Сломанная роза

8

Марион все еще была в шоке, когда Андрос на машине спустился к небольшому, обложенному камнем пирсу, куда должна была пристать яхта. Они уже видели судно, идущее к ним на полном ходу. Белый нос яхты резал волны, закручивая вдоль корпуса полоски пены. Море к утру совершенно успокоилось. На ярко-голубой воде плясали солнечные блики, рассыпаясь тысячью мелких пятен. Солнце и небо слепили Марион своей яркостью. Она прикрыла глаза ладонью, чтобы видеть приближающуюся яхту.

— А где вертолет? — беспокоилась она, всматриваясь ввысь. — Ты же говорил, что он прилетит даже раньше, чем прибудет яхта. Почему его до сих пор нет? Чем раньше мы доставим отца в больницу, тем больше у него шансов. Но если будет поздно… — Голос Марион задрожал, и она замолчала. Спустя минуту она добавила: — Он никогда не жаловался на сердце. Уверена, что раньше сердечных приступов у него не бывало. Я всегда считала, что у отца железное здоровье, к тому же ему нет еще шестидесяти.

Андрос обнял ее одной рукой за плечи.

— Перестань! Ты не должна заранее беспокоиться.

— Но как я могу не беспокоиться? Я во всем виновата…

— Марион! Ради бога!

— Да, это так! Если бы…

— Не употребляй фраз, которые начинаются с «если бы»! Ты же не бросилась за борт умышленно. Тебя смыло, произошел несчастный случай. Как же ты можешь быть виновата в том, что у отца случился сердечный приступ, когда он услышал, что тебя не могут найти?

Она упрямо продолжала:

— …Если бы мы связались с яхтой раньше, отец не думал бы, будто я утонула, и у него не было бы приступа!

— Я принимал решение, когда радировать, — резко заявил Андрос. — Если ты хочешь обвинить кого-нибудь, то считай виноватым меня.

Наступила тишина. Оба знали, что фактически она уже произнесла слова обвинения. Глаза Андроса потемнели от гнева и горя, когда она взглянула в его встревоженное лицо. Она говорила рассерженно, глухим, низким голосом:

— Мы должны были поставить их в известность, что я в безопасности.

Андрос весь напрягся.

— Согласен. Я обязан был связаться с ними раньше. Но я не думал, что у него есть сердце!

Лицо Марион стало бледным, почти бесцветным.

— Как ты можешь говорить такие бесчеловечные вещи, когда он в этот момент, может быть, уже при?..

— Он не умрет! — взорвался Андрос. Он сильнее прижал ее к себе, пальцы впились ей в предплечье. — Сколько раз надо повторять тебе: у меня не создалось впечатления, что сердечный приступ у него очень серьезный.

Марион хотелось верить Андросу, но она опасалась быть слишком оптимистичной.

— Ты не можешь быть уверенным в этом! — бормотала она, пытаясь высвободиться.

Андрос прижал ее крепче.

— Марион, — заговорил он мягко, — если бы я имел хоть малейшее представление о том, что может случиться, я еще вчера сам бы отправился на яхту Георгиеса. Я нарочно оттягивал контакт, так как думал, что твоему отцу пойдет на пользу небольшая встряска. Я думал… Наверное даже надеялся, если он поверит, будто ты погибла, то поймет, как мало ценил твою привязанность. После такого происшествия он мог бы задуматься о своем отношении к тебе, понять, что не смеет манипулировать тобой, выдавать тебя замуж, толкая на сделку, опять-таки выгодную лишь для него, но не нужную тебе!

Яхта уже совсем приблизилась к берегу. Слышались голоса на палубе. Можно было различить лица людей, смотревших с высоты борта. Но Марион была так ошеломлена тем, что сказал только что Андрос… Она даже не пыталась рассмотреть пассажиров яхты. Она смотрела в сторону, затем сердито спросила Андроса:

— Почему ты не сообщил мне, что мешает тебе срочно связаться с яхтой?

— Что бы ты сказала, если бы я известил тебя? — спросил он безразличным тоном, скривив губы.

— Настояла бы, чтобы ты немедленно переговорил с ними!

Андрос фыркнул.

— Так я и думал. Я предполагал, что ты не воспользуешься возможностью припугнуть его и заставить посмотреть на самого себя и на его отношение к тебе взыскательным взглядом. Поэтому я и решил ничего не говорить тебе.

— Ты не имел никакого права решать за меня!

— Может быть, но я думал только о тебе, поступая так. Я действовал из лучших побуждений.

— Ты уверен, что думал обо мне? — спросила Марион язвительно. — На самом же деле ты собирался отомстить моему отцу за то, что тот помог твоему брату захватить в свои руки твою компанию? Уж не рассматриваешь ли ты случившийся с отцом сердечный приступ как указание свыше?

Глаза Андроса загорелись, кровь прилила к лицу. Он был взбешен.

— И это — твое мнение обо мне? — грубо спросил он, сняв руку с ее плеча и отпуская Марион. Его взгляд стал враждебным. — Премного благодарен!

Рассерженный, он отошел на другой конец причала. Яхта медленно пришвартовывалась. Двигатели работали на холостом ходу почти беззвучно. В тот же миг с неба стал спускаться с громким стрекотом вертолет.

Марион сосредоточила внимание на вертолете, и ей стало несколько легче. Летчик направил машину на специальную посадочную площадку на крыше дома, откуда видна была маленькая бухта с пирсом. Серебристо-зеленые оливы и темные кипарисы задрожали под порывами ветра, когда вертолет опустился рядом с ними.

Белокурые волосы Марион растрепались от ветра и нависли над бледным лицом легкими, неровными прядями.

Андрос круто повернулся и быстро подошел к ней. Его лицо было непроницаемым.

Он ненавидит меня, подумала Марион. Сердце у нее оборвалось, словно она очутилась в кабине лифта, внезапно остановившегося на полном ходу. Ее гнев еще не прошел, и она ответила Андросу холодным взглядом без улыбки. Если бы он радировал на яхту вчера вечером, у отца не было бы никакого сердечного приступа.

Сквозь стиснутые зубы Андрос процедил:

— Я съезжу наверх, привезу врача. Ты подожди здесь. Когда они сойдут на берег, скажи, что я скоро вернусь, и посоветуй дождаться врача на месте и не переносить больного.

Марион молча кивнула. Она боялась, что если заговорит, то ей станет плохо, она не удержится от слез.

Андрос еще раз сердито взглянул на нее и быстро зашагал к машине. Марион слышала, как он завел мотор и уехал. Теперь она наблюдала за маневрами яхты, приближавшейся к каменной стене причала. Для большого судна здесь явно было тесновато. Узкая и короткая бухта годилась только для яхт и яликов меньших размеров, подобных яхте Андроса, для которой неподалеку построили эллинг. С того места, где стояла девушка, можно было заметить на воде белые блики, отражавшиеся от маленького судна. Несомненно Андрос пришел сюда под парусом из Пирея, как и они сами.

С борта «Янаки Афина», кто-то в упор смотрел на Марион. Бледная, с издерганными нервами, она вгляделась и узнала Джозефа.

Спустили трап, закрепили его, и Джозеф подошел к верхней ступеньке. Однако в ту же секунду из-за спины молодого человека выскочил его отец и бросился по трапу вниз навстречу Марион. Ее передернуло, когда она увидела низко опущенную голову Георгиеса, так похожего на изготовившегося к атаке быка, его глаза, устремленные на избранную жертву, полные подозрительности, злобы, желания клеймить и обвинять.

— Как состояние отца? — спросила Марион осипшим от волнения голосом.

— Он очень плох, — прорычал Янаки-старший. Вы провели ночь здесь?

Марион вспыхнула.

— Андрос вам разве не сказал? Да. Я тонула, и он спас меня…

— Кто еще находится в доме? — наступал Георгиес. — Обслуживающий персонал здесь?

Она отрицательно покачала головой, наблюдая за приближением Джозефа из-за широкой спины отца.

— Вы одна были с ним всю ночь? — процедил Георгиес сквозь зубы, напрягшись от бешенства.

— Я хочу видеть отца, — сказала Марион. — Я хочу подняться на борт…

— Вы не ступите на борт, пока не ответите мне, — проревел Георгиес, у которого от ярости пожелтели белки глаз, а вокруг зрачков появились красные пятнышки. — Где спали вы? Где спал он?

Марион дрожала всем телом.

— Позвольте мне увидеть отца, прошу вас, — снова повторила она свою просьбу.

— Пусть она пройдет и увидится с отцом, папа. Перестань нападать на нее. Ты же видишь, Марион слишком расстроена, чтобы вести разговор, — сказал Джозеф.

Георгиес обернулся, испепеляя сына взглядом.

— Я хочу добиться от нее правды, но она не желает отвечать. Что, по-твоему, это означает? Ясно, не так ли? Он обладал ею, и она не желает признаться. Знает, что будет, если она скажет правду. Ты не женишься на ней, если она спала с ним, верно?

Марион почувствовала приступ дурноты. Оскорбительное поведение Георгиеса вызывало у нее отвращение.

Увидев ее бледность, Джозеф заметно разволновался.

— Прости меня, Марион, но скажи что-нибудь утешительное. Скажи, что ничего не случилось, и отец оставит тебя в покое!

Марион огляделась и с ужасом увидела, что вся команда собралась на палубе. Матросы стояли у поручней, с любопытством наблюдая за происходящим.

Глухим, дрожащим голосом Марион произнесла:

— Я не могу с вами разговаривать при таком столпотворении.

Отец и сын огляделись по сторонам и пришли в бешенство. Ярко-красная физиономия Георгиеса приобрела бурый оттенок. Он выпучил глаза и заорал:

— Всем немедленно разойтись по местам!

Матросы молниеносно исчезли с палубы.

Марион сказала, слегка успокоившись:

— Задавайте свои вопросы не мне, а Андросу!

Георгиес бросил на нее насмешливый взгляд.

— О, я задам, не беспокойтесь! Пусть лучше не попадается мне. Я заметил, как он испарился, когда я прибыл.

— Он поехал за врачом, — парировала его выпад Марион. — Андрос вернется. Да, и еще. Он велел не трогать отца до появления врача. — Марион умолкла, проглотила комок в горле и раздраженно спросила: — Могу я наконец увидеть его? Насколько серьезен был приступ?

— Дело не так плохо, как нам показалось в первый момент, — ответил Джозеф. — Мы проконсультировались по радио с врачом, который сейчас прилетел. Это кардиолог из ближайшей больницы на материке, и он дал нам советы, как обращаться с больным. Твой отец в сознании, состояние стабильное, однако его надо доставить как можно скорее в больницу. — Джозеф умолк, затем задумчиво сказал: — Знаешь, Марион, может быть, тебе не стоило бы пока встречаться с ним — до прихода врача. Он разволнуется при встрече, и это может вызвать новый приступ.

— Разве вы еще не сообщили ему, что я жива? — возмущенно прервала она Джозефа.

— Конечно, сообщили, как только узнали сами. Но если ты заговоришь с ним, он начнет задавать вопросы и разнервничается, как только что мой отец.

— Бреннон знает Андроса, — перебил Георгиес. — Ему известно, на что тот готов пойти, лишь бы отомстить нам.

— Да, — мрачно подтвердил Джозеф, и оба уставились на Марион.

Но в этот момент со стороны горной дороги, ведущей от дома Андроса, донеслись звуки мотора.

Марион вздохнула: она ощущала боль и облегчение одновременно. Андрос едет! При мысли, что она снова увидит его, душа ее пришла в смятение. Марион была не в состоянии управлять своими эмоциями, когда дело касалось Андроса.

Слава богу, с ним едет врач. В машине Марион увидела еще каких-то людей. Отец наконец получит медицинскую помощь, его отправят в больницу. У нее свалился камень с души, и она была признательна тем, кто обо всем позаботился.

Георгиес, раскачиваясь, зашагал вдоль дороги, выкрикивая:

— Я добьюсь, чтобы он ответил на кое-какие вопросы, даже если мне придется силой выбить из него правду! Я хочу знать точно, что произошло здесь прошлой ночью.

— Я чуть не утонула, вот что произошло! — сердито пробормотала Марион. — А он спас мне жизнь. Лишь немногие осмелились бы на это в такой шторм. Я думала: все, надежды нет… Я шла ко дну… Плыть уже не было сил. Но он вытащил меня. Я хлебнула столько морской воды, что он должен был откачивать меня.

— Боже, ты, наверное, страшно перепугалась, — сокрушался Джозеф. Судя по внешнему виду и голосу, его действительно взволновало случившееся. Рассказ потряс его. Джозеф побледнел почти так же, как Марион. — Я не знаю, хватило бы у меня выдержки броситься в море в такой шторм. А, перестань, отец. Что бы ни случилось потом, Андрос проявил исключительное мужество. Он спас жизнь Марион. Не знаю, как ты, а я ему очень благодарен.

Георгиес промолчал, бросив на сына презрительный взгляд.

— Твой отец предпочел бы, чтобы я погибла, — буркнула она.

— Вовсе нет, Марион! Он просто не в себе.

Минуту спустя машина Андроса завизжала тормозами, и невысокий худощавый человек в белом халате, надетом поверх костюма, спрыгнул на землю. За ним последовала медсестра в голубой униформе.

— Где пациент? — с сильным акцентом спросил врач по-английски.

— Вы доктор Кариавис? Пациент до сих пор на яхте. Нам сказали никуда не переносить его до вашего приезда! — затараторил Георгиес. Его глаза, полуприкрытые тяжелыми веками, изредка устремлялись на Андроса, и тут же взгляд скользил в сторону, как будто Георгиес не мог вынести даже одного вида своего сводного брата.

— Давайте поднимемся на борт. Нельзя терять время. Чем скорее я увижу больного, тем лучше, — заметил врач.

Он пошел к трапу, держа в руке большой черный портфель. Янаки-старший последовал за врачом, обрушивая на него целую лавину бранчливых слов по-гречески.

Марион двинулась было за ними, но Джозеф удержал ее за руку.

— Лучше подожди, пока доктор осмотрит твоего отца и скажет нам, достаточно ли у него сил, чтобы говорить с тобой.

Андрос наблюдал за ними. Лицо его оставалось мрачным.

Матросы сошли с яхты, достали носилки из кузова «лендровера» и отправили их по трапу наверх. Сестра замыкала шествие, неся оборудование, которое медики привезли с собой. Андрос помогал нести наиболее тяжелую аппаратуру.

Джозеф тронул руку Марион, и она взглянула на него.

— Теперь, когда моего отца нет с нами, скажи мне, что в действительности произошло? — попросил он. — Марион, мы помолвлены. Не кажется ли тебе, что я имею право знать, что случилось ночью. Мне известно, что Андрос увлечен тобой уже много лет…

— Что-что? О чем это ты? — возмутилась она. Глаза ее расширились.

Джозеф выглядел смущенным. Он промямлил:

— Ну, папа говорил мне еще давно. Когда мы даже и не были знакомы с тобой.

— Что он говорил?

Он пожал пленами.

— Ну… Что Андрос с тобой познакомился и влюбился в тебя, но твой отец сразу дал ему отставку, потому что ты была еще школьницей.

— Значит, мой отец именно так сказал Георгиесу?

Джозеф кивнул.

Марион показалось, что она сходит с ума. Отец рассказал все Янаки-старшему, но умышленно скрывал от нее, что Андрос интересуется ею. Словно она не имеет права знать правду! Отец обращался с ней, как с ребенком! Мысли Марион шли дальше. По крайней мере его отчасти извиняло то, что она — его дочь. Отец знает свое дитя всю жизнь и привык принимать за нее решения, не советуясь с нею. А как вел себя Андрос этой ночью? Он тоже отнесся к ней, как к ребенку. Но его ничто не извиняет, Я не его дитя. Я — взрослая женщина, и тем не менее он решил не извещать отца о моем спасении. Больше того, умышленно скрыл от меня свое намерение. Это непростительно.

— И давно твой отец начал сговариваться с моим? — продолжала выпытывать она у Джозефа, приводя его в еще большее смущение.

— Мой отец никогда не любил Андроса — тебе это известно, — пытался уклониться от ответа Джозеф.

Марион посмотрела ему прямо в глаза.

— Они приказали тебе сделать мне предложение, не так ли?

Джозеф покраснел.

— Нет, не приказывали… Но, папа как-то сказал: мол, хорошая идея… Словом, я знал, что придет день, когда надо будет жениться, обзавестись семьей. Я хотел иметь детей. А на примете никого не было. Ты мне очень нравишься… Мы подходим друг другу, ведь правда? Мы здорово повеселились в Монако. Я бы не попросил твоей руки, если бы не влюбился.

— Они подкупали тебя или угрожали чем-нибудь?

— Ни то, ни другое!

— Ты знаешь, Джозеф, между нами нет любви, — заявила Марион. — Ты сделал мне предложение, потому что так сказали они!

Он принял обиженный вид.

— Ты лучше мне скажи, что говорил тебе Андрос? — начал наступать он на Марион. — Ты стала другой. Я начинаю думать, так ли уж неправ мой отец. Что-то все-таки произошло этой ночью, верно? Он говорил с тобой, внушал тебе что-то. — Джозеф посмотрел на нее. — Ради бога, Марион, неужто ты не видишь, что Андрос использует тебя, чтобы отыграться на нас. Может быть, он и увлечен тобой, но ему также нужно и мстить. А тут он может убить двух зайцев одним выстрелом — завладеть тобою и одновременно нанести ответный удар нам за то, что мы вышвырнули его из его собственной компании. Он — коварный негодяй, ты не можешь довериться ему ни в чем.

Марион не удержалась от смеха, хотя в ней нарастала злость.

— Ясно одно — я не могу доверять тебе. И твоему отцу. Верно? И моему, если уж оставаться до конца честной. Вы все в сговоре против меня. Ты брал в жены не меня, а пароходную компанию моего отца. Ты только не дал себе труда понять это. Мне же все подавалось как романтическое влечение двух сердец, ни в коем случае не сделка двух бизнесменов, хотя на самом деле это — чистой воды коммерческий контракт. Все насквозь надувательство, обман, и ты, Джозеф, его участник. Только я оставалась в стороне, так ведь? Я — единственная, кого не сочли нужным поставить в известность.

Джозеф возмутился.

— Ты несправедлива, Марион! Я никогда не участвовал в сговоре против тебя. Я искренне надеялся, что мы будем счастливы. К нашему с тобой браку я подходил со всей серьезностью. Сознаюсь, великой любви здесь не было…

Она снова засмеялась, но гнев ее продолжал нарастать.

Джозеф сердито посмотрел на нее.

— Браки по расчету зачастую более удачны, в конце концов…

— Кто это утверждает? Твой отец?

— Ну хорошо, да, он, но я думаю, он прав. Чувства проходят. Я сам знаю. Я несколько раз влюблялся, но любовь не длится вечно, и тогда остаются лишь ужасные сцены и неприятный осадок в душе. У нас с тобой все складывалось по-другому. Мне казалось, мы друзья. Я был уверен, что у нас будет счастье.

— Без любви? — покачала головой Марион, грустно глядя на Джозефа. — Ты знаешь, это неправда. Симпатии недостаточно, Джо. Прости меня, ты мне нравишься, я тоже считала, что мы друзья. Но меня обманом втянули в помолвку, и я поняла чуть не с первой минуты, что не смогу выдержать. Андросу не надо было ничего мне внушать. Я разобралась во всем сама. Боюсь только, что не смогу вернуть тебе кольцо, я потеряла его во время бури. Впрочем, оно ведь застраховано, не так ли?

— Да, — ответил он односложно.

Затем Марион услышала невнятное бормотание:

— Он не женится на тебе, понимаешь? После всего, что Бреннон натворил. Андрос слишком ненавидит ваше семейство, чтобы войти в него в качестве зятя.

Словно кто-то безжалостно сдавил Марион горло. Конечно, Джозеф прав. Андрос не захочет жениться на дочери человека, который сделал все, чтобы уничтожить его. У них нет будущего.

Она услышала шаги и быстро обернулась. Матросы медленно, осторожно спускались на причал с носилками, на которых лежал Джеффри Бреннон.

Андрос шел впереди. Он миновал Марион и Джозефа, почти не обратив на них внимания, и открыл заднюю дверцу автомобиля, чтобы можно было уместить носилки. Сиденья были предварительно опущены в горизонтальное положение.

Марион приблизилась к носилкам, как только матросы оказались на пирсе. На лице отца лежала кислородная маска, но он был в сознании. Бреннон посмотрел на дочь, рука, покоившаяся на одеяле, которым прикрыли больного, слегка шевельнулась.

Наклонившись, Марион поцеловала его в щеку.

— Ты поправишься, папа.

На глазах у него показались слезы, он хотел что-то сказать ей.

— Я в порядке, папа. Тебе лучше сейчас не говорить, береги силы. — Его вид напугал Марион. Отец состарился сразу лет на десять: за одно мгновение превратился в старика.

Она крепко пожала ему руку.

— Могу я сопровождать его на вертолете? — спросила Марион врача, который торопливо приблизился к ним.

— К сожалению, там нет свободного места.

Марион умоляюще посмотрела на Андроса.

— Я бы втиснулась как-нибудь.

— Там и без тебя не повернуться. Одни носилки чего стоят, — отрезал Андрос.

— Мы отвезем тебя на яхте, — пообещал Джозеф. — Сразу же, как пройдет аукцион.

Черные брови Андроса сошлись на переносице.

— В этом нет необходимости, — сказал он сквозь зубы. — Вертолет возвратится, как только больного положат в больницу.

Марион посмотрела на отца.

— Я прилечу, как только смогу. — Она поцеловала его еще раз и отступила в сторону, чтобы не мешать матросам установить носилки в машину.

Андрос сел за руль и медленно тронулся в путь. Марион заметила Янаки-старшего и взглянула на Джозефа.

— Я не хочу разговаривать с твоим отцом: он опять будет пытаться запугать меня или унизить. Оставляю тебе право известить его, что наша помолвка расторгнута. Я поднимусь наверх и буду дожидаться возвращения вертолета в доме Андроса.

Она пошла, не дожидаясь ответа. Все уже сказано. Марион надеялась, что больше никогда не увидит ни отца, ни сына.

Георгиес сердито окликнул ее, но она не обернулась. Она продолжала подниматься в гору, понимая, что Джозеф сейчас разговаривает с отцом. Затем они двинулись за ней.

Подъем оказался труден. Марион вскоре начала задыхаться. За спиной раздавалось тяжелое пыхтенье Янаки-старшего.

— Папа, тебе тоже хочется заработать сердечный приступ? — прозвучал обеспокоенный голос Джозефа. — Успокойся! Почему бы тебе не посидеть на этом камне и не отдохнуть немного? Смотри-ка, снова едет Андрос… Он мог бы подвезти тебя к дому.

«Лендровер» затормозил рядом с Марион.

— Почему ты не подождала у пирса?

— Ты бы лучше предложил свою помощь Георгиесу. Он вряд ли одолеет этот подъем сам.

— Садись, — приказал ей Андрос, сжав губы. — Я не приглашал его в свой дом. Он может отправляться назад на яхту.

— Он не дойдет, его может хватить сердечный удар!

— Это уже его проблема, не моя. Садись в машину!

— Ты не можешь бросить своего брата! Он может умереть.

— Ну и что? Он избавил бы меня от необходимости самому прикончить его.

Марион испепелила его взглядом.

— Ты ничуть не лучше, чем он! Вы оба заслуживаете того, чтобы вас столкнули лбами!

Андрос выключил зажигание, затянул ручной тормоз и выбрался из машины. Марион же бросилась вперед, но не успела сделать и нескольких шагов, как Андрос схватил ее и поднял на руки. Не обращая внимания на ее протестующие выкрики, он вернулся к «лендроверу», посадил девушку на переднее сиденье и захлопнул дверцу, погрозив ей пальцем.

Тем временем Джозеф и Георгиес добрались наконец до машины.

— Отправляйтесь на яхту, — заявил Андрос, садясь за руль. — Аукцион не состоится, и я не желаю видеть вас в своем доме.

— Как не состоится? — заревел Георгиес.

— Что значит, не состоится? — возопил следом за ним Джозеф.

— Я отменил торги. Остров больше не выставляется на продажу, — заявил Андрос. — Требую, чтобы ваша яхта покинула бухту немедленно. Это мое владение, и вы нарушаете право частной собственности.

Марион наблюдала за происходящим в зеркало заднего вида. Георгиес стоял красный как рак. Он тяжело дышал, пожирая Андроса ненавидящими глазами.

— Когда ты отменил аукцион? — спросил он, с трудом ворочая языком. — Только сейчас, когда отправил Бреннона на вертолете в больницу? Но не думай, что тебе удастся провести меня! Я вижу, что ты затеял. Сумел расстроить помолвку моего сына, и у Бреннона сердечный приступ из-за того, что ты умышленно скрывал от нас, что девушка в безопасности и находится у тебя. Теперь, если Бреннон умрет и она станет наследницей, ты женишься на ней, чтобы заграбастать ее акции для твоей компании. И вот тогда ты выгонишь нас снова из совета директоров.

— Если ты не умеришь пыл, то, судя по твоему внешнему виду, сердечный приступ сейчас произойдет у тебя! — сдержанно ответил Андрос. — Прощай, Георгиес. Увидимся на заседании совета и весьма скоро.

Он сел за руль, но прежде чем машина тронулась с места, у открытого окна, где сидела Марион, возникла фигура Джозефа.

— Помни: что бы он ни говорил, он использовал тебя, чтобы вернуть власть над своей компанией, Марион, — мрачно произнес он. — Ты не можешь ему доверять.