Сломленный рыцарь

Глава 3

– Сейчас она даже не разговаривает на языке жестов. Чувак, она не разговаривает совсем. Поверь мне. Я пытался. Она странная. Гениальная, но странная, еще не начала учиться, а уже получила высшие баллы по всем предметам. А на стене у нее висит плакат с морским коньком. Я даже передать не могу, насколько безумная атмосфера исходит от нее. Упс, кажется, кто-то у двери. Я пойду. Пока.

Эйприл, моя крутая соседка по комнате, открыла дверь. Когда она увидела, что я вожусь с ключом, то выражение ее лица изменилось.

Изначально я немного волновалась о моей соседке с разноцветными волосами. Папа и Эди сообщили в вуз о моем приезде, поэтому поселили меня с человеком, мать которого была глухой. Эйприл свободно говорила на языке жестов и была крошечной, с настолько светлыми бровями, что они были едва видны на ее лице. Она любит музыканта Бентли Диркса, духовную пищу и громко свистеть, когда мимо проходят привлекательные парни, а я считаю это ужасным и смешным одновременно.

– Не думала, что ты вернешься так рано. – Она не давала мне пройти.

Я проверила время на телефоне и пожала плечами, толкая ее плечом. Ежедневная встреча с психологом, Мэлори, отменилась. Похоже, у нее заболел желудок. Но кто знает? Может, она просто устала пытаться добиться от меня хоть какого-то прогресса.

Я бросилась на кровать, открывая окно сообщений с Найтом.

Ничего.

Я не знаю, какая часть удивляет меня больше всего: факт, что я все-таки сделала шаг и уехала в Аппалачский государственный университет, или то, что Найт будто исчез с лица Земли.

Я жила им. Я одержима. Зациклена.

Взмахнув ногами, я села перед печатной машинкой. Папа достал ее для меня прошлым летом, когда я решила пойти в школу, в надежде, что это вдохновит меня на писательство. Пишущие машинки имеют все то, чего нет у ноутбуков: они настоящие, романтичные и непрощающие ошибок. Если вы написали слово неправильно, то вам придется начать все сначала.

Папа знает, что я люблю хорошие задачи, но сейчас я словно не в своей тарелке.

Пиши.

Пиши все, что знаешь.

Что волнует тебя.

Что ты любишь.

Что ты ненавидишь.

Просто делай это.

Мои пальцы зависли над кнопками. Мне нужна передышка. Боковым зрением я заметила, что Эйприл смотрит на меня, будто я дикий енот, ворвавшийся в ее комнату.

– Правильно. Ухожу сейчас, Раймонд[7]. Свистни мне, если тебе что-нибудь нужно. Нужно, а не то, что хочешь, маленький вампир.

Сейчас она сравнила меня с героями Дастина Хоффмана и «Сумерек» в одном предложении. Удивительно. Интересно, знает ли она, насколько это обидно для людей с аутизмом и для меня.

– Эй. Земля вызывает Раймонда.

Ну да. Я показала ей средний палец.

– Вау. Ты здесь. Живая и сражающаяся.

Я посмотрела на пустую страницу и помахала ей.

– Ладно. Ладно. Я ухожу.

Когда она понеслась по коридору, я услышала ее смех, предназначавшийся кому-то по телефону. Она смеялась, смеялась и смеялась, и я улыбнулась про себя.

Очевидно, что она не творческий человек.

Тревога обвила мои ноги словно плющом, пробираясь все выше к шее. В некоторые дни кажется, что я не могу дышать. Я все еще посещаю психолога ежедневно, но все курсы, которые, возможно, я перевела на онлайн обучение. Одним из обещаний Мэлори было учиться дважды в неделю в «Старбаксе». Совершать прогулки. Позволить миру приукрасить мою нетронутую, затворническую жизнь.

Найт так и не объявился. Он не ответил ни на одно мое сообщение, интересно, продолжает ли он двигаться дальше, если все, что ему нужно было, это немного свободы от меня.

Я посылаю письмо Эди по электронной почте каждую неделю и каждую неделю получаю ответ, в письмах всегда говорится одно и то же:

Такое ощущение, что жизнь просто продолжается без меня, а мой пузырь не просто лопнул…

Его разорвало и размазало мне по лицу.

Мэлори настояла на том, чтобы я позвала Эйприл на ланч.

Иначе она пообещала доложить родителям, что, несмотря на мои замечательные оценки, я не продвинулась ни на шаг в том направлении, в котором должна была.

Она составила негативный отчет о моем прогрессе, угрожая отправить его Соне, моему постоянному терапевту.

Я пригласила Эйприл в кафе с тако[8] и заказала все из меню по две позиции. Затем показала фальшивое удостоверение личности, которое притащил Найт в качестве шутки на мой восемнадцатый день рождения, и взяла две маргариты. Я даже попыталась поговорить с ней на языке жестов, потому что обмениваться сообщениями через стол казалось немного странным. Я даже улыбнулась. Мне отчаянно не хотелось возвращаться домой с поджатым хвостом. Так что я просто подделала свое настроение.

Это сработало.

Эйприл шлепнула меня по спине, когда мы уходили из ресторана.

– Ты классная, Раймонд. Кто бы мог подумать? Не я, это уж точно.

Я мысленно устала от разговоров. Мне надо просто закрыть глаза и отключиться от мира на месяц или два.

– Эй, кстати, мой друг устраивает вечеринку на следующей неделе… – начала она, и я умоляюще посмотрела на нее.

Я умру, если она пригласит меня туда. Я медленно покачала головой.

Эйприл взорвалась от смеха.

– Эм, нет, мой маленький кузнечик. Перенаправь свои мысли. Мне было интересно, могу ли я дать тебе денег на ликер или пиво.

Я кивнула. Это я могла бы сделать.

Она заулыбалась, в глазах сверкнуло озорство.

– Тебе надо расслабиться. Ты это понимаешь, да?

Я – нет, но люди считают, что без этого мне не прожить.

Там был парень.

Реальный парень.

С руками и ногами. Настоящий парень. Который обратил внимание. На меня.

Джош: Вечеринка сегодня?

– Спроси у него, намечается ли вечеринка у него в трусах и можешь ли привести подружку? – Эйприл смотрела на входящее сообщение на моем телефоне через плечо. – Я бы забралась на Джоша, как на дерево, в попытках спасти тропические леса.

Я засунула телефон в задний карман джинсов и захихикала.

– Пойдем. – Она свесилась на мою половину кровати – у нас была двухэтажная кровать, и, конечно, в первый же день я заняла нижнее место, – отталкивая ее ноги в носках, которыми она болтала в воздухе. – Мы здесь уже несколько месяцев и не ходили ни на одну вечеринку. Это самое грустное, что только возможно.

– Я рада, что тебе никогда не приходилось сталкиваться с реально грустными вещами, – показала я ей.

В последнее время я много разговариваю на языке жестов. Больше, чем за все время в Тодос-Сантосе. Наконец-то я поняла, почему папа так отчаянно желал, чтобы я поехала сюда.

Это заставило меня вылезти из скорлупы.

Она сломалась, словно стеклянный шарик.

Правда в том, что я не могу не общаться жестами. Мне надо покупать продукты. Общаться с людьми вокруг меня. Разговаривать с учителями. Выживать.

– Мне надо доделать домашнее задание, – соврала я, склоняя голову к «макбуку». Печатная машинка рядом с ним покрылась пылью.

Эйприл со смехом бросила в меня подушку.

– У лжеца штаны горят. Ты блестяще закончила все курсы и завтра утром летишь домой. Тебе ничего не надо делать. Пойдем. Вечеринка. Веселье. Дай Джошу хоть какой-то шанс.

Что-то перевернулось у меня в животе при упоминании имени Джоша. Не потому что мне он не нравился. Как раз наоборот. Он был немой – еще ребенком он получил травму голосовых связок и больше не издал ни звука, – я ощущала странную необходимость защищать нашу нежную дружбу.

Впервые я увидела Джоша три месяца назад в кафетерии около общежития. У него было гладкое, молодое лицо, темная кожа и довольно яркие черты лица. На нем были белые джинсы и толстовка. Стая девушек щебетала вокруг него слишком громко против его комфортной тишины. Наши взгляды встретились через комнату, будто я позвала его по имени. Я крепче прижала книги к груди и выскользнула из кафе.

Я пыталась убедить себя, что он даже не заметил меня, что я просто изголодалась по вниманию без Найта, что я все придумала.

После я начала замечать Джоша повсюду – на лужайке перед кампусом, в местном «Старбаксе», в библиотеке, на трех разных лекциях, в конюшне, где я работала волонтером, это было частью лечебной терапии с животными. Не важно, куда я шла, он был там, пока у нас не появился шанс улыбнуться и поздороваться – не потому что мы узнали друг друга, а потому что было бессмысленно продолжать делать вид, что мы не видимся постоянно тут и там.

Эйприл и ее друзья сохли по нему, так что я легко выяснила его имя и то, что он обучает детей с ограничениями по здоровью верховой езде три раза в неделю. Когда я первый раз увидела, что он общается жестами, мое сердце подпрыгнуло и почти остановилось.

Он не заметил меня, был сосредоточен на общении с Эйприл. Они стояли напротив меня в коридоре, не обращая внимания на мое присутствие. Он был спокоен, с уверенной улыбкой, будто не рассматривал свое молчание как недостаток. У него есть сосед по комнате, Райан, который иногда переводил для него, то же самое Эйприл делала для меня. А иногда он печатал на телефоне то, что хотел сказать. Но он всегда излучал уверенность в себе, казался непобедимым, он вдохновлял меня на мысли, что когда-нибудь и я смогу почувствовать себя так же.

Со всей уверенностью я знала, что наши пути неизбежно пересекутся. Мы вдвоем первокурсники, учимся в маленьком колледже в Северной Каролине, мы вдвоем немые. Мои догадки подтвердились примерно через месяц после того, как я его увидела.

Я торопилась в «Старбакс», пытаясь спрятаться от мелкого дождика, быстро кинув шарф и пальто на столик около окна, я пошла заказать какао и забрать у баристы Николь расписание, которое Мэлори передала мне, – доказательство того, что я продолжаю наши занятия. Свои визиты в «Старбакс» я всегда пыталась сделать настолько быстрыми, насколько это было возможно, задерживаясь минут на двадцать и торопясь попасть скорее домой.

Но как только я повернулась к столику, чтобы занять свое место, то увидела Джоша, сидевшего за моим столом с улыбкой, которая может растопить любое сердце. Он был немного взволнованным, но открытым. Мне нравится, что он уверен в себе, но все же не так убежден в своей привлекательности, как Найт.

– Я невидим? – Он снял кепку и показал языком жестов, зная, что я пойму его.

Что-то шевельнулось у меня в животе. Не бабочки, конечно, но и не тот пустой гул, который обычно появлялся при виде парней – даже очень привлекательных, – пытающихся заговорить со мной. Я приподняла брови.

Я могу это сделать. Я могу ответить ему. Я могу воспользоваться «подростком» как глаголом.

– Тебя не было здесь, когда я пришла, – показала я, выпячивая нижнюю губу.

– Докажи, – он бросил вызов, скрещивая руки на груди.

Он высокий и худой, хорошо выглядит. Я спокойно могу представить, как он сопровождает маму в торговом центре или играет в «Иксбокс». Все это делал и Найт, теоретически, но он выглядел слишком неприкасаемым и красивым, чтобы напрягаться.

– Это смешно, – показала я.

Пытаюсь не забыть дышать. Я делаю это. Я общаюсь. С незнакомцем. Дух захватывает.

– Кто сказал? – спросил он.

– Я говорю. – Я почти выдохнула.

– Уверен, что в этом случае тебе надо что-то доказывать, а не наоборот. Я посещаю юридические курсы.

– Тогда где твой напиток? Если бы ты здесь был до меня, то ты должен был что-то заказать. – Я прикусила губу.

Он поднял брови практически до линии роста волос.

Он показал:

– Твоя взяла. Я просто увидел возможность заговорить с тобой и пошел на это. Очевидно, мой план провалился.

– Ты следил за мной? – спросила я, немного подшучивая над ним, но не могу отрицать, что испытываю панику, знакомый узел в животе. Я немного не в том настроении.

Не могу выкинуть Найта из своей головы, будто разговор с Джошем это измена, хотя сомневаюсь, что ему есть дело до этого. Я пыталась связаться с ним по «Скайпу» дюжину раз, но с тех пор, как я поступила в колледж, он ни разу не ответил. Пару раз он писал сообщения, и я их перечитывала снова и снова, пытаясь разглядеть скрытый смысл, особенно после того случая на вечеринке у Вона.

Мы никогда не разговаривали о той пощечине. Я была слишком смущена, чтобы начать разговор в те дни, он ходил вокруг да около, выдавая тупые шутки, но избегая реального разговора.

Найт: Сломал средний палец. Переключаюсь на бег в играх. Убиваю последний шанс на победу. Стал пропускать больше ударов. Давай пока меньше текстовых сообщений. Береги себя.

Найт: Извини, не мог ответить. Надо отдохнуть. Как учеба?

Найт: Опять пропустил твой звонок. Извини.

Луна: Как ты сломал свой палец?

Найт: Мастурбировал.

Найт: Шутка. На тренировке.

Луна: Я скучаю.

Найт: Обнимаю.

Луна: Как Роза?

Найт: Нормально.

Луна: Ты знаешь, как отношусь к этому слову…

Найт: Извини. Хорошо. Роза хорошо.

Иногда я думаю, что хуже: потерять кого-то внезапно, как в авиакатастрофе, или шаг за шагом, как я теряла Найта. Это как ощущать рядом с собой тело в кровати, которое становится все холоднее и холоднее. Холодок пробежал по коже. 50 процентов времени, когда я думаю о нем, меня тошнит.

– Преследовал! – Джош вскинул руки, делая вид, что разозлился, чем привлек мое внимание. – Да, я преследовал тебя. Но немного. И только тогда, когда мы и так постоянно неподалеку друг от друга. Я не знаю, где ты живешь или других пугающих подробностей. Но я шел по главной улице, чтобы взять на обед куриный бульон для заболевшего соседа, как вдруг заметил тебя и решил, что это мой шанс.

Я улыбнулась. По-настоящему, впервые за долгое время. Он очаровательный, приятный и нормальный. Да. Это мне понравилось в нем больше всего.

– Луна, – представилась я и протянула ему руку.

Он пожал ее.

– Джош. Джошуа. Называй так, как тебе больше нравится.

Потом он сказал, что ему действительно нужно идти, чтобы отдать соседу суп, иначе тот выгонит его из комнаты.

– Ты часто здесь бываешь, – отметил он, надевая кепку.

Не могу этого отрицать, потому что Мэлори контролирует мои визиты сюда, хочу я этого или нет. Я пожала плечами.

– Не против, если я иногда буду присоединяться к тебе?

Я снова пожала плечами, борясь с желанием отказать. Вон был прав. Настало время, когда я завожу друзей, связи и жизнь.

После этого Джош начал приходить каждый день, даже если меня там не было. Я знала, потому что мне рассказывал бариста.

В конюшне я иногда видела, как Джош учил детей языку жестов, пока я подметала пол деревянной метлой. Иногда он покупал мне какао и оставлял за дверью, зная, что я слишком стесняюсь, когда мне что-то дарят.

Мы были просто друзьями. Я сразу дала понять, что все еще зациклена на парне из родного города. Джошу я сказала, что Найт мой бывший. Это показалось мне менее жалким, чем просто сказать, что я безответно влюблена в друга детства, который пробирался к топу в «Книге рекордов Гиннесса» за то, что был самым неприятным и одновременно желанным подростком из когда-либо живших на земле.

Я пыталась связаться с Найтом по «Скайпу» еще несколько раз, прежде чем окончательно сдаться. Мы, скорее всего, увидимся на День благодарения, который наши родители обычно проводят вместе, так что нельзя было дальше откладывать разговор, каким бы пугающим он ни был.

Когда я вернулась из долгого путешествия по просторам мыслей, Эйприл откинула голову на мою кровать, стала кататься по ней и стонать имя Джоша, подчеркивая, насколько он горяч.

Так оно и есть. Но он не Найт. Хотя я каждый раз напоминала себе, что, кажется, он продвинулся дальше. Его страница в «Инстаграме» была не активна, но иногда, по ночам, я просматривала страницы всех девушек, на которых он подписан, и находила фото с вечеринок или футбольных матчей. Он выглядел счастливым, но это делало меня несчастливой. А тот факт, что это делало меня несчастливой, делал меня еще больше несчастной.

– Не рассказывай мне. – Эйприл села на кровати и сдула фиолетовую прядь со лба. – Ты не хочешь идти, потому что Джош, наконец, поцелует тебя, и ты потеряешь драгоценное представление о том, что тот идиот из твоего города вернется к тебе.

Эйприл тоже думала, что Найт мой бывший. Ложь становилась все больше, отращивая крылья. И чем более зрелой она становится, тем более некомфортно мне было ощущать то, что они с Джошем мои настоящие друзья.

– Отпусти его, Луна. Ты проведешь несколько лет вдали от этого придурка. Все кончено.

Я резко повернулась на стуле и пригвоздила ее взглядом.

– Все не так, – показала я.

А может, и так. Но, в любом случае, мне становится дурно от всех этих социальных мероприятий. И все же я знаю, что не буду там одна, так как туда идут Эйприл и Джош.

– Прежде чем ты скажешь «нет» Джошу, я хочу, чтобы ты кое-что знала. – Эйприл вскочила с кровати и подошла к ноутбуку, склоняясь надо мной. – Я не хотела показывать тебе, но, кажется, у меня нет выбора.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Эйприл наклонилась и ввела ссылку на «Инстаграм» в поисковой строке, открывая знакомую мне страницу. Это была одна из популярных девушек-выпускниц, которая ходила в школу с Найтом, Поппи Асталис. Он никогда не упоминал о ней во время нашей дружбы, но, конечно, мои еженедельные просмотры включали и ее. Она была настоящей английской розой без шипов – такая сладенькая, изящная, с крутой стрижкой. Ее отец – один из самых известных скульпторов в мире. После того как ее мать умерла, он согласился взять на себя консультативную работу, помог открывать школу искусств в Тодос-Сантосе, вызвав Поппи и ее младшую сестру Ленору из их лондонской резиденции.

Поппи милая и сделана не из той же бархатной, испорченной ткани, как другие богатые девушки из Тодос-Сантоса. Она была добра ко мне все два года, которые мы провели в Школе Всех Святых, и она была отличницей. Она играла на аккордеоне, не ходила на большинство вечеринок, но посещала самые важные и крупные, всегда тащила домой пьяных подруг, прежде чем они сделали бы что-то глупое.

– Может, это вдохновит тебя послать к черту этого козла. – Эйприл открыла новую фотографию Поппи, и мое сердце застряло в горле.

Это идеальная картинка для Pinterest: миниатюрная Поппи стоит на футбольном шлеме Найта, они в пустом поле, ее руки обвивают его шею, они забылись в глубоком, страстном поцелуе. На нем все еще футбольная форма, грязная и потная, и такая живая, что буквально прожигает дыру сквозь экран. Чудесно. Победоносно. Будто Бог спустился с небес. Пятничный закат освещает красивую пару, подчеркивая блестящие, взъерошенные волосы Найта. На заднем фоне опускается ночь, видны пустые трибуны, и пара кажется не чем иным, как королевской семьей.

Читаю подпись под фото:

Ручка, которую я жевала, выпала из моих рук, я наклонилась, чтобы поднять ее, и ударилась головой о край стола. Потеряла равновесие. Я даже не сразу почувствовала свежую рану на голове. Я смущенно потерла ее, ощущая теплую, вязкую жидкость в волосах.

– Господи, Луна! У тебя кровь! Надо срочно пойти к медсестре.

Медсестра заклеила мне рану, что, конечно, было довольно смешно. Дала мне обезболивающее и попросила быть не такой неуклюжей в следующий раз. Я кивнула – а что мне еще делать? – я размышляла, что довольно глупо просить меня быть менее неуклюжей. Никто не выбирал, каким ему быть. Вряд ли это та черта, которую кто-то взращивает намеренно.

Но конечно, я попытаюсь быть менее неуклюжей.

Менее тихой.

Меньше лажать.

Быть более нормальной.

Менее мертвой внутри. Потому что именно так я себя ощущаю, увидев Найта с другой.

Мне надо выпить. Очень сильно.

У Найта есть девушка. Конечно, есть. Конечно. Иначе он не целовал бы ее при всех. Все знают, что горячая школьная элита не показывает своих чувств публично. Да, они прямо как их отцы когда-то – горячие засранцы.

Найт, Вон и Хантер всегда игнорировали представительниц слабого пола как концепцию. Публично, по крайней мере. У Найта не было девушки, никогда. А Поппи будто соткана из любви. Красивая, добрая, сладкая. Вероятно, что она и есть та причина, по которой он перестал мне писать. Господи, какая же я дура, рассказывала ему, как я скучаю, уговаривала отвечать.

Как только мы с Эйприл добрались до комнаты, я сразу взяла телефон и написала Джошу.

Луна: Мне надо выпить.

Ответ пришел еще до того, как я успела положить телефон.

Джош: Это твой ответ на приглашение на вечеринку?

Луна: Ага.

Джош: У меня есть идея получше. Жди меня в конюшне.

Луна:…

Джош:!!!

Луна: Нам не положено находиться там после закрытия.

Джош: Не ты ли говорила мне, что хочешь использовать слово «подросток» в качестве глагола?

Довольно смешно, именно так и было. Я доверяю ему. Не слишком ли безумно то, что я верю незнакомцу? Что, если я обожгусь?

Луна: Я немного опоздаю, но приду.

Я побежала в общую душевую. Мой желудок подпрыгивал, горячие волны проносились по всему телу, а картинка из «Инстаграма», где Поппи целует Найта, засела в голове.

Меня стошнило прямо в душе, но звук воды все заглушил.

Конюшня находится прямо за главным зданием колледжа, на небольшом зеленом холме, который окружен деревянным забором и с которого видна водонапорная башня. Загон выглядит как обычный дом, с красной крышей и белыми стенами. Он сияет в темноте, когда я направляюсь к нему. Я оставила велосипед и перепрыгнула через забор. Страх тонкой струйкой льется в желудок. Темно, тихо и пустынно.

Я всегда была скромной и стремилась к безопасности, но никогда не была осторожной. Я типичный пацан в юбке. Эди учила меня плавать, кататься на серфе. Папа призывал меня расслабиться и начать рисковать. Он записал меня в школу боевых искусств, чтобы я могла защищать себя, говорил, чтобы я никогда не боялась мальчиков, а я и не боялась.

Я знаю, что отец поддержал бы меня, если бы знал, что я встретила Джоша.

Эди была бы в восторге.

А Найт? Он разозлился бы. Пришел бы в ярость. Почувствовал бы себя преданным. Хотя Джош как раз тот, в ком я так нуждалась. Может, если бы я больше рисковала, встречала бы больше Джошей и Эйприл в своей жизни, то Найт и я были бы сейчас вместе. Но раньше я никогда не встречала таких людей на своем пути, никогда не покидала дом.

Найт хотел, чтобы я была маленькой, его, и я позволяла.

Но не сейчас.

Я устала собирать мелкие кусочки романтичных моментов, как разбитое стекло, от быстрых встреч с лучшим другом: неоконченные поцелуи, дружественные объятия, которые длились слишком долго. Его стояк, который прижимался к моей ноге до самого утра перед тем, как я уехала в колледж, пока мы спали вместе. Это был не первый раз, когда я ощутила его эрекцию, но это был первый раз, когда он не пытался ее скрыть. Мы тогда открыли глаза одновременно и смотрели друг на друга, пока его член пульсировал где-то на моем бедре. Он дернулся последний раз, а потом Найт отвернулся от меня с ленивой улыбкой. Потягиваясь. Зевая. Отрицая то, что только что произошло.

Но Джош не такой. У него нет той кучи багажа, который тормозит весь аэропорт.

Я сунула руки в карманы синей толстовки с логотипом Школы Всех Святых (это единственная чистая вещь, которую я нашла) и побежала к конюшне. Я закрыла дверь за собой, наслаждаясь запахом животных, которые поддерживали тепло одним своим дыханием.

В ту минуту, когда я вошла в конюшню, сразу же услышала шелест шагов и дыхание. Джош дал мне знать, что он на месте. Он не может разговаривать, но все равно продолжает находить способы общения со мной. Он стоял с другой стороны конюшни, рядом со стойлом красивого арабского скакуна по имени Оникс. Это был самый молодой конь, который требовал большего ухода, чем все остальные, и заботы каждый раз, когда я убиралась.

Я удивилась, когда бросилась на Джоша и чуть не задушила его своими объятиями. Только когда я оказалась в его руках, то поняла, насколько мне это было нужно, как я жаждала этого после того, как сломалась от простой фотографии.

Я отстранилась и заморгала.

Джош поднял руку с бутылкой ликера.

– Скажи привет свиданию , – усмехнулся он.

– Это оно? Даже не ужин? Сразу к делу? – показала я, улыбаясь.

– На что ты намекаешь? – Его глаза расширились от удивления.

– Ни на что. А ты? – хихикнула я.

Это было весело. Легко.

Он рассмеялся и покачал головой, доставая пачку клюквенного сока и два одноразовых стаканчика. В каждый из них он налил немного алкоголя, а затем сок. Разблокировав телефон, он включил песни группы Drum Kithead. У вокалиста был такой голос, словно лава текла, Джош с улыбкой покачивал головой в такт музыке, удивительно, но в нем не было ни капли злобы, мы стукнулись стаканами.

– Мы покатаемся сегодня вечером.

Мне не хочется ему отказывать – не сейчас, когда это единственный человек рядом со мной в такой момент. Я сделала глоток напитка. Это было ужасно, но я проигнорировала огонь, обжигающий мое горло.

– Без седла , – добавил он, предлагая чокнуться еще раз. – Так естественнее и веселее, – объяснил он.

– Но я не знаю, как ездить верхом.

– Я научу тебя. У тебя все получится.

– Откуда ты знаешь?

Он смотрел на меня таким взглядом, что я не сомневалась, что он видит меня насквозь.

– Потому что ты всегда катаешься на велосипеде. Ты уже умеешь держать равновесие. Осанку.

Мы закончили пить и выпустили Оникса. Я знаю, что то, что мы делаем, неправильно, а если владельцы узнают, то Джоша казнят, а меня выгонят с волонтерской практики. Но было очень сложно отказать самим себе, особенно когда мы и так чувствуем себя ограбленными – у нас украдены голоса, способность выражать свои мысли, украдена возможность быть нормальными.

Он посадил меня на коня, а после залез сам, усаживаясь позади. Джош общался с лошадью нажимом ботинок на бока или постукиваниями по голове. Адреналин мощным потоком пронесся по моим венам. Оникс был огромным, но добрым. Грудь Джоша уперлась мне в спину, когда Оникс поскакал галопом, я услышала беззвучное шипение друга сзади. Пах Джоша ударял меня сзади. Снова, и снова, и снова. Как только толчки прекратились, то началось… трение. Не специально, я думаю. Сглотнув, я попыталась расшифровать свои чувства.

Обида? Нет.

Раздражение? Тоже нет.

Испуг? Отнюдь.

Вместо того чтобы испытать унижение от такого быстрого скачка с первой ступени сразу к третьей, я была… очарована.

Я чувствую себя хорошо. Его. Жар. Твердость. Толчки позади меня. Сначала он пытался подвинуться назад, дать мне пространство. Но когда я качнулась назад и оглянулась на него с улыбкой, он снял все свои запреты и с восхитительным стремлением прижался сильнее. Тепло разгорелось в груди, струясь ниже в живот, взрываясь прямо между ног. Я обнаружила себя еле слышно постанывающей и наклонившейся вперед, попой я прижималась к нему. Мы с Джошем никогда не обсуждали причины моего молчания. Он не знал, что дело не в голосе, а в голове.

Когда мы слезли с Оникса, то оба задыхались. Я ниже натянула толстовку, чтобы прикрыть бедра, я не знала, остался ли след моего возбуждения на джинсах. Джош повел Оникса в стойло, и когда вернулся, то смотрел вниз, переступая с ноги на ногу. Мне показалось, что я должна как-то извиниться перед лошадью за то, что случилось на ней. Это было не специально… но.

– Обнимемся? – спросил Джош, скорее предлагая мир, чем что-то еще.

– Конечно. – Я улыбнулась.

Джош сжал меня в объятиях как родитель – отдавая что-то, а не забирая.

– Чем ты хочешь заняться сейчас? – Он говорил сердцем через жесты.

Я могу быстро читать Джоша, потому что понимаю его борьбу. Он прекрасен, как открытая книга, в которой я хочу утонуть.

Закрыв глаза, я услышала снова слова Вона. Эди. Папы.

Двигайся вперед.

Используй «молодость» в качестве глагола.

Он счастлив. Будь тоже счастлива.

В моем следующем движении не было угрозы, плохих намерений или чувства мести. Я взяла руку Джоша и прижала ладонью к своей груди, задержав дыхание и мысленно приободряя себя. Мир перевернулся вверх дном, желудок сделал сальто, но я должна признать – я чувствовала себя прекрасно, по-настоящему.

Я приоткрыла один глаз, ноющая боль где-то в задней части головы раскалывала череп. Вздрогнув, я вспомнила Эверклир. Я не была пьяна, так что вряд ли можно винить алкоголь в том, что случилось. Я была относительно трезва, с разбитым сердцем, а Джош был… Джошем. Идеальным, безопасным и красивым.

Господи. Что ты делала?

Потирая лицо, я изучала окружающую обстановку. Мои стены, мой стол, моя кровать с темно-синими простынями.

Стоп… синими?

Я мгновенно выпрямилась, подавив стон, когда мое тело отреагировало на движение, тошнота прокатилась по горлу. Опять же, это, должно быть, сказывается мой недостаток опыта с любым видом выпивки, в любом количестве. Я бросила взгляд направо – там лежал Джош с голой грудь и мягко сопел. Его рука лежала поверх моих бедер. Взглянув вниз, я увидела, что полностью голая. Я тщательно отсканировала в своей памяти отрывки вчерашней ночи, чтобы сложить их в полную картину. Я вспомнила, как с благоговением наблюдала, как мой сосок исчез во рту Джоша, представляя, как это делает Найт Поппи. Чтобы избавиться от ярости, я притянула Джоша ближе, раздвигая ноги. Его руки на мгновение перестали возиться с моим балахоном, чтобы спросить, уверена ли я. Я кивнула.

– Я девственница, но я хочу этого.

– Луна …

– Я устала чувствовать себя драгоценностью, Джош.

Я не желала оставаться наедине со своими мыслями, а Джош был идеальным отвлечением. Мы прокрались в его комнату в общаге, он снял ботинки и внимательно посмотрел на ноги в носках, будто решаясь на что-то, сражаясь внутри себя.

Он тряхнул головой, усмехнувшись самому себе, и подошел к двери, сняв один носок и повесив его на ручку двери.

Мы начали целоваться. Затем он толкнул меня к кровати, и мы упали на нее, занимаясь другими вещами. Он снова спросил, готова ли я, а я закатила глаза, подавляя легкомысленность и тошноту, которые я ощущала.

Мне хотелось смыть Найта Коула со своего тела после того, что я увидела. Я хотела наполнить себя Джошем. Безопасным, сладким Джошем. Джошем, к которому я вернусь после Дня благодарения. Мы будем кататься на Ониксе, учиться в «Старбаксе» и станем настоящей парой. Нормальной парой. Мне бы никогда не пришлось удивляться, что я с ним.

– Я воспринимаю все это очень серьезно, – показал он между нами.

Вдруг я поняла, что тоже все воспринимаю серьезно. Нас. Все стало таким свежим, очевидным и простым. Я не видела, как он целует других девушек, как флиртует с кем-то или переписывается. Он не был местным футбольным героем, рыцарем, которого желает любая принцесса. Он просто… Джош.

Когда он первый раз вошел в меня, я зажмурилась и сжала мышцы его плеч. Второй раз мой мозг расплавился, и все, о чем я могла думать – это момент, который мы разделили. В третий раз я была уверена, что переписала свою судьбу, сделав это с ним. Что Найт узнает. Что все, что было между нами, перестало существовать.

И это было болезненно. Как будто я потеряла кусок себя – огромную часть, которая привязывала меня к земле. Но также я почувствовала себя… ожившей, вдохновленной решением, которое я приняла сама. Без Найта, держащего меня за руку. Не ища тихого разрешения в его взгляде.

Когда я вернулась в реальность, в эту незнакомую комнату, с незнакомым парнем, запахом носков, бальзама после бритья и пота, мой взгляд устремился к мусорной корзине около двери. Я убрала одеяло и на носочках прошла к ней, заглянув внутрь – там был завязанный презерватив, со следами крови и белой жидкостью внутри.

Я сделала это. У меня был секс. Здесь я была сексуальной, смелой и нормальной. Дома я никогда не заходила настолько далеко. Не с Найтом. Ни с кем.

А затем все осознание обрушилось на меня, я не сделала это с Найтом.

Это должен был быть Найт.

Я закрыла глаза и прошептала «нет» так громко, что Джош услышал бы меня, если бы не спал.

Нет, Найт не нарушит этот момент.

Нет, он не хочет меня. Он хочет Поппи. Красивую, хорошо сложенную Поппи.

Нет, я не могу поверить, что сделала это.

Нет, нет, нет.

Мой телефон завибрировал на прикроватном столике Джоша. Его комната была намного больше моей. У него и Райана даже шкафчик был между столиками.

Пропущенный звонок в «Скайпе» от Найта Коула.

Три новых сообщения от Найта Коула.

Найт: Мой палец уже заживает. Но сердце все еще болит. Надо поговорить.

Найт: Больше никаких идиотских игр. Время столкнуться с реальностью.

Найт: Не могу дождаться, когда прижму тебя.

О чем он говорит, прижмет меня? Почему это звучит так, будто у него нет девушки? Будто этого поцелуя с Поппи никогда не было? Может, разыгралось мое воображение? Нет, Эйприл тоже это видела.

Я открыла «Инстаграм» Поппи – фото все еще там. Три тысячи лайков, не меньше. Слишком много для школьницы. Хотя у нее около десяти тысяч подписчиков. Ничего не понимаю.

Я нацарапала записку Джошу, в которой говорилось, что мне надо торопиться на самолет, домой – что не было ложью, – и что я напишу ему, как только приземлюсь, что, как я пообещала себе, тоже не будет ложью.

По пути к своему общежитию я миновала кафе, примыкающее к секции кампуса. Я заметила Райана, спящего за столом, вероятно, потому, что он оставил Джошу комнату на ночь. Я купила круассан и огромную чашку кофе и попросила баристу отдать ему. Потом я съела самый жирный сыр на гриле, когда-либо случившийся в истории хлеба и сыра и выпила литра два воды, чтобы побороть адское похмелье. Пробравшись в общежитие, я сразу же заперлась в душе, не вылезая, пока не убедилась, что мое тело не пахнет ничем, кроме мыла.

Но оно чем-то пахло.

Чем-то, к чему я не испытывала особых чувств.

Кисловатым, острым запахом, от которого я не могла избавиться.

Ошибкой.