Слезы Моря

Глава 1

Тринлейн

– Перестаньте рыдать! Неужели за эти годы мы вас даже не научили тому, чтобы достойно встретить свою смерть? Это ваша судьба! Смиритесь!

Магистр Тара, обычно немногословная и до чрезвычайности строгая с курсантами на занятиях по физической подготовке, расхаживала взад-вперед по нашей небольшой комнатке. Мы делили ее с Шарлоттой с того самого дня, как были зачислены в Военно-морскую академию, прозванную в народе «волчком».

Комната была уютная и светлая, с двумя окнами, выходящими не на полигон, как у большинства слушателей академии, а на морской берег. Любуйся водной стихией сколько хочешь! Было бы только на это время!

Преподавательница и по совместительству куратор нашего курса остановилась возле кровати, на которой лежала и жалобно плакала моя подруга, вздохнула. Затем оправила синее платье с черным кружевом, взяла серый плащ, небрежно брошенный на стул, покачала головой. Видеть ее в таком наряде было непривычно. У профессоров и магистров академии строгая форма: темно-синий костюм, состоящий из приталенных брюк и короткого камзола. Под камзол надевалась белая или черная рубашка. Но сегодня был особенный день… Праздник для всех, кого миновала печальная участь стать жертвой в храме Морского бога.

Магистр Тара не спеша надела плащ, поправила золотистые локоны, выбившиеся из прически, и, не прощаясь, пошла к двери. Я понимала, что она ничем не может помочь Шарлотте, но ведь надежда всегда умирает последней.

У выхода преподавательница остановилась, развернулась к нам:

– Мне жаль, Шарлотта. Но, оказавшись в нашем городе и поступив в Военно-морскую академию, вы знали о том, что существуют Слезы Моря, и понимали, на что шли. Никто не скрывал правды, каждый выбирал сам. Я не произносила за вас ту клятву.

Она вышла, тихо прикрыв дверь. И какая польза от ее слов?

Я поднялась с подоконника, на котором сидела, кусая губы, и, стараясь не расплакаться от отчаяния, подошла к подруге.

– Почему я, Трин? Почему? – прокричала она, садясь и вытирая слезы рукавом мятой рубашки.

– Я не знаю, Лотта. Никто не знает, почему Морской бог кому-то присылает свою метку, – тихо ответила я.

– Неужели горстка Слез Моря стоит моей смерти? И всех других смертей?

Я обняла подругу, в который раз заставляя себя не плакать. Шарлотте от моих слез лучше не станет. Но я как никто другой понимала ее отчаяние. И в чем-то она была права. Жизнь человека мне тоже казалась бесценной, и ее не стоило равнять с горстью волшебных камней, способных исполнить одно желание. Практически любое, если это не касалось убийства. Исцелить умирающего. Найти пропавшего. Выжить в самом тяжелом бою.

Учитывая, что война у нас шла с кем-нибудь из соседних королевств постоянно, Слезы Моря – полупрозрачные голубовато-белые камни, появлявшиеся в храме Морского бога раз в год в огромной каменной чаше, – были нужны всем. Часть народа проклинала нынешнего короля Эфраила Ардонского, посмевшего заключить сделку с самим Морским богом, чтобы спасти своих подданных, часть – боготворила за помощь. Еще бы! Слез Моря в храме оказывалось порой больше двух тысяч, а умирал раз в год всего один человек. Ничтожная плата за возможность исполнения желания. Но не для того, кому суждено умереть…

Два года назад я тоже взяла злополучный камень и, разрезав ладонь над жертвенной чашей в храме, поклялась: если меня выберет Морской бог, то отправлюсь на Заброшенный остров к полуразрушенному храму, чтобы пройти обряд. Никто так и не выяснил, в чем он состоит, но все точно знали, что сила уходящей жизни наполняет горсти камней, которые исполняют заветные желания. Слезы Моря появлялись в храме с первым лучом солнца, а умершего выносили на берег волны.

В тот год на Заброшенный остров отправился воин, в прошлом – один из преподавателей «волчка», сейчас же… Шарлотта, всхлипывающая на моем плече. Смириться с этим, сколько я ни старалась, не получалось. Самое обидное, что я взяла камень, надеясь навсегда скрыть ауру и оказаться недоступной для тех, кто меня ищет… А подруга однажды возвращалась осенней ночью с патрулирования улиц и услышала детский крик.

Никого не удивляло, что в Кардосе время от времени появляется нежить. От нее ничто не спасало. Остановить, заставить на время отступить – это да, но совсем уничтожить? Невозможно. Жители давно к этому привыкли, после заката не покидали дома. Но разве детей остановят страшные сказки? Раненая Шарлотта дотащила двух зареванных мальчуганов до храма в центре города, но когда нежить пугали запертые двери? Подруга, которой оставалось только умереть вместе с чужими детьми, взяла из чаши тот проклятый камень и попросила защиты.

Я прикусила губу, обняла Шарлотту покрепче, чувствуя, что вот-вот завою, как подстреленный зверь. От бессилия.

– Будешь прощаться с Гансом? – осторожно спросила я, решив напомнить подруге о женихе.

– Мы с ним виделись, Трин, – всхлипнула она.

– И?..

Надежда, что кто-то добровольно пойдет вместо подруги на заклание, вспыхнула внутри яркой звездой и тут же погасла, едва Шарлотта покачала головой.

– Говорит практически то же самое, что и магистр Тара. Едва ли не слово в слово!

Я вздохнула. И это люди называют любовью? Серьезно? Тогда я точно такого не хочу. Мне нужен человек, который не бросит в беде. А где сейчас этот Ганс?

Силы моря! Почему именно добрая и веселая Лотта должна умереть? Я сжала пальцы и прикрыла глаза. Магистр Тара сегодня говорила с семьей Ива и Лейты, чьих детей спасла Шарлотта. Сдается, преподавательница до последнего верила, что кто-то из них согласится отправиться на Заброшенный остров. Они в долгу перед Лоттой, но… Никто не торопится увидеться со смертью. Чужая боль – не своя. Подруга, честно выполнившая свой долг, в тяжелый момент осталась одна.

– Не хочешь поговорить о своих родителях? Или встретиться с ними? У ректора в кабинете есть портал. Ты можешь…

– Нет, Трин, – грустно отозвалась подруга.

Она никогда не рассказывала, как оказалась на том маленьком корабле, идущем в Кардос.

– Я рада, что тогда не позволила выкинуть тебя за борт, Трин, – вдруг сказала Шарлотта, улыбаясь светло и привычно.

Я снова ее обняла. Когда мы встретились, у меня не было денег даже на кусок хлеба, не говоря уж о том, чтобы заплатить за проезд. Я тайком пробралась в один из дальних трюмов, спряталась и молилась всем богам этого мира, чтобы меня не нашли.

Увы, спустя два дня пути я не выдержала и ночью покинула временное жилище, чтобы подышать воздухом и найти хоть какую-то еду. Меня поймали, притащили в каюту капитана, а там… обнаженная Лотта, едва прикрытая белыми волосами и жемчужными ожерельями.

– Я еще одну поймал! – сообщил боцман. – Пряталась в трюме за мешками с сухоцветами.

Капитан корабля, на котором мы оказались, долго переводил взгляд с меня на Шарлотту, явно что-то прикидывая, а потом расхохотался. Подруга, не будь глупой, предложила уладить дело миром. Она отдала капитану связку жемчуга и спросила, где наша каюта.

Я никогда не интересовалась, как Лотта в таком виде оказалась на корабле, не спрашивала, откуда взялся жемчуг, где находится ее семья. Сначала просто было не до этого: жива и ладно, а потом разговора избегала уже сама Лотта. Я же… умела уважать чужие тайны.

Да и тогда не поверила, что все обошлось. До дрожи в коленях я боялась, что по прибытии меня переправят в тюрьму, а потом… Потом было бы страшнее. Возвращаться туда, откуда сбежала, нельзя. Лучше умереть от голода в придорожной канаве, быть выброшенной за борт, чем вернуться. Я окончательно успокоилась только спустя полгода, когда уже училась в «волчке». И не важно, что это мне далось ой как непросто.

Шарлотта была рядом. Всегда. Она помогала разбираться в непонятных терминах, притащив откуда-то толстый словарь, заставляла много читать и практически сделала мой почерк идеальным, убеждая, что этому способствует переписывание одного и того же текста по многу раз. Я не спорила, училась как проклятая, чтобы стать хоть кем-то в этом мире. Так, незаметно для себя, мы и подружились. Никого роднее Шарлотты я не знала на всем белом свете.

Страшно представить, что ее не станет. Завтра. Уже завтра.

В тишине, обнимаясь и всхлипывая, мы просидели до поздних сумерек. Я зажгла свечи, задернула шторы на окнах. Взгляд упал на простое белое платье и серый плащ, в котором завтра жрецы поведут Шарлотту к скале. Я сглотнула и повернулась к подруге, которая с отсутствующим взглядом сидела на кровати.

Выбирай, Трин, кем ты хочешь быть. Такой же, как те, кто ее предал, едва узнав о смерти? Да и ее ли надо бояться? Куда страшнее совершить подлость, утратить честь, перестать быть… хотя бы самой собой. Есть ведь долги, которые нужно возвращать. Я это знаю. И как мне потом жить, помня, что Шарлотта, которой я обязана тем, что сейчас дышу, умерла? Я же… ничего не сделала, чтобы ее спасти. Оказалась жалкой никчемной трусихой, которой не хватило смелости на один-единственный верный поступок в жизни!

Вдох. Выдох. Я осторожно взяла снотворное, что прописал мне целитель Гарис. Говорят, что можно убежать от прошлого, но мое крадется за спиной, является ночными кошмарами. Не спасают от этого ни заговоренные травы, ни чадящее пламя свечей. Я незаметно добавила сонное зелье в кружку с остывшим сбитнем, отнесла подруге. Она выпила, закуталась в одеяло. Вскоре дыхание Шарлотты выровнялось, и она уснула.

Я немного посидела с ней рядом, а потом подошла к окну и уселась на подоконник.

Ночь выдалась темная, почти непроглядная. Вдали слышался гром, сверкали острые молнии. Море пенилось, обрушивалось на прибрежные скалы. Я смотрела на буйство стихии и жалела, что вскоре не смогу больше им любоваться. Ни о чем не жалела и не плакала, а вот о море… уже тосковала. Странное чувство. Неправильное.

Дождь хлынул предсказуемо, скрывая за потоками бурю. Погода в Кардосе в принципе никогда не радовала. По утрам стелился белесый туман, оставляя на мостовых и крышах влажные следы, днем почти всегда бродили тучи. Море казалось серым, безжизненным. Зато, если появлялось солнце, оно преображало вокруг все. Заглядывало в окна, пуская зайчиков, освещало остроконечные синие крыши Военно-морской академии, целовало смеющуюся чумазую малышню, носившуюся по площадям и паркам. А как же менялось море! Сверкало, переливалось, словно синий шелк. Взгляда не отвести!

Уже не увижу.

До рассвета я не сомкнула глаз. Не смогла. И не хотела. Дождь прекратился, ветер стих, наступило безмолвие. То самое, что приходит после бури, неспешно и лениво касается каждого уголка в Кардосе. Я поднялась, скинула шерстяное темно-коричневое платье, надела белый наряд и серый плащ. Провела расческой по спутанным волосам, глубоко вдохнула.

Не думать бы о том, на что решилась, иначе паника накроет с головой и я не выдержу. Подошла к кровати Шарлотты, коснулась легким поцелуем щеки. Не нужно слов. Она поймет. Простит. Забудет… Или, наоборот, запомнит, что хоть кто-то в этом мире ее любил?

Жрецы в количестве десяти человек (Смешно, право слово… Да кто попытается сбежать-то?) ждали меня возле дверей. Неподвижные, спокойные, затянутые в черные мантии. Лиц не видно за капюшонами. Моего тоже.

– Прощайте, Шарлотта, – услышала я магистра Тару, стоящую чуть поодаль. Лицо ее было бледным, а золотистые волосы распущены и слегка растрепаны.

Я склонила голову и приложила руку к сердцу – жест, выражающий искреннюю благодарность.

По просыпающемуся городу я шла, естественно, под конвоем. От влажных мостовых пахло камнем и морем. Соленый, чуть терпкий запах, который ни с чем не сравнишь и не спутаешь. Надышаться бы вдоволь…

Как ни странно, тумана сегодня не было, и небо лишь наполовину затянуто темными тучами. Лучи солнца касались лица, но тепла я уже не чувствовала. Босые ноги заледенели. Простыну еще… Усмехнулась. Кого это волнует? Я совсем забыла, что скоро умру. Иду и переживаю, что заболею.

На окраине мы оказались слишком быстро. Я бы еще побродила по безлюдным улочкам, которые так заманчивы в это утро, или хотя бы замедлила шаг, но время торопит. Мы поднялись на вершину.

– Скидывай плащ, поднимай руки, – сказал один из жрецов.

Я зябко поежилась и сделала, как велели.

Зачем приковывать цепями? Ведь не сбегу. Но они просто выполняли свою работу. Какое жрецам дело до моих желаний?

Ушли, оставив одну, давая возможность в последний раз полюбоваться на восходящее солнце. Неяркое, но такое редкое, и поэтому еще желаннее, чем раньше. Ветер растрепал волосы, по телу поползли мурашки. Я смотрела на блики, гуляющие по морской дали, глубоко дышала и старалась ни о чем не думать. Не хотелось последние мгновения мнимой свободы тратить на суету и сомнения. Я уже все решила. Руки чувствуют холодную сталь цепей и шершавый камень за спиной. От этого не убежать. Даже если захочу.

Порыв ветра налетел на скалу, и я невольно вздрогнула. Страх, прятавшийся, как мне казалось, внутри, накрыл волной. В нескольких шагах от меня стоял мужчина, одетый в черный костюм с синими вставками. Темный плащ колыхался на ветру, длинные пряди волос касались загорелых щек. И глаза… никогда в жизни я не видела таких глаз! Казалось, они впитали в себя всю голубизну диких незабудок, что росли на укромных полянах за Кардосом. Я смотрела в них и словно возвращалась в тот летний день, когда жаркое солнце выгнало нас всех на прогулку и мы с Шарлоттой отправились в лес и нарвали целые охапки цветов. Маленьких, почти невзрачных, но стоило нам хоть кому-то протянуть незабудки, на лице у человека мгновенно расцветала улыбка. Неожиданное воспоминание, весьма некстати.

Незнакомый брюнет стоял и смотрел на меня. Я прикусила губу, стараясь не расплакаться. Понимала, что он пришел за мной, но… Глубоко вдохнула, на мгновение прикрывая глаза и подставляя лицо под солнечные лучи.

Незнакомец подходил медленно, словно давал мне возможность успокоиться. Мы снова встретились взглядом. Он щелкнул пальцами, и цепи слетели, как не бывало. Надо же, за мной прислали мага. Интересно, какая стихия ему подвластна?

Во мне дара не было ни капли, поэтому я училась на факультете, где готовили будущих воинов для королевской гвардии. Нет, нас, естественно, никто не равнял под одну гребенку. Были в академии те, кто отправился учиться, потому что считал службу королю смыслом жизни. Такого же мнения придерживались их отцы, братья, прадеды. Они умирали за свою землю, проливали за нее кровь и до конца были верны короне.

Остальным курсантам выбора не давали. Часть из них, та, что не в состоянии оплатить учебу, если повезет, подписывали договор с аристократами. Это было выгодно обеим сторонам, только права решать, кому служить, у них не оставалось. За исключением тех случаев, когда выпускнику предлагалось несколько договоров. В конце года устраивался специальный турнир, где будущие воины показывали свое мастерство и умения, а богачи… смотрели, выбирали, приценивались… Могли заглядывать, наблюдать и даже присутствовать на занятиях в течение всех пяти лет обучения.

Те, кто не приглянулся аристократам, если учились хорошо – отправлялись на государственную службу, принося пожизненную клятву верности королю Эфраилу. Другие же… их ждали морские просторы и борьба с пиратами и нежитью. Они погибали первыми.

Была в академии и еще одна категория слушателей, самая малочисленная. Это те, кто могли оплатить учебу и выбирать, хотят ли служить королю или аристократу. Чаще всего они становились наемниками, принося клятву верности только на срок, прописанный в контракте.

Как в Военно-морскую академию попала я? Чудом, если честно. Отбор был жестким, состоящим из полос препятствий трех уровней сложности. Я их прошла, стиснув зубы и заставляя себя ни в коем случае не сдаваться. Тогда у меня просто не было выбора. Либо учиться, либо… Куда может пойти девушка работать в городе? В таверну? В прачки? В торговки? Это в лучшем случае. И если бы я не поступила в «волчок», то да, отправилась бы зарабатывать деньги.

Я вынырнула из своих воспоминаний, опустила руки, размяла затекшие кисти и снова посмотрела в эти сумасшедше-прекрасные голубые глаза. Дались они мне! Маг протянул руку. Ладонь у него оказалась гладкой, твердой и по сравнению с моей – обжигающей.

Мы подошли к краю обрыва.

– Не бойся, – сказал он, и от звука его голоса сердце почему-то ухнуло вниз.

Наваждение какое-то! Честное слово!

– Не бойся, – снова попросил мужчина, сжимая мою ладонь.

Хороша просьба! Я бы многое могла сказать, но благоразумно промолчала.

Спокойное море зашевелилось, поднимая волны и окатывая меня с ног до головы. Платье окончательно намокло, у меня застучали зубы.

– Я возьму тебя на руки, – прошептал он.

Я кивнула. Маг подхватил меня, прижал к себе. Я уцепилась за его камзол, чувствуя, что вряд ли смогу отпустить руки. Было страшно. Все равно страшно. Пусть и прижимает к себе сильный мужчина, маг, который всего лишь перенаправит меня на остров. А что потом? Я уткнулась в его грудь и вдохнула легкий запах ирисов. Впрочем, аромат, наверное, мне почудился.

– Готова?

К чему? Я лишь хотела спросить, но слова застряли в горле. Мужчина же подался вперед и прыгнул вниз. Если бы я могла, закричала. Падать в бушующее море было жутко. Я зажмурилась, прижалась к магу сильнее. И с удивлением обнаружила, что падение прекратилось. Лишь шумит море. Осторожно открыла глаза и захотела сбежать. Я готова к тому, чтобы умереть, но смотреть, как маг стоит на волне и та несет нас обоих подальше отсюда, к тому самому Заброшенному острову, было выше моих сил. И почему я как нормальная девушка не упаду в обморок? Сколько вот таких, дрожащих и боящихся, этот маг нес по морю?

Но оторвать взгляда от воды не получалось. И от неба, снова утонувшего в тучах, и от острого подбородка водного мага, которого так отчаянно хотелось коснуться губами. Умирать, ни разу даже не поцеловавшись с мужчиной, так нелепо! Нет, я понимала, что мне не светит удачное замужество и своего единственного уже тоже не найду. Но кому этот водный маг расскажет о моем постыдном поступке? Благородные девушки не лезут целоваться и на руках у мужчины тоже не находятся. Да какая уже, силы небес, мне сейчас разница? Я же хочу лишь прикоснуться… не больше. Я потянулась и… как-то не вовремя он наклонился. Мои губы встретились с его. И я поцеловала. Неумело, слишком быстро, и тут же отпустила, спрятала у него на груди пылающее лицо.

– И кто так целуется? – тихо спросил маг.

Сейчас будет ругаться. Или простит эту последнюю глупую женскую шалость?

– Посмотри на меня.

Я запрокинула голову. Мужчина наклонился, ни о чем больше не спрашивая и не уточняя. Ему все и так было понятно. Поцелуй вышел сладким и неизмеримо нежным. Как будто пьешь вино, прогретое на солнце, но не можешь остановиться. И даже соленые морские брызги не испортили вкуса его губ.

Как же умирать-то не хочется! Кто бы знал!

Едва он отпустил, я прикусила губу. Не вздумай рыдать, Трин! Ты же сильная! Даже если так не считаешь.

Уговаривать себя получалось плохо. И я просто смотрела на морскую даль.

– Ты почему молчишь? – неожиданно спросил водный маг.

Я растерянно поймала его взгляд. Да что ж это такое! Не могу я смотреть в эти голубые глаза. Не могу! Наваждение, не иначе!

– Неприятен? – уточнил он.

Последнего вопроса я не поняла, если честно.

– Другие… те девушки… они что, разговаривали?

– Рыдали, пытались прыгнуть в море, уговаривали, угрожали, молили, – спокойно перечислил мужчина.

– Помогло… – поинтересовалась я. – Помогло избежать смерти?

– Нет, – ответил маг, задумчиво смотря на меня. – Но твое спокойствие радости тоже не доставляет.

Я не нашлась что ему на это ответить. Странный он какой-то.

– Мы почти на месте.

Я нервно сглотнула и промолчала.

Остров появился внезапно. Казалось бы, минуту назад ничего не было, а уже есть. Горячий от солнца песок приятно щекотал ноги. На берегу покачивались пальмы и летали пестрые бабочки. Одна из них села на мое мокрое платье, и я смутилась. Ткань липла к телу, обрисовывая фигуру.

– Высушить не смогу. Я владею бытовой магией, но здесь она действует весьма непредсказуемо. Волшебство острова слишком древнее, поэтому глушит заклинания других стихий, – сказал маг.

Я вздохнула.

– Хотя бы перестаньте на меня смотреть.

Мужчина удивленно приподнял брови и показал кивком на едва заметную тропинку.

– Если хочешь, могу взять на руки. Или ступай осторожнее, не споткнись о корни.

От этой заботы не к месту хотелось выругаться. Так, как это делают портовые грузчики. Но слушателю Военно-морской академии не пристало грубо выражаться. А жаль…

Тропинка минут через десять вывела нас к полуразрушенному храму. На старых, покрытых мхом камнях сидел и водил по земле тонкой веткой мужчина, скорее всего, маг. Иначе кто будет проводить обряд?

Его серый плащ лежал неподалеку. Сам он, одетый в белую рубашку и черные брюки, сразу же при нашем появлении встрепенулся.

– Привел?

– А это не очевидно, Рэм? – сквозь зубы прошипел водный маг.

Я удивленно на него посмотрела. Почему он злится?

Мужчина поднялся, запустил руку в короткие, торчащие ежиком волосы, вздохнул.

– Ты чем-то ее напоил? – уточнил он.

– Нет. Она спокойна, как скала.

Я прикусила губу. Нет, они что, думали, я устрою истерику? Не бывать этому! В одном тогда была права магистр Тара: смерть нужно встречать достойно.

– Проходи в центр, – устало сказал водный маг, закатывая рукава и начиная заплетать волосы в косу.

Я сделала, как велели, отгоняя страх. Жаль только, что умру от рук мужчины, с которым сегодня впервые целовалась. Лучше бы тот, с короткими волосами, проводил этот проклятый обряд! Но опять же самое страшное не это. Я умру, люди получат Слезы Моря, а через год все повторится. Бессмысленно! И я тут же себя одернула, вспомнив о Шарлотте.

– Она меня пугает, – неожиданно сказал светловолосый, подходя ближе.

В руках он держал нож, лезвие которого сверкало странными витиеватыми иероглифами.

– Ты что-то сама выпила, какое-то успокоительное? – поинтересовался маг.

– Нет.

Больше я сказать ничего не могла, побоялась разреветься.

– Рэм, не трогай ее.

Водный маг подошел ближе, взял из рук блондина нож, обернулся ко мне.

– Ложись на камни.

Ноги меня не слушались, сердце колотилось как бешеное. Маги же… Они действительно столь равнодушны или притворяются? А может, просто привыкли. Сколько таких, как я, ложились на эти камни?

Маг присел на корточки, наклонился, встречаясь со мной взглядом.

– Не смотри на то, что я делаю, поняла?

Я испуганно кивнула.

– Магия сейчас не позволит двигаться, – вздохнув, сказал он, разрешая утонуть в незабудковых искрах.

И я почувствовала, что водный маг прав. Шевелиться уже не получалось.

Мужчина отодвинулся, полоснул ножом по моим запястьям.

– Рэм, заклинание, – прозвучал четкий уверенный приказ.

Я зажмурилась, вслушиваясь в шепот сначала одного голоса, потом уже двух. В голове стоял жуткий шум, а потом пришла боль. Настолько сильная, что я закусила губу до крови, решив не кричать. Из меня как будто вытягивали дыхание. И пытка казалась бесконечной. Я хотела открыть глаза, но слабость, такая неожиданная и жуткая, не дала этого сделать. Пришлось остаться в кромешной темноте.

В сознание ворвался шелест воды. Тихий, едва заметный, но уносящий боль и шум. Мне показалось, что на меня обрушилась стихия, забирая тревоги и усталость. И кто-то ласковый шепчет, зовет за собой, манит… И неожиданно отпускает то ли чем-то довольный, то ли просто наигравшись. Не понять.

Все оборвалось так резко, что я растерялась. Но главное, я чувствую себя по-прежнему живой. И запястья болят, и спина ноет, и каменный холодный пол чувствуется.

– Почти три тысячи Слез Моря, – тихо сказал Рэм. – Умерла.

Я попыталась открыть глаза и прошептать, что я жива, но тело не слушалось.

– Справишься?

– Да, Рэм. Можешь идти.

Невидимая магия исчезла, я глубоко вдохнула и открыла глаза, встретившись взглядом с водным магом.

– Жива, – как-то неверяще прошептал мужчина.

– С ума, что ли, сошел?

– Рэм! Она глаза открыла. Неси аптечку!

– Что?

Второй маг оказался в поле моего зрения, и мне захотелось рассмеяться, такое у него было забавное выражение лица.

– Почему она жива? – удивился мужчина.

– Рэм! Аптечку!

Мага как ветром сдуло.

– Потерпи, сейчас поможем. У нас есть заживляющая мазь.

Он стянул с себя камзол, а потом и белую рубашку, разорвал ту на лоскуты, перематывая мне запястья.

– Нашел! – послышался голос Рэма.

В глазах опять потемнело, поэтому, когда рук коснулась прохладная вязкая масса, я скривилась.

– Нет, ты посмотри на нее! Когда умирала, даже не кричала, а теперь нос воротит! – возмутился маг.

– Принеси вина, – распорядился брюнет, помогая мне сесть.

Раздались шаги, потом звук открывающейся бутылки. Губ коснулся бокал.

– Пей же. Тебе нужно восстановить силы, счастливица, – усмехнулся голубоглазый, едва ли не сводя меня с ума своей улыбкой.

– Знаешь, Ал, я тоже не откажусь выпить, – сказал Рэм, садясь рядом и делая глоток прямо из бутылки. – За тебя, Шарлотта Алерэ!

Я вздохнула, на миг прикрыла глаза, открыла и шепотом созналась:

– Я не Шарлотта.

Алэрин

От моего удара разлетелся камень, но боли в сбитых костяшках я не чувствовал. Лишь сел на холодный пол пещеры, сжимая виски руками. Ярость клокотала внутри такая, что я дышал с трудом.

– Да успокойся ты, Ал! Перестань себя изводить!

– Ненавижу его! Мог бы – убил, – прошипел я.

Рэм вздохнул и сел рядом.

– Напейся, а? Ну хоть раз! Легче же станет! Забудешься… Хочешь, найду на эту ночь женщину? – Последнее предложение от друга прозвучало настолько странно, что я обернулся.

Рэм вздохнул, достал из воздуха еще одну пыльную, явно из старых запасов, бутылку вина, открыл и хлебнул прямо из горла.

– Хочешь? – уточнил он.

Я вздохнул и устало поднялся.

– Ремня бы тебе всыпать за то, что силу так по-глупому тратишь, – проворчал я.

– Кто бы говорил! – фыркнул в ответ Рэм. – Вспомни, что ты в «волчке» устраивал. Кто, вместо того чтобы вымыть казармы, выбил потоком воды все стекла? А они, между прочим, были непробиваемыми. Сам ректор устанавливал заклинания. Он толк знает…

Я поморщился и тихо поинтересовался:

– Сколько ей лет?

– Двадцать.

Я выругался и с размаху ударил каменную кладку пещеры, в который мы находились. Сверху полилась морская вода, попадая за шиворот. Но пыл она остудить не смогла.

Девчонке, что выбрал Морской бог, еще жить и жить! Замуж выйти, детей рожать… Морская бездна!

– Она – курсант, забыл? Если не завтра умрет, так на войне в ближайшей битве. И я не уверен, что такая смерть будет милосерднее, – откликнулся Рэм, явно читая мои мысли.

– Да откуда ты можешь знать, как повернется ее судьба?

– Боевые маги, к какой бы стихии они ни принадлежали, дают клятву до последней капли крови защищать невинных.

– Она не маг, – заметил я.

– Да. Не маг, – согласился друг. – Но скажи, что это меняет? Ты не сможешь этому противиться, Ал. Морской бог сильнее. Ты ведь знаешь.

Я снова ударил стену.

– Прекращай! Морская ведьма, да сколько можно? У меня голова от тебя гудит.

– Зачем ей нужен был этот проклятый камень, скажи? Неужели никто не понимает, что платит слишком высокую цену?

Друг вздохнул, выпил вина.

– Они всего лишь люди. Часть из них владеет волшебством, остальные же… Они хотят мира. И зачастую не думают ни о ком, кроме себя, Ал. Ты же сам это понимаешь. – Рэм снова вздохнул, прислушался. – Северные ветры несут бурю. Здесь переждем или отправимся в особняк?

Я ничего не ответил, лишь прислонился к стене, мечтая вернуться в прошлое. Только ведь ничего не изменю.

Подошел к выходу из пещеры, выпуская силу, что рвалась и билась от моего гнева, наружу.

– К утру вернись! – крикнул на прощанье Рэм.