Ты же знаешь, я не сторонник серьезных связей после того, как увидел, что отец сделал с мамой. Я никогда не пойду по этому пути. Мы только обменялись номерами, так что скрипучие кровати — это вариант. На этом все.

— Достаточно честно, — отвечает Майлс, задумчиво кивая, когда мы останавливаемся на красный свет на Перл-Стрит. — Тем не менее, раньше ты не обменивался номерами.

— Знаю, — отвечаю я с глубоким вздохом. — Она заставляет меня делать странные вещи.

Он фыркает от смеха и тянется, чтобы ткнуть в меня кулаком.

— Черт возьми, ты встретил ее в магазине наживки — это уже странно. А так как свою девушку я встретил в шиномонтажной мастерской, могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью, что странное может быть горячим.

— Горячим и временным, — добавляю я на всякий случай. — То, что ты — Мистер Моногамия, еще не значит, что я должен быть таким же.

Майлс отдергивает руку и серьезно кивает.

— Я услышал тебя, чувак. Скрипучие кровати, и все.

— Именно, — отвечаю я с непринужденной улыбкой.

Через несколько минут мы подъезжаем к пабу на Перл-Стрит. Мы с Майлсом начали тусоваться в этом скромном баре, когда он только переехал в город. Вход в заведение смахивает на дыру в стене, персонал там классный и жратва потрясающая. К тому же, как одно из немногих мест на Перл-Стрит, не переполненных студентами или туристами, оно — мое любимое.

Мы входим в обшитый деревянными панелями паб, и как только глаза привыкают к тусклому освещению, позади бильярдных столов я замечаю огненно-рыжие волосы Кейт, уложенные на макушке. Мы подходим к тому месту, где она сидит, и я вижу, что ее друзья, Линси и Дин, стоят рядом с ней вместе с несколькими парнями из «Магазина шин» и парой моих приятелей по колледжу, которые знакомы с Майлсом со времен его переезда сюда пару лет назад.

Мой главный механик протягивает мне пиво из ведерка со льдом, и прямо посередине стола я вижу большой торт, украшенный печеньями в виде шин.

— Ребята, не нужно было все это делать, — заявляю я, качая головой. Ненавижу быть в центре всеобщего внимания.

— Нет, нужно, — говорит Майлс, хлопая меня по плечу. — В последнее время ты много работаешь и заслуживаешь того, чтобы повеселиться.

Закатываю глаза и обхожу стол, чтобы поздороваться со всеми остальными.

— Сэм, ты ведь помнишь моих друзей Линси и Дина, верно?

— С днем рождения, Сэм! — восклицает Линси и тянется бутылкой, чтобы чокнуться со мной. Линси немного чокнутая, да и Кейт тоже, так что я понимаю, почему их дружба так сильна. С другой стороны, друг Кейт, Дин... я все еще несколько недоверчиво к нему отношусь, но приклеиваю на лицо улыбку и изо всех сил стараюсь не хмыкнуть при виде его клетчатого пиджака.

Внезапно я слышу, как Майлс кричит:

— Мэган, вот ты где! Иди сюда, познакомься с моим лучшим другом, Сэмом! Формально он мой босс в «Магазине шин», но я не люблю напоминать ему об этом, а то у него голова пойдет кругом.

Я поворачиваюсь, чтобы пожать руку тому, с кем разговаривает Майлс, и внезапно чувствую себя так, словно меня ударили по яйцам.

Или скорее… кастрировали.

Да, это чувство... слишком сильное, нежели удар по яйцам. Эта паническая, выворачивающая внутренности, сотрясающая тело атака, подавляющая все чувства.

Потому что я смотрю в потрясающие голубые глаза моей приятельницы по подледной рыбалке с прошлых двух выходных.

— Сэм, это моя младшая сестра Мэган, она приехала из Юты. Мэган, это мой лучший друг, Сэм. — Улыбка Мэгги дрожит в знак узнавания, когда Майлс, ее... брат — ох, черт меня дери, ее брат — кладет руку ей на плечо и улыбается мне в ответ.

Как идиот, я мгновенно подношу пиво к губам и делаю три медленных глотка. Единственное, что я сейчас могу сделать, чтобы избежать прикосновения к ее протянутой руке, потому что убежден, в ту же секунду, как я прикоснусь к ней перед ее братом, Майлс поймет, что я не меньше девятнадцати раз думал о ней голой.

И теперь я снова думаю о ней голой.

Я тупо киваю и продолжаю хлебать пиво, как чертов член студенческого братства, а Майлс и Мэгги с любопытством наблюдают за мной. Наконец, я начинаю отрывать холодное стекло от своих губ, и делаю это достаточно долго, чтобы кивнуть ей.

Гребаный кивок.

Только придурки, которые называют девушку примитивной, отвечают гребаным кивком.

Смотрю вниз, туда, где она все еще протягивает мне руку для рукопожатия, и Боже, помоги мне, мои предательские глаза одновременно сканируют остальные части ее тела. Идеальные округлые груди скрыты под коротким черным кружевным платьем. Оно слишком нарядное для такого места, как Перл, но черт меня возьми, если она не выглядит сексуально. На ней черные клетчатые колготки и маленькие сапожки на высоком каблуке, на которых она достает мне до подбородка. Я уже привык, что в зимних ботинках она мне ростом по грудь. В тех самых ботинках, что были на ней, когда я целовал сестренку моего лучшего друга в гребаной рыбацкой палатке.

Мозг мгновенно начинает пытаться припомнить все, что я ранее говорил в грузовике Майлсу о его сестре. Господи Иисусе, это плохо.

Внезапно Мэгги тянется и с силой хватает меня за руку.

— Привет, Сэм, друзья зовут меня Мэгги. Майлс — единственный, кто все еще зовет меня Мэган... даже родители называют Мэгги. Приятно познакомиться... в первый раз.

Она говорит медленно, и я чувствую, что киваю с выпученными глазами, пытаясь проглотить вату во рту и игнорировать искры, взлетающие вверх по руке от ее прикосновения.

— Я тоже рад познакомиться с тобой в первый раз. Как долго пробудешь в городе? — Черт возьми, я говорю, как обдолбавшийся робот.

На ее щеке вспыхивает ямочка, когда она понимает, что я не собираюсь нас выдавать.

— Я приехала всего пару часов назад.

Разжимаю челюсти и запоздало осознаю, что мы все еще жмем друг другу руки.

— Сегодня? — Я не могу удержаться от вопроса, потому что где, черт возьми, она жила всю прошлую неделю, если Майлс думает, что она только сегодня приехала в город?

— Да, я навещала своего парня в его родном городе на восточном побережье и решила задержаться на несколько недель в Боулдере, прежде чем вернуться в Юту.

Я моргаю и не могу остановиться, потому что в голове сейчас творится полный кавардак. Я не могу отличить ложь от правды. Она все еще со своим парнем и лгала мне? Или мне сказала правду, а Майлсу лжет?

Вот почему ты не нарушаешь своих правил, Сэмми. С девушками с багажом всегда сложно.

Наконец я обретаю дар речи и говорю:

— Что ж, надеюсь, тебе здесь понравится. — Быстро отдергиваю руку и машу пустой бутылкой Майлсу, когда тот садится на стул рядом с Кейт. — Я плачу за следующий раунд. Никому не спорить.

Разворачиваюсь и быстро иду к бару, чтобы немного подумать.

Откинувшись на спинку стула, провожу руками по волосам, размышляя о том, что только что произошло. Как, черт возьми, я не догадался, что Мэгги-сестра-Майлса — это и есть Мэган? Они похожи, как две капли воды.

Значит ли это, что меня влечет к моему лучшему другу?

Тут же отбрасываю эту мысль, потому что у Майлса сиськи не как водяные шарики. Зовите меня варваром, но, боюсь, грудь для меня — обязательное условие. Бармен спрашивает, чего бы мне хотелось, и я отвечаю:

— Еще одно ведро «Coors», чтобы засунуть туда голову.

Он хмыкает и принимается за работу, и тут рядом раздается голос, который пугает меня до чертиков.

— Ты не можешь рассказать о нас Майлсу.

— Что? — восклицаю я, резко поворачивая голову и обнаруживая, что Мэгги стоит рядом со мной.

— Ты и я, — повторяет она, наклоняясь так близко, что ее грудь касается моей руки. — Ты не можешь рассказать Майлсу, что мы знакомы.

— Да неужели, — рычу я и отдергиваю руку от этих великолепных экземпляров, превративших меня в гребаного извращенца. Мать вашу. Я описывал Майлсу ее сиськи? Черт возьми, я идиот! — Майлс оторвет мне яйца и повесит их на прицеп своего грузовика, как те придурки, которые ездят с бычьими яйцами.

— Что? — спрашивает она, растерянно моргая голубыми глазами.

Я качаю головой.

— Неважно.

— Значит, мы договорились? Ему не нужно знать, что мы с тобой... встречались раньше.

Она смотрит на меня с умоляющим выражением, и мои предательские глаза опускаются вниз, на ложбинку, выглядывающую из кружевного выреза ее платья. Я тяжело сглатываю и быстро поворачиваюсь лицом к бару. Просто смотри на полки с бутылками, Сэм. Просто смотри на бутылки!

— Договорились.

Она тяжело вздыхает и опускается на стул рядом со мной. Я резко оглядываюсь через плечо, чтобы убедиться, что за нами никто не наблюдает. Кажется, все с удовольствием слушают рассказ Кейт, с горящими от удовольствия глазами.

— Ты мне скажешь, почему Майлс думает, что у тебя все еще есть парень?

Она морщится и выглядит так, будто глотает бритвенные лезвия.

— Я не могу рассказать семье, что Стерлинг меня бросил.

— Почему нет? — спрашиваю я, нахмурив брови. — Майлс всегда говорил, что у него классная семья. С супер поддержкой и прочей фигней. Он каждое воскресенье звонит маме!

— У нас классная семья, — стонет она, поднимая руку, чтобы сжать переносицу. — Идеальная, и для меня они — все. Если я скажу им, что Стерлинг бросил меня на ровном месте в рождественское утро, они его возненавидят.

— Ну и что? — выдыхаю я, глядя на ее сгорбленное тело. — Полагаю, этот ублюдок заслуживает ненависти.

Она поворачивается и смотрит на меня остекленевшими глазами.

— Я не могу допустить, чтобы они ненавидели человека, за которого я хочу выйти замуж.

В один день меня кастрировали и ударили под дых... счастливого гребаного дня рождения, Сэмми.

— Ты действительно хочешь выйти за него замуж? — Я стону и тру рукой подбородок.

Она мрачно кивает.

Бармен протягивает мне ведро пива, и я с тяжелым вздохом бормочу себе под нос:

— Это твоя жизнь, искорка.

Я встаю и кивком показываю, что мы должны вернуться к компании, пока никто не заподозрил неладное. По возвращении я решаю, что пойти выпить пива с Майлсом, у которого надо мной преимущество в добрых три дюйма и тридцать фунтов мышц, — хорошая идея. Мы чокаемся бутылками, и я изо всех сил стараюсь забыть то, что Мэгги сказала в баре, и определенно забыть о том, чтобы устроить с ней концерт на скрипучей кровати.

Я не понимаю, почему сегодня вечером все это так меня беспокоит. Безусловно, я удивлен, что она хочет выйти замуж за того придурка. За короткое время нашего общения на прошлой неделе, у меня сложилось впечатление, что она лучше этого. Знаю, я сказал ей, что круто, что она пробует что-то другое, чтобы его вернуть, но теперь, зная, что она не просто пытается вернуть своего тупого футболиста, но планирует выйти за парня замуж — я за нее боюсь. И это заставляет сомневаться во всем, что я о ней думал.

Но, черт возьми, она не моя младшая сестра. Она сестра Майлса. Моего лучшего друга... на случай, если мне нужно напоминание. И, очевидно, оно мне действительно нужно, потому что я не могу перестать смотреть на нее весь вечер. В какой-то момент мне пришлось протиснуться мимо нее, чтобы обойти стол. В конечном итоге, мы тремся передом друг о друга, и, клянусь, мать вашу, я зарабатываю себе полустояк. Младшая сестра моего приятеля превратила меня в проклятого подростка, так что у меня появляется сильное желание долбиться лбом о стену, пока не потеряю сознание.

Спускаюсь вниз в туалет, расположенный в грязном подвале Перл. Я собираюсь напиться, потому что мне чертовски больно. Единственная девушка, ради которой я хотел нарушить правила, оказывается единственной девушкой, к которой я не могу прикоснуться.

Поднимаясь по ступенькам, мой взгляд падает на облаченную в колготки сексуальную пару ног, которая может с легкостью отвлечь меня от моей приятельницы по рыбалке. Но посмотрев на лицо, мне в глаза ударяет вид потрясающей черноволосой, голубоглазой красавицы, у которой одно ДНК с моим лучшим другом.

— Привет, — говорю я, прислоняясь к стене напротив перил, чтобы дать ей возможность пройти. Притворяюсь, что приподнимаю гребаную шляпу, которую даже не ношу, а затем размышляю над восемью различными способами, которыми мог бы выбить из себя дерьмо за такое стремное поведение.

— Привет, — медленно произносит она, останавливаясь на лестнице и прижимаясь спиной к стене напротив меня.

Не останавливайся и не разговаривай сейчас со мной. Продолжай идти. Чем меньше я буду сегодня на тебя смотреть, тем лучше.

— Слушай, — говорит она, кусая губы и заправляя волосы за ухо. — Еще раз спасибо, что ничего не сказал Майлсу.

Я поднимаю ладони и пожимаю плечами.

— На самом деле, мне нечего говорить. Я имею в виду… ничего не произошло, и я ничего не знаю.

— Верно, — говорит Мэгги, кивая и с любопытством глядя на меня. — Сэм, ты что, пьян?

— Нет, — усмехаюсь я и фыркаю, как конь.

Она хихикает и поднимает руку, касаясь ожерелья на груди. И теперь я смотрю на ее сиськи. Так держать, Сэмми.

— Ты кажешься пьяным, и это меня удивляет. Я бы приняла тебя за парня, который всегда все держит под контролем. — Она прищуривает потрясающие глаза, и я поднимаю брови.

— Ну-у-у, — пропеваю я странным, высоким голосом, морщась и пытаясь найти лучшие слова, чтобы передать свою мысль. — Когда ты понимаешь, что девушка, с которой ты ходил на подледную рыбалку и у которой восхитительные сиськи, — младшая сестра твоего лучшего друга, алкоголь кажется единственным способом, который сделает все это менее ужасным.

Она моргает, явно застигнутая врасплох моим честным ответом.

— Ты только что сказал, что у меня восхитительные сиськи?

— Да смысл не в этом, искорка! — Я стону, сжимая переносицу и в отчаянии откидываю голову на стену позади себя. — Может, до конца вечера тебе просто держаться от меня в радиусе десяти футов. У меня сегодня день рождения, и мне нельзя доверять.

Она улыбается, явно польщенная этой нелепой просьбой. Она делает шаг в сторону туалетов и оглядывается через плечо.

— По крайней мере, теперь я понимаю, почему ты кажешься мне таким знакомым. Вы с Майлсом очень похожи.

Я киваю и тяжело выдыхаю, чувствуя себя странно, что она только что сказала мне, что я похож на ее брата.

— Да, он хороший человек.

— Полностью согласна, — подтверждает она и на мгновение замолкает, глядя на меня так, словно хочет сказать что-то еще, но потом раздумывает и поворачивается, чтобы спуститься в туалет.

И как гребаный извращенец, я стою и смотрю на ее сексуальные ноги в этих колготках, пока она идет вниз.

Уже наступает полночь, когда все расходятся, и я немного пьянее, чем следовало бы. Майлс обнимает меня и ведет через бар, продолжая говорить о том, как сильно меня любит, и о том, что не может дождаться, когда мы бок о бок будем управлять «Магазином шин». Кейт и Мэгги идут впереди, тихо беседуя, как старые подруги, и я молюсь, чтобы Майлс не заметил, как я пялюсь на задницу его сестры.

— Итак, Сэм, ты позвонишь своей богине рыбалки? — бормочет Майлс, касаясь губами моего уха и заставляя меня съежиться.

— Чего? — бормочу я, беззастенчиво отталкивая его лицо от себя. Боже, ублюдок очень разговорчив, когда пьян.

— Своей приятельнице по рыбалке. Той, ради которой ты собираешься нарушить все свои правила. — Он наклоняется ближе и громко шепчет: — Сиськам-водяным-шарикам.

— О чем это вы? — спрашивает Кейт, глядя через плечо широко раскрытыми, любопытными глазами.

— Ни о чем! — восклицаю я и захлопываю ладонью гребаный болтливый рот Майлса, как раз когда Мэгги оглядывается. Я избегаю зрительного контакта, и добавляю: — Совершенно ни о чем.

Они обе отворачиваются, и когда я убираю ладонь, Майлс хватает ртом воздух.

— Господи, ты мне и нос заткнул!

Я награждаю его приличным тычком под ребра.

— Ну, тогда заткнись нахрен!

— А что такого? — он неуклюже потирает ребра, явно слишком пьяный, чтобы чувствовать боль. — Кейт не осудит. Она обожает подобное дерьмо. Для нее это материал для книг.

— Здесь твоя сестра, — шепчу я ему на ухо, когда мы выходим на тротуар. — Просто заткнись, парень. Я серьезно.

— Мэг тоже все равно. Мэг собирается выйти замуж за квотербека, который играет за «Бронкос», и тогда мы сможем брать билеты на любые игры! — Майлс вскидывает руки, имитируя тачдаун, и я удивляюсь мысли, как мы вообще стали друзьями. — Я встречался с ним всего раз и, может, он и придурок, но я пытаюсь перестать чрезмерно опекать младшую сестру, потому что, очевидно, рушу ее жизнь. — В конце Майлс подражает голосу Мэгги, и мне приходится сдерживать смех, потому что это до безумия жутко.

— Ладно, здоровяк... давай садится в машину, — говорит Кейт, подхватывая Майлса под огромную руку. Она провожает его до тротуара, а я краем глаза смотрю на Мэгги. Кейт выхватывает ключи из кармана Майлса и подмигивает ему, открывая дверцу грузовика. — Я за рулем.

Он касается пальцем кончика ее носа.

— Да, ты, моя будущая женушка.

— Повтори? — просит Кейт, удивленно изогнув бровь.

— Я назвал тебя своей будущей женушкой, потому что... — не дав Майлсу продолжить, я неуклюже к ним подскакиваю и протискиваюсь между ними. Если мой лучший друг в пьяном виде сделает предложение своей девушке, он никогда себе этого не простит.

— Он называет людей, которые заботятся о нем пьяном, женушкой. Это его фишка. — Я говорю невнятно, но довольно уверенно. — Он называл меня женушкой больше раз, чем я могу сосчитать. — Я слишком громко смеюсь и поворачиваюсь, чтобы с суровым взглядом впихнуть Майлса в грузовик, прежде чем он скажет что-нибудь еще более глупое. — Залезай, муженек, — добавляю я сквозь стиснутые зубы.

— О-о-о, спасибо, женушка. — Майлс хихикает, затем протягивает руку и медленно проводит пятерней от моего лба к подбородку. Это странное, нежное касание, которое, как мне ни стыдно признаться, было очень приятным.

Я качаю головой и закрываю дверцу, а затем поворачиваюсь к Кейт и Мэгги.

— Обычно он так меня не гладит. — Я неловко смеюсь, стараясь не обращать внимания на озадаченное выражение на их лицах. Я берусь за телефон. — Сейчас вызову Убер.

— Мэган на машине, — заявляет Кейт, кладя руку на мой телефон, чтобы меня остановить. — Она трезвая, так что, уверена, она сможет тебя довезти. Ты ведь не возражаешь, Мэг?

Мэгги широко раскрытыми глазами нервно смотрит на Кейт.

— Эм... конечно?

— Отлично, — восклицает Кейт, хлопая в ладоши. — Чувствую, мне нужно уложить Майлса в постель, пока он не сделал Сэму предложение. — Кейт тянется ко мне, чтобы обнять. — С днем рождения, Сэм. Мы скоро пригласим тебя домой на ужин, хорошо? — Она поворачивается к Мэгги. — Увидимся дома!

— Увидимся! — Мэгги слабо машет в ответ.

Через несколько секунд я остаюсь на тротуаре паба на Перл-Стрит с младшей сестрой моего лучшего друга... которую определенно хочу трахнуть.

ГЛАВА 6.

Мастер по рыболовным катушкам может справиться с чем угодно

Мэгги

Мы с Сэмом молча направляемся к стоянке позади бара, где я припарковала свою машину. Идя рядом с ним, мысленно перебираю все произошедшее за последнюю неделю. Не могу поверить, что тот Сэм, с которым я ловила рыбу — тот Сэм, которого я практически атаковала языком, — самый лучший друг моего брата! За все школьные годы я ни разу не заглядывалась ни на одного из его друзей. И тут я проезжаю восемь часов до Боулдера и случайно натыкаюсь на одного из них? Как такое возможно, черт побери?

Что еще хуже, Сэм теперь в курсе моей лжи о том, что я все еще нахожусь в отношениях со Стерлингом, и это смущает на многих уровнях. Но как бы то ни было, так обстоят дела. Теперь мне необходимо удостовериться, что Сэм не расскажет Майлсу об этом или о моем плане измениться, чтобы вернуть бывшего. Если Майлс узнает, на что я иду ради этого парня, тот крошечный кусочек свободы, который он мне предоставил, вырвут у меня из рук, и он снова включит режим раздражающего, чрезмерно опекающего старшего брата. А я уверена, что смогу все исправить сама.

Оглядываюсь через плечо и встречаюсь взглядом с Сэмом, тот быстро отводит глаза. Он делал так весь вечер, и мне ненавистно, что от этого у меня в животе все переворачивается. Было бы намного проще, если бы он не был таким привлекательным. Эта рыжеватая борода, легкая россыпь веснушек на носу, уютная клетчатая рубашка делают его определенно очень милым. Он похож на парня, с которым хочется поваляться на диване и потискаться во время фильма.

Потискаться? Ох, Мэгги, черт побери... возьми себя в руки!

Жму на брелок от своего маленького белого «Малибу» и быстро запрыгиваю в машину. Сэм сгибается на пассажирском сиденье, мгновенно ударяясь коленями о приборную панель. Господи, какой же он большой. Тянусь рукой под его сиденье, чтобы дернуть за рычаг и отодвинуть ему кресло, но в это же время он раздвигает ноги, чтобы сделать это самому, и каким-то образом... потому что, очевидно, мир решает, что я могу быть еще более жалкой... я заканчиваю тем, что моя рука оказывается на его паху.

Вот дерьмо, я трогаю его член! Вне всякого сомнения, я касаюсь его члена, и мне кажется, что он шевелится!

— Ого, — бормочет он мне в волосы, и от его горячего дыхания по спине пробегают мурашки. — Если ты хотела поиграть в Боп Ит, то должна была просто сказать. (Прим. переводчика: Боп Ит — это игрушка подающая игроку голосовые команды на ряд действий, которые нужно выполнить на скорость: «Нажать», «Потянуть», «Покрутить» и т.д.).

— О, боже, — восклицаю я, отдергивая руку и издавая странный гортанный звук. — Я нечаянно!

Возясь с ключом, молюсь, как безумная, чтобы не оглянуться и не увидеть явно очень впечатляющий член Сэма, увеличивающийся в обтягивающих джинсах.

Он посмеивается, проводя руками по бедрам, и говорит:

— Не волнуйся, я все равно не поклонник крутить и жмакать. Я простой парень, который любит «натягивать».

Громко стону, ничуть не забавляясь этой унизительной ситуацией. Мне просто нужно вести машину и сосредоточиться на чем-то другом, а не на Сэме в этих джинсах. И вообще, что такого в этих джинсах? Они, как день и ночь, отличаются от тех, что были на нем в «Приманке и снасти у Марва». Они такие... мужские. В этом все дело? Если нет, то это должно быть так, потому что именно такие носят мужчины, а не мальчики. Выцветшие и потрепанные в нужных местах, облегающие, но не узкие. И не настолько длинные, чтобы не видеть изящные коричневые ботильоны, доказывающие, что Сэм действительно обладает неким сексуальным стилем, кроющимся под всей этой грубой мужественностью.

Не то чтобы я его оценивала.

Нет. Точно нет.

Просто подметила его вкус, потому что Стерлинг всегда носил мешковатые джинсы. Такие, что собирались на ботинках и выглядели неряшливо. Это единственная причина, по которой я отметила внешний вид Сэма сегодня вечером. Он одевается как взрослый, и мне это нравится. Конец истории!

Выезжая на дорогу, чувствую на себе пристальный взгляд Сэма, а его низкий голос эхом отдается в машине.

— Разве тебе не нужно знать направление?

Я вздрагиваю, как идиотка, потому что, куда, черт возьми, я собралась ехать?

— Да, было бы хорошо.

Он информирует меня о паре поворотов, пока мы не берем курс в западную часть города. После нескольких минут молчания он спрашивает:

— Итак, скажи мне вот что: если Майлс думает, что ты только сегодня приехала в город, где ты жила с тех пор, как мы в последний раз ходили на подледную рыбалку?

Тяжело выдыхаю, жалея, что не могу не ответить на этот вопрос, но я знаю, если кто-то и заслуживает правды, так это Сэм.

— Я остановилась в загородной гостинице «Шиповник».

— Почему? — спрашивает он, и я уже слышу осуждение в его голосе.

— Потому что должна была провести неделю у своего парня в Северной Каролине, и никто не знает, что мы расстались, поэтому мне нужно было где-то спрятаться.

— Парень, который говорит «примитивная», не пользуется социальными сетями и не обновляет статус отношений на Фейсбук?

— Я умоляла его этого не делать, — со стоном отвечаю я. — Сказала, что собираюсь рассказать обо всем родителям только после Нового года, потому что не хочу портить им праздник.

— И он согласился?

— Да.

Он кряхтит.

— Что? — спрашиваю я.

— Пытаюсь понять, почему он без проблем испортил праздник тебе.

Прикрыв глаза, он выжидающе смотрит на меня, явно ожидая ответа.

Прикусываю губу, прежде чем сказать что-то в оправдание действий Стерлинга.

— Полагаю, в доме моих родителей я могла его напугать.

— Чем? — спрашивает Сэм, всем телом разворачиваясь ко мне, весь обращаясь во внимание.

— Ну, перед тем, как улететь в то рождественское утро к своим родителям, он остановился со мной в доме у моих родителей. Ночью мы лежали в постели, и, черт возьми, не знаю... Наверное, можно сказать, я была опьянена духом Рождества, потому что, возможно, начала называть имена наших детей и говорить о том, какие подарки от Санты мы могли бы им сделать.

Сэм молчит, поэтому я продолжаю.

— Возможно, я зашла слишком далеко, потому что он не прикасался ко мне всю ночь, а обычно он всецело сосредотачивался на сексе. Но я надеялась, что это пройдет, поэтому встала в три часа ночи, чтобы испечь ему перед полетом булочки с корицей.

— Господи, Мэгги, — стонет Сэм, в явном огорчении проводя рукой по волосам.

— Что?

— Гребаные булочки с корицей?

— Да. А что? — восклицаю я и крепче сжимаю руль. — Это его любимые, и я просто старалась быть милой. Он собирался провести рождественское утро в аэропорту, и я хотела, чтобы он чувствовал мою любовь.

— А затем он бросил тебя под кофе и булочки с корицей, — заключает Сэм, зная, чем закончилась эта история.

— Кофе из френч-пресса, — добавляю я с жалкой гримасой. — И сделал это до того, как проснулся кто-то еще. Когда я везла его в аэропорт, то была явно не в себе. Не могла поверить, что мы все так заканчиваем. Но потом, когда мы стояли на тротуаре перед аэропортом, он меня поцеловал. Типа, всерьез поцеловал. Это не было похоже на прощальный поцелуй. Скорее на сожаление. Когда он помахал мне на прощание, в его глазах мелькнуло такое выражение, что мне показалось, будто мы расстались не навсегда.

Оглядываюсь и вижу, что Сэм настороженно на меня смотрит, полными пьяного осуждения и абсолютного непонимания глазами. Что имеет смысл, ведь он — парень. Он не умеет читать между строк. К счастью, я умею.

— Вернувшись из аэропорта, я сделала вид, что ничего не произошло. — Я пожимаю плечами и барабаню пальцами по рулю. — Было очень трудно, потому что у Кейт очень чуткий детектор лжи, но если она и понимала, что что-то случилось, то не сказала ни слова.

— Так в чем же заключается твой грандиозный план? — спрашивает он, скрестив руки на груди.

— Что ты имеешь в виду?

— Я имею в виду... эту ложь, — заявляет он с раздражением. — Как долго ты собираешься продолжать в том же духе?

— Столько, сколько потребуется, чтобы показать ему, что я изменилась. — Я пожимаю плечами, будто это самый очевидный ответ в мире.

Сэм явно не согласен, потому что я вижу, как в волнении его руки на коленях напрягаются.

— И как именно ты собираешься это делать?

— Мой план состоит в том, чтобы зависнуть в Боулдере и попробовать себя в ряде авантюр в надежде его вернуть. Полагаю, если пошлю ему фото всех забав, он будет впечатлен.

— Так вы, ребята, все еще поддерживаете связь? — спрашивает он, серьезно глядя на меня.

— Да, мы переписываемся. Просто дружеская переписка, но это уже кое-что.

— Тебе не кажется, что это немного наивно — идти на такое ради парня, который бросил тебя только потому, что, как ты уверена, хочет, чтобы ты его вернула?

— Нет, — мгновенно отвечаю я, решительно поджимая губы. — Потому что я верю, любовь стоит того, чтобы за нее бороться.

Услышав такой ответ, он тяжело выдыхает, и сжимает пальцами переносицу. После минутного молчания он хлопает себя ладонью по ноге и спрашивает:

— О каких именно авантюрах ты думаешь?

Я широко улыбаюсь.

— Завтра я собираюсь взобраться по покрытому льду зернохранилищу.

— Ты, что? — Он подрывается, и, клянусь, алкогольный дурман, в котором он пребывал ранее, исчезает и сменяется яростью.

Собравшись с духом, я отвечаю:

— Это зернохранилище, на которое можно залезть по льду. Это нечто.

— Я знаю, что это нечто... но откуда ты знаешь, что это нечто?

— Мне об этом рассказали парни, которые поселились в гостинице. Они сказали, что любой может это сделать.

— Ты когда-нибудь раньше взбиралась?

— Имеешь в виду по льду? — спрашиваю я.

— Хоть по чему-нибудь. Стене... утесу... шведской стенке?

— Шведская стенка... да! — восклицаю я с широкой улыбкой. — Я убийственно хороша на шведской стенке. Как думаешь, это поможет с ледяным зернохранилищем?

Сэм стонет и трет лицо руками.

— Ты не можешь взбираться по льду, Мэгги. Это типа продвинутого уровня.

— Есть страховочные тросы, и парни сказали, что новички могут это сделать. Со мной все будет в порядке! — восклицаю я, когда Сэм указывает мне свернуть на подъездную дорожку.

— Ты не будешь в порядке, — парирует он, — так что ты не поедешь.

Остановив машину, я широко распахиваю глаза и свирепо на него смотрю.

— Поеду, черт возьми! Ты мне не сторож, Сэм!

Он смотрит на меня в темноте, слабый синий свет от приборной панели освещает его лицо, он так сильно дышит, что его ноздри раздуваются.

— Во сколько ты отправляешься?

— Около десяти, а что? — огрызаюсь я.

— Куда?

— На ферму Петерсона, а что? — снова рычу я.

Он кивает.

— Я знаю это место. Я еду с тобой.

Я разражаюсь смехом.

— Сэм, в этом нет необходимости. Там будут те парни. Уверена, они мне помогут.

— Именно поэтому я с тобой и еду. Ты не знаешь этих гребаных парней.

— Ну, тебя я тоже не знала, но это не помешало мне пойти с тобой на подледную рыбалку.

— За меня поручился Марв.

— О да... очевидно, слово Марва — это Евангелие.

Сэм свирепо смотрит на меня. Перегнувшись через центральную панель, он наклоняется так близко, что я чувствую на лице жар его дыхания.

— Если не хочешь рассказывать брату, чем занимаешься, чтобы он мог тебя сопровождать, с тобой поеду я.

— Нет! — Я протягиваю руку и хватаю Сэма за предплечье. — Я не могу сказать Майлсу, потому что тогда он поймет, что что-то случилось. В детстве я не делала ничего авантюрного. Я больше была склонна читать книги или ходить на уроки танцев. Если он узнает, что я лазаю по зернохранилищу, он поймет, что что-то случилось.

— Тогда еду я, — твердо заявляет Сэм, небрежно пожимая плечами, отчего мне хочется его встряхнуть. — Ты младшая сестра моего лучшего друга, и я не позволю тебе убиться на обледенелом зернохранилище ради гребаного футболиста.

Я прикусываю губу и поворачиваюсь лицом к дому. Это причудливый маленький двухэтажный дом с рождественским венком на входной двери. Совсем не похож на тот, где, по моему представлению, мог бы жить Сэм.

Пытаясь сменить тему, я ворчу сквозь стиснутые зубы.

— И вообще, чей это дом?

— Моей мамы, — отвечает Сэм, выдыхая и снова садясь на место.

— Ты живешь с мамой? — спрашиваю я, чувствуя разочарование в маленькой фантазии, кружащейся в темных уголках сознания, и в которой я не хочу признаваться.

— Нет, Мэгги, я не живу с мамой. Я был здесь и ел торт с мамой и сестрами, когда Майлс огорошил меня приглашением на день рождения. Моя машина осталась здесь.

— Ты не поедешь домой, — встревоженно заявляю я, готовясь выехать с подъездной дорожки и, если понадобится, похитить его.

— Конечно, нет. Не беспокойся, ладно? По воскресеньям я обычно завтракаю у мамы, поэтому переночую здесь.

— О, — тихо отвечаю я.

— Приятно знать, что тебе не все равно, — заявляет он, и я смотрю на него, видя сексуальную улыбку.

— Неважно, — незрело отвечаю я, но затем медленно втягиваю нижнюю губу в рот, потому что от одной этой ухмылки вся машина наполняется сексуальным напряжением.

На мгновение мы замолкаем. Единственные звуки в машине — работающий на холостом ходу двигатель и наше тихое дыхание. Сегодня был сумасшедший, непредсказуемый день. Похоже, Боулдер полон неожиданностей, и Сэм находится на самом верху этого списка. Я чувствую, как он смотрит на меня, и когда он поднимает руку, резко втягиваю воздух, потому что думаю, что он собирается дотянуться до меня... пока он не достает свой телефон.

— Я напишу тебе свой адрес, — говорит он деловым тоном. — Забери меня завтра, и я не скажу Майлсу, чем ты занимаешься. — Он открывает дверь, чтобы выйти, но потом останавливается и оглядывается на меня. — Должен отдать тебе должное, искорка. Это звучит как худший план, который я когда-либо слышал, но ты предана делу, и из-за этого ты мне, вроде как, нравишься еще больше.

ГЛАВА 7.

Попасть на крючок

Мэгги

— Эй, куда это ты собралась? — спрашивает Кейт, ловя меня у входной двери, когда я осторожно просовываю ногу в ботинок на платформе «Сорел».

Я улыбаюсь, глядя на ее голые ноги, торчащие из-под гигантской футболки моего брата. Кейт переехала в хибару Майлса в Джеймстауне несколько месяцев назад, но это первый раз, когда я наблюдаю их совместную жизнь. Если честно, это чертовски мило. Я здесь всего день, но уже видела, как прошлым вечером они, с широкими глупыми улыбками, спорили из-за короткого платья Кейт. Если большинство их ссор происходит именно так, то я уверена, что рано или поздно назову Кейт сестрой.

Я просто рада, что Майлс нашел кого-то достойного. Несколько месяцев назад Майлс привозил Кейт с собой в Юту, чтобы она могла познакомиться с родителями, перед тем, как они съедутся, и для всех нас это была любовь с первого взгляда.

Хотя, по общему признанию, его бывшая, Джослин, была такой мерзкой, что Майлс мог бы привести домой надувную куклу, и мы были бы на седьмом небе от счастья.

Но Кейт такая творческая личность, веселая, добрая, сумасшедшая — идеальная для него пара. Она с чемпионским терпением принимает его властный характер. Жаль, что у меня нет хотя бы капельки ее смелости.

— Я... хм... просто прокачусь, — заикаясь, говорю я и засовываю ногу в другой ботинок, Кейт босиком подходит ко мне.

Она с любопытством смотрит на меня и скрещивает руки на груди.

— Прокатишься куда?

— В горы? — отвечаю я, и мое лицо искажается от ужаса. Зачем я сказала горы? — То есть... за покупками. Я собиралась пройтись по магазинам.

— По воскресеньям магазины здесь открываются только в полдень, а у вас в Юте есть горы, — говорит Кейт с подозрительным блеском в глазах. — Куда ты едешь на самом деле?

Я закатываю глаза и тяжело выдыхаю.

— Туда, куда бы Майлс не одобрил.

Она прислоняется к стене и по ее лицу расплывается улыбка Чеширского кота.

— Майлс слишком опекает, он властный собственник — поверь мне, я знаю, — отвечает она с осуждающим цыканьем. — Как его девушка, так уж вышло, я считаю это своими любимыми качествами... но полностью понимаю, насколько тяжело одинокой младшей сестре иметь такого старшего брата.

— О чем ты говоришь? Я не одинока! — восклицаю я, повышая голос, и лгу сквозь зубы.

У Кейт отвисает челюсть.

— Мэг, на Рождество ты съела целую миску печенья, даже не сделав паузы, чтобы запить его молоком. Этот вид олимпийского обжорства может быть только результатом разбитого сердца.

Я стону и прижимаюсь спиной к входной двери, нервно покусывая губу.

— Ты расскажешь Майлсу?

В ее глазах вспыхивает интерес.

— Нет, если ты расскажешь, с кем идешь на свидание.

— С чего ты взяла, что я иду на свидание?

— Выглядишь, словно собралась на свидание, — отвечает она, оглядывая меня с головы до ног. — Да ладно тебе, ты даже волосы завила.

Окидываю себя быстрым взглядом. Кремовый свитер с кружевной вставкой поверх эластичных леггинсов из искусственной кожи. Очевидно, все это окажется под комбинезоном, который в настоящее время спрятан в багажнике, но я признаю, что для ледолазания, вероятно, чересчур приоделась. Может, для занятий на открытом воздухе мне нужно прикупить что-нибудь из спортивной одежды?

Поднимаю взгляд и со всей серьезностью смотрю на Кейт.

— Сэм согласился пойти не на свидание, а на прогулку.

— Сэм? Я так и знала! — восклицает Кейт, и я быстро закрываю ей рот рукой, чтобы она замолчала. — Прости... но я так и знала, — бормочет она мне в ладонь.

— Да тут и знать нечего! — отвечаю я, качая головой и отводя руку от лица Кейт. — Сэм просто проявляет дружелюбие.

— Ну, нет, — парирует она, прищурившись. — Я видела, как он наблюдал за тобой прошлым вечером.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я, небрежно поправляя волосы и не обращая внимания на бабочек, порхающих в животе.

Кейт понимающе качает головой.

— Он смотрел на тебя, как человек смотрит на мясное филе, готовящееся на гриле.

От этой аналогии рот наполняется слюной, а в кончиках пальцев начинается странное покалывание.

— Не думаю, что это так. Наверное, он смотрел на меня так же, как и Майлс. По-братски. Он такой же защитник, как и Майлс.

— Думай, что хочешь, но я знаю толк в романтике, девочка. И этот мужчина смотрел на тебя не как на младшую сестру.

— Мы просто друзья, — заявляю я, зная, что не могу думать об этом слишком много, иначе буду вести себя сегодня с ним как полная идиотка. Протягиваю руку мимо Кейт и снимаю пальто с крючка. — Скажешь Майлсу, что я пошла в спортзал или типа того? Прикроешь меня... со... всем этим? С бывшим и прочим?

Она кивает, ухмылка практически не сходит с ее лица.

— Я все сделаю, но, в конце концов, тебе придется выложить все подробности о бывшем, ладно?

— Ладно, — отвечаю я, закатывая глаза и открывая входную дверь. — Увидимся позже.

— До скорого, влюбленная, — воркует она, высовывая голову из двери и застенчиво махая мне рукой.

С нервным ощущением в животе я набираю в телефоне адрес Сэма и направляюсь к Боулдеру.

GPS ведет меня на запад по Боулдер Каньон драйв, утро солнечное, но дорога, вьющаяся через горы все еще покрыта инеем. Этот район напоминает мне Солт-Лейк-Сити, и я понимаю, почему Майлс чувствует себя здесь как дома. Если вы любитель приключений — для поклонников активного отдыха здесь настоящий рай. На самом деле я никогда не относила себя к их числу, но сейчас я, кажется, меняюсь, и это хорошо.

В старших классах я была из тех девушек, кто занимался всем, но ничего из этого не любил. Я была президентом класса, капитаном команды поддержки и активным членом драмкружка. Какое-то время даже занималась математикой, потому что была безумно влюблена в парня из класса по геометрии. Я никогда не выделялась чем-то одним, потому что занималась всем.

Майлс, наоборот, был помешан на одном. Он всегда фанател от машин и мотоциклов. Сходил с ума, если ему ни к чему было приложить руки, тогда как я была совершенно счастлива лежать, свернувшись калачиком, с книгой, позволяя словам унести меня в путешествие.

Но, должна признать, выход из зоны комфорта — даже с помощью простой подледной рыбалки в последние пару выходных — принес мне чувство гордости и свершения, которых я никак не ожидала. Не представляю, что испытаю, забравшись на ледяное зернохранилище.

Сворачиваю на узкую гравийную дорогу, ведущую к дому Сэма, у нее резкие изгибы и, такое чувство, что она идет только в гору. Должно быть, во время бури или сильного снегопада на ней опасно. Может, поэтому у Сэма снегоход? Как бы то ни было, здесь очень красиво. Чем дальше я продвигаюсь, тем более ошеломляющей становится местность. Вокруг, насколько хватает глаз, густой лес, полный свежего, нетронутого снега.

Я еще немного поднимаюсь в гору, пока, наконец, не вижу маленькую бревенчатую хижину. Она с высокой покатой крышей и большим округлым крыльцом с садовыми креслами, расположенными по обе стороны от ярко-зеленых двойных дверей. Из трубы поднимается дым, и я могу только предположить, что источник его — камин на дровах. Поговорим о деревенской жизни. Хижина, увенчанная свежевыпавшим снегом и потрясающим видом на горы со всех сторон, выглядит, словно картина живописца. Это напоминает мне гораздо большую версию рыбацкого домика, которую я видела на озере — уединенный, тихий, мирный.

Подъезжаю к дому и выхожу, горя желанием осмотреть окрестности, когда слышу, как открывается входная дверь. Мой взгляд скользит по широкой фигуре Сэма, когда он поворачивается, чтобы запереть засов. Я медленно сглатываю, беззастенчиво сосредоточившись на его заднице. Она всегда была такой... округлой? Не помню, чтобы я когда-нибудь замечала это раньше. Может, потому, что теперь на нем другие штаны? Судя по лейблу, это какие-то особые штаны для горных походов, и они тесные! Его задница похожа на два футбольных мяча, засунутых под одеяло. Я искренне надеюсь, что в их составе есть стрейч, иначе сегодня он точно не залезет ни по какому зернохранилищу.

Он поворачивается и, опустив глаза, застегивает молнию на черном зимнем пальто. Начинает спускаться по лестнице, и, наконец, поднимает глаза и останавливается на последней ступеньке.

— Что на тебе надето? — спрашивает он, с обвиняющим видом оглядывая меня.

Я хмурю брови, кутаясь в красное шерстяное пальто.

— Одежда. Что на тебе надето, Мистер обтягивающие штанишки? — последнюю часть я бормочу себе под нос.

— Зимнее альпинистское снаряжение, потому что сейчас январь и достаточно холодно, чтобы отморозить яйца. Где вещи, что ты купила у Марва? — Он выглядит чертовски сердитым!

— У меня в багажнике, — отвечаю я. Подойдя к задней части машины, открываю багажник и достаю пресловутый красно-белый комбинезон. — Я не могла выйти из дома в таком виде, Майлс мог проснуться раньше, чем я уйду. Я думала, что смогу переодеться здесь.

Сэм тяжело вздыхает и поворачивается, чтобы подняться на крыльцо.

— Значит, отступать ты не собираешься? — говорит он с большим разочарованием, перебирая ключи.

Прижав к груди комбинезон и ботинки, я поднимаюсь по ступенькам.

— Я не отказалась от подледной рыбалки, не собираюсь отказываться и от этого. Мне не терпится сделать сегодня парочку селфи в действии. Стерлинг с катушек слетит, когда я пошлю ему фотографии с обледенелого зернохранилища!

Он ворчит себе под нос, наконец, находит нужный ключ, и толкает дверь. Когда я собираюсь войти внутрь, он встает на моем пути.

— Погоди, ты только что назвала меня Мистер обтягивающие штанишки?

Я прикусываю губу, и густой румянец заливает мне шею.

— Возможно.

Он приподнимает брови, и снова застенчиво улыбается, безуспешно пытаясь спрятать улыбку.

— Искорка, ты что, разглядывала мой зад?

— Нет, — слишком агрессивно рявкаю я. — Просто наблюдала за тобой и не могла не заметить, что ты купил себе брюки на размер меньше.

— Это профессиональные альпинистские штаны, — заявляет он, наклоняясь ближе ко мне. — Они должны плотно прилегать к телу, чтобы не цепляться за острые края.

Я пренебрежительно пожимаю плечами.

— Я это знала.

Он усмехается себе под нос и отступает на шаг, давая мне войти, а я, проходя мимо, изо всех сил стараюсь не обращать внимания на его мужской аромат. Войдя в прихожую, удивляюсь тому, как по-взрослому выглядит хижина Сэма. У рыжего мускулистого холостяка я ожидала увидеть мешанину разномастной мебели, старый диван из колледжа и, возможно, складной стол и стулья.

Но у Сэма не только мужские джинсы, у него также и мужской дом. Прихожая ведет в гостиную с черным секционным диваном и уютным кожаным креслом. У дальней правой стены находится камин из натурального камня, в котором все еще горят угли. Слева — столовая с длинным деревенским столом и оригинальными стульями с ножками из профильных труб, которые делают сильное заявление. Сразу за обеденной зоной вижу часть кухни. Там стоит мебель из белого дерева, а посередине небольшой кухонный островок. Хижина очаровательна.

Сэм марширует по светлому сосновому полу, направляя меня прямо в коридор. Я внимательно слежу за ним, когда он показывает налево.

— Ванная комната там, справа. — Он оборачивается, явно не ожидая, что я буду стоять так близко, наши тела соприкасаются, напоминая мне о моменте в баре прошлым вечером, и проклятом поцелуе в прошлые выходные.

— Извини, — бормочу я, отступая назад и не обращая внимания на бешено колотящееся сердце.

Сэм делает то же самое, нахмурив брови, будто глубоко задумался.

Не говоря ни слова, он возвращается тем же путем, каким пришел, и исчезает в передней части дома.

Я закрываю дверь ванной и прижимаюсь к ней спиной, выдыхая воздух, застрявший в легких, и прохожу в симпатичную ванную комнату Сэма. В одном из углов на возвышении установлена ванна, из которой открывается панорамный вид на горы. Очевидно, проживая в дикой местности, вам нет нужды беспокоиться о занавесках.

Раздвижная дверь за туалетным столиком возбуждает мое любопытство. Я кладу вещи на столешницу и подхожу, чтобы ее открыть. С другой стороны — большая спальня. Смотрю вниз и на полу в изножье кровати вижу коричневые ботинки Сэма с прошлого вечера и понимаю, что это не просто спальня, а спальня Сэма.

Делаю шаг внутрь и рассматриваю огромную кровать у стены. Она с большим изголовьем из состаренного дерева и темно-серым покрывалом с разбросанными сверху пуховыми белыми подушками. Он даже нашел время и на это, хотя выглядит несколько небрежно. От естественного света, льющегося из больших, расположенных в углу комнаты, окон, вы чувствуете, что спите прямо в горах. И, клянусь, если я глубоко вдохну, то почувствую слабый запах кожи и мыла «Весна в Ирландии». Точно такой же запах, как у Сэма.

Я подхожу к длинному комоду у противоположной стены и вижу старую фотографию в рамке. На ней изображены мужчина, женщина, три девочки и маленький мальчик, которому на вид лет двенадцать. Мальчик и мужчина держат длинную доску, на которой рядком висят рыбы. Протягиваю руку, чтобы потрогать старую рыболовную приманку, которая лежит на комоде рядом с рамкой. У меня мелькает подозрение, что это личное, и я перехожу черту, поэтому быстро возвращаюсь на цыпочках в ванную и закрываю дверь.

Стараясь забыть о том, что видела, спешно переодеваюсь в зимнее снаряжение, которое стоило мне больше, чем учебники за последний семестр в Университете Юты. К счастью, на этот раз я не забыла одеть под него одежду. Затем хватаю шерстяное пальто и «Сорели» и выхожу из ванной, отправляясь на поиски Сэма.

Он сидит в большом кожаном кресле, откинув голову и закрыв глаза. Его грудь поднимается и опускается в глубоком и размеренном ритме.

— Ты что, серьезно спишь? — выпаливаю я, нисколько не беспокоясь о том, чтобы вежливо его разбудить. Мы по несколько часов сидели вместе в крошечной палатке, так что, думаю, манеры теперь необязательны.

Уголки его губ приподнимаются, но глаза остаются закрытыми.

— Возможно.

— Я думала, что оделась очень быстро, — отвечаю я, вытаскивая из кармана перчатки.

Он смотрит на меня одним глазом.

— Быстрее, чем в прошлый раз, это уж точно.

Я закатываю глаза, он садится и трет лицо руками.

— Ты страдаешь от похмелья? — спрашиваю я, задумчиво глядя на него.

Он смотрит мне в глаза.

— Похмельем страдают мальчишки. Мужчины его переживают.

Я улыбаюсь в ответ и смотрю, как он встает, теперь я не на каблуках, и он снова возвышается надо мной. Он ловит мой взгляд, когда я осматриваюсь в гостиной.

— Мне нравится твой дом.

Он кивает, и на его лице появляется гордость.

— Он у меня уже несколько лет.

— У тебя много земли?

— Почти пять акров. Дом бревенчатый, но у меня есть место под большой сарай, где хранятся все мои игрушки.

— Какие игрушки? — спрашиваю я и съеживаюсь, представляя себе нечто порочное.

— Квадроцикл, снегоход, мотоцикл и пикап.

— Так и знала, что у тебя есть пикап.

Он приподнимает брови.

— Знала?

Я глубоко вздыхаю.

— Ты такой же, как и брат. Не могу поверить, что не догадалась об этом раньше.

Сэм смеется.

— Ну, ты совсем не похожа на своего брата, так что, думаю, получу поблажку за то, что при встрече не понял, кто ты.

— Что это значит? — спрашиваю я, повышая голос, словно защищаясь. Если он не думает, что я похожа на своего брата, то на кого же он думает, я похожа? — Ты тоже назовешь меня примитивной?

— Черта с два, — быстро отвечает Сэм, серьезно нахмурив брови. — Мэгги, ты похожа на головоломку из миллиона кусочков. Думаю, мне понадобятся годы, чтобы тебя понять.

Я улыбаюсь этой очень особой характеристике, в груди растекается тепло, чего я не чувствовала уже долгое время. Чтобы замять полный сексуального напряжения момент, быстро бью Сэма в плечо.

— Главное, чтобы мы все сняли на камеру для Стерлинга!

Лицо Сэма вытягивается, и я мельком замечаю обиженное выражение, когда он касается того места, куда я только что ударила.

— Только не зацикливайся так на будущем, иначе упустишь то, что происходит в настоящем, ладно?

Он поворачивается и выходит за дверь, оставив меня в недоумении от его прощальных слов.

ГЛАВА 8.

Рыбачь или сматывай удочки

Сэм

Мы прибываем на ферму Петерсона, чуть восточнее Боулдера. Я бывал здесь пару раз со своим приятелем по скалолазанию, с которым познакомился в колледже. Мы годами страховали друг друга, пока он не переехал в Денвер со своей женой. С тех пор я почти не лазал по скалам, но, к счастью, это все равно что кататься на велосипеде. И, давайте посмотрим правде в глаза, я здесь, чтобы убедиться, что у Мэгги есть надежный человек, который подстрахует ее в случае чего, чтобы она не угодила в больницу Боулдера с какой-нибудь безумной травмой, за которую ее брат найдет способ меня наказать.

Мы подъезжаем к трем восьмидесятифутовым обледеневшим до совершенства зернохранилищам, огромными ледяными завесами, сверкающими на солнце. Пара альпинистов уже на одной из них, агрессивно машут ледорубами и медленно продвигаются вверх, чтобы ударить в колокол на вершине.

Я вылезаю из грузовика и иду к задней двери, открывая ее, чтобы взять свою сумку.

Мэгги присоединяется ко мне, ее глаза широко распахиваются, когда я открываю сумку, которая, вероятно, выглядит так, будто полна орудий убийства.

— У меня ничего такого нет, — говорит она, нервно глядя на мое снаряжение, а затем на ледолазов. — Я не знала, что мне это понадобится.

Я слегка улыбаюсь и качаю головой.

— Не беспокойся, у них здесь есть все.

— Мэгги! — раздается голос, я оборачиваюсь и вижу бегущего к нам парня с забранными в конский хвост волосами. Он бежит в буквальном смысле этого слова, словно добраться до нее на пять секунд быстрее будет стоить ему жизни. — Ты действительно пришла.

— Привет... — Мэгги запинается, явно пытаясь вспомнить его имя.

— Иезекииль, помнишь? — Он тянется к ней и обнимает, что кажется чересчур дружелюбным для человека, чье имя она даже не помнит.

— А ты?

Он смотрит на меня, и я рефлекторно выпячиваю грудь.

— Сэм.

— Иезекииль, — бормочет Мэгги, — это мой друг Сэм. Он, по всей видимости, заядлый альпинист и предложил мне сегодня свою помощь. Сэм, Иезекииль остановился в той же гостинице, что и я, он один из тех парней из журнала, которые порекомендовали мне это попробовать.

— Ты заядлый альпинист? — спрашивает Иезекииль, окидывая взглядом мое тело, будто не верит.

— Раньше был, — отвечаю я сквозь стиснутые зубы, потому что уже чувствую исходящий от этого парня запах гребаного тестостерона, и мне это не нравится. — Я уже пару лет не лазал по скалам.

— Мужик, если не вставлять — можно потерять.

Я закатываю глаза и перекидываю сумку через плечо.

— Я не волнуюсь.

— Это не восхождение на водопад, — заявляет Иезекииль, прищурившись.

Я поднимаю брови и с трудом сдерживаю смех.

— Нет, конечно, нет. Но мы с приятелем много занимались боулдерингом и редпоинтом... так что, думаю, со мной все будет в порядке. (Прим. переводчика: Боулдеринг — вид скалолазания, преодоление серии коротких предельно сложных трасс; Редпоинт — преодоление маршрута с нижней страховкой без зависаний на страховочной веревке и не с первого раза).

Кадык Иезекииля дергается, и я чувствую, как Мэгги нервно смотрит на нас обоих, пока мы смотрим друг на друга. Вот почему Мэгги не может просто бродить по Боулдеру в поисках приключений. Здесь слишком много торчков, которые думают, что они Божий дар миру и женщинам. Мэгги не нужно разбираться с этим дерьмом в одиночку.

Мы направляемся к свободному зернохранилищу, и проводники из персонала фермы приступают к работе, снабжая Мэгги арендованным снаряжением, в то время как я пристегиваю свое собственное.

Глаза Мэгги широко раскрыты и настороженно смотрят, когда она выслушивает краткий урок скалолазания от женщины-гида по имени Шерри.

Когда я заканчиваю затягивать ремни, сзади раздается голос:

— Не хочешь поспорить?

Я оглядываюсь и вижу Иезекииля в шлеме, готового к схватке.

— Ставки?

— Победитель страхует ее. — Он смотрит на Мэгги, та лишь вполуха слушает своего инструктора, потому что вместо этого наблюдает за нами.

— Нет, — мгновенно отвечаю я. — Мэгги со мной. Я ее страхующий.

— Ну же, старина... ты боишься? — Иезекииль раздражающе тычет в меня пальцем, и мне хочется ему врезать. Его приятели с широкими улыбками подходят к нам, и мне хочется вдарить и им тоже.

— Ни хрена я не боюсь, — заявляю, чувствуя, как от вызова по венам разливается адреналин. — И не какой я не старина, — бормочу я себе под нос.

— Тогда, давай! — кричит один из парней, а потом замолкает, когда я смотрю на него.

— Чего тебе беспокоиться? — спрашивает Иезекииль. — Если я выиграю, ты поймешь, что я опытный альпинист, так что она не окажется в руках новичка. Мои руки очень хорошо умеют страховать красивых женщин.

Проклятье, мне хочется ударить этого самоуверенного ублюдка. И мне хочется его победить. Избить и победить, ткнуть лицом в снег. Сейчас мне бы подошло все вышеперечисленное.

— Давай, — вмешивается Мэгги, и инструктор Шерри, похоже, тоже заинтересована в нашем разговоре.

— Чего вы все на меня накинулись? — спрашиваю, оглядывая всех, кто подходит ближе, инструкторов и альпинистов. — Я здесь только для того, чтобы подстраховать друга.

— У нас есть довольно классный обычай, — заявляет Шерри с широкой улыбкой. — Парни, если разрешите нам снять ваше участие в скоростном подъеме в прямом эфире для нашей странички в социальных сетях, победитель получит бесплатный уик-энд на следующей неделе в нашем лыжном шале в горах. Там есть частный природный горячий источник, который изменит вашу жизнь, не говоря уже о нескольких очень классных склонах для катания на сноуборде.

— Да, — радостно восклицает Иезекииль, поднимая вверх кулак. — Мы согласны.

— Нет, — твердо заявляю я.

— Сэм, — перебивает Мэгги. — Просто сделай это. Что плохого может случится?

— Этот гребаный идиот плохо тебя подстрахует, и ты получишь травму.

— Иезекииль провел здесь все утро, — заявляет Шерри, подходя ближе ко мне. — Уверяю вас, он отличный страхующий.

Я тяжело выдыхаю и задаюсь вопросом, как, черт возьми, началось все с помощи Мэгги не свернуть себе шею, до того, что я мчусь вверх по проклятому зернохранилищу наперегонки с мудаком с бисером в дредах.

— Если только ты не боишься, — заявляет Иезекииль, разводя руками. — Понимаю. У тебя хрупкие кости, и ты не захочешь их повредить.

Мэгги тихонько хихикает рядом со мной, и мой внутренний пещерный человек кричит: «Не позволяй этому жующему мюсли блондинистому укурку с дредами выставлять тебя дураком перед девушкой! Ты же знаешь, что можешь его разделать под орех!»

Я качаю головой, глядя на Мэгги.

— Ты должна быть на моей стороне.

— Так и есть! — возбужденно восклицает Мэгги. — На это будет интересно смотреть. И поможет мне избавиться от сильного беспокойства, которое я сейчас испытываю, видя эту штуку вблизи.

Она смотрит на меня таким милым и невинным взглядом, но каким-то сексуальным и живым... я с большим смущением понимаю, что ради этой цыпочки, вероятно, наелся бы гребаного желтого снега.

Поэтому, как идиот, поворачиваюсь к Иезекиилю и заявляю:

— К черту все... на страховке, чувак.

Иезекииль с приятелями радостно вопят, и через несколько минут мы уже стоим в десяти футах друг от друга у подножья зернохранилища, в шлемах и с нацеленными на нас камерами мобильных телефонов. Видеокамера и фотограф также фиксируют все это действие. Лучше бы мне не надрали зад.

— Страховщики готовы? — кричит Шерри, стоя между нами.

— На страховке! — мы оба кричим в ответ, и я смотрю на сотрудника, который меня страхует. Мэгги, с широкой, ослепительной улыбкой, стоит рядом с ним.

— Страхуем! — кричат в ответ страхующие.

И мы начинаем.

Подъем очень интенсивный. Поверхность представляет собой прямую вертикаль без трещин и выступов. Чтобы не упасть, есть только я, два моих ледоруба и кошки на ботинках. Поскольку это восхождение с верхней страховкой, то от меня через крепеж наверху сооружения идет веревка, которая потом спускается к страховщику. Когда я поднимаюсь по стене, страховщик крепко держит веревку, ослабляя ее только тогда, когда мне нужно.

Подъем — сплошная ледяная глыба, мой ледоруб пронзает плотную завесу сверкающего инея, и я двигаюсь вверх. Я даже не смотрю на другого парня, потому что знаю, это лишь меня замедлит. Шаг за шагом продолжаю вбиваться остриями кошек в поверхность и пробираюсь к вершине. Чем выше я поднимаюсь, тем слабее слышатся снизу радостные возгласы Мэгги. Тренировка здесь определенно более интенсивная, чем на водопадах, и мои квадрицепсы и бицепсы кричат, когда я толкаю их к критической точке. Обычно я двигаюсь медленно и ровно, но сейчас делаю более широкие махи руками и использую мышцы, чтобы поднять тело вверх по стене так быстро, как только могу.

Наконец, я вижу над собой парня, который снимает на камеру мобильного, направленную прямо на меня.

— Давай, мужик, ты уже почти здесь! Просто безумие какое-то!

Я хмурюсь, пытаясь угадать по его словам, насколько сильно проигрываю. Мне казалось, что я еще не слышал звона колокола, но, может, Иезекииль уже давным-давно в него позвонил, а я был слишком низко, чтобы это услышать?

С завершающим ударом ледоруба поднимаюсь на последние три фута и замахиваюсь вторым прямо на медный колокол, свисающий сверху. Громкий звон и крики зрителей внизу разносятся эхом по округе. Парень забирает у меня инструменты, чтобы я мог перебраться через край зернохранилища. Я наклоняюсь, упираясь руками в перила и делая большие глотки воздуха.

— Черт возьми, было тяжело, — вяло говорю я парню, стоящему рядом со мной, а сердце грохочет в груди.

Выглядываю через край и краду несколько секунд, чтобы насладиться пейзажем с моей новой точки обзора. Повсюду видны холмы и заснеженные деревья на фоне горных пиков. Невероятное зрелище.

— Теперь я понимаю, почему вы, ребята, сюда лезете.

Приветственные возгласы Мэгги притягивают мой взгляд вниз, и я машу ей рукой, прежде чем отыскать взглядом своего соперника по гонкам. Я полагал, что он уже наверху, но его нигде не видно. Гид подходит к краю и снова направляет камеру телефона вниз. Я приближаюсь и наклоняюсь вперед, обнаруживая, что Иезекииль застрял на полпути к вершине.

— Черт возьми, что случилось? Он уронил ледоруб? — спрашиваю я, предполагая, что неполадки в снаряжении могли стать единственной причиной, по которой он оказался так далеко от меня.

— Нет, мужик, — отвечает парень со смехом. — Ты, мать твою, взлетел на вершину, как Человек-Паук. У меня стояк случился, глядя на тебя! — восклицает он и изумленно качает головой.

У меня от шока отвисает челюсть.

— Он не добрался до вершины?

— Неа... ты вскарабкался быстрее молнии. Никто из нас не смог бы тебя догнать. Это видео взорвет Интернет.

Нахмурив брови, смотрю на обледенелое хранилище, пытаясь определить, действительно ли я был намного быстрее, чем обычно. Прошло слишком много времени, чтобы я действительно помнил свою обычную скорость, но, черт возьми, не знаю… может, я просто был слишком мотивирован, чтобы не позволить этому ублюдку стать страховщиком Мэгги.

Отбрасываю эту мысль, потому что она кажется мне слишком сентиментальной. И причина, по которой я помогаю Мэгги, не имеет ничего общего с чувствами. Я просто пытаюсь защитить младшую сестру моего приятеля. Ничего больше.

Иезекииль бросает ледорубы на землю и, отталкиваясь, начинает спуск вниз, явно слишком уязвленный, чтобы закончить гребаное восхождение. Ну и придурок. Ты всегда заканчиваешь подъем.

Я осматриваюсь еще несколько минут, прежде чем начать собственный спуск. Когда я достигаю земли, Мэгги прыгает в мои объятия, словно девушка, приветствующая своего мужчину, вернувшегося домой с войны. От ее рук, сжимающихся вокруг моей шеи, в животе возникает тревожное шевеление.

— Это было невероятно! Невозможно, но невероятно!

Она отстраняется, ее голубые глаза сверкают от изумления, она прикусывает губу и смотрит на мои губы.

Проклятье, она выглядит... возбужденной. Она выглядит также, как в тот день, когда мы поцеловались. Она не должна так на меня смотреть!

— Спасибо, — бормочу я и освобождаюсь из ее объятий, чтобы отстегнуть веревку. — Это был веселый подъем.

Все гиды подходят и поздравляют меня, а Иезекииль с приятелями исчезают в домике, чтобы погреться. Шерри дает мне свою визитную карточку и говорит, чтобы я позвонил ей в пятницу и попросил ключи от шале. Я застенчиво улыбаюсь, ненавидя всеобщее внимание и делая все возможное, чтобы повернуть его к Мэгги, потому что, в первую очередь, она — причина, по которой мы здесь.

Шерри начинает затягивать на ней веревки, когда Мэгги достает из кармана комбинезона телефон.

— Как думаете, вы сможете сфотографировать, как я карабкаюсь? — тихо спрашивает она.

Шерри энергично кивает.

— Безусловно. Я буду снимать на протяжении всего подъема, а на вершине у нас есть парень, который снимет, как ты ударишь в колокол.

— Если ударю, — поправляет Мэгги, нервно кусая губу и застегивая ремешок шлема. — Если Иезекииль не смог, то и я, наверное, тоже.

— Ты ударишь, — говорю я, подходя ближе и успокаивающе кладя руку ей на плечо, пока она смотрит на лед. — Это не гонка, Мэгги. И ты не сдашься. Посмотри, на что ты идешь, чтобы вернуть своего бывшего.

Мэгги деревянно кивает, все время кусая губы.

— Мне страшно.

— Это хорошо, — говорю я, продевая ее веревку через карабин. — Страх тебя подстегнет. Просто ступай шаг за шагом, и ты достигнешь вершины. Мы здесь не только ради фотографий.

Она смотрит на меня широко раскрытыми, слезящимися от холода глазами.

— Ты уверен?

— Да, — твердо отвечаю я. — Это восхождение ради тебя, а не ради твоего бывшего. Лучшая часть восхождения — это достижение вершины. Ты справишься.

Я подмигиваю ей, что вызывает у нее улыбку, она встает у основания хранилища с ледорубами в руках.

— Я все время буду здесь, — заверяю я ее, занимая свою позицию и закрепляя ее веревку, намотанную на мое страховочное устройство.

Мэгги кивает и кричит через плечо:

— На страховке?

Я улыбаюсь сомнению в ее голосе и уверенно кричу в ответ:

— Страхую!

Она медленно поднимается по зернохранилищу.

То есть... очень медленно.

Честно говоря, это занимает у нее почти час. Я боялся, что она может замерзнуть на смерть, прежде чем доберется до вершины, но девчонка даже и не думала сдаваться. Я напутствовал ее всю дорогу, помогая сделать лучший замах ледорубом и поощряя, когда она в этом нуждалась. Может, она взбирается и не очень быстро, но, должен признать, я нахожу ее упорство впечатляющим. Когда она, наконец, достигает вершины и звонит в колокол, я почти уверен, что она плачет, потому что обнимает парня наверху дольше, чем это уместно, учитывая, что они совершенно незнакомы.

«По крайней мере, она его хотя бы не поцеловала», — как придурок думаю я про себя. Общение с Мэгги станет для меня проблемой, если я продолжу считать, что все, что она делает, чертовски меня возбуждает. Я не отношусь к типу парней, которым нужны отношения, поэтому влюбиться в младшую сестру лучшего друга — ту, с кем у тебя определенно не можешь быть случайного секса, — не вариант.

Она спускается вниз, и мы направляемся в дом, чтобы погреться. К счастью, там нет и следа поедающих мюсли парней с дредами.

Мэгги расплывается в улыбке, сбрасывает с себя верх комбинезона и опускается на колени у огня.

— Было так волнующе! — восклицает она, потирая руки.

Я киваю и с глупой улыбкой опускаюсь рядом с ней, потому что трудно не поддаться ее энтузиазму.

— Серьезно, я впечатлен тем, что ты не сдалась.

— Не думала, что у меня получится, — говорит она, потирая руки. — Черт возьми, вот это тренировка! У меня руки — как желе, я думала, они вот-вот отваляться. — Она трясет ими и дотрагивается до лопатки, чтобы размять больное место.

— Да, несколько дней у тебя все будет чертовски болеть, — заявляю я. Переместив руку туда, куда она не может дотянуться, я осторожно надавливаю большим пальцем на больную мышцу. — Советую пить много воды и круглосуточно принимать ибупрофен.

Она громко стонет, когда я попадаю в точку, и мой член дергается. Проклятье. Разве какая-нибудь женщина когда-нибудь одним лишь стоном заставляла мой член дергаться? Она садится и поворачивается, чтобы предоставить мне более легкий доступ.

— Черт возьми, не останавливайся, — стонет она, и теперь мой член делает гораздо больше, чем просто дергается.

Я поднимаю другую руку и одновременно поглаживаю ее плечи.

Под моими руками она кажется такой миниатюрной, но я чувствую ее крепкие мышцы. Мне ужасно хочется просунуть руки ей под свитер и коснуться кончиками пальцев обнаженной кожи.

— Ты заработала выходные в шале, — заявляю я, мой голос глубже, чем обычно, потому что сейчас я сильно возбужден.

— То есть? — спрашивает она, слегка поворачивая голову. — Это ты выиграл гонку. Ты должен его получить.

— Нет, я уже умею кататься на сноуборде. Тебе от этого будет больше пользы, если ты все также нацелена на приключения.

Она замолкает на мгновение, пока я массирую ее плечи под звуки потрескивающего огня.

— Но я не умею кататься на сноуборде.

— О, — тупо отвечаю я и кусаю себя за щеку, потому что знаю, какие слова в следующий момент вылетят у меня изо рта. — Если хочешь, я могу тебе показать.

Она поворачивается ко мне лицом.

— Серьезно? — восклицает она с широкой улыбкой на лице.

Я пожимаю плечами.

— Ничего особенного.

— Ура! — Она снова бросается на меня, обвивая руками за шею. — Следующее идеальное приключение! Давай сделаем это!

Она так сильно подпрыгивает и ерзает на мне, что у меня в штанах начинает происходить нечто невероятное. Черт возьми, как неловко. Уверен, это потому, что я потерял Майлса — своего напарника по развлечениям. Я пребывал в некотором затишье, но все же мне уже за тридцать. У меня не должно быть стояков, как у подростка.

Она отстраняется, и ее глаза горят от возбуждения.

— Я же еще не послала Стерлингу фотографии! Он просто с ума сойдет, когда увидит меня на зернохранилище!

С этими последними словами мой стояк падает, как вареная лапша. Но как толстая лапша. Определенно, каннеллони.

— Да, лучше тебе их отправить, — ворчу я и встаю, направляясь к двери. — Пойду соберу свое барахло. Увидимся в грузовике.

Дверь за мной закрывается, и я чувствую, что мне нужно зарыться лицом в снег за то, что я только что так сглупил. Она охотится за своим бывшим, а не за моей гребаной лапшой. Мне нужно привести мысли в порядок, прежде чем я запрусь с ней в той хижине на весь уик-энд.

ГЛАВА 9.

Бесплатный кофе и советы

Мэгги

На следующий день я сижу за столом в доме Кейт и Майлса, когда последний входит в кухню.

— Ты рано встала, — говорит он, зевая, и достает из шкафа упаковку кукурузных хлопьев.

— Я поставила варить кофе! — взволнованно отвечаю я, изо всех сил стараясь не походить на младшую сестренку нахлебницу, заявившуюся без предупреждения без конкретной даты отъезда в обозримом будущем.

— О, не стоило, — хрипит Кейт из-за угла, шаркая на кухню в пушистых тапочках и очередной гигантской футболке Майлса. — Мы не пьем кофе дома.

— Нет?

— Она — нет, — отвечает Майлс, закатывая глаза и бросая хлопья в миску и добавляя молоко.

—Я пуританка, — отвечает Кейт и одаривает Майлса сонной улыбкой. — Я жду кофе из «Магазина шин», потому что он самый лучший.

Я медленно киваю.

— Так, ты ездишь в «Магазин шин» каждый день?

Она пожимает плечами.

— Не каждый. То есть... в дни, когда мне не хочется принимать душ, я обычно остаюсь дома и пишу, потому что здесь у меня тоже хорошо идут слова. Но сегодня день душа, так что я поеду с Майлсом. Ты должна поехать с нами!

— В «Магазин шин»? — спрашиваю я, запихивая в рот ложку хлопьев. — Туда, где работает Сэм?

Мое лицо мгновенно вспыхивает, когда брат хмуро на меня смотрит.

— Сэм не просто работник. Он без месяца как владелец этого места. Но, да, именно там он работает. Почему ты упомянула Сэма?

— О... ну... — я начинаю заикаться. — Он, хм…

— Мэг подвозила Сэма домой после субботней вечеринки по случаю его дня рождения, — услужливо вставляет Кейт. — Так что, полагаю, она просто расставляет все точки над «i».

— Да, — быстро соглашаюсь я, распахивая глаза настолько, что они готовы выскочить из орбит, и молча киваю в знак благодарности Кейт. — В тот вечер я много с кем познакомилась. Трудно вспомнить все о каждом.

Майлс пожимает плечами и засовывает в рот огромную порцию хлопьев, бормоча:

— Твоей машине надо поменять масло? Я мог бы заняться этим сегодня утром. Легче сделать это там, чем здесь.

— М-м-м, наверное, — отвечаю я, пытаясь понять, можем ли мы с Сэмом выглядеть странно. В баре мы притворялись, так что, конечно же, мы можем притвориться и в «Магазине шин», верно?

— Значит, решено! — радостно заявляет Кейт. — Я поеду с Мэган. В таком случае, Майлс, тебе не придется ждать, пока мы соберемся. Мэг, хочу, чтобы ты знала, мы, скорее упустим датскую сдобу.

Ее лицо такое мрачное, что я жду, когда она засмеется.

Но этого не происходит.

— Ладно, — отвечаю я с такой же мрачностью. — Спасибо, что сказала.

— Без проблем. — Она кивает. — Но не надо так расстраиваться. Печенье тоже потрясающее. — Она понимающе мне улыбается, и я сразу понимаю, что она говорит не только о печенье.

— Звучит заманчиво, — медленно отвечаю я и, извинившись, выхожу из-за стола.

Прежде чем мы с Кейт покидаем дом, я посылаю Сэму короткое сообщение, чтобы предупредить его о визите. Он не отвечает, и это только заставляет меня еще больше беспокоиться о том, как все это может пройти.

— Почему ты так нервничаешь? — спрашивает Кейт, прерывая мое внутреннее волнение.

— Я вовсе не нервничаю! — восклицаю я, крепко обхватив руками руль.

Краем глаза вижу, как она поворачивается ко мне лицом.

— Просто признайся, Сэм тебя сразил!

— Вовсе нет! — восклицаю я, вздрагивая от своего слишком оборонительного и визгливого тона.

— Что же, черт возьми, вчера произошло? Ты вернулась домой довольно поздно, Майлс никак не оставлял нас одних. Я умираю от желания узнать подробности, так что выкладывай.

— Ничего не произошло. Сэм помог мне с восхождением по обледенелому зернохранилищу, был со мной очень милым, и он действительно впечатляюще лазает. Это все. — Я говорю все это на одном дыхании, будто это каким-то образом закончит наш разговор.

Я ошибаюсь.

— Ты сказала, восхождение по обледенелому зернохранилищу? — Я оглядываюсь и вижу растерянное лицо Кейт. Боже, она очаровательна.

— Да, именно это я и сказала.

— Восхождение по льду — это не шутка.

— Сначала я думала то же самое, но я ошибалась. — Достаю телефон и показываю ей селфи, где я стою на самом верху, а позади меня — огромное ледяное зернохранилище. — Это нечто.

— Потрясающе, — заявляет она, хватая телефон и просматривая еще несколько фотографий. — У тебя хорошо получалось?

— Боже, нет, но Сэм был абсолютно потрясающим. Как гладиатор. Я не могла поверить своим глазам. И никто не мог.

Мысленно возвращаюсь к тому, как он карабкается по стене, словно... мужчина. Это было так неожиданно сексуально, что в какой-то момент у меня потекли слюнки. Эти узкие штаны и рычание, доносящееся всякий раз, когда он замахивался ледорубом... м-м-м.

А закончив, у него было такое небрежное выражение лица. Он позвонил в колокол и вскарабкался на крышу здания, будто это само собой разумеющееся дело — победа или поражение. Это было... впечатляюще.

Стерлинг — полная противоположность Сэму. На самом деле он исполнял передо мной разные победные танцы, чтобы узнать мое мнение о том, какой из них мне нравится больше. Я никогда не понимала этого, потому что он защитник, а это похоже на то, что делают ресиверы, но, несмотря на это, он хотел, чтобы его танец был ударным. Он сказал, что это для его будущего контракта на рекламу видеоигр.

Но Сэм… Сэм так по-взрослому отнесся к этому. Мне невозможно было не обнять его в ту же секунду, как его ноги коснулись земли. В нем есть тихая сила, которая с легкостью меня притягивает. И тот факт, что вчера его задница неплохо смотрелась в тех штанах, еще больше сбивал с толку.

С ухмылкой «ты меня не надуришь» Кейт возвращает мне телефон.

— Я только что услышала, как ты сравнила рыжебородого Сэма с гладиатором? — Взрыв смеха полностью вырывает меня из восхитительных воспоминаний.

— Ты тоже рыжая. Где твоя солидарность? — огрызаюсь я, защищаясь.

— Я шучу, — отвечает она и дотрагивается до моей руки, давая понять, что я, вероятно, несколько бурно реагирую. — Но, ничего себе, восхождение по льду? Что заставило тебя решиться на такое? Майлс никогда не упоминал, что ты любительница активного отдыха. Я думала, ты одна из нас... книжный червь!

Хмурюсь при этом очень метком описании меня.

— Я книжный червь, но пытаюсь вернуть своего бывшего, показав ему, насколько я не примитивная.

— Книги не примитивные... книги — это жизнь, — невозмутимо говорит Кейт, и я знаю, она на сто процентов серьезна.

— Согласна, — быстро отвечаю я, чтобы она знала, я не преуменьшаю ее удивительные способности. — Но Стерлинг хочет кого-то с духом приключений.

— Типа того, кто бы залез на ледяной дилдо, — констатирует она, все еще не смеясь.

— И кто будет кататься на сноуборде.

— Когда ты собираешься кататься на сноуборде? — заинтриговано спрашивает она, сверкая глазами. — А ты раньше каталась на сноуборде?

— Нет, только пару раз на горных лыжах во время школьных поездок. Получалось ужасно. Но Сэм обогнал на льду одного торчка-альпиниста, разделал его в пух и прах, и выиграл бесплатный уик-энд в горнолыжной хижине на этой неделе. Сэм сказал, что возьмет меня с собой и покажет, как стоять на доске.

Кейт ошеломленно молчит, что для нее редкость, только моргает в ответ.

— Я должна написать об этом в книге. Пожалуйста, скажи, что ты мне разрешаешь.

— Я не разрешаю! — восклицаю я, мои щеки пылают от одной только мысли о том, что мои жалкие поступки опубликуют в проклятом любовном романе. — Я надеялась, ты сможешь найти способ прикрыть меня перед Майлсом в эти выходные.

Она рычит в отчаянии.

— Так, стоп... ты делаешь все это, чтобы вернуть бывшего? А как же Сэм?

— Сэм просто мне помогает! Между нами ничего нет. — Я заявляю это так оборонительно, что знаю, Кейт это не упустит.

Кейт поджимает губы, прежде чем отвечает:

— Если Сэм скрывает это от лучшего друга, значит, что-то есть. Признавайся.

Теперь моя очередь стонать. Поскольку Кейт — подружка брата, у нее есть сверхъестественная манера раздражать меня, как у любопытной сестры.

— Ничего такого, ладно? Может, мы и поцеловались, когда впервые встретились, но это случилось нечаянно и под порывом момента, и мы еще даже не знали друг друга.

— О боже, — восклицает Кейт. — Становится все лучше и лучше! Как далеко у вас зашло?

— Всего лишь поцелуй. Может, прекратишь? Сэм — просто друг. Я не хочу, чтобы Майлс узнал, что Стерлинг меня бросил, потому что Майлс навеки его возненавидит. Я надеюсь, если покажусь Стерлингу более привлекательной, он захочет меня вернуть, и мы сможем снова быть вместе, прежде чем кто-то поймет, что мы расстались. Мне нужен наш первоначальный план. У меня вся наша жизнь была продумана.

— И какая же она была?

— Не знаю, обычная... брак, дети, совместное видение мира. Любовь с первого взгляда так редка, и полагаю, это счастливая случайность, что такое произошло с моими родителями, а теперь и со мной. У меня в голове уже наполовину написан свадебный тост.

— О, Мэг, — говорит Кейт, протягивая руку и гладя меня по голове. — Ты действительно слегка помешанный безнадежный романтик, да?

— Ой, заткнись, — огрызаюсь я, отбрасывая ее руку, въезжая на стоянку «Магазина шин» и отыскивая место для парковки в первом ряду. — Я просто сосредоточена на своей мечте. В этом нет ничего плохого.

Глушу мотор, и в тот же миг из большой двери сбоку шиномонтажа выходит Майлс. Он катит шину по заснеженному тротуару к главному входу в вестибюль. Он без куртки, и от вида того, как он работает на улице в такой дубак в одних джинсах и футболке с надписью «Магазин шин», становится чертовски холодно.

— Я уже живу в своей мечте, — медленно отвечает Кейт, ее голос становится глубоким, хриплым. Я смотрю на нее и вижу, что она пристально разглядывает брата и облизывает губы, как тигрица, готовая к прыжку.

— Фу, меня сейчас стошнит. — Я отворачиваюсь от нее как раз вовремя, чтобы увидеть Сэма, выходящего из гаража, тоже катящего шину. Бицепсы под облегающей футболкой с надписью «Магазин шин» напрягаются, и я чувствую острый укол влечения.

— Признайся, — тихо говорит Кейт. — Ты считаешь Сэма чертовски милым.

Закатываю глаза и со стоном прижимаюсь лбом к рулю.

— Конечно, он симпатичный. То есть... если тебе по вкусу бородатые горцы.

— Я снова поднимаю глаза, он поворачивается, чтобы войти в главное здание шиномонтажа, и моему взгляду предстает его зад в рабочих джинсах. — Впрочем, это не имеет значения. У меня планы со Стерлингом.

— Облом, — бормочет Кейт себе под нос. — Ладно. Это твоя жизнь, и ты имеешь право делать, что хочешь. Так что же конкретно тебе от меня нужно? Ты хочешь уехать на эти выходные с лучшим другом своего брата, и тебе нужно убедиться, что Майлс не узнает?

— Да-а-а, — медленно отвечаю я, ненавидя то, что она снова бросает мне в лицо слова о «лучшем друге».

— Ладно, дай подумать. — Ее глаза мгновенно вспыхивают. — Знаешь, что? Как ни странно, Майлс настаивал на том, чтобы в ближайшее время снова встретиться с моими родителями, так что, думаю, я, наконец-то, могу на это согласиться. Мы уедем из дома на выходные, и он даже не узнает, что ты пропала.

— Кейт, было бы прекрасно! — восклицаю я, хватая ее и заключая в объятия. — Он может спросить, поеду ли я с ним, но я притворюсь больной или что-нибудь в этом роде.

Прижимаясь к моей груди, Кейт воркует:

— Ох, детка, Сэма ты тоже так благодаришь?

— Заткнись! — восклицаю я и отталкиваю ее. — Ты такая извращенка!

— Мне говорили, это мое лучшее качество. — Она подмигивает и выпрыгивает из машины.

Тяжело вздохнув, я иду за ней в шиномонтажную мастерскую за бесплатным кофе, печеньем и дармовой заменой масла у брата. Боже, с каждым днем Боулдер мне нравится все больше и больше.

Когда мы с Кейт входим в «Магазин шин», я быстро оглядываю блестящий вестибюль в поисках Сэма. Мне нужно знать, где он. Я могу тренироваться быть хладнокровной и собранной, пока он меня не удивит. Майлс протирает шину и ставит ее на стойку вместе с несколькими другими шинами, когда видит, что мы приближаемся.

— Две мои любимые девочки! — Он сияет, поражая нас жемчужно-белой улыбкой. – Мэг, готова к впечатлениям от шиномонтажа?

— Конечно! — бодро заявляю я и машу ему ключами. — Вот, держи.

Майлс жестом приглашает нас следовать за ним к стойке.

— Сначала мы тебя зарегистрируем.

Когда мы подходим к стойке, из-под нее высовывается чья-то голова, и как только я понимаю, что это Сэм, я натыкаюсь на Кейт.

— Ой! — восклицает Кейт, поворачиваясь, чтобы потереть тыльную сторону лодыжки. — Ходить умеешь, Мэг? Или только об этом читала? — Она хихикает и подмигивает мне, явно довольная своей маленькой шутке.

Майлс смотрит на меня с беспокойством.

— Ты хорошо себя чувствуешь, Мэг? Ты слегка раскраснелась.

Он подходит, чтобы потрогать мой лоб, и я отбрасываю его руку, видя в глазах Сэма веселье. Он игриво шевелит бровями, прежде чем облокотиться на стойку, наслаждаясь зрелищем.

— Майлс, я в порядке. Может, мы просто поменяем масло, пожалуйста?

— Сэм? — спрашивает Майлс.

Сэм разводит руками.

— Боюсь, сегодня ничем не смогу помочь.

Мое лицо вытягивается. Он что, выставляет нас?

Затем Сэм жестом указывает на маленькую девочку рядом с ним, она едва достает подбородком до стойки. Сэм делает быстрый маневр, отодвигаясь от стула, и на него взбирается маленькая рыжевато-белокурая девочка.

— Это твой ребенок? — не подумав, рявкаю я, и это звучит более безумно, чем мне бы хотелось.

Сэм снова улыбается своей трогательно-застенчивой улыбкой, отворачиваясь от меня.

— Нет, это моя племянница, Кинсли. Кинсли, это мои друзья. Ты же знаешь Майлса. Это его подружка, Кейт, и сестра, Мэгги.

— Чем могу помочь? — спрашивает Кинсли, поправляя на носу розовые очки. — Вам нужна замена?

Мой взгляд перемещается от Сэма к ней, и ее серьезное лицо и их очаровательная связь, когда он опирается на стойку рядом с ней, заставляет меня улыбаться как сумасшедшую.

Кейт толкает меня локтем, и я подпрыгиваю на месте, понимая, что меня все ждут.

— Мне нужна замена масла и, возможно, замена шин. За последнее время я проехала на своей машине много миль.

— Можно, — заявляет Кинсли глубоким голосом, будто кого-то изображая. — Какая у вашей машины марка, модель, цвет и год выпуска?

Я хихикаю и рассказываю. Ей требуется целая вечность, чтобы записать все это в свой блокнот, но Сэм не торопит ее ни на йоту. Он только ласково улыбается, когда она опускает лицо к блокноту и, сосредоточенно высунув язык, пишет.

Закончив, она смотрит на свои маленькие часики.

— Это займет около часа. Вам понадобится трансфер? Или хотите насладиться нашей исключительной комнатой ожидания?

Теперь улыбка не сходит с моего лица.

— Комнатой ожидания, пожалуйста!

Кинсли берет мои ключи и быстро смотрит на дядю, затем подносит руку ко рту и шепчет:

— Могу я предложить отличный подкаст?

— Кинс! — рявкает Сэм, и ее глаза расширяются, будто ее только что поймали за кражей печенья.

— Или просто наслаждаться бесплатным печеньем и кофе тоже хорошо! — выдает она и спрыгивает со стула. — Я отнесу ключи парням, и как только ваша машина будет готова, мы вас позовем.

Кинсли убегает, а я снова перевожу взгляд на Сэма, который так широко улыбается племяннице, что все его лицо светится. Когда он снова смотрит на меня, я со смехом спрашиваю:

— Это что за восхитительный маленький работник?

Он качает головой, распрямляясь в полный рост.

— Просто привел племянницу на работу.

Я хмурюсь.

— Кто так делает?

— Я, — говорит он, подмигивая. — Сегодня в школе выходной, а эта девчонка сводит с ума свою маму, так что я просто пытаюсь помочь.

Он мило улыбается, и наши глаза задерживаются на несколько секунд, прежде чем Кейт позади нас откашливается.

Мы оба быстро поворачиваемся, снова сосредотачиваясь на Майлсе, когда тот говорит:

— Ладно, дамы, позвольте мне показать вам комнату ожидания, чтобы я мог вернуться к работе. Мой босс — крутой парень.

Направляясь за Майлсом и Кейт к задней двери, слышу, как Сэм ворчит себе под нос. Прежде чем завернуть за угол, я невольно оглядываюсь через плечо, и моя улыбка становится шире, когда я замечаю, что Сэм смотрит на меня. Знаю, я не должна чувствовать себя так хорошо, потому что у меня есть план, но, черт возьми, отчасти мне это нравится.

Кейт показывает мне кофемашину, и мы берем по стаканчику любимого напитка и садимся за высокий стол. Я оглядываю посетителей с пластиковыми стаканчиками, просматривающими телефоны или жующими печенье. Шоу «Верная цена» ревет по телевизору, но в целом все кажется очень уютным. Теперь я понимаю, почему Кейт любит здесь зависать.

— Итак, Мэг, хочу сказать тебе еще одну маленькую вещь, а потом отстану и позволю тебе вернуться к жизни в твоем Ла-Ла Лэнде.

Закатываю глаза и тяжело выдыхаю, ожидая, что за безумие она скажет дальше.

— Давай послушаем.

— Ладно, допустим, твой план вернуть бывшего сработает. Ты в конечном итоге выскочишь за него замуж, обзаведешься детьми и станешь вести безумный образ жизни жены футболиста, который, как ты уверена, тебе понравится. Все это прекрасно и хорошо, и, надеюсь, для тебя, понимаешь? Но сейчас, в данный момент, в эти выходные… ты — великолепная двадцатидвухлетняя одинокая женщина будешь находиться с горячим, рыжим бородачом, который наизнанку выворачивается, чтобы тебе помочь. Почему бы не сделать ваше время с Сэмом действительно значимым? Почему бы тебе не сделать его своей последней интрижкой перед браком? Сэм — идеальный парень для отношений без обязательств. Ему они не нужны. Никогда. Без исключения. Вы запретесь с ним в уютной хижине на два дня, и мне правда не хочется, чтобы мышцы у тебя болели только от катания на сноуборде, если понимаешь о чем я.

— О, боже! — восклицаю я и шлепаю ее по руке, потому что все это так неловко. Одно дело читать грязные книжки Кейт, но совсем другое — когда она учит меня сексу. — Ты не можешь давать мне разрешения переспать с лучшим другом Майлса. Ты совершенно не в себе.

— Я очень даже в себе, Мэг. Я — реалистка. А ты — идеалистка, из-за чего твой кругозор слишком узок и это заставляет тебя упустить реальную возможность приключений.

Голос Кейт стихает, когда в комнату ожидания входит Сэм, его племянница скачет рядом. Кинсли тянется ручкой и хватает его за руку, будто это совершенно естественно, и она делает так постоянно. Они направляются к коробке с печеньем, и она выбирает лакомство, а затем щенячьим взглядом выпрашивает у него второе. Он говорит ей твердое «нет», а после поворачивается к ней спиной, чтобы взять салфетку.

Пока он не видит, она быстро хватает второе печенье, и прячет его за спину. Он, нахмурившись, смотрит на нее, и ее ангельская улыбка превращается в дьявольскую, когда он поворачивает ее и ловит с печеньем номер два. С озадаченной улыбкой он подталкивает ее к двери, и она весело вприпрыжку уходит с двумя печеньями.

Прежде чем выйти за дверь Сэм бросает взгляд туда, где сидим мы с Кейт и наблюдаем за ним. Он одаривает нас сексуальной застенчивой улыбкой, а затем, подмигнув, уходит.

Ох, черт возьми, опять это подмигивание.

Наклонившись ближе, Кейт шепчет:

— Признайся, Мэг, ты серьезно запала.

Я понимаю, что, наблюдая, как Сэм исчезает за углом, сижу, подперев руками подбородок, изогнув губы в идиотско-счастливой улыбке. Закрыв лицо руками, бормочу в ладони:

— Ты уверена, что он парень без обязательств?

— Абсолютно, — отвечает Кейт.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее.

— Я даже не очень хорошо его знаю.

Кейт пожимает плечами и берет со стола мой телефон.

— У тебя есть неделя, чтобы узнать его получше.

Я смотрю на него в замешательстве.

— Напиши ему, Мэган. — Она смеется над моей тупостью. — Ты бы удивилась, узнав, насколько могущественны слова.

Я прикусываю губу и набираю на телефоне номер Сэма.

— И что я должна написать?

Кейт пожимает плечами.

— Какое это имеет значение? Расскажи ему какую-нибудь глупую шутку или еще что-нибудь. Все, что нужно, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки.

Мой палец зависает над экраном, я смотрю на Кейт и говорю:

— Ты же знаешь, что если бы брат об этом узнал, то убил бы нас всех троих, да?

— Оставь своего брата мне. — Она подмигивает мне и впивается зубами в печенье, а затем открывает свой ноутбук и, скорее всего, делает заметки об этой безумной любовной истории, которая в настоящее время представляет собой мою запутанную жизнь.

ГЛАВА 10.

Мастер по рыболовным катушкам может справиться с чем угодно

Сэм

Звонит мой сотовый, и я предполагаю, что это Мэгги, потому что сегодня пятница, и она с минуты на минуту должна быть здесь, чтобы отправится на моем грузовике в горнолыжное шале, но взглянув на экран, вижу имя Майлса.

Мои плечи напрягаются, когда я отвечаю на звонок.

— Алло?

— Привет, мужик, как дела?

— Хорошо, — медленно говорю я, нервничая из-за причины, по которой он звонит.

— Слушай, хотел попросить тебя об одном одолжении.

— Конечно, в чем дело?

— В эти выходные мы с Кейт едем в Лонгмонт навестить ее родителей. — В трубке воцаряется тишина, затем Майлс шепчет: — В эти выходные я надеялся попросить у отца Кейт разрешения на ней жениться. Кейт без понятия.

— Л-а-адно, — отвечаю с тихим смешком. Я знал, как только Майлс купит кольцо, оно прожжет дыру ему в кармане.

— Как бы то ни было, я предполагал, что Мэган поедет с нами, но она говорит, что плохо себя чувствует. Мне немного не по себе оставлять ее здесь совсем одну, незнакомый город и все такое... но мне действительно нужно встретиться с отцом Кейт лично, понимаешь?

— Да, понимаю.

— Так что, я хотел спросить, не мог бы ты присмотреть за Мэг?

От его невинной просьбы я весь напрягаюсь.

— Присмотреть за ней?

— Да, может, заглянешь завтра к ней с супом. Убедишься, что ей не нужно к врачу или еще куда-нибудь.

— Хочешь, чтобы я принес твоей сестре суп? — уточняю, потому что чувствую себя чертовски виноватым.

— Да, чувак. Я бы не просил, но это же моя младшая сестренка, понимаешь? Обычно за ней приглядываю я, но сейчас никак, поэтому, надеюсь, ты сможешь.

Я кусаю губы и выдыхаю, прежде чем ответить.

— Я могу присмотреть за твоей сестрой, Майлс. — Сжимаю переносицу, ненавидя себя за то, что у меня секрет от лучшего друга, но я дал обещание Мэгги, и не могу его нарушить. — Завтра я к ней загляну.

— Потрясающе, ты самый лучший. Мы вернемся в воскресенье днем, так что в зависимости от ее самочувствия, возможно, тебе придется приехать и в воскресенье утром. Это ничего?

— Ничего.

— Ты лучший друг, Сэм, ты это знаешь? Понимаю, в последнее время я веду себя хреново, но ты — лучший. Я действительно это ценю.

Склоняю голову от стыда. Ты бы не думал, что я хороший друг, если бы знал, чем я занимался прошлой ночью, представляя твою сестру. Но, естественно, я молчу. Вместо этого продолжаю лгать другу и ни слова не говорю о том, что на выходные везу его сестру в уединенный домик. Какой же я ублюдок.

Мы отключаемся, и я просматриваю сообщения, которыми мы с Мэгги обменивались на прошлой неделе. Их легко наберется больше сотни. Так много, что мне пришлось изменить ее имя в контактах телефона с Мэгги на Спарки (искорка), потому что боялся, что она напишет мне в шиномонтаж, когда Майлс будет рядом.

Спарки: Почему нельзя шутить во время подледной рыбалки?

Я: Потому что ты сидишь рядом, и я не думаю, что ты смешная.

Спарки: *смайлик, закатывающий глаза*

Я: Ладно... почему нельзя шутить во время подледной рыбалки?

Спарки: Потому что треснешь! Понял?

Я: Понял, искорка.

Спарки: Что общего у рыб и женщин?

Я: Тут куча вариантов, и большинство из тех, что приходят на ум, пошлые.

Спарки: И те и другие перестают крутить хвостом после того, как ты их поймаешь!

Я: Видишь? Пошло.

Спарки: Это не пошло.

Я: Пошло, если думать, как я.

Спарки: ☺

Спарки: Куда футболисты ходят за покупками в межсезонье?

Я: Надеюсь, не к Марву.

Спарки: В магазин снастей. (Прим. переводчика: здесь имеется в виду игра слов – «tackle football» — контактный футбол; «tackle shop» — магазин рыболовных снастей).

Я: О боже, только я подумал, что шутки становятся лучше.

Спарки: Мой бывший тоже не считал это смешным.

Я: В таком случае, эта шутка чертовски веселая. Ты гениальный комик, и, полагаю, мы вместе должны отправиться в турне.

Всю неделю Мэгги закидывала меня дурацкими рыбацкими шутками, найденными в Интернете. И всю неделю я не мог стереть с лица глупую улыбку.

Это было чертовски раздражающе. И очаровательно. И мило. И вызывало чувства, которые я не должен испытывать к младшей сестре лучшего друга.

Теперь она может появиться в любую минуту, и мы отправимся в хижину, где останемся наедине больше чем на сутки.

Это будет чертовски мучительно.

На улице уже стемнело, когда на подъездной дорожке я увидел свет от фар, заворачивающей туда машины.

Мэгги припарковалась рядом с моим уже загруженным пикапом, набитым снаряжением для сноубординга, закусками, выпивкой — всем тем, что нужно, чтобы отправиться покататься на сноуборде на весь уик-энд. Мне удалось одолжить у сестры снаряжение для Мэгги, так что нам не придется возиться с арендой.

Слышу, как Мэгги тащит вверх по лестнице чемодан, и направляюсь к входной двери, открывая ее как раз в тот момент, когда она поднимает руку, чтобы постучать. Ее темные волосы растрепаны и торчат из-под красной шапочки, а голубые глаза широко раскрыты и безумны.

— Извини, я очень опоздала. Клянусь, такое чувство, что перед отъездом Майлс с Кейт занимались сексом, потому что пропали в спальне на гораздо более длительное время, чем это было необходимо, чтобы собрать кое-какие вещи для уик-энда у ее родителей. Мне пришлось притвориться простуженной, потому что Майлс хотел, чтобы я поехала с ними, а потом позвонила мама, убежденная, что у меня умственное расстройство, потому что я остаюсь в Боулдере на несколько недель, и мне пришлось успокаивать ее, а потом эти скользкие из-за снега дороги, так что мне нужно было очень осторожничать, ведя машину по извилистой дороге, и, святые угодники, в темноте здесь так страшно ездить, а сэндвичи, что я для нас купила, вероятно, остыли, но мне повезло, что я сюда добралась, так что, пожалуйста, не жди, что я буду выглядеть прилично.

Она делает громадный глоток воздуха, потому что, я почти уверен, весь этот монолог только что побил рекорд по количеству слов, произнесенных нон-стоп.

Скольжу взглядом по ее телу, останавливаясь на заснеженных сапогах, леггинсах и красном шерстяном пальто.

— Отлично выглядишь, — отвечаю я, пожимая плечами.

И тут ее взгляд смягчается, и на лице появляется милая, застенчивая улыбка. — Спасибо.

Она прикусывает губу, и мне приходится отвести взгляд, потому что я хочу ее поцеловать. Забираю у нее чемодан и несу его вниз по ступенькам, чтобы загрузить в кузов пикапа.

— Это все твои вещи? — спрашиваю я, оглядываясь на ее машину.

— Да, я запихнула комбинезон в чемодан. — Она смотрит на все припасы. — Боже правый, ты набрал кучу всего. Я тебе за все заплачу.

— Не волнуйся, — отвечаю я, захлопывая заднюю дверцу.

— Нет, правда, я вижу еду. Я даже и не подумала взять еду. А там шардоне? Мое любимое! Терпеть не могу пиво. А дрова? Я должна заплатить за них. Вообще-то я должна заплатить за все. Ты очень мне помогаешь, Сэм. Уверена, уроки сноубординга стоят недешево.

Она снова завелась, поэтому я кладу руки ей на плечи и некоторое время молча на нее смотрю. Когда она успокаивается, я медленно отвечаю:

— Серьезно, Мэгги, не волнуйся. Твои деньги мне не нужны. – «Я просто хочу тебя», — шепчет внутренний голос, как лживая потаскуха.

Моргая, она смотрит на меня очаровательно юным и невинным взглядом. Мне требуется вся сила воли, чтобы не наклониться и не прижаться губами к ее губам. Почему меня сегодня так тянет ее поцеловать? Может, потому, что в начале этой недели в «Магазине шин» я чувствовал, как она со мной флиртовала? Если бы я знал, что ходить вприпрыжку с племянницей — способ заставить девушек смотреть на меня так, как смотрела на меня Мэгги, то давно бы разыграл эту карту. Или, может, это из-за наших сообщений.

Обычно я не большой любитель переписываться, но с тем, как она постоянно заставляла меня флиртовать в ответ, я просто ничего не могу с собой поделать.

Черт возьми, если бы мы с Мэгги были другими людьми, в другом времени и другом месте... она бы уже лежала подо мной, выкрикивая мое имя и умоляя заставить ее кончить.

Но сейчас не другое время и не другое место. Мы не другие люди. Она — младшая сестра Майлса. И я здесь только для того, чтобы помочь ей в выходные. Ничего больше.

Закончив погрузку, мы направляемся на запад, в сторону горного курорта Элдора. Мы едим холодные сэндвичи, и я сосредотачиваюсь на заснеженных дорогах. К счастью, это всего в тридцати минутах езды от моего дома, и у моей машины полный привод. Свежевыпавший снег сделает завтрашнее катание на сноуборде эпичным.

Приехав на место, нам понадобилось получить ключи от шале и подъемника на стойке регистрации главного здания курорта. После еще одного короткого подъема в гору я подъезжаю к задней части маленькой хижины из красного кедра, находящейся довольно далеко от проторенной дороги. Мы выскакиваем из машины и направляемся к задней двери, украшенной мерцающими огоньками, и я неуклюже вставляю ключ в замок.

— Черт возьми, как же здесь холодно! — взбудоражено заявляет Мэгги с улыбкой ребенка, оказавшегося в кондитерской.

— Надо было надеть комбинезон, искорка, — шучу я, а затем толкаю дверь и включаю свет. Отступаю назад, пропуская Мэгги, и следую за ней через дверной проем и по короткому коридору, ведущему на кухню. Она маленькая, в деревенском стиле, с деревянными шкафами и кухонным островком с гранитной поверхностью, отделяющим кухню от гостиной. В гостиной есть большой диван в клетку и серый пушистый ковер, лежащий перед кирпичным камином.

— Разведу огонь, — заявляю я, подходя к куче нарубленных дров на встроенных полках вдоль стены.

Мэгги продолжает включать свет, осматривая маленькую, но уютную хижину. Она поворачивается и идет по коридору, а я разжигаю камин. Когда огонь разгорается, слышу, как Мэгги меня зовет.

Я направляюсь к ней и с конца коридора вижу стоящую посреди спальни Мэгги. Застенчиво глядя на меня, она заявляет:

— Спальня только одна.

— О. — Я тру затылок. — Мне почему-то не пришло в голову спросить, насколько большой домик. Никаких проблем. Я буду спать на диване.

— Нет, не будешь! — отвечает Мэгги, широко раскрыв глаза от удивления. — Ты займешь спальню.

— Ну, уж нет, — смеюсь и иду обратно по коридору, чтобы приступить к разгрузке пикапа.

— А вот и да, — щебечет Мэгги, следуя за мной через кухню, обратно в заснеженный холод. — Посмотри, сколько всего ты для нас привез. Даже взял мне у сестры снаряжение для сноубординга.

— Большое дело, — констатирую я, хватаю несколько сумок и возвращаюсь внутрь.

Мэгги тоже берет несколько сумок и идет следом.

— Очень даже большое, Сэм.

Бросаю сумки на кухне и поворачиваюсь, чтобы вернуться к грузовику, но она стоит в коридоре, перегораживая путь, и отказывается меня пропускать.

— Мэгги, дай пройти. Надо взять еще пару сумок.

Я двигаюсь, чтобы пройти мимо нее, но она прижимает руки к моему прессу и отталкивает назад.

— Нет, пока не согласишься занять спальню.

— Мэгги, я не из таких парней, — отвечаю я, опуская взгляд на свой живот, где все еще остаются ее руки.

Она тут же отдергивает их, смущенная тем, что ее поймали за касанием.

— Ну, а я не из таких девушек.

Я тяжело выдыхаю.

— Мы с Майлсом постоянно ходим в походы и спим на земле. Поверь мне, этот диван, наверное, лучше моей кровати!

— Нет. Я видела твою кровать, — рявкает она, скрестив руки на груди и глядя на меня.

Делаю шаг назад, хмурясь от такого ответа.

— Когда это ты видела мою кровать?

Она бледнеет, голубые глаза широко распахнуты и полны паники.

— Неважно. Просто... когда пользовалась твоей ванной комнатой, — заикается она. — Деньги ты у меня не берешь, так что тебе придется хотя бы спать в постели. Это ты, как олимпийский чемпион, взобрался по льду, так что, боюсь, мне придется настоять. — Она упирается руками в стены. Как мило, она думает, что может создать непреодолимый барьер между мной и снаряжением в грузовике.

Я упираюсь руками в бедра, молча пытаясь заставить ее подчиниться.

Ничего не выходит.

— Ты же знаешь, что я могу поднять тебя и поставить в сторонке, верно? Я уже делал такое раньше.

Ее глаза сузились в вызове.

— Но ты этого не сделаешь.

Ох, но мне бы хотелось. Вместо этого я в отчаянии кусаю губы, и, в конце концов, качаю головой.

— Ладно, я займу спальню.

Она верещит в знак победы, и крепко и быстро обнимает меня за талию. Я смотрю в потолок, изо всех сил стараясь не обращать внимания на то, что ее торжествующие объятия заставляют меня задуматься, как она выглядит голой.

Мы возвращаемся к пикапу и выгружаем остальную часть снаряжения, а затем приступаем к распаковке и раскладке всего по своим местам. Неохотно бросаю свою спортивную сумку на пол спальни и выхожу, обнаруживая Мэгги у задней двери в гостиной. Она выключила весь свет, чтобы лучше видеть то, что снаружи, поэтому единственное, что освещает небольшое пространство, — это потрескивающий в камине огонь.

Я задерживаюсь на мгновение, но не для того, чтобы полюбоваться видом гор, а чтобы оценить стоящую ко мне спиной Мэгги. Длинные темные волосы ниспадают по спине, и я устремляю взгляд к изгибу ее упругой попки, выставленной напоказ в обтягивающих леггинсах. Босыми ступнями с изящными пальчиками она скользит по серому ворсу ковра. У меня возникает странное желание прикоснуться к ним, помассировать, снова почувствовать прикосновение кожи к коже, потому что прошло слишком много времени с тех пор, как я касался ее губ. Ее серый вязаный свитер обнажает одно плечо, и я рефлекторно облизываю губы при мысли о том, как прикоснусь ими к ее плоти возле черной бретельки лифчика.

Проклятье, она такая сексуальная. Даже когда не пытается такой быть.

— Отличный вид, — констатирую я, подходя к ней и засовывая руки в карманы. Из окон открывается потрясающий вид на горы, а в конце хижины установлено джакузи. Дальше — заснеженные лыжные склоны с рядами ярких огней, освещающих все вокруг. На подъемниках полно как сноубордистов, так и лыжников, все они наслаждаются вечерним катанием по свежему снегу.

— Ты раньше катался здесь на лыжах? — спрашивает Мэгги, глядя на меня.

Я киваю.

— Да, на самом деле много раз.

Я оглядываюсь и вижу, как она качает головой.

— Есть что-нибудь, чего ты не делал?

Я усмехаюсь и поднимаю брови.

— Честно говоря, я никогда не купался в горячем источнике, так что если мы его найдем, это будет новый опыт и для меня.

У Мэгги загораются глаза.

— Точно. Где он? Снаружи я видела только джакузи.

Я указываю на маленький деревянный мостик слева, который исчезает в лесу с восточной стороны дома. Тускло освещенный заснеженными уличными фонарями, он ведет в явный оазис.

— На кухне я прочитал памятку, в которой говорилось, что он находится в той стороне. Полагаю, он частный. Мы должны вызвать охрану, если поймаем в нем кого-нибудь.

— Потрясающе, — отвечает Мэгги с широко распахнутыми от волнения глазами. — Пойдем.

— Сейчас? — спрашиваю я, удивляясь, что она уже готова к приключениям.

— Да, сейчас! Давай наденем купальные костюмы, нальем вина, что ты захватил, и пойдем, посмотрим!

— Хорошо, — отвечаю я, пытаясь скрыть от нее довольную улыбку, потому что чувствую, как она на меня смотрит. — Давай.

Немного погодя пытаюсь удержать себя в руках, когда, зайдя на кухню, вижу Мэгги в маленьком черном бикини. И я имею в виду... в малюсеньком. Если ее брат увидит на ней такое, то взбесится до чертиков.

Встав на цыпочки, она пытается дотянуться до чего-то на верхней полке, поэтому вместо того, чтобы, как извращенец, пялиться на ее задницу и ноги, я подхожу и тянусь рукой над ее головой, бормоча ей в макушку:

— Что ты хочешь?

Она резко вдыхает и падает на меня, ее почти обнаженное тело касается моей голой груди. Я возвышаюсь над ней в одних клетчатых шортах, и она облизывает губы, беззастенчиво разглядывая мою грудь и пресс.

— Мэгги. — Я привлекаю ее внимание, все еще держа руку высоко поднятой. — Что тебе там понадобилось?

— О! — восклицает она и захлопывает отвисшую челюсть. — Вон те бокалы без ножек.

Я достаю их и протягиваю ей, наслаждаясь тем, что она так и не взглянула мне в лицо.

— Вот, — заявляю я, и, наконец, она смотрит на меня с раскрасневшимися щеками, кусая губу, будто я — последний кусок пищи.

— Спасибо, — отвечает она и поворачивается, чтобы открыть принесенную мною бутылку белого вина, штопором, который она, должно быть, нашла.

Она наливает два бокала и делает большой глоток, прежде чем протянуть мне мой. Она берет себя в руки, прежде чем повернуться ко мне с яркой улыбкой от уха до уха.

— Готов?

— Всегда, — отвечаю я.

Мы засовываем ноги в снегоступы, хватаем полотенца, накидываем верхнюю одежду и выходим через заднюю дверь на заснеженный мост.

Переходя мост, мы оба безумно дрожим. Торопливо идем по освещенной тропинке, огибая деревья, и мне кажется, что вдалеке я слышу звук бегущей воды. Добравшись, наконец, до места назначения, я совершенно забываю о том, как на улице холодно, потому что попадаю в другую вселенную.

Внезапно, деревья расступаются, открывая поляну с потрясающим садом камней, полным больших валунов, увенчанных большими шапками снега, а между ними бежит вода. Горящие фонари освещают неровный ландшафт. Мельком замечаю неподалеку водопад с обледенелыми краями и клубящийся из середины пар. В стороне, по кругу большой каменной чаши, которая переходит в более мелкую, расположены еще несколько фонарей.

В ошеломленном молчании мы с Мэгги идем туда, заглядываем вглубь и любуемся дымящейся кристально чистой водой.

— С ума сойти, — тихо заявляет Мэгги, наклоняясь и опуская руку в воду. — На самом деле горячо.

Я смеюсь над этим замечанием, но не могу винить ее за то, что она в шоке. Я и сам удивлен.

— Безусловно, это безумная природная аномалия.

— Давай залезем! — взволнованно отвечает она, протягивая мне бокал и быстро стаскивая пальто и сапоги. У меня нет другого выбора, кроме как наблюдать за каждой частичкой ее потрясающего тела, когда она осторожно ступает в воду. — Черт побери, здесь супер горячо!

Она визжит, погружаясь в воду по колено, вытягивает ноги перед собой, так что вода плещется вокруг ее груди. Найдя удобное место на каменистом дне, она протягивает руку за бокалами. Я отдаю их ей и повторяю ее действия, все время чувствуя на себе ее взгляд, пока вхожу и погружаюсь в дымящуюся воду. Такое чувство, что жизнь, черт возьми, изменилась.

Мэгги протягивает мне бокал и улыбается.

— Невероятно, правда?

Я смотрю на падающий с деревьев вдалеке снег, и наслаждаюсь шумом водопада неподалеку. Все это чертовски волшебно, а я не из тех, кто использует слово «волшебный» для описания чего-то, но, будь я проклят, если оно не подходит как нельзя кстати.

— Возможно, это лучшее, что я когда-либо испытывал в своей жизни.

Улыбка Мэгги становится ласковой, поскольку она явно тронута этим замечанием. Она салютует мне бокалом.

— Тогда я счастлива испытать это с тобой, Сэм.

Мы чокаемся и делаем по глотку, прохладное белое вино согревает горло, тогда как горячий источник согревает все остальные части тела. В тусклом свете фонарей голубые глаза Мэгги сверкают, и я не могу не думать, что это, должно быть, одна из самых странных ситуаций, в которых я когда-либо оказывался. Пару недель назад я был супер сосредоточен на «Магазине шин» и работал с дядей над своими новыми бизнес-планами. Сейчас я сижу в горячем источнике с красивой женщиной, к которой не могу прикоснуться.

Иногда жизнь совершенно несовершенна.

— Какие у тебя планы на будущее, Сэм?

— Кроме владения «Магазином шин»? — спрашиваю я, делая глоток. – Этого уже достаточно.

— Есть ли у тебя какие-то цели в этом бизнесе?

— Да, определенно. Вместе с твоим братом я надеюсь расширить шиномонтаж, включив туда услугу по реставрации классических автомобилей. Майлс безумно талантлив в классике.

— О боже, это бы стало работой его мечты, — заявляет Мэгги, широко раскрыв глаза. — Они с дедушкой постоянно говорили о машинах.

Я киваю и улыбаюсь.

— Да, я видел грузовик твоего дедушки. Он необыкновенно красив. Вполне логично, что после смерти деда, он достался Майлсу.

Мэгги улыбается и водит руками по воде.

— Они были очень близки. Майлс сделал бы для дедушки все, что угодно.

Я задумчиво киваю.

— Я также близок с мамой. Если мне удастся воплотить в «Магазине шин» все задуманное, надеюсь, я смогу погасить оставшуюся часть ее ипотеки, чтобы она могла уйти на пенсию раньше. Все, что угодно, лишь бы вытащить ее из больницы. Она отличная медсестра, но слишком много работает.

С широко распахнутыми глазами Мэгги бросает вызов, говоря:

— Да ты настоящий маменькин сынок.

— Нет, я не такой, — отвечаю я с застенчивой улыбкой и тут же хочу уйти от внимания к своей персоне. — Так каковы твои карьерные стремления?

Она поджимает губы и пожимает плечами.

— Думаю, в настоящее время я не определилась, пока все не изменится.

— Имеешь в виду, пока не выйдешь замуж за квотербека НФЛ.

— Я хочу за него замуж не из-за денег, — огрызается она и чуть брызгает водой мне на грудь, бормоча себе под нос, — технически, сейчас я вообще не выхожу за него.

— Но ведь это конечная цель, верно? — спрашиваю я, наклонив голову, внимательно наблюдая за ее реакцией. — Вот ради чего ты так стараешься?

Она пожимает плечами и кивает, явно стыдясь своего ответа.

Я поворачиваюсь и опираюсь локтем на камень, чтобы посмотреть ей в лицо, а затем задаю вопрос, который мучает меня уже некоторое время.

— А чем твой бывший так тебя привлекает? Расскажи о нем.

Мэгги еще глубже погружается в воду, потягивает вино и откидывает голову на камень. Она делает глубокий вдох, а затем отвечает:

— Ну, он высокий, темноволосый и красивый... такое не может не зацепить. Он талантлив и чрезвычайно увлечен своим делом.

— Футболом?

— Да, футболом, — отвечает она, раздраженно хмурясь. — Разве тебе не нравится то, чем занимаешься ты?

— Увлечен ли я шинами? — отвечаю я со смехом. — Нет, Мэгги. Я не питаю страсти к шинам.

— Тогда чем же ты увлечен? — спрашивает она, делая еще глоток вина.

— Людьми, — просто говорю я, ответ инстинктивно слетает с языка. — Мне небезразличны люди в моей жизни... моя семья, друзья, служащие... особенно служащие. То есть, мне действительно нравится знать, что происходит в их семьях. Я хочу, чтобы они понимали, что их семейная жизнь важнее, чем прибыль, и быть их боссом — не значит зарабатывать больше их. Речь о том, чтобы стать для них поддержкой, необходимой им не только для выживания, но и для счастья. Вот, чем я увлечен. А шины — всего лишь то, что все это объединяет.

Мэгги смотрит на меня, явно пораженная таким длинным ответом, но тут же хмурится, прокручивая что-то в голове.

— Почему у тебя такое выражение лица? — спрашиваю я, с любопытством глядя на нее.

Мэгги смотрит на меня широко раскрытыми удивленными глазами. Она отвечает тихим голосом:

— Ты увлечен людьми, но не длительными отношениями?

Я вскидываю голову, вопрос застает меня совершенно врасплох.

— Почему ты считаешь, что я не увлечен отношениями?

— Кейт, — отвечает Мэгги, слегка пожимая плечами.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, чувствуя раздражение от того, что Мэгги говорит обо мне за моей спиной. Не то чтобы я виню Кейт — она всего лишь сказала правду, — но, полагаю, я бы предпочел, чтобы Мэгги услышала это от меня.

— Слушай, я не завидую тому, как ты преследуешь свои отношения или преследуешь то, что считаешь своим счастливым финалом. Я уважаю это и чертовски впечатлен, достаточно, чтобы тебе помочь. Я просто знаю, что это не то, чего я хочу в своей жизни. Я не рос в такой идеальной семье, как вы с Майлсом. Моя далеко не идеальна. И я знаю себя достаточно хорошо, чтобы понять, что мне лучше сделать своей страстью шиномонтаж... а не какую-то девушку.

— Какую-то девушку, — со смехом повторяет Мэгги, медленно водя рукой по поверхности воды. — Дело не в какой-то девушке, Сэм. А в той самой. Если бы ты встретил ту самую, то запел бы совсем по-другому.

Я отрицательно мотаю головой.

— То есть ты на сто процентов уверена, что твой футболист — тот самый?

Мэгги перестает водить руками по воде, и в глубокой задумчивости хмурит брови. Ее нерешительность меня шокирует. Думал, она громко выпалит «да», но она обдумывает это, что выглядит... зрело.

— Нет, я не уверена на сто процентов. Но уверена, что хочу попытаться его вернуть, чтобы узнать.

— Чего бы это ни стоило.

— Чего бы это ни стоило, — подтверждает она и закрывает глаза. — Черт... я забыла телефон.

— Тебе нужно сейчас кому-то позвонить?

— Нет... мне просто... нужна фотография в горячем источнике, чтобы отправить ее Стерлингу.

Мне приходится бороться с желанием закатить глаза. У Мэгги бывают моменты зрелости, моменты, когда она мудра не по годам, но потом она снова превращается в двадцатидвухлетнюю выпускницу колледжа, которая понятия не имеет, что делать, если перед ней нет плана.

— Мэгги, — говорю я глубоким предупреждающим голосом. — Перестань беспокоиться о Стерлинге и живи настоящим моментом. Мы сидим в горячем источнике, в окружении скал, гор, снега, природы и... жизни. Твой бывший должен быть последним, о чем тебе сейчас стоит думать.

— Я все это вижу, — огрызается она, защищаясь.

— Видишь? Да неужели? — Пристально смотрю ей в глаза, не осуждая, а понимая. — Знаю, у тебя есть план, но иногда планы нужно забыть, чтобы не упустить жизнь.

— Жизнь? Как сейчас? С тобой? — она произносит слова медленно, будто каждое из них — конфета, которую она впервые пробует.

— Черт побери, может быть, — отвечаю я, мой голос становится глубже от вида ее потемневших глаз. — Похоже, ты живешь вымышленным будущим. Может, пришло время ненадолго перестать переворачивать страницы.

Уголки ее губ подергиваются, когда она смотрит на меня. Она облизывает губы, прикусывая зубами нижнюю. Разворачивается, опираясь руками о камни, и осматривает окружающий нас пейзаж. Она тяжело вздыхает и поворачивается, садясь передо мной на колени.

Я смотрю на ее соблазнительное тело, соблазнительное во всех нужных местах, и нежную, как бархат, кожу. Наклонившись, пока ее лицо не оказывается всего в нескольких дюймах от моего, она говорит:

— Сэм, поцелуй меня.

— Что? — со смехом спрашиваю я и отстраняюсь от нее, полагая, что это, должно быть, шутка.

Она закусывает губу и решительно прищуривается.

— Поцелуй меня.

— Что ты делаешь? — Я нервно ерзаю в воде, чтобы между нами образовалось больше пространства. Клянусь Богом, температура воды только что поднялась на десять градусов.

Пожав плечами, она отвечает:

— Живу настоящим.

— Но ты же хочешь вернуть своего бывшего. — Факт, о котором ей не нужно напоминать.

— Да... когда-нибудь. — Ее взгляд блуждает по моей груди. — Но сейчас его здесь нет. Ты — парень без обязательств, а я — временно одинокая девушка. Так почему бы нам сейчас не жить моментом... обоим?

— Ты этого не хочешь, — отвечаю я, качая головой и одним глотком выпивая содержимое своего бокала. Я ставлю его на землю и поднимаюсь на край скалы, нуждаясь в прохладном воздухе, чтобы очистить голову.

— Думаю, хочу, — отвечает она, поднимая брови. — Знаю, что хочу. Хотела этого с того самого дня, как мы встретились.

— Чушь собачья.

— Это правда. Как думаешь, Сэм, почему я набросилась на тебя в той рыбацкой палатке?

Мое тело с ревом оживает при воспоминании об ощущении ее тела рядом со мной, о том, каково это — чувствовать ее в своих объятиях и пробовать на вкус ее идеальные губы. Мэгги умела целоваться. Даже в спешке она знала, как целоваться.

Мэгги придвигается ближе ко мне, как неуверенный детеныш, выслеживающий свою первую добычу.

Она встает на колени между моих ног, и я напрягаюсь, когда она проводит руками по внешней стороне моих икр.

— Сэм, ты хороший парень. Может, ты и не из тех парней, кому нужны длительные отношения, но это и не то, чего я от тебя жду.

Ее руки скользят по моим бедрам, ощущения молниеносно отдаются в паху. Я наклоняюсь и резко хватаю ее за руки, останавливая их.

— Что именно ты ждешь, Мэгги?

Она смотрит на меня сквозь длинные черные ресницы, влажные от пара, и, выгнув бровь, отвечает:

— Прошу потрахаться без всяких условий.

— Господи Иисусе, — рычу я и с трудом заставляю себя отвести от нее взгляд.

Сейчас, в этом маленьком черном бикини, она выглядит чертовски сексуально, от положения ее рук на моих бедрах ее груди прижимаются друг к другу, а голубые глаза широко раскрыты и невинны. Мой член развивает свое собственное сердцебиение, натягивая ткань шортов.

Как вечер превратился в то, где Мэгги меня соблазняет? Черт возьми, я на девять лет ее старше. Это я должен ее соблазнять. Но вот она — заманчивая приманка, болтающаяся прямо передо мной, а я — рыба, не евшая неделями.

Я смотрю на нее умоляющим взглядом.

— Твой брат меня убьет.

Она улыбается сексуальной улыбкой, на щеке появляется ямочка.

— Майлсу не обязательно знать о моей сексуальной жизни.

Я закрываю глаза, запрокидываю голову, смотрю на звезды и борюсь со своей совестью. Понимаю, я уже лгу Майлсу, но одно дело тайно помогать его сестре, и совсем другое — тайно ее трахать.

— А если все усложнится, Мэгги? — спрашиваю я небо.

— Имеешь в виду, что если я в тебя влюблюсь?

Я снова на нее смотрю, она прочла мои мысли.

— Не влюблюсь, — уверяет она твердым и уверенным голосом. — Я из тех, кто сверхсосредоточен на том, чего хочет, Сэм. И когда я вижу конечную цель, ничто не встанет у меня на пути.

Я с любопытством наклоняю голову, потому что, черт возьми, думаю, она права. С той секунды, как я встретил Мэгги, она была сосредоточена, упряма и полностью предана своим целям. Проклятье, девчонка собиралась в одиночку взобраться по обледенелому зернохранилищу вместе с кучкой пожирающих гранолу торчков, которых только что встретила.

Вначале я думал, что это наивность. Теперь я думаю, что Мэгги Хадсон действительно может быть охрененно неистовой.

Придвинувшись чуть ближе, она заявляет глубоким, знойным голосом:

— Давай рассмотрим этот краткосрочный план, который может оказаться еще одним большим приключением.

ГЛАВА 11.

Приманить лучших

Мэгги

Не вино заставляет меня сделать Сэму предложение. А он. С каждой проведенной с ним секундой, он оказывается все горячее и горячее. Начиная с удара тому мудаку в «Приманке и снастях у Марва», и заканчивая его страстной привязанностью к своим сотрудникам, он весь такой... мужчина. И мне совершенно не помогает призыв Кейт, снова и снова эхом отдающийся в голове, отправиться в это приключение не только ради того, чтобы вернуть Стерлинга.

Я смотрю вниз на шорты Сэма и вижу очертания его эрекции. Толстый, длинный член распирает тонкую ткань, как зверь, жаждущий вырваться на свободу. Он явно хочет того же, так чего мы ждем?

Сэм делает глубокий, очищающий вдох и отпускает мои руки, которые он прижимал к своим бедрам. Движение кажется невинным, но ощущается как громкое «да», я наблюдаю, как все его тело напрягается в предвкушении. Я стою между его ног, и, когда его глаза спускаются вниз по моему телу, вижу в них пламя.

Он поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и касается своими мозолистыми руками моей талии, затем передвигает их на ягодицы и опускает чуть ниже. Одним быстрым движением он раздвигает мои ноги и усаживает на себя верхом, и когда его стояк толкается мне между ног, я вынуждена сдержать стон, угрожающий вырваться из горла.

Что-то мне подсказывает, что секс с Сэмом будет отличаться от секса со Стерлингом как день и ночь. Сэм разжигает пламя, когда обхватывает ладонями мою задницу и притягивает на себя, прежде чем провести руками по моим бокам. Его большие пальцы проникают под ткань моего купальника, и как только они касаются моих сосков, я выгибаюсь.

— Это твой последний шанс выбраться отсюда, искорка, — снова заявляет он, и в его голосе слышится явное вожделение.

Он что, с ума сошел? Его руки — это свобода, а член — гора, на которую мне не терпится взобраться. Я не хочу, чтобы что-то останавливалось. Я хочу, чтобы все шло быстрее! Особенно когда он смотрит на мои затвердевшие соски и прикусывает губу!

— Я хочу тебя, Сэм, — выдыхаю я, а затем двигаюсь, чтобы прикоснуться к нему губами.

Он быстро отстраняется, не давая моему рту коснуться его. Мотая головой из стороны в сторону, он говорит:

— В прошлый раз ты поцеловала меня первой. Теперь моя очередь.

Он легко встает, удерживая меня так, будто я ничего не вешу, и опускает на камень, где только что сидел сам. Камень не очень-то удобный, но я слишком занята, слушая свое ревущее либидо, чтобы заботиться о комфорте.

Встав на колени между моих ног, он склоняется к моим губам, чтобы прошептать:

— Но я не собираюсь целовать тебя сюда.

Я смотрю на его красивый рот, мой приоткрыт, как у собаки после пробежки. Он нежно проводит носом по моей щеке, утыкается им в шею и вызывает по всему телу буйство мурашек, и не только от прохладного воздуха.

Потому что сейчас не холодно. А очень жарко, и я ничего так не хочу, как того, чтобы Сэм О'Коннор сделал меня скользкой и потной. Он прокладывает дорожку из легких, как перышко, поцелуев вниз по моей шее, по выпуклостям груди, к животу и чуть ниже пупка.

— Я собираюсь поцеловать тебя сюда, — хрипит он, прижимаясь к моему холмику.

Я громко вскрикиваю, потому что не могу вспомнить, когда в последний раз мужчина целовал меня там. Во всяком случае, не так как надо. Мой школьный парень был единственным, и этот идиот не знал, что делать. К сожалению, Стерлинг никогда этого не хотел. Говорил, это не его тема, а я… Боже, я безумно этого жаждала.

— О боже, — восклицаю я, когда пальцы Сэма проскальзывают в мои трусики и касаются входа. Он толкает большой палец глубоко внутрь меня, в то время как указательным дразнит клитор. Я чувствую внизу внезапный прилив давления, и волнуюсь, что у меня будет необычный преждевременный оргазм.

— Так вот где я тебе нравлюсь, искорка? — спрашивает он, наблюдая, как я дергаюсь, когда он вводит в меня два длинных пальца.

Я издаю разочарованный стон и от того, что он использует это прозвище, и от того, что боюсь, он не собирается делать то, чего я действительно хочу.

— Не называй меня искорка, — говорю я, потому что не могу сказать того, чего действительно от него хочу.

Он усмехается и целомудренно целует меня в бедро.

— Почему нет?

Я встречаюсь с ним взглядом.

— Потому что, когда ты впервые меня так назвал, это был не самый лучший момент в моей жизни.

Его глаза весело блестят.

— Очень жаль, потому что это был один из лучших в моей.

Я улыбаюсь его ответу, но мое веселье полностью испаряется, когда он без всяких церемоний зарывается лицом мне между ног. Правой рукой он сдвигает трусики бикини в сторону, а левой сжимает мое бедро, широко раздвигая мне ноги. Он прижимается языком к моей киске и облизывает ее сверху вниз одним длинным, роскошным движением, останавливаясь у клитора, и начинает яростно его сосать.

Из моего горла вырывается крик, одной рукой я вцепляюсь ему в волосы, в нетерпении сжимая, пока мое тело борется с чувственной перегрузкой. Воздух слишком холодный, вода слишком горячая, а рот Сэма безжалостен. Он, кажется, воодушевлен тем, что я дергаю его за волосы, и быстрым движением закидывает мою правую ногу себе на плечо, чтобы он мог дотянуться до моей поясницы и еще ближе притянуть к своему лицу. Он снова и снова продолжает наносить удары языком вперемешку с касаниями губ, покусыванием и посасыванием, и это ощущается одновременно, как проклятый кошмар и прекрасный сон. Давление в нижней части живота такое сильное, что мне кажется, я сейчас расколюсь пополам.

Мои бедра развивают собственный разум, они рвутся вперед, оседлав его лицо, будто это призовой жеребец на родео. Все, что он делает, — это чересчур, но почему-то недостаточно. От переполняющего меня желания почувствовать, как его язык проникает глубже, я теряю рассудок.

Сэм издает низкий стон удовольствия, чувствуя, как мои ноги начинают напрягаться, и этот звук только толкает меня выше. Мое тело замирает, готовясь к взрыву, который обязательно произойдет. Сэм, должно быть, знает, что сейчас будет, потому что, когда он начинает быстро ударять языком по клитору, то вызывает такой сильный оргазм, что мои крики, вероятно, слышны на другой стороне горы.

Мне кажется, Сэм двигается между моих ног, но я вижу все будто в тумане. И ничего не чувствую. Тело словно желе, я пытаюсь отдышаться и снова оказаться на этой планете.

Наконец я перевожу взгляд на Сэма. Он вернулся в горячий источник и смотрит на меня, как на произведение искусства, которым восхищается. Жар и сила в его взгляде — для меня все, и я хочу больше. Больше страсти, больше приключений... больше Сэма.

Изумленно качаю головой.

— Не знаю, почему я удивлена, узнав, что ты в этом хорош, потому что ты хорош практически во всем.

Губы Сэма подергиваются от удовольствия, когда он проводит руками по лицу и коротким волосам.

— Я талантлив во многом.

Я удивленно выгибаю брови.

— Очевидно.

— Но знаешь, что, искорка? Почему-то мне кажется, ты не так невинна, как кажешься.

Он смотрит на меня сексуальным горящим взглядом, вызывающим у меня улыбку.

— Давай проверим наши таланты, — заявляю я, спускаясь в воду и направляясь к нему.

Лицо Сэма вытягивается, и с мрачным выражением он отстраняется от меня.

— У нас небольшая проблема.

— Какая?

Он откашливается.

— Я не взял с собой презервативы.

— Ох... черт.

— Ага, — он тяжело выдыхает и взъерошивает капельки воды, застрявшие в волосах. — А учитывая, что сегодня ночью выпал снег, мне, вероятно, придется дождаться рассвета, чтобы съездить за ними в город.

— Завтра? — спрашиваю я, надув губы, и мой взгляд опускается на пах Сэма под водой. Пах, который я ощутила во всей его толщине всего несколько мгновений назад, когда сидела на нем. Пах, который, вероятно, серьезно нуждается в освобождении.

Я нервно сглатываю, тело напрягается, когда Сэм с любопытством за мной наблюдает.

Я знаю, чего он сейчас от меня хочет. Знаю, чего каждый мужчина в Америке хотел бы в этой ситуации.

Но я не могу.

Одна только мысль об этом заставляет все мое тело покалывать от беспокойства, и прежде, чем я успеваю сменить тему, меня резко и быстро охватывает воспоминание.

Мы со Стерлингом были вместе около месяца, когда это случилось. Это была неделя возвращения домой, и Стерлинг только что провел невероятную игру.

Мы находились на вечеринке, и я напилась больше, чем хотела признаться, когда пыталась произвести впечатление на Стерлинга, затащив его в ванную для быстрого секса. В одну секунду мы целуемся, а в следующую он прижимает мою голову к своему паху. Меня это вполне устраивало, поэтому я облизнула губы и с нетерпением принялась за работу. Но как только я взяла его в рот, Стерлинг схватил меня за волосы и вонзился членом так глубоко мне в горло, что я подавилась. Он, казалось, не замечал моей реакции и продолжал давить мне на горло снова и снова. От слез у меня защипало в глазах, я ногтями впилась в его бедра в безмолвной мольбе сбавить темп. Но он ничего не замечал. Только продолжал толкаться и толкаться до тех пор, пока, наконец…

Меня не вырвало.

Ну... на его член.

Ну, может, не совсем на его член, так как я стояла на коленях и мне удалось вытащить его члена изо рта как раз в тот момент, когда рвотный спазм поднял свою уродливую голову.

Только это был не просто спазм.

Это было извержение зеленого цвета, так как я пила «Гаторейд» или что-то наподобие.

Стерлинг психанул и чуть не опрокинул меня на пол в попытке увернуться от моего фонтана. Свесив голову и с блевотиной в волосах, я замерла на коленях, стараясь отдышаться.

Это. Было. Унизительно.

Я была уверена, что он меня бросит. Уверена, что непоправимо унизила себя перед мужчиной, за которого хотела выйти замуж, и что моя жизнь кончена.

Но Стерлинг меня не бросил. Он даже извинился за то, что переусердствовал, и протянул мне случайно найденную в шкафу зубную щетку.

Сэм смотрит на меня с любопытством, которое я не хочу понимать. Одно дело блевать на член своего парня, но совсем другое — блевать на друга по траху. Не говоря уже о том, что что-то мне подсказывает, Сэм привык к опытным женщинам.

— Э-э-э, давай вернемся, ладно? — заявляю я высоким и резким голосом, быстро поднимаясь из горячего источника. После прогулки по переулкам памяти мое сексуальное влечение скукоживается, как столетняя старушка. — Уже поздно, а завтра у нас большой день для катания на сноуборде.

— Ла-а-адно, — медленно отвечает Сэм, в замешательстве хмуря брови.

Я быстро засовываю мокрые ноги в ботинки и даже не утруждаю себя вытереться, прежде чем схватить пальто и подтолкнуть свою задницу обратно по тропинке к хижине, подальше от, вероятно, очень удушающего горло члена Сэма.

На следующий день я просыпаюсь, готовая обсудить это с Сэмом. Я должна извиниться за свое поведение, чтобы день не был полон неловкости или обид... но у меня нет такой возможности.

— Привет, — сонно говорю я, пробираясь на кухню, где Сэм на плите жарит яичницу с беконом.

— Доброе утро, — весело говорит он и смотрит на мою клетчатую пижаму, прежде чем вернуться к плите.

Я смотрю на его серые брюки и белую футболку, красиво обтягивающую очень большие руки.

— Ты рано встал.

Он понимающе кивает.

— Ранняя пташка ловит червяка. К тому же сегодня нам нужно будет уйти пораньше, пока мало народу. Легче учить без кучки подростков-придурков, которые будут крутиться вокруг и весь день окатывать нас снегом.

— Окатывать нас? — спрашиваю я, нахмурившись.

— Ага, — с полуулыбкой говорит он, — они очень быстро к тебе подъезжают, а затем резко тормозят, окатывая с головы до ног снегом. Они всегда так поступают с новичками.

— Вот ведь придурки, — раздраженно отвечаю я.

Сэм только качает головой.

— Да, но отчасти это все же весело.

Я киваю и смотрю на Сэма, ожидая, что он проявит какие-то странности по поводу внезапного окончания нашего вечера. Наверняка он раздражен, верно? Я так быстро бросилась обратно в хижину, что переоделась и притворилась спящей на диване еще до того, как он вошел. Это должно было расстроить его, верно?

— Как спалось ночью? — спрашивает он, выкладывая еду на тарелки.

— Отлично! — восклицаю слишком громко. — Диван очень удобный.

Он поворачивается, смотрит на меня секунду, прежде чем перевернуть последние несколько кусочков бекона.

— Может, сегодня вечером мы сможем поторговаться.

— Забудь об этом.

Он поворачивается и, раздраженно вздохнув, смотрит на меня.

— Ты очень упрямая, знаешь?

— Брат напоминает мне об этом почти каждый день, — отвечаю, хватая ломтик бекона, который он только что положил на салфетку. Сделав глубокий вдох, добавляю: — Эй, извини, что вчера вечером я вела себя странно.

Он качает головой и отвечает:

— Все в порядке, Мэгги. Я решил, что ты передумала, и меня это вполне устраивает. Наверное, это к лучшему.

Мои глаза широко распахиваются.

— Передумал насчет чего?

— Насчет нашей связи или как это назвать. Ничего страшного.

— Я не передумала, — восклицаю, хватая его за мускулистый бицепс, и он поворачивается ко мне.

Нахмурив лоб, он смотрит на мои губы.

— Нет?

— Нет! С чего ты взял?

— С того, что прошлым вечером на горячем источнике ты практически от меня сбежала. Возможно, у меня не так хорошо развита интуиция, но я проницательный, и я видел на твоем лице сожаление.

Я в ужасе закрываю глаза, когда понимаю, что Сэм совершенно неправильно истолковал мой нервный срыв прошлым вечером.

— Это не из-за тебя… это все я.

— Понятно. — Он издает смешок.

— Нет... о боже, я в этом ужасна. — Я отпускаю его руку, запрыгиваю на столешницу, и пытаюсь сформулировать слова так, чтобы не выглядеть полной идиоткой. — Однажды у меня был неприятный опыт, когда я оказалась перед парнем на коленях. Это было так ужасно, что я больше никогда не захочу такого повторить, а так как прошлым вечером у нас не было презервативов, я беспокоилась, что именно этого ты и ожидал.

У Сэма отвисает челюсть.

— Ты подумала, я хочу, чтобы ты мне отсосала?

Я пожимаю плечами, краснея от смущения и чувствуя себя немного возбужденной его небрежным использованием грязного слова.

— Ну, да. То есть, ты же меня удовлетворил, и, могу сказать, твой член был... очень возбужденный. — С полыхающим лицом, заикаясь, я выдавила: — И отплатить тебе тем же было бы правильно.

— Боже правый, Мэгги... иногда ты реально чокнутая, ты знаешь это? – сердито рявкает Сэм.

— Что? — восклицаю в замешательстве.

— Только засранцы ожидают ответного действия. Настоящие мужчины ожидают оргазмов. Ты кончила, это и было моей целью. Конец истории. И вообще, с какими придурками ты встречалась?

Я вся содрогаюсь от унижения. Если скажу Сэму, что мой неудачный опыт был со Стерлингом, он ни за что не согласится продолжить помогать мне его вернуть.

— Ну, не знаю... один раз парень, полагаю, просто слишком перевозбудился, отчего я начала задыхаться, пока меня не вырвало.

Сэм в гневе закрывает глаза.

— Проклятье, мне хочется ему вдарить.

— Ты его даже не знаешь.

— И я все равно хочу ему вдарить.

Сэм печально качает головой и протягивает руку, чтобы выключить горелки. Он придвигается ближе ко мне, и я слегка вздрагиваю, когда он располагается между моими ногами, скользя по ним вверх ладонями.

— Кажется, мне не стоит учить тебя кататься на сноуборде. А стоит научить понимать, чего ты стоишь.

— Что? — спрашиваю, обводя взглядом его грубые черты в попытке понять, о чем он говорит.

— Мэгги, ты умная, милая, упрямая и веселая, даже не пытаясь быть такой. Ты должна понять, что парень, который плохо к тебе относится, не заслуживает того, чтобы быть с тобой рядом. В сексе быть на равных — не главное. В нем главное быть щедрым.

— Ты не сказал «красивая», — выпаливаю, прежде чем мозг успевает остановить то, что произносит рот.

— Что?

Я пожимаю плечами.

— Ты не сказал «красивая». Большинство парней начинают с этого.

Сэм наклоняет голову и долго на меня смотрит.

— Если это все, что тебя волнует, то я нужен тебе даже больше, чем думал. — Он обхватывает мое лицо ладонями и так пристально смотрит в глаза, что я ловлю себя на том, что задерживаю дыхание, ожидая, что будет дальше. — Твоя красота — это генетика, Мэгги. Ты ничего не сделала, чтобы ее заслужить. Все остальное, что я сказал, говорит о том, какая ты крутая.

От его слов все в животе переворачивается. Внутри меня сейчас происходит много-много головокружительных переворотов вместе с порханием бабочек, и всякими девчачьими чувствами, которые испытывает девушка, когда парень не просто называет ее красивой, а говорит гораздо больше.

— Спасибо, — удается пискнуть мне, потому что эти слова могут быть самым лучшим, что парень когда-либо мне говорил.

— Не за что, — отвечает он, пожимая плечами, и отпускает мое лицо, чтобы снова заняться едой. — Но на всякий случай, если тебе хочется это услышать, ты из тех красавиц, которых невозможно забыть.

От его слов в глазах начинает щипать, потому что, хотя они произнесены так небрежно, они не обычны. Мало из того, что говорит Сэм, — это просто слова. Я протягиваю руку и обхватываю бицепс Сэма, притягиваю его к себе и шепчу ему на ухо:

— Тебе все же надо съездить в город за презервативами.

Он отстраняется с той очаровательной застенчивой улыбкой, от которой у меня слабеют колени.

— Как скажешь, искорка.

ГЛАВА 12.

Я всегда беру с собой удочку пожестче

Сэм

Мэгги — ужасная сноубордистка. Честно говоря, хреновее всех, кого я когда-либо видел. Помню, как сестры учились кататься на доске, — а я не причисляю их к любительницам спорта, — но Мэгги — хуже их всех вместе взятых. Придурки-подростки окатывают ее снегом весь чертов день. И это забавно, потому что каждый раз, когда это происходит, она обзывает их «мелкими гаденышами».

— Так ты их только поощряешь, — со смехом заявляю я, поднимая очки на макушку и наблюдая, как группа мальчишек спускается с холма, смеясь так сильно, что едва могут стоять на досках.

— Плевать! — восклицает Мэгги, она почти всегда оказывается на заднице, когда стягивает очки, чтобы стереть с них снег. Она смотрит на меня, и ее глаза пылают синим пламенем. — Они — мелкие говнюки! Подростком я не была такой ужасной.

Изо всех сил стараясь скрыть удивление, отвечаю:

— Знаю, но теперь ты превратила это для них в игру.

Она качает головой, и я открепляю одну ногу, чтобы помочь ей подняться. Мы провели на склоне для новичков весь чертов день, а она до сих пор даже не научилась кататься с одной пристегнутой ногой. Мои мышцы от икр до стопы просто убивают меня, потому что мне приходится скользить перед ней, так как, набрав скорость, она не может остановиться. Но приходится отдать ей должное. Она не сдается.

— Не забывай тормозить пяткой свободной ноги, чтобы замедлить ход. Ты двигаешься слишком быстро, и именно поэтому нас продолжает преследовать неудача.

— Вообще-то, у меня есть идея получше, — она поднимает брови, озорной блеск в глазах заставляет меня немного испугаться того, что последует дальше.

Пятнадцать минут спустя Мэгги снова оказывается на заднице, а я стою на коленях рядом с ней. Мой взгляд падает на группу маленьких засранцев, весь день мучивших нас, и на моем лице расплывается широкая улыбка.

— Ладно, я их вижу. Они приближаются.

Глаза Мэгги загораются, она драматично падает на спину с двумя снежками, крепко зажатыми в руках.

— Настройся на серьезную схватку, Сэм. Эти мелкие говнюки должны заплатить.

Не могу удержаться от смеха от того, как серьезно она все воспринимает. Подняв глаза, вижу, что четверо ребят приближаются так же предсказуемо, как снег на горных вершинах.

Когда они, решительно опустив головы, направляются прямо к нам, я кричу:

— Давай!

Мэгги вскакивает на колени, разворачивается, и мы вдвоем начинаем швырять в них снежки. И не простые... ледяные снежки. От которых адски больно. У нас наготовлено, по крайней мере, пятьдесят идеально вылепленных шаров смерти, спрятанных за ее перевернутой доской, и мальчишки врезаются друг в друга, когда мы снова и снова бросаем в них снежками.

Быстро открепляю ботинки и хватаю еще несколько снежков, продолжая атаку, в то время как четверка делает все возможное, чтобы восстановить равновесие и выбраться из-под обстрела. Когда они начинают спускаться с холма подальше от нас, Мэгги кричит им в спину:

— Валите домой и поплачьтесь мамочкам, мелкие говнюки!

Громко смеюсь над ее серьезным выражением лица, а затем по-товарищески обнимаю. Мэгги улыбается и поднимает руку, чтобы я дал ей пять.

Когда мы оба перестаем смеяться, она снова падает на снег.

— Сэм, думаю, пришло время покончить с этим. Как насчет горячего шоколада?

— Звучит неплохо.

Мы медленно спускаемся с холма и, наконец, возвращаемся в хижину. Солнце садится за горы, и я направляюсь к задней части дома, чтобы насладиться зрелищем. На мой взгляд, нет ничего лучше заката в горах.

— Ох, божечки, как же потрясающе! — восклицает Мэгги, направляясь ко мне с двумя дымящимися кружками, а под ее ногами хрустит снег.

Она сняла комбинезон, оставшись в серых леггинсах, свитере и теплом жилете. В этих маленьких сапожках она выглядит как девушка больше интересующаяся спортсменами, чем самим сноубордом, но реальность сегодняшнего дня заставляет меня думать иначе. Она протягивает мне дымящуюся кружку горячего шоколада, и я делаю маленький глоток.

— Он что, с алкоголем? — спрашиваю я, чувствуя в горле слабое жжение.

Она с усмешкой кивает.

— Я нашла в шкафу немного «Бейлиса». Неплохо пропустить пару шотов.

Когда Мэгги устраивается рядом со мной, чтобы насладиться закатом, делаю еще глоток, и сладкая жидкость согревает внутренности. Тяжело вздохнув, она печально заявляет:

— Сэм, боюсь, сноубординг не станет частью моего будущего.

Мне приходится сдерживать смех, потому что она утверждает это так, будто я сам этого не понимаю.

— Да, искорка… Должен сказать, сегодня ты выглядела не вполне естественно.

Она хихикает, делая глоток.

— Но я старалась. С этим ты не поспоришь.

— Ты чертовски старалась, — подтверждаю. — Честно говоря, не могу поверить, что после обеда ты захотела вернуться. Я был уверен, что ты от меня сбежишь.

— Я не из тех, кто сбегает! — Она серьезно хмурит брови, и я не могу не думать о том, что она, скорее всего, применяет ту же логику и к своему бывшему. — Но, возможно, мне следовало закончить раньше, потому что мышцы меня убивают.

Она растирает плечо, и я смотрю мимо нее на джакузи рядом с нами.

— Знаешь, что бывает здорово после долгого дня на снежных склонах?

Она оглядывается через плечо в направлении моего взгляда, и кивает.

— Хорошая мысль! Пойду переоденусь в купальник и возьму полотенца. — Она поворачивается, чтобы уйти, но останавливается, когда я зову ее по имени.

— Мэгги. — Она оглядывается на меня. — Я думал, ты ищешь приключений.

— Да, — отвечает она, нахмурившись.

Я прохожу мимо нее, пятясь к джакузи, и снимаю с него крышку.

Поставив кружку, опускаю в воду руку, чтобы проверить температуру, и плескаюсь в нее водой.

— Тогда, нарушь со мной несколько правил.

Одним быстрым движением я стягиваю через голову рубашку и широко улыбаюсь потрясенному выражению лица Мэгги. Ее взгляд падает на мою грудь, и, должен признать, я испытываю глубокое удовлетворение, видя, каким взглядом молодая, красивая женщина, смотрит на меня. Я расстегиваю ботинки, отбрасываю их в сторону и перехожу к джинсам.

— Ты спятил! — восклицает Мэгги, отворачиваясь как раз в тот момент, когда я сбрасываю штаны и боксеры на землю. — И, по-видимому, совсем потерял стыд.

Перемахнув через край джакузи, погружаюсь в тепло, позволяя воде успокоить ноющие мышцы. Может, это и не горячий источник, но с таким видом я не жалуюсь.

Передвинувшись к панели управления, включаю форсунки, затем сажусь в углу и позволяю сильной струе вонзиться в мышцы спины. Громко застонав, говорю:

— Искорка, как же хорошо.

Мэгги оборачивается ко мне, ее щеки раскраснелись, и не только от холода. Она подходит и, осторожно опустив палец в воду, проверяет температуру.

— Почему сейчас ты так стесняешься? — любопытствую я, потому что ее поведение прошлым вечером было каким угодно, только не застенчивым.

— Я не стесняюсь, — машинально отвечает она. Ее взгляд на мгновение устремился вдаль, будто она серьезно о чем-то задумалась.

Я придвигаюсь к ней ближе.

— Вчера вечером ты сделала мне предложение, сегодня утром велела купить презервативы... а сейчас стесняешься? В чем дело?

Прикусив губу в глубокой задумчивости и нахмурившись, она смотрит на меня с выражением, которое я не могу точно определить. Скорее всего, задается вопросом, как может сфотографироваться голой в джакузи и отправить фото бывшему, чтобы заставить ревновать. И хотя вчера вечером она на минуту забыла о своем телефоне, сегодня я поймал ее за селфи, когда она думала, что я не смотрю. Но я ее не одернул, потому что нутром чуял, и должен был понимать, что даже после всех тех слов, что я сказал Мэгги на кухне, она ничем не отличается от любой другой девушки, с которой я встречался раньше. Она — лишь временное и мимолетное увлечение, и все, чего я хочу, — это видеть ее обнаженной рядом со мной в джакузи.

Без предупреждения бросаюсь через край джакузи и хватаю Мэгги за талию. Когда я перетаскиваю ее через борт в дымящуюся воду, все еще одетую и в сапогах, она роняет кружку с горячим шоколадом в снег.

— Засранец! — кричит она и отталкивает меня, пытаясь найти опору в воде. — Какого черта ты творишь?

— Заставляю тебя перестать думать! — отвечаю с улыбкой и плещусь в нее водой.

— Я собиралась сюда забраться… Просто сначала хотела сходить за полотенцами.

Она брызгает в меня в ответ, и я не могу удержаться от смеха, глядя на ее сердитое личико. В одежде, неловко прилипшей к телу, она похожа на мокрого щенка, который дуется в ванне. Она умудряется выбраться из насквозь промокшего пухового жилета и швыряет его через край.

— Боже, я же еще в сапогах, — стонет она и погружает руки в воду, чтобы их снять. Берется за один, вытягивает его на поверхность и выливает из него воду прямо перед моим лицом. — Эти сапоги стоили дорого, — заявляет она, свирепо глядя на меня.

— Они выдержат, — отвечаю, широко раскинув руки по бортикам джакузи, чтобы насладиться тем, как она снимает одежду.

Мое веселье тут же улетучивается, когда Мэгги, не сводя с меня взгляд, встает и снимает через голову промокший свитер, открывая моему взору маленькие груди, прикрытые черным кружевным лифчиком. Она перебрасывает мокрую ткань через край и смотрит мне в глаза.

И вот она уже больше не выглядит неуверенной в себе двадцатилетней девушкой. Она не похожа на мокрого щенка. У нее тот же решительный взгляд, что и прошлым вечером в горячем источнике. Она тянется за спину, чтобы расстегнуть лифчик, и когда бретельки спадают с плеч, она швыряет его прямо мне в лицо.

Я почти уверен, что мне приходится втянуть язык обратно в рот, когда через накинутый на мое лицо лифчик я мельком вижу ее идеальные розовые соски. Быстро снимаю барьер из ткани, мешающий мне полностью разглядеть Мэгги, но прежде чем успеваю увидеть хоть что-то, она погружается под защиту пузырьков.

Следом она снимает штаны, и теперь мы — пара покачивающихся голов в джакузи на вершине горы, под лучами зимнего солнца, отбрасывающего на снег золотые искры.

— Не могу поверить, что ты пролил мой горячий шоколад, — дуется она, и это так мило, что я немного напрягаюсь.

Я тянусь за своей кружкой, которая спокойно стоит на дальнем краю джакузи.

— Можешь взять мой.

Она сердито смотрит на мою протянутую руку, но все равно берет кружку. Когда наши пальцы соприкасаются, руку словно ударяет током. Пронесшаяся искра заставляет меня желать коснуться совсем другой части тела Мэгги.

— Знаешь, у меня здесь не так уж много одежды.

В моих глазах пляшут веселые огоньки.

— У тебя есть комбинезон. — Она сердито выпячивает челюсть, но прежде чем она снова на меня психанет, я добавляю: — И если тебе нужна одежда, можешь одолжить что-нибудь у меня.

Она ставит кружку и подплывает к бортику джакузи, наблюдая, как солнце начинает исчезать за горами. Я присоединяюсь к ней и в уютной тишине впитываю пейзаж: оранжевое небо окрашивается в розово-фиолетовый, а вокруг начинают сгущаться сумерки.

— Действительно, очень приятно, — заявляет Мэгги, поворачиваясь так, чтобы струи ударяли в мышцы спины.

— Я пытался тебе сказать, — отвечаю с полуулыбкой.

Она выдыхает и откидывает голову на подголовник.

— Этим ты занимался в детстве?

— Лежал обнаженным в джакузи с девушками? Да, — невозмутимо отвечаю, глядя на торчащие над водой выпуклости ее груди.

С игривой ухмылкой она бросает на меня косой взгляд.

— Я имею в виду, катался и зависал в хижинах. Не знаю... ты кажешься таким непринужденным среди всего этого. Ездишь на снегоходах, занимаешься скалолазанием, сноубордингом. Будто риск для тебя — обычное дело. Тебе все так легко дается.

Я небрежно пожимаю плечами и опираюсь руками о борта джакузи.

— Думаю, расти в Боулдере очень легко. Мы с приятелями сами учились лазать и кататься на доске. И я был помешан на автомобилях, поэтому всегда играл с игрушками с моторчиками.

Мэгги прикусывает губу, не в силах скрыть озорную ухмылку.

— Я не сказал «игрушки с батарейками», — со знанием дела заявляю я. — Господи, хватит думать о всяких пошлостях.

— Что? — отвечает она со смехом. — Я ничего не сказала! Не моя вина, что ты можешь читать мои мысли!

Качаю головой, пораженный тем, что такая красивая девушка может обладать таким чувством юмора. Большинство девушек, которых я встречал, либо относятся к первой категории, либо ко второй... никогда к обеим.

— Ты продолжаешь удивлять меня, искорка.

— Чем же? — спрашивает она, все глубже погружаясь в воду.

— Прошлый вечер оказался для меня сюрпризом. Сегодняшний день — тоже. Черт, наблюдать за твоим восхождением на вершину ледника, было для меня сюрпризом.

От моих комплиментов она краснеет, и я чувствую к ней искреннюю симпатию, которую, понимаю, не должен испытывать. Это случайная связь. Ничего больше.

— Так что твой бывший думает обо всех твоих приключениях? – интересуюсь в попытке обеспечить столь необходимую проверку своего внутреннего чутья. — Я бы сказал, что всего за несколько недель ты многого добилась. Все идет по плану?

Выражение лица Мэгги меняется на глазах: от счастливого и беззаботного до растерянного и несколько встревоженного.

— Я отправила ему несколько фотографий, и, думаю, он впечатлен.

— Разве он этого не говорит? — спрашиваю, нахмурив брови.

Она пожимает плечами.

— Он, кажется, искренне удивлен всем, чем я занималась во время зимних каникул, но не говорит, что впечатлен. Хотя, возможно, я слишком преуменьшаю? Я пыталась разыграть все так, словно хочу заниматься этим многие годы.

— Но ты этого не хочешь? — спрашиваю, чувствуя себя сбитым с толку.

— Боже, нет! — Она смеется. — Ты видел меня сегодня на склоне для новичков. Я ужасна в спорте!

— Но все равно получаешь от этого удовольствие? — уточняю, потому что она не выглядит несчастной, когда занимается чем-то подобным. Так что, либо она великая актриса, либо просто настолько сосредоточена на своей цели, что заставляет себя наслаждаться процессом.

— Наверное, я получаю больше удовольствия, чем ожидала, — отвечает она с задумчивым выражением лица. — Но, мне кажется, это в основном из-за тебя. С тобой очень легко, Сэм. И ты веселый учитель. Я понимаю, почему вы с Майлсом так близки.

Упоминание о ее брате придает моей позе скованность, которой не было раньше. Наверное, потому, что сейчас я сижу голой задницей в джакузи с его сестрой, и она только что напомнила мне об этом факте. Но, черт возьми, она — взрослая женщина, а я — взрослый мужчина. Знаю, все становится сложнее, чем мы оба ожидали изначально, но Мэгги явно все еще сосредоточена на своем бывшем, и я был бы идиотом, если бы не ухватился за шанс с такой девушкой, как Мэгги.

— А что Майлс думает по поводу того, что ты так долго остаешься в Боулдере? — Откинув голову на подголовник, провожу рукой по холодным капелькам, застрявшим в бороде.

Прежде чем ответить, на лице Мэгги появляется страдальческое выражение.

— Ну, я ему сказала, что, как только Стерлинга вызовут на сборы, я не знаю, где мы окажемся, и это, вероятно, последние свободные недели, что у меня будут до нашего отъезда. Когда я сказала, что перед всем этим мне хочется пожить для себя, он проглотил это объяснение, как бесплатное печенье.

Я морщусь, потому что понимаю, как Майлс мог во все это поверить.

— Да, боюсь, он довольно доверчив.

— Знаю, и поверь, из-за того, что лгу ему в лицо, я чувствую себя ужасно, но продолжаю говорить себе, что все это не будет иметь значения, когда мы со Стерлингом снова будем вместе.

— И ты все еще уверена, что хочешь именно этого? — спрашиваю, потому что, честно говоря, продолжаю надеяться, что она, в конце концов, поймет, насколько безумен этот план, поумнеет и отпустит все это.

Она серьезно кивает.

— Я уверена, что Стерлинг — моя судьба. Я никогда так сильно и так быстро не влюблялась в парня. То же произошло и с родители, когда они познакомились в колледже, и теперь они женаты уже целую вечность.

— Но почему бы тебе не рассказать семье, что случилось? Конечно, для пары не такая уж большая проблема — пережить разрыв, а потом снова воссоединиться.

Мэгги качает головой.

— Ты ведь помнишь бывшую подружку Майлса, Джослин?

При упоминании этой мерзавки по шее пробегает холодная дрожь, и я кривлю губы.

— О, я помню.

— Вот именно, — заявляет Мэгги, широко раскрыв глаза. — Она была ужасна, вновь и вновь разбивая Майлсу сердце. Они расставались и снова сходились так много раз, что были хуже, чем Кортни Кардашьян и Скотт Дисик. Ситуация была настолько фиговой, что даже дедушка забеспокоился. Теперь Майлс, наконец-то, с такой замечательной девушкой, как Кейт, и я не хочу снова взваливать это бремя на свою семью.

— Но Джос была сукой, — констатирую я, прокручивая в голове воспоминания о той драме, которую эта женщина привнесла в нашу жизнь. — Извини, что я так говорю, но это правда. Если Стерлинг такой замечательный парень, как ты говоришь, то твоей семье будет все равно.

Мэгги качает головой.

— Нет, я отказываюсь подвергать их этому, потому что через несколько недель или месяцев мы снова будем вместе, и это уже не будет иметь значения. Я хочу, чтобы они любили Стерлинга. И не хочу, чтобы они каким-либо образом связывали его поведение с Джослин. И особенно мне не хочется раскачивать лодку, когда все так счастливы.

Я тяжело выдыхаю, потому что в стремлении все исправить без чьего-либо ведома, она оказывает на себя слишком сильное давление, а это не то как я представляю семью.

— Мэгги, послушай... можешь поступать, как хочешь, но у меня три старшие сестры, и я говорю тебе… я бы предпочел быть рядом с ними во все неидеальные моменты, чем стать жертвой идеального вранья.

Мэгги смотрит на меня умоляющими глазами, которым я, кажется, никогда не смогу отказать.

— Я понимаю, Сэм. Но это моя проблема. Мой бардак. И именно так я с ним справляюсь.

Откинувшись на бортик джакузи, сжимаю губы, чтобы не сказать больше ни слова. Моя работа — убедиться, что она в безопасности. Заставлять ее идти по иному пути — не моя забота. Я всего лишь друг.

Мэгги видит мою побежденную позу и с озорным блеском в глазах подплывает ближе.

— Посмотри на это с другой стороны... если бы я так не поступила, то мы бы с тобой не сидели сейчас голыми в джакузи.

Она играет бровями и садится на колени, так что ее мокрые голые груди оказываются выставленными на показ. Мой член под водой твердеет, вынуждая меня отвернуться.

— Ты — абсолютное зло.

Мэгги хихикает.

— Но я использую свои силы во благо.

Без промедления тянусь к ней и обхватываю ее запястье, дергая на себя. Она плюхается мне на колени, и эти идеальные груди касаются моей груди, а ее бедро скользит по моему члену. Быть настолько близко к ее обнаженному телу и так долго к ней не прикасаться — сродни поступку святого... а сейчас я хочу быть грешником. Провожу ладонью по ее бедру, а она касается моего подбородка и с безошибочным голодом смотрит на губы.

Прежде чем она успевает меня опередить, я устремляюсь вперед и завладеваю ее губами. У нее вкус шоколада и «Бейлиса», и ее губы такие мягкие, что я хочу чувствовать их на каждом дюйме своего тела. Она расслабляется в моих руках, жадно встречая языком требовательный толчок моего языка. Благодарно стону ей в рот и скольжу рукой по ее заднице, прижимая к себе.

Она извивается у меня на коленях, сдвигаясь, седлает, и когда мой член толкается между ее бедер, по телу пробегает дрожь.

— Мэгги, — хрипло говорю я у ее губ, наше неровное дыхание смешивается. — Если мы не выберемся из джакузи, та пробежка за презервативами, что я провернул сегодня утром, будет напрасной.

— Сэм, — стонет она с еле заметным неодобрением и маленькими толчками жадно трется о член. — Я не хочу выходить.

Я опускаю руку под воду, лаская большим пальцем клитор. Она издает мне в ухо гортанный звук, сжимая руками мою голову, словно спасательный плот посреди шторма. Решаю заставить ее кончить пальцами прямо здесь, но мой разум вырывается из этого Мэгги-гипноза, когда я слышу слабый смех, доносящийся слишком близко от нас.

Хватаю Мэгги за руки и отталкиваю ее в сторону как раз вовремя, чтобы увидеть группу подростков, убегающих от джакузи.

— Эй! — кричу, без всяких церемоний спихивая с себя Мэгги. — Это частная территория. Какого хрена вы здесь делаете?

Мальчишки останавливаются и машут мне чем-то, чего я не могу разглядеть в темноте. Слышу, как Мэгги рядом со мной ахает, и поворачиваюсь, вопросительно глядя на нее.

— Они забрали нашу одежду! — восклицает она и встает. — Ах, вы, мелкие засранцы!

Мальчишки воют от смеха, а я быстро хватаю Мэгги за плечи и толкаю обратно в воду.

— Мэгги, ты, блядь, голая.

— Черт, — рычит она, явно забывшись. — Это те же маленькие придурки с горного склона. Я вызову полицию! — кричит она, и на ее шее вздуваются маленькие вены.

— Давай! — кричит в ответ один из мальчишек. — Уверен, они тоже будут рады увидеть твои горячие сиськи!

Делаю движение, чтобы вылезти из джакузи и отправиться за ними, но Мэгги хватает меня за руку и тянет обратно в воду.

— Что ты делаешь? — Она смеется, когда они убегают в лес. — Собираешься с болтающимся членом гоняться за ними по заснеженному лесу?

Я пожимаю плечами, чувствуя раздражение от того, что за маленькими говнюками осталось последнее слово.

— Я мог бы их поймать.

— И что потом? — Лицо Мэгги сияет весельем. — Окатил бы их снегом?

— Не знаю! — ору я в отчаянии, сердито шлепая по воде. — Я еще не все продумал.

Ее смех такой заливистый, что мое настроение тоже поднимается.

— Это, знаешь ли, все твоя вина, — ворчу, не в силах хмуриться так, как бы мне хотелось.

— Моя вина? — Она хихикает, прижимая руки к животу и вытирая слезы.

— Да! — восклицаю, вздернув подбородок. — Это ты подстрекала их сегодня снежками.

— Ты помог мне слепить эти снежки!

Ее заразительный смех заставляет меня улыбнуться.

— Ты плохо на меня влияешь. До твоего появления, я был крутым парнем. Если бы не ты, эти маленькие мудаки ни за что не стали бы со мной связываться.

— Подумаешь, — отвечает она, закатывая глаза, а затем снова смотрит на дом. — Но, полагаю, нам лучше бежать к дому, пока они не вернулись и не попытались отрезать нас от хижины.

Я стону и качаю головой, хоть мне и не хочется выходить из джакузи, я знаю, что она чертовски права. Мы здорово проводили время, пока эти маленькие придурки все не испортили.

— Давай, старина, — возбужденно говорит Мэгги и встает, перекидывая ногу через борт джакузи. — Бежим наперегонки!

Она отталкивается от бортика и, как фея Динь-Динь, только с голым задом, летит по снегу. Я выскакиваю следом и прежде чем поспешить за ней, закрываю джакузи крышкой. Догоняю ее как раз в тот момент, когда она достигает раздвижных дверей, и мы заскакиваем в безопасную теплоту хижины.

Мэгги бежит по коридору в ванную.

— Я за полотенцами... подбрось дров в камин!

Мгновение спустя она появляется, обернутая в пушистое белое полотенце, и бросает одно мне. Быстро завязываю его вокруг талии, и мы оба усаживаемся у огня, чтобы согреть замерзшие конечности после нашего небольшого снежного забега.

— О боже, я отморозила ноги! — восклицает Мэгги, дрожа всем телом, и вытягивает ноги перед собой.

— Знаешь, что согревает быстрее всего? — спрашиваю, поворачиваясь спиной к огню. Наклоняюсь и кладу ее ногу себе на колени, чтобы растереть подушечки замерзших пальцев.

— Что? — Она кусает губы, с любопытством наблюдая за мной.

— Контакт «кожа к коже». — Я озорно двигаю бровями.

— О боже, заткнись! — Она убирает ногу с моих колен и пытается меня оттолкнуть.

Я ловлю ее запястье и касаюсь ее губ крепким целомудренным поцелуем. От удивления она замирает, ее глаза вспыхивают, а взгляд опускается на мой рот. Внезапно, словно от выстрела стартового пистолета, Мэгги хватает меня за лицо и прижимается губами к моим губам. Неистовая и жаждущая, она, как сжатая пружина, вскакивает на колени и проскальзывает языком глубоко в мой рот. Я поднимаюсь ей навстречу, делая все возможное языком, чтобы исследовать и овладеть каждой ее частью, во время жестких и голодных поцелуев.

Мои руки перемещаются от ее щек к полотенцу, плотно обернутому вокруг груди. От одного грубого рывка оно развязывается и падает на пол. Я отстраняюсь от ее губ, любуясь телом, моя грудь вздымается от желания, когда я смотрю на ее — полностью обнаженную, освещенную золотистым сиянием огня. Затвердевшие соски на округлых грудях смотрят прямо на меня, и я опускаю голову и втягиваю один из них в рот.

На вкус она — смесь хлорки, плоти и секса в одном флаконе. Я накрываю ладонью ее другую грудь. Она громко стонет, когда я сильно посасываю ее сосок, ее пальцы перебирают мои волосы. Я покрываю поцелуями другую грудь, отдавая дань уважения второму соску. Мэгги стонет и хватает меня за голову, чтобы снова притянуть к своим губам. Она шарит руками по моей талии и, наконец, развязывает полотенце. Когда она сжимает в ладони мой член, я отрываюсь от ее губ и стону.

Мы оба смотрим вниз на изящную женскую руку, обхватывающую нежную плоть и ласкающую ее по всей длине размеренными движениями.

— Господи, — хрипит она, пристально глядя на меня. — Ты большой.

— Услада для мужских ушей, — со смехом бормочу, целуя ее мокрые волосы и приподнимая ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня. — Уверена, что хочешь этого?

Она нетерпеливо кивает.

— Э-э, у меня в руке член... обычно это хороший знак.

Я целомудренно целую ее в изящные губы и одним быстрым движением вскакиваю на ноги и направляюсь в спальню, где оставил презервативы.

Когда я возвращаюсь в гостиную, Мэгги совершенно голая все также стоит на коленях на сером ковре. На фоне ревущего пламени она выглядит как гребаная фантазия любого мужчины. Темные мокрые волосы гладко зачесаны назад. Лицо без косметики, глаза блестят и широко раскрыты от возбуждения, а обнаженное тело умоляет к нему прикоснуться.

Я опускаюсь перед ней на колени, она смотрит на презерватив в моих руках.

— Мэгги, ляг на спину. Раздвинь ноги.

Она делает, как ей сказано, открываясь мне и давая прекрасный обзор на киску, что я пробовал прошлым вечером. Она оставила по центру тонкую полоску волос, и мне приходится сдерживаться, чтобы не наклониться и не попробовать ее снова. Вместо этого я провожу пальцами по клитору, от чего ее грудь вздрагивает от неожиданности. Глубоко проникаю в нее двумя пальцами, отмечая, насколько она уже влажная. Вынув их, обвожу вокруг ее тугого комочка нервов, и она стонет мое имя.

— О боже, Сэм. — Она приподнимает бедра, чтобы снова погрузить мои пальцы глубоко внутрь. — О боже.

Я продолжаю ласки, чувствуя, как ее тело дрожит от желания лишь от одних только пальцев. Пока она извивается на ковре, я опускаю свободную руку вниз и сжимаю член, медленно его поглаживая. Когда она открывает глаза и видит, как я себя ласкаю, ее взгляд загорается жаждой, которую я не могу игнорировать.

Я ввожу в нее третий палец, она хватается за ковер и громко кричит:

— Мне нужно больше.

— Ты все еще хочешь большего, искорка? — спрашиваю, входя и выходя из нее медленными, плавными движениями.

— Да, я хочу тебя! — кричит она, ее оргазм уже нарастает, киска сжимается вокруг моих пальцев.

— Ты хочешь мой член? — не унимаюсь я, потому что ее голос сейчас такой сексуальный, что я хочу слышать его снова и снова.

Она поднимает голову и пронзает меня взглядом.

— Я хочу твой член.

С легкой улыбкой вынимаю пальцы и начинаю раскатывать презерватив по напряженной эрекции. Она зачарованно наблюдает, как я располагаюсь между ее ног и толкаюсь головкой члена в ее вход.

— Сделай это, — умоляет она, от желания ее дыхание прерывистое.

Поэтому одним плавным движением я жестко и быстро вонзаюсь в нее. Она вскрикивает от моего вторжения, и я прижимаюсь лбом к ее груди и жмурюсь от удовольствия. Медленно, начинаю двигаться внутрь и наружу, погружаясь глубоко, выходя лишь до кончика, а затем повторяю все снова и снова.

Она царапает мне спину ногтями, призывая двигаться быстрее. Я прижимаюсь губами к ее губам и ритмично покачиваю бедрами, она обхватывает ногами мои бока и приподнимается, чтобы встретить мои толчки.

Наблюдать, как тело Мэгги сияет в свете пламени, — потрясающе. Ее кожу покрывают бисеринки пота, а крики становились все громче и громче. По мере приближения кульминации она на глазах превращается из красивой девушки в потрясающую женщину, наслаждающуюся своим телом. Великолепное зрелище.

Опускаю голову к ее плечу и покрываю поцелуями ключицу, нуждаясь в ее вкусе, желая языком пройтись по каждой соблазнительной части тела, пока она снова и снова выкрикивает мое имя.

Внезапно она сжимается вокруг меня, так неумолимо стискивая ногами мои бока, что я едва могу двигаться. Она смотрит мне в глаза, приоткрыв губы в крике, и клянусь, один лишь взгляд на ее сексуальное личико вытягивает из меня оргазм.

Мое зрение затуманивается, я кончаю и чувствую, как ее плоть пульсирует вокруг меня. Из-за слишком жаркого пламени мы оба мокрые от пота, и задыхаемся, мне требуется напрячь каждый мускул, чтобы выйти из нее и перекатиться на спину.

— Срань господня, — говорит она, тяжело дыша.

— Ага, — с трудом выдыхаю я, мозг едва ли способен формировать связные предложения.

— Это было... неожиданно.

Я смотрю на нее и вижу, что она хмуро глядит в потолок, в данный момент ее сознание явно работает намного усерднее, чем мое.

— Неожиданно плохо? Или неожиданное хорошо?

— Хорошо, — отвечает она, но лицо у нее по-прежнему хмурое, так что лучше мне не становится. — Хочу сказать… у тебя неплохой стержень.

Повернув к ней голову, быстро моргаю в замешательстве.

Она переводит взгляд на меня и пожимает плечами.

— Я уже давно держу в запасе этот рыбацкий каламбур.(Прим. переводчика: с англ. rod — удочка, стержень).

Затем я понимаю смысл слов и начинаю смеяться, потому что, касательно фраз после секса, такое мне определенно говорят впервые. С широкой улыбкой поднимаюсь и хватаю со спинки дивана плед, накрывая им Мэгги. Ямочка на ее щеке становится заметнее, когда она смотрит на меня, довольная своей маленькой шуткой.

— Пойду, разберусь с этим.

Указываю на презерватив, и она с большим интересом смотрит на него, я поворачиваюсь и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок. Заглянув в спальню, натягиваю шорты и беру футболку для Мэгги, чтобы она надела ее в постель, так как она упомянула, что у нее не так много одежды на эти выходные. Когда я возвращаюсь в гостиную, она уже крепко спит, свернувшись клубочком перед камином, как маленькая кошечка.

С улыбкой наслаждаясь тем, как умиротворенно она выглядит. Девушка, должно быть, устала после целого дня катания на сноуборде... ужасного катания. На самом деле, я тоже выдохся. Наклонившись, чтобы поднять ее на руки, чувствую себя рыцарем, ее расслабленное тело покачивается, пока я несу ее по коридору в темную спальню. Уложив на кровать, засовываю ее ноги под одеяло и закутываю.

Она ерзает и ворчит:

— Не-е-ет, я же сказала, что лягу на диване.

Она пытается сесть, но я мягко толкаю ее обратно.

— Не упрямься. Ты спишь на кровати.

Снова пытаюсь ее прикрыть, но она хватает меня за руку.

— Если я сплю здесь, то и ты тоже, — она скользит на середину кровати и пытается потянуть меня за собой.

— Я не сплю с женщинами, Мэгги. Это часть правил краткосрочных отношений у парней.

— Ты и на сноуборде с женщинами не катаешься, — сонно ворчит она. – Сэм, заткнись и обними меня. Только пока я снова не засну.

Качаю головой, хотя она даже на меня не смотрит. Если я залезу к ней в постель, то точно пропаду.

Когда я к ней не присоединяюсь, она садится, и говорит:

— Ладно, тогда иду на диван.

Зарычав от отчаяния, толкаю ее обратно на кровать и заползаю к ней.

— Ты и правда чертова манипуляторша, ты знаешь это?

Она мурлычет, как кошечка.

— Это часть моего очарования.

Она набрасывает на меня одеяло и тычется голой попкой мне в пах. Прошло всего несколько минут с тех пор, как мы занимались сексом, а во мне уже шевелятся намеки на второй раунд. Она хватает мою руку и прижимает ее к своей груди, обнимая, как чертову плюшевую игрушку.

— Кожа к коже, помнишь? — сонно заявляет Мэгги, прижимаясь спиной к моей груди. — Просто засыпай, Сэм. В этом нет ничего особенного.

Ничего не могу с собой поделать, в знак поражения опускаю голову на подушку. Как же удобно. И как бы мне ни хотелось попытаться не заснуть, чтобы потом улизнуть, день был долгим, а кровать кажется раем. Я зеваю и обхватываю ладонью ее обнаженную грудь.

Когда она напрягается в моих объятиях, я шепчу ей на ухо:

— Кожа к коже, помнишь?

И последний звук, который я запоминаю перед тем, как заснуть, —очаровательное хихиканье Мэгги.

ГЛАВА 13.

Я рыбак... поэтому вру

Мэгги

На следующий день просыпаюсь с Сэмом в обнимку. Одна его рука покоится у меня под головой, как подушка, а другая крепко обнимает за талию. Неплохой способ проснуться. Он похож на уютную «подушку-обнимашку»: теплую, тяжелую и сделанную специально под меня.

Прошлая ночь оказалась совершенно неожиданной. Я полагала, что Сэм будет хорош в сексе, но не думала, что настолько. Он так разительно отличался от Стерлинга, что я никак не могу поверить, происходило ли все так, как я это помню. Например, действительно ли это было так хорошо? Или все потому, что происходило перед камином в порыве страсти? Или потому, что я в Боулдере, а воздух здесь разрежен, так что все кажется более легковесным? Я не могу понять, действительно ли прошлая ночь была намного лучше, чем любой другой сексуальный опыт, который у меня был, или я просто сплю.

Держу пари, если бы сейчас мы с Сэмом занялись сексом, он бы оказался чуть выше среднего. Сквозь жалюзи струится дневной свет, и мы оба вдыхаем утренний воздух. Это определенно было бы примитивно. И, честно говоря, я бы почувствовала себя лучше, если бы моя жизнь была примитивной.

Закусив губу, медленно переворачиваюсь лицом к Сэму, игнорируя вопящие от боли мышцы ног, любуясь его рыжей бородкой. Теперь она стала длиннее, превратившись скорее в бородень, чем в щетину. Приоткрыв рот, он глубоко дышит. Одеяла спущены ниже пояса, так что мне хорошо видны его грудь, руки и мощная мышца, которая тянется от плеча к шее. На самом деле он довольно сексуальный.

Медленно протягиваю руку и провожу пальцем по его ключице и вниз по руке, которая все еще покоится на моей талии. Проскальзываю под нее, чтобы коснуться его живота, а затем, как ни в чем ни бывало, провожу по паху.

Его пах — просто камень. Чертовски. Твердый.

Мои пальцы отваживаются пойти дальше и нежно обхватывают его длину поверх трикотажных шорт. Он стонет и перекатывается на спину, а я замираю в его объятиях.

Сдерживая смешок, снова прикасаюсь к нему, поглаживая сквозь ткань, и так как он, кажется, не проснулся, осторожно стягиваю пояс шорт и ахаю, когда его пенис выпрыгивает и указывает вверх к пупку. Я долго рассматриваю его прекрасный, с прожилками член, и меня охватывает мимолетное желание обхватить его губами.

Но я знаю, какой катастрофой это может обернуться. Сплошным кошмаром.

Но он спит. Если я хочу попытаться еще раз, то сейчас самое время. И, честно говоря, если я хочу произвести впечатление на Стерлинга тем, как сильно изменилась, может, научиться правильно отсасывать — неплохая идея.

Облизав губы, встаю на колени и усаживаюсь на пятки, заправляю волосы за уши, словно готовлюсь провести испытание. Наклонившись, сжимаю его эрекцию в кулаке, бросаю взгляд на его лицо, чтобы узнать, открыл ли он глаза. Видя, что они все так же закрыты, опускаю голову и нежно прижимаюсь губами к кончику.

Провожу языком по мягкой коже от основания до головки. Внезапно Сэм шевелится и издает глубокий хриплый стон. Я смотрю вверх, но он, кажется, спит как убитый, тогда как его пенис определенно жив. Жив и пульсирует.

Открываю рот и беру его так глубоко, как только могу. Когда я вынимаю его, в комнате раздается громкий чпокающий звук, но он только меня подзадоривает, поэтому я открываю рот и делаю это снова, наслаждаясь ощущением скользкого члена на языке. От усердного ритма мои волосы пологом падают вокруг моего лица, и внезапно в них оказываются руки. Я поднимаю глаза и вижу, что Сэм с удивлением смотрит на меня, нежно собирает мои волосы в конский хвост и придерживает их.

— Доброе утро, — хрипит он с ленивой улыбкой.

Я вздрагиваю от того, что меня поймали за делом, и вытираю нижнюю губу, прежде чем сесть и глупо ответить:

— Эм… доброе.

Его улыбка становится шире.

— Завтрак сегодня на самообслуживании?

В отчаянии шлепаю ладонями по лицу, бормоча в них ответ:

— Я проверяла теорию... с научной целью.

Сэм приподнимается на локтях и, горящими весельем глазами, окидывает мое обнаженное тело.

— Что за теория?

Я пожимаю плечами.

— Просто... хотела выяснить, так ли все хорошо, как это было вчера.

Он задумчиво кивает, затем ложится на спину, подперев голову рукой, и глядит в потолок.

— Что же, прошу, не позволяй мне прерывать научный эксперимент. Притворись, что меня здесь вообще нет.

Я смеюсь над его ответом, но затем снова смотрю на пульсирующий член.

— Хорошо, я попробую, но только не сильно двигайся.

— Без проблем, искорка. — Он подмигивает, и это так мило, что я чувствую себя достаточно храброй, чтобы попробовать еще раз.

С легкой усмешкой наклоняюсь и снова беру его в рот, на этот раз гораздо менее нежно, так как больше не беспокоюсь о том, что разбужу его. Я обрабатываю его в быстром темпе, звуки в комнате такие громкие, что я бы смутилась, если бы он не стонал от благодарности. Сэм снова держит меня за волосы, но на этот раз другой рукой медленно и ласково скользит вверх и вниз по моему позвоночнику. Это просто чудесно.

Внезапно член у меня во рту становится еще тверже, и прежде чем я успеваю заставить Сэма кончить, он хватает меня под руки и оттаскивает от члена.

— Что ты делаешь? — спрашиваю, глядя на него сверху, когда он тянется к тумбочке за презервативом.

— Мэгги, я не кончу тебе в рот, — заявляет он хриплым от возбуждения голосом, надевая презерватив с рекордной скоростью.

— Почему нет? Я думала, это для науки!

Он отрицательно качает головой.

— Детские шажки, хорошо? Сейчас я умираю от желания, чтобы ты оседлала мой член.

Ну, ладно. В спешке перекидываю через него ногу и прижимаю его кончик к входу.

— Вот так? — спрашиваю, опускаясь на него сверху.

Его голова откидывается на подушку, и он издает глубокий стон.

— Ох, черт, да, именно так.

Я опираюсь руками на его грудь и вращаю бедрами, чувствуя, как его тело твердеет и напрягается подо мной. Он обхватывает грубыми ладонями мои груди, смотрит мне прямо в глаза, пока ласкает их, перекатывая соски между большим и указательным пальцами. От переизбытка ощущений я вскрикиваю, все быстрее раскачиваясь на нем.

Сэм садится, целуя меня. Сначала нежно лаская, но я притягиваю его лицо к себе для чего-то более глубокого, чего-то большего. Когда я посасываю его язык и продолжаю двигаться, во мне нарастет волна удовольствия. Сэм подтягивается на кровати и так идеально в меня толкается, заставляя оргазм быстро и сильно ударить по мне.

Вскоре я забываю, где нахожусь или что изначально пыталась выяснить, я теряюсь в бредовой кульминации, которая похожа на бенгальские огни, стреляющие искрами во все конечности. Гортанные звуки у моего уха, которые издает Сэм в попытке отдышаться, звучат глубоко и влажно.

Он откидывается на кровать, я соскальзываю с него, ложусь на его руку и мы оба смотрим в потолок.

— Ты узнала, что пыталась выяснить… с научной целью, я имею в виду? — спрашивает он срывающимся голосом.

Я медленно киваю, от новой информации голова идет кругом.

— Боюсь, что да.

— И каков вывод? — спрашивает он, стягивая презерватив и завязывая его узлом, как профи, прежде чем бросить на салфетку.

Я тяжело выдыхаю и натягиваю простынь на грудь, после чего поворачиваюсь на бок лицом к нему. Он повторяет мои движения.

Я тереблю край простыни и заявляю:

— Я хотела проверить, будет ли секс с тобой сегодня утром отличаться от того, каким он был прошлой ночью.

— Отличаться как? — спрашивает он, приподнимая пальцем мой подбородок, так что я вынуждена смотреть на него.

Мои брови поднимаются в знак капитуляции.

— Как... менее невероятный.

Он хмурится.

— Почему ты хочешь, чтобы он был менее невероятным?

— Не знаю… просто, когда я сравниваю его с тем, что у меня было, я думаю, возможно, мне чего-то не хватало.

Сэм снова улыбается своей очаровательной застенчивой улыбкой, от которой мне хочется расцеловать его лицо. За исключением того, что в этот раз его улыбка немного более самодовольная, чем обычно. Я закатываю глаза и поворачиваюсь на другой бок.

— Что? — восклицает он, прижимаясь ко мне сзади. — Ничего не могу поделать с небольшим самодовольством. Ты безумно влюблена в того квотербека, и только что сказала, что в сексе я лучше, чем он.

— Я этого не говорила! — восклицаю я, напрягаясь от раздражения. — Может, просто заткнешься? Не думаю, что мы должны обсуждать это, ладно?

— Ладно-ладно, — говорит он, но потом придвигается ближе и шепчет мне на ухо. — Но я считаю, будет неплохо, если мы проведем еще парочку экспериментов в душе… ради науки.

ГЛАВА 14.

Я человек немногословный — давай рыбачить

Сэм

Спарки: Это только мне кажется, или неделя выдалась очень скучной?

Прежде чем ответить, хватаю телефон и перехожу от конторки шиномонтажа к витрине с хромированными колесами.

Я: Не только тебе.

Спарки: Все время думаю об этих выходных.

Я: Я тоже.

Спарки: И мои мысли не о сноуборде.

Моя улыбка меня смущает.

Я: О чем твои мысли? Конкретно.

Спарки: О том, как тебе пришлось помогать мне выбраться из ванной, потому что мои ноги были как желе.

Я: Боже, было действительно жарко.

Спарки: Знаю, ведь так?

Я: О чем еще твои мысли?

Спарки: Ты сейчас пытаешься заставить меня заняться с тобой сексэмэс?

Я: Искорка, я джентльмен. Я бы никогда так не поступил. Что на тебе надето?

Спарки: Это сексэмэс! Ты сейчас на работе, старый извращенец.

Я: Это не сексэмэс. Это в целях науки.

Спарки: Науки какого рода?

Я: Пытаюсь определить, не экстрасенс ли я. Видишь ли, мне кажется, на тебе тот ярко-розовый бюстгальтер, который оказался у тебя под комбинезоном, когда мы впервые встретились. И, мне кажется, это все, что на тебе надето.

Спарки: Ты до смешного не прав.

Я: Если скажешь, что на тебе бабушкины панталоны, я все равно заведусь.

Спарки: О боже, тебе должно быть стыдно.

Я: Ну… нет.

Наступает короткая пауза.

Спарки: Что надето на тебе?

Я: А вот и моя искорка с этих выходных.

Спарки: Я скажу тебе, если ты скажешь мне☺

— Сэмми, зайди сюда, пожалуйста, — кричит дядя Терри из конторы так громко, что у меня сердце подскакивает к горлу.

Быстро посылаю Мэгги сообщение «надо бежать» и иду в его кабинет, чувствуя себя ребенком, который только что засунул руку в банку с печеньем.

Переступив порог, осматриваюсь и вижу, что офис выглядит совсем не так, как сегодня утром.

— Где все твои вещи? — спрашиваю, оглядывая пустые стены, которые на прошлой неделе были все завешаны.

— Присаживайся, — говорит он, указывая на один из стульев перед собой.

Несмотря на то, что я делаю, как он просит, не перестаю хмуриться. Я представил ему свое предложение два дня назад, и с тех пор он молчал.

Но дядя Терри всегда был немногословен. Иногда трудно поверить, что он брат моего отца, потому что они — совершенно разные. Там, где мой отец был ненадежным и импульсивным, Терри был стойким и ответственным. Может, он немного тихий и замкнутый, но, когда я в нем нуждаюсь, он всегда рядом.

— Сэмми, сегодня я уезжаю. — Терри откидывается на спинку кресла и складывает пальцы на животе.

Я машинально киваю.

— Без проблем. Если тебе нужно смыться пораньше, я могу закрыть магазин.

Терри перегибается через стол и поджимает губы.

— Нет, Сэмми, сегодня я уезжаю насовсем. Я доработаю день, а потом отправлюсь в путь. И не вернусь некоторое время.

— Что? — спрашиваю, повышая голос. — О чем ты говоришь? Следующие шесть месяцев мы должны были провести вместе.

Он мотает головой.

— Я просмотрел твое деловое предложение со своим консультантом по финансам, и мы оба чрезвычайно им впечатлены. Все хорошо продумано, учтены непредвиденные обстоятельства и варианты устранения проблем. План настолько хорош, что я вложу свои деньги, которые ты выплачивал мне в течение многих лет работы в «Магазине шин», и стану одним из молчаливых инвесторов, которые тебе необходимы, чтобы начать дело.

— Ты что, прикалываешься? — спрашиваю, вставая и проводя пальцами по волосам. — Ты прикалываешься надо мной, Терри?

Он отрицательно качает головой.

— Не тогда, когда дело касается бизнеса, Сэмми. Идея с расширением и использованием знаний Майлса в сфере классических автомобилей — невероятна. Не могу дождаться, чтобы увидеть все это.

Я широко улыбаюсь, снова сажусь и делаю глубокий вдох.

— Так почему же ты уезжаешь сегодня, а? Это ведь пятилетний план.

— Я тебе больше не нужен, Сэмми. — Он пожимает плечами и принимает гордый, отеческий вид. — Ученик превзошел учителя во всевозможных чертовых отношениях. Проклятье, ты и так управлял этим местом весь прошлый год. Тебе не нужно, чтобы какой-то старикан болтался рядом и сдерживал тебя.

— Ты не сдерживаешь меня, Терри, — заявляю, нахмурив брови, наклоняюсь и устанавливаю зрительный контакт. — Ты меня поддерживаешь.

В его глазах блестят слезы, и с хриплым, гортанным звуком он опирается руками о стол и встает, направляясь ко мне. Я поднимаюсь ему навстречу, и он крепко сжимает мое лицо, сурово глядя на меня, и говорит:

— А ты поддерживаешь всех вокруг.

Я качаю головой, мой голос хриплый от эмоций.

— А что, если я не готов к твоему отъезду?

Он выдыхает и гладит меня по щеке.

— Я не оставляю тебя навсегда, приятель, ясно? Я на расстоянии телефонного звонка, и если тебе понадобится, чтобы я вернулся, я брошу все и приеду. Ты же знаешь, так и будет.

Я киваю и опускаю глаза, не в силах встретиться с ним взглядом, потому что потрясен тем, во что превратился этот день. Я рад, что это наконец-то происходит, но это конец эпохи с моим дядей, с которым я очень сблизился.

— Ты меня слышишь, да? — хрипит он, наклоняя голову, чтобы поймать мой опущенный взгляд. — Я не оставлю тебя. Ты — моя семья, и этого ничто не изменит.

Он пронзает меня взглядом, который говорит о стольких вещах, которые мы редко произносили вслух. О моем отце и обо всем, что случилось в прошлом.

— Я понял, дядя Терри.

— Я не твой отец, — заявляет он для верности, шокируя меня в этот момент даже упоминанием о нем. — Но ты должен знать, я чертовски тобой горжусь.

Делаю глубокий вдох и выдох, а потом отвечаю:

— Спасибо, Терри. Серьезно. Ты устроил мою жизнь, и я никогда этого не забуду.

— Чепуха. — Он притягивает меня к себе, чтобы обнять, а когда все становится слишком эмоциональным, хлопнув, отпускает и направляется к выходу из кабинета. — Тебе стоит взять выходной, потому что с завтрашнего дня этот офис твой, а у боссов редко бывает выходной.

С этими прощальными словами он выходит, закрывая за собой дверь. Я поворачиваюсь по кругу, осматривая пространство. Ничего особенного.

Битый гипсокартон отчаянно нуждается в покраске. Дешевый стол с фанерной столешницей, видавший лучшие времена, старый диван и журнальный столик, которые не меняли с девяностых. Чертовски заурядно.

И все это мое.

Я вскидываю кулаки в воздух и совершенно не по-мужски исполняю победный танец, потому что, черт возьми, я действительно делаю это. Я превращаю «Магазин шин» в нашу с Майлсом работу мечты. Я буду работать со своим лучшим другом всю оставшуюся жизнь. Это всегда казалось несбыточной мечтой, а теперь стало реальностью.

Когда я захожу на третий круг, меня останавливает взгляд ясно-голубых глаз.

— Черт возьми, Мэгги, ты что здесь делаешь? — бормочу, неловко двигая руками, чтобы принять более мужественное положение, которое не походило бы на «джазовые ладошки».

Мэгги прижимает пакет к груди и ее глаза светятся весельем.

— Извини, ребята сказали, что я могу пройти. Я должна была догадаться, что ты занят, когда написал, что тебе нужно идти. — Она прикусывает губу, чтобы не рассмеяться, и мне чертовски хочется умереть.

Я хватаюсь за затылок и самым идиотским образом напрягаю бицепс, но все, о чем могу думать, это о своем унижении.

— Все совсем не то, чем выглядит.

Она входит, даже не пытаясь больше скрыть улыбку.

— Это выглядит так, будто ты танцевал здесь сам с собой.

Я быстро моргаю, глядя на нее.

— Полагаю, все выглядит именно так. — Закатываю глаза и жестом указываю на дверь. — Я только что получил действительно волнующие новости, и, видимо, от этого слетел с катушек.

— Что за новости? — спрашивает она, закрывая дверь и обращая на меня все свое внимание.

— Дядя передал мне управление «Магазином шин».

— Ого! — восклицает она, засовывая маленький бумажный пакетик под мышку и подходя ко мне, чтобы обнять. — Поздравляю, Сэм. Это потрясающе!

Свободной рукой она сжимает мою шею, и я вдыхаю ее цветочный аромат. Чувствовать ее сегодня в своих объятиях так же хорошо, как и в те выходные, когда я обнимал ее в душе. К тому же она до сих пор не сказала мне, что на ней надето.

Я отстраняюсь и неловко улыбаюсь.

— Хочу сказать, он не просто передал его мне. Я его выкупаю. Это всего лишь шиномонтаж, но он прекрасен. Я уже давно над ним работаю.

— Это не просто шиномонтаж, — парирует она, игриво меня пихая. — Это «Магазин шин» — пристанище знаменитой писательницы эротических романов Мерседес Ли Лавлеттер!

Услышав псевдоним Кейт, запрокидываю голову и хохочу.

— Чертовски верно. Я и забыл, что мы известны в основном в мире читателей романтики.

— Вы известны своей выпечкой и исключительным обслуживанием, — отвечает Мэгги, двигая головой из стороны в сторону и предлагая собственный маленький победный танец, который заставляет меня смеяться.

— Так что же ты все-таки здесь делаешь? — спрашиваю, отпуская ее из своих уютных объятий. — Лично пришла сказать, что на тебе надето?

Щеки Мэгги вспыхивают, и она поднимает пакет.

— Когда ты мне писал, я стояла в очереди за сэндвичами. Прошло уже несколько дней с тех пор, как я тебя видела, и с тех пор, как я «чувствую себя лучше», — говорит она, жестом заключая последние слова в кавычки, — я решила принести тебе обед в благодарность за то, что ты так хорошо заботился обо мне в эти выходные.

Она показывает мне пакет с сэндвичами из «Йеллоу Дели», и я поднимаю брови в знак признательности.

— Эй, я рад, что ты чувствуешь себя лучше, — отвечаю я, игриво виляя бровями. — Пришлось попотеть, заботясь о тебе.

— Большое спасибо за принесенную тобой жертву.

Она хихикает, поднимая голову с такой очаровательной улыбкой, что я не могу не наклониться и не попробовать ее. Мой язык, словно под действием мышечной памяти, мгновенно проскальзывает сквозь ее губы и переплетается с ее, беспрепятственно лаская сексуальными движениями. Пакет с сэндвичами расплющивается между нашими телами, когда я обвиваю руками ее талию и крепко прижимаю к себе. Она стонет в знак признательности, и я бы солгал, если бы не сознался себе, что думаю о том, как легко было бы трахнуть ее на этом пустом столе прямо здесь, прямо сейчас и собственными чертовыми глазами увидеть, какого цвета на ней лифчик.

Внезапно в коридоре раздается знакомый голос:

— Сэм, сукин ты сын!

Мы с Мэгги отскакиваем друг от друга, как пара подростков, пойманных родителями, как раз в тот момент, когда Майлс с широкой глупой улыбкой врывается в дверь. Его взгляд останавливается на Мэгги, а затем он в замешательстве морщит лоб.

— Мэг, ты что здесь делаешь?

Глаза Мэгги чуть не вылезают из орбит, когда она подбегает и сует пакет с едой в руки ничего не подозревающего брата.

— Ребята, я принесла вам сэндвичи.

— Да? Зачетно! — Майлс берет пакет и проходит мимо Мэгги к пустому стулу перед столом. Я осторожно пробираюсь к другой стороне стола, чтобы скрыть возникшее от нашего поцелуя с Мэгги состояние.

Мэгги берется за дверную ручку и отрывисто рявкает:

— Это в благодарность за то, что в выходные Сэм принес мне суп. — Ее голос звучит как у гребаного робота, и я пытаюсь ей улыбнуться, чтобы она немного расслабилась.

— О, Мэг, как мило с твоей стороны! — отвечает Майлс, подняв вверх большой палец. — Но тебе не стоило. Я только что узнал, что этот ублюдок теперь официально мой босс, так что он может позволить себе купить проклятый обед.

Прищурившись, гляжу на своего, так называемого, лучшего друга.

— Раз я теперь твой босс, значит ли это, что я могу выбирать, какой сэндвич хочу? — Мой тон ровный, потому что в глубине души думаю о том, что предпочел бы пообедать с Мэгги, а не с ее братом.

— Ни хрена подобного, мужик, — подмигнув, отвечает Майлс и начинает рыться в пакете. — Но это не значит, что завтра вечером, после завершения твоего первого официального самостоятельного рабочего дня, мы не отпразднуем!

— Да? Что ты задумал? — спрашиваю, неловко потирая затылок, потому что уже целую неделю ломал голову над тем, как бы повидаться с Мэгги.

— Ты, я, Кейт и Мэг. Паб на Перл-Стрит. Мы должны отпраздновать твое важное достижение.

— Звучит весело! — восклицает Мэгги и неловко машет в нашу сторону. — Я, пожалуй, пойду. Увидимся завтра, Сэм!

— Спасибо за сэндвич, Мэгги, — говорю, с тоской глядя на ее задницу, когда Мэгги выходит.

Переведя взгляд на лучшего друга, вижу, что его подбородок вымазан в желтой горчице, и мой недавний стояк в поражении отступает. Мы едим сэндвичи и строим планы на завтрашний вечер, но как только Майлс выходит из кабинета, я понимаю, что не могу ждать завтрашнего дня, чтобы увидеть Мэгги. Достаю телефон и посылаю ей сообщение.

Я: Комбинезон с тобой?

Спарки: Это опять сексэмэс? Потому что, должна сказать, это у тебя плохо получается.

Я: Выкинь из головы грязные мыслишки, искорка. Ответь на вопрос.

Спарки: Да, комбинезон у меня в багажнике... А что?

Я: На вторую половину дня я беру отгул. Встретимся у Марва через двадцать минут.

С застывшей на лице широкой улыбкой, направляюсь к Марву, который мог бы сейчас потеснить по испытываемому мною счастью Диснейленд. Но, черт возьми, день сегодня был отличный, и я хочу использовать его на полную. Я беру на себя управление «Магазином шин», наши с Майлсом планы по расширению движутся вперед, и мне выпадает редкий выходной в четверг днем, чтобы отправиться на подледную рыбалку. Жизнь чертовски хороша.

Когда я вхожу в «Приманку и снасть Марва», Мэгги, одетая в свой восхитительный красно-белый комбинезон, уже внутри, и по тому, как она склонилась к Марву над аквариумом с пескарями, видно, что у нее с ним полный порядок. Честно говоря, я даже не знал, что Марв умеет смеяться. Всегда думал, что его лицо застыло в вечной морщинистой гримасе, но Мэгги со своей болтовней, от которой уши вянут, явно указывает на обратное.

По пути к ней в голове всплывают воспоминания о том, как я впервые ее здесь увидел и как не к месту она тогда выглядела. Теперь она похожа на одного из парней… с очень горячей попкой и сексуальными длинными темными волосами, выглядывающими из-под шапочки-чулка.

Когда я оказываюсь рядом с Мэгги, Марв буквально воет от смеха. Странный хохот заядлого курильщика заставляет меня беспокоиться о том, сколько лет ему осталось на этой земле.

— Говоришь, они сбежали с вашей одеждой? — выдавливает он, и его лающий смех, прерывает кашель.

— Определенно! Всю обратную дорогу до хижины нам пришлось бежать в чем мать родила! — восклицает Мэгги и поворачивается ко мне. — Привет, Сэм! Я как раз рассказывала Марву о наших веселых выходных.

— О, рад, что ты рассказываешь ему только хорошее, — прищурившись, невозмутимо говорю я.

Мэгги поджимает губы.

— Ну, я могла бы вместо этого рассказать ему о твоей большой удочке?

— На сегодня хватит, искорка! — Прикрываю ладонью ей рот, склоняюсь над прилавком, и небрежно говорю: — Рассказывай, Марв. Где мы сегодня ловим рыбу, и какая приманка, по-твоему, поможет нам справиться с задачей?

Марв принимается мне помогать, но, клянусь, когда он почерпывает в ведерко несколько пескарей и передает их Мэгги, в его глазах мелькает огонек. Через несколько минут мы с Мэгги уже сидим в моем грузовике и направляемся к уединенному месту под названием Фаун-Лейк.

— На этот раз не на снегоходе? — спрашивает она с пассажирского сиденья, поправляя ремень безопасности.

— Да, не хотел тратить время, чтобы заезжать домой.

Она печально качает головой.

— Какая жалость. Я подумала, может, на этот раз ты позволишь мне сесть за руль.

— Да? — С озорным блеском в глазах кошусь на нее. — Для фотки твоему бывшему или просто для развлечения? — Выпаливаю последний вопрос, не подумав, и тут же жалею, что не могу взять слова обратно.

Почему я вообще заговорил об этом ублюдке? Мне на него плевать, потому что мы с Мэгги вместе ненадолго. Да, я делаю с ней что-то другое, чем с любой другой девушкой, но это не меняет того факта, что у нас все временно. Типа, поймать и отпустить.

Она хмурит брови, и, когда отворачивается, глядя в окно, я думаю, что мое замечание, возможно, задело ее чувства.

— Не всегда все дело в Стерлинге.

Я чувствую себя ужасно из-за того, что испортил наше веселый настрой, поэтому протягиваю руку и игриво сжимаю ее бедро.

— Думаю, у Марва есть сани. Если будешь продолжать заговаривать ему зубы, уверен, он возьмет тебя покататься.

— Может, я так и сделаю, — щебечет она и поворачивается, чтобы показать мне язык. — Если мы с ним подружимся, ты мне больше не будешь нужен, это уж точно.

Я смеюсь над этим ответом.

— Знаю, рыбак из него получше будет, но боюсь, что не смогу проинформировать тебя о величине его удочки.

Она смеется, и легкое и веселое настроение возвращается. Подъехав через несколько минут к озеру, быстро устанавливаем рыбацкую палатку. По предыдущим двум рыбалкам Мэгги помнит много указаний по установке, так что все идет очень гладко. Как только мы заходим внутрь, я включаю пропановый обогреватель, а после помогаю Мэгги насадить наживку на крючок.

Двигая удочками в лунках, на нас опускается уютная тишина, и я не могу не думать о том, как легко ловить рыбу с Мэгги. Все эти годы из-за воспоминаний об отце я ни разу не брал с собой никого на подледную рыбалку. Но потом в мою жизнь ворвалась Мэгги, и теперь все по-другому. Менее зловеще и тяжело. Более светло и ярко. Если бы не она, я, наверное, до сих пор рыбачил в одиночестве, размышляя о дерьме из прошлого, которое ни черта не значит в моем будущем.

— Итак, готов завтра стать настоящим боссом? — спрашивает Мэгги, нарушая молчание, и смотрит на монитор, освещающий внизу воду.

Я пренебрежительно пожимаю плечами.

— Дядя Терри, кажется, думает, что я готов, так что, полагаю, да.

— Вы довольно близки с дядей? — спрашивает она, поворачиваясь ко мне с широко распахнутыми, любопытными глазами.

— Да, близки, — отвечаю и тут же вспоминаю, как он мне помогал, когда я была подростком. — Я работаю на него целую вечность. Честно говоря, если бы не он, в жизни я бы, наверное, пошел совсем иным путем.

— Как так? — спрашивает Мэгги, все еще задумчиво глядя на меня.

Тяжело выдыхаю от того, сколько всего тянет за собой этот простой вопрос. Но почему-то делиться этим с Мэгги не кажется так уж напряжно, как с кем-то еще, поэтому я прочищаю горло и отвечаю:

— В школе я часто ввязывался в драки, и мама не знала, что со мной делать. С девочками она находила общий язык, но из-за меня всегда плакала. Я испытывал вину за то, что подводил ее, но на следующий день кто-то что-то говорил и я снова выходил из себя. — Сглатываю комок, образовавшийся в горле от этого воспоминания. — Но тут вмешался дядя Терри и помог мне привести голову в порядок. Он взял меня на работу в «Магазин шин» после школы, повесил там боксерский мешок и научил, как вымещать свою агрессию в боксе, а не на лице какого-то случайного мудака.

Мэгги тихо хихикает.

— Кажется разумным... и также объясняет, почему тому парню у Марва так сильно досталось.

Я вздрагиваю от этого напоминания.

— Да, это первый раз за много лет, когда я ударил парня, но этот мудак своими отвратительными комментариями заслужил это. Я даже не чувствую себя плохо из-за этого, потому что это было действительно чертовски хорошо.

Она хихикает, и я не могу не рассмеяться вместе с ней.

— Но в юности мне нужно было куда-то направлять свой гнев. Я был молод, во мне бушевали гормоны… я всегда находился на грани срыва из-за любого самого пустячного дерьма.

— Как думаешь, почему? Неужели три старшие сестры сводили тебя с ума? — Она выжидающе смотрит на меня, понятия не имея, насколько серьезен только что заданный вопрос.

Честно говоря, об этом меня спрашивали не многие. Даже Майлс. Мое детство — не то, чем я делюсь с людьми. Но почему-то с Мэгги я чувствую себя в безопасности. Она вроде странного человека, который на самом деле не существует в моей реальной жизни, потому что все, что мы делаем вместе — секрет. И когда я смотрю в ее голубые, как озерная гладь, глаза, я вижу в них нечто, что заставляет меня хотеть рассказать. Что-то глубокое и значимое. Что-то не случайное.

Я прочищаю горло и смотрю на свои руки, крепко сжимающие удочку.

— Хм, не думаю, что я когда-либо рассказывал тебе, но на самом деле подледной рыбалке научил меня отец.

Мэгги с любопытством наклоняет голову, когда я меняю направление разговора.

— О, это классно. Ты никогда раньше не упоминал об отце.

Медленно сглатываю, чувствуя, как в груди нарастает старая боль. Мне кажется, на меня давит тяжелый ботинок, который я хочу с себя сбросить.

— Ага... только это единственная классная вещь, которой мы когда-либо занимались вместе.

Мэгги несколько секунд обдумывает мои слова, после чего спрашивает:

— Где он живет?

— Блядь, да кто знает, — отвечаю с самоуничижительным фырканьем. Я вытягиваю ноги по обе стороны от проруби и мотаю головой. — Он сбежал от нас, когда мне было четырнадцать. У него проблемы с психикой, и... ну, детство с ним было нелегким.

Мэгги придвигается ближе, ее глаза смотрят на меня с такой серьезностью, что я начинаю беспокоиться.

— Что за психические проблемы?

Перед моим мысленным взором начинают всплывать воспоминания, заставляя вздрогнуть, потому что я не думал об отце уже несколько месяцев. Даже когда пару недель назад мама спросила, ходила ли я с ним на подледную рыбалку, я пропустил это мимо ушей. Но что-то в том, чтобы видеть реакцию другого человека на вашу правду, возвращает все старые эмоции, дремлющие внутри вас.

— У него биполярное расстройство, и это не проблема, когда он следит за собой, но он часто перестает принимать лекарства и впадает в маниакальное состояние. Это всегда было чертовски страшно. Рыбалка была единственной вещью, которая могла хоть как-то перезагрузить его. Подледная рыбалка справлялась с этим больше, чем что-либо другое. Полагаю, это потому, что она дает сконцентрироваться, понимаешь? Когда мы находились в палатке, он словно мог, наконец, успокоить свой разум. Когда я стал подростком, он стал гораздо чаще отказываться от лекарств. А потом, в один прекрасный день просто исчез. Мама просила копов искать его повсюду. А когда они, в итоге, нашли его, он жил с другой семьей, о которой лгал нам столько лет.

— О боже, — стонет Мэгги, и я вижу на ее лице боль. Знакомый взгляд. Я помню, как видел его еще подростком, когда по Боулдеру разнеслась весть о том, что отец нас бросил.

— Судя по всему, у него была еще жена и ребенок в городе примерно в двух часах езды отсюда, которые ничего не знали ни о нас, ни о том, что он уже женат. Это был настоящий бардак.

— Вот ведь засранец, — говорит Мэгги, презрительно скривив верхнюю губу.

Я киваю в знак согласия, потому что это правда. Я уже давно не защищаю то, что натворил отец.

— Многие свои решения он пытался свалить на расстройство, но это тоже было чушью. Он был просто плохим парнем. Он даже украл деньги из «Магазина шин», который они вместе с дядей Терри создали с нуля.

Мэгги на мгновение замолкает, чувствуя всю тяжесть происходящего.

— Где он сейчас?

— Все еще с той другой женщиной, — отвечаю, пожимая плечами. — Последнее, что я слышал, они переехали в Неваду.

— Так вы с ним так и не видитесь? — Она выглядит такой юной и грустной, когда задает этот вопрос. Словно не может представить себе жизнь с непутевым отцом. И я этому рад. Надеюсь, она никогда не утратит своей невинности. Это напоминает мне, что в мире еще остались хорошие люди.

— Иногда, когда он не принимает лекарства, он появляется, говорит, что скучает по нам и хочет познакомиться со своими внуками. Сестры ему отказывают, и мне всегда приходится вышвыривать его из маминого дома. Это чертов бардак. Все ненавидят его за то, что он выбрал другую семью. А мне на него теперь просто наплевать.

— Я тебя не виню, — говорит Мэгги, бездумно наматывая леску.

— Дядя — тот, кем я хочу быть. Если бы он не взял меня под свое крыло, не знаю, где бы я сейчас был. Я такой, какой есть, благодаря ему.

Глаза жжет от непролитых слез, когда я осознаю всю важность этого заявления. Подумать только, дядя так злился на собственного брата, но все равно поддержал его сына, — это поразительно. И тот факт, что он доверяет мне бизнес, начатый с отцом, который не только бросил жену и детей, но и брата и делового партнера... Между нами много доверия. Доверия, которое я не принимаю как должное.

— Не представляю, что ты мог чувствовать, будучи ребенком, — серьезно говорит Мэгги. — В один день ты рыбачишь с отцом, а на следующий — он уходит навсегда. Мой мозг даже не в состоянии понять, как кто-то может вот так просто оставить свою семью.

Я киваю в знак согласия.

— Честно говоря, я больше даже не пытаюсь это понять. Теперь, став старше, я просто забыл об этом. Я отказываюсь выделять в своей голове местечко тому, кто может причинить мне такую сильную боль.

Чувствую на себе взгляд Мэгги, когда она спрашивает:

— Как считаешь, поэтому ты не заводишь длительных отношений?

Я резко вскидываю голову в удивлении, когда она меняет тему.

— Нет, — мгновенно отвечаю я, и она поднимает брови. — Нет, — вновь заявляю и тяжело выдыхаю, потому что чувствую, что она пытается увидеть меня насквозь. — Когда я был моложе, меня очень пугало, что я буду как отец, поэтому избегал отношений, как чумы. Но теперь, став старше, я знаю, что у меня нет никакого психического расстройства, мне просто нравится моя жизнь такой, какая она есть. Все, что я делаю, я делаю на своих условиях.

Она качает головой.

— Не знаю, Сэм. Если последние несколько недель и научили меня чему-то, так это тому, что я хочу, чтобы кто-то особенный насаживал для меня наживку на крючок, понимаешь?

— К счастью, я могу сам насадить наживку на свой крючок, — ворчу, глядя на наши удочки в воде. — Мы очень разные люди, искорка.

Она поджимает губы и пожимает плечами.

— Не думаю, что мы разные. Твоя страсть — это люди, и она может простираться далеко за пределы семьи и твоих сотрудников. — Мэгги поворачивается ко мне, сверкая глазами. — У тебя большое сердце, Сэм, и я думаю, ты бы удивился, узнав, как чудесно дарить его кому-то необыкновенному.

Я не могу не улыбнуться ее оптимизму. Сидя на табурете, выглядя очаровательно с удочкой в руке, она страстно говорит о своих грандиозных идеях любви — такое, конечно, никогда не звучало в разговорах во время подледной рыбалки.

И все же каким-то образом она проникла в часть моей души, что удавалось не многим. Тот факт, что я тусовался с ней после того, как мы занимались сексом, уже очень красноречив. Но не только секс тянул меня к Мэгги. Еще ее откровенный оптимизм. Видимо, он начинает сказываться и на мне. Может, ее романтические идеалы не так наивны, как я когда-то думал. Возможно, если бы я захотел, мое будущее могло бы выглядеть иначе.

Следующие несколько часов полны менее серьезных разговоров и более серьезной рыбалки. Появляется косяк рыб, и весь день мы проводим в стиле «поймать и отпустить». Хорошо, что наша вылазка держится в секрете, потому что друзья все равно не поверят в такую рыбалку.

Утомившись, мы собираемся и запрыгиваем обратно в грузовик, чтобы вернуться к Марву. Я медлю, прежде чем выехать с парковки, потому что весь день у меня на языке кое-что вертелось, и сейчас, возможно, единственный раз, когда у меня хватит смелости сказать это.

— Спасибо, что поехала со мной сегодня, — глупо говорю я, потому что это совсем не то, что я собирался сказать.

— В любое время! — она сияет, ее темные волосы обрамляют красивое лицо. — Кажется, подледная рыбалка может оказаться единственным приключением, где я не смотрюсь отстойно.

Я усмехаюсь и нервно провожу рукой по бороде.

— Слушай, кстати... эм... я никогда не говорил с Майлсом об отце. То есть, он знает, что отец бросил нас ради другой семьи, но он не знает о проблемах с психикой. И было бы здорово, если бы мы могли оставить это между нами.

Глаза Мэгги светятся нежностью, она тянется ко мне, касаясь моей руки, лежащей на сидении между нами.

— Сэм, ты можешь мне доверять.

Я выдыхаю, избавляясь от бремени.

— Кажется, сегодня я расчувствовался. Дядя был моей опорой... его уход наложился на старые воспоминания.

— Я все понимаю, — говорит она, переплетая свои пальцы с моими и одаривая ласковой ободряющей улыбкой. — И польщена, что ты поделился со мной всем этим.

Я облизываю губы, потому что все еще так и не сказал того, что хотел, и из-за этого чувствую себя гребаным слюнтяем. Вместо этого я смотрю на наши сцепленные руки. Держаться за руки с девушкой кажется таким простым и примитивным. Таким, что может каждый. Но вид ее тонких пальчиков, переплетенных с моими, кажется важным и, возможно, даже немного необычным. Поднимаю взгляд, чтобы посмотреть в глаза Мэгги, и когда она смотрит на меня с такой открытостью и уязвимостью, в груди начинает что-то разрастаться. Это ошеломляет.

Я с трудом сглатываю.

— Мэгги, мой отец — единственный, с кем я когда-либо ходил на подледную рыбалку.

— То есть? — спрашивает она, сдвинув брови.

Сердце в груди грохочет, когда я отвечаю:

— То есть… с тех пор как семнадцать лет назад он ушел, я больше ни с кем не ходил на подледную рыбалку. Даже с Майлсом.

Пока она обдумывает мои слова, на нас опускается тишина. Я даже не знаю точно, что они означают или почему я так отчаянно хотел ей об этом сказать, но я просто чувствовал, что мне нужно, чтобы она знала. Подледная рыбалка — вещь обычная, но она для меня очень много значит. И то, что она рыбачит со мной, тоже кое-что для меня значит.

— Почему я? — спрашивает она тихим голосом, и ее глаза, встречаясь с моими, блестят. Издав слабый смешок, она добавляет: — Потому что в тот день я так нуждалась в компании?

Я смотрю на нее, и, напрягшись всем телом, отвечаю:

— На самом деле, думаю, в тот момент это я был тем, кто нуждался в тебе.

Брови Мэгги сходятся вместе, и внезапно я чувствую, что нахожусь от нее слишком далеко. Передвигаюсь с водительского сидения и сажусь посередине, поближе к ней.

— Мне кажется, в тот день у Марва я увидел в тебе нечто такое, что потерял после ухода отца. — Я протягиваю руку и провожу тыльной стороной пальцев по ее щеке. — Искру.

Она чуть улыбается, еле заметно, но на щеках появляются ямочки, отчего все ее лицо светится.

— Вот почему ты зовешь меня искорка.

Я медленно киваю.

— Многие годы я затевал драки, искал острых ощущений и занимался опасными увлечениями. Я был авантюристом, но никогда по-настоящему не рисковал. — Я делаю глубокий вдох. — С тобой я рискнул, потому что искра в тебе, — то, что я хочу вернуть.

Мэгги резко вздыхает, ее улыбка исчезает, она протягивает руку и обхватывает мою щеку.

— Обещаю тебе, Сэм, твоя искра никуда не делась.

Я качаю головой, отказываясь верить ее словам, потому что знаю, — я другой. Знаю, я закрытый. Я чувствую это, когда нахожусь с семьей и смотрю на Майлса с Кейт. Все они обладают невинностью, которой нет в моем сердце.

Одним быстрым движением Мэгги отстегивает ремень безопасности и забирается мне на колени, положив одну ногу на другую. Она проводит ладонями по моему лицу, и я поворачиваюсь к ней, касаясь губами ее ладони, чтобы почувствовать ее тепло. Почувствовать губами ее кожу. От этого прикосновения у меня по спине пробегают мурашки, и я клянусь, сердце в груди расширяется.

— Твоя искра прямо здесь, — твердо заявляет она, прежде чем наклониться и поцеловать меня.

Ее поцелуй поначалу нежен, — ласковый и успокаивающий, — но мне этого недостаточно. Сейчас мне хочется ее поглотить. Хочется вкусить ее искру и украсть часть ее для себя, чтобы всегда иметь с собой после того, как наша сумасшедшая поездка закончится.

Раздвинув языком ее губы, врываюсь в ее сладкий, нежный ротик, одновременно скользя руками по ее спине и крепко прижимая к себе. Внутри меня шевелится безумие, потому что я чувствую, что, как бы я ни старался, не могу быть к ней достаточно близко. Наши губы сливаются в совершенной гармонии, но этого все равно недостаточно. Я хочу, чтобы она немедленно разделась. Хочу, чтобы этот комбинезон сгорел, а она обнаженная лежала передо мной, чтобы я мог ее поглотить.

Она отстраняется, переводя дыхание, убирает руки с моего лица, перемещая их к молнии на груди, явно испытывая в этот момент те же потребности, что и я. Она расстегивает свой комбинезон, показывая тот же ярко-розовый бюстгальтер, который был на ней в первый раз, когда мы вместе рыбачили. Я улыбаюсь и благодарю бога за то, что до этого момента не знал, что под костюмом у нее ничего нет, иначе весь день не мог бы думать ни о чем другом.

Все слишком идеально. Она слишком идеальна.

Улучаю короткую секунду, чтобы посмотреть во все окна и убедиться, что наш автомобиль все еще единственный в округе. Удостоверившись, что берег чист, зарываюсь лицом в ее грудь и, от сильного желания пометить ее, трусь щетинистым подбородком о ее нежную кожу, тянусь ей за спину и расстегиваю лифчик. Ее хихиканье отражается от стен грузовика, когда я с ворчанием стягиваю ненужный кусочек материи и отбрасываю его.

Схватив ее за бедра, поворачиваю нас так, что она оказывается на сидении подо мной, крепко обхватив ногами мою талию. Нежно поцеловав ее в губы, я шепчу:

— Ты же понимаешь, это означает, что я собираюсь показать тебе свою большую удочку, верно?

Она разражается смехом, и искра возвращается в меня с удвоенной силой. И все из-за этой девчонки, которая, как мне кажется, могла бы поймать меня на крючок, леску и грузило.

ГЛАВА 15.

Рыбацкие небылицы

Мэгги

После того, как мы с Сэмом переспали в его грузовике, я не могу перестать думать о том, как такое возможно, что секс с ним каждый чертов раз настолько исключительный. Я считала наш уик-энд счастливой случайностью, и что было хорошо только потому, что походило на курортный роман. Секс на отдыхе — всегда лучший секс, потому что вы в отпуске. Но потом вы возвращаетесь в реальный мир, и секс снова становится совершенно обычным.

Но с Сэмом все было иначе.

Произошедшее вчера в его грузовике, было сравнимо по масштабам с эпичным сексом в «Титанике». Мы больше часа были Джеком и Розой, с запотевшими окнами и следами пальцев на стекле. Никогда не думала, что способна на множественные оргазмы, не говоря уже о множественных оргазмах в кабине грузовика.

Секс был настолько потрясающим, что с тех пор я дуюсь, потому что все, о чем могу думать, — это то, что этим оргазмам скоро придет конец. И после, я буду заниматься сексом со Стерлингом, скорее всего, всю оставшуюся жизнь. Член Стерлинга будет у меня последним!

Не поймите меня неправильно, он не плох в сексе. Я испытываю оргазм в половине случаев. Кажется, ему просто не хватает творческого подхода. Его техника — отбойный молоток при любом удобном случае. Сэм совсем другой. Он читает мое тело и ускоряется и замедляется в самые восхитительные моменты. И его случайные грязные словечки служат приятным дополнением.

Я как раз заканчиваю макияж, готовясь к грандиозным вечерним посиделкам в барах, когда в мою комнату входит Кейт. Она оглядывает меня с ног до головы, и на ее лице расплывается широкая улыбка.

— Проклятье, выглядишь чертовски сексуально.

С отвисшей челюстью быстро осматриваю облегающее бордовое платье-свитер и черные колготки в клеточку.

— Что? Тебе кажется, я перестаралась?

— Кажется, будто ты приоделась для парня, — говорит Кейт, виляя бровями и плюхаясь на кровать.

— Ну, у меня нет с собой одежды на целый месяц. Я не планировала оставаться в Боулдере так надолго. — Оглядываю гостевую спальню брата, которую, по сути, сделала своим домом. — Вы от меня устали?

Кейт решительно качает головой.

— Ни в коем случае! Ты хороший гость, с тобой легко, а еще ты готовишь… Я бы женилась на тебе, если бы не тот факт, что ты родственница моего парня, а инцест незаконен и все такое.

Я съеживаюсь от такого ответа, но уже не удивляюсь безумным словам, которые вырываются из уст Кейт. Она всегда говорит что-то неуместное, отчего брат улыбается так, как я никогда не видела в своей жизни. Ее порочность странно согревает сердце.

— Да, никаких женитьб, спасибо. У меня и так проблемы с мужчинами. Мне не нужны еще и проблемы с девушками.

Кейт садится на колени, ее вьющиеся рыжие волосы каскадом рассыпаются по плечам.

— Ну, давай. Я всю неделю не оставалась с тобой наедине. Как прошел уик-энд? Расскажи мне все! — Она изображает поедание попкорна из миски в предвкушении того, что, по ее мнению, станет эпичным рассказом.

Она будет разочарована.

— Я ничего тебе не расскажу, — отвечаю и тянусь к ее воображаемой миске, чтобы вытряхнуть из нее липовый попкорн.

— Почему? — стонет она и швыряется мне в лицо невидимыми зернышками. — Эта классная идея, чтобы вы с Трах-Бах-Сэм-Спасибо-Мэм провели уик-энд наедине, принадлежала мне.

Закатываю глаза и прикусываю губу от такого меткого описания.

— О боже, Мэг, ты покраснела! — восклицает Кейт, широко распахивая глаза. — Посмотри на себя! Ты вся в пятнах! Должно быть, было потрясающе!

Я закатываю глаза и плюхаюсь на кровать рядом с ней.

— Было очень познавательно.

Кейт нетерпеливо кивает.

— Значит, вы это сделали.

Я зажмуриваюсь, потому что знаю, под ее пристальным взглядом я сломаюсь.

— Да, мы покувыркались.

— И это было потрясающе. — Она визжит от восторга и швыряет в меня подушкой. — Так и знала, что Сэм упакован как надо. Для рыжего у него слишком уверенная походка.

Хмурюсь, услышав это замечание.

— Кейт, можно тебя кое о чем спросить?

— Э-м, да, о чем угодно! — Она садится, скрестив ноги, и заправляет волосы за уши, готовая к моим вопросам.

Теребя подол платья, я спрашиваю:

— Ладно, тогда, в твоем прошлом... одни парни были намного лучше в сексе, чем другие?

— Громогласное «да», — мгновенно отвечает она.

Прищурившись, смотрю на нее.

— Ладно... был ли какой-то... способ это исправить?

— Подожди, в сексе плох Сэм или Стерлинг? — спрашивает Кейт, в замешательстве нахмурив брови.

Я опускаю глаза и бормочу:

— Стерлинг.

— Фу, — отвечает Кейт, уголки ее губ опускаются вниз. — Твой будущий муженек? Это нехорошо.

— Но это, конечно, не помеха, — возражаю с умоляющим взглядом. — Секс не так уж и важен. Или, конечно, со временем он станет лучше. Сэм старше и опытнее Стерлинга. Это ведь играет большую роль, верно?

Кейт задумчиво кусает губу, словно пытается подобрать правильные слова, а не просто сказать первое, что приходит в голову.

— Мэг, не знаю другого способа сказать это, поэтому скажу, как есть. Секс — это не техника и не инструкции. Дело не в том, что с практикой и опытом будет лучше. Все дело в связи.

Я нетерпеливо киваю.

— Да, связь! У нас со Стерлингом очень сильная связь.

Кейт мотает головой.

— Я говорю не о Стерлинге, детка. Я видела вас вместе в канун Рождества. Вы ведь были вместе уже несколько месяцев, верно? Но мне казалось, что я смотрю на двух незнакомцев, а не на двух людей, которые не могут оторваться друг от друга. Честно говоря, я считаю, что именно поэтому Майлсу так нравится Стерлинг. У парня нулевая сексуальная химия. Он похож на амебу или кого-то в этом роде. Разве не одноклеточные занимаются сексом сами с собой?

— Кейт, — стону в отчаянии проводя пальцами по волосам. — Мой бывший парень не бесполая амеба.

Кейт пренебрежительно пожимает плечами.

— Но если секс у вас не отличный, я бы побеспокоилась о вашей связи.

— Это же полный бред, — возражаю, чувствуя, как поднимается давление. — Сэма я едва знаю, и у нас был умопомрачительный, невероятный секс.

— Связь не в том, чтобы знать, какой его любимый цвет, или как он пьет кофе, или даже как будет выглядеть ваше совместное будущее. — Кейт сжимает руки в кулаки и касается груди. — Дело в том, чтобы видеть его душу. Замечать невербальные сигналы тела, звуки, инстинктивно представлять его суть и потребности.

У меня в горле встает комок при мысли, что секс со Стерлингом никогда не сравнится с сексом с Сэмом. И тот факт, что я вообще переспала с Сэмом, означает, что всю оставшуюся жизнь я всегда буду сравнивать Стерлинга с Сэмом. Теперь я в еще более трудном положении, чем вначале!

— Кейт, зачем ты толкнула меня в объятия Сэма? — спрашиваю, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы, на меня со всех сторон давит паника.

— Уоу, Мэган…я тебя не толкала. Просто... подумала, что, пока ты одна, возможно, тебе стоит дать шанс кому-то еще.

— Но мне больше никто не нужен. Мне нужен Стерлинг!

Ведь так? Все мои мысли вращаются вокруг того факта, что он — тот, с кем мне суждено быть. Моя любовь с первого взгляда. «От такой редкой штуки как любовь с первого взгляда не уйдешь!» — восклицает мое внутреннее сознание, а тревога перерастает в полное безумие.

Глаза Кейт расширяются, она выглядит несколько испуганной. Я бы тоже себя испугалась. Я мечусь в Боулдере, как рыба, на суше, не имея никакого направления в жизни. Бездумно бьюсь, надеясь, что кто-нибудь подхватит меня и выпустит обратно в воду. Но если меня не возьмут за хвост и не выпустят до того, как буду готова, я, черт возьми, умру!

Стены вокруг меня смыкаются, и, поскольку мне не хочется развалиться на части перед девушкой моего брата, я натягиваю фальшивую улыбку и говорю:

— Ладно... спасибо за разговор, Кейт. Ты дала мне пищу для размышлений. Я сейчас закончу собираться!

Кейт замирает, глядя на меня с чувством вины.

— Мэган, могу я дать тебе совет?

— Нет, спасибо… у меня все в норме! — восклицаю, стараясь не обращать внимания на пронзительные истерические нотки в голосе. Надо взять себя в руки!

Спрыгнув с кровати, направляюсь к двери.

— Думаю, перед выходом позвоню Стерлингу, так что мне лучше поторопиться и закончить сборы.

Кейт встает с кровати и осторожно приближается ко мне, ее глаза пронзают меня насквозь. Встав возле меня, она прислоняется к дверному косяку и скрещивает руки на груди.

— Мэг, давай. Скажи мне правду.

— Я в порядке, — отвечаю я и качаю головой. — Клянусь, со мной все в порядке. И спасибо за беседу.

Наконец, она медленно качает головой и выходит из комнаты, оставляя меня наедине с беспорядком, который я сама себе учинила.

Телефонный разговор со Стерлингом оборачивается тем, чего я никак не ожидала. Он предлагает заняться сексом по телефону — чем мы никогда раньше не занимались. То есть... вообще никогда. Мы даже официально еще не сошлись снова, так что в некотором смысле я немного обижена. Но потом я удивляюсь, почему эта перспектива меня не радует. Мы перешли от простых смс к сексу по телефону — это явный прогресс. Неужели теперь он, наконец, видит меня другой? Менее примитивной?

Однако, если я настолько менее примитивна, почему мысль о сексэмэс со Стерлингом так меня ужасает? Когда я отправляла Сэму сообщения с легким сексуальным подтекстом... это было легко и совершенно естественно. Это было весело!

В случае же со Стерлингом я испытывала неловкость. Настолько, что в ответ выпалила, что еду в «Тако Белл» за чалупой (блюдо мексиканской кухни – прим. переводчика) и перезвоню ему позже. Услышав крик Майлса, что нам пора выходить, отключаюсь, как ошпаренная.

Теперь я в грузовике, зажатая между братом и Кейт, ощущаю себя ребенком, вынужденным ехать куда-то с родителями, когда все, чего мне хочется — это заказать чалупу и заесть свои чувства.

Самое главное, я пытаюсь понять, почему предложение Стерлинга не взволновало меня так, как это было с Сэмом. Две недели назад я бы убила, предложи он мне секс по телефону, потому что, безусловно, это знак того, что он снова хочет быть со мной. Сейчас же это кажется... странным.

Я больше не могу испытывать внутренние волнения из-за звонка Стерлингу, потому что Майлс останавливается перед первым пунктом назначения на сегодняшний вечер. Место называется «Рэйбэк Коллектив» — отреставрированный склад с закусочными на колесах снаружи, и гигантским общим баром внутри, где есть сцена и лаунж-зоны с множеством столиков и диванов.

Следую за Майлсом и Кейт внутрь, где за высоким столом в углу сидит Сэм. Он разговаривает с официанткой, и у меня в животе порхают бабочки, потому что он не похож на Сэма, к которому я привыкла. Сейчас он... сексуальный Сэм, о котором я даже не подозревала.

На нем темные джинсы с небольшой прорехой на бедре и бледно-голубая рубашка, открывающая лишь часть скульптурно очерченной груди, которую я так хорошо изучила. С уложенными гелем набок волосами и подстриженной бородкой он выглядит совсем по—другому. Не такой грубый, мужественный и горячий, как обычно. Сегодня вечером он... обжигающе горяч. Клянусь, я даже слышу, как в моей проклятой голове Джей-Ти поет «I’m bringing sexy back»!

И почему-то дружелюбие этой официантки меня раздражает. Пока мы пробираемся сквозь толпу, Сэм внезапно поворачивает голову и наши взгляды встречаются. Только когда Майлс заключает его в братские объятия, хлопая по спине, он, наконец, отворачивается и обращает внимание на лучшего друга.

— Как прошел первый день в качестве официального владельца шиномонтажа, засранец? — спрашивает Майлс, опускаясь на стул рядом с Сэмом.

— Всего-то девятнадцать раз думал о том, чтобы тебя уволить, так что, в целом, отлично. — Сэм встает и выдвигает для меня стул.

Когда я оказываюсь на своем месте, Кейт с любопытством смотрит на меня. Она садится рядом и с ухмылкой толкает меня локтем. Я оглядываюсь, чтобы проверить, не заметил ли Майлс чего-нибудь из этого, и облегченно выдыхаю, когда вижу, что он занят разговором с официанткой.

Он переводит взгляд на Кейт.

— Детка, хочешь IPA (индийский эль — прим. переводчика)?

— Ха-ха, — отвечает она, закатывая глаза. — Я буду маргариту.

— А я бутылку «Курса», — добавляет Майлс и выжидающе смотрит на меня.

Я прикусываю губу, не понимая, почему он так на меня смотрит. Он знает? Неужели подозревает, что что-то происходит, потому что его лучший друг только что выдвинул для меня стул?

— Хочешь шардоне? — спрашивает Сэм откуда ни возьмись. — Вино здесь хорошее.

Мотаю головой из стороны в сторону.

— Ненавижу вино.

Он хмурится в ответ, и я внутренне пинаю себя, потому что, на самом деле, бокал шардоне звучит восхитительно. Официантка нетерпеливо смотрит на меня, ожидая решения, поэтому я выпаливаю первое, что приходит в голову. — «Гиннесс». — На лицах Сэма и Майлса отражается гримаса смущения.

— Мэган, ты же терпеть не можешь пиво, — со знанием дела заявляет Майлс.

— Уже нет! — восклицаю, чувствуя, как напрягаются плечи. — Стерлинг меня обратил. Иногда он сам варит пиво. — Эта часть на самом деле правдива, поэтому я благодарна, что хотя какие-то слова, вырывающиеся из моего рта сегодня вечером, не является полной ложью.

Майлс пожимает плечами, и я чувствую, как Сэм изучает меня через стол, но отказываюсь на него смотреть. Официантка уходит за напитками, и мы сидим вчетвером — девочки с одной стороны, мальчики с другой, — как будто у нас двойное свидание.

Майлс с Сэмом заводят разговор о планах по расширению шиномонтажа и ремонту классических авто, когда из моей сумочки доносится сигнал телефона. Достаю его, и, включив, обнаруживаю сообщение от Стерлинга.

Стерлинг: Детка, я по тебе соскучился. Нам нужно увидеться... скоро.

Сердце в груди колотится, и тут ко мне наклоняется Кейт.

— От кого сообщение? — спрашивает она.

Я отдергиваю телефон, чтобы она не увидела.

— Ни от кого, — мгновенно отвечаю я.

Она подозрительно смотрит на меня.

— Перестань врать. Это от него, да?

Я закатываю глаза, раздраженная тем, что она, кажется, все всегда знает.

Наклонившись ближе, шепчу:

— Да, это от Стерлинга. Он говорит, что хочет меня увидеть.

Губы Кейт кривятся от отвращения.

— Зачем?

Я пожимаю плечами.

— Говорит, что соскучился.

Кейт смеется.

— Он хочет, чтобы ты вернулась?

Широко распахиваю глаза, проверяя, не услышали ли что-нибудь Майлс и Сэм. К счастью, они все также поглощены разговором о мастерской, поэтому я наклоняюсь и шиплю:

— Говори тише, ладно? Не знаю, чего он хочет, но у меня такое чувство, что именно этого.

Кейт переводит взгляд на Сэма. Указывая пальцем между нами двумя, она говорит:

— Это для меня имеет смысл. — Затем она тыкает в мой телефон. — Это — нет.

— О чем ты говоришь? — спрашиваю, широко раскрыв умоляющие глаза, и машу ей телефоном. — Это то, над чем я так усердно стараюсь. Вот почему последние несколько недель я провела в Боулдере, ведя себя как дикарка из леса.

Она делает большой глоток, прихватив кубик льда, громко хрустит им в явном волнении. В то же время Сэм смотрит на меня с легким намеком на улыбку, которая, я думаю, очевидна только мне, но я вижу, что Кейт тоже ее заметила.

Она наклоняется и шепчет мне на ухо:

— Сексуальная химия с первого взгляда, Медвежонок Мэгги.

— Заткнись, Кейт, — шепчу я и борюсь с желанием столкнуть ее со стула.

Приносят напитки, и меня чуть не выворачивает, когда я делаю глоток «Гиннесса». Он вязкий, как грязь, не могу поверить, что люди пьют это дерьмо. Сэм, нахмурив брови, смотрит на меня поверх своего пива. Из-за боязни, что он спросит меня про выпивку ни с того ни с сего выпаливаю:

— Я не ем хлебную горбушку, потому что, когда мы были детьми, Майлс говорил мне, что это человеческие попки.

Кейт издает смешок, забрызгивая маргаритой весь стол.

— Что, прости? — спрашивает она, вытирая капли с подбородка.

— Ага, — подтверждаю, отрывисто кивая. — Я не могу их есть, потому что думаю только о попах. Здесь нет никакой логики, потому что я прекрасно знаю, как делается хлеб, и что для него не требуется человеческой плоти в качестве ингредиента, но каждый раз, когда я покупаю буханку хлеба, первое, что я делаю, это выбрасываю горбушки, чтобы не смотреть на них.

Майлс моргает в ответ на мои откровения, словно я идиотка, а Сэм изо всех сил старается не рассмеяться, отчего выглядит еще сексуальнее.

Кейт не выдерживает и неудержимо хохочет.

— Держи, Мэг, думаю, тебе стоит попробовать, — она пододвигает ко мне свой бокал.

Наклонившись, делаю укрепляющий глоток, чертовски надеясь, что он успокоит мои нервы. Почему я сейчас веду себя так глупо? На кончике языка вертится история о том, как я измазала гелем для волос нашу собаку и сказала Майлсу, что это она так вспотела... и это тоже не очень хорошая история!

Мои глаза встречаются с Сэмом, и он, кажется, совершенно сбит с толку моим поведением. Что же, пусть присоединяется к клубу, потому что я тоже в замешательстве.

Кейт встает из-за стола, отвлекая нас.

— Майлс, пошли к фургону с тако… умираю с голоду.

Майлс смотрит на меня.

— Мэг, что будешь?

Я хватаю со стола меню.

— Пока не знаю. Вы, ребята, идите. Это пиво похоже на пудинг, так что я не очень голодна.

Майлс обнимает Кейт, хмурясь от такого ответа.

— Сэм, ты идешь?

— Я еще посмотрю меню, — отвечает он с полуулыбкой, от которой у меня дрожат ноги. Я очень хочу, чтобы он перестал так делать.

Как только они уходят, я тяжело выдыхаю и опускаю руки на стол, прижимаясь лбом к прохладной деревянной поверхности.

— Ты ведешь себя как буйнопомешанная, — говорит Сэм, и я краем глаза вижу, как он подносит бутылку пива к губам.

Я вскидываю голову.

— Это я веду себя как буйнопомешанная? Это ты ведешь себя как буйнопомешанный!

— С чего это я буйнопомешанный? — спрашивает он, наклоняя ко мне голову. — Я просто пью пиво с друзьями.

— Ты ведешь себя как бойфренд! — восклицаю я.

— Черта с два! — Вены на его шее выпирают, и, будь я проклята, если они не сексуальны. — Я даже не знаю, как ведет себя бойфренд. Я просто... обращаюсь с тобой как с человеком.

— Ну, тебе следовало бы обращаться со мной как с незнакомым человеком, — хмыкаю и снова пытаюсь допить пиво. От одного запаха меня передергивает, и я ставлю его обратно. — Ты должен перестать быть таким милым.

— Я мил к незнакомым людям. — Он качает головой и отворачивается, от явного волнения на его челюсти сексуально дергается мышца.

От его слов сердце пускается в галоп, потому что, черт возьми, держу пари, он мил к незнакомым людям. А я сейчас веду себя как засранка. Перегнувшись через стол, я говорю, понизив голос:

— Прости, Сэм. Не хочу вести себя как стерва. Я просто нервничаю, находясь рядом с тобой и братом.

— Так попробуй остыть, — рявкает он в ответ и делает еще глоток пива.

Я скрещиваю руки на груди, раздраженная его требованием, потому что он ведет себя так, будто не поступает неправильно в нашей ситуации.

— Ну, знаешь ли, ты не очень-то помогаешь делу.

Вскинув брови, он тыкает себя в грудь.

— Что, черт возьми, я делаю не так?

Я закатываю глаза.

— Эта твоя фишка с застенчивой улыбкой, перестань так делать.

— Что еще за фишка с застенчивой улыбкой?

— Ты иногда отворачиваешься, когда улыбаешься, потому что не хочешь, чтобы люди видели. Это действительно чертовски мило, и когда ты так делаешь, я немного теряю сознание, а я не могу терять сознание перед братом.

— Теряешь сознание? — спрашивает он, снова изображая раздражающую застенчивую улыбку.

— Вот! — заявляю я, обвиняюще тыча пальцем прямо в его сексуальный рот. — Не делай так. И пока мы здесь, не втягивай нижнюю губу. Это напоминает мне принца Гарри на его свадьбе, и со мной кое-что происходит. — В конце фразы мой голос становится низким, будто я изображаю Бэйна из «Бэтмена», и Сэм не может сдержаться и смеется надо мной. Я бы тоже посмеялась. Я веду себя как чертова психопатка.

— А сама-то? — рявкает он, как только приходит в себя.

Я широко распахиваю глаза.

— А что я?

— Если я не могу делать что-то, то определенно есть то, чего не можешь делать ты.

— Например.

— Например... не болтать. — Он наклоняется ближе, и когда кладет локти на стол, его рубашка плотно облегает бицепсы. — Когда ты болтаешь, в твоем взгляде мелькает такая чертовщинка, от которой, клянусь, синева твоих глаз становятся еще ярче. Это отвлекает.

— Ладно, я постараюсь не болтать лишнего. — Я пожимаю плечами.

— И тебе не следовало надевать эти колготки. — Его взгляд скользит вниз, и я мгновенно сжимаю бедра.

— А что не так с колготками?

— В них твои ноги выглядят чертовски сексуально, и я не могу перестать смотреть на них, а это приводит к мысли, как они обвиваются вокруг меня, что становится серьезной проблемой.

Я прижимаю руки к столу.

— Ладно-ладно, остынь.

— И поскольку заказать для тебя выпивку, по-видимому, слишком по-бойфрендски, не могла бы ты сходить к бару и взять себе бокал вина? Я больше не могу смотреть, как ты давишься «Гиннессом».

— Хорошо... я схожу. — Раздраженно встаю, поправляя задравшееся платье. Взгляд Сэма падает на мои ноги, и он прикусывает губу. Резко вдохнув, я разворачиваюсь, бормоча себе под нос: — Мы в полной заднице.

Майлс и Кейт возвращаются одновременно со мной, а потом мы с Сэмом расходимся в разные стороны, отправляясь за едой. Супер расходимся. Я выбрала самый дальний фургон от того, что выбрал он.

Поев и выпив бокал вина, чувствую себя немного спокойнее. И, к счастью, до конца ужина мне удается держать за зубами нелепую историю о потной собаке. Пропустив еще по бокалу, мы встаем, чтобы отправиться к следующему бару на Перл-Стрит.

Я предполагаю, что снова поеду с «мамой и папой», когда Кейт внезапно подталкивает меня к грузовику Сэма.

— Поезжай с Сэмом, чтобы ему не пришлось ехать одному.

Майлс кивает в знак согласия, и они вдвоем беззаботно направляются к своему грузовику, в то время как я наблюдаю, как сексуальный Сэм открывает для меня дверцу своего пикапа. Залезая в машину, игнорирую его милую ухмылку, и к тому моменту, как он садится за руль и выезжает, я уже определилась с шестью различными способами, которыми могла бы убить Кейт, представив все несчастным случаем.

На протяжении всего пути висит тяжелая тишина, и все мои мысли о том, что всего сутки назад я лежала здесь совершенно голая. Конечно, Сэм тоже думает об этом, потому что так сильно сжимает руль, что костяшки пальцев побелели.

Я медленно сглатываю, изо всех сил стараясь глубоко вдохнуть, но, в конце концов, тишина становится невыносимой.

— Это сложнее, чем я думала, — выдыхаю я, словно все это время задерживала дыхание.

— Да, хреново, — отвечает Сэм напряженным и сдержанным тоном.

— Прости, что поставила тебя в такое неловкое положение, — сокрушаюсь я, потому что это была моя идея добавить секс к нашему маленькому обману. — Все было довольно невинно, пока я не набросилась на тебя.

Он откашливается и отводит взгляд.

— Ты не ставила меня ни в какое положение. Я сам себя в это втянул.

Мы едем дальше, пока не добираемся до «Богемиан биргартен» на Перл-Стрит. Сэм паркует грузовик и поворачивается ко мне. С серьезным взглядом он говорит:

— Нам просто нужно расслабиться и попытаться повеселиться. Твой брат — мой лучший друг, а ты — его сестра, так что нет никаких причин, почему бы нам не выпить вместе и не притвориться, что мы не видели друг друга голыми.

— Верно, — отвечаю я, серьезно кивая. — Потому что в этом нет ничего особенного!

— Вот именно.

— Потому что ты не из тех, кто любит брать на себя обязательства, и Майлс знает, что я бы никогда не связалась с кем-то вроде тебя. Он ничего не поймет.

— Точно, — подтверждает Сэм, и когда он отворачивается от меня и выскальзывает из грузовика, на его лице мелькает странное выражение.

Он открывает мне дверь, и я воздерживаюсь от комментария о том, что это поступок бойфренда, потому что он выглядит так, будто винит себя за что-то, и я не хочу подливать масла в огонь.

Мы направляемся в переполненный посетителями бар в немецком стиле. Проходим сквозь шум, доносящийся со всех сторон, и за общим столом у стены с группой парней из колледжа обнаруживаем Майлса и Кейт. Мы с Сэмом протискиваемся через всех и занимаем последние два свободных места прямо напротив них.

— Я заказал нам по пиву! — восклицает Майлс с широкой улыбкой, когда официантка несет поднос с напитками у всех над головами. — Мэг, тебе я заказал вино… Полагаю, ты ошиблась, сказав, что любишь пиво.

Заставляю себя улыбнуться и беру бокал из рук Майлса. Может, если выпью сегодня достаточно, все покажется мне гораздо менее сложным. Напитки достаются остальным, и мы чекаемся.

— Итак, Мэган, Стерлинг уже по тебе соскучился? — перекрикивает Майлс громкий шум бара, наклоняясь ко мне через стол.

— Думаю, да, — отвечаю с вымученной улыбкой.

Он хмурится.

— Сейчас он в колледже. Уверен, он умоляет тебя вернуться в Юту.

— Пытаешься от меня избавиться? — Делаю еще глоток.

— Черт возьми, нет! Мне бы хотелось, чтобы ты переехала сюда. — Майлс делает быстрый глоток и добавляет: — Надеюсь, Стерлинг подпишет контракт с «Бронкос», чтобы я мог видеть тебя гораздо чаще. Денвер очень близко от Боулдера... всего в нескольких минутах езды на поезде.

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, изо всех сил стараясь не выпить залпом этот очень полный бокал вина. С моего прибытия в Боулдер мы с Майлсом не так много говорили о Стерлинге, так что лгать ему было не так уж трудно... до сих пор.

Решаю поведать ему тот маленький кусочек правды, который получила во время сегодняшнего телефонного звонка.

— Сегодня вечером он сказал, что соскучился по мне, так что, возможно, я скоро уеду. Поживем — увидим.

Глаза Сэма и Кейт сверлят меня с любопытством, но я изо всех сил стараюсь не смотреть на их реакцию.

Майлс кивает в сторону Сэма и заявляет:

— Видел бы ты нашего отца, когда он познакомился со Стерлингом на рождественских каникулах. Он был как ребенок в кондитерской. Ему всегда хотелось, чтобы я играл в футбол, поэтому Стерлинг для него как воплотившаяся мечта будущего зятя.

Сэм медленно кивает и делает глоток пива, прежде чем ответить:

— Никогда не увлекался командными видами спорта.

— Я тоже, но мне нравится смотреть! — весело отвечает Майлс, совершенно не замечая напряжения Сэма. — Я просто рад, что Мэган не спуталась с кем-то из моих приятелей. Они всегда говорили мне мерзости о том, какая она горячая.

Я бледнею от такого ответа, потому что прошлым летом видела одного из приятелей Майлса на вечеринке в колледже. Все они на несколько лет старше меня, так что для начала было странно, что этот конкретный друг тусовался на вечеринке в колледже, но, должно быть, такова была судьба, потому что Стерлинг, как рыцарь в сияющих доспехах, появился из ниоткуда и спас меня.

— У тебя отвратительные друзья, — отвечаю я из-за бокала и чувствую, как Сэм поворачивает голову и смотрит прямо на меня.

— Особенно вот этот засранец, — говорит Майлс, протягивая руку через стол и толкая Сэма в плечо. — В конце концов, он станет Хью Хефнером Боулдера. (Прим. переводчика: Хью Хефнер — американский издатель, основатель и шеф-редактор журнала «Playboy», а также основатель компании «Playboy Enterprises»).

— Хью Хефнер на самом деле был серийным моногамистом, — с широко распахнутыми глазами заявляет Кейт. — У него было три жены, и он был очень предан своим подругам. Это женщины всегда разбивали ему сердце.

Мы все моргаем, глядя на Кейт, за знание таких подробностей, а потом Сэм добавляет:

— Ну, это определенно не про меня.

Майлс качает головой, а затем снова смотрит на меня.

— Мэг, каковы шансы, что Стерлинг окажется в Денвере?

Я пожимаю плечами.

— Он провел несколько тренировочных сборов с их командой, что всегда многообещающе, но мы ничего не узнаем до драфта. (Прим. переводчика: драфт НФЛ — ежегодное событие, в течение которого команды НФЛ набирают новых игроков из команд студенческой лиги).

— Мы, — со смешком бормочет Сэм себе под нос, но достаточно тихо, чтобы я одна могла его слышать, однако Кейт, должно быть, заметила перемену в его настроении, потому что с любопытством наблюдает за ним.

Майлс по-прежнему ничего не замечает.

— У меня такое чувство, что у мамы с папой не было возможности пообщаться с ним как следует, — вставляет он. — Он должен как-нибудь приехать сюда и навестить меня, Мэг. Как думаешь, он сможет?

Я мгновенно киваю.

— Думаю, да.

— Класс, хочу узнать его получше, раз ты думаешь, что он скоро сделает тебе предложение. Мне нужно убедиться, что он годится для моей младшей сестренки.

— Откуда ты знаешь, что кто-то годится, а кто-то нет? — прищурившись спрашивает Сэм Майлса. — Ты что полиция «годности»?

Майлс вздергивает подбородок.

— Для моей сестры, черт возьми, да.

Сэм пожимает плечами.

— Моя сестра только что развелась, а я думал, что тот парень достаточно для нее хорош. Очевидно, я ошибался. Так какой магией обладаешь ты, чтобы определить мудака с первого взгляда?

Майлс смотрит на лучшего друга, все тело которого напряжено.

— Мне жаль слышать такое о твоей сестре, приятель. Это полный отстой. Это твоя старшая? Ты упоминал, что у них возникли проблемы.

Я тяжело выдыхаю, когда Майлс, кажется, не понимает, на что намекает Сэм. Я тоже пытаюсь понять, что он хочет сказать. Он имеет в виду себя или Стерлинга? Потому что я почему-то не думаю, что сейчас речь идет о ситуации с его сестрой.

— Мэган, а ты вообще собираешься работать? — встревает Кейт из ниоткуда.

— Что ты имеешь в виду?

Она пожимает плечами.

— Я имею в виду... ты умная, выпустилась досрочно и в Юте была лучшей в своем классе, но планируешь выйти замуж за будущего игрока НФЛ, так значит ли это, что ты не планируешь работать?

Стискиваю челюсть, потому что вопрос Кейт кажется стервозным и осуждающим, но она задает его с яркой, счастливой улыбкой.

— Я буду работать. Мы планировали, что весной я начну искать работу. Просто сейчас я взяла небольшой отпуск до того, как мое будущее начнет реализовываться.

— Твое будущее со Стерлингом? — спрашивает Кейт, и я вижу в ее глазах озорной блеск, который мне не нравится.

— Да, мое будущее со Стерлингом, — отвечаю сквозь стиснутые зубы.

— Черт, он, должно быть, невероятный любовник, раз ради него ты ставишь свою жизнь на паузу! — восклицает Кейт, хлопая ладонью по столу.

Майлс зажимает руками уши.

— Мерзость, ты говоришь о моей сестре, не хочу этого не слышать!

Ее слова жалят, потому что она использует против меня то, что я рассказала ей по секрету, и это не нормально. Я перегибаюсь через стол, как боксер, стоящий нос к носу со своим противником.

— Я знаю, что ты пишешь эротические романы, Кейт, но не все дело в сексе.

Она улыбается фальшивой улыбкой.

— Тогда ты должна рассказать мне, что такого удивительного в Стерлинге. Потому что ты здесь уже несколько недель, а я еще ничего не слышала о той необычной связи, что есть между вами.

Я тяжело выдыхаю, мои ноздри раздуваются от волнения из-за того, как стремительно она на меня накинулась.

— Можешь не верить в любовь с первого взгляда, но как писатель любовных романов, полагаю, ты должна уважать такое.

— Я уважаю и верю в любовь с первого взгляда! — восклицает Кейт, ее дерзкие глаза широко распахнуты. Майлс нервно хмурится, переводя взгляд с меня на нее, он все еще крепко прижимает руки к ушам, когда Кейт добавляет: — Я только не уважаю слепую любовь.

— И ты считаешь, что у нас со Стерлингом слепая любовь? — кричу я ей в ответ. — И что за слепая любовь?

Кейт наклоняет голову и смотрит на меня с таким снисхождением, что мне хочется ее ударить.

— Слепая любовь — это когда ты настолько сосредоточен на плане, будущем, целях и на том, что считаешь идеальной жизнью, что перестаешь замечать то, что творится вокруг. И позволь сказать, Мэг... иногда то, что попадает в поле твоего зрения, оказывается твоей настоящей жизнью.

Она поворачивает голову в сторону и отрывает руки Майлса от его ушей, а затем притягивает его ближе для поцелуя. Он одновременно страстный, злой и сладкий. Обычно привязанность Майлса и Кейт заставляет меня радоваться за старшего брата. Но сейчас я испытываю лишь боль.

Внезапно чувствую приступ клаустрофобии и встаю из-за стола.

— Это поход по барам, а не посиделки, я права? Полагаю, нам пора двигаться дальше!

Майлс с глупой улыбкой отстраняется от губ Кейт.

— В «Паб на Перл-Стрит»? — спрашивает он взволнованно, поднимая брови.

— Конечно... он ведь прямо за углом, верно? — спрашиваю я, натягивая пальто и одним большим глотком допивая остатки вина.

— Давайте сделаем это! — восклицает Майлс, протягивая руку к куртке Кейт и помогая ей ее надеть.

Нервничая, Кейт наблюдает, как я поворачиваюсь и бегу к двери, отчаянно нуждаясь в глотке свежего воздуха. Черт бы ее побрал! Я думала, она на моей стороне, но то дерьмо, что она сейчас вытворяет, определенно не причисляет ее к «команде Мэгги»!

Я жду, пока все присоединятся ко мне снаружи, и мы идем по оживленному тротуару к пабу. Кейт обгоняет Майлса и Сэма и обнимает меня за плечи, от ее прикосновения я ощетиниваюсь. Обернувшись и видя, что Майлс с Сэмом находятся в нескольких шагах позади нас, поворачиваюсь к Кейт и шиплю ей на ухо:

— Пусти, предательница.

— Мэган, не злись, — умоляет она, изо всех сил стараясь не отставать от меня.

— Не злись? — кричу и хочу столкнуть ее с тротуара. — Конечно, я злюсь. Что ты там, по-твоему, устроила?

— Вела себя как старшая сестра, — отвечает она, выгибая бровь.

Я усмехаюсь и закатываю глаза.

— Старшая сестра — моя задница. Ты пытаешься выставить меня дурой перед Сэмом.

Ее глаза расширяются от шока.

— Я делаю не это, но главный вопрос: почему тебя волнует, что думает Сэм, если он просто флиртует?

— У нас с ним случайная связь! — восклицаю и начинаю идти быстрее, заставляя Кейт спотыкаться на каблуках. — Мне это не нужно, Кейт. Мне не нужно, чтобы ты тоже была против меня.

— Никто не против тебя, Мэг! — восклицает она, останавливаясь и, дернув меня, поворачивает к себе лицом, как раз когда мы подходим к «Пабу на Перл-Стрит».

— Мы все на твоей стороне, и мы все хотим для тебя только лучшего.

— Я знаю, что для меня лучше! — воплю и мою грудь переполняет неожиданное чувство.

Майлс подходит к нам, на его лице написано беспокойство.

— Что происходит? — гремит он глубоким голосом.

— Ничего! — Заставляю себя улыбнуться. — Я сейчас описаюсь, — лгу, потому что, по-видимому, врать я умею очень хорошо — даже самой себе. Спешу снять пальто, отдаю его Майлсу, и говорю: — Спущусь вниз в уборную. Не закажешь мне еще бокал вина?

Он деревянно кивает, и прежде чем успевает спросить, чем я так расстроена, я спускаюсь по скрипучим деревянным ступенькам и направляюсь в туалетную комнату, которую помню с того последнего раза, как бывала здесь. Добравшись до одноместного женского туалета, радуюсь, что там нет очереди, и, ворвавшись в дверь, устремляюсь прямиком к раковине.

Опершись руками на раковину, склоняю голову и хватаю ртом воздух. Мне нужно вернуть ориентиры, потому что, такое чувство, что весь мой мир перевернулся. Если Кейт так жестко проявляет сестринскую любовь, может держать это дерьмо при себе.

Внезапно дверь туалетной комнаты открывается, и я поворачиваюсь, готовая ко второму раунду с Кейт, но вид Сэма в дверном проеме выбивает из легких весь воздух. Он закрывает за собой дверь и щелкает замком.

— Сэм, что ты здесь делаешь? — спрашиваю, сжимая переносицу и пытаясь взять себя в руки.

— Мэгги, что ты здесь делаешь? — отвечает он. Сделав три шага через маленькую комнатку, он встает так близко, что я чувствую запах его мыла «Весна в Ирландии».

— Что ты имеешь в виду? Я в женском туалете.

— Нет, я имею в виду, какого черта ты делаешь здесь? В Боулдере? — Его зеленые глаза сверлят меня с такой силой, что я едва могу встретиться с ним взглядом.

— Пытаюсь стать более смелой и быть такой девушкой, которую хочет Стерлинг, — стону я и кладу руки на бедра, стыд охватывает меня со всех сторон. — Я думала, ты мне помогаешь!

— Тогда прекрати врать, — говорит он, придвигаясь ближе, и, упершись руками о раковину по обе стороны от меня, прижимает меня к ней.

— Врать? Я не вру! — кричу, толкая его в грудь, чтобы освободить себе немного пространства, которого он определенно меня лишает.

— Ты врешь себе! — восклицает он, решительно сжимая челюсти. — То, что ты говоришь о Стерлинге, звучит как полная чушь. Он мудак, а ты почему-то этого не замечаешь. Вот, что Кейт пытается тебе сказать. Черт возьми, я ведь тоже пытался тебе это сказать.

— Ты о Стерлинге едва ли словом обмолвился!

— Я пытался показать тебе, искорка! — рычит он, вены на его шее пульсируют, когда он прижимается ко мне ближе. Его руки с такой настойчивостью стискивают мои бедра, что я чувствую каждым дюймом своего тела. — Я пытался показать тебе, что жизнь — это гораздо больше, чем просто какой-то нелепый план.

Я медленно сглатываю, когда он нависает надо мной во всей своей величественной красе.

— Ну, полагаю, это сработало, потому что он хочет, чтобы я вернулась.

— А ты этого хочешь? — спрашивает Сэм и, взглянув на него, я вижу в его глазах мольбу.

— Думаю, да, — голос слабый и сдавленный, будто слова пытаются удержаться внутри.

— Перестань жить ради него, Мэгги. Начни жить ради себя.

— Будто ты отличный тому пример! — огрызаюсь, вспоминая его вчерашний рассказ во время подледной рыбалки. — Твоя семья — это все, ради чего ты живешь. Настолько, что отказываешься открыть свое сердце даже для идеи иметь кого-то другого в своей жизни.

Лицо Сэма искажается, словно мое заявление причинило ему боль.

— По крайней мере, люди, ради которых я живу, действительно меня любят.

Как только слова слетают с его губ, я не могу удержаться, чтобы не ударить его по лицу. Пощечина жестокая и резкая, но не более болезненная, чем слова, которые он мне сказал. Слова, направленные на часть моей израненной души, кричат ей, что я никогда не буду достаточно хороша. Замахиваюсь снова, потому что все внутри болит, но он перехватывает руку. Я замахиваюсь на него другой рукой, и ее он тоже ловит. Пока я брыкаюсь в его хватке, он разворачивает нас к стене и прижимает мои запястья по обе стороны от моей головы.

— Мэгги, перестань, — умоляет он, и в его голосе слышится боль от моей борьбы.

— Ты гребаный мудак, Сэм! — кричу, безуспешно пытаясь освободиться от его хватки.

— Знаю, — говорит он со вздохом. — Но я больше не могу слышать, как ты лжешь о своем гребаном бывшем.

— Ты тоже лжешь! — рявкаю ему в лицо, голос переполняют взрывающиеся внутри меня эмоции. — Мы оба лжем. Мы, блядь, попали в ловушку моего дурацкого плана, и это настолько изматывает, что разрывает мне сердце.

— Что говорит твое сердце, чего ты хочешь прямо сейчас? — спрашивает он, ослабляя хватку на моих запястьях.

Я откидываю голову к стене.

— Хотела бы я знать.

— Ты знаешь, Мэгги. Просто скажи это. — Он переплетает пальцы с моими, больше не прижимая меня к стене, но крепко удерживая мои руки.

Уставившись на его грудь, от досады стискиваю челюсть, потому что все это больше не имеет никакого смысла. Ни малейшего. Мое сердце знает, что мне нужно, но хочу я совсем другого. А что, если то, чего я хочу, не захочет меня вернуть?

Я поднимаю глаза вверх и произношу одно-единственное слово:

— Тебя.

Взгляд Сэма падает на мои губы, и не успевает сердце пропустить два удара, как его рот врезается в мой, он отпускает мои руки и крепко обнимает меня за талию. Его язык требовательно скользит по моим губам, раздвигая их с диким рычанием, которое я чувствую всем своим существом.

Он приподнимает меня вверх и я со стоном обвиваю его талию ногами, и он несет меня от стены к раковине. Его язык продолжает поглощать меня, в то время как руки двигаются повсюду, касаясь, растирая и сминая мою плоть в самых нескромных местах.

— Чертовы колготки, — рычит он мне в губы, когда движется рукой вверх по платью и проникает за пояс, обнаруживая, насколько я сейчас возбуждена. Он стонет от желания. — Если захочешь, чтобы я остановился... тебе придется сказать.

— Не останавливайся, — восклицаю с бешено колотящимся сердцем. — Не останавливайся.

Он спешно сдергивает меня с раковины и опускается передо мной, чтобы стянуть колготки с бедер. Торопливо возится с моими ботинками, и когда я оказываюсь обнажена ниже пояса, закидывает мою ногу себе на плечо и целует туда, где я больше всего в нем нуждаюсь.

Я громко вскрикиваю, шум бара наверху никак не усмиряет моих чувств от ошеломляющих прикосновений рта Сэма к моему лону. Он жестко и резко втягивает мою плоть в рот, и я вскрикиваю, выгибая спину, пяткой впиваясь в его лопатку. Он настолько агрессивно атакует, что оргазм взрывается без предупреждения.

Он поднимается, мои ноги, словно желе, и я трясущимися руками тянусь к его поясу, наши руки сталкиваются, и совместными усилиями мы стягиваем его джинсы и боксеры вниз, достаточно, чтобы освободить пульсирующий член. Я хватаю его член и сажусь обратно на раковину, направляя его внутрь себя.

— Блядь, у меня нет презерватива, — рычит он, его кончик прижимается к моему влажному входу и это кажется всем, чего я хочу на всю оставшуюся жизнь.

— Мне все равно, — кричу я, а потом хватаю его за ягодицы. — Я на таблетках, и мне все равно.

Он встречается со мной шокированным взглядом, когда я ввожу его в себя. Всего целиком.

— Черт, Мэгги, — раздается его гортанный крик, он погружается в меня до самого основания и замирает. Он наклоняется, касаясь губами моих губ, а затем проводит дорожку поцелуев вниз по моей шее, спускается ниже и через платье кусает меня за сосок.

— Сэм! — вскрикиваю от шока, а потом он резко поднимает голову и одним плавным толчком вжимает в меня бедра. Сначала он движется медленно и спокойно, наслаждаясь видом того, как я откидываюсь назад, от контакта кожи к коже его тело испытывает чувственную перегрузку.

Он ускоряется, и я опускаю одну руку ему на плечо, а другой опираюсь о зеркало позади себя. Словно тлеющие угольки, нуждающиеся в легком дуновении ветерка, он плавно разжигает испытанный ранее оргазм. И когда пламя во мне, наконец, взлетает вверх, ускоряет движения, толкаясь в меня в идеальной прогрессии.

Наши глаза остаются прикованными друг к другу. Каждое движение кажется правильным и совершенным. Связанным. Нас с Сэмом связывает не только секс, но и эмоции. Он знает, что мне нужно, и дает мне это, даже не спрашивая.

Мой оргазм на грани, и я киваю ему. Не говоря ни слова, он двигается быстрее, торопя свое освобождение, чтобы на этот раз мы могли кончить вместе. И все это — незащищенный контакт, связь, эмоции вечера — кажется совершенно ошеломляющим. Словно мне нужно, чтобы это остановилось и одновременно не останавливалось никогда.

Я кричу, когда все внутри меня напрягается и я нахожу свое освобождение. Когда меня пронзает безжалостная кульминация, подтягиваюсь и зарываюсь лицом ему в шею. Через несколько секунд Сэм издает глубокий вибрирующий звук, и я чувствую, как он кончает в меня.

В тишине туалетной комнаты слышно наше прерывистое и громкое дыхание, он дрожит в моих руках, его лоб скользкий от пота, а мое платье задралось между нами. Тихо выдохнув, он выходит из меня, и я чувствую между ног его семя.

Он подтягивает джинсы и хватает со стойки несколько салфеток, нежно проводя ими у меня между ног, пока поток не иссякает. Выбрасывая салфетки, он кусает губу, выглядя обеспокоенным.

— Прости, Мэгги.

— За что ты извиняешься? — Я слезаю с раковины и в замешательстве наблюдаю за ним.

— Этого не должно было случиться.

Я усмехаюсь.

— Вполне уверена, это по большей степени моя заслуга.

Он сглатывает, будто ему в горло вонзили нож.

— Знаю, но этого, правда, не должно было случиться.

Мне в голову приходит ужасная мысль.

— Ты пытаешься сказать, что ты не чист или вроде того?

Его лицо вытягивается.

— Что? Черт, нет. Я чист. Мэгги, я чертовски чист. — Он делает ко мне шаг и обхватывает мое лицо руками. — Клянусь, черт возьми, я чист.

— Тогда почему у тебя сейчас такой испуганный вид? — спрашиваю я, мои глаза бегают по его лицу.

Он вдыхает через нос, и я слышу, как дрожит его грудь, когда он наклоняется и целует меня в лоб.

— Потому что ты убиваешь меня.

— Что? — спрашиваю, с досадой вырываясь из его рук. — Что это значит?

Он закрывает глаза и качает головой.

— Мне нужно идти. Скажу Майлсу, что плохо себя чувствую. Я не могу находиться рядом с вами двумя. Больше нет.

— Больше нет? — спрашиваю, наклоняясь и поднимая с пола колготки. — О чем ты говоришь? Что изменилось, Сэм?

Он подходит к двери и с серьезным выражением смотрит на меня.

— Всё.

И, не сказав больше ни слова, он оставляет меня в женском туалете «Паба на Перл-Стрит» в еще большем замешательстве, чем я была до этого.

ГЛАВА 16.

Что же, этот день был пустой тратой наживки

Сэм

Наступает утро понедельника, и с сияющими глазами в мой кабинет входит жизнерадостный Майлс.

— Привет, мужик, тебе лучше? — спрашивает он, опускаясь на стул напротив меня.

Я провожу рукой по волосам и пытаюсь вести себя спокойно.

— Да, извини, что сбежал в пятницу вечером. Одно из блюд фургончика на колесах вошло в конфликт с моим желудком. — Честно говоря, ложь, должно быть, уже стала моей второй натурой.

— Все в порядке. Мэган все равно была не в настроении до конца вечера, так что наш пробег по пабам полностью провалился, и мы тоже ушли пораньше.

Я киваю и вздрагиваю, вспомнив те миллионы раз, когда хотел написать Мэгги в выходные, но не смог себя заставить. Независимо от того, что произошло в пятницу вечером, она по-прежнему хочет вернуть своего бывшего, а я по-прежнему тот, кто я есть. И теперь, когда управление шиномонтажом перешло в мои руки, — определенно не время отвлекаться.

— Как думаешь, в пятницу вечером Мэг была в порядке? Она казалась какой-то странной, — заявляет Майлс, закидывая ноги на край стола и откусывая принесенное из комнаты ожидания печенье.

— То есть? — спрашиваю, напрягая руки.

— Какой-то... взволнованной. Я пытался выудить что-то из Кейт, потому что она явно что-то знает, но она — могила.

Я медленно пожимаю плечами.

— Не знаю, приятель.

— Я немного беспокоюсь, не из-за того ли, что между ней и Стерлингом что-то происходит.

— Что, например? — спрашиваю, чертовски желая, чтобы она призналась Майлсу, что они со Стерлингом расстались.

— Не знаю... просто как-то странно, что она тусуется в Боулдере и не собирается возвращаться в Юту, чтобы быть к нему ближе. Говорит, что безумно в него влюблена, но ее любовь не похожа на нашу с Кейт.

Я задумчиво киваю.

— Не думаю, что чья-то любовь может быть похожа на вашу с Кейт. Вы, ребята, как... единорог, испражняющийся радугой любви, которая заставляет простых смертных чувствовать себя неполноценными.

Майлс смеется над этим метким описанием, а затем снисходительно пожимает плечами.

— Я просто беспокоюсь о ней. Она такой безнадежный романтик, и иногда я думаю, что ей нужно позволить событиям развиваться более естественно.

В представлениях Мэгги Хадсон о любви нет ничего естественного.

— Боюсь, в этом деле от меня мало толку, — отвечаю я.

Майлс медленно моргает, с серьезным выражением вглядываясь в меня.

— Ты в порядке?

— Да, я же сказал, что чувствую себя лучше.

— Нет, я имею в виду... У тебя все хорошо? Ты тоже как будто не в себе. Полагал, ты будешь на вершине мира от того, что Терри отдал тебе ключи от замка, но, как ни странно, ты, кажется, не в восторге.

— Я рад, — огрызаюсь в ответ, мои плечи напрягаются. — То есть, это шиномонтажная мастерская. Я рад шиномонтажной мастерской, насколько это возможно.

Майлс задумчиво кивает, явно не удовлетворенный таким ответом.

— Слушай, я не очень много знаю о твоих семейных делах, да мне и не нужно, ведь лучшие друзья — это лучшие друзья без каких-либо условий. Но я знаю, что эта шиномонтажная мастерская начиналась с твоего отца, и, может, тебе немного странно сидеть сейчас в его кресле.

— Это кресло принадлежало Терри, — поправляю, сжимая вспотевшие ладони в кулаки.

— Ты знаешь, что я имею в виду. — Майлс подвигается на край стула, опираясь руками о стол. — Послушай, Сэм, мы с тобой близки, но я чувствую между нами стену. Так было всегда. Я безумно разоткровенничался о своей драме с бывшей, но ты так мне и не открылся.

— Потому что у меня нет драм с бывшими, — утверждаю, чувствуя, что чем больше этот разговор становится проникновеннее, напряжение в мышцах усиливается.

— Я знаю, но твоя драма иного рода. И не делай вид, что не понимаешь. Я в курсе, что ты планируешь помочь своей маме через два года выйти на пенсию и постоянно помогаешь сестрам. Теперь ты возглавляешь «Магазин шин». Это большая ответственность, Сэм. И я понимаю, делиться друг с другом — не то, чем занимаются парни, но я надеюсь, ты знаешь, что я всегда рядом. Я с тобой, чувак, что бы ни случилось.

От слов Майлса впадаю в ступор. Его голубые глаза широко распахнуты, будто одним многозначительным взглядом он пытается выразить свою любовь ко мне. Это больно. Все им сказанное причиняет боль, потому что я этого не заслуживаю. Не после всего того дерьма, что я натворил с его сестрой за его спиной. Я не жалею о том, что мы сделали, но жалею, что солгал ему об этом. Может, между нами и стена, но Майлс по-прежнему мой лучший друг. Я тоже с ним, что бы ни случилось.

— Спасибо, приятель. Я тоже с тобой, что бы ни случилось.

Он кивает и протягивает руку, стукаясь со мной кулаком.

— В принципе, это твоя версия «я люблю тебя», так что я ее принимаю. — Он встает, чтобы выйти за дверь и вернуться к работе, но я останавливаю его до того, как он выходит.

— Майлс, у тебя найдется время выпить со мной завтра вечером? На самом деле есть кое-что, о чем я хочу с тобой поговорить.

Глаза Майлса загораются, как у ребенка в рождественское утро.

— Безусловно. Мы все устроим.

— Звучит неплохо, мужик, — отвечаю я его удаляющейся фигуре, думая про себя: «Надеюсь, после всего, что я тебе расскажу, ты по-прежнему будешь со мной, что бы ни случилось».

Достав телефон, пишу Мэгги.

Я: Нужно поговорить.

Спарки: Хорошо…

Я: Не могла бы ты встретиться со мной у Марва за ланчем около полудня?

Спарки: Конечно, до скорого.

Я в той же кабинке, где мы сидели с Мэгги, и со скользкими от пота ладонями смотрю в окно, ожидая, когда подъедет ее машина. Когда это, наконец, происходит, клянусь, мое сердце начинает бешено колотиться от вида того, как она, в длинном красном шерстяном пальто, ботиночках на платформе и узких джинсах, входит в магазин приманки. Темные волосы распущены по спине, и я с изумлением смотрю на нее, потому что несколько недель назад я совершенно не представлял, что кто-то наподобие нее войдет в мою жизнь.

Заметив меня в углу, она нежно улыбается и направляется ко мне. Скользнув в кабинку, она облизывает губы и оглядывает играющих в карты стариков.

— Может, мне следовало захватить колоду, — говорит она, нервно поглядывая на меня.

Глядя на нее, медленно моргаю.

— Боюсь, я не в настроении для игр.

Она кивает и тяжело выдыхает.

— Прости, Сэм. Я о стольком сожалею.

— О чем, например? — спрашиваю, закатывая рукава, готовясь к тому, что сейчас услышу.

— За то, что заставила тебя лгать брату. За то, что превратила нашу дружбу в ситуацию друзей по траху…

— Друзей по траху? — перебиваю, грудь сжимается от этого грубого ярлыка. — Так вот за кого ты нас принимаешь?

Она вздрагивает.

— Я так думала. Не знаю. А как бы ты нас назвал?

— Не так, — отвечаю, отводя от нее взгляд, на челюсти от разочарования дергается мускул. Как я о нас думаю? Определенно не просто как о друзьях по траху, это уж точно.

— Так в чем дело, Сэм? О чем ты хотел поговорить?

Снова взглянув на нее, изучаю ее лицо так же, как в первый раз, когда мы здесь сидели. С того дня она изменилась. У нее все те же ясные глаза и темные волосы, но сейчас в ее лице появилось нечто большее, чем при первой нашей встрече, — возможно, внутренняя сила, которой ей так не хватало.

Я тяжело выдыхаю.

— Я хочу во всем признаться Майлсу.

Глаза Мэгги широко распахиваются.

— Ты что, спятил? Он тебя убьет!

Мотаю головой из стороны в сторону.

— Мне все равно. Я больше не могу так с ним поступать.

Она делает глубокий вдох, ее щеки раздуваются. Очевидно, такого она от меня сегодня не ожидала. Подвинувшись вперед, она задумчиво прикусывает губу.

— Понимаю, мы зашли слишком далеко, но это не значит, что Майлс должен обо всем узнать.

От ее ответа сглатываю образовавшийся в горле комок.

— Он должен узнать.

Она быстро моргает.

— Но если рассказать ему о нас, он подумает, что я изменила Стерлингу.

— Ты не изменяла Стерлингу, потому что ты не с ним, и твой брат заслуживает знать и об этом.

Ее лицо бледнеет.

— То есть, хочешь сказать, что собираешься рассказать ему… всё?

— Да.

— Зачем, Сэм? С чего вдруг тебе понадобилось откровенничать о вещах, которые его не касаются?

— Потому что он мой лучший друг и твой брат, Мэгги. Мы оба ему небезразличны, и тот фантастический мир, в котором ты живешь, где думаешь, что он возненавидит Стерлинга за то, что тот тебя бросил, просто... фантазия. — Я опускаю руки на стол, сердце в груди отчаянно колотится. — У твоей сказки все равно не будет счастливого конца. Она запятнана.

— Ты этого не знаешь, — бормочет Мэгги, ее глаза широко распахнуты, взгляд непокорный, а лицо пылает от гнева. — И, кроме того, я не принимаю от тебя советов в плане отношений. Тебе тридцать один, и ты никогда не влюблялся, не говоря уже о моногамии в отношениях. То, что твое сердце не открыто для любви, не означает, что ты должен разрушить мой шанс.

Ее слова бьют меня под дых, потому что я не могу знать наверняка, закрыто ли мое сердце для любви. Я уже многого о себе не знаю, потому что некая искорка ворвалась в мою жизнь и держит под напряжением все, что, как мне казалось, я знал. Но в данный момент самое важное, что меня заботит, — это чистая совесть.

— Мое решение поговорить с твоим братом окончательно. — Я откидываюсь на спинку сидения и скрещиваю руки на груди.

Ее губы подрагивают, все ее тело, вплоть до сжатых на столе кулаков, клокочет от гнева.

— Что же, здорово. Теперь вся моя семья узнает, какая я отчаявшаяся, примитивная неудачница, пустившаяся на самые нелепые крайности, чтобы вернуть парня, который меня не любит. Спасибо за помощь, Сэм!

Она делает попытку встать, и я тянусь к ней, хватая за запястье, чтобы остановить ее порыв. Она резко оборачивается и опаляет меня голубым взглядом, полным боли и стыда. Но больше всего в нем преобладает... предательство. Она чувствует себя преданной мной, и, черт возьми, возможно, я это заслужил.

— Прости, Мэгги, — хриплю, потому что это единственное, что я могу сказать.

Она издает смешок, кусая внутреннюю сторону щеки, и снова и снова мотает головой.

— Все нормально, Сэм. Нормально. Расскажи все Майлсу, посмотрим, будет ли меня это волновать. — Глубоко вздохнув, она наклоняется и добавляет: — Но знаешь, что хуже всего?

Затаив дыхание, молча смотрю на нее, ожидая, что она скажет.

— Что нездоровая, бредовая часть меня думала, что ты позвал меня сюда сегодня, чтобы открыть мне свои чувства.

В гневе она выдергивает запястье из моей руки и вылетает из «У Марва», оставляя меня в полном смятении, как запутавшуюся о корягу леску.

ГЛАВА 17.

Жаль, что я не пошла на рыбалку

Мэгги

В детстве я славилась истериками эпических масштабов. Помню, что все в семье казались мне настолько больше, умнее и сильнее, что если бы я не каталась по полу и не устраивала невероятную сцену, меня бы даже не заметили.

Мама говорила, я склонна к мелодрамам, потому что ненавижу перемены. Она рассказала, как однажды, когда я отстригла Барби волосы, я тут же разрыдалась и стала ее умолять приклеить их обратно, хотя это я их отстригла.

И, по-видимому, эта чудесная часть моей личности никуда не исчезла, потому что я до сих пор помню, как рыдала на плече брата, когда он объявил, что переезжает со своей девушкой в Боулдер, штат Колорадо, до которого добираться восемь часов. Конечно, отчасти потому, что в то время я ненавидела его девушку, но в основном потому, что ненавидела перемены.

И по-прежнему их ненавижу.

Вот вам пример: Стерлинг меня бросает, и я отправляюсь в сумасшедшее путешествие с целью самопознания. Видимо, какие-то вещи никогда не изменятся.

Когда я впервые за сутки выбираюсь из спальни, за окнами уже почти темно. Я пряталась в своей комнате, как отшельница, боясь, что в любую минуту ворвется Майлс и отречется от меня за то, что я лгала ему и трахалась с его лучшим другом. Но пока в Боулдере все спокойно. Затишье перед бурей.

Бреду в ванную, чтобы принять душ, который, как я надеюсь, очистит мою голову, но прекрасно знаю, этого не произойдет. Сейчас меня не покидает чувство, что после того, как меня сбил один автобус, за ним следует другой, третий — целая вереница. Сначала ситуация со Стерлингом, потом с Кейт, а теперь с Сэмом. Для девушки, плохо переносящей перемены, на меня слишком быстро обрушивается куча дерьма.

Когда я, завернувшись в полотенце, выхожу из ванной, в доме тихо. Майлс с Кейт скоро вернутся после очередного романтического дня в «Магазине шин». Возможно, стоит приготовить что-нибудь на ужин? Этот ужин с ними вполне может оказаться последним.

Звонит мой сотовый, и на экране появляется мамино лицо. Я провожу по экрану пальцем, чтобы ответить, чувствуя, что при одной мысли о звуках ее голоса, в горле образуется комок тоски по дому.

— Привет, Мэгги, как дела? — спрашивает она, ее голос успокаивает, как всегда.

— Нормально, — вру сквозь зубы. — Как у тебя?

— Все отлично. Но я скучаю по тебе. Когда думаешь возвращаться из Боулдера? Мне кажется, мы не виделись целую вечность.

Я тяжело вздыхаю.

— Наверное, скоро.

— Хорошо. Мы с отцом еще не готовы, чтобы наше гнездышко официально опустело.

— Как папа? — спрашиваю, прикусывая губу и пытаясь сдержать слезы.

— Хорошо. У него сегодня дурацкая тренировка в футбольной лиге. До сих пор не могу поверить, что он вступил в футбольную программу старших классов. Просто оксюморон какой-то.

Я смеюсь. Папа всегда любил футбол.

— Мама, расскажи снова, как вы с папой встретились.

— Что? — с интересом спрашивает она.

— Расскажи эту историю еще раз.

— Ну, мы с подружками были на своей первой вечеринке в колледже, и один парень пытался заставить меня танцевать с ним всю ночь. Меня это не интересовало. Он курил самокрутки, а я всегда считала это такой безвкусицей. Но парень не сдавался, и как раз в тот момент, когда я подумала, что мне придется покинуть вечеринку, чтобы сбежать от него, твой отец встал между нами, посмотрел этому парню в лицо и сказал: «Вали, или следующий танец ты станцуешь с моим кулаком».

Мое лицо расплывается в широкой счастливой улыбке.

— А потом он обернулся…

— Потом он обернулся, улыбнулся мне, и я каким-то образом поняла, что смотрю на мужчину, с которым проведу всю оставшуюся жизнь.

— И папа почувствовал то же самое.

— Твой отец позже сказал мне, что увидев, как я отшиваю того парня, он понял, что это потому, что я еще не смотрела в его сторону.

— Черт возьми, это самая лучшая история.

— Это правда, — смеется мама. — Мне никогда не надоест об этом рассказывать.

Шмыгнув носом, хриплю в трубку:

— Как думаешь, у нас со Стерлингом также?

— Что ты имеешь в виду?

— Наша история может быть, как ваша с папой?

— Милая, не знаю, почему это так важно. Если я чему-то и научилась в своем «Книжном блоге Порочной Пташки», так это тому, что все истории уникальны. От начала до конца. Будь то художественная литература или документальное произведение.

— Но вы с папой так счастливы. Ваша история заставляет меня верить, что написанное в любовных романах, может случиться и в реальной жизни. Для такого счастья я бы сделала что угодно.

— Счастье нельзя заставить появиться силой, дорогая. Оно должно прийти само собой. Ты счастлива со Стерлингом?

Прикусив губу, сдерживаю крошечный всхлип, рвущийся из горла, потому что я была такой идиоткой. Такой до нелепости слепой, что в этот момент себя ненавижу. Открываю рот, чтобы излить душу, но меня прерывает звонок в дверь.

Я хмуро смотрю в сторону входной двери.

— Эй, мам, кто-то пришел. Мне нужно открыть.

— Хорошо, дорогая. Перезвони мне позже, ладно?

— Обязательно, мам. Спасибо за разговор.

— Всегда, пожалуйста, Мэгги.

Отключаюсь и, подтянув на груди полотенце, подхожу к входной двери, ожидая, что это почтовая доставка или, может быть, Кейт и Майлс забыли ключи. Высунув в открытую дверь лишь голову, чтобы никто не увидел, что на мне нет ничего, кроме полотенца, мой разум никак не может принять то, что находится по другую сторону.

Глаза, вроде как, видят это, но разум никак не реагирует. Просто... тупо наблюдает без какой-либо эмоциональной реакции.

— Детка, — произносит Стерлинг хриплым голосом.

Распахнув дверь до упора, он овевает мое почти обнаженное тело холодным зимним воздухом. Зайдя внутрь и закрыв дверь, он поворачивается и смотрит на меня в полотенце. Он хватает меня так, что мои ноги болтаются над полом, а я делаю все возможное, чтобы мой мозг проснулся и отреагировал. Словно моя астральная проекция наблюдает со стороны, как мой бывший парень сжимает меня в фойе дома брата.

Когда он опускает меня на пол, я пялюсь на него, желая убедиться, что это действительно он. Высокий. Темноволосый. Красавчик. Карие глаза, которые, как я помню, чуть больше бусинок.

— Стерлинг? — Его имя звучит как вопрос, в потребности получить устное подтверждение тому, что я не в состоянии начавшегося нервного срыва и не воображаю, что почтальон — мой бывший.

— Да, детка. Боже, как я по тебе соскучился. Что это на тебе?

Опустив взгляд на полотенце, вырываюсь из его рук, чтобы потуже затянуть его на груди.

— Я только вышла из душа.

— Уже почти шесть часов, детка. Почему ты не одета? — спрашивает он, и, засунув руки в карманы, проходит вглубь дома, осматривая его с видом человека, которому все должны.

Трясу головой, туман не рассеивается гораздо дольше, чем нужно, пытаюсь понять, почему он продолжает называть меня «деткой».

— Подожди, почему ты здесь? Разве ты не в колледже?

Стерлинг пожимает широкими плечами.

— Сейчас колледж для меня не имеет смысла, так как я знаю, что меня возьмут. — Он улыбается дерзкой улыбкой, и это выглядит странно. — Я здесь, потому что соскучился по тебе, и мне нужно было тебя увидеть.

— Нужно было увидеть? — повторяю, медленно моргая, пока разум пытается переварить его слова. — Как ты узнал, где живет Майлс?

— Позвонил твоим родителям, — отвечает он с гордой ухмылкой.

Все еще потрясенно качая головой, смотрю вниз и вижу его джинсы, собравшиеся поверх обуви. Большие, мешковатые джинсы свисают поверх пары дорогих кроссовок.

— Где твоя спальня? — спрашивает он, пялясь на полотенце и заставляя меня затянуть его еще туже.

— Моя спальня? — заикаюсь я, а по коже бегут мурашки.

Сняв пальто и бросив его на ближайший стул, он направляется ко мне.

— Я же сказал, что соскучился по тебе. — Потянувшись ко мне, он запускает пальца в мои мокрые волосы, притягивая меня к себе, пока я изо всех сил стараюсь не морщиться от отвращения.

Вместо тепла, окутывающего меня, его тело кажется странным и чужим. Это хуже, чем, если бы мне на голову вылили ведро холодной воды.

— Значит, ты приехал сюда ради... секса? — выпаливаю, отталкивая его.

— Нет, — отвечает он, имея достаточно здравого смысла, чтобы выглядеть слегка уязвленным. — Но я, конечно, не отказалась бы от секса по-быстрому, если ты в настроении.

Отодвигаюсь от него подальше и решительно качаю головой.

— Нет, я не в настроении.

Стерлинг хмурится.

— В чем дело? Я думал, ты будешь рада меня видеть.

— Я рада… наверное, — говорю тихо, стараясь вернуть голове хоть какую-то ясность. — Просто пытаюсь понять, что ты здесь делаешь.

Внезапно слышу, как открывается дверь гаража, мы со Стерлингом смотрим друг на друга, в то время как голоса Майлса и Кейт доносятся вверх по лестнице из нижнего уровня гаража.

— Мэг, чья это машина стоит снаружи? — рявкает Майлс и, шагнув в фойе, видит Стерлинга. — Ох, черт, Стерлинг! Не знал, что ты здесь! — Майлс пожимает руку Стерлингу и хлопает его по плечу. — Мэган, почему ты не сказала мне, что Стерлинг приедет в Боулдер?

— Я сама только что узнала, — отвечаю и заставляю себя улыбнуться, в комнату входит Кейт и бросает на меня осторожный взгляд.

— Привет, Стерлинг, — говорит она куда менее восторженно, чем Майлс.

— Я соскучился по своей девушке, поэтому решил сделать ей сюрприз, — говорит Стерлинг, улыбаясь мне. — Ты удивлена, детка, не так ли?

Я киваю, и Майлс усмехается, прежде чем сказать:

— Тогда, черт возьми, пойдем ужинать! Мы должны показать Стерлингу чудеса Боулдера.

Глядя на меня, Стерлинг медленно кивает.

— На самом деле звучит здорово.

Майлс на мгновение хмурится, а потом щелкает пальцами.

— Черт, мне только нужно срочно позвонить Сэму. Мы должны были встретиться с ним сегодня вечером, но я уверен, он все поймет.

Кровь стынет у меня в жилах, и я выпаливаю:

— Не говори Сэму, что Стерлинг здесь!

Майлс хмуро смотрит на меня.

— Почему, нет?

Нервно прикусив губу, я сбивчиво объясняю:

— Э-м... думаю, он большой фанат футбола, и мне бы не хотелось, чтобы он пришел и стал изводить Стерлинга.

Майлс гримасничает.

— Ты совсем не знаешь Сэма, Мэг. Ему плевать на футбол.

Отвернувшись, Майлс склоняет голову и начинает набирать сообщение Сэму, и все внутри меня превращается в желе, пока я размышляю, как, черт возьми, мне удастся пережить этот вечер и остаться невредимой.

ГЛАВА 18.

Всю жизнь я ловил рыбу не в той проруби

Сэм

После работы, перед встречей с Майлсом, отправляюсь к маме, потому что чуть раньше она позвонила и сказала, что потолок под ванной на верхнем этаже протекает. Эту повторяющуюся проблему с душем я уже давно хотел исправить, просто не успевал. Сегодня она хотела вызвать сантехника, но я знаю, дел там всего минут на десять. Просто нужно немножко подлатать, и пол будет как новенький.

Открыв дверь ключом, вхожу в дом.

— Эй, мам, ты где? — кричу я.

— Я здесь, — доносится ее голос сверху, — в ванной, убираю вещи, чтобы ты мог взглянуть! Поднимайся!

Поднявшись по лестнице с ящиком для инструментов, обнаруживаю ее в коридоре возле ванной.

— Привет, — говорит она со слабой улыбкой. — Я как раз убрала все вещи, чтобы они тебе не мешали. Прости, что выдернула тебя сюда.

— Мам, — журю, качая головой, но ободряюще улыбаюсь. — Все в порядке.

С прижатыми к груди бутылочками шампуня она отодвигается в сторону, и кладет их на туалетный столик. Посветив фонариком на пол душевой, сразу же замечаю трещину. Все, что нужно, — быстро отшлифовать и нанести стеклопластик из набора для ремонта, купленного за несколько долларов, и он должен быть как новенький.

Опускаюсь на четвереньки, чтобы приступить к работе, а мама садится на столик позади меня. После недолгого молчания она ни с того ни с сего заявляет:

— Ты уже пару недель не приходил на воскресный завтрак. Все в порядке? Не слишком ли тебя напрягает управление шиномонтажом? Я говорила Терри, что не хочу, чтобы он тебя торопил.

— Нет, мам. С шиномонтажом все в порядке, — отвечаю, шлифуя поверхность вокруг трещины. — Это не из-за работы. Это... личное. — В ту же секунду, как эти слова слетают с языка, я жалею о них.

— Личное? — спрашивает она, повышая голос от любопытства. — Что за личное?

Закатываю глаза и оглядываюсь на нее через плечо. У мамы нюх на ложь, и если я попытаюсь что-то придумать, она будет допрашивать меня, пока я не начну обливаться потом.

— Помогал одной девушке с глупым планом. Но теперь, по сути, все кончено.

Закончив шлифовать, сажусь на пятки, чтобы перемешать эпоксидный гелькоут. Мама спокойно за мной наблюдает, но я чувствую, как ее мозг работает, пытаясь придумать лучший способ расколоть меня, как пол в этом душе.

— Это та самая девушка, которую ты брал на подледную рыбалку? — спрашивает она, сразу хватая быка за рога.

Подняв бровь, смотрю на нее.

— Да, и это младшая сестра Майлса.

— Сэмми, — охает она, широко раскрыв голубые глаза. — У вас с ней завязался… роман? Майлс знает?

Я отрицательно качаю головой.

— Он не знает. Я скажу ему сегодня вечером. — Окунаю стекловолокно в смесь и усаживаюсь на пол, чтобы распределить ее вдоль трещины. — Просто все стало слишком проблемным. Слишком напряженным. И я ненавижу, что мне приходится лгать другу.

Слышу, как она цыкает.

— А что говорит об этом девушка? Как ее зовут?

— Мэгги, — отвечаю и тянусь за шпателем, чтобы разровнять пузырьки воздуха. — Ее это не обрадовало. На самом деле она очень разозлилась.

Как только поверхность становится гладкой, поворачиваюсь и сажусь спиной к стене. Подняв глаза, наблюдаю за реакцией мамы, когда она обдумывает все, чем я с ней делюсь.

— Как думаешь, что сделает Майлс? — спрашивает она, озабоченно сдвинув брови.

— Скорее всего, вырубит меня, — отвечаю с раздражением. — Но я это заслужил.

Ответ ей совершенно не нравится, она теребит в руках ожерелье и с серьезным выражением смотрит в стену.

— Ну и какова же твоя конечная цель? Ты влюблен в эту девушку?

— Влюблен? Нет, мам, — огрызаюсь и поворачиваюсь к ящику за баллоном с герметиком. — С чего ты взяла, что я в нее влюблен?

— Потому что ради нее ты рискуешь дружбой.

Она пожимает плечами, будто это самая очевидная вещь в мире, и я быстро отворачиваюсь, чтобы она не увидела моей реакции на это заявление. Часто моргаю, ее слова производят на меня неожиданный эффект. Неужели ради Мэгги я рискую дружбой с Майлсом? Конечно, нет. Я не хочу терять Майлса, но на данный момент все прояснить — кажется мне единственным правильным решением. Мы с Мэгги явно продвинулись куда-то дальше обычных встреч, и я не могу продолжать лгать лучшему другу, когда влюбляюсь в его сестру.

От осознания этого сердцебиение ускоряется, и я поворачиваюсь, прислоняясь к стене душа, чтобы взять себя, черт возьми, в руки. Мой телефон на полу издает сигнал, и я опускаю взгляд, видя сообщение от Майлса.

Майлс: Привет, мужик, планы изменились. Только что неожиданно заявился парень Мэган, так что, давай пропустим по бокальчику в другой раз? Мы с Кейт хотим отвезти их в «Рио» и угостить как минимум двумя «маргаритами».

Моя рука сжимает телефон, я не могу сосредоточиться, пока перевариваю тот факт, что бывший парень Мэгги здесь. Стерлинг здесь? И вообще, что это за гребаное имя?

А если серьезно, то какого собственно хрена? Прошло всего несколько дней с того момента, когда я был внутри Мэгги, заставив ее кончить, а теперь этот ублюдок решил появиться?

— Кто это? — спрашивает мама мягким, но испытующим голосом.

— Майлс, — отвечаю, ослабляя хватку на телефоне. — Только что заявился бывший Мэгги, так что мы встретимся не сегодня, а в другой раз.

— Бывший Мэгги? — спрашивает мама, повышая голос. — Он из Боулдера?

— Нет, — отвечаю сквозь стиснутые зубы. — Он приехал издалека. — А раз он здесь, то дурацкий план Мэгги действительно сработал, и он хочет ее вернуть.

Встав, начинаю швырять инструменты в ящик, бросая их быстрее и с большим шумом, чем нужно, но, черт возьми, сейчас я охренеть как взволнован. Кем этот парень себя возомнил, чтобы являться в дом моего лучшего друга и ужинать с близкими мне, мать их, людьми?

Мама соскальзывает со столика и хватает меня за руку, так что я поворачиваюсь к ней.

— Сэмми, что происходит?

— Ничего, мам. Оставь это, — рычу я. Отстранившись от нее, хватаю с пола ящик с инструментами и направляюсь к двери.

— Это не ничего! — восклицает она, прилагая все свои силы, чтобы развернуть меня к себе и взглянуть мне в глаза. — Поговори со мной.

Ее лицо искажено беспокойством, и мой гнев мгновенно превращается в сожаление.

— Не знаю, что тебе сказать. Наверное, я просто злюсь.

— Из-за сообщения?

— Да, из-за сообщения, — рычу и провожу свободной рукой по волосам. — Ее бывший — полный придурок. Он разбил ее чертово сердце, а она все равно одержима желанием его вернуть. И она его примет. Я знаю.

— А почему это тебя волнует? — спрашивает она, касаясь ладонями моих щек, так что я перестаю оглядывать маленькую ванную и смотрю на нее.

— Потому что она мне небезразлична, — не задумываясь, заявляю я.

Сдвинув брови, она кивает.

— Я это вижу. А ты ей небезразличен?

Расстроено качаю головой, потому что это не имеет никакого значения.

— Мам, не в этом дело. Она младшая сестра Майлса. Я не могу этого сделать.

— Конечно, можешь, — говорит она, хлопая меня по груди, прежде чем упереть руки в бедра. — Он любит тебя и любит ее. Он поймет, если так вы будете счастливы.

— Дело не только в этом. — Борюсь с желанием закатить глаза. — Мам, ты не знаешь Мэгги. Она нацелена вернуть своего бывшего, и ради этого пошла на многое. Если он здесь — игра окончена. Она преуспела в своей миссии.

Мама пронзает меня серьезным взглядом, демонстрируя, что явно не впечатлена моими словами.

— Хочешь сказать, что после всех тех ужасных драк, которые ты учинял в юности, у тебя нет сил сражаться за эту девушку?

Разражаюсь смехом, потому что получить от мамы романтический совет так же полезно, как ведро замороженных пескарей.

— Не думаю, что Мэгги хочет, чтобы я за нее сражался.

— Это не имеет значения! — спорит мама, ударяя меня в живот. — Если твое сердце принадлежит этой девушке, Сэмми, от этого нельзя просто так уйти.

Тяжело выдыхаю, потому что мне невыносимо объяснять все маме, но я знаю, если этого не сделать, она меня не отпустит.

— Я не справлюсь с такой, как она, мама. Мэгги — это... слишком. Она молода, упряма и чересчур одержима мечтой об идеальной жизни и своим «долго и счастливо». Ей хочется всей этой херни из любовных романов. Я не тот парень, который может ей это дать.

— Конечно, можешь, дурачок. Счастливые концы бывают любых видов и масштабов.

Мама не отпускает меня, и это убивает, потому что я знаю, мой самый настоящий страх причинит ей боль.

— Мам, я для нее не достаточно хорош, — отвечаю тихим голосом. — А что, если я такой же, как папа?

— Сэмюэль Майкл О'Коннор! — восклицает она высоким, прерывистым голосом, точно также она говорила, когда в юности я попадал в беду. — За всю твою растраченную впустую молодость я ни разу не поднимала на тебя руку, но, клянусь Богом, моя ладонь сейчас чешется от того, как сильно я хочу тебя ударить.

— Господи, мам! — восклицаю, поднимая руку в защиту.

— Ты совсем не похож на своего отца, слышишь? — шипит она, пихая меня, чтобы подчеркнуть свою мысль. — Ты добрый, хороший и щедрый. Заботишься о всей семье. Даже когда тебе было шестнадцать, ты все равно вставал ни свет ни заря и расчищал дорожку. Твой отец никогда ничего здесь не делал. Даже для вас, дети. Единственную достойную вещь, что он сделал, — это научил тебя подледной рыбалке, и даже на ней ты зациклился, потому что полагаешь, что должен делать это в одиночку, чтобы сохранить единственное хорошее воспоминание, которое он тебе оставил.

От ее слов глаза начинает жечь, потому что, черт возьми, это правда.

Я столько лет в одиночку ходил на подледную рыбалку, потому что не хотел умалять единственную достойную память об отце, который, посмотрим правде в глаза, умер для нашей семьи. Я боялся, что если приведу на лед кого-нибудь еще, новые воспоминания затмят старые.

Затем я встретил Мэгги и внезапно, без какой-либо конкретной или ощутимой причины, открылся, создав новое воспоминание.

Мама обнимает меня так крепко, что я всей шеей чувствую ее вес.

— Если ты нашел того, с кем хочешь ходить на подледную рыбалку, тогда перестань выпендриваться и начинай ловить рыбу. — На моем лице расплывается широкая улыбка, она отпускает меня, тоже улыбаясь. — Не допускай, чтобы эта девушка от тебя ушла.

ГЛАВА 19.

Люди и рыбы похожи… и те и другие, открыв рот, попадают в неприятности

Мэгги

В Боулдере не хватит шардоне, чтобы пережить этот ужин.

И, к сожалению, мы в мексиканском ресторане, так что вино здесь даже не вариант. Всю дорогу до ресторана я пыталась переварить мысль, что Стерлинг здесь, в Боулдере. Похоже на все мои ожившие романтические фантазии. Герой возникает на пороге дома героини, преодолев множество стихийных бедствий, чтобы сказать любви всей своей жизни, что он хочет ее вернуть, что вел себя как дурак и хочет жениться на ней и иметь миллион детей и коз.

Ну, может, не коз.

Но ведь это мечта, да? Весь ужин чувствую что-то не то. Глядя на лицо Стерлинга, я уже не ощущаю в животе того трепета, как несколько недель назад. Неужели мое сердце все еще так разбито?

Даже брат, кажется, изо всех сил пытается найти контакт с мужчиной, за которого я мечтала, — по крайней мере, раз пятьдесят, — выйти замуж.

— Итак, Стерлинг, — говорит Майлс, отставляя «Корону» и наклоняясь через стол, — каково это — знать, что всего через несколько месяцев весь твой мир изменится?

Стерлинг хмурится и откидывается назад, положив руку на спинку моего стула.

— Довольно безумно.

Майлс моргает, ожидая, что Стерлинг уточнит, но, поняв, что больше ничего не последует, добавляет:

— На какую команду надеешься?

— Только не «Бронкос», — фыркает он и делает глоток «маргариты». — Я был здесь в тренировочном лагере, рельеф здесь — просто жесть. И как только вы, народ, постоянно миритесь со всем этим снегом?

У брата вытягивается лицо, будто Стерлинг только что пнул его любимого щенка.

— Ну... ты привыкаешь.

— Только не я, — фыркает Стерлинг.

Кейт, потягивая коктейль, встречается со мной взглядом, и одаривает сочувственной улыбкой. Отвечаю ей тем же. Я все еще злюсь на нее из-за вечера пятницы, но она единственная, кто действительно понимает, в каком я сейчас положении, и мне нужна ее поддержка.

Брат изо всех сил все пытается завязать светскую беседу, когда Стерлинг неожиданно скользит рукой под стол и крепкой хваткой стискивает мое бедро. Что-то в том, как его пальцы медленно движутся вверх по колготкам, заставляет меня податься вперед и в молчаливом предупреждении сжать его руку. Прищурившись, он смотрит на меня, в то время как брат продолжает вещать о чудесах Колорадо и сменах сезонов.

Когда рука Стерлинга добирается до подола клетчатой юбки, я наклоняюсь и шиплю:

— Прекрати.

Слегка прикрыв глаза, он одаривает меня полуулыбкой.

— Почему?

— Потому что мы с моим братом, — выдавливаю я, а затем вежливо улыбаюсь Майлсу, когда он спрашивает Кейт о названии какой-то туристической тропы, которую они обнаружили прошлым летом.

Стерлинг хмыкает и в явном раздражении отдергивает руку от моей ноги. Наклонившись, делаю большой глоток очень крепкой «маргариты». Стерлинг всегда питал слабость к публичным проявлениям привязанности, и когда-то я наслаждалась этим вместе с ним. Что изменилось?

— Не возражаете, если я к вам присоединюсь? — звучит позади меня знакомый голос, и я выплевываю часть коктейля на колени Стерлинга.

— Господи Иисусе, — говорит Стерлинг, отодвигаясь от стола и вытирая колени, куда угодила большая часть напитка. — Мэгги, какого черта?

Не обращая внимания на припадок Стерлинга, оборачиваюсь и всего в футе от себя вижу Сэма, он с большим удовольствием наблюдает за разыгравшейся сценой. Мой взгляд движется по его телу, замечая, что он одет в одну из своих сексуальных рубашек, на этот раз зеленую, которая сочетается с цветом его глаз, и идеально сидящие джинсы. Он оглядывает меня, при виде моих колготок его глаза вспыхивают и слегка расширяются, после чего он натянуто улыбается.

— Искорка, ты в порядке? — спрашивает Сэм, наклоняясь, чтобы слегка похлопать меня по спине.

С другого конца стола раздается смех Майлса.

— Привет, мужик, как дела?

Сэм улыбается брату.

— Ну, я получил твое сообщение, а потом решил, что все равно хочу тако, поэтому решил зайти и посмотреть, не смогу ли к вам присоединиться. Если вы, ребята, не против пятого колеса.

— Мы любим все колеса! — вставая, говорит Майлс и подходит к соседнему столику, чтобы попросить стул. Ему кивают в знак согласия, и он разворачивает стул, ставя его на угол, между собой и Стерлингом.

— Боюсь, мы не знакомы, — говорит Сэм, протягивая руку Стерлингу.

Стерлинг принимает руку Сэма и крепко пожимает.

— Стерлинг, парень Мэгги.

— Парень! — восклицает Сэм, удивленно поднимая брови и продолжая трясти сомкнутые руки. — Ты тот самый парень-футболист, о котором мы все так много слышали? Ого, приятно, наконец, познакомиться.

Рукопожатие длится гораздо дольше, чем это необходимо и Стерлинг неловко улыбается Сэму.

— А ты? — в конце концов, спрашивает Стерлинг.

Майлс хлопает Сэма по спине.

— Это мой лучший друг, Сэм. Он владеет городским шиномонтажом, где я работаю.

Стерлинг поднимает брови.

— У тебя свой бизнес?

Сэм задумчиво кивает.

— Да, совсем недавно.

Стерлинг кивает, но ничего не говорит. Вместо этого делает глоток «маргариты» и смотрит на Сэма, как петух, взволнованный присутствием другого петуха.

Сэм хлопает ладонью по столу.

— Так, что я пропустил? — спрашивает он.

— Стерлинг только что нам сказал, как сильно ненавидит Колорадо, — невозмутимо произносит Кейт, затем подносит «маргариту» к губам, допивая последний глоток. Ее взгляд кажется слегка остекленевшим, и я уверена, сейчас в ней говорит текила.

Стерлинг ерзает на стуле.

— Я не говорил, что ненавижу Колорадо. Просто не хотел бы здесь жить.

— Как жаль, — отвечает Сэм, качая головой. — Здесь столько возможностей для искателей приключений. Ты ведь большой любитель приключений, да, Стерлинг?

Стерлинг кивает и снова обнимает меня.

Взгляд Сэма останавливается на моем плече, куда опустилась рука Стерлинга.

— У меня создалось о тебе именно такое впечатление. В тебе чувствуется уверенность человека, готового пойти на большой риск. Что самое безумное ты сделал за последнее время? — спрашивает он.

Стерлинг тихо посмеивается.

— Имеешь в виду, кроме того, что избегал подкатов от трехфунтовых лайнменов (игроки защиты – прим. переводчика)?

Майлс кивает в знак признательности за этот ответ — милый, рассеянный щенок, каким он был всегда.

— Лайнмены — это просто работа, — говорит Сэм, опершись локтями о стол. — Я спрашиваю о твоих личных приключениях. Твоей духовной пище.

Уставившись в стол, Стерлинг морщит лоб и пытается придумать ответ.

— Боюсь, мне ничего не приходит в голову.

Лицо Сэма искажается в замешательстве.

— Ничего? Ты ведь с Восточного побережья, да? Когда-нибудь занимался глубоководной рыбалкой или водными видами спорта? Ну, знаешь... самым примитивным.

Стерлинг качает головой, явно не понимая, к чему Сэм клонит.

— Хм, — парирует Сэм, почесывая подбородок. — А как насчет банджи-джампинга или рафтинга?

— Нет, мужик. Я такого не делал.

— Скалолазание?

Стерлинг снова качает головой.

— Пейнтбол? Ты наверняка играл в пейнтбол. Черт возьми, даже двенадцатилетние пацаны играют в пейнтбол!

Глаза Стерлинга загораются.

— Мы с приятелями ходили на лазерные бои в крытом помещении в моем родном городе. Довольно мощно.

Уголки губ Сэма опускаются, когда он пытается подавить свое веселье.

— Звучит круто.

Стерлинг ерзает на стуле, явно догадываясь, что Сэм над ним подшучивает. Он прищуривается.

— А ты? — спрашивает он.

— Как я развлекаюсь? — с широко раскрытыми невинными глазами спрашивает Сэм, тыкая себя в грудь. — Ну, в Боулдере бесконечное множество приключений даже зимой. Я катаюсь на сноуборде. Взбираюсь на замерзшие водопады. Черт возьми, сейчас есть даже такие покрытые льдом зернохранилища, на которые можно взобраться, и это довольно захватывающе. Но моя истинная любовь — подледная рыбалка. Я рыбачу при каждом удобном случае.

Стерлинг хмурит брови, и я бросаю взгляд на Сэма, который перечислил буквально почти все, чем я занималась последние несколько недель, и отправляла фотоотчет Стерлингу. Если бы Сэм сидел ближе ко мне, я бы пнула его под столом в голень.

— Итак, Кейт, над какой книгой ты сейчас работаешь? — спрашиваю голосом как у робота, пытаясь сменить тему.

— Итак, Стерлинг, что тебе больше всего нравится в нашей Мэгги? — спрашивает Сэм, игнорируя меня.

На этот раз Майлс резко поворачивается к Сэму, явно озадаченный агрессивными манерами собеседника.

— Сэм, что происходит?

— Ничего! — отвечает Сэм и тяжело вздыхает. — Видимо, я испытываю к Мэгги большую братскую привязанность. Хочу убедиться, что этот парень достаточно для нее хорош.

Майлс выпрямляется, его взгляд устремлен на лучшего друга, но вместо того, чтобы бросить вызов Сэму, он поворачивается к Стерлингу, ожидая его ответа.

Стерлинг наклоняется вперед, упираясь локтями в стол, и вглядывается в черты моего лица.

— Ну, она красивая. Сочетание голубых глаз с темными волосами так уникально, понимаешь?

Сэм пристально смотрит на меня, и его правый глаз раздраженно дергается.

— Это ты любишь в ней больше всего? — спрашивает он.

Потянувшись, я собственнически хватаю Стерлинга за руку.

— Еще у нас много общего.

Брови Сэма приподнимаются.

— Ну-ка, расскажи.

Я медленно сглатываю и бросаю взгляд на брата. Майлс начинает осознавать, что Сэм в процессе какого-то соревнования, где он меряется членами с моим парнем. Или, я бы сказала, с бывшим парнем.

— Мы оба любим кино и вечеринки. — Заставляю себя улыбнуться, и Стерлинг без особого энтузиазма отвечает мне тем же. — В юности у нас были очень похожие интересы. Стерлинг был футболистом. Я — чирлидершей.

— Как мило, — говорит Сэм, подпирая подбородок рукой, будто в восторге от этого жалкого ответа, который я бормочу как идиотка.

— Мы любим пиццу, — добавляю слабым голосом. Стерлинг рядом со мной ощетинивается, поэтому я быстро выпаливаю: — И когда мы встретились, это была любовь с первого взгляда, так что остальное уже история.

Сэм откидывается на стуле и закидывает лодыжку одной ноги на колено другой.

— Как мило. Вы две таких милых парочки. Вы заставляете меня задуматься о попытке моногамных отношений.

— Брат, это потрясающе! — восклицает Майлс, его настроение улучшается, будто теперь он понимает, почему Сэм ведет себя как маньяк. — Ты учинил этот допрос из-за того, что влюбился в ту красотку с подледной рыбалки, о которой ты мне рассказывал?

Сэм не отвечает Майлсу. Вместо этого он бросает на меня взгляд, такой напряженный, такой красноречивый, такой ошеломляющий, что я не могу дышать.

Я встаю, и мой стул громко скрипит по полу.

— Ребята, вы меня извините? Мне нужно в туалет. Слишком много «маргариты», — заявляю я, обмахивая лицо.

Я направляюсь по длинному коридору в задней части ресторана, который ведет к туалетам и черному выходу. Испытывая приступ клаустрофобии, миную дамскую комнату и толкаю заднюю дверь, оказываясь в переулке рядом с двумя мусорными контейнерами и вентиляционными отверстиями, выпускающими пар бог знает чего. Впускаю в легкие холодный ночной воздух и в ребяческой попытке хоть немного унять охватившую меня тревогу начинаю пинать утрамбованный снег.

Что вообще сегодня происходит? Почему Стерлинг здесь? Почему Сэм здесь? Почему брат такой милый идиот, и почему он до сих пор не понял, что я законченная лгунья? Почему Кейт не помогает мне выпутаться из этой чертовой передряги? Что это за чувство в груди? Вот почему я не читаю романы с любовными треугольниками!

Прислоняюсь к каменной стене и вижу движущуюся ко мне по переулку фигуру. Подумав, что это может оказаться убийца, поворачиваюсь, чтобы вернуться внутрь, но тут меня по имени окликает Сэм.

— Мэгги!

Я хмурюсь.

— Сэм? Почему ты идешь через переулок?

— Я вышел через парадную дверь, чтобы никто не подумал, что я отправился за тобой в туалет.

— Ты и туалеты, — бормочу я, качая головой.

Сэм наконец добирается до меня, из его рта вырывается холодный воздух, тусклый синий свет от единственной лампы в переулке, освещает нас, как прожектор.

— Какого хрена ты делаешь? Здесь чертовски холодно.

Подношу ладони ко рту и вдуваю в них горячий воздух.

— Мне нужно было подышать свежим воздухом. Там я задыхалась.

Он издает надменный смешок.

— Понимаю, почему. Какого хрена ты делаешь здесь с этим парнем?

Скрещиваю руки на груди, защищаясь.

— Он приехал.

— И ты вот так просто примешь его обратно? — огрызается он обвиняющим тоном, широко раскрыв глаза. — Он гребаный идиот!

— Ты говорил с ним пять минут! — парирую, защищая не только себя, но и Стерлинга.

— Пяти минут хватило, — он скрежещет зубами и засовывает руки в карманы, его широкие плечи поднимаются к ушам, когда он пытается не отморозить себе зад.

— Сэм, а что здесь делаешь ты? — спрашиваю, плотнее запахивая блейзер. — Вчера ты ясно дал понять, что покончил с этим фарсом.

— Так и есть.

— Тогда зачем ты здесь? — мой голос эхом разносится по переулку, эмоции начинают всплывать на поверхность.

— Я, блядь, здесь, чтобы спасти тебя от самой себя, — огрызается он, сердито выпячивая челюсть.

— Почему ты считаешь, что меня нужно спасать?

— Потому что ты ведешь себя как совершенно другой человек, Мэгги. Ты сама не своя. Становишься той версией, которую, как ты думаешь, он хочет, и это глупо. Не меняйся ради парня. Ты не такая.

— Сэм, как хорошо ты вообще меня знаешь? — Я уже сама себя больше не знаю, так откуда, черт возьми, знать ему?

— Я уж точно знаю тебя лучше, чем этот придурок! — рычит он низким голосом.

— Неважно, — огрызаюсь, недоверчиво качая головой.

Кажется, при этом слове что-то вспыхивает в Сэме, он приближается ко мне, весь вибрируя от чего-то мощного. Чего-то ошеломляющего и, возможно, даже немного пугающего.

Он скрещивает руки на груди.

— Ты любишь шардоне, ненавидишь пиво и не умеешь шутить о рыбалке.

— Что ты делаешь? — спрашиваю я, но он не останавливается для ответа.

— Ты испытываешь болезненное наслаждение, когда будишь людей. Полагаю, ты стала очаровывать Марва в магазине наживки, потому что тебе было неприятно сознавать, что он подумал о тебе при первой встрече. Ты настолько упряма, что, как бы ужасно у тебя что-то не получалось, ты никогда не сдашься. Когда ты расстраиваешься, тебе становится жарко. Ты чертовски ненавидишь холод, но очень любишь подледную рыбалку, потому что там есть обогреватель, и я почти уверен, ты наслаждаешься, воображая море возможностей для рыбы, которую ловишь и выпускаешь.

Дыхание застревает в груди, не в силах вырваться наружу, потому что ничто не могло подготовить меня к этому натиску слов.

Покачав головой, Сэм наклоняется ко мне и добавляет:

— К черту твоего бывшего. Я знаю тебя. И за то короткое время, что я тебя знаю, я никогда, ни разу, даже на долю секунды не думал, что ты — примитивная. Сумасшедшая? Да. Мечтательница? Безусловно. Идеалистка до такой степени, что веришь в несбыточные сказки? На сто гребаных процентов. Но ты так далека от примитивной, Мэгги. Ты как самый большой улов дня, которого, как ты знаешь, никогда не бывает много, даже если будешь ловить рыбу всю оставшуюся жизнь.

Глаза наполняются слезами, потому что он столько всего говорит, но мне все равно чего-то не хватает.

— К чему ты клонишь, Сэм? Что именно ты пытаешься мне сказать?

— Я хочу тебя, Мэгги, — восклицает он, становясь передо мной, вены на его шее вздуваются. — Я хочу тебя... не как друга по траху и не как тайного друга, который помогает с проблемой. Я хочу тебя… всю.

Мои ледяные пальцы устремляются вверх, чтобы прикрыть рот.

— Но отношения не для тебя.

— Ради тебя я хочу попробовать, —заявляет он, и его взгляд смягчается.

— Что, вот так просто, готов сейчас? — спрашиваю, широко разводя руки. Потому что это кажется слишком легко. Если он действительно был готов, почему не сказал об этом вчера у Марва? Почему позволил мне уйти? — Это не имеет никакого отношения к тому, что появился Стерлинг, и теперь ты ревнуешь?

— Да, я чертовски ревную, — рычит он, вызывающе выпячивая челюсть. — Но даже при этом, все сказанное мною сейчас — правда. Я хочу тебя!

— Ты разобьешь мне сердце, — кричу ни с того ни с сего, от сильного, мрачного, ужасающего страха голова идет кругом. Потерять Сэма будет в сто раз хуже, чем потерять Стерлинга. — Ты разобьешь мне сердце еще сильнее, чем Стерлинг.

— Потому что я более важен для тебя, — парирует он, подходя ко мне так близко, что я прижимаюсь спиной к холодному камню. — Признай это.

Я качаю головой, скрещиваю руки на груди и отвожу взгляд.

— Ты понятия не имеешь, как обращаться с женщиной. Вспомни свое поведение в пятницу вечером.

— Ты сказала, что в тот вечер я вел себя как бойфренд!

— Это было до того, как ты трахнул меня без защиты в туалете бара, — мой крик исходит из глубины души. — Как назвать это, черт возьми?

От моих грубых слов он вздрагивает, а затем скрежещет сквозь стиснутые зубы:

— Это то, что позволено только тому, кому полностью доверяешь. А не доверие ли лежит в основе отношений? — Он делает глубокий вдох и смотрит мне в глаза. — Мэгги, я тебе доверяю. Ты доверяешь мне. Возможно, мне потребовалось время, чтобы разобраться в своих чувствах к тебе, но сейчас я здесь.

— Разобраться в чувствах ко мне? — фыркаю и, взмахнув рукой, убираю волосы с лица. — И что же ты выяснил?

— Я люблю тебя, Мэгги, — хрипит он, это признание отражается и в его глазах.

Я резко втягиваю воздух, взгляд затуманивается, потому что ничто не могло подготовить меня к тому, что эти слова сорвутся с его губ.

— Ты меня любишь?

Он берет мое лицо в ладони.

— Я люблю тебя, как самый удачный гребаный день на рыбалке, — бормочет он мне в губы. Он прижимается твердым телом вплотную ко мне, и я чувствую, как колотится его сердце.

И на одном дыхании... он меня целует.

Но не просто целует…

Поклоняется мне.

Раздвинув языком губы, проникает глубоко и целеустремленно, с такой яростью, какой я никогда не испытывала раньше. Он отдает мне всего себя, и я отдаю это обратно, потому что ничего не могу с собой поделать. Его губы на вкус как признание, которое моя душа жаждет услышать. Под танец языков и сплетение тел, мои руки сжимаются вокруг его талии, и я страстно желаю каждым дюймом тела ощутить его тепло и ласку.

Это слишком много и все же недостаточно. Кажется, как бы сильно он ни целовал, когда он закончит, страх, живущий в глубине меня, все равно никуда не уйдет. На меня давит тревога перемен, и меня выбрасывает из этого момента, как рывок веревки во время свободного падения.

Я отстраняюсь, с тяжелым дыханием выпуская горячие облачка пара, губы так чувствительны. В ответ на это ошеломляющее заявление все тело словно онемело от холода. Я прижимаю руку к груди Сэма.

— Это совершенно не входило в мои планы.

— К черту твой план, искорка, — отвечает он, приподнимая мой подбородок, чтобы я посмотрела на него. — Я не могу обещать тебе сказку «долго и счастливо», но могу обещать приключение, в котором тебе не придется притворяться. Черт, просто проснуться с тобой — уже приключение.

Слеза выскальзывает и застывает на полпути.

— Мне нужно время все обдумать.

Он напрягается, убирая руки от моего лица.

— Время обдумать что?

— Все это, — выдыхаю я со смешком. — Тебя и меня. Мне нужно отделаться от Стерлинга и понять, что все это значит.

Он качает головой из стороны в сторону.

— Чушь собачья.

— Что? — спрашиваю, когда он резко отстраняется, оставляя между нами слишком много холодного воздуха.

— Я не собираюсь сидеть здесь и надеяться, что я следующий в очереди к тебе, Мэгги, — рычит он и прищуривается. — Этого не будет.

— Что ты имеешь в виду? — восклицаю, с отчаянием в глазах подходя ближе к нему. — Если ты, наконец, признался в своих чувствах ко мне, почему не можешь проявить терпение и понимание?

— Потому что я не из тех парней, кто ждет своей очереди, — рычит он, сжимая кулаки по бокам, все его тело вибрирует от появившейся из ниоткуда вспышки гнева. Внезапно он шагает ко мне, снова прижимая к стене и опираясь большими руками по обе стороны от меня. — Я из тех парней, кто всегда впереди, и если ты меня там не видишь, то мы зря теряем время.

— Какого хрена здесь происходит? — раздается голос с порога ресторана.

Оглянувшись, вижу в открытой двери Стерлинга, он с упреком смотрит на нас потемневшими глазами.

Сэм выдыхает, сердито раздувая губы, и отталкивается от стены.

— Ты должен уйти, — зловещим тоном заявляет он.

— Я должен уйти? — рявкает Стерлинг в ответ, выходя, и двери за ним закрывается. — Думаю, это ты должен отойти от моей девушки.

— Она, мать твою, тебе не девушка, — рычит Сэм, делая шаг к Стерлингу.

Стерлинг полными замешательства глазами смотрит на меня.

— Да, я знаю, — отвечает Сэм на молчаливый вопрос Стерлинга. — Я знаю, что у тебя хватило наглости бросить ее на Рождество. И я знаю, что ты назвал ее примитивной. И знаю, что ты десятикратно ей не подходишь. Так что, если не хочешь получить в морду, предлагаю оставить нас в покое.

Стерлинг смеется, шагая близко к Сэму, чтобы сыграть на двухдюймовом преимуществе в росте.

— У тебя с ней нет никаких «нас». Я ее прошлое и будущее, брат. Так что отвали на хрен.

Он толкает Сэма в плечо.

Сэм с наслаждением смеется.

— Не прикасайся ко мне.

— Не прикасайся к киске, что принадлежит мне, и у нас не будет проблем, — парирует Стерлинг и тянется, чтобы снова толкнуть Сэма.

На этих словах Сэм срывается.

Он уклоняется от руки Стерлинга, движущейся к его груди, и в быстром маневре толкает Стерлинга в спину, тот с грохотом падает на землю. Вскочив на ноги, Стерлинг, со всей физической подготовкой квотербека, бросается на Сэма, в то время как Сэм берет в захват Стерлинга, как подготовленный лайнмен.

Подняв правую руку, Стерлинг впечатывает ее в ребра Сэма. Тот вздрагивает от удара, но затем отрывает Стерлинга от своих бедер, и в мгновение ока кулак Сэма влетает в лицо Стерлинга.

Удар отшвыривает Стерлинга и, прежде чем я успеваю крикнуть: «Осторожно!» — Стерлинг ударяется спиной о стену, а затылком о трубу.

— Стерлинг! — восклицаю, бросаясь к нему и падая на колени рядом с его бесчувственным телом. Аккуратно приподнимаю ему голову, и рука мгновенно становится влажной.

Я смотрю на Сэма.

— У него кровь.

— Черт, — рычит Сэм и проводит рукой по волосам.

Внезапно в дверь черного хода врывается Майлс, его взгляд падает на Сэма, затем на меня, а затем на Стерлинга.

— Что случилось?

— Стерлинг ударился головой о трубу. Нужно вызвать скорую.

Кейт появляется следующей и мгновенно выхватывает телефон.

— Я вызову.

— Стерлинг, ты в порядке? — спрашиваю хриплым от волнения голосом. — Сколько пальцев я показываю?

Стерлинг, прищурившись, смотрит на меня, его глаза блестят в голубом свете.

— Сэм, какого хрена произошло? — спрашивает Майлс.

— Простите, — хрипит Сэм, в его голосе слышится сожаление. — Простите меня за всё.

Я поднимаю глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сэм разворачивается и бежит по переулку, оставляя меня с братом, его девушкой и моим окровавленным бывшим парнем.

ГЛАВА 20.

Есть тонкая грань между тем, чтобы рыбачить… и стоять на берегу как идиот

Мэгги

Час спустя я сижу в приемном покое больницы Боулдера с Кейт по одну сторону и Майлсом по другую. Продолжаю нервно смотреть на брата, чьи зубы, вероятно, треснули от того, как сильно он стискивает челюсти с тех пор, как мы приехали.

С момента приезда «скорой» за Стерлингом он не сказал ни слова. И отказывается даже смотреть в мою сторону. Так что, по сути, брат стал бомбой замедленного действия, и может взорваться в любую секунду.

Краем глаза замечаю мужчину в синей униформе, выходящего из двойных дверей, куда по прибытии отвели Стерлинга. Он явно сердится, выхватывая планшет из ячейки.

— Ну, привет, Доктор Член, — шепчет мне на ухо Кейт.

Я хмурюсь и качаю головой, а потом перевожу взгляд на Майлса.

Кейт тихо смеется.

— Я пишу эротические романы, Мэгги. Каждый человек — материал для моего воображения, и Доктор Член может стать моим следующим бестселлером, — шепчет она.

— Почему ты называешь его Доктором Членом? — озадаченно спрашиваю я.

— Он выглядит сердитым, — говорит она, прищурившись. — Посмотри на его позу. Он очень замкнут и не хочет иметь ничего общего с людьми. Вероятно, к нему приставал медбрат, и тому пришлось его отвергнуть, отчего он расстроился, потому что ненавидит общение, и прошло больше года с тех пор, как он с кем-нибудь спал. Кроме того, сквозь ткань униформы можно ясно рассмотреть очертания его члена!

Повернув к Кейт голову, изумленно смотрю на нее.

— Кейт!

Ее лицо кривится.

— Да, ты права. Сюжет слабый. Я все переработаю и расскажу тебе.

— Мэгги Хадсон? — внезапно раздается голос Доктора Члена.

— Это я! — восклицаю, вставая со стула.

Угрюмо нахмурившись, он направляется ко мне.

— Вы приехали со Стерлингом Фитцгиббонсом? — спрашивает он.

— Да, я.

— Так. С ним все будет в порядке. Ему только что сделали рентген, никаких признаков сотрясения мозга нет. Пришлось наложить два шва.

— Два? — спрашиваю, шокированная таким малым количеством. — Всего два?

Он кивает со скучающим выражением.

— Раны на голове печально известны тем, что выглядят намного хуже, чем есть на самом деле. Честно говоря, он мог бы и сам приехать, чтобы наложить швы.

Тяжело вздохнув, смотрю на Кейт, которая крепко зажала рот рукой, совершенно не в силах скрыть веселья.

— Он очень сильно кричал пока накладывали швы, поэтому ему дали обезболивающее, от которого он сейчас немного не в себе. Ему нельзя самому ехать домой.

Кейт теряет над собой контроль, хрюкая от смеха и фыркая в ладони, отчего слюна разлетается во все стороны.

Доктор хмуро смотрит на нее.

— Он сейчас заполняет документы на выписку и скоро выйдет.

Я сжимаю губы, чтобы не рассмеяться, и ухитряюсь ответить:

— Хорошо, спасибо, Доктор Член, то есть, доктор.

Когда врач поворачивается и уходит, Кейт впадает в настоящую истерику. Глядя в слезящиеся от смеха глаза Кейт, качаю головой. Майлс все еще играет роль молчаливого брата, так что я ощущаю себя несколько одинокой, испытывая облегчение, что со Стерлингом все в порядке.

Взяв себя в руки, Кейт поворачивается к Майлсу, и говорит:

— Милый, не мог бы ты принести мне воды?

Нахмурившись, он кивает и уходит по коридору, заворачивая за угол, где мы до этого заметили торговые автоматы. Проследив, чтобы он пропал из поля зрения, я стону:

— Майлс когда-нибудь снова заговорит со мной?

Она печально качает головой.

— Скорее всего. Но, честно говоря, я даже не могу сказать, из-за чего именно он злится.

— Я тоже, — отвечаю и снова опускаюсь на стул.

Кейт бочком подходит ко мне.

— Ему бы следовало злиться на Стерлинга. Боже милостивый, судя по его поведению по прибытии «скорой», я была уверена, что у него вытекли все мозги.

Из меня вырывается взрыв безумного смеха, потому что, черт возьми, она права. Что он там устроил. И все из-за двух швов?

— У меня эмоции зашкаливают, — объясняю свою вспышку.

Кейт поворачивается ко мне.

— Что, черт возьми, у вас произошло? Говори скорее, пока Майлс не вернулся.

Я беспомощно пожимаю плечами.

— Мы с Сэмом разговаривали, и тут появился Стерлинг. Он вспылил, и следующее, что я помню, — истекающий на земле кровью Стерлинг.

— Вот тебе и футболист, — бормочет Кейт.

Я пригвождаю ее взглядом.

— Сегодня все произошло по моей вине. Если бы я не переспала с Сэмом и солгала Майлсу, ничего бы этого не случилось.

— Какого хрена? — ревет Майлс, появляясь из-за угла с двумя бутылками воды. — Что ты только что сказала, Мэг?

— Майлс! — восклицаю, широко распахивая глаза.

— Ты только что сказала, что трахалась с Сэмом? Скажи, что я ослышался.

— Дело не только в этом…

Он машет руками с бутылками воды, останавливая меня.

— Подожди... подожди, подожди. Ответь мне. Ты трахалась с моим лучшим другом?

Я резко вдыхаю.

— Да.

— Это все, что мне нужно услышать, — говорит он, сунув бутылки с водой в руки Кейт и посылая ей убийственный взгляд. — А ты, блядь, знала?

Кейт вздрагивает.

— Да, но Майлс, Мэгги и Стерлинг расстались. Она была совершенно одна…

— Что? — рычит Майлс, глядя на меня обвиняющим взглядом. — Когда вы со Стерлингом расстались?

Мое сердце делает кульбит, и я тихо отвечаю:

— Он порвал со мной в рождественское утро. Мама с папой думали, что я отправилась к нему, но вместо того, чтобы ехать в аэропорт, я отправилась в Боулдер и поселилась на неделю в гостинице, чтобы собраться с мыслями. Я не хотела рассказывать вам о разрыве.

— Значит, ты мне лгала все это время? — рычит он, от гнева вены на его шее вздуваются. — Я твой брат, Мэгги. Ты должна была мне сказать.

— Знаю! — Мой голос в конце дрожит. — Но я думала, мы со Стерлингом снова будем вместе, и не хотела, чтобы ты его возненавидел.

— А теперь я начинаю ненавидеть лучшего друга… так что, спасибо тебе огромное, Мэг. — Он поворачивается, чтобы уйти, и я хватаю его за руку, пытаясь притянуть к себе.

— Майлс, прости! Наши отношения с Сэмом не должны были так осложниться, просто ни к чему не обязывающие встречи, ради забавы.

— Ты — моя младшая сестра, а он — мой лучший гребаный друг. Вам обоим следовало бы подумать получше. — Он вырывает руку из моей хватки, и, не оглядываясь, выбегает из приемного покоя.

Широко открытыми от ужаса глазами смотрю на Кейт.

— Это плохо.

Кейт кивает.

— Очень плохо.

Затем, подливая масла в огонь, из двойных дверей шаркающей походкой выходит Стерлинг, прижимая к затылку пакет со льдом. Он мрачно смотрит на меня.

— Двенадцать швов. Можешь в это поверить?

Я так далеко закатываю глаза, что вижу стену позади себя.

— Мне нужно идти, Стерлинг.

— Идти куда? — восклицает он.

— Я больше не могу находиться рядом с тобой, — откровенно заявляю я, потому что, черт возьми, мне пора начать говорить честно.

— Мэгги, — рычит Стерлинг, хватая меня за руку и поворачивая к себе. — А как же мы?

Я качаю головой, внутри меня клокочет смех, потому что, просто глядя на Стерлинга, каким он предстает сейчас, я не могу поверить, что когда-то действительно его любила.

— Мы? Ты бросил меня, Стерлинг. Нет никаких «мы». Наверное, и не было. Я полагала, что знаю, что такое любовь, но я ошибалась... так сильно ошибалась во многом.

Я поворачиваюсь, чтобы уйти вместе с Кейт, и слышу, как Стерлинг позади меня кричит:

— Так ты просто оставляешь меня в приемном покое в Боулдере? Куда, черт возьми, я должен идти?

— Я пришлю тебе номер чудесной гостиницы, — бросаю через плечо. — Передавай от меня привет Клэр!

Как только мы пролетаем через двери отделения неотложной помощи, нам приходится отпрыгнуть в сторону, чтобы нас не сбила каталка. Я смотрю на пациентку, и девушка кажется мне странно знакомой.

— Линси? — Кейт широко раскрывает глаза. — Линси! Срань господня!

— О боже, Кейт. Слава богу! — восклицает она, и по ее лицу текут слезы.

— Ты в порядке?

— В порядке, — жалобно говорит она.

— Что случилось?

Она всхлипывает, сжимая свою руку.

— Я была на свидании и порезалась ножом для стейка.

— Ой.

— И у меня аллергическая реакция.

Наши с Кейт взгляды падают на пятна, покрывающие грудь Линси в вырезе очень милого платья для первого свидания.

— И я подвернула лодыжку, когда пыталась убежать в туалет, возможно, у меня перелом.

Кейт недоверчиво качает головой.

— Срань господня, Линси.

— Знаю. А потом мой кавалер из Тиндера взял и кинул меня.

Фельдшер печально смотрит на Кейт.

— Да, мы даже сказали, что он может поехать с ней в машине скорой помощи, а он ушел.

Линси снова всхлипывает.

— Я даже слышала, как он жалуется на то, что ему пришлось платить по счету.

— Ну и ублюдок.

Фельдшер соглашается.

Кейт опускает глаза и хватает подругу за здоровую руку.

— Так, я здесь. Я останусь с тобой.

Глаза Линси наполняются слезами благодарности, а Кейт поворачивается ко мне.

— Твоя машина здесь, верно, Мэг? Ты нормально доберешься до дома?

— Все будет в порядке, — подтверждаю я и киваю фельдшеру, чтобы он мог ехать дальше. — Поправляйся скорее, Линси!

Когда они направляются в больницу, я слышу, как Кейт говорит:

— О боже, мы сейчас попросим Доктора Члена!

Сейчас в голове у Кейт, вероятно, возникнет масса книжных идей с участием горячих докторов и неуклюжих девушек, и, надеюсь, она сможет забыть сюжет о лучшем друге моего брата.

Спасибо господу за маленькие одолжения.

ГЛАВА 21.

Рыбалка — это рывок на одном конце лески и ожидание рывка на другом

Сэм

— Не могу поверить, что ты трахнул мою сестру! — ревет Майлс, врываясь в мою парадную дверь.

Я знал, что это произойдет, когда увидел, как подъехал его грузовик, и теперь должен встретиться с этим лицом к лицу. Тяжело выдохнув, кладу пакет со льдом в раковину и выхожу в прихожую.

— Я собирался все тебе рассказать, — говорю, поднимая руки вверх, словно человек, приближающийся к медведю.

— Ох, божечки, именно такие истории я люблю послушать, — огрызается Майлс. — Где мой лучший друг и моя чертова сестра предают меня.

От его драматизма закатываю глаза.

— Мы тебя не предавали.

Он качает головой, явно не заинтересованный в том, что я собираюсь сказать.

— Не могу поверить, что ты рискуешь нашей дружбой ради быстрого секса! Почему именно она?

— В то время я не знал, что она твоя сестра. Мы понятия не имели, кто мы. Она была просто девушкой, с которой я столкнулся у Марва!

Он бледнеет, когда на него снисходит понимание.

— Она та самая красотка с подледной рыбалки, о которой ты мне рассказывал?

Я киваю головой.

— Та, у которой... — он неловко сглатывает и складывает перед собой руки чашечкой, — сиськи как водяные шарики?

Вздрогнув, снова киваю.

Его руки взлетают вверх, проводя по лицу, на котором отражается ужас.

— Как ты мог так поступить со мной, мужик? Как мог устраивать концерты на скрипучих кроватях с моей сестрой, как со всеми остальными своими завоеваниями?

— Она другая, чувак, — говорю, делая к нему осторожный шаг.

— Ты чертовски прав, она другая! — ревет Майлс, его голос дрожит от ярости. — Она моя сестра, но, по-видимому, для вас это ничего не значило, потому что вы, ребята, продолжали делать все это за моей чертовой спиной.

Я тяжело выдыхаю и бормочу:

— Ну, не думаю, что тебе понравилось бы, соблазни я ее у тебя перед носом.

Майлс краснеет, как свекла, такое чувство, что у него из ушей сейчас хлынет кровь. Встав со мной лоб в лоб, слышу, как он до хруста в костяшках стискивает кулаки, готовясь меня вырубить. И сейчас я бы не возражал. Беспамятство было бы лучше, чем то, что я чувствую.

Вместо этого он делает шаг назад, качает головой и смотрит на меня сверху вниз, будто я грязь на его ботинках.

— Похоже, теперь ты пытаешься быть похожим на своего отца. Он наебал свою семью, и теперь ты наебываешь мою.

Кровь ударяет мне в голову.

— Повтори?

— Каков отец, таков и сын, — скрежещет он, глядя на меня сверху вниз холодными и пустыми глазами.

Не раздумывая, я бросаюсь на Майлса, хватая под за колени. Он падает, как проклятое бревно, на деревянный пол прихожей, опрокидывая вешалку.

— Это удар ниже пояса, ублюдок.

Он борется, пытаясь освободиться от моей хватки вокруг его бедер, и рычит:

— Да? Как это может быть ниже того, что ты трахаешь мою сестру? — Стремительно развернувшись, он пытается применить полный нельсон (Прим. переводчика: нельсон — приём в спортивной борьбе и рестлинге. Осуществляется путём просовывания руки через подмышки противника и нажима кистью руки на шею и затылок), из которого я выворачиваюсь и, перелетев через него, ловлю его в сильный захват.

Зажав его шею, кричу:

— Потому что я не просто трахаю твою сестру. Я влюблен в нее, придурок.

Майлс замирает, больше не сопротивляясь моей хватке.

— Чушь собачья, — рычит он.

— Это правда, — цежу сквозь стиснутые зубы, все еще крепко его удерживая. — До сих пор я никогда в жизни не произносил этих слов.

Выдохнув, отпускаю Майлса, его ноги подгибаются и он падает на задницу, пристально разглядывая меня.

— Откуда ты знаешь?

Я медленно сглатываю, хрустнув шеей, когда от того места, где он меня сжимал, распространяется боль. Тяжело вздохнув, отвечаю:

— Когда ее нет рядом, я по ней скучаю. Читая ее сообщения, не могу перестать улыбаться. Как только со мной случается что-то интересное, она первая, кому я хочу об этом рассказать. Чувак, это гребаный единорог, испражняющийся радугой.

Все еще задыхаясь, он смотрит на меня.

— Единорог, испражняющийся радугой? — повторяет он.

Я мрачно киваю.

— Я бы этого не сказал, если бы это не было правдой. И не стал бы рисковать нашей дружбой, если бы не хотел с ней совместного будущего.

— Иисусе, мужик. Ты серьезно? Типа всерьез и надолго? — спрашивает Майлс, проводя рукой по волосам.

— Черт, да я бы женился на ней хоть завтра, если бы ты не был таким властным мудаком.

— Ты бы женился на моей сестре? — спрашивает Майлс, его голос становится странно высоким.

— Именно это я и сказал.

— Я буду твоим шафером?

Его глаза полны надежды и удивления, и я совершенно серьезно отвечаю:

— Да.

В мгновение ока Майлс встает, поднимает меня с пола и заключает в медвежьи объятия, сминая все органы. Он хлопает меня по спине так сильно, что я уверен, завтра у меня будут синяки размером с Майлса. Он шмыгает носом мне в плечо.

— От этого я становлюсь очень эмоциональным, — бормочет он.

— И не говори, здоровяк, — отвечаю, держась из последних сил.

— Части меня это нравится, но часть меня все еще немного хочет тебя убить.

— Я понял.

— Смешанные эмоции — это тяжело.

— Да, тяжело.

Майлс отстраняется, осторожно вытирая покрасневшие глаза.

— А Мэгги тоже тебя любит?

Я качаю головой.

— Не знаю, приятель. Она мне так и не сказала.

Майлс нервно моргает.

— Если она не придет к тебе, я ее убью.

Я слегка улыбаюсь.

— Боже, ты как-то быстро пришел в себя, не находишь?

ГЛАВА 22.

Когда становится трудно… самые крутые отправляются на рыбалку

Сэм

На следующий день мне требуется все силы, чтобы не написать Мэгги. После нашего поединка с Майлсом он рассказал, что Стерлинг в порядке и ему потребовалось наложить всего пару швов, а это значит, что с Мэгги мне больше говорить не о чем.

Все, что мог, я уже сказал.

В «Магазине шин» Майлс пытается со мной поговорить, но я не хочу слышать от него того, что могла бы сказать его сестра. Если она снова вместе со Стерлингом, мне нужно услышать это от нее. Но она не появляется. Не звонит и не пишет. Даже ни одной дурацкой шутки о рыбалке. Так что к концу дня я решаю, что лучше всего мне отправиться порыбачить.

После работы темно, но Марв говорит, что ночью тоже есть хорошие места, где рыба сама плывет к тебе в руки. Отправляюсь на снегоходе к озеру, которое он мне порекомендовал, и делаю все возможное, чтобы успокоить бушующий в голове голос, напоминающий, что я окончательно все испортил.

В рыбацкой палатке тихо, когда при тусклом свете фонаря я орудую удочкой. Все думаю о том, о чем бы болтала Мэгги, если бы была здесь. Наверное, спросила бы, когда рыбы спят, и где они спят, и спят ли они со своими семьями, или просто плывут и внезапно отключаются, а проснувшись на следующий день, обнаруживают, что потеряли всю свою семью.

— Сэмми, мать твою, возьми себя в руки, — бормочу себе под нос, а затем хмурюсь, когда сквозь ткань палатки проникает свет фар.

Вставив удочку в держатель, хватаю фонарь и расстегиваю молнию на входе, чтобы увидеть приближающиеся по льду сани. Прищурившись, сквозь снегопад и свет от фар вижу на снегоходе два силуэта. Водитель, похоже, одет в красно-белый комбинезон, но это не может быть Мэгги. Она ни за что не сможет вести снегоход.

Сани едут прямо на меня, резко останавливаясь всего в четырех футах от палатки. У меня отвисает челюсть, когда я вижу, как Мэгги снимает шлем и встряхивает длинными темными волосами.

— Марв, вести эту штуку — просто мечта! — восклицает она и оборачивается к Марву.

Он снимает шлем и выглядит так, будто только что навалил в штаны.

— Милая, этого больше никогда не повторится, — тихо говорит он дрожащим от страха голосом.

— Что? — спрашивает Мэгги, спрыгивая с сидения с шлемом под мышкой. — Мне показалось, для первого раза у меня вышло неплохо.

Морщинистые веки Марва широко распахиваются.

— Ты же сказала, что ты в этом профи!

— Ну-у, — Мэгги одаривает его кривой улыбкой. — Мне пришлось так сказать. Раньше я никогда не водила снегоход.

Марв прижимает руки к лицу и в негодовании качает головой.

— Мне пора. Нужно принять лекарство от давления. — Он смотрит на меня, испуганно качая головой, натягивает шлем и уносится быстрее, чем я когда-либо за всю свою жизнь видел, чтобы старик водил снегоход.

Мэгги поворачивается ко мне, ее лицо сияет в свете фонаря, а идеальные белые снежинки цепляются за ее темные волосы.

— Привет! — взволнованно говорит она.

— Эм... привет, — отвечаю, все еще чертовски сбитый с толку ее присутствием здесь.

— Я ждала у тебя дома, но ты так и не появился, поэтому я заглянула к Марву, и он сказал, что ты здесь. — Она пожимает плечами и неловко улыбается. — Я убедила его подбросить меня сюда.

Я киваю и отвечаю деревянным голосом:

— Я... хм... решил порыбачить ночью.

Широко распахнув глаза, она смотрит на палатку.

— Не знала, что так можно.

— Можно. — Я пожимаю плечами.

Она кивает и засовывает руки в карманы комбинезона.

— Ну, как дела?

Я тяжело выдыхаю.

— Я в порядке. Слушай, Мэгги, мы не должны этого делать…

— Я хотела рассказать тебе одну замечательную рыбацкую историю, — говорит она, выходя на свет, чтобы я мог видеть яркую голубизну ее глаз.

Она с надеждой улыбается мне, и я не могу не улыбнуться в ответ.

— Откуда мне знать, что она правдивая? Рыбаки всегда лгут.

Она плотно сжимает губы.

— Ну, это история любви, так что она должна быть правдивой.

Я закатываю глаза, потому что даже после всего, что случилось, она все еще верит в сказки.

—Я больше люблю настоящие романтические истории, — отвечаю, ставя фонарь на лед и скрещивая руки на груди.

— Тогда тебе понравится, — говорит она, сжимая руки, чтобы начать. — Так вот, одна девушка. Назовем ее Маргарет. Никогда в жизни не ловила рыбу... Но однажды, в самый разгар зимы, она услышала, как парни рассказывают о знаменитой рыбе, которую никто не может поймать. И вот Маргарет, будучи решительной девушкой, любительницей трудных задач, решает поймать знаменитую рыбу и произвести впечатление на всю свою семью.

— Похоже, Маргарет упряма, — перебиваю я.

Мэгги наклоняет голову, снег прилипает к кончикам ее длинных ресниц.

— Я бы сказала, она скорее упорная, но дело не в терминах. В общем, она заявляется в магазин наживки и снастей и всех раздражает своей болтовней. Но один одинокий рыбак... назовем его Сид... сжалился над Маргарет и решил ей помочь. — Она снимает перчатки и заправляет волосы за уши, прежде чем продолжить. — Он старый ворчливый рыбак, но, как по волшебству, они быстро подружились в его палатке для подледной рыбалки. Время летит, они ловят одну рыбешку за другой. Прекрасное время, но, конечно, Маргарет несчастлива, потому что хочет поймать крупную рыбу. Ту, что невозможно поймать, потому что она всегда ускользает.

— Упрямая, — снова вставляю я.

— Ладно, она упрямая, — уступает Мэгги, подмигивая. — Но проходят недели, и она узнает, что Сид ни с кем не рыбачит. По сути, она была первой, кого он пустил в свою рыбацкую палатку. Маргарет так тронута его добротой, что начинает влюбляться в сварливого старину, который был достаточно добр, чтобы помочь ей в самом начале.

Мэгги подходит ко мне ближе, когда она встает рядом со мной, отбрасываемый снизу свет, образует вокруг ее головы ореол.

— Но как только Маргарет перестает сосредотачиваться на том, чтобы произвести впечатление на свою семью, и принимает то, что у нее на сердце, она решает перестать цеплять наживку на крючок.

Я мотаю головой из стороны в сторону.

— Трудно поймать рыбу без наживки.

Она прикусывает губу.

— Нет, потому что Маргарет поняла, что самый большой улов не в ледяной воде... все это время он сидел рядом с ней.

Мэгги берет мое лицо в ладони, и я тяжело выдыхаю. Повернув голову, касаюсь губами ее холодной ладони, и шепчу:

— Дай угадаю, Сид — это Сэм?

Она лучезарно улыбается.

— Только если Маргарет — искорка.

Я киваю, позволяя этой сентиментальной истории унять боль в груди.

— Ты уверена, что больше не гоняешься за той крупной рыбой?

Она кладет руку мне на грудь.

— Меня даже не волнует улов. Ты мне не безразличен. Сэм, я люблю тебя.

С колотящимся сердцем подаюсь вперед, желая поцеловать эту упрямую, удивительную девушку, с ног до головы покрытую снегом, но прежде чем наши губы соединяются, она останавливает меня.

— И это не была любовь с первого взгляда. Это было лучше... это было похоже на терпеливое ожидание, чтобы поймать рыбу, которую ни за что не отпустишь.

— Боже, искорка, эти рыбацкие каламбуры так меня заводят, — бормочу, и она смеется мне в губы. Я прижимаюсь лбом к ее лбу и добавляю: — Ты поймала меня на крючок, леску и грузило.

Мэгги

Перспектива ночной подледной рыбалки определенно интригует, но не так сильно, как перспектива оказаться в горизонтальном положении с Сэмом. В рекордно короткие сроки мы сворачиваем палатку и мчимся к нему домой, как пара, разлучившаяся на несколько недель, а не дней.

Он паркует снегоход перед домом, и, начав целоваться под снегом, мы неуклюже поднимаемся по ступенькам в его хижину. После долгой поездки в темноте, порыв теплого воздуха почти так же силен, как жар, распространяющийся между ног.

Мы раздеваемся до нижнего белья, и Сэм приподнимает меня за талию. Я обхватываю ногами его бедра, прижимаясь так близко, как только могу, наши рты сливаются, его язык проникает внутрь, пробуя меня.

Повернувшись, он идет по коридору прямиком в свою темную спальню. Фонари снаружи освещают его восхитительную кровать. Один вдох и он откидывает одеяло, а я оказываюсь на простынях. Он медленно снимает с меня трусики и лифчик, швыряя их на пол вместе с боксерами. Кровать прогибается, когда он нависает надо мной, опираясь на руки по обе стороны от моей головы, и смотрит на меня, обнаженную и дрожащую под ним.

— Я впервые делаю это с тем, кого люблю, — ласково произносит он, его глаза полны заботы и беспокойства. — И хочу все сделать правильно.

Потянувшись к нему, провожу ладонями по его волосам, спускаясь к подбородку, и он поворачивает голову, целуя мою ладонь.

— Все уже правильно.

Он удовлетворенно улыбается, потом его лицо становится серьезным.

— Мэгги, я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, Сэм.

Опустив руку вниз, я направляю его к моему входу. Одним сильным толчком он заполняет меня, удерживаясь на мгновение, пока касается моих губ.

Мышцы его спины напрягаются и сокращаются, когда он двигается внутри меня, я подаюсь ему навстречу, мы набираем скорость, приспосабливаясь друг к другу. Его полнота внутри меня обеспечивает идеальное трение.

Опустив голову, он втягивает мой твердый и острый сосок в рот. Я вскрикиваю, запускаю пальцы в его волосы и в восхитительной агонии тяну за короткие пряди.

— Сэм, о боже, — мой голос глубокий и ошеломленный, я издаю стон, когда ощущения, что я чувствую между ног, прокатываются по всему телу.

— Боже, как я люблю эти звуки, — бормочет он, прижимаясь поцелуями к моей шее, пока не достигает моих губ. — Они мне никогда не надоедят.

— Не останавливайся, — громко стону, потому что его голос и его движение внутри меня только усиливают восхождение к тому безумному состоянию, в котором я сейчас нахожусь. — Продолжай, Сэм.

Он толкается быстрее, шлепающие звуки наших тел эхом отражаются от стен вместе с моими криками. Когда он начинает шептать нежности мне в кожу, а затем проводит языком по моей чувствительной, покалывающей плоти, я чувствую невообразимую тяжесть, растекающуюся между ног.

— Ты такая сексуальная. — Поцелуй. — Такая упрямая. — Поцелуй. — Я буду любить тебя вечно.

Последняя фраза вызывает на глазах слезы, мои мечты становятся больше, ярче и яснее, чем когда-либо прежде. Мечты, где я вижу себя с этим мужчиной — с этим милым, честным, одухотворенным человеком, который говорит мне, что он не сказка, что он реален, — невероятная мечта, но на этот раз реальность намного лучше сказки.

— Боже, я люблю тебя, — стонет он, целуя меня в ключицу.

— Еще! — вскрикиваю я в бесстыдном желании.

— Я люблю тебя, — шепчет он мне в плечо. — Я люблю тебя, — шепчет он мне в шею. — Я люблю тебя, — шепчет он мне на ухо.

Слезы, льющиеся из глаз, прекрасны, реальны и чудесны. И когда он заканчивает осыпать мое тело словами, я понимаю, что мои мечты — ничто по сравнению с этим.

Мы кончаем вместе. Одновременно. На одном дыхании. Наши сердца бьются как одно. Я смотрю ему в глаза и чувствую, что во всем мире нет двух душ, которые были бы связаны сильнее, чем мы сейчас.

Приведя себя в порядок, мы возвращаемся в постель голыми и более чем пресыщенными. Сэм обнимает меня и прижимает спиной к своей груди, его дыхание входит в ритм с моим.

— Надеюсь, ты готов ко всему этому, — ласково заявляю, глядя в окно с того места, где моя голова покоится на подушке.

— Чему «всему»? — спрашивает он, прижимаясь поцелуем к моему обнаженному плечу.

— Ко мне всей, на долгое время, — отвечаю я со вздохом. — Меня так много.

Он обнимает меня крепче.

— Я в курсе.

— И ты знаешь, я люблю помечтать, — повторяю я.

Его плечи трясутся от беззвучного смеха.

— Да, искорка, знаю.

Кивнув, я поворачиваюсь к нему лицом, в слабом свете, льющемся из окна, его глаза сверкают.

— Но ты осознаешь, что это укрощенная, сокращенная версия Мэгги-мечтательницы? Полная версия подружки-мечтательницы — совсем другое дело, к этому нужно быть готовым.

Прищурившись, он смотрит на меня.

— Выкладывай худшее.

Мои брови поднимаются.

— Мои худшие, самые бредовые, самые причудливые мечты, из-за которых последний парень убежал без оглядки?

Он стоически кивает и быстро целует меня в губы.

— Я могу это принять. Твои безумные разговоры о мечтах — одна из вещей, что я люблю в тебе, искорка.

Визг возбуждения пронзает все мое существо, я перекатываюсь на спину и смотрю в потолок.

— Черт возьми, ты даешь мне полную волю. Надеюсь, ты готов.

Он целует меня в плечо.

— Выкладывай.

Тяжело сглатываю и хмурюсь, на мгновение задумавшись.

— Ладно, вот история любви Мэгги и Сэма. Итак, очевидно, я перееду в Боулдер. У тебя есть «Магазин шин» и планы с Майлсом по расширению бизнеса, и хотя пару раз за день мне хочется придушить Кейт, на самом деле она одна из моих любимых людей в жизни... так что, Боулдер станет нашим домом.

— Начало мне нравится, — говорит он, и в его голосе слышится улыбка.

— Я встречусь с твоей мамой за воскресным завтраком, и она меня полюбит.

— Такая самоуверенная, да? — спрашивает он, пригвоздив меня удивленным взглядом.

— Ага! — восклицаю, размахивая перед собой руками. — Она увидит во мне свет, который развеет твою тьму и подсластит жизнь. Моя добродетель озарила твою душу.

— М-м-м, согласен, — бормочет он, сжимая мою грудь.

Я отталкиваю его.

— Эй, я тут вообще-то размышляю. Это наше сказочное будущее, и я не могу терять концентрацию.

— Извини, — говорит он, скользя рукой вниз и обнимая меня за талию.

— Твои племянницы и племянники полюбят меня, потому что я буду читать им сказки. Но твои сестры будут немного злиться, потому что я забираю тебя у них. В конце концов, они начнут тепло ко мне относиться, особенно когда у нас появятся дети, потому что им понравится, когда их младший брат станет папулей.

— Дети? — спрашивает Сэм, и я смотрю на его удивленное лицо.

— Я думала о двоих? — облекаю это в вопрос, но затем отмахиваюсь от него, потому что это мои мечты, а не его. — Тем не менее, я могу представить, что у нас появится незапланированный третий ребенок, когда младшему будет около десяти лет, потому что ты только и будешь думать что о сексе, и откажешься делать вазэктомию.

Это заставляет Сэма рассмеяться.

— Боже, у тебя невероятное воображение. — Он притягивает меня к себе и целует в висок.

— Я еще даже не добралась до хорошей части, — отвечаю, мягко отталкивая его локтем. — У нас будет лодка. Понтонная лодка для всей семьи, где поместятся все внуки, и они отправятся на самую эпическую рыбалку в истории.

Посмотрев на Сэма, вижу в его глазах тепло и нежность, от которых у меня перехватывает дыхание. Я ожидала шока и осуждения, смеха и кучу поддразниваний. Наихудшим сценарием оказалось бы пронизанное страхом сожаление. Чего я никак не ожидала, так это того, что мне придется смотреть в глаза мужчине, который только что открыл для себя смысл жизни, и именно я показал ему его.

Не отвечая, Сэм притягивает меня к себе, наши обнаженные тела вспыхивают, когда он целует меня с такой нежностью, что глаза за закрытыми веками начинает щипать.

Это реакция воплотившейся мечты. Реакция, которая заставляет меня чувствовать, что с этим мужчиной я действительно могу быть самой собой, и он примет меня любую — с моими безумствами, оптимистичными любовными историями и всем остальным.

Мы отстраняемся, затаив дыхание, и я касаюсь пальцами его запястья.

— Как твой пульс? Уверен, что не заледенел от страха? — Я обвиваю ногами его ноги.

— Уверен, Мэгги. Мне жарко, — говорит он низким голосом, поражая меня очаровательной улыбкой, которую ему никак не удается скрыть.

Я ухмыляюсь ему в губы.

— Значит ли это, что я не проснусь завтра, обнаружив, что тебя нет?

— Ни за что, — отвечает он и его лицо становится серьезным. — Мне нравится наша вымышленная история, и я надеюсь, она сбудется.

ГЛАВА 23.

Крючок, леска и грузило

Сэм

Несколько месяцев спустя

— Эй, Марв... как можно стать мастером наживки? — спрашивает Мэгги, закатывая рукава, прежде чем забросить сачок в тазик с живыми пескарями.

Я смотрю на Марва, стоящего рядом с Мэгги с планшетом в руке за прилавком с живой наживкой.

— Ты о чем?

Мэгги перетаскивает прыгающих пескарей в ведро покупателя.

— На днях я вылавливала наживку для одного парня, и он сказал, что я выгляжу как великий мастер наживки. Я сказала, что работаю здесь всего пару месяцев, и даже не знала, что есть мастер наживки.

Мужчина-покупатель, стоящий перед Мэгги, смотрит на меня широко раскрытыми глазами, на которые я отвечаю тем же, потому что, серьезно… какого черта?

Лицо Марва искажается в замешательстве.

— Я слышал о рыбаках промастерах. Но не мастерах наживки. Конечно, я мастер наживки. Я занимаюсь этим всю свою жизнь.

Моя рука взлетает, чтобы прикрыть рот, я брызгаю от смеха в ладонь. Покупатель скрещивает руки на груди, уставившись в пол и скрывая свою реакцию на разговор Мэгги и Марва.

— Ты явно великий мастер наживки, — отвечает Мэгги, широко раскрыв глаза. — Но интересно, сколько мне потребуется практики, чтобы стать им?

Марв снимает бейсболку и чешет голову.

— За последние несколько недель ты быстро здесь освоилась, так что, черт возьми, если хочешь, я дам тебе повышение прямо сейчас.

— Ты сделаешь это? — восклицает Мэгги.

Сгорбившись над прилавком, он пожимает плечами.

— Дорогая, ты в первый же рабочий день получила повышение, так что я не вижу проблем с добавлением звания мастера наживки.

Мэгги с сияющей улыбкой поворачивается ко мне.

— Сэм, ты слышал? Меня только что повысили! — Она захлопывает крышку ведерка с пескарями и приклеивает к нему этикетку. — Вот, сэр. Барб ждет вас в отделе со снастью.

Парень благодарно кивает и поворачивается, чтобы уйти, на ходу озадаченно качая головой.

Мэгги упирается локтями в стойку.

— Мэгги Хадсон, директор по маркетингу магазина «Приманка и снасти у Марва» и мастер наживки. Хорошо звучит, верно?

Я не могу позволить этому продолжаться дальше, правильно? Ведь я должен ей сказать? Она быстро встает и нагибается за своей легкой курточкой.

— Готов отправиться домой?

Я киваю и сжимаю губы, чтобы не ответить «Давай», потому что каламбуры уже зашли слишком далеко.

Она машет Марву на прощание и выходит из-за прилавка, протягивая мне руку. С улыбкой переплетаю наши пальцы, и мы направляемся к моему грузовику.

Сейчас в Боулдере весна, а это значит, что мы с Мэгги вместе уже несколько месяцев. После грандиозного скандала со Стерлингом она вернулась в Юту, чтобы рассказать родителям об их разрыве. Они с пониманием и сочувствием отнеслись к этой новости, как и престало хорошей семье, которая по-настоящему любит друг друга. Затем, без моего ведома, она собрала вещи и переехала к Майлсу и Кейт, чтобы начать поиски работы в Боулдере.

Она не обсуждала со мной этого, в отличии от наших вымышленных планах на будущее той ночью в постели. Она сказала, что хочет сама принять решение. Однажды она уже совершила ошибку, прислушавшись к идеям бойфренда о своем будущем, и на этот раз хотела взять жизнь в свои руки. Она также решила стать у Марва новым постоянным сотрудником месяца. Они странная пара, но не более сумасшедшая, чем мы с Мэгги.

— Чем собираешься заниматься сегодня вечером? — спрашивает Мэгги, толкая меня плечом, когда я открываю перед ней дверцу грузовика.

— Пить и заниматься сексом, — отвечаю, когда она запрыгивает в кабину.

— Странно, я тоже! — восклицает она, широко раскрыв глаза. — Но прежде чем мы отправимся к тебе, нам нужно заглянуть в дом, по поводу которого мне звонила Кейт. Думаю, это тот, что она покупала вместе с бывшим. Он продает его, и это совсем рядом с Линси. Линси абсолютно безумна, и я думаю, жить с ней по соседству было бы весело.

Кивнув, закрываю дверь грузовика и иду к водительскому месту, задумчиво нахмурив брови. Мысль о том, что Мэгги переедет из дома Майлса в Джеймстауне поближе ко мне в Боулдер, — это хорошо. Я должен бы радоваться, потому что так мне будет легче видеть ее каждый день.

Но идея с таунхаусом меня раздражает.

Вскоре мы подъезжаем к бывшему дому Кейт в восточной части Боулдера. Однажды я уже был здесь на вечеринке. Это уединенный двухэтажный таунхаус с великолепным видом на горы Флашеронс, но это не хижина в лесу.

Мэгги прогуливается с риэлтором и комментирует деревенскую отделку и то, как сильно любит естественное освещение. И я не могу винить ее за это, потому что место отличное. Но меня там не будет.

А я считал, что после всех мечтаний Мэгги в самом начале, она будет со мной на одной волне. Черт возьми, я сказал Майлсу, что женюсь на его сестре еще до того, как узнал, что она меня любит. Я не против, без вопросов. Так почему же она не настаивает на том, чтобы мы съехались?

В конце концов, мы оказываемся на кухне, и агент дает нам немного времени для разговора. От возбуждения глаза Мэгги широко распахнуты, и она говорит:

— Немного дорого для меня, потому что Марв платит не так много, но я, вероятно, смогу найти соседа по комнате. В любом случае в Боулдере мне нужно завести еще друзей.

— Тебе не нужно больше друзей, — ворчливо отвечаю я. — Ты все время со мной. И кроме того, я думал, ты тусуешься с Кейт, Линси и их другом Дином.

Она издает смешок.

— Да, но все же. Приятно познакомиться с новыми людьми.

— Если у тебя будет сосед, то он будет слышать все, чем мы занимаемся, — отвечаю, чувствуя, как по-детски дуюсь, но мне плевать.

Она сексуально улыбается, отчего мой член начинает жить своей жизнью.

— Мы можем заниматься этим у тебя дома. Полагаю, это место мне подойдет. Не слишком далеко от «Приманки и снасти у Марва», что очень хорошо.

Втянув нижнюю губу, мгновение кусаю ее, прежде чем выпалить:

— Или ты можешь переехать ко мне.

Ее глаза расширяются, а уголки губ изгибаются в улыбке.

— Переехать к тебе?

Я пожимаю плечами, будто в этом нет ничего особенного, отчего ее улыбка становится еще шире.

— Да, так я и сказал.

— Сэм, ты, правда, хочешь, чтобы я к тебе переехала? — спрашивает она, скрещивая руки на груди.

Я снова пожимаю плечами.

— Ну... в этом есть смысл.

Она хмурится.

— Звучит не очень романтично.

— Черт возьми, Мэгги, — огрызаюсь, закатывая глаза. — Не каждый момент должен быть сценой из любовного романа.

— Ты прав, — говорит Мэгги, поворачиваясь, чтобы осмотреть кухню. — Вот почему мне нужно согласиться на дом.

— Что ты имеешь в виду? — рявкаю я, от раздражения кровь ударяет в голову.

— По сути, нам, вероятно, еще слишком рано жить вместе. — Она скользит рукой по гранитной столешнице и еще раз кивает дому. — И поскольку мы живем не в любовном романе, этот таунхаус — правильный выбор.

У меня отвисает челюсть, когда она поворачивается и выходит из кухни, направляясь к выходу. Неужели она всерьез отвергает меня из-за того, что моя просьба была недостаточно романтична? С недовольным ворчанием топаю через дом и выхожу через парадную дверь, находя Мэгги на маленькой веранде.

— Какого черта, искорка?

Она поворачивается с широко распахнутыми невинными глазами.

— Что?

— Ты говоришь мне «нет»?

Она поднимает брови и пожимает плечами, ее губы изгибаются, демонстрируя очаровательную ямочку.

Я прижимаю руку ко лбу.

— Так, подожди секунду… Я люблю тебя. Ты любишь меня. Я уже слышал твои мечты о нашем будущем. Я говорю тебе, что ты должна ко мне переехать, а ты решаешь купить таунхаус?

— Сэм, — говорит Мэгги, подходя ко мне с игривым блеском в глазах. — Я знаю, что ты сторонник романтики в реальной жизни, и люблю тебя за это. Но даже реальная жизнь время от времени заслуживает романтичных моментов. Когда мы решим жить вместе, это будет потому, что мы взволнованы нашим следующим великим приключением. Не потому, что это «имеет смысл». — Она встает на цыпочки и целомудренно целует меня в губы, потом поворачивается и спускается по ступенькам к грузовику.

Черт возьми, эта женщина возмутительна, сводит с ума, гениальна, упряма, и все это меня чертовски заводит. Сделав глубокий вдох, ударяю по перилам и устремляюсь за ней, обгоняя, прежде чем она успевает добраться до грузовика. Достав из кармана ключи, отдаю ей тот, что отпирает входную дверь. Упав на колени в траву, я протягиваю руки и говорю:

— Мэган Эллисон Хадсон, окажи мне честь переехать ко мне, потому что я так чертовски в тебя влюблен, что начинаю верить в сказку «долго и счастливо».

Она смеется над моим заявлением, прижимая руки к груди, ее глаза сияют от гордости. Она протягивает руку и берет ключи.

— На это у тебя ушло прилично времени!

Прижав руки к бедрам, встаю, скептически глядя на нее.

— Ты на самом деле хотела переехать в этот дом?

— Конечно, хотела, — огрызается она, теребя ключ, как бриллиантовое кольцо. — Майлс с Кейт трахаются, как кролики, и ни одной сестре не стоит этого слышать.

— Тогда почему просто не поговорила со мной о том, чтобы переехать ко мне?

Ее голубые глаза вспыхивают от шока.

— Ты что, издеваешься? Это твои первые отношения... я не собираюсь пугать тебя большими шагами. И ты так мило встал на колени, чтобы спросить меня! — взволнованно восклицает она, прижимая ключ к груди.

Я качаю головой.

— Но я же спросил тебя внутри.

Она вздергивает подбородок, гордая ухмылка играет на ее губах.

— Я не буду рассказывать такую историю нашим внукам.

Она подмигивает, и я не могу не улыбнуться. Боже, она такая милая, когда сходит с ума. Я обнимаю ее за талию и притягиваю к себе.

— А как будут звать наших внуков?

— Финниган и Лейси.

Я поджимаю губы и киваю.

— Если мы научим их ловить рыбу, то такая история мне по душе.

КОНЕЦ