Слепой случай

Глава 1

— С тем же успехом ты могла бы заявиться в режиссерский фургон голой!

Шумно вздохнув, Эйлис окинула взглядом свое бикини — три красных треугольных лоскутка, соединенные тонкими ленточками материи. Да, приличной одеждой это не назовешь.

— У меня был где-то топ...

Она порылась в своей изрядно поношенной фирменной торбе, вытаскивая оттуда ручки и блокноты, и наконец с самого дна извлекла некое подобие кофточки.

— Уж, наверное, это не единственный твой наряд! — продолжала настаивать Линда.

— Ой, ну! Я же все время на пляже. Хочешь, сбегаю к костюмерам, найду что-нибудь.

— Нет, — решительно мотнула головой Линда. — Некогда. Я тебя двадцать минут искала. Все ждут.

— Тогда придется идти в чем есть. — Эйлис отдернула ногу, едва не наступив на юркнувшую ящерицу, и с беззаботностью, которой вовсе не чувствовала, добавила: — Думаю, эти ребята видали баб в нарядах и похлеще, а то и без.

— Поторапливайся, — сказала Линда, указывая на специально оборудованный съемочный фургон. — Твою сумку я возьму. — Она подхватила набитую до отказа торбу Эйлис и вскинула ее на плечо, продолжая недоумевать, зачем это режиссеру вдруг так понадобилась Эйлис. Не зная причины, Линда ее заранее не одобряла.

Вообще здесь, в Мексике, все не ладилось. Поначалу мелкие неприятности можно было счесть обычным проявлением неразберихи при натурных съемках в чужой стране. Но с течением времени Линда начала подозревать, что фильм кто-то сглазил. Говорят, такое случается. Правда, за два года, что Линда работала ассистентом на «Хантер филмс», она ничего подобного не видела, но слышать слышала: суеверные киношники считали, что, если с самого начала «не пошло», пиши пропало. Неужто это как раз такой случай?

Глядя вслед приятельнице, Линда подумала, что мужчинам в фургоне будет нелегко сосредоточиться на деловых вопросах, когда к ним впорхнет эта полуобнаженная блондинка.

Эйлис легонько постучала в дверь, но громкие голоса мужчин, спорящих в фургоне, заглушали все посторонние звуки. Она постучала погромче, и дверь распахнулась. На Эйлис повеяло холодом от кондиционера. При виде вошедшей мужчины оторопели. Эйлис несколько смутилась: и угораздило же ее так одеться! Она чувствовала, что краснеет, краснеет, как девчонка. Вот позорище! Она поискала взглядом режиссера Джайлса Эктона, единственного, кого она здесь знала.

Джайлс криво улыбнулся и нетерпеливым жестом взъерошил густую шапку седеющих курчавых волос.

— Познакомьтесь, Стивен Хантер, — сказал Джайлс, представляя Эйлис мужчину лет под сорок с чертами, лепить которые скульптор может только мечтать, голубоглазого, с пепельными волосами и безукоризненным пробором.

«Сногсшибательно красив», — подумала Эйлис, пожимая его руку.

Голубые глаза откровенно оценивающе оглядели то, что еле прикрывала тонкая кофточка.

— Привет, детка. Как это я не познакомился с вами раньше? Для продюсера это непростительно. Ваша книга — это прелесть, детка, и картина на ее основе, несомненно, завоюет все призы.

Стивен продемонстрировал оскал, посрамивший знаменитую улыбку чеширского кота, и Эйлис подумала, что судьба недаром сделала продюсером этого щеголя в безукоризненно элегантном костюме от Армани. По его выговору и назойливому обращению «детка» она признала в нем англичанина.

— Привет, — кивнула Эйлис, одергивая кофточку.

— А это Марк Кимброу. Он финансирует фильм.

Марк стоял, подпирая дальнюю стенку. Глаза их встретились. Хмурый взгляд, резкие черты лица говорили о натуре упрямой и бескомпромиссной. Буйная черная шевелюра выглядела эффектной. Высок, статен — но не красавец. Эйлис ограничилась вежливой улыбкой.

— Мы тут прямо с ног сбились, Эйлис, — сказал Джайлс. Он явно устал, что еще больше подчеркивало всегдашнее выражение озабоченности на его лице. — Мелани никак не дается сцена соблазнения.

Уловив в этих словах классическую английскую недосказанность, Эйлис все же подумала: «Ну и при чем здесь я?» Съемки приостановлены, потому что игра Мелани не устраивает режиссера — это понятно. Но зачем было посылать за ней, Эйлис?

— Колин Эвери — прекрасный актер. При соответствующей режиссуре, — Стивен покосился на Джайлса, — он способен вытянуть эту сцену с куда менее талантливой партнершей, учитывая, что и сцена-то коротюсенькая!

Смех Джайлса прозвучал резко и неестественно.

— Ерунда! Просто Мелани не актриса. Даже Колин ее не спасает. Снималась бы в своих «мыльных операх» и не лезла на большой экран!

Джайлс раздраженно закатил глаза, в которых сверкнули янтарно-желтые злые искры.

Пока они спорили, явно позабыв о ее присутствии, мысли Эйлис неслись, обгоняя одна другую. Припомнились все эти месяцы работы в качестве консультанта по сценарию. Она работала с художником-постановщиком, с дотошной точностью воспроизводившим деревню, и с художником по костюмам. Но подготовительный период давным-давно остался позади, и Эйлис больше не нужна. Зачем же Джайлс велел разыскать ее, ведь разногласия касаются вопросов режиссуры?

Похоже, все ждут, что скажет Марк.

— Нам придется работать с этими актерами, — бесцеремонно заявил Марк. — Уж какие есть. Я вбухал больше восьми миллионов фунтов в мексиканскую деревню. — Он сделал пренебрежительный жест в сторону съемочной площадки. — И это не считая того, что я потратил, привезя в эту дыру актеров и съемочную группу.

— Сцена эта весьма существенна, — заметила Эйлис и осеклась. Она тут же вспомнила, что продала свои права кинематографистам. Остается помалкивать. Она лишь консультант по сценарию, не больше. — Я не хочу, чтобы загубили мой роман, — неубедительно заключила она.

— Стоит ли волноваться из-за пустяка? — усмехнулся Стивен, скользя взглядом по груди Эйлис. — Там и текста-то почти нет. — Он мотнул светловолосой головой и пожал плечами. — Почему бы вместо нее не использовать что-нибудь уже отснятое?

Тщедушный Джайлс так и вскинулся на своем стуле:

— Я слишком дорожу своей репутацией. Лучше бы выкинуть ее совсем, но сцена важная. Прежде чем кромсать сценарий, я хотел бы, чтобы Эйлис поработала с Мелани.

Предложение было столь неожиданным, что Эйлис даже не сразу поняла.

— То есть как?

— Ну, возможно, женщина лучше поймет женщину, к тому же женщину-автора. — Джайлс подошел к Эйлис. — Видит бог, все остальное мы перепробовали. Мы выбились из графика, так что я действительно готов выкинуть сцену, если она не сыграет ее как следует.

— Боже ты мой, — вдруг возмутился Марк, — ты что, хочешь переложить на нее свою работу? — Раздраженно, в два шага, он пересек комнату. — Мне требуется немедленное решение. Не хватало еще тратить время на пляжных красоток, упражняющихся в режиссуре!

Пляжных красоток?! Эйлис понадобилось все ее самообладание, чтобы тут же не сказать этому самовлюбленному мерзавцу, кто он есть на самом деле. Слава богу, свою работу она выполнила. К ней и сейчас, когда надо, обращаются. Пляж ему, видите ли, поперек горла! Она, между прочим, весь день работала!

— Марк, — негромко сказал Стивен, — по-моему, надо разрешить Джайлсу попробовать этот вариант...

Эйлис охватил страх.

— Не знаю, смогу ли я помочь, — бормотала она, выбираясь из фургона вслед за Джайлсом. Он вел ее мимо грузовиков, пикапов, фургонов и трейлеров, окружавших съемочную площадку, пока они не очутились в хижине под тростниковой крышей. Здесь должна была сниматься та самая сцена.

— Пойду позову Мелани, — сказал Джайлс.

Эйлис осталась одна среди каких-то проводов и аппаратуры. Джайлс ей нравился, она доверяла ему. Он нередко консультировался с ней, с уважением относясь к ее знанию малоизвестной страницы истории, легшей в основу фильма. Она искренне хотела бы ему помочь, но как?

Легким неспешным шагом в хижину вошел приветливо улыбавшийся Колин Эвери, и лицо Эйлис расплылось в ответной улыбке. Что за прелесть этот Колин! Он был в защитного цвета шортах и рубашке спортивного типа — с погончиками и медными пуговицами. Прибавить пробковый шлем — и выйдет вылитый охотник на крупную дичь где-нибудь на сафари в Африке.

— Знаете, стараться тут бесполезно. — В хорошо поставленном голосе английского актера звучало раздражение. Окинув Эйлис взглядом лучистых синих глаз, он пожал плечами, чуть встряхнув своей каштановой гривой. — Мелани этого ни за что не сыграть. Мыльные оперы — ее потолок.

— Как, по-вашему, поступит Стивен, если ничего не выйдет?

— Никак не поступит. Он продюсер лишь номинально, а на самом деле со всякой мелочью обращается в Лос-Анджелес. Решения принимает его отец.

— Найджела на съемках нет. Это что, так положено?

Эйлис чувствовала, что еще плохо разбирается во всей этой кинематографической кухне. Продавая «Хантер филмс» свою книгу, она полагала, что продюсером будет сам Найджел Хантер. Но вместо него на съемках крутились какие-то люди, в том числе сын Найджела Стивен, и все они именовались продюсерами — старший продюсер, младший продюсер, ассистент продюсера, помощник продюсера, исполнительный продюсер. Ну а где сам Найджел, черт побери?

— Джайлс сделал с Найджелом не одну удачную картину. Но то, что Найджел здесь даже не показывается, ни в какие ворота не лезет.

— А Марка Кимброу, который финансирует фильм, вы знаете? — как бы между прочим спросила Эйлис. Как звезда первой величины на британском кинематографическом небосклоне, Колин должен знать там всех и вся.

Ее вопрос, видимо, позабавил Колина.

— Но Марк Кимброу в Англии человек очень известный. Он — то, что вы, американцы, называете акулой бизнеса. Родился в бедной семье, разбогател на продаже недвижимости. Преклоняюсь перед ним!

В хижину вернулся Джайлс с актрисой.

На Мелани Таренхолт было платье из тонкой белой материи, такое узкое, что, казалось, ее с трудом туда втиснули. Распущенные локоны платиновых волос обрамляли кукольное личико актрисы, которую, как всегда, окутывало облако приторного аромата. Обычная чувственная гримаска сейчас отсутствовала, а невинные голубые глазки актрисы излучали враждебность. Ни Колина, ни Эйлис она словно не узнала. Стоя в отдалении, она вертела в руках розу на длинном стебле.

Подняв красивую бровь, Колин шепнул Эйлис:

— От Мелани несет, как от парфюмерного магазина.

Эйлис прыснула, но тут же поперхнулась, так как в хижину вошли Марк и Стивен. На лице Мелани мгновенно возникла привычная чувственная гримаска, тут же преобразившаяся в адресованную Марку приветливую улыбку.

— Хелло, Марк... Стивен...

— Мелани, — попыталась переключить на себя внимание актрисы Эйлис, — давайте сядем вместе и обсудим смысл этой сцены.

Бросив кокетливый взгляд на Марка и соблазнительно покачивая пышными формами, актриса просеменила к складному парусиновому креслу и плюхнулась в него. Она сидела, закинув нога на ногу, и лениво пошлепывала по колену своей розой. Чувственную гримаску на прелестном личике сменило капризное выражение избалованного подростка. На Эйлис она по-прежнему не глядела, устремляя взгляд куда-то в пространство.

— Мелани, — повторила Эйлис, чувствуя себя неловко оттого, что все прислушиваются к ее словам, — я хочу вам объяснить, Памела, ну, которую вы играете, знает, что ее возлюбленный полюбил другую.

Мелани шумно вздохнула, демонстрируя свое раздражение, и переместилась в кресле так, чтобы совсем уж отвернуться от Эйлис. Но Эйлис продолжала, призвав на помощь всю свою профессиональную выдержку:

— Но, разумеется, она женщина упрямая и так просто не сдастся. Она уже испробовала все, чтобы вернуть своего возлюбленного. Остается одно: ее последняя возможность — соблазнить его, заманив в постель. И в этой сцене ее обуревает вовсе не вожделение, а обида. Вы понимаете, о чем я говорю? Вам приходилось испытывать подобное? Мне приходилось, как, по-моему, и всякой женщине.

Эйлис ждала какой-нибудь ответной реакции, но ее не последовало. Она попробовала еще раз.

— Соблазняя его, — сказала Эйлис, — Памела все время выглядит так, словно вот-вот расплачется, потому что чувствует: ей его не вернуть. Это не столько соблазнение, сколько акт отчаяния.

Эйлис помолчала, сама поразившись тому, как остро вдруг ощутила ситуацию.

— Потому что в конце концов для большинства женщин такая игра кончается одиночеством.

Эйлис помолчала несколько секунд, ожидая, что скажет Мелани. Уж теперь-то актриса должна ее понять. А может быть, только сама Эйлис, пройдя через все это, умеет сочувствовать таким женщинам?

— Я именно это и играла, — сквозь зубы процедила Мелани, бросив на Джайлса дерзкий взгляд.

Карие глаза Джайлса метали молнии, но он довольно спокойно произнес:

— Мне надо, чтобы ты в этой сцене играла ранимость и страдание. Пресыщенная сексуальность и кокетство здесь ни при чем! — Он повернулся к Эйлис: — Вот покажите вместе с Колином, что здесь требуется.

— Показать? — тупо повторила Эйлис. Такого подвоха она не ожидала.

— Это же просто смешно! — возмутилась Мелани. — Она будет меня учить? Да я таких сцен на телевидении сотни переиграла!

— Действительно, черт возьми, чепуха какая-то, — вставил свое слово Марк Кимброу. — Возьмите из отснятого или выкиньте эту сцену совсем. Зачем тратить время?

Марк намеренно сделал упор на слове «время». Судя по всему, оно было для него главным.

Эйлис понимала, что они находятся в патовой ситуации. Если она не поможет Мелани, то Джайлсу ничего не останется, как выкинуть ключевую для фильма сцену. Но она же не актриса. Ее просто поднимут на смех. Нет, ну надо же так вляпаться!

Колин занял свое место и сделал знак Эйлис подойти к нему. Они очутились в кругу слепящего света юпитеров. У Эйлис пересохло во рту. Какой ужас! Голова ее пуста, а тело — будто деревянное.

— Расслабьтесь, — шепнул Колин. Красивое лицо его выражало участие. — Импровизируйте смелее, а я подыграю. Им нужно чувство, а не точные реплики героев.

«Думай о Поле, — говорила себе Эйлис. — Вспомни, что чувствовала, когда он тебя бросил. Ведь ты пошла бы тогда на все, лишь бы удержать его». Вновь ожили полузабытые обида и горечь. Она подумала о Поле, и перед глазами возникли назойливые картины, возвратились мучительные воспоминания о том, как она боролась, пытаясь вернуть его любовь. Все оказалось тщетным.

Сначала шел текст Колина, он начинал сцену, потом вступала она. Эйлис вновь проигрывала унизительную сцену — кусок собственной жизни. Она забыла обо всем, перевоплотившись в ею же созданный персонаж.

Эйлис, как сирена, дразнила его своим телом, заставляя придвигаться все ближе и ближе. Изображаемый Колином мужчина пытался ничего не замечать, но не смог сдержать волнения.

Жестом, выражающим смешанное чувство — раздражения и нежности, — он прижал к себе женщину и поцеловал ее. С каждым поцелуем возрастала интимность сцены. В то время как Колин играл сладострастие, Эйлис балансировала на тонкой грани, где страсть мешается со слезами. Когда руки Колина властно обвились вокруг нее, из горла Эйлис вырвалось рыдание, из глаз хлынули слезы.

Эйлис поняла, что сцена окончена, лишь когда Колин протянул ей свой платок. Она огляделась вокруг.

Первое, что она услышала, было стрекотание камеры. Но ведь о том, чтобы снимать сцену, и речи не было.

На площадке царила тишина — тишина полная, глубокая, гулкая, как та пауза, что всегда бывает после громового раската.

В замешательстве она хотела было обратиться за объяснением к режиссеру, но Джайлс и Стивен еще стояли за камерой. Она встретилась взглядом с Марком. Небрежно опершись о камеру, он не сводил с нее внимательных глаз. Эйлис обернулась к Колину. В добрых синих глазах актера она прочла уважение, смешанное с некоторым изумлением.

— Ну что, получил, что хотел? — визгливо крикнула Джайлсу Мелани. — И теперь оставь меня в покое!

Она как ошпаренная выскочила за дверь.

Глава 2

Марк глядел в иллюминатор на выжженную солнцем равнину вокруг аэропорта «Лос Кабос». Он думал об Эйлис и улыбался. Боже ты мой! Автор такого умного романа, по его представлениям, должна была оказаться пожилой мымрой, а вовсе не такой ослепительной зеленоглазой блондинкой лет тридцати с небольшим, с фигурой, вызывающей самые нескромные поползновения.

Марк вытянулся в удобном кресле самолета. Слава богу, самолет, принадлежащий «Хантер филмс», — это старый добрый «Локхид». Новые марки, вроде «Фэлкона-50», возможно, и превосходят его скоростью, зато салон в этих лайнерах гораздо теснее. От незанятого противоположного кресла Марка отделял столик, на котором он уже разложил свои бумаги. Однако сосредоточиться на работе ему не удалось.

Итак, размышлял Марк, у него появился новый предмет увлечения. Интересно, удастся ли ему заполучить Эйлис к себе в постель в те несколько дней, что остались до его возвращения в Лондон. Ведь причитается же ему какая-то компенсация за то, что он грохнул кучу денег в эту бездонную дыру! Он молча клял себя за глупость. Нет, какая глупость — это все жадность. Вложение денег в экранизацию мирового бестселлера, да еще с таким известным продюсером, как Найджел Хантер, он посчитал делом беспроигрышным. Так его и затянуло в эту трясину.

Прикрыв глаза, Марк стал думать, как выпутаться. Похоже, шансов немного. Бросив все, он потеряет не только деньги, но и репутацию. Но потери в бизнесе — дело неизбежное, приходится рисковать, одной осторожностью действительно крупного состояния не приобретешь. И тем не менее до сих пор ему не доводилось терять значительных сумм. И пробовать не хотелось.

— Наверное, заменять Мелани невыгодно, вы так не считаете? — спросил Стивен, ероша свою уложенную дорогим парикмахером шевелюру.

Марку уже осточертело отвечать на один и тот же вопрос. Бросив взгляд через проход на Джайлса и Стивена, он решительно заявил:

— Выгодно то, что поможет делу.

Голубые глаза Стивена сузились.

— Раньше вы думали иначе!

— Тогда я еще не видел, как играет Эйлис. Конечно, переснимать дорого, но коли уж нашлась исполнительница, удовлетворяющая режиссера, то сделать это — разумнее всего, Джайлс полагает, что Эйлис сыграет эту роль лучше Мелани, и я с ним согласен.

Марк с трудом сдерживал раздражение. Надо же быть таким рохлей. Ведь это Стивен настоял на том, чтобы тащить Джайлса обратно в Лос-Анджелес для консультации с Найджелом. С ума сойти! Какая трата времени, денег, его денег, между прочим! У Стивена не хватает храбрости для принятия простейших решений! И именно он продюсер этого фильма. Нарочно не придумаешь.

— Я в кино уже двадцать пять лет. Эйлис — прирожденная актриса. И самое главное, между нею и Колином в этой сцене прямо искра бьет. Я прав?

— Совершенно прав, — отвечал Марк. — А когда Эйлис остается одна, искра эта преобразуется в сексапильность.

Выбравшись из кресла, Стивен направился к бару.

— Не знаю, что скажет отец насчет контракта с Мелани. — Бросив в высокий стакан два кубика льда, он плеснул туда водки. — Контракты эти — такая хитрая штука, знаете ли...

Марк пожал плечами. Что за ерунду он городит! Найджел Хантер не такой простачок, чтобы подписывать контракты без лазейки для отступления.

Нелюбезно прервав беседу, Марк уставился в иллюминатор.

Что общего у него со Стивеном Хантером, этим ничтожеством, которому все двери, как по волшебству, открывает имя его отца? Но Марк вынужден был признать, что чистосердечная улыбка Стивена вызывала к нему доверие, особенно у женщин. Они завороженно глядели в ласковую голубизну его глаз и радовались любой чуши, которую он порол.

В юные годы Марк завидовал Стивену Хантеру, обладавшему по сравнению с ним двумя преимуществами: поразительно красивой внешностью и знаменитым отцом. Теперь, по прошествии многих лет, Марк корил себя за былую зависть. Стыдиться того, что твой отец всего лишь водитель грузовика, отвратительно. Марка охватила грусть. Жаль, отец не дожил до того, чтобы разделить с сыном его успех! Но с этим ничего не поделаешь. Марк вспомнил, какое сокрушительное впечатление произвел на Эйлис Стивен, когда их познакомили. Но жизнь убедила Марка, что главное — это успех. Ведь деньги означают власть, в том числе власть над женщинами. И особенно приятно было ему то, что он всего добился сам.

Из служебного помещения, где она находилась при взлете, вынырнула бойкая рыжеволосая стюардесса.

— Выпить не желаете?

Вопрос этот она обратила к ним обоим, однако Марк заметил, что глядит стюардесса при этом только на него, улыбаясь зазывной улыбкой.

— «Гленливета», чистого, — заказал Джайлс.

— А мне бренди с содовой, — добавил Марк, любуясь тем, как хорошо сочетается серый, плотно облегающий фигуру фирменный костюмчик стюардессы с темно-красной внутренней обшивкой лайнера.

Джайлс занял место напротив Марка.

— Не сомневаюсь, что Найджел замену одобрит. Но вот согласится ли Эйлис?

Марк удивился — такая ситуация ему и в голову не приходила.

— Разве стать кинозвездой — не мечта каждой женщины?

— Только не Эйлис, — сказал Джайлс, отхлебнув принесенного ему «Гленливета». — Она дружит с моей женой Ренатой, а с Линдой Карлайл она вообще не разлей вода. Ты ведь знаешь Линду?

Марк взял из рук стюардессы свое бренди, стараясь не смотреть на придвинувшееся к самому его лицу весьма впечатляющее декольте.

— Да, конечно. — Разве можно забыть Линду, стройную, статную, голубоглазую, с шелковистыми темно-русыми волосами. Да и Ренату Тримейн, некогда блиставшую на английских подмостках, кто не знает! Теперь, правда, она рада любой работе... Надо же было преуспевающему режиссеру, такому, как Джайлс Эктон, жениться на женщине, словно нацеленной на самоуничтожение! Ну а Эйлис? Похоже, внезапный успех вскружил ей голову, отсюда и развод с мужем. Уж, наверное, Эйлис Маккензи в полном восторге от себя любимой. Крайне неприятная черта! Эйлис произвела на него сильное впечатление, однако, узнав ее лучше, он, несомненно, разочаруется. Вообще эта троица — женщины, от которых следует держаться подальше.

Размышления его прервал Джайлс:

— Эйлис считает себя писательницей, а вовсе не актрисой.

— А в консультанты зачем было лезть? Там ведь работы никакой, только наблюдать.

Необходимость платить автору романа лишь за «консультации» относительно костюмов и декораций, в то время как целые отделы специалистов занимались как тем, так и другим, бесила Марка. Что за странный, неделовой народ в кинобизнесе! Когда он вылезет из этой трясины, еще раз в подобное его не заманишь. Больше он не пожертвует искусству ни пенни.

— Эйлис сейчас годится любое занятие. Она страдает и растеряна. — Джайлс посмотрел на мирно спавшего Стивена и продолжил: — Муж бросил ее в прошлом году, и она все никак не придет в себя.

Марк принял это к сведению. Он, конечно же, заметил отсутствие обручального кольца на руке Эйлис. Но он полагал, что инициатива развода принадлежала Эйлис, бросившей мужа ради открывшейся ей карьеры. Неожиданно вернулись воспоминания о Каролине и их разводе. Он подавил горестный вздох. Удивительно, как и по сей день умеет Каролина вторгнуться в его жизнь, когда он ждет этого меньше всего!

— То есть идея развода исходила не от Эйлис? — кинул пробный шар Марк.

— Нет, конечно. Для нее это было полнейшей неожиданностью.

Марк сочувственно покачал головой. Надо же, как и для него.

— Наверное, ей было невмоготу оставаться после развода в Лос-Анджелесе, — разговорился Джайлс. — Но она и не подозревала, как скучен процесс съемок.

Марк кивнул. Он всю прошлую неделю пытался понять причину постоянных остановок и проволочек. Признаться, Марк вообще отчаялся понять, как создается фильм. Видимо, на стадии монтажа происходит чудо — иначе не скажешь. Сумятица и разброд обретают гармонию и целостность.

— Теперь она уединяется на пляже, чтобы работать.

— На пляже?

Зрелище распростертых под солнцем тел невдалеке от покинутой съемочной площадки заставляло его кипеть от возмущения. Съемки застопорились, себестоимость накручивается, а десятки людей загорают себе как ни в чем не бывало!

— Там еще берег круто к морю спускается. Видел? — спросил Джайлс.

— Ну, видел. — Марк гнал от себя мысли о непроизводительных расходах. — Где кактусы растут прямо на скалах?

— Да-да. Эйлис облюбовала себе местечко и проложила к нему тропу. Туда никто не ходит, а она и рада — говорит, что должна работать в одиночестве.

Марк представил себе вытянувшееся на полотенце загорелое тело Эйлис и улыбнулся.

— Эйлис пишет пьесу для Ренаты, — оживленно и заинтересованно заговорил Джайлс. — Она хочет дать Ренате шанс. Возвращение звезды на сцену! Я знаю, ты решишь, что я не хочу снимать Эйлис, чтобы она могла уделять больше времени работе над пьесой.

«Много ты понимаешь, — подумал Марк. — Совсем наоборот: эта пьеса приведет Эйлис в Лондон». По телу пробежала волна возбуждения. Впрочем, особенно обольщаться не приходилось — в возможности Ренаты Марк не верил.

Джайлс будто услышал его мысли:

— Вот уже два года, как Рената завязала с этим, но в работе ей напрочь отказывают. Я взялся за фильм лишь при условии, что Ренате дадут в нем рольку. Должен же я помочь ей восстановить репутацию!

Марк понимающе кивнул. Значит, вот как, оказывается, получила свою роль Рената. Ну а Мелани, эта за какие такие заслуги?

— Рената, конечно, актриса театральная, — с нескрываемым энтузиазмом продолжал Джайлс. — В картине она сыграет прекрасно, но вся школа ее — школа сценическая: безукоризненная четкость дикции, аффектированность жеста. Перед камерой это не всегда бывает на пользу дела.

— Ну а Эйлис? Что ты думаешь о ней как об актрисе?

— Абсолютная органичность и естественность перед камерой. Ведь камера, наезжая, чуть ли не в лицо тебе лезет. В кино зритель видит такие нюансы, каких не увидишь даже в первом ряду партера.

С этим Марк согласился. Талантливая игра Эйлис потрясла его — такого он никак не ожидал. Теперь, когда Джайлс поведал ему подробности ее развода, он начал подозревать, что, возможно, это была и не совсем игра.

— Я знаю, как беспокоит тебя то, что мы вышли за рамки расходной сметы, — заметил Джайлс, — ведь тебе это в убыток.

Марк кивнул. «Беспокоит» — это мягко сказано.

— Я знал, что картина, целиком снимаемая на натуре, да еще и здесь, обойдется не дешево, но... — Марк намеренно не закончил фразы, желая услышать, что на это скажет Джайлс. До сих пор он получал информацию лишь от Найджела, да к тому же информацию, отобранную и просеянную сквозь сито Стивена. А Стивену он не доверял. Не доверял никогда и впредь не собирается. Если бы Марк знал, что Стивен будет значиться в титрах в качестве продюсера, он бы не дал Найджелу ни фунта.

— Знаешь, в первые дни съемок часто возникают всякого рода осложнения. Съемочная группа и исполнители — англичане, как ты и просил, но многим из них не приходилось работать вместе. — Джайлс отхлебнул виски. — Зато сейчас они работают отлично. И со сценарием Найджелу несказанно повезло. Ведь весь Голливуд наперегонки охотился за Эйлис Маккензи, а права на роман купил не кто-нибудь, а британец!

Марк коротко хмыкнул. Он-то знал, в чем тут дело. Найджел везде использовал одну и ту же тактику. Чистосердечие и искренность в делах, видно, действуют безотказно. Надо будет это запомнить.

— Вот уладим заварушку с Эйлис и опять войдем в график. Упущенное время мы нагоним. Финансово мне необходимо выпустить картину в декабре.

— Я тоже очень на это рассчитываю, — отозвался Марк. Выпуск картины означал бы, что они успевают к конкурсу на премии Академии киноискусства в апреле. А премия или даже номинация на этом конкурсе-и все его затраты, считай, окупятся.

— Через десять минут прибываем, джентльмены, — прервала его размышления стюардесса и, удаляясь, еще раз метнула ослепительную улыбку в сторону Марка.

Сойдя с трапа, они направились к принадлежавшему «Хантер филмс» самолетному ангару. Порывы холодного ветра заставили моментально забыть о благодатном мексиканском солнце. Возле ангара ждал лимузин. Когда они сели, шофер, указав на элегантный телефон, передал, что Стивена просили незамедлительно позвонить в Мексику.

— Ну что там опять стряслось? — ворчал Стивен, ожидая, пока его соединят.

Марк с наслаждением вытянул ноги, наблюдая, как Джайлс уже разливает напитки, припасенные в маленьком баре, вделанном в стереосистему. Видно, шофер этот очень внимателен и предусмотрителен, во

всяком случае, в баре есть и виски «Гленливет» для Джайлса, и коньяк «Хеннесси экстра» для Марка. А Стивен, должно быть, перешел на «Абсолют», иначе зачем бы возле шампанского «Дом Периньон» в серебряном ведерке охлаждалась бутылка водки?

Стивен уже говорил с кем-то, вернее, внимательно слушал, покачивая головой. «Очередные плохие новости», — с досадой подумал Марк.

— Эта сука меня разъединила! — воскликнул Стивен. Красивое лицо его исказил гнев, — Барышня! Вы прервали важный разговор! — Стивен прикрыл рукой трубку: — Мексиканская полиция обыскивает отель, где разместилась вся наша группа... Да, барышня? Что? Нет уж, попытайтесь еще! — Он в сердцах бросил трубку и обернулся к Джайлсу: — Из достоверных источников им стало известно, что в одном из номеров хранится наркотик. — Сказано это было так, словно Джайлс был виноват в случившемся. — Ты соображаешь, что происходит?! Если они что-нибудь найдут, они могут просто прикрыть съемки!

У Джайлса затряслись руки, и кубики льда зазвенели в стакане.

— Я уверен, что Рената тут ни при чем!

Эйлис глянула на часы — восемь. Пора одеваться к ужину, но усталость все еще одолевала ее. Бесполезно было пытаться вздремнуть после сцены с Колином, всколыхнувшей в душе столько воспоминаний. Перед глазами стояло лицо Пола. С пугающей четкостью припомнилась их последняя ночь. До этого уже который месяц Пол хранил холодность и безразличие, а если и спал с ней, то нежности не проявлял. Эйлис считала, что он сердится на нее после стычек по поводу прав на экранизацию. После продолжительного банкета в «Спаго», причем на их присутствии там настоял Пол, желавший, чтобы весь Голливуд узнал, как удачно он провел переговоры, продав ее книгу элитному английскому продюсеру Найджелу Хантеру, Пол и Эйлис вернулись к себе.

Вешая в шкаф зеленое шифоновое платье, Эйлис заметила, что Пол быстро разделся и лег.

— Не засыпай, — сказала она. — Давай отпразднуем этот день и вдвоем.

Пол ничего не ответил. Эйлис, завернувшись в черный пеньюар, который считала очень сексуальным, выскочила из их розовой спальни в холл, к бару, где заранее заморозила бутылку шампанского. Хлопнув пробкой и прихватив два бокала, она мгновенно вернулась, но увидела, что свет потушен.

— Дорогой, — негромко окликнула она мужа.

Ответа не последовало. Поставив на ночной столик бутылку и бокалы, Эйлис легонько потрясла Пола за плечо.

— Я устал, — недовольно буркнул он.

Эйлис вспомнила, что Пол был удивительно сдержан и даже сух с ней весь вечер. Что-то произошло, вернее, это длилось уже не первый день. Больше она не может оставлять этот гнойник невскрытым. Тем более что скоро ей уезжать на несколько недель для встреч с читателями. Она включила ночник.

— Объясни, в чем дело. Почему ты так ведешь себя со мной?

Слова эти прозвучали по-детски жалобно. Ей самой стало противно.

Пол рывком сел в постели, пригладил светлые волосы и произнес:

— Я собираюсь уходить.

— Уходить?

Неужели он всерьез думает о разводе? Конечно, порою они ссорятся. С кем из супругов этого не бывает? Но в ссорах она всегда уступает. И при заключении контракта сделала, как он считал нужным. Он настоял на своем, и два дня назад контракт был подписан.

— Я уже предупредил адвоката.

— Но почему? — пролепетала она, все еще не веря своим ушам.

Пол глядел в сторону, и на лице его было то скучающее и немного брезгливое выражение, которое в последнее время она замечала у него все чаще и чаще. Она обняла мужа и прижалась к нему. Инстинкт подсказал ей прибегнуть к оружию, до сих пор действовавшему на Пола безотказно, — к интимной близости. Все сразу бы наладилось.

Возбудить его не представляло труда, но все произошло так грубо, безо всякого чувства, что она даже расплакалась. Пол сразу же оставил ее — не прошло и нескольких минут, как она услышала звук отъезжающей машины: его «Каррера» навсегда увозила Пола из ее жизни...

«Не оглядывайся назад, — твердила себе Эйлис, — думай о будущем, о делах, о карьере. Все равно прошлого не воротишь!»

Раздался громкий нетерпеливый стук в дверь, и Эйлис вскочила. Босиком она прошлепала по прохладным кафельным плиткам и осторожно приотворила дверь. Снаружи собиралась гроза, порывистый ветер раскачивал пальмы. В номер, торопливо захлопнув за собой дверь, ворвались Линда и Рената.

— Сюда идет полиция! — запыхавшись, еле выговорила Линда.

— Скажешь, что ты Мелани Таренхолт, — распорядилась Рената, приглаживая рукой в кольцах растрепавшиеся от ветра рыжие кудри.

— Что? — Эйлис была совершенно сбита с толку.

— У тебя есть при себе документ с фотографией? — обеспокоенно осведомилась Линда.

— Нет, а что? — Эйлис тоже теперь встревожилась. — Помнишь, ты же взяла у меня сумку? Там мой паспорт, бумажник — все там! Где моя сумка?

— У меня в номере. — Линда ринулась к секретеру, выдвинула ящик. — Выдавай себя за Мелани.

— Да зачем это? — Эйлис заметалась. — Что вы у меня ищете?

— Наркотики! — отозвалась перерывавшая гардероб и смежную со спальней ванную Рената. — Полиция вот-вот нагрянет.

— Да объясните же, что случилось!

Линда в упор уставилась на нее.

— Кто-то донес в полицию, что ты прячешь в номере кокаин.

— Но это немыслимо! — так и ахнула Эйлис. — Вы же знаете, что я не... Я же в жизни никогда...

— Вот! — донесся из ванной голос Ренаты. — Это они и ищут! — Она появилась, держа в руках пластиковый мешочек с белым порошком.

— Это не мое! — у Эйлис даже голос сел от волнения. — Утром в ванной его не было!

Рената сунула палец в порошок, лизнула его и, энергично тряхнув головой, так, что рыжие кудри рассыпались по плечам, объявила:

— Это кокаин!

И тут же в дверь решительно постучали.

— Говори, что ты Мелани, — шепнула Линда, уже направляясь к двери. — Доверься нам. Потом объясню.

Эйлис схватила Линду за руку.

— Да зачем все эти сложности? Я же ни в чем не виновата. Произошла какая-то дурацкая ошибка.

— Сейчас, сейчас! — крикнула Линда весело и безмятежно. Она расстегнула блузку, скинула с ног сандалии и, обернувшись к подруге, прошипела: — Ради бога, вспомни, что ты в Мексике! Ты что, не знаешь, что они здесь творят?

Эйлис покорно кивнула. Перед глазами замаячила мексиканская тюрьма, бессрочное заключение. Откуда возник этот чертов пакетик? Как попал он на полку с ее косметикой, где полицейские наверняка мгновенно обнаружили бы его?

Линда открыла дверь и впустила четырех мексиканских полицейских в форме и с пистолетами на изготовку.

— Эйлис Маккензи? — осведомился капитан, с трудом произнося непривычное имя.

— Нет. Я Линда Карлайл. Что вам нужно?

Линда пошире раскрыла свои голубые глаза, изображая полнейшее недоумение. Легкое движение плечом распахнуло незастегнутую блузку, приоткрыв часть кружевного лифчика, обтянувшего аппетитную грудь.

Полицейские остолбенели. С трудом оторвавшись от столь приятного лицезрения, капитан повернулся к Эйлис:

— Эйлис Маккензи?

— Нет... Я Мелани Таренхолт, — выдавила из себя Эйлис. — В чем, собственно, дело? — Ей хотелось сжать руки в кулаки, чтобы скрыть предательскую дрожь.

Стволом пистолета капитан отстранил Эйлис, и, переговариваясь по-испански, полицейские направились в ванную. Эйлис услышала шум льющейся воды. Зачем это Ренате вдруг вздумалось принимать душ? Другого времени не нашла? В номер опять громко постучали, и Линда рывком отворила дверь. Пришел Колин Эвери.

— Мелани, — обратился он к Эйлис и, подойдя, обнял ее, как сделал бы старый знакомый. — В чем дело, дорогая? Что тут происходит?

Капитан сунул пистолет в кобуру и подошел к ним.

— Сеньор Эвери?

Под тонкими черными усиками сверкнула белозубая улыбка. Капитан почтительно поклонился Колину и радостно потряс протянутую ему руку. Колин болтал с капитаном на беглом испанском, в то время как остальные полицейские ждали. По всей вероятности, кинематографическая слава Колина достигла и этого мексиканского захолустья.

— Мелани, — лучезарно улыбнувшись Эйлис, Колин еще крепче обнял ее, — капитан был так любезен, что разрешил нам поужинать в городе. Полиция не нарушает наших планов. Ты им не нужна. Они разыскивают Эйлис Маккензи.

— Но... — она не может так вот взять и уйти! Едва обнаружится ее сумка, Линду и Ренату арестуют!

— Идем! Мы ужасно опаздываем!

И Колин заговорщически улыбнулся капитану, как бы говоря: «Ну что будешь делать с этими женщинами!»

Пока Эйлис обувалась, за дверью ванной не смолкал шум воды.

Колин погладил ее руку и решительно повел Эйлис к двери, услужливо распахнутой перед ними Линдой. Снаружи сиротливо завывал ветер, темное небо клубилось тучами. Внезапно тучи разорвала бледно-лиловая вспышка. Фонари замигали, и в ту же секунду раздался оглушительный громовой раскат. Обернувшись, Эйлис увидела Ренату, отражавшуюся в зеркале в ванной. По изумительной красоты грудям стекали водяные струйки. Выразительные голубые глаза Ренаты были удивленно распахнуты. Актриса стояла совершенно голая перед четырьмя похотливо ухмылявшимися полицейскими.

Глава 3

Марк старался не обращать внимания на царившую в автомобиле напряженность. Джайлс глядел в одно окно, Стивен уставился в другое. Оба изображали безумный интерес к пейзажу. После прерванного разговора они так и не смогли связаться с Мексикой. В конце концов Марк настоял на том, чтобы, как и было намечено, поехать к Найджелу Хантеру и показать ему отснятый материал.

Лимузин кружил по серпантинной дороге каньона Колдуотер.

В ничем не нарушаемой тишине телефонный звонок прозвучал неожиданно пронзительно. Стивен схватил трубку и с раздраженным вздохом передал ее Марку.

— Кимброу у аппарата, — сказал Марк. Кинув взгляд на часы, он подсчитал, что в Лондоне был уже вечер. Его помощник Эд Дженкинс сообщал о пожаре на одном из строящихся объектов: обстоятельства подозрительные, не исключен поджог. Не слишком внимательно вникая в подробности, Марк подумал о мучивших его в последние месяцы подозрениях. Похоже, удача отвернулась от него. После всех лет тяжкой работы, когда он создавал себя из ничего, преодолевая все преграды, он потерял хватку. Такие вещи, как этот пожар, конечно, мелочи, и сами по себе они тревоги вызвать не могли, но целая серия непонятных осложнений — симптом тревожный. Впрочем, вполне возможно, все это просто стечение обстоятельств.

— Это из моего лондонского офиса, — пояснил Марк Джайлсу, повесив трубку. — Там у них холода стоят. — Он старался растормошить,. развлечь Джайлса легкой болтовней, но тот лишь кивнул и опять уставился в окно.

— Новую сделку проворачиваете? — осведомился Стивен.

— Да нет, просто мелкие уточнения, — сухо и уклончиво ответил Марк. Не хватало еще обсуждать свои дела со Стивеном! Марк знал, что Стивен завидует его успеху. Ведь они ровесники: обоим по тридцать восемь, но Марк, начав с нуля, сумел сколотить себе состояние, а Стивен всего лишь участвует в отцовском бизнесе.

Они подъехали к арендуемой «Хантер филмс» студии «Бербанк». Тут же подкатил и «Корниш» Найджела Хантера. Найджел вылез из машины, и Марка поразило, как по-стариковски тот двигается. Найджел был мужчина солидный: крепкий костяк тонул в жирных складках, полушариях и округлостях. Редкие седые волосы были тщательно распределены по голове так, чтобы скрыть лысину, все равно блестевшую на макушке. Лицом он был похож на битого-перебитого боксера-тяжеловеса. От провинциального акцента Найджел так и не избавился.

— Отец, — произнес Стивен, — мы вчера прилетели очень поздно, поэтому я не позвонил. — Слова Стивен выговаривал очень четко, подобной четкости, как это было известно Марку, детей обучают в дорогих привилегированных школах.

— Хм... — отозвался Найджел, направляясь к боковой двери.

Интересно, почему Стивен не помчался к отцу прошлой же ночью?

Вечером Марк решил, что Стивен отправился с ними в отель «Беверли-Хиллз» просто за компанию. Теперь же на ум приходило иное объяснение. Ясно, что Стивен всячески старается понравиться Найдже-лу, в то время как отец к единственному отпрыску своему был вполне равнодушен.

— Мы тут столкнулись с одним осложнением, — сказал Стивен, умоляюще поглядывая на Марка.

Марк, однако, с помощью не спешил. Пускай помучается.

— Привезли тебе отснятый кусок — сцену соблазнения, — сказал Стивен, на этот раз обращая свои безмолвные мольбы к Джайлсу.

Они уже подошли к кабинету в конце длинного коридора. Не обращая внимания на чужих, Найджел внезапно остановился, затем бросил через плечо:

— По-моему, ты и послан на съемки, чтобы все улаживать, не так ли?

Стивен залился краской.

— Да, конечно, но Марк хотел, чтобы пленку посмотрел ты.

От мягкотелости и нерешительности Стивена Марка буквально корежило. Он так и знал, что предполагаемую замену исполнительницы отстаивать придется ему. Найджела не боялся и никакого благоговения перед ним не испытывал. Марк понимал, что резок продюсер бывает только с теми, кто, как и его сын, допускает такое обращение с собой. Кроме того, на его деловое чутье можно было положиться. Поэтому, когда Найджелу понадобились деньги для съемок, Марк, не колеблясь, дал ему эти деньги. Марк знал, что Найджел его уважает, и не только за то, что находил в его судьбе сходство с собственной, но и за то, что Марк не дает ему запугать себя. Марк открыл дверь кабинета.

— Давайте зайдем сюда и все обсудим.

Они уселись за громадный стол Найджела, и Марк сразу же без обиняков приступил к делу:

— В Мексике мы отыскали исполнительницу, которая гораздо лучше сыграла сцену соблазнения, чем Мелани Таренхолт.

Он бросил взгляд на Джайлса, ища поддержки, и не потому, что, подобно Стивену, привык обращаться за помощью к кому бы то ни было, но это был первый кинопроект, в котором Марк принимал участие, и он не собирался выдавать себя за знатока.

— Она сыграла превосходно, — подтвердил Джайлс, — вне всякого сомнения, это первоклассная актриса. — И, помолчав, добавил: — А Мелани вовсе не актриса. И я больше с ней работать не могу. Эйлис — вот это другое дело.

— Эйлис? — недовольно переспросил Найджел. — Случаем, не Эйлис Маккензи, автор романа?

— Угадали, — ответил Марк.

Найджел громко и сердито фыркнул:

— Эта девка — настоящий гвоздь в заднице. То она не хотела продавать права. Боялась, видите ли, что испортят ее шедевр... — Поднявшись, он прошел к окну и стал говорить, глядя во двор студии: — Когда я представил ей наивыгоднейшие условия контракта, она настояла на том, что должна одобрить сценарий. Когда и это было улажено, она вдруг придумала заделаться консультантом. Я согласился. Но, черт возьми, если она хочет теперь учить, как надо...

— Ничего она не хочет, — прервал его гневную тираду Марк. — Она еще даже не знает, что мы тут обсуждаем. Мы попросили ее показать Мелани, чего хочет Джайлс. Но когда мы увидели, как она играет, Джайлс начал съемку.

— Она действительно неподражаема, — со спокойной уверенностью подтвердил Джайлс.

Голубые слезящиеся глаза Найджела выразили неодобрение.

— Точно так же вы расхваливали и Мелани. — Он бросил на Стивена уничтожающий взгляд, и тот отвел глаза.

— Не знаю, как быть с контрактом Мелани, — пробормотал Стивен. — Я не уверен, что расторжение возможно. Слишком дорого. А отснятого материала уже много, вполне можно им воспользоваться.

Раздался телефонный звонок. Джайлс нахмурился.

Но, судя по кратким ответам Найджела, звонили не из Мексики. Продюсер повесил трубку и широко улыбнулся, обнажив кривые зубы. По всей вероятности, на других фронтах дела обстояли лучше.

— Ну, посмотрим, что вы там принесли, — сказал Найджел, указывая на коробку с пленкой в руках у Джайлса. — Она озвучена?

— Да, — отвечал Джайлс. — Всю ночь лаборатория работала.

По пути в просмотровый зал Стивен без умолку тараторил, расписывая талант Мелани, рассказывая, каким коммерческим успехом пользуются телефильмы с ее участием, и рассуждая об условиях контракта с ней. Марк знаком показал Джайлсу, что насчет контракта собирается говорить сам, но, поглядев на Найджела, решил промолчать: Найджел не слушал.

Очутившись в затемненном просмотровом зале, Найджел бухнулся в глубокое кожаное кресло в середине первого ряда. Марк и Джайлс сели по обе стороны от него, а Стивен, взяв пленку, направился с нею в проекторскую.

Темноту озарило явление Эйлис. Немыслимая, неправдоподобная ее прелесть, замечательная игра, рожденная сокровенной глубиной внутреннего чувства, инстинктивным пониманием ритма и меры, произвели на Марка мгновенное и сокрушительное впечатление. Он даже не ожидал от себя подобной реакции. Внутри все сжалось от волнения, и он неловко заерзал в кресле. Невозможно отрицать, что Эйлис обладает немыслимой сексуальной притягательностью.

Камера дала крупный план, и каждая черта несравненного лица Эйлис высветилась ясно и четко, но особенно приковывали к себе зеленые глаза с их выражением мучительной тоски и страдания. «Пожалуйста, — шептали губы Эйлис, — пожалей нашу любовь!»

Эйлис словно обращалась только к нему одному, к Марку. Иллюзия была такой полной, что он задохнулся от изумления. Как хотелось ему протянуть к ней руки, обнять, утешить!

Сцена кончилась, зажегся свет. Зажмурившись, Марк вдруг явственно вспомнил сон, снившийся ему накануне: будто они с Эйлис вдвоем на пляже и кругом — никого. Пульс его участился, тело охватила дрожь нетерпения. Он заморгал, пытаясь изгнать из памяти эту картину.

Марк посмотрел на Найджела. Тот сидел, сцепив руки на внушительном животе, и вращал пальцами. Наконец он обернулся к Марку:

— Ну и о чем тут спорить?

Глава 4

Эйлис торопливо вбежала в вестибюль отеля.

— Где они могут быть? — взволнованно спросила она Колина. — Я всю ночь молила бога об одном: чтобы их не арестовали!

— Не беспокойтесь! Давайте проверим ваш номер. Возможно, они там.

Они поспешили в номер, по пути то и дело натыкаясь на следы разрушения, оставленные грозой. Горничные сметали осколки стекла, сорванные ветром пальмовые листья. Море приблизилось, поглотив часть набережной.

— Здесь это называют chubasco, — сардонически поднял брови Колин. — Не ураган, но похоже. А сезон настоящих ураганов еще впереди.

Эйлис, нахмурившись, подумала, что по сравнению с возможным арестом Ренаты и Линды гроза эта — сущие пустяки. Неужели и вправду их арестовали? Эйлис сунула ключ в замочную скважину и толкнула дверь. Войдя, она обомлела: по-видимому, эпицентр бури находился в ее номере! Из ящиков все было вывалено, из шкафа тоже, одежда порвана, матрас вспорот, и всюду валяются какие-то клочки и лоскутья, мебель перевернута, а драгоценные странички рукописи веером устилают пол.

— Они, несомненно, в тюрьме! — Эйлис опустилась на перевернутый стул. — Я должна была остаться и попытаться все объяснить! Какой ужас!

— Ну ладно, ладно, не раскисайте! Давайте еще поищем, прежде чем делать выводы!

Эйлис и Колин только было собрались перенести свои поиски в район бассейна, как их окликнули из ближайшего бара. Эйлис сломя голову ринулась туда, где на террасе с видом на океан в удобных креслах возлежали, потягивая коктейли, Линда и Рената.

— Я так волновалась! — воскликнула Эйлис.

— Все в порядке? — спросил Колин.

— Да, — обращаясь к Колину, отозвалась Линда. — Спасибо за помощь. — Она повернулась к Эйлис: — Полиция ничего не нашла, и мы убедили их, что произошла ошибка.

— Слава богу, — прошептала Эйлис.

— Сеньор Эвери, — сказал официант, — вас просили позвонить в Лондон. Жена беспокоится.

— Она бы еще не так беспокоилась, знай, с какой очаровательной блондинкой провел я эту ночь. А то, что мы были на людях, в толпе туристов, загнанных грозой в ратушу, я ей, конечно, сообщать не буду! — развеселился Колин. — Ну, позже поговорим.

— Что же все-таки произошло? — спросила Эйлис.

Линда встала с кресла:

— Давай поговорим об этом на пляже.

Рената и Эйлис спустились вслед за Линдой по каменным ступеням вырубленной в скале лестницы, ведущей на пляж. Спустившись, Линда села на последнюю ступеньку, жестом пригласив Эйлис с Ренатой сесть рядом.

— К чему вся эта таинственность? — нетерпеливо воскликнула Эйлис.

— Не хочу, чтобы нас слышали, — пояснила Линда.

Рената молча пересыпала между пальцами песок.

— Кто-то навел полицию именно на твой номер.

Рената глубоко вздохнула.

Наркотики! Ясное дело, что тут без Ренаты не обошлось. И искали на самом деле не ее, а Ренату. Вот все и объяснилось. Но мучило смутное подозрение, что Ренате, вновь занятой сейчас своей карьерой, такое осложнение было бы ни к чему. Сейчас она в хорошей форме. Так, может, это не она?

Взглянув прямо в небесно-голубые, с опахалом ресниц глаза Ренаты, Эйлис сказала:

— Они заявились в мой номер по ошибке. А охотились они за тобой.

— Нет, Эйлис, им посоветовали обыскать именно твой номер.

— Что? — недоуменно переспросила Эйлис. — Это точно? Ты уверена?

— Абсолютно, — ответила Линда. — Джон Данферт, каскадер, хорошо знает испанский. Он подслушал разговор полицейских и пришел предупредить нас. Мы отправили его за Колином.

Слова эти только усилили замешательство Эйлис. Ночью она уговаривала себя, что произошла ошибка, которой наверняка есть какое-то логическое объяснение. Теперь говорить было не о чем, и тишину нарушали лишь волны, бившиеся о берег.

— Но вы ведь знаете, что я...

— Знаем, — сказала Рената, кладя руку на плечо Эйлис.

— Тогда что вы искали у меня в номере?

Дуновение ветерка распушило шелковистые темные волосы Линды. Пригладив их, она пожала плечами, не зная, как получше объяснить.

— Едва Джон заявился к нам, я в ту же секунду поняла, что дело плохо. Предчувствие, знаешь ли.

У нее был звериный нюх, какое-то шестое чувство, никогда ее не обманывающее. Опыт научил ее относиться к предчувствиям серьезно.

— А где наркотики? — встревожилась Эйлис. В предчувствия она не верила, но спорить с выручившей ее Линдой было бы неэтично. — Вы передали их полиции? Они вызывают меня для беседы?

— Нет, — сказала Рената. — Мы обо всем позаботились.

— Каким образом?

Рената весело фыркнула:

— Просто спустить порошок в унитаз я не могла: они тут же это услышали бы. Вот я и притворилась, что принимаю душ, а сама в это время избавлялась от кокаина.

— А они не спросили, что вы делаете в моем номере?

— А как же, спросили! — сказала Линда. — Я им совершенно хладнокровно объяснила, что зашли к тебе помыться, так как в наших номерах душ неисправен, что, кстати, чистая правда.

— Я видела, как ты выходила из душа. Я хотела вернуться, но Колин буквально выволок меня, а Линда еще и дверью хлопнула. Как же отнеслись ко всему этому полицейские?

— Да они глаз не могли отвести от Ренаты, облизывались, как коты на сметану, пока один, придя в себя, не догадался кинуть ей банное полотенце. Она стала вытираться, пока полицейские перерывали номер в поисках наркотиков.

— Ну а пакетик?

— Я скомкала его и держала в руках, прикрывая банной занавеской. Ведь их интересовали вовсе не мои руки. — Рената криво усмехнулась. — А когда вытерлась, закатала его в мокрое банное полотенце. Полотенце они не проверяли. Ведь они сами же его мне и дали.

— Сейчас это все кажется смешным, — сказала Линда серьезно, — но тогда мы до смерти испугались.

— Я понимаю. Это действительно было ужасно. Спасибо вам обеим. Конечно, вы сделали для меня такое, что мне надо говорить какие-то необыкновенные, особые слова благодарности, но сейчас они мне просто не приходят на ум. Кто же мог подложить мне наркотики? И зачем? Не могу понять, кому понадобилось отправить меня в тюрьму.

— Мелани, — ответила Линда твердо и убежденно. Рената утвердительно кивнула.

— Не может быть! — Эйлис была поражена. — Мы с Колином встретили ее возле отеля. Она была сама любезность. Сказала, что едет в Лондон на съемки телесериала.

— Едет в Лондон? — Брови Линды взметнулись. — Но ее контракт не кончился.

— По-видимому, утром, когда наладили линию, у нее состоялся какой-то телефонный разговор. Она показалась мне очень веселой. Сказала, что безумно рада вырваться из этого адского пекла и вернуться в Лондон. Наверное, ее заменили на другую актрису.

Но Линду ничто не способно было поколебать в ее мнении.

— Должно быть, вчера ей сообщили, что она снята с этой роли. Она решила, что это твоя вина.

— Но разве так бывает? — удивилась Эйлис. — Мы ничего не знаем, а ей уже сообщили?

— Джайлс вчера мне не позвонил, — сказала Рената. — Очевидно, не мог пробиться, связи не было. Что там решили, мне неизвестно, однако я согласна с Линдой. Мелани — человек мстительный, и все это знают. Старайся держаться от нее подальше.

Лишь сейчас Эйлис в полной мере осознала всю опасность, которой подвергалась. И, осознав, почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Мексиканцы не прочь наживаться на незаконной продаже кокаина, но к иностранцам, занимающимся тем же самым, они безжалостны. Страшно представить себе месяцы ожидания в кошмарных условиях мексиканской тюрьмы, а затем процесс, проведенный по сомнительным мексиканским законам. Догнав приятельниц, Эйлис вклинилась между ними и обняла обеих за талии.

— Еще раз спасибо. Век буду помнить!

В ответ Рената, в свою очередь, обняла Эйлис.

— Уж я-то знаю, каково это очутиться в беде и какая радость, когда находится человек, который поможет.

— Это ты о Джайлсе? — спросила Эйлис. Линда рассказывала ей о проблемах Ренаты. О том, как наркотики чуть не погубили ее карьеру. Но с самой Ренатой Эйлис никогда этого не обсуждала и ни о чем не расспрашивала. Она понимала, что англичанка сочла бы это фамильярностью, во всяком случае, пока не заговорит об этом сама.

— Да. Я была в ужасном состоянии, потеряла все, но тогда мне было все равно. Единственное, что меня тогда заботило, это где достать следующую дозу, — со слезами на глазах рассказывала Рената. — Если бы не Джайлс, не знаю, что бы со мной было. Деньги кончились, работать я не могла, не говоря уже о том, чтобы играть на сцене. Он разыскал меня, оплатил лечение. А когда я поправилась, мы поженились.

Эйлис не могла не почувствовать острой зависти. Любовь Джайлса выдержала огромное испытание. Он не бросил Ренату и оставался с нею рядом на протяжении всего этого ужасного периода, страшнее которого и вообразить себе ничего невозможно. А любовь Пола оказалась мимолетной, преходящей, ради нее он не захотел пожертвовать ничем.

— Послушай, ведь твой арест убил бы Джайлса.

— Я не могла перенести, чтобы ты пострадала за то, чего не делала.

— Ну а теперь мой черед тебе помочь, — сказала Эйлис. — Вот закруглимся с картиной, и я вернусь в Лондон с готовой пьесой. Ты в ней блеснешь.

— А я сделаю костюмы для спектакля, — добавила Линда.

— Это правда? — У Ренаты даже голос сел от волнения. — Я знала, что есть такой проект, но не смела надеяться...

— Конечно же, правда. Я писала пьесу, имея в виду тебя. И собираюсь сама выступить в качестве продюсера.

Они остановились возле двери Эйлис, и та, порывшись в сумочке, достала ключ.

— А разве ты не будешь работать в следующем фильме, а, Линда?

— Нет, вот кончу эту картину, и хватит. Я кое-что скопила. Стану модельером. И вернусь к своему бойфренду.

Эйлис не без труда открыла дверь, и вновь представшая перед ней картина разгрома совершенно вытеснила из сознания мысль о Линде и ее планах на будущее.

— Мои бумаги! — простонала Эйлис. — Все мои заметки, черновики! Как мне теперь все это собрать? — в сердцах она стукнула кулаком по матрасу, еще недавно пухлому, удобному, а теперь, после обыска, превратившемуся в плоский блин. — Счастье еще, Линда, что ты забрала тогда у меня мою торбу с пьесой.

— Давай мы поможем, — предложила Линда.

— Соберите все бумаги, а потом мы их рассортируем. — Эйлис сокрушенно покачала головой, сообразив, какую уйму времени это займет.

Разбирая свалку, в которую превратился ее чистенький номер, они услышали стук в дверь. Полиция? Все-таки пришли за ней? Застучали громче, настойчивей. Торопливо отряхнув с платья какие-то нитки, Линда пошла открывать. Она глубоко, с облегчением вздохнула, увидев, что это не полиция, а Марк Кимброу. Никак не отреагировав на Линду, Марк обратился к Эйлис:

— Я попрошу вас подняться наверх для совещания — срочно.

— Я только... — Эйлис смутилась, перехватив взгляд, которым он обвел разоренную комнату.

— Оставьте как есть, — распорядился он тоном, не допускающим возражения. — Мы собрались в номере у Джайлса.

Поднимаясь по лестнице целых три пролета, оба не проронили ни слова. Эйлис шла

потупившись, глядя вниз на ступеньки.

Марк без стука распахнул дверь в номер Джайлса и пропустил ее вперед. В номере, в двух огромных плетеных креслах, на пухлых синих подушках восседали Джайлс со Стивеном. Перед ними стоял кофейный столик с какими-то бумагами. К столику была придвинута плетеная кушетка.

— Садитесь вот сюда, — сказал Джайлс, указывая на кушетку. — Нам рассказали о неприятном происшествии. Объясните, как это случилось.

Янтарные искорки в глазах Джайлса заставили Эйлис моментально насторожиться. Может быть, поэтому и Марк так с ней сух? Похоже, что, даже не поговорив с ней, он уже считает, что она виновата.

— Расскажите все по порядку, — негромко, ободряюще сказал Стивен. Ну что же, по крайней мере, этот не предубежден против нее.

— Не знаю, что вам и сказать... — На самом деле, как объяснить им то, чего она и сама не понимает? — По неизвестной мне причине в полицию сообщили, что я держу в номере наркотик.

Марк опустился на кушетку рядом с Эйлис:

— И давно вы балуетесь этим?

Как холодно, иронически он это сказал!

Эйлис резко повернулась, чтобы встретить его взгляд.

— Наркотиков я не употребляю. — Сказала, как отрезала, сама удивившись своему бешенству. Однако Марк, на которого ее ярость не произвела ни малейшего впечатления, продолжал в упор смотреть на нее.

— Я прошел это все с Ренатой, и мне отлично известно, как трудно бывает наркоману признать, что он нуждается в помощи, — сказал Джайлс. — Вы очень талантливы, и было бы жаль погубить такой талант.

Эйлис вскочила:

— Я в жизни не прикасалась к наркотикам! Понимаете? В жизни!

— Полиция ничего не нашла, да? — осведомился Марк.

— Ренате с Линдой удалось избавиться от наркотика.

— Господи! — схватился за голову Джайлс. — Только не Рената! Где она?

— Она в полном порядке. Не волнуйтесь. Они с Линдой разгребают оставшиеся после обыска завалы у меня в номере.

— Зачем вашим подругам вообще понадобилось в это вмешиваться? — опять заговорил Марк, сверля ее взглядом. Видимо, он взвешивал ее ответы, сомневаясь в их правдивости.

— Кому-то вздумалось упрятать меня в тюрьму, — сказала Эйлис, предлагая единственно возможное объяснение. Она и сама слышала, как неуверенно дрожит ее голос.

— Но почему? Почему? — вскочив, Стивен устремился к бару и налил себе выпить. — Это же бессмысленно!

— Все это крайне неудачно, — прервал их Джайлс. — Мы не можем прервать съемки даже на один день. Вам надо быть ответственнее, следить за своим поведением, Эйлис. И не впутывать в свои дела Ренату. — Казалось, он хотел добавить еще что-то, но передумал. — Давайте теперь обсудим сцену соблазнения.

Внутренне кипя, Эйлис согласно кивнула. Подумать только — сначала, ничего толком не зная, они обвиняют ее во всех смертных грехах, а потом собираются с ней что-то обсуждать!

— Мы решили снять Мелани с этой роли, — продолжал Джайлс, — и сегодня вечером поставим ее в известность.

— Опоздали, — сказала Эйлис, все еще полная негодования. — Она отправилась в Лондон.

— Не может быть! — ахнул Марк. — Мы же с ней не говорили!

— Мы с Колином видели, как она уезжает. Она сказала, что будет сниматься в телесериале на «Темз телевижн».

— Ну, теперь это не имеет значения. — Джайлс помолчал. — Мы хотим, чтобы роль эту сыграли вы. Найджел посмотрел отснятый материал. Он согласен с нами.

У Эйлис отвисла челюсть:

— Вы, наверное, шутите! Я же не актриса!

— Когда картина выйдет на экран, — ласково проговорил Стивен, — вы получите массу предложений, интереснейших ролей. Вы станете звездой, и «Хантер филмс» прославится как студия, вас открывшая.

— Нет! — упиралась Эйлис, которую при одной мысли об этом охватывал ужас. — Не могу! Я не согласна!

— Доверьтесь мне, детка, — увещевал ее Стивен. — Это станет началом вашего профессионального пути.

— Я и так профессионал, но у меня другая профессия! — все тревожнее говорила Эйлис. — Вы можете опустить эту сцену или использовать другие сцены с Мелани, уже отснятые. Во всяком случае, я сниматься в этом не буду!

Нервно вскочив, она заметалась по комнате.

— Погодите, Эйлис, сядьте, — сказал Джайлс. — Скажите, без этой сцены картина многое потеряет?

— Да, — согласилась Эйлис.

— А Мелани играла то, что задумал автор, или нечто совсем другое?

— Совсем другое, — вынуждена была признать припертая к стенке Эйлис.

— Вот вам и представился случай все исправить, — вмешался Стивен.

Эйлис бросила на него сердитый взгляд.

— Эйлис, — мягко сказал Джайлс, — я поработаю с вами, помогу вам. Вы по-настоящему талантливы, в этом у меня нет ни малейших сомнений.

Но Эйлис решительно покачала головой. Джайлс все говорил и говорил, но она его не слушала. Все произошло так скоропалительно и помимо ее участия. Не жизнь, а настоящий бег с препятствиями. Ну действительно, разве она виновата? Пол ее предал, потом история с наркотиками, а теперь еще и это. Выходит, она себе не хозяйка.

Марк бережно коснулся ее плеча, и она обернулась, отводя с лица упавшие пряди.

— Вас смущает, что надо сниматься обнаженной, да? — спросил Марк удивительно мягким голосом.

Такой чуткости Эйлис от него не ожидала. Она потупилась, уставясь в кафельный пол.

— Да, — едва слышно ответила она. — В том числе и это.

— Но в сцене нет ничего неприличного, никакой порнографии и даже намека на безвкусицу, — сказал Марк, доверительно понизив голос.

— Я знаю. Я сама это писала.

— Мы проведем съемку в узком кругу, — заверил ее Марк. — Посторонние на площадку допускаться не будут. Только основные участники съемочной группы. Может быть, это поможет вам согласиться?

Но Эйлис лишь качала головой, задумчиво наматывая на палец длинную прядь.

— Ну, в таком случае решайте, либо вы играете эту сцену, либо мы ее выкидываем совсем.

Эйлис ответила не сразу. Мысли упорно вращались вокруг одного и того же. Без этой сцены совершенно потеряется смысл. Так что же тут решать?

— Ладно... Я сыграю... если посторонних не будет.

— Конечно, не будет, — заверил ее Джайлс и стал объяснять, что ей дается два дня, надо выучить текст и сделать пробы грима и прически. Он углубился в детали, а она слушала его, и неловкое чувство все росло. Запомнить текст нетрудно, а вот сможет ли она произнести его как надо? А раздеться прилюдно — сможет ли?

Джайлс вручил ей сценарий.

— Постарайтесь выспаться и ни о чем не волнуйтесь.

Прижимая сценарий к груди, Эйлис медленно направилась к двери. Там она обернулась:

— А кто считается основными участниками съемочной группы? — спросила она Джайлса.

— Да бросьте вы волноваться, Эйлис!

Скатав сценарий в трубочку, она вышла в холл и там, обернувшись, с удивлением увидела рядом Марка.

— Меня к основным участникам не причислили.

Глава 5

Именно это Эйлис и пыталась узнать. Ей казалось невозможным сниматься обнаженной в присутствии Марка Кимброу. Спускаясь по лестнице, она чувствовала рядом его присутствие.

— Давайте постараемся перевести вас в другой номер. Отель переполнен, но Мелани уехала, и можно попросить ее номер.

Эйлис молча шла по лестнице. Что за наглец этот Марк Кимброу, привык всем указывать, что им делать и как поступать! Ей надо зайти проведать Ренату и Линду. Впрочем, Эйлис готова была признать, что действительно надо переселиться в другой номер. На ее постели спать теперь невозможно.

Возле конторки портье Марк попросил вызвать главного администратора. Эйлис молча стояла рядом. В вестибюле появилась Линда. Улыбаясь, она помахала Эйлис, но, увидев Марка, тут же перестала улыбаться и отвернулась. Марк проводил Линду хмурым взглядом. Вызванному администратору Марк решительно заявил, что вещи Эйлис следует перенести в номер, освобожденный Мелани. После этого он взял все ключи от нового номера и осведомился, где хранят запасные. Подробно расспросив администратора о службе безопасности отеля, Марк поблагодарил его и удалился вместе с Эйлис.

— По-моему, я поступил правильно. Теперь нам известно, что запасные ключи хранятся у администратора и старшего портье. Думаю, больше вас никто беспокоить не будет!

Положив руку на голое плечо Эйлис, Марк повел ее через вестибюль к ресторану. В бесцеремонности этого жеста было что-то неприятное. Странный он все-таки: то резкий и отстраненный, а в следующую минуту удивительно чуткий и внимательный... Перепады эти смущали Эйлис. Она решительно высвободилась из-под его руки.

— Когда вы уезжаете?

— Я остаюсь, — ответил Марк. — Я должен быть уверен, что здесь все будет в порядке.

Эйлис окинула взглядом террасу в поисках столика. Все столики были либо полностью свободны, либо уже полностью заняты. И Линда куда-то девалась. Придется весь обед провести наедине с Марком.

Они уселись за столик возле самого края террасы. Солнце тонуло в океане, и лучи его окрашивали алым небо на горизонте, отодвигая покров ночи. Шелест пальм под ветерком заглушался негромким плеском набегающих на берег волн.

— Что там такого интересного на пляже?

— Ничего. — Эйлис холодно посмотрела прямо ему в глаза. — Благодарю, что переселили меня в другой номер.

Марк ограничился кивком.

— Зачем кому-то понадобилось оговаривать меня? — спросила Эйлис после того, как они заказали напитки.

Марк, вскинув брови, пожал плечами, и Эйлис вдруг подумала, что у него очень незаурядная внешность. Неяркий свет отбрасывал блики на его черные волосы и смягчал суровость взгляда.

— Не знаю. А вы сами что думаете? — Марк внимательно на нее посмотрел.

— Я уже сказала вам, что ничего не понимаю, — отрезала Эйлис.

Марк сидел, опершись локтями о столик.

— Эйлис, мы почти незнакомы, и для меня совершенно естественно предполагать худшее.

— Вы всегда плохо думаете о незнакомых людях? — в ней вновь всколыхнулось враждебное чувство.

— В Мексике, между прочим, до сих пор действует наполеоновский свод законов. — Серые глаза внимательно изучали Эйлис. — Здесь вас держат в заключении до судебного разбирательства, когда бы оно ни состоялось.

— То есть, арестовав, они могли бы держать меня в тюрьме сколько им вздумается.

— Несомненно. Штаты в последнее время так прижали Мексику по поводу наркотиков, что здешние власти всячески стараются изобразить, будто действуют с американцами заодно. Поэтому зацапать американку, связанную со сбытом наркотиков, и тем смутить Вашингтон — для них несказанная радость. Ведь Джайлс предупреждал группу обо всем этом, просил проявлять осторожность, не так ли?

— Что вы мне тут нотации читаете! Актеры нюхают кокаин чуть ли не в открытую. И съемочная группа от них не отстает.

— Наверное. Но сейчас меня интересуете вы.

— Почему именно я? Вы что, априори считаете всех калифорнийцев наркоманами?

— Британцы тут ни в чем не уступают, и лучший тому пример — судьба Ренаты.

— Она бросила наркотики, а я вообще до них не дотрагивалась. Впрочем, какая вам разница, правда?

— Этот фильм обошелся нам в миллион фунтов. В нем заняты известные актеры. И нам следует быть очень и очень бдительными и осторожными. Мексиканские власти уже однажды отложили съемки по какой-то пустяковой причине, несомненно, выдуманной, для того чтобы выколотить из нас побольше денег.

Эйлис молча кивнула. Как это ни неприятно, но он прав: дело есть дело и требует профессионализма от каждого его участника. И принимать все на свой счет, обижаться — ребячество. Ей вспомнилось, что вопросы Джайлса она приняла в штыки. Почему? Почему ей вздумалось спорить и защищаться? Ответ пришел немедленно. Годы жизни с Полом выработали стойкую привычку держать оборону.

Перегнувшись через стол, Марк взял ее за подбородок и заглянул в ее глаза. Она отпрянула, покраснела.

— Эйлис, я вам верю. — Серые глаза неотступно следили за ней. — Я беспокоюсь еще и потому, что вы — американка, а все американцы в группе — на виду. Если кто-то захотел вас оговорить, то, может быть, именно по этой причине.

— Мне это как-то не приходило в голову... Спасибо, — прошептала Эйлис. Сумятица разноречивых мыслей и чувств охватила ее. Возможно, она и ошибалась в своем отношении к этому человеку. Кто знает, какие трудности приходится ему преодолевать. Ей стало стыдно за свою глупую раздражительность. К счастью, перед столиком возник официант с меню. Сделав заказ, Эйлис уставилась теперь в балконное стекло, хотя снаружи быстро темнело и различить что-либо было нелегко. В задумчивости она наматывала на палец прядь волос. Она любила беседовать с незнакомыми, непохожими на нее людьми, но не могла придумать темы для разговора с Марком.

— А вы знаете, что полуостров Байя некогда был частью Соединенных Штатов?

Не бог весть что, но для начала разговора сойдет.

Марк откинулся в кресле, сев так, чтобы поудобнее вытянуть длинные ноги.

— Должен признать, что меня восхищает историческая достоверность вашей книги, — повернул он тему несколько по-другому.

— Правда? — Эйлис не знала, говорит ли он серьезно или же опять дразнит ее.

— Особенно удачны места, где речь идет о лорде Томасе Кокрейне, — Марк улыбнулся. — Меня всегда восхищала его предприимчивость. Ведь у этого обедневшего дворянина не было в жизни ни малейших перспектив, пока он не занялся ремеслом пирата и этим сколотил себе состояние.

— Но это было в тысяча семьсот двадцать втором году! — усмехнулась Эйлис, довольная, что разговор зашел о теме, которую она действительно знала. — Он опоздал на целое столетие. Все крупные состояния к тому времени уже были созданы.

К тому времени, как им принесли еду, Эйлис успела рассказать о том, как удачно вошел мексиканский период жизни Кокрейна в книгу, ставшую бестселлером, и Эйлис с удовольствием отметила, что Марк не хуже ее разбирается в истории. Ожидая официанта со счетом, Эйлис почувствовала, что клюет носом. Усталость брала свое.

— Спать хочется?

— Ужасно. Мы с Колином всю ночь проворочались на полу в ратуше, спасаясь от непогоды. Слава богу, я еще до прихода полиции успела переодеться в это, — она потянула себя за тонкое платье, — не то я вообще в одном бикини осталась бы! Том самом, в котором я к вам заявилась. Помните?

Марк кивнул.

— Да, как не помнить... — И он улыбнулся обезоруживающе милой улыбкой.

Эйлис вдруг испугалась — он явно к ней клеится. Марк беззастенчиво разглядывал ее. Она прикрыла глаза, делая вид, что не поняла намека.

Они вышли из ресторана, и Марк проводил ее до нового номера. У двери Эйлис хотела распрощаться с ним, но Марк вошел в номер и включил свет.

Комната оказалась чуть ли не вдвое больше ее прежней, с балкона открывался вид на океан. Вещи ее были разложены по местам, а бумаги аккуратными стопками лежали на секретере. Эйлис мысленно поблагодарила Линду и Ренату за их неоценимую помощь. На ночном столике в огромной вазе красовался букет полураспустившихся роз. Видимо, это наследство от прежней постоялицы.

Эйлис повернулась к Марку, чтобы пожелать ему спокойной ночи, и заметила, с каким странным выражением он смотрел на эти розы.

— Это цветы Мелани, — сочла необходимым пояснить Эйлис. — Кто-то каждую неделю шлет ей букеты, какой-то лондонский поклонник, по-моему...

Она открыла дверь, показывая Марку, что хотела бы остаться одна. Неожиданно он обратился к ней со словами:

— Завтра я помогу вам с текстом сценария.

Завтра... Стало быть, Марк думает, что завтра они увидятся. Ужин, конечно, прошел благополучно, лучше, чем можно было ожидать, но поощрять этого человека все же не следует. Держись от него подальше, не то хлопот не оберешься.

— Где мне вас найти?

— На пляже, — уклончиво ответила Эйлис.

Приостановившись в дверях, Марк подождал, не взглянет ли Эйлис на него. Не дождавшись, он пальцем приподнял ее подбородок и легонько поцеловал. Эйлис попятилась, но он прижал ее к себе и опять поцеловал — на этот раз крепче. Сладостная, томительно-острая боль охватила ее, и она приникла к нему. Она ощущала тепло его крепкого тела и сама чувствовала, как внутри разгорается жар — искра желания, вот уже который месяц она не испытывала ничего подобного. Но она услышала как бы предупредительный сигнал — сигнал тревоги — и, услышав, отодвинулась, отошла в глубь номера.

— Спокойной ночи, — пробормотала она, захлопывая дверь.

— Спокойной ночи, Эйлис, — раздалось за дверью.

Эйлис прислонилась к закрытой двери. Вот тебе и раз — «держаться подальше» вылилось в расстояние не слишком-то большое. Слава богу, она еще догадалась не сказать ему, где точно завтра будет: пляж большой.

Сев поудобнее в кресло, Марк вытянул под столом ноги. Яркий утренний свет, заливающий террасу, развеял очарование этого места. Обычная кофейня — и не более того. Ожидая, пока у него примут заказ, Марк глядел на пустое кресло напротив, то самое, в котором накануне вечером сидела Эйлис. Перед глазами возник ее образ, такой, каким запомнился вчера: светлые волосы, уложенные в продуманном беспорядке, большие зеленые глаза, подбородок вздернут, голова чуть наклонена, словно в ожидании удара, в позе опасливой и обороняющейся. Марк улыбнулся.

— Сеньор? — к нему подскочил официант.

Дожидаясь подноса с завтраком, Марк смотрел вдаль, на океан. Да, большая неожиданность. Он никак не ожидал от Эйлис такого пыла. Но еще больше удивили его собственные чувства. Впервые увидев Эйлис, он понял, что хочет эту женщину с неимоверной силой. Но, как говорится, мало, что ли, кого он хотел? Но проведя с ней вечер, он испытывал совсем иные чувства. Как часто, познакомившись поближе с предметом своего вожделения, ему приходилось испытывать разочарование! Кроме лица и фигуры, у этих женщин не оказывалось никаких достоинств. Эйлис была совсем другой.

— Huevos ranchieros <Омлет по-деревенски (исп.).>, — объявил официант, ставя перед Марком тарелку с сомнительного вида яичницей.

Марк ковырнул вилкой яичное месиво и отставил тарелку, возвратившись мыслями к Эйлис. Признается она в этом или нет, но он ей, несомненно, нравится. В этом смысле поцелуй разрешил все сомнения, говоря о многом. Пугливость и неуверенность тоже понятны: видно, в жизни ее не раз обижали, и обижали сильно. Такие женщины осторожничают, пока не убедятся в том, что интересующему их мужчине можно доверять. Марку и самому нелегко пришлось, когда его бросила Каролина, поэтому он хорошо представлял себе чувства Эйлис.

— Привет! — Подошел Стивен. Не дожидаясь приглашения, он сел за столик Марка.

— Привет, — без особого энтузиазма откликнулся Марк. Стивена он недолюбливал еще со школьных лет.

— Ну как провел вечерок? — кривоватая усмешка портила гармоничные черты Стивена. Его голубые глаза были полны нескрываемого любопытства.

— Вечерок? — холодно переспросил Марк. Обсуждать со Стивеном эту тему он хотел бы меньше всего.

— Ну да. Как у тебя с Маккензи? Хороша штучка, а? Представляет интерес!

— Она очень приятная дама. — Марк намеренно сделал ударение на слове «дама». Ему было известно, что в Уэст-Энде Стивен пользуется репутацией первейшего волокиты. Правда, интрижки у него были все больше с девчонками, мечтающими о карьере кинозвезды.

— Верно. — Теперь Стивен ухмылялся во весь рот. Он нетерпеливо ерзал в кресле в ожидании официанта.

— Стивен, зачем ты сообщил Мелани о нашем решении из Лос-Анджелеса по телефону, а не по приезде, как было договорено?

— Ничего я не сообщал! — поспешность, с какой это было сказано, и бегающие глаза Стивена окончательно убедили Марка в правильности его догадки. — Понятия не имею, как она обо всем пронюхала!

Зачем он лжет? В конце концов совершенно неважно, когда и как Мелани получила отставку, но раз Стивен лжет, дело обстоит не так просто, как кажется.

— Как Уоррен? — прерывая неловкое молчание, осведомился Стивен.

— Хорошо. Я, правда, вижусь с ним не часто, — отвечал Марк, удивившись вопросу: с ближайшим другом Марка Уорреном Резерфордом Стивен и здоровался-то весьма прохладно. Откуда вдруг такой интерес?

— А Джейсон как поживает? — не удержавшись, парировал Марк. Джейсона Тэлбота, приятеля Стивена, Марк терпеть не мог. Откровенно говоря, чувство это можно было даже назвать ненавистью. Марк, как правило, до мести не опускался, однако в случае с Тэлботом готов был сделать исключение. И не важно, что прошло целых двенадцать лет. Марк не торопится. Он умеет ждать сколь угодно долго, если это необходимо.

— Прекрасно. То лазает по Гималаям, то отправляется на сафари в Африку. Как всегда, увлекается охотой на крупного зверя, — с нарочитой небрежностью отвечал Стивен. — А сегодня ты что делаешь?

— Сейчас собираюсь позвонить в Лондон, — сказал Марк.

— Наверное, я смогу помочь Эйлис. — Стивен оскалил зубы в хищной улыбке и многозначительно поднял бровь.

Подбежавший официант принес счет Марку и меню Стивену.

— Сомневаюсь, что она нуждается в твоей помощи.

По пути к себе в номер Марк обдумывал возникшее новое осложнение. Его очень обеспокоило последнее сообщение секретаря. Если не удастся пресечь махинацию с билетами, «Виндзор эрлайнс» не протянут и года. Работу потеряют тысячи сотрудников компании, кроме того, репутация Марка сильно пострадает.

— Лондон, пожалуйста.

Марк заказал разговор и стал ждать звонка. Интересно, что сумел разузнать его секретарь? Распутали ли они всю цепочку? Откуда, черт возьми, взялись неучтенные билеты?

— Эд? — Марк потряс трубку, тщетно пытаясь улучшить слышимость. — Говори громче! Жуткие помехи! — Выслушав секретаря, он покачал головой: ерунда какая-то! Как может агентство не знать, откуда билеты? Встав, он расстегнул ремень на брюках. — Продолжай поиски. Они хотят обвести нас вокруг пальца. Им, несомненно, известен источник этих билетов. — Сняв брюки, он аккуратно повесил их на спинку кровати. — Действуй. Я вернусь через два дня.

Марк раздраженно бросил трубку и стал рыться в шкафу в поисках плавок. Надев плавки, он окинул себя взглядом в зеркале и убедился, что калифорнийский загар ему к лицу. Впредь надо будет давать себе роздых и побольше валяться на солнце. Перекинув через плечо полотенце, Марк благодушно хмыкнул. То-то удивится Эйлис, когда увидит его!

Глава 6

Вот где она! Загорает без лифчика. Жаль, что на животе. Эйлис лежала на пестрой купальной простыне, и едва прикрытые красным бикини выпуклости ее зада выглядели необычайно аппетитно. Вид ее тела заставил сердце Марка забиться сильнее. Такого эффекта не вызвал даже трудный подъем в гору.

Забравшись на каменистый, поросший кактусами гребень крутого холма, разделявшего взморье на две неравные части, Марк огляделся. По одну сторону холма располагался обширный песчаный пляж, а по другую — уединенная тихая бухточка, которую и облюбовала себе Эйлис.

Отдышавшись, Марк начал спуск, ища затерянную среди огромных валунов тропку.

— И как это она ее отыскала? — недоуменно спросил он лениво гревшуюся на солнцепеке ящерицу.

Выбравшись наконец на берег, он разулся и направился к Эйлис. Горячий песок обжигал ноги. Марк встал так, чтобы загородить Эйлис от солнца. Намазанное маслом для загара смуглое тело Эйлис поблескивало и золотилось, от нее исходил легкий кокосовый аромат. Марку неодолимо захотелось отвести с затылка выгоревшие длинные пряди и поцеловать ее шею.

Эйлис очнулась, почувствовав внезапно наползшую на нее тень. Она обернулась.

— Марк! — Она хотела было вскочить, но голая нога Марка пригвоздила ее к земле, легонько нажав ей между лопаток.

— На вашем месте я не стал бы делать резких движений, — сказал Марк, проводя большим пальцем ноги вдоль ее спины, — ведь это все же не Французская Ривьера.

Эйлис покраснела как рак, вспомнив, что, собираясь выровнять загар, она освободилась от лифчика. Она торопливо попыталась справиться с застежкой.

— Помочь? — весело предложил Марк.

— Нет. — Найдя наконец крохотный крючочек, Эйлис смогла сесть. Как это он нашел ее пляж?

— Я подумал, что вы, наверное, проголодались...

Расстелив свое полотенце рядом с простыней Эйлис, Марк поставил на импровизированный стол пакет.

Эйлис поспешно надела солнечные очки. Скрывшись за темными стеклами, она могла наблюдать за Марком, смотреть, как он раскладывает провизию, устраивая маленький пикник. Высокий, длинноногий, мускулистый, атлетически сложенный, он не имел ни унции лишнего веса. На груди его, спускаясь ниже пояса, курчавилась поросль темных волос. Эйлис вспомнила их вчерашний поцелуй, и щеки ее опять вспыхнули.

— Вот, пожалуйста, — с ободряющей улыбкой Марк протянул ей сандвич. — И самый популярный американский напиток на свете — ваша любимая кока-кола, — добавил он, передавая Эйлис обжигающе-ледяную банку.

— Спасибо. Я действительно умирала от голода, но лень было подниматься и проделывать весь этот путь.

Эйлис дернула за жестяное колечко, открывая банку, и на ноги ей брызнула пена.

— В следующий раз не взбалтывайте ее, — шутливо упрекнула она, вытирая бумажной салфеткой мокрое колено. Неловкость первых минут прошла, и к Эйлис вернулось ее всегдашнее самообладание.

— Хорошо. Будет сделано, ваше высочество. — Сидевший по-турецки Марк склонился в полупоклоне. Дорогие солнечные очки от Картье скрывали его взгляд, и он мог, не таясь, разглядывать ее выпиравшие из купальника груди. Под тонкой материей четко выделялись тугие соски. Нехотя он отвел взгляд от этих нежных округлостей и спросил:

— Как это вы отыскали дорогу сюда?

Эйлис сказала, что тропу сюда она проложила сама, попросив в реквизите лопату. Марк ей не поверил:

— Вы, конечно, шутите?

— Ни в малейшей степени. Я действительно сделала ее собственными руками. Сдвинуть некоторые камни я, конечно, не могла, тогда приходилось пускаться в обход. — Взяв пакетик с чипсами, Эйлис надорвала его зубами: — Хотите?

— Нет. — Прикончив сандвич, Марк с наслаждением вытянулся на полотенце. Потом, опершись на локоть, лег на бок и стал пощипывать виноград, любуясь Эйлис.

— Давайте повторим ваш текст. Я хочу послушать, как вы его произносите. Начинайте.

Из засыпанной песком сумки Эйлис неохотно достала сценарий и передала его Марку.

— Первая реплика там, где скрепка.

Эйлис, отвернувшись, вновь стала смотреть на море. «Ей и невдомек, — думал Марк, — как она прелестна сейчас, как очарователен ее решительно вздернутый носик, который она так смешно морщит, когда задумывается». И опять у него возникло неодолимое искушение поцеловать Эйлис. Но не следует торопить события, если он не хочет разом все потерять.

— Превосходно! — воскликнул Марк, когда Эйлис произнесла весь текст.

Эйлис повернулась к нему, и Марк медленно снял с нее солнечные очки. Сам он глядел на нее поверх очков.

— А сейчас попробуйте вложить в это побольше чувства.

— Хорошо, попробую, — тихонько пробормотала Эйлис. Произносить слова любви перед Марком ей будет нелегко. Что ж, возможно, в будущем это поможет ей вынести муку перед камерой.

Эйлис повторила текст, стараясь вложить в него побольше чувства, и ей стало не до Марка. Опять вернулась боль, которую заставил испытать Пол, и боль эта снова помогла ей воплотиться в ее персонаж.

— Здорово, — заключил Марк, когда она кончила сцену, и, увидев стекавшую по щеке Эйлис слезу, стер ее пальцем. — Приберегите это для съемок, — сказал он, надеясь шуткой приободрить ее и прогнать смущение.

Тыльной стороной руки Эйлис вытерла слезы. Мужественность Марка, его решительность и целеустремленность притягивали ее к нему как магнитом. Смахнув с глаз последнюю непрошеную слезу, она различила перед собой выплывшее из прошлого лицо — лицо Пола, и вновь это прошлое схлестнулось с настоящим, и, как всегда, прошлое победило. «Не давай обвести себя вокруг пальца», — напомнила она себе.

— Искупаемся? — И, не дожидаясь его ответа, она вскочила и помчалась к воде.

Марк побежал за ней. На белый песок тихонько накатывали волны — сапфирово-синие, искрящиеся на солнце.

— Холодно, да? — он увидел, что золотистое тело Эйлис покрылось гусиной кожей.

— Не очень.

— Лгунья! — засмеялся он, вступив в пену прибоя. — Воздух прогрелся, а вода ледяная.

— Давайте наперегонки вон до той скалы! — азартно воскликнула Эйлис, указывая на самый большой камень в целой россыпи у входа в бухту. И нырнула в обжигающе холодные волны.

Дыхание тут же перехватило, занялось сердце. Эйлис изо всех сил заработала руками и ногами, чтобы разогнать кровь, согреться. Она понятия не имела, что скажет ему или что сделает, когда они вылезут на сушу. Лучше всего было бы вернуться, но сейчас уже поздно. Она коснулась рукой камня, отдуваясь и отводя назад мокрые волосы.

— Что же вы так медленно? — раздался вдруг над ней голос Марка — спокойный, низкий.

Эйлис недоверчиво подняла глаза и сквозь стекавшие на лицо водяные струи увидела возвышавшуюся над ней фигуру. Марк помог ей выбраться на узкий каменистый карниз.

— Вы опередили меня, — вынуждена была признать Эйлис.

Марк прислонился спиной к теплому камню, греясь об него. Над ними простиралось синее небо, сливавшееся на горизонте с таким же синим морем. Зажмурившись, он улыбнулся: Эйлис так искренне огорчилась, что проиграла. Она оказалась азартнее, чем можно было себе представить. Ему нравились такие женщины — азартность добавляла им шарма.

Думая, что, наверное, выглядит очень растрепанной, Эйлис пятерней приглаживала волосы. Сквозь мокрые ресницы она глядела на Марка, нежившегося на солнце. Вьющиеся черные волосы Марка поблескивали на солнце, в то время как ее прическа, наверное, была в ужасном беспорядке. Глаза его были закрыты, и на длинных ресницах виднелись капельки воды. Такие же капельки были на густой поросли волос на груди.

— Что, увидели что-нибудь достойное внимания?

Марк внезапно открыл глаза, перехватив ее взгляд, и улыбнулся озорной улыбкой.

— Я... я просто удивилась, где англичанин может так загореть в марте.

— Возле бассейна отеля в Беверли-Хиллз. Я просидел там не один день над бумагами, пытаясь понять, почему мы так опаздываем со съемками.

— Ах, вот как, — Эйлис тоже прислонилась к камню и закрыла глаза. И вновь тень вместо сияющего солнечного света: Марк склонился над ней, еще секунда — и он дотронется до нее. Когда губы его прижались к ее рту, она замерла, еще крепче впившись пальцами в камень. Она не ответила на этот поцелуй, и Марк отстранился. Открыв глаза, Эйлис увидела его совсем близко. Он погладил ее щеку, пальцы его коснулись шеи Эйлис.

— Эйлис... — шепнул Марк, вновь целуя ее.

На этот раз губы Эйлис разомкнулись, и она почувствовала прикосновение его языка.

Марк целовал ее жадно, но он не торопил события, чувствуя ее внутреннее сопротивление, еще не до конца преодоленное им. Какая она хорошенькая, как чертовски идет ей это соблазнительное красное бикини, так облепившее напрягшиеся соски! Мокрые волосы обрамляют лицо, еще сильнее подчеркивая ослепительную зелень глаз. Обняв ее за шею, он гладил нежную кожу у ней за ухом. Он притянул ее к себе, прижал теснее, наслаждаясь прикосновением ее почти обнаженных грудей.

Эйлис стало жарко. Внезапно захотелось забыть обо всем, забыть все доводы остерегавшего ее рассудка. Марк обнимал ее, и она не могла сдержать вздоха удовлетворения. Прижимаясь к нему, она гладила волосы на его груди. Затем последовал поцелуй — медленный, волшебно медленный. Поцелуй длился и длился. Она извивалась в его руках, чувствуя, как внутри ее что-то переворачивается, трепеща в сладостной истоме. Она хочет его, о, как же сильно она его хочет!

Целуя Эйлис, Марк ощущал, как постепенно ослабевает ее сопротивление. Пальцы ее гладили мокрые волосы на его груди, заставляя тело загораться ответным жаром. Когда Эйлис, прогнувшись, коснулась грудью его груди, это плавное волнообразное движение заставило каждый нерв Марка затрепетать. Он почувствовал, как внутри у него все мучительно сжалось. Внезапно он ощутил на плечах ладони Эйлис — она его оттолкнула. Марк не разомкнул объятий. «Что случилось, черт возьми?» Он не сразу смог перевести дух. Ее голова покоилась у него на плече, глаза были закрыты. Марк отпустил ее.

«Ну вот, теперь он рассердился, — подумала Эйлис, — он решил, что я дразню его». Открыв глаза, Эйлис увидела Марка. Он был совсем рядом — сидел в нескольких шагах от нее. Волосы его растрепались, и на лоб падал черный завиток. Даже на расстоянии она чувствовала исходивший от него жар.

— Не могу, и все тут, — попыталась объяснить Эйлис.

— Я понимаю. Ничего страшного, — против ожидания ответил он.

— Мой муж... мы ведь разошлись совсем недавно.

— Немногим больше года, верно?

Эйлис кивнула.

— Да, забыть все довольно трудно. Мне понадобилось для этого года три. — Эйлис даже не сразу поняла его слова, а поняв, удивилась, сконфузилась. — Строго говоря, я так и не смог свыкнуться с мыслью, что Каролина меня оставила.

Эйлис была поражена. Мужчины, которых она знала, никогда не признались бы ни в том, что их бросили жены, ни в том, как трудно было это перенести. От столь неожиданной откровенности она буквально оторопела.

— Вы три года, как развелись, — ошеломленно пролепетала Эйлис, — и только сейчас начинаете к этому привыкать?

Марк помолчал. Он не любил до конца раскрываться перед людьми, на самом деле он предпочитал избегать откровенных разговоров.

— Нет, на самом деле прошло двенадцать лет, но через три года я хоть как-то приспособился к тому, что произошло.

— Двенадцать? — изумилась Эйлис. — Надеюсь, мне понадобится меньше времени.

— Конечно, если только вы не побоитесь испытать это вновь. — Прошла минута, полная невысказанных вопросов. Марк ждал, что скажет Эйлис. Так и не дождавшись, он наклонился и чмокнул ее в нос. — Меня не побоитесь...

— Я не боюсь вас.

Живость, с которой это было сказано, убедила Марка в обратном.

— Вы что, рекомендуете в качестве надежного средства случайную связь? — сердито поинтересовалась Эйлис.

— Никоим образом. И я вовсе не стремлюсь вас соблазнить. Уверяю вас, что это только начало.

— Начало чего? — Эйлис старалась не поддаться обезоруживающему обаянию его улыбки.

— Начало всего. Вот приедете в Лондон с вашей пьесой, узнаете меня поближе, привыкнете ко мне, а там посмотрим.

Эйлис вдруг ощутила неодолимое желание сбежать, сбежать немедленно — и никаких продолжений.

— Еще разок наперегонки? — И, не рискнув посмотреть ему в глаза, она бултыхнулась в воду и поплыла так быстро, как только могла. Доплыв до мели, она встала и только тут увидела, что Марк тянет к ней руки из береговой пены.

— Сдаюсь! — со смехом воскликнула Эйлис, отводя с лица мокрые волосы и отфыркиваясь.

Эйлис и Марк садились в курсировавший между отелем и деревней пикап «Фольксваген», когда их внимание привлек гул самолета, делавшего круг над морем Кортеса, прежде чем направиться на север. Эйлис заметила, что Марк, проводив глазами самолет, нахмурился и помрачнел.

— Рейс пять тридцать на Лос-Анджелес, — сказала Эйлис, закидывая свою сумку на заднее сиденье. Марк рассеянно кивнул, помогая ей сесть.

Они были единственными пассажирами пикапа.

— Что-нибудь случилось? — спросила Эйлис, удивленная тем, как Марк вдруг присмирел.

Увидев в этих зеленых глазах неподдельную озабоченность, Марк был тронут. На пляже ему показалось, что он сумел преодолеть воздвигнутые Эйлис стены, охраняющие ее истинную сущность, но потом она опять неожиданно ускользнула, отступила.

— Да я все думаю о ситуации в «Виндзор эрлайнс»...

Эйлис удивилась. Неужели он хочет обсудить с ней свои дела? Пол никогда этого не делал. А когда стало уже поздно, дела обсуждал с ней его адвокат.

— Если вся эта петрушка с билетами не разъяснится, агентство ожидает крах в этом году, — сказал Марк, повернувшись так, чтобы видеть глаза Эйлис. — В странах «третьего мира» скупаются билеты, а потом перепродаются в Англии. Ведь авиабилеты — товар, годный для любой страны. Товар, за который можно выручить живые деньги.

— Ну и чем это может повредить «Виндзор эрлайнс»?

— Предположим, что вы приехали с карманом, полным фунтов стерлингов, в... скажем, Нигерию. Там вы меняете ваши фунты на местную валюту. Но делаете это на черном рынке. Там вы получаете вдвое или втрое больше денег, чем по официальному курсу. Теперь вы можете купить у нигерийского агента сколько душе угодно билетов. Так как местной валюты у вас гораздо больше, чем первоначальных фунтов, то и билетов на нее вы можете накупить гораздо больше.

— И по возвращении в Англию я продаю эти билеты и получаю за них фунты!

— Именно! Агентство теряет выручку, самолеты вылетают полупустыми, и официально мест в них нет. Словом, полнейший хаос. Я знаю, что подобная проблема существует и в Штатах.

Пикап вновь круто повернул, бросив Эйлис на Марка, и она со смущением почувствовала, как пальцы Марка гладят ее плечо. Движение это было совсем легким, но тело ее отреагировало на него мгновенно и бурно. Она хотела отодвинуться, но рука Марка обхватила ее плечи, и Эйлис покорилась, укрывшись в тепле этой руки.

Они ехали вдоль залива Сан-Лукас, и Эйлис видны были рыбачьи лодки — множество лодок, качающихся на волнах. Ее вдруг осенило:

— Постойте-ка! Что мешает «Виндзор эрлайнс» доставить билеты обратно в Нигерию, реализовать их там и, обменяв деньги на черном рынке, вернуться с чистой выручкой?.. — Еще не закончив мысль, Эйлис поняла, что предлагает нелепость, и сразу же потеряла весь свой запал. Нет, слишком просто, слишком очевидно — что-то тут не так...

— Ну, во-первых, операции на черном рынке незаконны, а во-вторых, вывоз больших денежных сумм из слаборазвитых стран воспрещен. Агентство потеряло бы лицензию.

Обняв Эйлис, Марк поцеловал ее все еще влажную макушку.

— Наверное, они используют страны «третьего мира», потому что те заинтересованы в нашей валюте.

— Конечно! В слаборазвитых странах черный рынок процветает. Но крупные авиаагентства этих стран терпят убытки от подобных мошенников. Пока Интерпол раскачивается, аферисты успевают перебраться в другую страну.

Теперь пикап ехал в гору по дороге, ведущей к живописным террасам отеля «Финистерра», расположенного на вершине единственной наземной горы хребта Байя, уходящего затем в море. Вид, открывающийся с этой горы, был поистине уникален: с одной ее стороны простирался Тихий океан, с другой — безмятежная синева залива Сан-Лукас с крошечной деревенькой на самом берегу.

Взобравшись на самую вершину, пикап подкатил ко входу в отель. С океана дул свежий ветерок, трепавший волосы Эйлис. Марк провел ее мимо конторки портье к бару.

— У вас есть предположения, кто может стоять за всем этим? — спросила Эйлис, когда Марк усадил ее за столик с видом на океан.

Марк придвинул свой стул поближе к Эйлис и лишь потом сел.

— У нас есть основания думать, что это делают англичане. — Вдаваться в детали он не считал нужным.

— Но тогда это облегчает дело. Ведь все британцы, отлетающие в страны «третьего мира», вносятся в компьютер, и, конечно, информацию эту можно извлечь и проанализировать.

Марк расхохотался низким басистым смехом. Эйлис почувствовала, что краснеет. Опять сморозила глупость!

Марк взъерошил и без того спутанные волосы Эйлис. Как мила она, когда краснеет!

— Вы насмотрелись телепередач. Преступники могут пользоваться разными паспортами, предъявляя то один, то другой, и проходить разный контроль. У них даже могут быть дипломатические паспорта или паспорта военнослужащих. В «третьих странах», где контроль часто производится формально, их могут вообще не проверить.

— Вы считаете, что тут действует группа?

Марк сделал знак официанту.

— Кто-то должен знать хорошо рынок, и вряд ли тот же самый человек связывается с агентами. Сложность в том, что привезенные из «третьих стран» билеты продаются и перепродаются рядом сомнительных личностей, переходя из рук в руки.

— Да, распутать это, наверное, действительно непросто. — Эйлис захотелось спросить его кое о чем, но она колебалась, не зная, удобно ли это.

— Инвесторы тоже понесут убытки, если аферистов не поймать за руку, правда?

— Нет. «Виндзор эрлайнс» — компания частная. — И после того, как официант, принеся им пиццу «Маргерита», удалился, Марк ответил на ее немой вопрос, сказав: — Сам я ничего не потеряю.

Тогда чего же он так волнуется? Эйлис отпила из рюмки и стала глядеть, как солнце опускается все ниже, погружаясь в океан и придавая морской синеве красноватый оттенок.

Удивительно, как изменилось ее мнение о Марке за эти несколько дней. Она уже совершенно не замечала, что он не так уж хорош собой. Зато Марк оказался настоящим мужчиной: ответственным, заботливым, терпеливым и вдобавок — это удивительное беспокойство о совершенно чужих ему людях, которых обманывают. Право, не всякий богатый станет переживать по такому поводу.

Облака рассеялись, оставив на небе лишь легкий перистый след, розовый от закатных лучей. Солнце садилось в торжественном и великолепном буйстве красок. Марк глядел на эту картину и думал: как это прекрасно — наблюдать закат вдвоем с Эйлис, и может ли что-нибудь в мире быть прекраснее этого, нет, конечно, есть еще кое-что, чем он не прочь заняться вдвоем с Эйлис, но пока придется ограничить свои аппетиты и любоваться закатом.

Глава 7

В белом развевающемся сарафане Эйлис быстро прошла через вестибюль, не обращая внимания на восхищенные взгляды. Где Марк? Оглядев ресторан, она увидела его за столом рядом с Колином и Ренатой. Единственное свободное место было там, где сидел Стивен Хантер. Эйлис помедлила в нерешительности. Вот тебе и раз — приглашал ее поужинать, и в мечтах ей виделся романтический вечер вроде того, что провели они накануне. А тут просто толпа народу.

Стивен тут же подскочил к ней — весело, радушно и, видимо, преисполненный восхищения.

— Я приберег вам местечко.

Тут Марк наконец-то заметил ее и просиял. Эйлис было приободрилась, но тут же сникла, увидев, как он любезничает с Линдой. Откуда Эйлис взяла, что они недолюбливают друг друга? Судя по всему, они прекрасно ладят.

— Ну что, подготовилась к завтрашнему дню? — спросила Рената.

Завтра! Ах, черт, она и забыла про завтра.

— Да, конечно.

Завтра ей предстоит сниматься в этой злополучной сцене. Вот так просто раздеться и сниматься. Ужас!

— Тратить время на репетиции я не собираюсь, — сказал Джайлс. — Я хочу, чтобы вы сыграли так же естественно, как это получилось тогда с Колином. Линда вам все объяснит.

— Не волнуйтесь, детка, — неожиданно проворковал Стивен, — вы сыграете так, что к вам выстроится очередь из кинорежиссеров. Вас засыплют ролями и предложениями!

— Я не актриса, — сквозь зубы проговорила Эйлис таким тоном, что Стивен опешил, и она пожалела о своей резкости. — Простите, я просто нервничаю всякий раз, как подумаю о завтрашнем дне!

Стивен улыбнулся — сочувственно, ободряюще. Он принялся развлекать ее рассказами о «Хантер филмс» и ее достижениях, а Эйлис, слушая его, не уставала изумляться его красоте, да, не то что Марк... Правда, мужественности в Стивене слегка не хватает, зато одет как картинка, в лучших традициях итальянской моды — изысканно, дорого, с легким налетом кажущейся небрежности. И все же он чересчур красив, чересчур рафинирован. Все чересчур — вполне по-голливудски. Ничем не отличается от всех этих киношников. Улыбки их любезны и слащавы до приторности, но не могут все же скрыть истинную их сущность — неуемную гордыню и честолюбие.

— У вас есть какие-нибудь новые замыслы, Эйлис? Может, найдется интересный сценарий для меня? — спросил ее Стивен.

— Значит, вы больше с отцом работать не собираетесь? — вежливо поддержала тему Эйлис, следя глазами за Марком. Взгляды их встретились, и он ей подмигнул. Черт бы побрал этот мексиканский оркестр, наяривающий так громко, что ей не расслышать, о чем говорят на том конце стола!

— Нет, детка, — отвечал Стивен с каким-то странным выражением, исказившим его красивые черты. — Пора вставать на собственные ноги. Первый фильм будет малозатратным, но в том, что он с лихвой окупится, я не сомневаюсь. Вы могли бы работать со мной, — Стивен схватил Эйлис за руку так порывисто, что она едва не уронила вилку. — Если не как актриса, то в качестве сценариста.

Эйлис стала вспоминать свои идеи и наметки. Кое-что и правда можно было развить и превратить в сценарий. Отлично — деньги ей нужны позарез. Ведь после развода ей не на что прожить те несколько лет, которых потребует написание серьезного романа, такого, как «Возможный случай».

— У меня действительно есть некоторые наметки. Их можно превратить в роман, но можно и в сценарий. Пока что это просто идеи, не больше.

— Вы познакомите меня с ними? Через вашего агента, разумеется.

— В настоящее время у меня нет агента. — Она не стала уточнять, что поссорилась с агентом, который был отлично осведомлен обо всем, что касалось Пола, но скрывал это от нее. — И все переговоры в связи с пьесой я тоже собираюсь вести сама.

Беседу их прервал веселый смех с другого конца стола, вызванный словами Джайлса:

— Вот брат мой, известный обувной магнат...

— Правда? — живо заинтересовалась Эйлис. Ей очень хотелось подключиться к разговору на том конце стола. — Ваш брат — владелец обувной компании?

— Нет, он там только управляющий.

Марк перехватил взгляд Эйлис и улыбнулся ей, вложив в эту улыбку все свое мужское обаяние, так привлекавшее и в то же время так пугавшее ее.

— Он потерял работу и два года оставался не у дел, пока Марк не построил там новую фабрику.

— Не я построил, конечно. Это просто часть программы нашего объединения. Надо обеспечивать людей работой, — сказал Марк. Хотя говорил он для всех, смотрел он при этом на Эйлис.

Эйлис между тем думала, как бы поменяться с кем-нибудь местами и сесть на том краю, но так, чтобы никто не обратил на это особого внимания. Подскочивший официант стал брать заказы у сидевших на противоположном краю. Эйлис обратила внимание на то, что Стивен недовольно насупился.

— Не обманывайтесь на его счет, — сказал Стивен, склонившись к Эйлис и понизив голос. — Все это прекраснодушная болтовня, не больше. Кимброу не получает жалованья, это правда, но не думайте, что он не преследует своей выгоды, разъезжая по всему миру как представитель профсоюзного объединения. Он зашибает огромные деньги.

— Каким образом?

Эйлис трудно было представить себе, как можно заниматься делами, не получая фиксированной платы. Полу, во всяком случае, такое и в голову бы не пришло.

Стивен ответил на ее вопрос не сразу и понизив голос еще больше:

— Ну как, по-вашему? Незаконно, конечно. Получает свою долю от каждого дела, которое ему удается обтяпать. — Стивен рассмеялся, и смех этот был неприятен Эйлис. — Конечно, все шито-крыто. Но меня ему провести не удастся. Слишком давно я его знаю.

Неужто Марк на такое способен?

— Ну а теперь вернемся к вашим замыслам. — Лицо Стивена расцвело совсем в другой улыбке. — Если я решу взять один из них в качестве основы для сценария, сможете ли вы начать работу прямо здесь, в Мексике? Мне ведь надо поскорее. Я собираюсь начать подготовку к съемкам, как только мы закруглимся с картиной.

— Да, смогу. Пьеса моя уже окончена... — Эйлис помолчала, обдумывая ситуацию и взвешивая все обстоятельства. — Видите ли, я и пьесы писала, и с театральными актерами работала, все это мне знакомо, а вот насчет сценариев только сейчас стала что-то понимать, наблюдая съемки. Поэтому я не очень уверена...

— Ну постарайтесь, детка! Сделайте как умеете! Мне прежде всего нужна идея, а мелочи всякие я и переписать могу.

В течение всего обеда Стивен говорил не умолкая о своей новой компании, но Эйлис слушала его рассеянно, все время искоса поглядывая на Марка. Ей не хотелось верить тому, что она узнала от Стивена, хотя здравый смысл и подсказывал ей, что это вполне возможно. Все оживление ее прошло, в душе опять воцарилась пустота — вечный ее спутник с того самого дня, как она рассталась с Полом. Значит, несмотря на внешнее благородство, Марк такой же хитрец и проныра, как Пол, ничуть не лучше.

— Эйлис, — сказал Джайлс, когда они вышли из-за стола, — не забудьте, что съемки завтра с утра.

Эйлис кивнула.

— А вечером устроим праздник, — сказал Стивен. — Отметим дебют Эйлис. Приглашаю вас всех в чудное местечко на берегу, называемое «Дайкири у Дика».

— Прекрасная идея! — подхватила Рената. Свет мексиканских фонариков золотил ее волосы. Синие глаза блестели, когда она обращала взгляд на Джайлса.

— Наверное, мне пора, — сказала Эйлис, задумчиво накручивая на палец выбившуюся прядь.

Встав, она перехватила взгляд Марка.

— У вас все будет хорошо, Эйлис.

— Я с тобой, — сказала Линда, тоже поднимаясь. — Устала как собака.

На лестнице Эйлис не удержалась и спросила:

— Знаешь, Линда, у меня сложилось впечатление, что вы с Марком не очень-то жалуете друг друга.

Линда ответила не сразу, взвесив, стоит ли ей делиться переживаниями сугубо личными. Эйлис ей нравилась, но она не привыкла нагружать людей своими проблемами.

— У Марка есть все основания не любить меня, — сказала Линда, понимая, что во всякой дружбе наступает момент, когда приходится делать шаг к полной откровенности или больше не называть этого человека другом. — Я говорила тебе о моем разводе, но рассказала не все.

Эйлис вспомнила, что Линда уже два года, как разведена, и что в Лондоне у нее осталась маленькая дочка. Наверное, есть еще какие-то подробности.

Возле двери в ее номер Эйлис сказала:

— Зайди, посиди.

Усевшись в кресло, Линда посмотрела через балконную дверь на океан. Полная луна светила неверным зыбким светом, отражаясь в ряби волн, и Линде вспомнился другой лунный вечер, когда Она встретилась с Дэвидом. Тогда луни тоже играла бликами в искрящейся воде и так слепила Линде глаза, что она не смогла разглядеть ту ложь и фальшь, которые исходили от Дэвида Карлайла.

— Я выскочила за Дэвида, зная его меньше месяца. Забеременела почти сразу. Сама понимаешь, пришлось отнестись ко всему этому уже-гораздо серьезнее.

— Ты говорил, он изменял тебе. — Как и Пол. Эйлис стало жаль Линду, сколько горечи в таких воспоминаниях!

— Да, Дэвид начал изменять мне сразу. Все знали об этом, кроме меня. — Рассыпался сухой, горький смешок. — Удивительно, как не терпится всем, после того как ты все выяснила, сказать, что они-то знали все с самого начала!

— Да, это верно. — Эйлис задрала ноги на перила балкона. — Когда я узнала все про Пола, каждый норовил обрадовать меня подробностями.

— Дэвид никогда меня не любил, — сказала Линда голосом, хрипловатым от волнения.

— Не может быть. Я уверена, что это не так. Ты такая красивая, такая талантливая... — Эйлис запнулась, не зная, что еще добавить. Немыслимо, чтобы Дэвид не любил Линду с ее гибкой фигурой, молочно-белой нежной кожей, глазами синими, как фиалки, и копной темно-каштановых волос!

— Дэвид женился на мне из-за связей, которые имеет моя семья. Видишь ли, Эйлис, в Англии и по сей день решающее значение имеет происхождение, семья. У меня был доступ к нужным людям. Дэвид — владелец инвестиционного банка, и наш брак расширил его клиентуру за счет моих знакомых. — Линда помолчала. Было неприятно говорить то, что она собиралась сказать подруге. — Собственно, вернувшись в Лондон, я должна буду кое-что сделать. Для этого мне и нужен Марк. Между прочим, я за обедом села возле него, прекрасно зная, что он держал место для тебя.

— Правда?

— Я знаю Марка очень давно, — продолжала Линда. — С его лучшим другом, Уорреном Резерфорд-Джеймсом, у меня был серьезный роман. Но дело в том, что я была слишком молода, когда встретила Уоррена. Чего ждать от восемнадцатилетней девочки! Уоррен меня не торопил. Он был на шесть лет старше и считал, что до свадьбы мне следует утвердиться в профессии. Он уехал за границу по делам, и тут я встретила Дэвида. Он клялся мне в любви, осыпал подарками, цветами. Это было так увлекательно! С Уорреном я чувствовала себя очень спокойно, надежно, но Дэвид был блестящ. Дэвид настаивал на браке, и, вместо того чтобы как следует подумать, я попросту сбежала с ним.

— Ты объяснилась с Уорреном?

— Нет. Я даже не позвонила ему. Просто оставила записку.

— Записку? — Эйлис была потрясена. — После стольких лет — записку?

— Да. Немыслимая трусость, конечно. — Линда порылась в сумочке, нашла бумажную салфеточку и вытерла слезы. — Сама удивляюсь, как могла я поступить так с человеком, который любил меня и был ко мне так добр!

— Ну а потом ты объяснилась с Уорреном? — Эйлис вспомнила, как ждала объяснений Пола, но он ничего не стал объяснять, ничего.

— Нет. Я понимаю, что должна была. Это ничего бы не поправило, но нельзя же исчезнуть вот так просто. Уоррен, несомненно, был оскорблен. Испытать такое унижение! У нас же все друзья были общие, и все они знали, что я его бросила.

— Ну а при чем тут Марк?

— Ну как же, Уоррен и Марк — они как братья. Мне хотелось поговорить с Марком, показать, что я переменилась. Как только вернусь в Лондон, я попрошу Уоррена дать мне возможность загладить свою вину, попробовать начать все заново.

Заново? Эйлис подумала, что никогда не простила бы Пола.

Линда говорила теперь очень спокойно. Излишне посвящать Эйлис в то, чего стоила Линде разлука с дочерью. Но таскать малышку с собой, колеся по свету, неразумно и вредно для здоровья ребенка. Теперь она снова будет вместе с Холли. Она заработала достаточно денег, чтобы открыть собственное дело. Дэвиду не удалось сломать ей жизнь.

— Эйлис, ведь с Полом все было куда тяжелее, чем ты мне рассказывала, правда?

Эйлис смертельно устала. Надо ли вспоминать весь этот ужас, который ей пришлось пережить из-за предательства Пола. И тем не менее она принялась рассказывать, закончив тем, что Пол женился два дня спустя после их окончательного развода.

Но кое-что осталось недосказанным, и Линда это почувствовала.

— Это не все, правда?

Эйлис заморгала, стараясь не расплакаться.

— Да. Выяснилось, что Пол оставался со мной и не уходил до тех пор, пока не убедился, что я подписала контракт с кинематографистами. Видишь ли, по калифорнийским законам, у мужа и жены общая собственность. Вот Пол и ждал, пока «мой маленький проект», как он его называл, будет продан. После развода он получил половину денег, а я — половину его долгов. Теперь у меня почти не осталось денег.

— Переезжай в Англию. Вдвоем нам легче будет.

Линда поглядела на часы и ужаснулась. Если бы Джайлс знал, как она задержала Эйлис накануне съемки, он бы ее убил!

— Ой, как поздно! У тебя съемка с самого утра. Надо уходить немедленно!

В дверях Эйлис сказала подруге:

— Я так боялась разговоров на эту тему. А теперь мне стало легче.

— Держать все в себе намного хуже. — Линда крепко обняла Эйлис. — Постарайся уснуть. Утром увидимся.

Глава 8

Марк посмотрел на часы в третий раз за последние пятнадцать минут. Почти полдень. Сейчас должны снимать сцену Эйлис. Сколько это продлится? Должно быть, не один час. Услышав, что кто-то вошел, он оглянулся и увидел в дверях фургона Линду Карлайл.

— Они еще снимают?

— Да, но пока без Эйлис. Съемки — дело долгое. Эйлис понадобится часа через два.

Марку трудно было представить всегда такую энергичную и нетерпеливую Эйлис покорно ожидающей своей очереди.

— Может быть, нам стоит пойти и развлечь ее?

— Пожалуйста, если хочешь, пойдем.

Отложив бумаги, Марк последовал за Линдой к съемочным фургонам.

— Функции я здесь исполняю чисто лакейские, — рассказывала по дороге Линда. — Должность мою с полным правом можно было бы назвать «прими-подай». Так что разрешите представиться, — Линда склонилась перед Марком в легком поклоне.

Марк посмеялся. Да, Линда по-прежнему хорошенькая, но повзрослела, мало похожа на ту девочку, в которую когда-то был влюблен Уоррен. Но ведь и он изменился. Годы и жизненный опыт берут свое.

— Марк, ты хорошо знаешь Эйлис?

— Мы достаточно общаемся с ней все это время. Она очень талантлива.

— Несомненно, — согласилась Линда, — хотя, по-моему, сама она еще очень в этом не уверена. Все время словно ждет подвоха.

— Причина, думаю, в ее разводе.

Приостановившись, Линда с любопытством поглядела на Марка:

— Эйлис рассказала тебе историю с Полом?

— Да, — ответил Марк. «Однако не всю историю», — мысленно добавил он.

— Она сделала серьезную ошибку и знает это, — сказала Линда, роя ногой песок. — Все мы допускаем ошибки.

В первую минуту Марк решил, что Линда имеет в виду его развод с Каролиной. Но тоска в ее глазах говорила о чувстве более личном, и Марк легонько тронул ее за плечо.

— Я знаю, о чем ты, — мягко сказал он. — То же самое ты хотела сказать мне вчера вечером.

— Я совершила ужасную ошибку. Скажи, Уоррен когда-нибудь говорит обо мне?

— Нет. — Марк знал, что Уоррен все еще любит: Линду.

— Я так и думала. — Линда махнула рукой в сторону Домика, где размещались электрогенераторы. — Я должна там кое-что проверить. А ты очень бы помог мне, если бы объяснил Эйлис, как будет проводиться съемка. Должна же она разбираться в элементарных вещах.

— Ты объясни мне поподробнее, что я должен говорить. Я ведь тоже профан в этом деле.

Натасканный Линдой, Марк подошел к длинному, как кишка, фургону, разделенному на отсеки. Здесь помещались актеры, не заслужившие еще того, чтобы им выделяли особый трейлер. Марк постучал в дверь третьего отсека.

— Кто там?

— Марк. Вы одеты? Можно войти? Линда хочет, чтобы я объяснил вам кое-какие детали.

— Ой, да... конечно!

В тесной клетушке его сразу охватила заставившая поежиться струя холодного воздуха от кондиционера. Легкая испарина моментально высохла. Эйлис возлежала на кушетке. Непокорная грива была уложена по моде начала прошлого века. Тонкий халатик облегал соблазнительные выпуклости, нисколько не скрывая отсутствия нижнего белья. Марк улыбнулся. Неудивительно, что она колебалась, не зная, впускать ли его.

В клетушке был всего один стул. Марк протиснулся к нему и сел лицом к плакату с

изображением Джуди Гарланд. Небрежно свесив руку через спинку стула, он осведомился:

— Ну, как дела?

— Неплохо. — Эйлис упрямо отводила от него глаза. — Уже пора?

— Нет. Еще часа через два.

— Ужас! — простонала Эйлис.

Раздался стук в дверь, и голос снаружи произнес:

— Не прикасайтесь к ней! Времени поправить грим у меня не будет!

— Не беспокойтесь, Карл! — приподнявшись на локте, крикнула Эйлис и тут же пояснила: — Это старший гример. Они потратили кучу времени на мой грим. Все тело мне измазали. Надо же было скрыть полоски от бикини. В прошлом веке таких полосок у женщины быть не могло.

Марк еле удержался от улыбки — уж слишком живо он представил себе Эйлис совершенно обнаженной, но с полосками от бикини.

— Как же они справились с этим? — Единственный способ преодолеть в ней сдержанность и настороженность было разговорить ее. По всей видимости, она сейчас не в восторге от его присутствия. — Вы посвятите меня в то, как это делается, или это профессиональный секрет?

— Не знаю, что они там использовали, но длилось это бесконечно. Я стояла перед ними как чучело, а они мазали меня какой-то замазкой, — Эйлис передернула плечами. — Эта штука сохла целую вечность, а потом они ее смыли.

— Почему же получился ровный цвет? Ведь не всюду же вы одинаково загорели.

— А они использовали замазку разного тона.

— Ах, вот оно что... — Марку приятно было представлять себе тело Эйлис — где-то светлее, где-то темнее.

— Они меня предупредили. Там какие-то фильтры особые. На пленке все будет как надо.

— Вы уже были на ленче?

— Нет, я слишком нервничаю. Не могу даже думать о еде. Вот кока-колы я бы выпила.

— Я принесу вам. Сию минуту.

Марк вскочил. Эйлис с облегчением вздохнула, когда он вышел. Ей было неловко сидеть перед ним в этом легком халатике. Марк не должен был присутствовать на съемках ее сцены. Он ведь сам сказал ей это. Зачем же он здесь?

Вошла Линда.

— А где Марк?

Взяв стул, она села. Линда уже пришла к выводу, что Марк и Эйлис составят прекрасную пару. Марк имел репутацию заядлого холостяка, но Линда-то знала: просто Марк все никак не придет в себя после истории с Каролиной. Ему нужна хорошая, добрая женщина, точно так же, как Эйлис нужен хороший, добрый мужчина.

— Побежал за кока-колой для меня. Долго еще ждать?

— Придется потерпеть. Там опять все застопорилось. Проведешь еще часа два с Марком, никуда не денешься. У меня куча дел.

Хорошо бы вся эта нервотрепка не сказалась на Эйлис, ведь, в конце концов, она не профессиональная актриса. Да и у самой Линды нервы на взводе. Разговор с Марком растравил ей душу. Скорей бы закруглиться с картиной и обратно в Лондон.

Эйлис подумала, что вчера вечером ее единственным желанием было находиться рядом с Марком, а вот сегодня она этого не сказала бы.

— Как ты думаешь, Линда, Марк не извлекает незаконных прибылей из своей работы в профсоюзном объединении?

— Конечно, нет! Как тебе в голову-то пришла такая мысль! Впрочем, понимаю, откуда ветер дует. Сама была в твоем положении. Не думай, что Марк такой же, как Пол. Марк все равно что в вашей стране советник президента. Никогда в жизни он не унизился бы до извлечения из своего поста какой-то корысти! — убежденно сказала Линда. — Да и зачем ему это! У него и так денег куры не клюют. Думаю, ему и средства-то нужны, в основном чтобы помогать семье.

— Какой семье?

— Родители Марка умерли, но осталось множество родственников. Живут они в пригороде возле Манчестера, бедном захудалом районе, где вырос и Марк. Он тратит много времени и сил, пытаясь возродить промышленность в этих местах. Помнишь вчерашний разговор об обувной фабрике и брате Джайлса? Это один из проектов Марка, которые должны поднять район. — Линда помолчала, думая о том, что поведение Эйлис вполне типично для разведенной женщины: обожглась, прошла через мучительный, неприятный развод, а потом, встретив интересного мужчину, сама же выдумывает себе препятствия. Что поделаешь — страшно. — Тебе ведь нравится Марк, правда же?

— Нет! — резко сказала Эйлис и тут же, заколебавшись, поправилась: — Ну если только самую малость...

Линда расхохоталась, тряхнув темно-каштановыми волосами:

— Хорошо, хорошо! Время покажет. Вот вернемся в Лондон, и кто знает...

Эйлис заметила, как задумчиво произнесла это Линда. Должна ли она сказать подруге правду? Ведь роман с Уорреном — дело прошлое, а думать, что он до сих пор влюблен, — просто иллюзия.

— По-моему, — осторожно начала Эйлис, — тебе с Уорреном, конечно, стоит поговорить, чтобы облегчить душу, но в то, что все может начаться снова, я не очень-то верю. Ты думаешь, он до сих пор тебя любит?

— Не знаю. Мы иногда видимся на всяких приемах. Понимаешь, случается, я ловлю на себе такой его взгляд, что... а впрочем, не знаю.

— Ну тогда обязательно поговори с ним. Чего на свете не бывает.

Дверь распахнулась, и в фургон ворвался раскаленный воздух.

— Простите, что я так долго. По дороге разговорился с Ренатой.

Марк протянул Эйлис бутылку с кока-колой.

— Подержи пока бутылку сам, — сказала Линда. — Мы сейчас перейдем к костюмерам. Эйлис пора одеваться. Да и в том трейлере кондиционер работает лучше.

— Разве одеваться положено после грима? — спросил Марк.

— Обычно — да, — отвечала Линда, — но Эйлис надо было и тело гримировать.

Эйлис спустила ноги на пол, одновременно запахивая на себе халат. Придерживая одной рукой полы, она попыталась надеть сандалии, и Марк помог ей удержать равновесие, обхватив ее за талию. Сквозь тонкую материю она ощутила тепло его руки.

— Все в порядке? — не отпуская ее талии, спросил Марк, когда она справилась с непокорной обувью.

Волнение сдавило горло Эйлис, и она лишь кивнула, слегка повернувшись к нему:

— Спасибо.

На нее пахнуло горьковатым ароматом его лосьона после бритья, и она впервые заметила серебристые искорки в его темно-серых, как сталь, глазах. Рука Марка крепче обняла талию Эйлис, и тело ее охватила волна желания — горячая и сладостная. Нет, сомнений быть не могло, ее тянет к этому человеку.

Они вышли. Линда указала на трейлер, стоявший в стороне, возле грузовиков.

— Вам туда, Марк. Я приду за тобой, Эйлис, за полчаса до начала твоей сцены. Марк тебе все объяснит.

В костюмерной, когда они вошли, было пусто — одни только костюмы на вешалках.

— Должно быть, пошли поесть. Давайте подождем здесь. — Марк указал на журнальный столик с двумя креслами друг напротив друга. Он отодвинул кресло для Эйлис и сел сам, отпихнув столик, чтобы было куда вытянуть ноги. Широко улыбнувшись, он открыл бутылку кока-колы и поставил ее перед Эйлис.

— Так что вы должны мне рассказать? — осведомилась Эйлис.

Марк теперь был совсем рядом. Как много надо было ему сказать. Но Линда просили просветить Эйлис насчет некоторых деталей съемки. Значит, именно этим и предстоит сейчас заняться.

— Не удивляйтесь, если съемки этой короткой сцены займут больше времени, чем вы ожидаете. Возможно, Джайлсу потребуется несколько дублей. — Марк осторожно провел пальцем под подбородком Эйлис, слегка приподнял ее голову и заглянул в глубину зеленых глаз. — И это вовсе не значит, что вы играете плохо. Просто так принято, поэтому волноваться не стоит.

— Хорошо.

— Не все отснятые куски идут в дело. Большинство отбрасывают. После монтажа пленка валяется прямо на полу. — От внезапно промелькнувшей неприятной мысли его бросило в жар. Он отдернул руку.

— Что случилось?

«Стивен, — пронеслось в голове, — этот сукин сын!»

Он попытался скрыть замешательство, поднеся к губам руку Эйлис и медленно поцеловав ее. Надо сделать все, чтобы отбракованные куски со сценами Эйлис не попали к Стивену. Марку не раз приходилось слышать о сборищах у Стивена, где он развлекал приятелей «кинопробами» актрис. Страшно представить себе, что обнаженной Эйлис станет любоваться Стивен или, еще того хуже, Джейсон Тэлбот!

«Он чего-то недоговаривает».

— Марк, а если бы вас спросили, согласны ли вы, чтобы ваша девушка снялась в подобной сцене, вы разрешили бы ей сниматься?

— Эйлис, вы, часом, не передумали?

— Пожалуйста, ответьте на мой вопрос. — Эйлис резко выдернула свою руку из руки Марка.

Марк понял, что увернуться ему не удастся. Не обращая внимания на хмурый взгляд Эйлис, он опять потянулся к ее руке.

— Я бы посоветовал ей не сниматься в такой сцене. — Эйлис хотела было заговорить, но Марк поднял руку, как бы останавливая ее: — В этом нет ничего дурного, — мягко произнес он, — просто я несколько старомоден. Однако вы говорили, что сцена эта очень важна в смысловом значении. Вы до сих пор так считаете?

—Да.

— И я считаю так же. И Джайлс. И Найджел Хантер, и Рената, и Линда — словом, все. И кроме того, все мы верим, что ваш талант сцену эту украсит. Так что не обращайте внимания на мои старомодные воззрения.

Сказал он это так искренне и убежденно, что Эйлис не усомнилась в том, что это правда.

— Ну что ж, правила буржуазной морали гласят: работа превыше всего и, давши слово, — держись. Я обещала сыграть, значит, надо сыграть, и сыграть как можно лучше.

— Все будет хорошо, обещаю вам это, — произнес Марк, держа ее руку у своих губ и глядя Эйлис прямо в глаза. Взгляд его был нежен, а слова вселяли уверенность.

Эйлис отвела с его лба выбившуюся прядь густых черных волос, медленно-медленно погладила его волосы, потом с наслаждением взъерошила их. На нее снова повеяло тем же горьковатым запахом лосьона.

— Марк, — прошептала Эйлис.

Она так нежно произнесла его имя, что Марк подумал, не ослышался ли он. Когда пальцы ее зарылись в его волосы, тело его охватила дрожь страсти. Он жаждал поцелуя, долгого-долгого. Черт бы побрал этот грим!

Склонившись к Эйлис, Марк спустил халат с ее плеча. Кожа Эйлис в полумраке костюмерной казалась смугло-розовой, как персик.

— Не будем расстраивать Карла, — шепнул Марк, нежно поцеловав затылок Эйлис. Сквозь тонкую материю Эйлис ощутила тепло его ладони и вздохнула.

Марк ласкал ее грудь. Эйлис почувствовала, как напрягся сосок. Рука Марка скользнула в вырез ее халата и дальше.

Сердце ее бешено забилось, когда губы Марка коснулись ее груди. Она почувствовала, как в ней всколыхнулось желание, и тихо застонала.

Но тут послышались громкие голоса за дверью.

— Карл, — оторвавшись от Эйлис, шепнул Марк и быстрым движением запахнул ее халат. — Он и сквозь стены видит. — Озорно блеснув глазами, Марк пригладил волосы.

Дверь распахнулась, впустив в костюмерную струю горячего сухого воздуха.

Эйлис одернула халат, чувствуя краску смущения на лице.

— А мы в том фургоне вас искали. Меня зовут Хельга, — представилась плотная женщина. — А это мой помощник Тедди.

Ткнув в спину тщедушного Тедди с такой силой, что тот едва не упал, Хельга заставила его поклониться, после чего повернулась к Марку:

— А вы кто?

— Марк Кимброу, — ответил Марк, протягивая руку.

Хельга окинула Марка быстрым, но явно одобрительным взглядом, прошла к вешалкам и сняла с одной белую, всю в кружевах ночную рубашку.

— Вот костюм Эйлис, — горделиво объявила она Марку. Саму Эйлис толстуха проигнорировала. — Точная копия рубашки прошлого века.

Марк глядел на пенные кружева этого произведения искусства, пытаясь вообразить себе Эйлис в этом наряде. Черное шелковое белье с кружевами — пожалуйста, только не этот бесформенный балахон, на который пошло бог знает сколько ткани.

— Похоже, ночные рубашки сильно изменились в лучшую сторону, — сказал Марк. — В наши дни только ненормальной пришло бы в голову соблазнять кого-то в этом чудовищном одеянии.

Эйлис чуть не прыснула, увидев, как шокирована этими словами Хельга.

— Но, Марк, мы же воспроизводим девятнадцатый век! — заступилась она за рубашку. Марк весело улыбнулся и пожал плечами. — А вот остальные рубашки! — Хельга потянулась к другой вешалке.

— Остальные? — Эйлис так и подскочила: в сцене фигурировала одна рубашка, которая, собственно, и нужна была совсем недолго.

— Ну да. Для нескольких дублей. Ведь вы, голубушка, чуть ли не рвете с себя рубашку, чтобы побыстрее уложить мужика в койку! А что будет, если вы действительно порвете ее на первом же дубле? Или изомнете? Или гримом испачкаете? Вот запасные и пригодятся.

Голос Хельги звучал уверенно и безапелляционно.

Повесив рубашку, которую она демонстрировала Марку, она обратилась к Тедди:

— Идем, малыш! Пора за работу приниматься! — И, взяв помощника в охапку, она скрылась с ним за вешалками. Эйлис стояла, зачарованно глядя на белое великолепие совершенно одинаковых ночных рубашек. За своей спиной совсем близко она чувствовала Марка, казалось, он вот-вот коснется ее.

— А я что говорил? — раздался низкий голос Марка. — Дублей, уж конечно, будет много. Ну ничего. Все пройдет отлично.

Уверенность Марка была заразительна, она передавалась и Эйлис. Пол никогда не давал ей этого чувства, потому что сам не обладал им. Он никогда не хвалил, не одобрял ее, наоборот, всегда старался доказать, что она не права.

— Давайте лучше сядем. Расскажите мне о вашей семье, — сказала Эйлис, чувствуя, что обсуждать предстоящую сцену — значит только попусту волноваться.

— Да особенно и рассказывать нечего, — отозвался Марк, когда они сели. — Я единственный ребенок в семье, родители мои давно скончались, остались дядька, тетки и целый выводок кузин и кузенов. Ну а у вас?

Эйлис догадалась, что Марк намеренно отводит разговор от себя и своей семьи. Удивительно, как легко ему удается избегать тем, обсуждать которые он почему-то не желает.

— Я тоже единственный ребенок. Мама умерла два года назад, незадолго перед тем, как я кончила книгу. — Ее охватила знакомая тоска — острое чувство одиночества, покинутости. Она помолчала, преодолевая в себе боль. — Отца я не знала. Они развелись, когда мне было четыре года.

— Вы очень тоскуете по матери, правда?

— Да. Она была мне лучшим другом.

«А муж твой не был», — подумал Марк.

Дверь фургона распахнулась, и на раскаленной волне полуденной жары возникла Линда.

— Ну Вот, возьмем тебя, как только оденешься, и... — Линда окинула озабоченным взглядом Эйлис, проверила грим. — Нет, все в порядке, ты была аккуратна, подправлять грим не нужно, разве только чуть-чуть. Большая удача, если учесть, сколько времени прошло.

— Посторонних со съемочной площадки выгнали? — спросил Марк.

— Ты-то кто такой? Личный секретарь Эйлис? — шутливо возмутилась Линда.

— Да, нечто вроде этого.

Марк отлично понимал, что отсутствие на съемках посторонних для Эйлис является непременным условием.

— Сейчас как раз занимаются этим — освобождают Площадку от лишних людей. В том числе и от тебя со Стивеном.

— Ну и правильно. При мне Эйлис бы нервничала.

— Ты за Стивеном проследи, а то он, кажется, считает, что непременно должен присутствовать.

— Ладно. — Упоминание имени Стивена заставило вспомнить неприятное: как быть с отбракованным материалом? Наверное, самым правильным будет, ничего не говоря Стивену, обсудить это напрямую с Найджелом Хантером. Ведь в качестве главного продюсера Найджел будет вместе с Джайлсом просматривать весь отснятый материал. Марк должен напомнить им позаботиться об отходах. Тогда у Стивена и искушения не возникнет.

— Ну беги. Мне надо еще поработать с Эйлис.

Значит, пора. Эйлис только тут до конца поняла, что встречи со съемочной камерой ей не избежать.

— Хельга! — позвала из-за вешалок Линда. — Ты мне нужна!

— Выше голову, Эйлис, — сказал Марк. — Все получится, вы прекрасно справитесь. Я буду вас ждать. И ангажирую вас сегодня на ужин.

— Договорились.

Эйлис хотела попросить Марка остаться — вдруг он ей понадобится. Но потом решила: нет, раздеться при нем она не сможет.

Глава 9

Грубая ткань его одежды терла ее обнаженную кожу, и Эйлис слегка высвободилась из его объятий. Тишину нарушало лишь их шумное дыхание. Торопливо расстегнув на нем жесткую от крахмала рубашку, она стянула ее, затем быстро расстегнула ремень. Ременная пряжка стукнулась об пол. Эйлис извивалась под ним, и соски ее стали твердыми от соприкосновения с жесткими волосами на его груди.

— Скажи, что любишь меня, — прошептала Эйлис, блуждая пальцами по его волосам, соблазнительно изгибаясь.

Единственным его ответом был поцелуй — крепкий, беспощадный, его руки сжали обнаженные ягодицы Эйлис, ногти впились в ее тело.

— Скажи, что любишь, скажи! — молила она. — Скажи сейчас!

Толкнув ее на кровать, он навалился сверху. Эйлис почувствовала солоноватый пот на его коже, когда, заглушая невольный крик, уткнулась ртом в его плечо. Из глаз текли горячие слезы. Наконец он обмяк, ослабил хватку.

— Снято! — крикнул кто-то сзади.

— Есть! — отозвался другой голос, и юпитеры погасли.

Колин скатился с нее.

— Все в порядке? — спросил он Эйлис.

Эйлис кивнула, натягивая простыню на обнаженное тело. Колин потянулся, зевнул.

— Думаете, это все? — спросила Эйлис, вглядываясь в его лицо. — Седьмой дубль уже. Неужели так происходит всегда?

— Частенько. — Колин провел пальцем по обнаженной руке Эйлис. — Они нам скажут. Но учтите, такие сцены — вещь непростая. Вы выше всяких похвал, и, по-моему, вам надо всерьез подумать об актерской профессии.

— Это после первого-то дубля? — Эйлис залилась краской при одном воспоминании об этом. Все шло отлично до тех пор, пока не настало время снять ночную рубашку. Потом она стояла голая, жалкая, невнятно бормоча, что она не может играть, что она не актриса. Слава богу, наконец раздался окрик «снято!», и к ней подскочила Линда с халатом. — Ведь это был просто ужас.

— Ну и что тут такого? Обычный актерский страх. Я до сих пор от него не избавился. А уже в следующем дубле вы все сделали, как надо.

Эйлис отметила про себя, что Колин тактично ничего не сказал о том, что целых полчаса понадобилось ее уговаривать и успокаивать. Вообще Колин Эвери, как оказалось, вовсе не заносчив и не эгоцентричен, чего можно было бы ожидать от звезды. Он человек милый и искренний. А поведение его в тот незабываемый вечер буквально ошеломило Эйлис: ведь он рисковал очень многим, спасая ее от полиции!

— Черт! — простонал Колин, увидев, что к ним приближается гример. — Еще один дубль!

Устало и безучастно Эйлис дала накинуть на себя свободную тунику. Потом ее отвели к передвижной гримерке и поправили прическу и грим. Господи, как выдержать еще один дубль?! Гримеры суетились, обтирая ее мохнатой простыней.

— Через минуту съемка! — прокричал кто-то. — Посторонним выйти!

Стайка джинсовых молодцов возилась с аппаратурой, в последний раз проверяя камеры. Эйлис ждала.

— Всем очистить площадку! Прошу!

— По местам! Тишина!

Эйлис напряглась в ожидании. «Еще раз собраться, вспомнить прошлое, Пола, — промелькнуло в голове. — Итак, Пол...»

— Всем соблюдать тишину! Свет! Камеры ближе! Мотор!

Щелчок отсчета кадров, голос ассистента, объявляющего кадр, — и Эйлис вновь стоит перед камерой. Странное волнение, непонятное дурное предчувствие охватило ее, и по позвоночнику побежал холодок, по телу мурашки, а сознание точила неотвязная мысль — нет, не надо бы этого делать...

Пикап подкатил к ресторану «Дайкири у Дика», и Колин открыл дверцу, выпуская Линду и Эйлис.

Внутри свет лишь слабо брезжил, и им пришлось остановиться, привыкая к сумраку. Мексиканские фонарики отбрасывали янтарные отблески на пальмовые листья потолка.

— Сюда, сюда! — махал им рукой Стивен.

Но к ним, ловко лавируя между столиками, уже шел Марк. Темно-синяя спортивная рубашка с короткими рукавами облегала широкие плечи, а ослепительная белизна брюк подчеркивала крепкие бедра и длинные стройные ноги. Эйлис обхватила руками, обняла это сильное тело, прижалась к нему. Марк сжал в ответ ее плечи, удивившись такому откровенному выражению чувств. Съемки были такими долгими, что он понятия не имел, в каком настроении будет после них Эйлис. Если б не завтрашний отъезд, он даже постарался бы перенести празднование на другой день.

— Слава богу, закончили! — с явным облегчением говорила Эйлис, когда Марк вел ее к столику. — Спасибо вам большое, — обратилась она к группе. — Извините, что я устраивала сцены из-за такой малости, но мне и вправду было трудно.

Услышав, каким сдавленным голосом это было сказано, Марк подумал, что Эйлис не врет: похоже, съемки и на самом деле дались ей нелегко. Он предполагал, что так будет, — ведь Эйлис не производит впечатления девушки, для которой это раз плюнуть.

— Хотите коктейль? — спросил Марк.

— Да, пожалуйста, — ответила Эйлис.

Пока Марк заказывал, Эйлис оглядела стол. В другом конце его сидел хмурый Стивен. Она послала ему воздушный поцелуй, и он кисло улыбнулся. Напротив Стивена расположилась Линда, болтавшая с Джайлсом и Ренатой. Колин устало плюхнулся в кресло возле Эйлис. Атмосфера была теплой и дружеской. Эйлис поняла, что ей не хватало именно этого: настоящих друзей, дружеского круга.

Появился официант. Откинувшись в кресле, Эйлис потягивала коктейль, все время чувствуя руку Марка, небрежно уроненную на спинку ее кресла.

— Я буду очень скучать по всем вам, когда съемки кончатся!

— Это относится и ко мне? — Марк придвинулся ближе.

— Что именно? — Опустив ресницы, Эйлис сделала еще глоток.

Марк улыбнулся.

«А ведь она кокетничает со мной!» — подумал он, довольный. Это было большим прогрессом.

— По мне вы скучать будете?

— Разумеется, — ответила Эйлис нарочито легкомысленным тоном. — Когда вы уезжаете?

— Завтра в девять.

— Не может быть! Почему? — воскликнула она, позабыв о всяком притворстве. То, что ему придется уезжать, она знала. Но почему это должно произойти так скоро?

— Через два дня я обязательно должен быть в Брюсселе. Заседание профсоюзного объединения пропускать нельзя. — Марк постарался сказать это как бы между прочим: не надо ей знать, с каким удовольствием он остался бы с ней.

— А вместо себя послать на это заседание вы никого не можете?

— Боюсь, что нет, — сказал Марк и осекся. Как сильно огорчилась Эйлис! Такой откровенной реакции он не ожидал, однако именно это и было ему сейчас необходимо: впервые за многие годы у него возник подлинный интерес к женщине, и он хотел знать, как эта женщина относится к нему.

— Мы будем здесь еще до конца апреля или середины мая. Может быть, вы успеете вернуться?

— Исключено. У меня все расписано на год вперед. — Марк не сказал ей, что постарался освободиться от поездок и почаще бывать в Англии, когда туда приедет Эйлис. — Впрочем, я вернусь в Лондон в середине мая и потом почти все время буду в Англии. — Марк улыбнулся. — Во всяком случае, сегодняшний вечер — наш.

Смущение Эйлис убеждало Марка в том, что она не лечила боль развода, прыгая из одной постели в другую, похоже, что у нее вообще никого не было.

— Есть хотите? — спросил Марк.

— Не то слово, — призналась Эйлис, обрадовавшись, что тема разговора переменилась.

Это услышал Джайлс.

— Кухня уже закрыта. Но мы договорились о спецобслуживании семейного вечера. В складчину.

— Прекрасно! — Эйлис смущенно рассмеялась.

Она чувствовала на себе внимательный взгляд Марка, и это ее сковывало. Смеясь, она закинула голову, и золотистые волосы ее рассыпались по плечам. Марк положил руку на плечо Эйлис. Светло-зеленое, с глубоким вырезом на спине платье Эйлис не оставляло сомнения в том, что лифчика под ним нет, и подчеркивало соблазнительно-пышную грудь. Одним пальцем Марк незаметно погладил нежную кожу около шеи Эйлис.

Прибыл официант с громадными дымящимися блюдами. Марк нехотя снял руку с плеча Эйлис.

Чувство голода исчезло. Эйлис рассеянно тыкала вилкой в тарелку. Нет, спать с Марком только потому, что он завтра уезжает, она не станет. Если чему-то суждено произойти между ними, пусть это будет в Лондоне.

— Давайте потанцуем, — сказал он, беря ее за руку.

Когда они пробрались к крохотной танцевальной площадке, оркестр играл вальс, но танцующих было много — не протолкнешься. Притянув к себе Эйлис, Марк ловко провел ее на самую середину. Эйлис замерла в его объятиях. Прикосновение его пальцев приносило успокоение, заставляло расслабиться и в то же время будоражило. Прислонившись к его плечу, Эйлис вдыхала знакомый уже горьковатый запах.

Слияние тел в танце породило желание — мучительное до боли и одновременно трепетно-нежное. Марку стало совершенно ясно, что телесно они с Эйлис понимали друг друга несравненно лучше, нежели в разговоре. Надо это учесть на будущее.

Не обращая внимания на людей вокруг, Марк склонился к ней, и губы их слились.

Это был не просто поцелуй, а поцелуй-обещание, и ослабевшая Эйлис склонила голову на плечо Марка, понимая, что сопротивление ее сломлено. Марк тихонько гладил ее спину, едва дотрагиваясь до кожи кончиками пальцев. Они почти не двигались, движениями своими лишь обозначая танец. Рука Марка, ласкавшая ее спину, переместилась ниже. Он прижимал ее к себе, уже не скрывая своего возбуждения. Инстинктивно, не сознавая, что делает, Эйлис прижалась своей жаждущей плотью к напрягшемуся естеству Марка.

— Ты не думаешь, что нам пора вернуться в отель?

Эйлис и Марк стояли возле ресторана «Дайкири у Дика», поджидая одно из двух такси, курсировавших здесь и после полуночи. Вдали приветливо мерцали огни отеля «Финистерра». Приникнув к Марку, Эйлис показала рукой на каменную арку, воздвигнутую над крайней точкой полуострова, на самом мысу:

— Ну разве не прелесть? «Финистерра» ведь значит «край земли».

Полная луна, плывя над аркой, отбрасывала на воду мерцающую дорожку, и в призрачном лунном свете четко вырисовывалась древняя, изъеденная ветрами, морем и непогодой горная гряда в причудливой сетке трещин м ущелий. Небо казалось развернутым куском черного шелка, расшитого светлячками звезд.

Сильные пальцы Марка обхватили ее затылок, а губы приникли к ее рту. В этом поцелуе не было неистовства, страсти, только нежность, вызвавшая у Эйлис желание большего. С покорным вздохом она обвила руками его шею, взъерошила черные, как смоль, волосы. Пальцы ее скользнули за ворот рубашки Марка, ощутили тепло его кожи. Со сладостной медлительностью Марк высвободил руку из-под каскада ее волос. Он гладил ее по щеке, и поцелуй их длился бесконечно.

К парковке с шумом подъехала машина, заскрежетали тормоза. Эйлис и Марк разомкнули объятия.

— Я... я так хотела бы, чтобы ты не уезжал! — выдавила из себя Эйлис, чувствуя, как жаждет ее тело нового прикосновения.

Марк привлек ее к себе, крепко обнял.

— Я знаю, — сказал он. — Я не поехал бы, но это необходимо. — Оторвавшись от Эйлис, он достал из заднего кармана визитку. — Вот моя карточка. На задней стороне я написал домашний телефон. Поздно вечером ты всегда сможешь меня застать. Как только приедешь в Лондон, тут же позвони. — Открыв сумку Эйлис, Марк сунул визитку в маленькое отделение. — Здесь не потеряется?

— Нет, это надежное место. В ней я ношу все самое ценное. Черновики, наброски, документы — словом, все. Не рискую оставлять это в номере.

— Вот почему сумка словно камнями набита! — улыбнулся Марк.

Подкатило такси. Эйлис забилась в дальний угол, но Марк притянул ее к себе.

— Что тебе надо, так это хорошенько выспаться, — шепнул он, когда голова Эйлис опустилась на его плечо.

«Ошибаешься, — подумала Эйлис. — Сейчас мне надо совсем другое. А выспаться я могу и завтра». Кончиком пальца она провела по его подбородку. Язык Марка уже проник между ее зубов. Томительная боль в груди и внизу живота не оставляли сомнений, что она хочет Марка сейчас, сию минуту, а вовсе не через два месяца. Но тут такси неожиданно развернулось и встало перед входом в отель. Марк расплатился. Они молча поднимались в ее номер.

— У меня чудесный вид с балкона... Хочешь взглянуть?

Марк вздохнул. Он боялся, что она пригласит его войти. А утром будет сожалеть об этом. Он чувствовал ее неуверенность и понимал — Эйлис еще не готова к решительным поступкам. Если бы он мог остаться!

Буквально вбежав в номер, Эйлис распахнула балкон.

— Смотри! — она обвела рукой пляж и дальше — вид на океан. — Полнолуние!

Эти несколько минут притворства помогли Эйлис преодолеть неловкость. Она пригласила

Марка войти. Эйлис остро ощущала его близость, но посмотреть на него ей не хватало смелости. Сдавило горло, стало трудно дышать. С тех пор, как Пол ее предал, Эйлис не спала с мужчиной. Она отвыкла — тело, некогда такое чувственное, теперь было словно налито свинцом. Напрасно, наверное, она его пригласила...

Марк видел, как судорожно вцепились в балконную решетку руки Эйлис. Ее преувеличенный интерес к красотам природы не обманул его. Она пригласила его войти и сразу испугалась. Собственно, он это предвидел. Он начинал понимать Эйлис и поэтому не хотел, чтобы его последняя ночь в Мексике стала их первой ночью. Эйлис Маккензи не нужен мужчина, который назавтра же исчезнет. Но как уйти, не вызвав у нее мысли, что ее опять бросили?

Подойдя к Эйлис сзади, Марк обнял ее и накрыл ее пальцы на решетке своими ладонями. Наклонившись, он нежно поцеловал ее в щеку, потерся носом о светлые волосы, потом, отведя их, поцеловал за ухом.

— Подумать только... Там, за морем, Китай, — пробормотала Эйлис.

— Филиппины.

— Что? — удивленно прошептала она. Господи, Китай, Филиппины — какая разница? Даже шум прибоя долетал до нее приглушенно, как сквозь сон.

Целуя ее шею, он произнес едва слышно:

— Филиппины, Эйлис, там, впереди, Филиппины, а не Китай. Конечно, если плыть по прямой.

— Ты во всем любишь точность?

— Да. — Оторвав руки Эйлис от решетки, он повернул ее к себе. — И, пожалуйста, не бойся меня.

Эйлис наконец взглянула на него. Лунный свет делал черты его еще четче и резче, подчеркивая их мужественную силу.

— Я не спала ни с кем с тех пор, как развелась, — шепнула Эйлис.

В глазах ее он прочитал мучительное смятение.

— Я знаю. Все будет хорошо.

Он поцеловал ее — медленно, неспешно. Так он и думал: после развода у нее никого не было. Надо сделать так, чтобы ей с ним было очень, очень хорошо. Пускай она не испытывает сожаление после.

— Я тоже давно уже один, — сказал Марк. — Я ждал тебя.

Глава 10

— Эйлис... Эйлис... — шептал Марк.

В лунном свете золото ее волос отливало серебром. Робость и нерешительность Эйлис пробуждали в Марке древнее, первобытное желание защитить ее, для того чтобы владеть ею безраздельно.

Голос Марка увещевал, уговаривал, он был настойчив и нежен, чистосердечен и искренен.

— Марк, я... — она отодвинулась. Тысячу раз она была не права, пригласив его в номер!

— Все будет хорошо, обещаю!

И прежде чем она успела что-то сказать, губы Марка приникли к ее рту.

Этот долгий поцелуй был началом и приглашением. Твердая ладонь Марка легла на спину Эйлис.

Мысли ее были бессвязны, а перед глазами маячило лишь одно лицо из прошлой ее жизни — лицо Пола. Эта же буря чувств, грозившая затопить ее, подымалась в ней всякий раз перед камерой. Она хотела вырваться из объятий, но Марк держал ее крепко, и единственной ее опорой было его сильное тело. Секунды текли одна из другой. Эйлис охватило пламя желания. Тепло губ Марка прогоняло все сомнения.

Марк чувствовал, что сопротивление Эйлис ослабевает. От ее тела исходил дурманящий нежный запах.

Эйлис купалась в волнах блаженства. Наконец-то она ожила, вновь ощутила себя женщиной, впервые за весь последний год.

— Прости, что я уезжаю, — шепнул Марк. — И помни, у тебя есть мой телефон.

— Я помню.

Бедра их соприкоснулись, и у Марка вырвался стон.

— Как это расстегивается? — пробормотала Эйлис, возясь с воротником его рубашки.

Выпустив на минуту Эйлис из своих объятий, Марк стянул через голову рубашку и швырнул ее на пол.

Призрачный, неверный лунный свет четко обрисовывал мускулистый, с широкими плечами торс Марка. Эйлис положила ладонь на твердые мускулы, перекатывавшиеся под кожей. Стук его сердца, его запах возбуждали ее. Эйлис прижалась лицом к его груди. Ее влажный язык медленно описывал круги по груди Марка, и видно было, как отвердели, приподнявшись над мохнатой порослью, его соски. Дыхание стало неровным, по телу пробежала легкая дрожь.

— Как же я мечтал о тебе! — прошептал Марк, побуждая Эйлис целовать его еще и еще. Этой ночью она принадлежит ему по собственной своей воле. Он возьмет ее всю целиком, полностью и бесповоротно и, насытив страстное свое желание, уничтожит, развеет в прах все ее сомнения.

Марк прижимал Эйлис к балконной решетке, и она чувствовала, как бьется о ее тело его напряженная разгоряченная плоть. Не говоря ни слова, Марк поднял Эйлис на руки и отнес в спальню.

Комната была залита лунным светом. Эйлис чувствовала запах свежего постельного белья, слабый аромат роз и легкий ветерок, шевеливший занавески. Марк нетерпеливо сдернул с плеч ее платье, собрав лиф складками на талии. Груди ее обнажились, и Марк замер.

Взяв их в ладони, он начал нежно целовать ее груди, отчего по телу Эйлис пробежала легкая, неизъяснимо приятная дрожь. Прикосновения волосатой груди к ее соскам заставляли ее вздрагивать и еле слышно, гортанно стонать. Она дразнила его всей своей вновь пробудившейся женственностью, терлась об него всем телом, и тихие постанывания Марка вторили ее стонам. С чувственной грацией обвившись вокруг Марка, Эйлис сбросила платье. Переступив через упавшую одежду, она скинула сандалии.

Обняв Марка, Эйлис стала пылко целовать его, и его руки скользнули по ее обнаженной спине вниз, к шелковистому бикини. Ухватив ее за ягодицы, он приподнял ее и прижал к своей жаждущей, напрягшейся под брюками плоти.

Его пальцы проникли в ее трусики и медленно гладили ягодицы. Эйлис уткнулась лицом в его грудь и прерывисто дышала. Он доводил ее до исступления медленными чувственными движениями пальцев. Он трогал нежную кожу ее бедер, намеренно избегая касаться ее в тех местах, где его прикосновения были ей так желанны. Наконец пальцы его коснулись мягких шелковистых волосков. Горячие волны страсти поднимались и опадали в ней. Рука Марка легкими трепетными касаниями продвигалась туда, где плоть ее была горячее всего.

— Ох, Эйлис... — Он был поражен и тронут ее бурной реакцией, и чем сильнее разгоралась ее страсть, тем большее волнение чувствовал и он. Прижав ее к себе, он ласкал ее, добираясь до влажного средоточия ее женственности. Эйлис наслаждалась медленными движениями его руки. Сотрясаемая дрожью, Эйлис приникла к Марку, желая лишь одного — отдаться ему вся, целиком.

Резко расстегнув «молнию», Марк скинул брюки. Он стоял обнаженный под лунным светом. Эйлис охватило нетерпение, смешанное с легким испугом — Марк показался ей гораздо сильнее, мощнее, чем она ожидала.

Марк сдернул с постели покрывало и, опустив Эйлис на хрустящую накрахмаленную простыню, вытянулся рядом с ней. Приподнявшись на локте, он погладил ее разметавшиеся по подушке золотистые локоны. Эйлис хочет его — в этом не оставалось ни малейших сомнений. Но этого было мало, он ждал, пока желание станет не просто сильным, а сильным до неистовства. Тогда он будет уверен, что она сохранит его в памяти.

Он поцеловал ее долгим, всепроникающим поцелуем, рука его нащупала ее грудь и стала играть соском. Эйлис бросило в жар. Сердце ее бешено забилось, кровь застучала в ушах. Марк гладил ее тугой живот. Нащупав резинку, он секунду помедлил, прежде чем скользнуть рукой туда, где между ног возвышался сладостный и влажный холмик. Эйлис затаила дыхание, а почувствовав его руку, вздохнула. Рука была горячей, жар чувствовался даже сквозь шелк материи. Эйлис прижала к себе его голову, зарыла пальцы в его густую спутанную шевелюру. Сгорая от нетерпения, она недоумевала, почему Марк так медлит.

— Скорее, Марк, скорее.

— Куда спешить, дорогая... У нас впереди вся ночь. — «Успокойся, — говорил он себе, — пусть это продлится дольше».

Склонившись к ее груди, он взял в рот сосок, не прекращая гладить ее между ног. Расчетливо и умело он вел ее к тому, чего желал. Бедра Эйлис горели, чувствуя его жар и напряжение.

Эйлис провела пальцами по волосам на его груди, потом медленно спустилась ниже.

Застонав, Марк замер.

— Гладь меня, гладь! — взмолилась она и потерлась о него всем телом.

— Возьми в руку... Эйлис... возьми. — Его собственный голос показался ему далеким, чужим. Его заглушали стук сердца и тяжкое, трудное дыхание. Сдерживаться было уже невозможно.

Она сомкнула пальцы. Может ли что-нибудь на свете сравниться с ним в твердости и в то же время быть таким гладким и шелковистым?

— Сожми крепче, милая, мне не больно.

Эйлис стала двигать рукою быстрее.

— Марк... — задыхаясь, шептала она.

Марк нетерпеливо спустил ее бикини, и Эйлис, помогая ему, высвободилась из него. Она сводила его с ума, и больше медлить он не мог. Марк вошел в нее. Эйлис охнула. Наверное, он был слишком груб.

— Эйлис...

— Не останавливайся, — с трудом выговорила Эйлис.

Древний инстинкт побудил Эйлис подчиниться настойчивому ритму его движений. Нет, Марк не был чересчур большим и сильным для нее. Все в нем было совершенно: его поцелуи, его улыбка... его серьезность во всем.

Марк проникал в нее все глубже, и Эйлис приподняла бедра навстречу ему и его движениям. «Продолжай!» Чувствуя, что Эйлис вот-вот достигнет кульминации, Марк отодвинулся так, чтобы лунный луч упал на ее лицо: самое главное, чтобы ей было хорошо. Марк хотел подсмотреть выражение лица Эйлис, когда она не ждет этого. Он увидел золотистый водопад ее спутанных, растрепавшихся волос, поблескивающих в лунном свете, и выражение истинного счастья на ее лице.

— Марк... — она содрогалась под ним, сжимая в горсти его волосы.

Марк убыстрил темп, заботясь теперь уже о себе, вновь и вновь конвульсивно вжимаясь в Эйлис. Кровь билась в висках и, раскаленная, струилась по жилам, а он все повторял и повторял эти сладостные, нескончаемые движения взад-вперед, взад-вперед, повторял с таким пылом страсти, на который никогда не считал себя способным. Наконец тело его взорвалось в буре неизъяснимого блаженства. Задохнувшись, ловя ртом воздух, Марк скатился на подушку рядом с Эйлис.

Протянув руку, она погладила его волосы. Прикосновение это было несказанно нежным. Значит, за ее неуверенностью и ранимостью скрывалась чудная, страстная, любящая женщина, и женщина эта принадлежала ему. Было ли с ним когда-нибудь подобное? Да, он занимался любовью с женщинами, но до Эйлис знал лишь физическое удовлетворение.

Потрясенная, опустошенная и напоенная любовью, Эйлис прижималась к Марку. Ее телу было так уютно лежать, прижавшись к нему, словно она была рождена для этого и только для этого. Почему, ну почему он уезжает? Она повернулась к нему, заглянула в лицо. Серые глаза были мягкими, как бархат, — в них были нежность, понимание и нечто большее, чем понимание.

Марк знал, как нужна Эйлис его забота, его уверенность в ней. Какая мука уезжать, расставаться! Сейчас глаза ее были закрыты, а светлые волосы, разметавшиеся по подушке и его руке, делали ее похожей на ребенка или на ангела. Вид ее трогал Марка и переполнял его нежностью больше, чем любые, самые страстные их объятия. Он осторожно провел кончиком пальца по нежной округлости ее щеки, к виску, волосам. Выбрав локон, он намотал его на палец, точно так же, как много раз она сама делала в его присутствии. «Ты даже понятия не имеешь, что ты для меня сделала». Сердце сжала мучительная, до боли, нежность. У него не было привычки к послепостельным разговорам, но сегодня ему так много надо было ей сказать.

— Эйлис, — тихо позвал он, целуя вздернутый носик. — Эйлис!

Он прикрыл ее смятой простыней и бережно обнял. Бедная девочка, какой же трудный был у нее день, если она уснула, когда еще не утихло сердцебиение!