Слепая страсть

Глава 4

Все случилось, как в ее романах. На место убийства прибыли полицейские. В книгах Грейс это были утомленные, безразличные ко всему парни или молчаливо-сдержанные, с плотно сжатыми губами. Иногда, впрочем, попадались наглые и циничные — выбор героев определялся ситуацией, особенностями характера жертвы, а главное, творческой фантазией.

Неважно, где происходит действие: в глухом переулке или в роскошной гостиной; суть — в атмосфере происходящего. Только тайна и сложные перипетии возбуждают любопытство читателя. В книге, над которой Грейс сейчас работала, убийство совершили в библиотеке министра иностранных дел. Ее привлек этот сюжет возможностью включить в повествование работу разведывательных служб и шпионов — она никогда еще не писала политических детективов.

Случайно перепутанные стаканы — и жертвой отравления становится абсолютно непричастный к делу человек… Убийство всегда должно вызывать у читателя некоторое замешательство. Пока Грейс еще не решила, кого сделает убийцей. Выстраивая сюжетную линию, она получала особое удовольствие: у нее возникала иллюзия участия в расследовании. Результат должен был стать неожиданным как для читателя, так и для самой Грейс. С самого начала было ясно только одно: мерзавца непременно найдут и схватят…

Грейс сидела в комнате на диване, уставившись в одну точку, обезумев от горя. Ее лихорадило, но благодаря инстинкту самосохранения истерический припадок сменился нервным шоком. Грейс казалось, будто все случившееся произошло, как всегда, в ее воображении. Убийство гораздо эффектнее, если смерть жертвы приводит кого-то в отчаяние. Это испытанное средство пробудить сопереживание читателя.

Грейс научилась мастерски изображать человеческие эмоции: горе, гнев, душевную боль. Часами, а то и целыми днями наслаждаясь воссозданием светлых и мрачных сторон жизни, она умела моментально отвлечься от всего этого. Так же легко Грейс выключала свой компьютер и возвращалась в реальный мир. Она отдавала себе отчет в том, что это фантазия, и хорошо знала, что в конце книги восторжествует справедливость.

В своих романах Грейс была всесильна. Всегда — но не сейчас. Сейчас в доме находились следователь, судебный эксперт и фотограф…

Грейс закрыла глаза и помотала головой. Фотограф-криминалист был главным героем одного из ее романов, в котором она особенно смаковала подробности убийства. Для Грейс все это не выходило за рамки привычного, она описывала смерть без внутреннего содрогания, что называется, и глазом не моргнув. Атмосфера и запах смерти, как это ни странно, были привычными спутниками ее фантазии. Вероятно, поэтому теперь Грейс казалось, что, если зажмурить глаза, случившееся начнет расплываться и отдаляться, воплотившись в фигуры людей, порожденных ее воображением. А таких можно оживить или умертвить, нажав на клавиши компьютера.

Но ей не удастся проделать это и, сестрой, с Кэти…

Грейс забралась с ногами на диван и уткнулась лбом в колени. Она твердила себе, что необходимо изменить фабулу, изъять сцены злодейства, перегруппировать героев. Да, она будет переделывать роман до тех пор, пока не добьется того, чего хочет. Нужно только как следует сосредоточиться. Грейс закрыла глаза, скрестила на груди руки и, стараясь представить себе целостную картину, дала волю воображению…

— Она сопротивлялась, — тихо сказал Бен, когда следователь наклонился над телом Кэтлин Бризвуд. — Надеюсь, нам удастся обнаружить следы крови убийцы. Нужно снять отпечатки с телефонного шнура.

— Какова длина шнура? — Эд записывал подробности в своем блокноте. Он старался не думать о том, что Грейс сидит сейчас одна в соседней комнате, похожая на сломанную куклу. — Когда, по-вашему, это произошло?

Следователь похлопал себя по груди. После съеденного за обедом бифштекса с соусом «чили» его мучила отрыжка.

— Убийство произошло часа два назад, — объявил он, — то есть между девятью и одиннадцатью. Более точное время установит вскрытие.

Он подал коллегам знак рукой, и тело поместили в черный целлофановый мешок. Бен закурил сигарету, рассматривая нанесенный мелом контур тела на коврике.

— Судя по всему, убийца застал ее врасплох, проникнув в дом через дверь черного хода. Он сделал это быстро и бесшумно. Видимо, она даже не успела испугаться.

— Район считается очень спокойным, — заметил Эд. — Можно даже не запирать машину.

— Вдвойне неприятно, когда убивают рядом с твоим домом. — Бен вопросительно взглянул на Эда, но тот промолчал. — Думаю, пора побеседовать с ее сестрой.

— Да. — Эд сунул блокнот в карман. — Я приведу ее через пару минут. А вы, ребята, тем временем вынесите мешок. — Он хотел избавить Грейс хотя бы от этого.

Грейс сидела на диване все в той же позе. Глаза ее были закрыты, и казалось, что она спит. Но стоило ей взглянуть на Эда, как он понял, что она все еще в шоке.

— Ума не приложу, как это могло произойти, — сказала она ровным, но едва слышным голосом. — Я непрерывно прокручиваю в голове сцену, пытаюсь представить ее себе, но у меня не получается. Итак, я вернулась рано, отлучившись из дома совсем ненадолго… Нет, ничего не приходит в голову!

— Грейс, пойдем в кухню, попьем чаю и поговорим.

Он протянул ей руку, и Грейс взяла ее, но не встала.

— Все непонятно, и ничего нельзя изменить.

— Прости, Грейс. Пойдем со мной.

— Они еще не увезли Кэти? Я должна увидеть ее, прежде чем…

— Только не сейчас.

— Я знаю, что не могу поехать с ней, но хочу хотя бы посмотреть, как ее будут выносить. Она ведь моя сестра!

Грейс встала с дивана и вышла в холл.

— Не мешай, — посоветовал Бен, когда Эд кинулся за ней. — Для нее это важно.

Эд сунул руки в карманы и молча встал рядом с Грейс. Он неоднократно видел подобные сцены, ежедневно сталкиваясь с жертвами преступлений и ведя расследование, но до сих пор не мог бы сказать, что не испытывает никаких эмоций, хотя и старался реагировать как можно меньше.

Когда из дома выносили тело Кэтлин, Грейс стояла, заложив руки за спину. Она не плакала и, казалось, вообще не испытывала никаких чувств — только ощущала странную пустоту в душе. Когда рука Эда опустилась на ее плечо, Грейс даже не шелохнулась, а только глубоко вздохнула.

— Ты, наверное, должен задать мне вопросы?

— Если ты в состоянии отвечать на них.

— Да. — Она сказала себе, что должна быть сильной. — Я приготовлю чай.

Грейс вскипятила чайник и расставила чашки.

— У Кэт всегда все в образцовом порядке, а я каждый раз пытаюсь припомнить, где и что держала наша мама… Господи, ведь я должна позвонить родителям!

«Мамочка, прости меня, прости! — в отчаянии пробормотала Грейс про себя. — В эту минуту меня не оказалось рядом. Я не смогла предотвратить этого…»

Решив, что сейчас не будет ни о чем думать, Грейс разлила чай.

— Тебе без сахара?

— Да. — Эд напряженно ждал, когда она усядется. В движениях Грейс он не заметил суетливости, но в лице не было ни кровинки. Так же, как в тот момент, когда он увидел ее возле тела сестры.

— А вам с сахаром? Вы ведь тоже агент сыскной полиции и ваша фамилия Парис, верно?

— Меня зовут Бен, и положите мне, пожалуйста, две ложечки сахара. — Как и Эд, он отметил мертвенную бледность Грейс «и подумал, что ей будет очень тяжело отвечать на их вопросы.

Расставляя чашки, Грейс взглянула на дверь черного хода:

— Он вошел отсюда?

— Похоже, так. — Бен приготовил блокнот.

Он понял, что Грейс взяла себя в руки и сейчас полна решимости разобраться во всем до конца. Она была убита горем, но не сломлена. — Очень сожалею, что нам приходится говорить об этом…

— Ничего. — Она пригубила чай. — Но я, право, не знаю, что и сказать. Когда я уходила, Кэт была в кабинете и собиралась поработать. Это было примерно в шесть тридцать. Когда мы с Эдом вернулись, я подумала, что она легла спать, поскольку выключила свет на веранде. — «Детали! В этом деле, как и в работе над романом, нужны детали», — подумала Грейс, подавляя в себе новый приступ отчаяния. — Я было направилась на кухню, но тут заметила, что дверь кабинета открыта и там горит свет. Поэтому я вошла…

Она сделала паузу: ей было страшно вспоминать о том, что случилось в следующую минуту.

Поскольку при этом присутствовал Эд и все уже узнали, что произошло дальше, Бен решил не мучить ее и перешел к другому вопросу:

— Она ждала кого-нибудь к себе в гости?

— Нет. — Грейс немного расслабилась: наконец-то разговор пойдет о чем-то человеческом, а не о кошмаре, случившемся в кабинете. — Видите ли, Кэтлин только что пережила отвратительный бракоразводный процесс и еще не пришла в себя после этого. Она много работала, ни с кем не общалась и думала только о том, как побольше заработать. Она хотела нанять адвокатов и получить опеку над сыном, которого отнял бывший муж.

«Кевин! О боже, Кевин!» Грейс вцепилась в чашку обеими руками и сделала глоток.

— Ее мужем был Джонатан Бризвуд Третий, родом из Палм-Спрингз. Богатая семья, наследованное состояние — и отвратительный характер. — Грейс бросила взгляд на дверь. — Может, вам удастся установить, где находится сейчас Джонатан? Кажется, он в командировке где-то на Востоке.

— У вас есть основания считать, что бывший муж вашей сестры хотел ее смерти? Грейс смотрела на Эда.

— Они расстались врагами. Много лет он вел себя крайне непорядочно по отношению к ней, и Кэтлин наняла частного детектива, чтобы собрать доказательства. Думаю, семейству Бризвуд это не понравилось. Они никому не позволят запятнать их репутацию.

— Вам приходилось слышать, что он угрожал вашей сестре? — Бен пригубил чай, хотя сейчас не отказался бы от чашечки кофе.

— Кэт об этом не говорила, но я точно знаю, что она боялась его. Она не стала бороться за Кевина, зная скверный характер мужа и влиятельность его родни. Джонатан — очень жестокий человек. Кэт рассказывала, что как-то раз он набросился на одного из садовников из-за сущего пустяка и несчастного даже пришлось отправить в больницу.

Эд положил ладонь на ее руку.

— Грейс, а ты не видела кого-нибудь подозрительного возле дома? Может, сюда заходил кто-то посторонний с предложениями или просьбами?

— Пожалуй, нет. Впрочем, в тот день, когда я приехала, сюда доставили мой чемодан из аэропорта. Я тогда была дома одна, но тот парень показался мне безобидным.

— Как называется его компания? — спросил Бен.

— Не помню… — Грейс потерла переносицу большим и указательным пальцем. Вообще-то у нее была профессиональная память на подробности, но сейчас она восстанавливала все с большим трудом. — Кажется, «Быстро и легко». А парня звали Джимбо — имя было вышито над карманом его сорочки. Мне это почему-то напомнило Оклахому…

— Ваша сестра преподавала? — продолжал Бен.

— Да.

— Что скажете о проблемах с коллегами?

— Большинство из них монахини. Вряд ли с ними возможны ссоры.

— Пожалуй. А с учениками?

— Кэтлин мне об этом не говорила. Она вообще мало рассказывала о себе. — Тут Грейс снова почувствовала укол в сердце. — Даже удивительно, что она сказала мне о Джонатане. Кэт всегда отличалась замкнутостью. Уверена, у нее не было врагов, но и друзей тоже — по крайней мере, близких. В последние пять лет она была полностью поглощена семьей, да и в округ Колумбия вернулась совсем недавно. За это время она не успела завязать новые знакомства, а уж тем более нажить врагов, которые желали бы ее смерти. Сделать это мог либо Джонатан, либо человек совершенно посторонний.

Бен промолчал. Кто бы ни убил Кэтлин, было ясно, что этот человек проник в дом не с целью ограбления: все комнаты, кроме кабинета, остались в идеальном порядке. Конечно, не исключено, что Кэтлин хотели ограбить, но жертва оказала сопротивление, поэтому ее изнасиловали и убили. Однако почему-то Бена преследовало ощущение, что именно изнасилование было целью преступления.

Между тем Эда беспокоило совсем другое.

— Грейс, а у тебя самой есть недоброжелатели? — спросил он и, увидев ее пустой взгляд, пояснил:

— Есть среди твоих теперешних знакомых такие, кто желает тебе зла?

— Нет. У меня, по-моему, никогда не было таких знакомых. — Грейс вдруг охватила паника. Может, она напрасно думает, что у нее нет врагов? А что, если действительно причина в ней самой? — Я только накануне приехала сюда и не знаю никого, кто мог бы это сделать. Никого!

— Кто знает о том, что вы сейчас здесь? — спросил Бен.

— Мой редактор, издатель и литературный агент. Больше, кажется, никто. Но я постоянно разъезжаю по стране, и все мои турне сопровождает реклама. Если бы охотились за мной, меня могли бы убить давным-давно — в гостиничном номере, в метро, в моей квартире. Но убили Кэтлин, причем в мое отсутствие! — Грейс помолчала, стараясь успокоиться. — Он что, изнасиловал ее? — Она испуганно взглянула на Эда, прежде чем он успел ответить, покачала головой:

— Нет-нет, не надо сейчас об этом говорить!

Грейс поднялась, нашла в шкафу маленькую бутылочку бренди и налила себе полрюмки. Эду хотелось взять ее за руку, погладить по голове и сказать, чтобы она больше ни о чем не думала. Но как полицейский он должен выполнять свой долг:

— Грейс, ты не знаешь, почему в кабинете два телефонных аппарата?

Грейс залпом осушила рюмку и ничего не ответила.

— Думаю, не стоит ничего утаивать, — заметил Бен. — Вы же знаете, что любая информация, которой вы с нами поделитесь, останется строго конфиденциальной.

— Кэтлин бы не понравилось, что я разглашаю ее тайны. — Грейс села. — Она не любила, когда вмешиваются в ее личную жизнь. По-моему, дополнительная телефонная линия не имеет отношения к тому, что случилось.

— Мы обязаны знать обо всем. — Эд подождал, пока Грейс налила себе еще бренди. — К сожалению, Кэтлин это теперь безразлично.

Грейс поняла, что бренди на нее не действует, и тяжело вздохнула.

— Я вам уже говорила, что она хотела нанять адвоката, чтобы судиться с Джонатаном. Но хорошего адвоката на учительскую зарплату не наймешь. У меня денег она бы не взяла. Кэти была очень гордой и почему-то всегда обижалась, когда я предлагала ей помощь… — Грейс снова вздохнула. — В общем, Кэти подрабатывала в компании «Фэнтэзи». Поэтому ей и понадобилась вторая линия.

— Что это за компания? — насторожился Эд.

— Неужели не знаешь? — Грейс невесело усмехнулась. — Секс по телефону. Меня это так поразило, что я даже подумала воспользоваться сюжетом… — Она потянулась за сигаретой. — Кэти платили за звонки хорошие деньги, и это казалось вполне безобидным. Никто из клиентов не знал ее настоящего имени и номера домашнего телефона, все звонки проходили через главный офис, а затем она сама звонила клиенту.

— Не упоминала ли она о каком-нибудь не в меру настырном клиенте?

— Нет, но если бы что-то такое было, я думаю, Кэти мне сказала бы. Я узнала от нее об этой работе в вечер моего приезда, и мне показалось, что она была достаточно откровенна. В любом случае, если бы кто-нибудь пожелал познакомиться с ней поближе, ее не удалось бы разыскать. — Грейс вспомнила, как в тот вечер они с Кэтлин сидели за этим столом, пока не стемнело. — Кроме того, Кэтлин проявляла большую разборчивость в выборе клиентов. Ни о каком садизме, мазохизме и сексуальном насилии не может быть речи. Таким образом, тем, кто хотел чего-то, скажем, нетрадиционного, она отказывала.

— Значит, Кэтлин никогда не встречалась с теми, с кем говорила? — спросил Эд.

Грейс в этом не сомневалась, хотя и не располагала доказательствами.

— Нет, конечно же, нет. Это было запрещено, а Кэтлин к любой работе относилась так же серьезно и профессионально, как и к преподаванию. Кэти вообще вела очень замкнутую жизнь. Для нее существовали только школа и этот дом. Вот ты, — обратилась она к Эду, — видел, чтобы к ней кто-то приходил или чтобы она возвращалась позднее девяти тридцати?

— Нет.

— Нам придется проверить сообщенные вами сведения, — сказал Бен, поднимаясь. — Если вспомните что-то еще, позвоните.

— Хорошо. Спасибо. Вы мне сообщите, когда.., когда я смогу ее забрать?

— Мы постараемся сделать все побыстрее. — Бен бросил испытующий взгляд на Эда. По собственному опыту он знал, как легко потерять равновесие, когда расследование связано с собственными эмоциями. Оставалось надеяться, что Эд справится.

— Я пойду займусь протоколом. А вы еще посидите?

— Да. — Эд кивнул и встал из-за стола, чтобы убрать чашки в раковину.

— Судя по всему, он хороший человек, — заметила Грейс, когда Бен ушел. — А как он в работе?

— Один из лучших.

Грейс вдруг почувствовала, что ей абсолютно необходима его поддержка.

— Уже поздно, но не мог бы ты задержаться? Я должна позвонить родителям.

— Я понимаю.

Эд нахмурился. Грейс казалась сейчас такой беззащитной, что ему неудержимо хотелось прикоснуться к ней. Однако он понимал, что сейчас неподходящий момент для этого. Ну надо же, едва между ними что-то возникло, как случилась трагедия и ему пришлось выполнять в этом доме служебные обязанности! Значок полицейского и оружие слишком часто мешали Эду строить отношения с людьми.

— Не знаю, что им говорить. Да и как вообще такое сказать?

— Хочешь, позвоню я?

Грейс очень хотелось воспользоваться его помощью, но она покачала головой.

— В безысходной ситуации кто-то всегда приходит мне на помощь. Но это я обязана сделать сама. Они должны узнать все от меня.

— Хочешь, я подожду в другой комнате?

— Буду очень признательна. Оставшись одна, Грейс подошла к телефону и набрала знакомый номер. Сердце ее разрывалось.

Что может быть страшнее для родителей, чем пережить своего ребенка?!

Эд ходил по гостиной, борясь с искушением вернуться на место преступления и еще раз все проанализировать. Но он опасался, как бы Грейс не обнаружила его там. Сейчас ей было бы слишком тяжело оказаться в кабинете, где только что произошла трагедия.

Насильственная смерть — дело обычное для человека его профессии, но с ней всегда связано столько горя, что он, наверное, никогда не сможет относиться к этому равнодушно. Одна жизнь обрывается, а вместе с ней ломается множество других судеб. И его задача — найти логику преступления, тщательно все проверить, сопоставить очевидные факты и едва неуловимые следы, собрать необходимые улики. Найти доказательства. Бен всегда действовал интуитивно и быстро, а Эд работал методично, проверяя все детали. Эмоции, считал он, необходимо держать под контролем, не позволять себе увлекаться, а руководствоваться лишь трезвым расчетом. Однако в этот раз ему трудно было справиться со своими эмоциями…

Его мать когда-то надеялась, что Эд последует примеру дяди и станет строителем. Работа в полиции была ей очень не по душе. Она говорила сыну, что у него золотые руки, и даже теперь, много лет спустя, убеждала его сменить значок полицейского на каску строителя.

Эд не мог объяснить матери свой выбор. Пожалуй, работа не так уж захватывала его: дежурства в любое время суток, донесения в трех экземплярах — романтичным это не назовешь. Да и деньги были для него не самым главным. Однако эта работа доставляла ему удовлетворение, приносила ощущение исполненного долга. Будь у него философский склад ума, он бы сказал, что правосудие — самое важное достижение человечества. Хотя кто-кто, а полицейские знали, как далеко оно от совершенства.

В особенно тяжелые дни, когда Эд видел перед собой жертву, и знал, сколько сил придется затратить, чтобы найти преступника, он старался не думать о предстоящей бумажной волоките.

Правосудие… Бен любил рассуждать о правосудии, а Эд сводил это к понятию справедливого и несправедливого.

— Спасибо, что подождал.

В дверях стояла Грейс. Она еще больше побледнела, глаза казались огромными и очень темными, волосы были всклокочены.

— С тобой все в порядке?

— Я поняла: что бы ни случилось в моей жизни, мне никогда не придется испытать ничего более мучительного. — Она достала сигарету и закурила. — Родители прилетают завтра утром первым рейсом. Я солгала им: сказала, что уже пригласила священника. Для них это важно.

— Ты сможешь пригласить его завтра.

— Нужно еще связаться с Джонатаном…

— Об этом позаботятся.

Грейс кивнула. Руки опять начали дрожать, и она глубоко затянулась, пытаясь справиться с дрожью.

— Я.., я не знаю, куда звонить насчет похорон. Кэт лучше проводить без лишнего шума. Я боюсь, что нас начнут осаждать репортеры, а для родителей необходимо, чтобы все было благопристойно. Вера смягчает отчаяние. Кажется, я когда-то писала об этом… — Грейс снова затянулась, ей было трудно говорить. — Мне нужно здесь все приготовить до приезда родителей, обо всем договориться. Я только не знаю, с чего начать: со мной ведь никогда ничего такого не случалось. Наверное, нужно сначала позвонить в школу…

Эд понял, что она мало-помалу приходит в себя. Движения стали не столь заторможенными, голос окреп.

— Это все завтра, Грейс. Почему ты стоишь?

— Ах, Эд, ты не понимаешь! Мы ведь тогда поссорились. Я очень обиделась на Кэтлин перед тем, как ушла к тебе, и страшно расстроилась. — Грейс явно нервничала. — Только подумай, если бы я немного задержалась, чтобы поговорить с ней…

— Люди часто ошибаются, полагая, что можно изменить ход событий. — Эд хотел взять ее за руку, но Грейс отодвинулась.

— Неужели тебе не ясно, что я могла бы это предотвратить?! Должна была! Ну надо же, мне всегда удавалось устанавливать контакт с людьми, только к Кэт я не сумела подобрать ключика. Мы раздражали друг друга. Я абсолютно ничего не знаю о ее личной жизни, не назову и шести человек, с которыми она общалась. Я бы ее расспросила, если бы знала, что это произойдет! — Она нервно рассмеялась. — Впрочем, Кэтлин скорее всего отказалась бы говорить со мной. Кстати, сегодня я обнаружила, что у нее, ко всему прочему, зависимость от наркотиков. Ей выписывали их врачи.

Грейс сообразила, что сболтнула лишнее: она не собиралась посвящать в это полицейских. Но ведь перед ней не полицейский, а просто Эд — славный парень с добрыми глазами, к тому же сосед. Он ничего не сказал, но Грейс поняла, что уже нет смысла идти на попятную.

— В ящике туалетного столика я нашла три упаковки валиума. Когда я спросила об этом Кэтлин, мы поссорились. Тогда-то я и ушла из дома. Это было проще всего! Ну почему мы всегда выбираем самый легкий путь?! — Загасив сигарету, Грейс тут же достала другую. — Она оказалась в беде и мучилась, а я оставила ее одну!

— Грейс! — Эд сделал движение к ней. — Не обвиняй себя.

Она пристально посмотрела ему в глаза, и внезапно ее словно прорвало.

— О боже, ведь Кэтлин было невыносимо страшно! — бормотала Грейс, закрыв лицо руками. — Она оказалась в полном одиночестве, и никто не мог ей помочь. Почему так случилось, Эд? Боже мой, почему это с ней сделали?! Не могу даже вообразить такого!

Эд нежно обнял ее, прижал к себе и молча погладил по спине.

— Я любила ее. Правда любила. Я была так рада видеть Кэти! Казалось, что скоро мы обязательно сблизимся после всех этих лет отчуждения. А теперь ее нет, она ушла навсегда, и я не могу ничего изменить. Мама! О господи, Эд, мама! Я этого не вынесу…

Поняв, что надо утешить и успокоить Грейс, Эд взял ее на руки и отнес на диван. Он мало знал о том, как утешают женщин и что при этом нужно говорить. Шок и отчаяние — неизменные спутники смерти. Кто бы мог подумать, что они обрушатся на ту женщину, которая окликнула его из открытого окна весенним утром? Он помнил, как звучал тогда ее голос, как появлялись ямочки у нее на щеках, когда она улыбалась… Теперь Грейс плакала у него на плече, и у Эда сердце разрывалось от сочувствия к ней.

— Неужели Кэти больше нет? Я не могу примириться с этим, не могу вынести мысли о том, что с ней случилось!

— Не плачь. Слезами горю не поможешь. — Эд обнял ее крепче. — Тебе не стоит оставаться здесь. Пойдем ко мне.

— Нет. Мне нельзя уходить. Могут позвонить родители… — Грейс прижалась лицом к его плечу, чувствуя полную опустошенность. Удар подкосил ее, силы иссякли, и она уже не владела собой. — Можешь побыть здесь еще? Пожалуйста! Я боюсь оставаться одна. Посидишь со мной?

— Конечно. Постарайся отдохнуть. Я никуда не уйду.

С учащенно бьющимся сердцем он забрался в постель. В воспаленном мозгу громким эхом отдавались пронзительные вопли. Сопротивляясь, она разодрала ему руку, и теперь рана болела. Его мать очень следила за чистотой постельного белья, поэтому, чтобы не испачкать простыни, он чем-то обмотал руку.

Боль в руке напоминала о Дезире. Боже, он и не предполагал, что все так случится! Его тело, мозг, а может, и душа, если она есть, — все в нем напряглось до предела. Он испробовал многое: алкоголь, наркотики, но ничто не идет в сравнение с этим наслаждением.

Он пережил мгновения высочайшего блаженства — изведал, что такое слабость, сила и непобедимость. Что дало ему это ощущение: секс или убийство?.. Тихо засмеявшись, Джеральд перекатился на другой бок, простыня была влажной от пота. Откуда ему знать? Ведь то и другое он познал впервые. Вероятно, все дело в необычности такого сочетания. Что ж, ему еще предстоит это выяснить.

Однажды от скуки ему захотелось спуститься вниз и задушить спящую горничную. Но эта идея не возбуждала его, и он спокойно от нее Отказался. В том, чтобы убить какую-то горничную, не было ничего особенно привлекательного.

А вот Дезире…

Неожиданно Джеральд заплакал. Ему совсем не хотелось причинять ей боль. Он мечтал любить Дезире, показать, как много он может ей дать. Но она непрерывно кричала, эти вопли сводили его с ума, зато именно они пробудили в нем страсть — настоящую страсть, о существовании которой он и не подозревал. Это было прекрасно! Интересно, чувствовала ли Дезире перед смертью эту дикую нарастающую страсть? Джеральд надеялся, что это так. Ведь он хотел отдать ей всего себя.

Теперь ее не стало. И хотя Дезире умерла от его руки и это доставило ему ни с чем не сравнимое удовольствие, им овладела скорбь. Ведь он никогда больше не увидит ее, никогда не услышит этого голоса, такого возбуждающего, дразнящего, обещающего…

Он должен отыскать другой голос! При мысли об этом Джеральд задрожал. Другой голос, который будет звучать для него одного. Конечно же, это наслаждение должно повториться. Он отыщет новую Дезире, как бы ее ни звали!