Слепой случай

Глава 33

Идя на снижение, самолет описывал круги над пустыней Баюда. Эйлис любовалась прекрасным видом. Белый Нил здесь сливался с Голубым. С двух сторон они омывали островок Тути. Из двух рек образовалась одна, великий Нил, текущий в Египет, и сверху было хорошо видно, почему еще до рождения Христа, прокладывая торговый путь через Судан, арабские купцы назвали местность Хартумом — хоботом слона.

— Ну наконец-то! — облегченно вздохнул Стивен и, встав еще до того, как погасла надпись «пристегните ремни», потянулся наверх в отделение для ручной клади за их вещами.

— Идемте скорее, Брэд ждет нас.

— Вы уверены? — спросила Эйлис. Их рейс Лондон — Хартум на пять часов был задержан в Каире.

— Конечно, детка, он будет ждать, — с улыбкой заверил ее Стивен.

В ответ на милую его улыбку Эйлис ничего не оставалось, как тоже улыбнуться. С тех пор как она вызвалась помочь Стивену, он неизменно был с ней очень ласков и внимателен. Необъяснимые перепады настроения, которые бывали у него раньше, похоже, исчезли. Несмотря на аллергию, заставлявшую его беспрестанно шмыгать носом и чихать, Стивен был в чудесном расположении духа. Единственное, что, по-видимому, омрачало его радость, — это Джейсон Тэлбот. Когда Эйлис заговорила о нем, Стивен сразу скис. Оказалось, с Джейсоном он не общался с первых чисел декабря. О том, что Джейсона обвинили в непристойном поведении, Стивен, разумеется, слышал, но не придал этому значения.

Стивен сознался ей, что впервые не приглашен на Рождество в Марбеллу. Джейсон даже не поздравил Стивена с Рождеством. Эйлис хотелось крикнуть: «Ну а отец-то твой как?» Но она сдержалась. Видимо, Стивену и в голову не приходит, что отец его при смерти. А если Найджел имеет веские основания это от него скрывать, значит, и Эйлис должна, уважая его желание, хранить тайну.

Внутри здания аэровокзала Эйлис прошла вслед за Стивеном через толпу ожидавших таможенного досмотра суданцев и встала в небольшую очередь иностранных граждан. Она достала из сумочки паспорт с визой, в спешке добытой ею в суданском посольстве в Лондоне. Эйлис улыбнулась, вспомнив изумление посольских работников. Судан, видимо, не входил в число стран, излюбленных туристами, а одинокие путешественницы — те и вообще обращались за визами к ним крайне редко.

— Вот он, Брэд! — воскликнул Стивен и помахал мужчине, стоявшему на площадке для встречающих недалеко от пропускной будки таможни.

Небольшого роста, коренастый и крепко сбитый Брэд Уиллингхем оказался ветераном вьетнамской войны, переквалифицировавшимся в маклера и администратора. У него было крепкое мускулистое тело футболиста. Каштановые волосы, отпущенные длиннее, чем это предписывала мода, нос со следами частых переломов и ярко-голубые глаза. На нем были потертые джинсы, а расстегнутая чуть ли не до пупка рубашка цвета хаки открывала густую поросль на груди и пятидесятифунтовую золотую цепь на шее. Даже на расстоянии в человеке этом угадывались жесткость и мужественность, что понравилось Эйлис. Впрочем, выражение его лица показалось ей высокомерным. Он был похож на не ведающего жалости питбуля.

Брэд помахал им в ответ и встал возле самой пропускной будки. Прислонившись плечом к стене, Брэд закурил и, затянувшись сигаретой, окинул Эйлис внимательным, оценивающим взглядом. Посмотрел раз. Другой. Эйлис отвернулась. Когда она вновь посмотрела в его сторону, то увидела, что взгляд Брэда полон животного вожделения. Решив тут же поставить его на место, она презрительно посмотрела ему прямо в глаза. В ответ он лишь плотоядно осклабился и нарочито игриво подмигнул ей.

Повернувшись к Стивену, она сказала:

— Вы не предупредили меня, что ваш друг Брэд нагл до последней степени!

— Он не сделает ничего дурного, детка. И не забудьте, что он нам крайне нужен.

Во время полета Стивен прожужжал ей все уши рассказами о том, какой ценный человек Брэд. Но первая же встреча с ним заставила Эйлис усомниться в этой характеристике.

Когда в ее паспорте и визе были наконец проставлены необходимые штампы, Эйлис присоединилась к Стивену и Брэду, негромко переговаривающимся.

— Привет, — сказал Брэд, и Стивен, прекратив разговор, познакомил их. — С нетерпением ждал встречи. Стивен мне рассказал все-все о вас.

При этих словах Брэда Стивен слегка смутился, и Эйлис задумалась, что же именно мог рассказать ему Стивен. Однако прежде чем она смогла спросить об этом, Брэд повел их к выходу.

— Поезжай мимо Народного дворца, — сказал Стивен, когда они влезли в поржавевший «Ровер».

— Это еще зачем? — удивился Брэд.

— Эйлис будет интересно посмотреть, где погиб Гордон, — улыбаясь, отвечал Стивен.

— Да-да, конечно! — Эйлис в очередной раз удивилась, насколько Стивен мог быть предупредителен и поистине очарователен, когда брал на себя этот труд. Вот и сейчас он вспомнил ее любовь к истории.

— Кто это? — спросил Брэд.

— Части полковника британской армии Гордона, — пояснил Стивен, — были осаждены в Хартуме войсками Маади, подкрепления не было. Маадисты окружили дворец и, когда Гордон вышел к ним, отрубили ему голову, а тело изрубили на куски.

— Он проявил необыкновенное мужество, — добавила Эйлис. — Очутившись в осаде, он понял, что запасов не хватает, но не захотел обречь на голод мирных жителей Хартума. Если бы пайки распределялись главным образом среди солдат, то гарнизон смог бы продержаться еще три дня и дождаться подмоги.

— Господи! — Брэд свернул на набережную Белого Нила. — Это же глупо! Пусть бы лучше мирное население поголодало.

— Согласен, — сказал Стивен. — Потом Маади, взяв город, сровнял его с землей, и большинство жителей были убиты.

Но Эйлис была другого мнения. Вот и Марк, вдруг подумала она, попади он в такой переплет, вел бы себя так же достойно. Но отстаивать свое мнение и спорить она не стала — не было настроения.

— Потом Маади построил собственную столицу Омдурман на том берегу, — продолжал Стивен. — Когда в конце концов Хартум освободили, Уинстон Черчилль еще служил под началом Китченера.

— Когда все это происходило? — задал вопрос Брэд.

— Хартум пал в тысяча восемьсот восемьдесят пятом, — ответила Эйлис, — а Омдурманское сражение, в котором участвовал Черчилль, было гораздо позже — в тысяча восемьсот девяносто восьмом.

— Древняя история! — Брэд фыркнул. — Но похожа на вьетнамскую войну. Там тоже желтожопые нас частенько брали в оборот. — Он затормозил.

Эйлис поднялась по ступеням дворца и постояла там одна, глядя на раскинувшийся внизу город. Она вдыхала сухой воздух пустыни. После захода солнца стало гораздо прохладнее, но все равно было, конечно, жарче, чем в Лондоне, и без этой вечной лондонской влажности.

«Интересно, что чувствовал Гордон, — думала Эйлис. — Ведь он был один, совсем один».

Когда она вернулась в машину, Стивен сказал:

— Я остановился в «Суданском клубе», но, для того чтобы получить там номер, надо быть гражданином Содружества, детка. Брэд забронировал вам номер в отеле «Оазис», где живет он сам и где разместилась вся группа. Утром он доставит вас на съемки.

Отвезя Стивена в «Суданский клуб», они в молчании поехали дальше — к себе в отель. Даже не сообщил ей об этой маленькой детали! В этом весь Стивен. Видно, он чувствовал себя вправе жить отдельно от всех в

гораздо лучших условиях. Брэд настоял на том, чтобы отнести ее вещи — небольшой чемодан и дорожную сумку — в тускло освещенный вестибюль.

Портье не сразу нашел заказ на номер, но потом все-таки обнаружил его. Носильщиков в отеле не было. Брэд потащил ее вещи мимо сломанного лифта на второй этаж. Пока она отпирала номер, он стоял у нее за спиной так близко, что его дыхание шевелило ей волосы.

— Спасибо, что поднесли вещи. Теперь уж я сама.

Не обратив внимания на эти ее слова, Брэд толкнул дверь и втащил вещи в номер. Войдя, он тут же плюхнулся на продавленную двуспальную кровать.

— Неплохо, неплохо. Не «Суданский клуб», конечно, но сойдет. Надо эту кровать опробовать.

— Давайте условимся с самого начала. Я приехала сюда на две недели, чтобы помочь Стивену, то есть с деловой целью, как, надеюсь, и вы. Нам придется работать вместе. Пусть наши отношения будут чисто деловыми и никакими другими. Хорошо? — Эйлис распахнула дверь, показывая, что просит Брэда выйти.

— Конечно, крошка. Вам решать, — сказал Брэд, спрыгивая с постели. — А если передумаете, то дайте знать. — И, шутливо шлепнув ее по заднице, Брэд вышел, сказав напоследок: — Завтра к восьми будьте готовы.

Эйлис захлопнула за ним дверь и заперла ее. Ну и наглец! Дернув за шнур вентилятора на потолке, она покачала головой: вентилятор крутился слабо, издавая надсадный вой.

Распаковав свое, специально купленное для экспедиции тропическое обмундирование, Эйлис почувствовала невероятную усталость, но невозможно было лечь в постель, не приняв с дороги ванну. Понадобилось целых двадцать минут, чтобы с грехом пополам нацедить в ванну чуть теплой воды ярко-желтого цвета. Эйлис опустила туда руку, понюхала. Запаха не было. Значит, это просто трубы проржавели. Но она все же всыпала в воду щедрую пригоршню ароматической соли — от «Гилберта и Сомса».

Она вытиралась, когда двадцатипятиваттная лампочка вдруг погасла, а вентилятор, заскрежетав, замер. Нет света. Стивен предупреждал ее о перебоях со светом. Ну, сегодня это не так важно. Надо хорошенько выспаться, запастись энергией на завтра, чтобы побыстрее закончить дела и вернуться в Лондон к Марку. Он, конечно, сейчас в Австралии и пробудет там еще две недели, но он позвонит и выяснит, что она уехала. Куда она собирается, знали только Джайлс и Рената. Но сразу же по возвращении Марк прочтет ее записку, из которой узнает все. Хорошо бы все-таки вернуться в Лондон до его приезда. Обманывать Марка было неприятно. Хотя, расскажи она ему все заранее, это привело бы только к крупной ссоре.

Эйлис забралась в постель. Стивен пообещал ей с той же подкупающей искренностью, с какой заверял, что не брал ее чеков, что съемки скоро закончатся. Не верить ему было невозможно, но куда же все-таки делись чеки?

Когда только-только забрезжил свет, Эйлис разбудил визгливый голос из громкоговорителя, читавший арабскую молитву. Спотыкаясь со сна, она подошла к окну и выглянула наружу. К соседней мечети тянулись арабы с молитвенными ковриками под мышкой. Эйлис бултыхнулась в постель и опять заснула. Когда она проснулась, загоревшийся ядовито-зеленым светом циферблат маленького дорожного будильника показывал 8.30.

Торопливо одевшись, Эйлис спустилась вниз. Развалясь в кресле, Брэд читал спортивную газету. Потянувшись, он встал, окинул ее взглядом, глаза его загорелись, и он присвистнул.

Первым побуждением Эйлис было дать ему по морде, но она лишь нахмурилась. В ее строгом костюме-сафари с шейным платком в тон решительно не было ничего вызывающего.

— Простите, что я опоздала. Давайте поторопимся.

— Конечно, крошка, — сказал Брэд, ведя ее к «Роверу».

— Куда мы едем? — спросила она, сообразив, что направляются они скорее в центр города, чем за город на съемки.

— В бюро регистрации иностранцев. Нужно зарегистрироваться не позже трех суток после прибытия. Так давайте займемся этим сегодня, пока не вернулись из Италии съемочная группа и актеры и не возобновились съемки.

Предъявив документы в бюро регистрации иностранцев, Эйлис подумала, что чиновника она интересует как прошлогодний снег. Вдруг он вообще исчез вместе со всеми своими коллегами, оставив ее возле окошечка.

— Куда это все они ушли? Мои бумаги в порядке.

— В девять часов у суданцев перерыв на завтрак, — пояснил, закуривая, Брэд. — День у них начинается очень рано, на рассвете. В два часа опять все закрывается, и тогда на здешних дорогах образуются пробки почище лос-анджелесских. В шесть все опять открывают и работают до восьми. — Брэд выпустил в ее сторону колечки дыма. — Рабочая неделя длится у них с воскресенья по четверг. Пятницу мусульмане отдают молитвам. В пятницу никто не работает, ничего не происходит — ровным счетом ничего.

Суданские учреждения по бюрократизму не имеют себе равных. На то, чтобы поставить одну-единствен-ную печать, легализировавшую ее пребывание в стране, Эйлис понадобилось три часа. Монотонным, скучным голосом чиновник сообщил ей, что она не должна выезжать из города, не поставив в известность власти и не испросив у них разрешения на перемещение. Заодно он предупредил Эйлис, что на юге страны неспокойно, поэтому юг для иностранцев закрыт.

— Пообедаем? — предложил Брэд. — На съемках ведь поесть не удастся — негде.

Эйлис согласилась, и они отправились есть бургеры в кафе «Максим», где обычно питались жившие в Хартуме европейцы. Пробравшись через шумный зал к столику, они заказали бургеры и пепси, но, когда принесли еду, Эйлис она показалась малоаппетитной.

— Привет, — к их столику подошел мужчина лет под шестьдесят.

— Привет, — ответил Брэд.

— Меня зовут Остин Ридер, — представился подошедший, поглядывая на них живыми и проницательными карими глазами. Они пригласили Остина подсесть к их столику. — Я независимый журналист, готовлю репортаж о том, что здесь происходит. Говорят, вы снимаете здесь кино. Найдется у вас видеоаппаратура, которой я мог бы воспользоваться?

— На какой предмет? — Брэд настороженно прищурился.

— Да надо бы взглянуть, что я там наснимал, — ответил Остин, ероша редеющие волосы. — Когда работаешь самостоятельно, приходится десятки раз все проверять и перепроверять. Иначе можешь вылететь в трубу.

— Пожалуйста, — сказал Брэд. — Мы как раз едем сейчас на съемочную площадку.

— Вам надолго понадобится аппаратура? — спросила Эйлис. — А то мне тоже надо будет кое-что просмотреть до завтрашнего прилета группы из Рима.

— Не на «Алиталии» летят случайно? — спросил Остин. — А то там, в Риме, забастовали служащие аэропорта. Мне парни с Би-би-си говорили.

— Вот черт! — Брэд раздавил сигарету. — Застрянем здесь на чертову пропасть времени среди песков, мух и этих проклятых арабов!

— Ничего, доберутся, — сказал Остин. — Поездом в какую-нибудь другую страну, а оттуда самолетом. Сообразят.

— Наверное, но это значит еще несколько дней отсрочки. — Брэд повернулся к Эйлис: — Поеду разыщу Стивена. Он в Омдурмане с Абдуллой. Отправился по делам. Надо поставить его в известность. — Брэд бросил на стол несколько суданских фунтов. — Пойдем, Эйлис.

Она откинулась на спинку стула. Этого еще не хватало — опять задержки, проволочки.

— Я все-таки хочу посмотреть сценарий. Может быть, Остин отвезет меня на площадку? Он мог бы там и аппаратурой воспользоваться.

— Давайте так, — согласился Брэд и стал объяснять Остину, как проехать.

Они ехали через Нью-Дием, южный пригород Хартума, и Эйлис бросилась в глаза колоссальная скученность: люди ютились в хибарах друг у друга на голове. Беспорядки на юге гнали жителей на север, где они надеялись получить помощь от государства и еду. Судя по их виду, и с тем и с другим было негусто.

— Я прилетела помочь другу с его картиной, — сказала Эйлис, когда Остин поинтересовался, что она делает в Хартуме. — Сценарий картины мой, но его переделывали, и я должна посмотреть, что получилось. А вы чем сейчас занимаетесь?

После секундной заминки, когда Остин лишь сосредоточенно вертел баранку, он сказал:

— Местное начальство полагает, что я готовлю репортаж о нашествии саранчи, но я, разумеется, снимаю совсем другое. Не хочу, чтобы пленку мою конфисковали, так что не говорите никому. — Он опять помолчал в нерешительности, на этот раз подольше. — Знаете, Эйлис, в мусульманских странах существуют большие строгости относительно женщин.

— Я знаю, — сказала Эйлис. — Я даже специально купила для поездки одежду поскромнее. — О том, что она впервые за последние месяцы нацепила лифчик, Эйлис не упомянула. — Стивен рассказывал, что женщинам здесь нельзя купаться в бассейне, если рядом мужчина, и что в некоторых ресторанах мужчин и женщин тоже сажают отдельно.

— И мало этого. С тех пор как фундаменталистская партия контролирует действия правительства, в глазах многих самостоятельная, работающая женщина является воплощением зла, грозящего подорвать устои.

— Но что же мне делать? — воскликнула Эйлис.

— В мусульманских странах принято, чтобы женщины в знак преклонения и смирения перед Аллахом закрывали лицо или прикрывали голову.

— Но я же христианка!

— Но когда в Японии вы входите в дом, вы же снимаете обувь, не так ли? — И когда Эйлис кивнула, Остин продолжал: — Это то же самое: вы просто отдаете дань уважения местным обычаям и культуре, только и всего.

Сняв с шеи косынку, Эйлис по-старушечьи повязала ее на голову.

— Так лучше?

— Гораздо. И лучше, чтобы вас всюду сопровождал мужчина.

Подъезжая к съемочной площадке, Эйлис раздумывала над словами Остина. Ей понравился этот журналист — такой спокойный и по-отцовски заботливый. Наверное, он правильно сделал, что предупредил ее. Сухой жар пустыни погрузил Эйлис в прострацию, и она опомнилась, лишь когда их джип затормозил перед брезентовыми палатками, где разместилась киноэкспедиция. Охранники дремали в тени палатки, и лишь один из них приоткрыл глаза и, посмотрев на проходивших мимо, вновь сомкнул их.

Они нашли съемочный павильон. Пока Остин налаживал аппарат, Эйлис пробралась в дальний угол к единственному письменному столу поискать сценарий.

Трудно было поверить, что это стол Стивена — весь заваленный бумагами, с неубранными кофейными чашками и конфетными фантиками. Это было так не похоже на Стивена, всегда маниакально аккуратного чистюлю Стивена, дотошно фиксировавшего на бумаге любую мелочь. Взглянув на бумажки с записями, сделанными размашистым неровным почерком, Эйлис поняла, что столом этим пользовался и Брэд. Ну тогда этот хаос еще как-то объясним. Нагнувшись, она поискала в нижнем ящике режиссерский экземпляр. Вот он. Что ж, Брэд по крайней мере знает, куда и что кладет. Но Стивен хорош — даже не взял с собой сценарий. И о чем он только думал?

Она порылась в папках, надеясь найти там какие-нибудь документы: счета, расписание съемок, ведомости. Вместо этого она нашла подшивку «Плейбоев» и какие-то накладные, составленные рукой Брэда. Похоже на инвентаризацию. Господи, зачем им столько мешков риса? Потом она вспомнила, что тяжелые мешки часто используются на съемках, чтобы придавить кабель или чтобы не слетала парусина. И все же глупо закупать рис, когда кругом полно песка, — сыпь в мешки сколько угодно. В кино, конечно, расточительность в порядке вещей, но всему же есть предел.

— Ну, я все наладил, — раздался голос Остина. — Посмотрите со мной пленку?

— Конечно, — сказала Эйлис, беря с собой режиссерский экземпляр. Брэду придется ввести ее в курс всех переделок и исправлений, или же она обратится к первому попавшемуся итальянцу — и пусть переводит.

Она уселась, приготовясь потратить час-другой на какую-нибудь ужасную тягомотину, но не прошло и двух минут, как крупные, словно капли дождя, слезы заструились по ее щекам.

Глава 34

В номере люкс сиднейского отеля Марк бросил на рычаг телефонную трубку. Только что миссис Камбербатч сообщила ему, что Эйлис уехала. Значит, вопреки его советам, она решила присутствовать на первых пробных просмотрах ее пьесы в Ливерпуле. Марк так и знал, что она не выдержит и поедет. Эйлис клялась, что любит его, что хочет детей, а сама отложила свадьбу до премьеры. Она вбила себе в голову странную идею, будто если фамилия ее станет Кимброу, то все решат, что успехом своим она обязана только ему. Похоже, это все следствия ее непростых отношений с первым мужем.

Зазвонил телефон, и Марк схватил трубку, надеясь, что это, может быть, Эйлис.

— Кимброу слушает!

Секундная пауза, прерываемая короткими гудками, показывала, что разговор идет по спутниковой связи.

— Это Аксель Марли. Вы мне звонили?

— Спасибо, что перезваниваете. Что слышно с билетами из Габона?

Новая пауза, на этот раз к спутниковой связи отношения не имеющая.

— Мы расширяем круг наблюдения и используем тайных агентов. Похоже, что задействована весьма сложная схема при участии дельцов теневого бизнеса многих стран. Больше сказать я пока не вправе.

— Понятно, — отозвался Марк. — Но происхождение билетов — Габон?

— Нет. Судан.

— Ну как вам, получше? — спросил Эйлис Остин на следующее утро, когда они собрались на соук — местный омдурманский базар. — Вчера вы меня даже перепугали.

— Простите, что я расплакалась. Не думала, что увижу на экране такое. Что вы будете делать с вашим фильмом?

— Самое трудное — это вывезти его из страны, — сказал Остин, усаживая ее в свой джип. — Правительство установило строжайшую цензуру на все выходящее из-под пера иностранных журналистов. Каждую нашу работу мы обязаны предъявлять в Министерство информации на одобрение.

Эйлис вспомнила сцену из фильма Остина: очередь за скудной — четверть миски — порцией риса, а за оградой толпа голодных, которым не достанется даже этого. И женщина — худая, как скелет, с совершенно сухими трагическими глазами — протягивает ребенка ближе к камере. Она не произносит ни слова, но жест ее красноречивее любых слов, это мольба, понятная любой матери: «Спасите моего ребенка!»

— Ваша картина запустит механизм помощи голодающим на полную катушку.

— Возможно, но я надеялся совершить нечто большее. Вы поможете мне в этом? — И, когда Эйлис энергично закивала, он продолжал: — У вас, наверное, найдутся знакомые в Лондоне, которые помогут выпустить фильм на экран. Я, признаться, стеснен в средствах. Часть картины посвящена деятельности южных повстанцев — Народно-освободительной армии Судана, а главная — поставкам оружия. Я впервые показываю, что их вооружение — американское, причем новейшее, и получено совершенно незаконно, контрабандным путем.

— Ну, в таком случае я вряд ли смогу вам помочь. В суданских политических делах я совершенный профан, — созналась Эйлис.

— Я обнаружил, что грузовики с гуманитарной помощью от Евросоюза с изображением голубки мира внутри лаврового венка на самом деле поставляют оружие повстанцам. На моей пленке зафиксировано, как этой гуманитарной помощью повсеместно торгуют на рынках.

— То есть помощь голодающим идет налево? — возмутилась Эйлис. Джип затормозил, пропуская переходившее через дорогу стадо коз.

— И те же самые люди, которые воруют гуманитарную помощь, наладились поставлять оружие южанам, используя при этом грузовики Евросоюза. Только поймите меня правильно — я не хочу становиться ни на чью сторону. Я просто стремлюсь к тому, чтобы война не унесла миллионы жизней голодающих южан. Надо кричать, бить в набат, тогда правительство Судана будет вынуждено начать переговоры с повстанцами и южанам вновь начнет поступать гуманитарная помощь. — Джип медленно двинулся вперед. — Я люблю эту страну и хочу всколыхнуть общественное мнение. Видите ли, миска риса — это полумера. Людям надо бросить оружие и вернуться на свои поля.

Джип въехал на неровную, всю в рытвинах площадку, где парковались машины.

— Ну, на сегодня хватит политики! Лучше я покажу вам гробницу Маади, а потом здешний соук.

Омдурман не корчил из себя европейского города. С пыльных кривых улочек и закоулков неслось по-звякиванье колокольчиков на упряжи верблюдов и рев ослов, тянувших перегруженные тележки. Чиненые-перечиненые драндулеты непрестанно гудели, пугая коз, совершенно свободно разгуливавших по улице среди мусора и нечистот. Эйлис задержала дыхание — так странен был экзотический запах тмина, куркумы, шафрана и чего-то совсем уж непонятного и очень сладкого.

— Откуда этот сладкий запах?

— Это патока, которую здесь примешивают к табаку, называется такая смесь — гук, — пояснил Остин, указывая на сидевших на корточках мужчин с длинными трубками наподобие водяных шлангов — без курения гука какой же базар!

Здешние мужчины все сплошь были в длинных рубахах чуть ли не до земли. Одежды развевались, давая прохладу. Головы мужчин украшали белые тюрбаны. Одежду женщин составляли короткие и узкие платья, поверх которых надевались туабы — многометровые полотнища, которыми просто-напросто обматывали голову и тело.

Возле гробницы, купол которой ярко блестел на солнце, вилась очередь жаждущих войти внутрь.

— Давайте тоже встанем, — предложила Эйлис.

Остин покачал головой:

— Иностранцам туда нельзя. Я просто хотел показать вам ее снаружи. Для суданских мусульман — это святыня, посетить которую почти то же самое, что совершить паломничество в Мекку.

Обойдя вокруг величественного сооружения, они направились в центр города, в Соук-эль-Кебир. Легкие передвижные столы и прилавки были разгорожены висящими коврами и полотнищами материи, и все это вместе образовывало рынок, над которым на столбах был водружен не дающий прохлады тростниковый тент.

— Здесь продается все на свете, — сказал Остин, когда они битых два часа пробродили по рынку.

Стайка женщин с плошками в руках стояла за кунжутным маслом. Штук шесть верблюдов в шорах были привязаны к жердям. Животных гонял тяжелой плеткой по кругу старик. Безостановочным своим кружением верблюды двигали приспособление, выжимавшее масло из семян кунжута. Драгоценная жидкость стекала по желобу в обсаженный мухами лоток.

Опираясь на руку Остина, Эйлис поспешила прочь. Жаль несчастных животных, обреченных пр. это тяжкое, монотонное кружение, но боже мой, а сами суданцы, ютившиеся в своих хибарах, а их голодающие дети — их разве не жаль? Для многих и многих жизнь горше смерти. Как же невероятно повезло ей, Эйлис!

— А там что происходит? — спросила Эйлис. Она была рада отвлечься от мрачных размышлений. Впереди около лавочки толпились люди, и каждый тянул к продавцу руку с суданскими фунтами. Подойдя поближе, Эйлис разглядела, что нарасхват шли какие-то странной формы мешочки с длинными ремнями.

— Эта такие чехлы на вымя верблюдицам надевать, — объяснил Остин, — чтобы верблюжонок не мог сосать матку и не отвлекат ее от работы.

Они шли вдоль лавок, где продавали золотые и серебряные украшения: кольца, браслеты, серьги лежали в корзинах или висели над прилавком.

— Выгоднее всего здесь покупать серебро, — сказал Остин. — Чудесная ручная работа, очень тонкая.

Поторговавшись, Эйлис купила себе широкий серебряный браслет и похожие для Линды и Ренаты.

— А это что? — она кивнула в сторону лавчонки, где на прилавке не было ничего, кроме маленьких весов.

— Это Абдулла. От него лучше держаться подальше: это местный меняла и крупнейший мафиози. Видите эти поставленные в ряд мешочки? В них золото. Он может скупить здесь все. — Остин кивнул в сторону темнолицего человека, колдовавшего над весами: — Готов держать пари, что и оружие повстанцам поставляют через Абдуллу. Он опутал своими щупальцами всю страну.

— Неужели? Каким же это образом? — удивилась Эйлис. Она вспоминала, где могла слышать имя Абдуллы.

— Ну, это проще простого. Три четверти ввозимых товаров здесь идет через Порт-Судан. И там всем заправляет Абдулла. Если прибавить к этому, что он контролирует и два важнейших рынка — в Омдурмане и в Кассале, — то вы поймете, какую мощную теневую сеть он создал.

И вдруг возле лавки Абдуллы Эйлис увидела пепельного блондина, в котором тут же узнала Стивена. Она хотела было окликнуть его, но осеклась, увидев с ним Брэда. В карман Стивена перекочевал маленький мешочек с золотом.

— Это не ваш приятель там? — спросил Остин.

— Да. — Эйлис вспомнила, где слышала имя Абдуллы. Его упомянул вчера в кафе Брэд, вскользь сказав, что у Стивена с Абдуллой какие-то дела.

Брэд и Стивен шли им навстречу, смеясь и болтая.

— Привет-привет! — Брэд весело ощерился. Казалось, его ничуть не взволновала встреча, лишь глаза настороженно блеснули.

— Мы тут подбирали кое-что для реквизита, — сказал Стивен. Глаза его бегали.

— Мы идем смотреть дервишей, — сообщил Остин.

— Превосходно, я с вами, — сказал Брэд. — Пора и мне хоть одним глазком взглянуть на туристские достопримечательности. А у Стивена сегодня какая-то вечерушка в английском посольстве, так что я свободен и могу поужинать с вами.

Стивен поспешил распрощаться и ретировался. Эйлис не вслушивалась в разговор, погруженная в мысли о Стивене. Не может ли он быть причастен к той афере с билетами? Наверное, стоит посоветовать Марку это проверить. Потом она вспомнила бумаги Брэда и решила, как только представится случай, изучить их поподробнее.

Возле мечети уже собралась целая толпа. Раздалась барабанная дробь, ударили в литавры, и появились одетые в пестрые лохмотья дервиши. Они пели и размахивали в воздухе какими-то зелеными полотнищами. Так с пением и танцами они вклинились в толпу, образовав круг. Барабанная дробь участилась, еще и еще — и дервиши как одержимые закружились, закрутились в вихре.

— Когда они остановятся? — спросила Эйлис.

— Когда совсем обессилят или же когда зайдет солнце.

Они глядели на дервишей минут двенадцать. По пути к машинам Брэд сказал Эйлис, что итальянцы должны прилететь завтра рейсом из Франкфурта.

— Но над сценарием можете начинать работу уже сегодня вечером. Мелани уже прилетела сегодня днем из Испании.

— Мелани Таренхолт! — ахнула Эйлис.

— Верно, крошка! Как же без нее?

Глава 35

Сидя в вестибюле «Суданского Клуба», Эйлис все ждала и ждала, пока далеко за полночь в отель, пошатываясь, не вошел Стивен.

— Эйлис, что вы здесь делаете?

— Вы отлично знаете, почему я здесь. Почему вы скрыли от меня, что в картине снимается Мелани Таренхолт, что именно ее игра опять является камнем преткновения.

— Я не сказал о Мелани, потому что ее участие в картине — секрет. — Стивен плюхнулся в кресло рядом с Эйлис. — После того, что произошло в Мексике, она не может позволить себе второй раз провалиться.

— Неужели вы рискнули своими деньгами, пригласив ее опять сниматься? Невероятно! — Эйлис ждала, что Стивен как-нибудь объяснит ей эту нелепость, но, не дождавшись, встала и пошла к выходу.

Стивен нагнал ее со словами:

— Все не так просто. Давайте поговорим.

Они прошли на террасу с видом на бассейн и сели в плетеные кресла.

— В моем детстве...

— Мне неинтересно слушать вашу биографию.

— Я буду краток. А вы постарайтесь поставить себя на мое место. Мой отец совершенно не уделял мне внимания, не общался со мной, никуда не брал меня — ни разу. До моего поступления в Билброу-Холл я был уверен, что никому до меня нет никакого дела. Но потом я встретил Джейсона. — При упоминании Джейсона глаза Стивена как-то странно заблестели. — Постепенно мы с Джейсоном сблизились... Не могу передать вам, как много он для меня значит.

Эйлис кивала, чувствуя, как проходит ее злость. Она очень хорошо представляла себе одинокого мальчика, глубоко травмированного пренебрежением отца. Ей ли не понимать этого... Ведь трудно вообразить, во что могла бы превратиться ее жизнь, если бы мама после развода с отцом не смогла окружить ее двойной любовью и двойным вниманием.

— У Джейсона, как и у меня, были девушки, но ничего серьезного — до Мелани. Вначале она была нужна Джейсону как прикрытие, потому что он боялся, что одна девка, забеременевшая от него, может устроить ему неприятности, подняв шум. Тогда-то он и оплатил Мелани ее косметическую операцию. А она отблагодарила его тем, что тут же бросила его ради хлыща, который мог помочь ее карьере. — Стивен покачал головой. — Для Джейсона это явилось жесточайшим ударом. Он буквально сходил по ней с ума.

— Правда? — Эйлис удивляло неподдельное страдание в голосе Стивена.

— Джейсон понял, что единственный способ удержать Мелани — это способствовать ее карьере.

— Поэтому вы и заняли ее вначале в «Возможном случае», а теперь в «Мщении»?

— А что мне было делать? У меня не оставалось выбора. Мелани я ненавижу, но... — он помялся. — Я люблю Джейсона. После того как Мелани повздорила с режиссером, Джейсон перестал со мной разговаривать. Впервые за двадцать лет мы с Джейсоном справляли Рождество раздельно. — Голос изменил Стивену.

— О! — Эйлис наконец-то сообразила, в чем тут дело. — Но как же роман с Мелани?

— Джейсон — бисексуал. — И, помолчав, Стивен добавил очень тихо: — Простите, что я не рассказал вам этого еще в Лондоне. Но я обычно ни с кем этим не делюсь. — Глаза Стивена наполнились слезами, он устремил взгляд вдаль, на пустынный бассейн. — И это еще не все. Мой отец умирает. Он думает, что я не понимаю этого. Хорошего же он мнения о моих умственных способностях! Наплел мне какую-то чушь. Даже сейчас, когда он при смерти, он не хочет поговорить со мной по-человечески. Я должен докончить картину и доказать ему, что мне можно доверить «Хантер филмс». Пообещайте, что останетесь, что поможете мне!

Кто бы мог подумать, что Стивен знает о состоянии отца и, более того, что он, оказывается, переживает по этому поводу!

— Я сделаю все, что в моих силах, но при одном условии.

— Каком же?

— Окончив картину, вы поедете и повидаетесь с отцом. Что бы вы ни думали, он вас очень любит.

— Эйлис! — пылко воскликнула Мелани, вплывая на следующее утро в съемочный павильон. — Я безумно рада вас видеть! Уверена, что вы сможете переделать сценарий так, что этот кретин Ансельмо справится и сделает все, как надо!

— Надеюсь, — отвечала Эйлис. Стивен убедил ее, что, переписав роль Мелани, картину можно будет спасти.

— Эйлис, — позвал ее Брэд.

Оставив Мелани, Эйлис подошла к письменному столу, за которым Брэд все читал свой старый номер «Плейбоя». Никак она не дождется, чтобы Брэд ушел по делам и она просмотрела бы папки с документами!

— Да, в чем дело?

— Хотите побыстрее убраться из Судана?

— Вы же знаете, что хочу.

— Не ждите Ансельмо. Исправьте роль Мелани. Сделайте из нее то, что она обычно играет на телевидении.

Эйлис хотела было что-то возразить, сообразила, что совет этот, кажется, весьма дельный. Ей совершенно необходимо доказать Найджелу, что Стивен способен завершить картину. Человек, посвятивший всю жизнь созданию замечательной киностудии, заслуживает того, чтобы почить в мире. Пусть хоть на смертном одре он уверится в том, что Стивен сможет возглавить студию. Несомненно, львиную часть работы станет делать Джайлс, но Найджелу об этом знать ни к чему. Как и о том, что сын его гомосексуалист.

Эйлис прождала весь день, но Брэд сидел как пришитый, ну и черт с ним. Она обещала Остину встретиться с ним.

Эйлис нашла репортера в кафе на набережной с видом на Голубой Нил.

— Завтра я уезжаю, — сказал Остин. — Поймаю грузовик до Порт-Судана, а там грузовым транспортом — до Англии. В порту досматривают из рук вон плохо. Спрятать пленку мне будет нетрудно.

— Понятно, — сказала Эйлис, беря из рук официанта меню. Жаль, конечно, что Остин уезжает, но этого следовало ожидать.

— Нильский окунь должен вам прийтись по вкусу. Очень свежий и в подливке с красным перцем. А я возьму тушеные бараньи потроха. Когда еще теперь доведется это попробовать.

Им принесли заказ, и Эйлис с удивлением увидела, как Остин, отломив кусочек хлеба, подбирает им подливку. Видимо, здесь это принято.

— Я как-то глупо себя чувствую, — сказала Эйлис. — Здесь я единственная женщина с покрытой головой.

— Это потому, что они все проститутки.

Эйлис окинула взглядом зал:

— Не знаю, по-моему, это обычные девушки.

— Война между Эфиопией и Эритреей погнала тысячи людей в Судан. Большинство разместились в приграничных лагерях беженцев. Кто смог, двинулся на север, в Хартум, в надежде найти тут работу. А эти девушки занялись проституцией — больше здесь заработать нечем. Они пользуются большим успехом, потому что не обрезаны.

Эйлис замерла, не донеся кусок до рта:

— Что-что?

— Не обрезаны. Суданские мусульманки в возрасте десяти лет подвергаются обрезанию.

— Каким же образом... то есть зачем же это?

— Это делает какая-нибудь деревенская старуха — удаляет клитор и большую часть половых губ, больших и малых. Единственная цель местных женщин — доставлять удовольствие мужчине.

— Но это же варварство!

— Это старинный обычай, насчитывающий не одну сотню лет. Были попытки уничтожить его, но это не так-то просто. Иностранок же здесь считают развратными.

— Но это, наверное, жуткая боль! Представляю себе, как орут и брыкаются эти девочки!

— Вовсе они не брыкаются, — возразил Остин. — Девочкам нравится быть в центре внимания. Этим обрядом отмечается их совершеннолетие, а после их ожидает праздничная трапеза.

Под впечатлением от всего услышанного Эйлис молча доканчивала свой ужин. За чаем она рассказала Остину об очередном осложнении с фильмом — режиссер отказывается вернуться на съемки. Как раз перед ее уходом в съемочный павильон ворвался мечущий громы и молнии Стивен и сообщил эту новость Брэду.

— Хитрая бестия, — сказал Остин. — Предпочел поскорее смыться. И правильно: здесь нарастает волна антиамериканских настроений.

— Хочу домой, — призналась Эйлис, рассказав ему о Марке.

— Не рискуйте, Эйлис. Плюньте на этот фильм и выбирайтесь поскорее из Судана, пока еще не поздно.

На крышке серебряной чернильницы Марк нашел записку от Эйлис. Он дважды перечитал ее и, опустившись в кресло, перечитал в третий раз. При одной мысли о том, что она с такой готовностью ринулась на помощь Стивену, его начинала мучить примитивная ревность. Она писала о «серьезных причинах так поступить». Кольцо из соображений безопасности она оставила в сейфе его офиса. Господи боже! Скомкав записку, он отшвырнул ее. Какая невероятная глупость!

Он знал, где она остановилась, но звонить не стал. Скоро она вернется, вот тогда он объяснит ей, что к чему. Хватит ей своевольничать.

Спустя три дня поздно ночью зазвонил аппарат его личной телефонной линии. Марк сидел за столом, разбираясь с бумагами, скопившимися за время его отсутствия. Хотя к телефону достаточно было протянуть руку, чтобы ответить, он не спешил это сделать.

— Кимброу слушает.

Потрескивание на линии, словно кто-то шуршит бумагой, показывало, что звонят из страны, где телефонная связь застыла на довоенном уровне.

— Привет, милый. — Голос Эйлис гулко раздавался в трубке. — Как поживаешь? Как Гу?

— Гу превосходно. — Марк постарался скрыть свой гнев.

— Милый, я знаю, что ты сердишься на меня. Но тебя не было, а мне пришлось срочно уехать. Видишь ли... дайте еще минуту! — И после паузы Эйлис продолжала: — Я хочу объяснить все тебе лично, по приезде.

— Завтра есть рейс «Виндзор эрлайнс». Им и вылетай. Я тебя встречу. — И он бросил трубку.

Когда через несколько часов телефон зазвонил опять, Марк не спал. Ему не спалось — мучило смутное чувство, что во время их разговора в номере Эйлис кто-то был. На звонок он не ответил. На этот раз с языка может сорваться что-нибудь, о чем он после пожалеет. Нет уж, пусть лучше действительно вернется, и они обсудят все с глазу на глаз.

На следующий вечер рейсом из Найроби через Хартум Эйлис не прибыла. Наутро в офисе его ждала записка, Эйлис просила перезвонить. Нет, с него хватит. Женщине, которая признается тебе в любви, говорит, что мечтает о ребенке от тебя, и тут же, наплевав на все, сломя голову мчится на выручку какому-то прохвосту, доверять нельзя. Когда она вернется, ей придется сделать выбор. Больше помыкать собой он не позволит.

— Ну, теперь с Мелани все в порядке, — вынуждена была признать Эйлис.

Переписать текст ее роли так, чтобы и на этот раз она играла саму себя, было действительно удачной идеей. Дело пошло. Теперь впереди замаячило скорое возвращение к Марку. До официальной премьеры остаются два месяца, предстоит последняя шлифовка сделанного — словом, ей пора домой. К тому же через своего поверенного Марк сообщил ей, что, если она не вернется к пятнице, он заменит ее другим продюсером — Бобом Уиксоном. Эйлис много раз пыталась связаться с Марком, но безуспешно. Тогда в ее номере был Брэд и она не могла сказать Марку, что заставило ее полететь в Хартум. Она предвидела, что Марк рассердится, но, что рассердится так сильно, не ожидала.

Промучившись несколько дней, она все-таки решила не возвращаться в Лондон. Боб с легкостью заменит ее. А вернуться сейчас — значило бы растоптать себя в угоду Марку. Допустить этого вторично она не может. Счастье еще, что все произошло именно сейчас. Эйлис решила повременить с браком до тех пор, пока не узнает Марка получше.

— Какого черта меня не поставили об этом в известность? — кипятился Марк. — За что я вам плачу, а?

— Все есть в нашем донесении, — отвечал Винсент Ферьер.

Когда Винс назвал дату, Марк понял, что был тогда в Австралии. Вернувшись, он изучил поступившие без него доклады, но это, видимо, случайно проглядел. Марк сделал глубокий вдох, стараясь успокоиться: последние недели нервы ни к черту. Парни эти ни в чем не виноваты, откуда им знать, как много значит для него Эйлис и какой неожиданный поворот могут теперь принять дела. Аксель Марли, разумеется, это знал и потому специально обратил внимание Марка на новое назначение Роберта Тэлбота послом в Судане.

На восемнадцатой странице «Тайм» на следующее утро была помещена маленькая заметка с сообщением об антиамериканской демонстрации возле здания американского посольства в Судане. Президент США отдал распоряжение, согласно которому все сотрудники посольства, имеющие американские паспорта, не занятые непосредственно дипломатической работой, должны выехать из страны. Война на юге разрасталась, и в этом обвиняли американцев.

Поздно вечером Марк позвонил Эйлис в отель, и портье сказал, что она ушла с мистером Уиллингхемом. Наутро Марк позвонил в Хайфу своему старому товарищу по Лондонскому экономическому училищу:

— Авраам, можешь сделать мне одолжение? — спросил Марк. — У тебя есть связи в израильской разведке?

— Конечно. А почему ты интересуешься?

— В Хартуме какая-то заварушка. Я знаю, что израильтяне контролируют ситуацию.

— Я все узнаю и перезвоню.

Авраам позвонил вечером. Едва окончив разговор, Марк опять набрал его номер:

— Я знаю, что это не совсем законно, но мне это нужно позарез. Я заплачу какую угодно сумму.

Глава 36

— Вы можете попрактиковаться в съемке, крошка, — отснять заключительные кадры.

— Мы не понадобимся вам, Стивен? — крикнула Эйлис.

— Нет, можете идти с Брэдом.

— Мы на часик, не больше, — бросила она через плечо, выходя из съемочного павильона и думая о том, куда же делись папки с нужными ей бумагами? Поискав их, едва представилась возможность, Эйлис ничего не нашла.

В джипе Эйлис размышляла о том, что все складывается, в общем, удачно. После того как два дня назад они закончили работу, Стивен был в самом радужном настроении. Мелани уже готовила благодарственное слово, которое собиралась произнести при вручении ей премии Академии киноискусства. Когда они позвонили Найджелу сообщить о своих успехах, тот заплакал от счастья. Так почему же, думала Эйлис, она чувствует себя такой несчастной? Из-за Марка. Ей жутко неприятна вся эта история с ним. Ну ничего, завтра все переменится. Как только она приземлится в Лондоне, то первым делом позвонит ему.

Брэд помахал рукой перед ее лицом, и она поняла, что, задумавшись, не слышала ни слова из того, что он ей говорил.

— Вы так расстроились из-за того, что не смогли вылететь из страны в ту же секунду, как только поступило распоряжение президента?

— Я не ожидала, что пройдет неделя, пока мы сможем наконец выбраться из Хартума, — ответила Эйлис. Она все еще была под впечатлением того, что ни одна из американских авиакомпаний, обслуживающих Хартум, помочь им не могла.

Брэд остановил джип на холме, откуда открывался вид на плоскую равнину, так называемую Долину Камней. Окрестности вокруг были очень живописными.

— Наведите камеру вот на этот холм, — говорил Брэд. — Получатся прекрасные кадры, а в Лондоне мы их посмотрим и решим, что с ними делать.

На своей щеке она чувствовала его жаркое дыхание. Как всегда, он стоял к ней слишком близко.

— Я не могу сосредоточиться, когда вы так близко стоите.

Брэд не пошевелился. Вместо этого он обхватил ее сзади и стал целовать в шею. Эйлис уперлась локтем ему в живот.

— Хватит, крошка, покобенилась — и будет!

Эйлис резко повернулась к нему лицом:

— Да вы что, в конце концов?! У меня есть жених, и как только я вернусь в Лондон, я выхожу за него замуж.

— Серьезно? Часом не за какого-нибудь английского педика, фамилию которого и не выговоришь?

— Он ничуть не похож на гомосексуалиста, а фамилия у него самая нормальная.

— А где же кольцо?

Эйлис опять уставилась в камеру.

— Глупо было бы брать с собой в нищую страну кольцо с изумрудом в девять каратов!

Волшебное слово «кольцо», как только она произнесла его, охладило пыл Брэда, и они смогли отснять кадры, мирно обсуждая профессиональные тонкости.

— Наведите вон туда, крошка. Это будет супер! Навели? Что вы видите?

— Дым, — сказал Эйлис. — Густой черный дым.

— Дайте-ка я взгляну! — Брэд выхватил из ее рук камеру. Камера приближала дальние холмы не хуже окуляров бинокля.

— Господи боже! — воскликнул Брэд, едва взглянув в камеру. — Надо торопиться, пока еще можно выбраться.

Едва поспевая за Брэдом, тащившим камеру к джипу, Эйлис спросила:

— Что там такое?

— Бахар-Дар, — ответил Брэд. — Это нефтехранилище. Оно горит.

— Откуда вы знаете? Может быть, это горят хлопковые поля к югу отсюда!

Брэд рывком нажал на стартер.

— Дудки. После Вьетнама меня не проведешь. Так горит только нефть и ничто больше. Думаю, что повстанцы подожгли нефтехранилище в Бахар-Даре.

— Значит, правду говорили, что они наступают на Хартум, — сказала Эйлис, вспомнив предупреждение Остина. Она кляла себя за то, что поверила заверениям правительства в том, что столице ничего не угрожает.

Не прошло и нескольких минут, как джип затормозил возле совершенно пустого съемочного павильона.

— Вот сукин сын! — Брэд стукнул кулаком по письменному столу. — Ну, попадись мне этот подонок! Не только сбежал, бросив меня, но еще и блокнот мой прихватил! — Брэд порылся в среднем ящике стола, обычно всегда запертом.

— Какой блокнот? — спросила Эйлис, тоже заглядывая в ящик. Там лежала недостающая страничка из ее чековой книжки.

Самолет замедлил ход и прекратил движение. Марк подсчитал, что имеет в своем распоряжении примерно двое суток. За это время он должен вызволить отсюда Эйлис. Если сведения, полученные от израильской разведки, точны — а обычно это так, — к концу недели суданцы предпримут акции против американцев и запретят им вылет из Судана.

Поставив штамп в паспорте и визе, Марк ждал такси, как вдруг его окликнули. Обернувшись, он увидел направляющегося к нему невысокого блондина.

— Герберт Рассел, — представился подошедший. — Я служащий посольства.

— Да? — Марк не смог скрыть некоторой настороженности. О его прилете в Хартум знали очень немногие. Он позвонил Акселю Марли в Интерпол, чтобы тот сообщил ему имя связанного с ними человека, к которому Марк мог бы обратиться. Марк решил, что нелишне будет заручиться поддержкой кого-нибудь помимо Роберта Тэлбота. Как он и предполагал, имя это было законспирировано, и Марк не успел его выяснить.

— Аксель Марли передал, что вы хотели бы встретиться со мной, — сказал Герберт, понизив голос.

— Да, конечно. — Марка поразило, что Марли счел возможным нарушить конспирацию. — Спасибо, что приехали. Что здесь происходит?

По пути в город Герберт объяснил ему, что правительство обвинило американцев в поставке бунтовщикам современного вооружения. В отместку правительство чинит препятствия американцам в вылете. Марк застонал: события развивались быстрее, чем он ожидал. Похлопав по нагрудному карману, он проверил, там ли оба паспорта. Пока британцам вылет разрешен, Эйлис он вытащить сможет.

— Вы понимаете, что я сообщаю вам это строго конфиденциально? — спросил Герберт, и Марк кивнул. — Тэлбот скрылся. Вчера отправился в Омдурман один и не вернулся. У меня есть доказательства его причастности к афере с билетами. Вместе со своим братом Джейсоном он много чем занимался, в частности, промышлял контрабандой оружия, но это пока бездоказательно.

— А привлечь Тэлботов к суду за их билетную аферу вы сможете?

Герберт кивнул, и лицо Марка расплылось в улыбке. Двенадцать лет! Пусть через целых двенадцать лет, но Джейсон все-таки у него в кармане!

— Правительство Ее Величества было бы весьма признательно, — сказал Герберт, въезжая в боковые ворота посольства, — если бы вы смогли направить в Хартум три самолета вашей компании. Мы хотели бы вывезти отсюда как можно скорее всех наших подданных.

— Мне надо срочно отыскать мою невесту.

— Мне приказано не отпускать вас от себя. За невестой мы отправим кого-нибудь из наших.

Дожидаясь, пока атташе посольства разыщет Эйлис, Марк делал все возможное, чтобы помочь Герберту, заменившему исчезнувшего Тэлбота. Немногочисленный штат не очень опытных сотрудников посольства, привыкших к нетрудной службе в тихой стране, где ничего не происходило вот уже сотню лет, пытался как-то справиться с наседавшими на них сотнями перепуганных людей.

Атташе вернулся за полночь без Эйлис, которую так и не нашел. Ее не было нигде, даже среди американцев, толпившихся возле американского посольства.

На ломаном английском ночной портье пытался передать Эйлис сообщение Марка. Судя по всему, узнав о том, что здесь происходит, он распорядился, чтобы она обратилась в английское посольство лично к нему. Эйлис устало поднялась по лестнице к себе в номер. Марк здесь?! Эйлис была в таком состоянии, что еле добралась до кровати. Марк здесь! Все будет хорошо, но завтра... завтра...

Поворочавшись, Эйлис забылась беспокойным сном.

Утреннюю тишину разорвали отрывистые автоматные очереди. Эйлис хотела бежать, но бежать в густой толпе было трудно. Струйки пота стекали по спине. Задыхаясь, без сил, она прислонилась к стене какого-то белого здания. Утром Брэдушел, не дождавшись ее. Теперь она пыталась добраться до посольства. Там Марк, он спасет ее, он вывезет ее из этого сошедшего с ума города.

Шарахаясь от верблюдов, запряженных в тележки ослов, сторонясь закутанных женщин, Эйлис пробиралась по улице. Рот наполнял какой-то горький отвратительный вкус. Вот он, истинный вкус Хартума.

Эйлис шла по извилистым улочкам, поминутно оглядываясь. Вскоре ее нагнал переполненный автобус. Отчаянно дребезжа, он еле двигался по разбитой дороге. Бешено махая руками, Эйлис попыталась остановить автобус, но водитель лишь покачал головой и проехал мимо. Потом показался пикап, вмещавший в обычное время человек двенадцать. На этот раз в кузове его теснилось с полсотни людей. Выхватив из сумочки британские банкноты, Эйлис помахала ими водителю. На этот раз ей сопутствовала удача. Водитель выхватил из ее рук деньги и сделал знак, приглашая лезть на капот. Чувствуя, как со всех сторон ее сжали разгоряченные тела, видя, как заблестели темные глаза вокруг, Эйлис как никогда остро ощутила себя беззащитной покинутой женщиной.

Она слезла, завидев вдали понуро висевший в неподвижном воздухе «Юнион Джек». У ворот британского посольства она приободрилась. Атмосфера паники, царившая накануне в американском посольстве, здесь отсутствовала. Народу тоже было полно, но люди терпеливо стояли в очереди. Эйлис мысленно возблагодарила присущее англичанам врожденное спокойствие и любовь к порядку, не изменяющие им, что бы ни случилось.

— Марк Кимброу должен ждать меня в посольстве, — сказала она привратнику.

— Вы подданная Соединенного Королевства? — И когда она кивнула, он сказал: — Встаньте в очередь.

Простояв в очереди часа два, Эйлис рискнула заговорить со служащим посольства:

— Сообщите, пожалуйста, мистеру Кимброу, что его ждет Эйлис Маккензи.

— Сожалею, но мистер Кимброу занят. Вами займется кто-нибудь другой.

Эйлис опешила. В такой ситуации Марк не хочет ее видеть?

— У меня личное дело, — сказала Эйлис, — и именно к нему.

Марк вновь пересчитал паспорта. Нет, он не ошибся: там, где дело касается цифр, он ошибается редко. Несчастных британцев, отчаявшихся покинуть Хартум, здесь гораздо больше, чем могут вместить его самолеты.

Размышления его прервал резкий стук в дверь.

— К вам мисс Эйлис Маккензи. Примете?

— Нет. Пусть подождет.

И Марк склонился над списком пассажиров, добавив к нему еще одну фамилию. Слава богу, она наконец здесь!

Время ползло по-черепашьи, а Марк все читал секретный доклад Рассела насчет деятельности Тэлбо-тов. Удивительно, как замечательно разработали они всю схему операции и сколько лет продержались. Марк посмотрел на часы. Сколько еще он промучает Эйлис? Может быть, хватит? Нет, недостаточно, решил он, вспомнив, сколько беспокойных ночей это ему стоило.

Время словно остановилось. На часы Эйлис старалась не смотреть — она и без того знала, что ждет уже четвертый час.

— Эйлис Маккензи, — раздался голос секретаря, и она ринулась через всю комнату к двери, на ходу запихивая свои заметки в подаренный Марком атташе-кейс.

Впустив ее, секретарь закрыл за ней дверь. Эйлис взглянула туда, где на фоне ореховых панелей сидел за столом Марк. Стол его был весь завален бумагами. Внутри у нее все сжалось. Несмотря на то, что в кабинете было очень тепло, ее бил озноб. Серые глаза Марка глядели сурово и как-то безразлично, с выражением, какого она еще никогда за ним не замечала. Сердце Эйлис забилось, и с каждым ударом ее охватывало все большее отчаяние.

— Эйлис? Ты хотела меня видеть?

— Марк, помоги мне выбраться.

— Почему ты не улетела отсюда, когда только вышло распоряжение Вашингтона?

— Я пыталась, — сказала она, — но невозможно было достать билет. Я думала добираться поездом до Каира.

— А со Стивеном почему ты не уехала?

Эйлис почувствовала, как щеки ее заливает предательская волна краски. Он даже не спрашивает, почему она вообще сюда приехала.

— Ты знала, что он улетел?

Эйлис постаралась не опустить глаз.

— Нет.

— Понятно. — Рот Марка искривило подобие насмешливой улыбки, тут же исчезнувшей. Он поглядел на паспорта, поискал что-то. — У меня нет на тебя времени.

Из внутренней двери появился невысокий блондин с новой кипой документов.

— Новости о Тэлботе? — спросил Марк, но блондин лишь покачал головой и прошел в смежную комнату.

Собравшись с духом, Эйлис глядела прямо в глаза Марку. Трудно поверить, что он может быть с ней таким. Потом она вспомнила, как он отстранил ее от постановки. Слишком велика его ненависть к Тэлботу. Вызвавшись помочь Стивену, она переметнулась в стан его врагов. Теперь Марк не захочет ей помочь. Ладно, как-нибудь она выберется из Хартума и без его помощи.

— Если ты хочешь, чтобы я помог тебе, Эйлис, ты должна в точности следовать тому, что я приказываю. Слышишь?!

— Конечно! — прошептала она, почувствовав невероятное облегчение.

Он прошел в приемную.

— Иди сюда, и пусть мистер Рассел уничтожит твой паспорт, разорвет кредитные карточки и все документы, где указана твоя национальность. Ты останешься здесь, в посольстве.

Эйлис медленно прошла за ним в соседнюю комнату.

— Уничтожить мой паспорт?

Глава 37

Когда Эйлис избавилась от документов, ее провели в другую приемную, где она услышала знакомый голос.

— Что вы здесь делаете? — глаза Мелани глядели на нее с подозрением.

— Хочу, чтобы посольство помогло мне выбраться. В конце концов, я сейчас живу и работаю в Лондоне.

Малоубедительное это объяснение Мелани, казалось, удовлетворило.

— Знаете, Марк Кимброу здесь. Пригнал три самолета, чтобы вызволить нас отсюда. Я поставила его в известность, что являюсь личным другом посла Тэлбота и прошу гарантировать мне, что я вылечу первым же рейсом.

— Эй, крошка, как это вы здесь очутились? — из толпы к ним вынырнул Брэд. — Абдулла снабдил меня паспортом.

Эйлис повторила свое объяснение, добавив только:

— Спасибо, что бросили меня, не сказав ни слова.

— Теперь каждый за себя, — пожав плечами, пробормотал Брэд. — Но если они вас впустили, значит, позаботятся о вас. Я-то пробрался сюда с невероятным трудом, несмотря на паспорт. Этот негодяй Кимброу так его разглядывал, что я чуть не дал ему по морде, но обошлось. Надо сказать за это спасибо Абдулле. Он и Стивену достал вчера место в самолете САС.

После ужина их собрали в зале, где вице-консул собирался обсудить с ними планы на завтра. Эйлис увидела на возвышении человека, уничтожившего ее паспорт. Рядом с ним стоял Марк.

— Для сведения тех, кто меня не знает, — сказал блондин, — представлюсь: я — Герберт Джей Рассел. И хочу сообщить вам, что суданское правительство заверяет вас о том, что скоро все будет урегулировано и трудности, с которыми вы столкнулись, будут разрешены. Как бы ни складывались отношения Судана с некоторыми другими государствами, на добрые отношения с Соединенным Королевством это не влияет. Однако правительство Ее Величества распорядилось, чтобы мы оказали помощь британцам и всячески способствовали их выезду из страны. — Он перевел дух и, метнув взгляд в сторону Марка, продолжал: — Как многим из вас известно, посол Тэлбот некоторое время тому назад исчез. Сегодня тело его было обнаружено полицией в Омдурмане.

Гул затих, все в зале замерли. Сидевшая в первом ряду Мелани истерически зарыдала. Эйлис взглянула на Брэда, и тот шепнул:

— Его нашли с перерезанным горлом.

Эйлис удивилась, откуда это известно Брэду. Что за грубый, безжалостный человек? Не постеснялся бросить ее сегодня утром. Обещал отомстить Стивену, причем не за его вероломное бегство, а за взятый блокнот. Что-то в их отношениях было странным, однако от расспросов Брэд умело уклонялся. Эйлис не удивилась бы, если б узнала, что связывают их со Стивеном какие-нибудь грязные делишки, вроде этой аферы с билетами.

— Мы уверены в том, что гибель Тэлбота не имеет никакого отношения к обстановке в стране. Он погиб, запутавшись в каких-то своих неблаговидных делах. За посольство отвечаю я. Слушаться меня для всех вас жизненно важно. — Помолчав, он опять взглянул на Марка. — К счастью, к нам прибыл Марк Кимброу. — При упоминании имени Марка те, кто не знал его в лицо, стали перешептываться. — Он обеспечил нам три самолета, на которых будет производиться эвакуация. Сейчас мистер Кимброу объяснит вам, что делать дальше.

Рассел отошел в сторону, уступив место Марку.

— Предоставить всем вам места в трех самолетах не представляется возможным. — Марк помолчал, чтобы сказанное дошло до слушателей. — Поэтому я предлагаю пассажирам первого класса потесниться, чтобы на каждое место могли сесть двое. Это нарушает все мыслимые инструкции, и поэтому, если кто-то захочет полететь самолетами других компаний, я это пойму. Каждому мы дадим номер его рейса и его места. Посадка должна быть произведена как можно быстрее, потому что суданцы вот-вот закроют аэродром. Посадку пассажиров будем начинать с хвоста — так быстрее. С собой брать не больше одного места багажа. Как только кризис будет преодолен, посольство позаботится об отправке вам ваших вещей. Ну вот, по-моему, и все. А под конец еще несколько слов скажет мистер Рассел.

Герберт Рассел откашлялся:

— У нас есть основания считать, что среди вас находятся подданные США с фальшивыми паспортами. Так дело не пойдет, потому что это ставит под угрозу безопасность остальных. В последние месяцы Хартумский аэропорт установил новую компьютерную систему, связанную с компьютерами Интерпола. Номер предъявляемого паспорта должен совпасть с номером, внесенным в банк данных Британской службы безопасности. Великолепно подделанная корочка, фото и не вызывающие ни малейших подозрений печати могут обмануть меня, но не компьютер. Обратитесь к нам после собрания, мы знаем, как вам помочь.

Несколько часов спустя Марк стоял в кабинете посла, глядя в окно. Он думал было помочь Герберту с паспортами, но решил, что и без него обойдутся.

Марка удивило, что гибель Тэлбота не явилась неожиданной для Герберта Рассела. По всей вероятности, у Тэлбота все шло прекрасно, в соответствии с его замечательной схемой, пока в дело не включилась некая леди. Когда она попалась, то растрезвонила имя Тэлбота всем и каждому. Местные сообщники перепугались и поспешили от него избавиться.

Отвернувшись от окна, Марк перехватил настороженный взгляд королевы Елизаветы, глядевшей на него с портрета. Портрет королевы украшал каждый посольский кабинет. Скоро правосудие Ее Величества обрушится на голову Джейсона, и произойдет это после того, как завтра Рассел пошлет с Марком в Лондон собранные им свидетельства. Как проста оказалась эта столь долгожданная месть. Но заботит его сейчас вовсе не месть, заботит Эйлис. Слишком сурово он с ней обошелся. Надо пойти к ней, сказать про паспорт. Свое она получила, и достаточно. В конце концов, это просто смешно. Оба они ведут себя как дети.

Марк заглянул во все углы, где сидели и лежали люди, и наконец увидел Эйлис. Свернувшись в кресле, она спала. Как хотелось ему прямо сейчас взять ее на руки и унести. Но что бы он ей сказал? Нет, когда они окажутся наконец в Уиндем-Хилле, там уж, сидя у камина, и обсудят все. Наклонившись к ней, он приподнял золотистый локон и поцеловал Эйлис в любимое местечко — за ухом.

Проснувшись с затекшей шеей и жутким вкусом во рту, словно там переночевал верблюд, Эйлис побрела в столовую завтракать. Она поспешила сесть за стол, пока ее не заприметил Брэд. Эйлис не хотелось, чтобы ее видели в его обществе. Вечером и он, и Ме-лани вели себя мерзко до невозможного. Мелани закатила истерику, когда узнала, что улетает третьим самолетом. Брэд отказадся сообщить Герберту Расселу о фальшивом паспорте. Доводы Эйлис его не убедили.

— Они трясутся за свои шкуры, — говорил Брэд. — И меня, если я признаюсь, просто выкинут, и все.

— Если вы сами не скажете мистеру Расселу, то скажу я, — заявила Эйлис. — Нехорошо ставить под угрозу безопасность других.

Глаза Брэда загорелись нехорошим блеском:

— Только откройте рот, и я уничтожу Кимброу. Расскажу всем, что он укрывает американскую актрису, порнозвезду.

— Вы не посмеете!

Брэд захохотал:

— Я смотрел на вас, когда говорил Кимброу. Вы чуть ли не сожрать были его готовы. Так это за него вы замуж собрались?

— Не ваше дело!

— Ага! Так я вам скажу, которое из дел мое. Выбраться из этой чертовой дыры живым — вот мое дело. Если вьгпроизнесете хоть полслова, я подниму такой шум насчет Кимброу, что в Букингемском дворце будет слышно. И уверяю вас, никому не понравится, что этот кристально честный Кимброу лжет напропалую и покупает для своей актрисы поддельный паспорт. А после такого скандала он — человек конченый.

— Вы этого не сделаете.

— Спорим, сделаю?! Впрочем, так или иначе за свой паспорт я не волнуюсь. Абдулла сказал, что все необходимые шифры и коды в нем проставлены и компьютерную проверку я пройду с легкостью. Вот увидите.

Сразу после полудня их опять пригласили в тот же зал. Марк и мастер Рассел объяснили им, что первый рейс откладывается на четыре часа. В полночь придется подвести черту, так как после правительство передает аэропорт военным.

Третья группа выехала в аэропорт уже около десяти часов вечера. Все волновались и поминутно поглядывали на часы, зная, что ровно в двенадцать эвакуация должна окончиться. В аэропорту дежурный офицер сообщил им, что их рейс будет предпоследним.

Эйлис чувствовала, что тревога, которую раньше ей удавалось как-то сдерживать, теперь грозит поглотить ее целиком. Мелани стояла впереди, позади Эйлис был только Брэд и несколько незнакомых мужчин.

Подошел Герб Рассел и стал раздавать документы. Получив паспорт, Эйлис поспешила открыть его. Слезы наворачивались на глаза, когда она думала о том, каких невероятных трудов стоил Марку этот паспорт. Эйлис понимала, что компьютерную проверку она пройдет благополучно, и тем не менее во рту чувствовался металлический привкус страха.

Наконец подошла ее очередь. Марк и Герберт наблюдали за процедурой проверки. Эйлис не решалась взглянуть в глаза Марку. Загляни она ему в глаза, и непрошеные слезы опять потекут по щекам. Пройдя контроль, она первым долгом подойдет к нему. Эйлис предъявила паспорт и визу чиновнику у компьютера и лучезарно ему улыбнулась. Казалось, прошла целая вечность, пока на экране не появились ее данные. Чиновник просмотрел их, поставил штамп и уже протянул руку, чтобы отдать ей паспорт. Вдруг один из солдат охраны подошел к чиновнику и что-то сказал ему на своем гортанном арабском языке. Чиновник передал ее паспорт дежурному офицеру. Тот посмотрел на нее пристальным холодным взглядом и сделал знак отойти в сторону.

Сердце Эйлис болезненно сжалось. Трудно было представить себе, что могло случиться, но солдаты глядели то на ее фотографию, то на нее и перешептывались. Что бы это ни было, к компьютеру это отношения не имело.

Марк подошел к Эйлис, предоставив остальным пассажирам проходить контроль самостоятельно. Он пытался ободрить ее улыбкой, но поза его была напряженной и настороженной.

— В чем дело? — спросил Герберт у дежурного офицера, и так как тот молчал, повторил свой вопрос по-арабски.

— Это американская актриса!

Страх охватил Эйлис своими холодными щупальцами. Они увидели ее картину! Где?! Она только-только вышла на экраны в Америке, а за границу вообще не продавалась.

Герберт шепнул что-то Марку, и тот явственно побледнел. Обняв Эйлис за плечи, он сказал:

— Мисс Маккензи — моя невеста. Я владелец «Виндзор эрлайнс», а ваше правительство заинтересовано в том, чтобы самолеты компании продолжали по-прежнему соединять Судан с Европой. Я могу лично поручиться за мисс Маккензи и хочу взять ее с собой.

Офицер кивнул — слова Марка, видимо, убедили его, но тут чиновник у компьютера вдруг разразился целым залпом арабских слов. Эйлис увидела, что возле стола остался один Брэд Уиллингхем, все прочие контроль уже прошли и, стоя в стороне, ждали его. Последовала горячая перепалка по-арабски, после чего дежурный офицер швырнул Брэду его паспорт.

— Не годится! Не годится!

Откуда ни возьмись выскочила Мелани:

— В чем дело? Почему мы медлим с вылетом? Задерживать нас из-за этих двоих? Они оба американцы.

Оставив Эйлис, Марк двинулся к Мелани. Схватив ее за плечо, он поспешил оттащить ее в сторону, пока, видимо, не понявший ее слов дежурный офицер не начал задавать вопросы. Но было поздно: один из солдат достаточно знал английский, чтобы перевести сказанное старшему по званию.

— Пустите ее, — сказал Герберт после нервного обмена репликами с дежурным офицером. Лицо Герберта было пунцовым. — Он хочет выслушать ее.

Сердце у Эйлис упало.

Мелани ухватила офицера за рукав:

— Видели ее в картине? Сняла с себя все до последней нитки, бесстыжая. Не заставляйте нас страдать из-за этих американцев!

Эйлис замерла, потрясенная.

Стоявшие рядом солдаты закивали головами. Английским они владели плохо, но Мелани все же поняли. Офицер щелкнул пальцами, и солдаты взяли в кольцо Эйлис и Брэда. Марк начал проталкиваться к Эйлис, но на него наставили автоматы.

— Я требую прекратить... — закричал Марк, но раздалась команда, и один из солдат ударил его прикладом в челюсть, другой ткнул винтовкой в живот, в то время как третий сильным ударом по голове сбил с ног. Вскрикнув, Эйлис бросилась было к Марку, но солдаты оттащили ее назад. Офицер резко сказал что-то Герберту по-арабски.

— Отнесите его в самолет, — распорядился Герберт. — Идите, идите отсюда все и скажите летчику готовить взлет.

Эйлис молила бога, чтобы травма Марка оказалась не столь серьезной. Последнее, что она увидела, это как мужчины несут в самолет Марка: залитый кровью, он был без сознания. И улыбающуюся Мелани.

Марк очнулся, когда двое мужчин несли его по трапу. Сначала он даже не понял, где он и что с ним. Голова была тяжелой. Во рту чувствовался вкус крови. Внеся в самолет, его положили на пол.

— Эйлис... — пробормотал он, и челюсть обожгло резкой болью, отозвавшейся в затылке. — Пусть не взлетают без нее...

Но было поздно. Самолет набирал скорость. Свет опять померк перед глазами, в памяти осталось только одно: искаженное ужасом лицо Эйлис. Спутанные мысли обратились к Стивену Хантеру. Всему Хартуму он демонстрировал кадры с Эйлис. Герберт успел шепнуть это Марку, и тот проклял себя. Почему, почему он не уладил все это с Найджелом!

Марк открыл глаза. Вокруг все кружилось в тошнотворном хороводе. Рядом с ним кто-то поставил его кейс со свидетельствами против Джейсона. Какое это имеет значение! Ничто не имеет значения, если что-нибудь случится с Эйлис.

Притихшие до этого пассажиры прокричали «ура», когда самолет оторвался от взлетной полосы. Марк с трудом встал, хватаясь за стенки и стойки. Неверными шагами он пошел в салон первого класса. Кровь текла из раны на затылке, капала из рассеченной губы. Он видел, что взгляды всех обратились на него, но ему было все равно. Перед собой он видел только Мелани.

— Ты, сука, — сказал он, — сука проклятая! Да как ты смела называть себя англичанкой! — Дрожащей от слабости рукой он обвел всех пассажиров салона. — Мы... мы — народ, не покорившийся Гитлеру, народ, который трудности только закаляют, народ, сплоченный и единый, гордый и несдающийся... То, что ты сделала, доказывает только одно: тебе наплевать на всех, кроме себя. Так вот, обещаю тебе, если с Эйлис что-нибудь случится, я до тебя доберусь.

Он повернулся и пошел прочь, не слыша раздававшихся вслед ему одобрительных возгласов и аплодисментов. Усилием воли он не дал себе опять потерять сознание и, шатаясь, добрался до отведенного ему места в кабине летного состава рядом с бортинженером.

— Сволочи! — крикнул пилот.

— Господи! — охнул второй пилот.

— Что такое? — спросил Марк и подался вперед, силясь разглядеть, что случилось. Внизу высоко в небо взметнулось оранжевое пламя, охватив огнем безлунный горизонт.

— Эти негодяи взорвали аэропорт!

Глава 38

— Я убью Джейсона Тэлбота! — сказал Марк, не обращая внимания на встревоженных Уоррена и Линду. За две недели, что прошли с того дня, когда повстанцы взорвали аэропорт в Хартуме и Эйлис погибла, Марк научился совершенно спокойно относиться к тому, что многие считали, будто он спятил.

— Сперва тебе придется его разыскать, — попытался перевести все в шутку Уоррен. Он знал, что его друг не шутит, а говорит совершенно серьезно.

— Ума не приложу, откуда он узнал, что надо поскорее скрыться, — сказала Линда, делая знак служанке принести десерт. — Видимо, каким-то образом Стивен узнал о секретном расследовании. Он и предупредил Джейсона. — Так решили они с Уорреном в результате долгих обсуждений. Сегодня Уоррен пригласил Марка поужинать с ними, чтобы как-то отвлечь хорошими новостями.

— А кто, ты думаешь, убил Роберта? — спросил Марка Уоррен.

— Кто-нибудь из суданских соучастников — так, по крайней мере, считал Герберт Рассел. С его гибелью в аэропорту проверить эту версию не представляется возможным.

— Как поживает Стивен Хантер после смерти Найджела? — спросила Линда, пытаясь сменить тему разговора.

— С упоением руководит «Хантер филмс», — сказал Марк. Он вспомнил, как уже на смертном одре Найджел вызвал его к себе и рассказал, что именно он уговорил Эйлис помочь Стивену. Старик плакал и обвинял себя в гибели Эйлис. Марк не стал огорчать его рассказом о том, что сделал Стивен с неиспользованными дублями. Все равно Найджел был уже бессилен. Месть предстояло взять на себя живым. Марк позаботится о том, чтобы Стивен получил сполна. Он и Мелани. Но сначала надо разыскать Джейсона.

— Давайте пить кофе в гостиной! — сказала Линда.

Когда Линда встала, Марк подумал, что брак пошел ей на пользу. Она расцвела необыкновенно: щеки порозовели, она как-то округлилась, поправилась... Уоррен тоже выглядит спокойным и счастливым. Судя по всему, он совершенно поглощен своей любовью. «Значит, я был прав, — подумал Марк, — все у них сложилось как нельзя лучше». Он шел за Уорреном, переполненный тоской и одиночеством.

— Мы должны раскрыть тебе один секрет, — сказал Уоррен, когда подали кофе. — У нас будет ребенок и...

— И мы хотели бы, чтобы крестным отцом был ты, — закончила за Уоррена Линда.

— Здорово! — сказал Марк и поднес к губам кофейную чашечку. Ребенок. Внутри у него что-то сжалось. Пока Уоррен и Линда оживленно обсуждали имя будущего ребенка, Марк обдумывал план мести. Ничего не поделаешь: отомстить — это единственное, что у него осталось.

— Линда, — сказал он после паузы, — ты знаешь этого репортера, приятеля Эйлис, Остина Ридера?

— Нет. Она даже никогда не упоминала его имени.

— Наверное, очередной журналист, желающий под новым углом осветить все ту же историю, — заметил Уоррен. Подойдя к бару, он разливал по рюмкам коньяк. — Я бы держался от него подальше.

— Марк, — сказала Линда, глядя на него полными сочувствия глазами, — постарайся не думать все время о прошлом. Эйлис этим не вернешь.

Взяв из рук Уоррена рюмку с коньяком, Марк одним глотком осушил ее.

— Если бы я только был с ней полностью откровенен, может быть, тогда она и не отправилась бы в Хартум.

— О чем это ты? — нахмурившись, спросила Линда.

— Ты когда-нибудь размышлял о том, почему мы с Джейсоном ненавидим друг друга? — спросил Марк Уоррена.

— Ну, я полагал, это какие-то старинные, идущие еще со школы обиды.

— Я еще не родился, когда у моей матери был роман с отцом Джейсона. Она думала, что Гилберт Тэлбот женится на ней. — Покосившись на изумленного Уоррена, Марк встал и, подойдя к бару, налил себе еще коньяка. — Но разве английский пэр станет жениться на какой-то секретарше, пусть даже и очень красивой? Разумеется, он женился на другой, а мама переехала в Манчестер, где встретила моего отца и вышла за него замуж. Мама не любила отца, все мысли ее были только о Гилберте. Она решила отправить меня учиться в Билброу-Холл, потому что там учились маленькие Тэлботы. Когда я стал учеником Билброу-Холла, она опять встретилась с Гилбертом, и их роман возобновился.

Марк неодобрительно покачал головой. То, что мать его не любила отца, он не простит ей никогда, сколько бы времени ни прошло с тех пор. Эйлис он не рассказывал всего этого, потому что не мог избавиться от чувства, что его брак с Каролиной во многом повторил брак его родителей. Два поколения мужей Тэлботы превратили в рогоносцев. Душещипательная история!

— Джейсон узнал об этой связи, — высказал догадку Уоррен.

— Да. И заявил мне, что моя мать шлюха. После этого все последующие годы Джейсон не упускал возможности третировать меня. Стартовым капиталом мне послужили десять тысяч фунтов, полученных, как объяснила мне мама, в страховой компании за смерть какого-то родственника. Я удачно приумножил эти деньги, превратив их в солидный капитал. Когда Гилберт умер, Тэлботы были практически разорены. Джейсон пришел ко мне. Разбирая бумаги отца, он выяснил, что Гилберт оставил матери деньги. Джейсон хотел, чтобы я их вернул. Я отдал ему втройне. Если бы я знал, от кого эти деньги, то никогда бы не воспользовался ими. Когда я передал ему чек, Джейсон пришел в бешенство и стал кричать, обвиняя маму в их разорении.

— Ерунда! — сказал Уоррен. — Суммы этой не хватило бы даже на содержание их автомобилей. Он просто завидовал твоим финансовым успехам.

— Тем не менее Джейсон поклялся рассчитаться со мной. Он говорил, что, если бы я не присвоил себе тэлботовских денег, ему не было бы нужды жениться на богатой. Видите ли, я украл у него его любимую!

— Что? Любимую?! — переспросила Линда. — Трудно представить себе женщину, которую любил бы Джейсон. Он никого не любит, кроме себя. Кто она?

— Он не сказал.

Марк закончил свой рассказ словами:

— Я знаю Джейсона тысячу лет и, можно сказать, сроднился с ним, но все равно я его уничтожу. Раньше или позже.

— Марк, можно тебя на минутку? — окликнул его Джайлс. Лицо его под шапкой седоватых курчавых волос было строго и серьезно. — Ты слышал? Мелани Таренхолт умерла.

— Правда? Что случилось?

Джайлс поднимался с Марком по театральной лестнице в директорский кабинет.

— Думаю, что после того, как в газетах написали о том, какую роль Мелани сыграла в гибели Эйлис, Брэда Уиллингхема и Герберта Рассела, поклонники покинули ее. Телепродюсеры больше не приглашали ее сниматься. Ну а дальше — наркотики, передозировка. Самоубийство или несчастный случай? Кто знает...

«Одной меньше. Остаются еще двое», — подумал Марк.

Джайлс стоял, переминаясь с ноги на ногу:

— Я ужасно сожалею, что уговаривал Эйлис отправиться со Стивеном.

— Я тебя не виню. И вообще никого не виню. Кроме себя.

— А она не могла остаться в живых? Чего на свете не бывает.

— Исключено. Чудом спасшаяся француженка сказала, что видела Эйлис за несколько секунд до взрыва. Эйлис стояла там, где я ее оставил, практически в эпицентре.

Марк никому не говорил, что потратил две недели на изучение бесчисленных отчетов и показаний свидетелей в надежде, что Эйлис все-таки успела выбраться. Нет. Не успела.

— Прости меня, — сказал Джайлс. — На следующей неделе премьера. Ты будешь?

— Нет. Я улетаю в Австралию. — Марк умолчал о том, что специально приурочил свою поездку к премьере. Смотреть спектакль, которому Эйлис отдала столько сил, — это уж слишком.

Простившись с Джайлсом, Марк вошел в директорский кабинет. Он закрыл за собой дверь, но свет включать не стал. Он постоял, прислонившись к двери, думая о том, что почти физически чувствует присутствие Эйлис в этой комнате. Вот он включит сейчас свет и увидит ее за столом, склонившуюся над бумагами. Она поднимет на него глаза и засияет улыбкой — улыбкой, которую он так любил.

Щелкнув выключателем, он осветил пустой кабинет. Почти пустой: свернувшись в тугой клубок, на кресле Боба спала Ти-Эс. На столе Эйлис в коробке спал котенок.

В начале января, вернувшись в Лондон из Уиндем-Хилла, они с Эйлис первым делом отправились в театр проведать котят. Ночной дежурный сказал им, что все котята проводят время в кабинете, кроме рыжего сорванца, который все время норовит пробраться в гримуборные. Они назвали этого котенка Гу.

Спустив Гу на пол, Марк принялся разбирать стол Эйлис. Вот маленькая фотография. Кто-то щелкнул Эйлис вместе с Ренатой и Линдой возле «Дайкири у Дика». Марк все глядел и глядел на трех женщин, смеющихся весело, как школьницы. На фотографии Эйлис была в памятном ему красном купальнике-бикини. Ветерок, налетающий с моря Кортеса, треплет ее золотистые волосы.

Марк выдвинул ящик стола. Там оказалось семь шоколадок. Он положил их на стол Боба.

Следующий ящик был пуст, если не считать синего, скрепленного спиралевидной проволокой блокнота. Очередная тетрадь с идеями, решил Марк, листая блокнот. Такие тетради для Эйлис были самое-самое главное. Стоило ей задумать что-нибудь новое — роман или пьесу, — как возникали бесчисленные идеи, которые надо было срочно записывать. Наверняка такой же блокнот был у Эйлис в кейсе, который он ей подарил.

От этой мысли Марка пробрало холодом. Тысячи раз говорил он себе, что случившееся, может быть, и к лучшему. Она умерла мгновенно, не успев ничего понять. Страшно представить себе, что могли бы сделать с ней эти солдаты, в чьих руках она очутилась! И все же невыносимо тяжело знать, что никогда больше не впорхнет она в этот кабинет, веселая, говорливая, смеющаяся, брызжущая идеями...

Он еще раз перелистал блокнот, на этот раз с конца. Внимание его привлекла одна захватанная страница. В две колонки там были записаны какие-то имена под общим заголовком — «Кимброу». В одной колонке стояло: Элисон, Памела, Джулия, Лорен, Шерри. В противоположной — Джеффри, Росс, Блейк, Винсент, Тимоти. «Лорен» и «Росс» были обведены красным. И вдруг его осенило: она подбирала имена их будущим детям! Марк с трудом проглотил комок в горле и погладил пальцем имена. Значит, Росс и Лорен. Мальчик и девочка. Они ведь решили, что детей будет не меньше двух. Оба они всегда страдали, что были единственными детьми. Лорен и Росс.

Он бросил блокнот в ящик, чувствуя, что если будет думать об этом дольше, то не выдержит, и заставил себя продолжить разборку вещей. На вешалке в углу он нашел три забытых зонтика и шерстяную фуфайку. Складывая фуфайку, он ощутил слабый аромат жасмина и полевых цветов. Номер 9135 от «Флорис», любимые духи Эйлис. Он вспомнил, как заказывал эти духи, как послал их Эйлис вместе с атташе-кейсом после ночи в Торки. «Господи, что это была за ночь! Спасибо тебе за то, что воспоминаний мне теперь хватит до конца дней».

Аккуратно положив фуфайку сверху, Марк оглядел комнату. Что бы еще ему отсюда взять? Больше брать нечего.

— Идем, Ти-Эс! — сказал Марк, поднимая спящую кошку и сажая ее в коробку. — В Уиндем-Хилле тебе понравится.

Решив, что это новая игра, Гу бегал от Марка и никак не давался ему в руки. Наконец удалось загнать его в уголок.

— Вот теперь не убежишь, — сказал он, сажая котенка в коробку рядом с матерью.

С коробкой в руках Марк подошел к двери, неловко повернулся, чтобы в последний раз оглядеть комнату, прежде чем выключить свет и постоять немного в темноте.

«Ты — это лучшее, что было у меня в жизни».

Глава 39

Молчаливый, как гробница фараона, освещаемый блеклыми лучами сквозь щели худой крыши, пакгауз был выстроен в форме буквы L. Снаружи послышались шаркающие шаги. Это не может быть Брэд. Неужели их обнаружили? С продовольствием в округе становилось плоховато — кто-нибудь вполне мог попробовать разжиться съестным, заглянув в заброшенный пакгауз.

Пройдя на цыпочках туда, где лежали их нехитрые пожитки, Эйлис взяла ружье. Неизвестный у двери подергал замок, но тот, разумеется, не поддавался. Шаги медленно удалялись, и Эйлис, облегченно переведя дух, опустила на землю тяжелое ружье, прислонив его к мешку с рисом. «И все-таки скоро нас найдут, — садясь, подумала она. — Хотя нам невероятно повезло, что мы не погибли, когда повстанцы взорвали аэропорт».

В сотый раз за последние пять дней в мозгу ее зажужжали воображаемые кинокамеры, с тошнотворной отчетливостью разворачивая перед глазами картины, и, как всегда, грудь сжало холодом при воспоминании о том, как несли в самолет Марка.

— Шевелись, шевелись! — приговаривал солдат, тыча в спину Эйлис ружейным прикладом.

Впереди нее под прицелом трех автоматов вели Брэда. Эйлис оглядывалась, ища глазами Герберта, но тот все еще стоял возле пропускного пункта, споря с офицером. Внезапно что-то оглушительно грохнуло, здание покачнулось, стекла вылетели, и полетели острые, как иглы, осколки. Эйлис бросилась на пол, прикрывая голову сумкой. Она увидела пылающее здание аэропорта местных линий через дорогу от них. От взрыва вылетели стекла и в международном аэропорту, где они находились, и в здание полз дым. Перекрывая истерические вопли перепуганных пассажиров, раздавались резкие гортанные выкрики арабских военных, отдающих команды. Их конвоиры кинулись к своему командиру, стоявшему с Гербертом Расселом. Эйлис увидела Брэда — он пробирался к вышибленной взрывом двери. Подгоняемая паническим ужасом, она тоже поползла на четвереньках по усеянному стеклянными осколками полу. Когда Брэд шмыгнул в пробоину от взрыва, образовавшуюся в стеклянной двери, Эйлис последовала за ним.

Снаружи метались арабские солдаты. Они сновали взад-вперед, им не было до нее ни малейшего дела. Она побежала. Ужас подсказывал ей держаться Брэда. За ее спиной раздался мощный взрыв — это взлетело на воздух здание международного аэропорта, из которого она только что выбралась. Брошенная на землю взрывной волной, оглушенная, она ловила ртом воздух, с ужасом наблюдая, как то, что недавно было аэропортом, превращается в печь крематория. Вот с треском рухнула крыша, и рядом с ней, совсем близко, взвился столб пламени и удушливого дыма. «Каково это — умирать? Наверное, больно. Как страшно кричат эти несчастные, оставшиеся внутри! Господи, не дай мне умереть!»

Через силу она поднялась: инстинкт самосохранения гнал ее вперед. В густом дыму она еще различала дорогу и вдруг увидела фигуру Брэда, которую в следующую же секунду заволокло дымом. «Брэд! Брэд!» — услышала она собственные крики.

Брэд бежал не оглядываясь и вдруг остановился, вжавшись в стену какого-то склада. Эйлис по инерции пробежала мимо, но Брэд поймал ее за руку. Плечо пронзила острая боль, когда он, чуть не вывернув Эйлис руку, притянул ее к стенке и зажал ей рот.

— Заткнись! Видишь, что делается?

Адское пламя пожара, заставлявшее вспомнить картины Второй мировой войны, вдруг высветило стоящий джип, охраняемый всего одним солдатом.

— Не бросай меня! — прошептала Эйлис, когда он отнял руку от ее рта.

— Стой здесь.

Брэд осторожно крался вдоль стены. Внимание солдата было, естественно, приковано к пожару. Брэда он мог увидеть, лишь оглянувшись. Быстро, как молния, Брэд прыгнул на него сзади. Оглушив его ударом кулака, он отнял у солдата нож, винтовку и пистолет в кобуре. Он уже напяливал на себя военную форму, когда подскочила и Эйлис.

— Вот мое спасение! — кивнул в сторону джипа Брэд. — Если ты со мной, сядь на пол и не высовывайся. Ясно? Солдат едет по делам службы, а красотка-блондинка тут вовсе ни к чему.

Она устроилась на полу, втиснувшись между передним сиденьем и приборной доской. Стоя над бесчувственным, еще не пришедшим в себя полураздетым солдатом, Брэд вытащил отнятый у него нож и ткнул его в шею под ухом. Легкое движение кисти — и нож, резанув по горлу, очутился под другим ухом. Потоком хлынула кровь. Эйлис затошнило. Это вовсе не было нужно. Брэд вытер нож, проведя им по голому торсу солдата, влез в джип, и тот рванулся с места.

Ей вдруг вспомнилось, что именно Брэд сказал, как умер Роберт Тэлбот. Он и убил его. Теперь Эйлис нисколько в этом не сомневалась. Но почему? Джип трясло и мотало на поворотах, и голова Эйлис то и дело стукалась о приборную доску. Она не сразу поняла, что едут они не в Хартум.

— Куда мы едем? — крикнула она, стараясь перекричать шум мотора. Она старалась не думать о том, что рядом с ней убийца.

— Помнишь, что было с Гордоном? Не собираюсь попасть в ловушку в Хартуме — между двумя реками, а с юга мятежники наступают. Нет уж, увольте!

Слова эти удивили Эйлис: не думала она, что рассказ о Гордоне отложится в его памяти.

— Видишь, как быстро они взорвали аэропорт? По последнему слову военной науки. Следующими будут мосты.

Переехав железнодорожные пути, они направились к мосту. Эйлис съежилась от страха, прижав голову к коленям.

— Молись господу богу! — крикнул Брэд.

Страх мчался вместе с ними третьим пассажиром.

— Уф-ф! — Брэд похлопал Эйлис по склоненной шее. — Ну вот и проехали! Но ты молись, молись — впереди еще Северный Хартум и мост Шамбат. Доберемся до Омдурмана, а там я знаю местечко, где можно спрятаться.

Они уже миновали большую часть пути, когда позади них раздался взрыв. Теперь дорога была каждая минута. Но почти у самого моста Шамбат джип вдруг встал.

— Черт! — рявкнул Брэд. — Горючее кончилось! Давай бегом. Чувствую я, что у нас в запасе минуты четыре, не больше! — И он рванул вперед по мосту с невероятной скоростью.

Задыхаясь, Эйлис побежала за ним. Надо, надо проскочить этот чертов мост, она не хочет умереть, ей рано умирать.

Мысли сами собой почему-то возвратились к сцене в аэропорту. Эйлис не понимала всего, что говорили солдаты, но одно она поняла: из неиспользованных кадров Стивен сделал порнофильм. Нет, она должна выжить хотя бы для того, чтобы отомстить этому подонку. И еще Мелани, этой самонадеянной стерве.

Они пробежали мост. Он взорвался минут через двадцать. Когда это произошло, они были уже в Ом-дурмане — все бежали и бежали, кружа в лабиринте улочек и закоулков. Казалось, что прошло уже много часов этого безостановочного кружения. Наконец они очутились возле какого-то полуразрушенного здания и юркнули внутрь. Эйлис была совершенно без сил, мысли ее путались. Упав на грязный пол, она свернулась калачиком и провалилась в беспамятство.

Когда она очнулась, каждый мускул ее ныл, одеревеневшие руки и ноги были все исцарапаны битым стеклом. Эйлис встала и огляделась, ища Брэда. Неужели он бросил ее? Вполне возможно. Если бы она сама не побежала за ним, он бросил бы ее еще в аэропорту. Разглядывая окружающее помещение, она увидела вокруг громоздившиеся друг на друга до самого потолка мешки. На мешках синяя голубка в лавровом венке — знак Евросоюза. Там был рис. Эйлис проверила содержимое нескольких мешков. Зерно. Рис.

«Белое золото», — думала она, возвращаясь к месту своей ночевки, где она оставила свою дорожную наплечную сумку, которую чудом умудрилась сохранить во всей этой сумятице. Нет, Брэд вернется. Не из-за нее, а из-за этих припасов. В осажденном мятежниками Хартуме, где взорваны мосты, скоро начнется голод, и эти мешки станут для него — для них — надеждой на спасение. Глядя в потолок, она припоминала свой разговор с Остином. Вне всякого сомнения, Брэд и Стивен входили в группу контрабандистов, расхищавших гуманитарную помощь. И не исключено, что поставками оружия мятежникам тоже занимались они. Если это так, то она нащупала то самое недостающее звено в раскрытой Остином цепи событий. И значит, она совершенно случайно поняла нечто крайне серьезное, серьезнее всего, с чем ей приходилось сталкиваться дотоле.

Замок на двери пакгауза щелкнул, и не успела дверь распахнуться, как Эйлис метнулась за громоздившиеся мешки. Даже днем в пакгаузе было довольно темно. Вошел человек, одетый как местные арабы. На плече он нес тяжелый мешок.

— Эйлис, ты где? — раздался знакомый голос.

— Брэд? — Она вышла из своего укрытия.

Сбросив мешок, он сорвал с головы тюрбан и швырнул его на пол.

— Анархия... настоящая анархия, другого слова не подберешь! Никто ничего не знает. Мятежники разрушили телецентр и радиоцентр. К счастью, мне хватило на эту одежду. Я решил, что сейчас опасно разгуливать в военной форме. Могут заинтересоваться, почему это я не там, где идут бои.

Он вытащил из мешка горсть древесных углей, маленькую жаровню и извлек сморщенную морковку и сильно проросшую луковицу.

— Вот сооруди из этого что сможешь, — сказал Брэд, передавая ей в руки вдобавок кувшин с водой. — Рису у нас с тобой чертова пропасть. Но сначала, крошка, переоденься! — И он бросил ей длинную мужскую рубаху.

Эйлис окинула взглядом свой некогда белый костюм льняного полотна. Дым, сажа и грязь оставили на нем свои следы. Рукав порвался. Хорошенький, наверное, у нее сейчас вид. Эйлис провела рукой по щекам, стирая с них сажу и песок. Потом она достала из сумки мягкую салфетку, протерла ею лицо и, найдя расческу, немного причесалась. «Ах, сейчас бы горячую ванну», — подумала Эйлис и, подняв глаза, встретилась вдруг с пристальным взглядом Брэда. Сердце ее неприятно екнуло. Поспешно схватив сумку, она притворилась, будто что-то ищет. Сомнения в том, чего хочет Брэд, у нее не было, как не было и возможности этого избежать. Без него ей не выбраться отсюда, да и сведения о Стивене, без которых ей не удастся привлечь того к ответу, она может раздобыть только у Брэда. Но, используя его, ей необходимо быть начеку. Это человек опасный.

— Что ты там ищешь? — спросил Брэд, подходя ближе.

— Духи, — солгала она и вспомнила флакончик от «Флорис», который остался в доме у Марка.

— Иди сюда.

Глубоко, прерывисто вздохнув, Эйлис подошла поближе, но так, чтобы дотянуться до нее он не мог.

— Раздевайся.

— Что? — обомлела она.

— Что слышала.

Скинув туфли, она медленно расстегнула пиджак и бросила его на пол. Снять шелковую блузку оказалось не так просто — надо было отодрать запекшуюся на плече кровь.

Она стояла в нерешительности в своем умопомрачительно сексуальном белье от Жанет Риджер. Эти соблазнительные кружевные штучки предназначались только Марку, и никому другому.

— Поторопись-ка!

Эйлис выскользнула из комбинации. На ней остались только шелковые облегающие трусики и открытый лифчик, пикантно приподнимающий грудь. Вздохнув, она освободилась и от белья.

Брэд окинул ее оценивающим взглядом. Подойдя к ней вплотную, он ухватил ее за волосы на затылке, потянул так сильно, что голова ее запрокинулась.

— Никогда, слышишь? Никогда не говори больше мне «нет»! Поняла? Все равно я свое возьму. Что, недостаточно хорош для такой принцессы?

Свободной рукой с грубыми заскорузлыми пальцами он провел по голым грудям Эйлис. Пальцы, задержавшись на соске, принялись играть им, теребить, щупать. Другой рукой он держал ее за волосы, запрокидывая голову под неестественным углом.

— Мне больно.

— Знаешь, что больно? По-настоящему больно, а? — Он выпустил ее волосы и, схватив руку Эйлис, сунул ее себе между ляжек. Рука коснулась напряженного члена. Брэд сомкнул ее пальцы вокруг своего пениса. Лицо его одеревенело, он шумно втянул в себя воздух.

— Больно, когда хочешь женщину, долго хочешь, неделю, другую, много-много недель подряд. А она обращается с тобой как с дерьмом — и это тоже больно, да еще как! Так что теперь уж моя очередь.

Брэд схватил ее за плечи и опрокинул на спину, прямо на грязный пол. Сделано это было так резко, грубо, что она задохнулась. Без труда он выпростался из своей рубахи и стоял над ней, голый, но в ботинках. Он прижал ее к земле своим разгоряченным телом, смял ее, настойчиво тыча в мягкую плоть. Губы Брэда нашли ее губы. Язык его теперь шарил у нее во рту.

«Почему я осталась, не убежала!» — мысленно воскликнула Эйлис. Она глубоко вздохнула, втянув в себя запах потного мужского тела. Ее чуть не затошнило. «Вообрази себе, что это не он, что это кто-то другой», — подумала Эйлис, когда Брэд стал мять губами ее груди. Она запустила пальцы ему в волосы, взъерошив пахнущие дымом жидкие пряди. На глаза навернулись слезы. Нет, плакать она не может, а если станет сопротивляться, он бросит ее или, хуже того, просто убьет.

Внезапно она почувствовала, как хищные губы, оставив ее грудь, скользнули ниже по твердому животу. Потная рука раздвинула ее ноги. Он то покусывал ее, то лизал. Горячий язык проник внутрь. Жадные губы Брэда смыкаются вокруг нежной выпуклости и сосут, сосут. Она невольно охнула.

— Тебе это нравится, да? Старик Уиллингхем знает, что делает!

Его губы становились все настойчивее, наглее, язык лез глубже, глубже. Она хотела крикнуть, что он ей мерзок, противен, но не посмела.

Издав какое-то хриплое рычание, он приподнялся, встал на колени между ее раздвинутых ног, придерживая член одной рукой. Выражение неприкрытого сладострастия на его лице было омерзительно. Сильным рывком он вошел в нее, пять-шесть движений — и он обмяк, потный, ослабевший. Эйлис лежала, борясь с искушением протянуть руку за брошенным им второпях вместе с рубахой пистолетом.

Видимо, отвращение, которое она испытывала, отразилось на ее лице, потому что Брэд схватил ее за волосы, пригнул к земле. С тем же проворством, с каким он перерезал горло солдату, он навалился на нее, притиснул к полу.

— Что, опять начинаешь свои штучки, сука? Не изображай только, что ты делала это через силу. Ты просто млела подо мной, думаешь, я не чувствовал?

На лбу его снова выступили бусинки пота. Руки его скользнули к грудям Эйлис. Он принялся тискать и мять их так сильно, что она морщилась от боли. Прищурившись, он ухмыльнулся, и в следующую же секунду обмякший член его очутился у нее между грудей. Тиская руками ее груди, Брэд двигался взад-вперед, пока член его слегка не встрепенулся. Придвинувшись к ее сомкнутому рту, он приказал:

— Соси его, пока не встанет!

Эйлис попыталась отвернуться, но не смогла, придавленная его тяжелым телом, стиснутая, как клещами, его ногами. Закрыв глаза, она разомкнула губы, и горячий пенис скользнул ей в рот. Она задыхалась, давилась, а он втискивался все глубже. К счастью, это продолжалось недолго: почувствовав, что готов к новым свершениям, Брэд отодвинулся и удовлетворенно погладил свой член. Он, надавив волосатым коленом, заставил ее раздвинуть ноги и опять вошел в нее.

— А, так ты такая маленькая, узенькая, — бормотал он, — но мне это по душе, крошка, по

душе... Хотел обождать маленько, но зачем? Не кончу, так помну тебя, такую узенькую, маленькую...

И начался ад. Казалось, это никогда не прекратится, это ерзанье, стоны и уверения, что ей это нравится, да, конечно же, нравится. Но из этого страстного шепота она уяснила себе одно: Брэд видел кадры с Эйлис еще прошлой осенью. Джейсон видел их тогда же и потому стал так настойчиво названивать ей.

— Ну и повеселились мы тогда, — пыхтел ей в ухо Брэд. — Мелани чуть на стенку не полезла от злости, когда узнала, что ты встречаешься с Джейсоном. Стивен нарочно это все подстроил — приберег эти кадры, чтобы разжечь Джейсона. Да он на все бы пошел, только бы рассорить Джейсона и Мелани. Я только глянул на этот клип — и все, готово! А теперь вот что-то не получается... — бормотал он.

Когда наконец все было кончено, Брэд без сил распростерся у нее на животе, но почти тут же заявил:

— Есть хочу! Иди готовь еду!

И, глядя на эту волосатую обезьяну, Эйлис поклялась себе, что отомстит.

С того дня вот уже целую неделю дни протекали одинаково, по заведенному порядку: Брэд шел на промысел, она же оставалась взаперти. Попутно Брэд изыскивал способ выбраться из Хартума. Он мечтал махнуть в Порт-Судан, но повстанцы заминировали южное шоссе. Единственной дорогой к побережью оставалась немощеная и грязная дорога через Атбару.

В дверь дважды коротко стукнули, и это оторвало Эйлис от воспоминаний, вернув к реальности. Вот, после паузы, и третий стук. Вернулся Брэд. Он будет голоден и зол.

Она отперла дверь, распахнув ее, зажмурилась от ворвавшегося в пакгауз яркого солнечного света. Торопливо войдя и сбросив на пол мешок, с которым он обычно ходил на промысел, Брэд объявил:

— Сегодня ночью мы уезжаем.

Глава 40

Взошедшая луна слегка осветила дорогу. Из призрачного сумрака выплыли пирамиды — вечные стражи руин ушедшего в небытие древнего Мерва. Эйлис тянула шею, силясь разглядеть из кабины грузовика Нил, устремившийся вниз от Шестого порога.

Она исподтишка глядела на Брэда, но он, равно как и водитель, казалось, не замечал ее, целиком поглощенный высматриванием правительственных солдат. С самого Омдурмана они вынуждены были ехать под покровом ночи, с выключенными фарами из страха наткнуться на конвой. Если это произойдет и солдаты увидят их грузовик, полный риса и зерна, фальшивые пропуска и документы, раздобытые для них Абдуллой, им не помогут.

Потянувшись за локоном, рука Эйлис нащупала вместо него лишь широкополую шляпу, которую Брэд приказал ей не снимать. Откромсанные на манер мужской стрижки волосы довершали ее маскарад — мужскую рубашку и штаны. Выглядела Эйлис до смешного не похожей на француженку, с чьим паспортом и визой сейчас ехала. Брэд уверен, что документы, купленные у Абдуллы, абсолютно надежны, но то же самое он говорил и про паспорт, который моментально вызвал подозрения в аэропорту. Что касается того паспорта, Брэд оправдывался тем, что Абдулла якобы не знал, что шифры в компьютере были изменены.

Эйлис все это казалось малоубедительным, но выбора не было. Брэду удалось обменять в Омдурмане изрядное количество риса, подкупив Азиза, одного из многочисленных родственников Абдуллы, и уговорив его отвезти их вместе с оставшимися мешками в Порт-Судан. Там им предстояло в обмен на мешки получить доступ на грузовое судно, направляющееся в Египет.

— Что это сталось с этими чертовыми пирамидами? — неожиданно прервал ее размышления Брэд.

В лунном свете обозначилась группа пирамид со срезанными верхушками.

— Их разрушил один итальянец, некто Ферлини. Он искал сокровища, но не хотел тратить время на поиски потайного входа.

— Вот как? Ну и как, нашел?

— Нашел немного. Но уж, конечно, ничего такого, что бы оправдало это варварство по отношению к древним памятникам.

Эйлис замолчала, чувствуя, что Брэду это все совершенно неинтересно.

В Атбару они въехали, когда уже светало. Поселились в дешевой гостинице типа кемпинга. Здесь был всего один душ — во дворе, где постояльцы коротали знойные вечера. Эйлис вымыла голову под струей холодной воды с самодельным, домашнего приготовления мылом. Какое счастье, оказывается, просто вымыться как следует! Ведь уже много дней они мылись только песком — на арабский манер. Как ни странно, но пот и грязь песок как-то убирал, однако чистой после такого мытья Эйлис себя все равно не чувствовала.

— Вот это да! — такими словами встретил ее Брэд, когда она вошла в их крохотный номер. Он улыбался, приникнув ухом к транзистору. — Твой «Возможный случай» выдвинут на премию Академии.

— Правда? А по каким номинациям?

Выяснилось, что на премии выдвинуты Колин, Джайлс, а также картина в целом как лучшая. Эйлис не могла не почувствовать гордости. Хорошо бы еще вернуться в Лондон до премьеры. Как хотела бы она увидеть триумфальное возвращение на сцену Ренаты и разделить этот триумф с Марком!

— Вот черт! — вскочив, Брэд рванулся к окну. Туда с силой влетали струи песка. — Хабуб!

Эйлис поспешно задернула грубой холщовой шторой оконный проем — окно не было застеклено. Песчаные бури, по-местному хабубы, могут в считанные минуты превратиться в настоящее бедствие. Пережидали сидя на кровати и мирно беседуя. Как всегда, Эйлис перевела разговор на Стивена. Ей необходимо было как можно полнее выяснить степень его вовлеченности в контрабандные операции. Вернувшись в Лондон, она собиралась немедленно заявить на него властям, но доказательств пока что маловато. Эйлис надеялась, используя безмерную хвастливость Брэда, выведать у него конкретные детали.

— Стивену мозгов не хватает, крошка, вот что я тебе скажу! Без меня он и картину-то свою никогда бы не кончил.

Эйлис терпеливо выслушивала все, что уже и так знала. С черным рынком он связался, еще будучи во Вьетнаме — воровал боеприпасы и продавал их в Сайгоне. Потом втянулся в дела международного масштаба — торговал американским оружием, краденым или контрабандным. Брэд не видел ничего дурного в том, что снабжает оружием террористов и подогревает свары и смуты на Ближнем Востоке и в Африке. Он ветеран войны во Вьетнаме, объяснял он Эйлис, а что он за это получил? Ровным счетом ничего, даже спасибо не сказали. Значит, он должен сам позаботиться о себе.

Продажа гуманитарной помощи Брэда также не смущала. Когда она спросила Брэда, как он может спокойно спать, зная, что, в сущности, из-за него люди умирают от голода, последовал равнодушный ответ, от которого она буквально похолодела:

— Все равно бы померли. Голод в Африке — дело обычное, и существует он здесь испокон веков. Эти подачки только оттягивают на год-другой их гибель.

Потом Брэд ударился в пространные воспоминания о своем знакомстве со Стивеном. Стивен тогда нуждался в деньгах, потому что Найджел перекрыл ему источники доходов. Брэд отговорил его от участия в афере с билетами — грошовый бизнес — и научил, как можно сделать действительно большие деньги. В ход пошла гуманитарная помощь, закупки оружия и перепродажа его мятежникам с баснословной выгодой.

Так Эйлис узнала, что Марк оказался прав насчет причастности Джейсона к афере с билетами.

Резкий стук в дверь — вошел хозяин гостиницы с лампой и бутылкой самогона, компенсацией гостям за неудобства хабуба. Судя по всему, мусульманский запрет на спиртное в Атбаре соблюдался далеко не так строго. Брэд налил глоток Эйлис и щедрую порцию себе. Эйлис пригубила, и небо ее ожгло огнем, жидкое пламя потекло в пищевод. Задохнувшись, она тут же отдала свой стакан Брэду.

— На ром смахивает, — сказал он, одним глотком уполовинив стакан, — но пробирает куда сильнее!

Три стакана крепкого напитка развязали Брэду язык. Теперь Эйлис поняла, что пробавляется он в основном мелочевкой, снабжая оружием местные банды. Несмотря на счет в швейцарском банке, богатым человеком Брэд не был, и вечные странствия контрабандиста ему порядком надоели.

Внезапно ее осенила мысль, прекрасная в своей законченности. Подавив опрометчивое желание радостно расхохотаться, Эйлис тут же представила себе, как замечательно отомстит обоим — Брэду и Стивену.

— Ты не слушаешь! — бормотал Брэд.

— Я тут кое-что придумала. Стивен тебе обязан. Ведь если бы ты не научил его, как раздобыть денег для картины, что бы он был сейчас? Так? Вот пусть и сделает тебя продюсером. Как тебе такая мысль?

— Звучит заманчиво, — сказал Брэд и рыгнул. — Тут-то я его и прищучу! Стибрил мой блокнот, а теперь перепишет из него что надо, как переписал у Тэлботов!

Эйлис тут же вспомнила записную книжку в тайнике на спинке кровати Стивена. Там были цифры и имена разных людей из разных стран. Так это контрабандные связи Стивена! Что там было записано? Номера банковских счетов? Кого? Стивена? Тэлботов? Эйлис вгляделась в лицо Брэда. Пьян в стельку. Удачнее времени, чтобы задать вопрос, не придумаешь.

— А что было в твоем блокноте?

— Контакты, связи! Имена посредников, через которых все делалось! Я копил все это, собирал годы и годы! Не советую Стивену пробовать воспользоваться этим — могу ведь и по горлышку полоснуть... — И Брэд провел указательным пальцем по шее от уха до уха, показывая, как он это сделает.

Порт-Судан и его гавань были так наводнены правительственными войсками, что из соображений безопасности пришлось продать рис дешевле, чем Брэд намеревался.

— О господи! — сетовал он, с тоской глядя на грузовые суда, стоявшие на якоре уже вдали от берега, в Красном море. — И как нам прикажешь добираться до такой посудины, если эти сволочи пялят вокруг свои зенки!

Правительство бдительно охраняло свой единственный порт. Нет, сесть на корабль, когда кругом бродят все эти солдаты, будет невозможно.

— Мне вспомнилась одна вещь, — сказала Эйлис. — В часе езды отсюда к югу есть старый порт Суакин. Им пользовались раньше, когда суда были не такими большими и их можно было проводить через коралловые рифы.

— А ты почем знаешь? — с подозрением спросил Брэд.

— Из воспоминаний Черчилля. Он под началом Китченера бил здесь маадистов. Туда и сейчас заходят суда. Мы сможем нанять феллуку, которая отвезет нас в Саудовскую Аравию, в Джидду. В Красном море столько рыболовецких шхун, что солдаты досматривают их спустя рукава.

Пощупав толстую золотую цепь, которую хранил под рубашкой, Брэд сказал:

— Да, крошка, похоже, это мысль.

Остаток дня прошел в хлопотах. Когда они наконец отправились в Суакин, путь им освещала луна. Населенный лишь полчищами бродячих голодных кошек остров со своими выстроенными из обломков коралловых рифов домами производил жутковатое, призрачное впечатление. Заплатив водителю, они уселись на сломанном пирсе ждать феллуку. Вытащив бутылку, Брэд плеснул немного Эйлис. Финиковая настойка показалась ей чересчур приторной. Брэд же единым махом выпил свою порцию.

— Что ж, сюда теперь никто и не приезжает?

— Ныряльщики съезжаются отовсюду, даже из дальних мест, и по ночам исследуют риф. Но с этой суданской заварушкой не думаю, чтобы кто-нибудь явился. Нам можно не бояться.

Ее ответ успокоил Брэда, и, опершись на парапет, он стал глядеть на восток, в сторону Саудовской Аравии. Эйлис ждала, пока он выдует всю настойку, надеясь, что это сделает его более восприимчивым к задуманному ею плану. Ей надо было, чтобы Брэд почувствовал зависимость от нее, иначе он может перерезать ей горло еще до Джидды.

— Мы ведь, знаешь ли, сидим на настоящей золотой жиле.

— О чем это ты? — пробурчал Брэд.

— Историю нашего побега можно превратить в классный фильм. Сам подумай: героев выдает ревнивая актриса, и они остаются под стражей в аэропорту. Он, то есть ты, спасаешь меня за несколько секунд до взрыва от озверевших солдат. Те преследуют нас. Ты хватаешь джип, и мы мчимся через пустыню в Омдурман. Мосты взрываются один за другим, кругом бомбы, выстрелы. Мы прячемся в пакгаузе, а потом ты придумываешь, как нам перебраться в Порт-Судан. — Сделав паузу, Эйлис улыбнулась Брэду. Тот ухмылялся, явно довольный. — За каждым поворотом нас подстерегает неприятель, но ты ловок и всегда знаешь, что делать.

— Да, придумывать ты горазда, крошка, нечего сказать!

— Ведь правда же — настоящий боевик получается: напряженное действие, приключения, погоня и... — она подмигнула Брэду, -...и секс. Ты и я в когтях дикой страсти. Это я сама должна написать!

— Здорово! — Брэд облапил Эйлис.

— Ты выступишь продюсером картины у Стивена на «Хантер филмс». Этот фильм возьмет такие сборы, что «Рэмбо» и не снилось!

Она помолчала, давая Брэду возможность мысленно представить себя героем Рэмбо. Это сработало, и, увлекшись, Брэд напридумал столько драк и схваток с солдатами, что их хватило бы на десяток картин.

— Нам надо выработать единый план, — сказала Эйлис. — Займемся этим, когда отплывем. Потом я напишу сценарий. Я хочу, чтобы к возвращению в Лондон вчерне все было бы готово.

Брэд влил себе в глотку последние капли спиртного, после чего сказал:

— Кстати насчет любовной части всей этой истории...

— Да? — Эйлис постаралась не выказать беспокойства. Пока что он благополучно заглотил наживку. Он и дальше должен думать, что она необходима ему, тогда он ее не убьет.

Глаза его блеснули, он прижал ее к себе и поцеловал, обдав винным перегаром.

— Если мы так друг в друга влюблены, почему бы нам не пожениться?

— Пожениться?

— Я ведь нравлюсь тебе. Разве со мной тебе не лучше в постели, чем с Кимброу?

— Конечно, лучше, — подтвердила Эйлис, стараясь говорить уверенно. — Надо прямо сказать, что без денег он ничто. Но когда мы сделаем нашу картину, с деньгами у меня проблем не будет, ведь так?

— Так, — сказал Брэд, устремив на Эйлис взгляд потемневших глаз. — Тебе много и не понадобится. Свадьбу справим в Джидде.

Лучезарно улыбаясь, она лихорадочно обдумывала его предложение. Может быть, Брэд испытывает ее. Слишком часто ей приходилось убеждаться в звериной чуткости этого человека. Он каким-то особым чутьем улавливал вещи, которые другие легко бы пропустили. Все ее слова должны быть взвешены так, чтобы у Брэда не возникло и тени подозрения.

— Нет, давай лучше устроим свадьбу в Лондоне — настоящую, с помпой. Тогда это будет сенсацией, про нее напишут все газеты, а для будущего фильма это станет прекрасной рекламой. Предоставим Стивену оплатить нашу свадьбу. В конце концов, он тебе кое-чем обязан.

Глава 41

Раздался стук в дверь. Марк открыл. Пришли Уоррен и Линда. Марка удивила необычайная серьезность их лиц.

— Что случилось?

— Эйлис жива. Она в Джидде, — торжественно произнес Уоррен.

На секунду Марку показалось, что земля уходит у него из-под ног.

— Слава богу! — Он обнял Уоррена и притиснул к себе Линду так крепко, как только позволял ее выпиравший живот. — Как же она спаслась?

Положив руку на плечо Марка, Уоррен удержал его на ногах. В смущении думал он о том, как бы передать Марку поразившую их новость. Марк клялся, что отдал бы все на свете, только бы знать, что Эйлис спаслась. Интересно, что он скажет теперь? Ведь ему еще не все известно.

— Давай включим первую программу Би-би-си, — сказал Уоррен, решив, что лучше Марку услышать это из уст самой Эйлис. — Мы с Линдой видели утром интервью с ней. Сейчас должно быть повторение.

— Но как же она оттуда выбралась?

Бог услышал его молитвы. Господи, какое невероятное счастье, Эйлис скоро будет дома, с ним!

Линда помялась:

— Брэд Уилленгхем ее вытащил.

«А, этот подонок», — подумал Марк. Слишком трусливый, чтобы признаться в том, что паспорт его поддельный, он тогда и помешал Эйлис пройти контроль, он и эти злополучные кадры из кинофильма. Впрочем, не стоит так уж его ругать. Эйлис все-таки вызволил он, за одно это надо быть ему благодарным.

— Эй, что это вы оба какие-то странные сегодня? — удивился Марк, глядя на каменные лица Уоррена и Линды, когда они уселись на диван. Но началась передача, и все заслонило появившееся на экране лицо Эйлис.

Если б не глаза, все те же — огромные, зеленые глаза, он не узнал бы ее. Болезненно худая, медово-золотистые кудри превратились в мальчишескую стрижку, не прикрывающую даже уши. Она показалась ему тоже ужасно серьезной. С первого же взгляда он понял, что ей, видимо, пришлось немало пережить. Как хотел бы он обнять ее, приласкать и сделать так, чтобы опять все стало хорошо, как прежде!

Запись интервью уже шла, и Марк вслушивался, стараясь не упустить ни слова. Эйлис рассказывала ужасную, невероятную историю о том, как скрывалась, пряталась, как за нею гнались, ее преследовали. Услышь Марк эту историю от кого-нибудь другого, он ни за что не поверил бы, что такое возможно. Но перед ним была Эйлис, и глаза ее глядели прямо в камеру, не позволяли усомниться в искренности ее слов.

«Почему же она не попыталась связаться со мной?» — думал Марк. Ведь, очутившись в Саудовской Аравии, она могла с легкостью ему позвонить.

Эйлис горячо благодарила Уиллингхема за свое спасение. Из ее слов вырисовывался образ героический — что тебе Рэмбо!

— Во всем, даже самом плохом, есть своя хорошая сторона. Есть она и здесь. Благодаря этой истории мы нашли друг друга, нашли любовь — большую и верную. Когда мы вернемся в Лондон, мы поженимся.

Марк все глядел на экран, на котором уже не было Эйлис. Ее изображение пропало, а слова все звучали в ушах. Словно каленым железом отпечатались они в его сознании. Он потерял Эйлис — потерял странно и непонятно, и это непонятное хуже смерти, хотя так же непостижимо и так же неотвратимо, как она.

Элегантный «Бентли» Стивена въехал в район Белгрейвин, и Брэд не мог не восхититься посольскими особняками Итон-стрит. Дома на Честер-роу тоже весьма понравились ему. Он одобрительно кивал, в то время как Стивен рассказывал им все, что произошло за время их отсутствия.

«Итак, Мелани больше нет, — думала Эйлис. — Сама судьба отомстила ей, а вот отомстить Стивену Хантеру, Джейсону и Брэду придется мне». Ей удалось убедить Стивена в том, что основной виновницей произошедшего в аэропорте она считает Мелани. О кадрах из фильма она говорила с ним так, словно это был какой-то пустяк.

С тех пор как они позвонили ему из Джидды, Стивен был сама услужливость и щедрость. Он не только снял для них дом, но и раздобыл кредит в банке и крупных магазинах. Однако Эйлис все это не могло обмануть — ни малейшего доверия к Стивену у нее не осталось. Но до поры до времени пусть думает, что имеет дело с прежней наивной дурочкой. Шестое чувство подсказывало ей, что действовать лучше побыстрее. Того и гляди, Стивен, опомнившись, решит, что они ему вовсе не нужны и даже опасны. Слишком много знают.

— Неужели эти крысятники стоят так дорого? — удивился Брэд, когда Стивен назвал ему цену аренды их дома.

— Да. А вот этот, например, — он указал на похожий дом напротив, — стоит еще дороже. Я бы купил его, но хозяева заартачились.

— С ума сойти, — сказал Брэд, вылезая из лимузина. — Я бы такую сумму платить не стал. Ишь ты, как близко здесь стоят дома, без бинокля все видно. — Игриво толкнув Стивена локтем, он подмигнул: — Хорошо бы туда какая-нибудь девочка вселилась посисястее!

Стоя в гостиной трехэтажного дома, Эйлис думала, как не похоже здесь все на дом Марка, где мастерски сохранялась старина. Здесь же сплошные кожа и металл. Одну стену в гостиной занимал огромный аквариум с экзотическими, переливающимися всеми цветами радуги рыбами теплых морей.

— Чистить аквариум и кормить рыб вам не придется, — предупредил Стивен во время осмотра дома. — Раз в три дня будет приходить прислуга.

Стивен ушел, и Эйлис погрузилась в размышления, как бы половчее заполучить обе записные книжки. Ведь, чтобы осуществить задуманное, ей надо улизнуть от Брэда.

— Мне надо начинать переговоры с поставщиками, аранжировщиком цветов. А еще выбрать платье, — сказала она. — Знаешь, недели для всего этого может и не хватить.

— По мне — расписались бы в Джидде, и точка, — ухмыльнувшись, сказал Брэд. В который раз Эйлис подумала, что не знает, действительно ли он хочет жениться на ней или все это какая-то дьявольская игра.

— И упустить такой случай?! Да ведь это все делается для того, чтобы люди поняли, что ты не только герой, но и первоклассный продюсер.

Брэд осклабился:

— Ты права. Пожалуй, опробую новый «Астон-Мартин». К ужину, надеюсь, будешь дома.

Не прошло и получаса, как Эйлис подъехала к незаметному дому из желтого песчаника в Мейда-Вейл. Прыгая через две ступеньки, она вбежала по лестнице и не успела даже постучать, как ей уже открыли. Остин ждал ее. С искренним радушием он обнял Эйлис.

— Я так рад, что вам удалось выбраться из Судана, дорогая! — говорил он, ведя ее в комнату. — Ну так что у вас за секретнейшее дело, о котором даже опасно говорить по телефону?

Окинув беглым взглядом уютную гостиную, Эйлис уселась на диван.

— Дома есть еще кто-нибудь?

И когда Остин покачал головой, она сказала:

— Я могу снабдить вас ценной информацией по поводу контрабандных операций в Судане.

— Серьезно? — поднял брови Остин.

— Существуют две записные книжки. В одной зафиксированы все международные связи по продаже оружия и посредники в Евросоюзе, через которых шла гуманитарная помощь. В другой — все, что имеет отношение к афере с авиабилетами, которой занималась группа Тэлбота.

— Мне кажется, что властям эта информация известна. Джейсона Тэлбота ищут.

— Знаю. Когда мы прибыли в Джидду, нам сообщили, что Тэлбот ударился в бега. Но там есть номер счета швейцарского банка. Вряд ли он тоже известен властям. Но я охочусь в основном за первой книжкой, потому что все делишки Тэлботов меркнут перед поставкой мятежникам американского оружия и контрабандной торговлей гуманитарной помощью.

— Но как вам удалось проникнуть в это?

Целый час Эйлис рассказывала Остину все.

— Господи, неужели вы считаете, что Брэд поверил Стивену, когда тот сказал, что записная книжка с данными по торговцам оружием была конфискована у него в Хартумском аэропорту? — спросил Остин, выслушав ее рассказ.

— Стивен имеет особый дар убеждать — знаю по себе. А в Хартумском аэропорту царила такая неразбериха. Впрочем, может, и не поверил. Просто Брэд поглощен сейчас идеей продюсерства и открывшейся перед ним перспективой новой карьеры в шоу-бизнесе. Думаю, что Стивен собирается передать данные Джейсону Тэлботу, чтобы тот выстроил новую контрабандную сеть. Ведь иначе он не сможет больше шиковать, увиливая от правосудия? По всей видимости, мозгом группы был Роберт Тэлбот. Так что без этих записей не создать новую сеть, или понадобятся годы и годы.

Глубоко задумавшись, Остин раскурил трубку.

— Полагаете, у Джейсона нет собственных записей.

— Записи делались в единственном экземпляре. Сделки заключал Роберт, и поэтому записи хранились у него. Стивен случайно обнаружил их в Марбелле. Он переписал все в ту самую записную книжку, которую ему подарили Тэлботы на Рождество.

— Хороший друг, нечего сказать! — покачал головой Остин.

— По-своему он действительно хороший друг. Джейсону он очень предан. Ведь это он позвонил ему из Хартума и посоветовал побыстрее уехать из Лондона. Тот бежал еще до прилета Стивена. Значит, у него не было возможности получить записные книжки. Я уверена, что, как только расследование несколько поутихнет, Стивен передаст ему записи.

Остин глубоко затянулся и выпустил дым.

— Вы сами-то понимаете, куда хотите влезть?

— Да. Я стала сенсацией для репортеров, но что до этого голодающим детям, которых вы сняли в своем фильме! Пройдет немного времени, и журналисты переключатся на другую сенсацию. А вот ваша картина и эти записи по-настоящему способны всколыхнуть общественное мнение. Резонанс будет громадным. Это заставит власти вступить на путь переговоров.

— Погодите минутку. Если кто-нибудь узнает, что вы задумали, вас убьют. Что говорит Марк Кимброу? В Хартуме вы сознались, что любите его. Неужели он разрешает вам так рисковать?

— О записных книжках он ничего не знает и не должен знать. Обещайте мне это! — Остин кивнул, и Эйлис продолжала: — Это дело моей чести. Марк достаточно помогал мне. Поверьте, я и к вам никогда бы не обратилась, если бы не ваша картина. Публика слышала, конечно, об ужасах голода и знает это, но такое знание не затрагивает души. Это надо видеть собственными глазами. Когда фильм ваш покажут по телевидению, да еще появятся мои неоспоримые доказательства и улики, никто не останется равнодушным.

— Хорошо. Давайте обратимся к властям. Пусть они обыщут Стивена, — предложил Остин.

— Нет-нет! — Порывисто вскочив, Эйлис подошла к окну, за которым уже темнело. Ей пора. Брэд стал очень подозрителен. Странно, что он вообще так легко отпустил ее сегодня.

— По-моему, я знаю, где сейчас находятся эти записные книжки, — сказала Эйлис, глядя Остину прямо в глаза. — Но вдруг я ошибаюсь. В этом случае, наведя на Стивена полицию, мы можем все погубить — он просто перепрячет их так, что ни одна собака не найдет. Нет, я должна действовать сама, на свой страх и риск. В пятницу Стивен приглашает гостей в честь нашей помолвки. Будет так много народу, что никто и не заметит, если я ненадолго отлучусь, чтобы поискать эти книжки. — И, вновь сев на диван, Эйлис спросила: — Вы мне поможете?

Положив трубку в пепельницу, Остин внимательно посмотрел в глаза Эйлис:

— При одном условии. Как только записные книжки окажутся у вас, надо немедленно заявить куда следует. Делать все на свой страх и риск — это, конечно, очень романтично и благородно, но неразумно. Власти должны быть поставлены в известность заблаговременно, чтобы успеть произвести аресты. Иначе мы дадим возможность кое-кому из этих людей скрыться.

— Да, конечно. Я не хочу упустить ни одного из них. Но мне надо, чтобы Стивен и Брэд знали — это я, именно я погубила их.

После того как они договорились, где спрятать книжки, когда Эйлис их раздобудет, Остин сказал:

— Я хочу, чтобы вы обещали мне тут же от них избавиться. Тогда в случае провала вы сможете отрицать, что выкрали их. И позаботьтесь о собственной безопасности.

Глава 42

— Иди сюда! — Брэд плюхнулся поперек кровати и похлопал рукой рядом с собой.

Изобразив соблазнительную улыбку, Эйлис улеглась с ним рядом. От Остина она вернулась позже, чем следовало, но Брэд был так занят своей новой машиной, что не заметил ее опоздания.

Закрыв глаза, Эйлис позволила Брэду делать все, что он хотел. Стараясь не слышать его сопения и похрюкивания, она думала о спектакле. Как там последние доделки? Хорошо ли получились костюмы? Лучше было бы ей самой за всем этим проследить, а не довольствоваться тайными звонками Ренате. Но ездить в театр она не может. Брэд и Стивен должны поверить, что единственная ее забота сейчас — это новый фильм.

— Ну что, хочешь на прием? — спросил Брэд, устало сползая с нее.

Она кивнула, хотя прием на новой «Хантер филмс» и обещал быть томительно-скучным: Брэд и Стивен станут наперегонки пускать всем пыль в глаза.

— А завтра мы идем к Чонси, — сказала она, умолчав о том, что это будет предпоследний день, который она проведет с Брэдом.

— Это, что ли, герцог этот, с которым ты роман крутила? — спросил Брэд, хитро прищурившись.

— Теперь он собирается жениться на Шармейн Кроун. — Новость эта показалась ей неожиданной, пока Линда не объяснила, что Шармейн начала охоту на Чонси еще на приеме в честь Марка.

— Ты с ним спала?

— Нет, — ответила Эйлис, пытаясь понять, спрашивает ли это Брэд из ревности или просто любопытствует.

Хорошо бы прийти на помощь пенитенциарной системе и придушить Брэда во сне!

— Надеюсь, этот Чонси окажется не таким чванливым снобом, как другие твои дружки.

— Уоррену и Линде ты понравился, — сказала Эйлис, хотя и знала, что слова ее — чистейшая ложь. — Просто их несколько удивило, что я бросила Марка. Так или иначе их сегодня не будет, а вот Рената и Джайлс ожидаются.

Эйлис улыбнулась, подумав, что такое объяснение холодного приема, который оказали Брэду при встрече Уоррен и Линда, должно его удовлетворить. Надо, чтобы Брэд оставался в хорошем настроении и не слишком пристально за ней следил.

— Чудно. — Брэд улыбнулся, обрадовавшись ее словам. — Эта рыжая проблядь мне нравится.

Эйлис не думала, чтобы Рената отвечала Брэду взаимностью. Просто она была до мозга костей актрисой и не хотела огорчать Эйлис. Вот Джайлс, тот не смог скрыть своей антипатии. Лишь чувство вины за то, что он уговорил Эйлис отправиться в Судан, заставило его согласиться стать режиссером их картины.

Эйлис уже натягивала лиловый костюм, когда в дверь позвонили. Опять репортер?

— Я их отошью, — сказал Брэд, спрыгивая с кровати и на ходу застегивая джинсы. Не удосужившись надеть рубашку, он, голый до пояса, отправился вниз.

Довольная, что репортеров возьмет на себя Брэд, Эйлис пошла в ванную причесаться.

— Это Марк Кимброу, — объявил Брэд. Прислонившись к дверному косяку, он пристально и недобро разглядывал ее.

На секунду Эйлис показалось, что она вот-вот расплачется.

— Да? — произнесла она, удовлетворенно слыша свой равнодушный голос.

— Давай побыстрее. Пора идти. — Эйлис знала, что Брэд деспотичен, но не представляла всю степень его деспотичности. «Вряд ли он любит меня, — думала она, — просто Брэд из тех мужчин, которые ревниво оберегают свою собственность». Обвив его шею, она поцеловала Брэда. — Я сейчас вернусь.

Эйлис медленно спускалась по лестнице. Вот уже три дня, как она вернулась. Странно, что после всех этих интервью Марк хочет ее видеть. Ведь она настойчиво подчеркивала, что полюбила Брэда. Сердце билось от предчувствия встречи. Ничего на свете ей не хотелось так, как увидеться с Марком. И тем не менее ей придется поскорее выпроводить его.

Марк смотрел на приближавшуюся к нему Эйлис и думал, насколько же реальность превосходит воображение. Лиловый костюм подчеркивал цвет ее необыкновенных зеленых глаз. Волосы были красиво уложены в модную прическу, показавшуюся Марку слишком строгой.

— Привет, Марк, — произнесла она дружески, но довольно равнодушно.

Шагнув к ней, Марк обнял Эйлис. Его охватила буря забытых ощущений. Не удержавшись, он поцеловал ее, хотя она была совершенно холодна. Эйлис отстранилась и направилась к двери.

— Я вижу, ты принес мне Ти-Эс, — сказала она, заглядывая в корзину, которую он оставил

возле двери. — А где же твой котенок? — обратилась она к мяукающей мамаше.

— Я не смог его поймать, — сказал Марк. Стоя к нему спиной, Эйлис целовала и ласкала кошку, прижимая ее к груди и зарываясь носом в ее шерсть. — Он был на охоте, гонялся за полевыми мышами. В Уиндем-Хилле ему раздолье. Пусть останется там, если ты не против. — Марк сунул руки в карманы, пытаясь побороть мучительное желание вновь обнять Эйлис.

— Конечно, — сказала Эйлис, поворачиваясь к нему лицом. Кошка сидела теперь у нее на плече и лизала ей мочку уха. — Давай сядем, расскажешь, что у тебя новенького.

«Да она, похоже, смеется надо мной!» — подумал Марк.

Но он все же проследовал за Эйлис в гостиную и, когда она села на кожаный диван, опустился с ней рядом. Лицо Эйлис раскраснелось, а зрачки были немного расширены — верный признак, что недавно она занималась любовью. Марк вспомнил, что Брэд открыл ему дверь без рубашки, в одних джинсах, и его охватила чуть ли не дурнота, смешанная с желанием немедленно придушить этого Брэда.

— Я думала зайти к тебе повидаться, — сказала Эйлис, выпуская из рук кошку, — но... — она пожала плечами и медленно улыбнулась той своей пьянящей улыбкой, от которой у Марка всегда заходилось сердце, -...как-то не выбралась. Занята очень.

«Занята? Будет врать-то», — усмехнулся он про себя. Понимая, что Эйлис ждет какого-то ответа, Марк кивнул.

— Знаешь, «Хантер филмс» собирается ставить картину о наших приключениях.

Еще бы! Колоссальные сборы гарантированы. Марк слушал, как увлеченно Эйлис расписывает ему свои кинематографические планы, а сам внимательно наблюдал за ней. Она стала чужой. Горячо любимой, но все же чужой. Она больше не крутит свои пряди и разучилась краснеть. Глаза холодно поблескивают, и во всем ее облике какая-то непривычная, странная отчужденность. Он и любил ее, и ненавидел, но можно ли считать, что он ее понимал? Нет. И особенно теперь.

— Ну а ты сама как? — спросил Марк, когда Эйлис замолчала.

— У меня все прекрасно. — Она улыбнулась. — Брэд спас меня, и я, как видишь, жива и здорова.

В ответ на это Марк лишь кивнул. Понятно. Жива и здорова.

— Я хочу, чтобы ты знал, как я благодарна тебе за то, что ты пытался сделать для меня в Хартуме, — сказала она. Взгляд ее стал мягче, а тон показался ему искренним. — Ты старался мне помочь. Я это очень ценю.

«Почему же ты не позвонила мне, как только оказалась на свободе?»

— Я говорил с Найджелом перед его кончиной, — сказал Марк. — Он рассказал мне, как уговорил тебя отправиться в Хартум. Если бы я знал это тогда, я повел бы себя иначе. Прости меня.

— Не имеет значения. Теперь все переменилось.

— Я и об этом хотел с тобой поговорить. Тебе не кажется, что ты слишком торопишься с этим браком? — Эйлис замотала головой, но он продолжал, не давая ей прервать себя: — Видишь ли, часто люди после таких испытаний начинают испытывать комплекс вины за то, что остались живы, в то время как другие погибли. В помраченном сознании могут рождаться странные идеи. Они могут принимать за любовь то, что любовью вовсе не является.

— Я знаю Брэда лучше, чем любого другого мужчину. Наши чувства прошли самую суровую проверку и эту проверку выдержали. Понимаешь, Брэд был рядом, когда я так в нем нуждалась.

Этот невольный упрек больно задел Марка. И вместе с тем глупо было бы отрицать, что в словах ее содержится истина. Их связывает нечто, к чему он, Марк, не имеет теперь отношения.

— Я понимаю, — сказал он, хотя вовсе не понимал и сомневался, что когда-нибудь это поймет. Он сунул руку в карман за обручальным кольцом. Как давно, немыслимо давно был этот сочельник, словно целая жизнь прошла. Он передал ей коробочку с кольцом со словами: — Возьми и храни это. В память о прошлом.

— Марк, я не могу принять это кольцо. — Эйлис попыталась отдать кольцо обратно, но Марк отстранил ее руку.

— Я настаиваю. Мне хочется, чтобы кольцо это было у тебя, как бы ты ко мне ни относилась!

— Но я невеста Брэда, — сказала она, разглядывая кольцо.

— Я люблю тебя. Ты это знаешь. И я прошу тебя не торопиться, чтобы не ошибиться в своих чувствах.

Эйлис лишь покачала головой.

Марк проглотил комок в горле.

— Скажи мне, что ты его любишь, и я не буду впредь тебе надоедать.

Эйлис не колебалась, и взгляд ее был ясным, спокойным:

— Я люблю Брэда. И всегда буду любить его.

Глава 43

— Кис-кис! Кис-кис! Кисонька, где ты? Иди ко мне! — взывала Эйлис. Ну куда запропастилась эта дрянь? Наверное, опять надоедает пожилому господину, въехавшему в дом напротив. Ладно, проголодается — сама придет. Надо поторопиться, а не то они опоздают к Чонси. Постояв еще минуту и подождав, не покажется ли Ти-Эс, Эйлис подумала о Марке. Как ненавидела она себя вчера за то, что сделала! Услышав, как отъезжает от дома его «Ягуар», она чуть не расплакалась. Марк покинул ее навсегда. Но какого мужества потребовала от нее эта ужасная ложь, побольше, чем в Судане. Вот и Брэд топочет, спускаясь по лестнице. Если он увидит кольцо, он поймет, что она все еще любит Марка. Он ни за что не поверит, что мужчина может подарить такое кольцо, ничего не ожидая взамен. Вчера она успела спрятать кольцо в корзину с кошачьей подстилкой, которую принес Марк.

Сегодня она собиралась положить его в надежный сейф, но Брэд не дал ей возможности отлучиться в банк. Он ни на минуту не оставлял ее одну, Эйлис даже заподозрила, что это неспроста: может, Брэд что-то почувствовал? От размышлений ее оторвал его зычный окрик:

— Давай, Эйлис, торопись, опоздаем! Да плюнь ты на эту драную кошку!

Эйлис устало поднялась по лестнице, думая о том, как отвратительно опять идти в гости. А еще хуже приставания Брэда потом, когда они вернутся. Скорее бы завтрашний день — последний, и на вечере в доме Стивена она наконец достанет из тайника две записные книжки.

— Опоздаем же! — разъярился Брэд, видя, что она еще не одета.

— Ну и хорошо — тем эффектнее будет наше появление.

— Надень зеленое, — сказал Брэд, когда, стоя возле шкафа, она выбирала наряд.

— Зеленое — завтра, — сказала она. Нет, на сегодня зеленое исключено — это все бы испортило. Эйлис не может быть два вечера подряд в зеленом, не вызвав подозрения у Брэда, а вшить потайной карман в другое платье она не успеет.

— А что в этом зеленом такого особенного?

— Это модель, которую Линда сделала специально для меня. Я берегу его для самых торжественных случаев.

Надев красное платье, она подрумянивала щеки, чтобы не казаться такой бледной, как вдруг послышалось царапанье во входную дверь и короткое двойное «мяу». Эйлис поспешно спустилась к двери, но, открыв, увидела только, как проказница шмыгнула в палисадник дома напротив.

— Кис-кис! — тихонько позвала Эйлис.

Нового соседа она еще не видела, но слышала его голос — с немецким акцентом он говорил что-то разносчику газет. Пожилой человек, возможно, рано ложится, нехорошо тревожить его.

— Эйлис, ты что, совсем уж ополоумела? — грозно проревел Брэд.

«Оставь кошку, — сказала себе Эйлис. — Захочет — сама придет». Она направилась к дому. Брэд уже был в гараже, разогревал мотор. Эйлис опустилась на мягкое сиденье лимузина.

— Помешалась на этой кошке! — бурчал Брэд, давая задний ход и разворачивая машину так резко, что скрипнули шины. Несколько секунд — и они уже мчались со скоростью пятьдесят миль в час, но Эйлис все же успела заметить выглядывавшую из окошка соседа Ти-Эс.

На скучнейшем томительнейшем вечере у Чонси Брэд напился. Сесть ей за руль он не разрешил, но, слава богу, от роскошного особняка Чонси до их дома проехать надо было всего ничего. Пьяный Брэд вел машину очень медленно, с преувеличенной аккуратностью делая каждый поворот. Эйлис глядела в окно, думая о том, как обожает Брэд быть в центре внимания и до чего он тщеславен. Чонси Беддингтон, герцог Рестонский, пригласил его отдельно, и для Брэда это было крайне важно. Он по-детски благоговел перед титулами.

Эйлис весь вечер с замиранием сердца ждала появления Марка под руку с какой-нибудь красоткой. Подойдя к ней под самый конец, Шармейн сказала:

— Как жаль, что Марк не смог быть! — она огорченно покачала головой. Волосы ее были уложены в новую модную прическу, создававшую тщательно выверенное впечатление беспорядка, как бы встрепанности. — Он пробудет в Австралии целый месяц. Даже не сможет присутствовать на вашей премьере.

— Рената будет очень огорчена, — сказала Эйлис, разглядывая наряд Шармейн. Попугаистое малиново-желтое платье с оборками уж никак нельзя было назвать скромным и незаметным. Эйлис все-таки надеялась, что Марк выберется на премьеру. Она молила бога, чтобы к тому времени задуманная ею операция благополучно завершилась и она смогла бы все объяснить Марку.

Когда они подъехали, кошка сидела на крыльце у входа. Значит, она все-таки довела старого джентльмена до того, что он ее выгнал. Отбросив кошку ногой, Брэд ввалился в дом. Завопив, словно ее режут, кошка бросилась через дорогу. Эйлис поймала ее уже тогда, когда животное орало под дверью соседа, издавая душераздирающие звуки, похожие на вой сирены.

— Мне очень жаль, что тебя отпихнули, — сказала, морщась от боли, Эйлис, — но это еще не повод впиваться в меня когтями.

Нарочно медля в надежде, что Брэд уснет и не станет к ней лезть, Эйлис дала Ти-Эс огромную миску сметаны. Та принялась жадно лакать. Все в порядке — кольцо на месте.

Брэд уснул прямо в одежде. Он оглушительно храпел. Эйлис разделась и легла, завернувшись в простыни. Необходимо хорошенько выспаться — завтра трудный день. Но ей не спалось. Она лежала, думая о том, что не высыпалась с тех пор, как рядом нет Марка. Какое счастье это ощущение уюта, надежности, когда рядом любимый!

Эйлис не хотелось бы производить впечатление наблюдающей, вынюхивающей, тем не менее занималась она именно этим. Народу было полно — и в гостиной, и в кабинете, и в библиотеке. Все шло так, как планировали они с Остином. Никому не придет в голову, что в элегантнейшем зеленом платье Эйлис под пеной кружев в складке шлейфа скрывается карман. Если повезет, через несколько минут она раздобудет записные книжки. Избавившись от них, она позвонит Остину, потом съездит за кольцом и Ти-Эс и скроется до тех пор, пока власти не задержат преступников.

— Милая, хочешь шампанского? — спросил Брэд. — Я слышал, Кимброу в Австралии. Ты в курсе?

— Да. И на премьере его не будет, — сказала Эйлис с полнейшим равнодушием. Брэд и так чересчур живо интересуется ее отношениями с Марком. Ни к чему лишний раз подогревать этот интерес.

— Что ты все время поглядываешь на дверь? Ждешь кого-то?

— Да, — сказала она, притворяясь, что пьет. Своим предыдущим бокалом она ухитрилась полить искусственные цветы. — Я жду Джину Джерард, двоюродную сестру Ренаты. Помнишь, был разговор, что она не прочь сняться в нашей картине? Я подумала, что тебе будет удобно поговорить с ней с глазу на глаз в неофициальной обстановке. Конечно, если ты сочтешь, что она не подходит, мы ей откажем. В конце концов последнее слово за нами, ведь так?

По-видимому, поверив ей, Брэд кивнул.

— Шикарная вечеринка, правда?

— Да, — сказала Эйлис, наблюдая постоянное перемещение гостей по лестнице вверх и вниз. Ах да, ведь сладкий стол накрыт на втором этаже или, как называют это англичане, на первом, вот сластены и ходят туда-сюда.

Вот и отлично! Никто не обратит внимания, если и она тоже поднимется по лестнице. Теперь остановка только за «двоюродной сестрой».

Ровно в десять тридцать появилась Джина. Она была в ярко-розовом платье. Буйная львиная грива крашеных блондинистых волос отлично подчеркивала голубизну глаз и нордическую правильность черт. Волосы ниспадали на оголенные плечи. В глубоком, чуть ли не до пупка декольте виднелись увесистые груди.

— Вот это я понимаю — сиськи так сиськи! — не удержался Брэд.

Сияя чувственной улыбкой, Джина подошла к ним.

— Здравствуйте! Я ужасно рада с вами познакомиться. Особенно с вами, мистер Уиллингхем. Я слышала о вас столько лестного, — заговорила она с придыханием — дешевая копия Мэрилин Монро.

— Очень рада, — сказала Эйлис. — Джайлс очень верит в ваш талант, и теперь я вижу почему. А ты, Брэд?

— Еще бы не видеть! — сказал Брэд, не спуская глаз с грудей Джины, которые она сунула ему чуть ли не в нос.

Чтобы не прыснуть от смеха, Эйлис отпила шампанского. Да, Рената превзошла самое себя. Где только она отыскала такую «сестричку»? Теперь Брэд на крючке и при деле, пока она не проникнет в спальню Стивена.

— Ну поболтайте пока, а я пойду приведу себя в порядок.

Поставив бокал в холле, Эйлис сделала глубокий вдох и стала подниматься по лестнице. «Смилуйся, господи, хватит испытаний, пожалуйста, хватит!» — молилась она про себя. Сердце колотилось как бешеное, когда, поднявшись, она очутилась возле двери в спальню Стивена. Она испуганно прислушалась к странным звукам, но потом решила, что, видно, это какая-то парочка уединилась в верхнем кабинете. Очень осторожно Эйлис открыла дверь. Нервы были напряжены, и все пугало и настораживало. Прикрыв дверь, Эйлис подошла к кровати. Черная лакированная поверхность была совершенно гладкой, следов от пальцев на ней не было — значит, только что в тайник никто не лазил. Никаких проводов на стенах видно не было. Может быть, такое маленькое вместилище и не подключено к системе сигнализации. Она открыла тайник.

Там лежало несколько пластиковых пакетов с кокаином. Быстро пошарив рукой в отверстии, она нащупала, что искала: сначала записную книжку, потом блокнот Брэда на спиралевидной проволочке. Не в силах побороть искушение, она быстро перелистала обе книжки. Все, что ей надо, у нее в руках — этого хватит, чтобы засадить за решетку их всех. Сунув записные книжки в потайной карман, Эйлис потянулась, чтобы закрыть тайник.

— Привет, детка!

Она обернулась — медленно, чтобы успеть подумать, как себя вести. Когда он вошел? Сколько времени следит за ней?

— Прекрасный вечер, Стивен! А я вот угощаюсь.

— Вижу. — Он вошел и прикрыл за собой дверь. — Как это вы прознали про тайник?

— Миссис Радж показала, — ответила Эйлис. Она знала, что служанка уволена, так что не все ли равно, что сказать про нее.

— Вот почему я ее и уволил. Она тоже здесь угощалась из моих запасов, и не раз.

Эйлис кивнула, хоть и не поверила этому.

— Вы могли бы у меня попросить, — сказал Стивен, захлопывая тайник. — У меня и в ванной есть то, что вам надо.

— Дело в том, — Эйлис виновато потупилась, — что Брэд ничего про это не знает.

— Вот оно что, детка! — ухмыльнулся Стивен.

Эйлис передернула плечами. Кажется, Стивен не догадывался, что она взяла книжки. Надо поскорее смыться: если Брэд вдруг зайдет сюда, она ничего не успеет.

— Пойдемте поговорим, — сказал Стивен, увлекая ее в ванную. — Мне надо быстренько принять дозу.

Эйлис незаметно взглянула на часы. Одиннадцать. А она должна быть на месте не позже двадцати минут двенадцатого.

— Я лучше вернусь к Брэду, — сказала она.

— Конечно, детка, — ответил Стивен. Ему уже было все равно, здесь она или нет.

Она ринулась по черной лестнице вниз, мимо официантов, в кухню и оттуда к задней двери.

Дрожа, она жалела, что не надела пальто. Промозглая сырость окутывала улицы, а с Темзы клубами полз густой туман. Эйлис шла так быстро, как только могла, чтобы не перейти на бег и тем самым не привлечь внимания прохожих.

Даже избавившись от записных книжек и увидев автомат на углу улицы, она продолжала чувствовать, как колотится сердце. Скинув туфлю, она достала из-под стельки телефонную карточку, втиснула ее в щель автомата и набрала номер Остина.

Он ответил сразу же.

— Я все сделала, — сказала Эйлис, стараясь дышать ровнее. — В тайнике полно кокаина, но книжки я вытащила.

— Никто не следил за вами? — спросил Остин.

Как бы между прочим Эйлис посмотрела по сторонам. Туман окружил фонари радужным ореолом, и разглядеть что-нибудь было не так легко. Прохожих было немного — две-три парочки и старик с тростью.

— Нет, никто за мной не следит.

— Тогда уходите поскорее, приезжайте ко мне немедленно, но сначала удостоверьтесь, что за вами нет «хвоста».

— Еду.

— Будьте осторожны.

Эйлис бросилась за угол, где оставила взятую напрокат машину. Вытащив ключ из второй туфли, она еще раз оглянулась. Вроде бы кто-то метнулся в сторону, скрывшись в тумане. «Прекрати, — приказала она себе. — Тебе уже бог знает что чудится. Если бы за тобой следили, то набросились бы раньше, пока книжки еще были при тебе».

Эйлис знала, что должна ехать в Мейда-Вейл, но не могла же она бросить Ти-Эс, да и кольцо тоже. Остин будет сердиться — он специально предупредил ее ни в коем случае не возвращаться. Но Брэд наверняка расправится с кошкой, когда узнает, что сделала Эйлис. И как иначе забрать кольцо? Еще днем она заперла упиравшуюся Ти-Эс в своем кабинетике на третьем этаже, купив ее молчание миской ее любимого фарша из дичи.

Подъехав к дому, Эйлис чуть не заплакала от досады. У кого-то на улице были гости, и вся улица была заставлена машинами. Махнув рукой помогавшему парковаться швейцару, чтобы пропустил, она медленно пробилась вперед. Эйлис припарковалась, оставила ключи в замке зажигания и бросилась к Ти-Эс.

Включив свет у входа, она помчалась вверх по лестнице, как вдруг боковым зрением увидела что-то в аквариуме. Дурное предчувствие сдавило сердце. Она подошла ближе. Наверху, среди рыб, плавала Ти-Эс, и рыба тыкалась ей в ухо. Нет! Упасть в аквариум она не могла — там была плотно прилегающая крышка. Кошка не утонула. Кто-то свернул ей шею. Янтарно-желтые застывшие глаза глядели на Эйлис.

— Кисонька, бедная... — пробормотала Эйлис. Сдвинув крышку, она достала мокрый трупик. Вдруг послышался тихий звук, громом взрыва отозвавшийся в мозгу, — щелчок предохранителя. Резко обернувшись, Эйлис увидела наведенное на нее дуло пистолета с поблескивающим медью глушителем.

— Привет, Эйлис!

Глава 44

Поверх пистолетного дула на нее глядели черные глаза Джейсона Тэлбота. В глазах этих сияло такое торжество, что Эйлис охватил ужас. Бросив ему в лицо дохлую кошку, она метнулась к двери. Рванув ее, Эйлис выскочила наружу к машине, издавая истошные, ужасающей силы вопли, из тех, что даже мертвых поднимают из могилы. Джейсон, нагнав, набросился на нее сзади. Схватив ее за волосы, он выгнул ее назад, как клещами сдавил тело и потащил обратно в дом. Туман заглушал крики и шум борьбы. Надежды, что ей поможет кто-нибудь из прибывающих гостей, было мало.

Джейсон скрутил ей руки и приставил пистолет к ее виску.

— Я пристрелил бы тебя прямо сейчас, если бы Брэд не распорядился подождать его. — Тыча в нее дулом пистолета, он прижал ее к дивану. — Думала провести нас, да?

— О чем вы говорите? — сквозь стиснутые зубы пробормотала Эйлис, опускаясь на кожаные подушки.

— О записных книжках. Они в машине, да?

— Я не понимаю.

— Брось притворяться, не поможет, — сказал Джейсон, садясь на диван рядом с ней. Он по-прежнему держал ее на мушке. — Как только ты дотронулась до них, сработало сигнальное устройство. Считай, ты подписала себе смертный приговор. Я с удовольствием кокнул бы тебя сейчас, но Брэду хочется самому тобой заняться. — Джейсон откинулся на диванные подушки, устраиваясь поудобнее. — Ты не знала, что Брэд наш сообщник? — Вопрос был риторический, потому что ответа Джейсон не дождался. — Он не купился на вранье Стивена, будто тот потерял книжку. Мы выжидали, чтобы застукать его на месте преступления.

Иллюзий относительно своей дальнейшей судьбы Эйлис не питала. Все, что ее интересовало сейчас, это существует ли «тот свет». Вот Мелани это уже знает. Но будь она проклята, если позволит им себя убить, не устроив напоследок какую-нибудь пакость!

— Брэд хочет мне горло перерезать? — хладнокровно сказала она, наблюдая за реакцией Джейсона. В глазах того что-то мелькнуло. — Так же, как твоему брату, — от уха до уха, прямо под челюстью?

— Что ты несешь? — сказал Джейсон. От злости губы его стали тонкие, как ниточка.

— Ты дурак. Он сам рассказывал мне, что убил Роберта. Когда мы выбирались из аэропорта, он точно так же убил солдата. Думаешь, полоснули по горлу — и готово? Как бы не так. Кровь булькает, а перерезанное горло пытается сделать вдох. Пока хватает кислорода, человек дышит и истекает кровью.

— Заткнись! Ты все это выдумала!

— Выдумала, да? — Эйлис видела, что задела его за живое. — Считаешь, тебя он не тронет? С тобой раньше или позже этого не случится?

— Выпутаться думаешь? Брэд тебя раскусил, так что не выйдет. Тебя выдал разговор с Кимброу. — Глубокое изумление Эйлис, видимо, отразилось на ее лице, потому что Джейсон сказал: — Брэд подслушивал ваш разговор. Господи, какой дурень! Купился как мальчишка — считал, что ты влюблена в него, особенно когда услышал, как ты сама сказала об этом Кимброу. А ты не догадалась прямо и честно сказать Брэду про кольцо. Тогда бы ты смогла обманывать его и впредь.

— Вам это так не пройдет! Записные книжки уже переданы властям.

— Пока что власти не слишком-то преуспели в попытках поймать меня.

— На этот раз они перекроют вам все каналы получения денег. Готовится большая акция, охватывающая много стран, чтобы выловить всех ваших агентов и сообщников. А доить Стивена нельзя бесконечно. С его умением транжирить деньги он очень скоро промотает отцовское наследство и останется на бобах. А теперь, со смертью Мелани...

Ткнув в нее глушителем, он прижал ее к подушкам.

— Не смей произносить это имя! Чтобы больше я не слышал его от тебя! А не то я могу не дождаться Брэда!

— Ну почему же не произносить? — пробормотала она, чувствуя, что единственная возможность спасения — это если Остин, забеспокоившись, что она опаздывает, позвонит в Скотленд-Ярд. — Мелани пыталась меня убить. Что я ей сделала дурного?

— Она подняла шум, но намерения убить тебя у нее не было. — На одну долю секунды лицо его выразило неприкрытое страдание.

— Она хотела сдать меня полиции в Мексике, — гнула свое Эйлис, стараясь выиграть время.

— Это не она, — сказал Джейсон. — Всю историю затеял Стивен. Они оба мне это рассказывали.

Секунду подумав, Эйлис решила, что это правда.

— Из-за нее погиб твой брат. Она влезла в билетную аферу в Хартуме и все испортила. Она раззвонила имя твоего брата по всему городу, заставив Брэда сделать то, что он сделал. — Со стороны Эйлис это было всего лишь предположением, основанным на случайных словах, невзначай брошенных Брэдом, но она тут же увидела, что догадка ее верна.

— Ты, сука...

Джейсон осекся, потому что раздался резкий стук в дверь.

— Если пикнешь, я выстрелю, — прошептал он.

Стук повторился, на этот раз он был еще громче и решительнее. За дверью что-то кричали по-немецки.

— Это старик-сосед, — прошептала Эйлис, с ходу придумывая версию. — Что-то насчет моей машины. Я оставила включенными фары, и мотор работает.

Замявшись на секунду, Джейсон сказал:

— Ступай к двери, выясни, в чем дело. И сплавь его куда-нибудь.

Она встала и неверными шагами, на трясущихся ногах, направилась к двери, думая о том, можно ли попытаться бежать. Она крикнула:

— Да! Кто там?

В ответ полился поток немецкой речи, слишком быстрой, чтобы что-то разобрать.

— Что он говорит? — спросил Джейсон. Очевидно, он знал немецкий примерно так же, как она.

— Он говорит, что в моей машине подтекает бак и он боится пожара.

— Черт! Пойди выключи двигатель, но, если попытаешься улизнуть, клянусь, я размозжу тебе голову, тебе и этому старикану в придачу!

Эйлис потянулась к дверной ручке.

— И помни, — сказал Джейсон, встав у нее за спиной, — мне терять нечего.

Едва Эйлис распахнула дверь, как в воздухе мелькнула трость и кто-то, отпихнув Эйлис, ворвался в дом. Эйлис упала. Марк! Она увидела, что это Марк. Он вышиб пистолет из рук Джейсона. Они катались по полу, удары сыпались один за другим. Эйлис пошарила рукой, ища пистолет, но Джейсон ногой отбросил его прочь. Вскочив, Эйлис метнулась туда, где под столиком валялся пистолет. Схватив его дрожащими руками, она попыталась вспомнить единственный урок стрельбы, преподанный ей много лет назад. Предохранитель был спущен. Все, что ей надо, это нажать на курок. Она изготовилась, прицелилась. Бесполезно. Обхватив друг друга, Джейсон и Марк перемещались так быстро, что даже опытному стрелку пришлось бы туго.

— Марк, брось его, у меня пистолет!

— У него нож! — крикнул Марк.

До этого момента Эйлис не замечала сверкавшее в руке Джейсона лезвие. Было ясно, что долго Марк не продержится. Они возились на полу, задевая мебель, сбивая со столиков безделушки, шипя друг другу в лицо ругательства. Если раньше наедине с Джейсоном Эйлис могла сохранять хладнокровие, то теперь, видя, с какой легкостью тот может убить Марка, она пришла в отчаяние. Что же, что ей делать? Чем помочь? Выждав, пока, откатившись, мужчины не очутились как раз под аквариумом, Эйлис надавила на курок. Выстрела не последовало. Конечно, она же забыла про глушитель, до нее дошло это только тогда, когда беззвучная пуля ударила в аквариум. Тот с грохотом разлетелся на куски, и на мужчин хлынула вода вместе с рыбами и градом осколков и камешков из аквариума. Отплевываясь и задыхаясь, дерущиеся оставили друг друга. Эйлис не колебалась ни секунды. Стараясь твердо держать пистолет, она прицелилась в Джейсона и нажала на курок. Она стреляла и стреляла, хотя каждый выстрел больно отдавал в плечо. Расстреляв весь магазин, она бросила пистолет и опустилась на колени.

В дверях послышалась какая-то возня, крики.

— Это полиция! — простонала Эйлис. — Наконец-то!

Вбежали полицейские, а за ними — Остин.

— Вы в порядке? — спросил он. Пол в гостиной был залит водой, а на стенах виднелись следы пуль и пятна крови.

— Мне никогда не приходилось убивать человека, — дрожа словно в лихорадке, сказала Эйлис.

— Вы не убили его, — заметил Остин. — Он только ранен.

Пока полицейские осматривали бесчувственного Джейсона и допрашивали Марка, Эйлис спросила Остина:

— Это вы все сказали Марку, да?

— Конечно. Я звонил ему, когда узнал, что вы погибли. Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, как сильно он вас любит. И я не мог позволить вам так рисковать в одиночку. Я знал, что у Марка найдутся средства, чтобы нанять сыщиков и организовать слежку за вами. Вы не сердитесь?

— Нет, не сержусь. Но вот только Брэд... Он скоро будет здесь.

— Брэд задержан. Как только вы сказали мне о запасах кокаина, я позвонил в полицию, и. туда немедленно был отправлен наряд. Задержана вся группа. Они будут под стражей, пока власти не разберутся с информацией, которую вы отправили мне по почте. Когда записные книжки будут досконально изучены, против Брэда и Стивена выдвинут очень серьезные обвинения.

— А телерепортаж? Он уже подготовлен? — спросила Эйлис.

Допустят ли теперь Остина к записным книжкам? Думая о надежном месте, где их можно было бы оставить, они с Остином выбрали ящик в почтовом отделении на Маунт-стрит. Зная, что почту оттуда забирают в одиннадцать тридцать, они надеялись, что пакет придет к Остину в понедельник. Тогда он успел бы поработать с книжками, прежде чем сдать их властям.

— Я пустил в ход кое-какие связи. Книжки мне будут предоставлены на всю ночь. Мой репортаж пройдет завтра вечером в программе ранних теленовостей. До начала вашей премьеры. — Остин улыбнулся, карие глаза его блеснули: — Вы молодец! Все сделали как надо!

Глава 45

В щелку в занавеске Эйлис видела, что зал полон. Мужчины во фраках и дамы в вечерних туалетах прибыли на открытие обновленного театра Ридженси. Уже прозвенел первый звонок, и в зал к своим местам торопились опаздывающие. Все билеты были раскуплены за много месяцев вперед. «Невозможность» была самой модной премьерой сезона. Но одно место в зале останется пустым.

— Марка так и нет? — прошептала у нее за спиной Рената.

Эйлис покачала головой:

— Его не будет. Наверное, все-таки улетел в Австралию по делам, — сказала она упавшим голосом. Скрыть разочарования Эйлис не смогла.

— Он придет, вот увидишь! — шепнула ей Рената.

Кивнув, Эйлис осталась при своем мнении. Вчера после всех допросов, протоколов и бесед с работниками американского посольства, выйдя из комнаты, где все это происходило, Эйлис узнала, что Марк уехал без нее. Она пыталась связаться с ним, звонила по многим телефонам, оставляла сообщения, просила передать, но он не отвечал на ее звонки. Интересно, как отнесется он к вкладышам в программки, где написано, что сборы со спектакля пойдут в фонд помощи народу Судана. Он, конечно, возражать не будет, но все-таки лучше бы знал об этом заранее. И вообще лучше, чтобы он был здесь в этот вечер, здесь, с ней.

Эйлис уныло поплелась за кулисы к Твику. Свет в зале начал постепенно гаснуть, зажглись огни рампы и из умело спрятанных стереодинамиков полились мелодии Куинтона Малмсби. Эйлис взглянула на Ренату, в сотый раз поправлявшую на себе костюм. Линда превзошла самое себя, создавая его.

Когда занавес раздвинулся, Эйлис одернула на себе собственный наряд, в который раз растроганно вспомнив рассказ Линды о том, как Марк купил это платье, чтобы никто, кроме Эйлис, не мог его надеть. Накануне вечером платье сильно пострадало, но Линда успела все исправить. Сколько раз Эйлис представляла себе, как наденет свое зеленое платье в честь триумфального возвращения Ренаты на сцену, но всегда в ее мечтах рядом с ней в это время был Марк. Эйлис покрутила изумруд на пальце. Марк подарил ей это кольцо. Но почему, почему он уехал, не сказав ей ни слова?

В антракте, когда зажегся свет, Эйлис разглядела в зале Линду с Уорреном, Чонси с Шармейн и даже Остина, так странно выглядевшего во фраке. Но место Марка оставалось незанятым.

Когда по окончании спектакля занавес закрылся, зрители повскакали со своих мест, бешено аплодируя. Сомнения не было: Рената Тримейн, эта тициановская рыжеволосая богиня, вернула себе место на лондонском театральном Олимпе. Корона остается за ней. Актеров вызывали одиннадцать раз, и каждый раз Эйлис тянула шею из-за

кулис, моля бога, чтобы Марк оказался на месте. Но его не было...

Когда занавес открыли в двенадцатый раз, вышла одна Рената с огромным букетом роз, подаренным ей кем-то из зрителей. Сверкая кольцами, она ждала, пока стихнет овация и публика сядет.

— Спасибо! Спасибо всем вам! Не могу передать, как много значит для меня то, что вы меня так приняли. — Рената помолчала, глубоко вздохнула. Безукоризненно поставленный актерский голос ее дрожал, и Эйлис понимала, что это не игра. — Этот вечер не только мой праздник. Я никогда не стояла бы на этой сцене, если бы не один человек, не ее вера в меня, ее любовь ко мне. Этот человек — мой дорогой друг Эйлис Маккензи!

Сияя улыбкой, Рената сделала знак Эйлис выйти на сцену. Зал взорвался аплодисментами, и Эйлис почувствовала, как глаза ее застилают слезы. Когда шум в зале стих, она сказала:

— Огромное спасибо всем вам за то, что вы дали нам возможность сыграть этот спектакль. — Сжав руку Ренаты, она продолжала: — Вы купили билеты заранее, за много месяцев вперед. Я уверена, что вы не пожалели об этом. Рената вернулась на сцену — и она еще прекраснее, чем прежде.

Эйлис опять пришлось выждать, когда стихнут аплодисменты, после чего сказала:

— За этот вечер нам надо благодарить актеров и всех создателей спектакля, но еще больше нам надо благодарить человека, так много, невероятно много сделавшего не только для нас, но и для всей страны, человека, знакомством с которым мы все гордимся. Он не мог...

Сжав ее локоть, Рената шепнула:

— Он здесь!

— Это Марк Кимброу, — сказала Эйлис, силясь разглядеть в ярких лучах прожекторов высокую фигуру, идущую по проходу к сцене. — Наш продюсер и наш друг!

Больше Эйлис ничего не слышала. Марк, выйдя на сцену, встал рядом с ней и Ренатой. Вышли все участники и создатели спектакля. Шум оваций не смолкал, но Эйлис ничего не слышала, она смотрела на Марка.

— Где ты был? — шепнула она, смаргивая слезы.

— Я думал, — ответил Марк. — Тебе не хватало меня?

— Да. Пожалуйста, отвези меня домой, и Уиндем-Хилл!

Грозовая ночь отступала перед серой мглой рассвета, так странно контрастировавшего с яркими красками весеннего пейзажа. Зеленое, желтое, розовое буйствовало вокруг, когда они мчались по кентским равнинам. После банкета в «Ле Каприс», после чтения рецензий в утренних газетах Марк и Эйлис выехали из Лондона. Они молчали, чувствуя какое-то напряжение и неловкость. Все это время они провели вместе, рядом, но возможности поговорить у них не было.

— Ты не поверил мне, когда я сказала, что люблю Брэда, ведь не поверил? — спросила Эйлис.

— Не поверил, — тихо сказал Марк. Хотя те слова Эйлис произнесла всего однажды, они эхом отдавались в его душе и сейчас. — Вернее, в ту минуту поверил, ведь ты чертовски хорошая актриса, но потом, уйдя, я стал размышлять. Я знал, что ты не взяла бы кольца, если бы все еще не любила меня. Все было как-то дико. Смахивало на заготовки твоих сценариев. А потом позвонил Остин, и я узнал, что ты задумала. Остин очень волновался за тебя. Как только я узнал правду, я снял дом напротив.

— Да? — изумилась Эйлис. — Но тогда почему ты не постучал в дверь раньше?

— Меня не было дома. Я следил за тобой. Ты не должна была возвращаться. Мы потеряли тебя в тумане. Я знал, когда ты должна была бросить пакет, но понятия не имел, где ты поставила машину. Потом мне сообщили, что ты направляешься домой. Я поставил машину на углу и позвонил Остину сказать, где ты. Он передал мне, что Интерпол обнаружил Джейсона в Англии. Тут уж я со всех ног бросился к твоему дому. Не могу передать тебе, в какое состояние я пришел, увидев возле дверей твою машину!

Вдали показался Уиндем-Хилл. Марк свернул на дорогу, ведущую к нему. Пошел дождь. Краем глаза Марк увидел, как Эйлис украдкой смахнула слезу со щеки.

— Ну, а теперь бегом! — сказал он, подведя машину поближе к двери. — Первым долгом поднимись и сними с себя все мокрое, — сказал он, когда они под ливнем вбежали в дом.

Эйлис кивнула, медленно обводя взглядом все вокруг, как бы вбирая в себя и благородную деревянную обшивку стен, и мягкую уютную мебель, и бронзу старинных ламп.

— Как красиво! — сказала она, голос ее дрожал.

— Слава богу, отопление включено, — отозвался он, борясь с собственным волнением. — Иди наверх.

Сам он пошел в кухню проведать Гу. Он хотел дать Эйлис время побыть одной. Он хотел ее сейчас больше всего на свете, но после всего, что претерпела она, будучи с Брэдом, отношение Эйлис к сексу, да и к нему самому могло измениться. Марк щелкнул выключателем в кладовке. Гу лениво приоткрыл сонные глаза, сощурился от яркого света, еще теснее свернулся клубочком и тут же опять погрузился в сон. Вид у котенка был отменный. Судя по всему, местная жительница, заботам которой он поручил Гу, неплохо смотрит за ним. Марк поднялся в спальню.

Эйлис забралась под пышную пуховую перину, и туманные рассветные лучи играли на коротко остриженных волосах. Постояв возле кровати, Марк решил, что она устала. Он тихонько задернул тяжелые оконные шторы, отгораживаясь от пасмурного дня, устало повесил на стул мокрую одежду и влез в постель. Не удержавшись, он обнял Эйлис, прижал к себе. Ее тело было мягким, расслабленным. Да, все эти дни были ужасны, думал Марк, прислушиваясь к мерному дыханию Эйлис. Просто не представлял, что все это могло произойти с ними. Вдохнув нежный цветочный аромат ее духов, он подумал, что неплохо было бы поспать и ему, но не спалось: страшно было закрыть глаза — а вдруг окажется, что все это сон?

Незаметно он все-таки задремал, а очнувшись, потянулся всем телом и тихонько застонал — такое сильное, неодолимое желание вдруг охватило его. Он прижал к себе полусонную Эйлис, крепко, как не раз виделось ему в мыслях, и выгнул спину под ее медленными, жадными поцелуями. Потом голова Эйлис очутилась на его животе.

— Я думал, мне это снится, — сказал он, приподнимаясь с подушек и вглядываясь в лицо Эйлис.

— Что снится? — с озорной улыбкой спросила она, лаская его рукой и языком. — А я все думала: когда же ты меня разбудишь?

— Тебе надо выспаться. — Он провел рукой по ее телу. Кожа была гладкой, нежной, гораздо нежнее, чем помнилось ему.

— Мне надо, чтобы ты любил меня, — сразу посерьезнев, сказала Эйлис, и лучистые зеленые глаза ее блеснули. — Сейчас, пожалуйста, сейчас! — Оседлав его, она вся устремилась вниз, в то время как он, стремясь вверх, сильным и быстрым движением вошел в нее. Она была упругой и влажной — такой, как он ее помнил. Эйлис вжималась в него, беря его в себя всего, без остатка. Выше, выше, казалось, она сейчас ускользнет — и вниз. Опять и опять. Призвав на помощь всю свою волю, Марк старался продлить это блаженство. Внутренне он ликовал: то, что было у нее с Брэдом, не погасило ее страсти к нему. Неистово желая освобождения, он перевернул ее на спину, вонзаясь в нее еще и еще.

Наконец-то она дома и принадлежит ему!

Почувствовав, что сейчас все кончится, Эйлис вцепилась ногтями в спину Марка, вновь и вновь повторяя его имя, шепча, как любит его. После всех этих невыносимых недель фальши и притворства какое невероятное счастье быть с единственным, обожаемым ее возлюбленным! Насытившись, она прильнула к нему, устроившись у него на плече, боясь оторваться. Тяжелое, сильное биение его сердца — слаще и упоительней звука она не знает.

— Где ты был вчера вечером? — шепнула она. — Где пропадал весь день?

— Бродил по улицам, думал о тебе, о нас.

— И что же ты думал?

— То, что должен был сказать тебе еще в Хартуме. — Нежно поцеловав Эйлис, Марк заглянул ей в глаза. — Что я люблю тебя и хочу на тебе жениться.

Эйлис подняла руку. Блеснул огромный изумруд.

— На мне твое кольцо. С той минуты, как я надела его, я — твоя. — Поцелуй их был неимоверно долгим. — И это будет неизменно.

— Знаешь, когда я решил, что ты погибла, жизнь моя кончилась, словно ты унесла все с собой. Когда я бродил по Лондону, я понял: если хочешь знать, любишь ли кого-нибудь, надо представить себе, что потерял его.

— Теперь я навсегда с тобой, милый.