Случайный флирт

Глава 3

— Но ты сказала, что заменишь Вивьен, когда она уедет в свадебное путешествие. Они рассчитывают, что ты будешь там вместо нее.

— Это было до того, как я узнала, во что ввязываюсь.

Заменить Виви заманчиво, шанс показать, что сестра не единственная, у кого есть священные, ориентированные на службу намерения, и она вполне может исполнять обязанности Виви. Тем не менее Лорелея, вынашивая свой план, не полностью представляла себе, какова жизнь Виви на самом деле. О да, она теоретически знала, что сестра занята по горло и принимает участие абсолютно во всем, но, когда узнала лишь о части расписания, не смогла понять, откуда у той берется время на все остальное. На сон, например. Лорелея вздохнула так, чтобы мать ее услышала.

— Знаю, мама. Кажется, у меня начинается мигрень.

— У тебя никогда в жизни не болела голова.

Лорелея наконец прочитала электронные письма от Виви, где та подробно описывала свой распорядок дня. Оправившись после шока от плотного расписания Виви, Лорелея была просто потрясена тем, что Донован участвовал практически во всех мероприятиях. Она каким-то образом упустила памятку, которую оставила Виви, где отмечалось, что он по горло увяз в делах города. Неудивительно, что Виви и Коннор пригласили его на свадьбу. Соблюдение профессионального этикета, не более.

— Просто убийственная головная боль.

— Мы с отцом получили билеты на балет вместе с Аллисонами. Тебе обязательно нужно пойти с нами. Это будет необычно, но…

— Лабланки любят все необычное. — Лорелея закончила фразу за мать. — Я знаю.

— Ты все сделаешь прекрасно, дорогая. Даже если у тебя все еще будет болеть голова.

Слова матери вызвали счастливую улыбку, даже притом, что чувствовала она себя ужасно. Наконец она чего-то добилась.

— Постарайся быть дружелюбной и обаятельной. Не пей ничего, кроме содовой, и помни, нужно думать перед тем, как открываешь рот, чтобы что-нибудь сказать.

Мама отсоединилась. Лорелея прислонила голову к спинке кресла. В общем-то она была готова ехать, но паника уже поселилась в ней, заставив позвонить матери, чтобы та нашла способ выкрутиться из всего этого.

Головная боль, пусть и не столь изнуряющая, как Лорелея представила матери, была вполне реальной и звалась Донован. Лорелея с нетерпением подумала о бутылке шардоне, которая хранилась в холодильнике, как о способе разрешения проблемы.

Естественно, стоит ли беспокоиться о составляющей по имени Донован в этом коктейле. Она сама себя унизит до крайности, а он лишь удивится, кто позволил ей взять выходной и не появиться в приюте. Одна только мысль, что она его снова увидит… И так скоро!

Лорелея одна из Лабланков и — помоги, Боже! — должна вести себя в соответствии с этим статусом. Она знала, что сможет это сделать.

Платье насыщенного голубого цвета, которое она выбрала, висело на дверце стенного шкафа. Наряд соответствовал ее возрасту — молодежное, но не вызывающее, стильное, но не ультрамодное.

Это платье принадлежало Виви. Но Лорелея убедила себя, что, раз уж выполняет работу сестры, ей нужен и ее гардероб. В данный момент она рассматривала платье как броню, способную защитить ее от себя самой.

Да, платье вполне подходило, но Лорелея внезапно возненавидела его. Конечно, она может следовать правилам сестры, но хотела, чтобы ее ценили за собственные достоинства, а не потому, что она одна из Лабланков. И готова была свои права отвоевать.

И все началось с другого платья.

Доновану еще никогда не удавалось отделаться от некоторого неприятного чувства, когда приходилось посещать подобные мероприятия.

Как бы официально это ни отрицалось, но общество Нового Орлеана представляло собой старую, укоренившуюся иерархию, и то, что приходилось приоткрывать доступ, хотя и крошечный, новым людям, безмерно злило и раздражало многих его членов. Но потомственная аристократия была уже не той, приходилось делать исключения, причем не имело значения, нравилось это или нет. Даже членов его семьи многие недовольные все еще считали кем-то, кто ненамного выше саквояжников[1]. О да, они вынуждены были принимать во внимание их деньги, а его деньги покупали уважение, и притом им это очень не нравилось. Они попытались как можно четче очертить границы.

Но с Донованом все было иначе, его недолюбливали не только за новые деньги и происхождение из низов. То была личная неприязнь. Он одержал победу над некоторыми из них. Был отвергнут обществом, но не проигнорирован. И это совсем не импонировало.

Донован признавал: вряд ли в скором времени удастся избавиться от титула нувориша, хотя он сам и его друзья нувориши сегодня были теми, кто в основном выписывал чеки. Времена не из легких, особенно для тех, кто много потерял во время краха фондовой биржи. Бедность аристократии вошла в традиции Нового Орлеана, начавшись еще во времена Реконструкции[2], и лишь подчеркивала тот факт, что правильная ДНК играет гораздо более важную роль, чем хороший счет в банке, а отсутствие таковой навсегда оставит двери в высшее общество закрытыми наглухо.

Донован пошел в бар, снова наполнил бокал, когда исполнительный директор фонда направился к небольшой сцене, где обычно располагался оркестр. Послышались слова благодарности, сводка успехов за год, планы на будущее.

Джек Морган, партнер из юридической фирмы, которая представляла компанию «Сент-Джеймс медиа» и нечастый партнер по теннису, составлявший партию, когда другие были заняты, присоединился к нему в баре, тоже заказывая вторую порцию.

— Как долго будут продолжаться эти речи?

— Куда-то спешишь? Свидание?

— Это меня оправдывает? — Джек передал чек через барную стойку и сел, тяжело вздохнув.

— Давай беги. Никто и не заметит, что тебя нет.

— Моя мать заметит.

Донован пренебрежительно фыркнул. Миссис Морган была настоящим драконом, свято охранявшим старые порядки.

— Тебе не повезло.

— Да, не сегодня.

— Лорелея Лабланк, — объявил директор.

Это сообщение привлекло его внимание, он так резко повернул голову в направлении сцены, что хрустнула шея. Его первая мысль: «Какого черта Лорелея делает здесь?» — мгновенно сменилась воспоминанием о том, что она сказала ему еще в среду о необходимости замещать Виви и Коннора, пока те в свадебном путешествии. И за последнюю неделю он видел ее гораздо чаще, чем за последние пять лет.

Лорелея вышла из толпы и поднялась на сцену. Донован чуть не уронил стакан, который держал в руке.

Она была в облегающем пурпурно-красном платье и выглядела как принцесса, которая вышла с обращением к толпе. Она поражала элегантностью, стилем и шиком, следствием исключительно хорошего вкуса. Ее темные волосы волнами спускались на кремовые плечи, несколько завитков змейками лежали на груди, как бы лаская ее. Желание молнией пронзило его, а тихий присвист, который он услышал позади себя, уверил, что он был не одинок.

— Черт, — пробормотал Джек. — Маленькая сестричка превратилась в красавицу.

Донован считал Джека в большей степени знакомым, чем другом, и ему было достаточно трудно сдерживать восторг.

Лорелея ослепительно улыбнулась, приняв микрофон из рук директора.

— Вивьен не пропустила ни одного подобного мероприятия в течение многих лет и, несомненно, не пропустила бы это, но надеется, что вы простите ее, ведь у нее медовый месяц. — Лорелея выдержала паузу, пока толпа аплодировала. — Могу предугадать ваш вопрос. Да, знаю, где они находятся. Но нет, я не скажу. Поверьте мне, это сказочное место, и они превосходно проводят время.

В зале раздался смех. Донован вынужден был признать, что Лорелея знала, как управлять вниманием толпы.

— Сегодня я здесь не только представляю сестру. Я здесь и от лица Коннора и «Конмэн студио».

При упоминании Коннора тихий шепот в толпе мгновенно стих.

— Надеюсь, вы прекрасно знаете, что музыку и музыкальное образование Коннор принимает очень близко к сердцу. Фонд имеет целью по необходимости оказывать поддержку программам для младших школьников.

Лорелея выглядела совершенно спокойной, даже если и боялась выступать. В отличие от сестры она обладала низким гипнотическим голосом, который для Донована звучал притягательно-сексуально.

Это сыграло с его сдержанностью скверную штучку.

— Мне выпала огромная честь объявить вам сегодня, что Коннор собирается расширить летние программы для молодежи, не только поддерживая финансово, но и предоставив возможность участия некоторым ярким музыкальным талантам города. — Лорелея сделала паузу и добавила смеясь: — У нас большие планы, поэтому, уверяю, вы снова услышите меня очень скоро. Мы будем часто встречаться.

Несмотря на шок оттого, насколько серьезно участие Лорелеи в планах, которые они сочинили с Виви для продвижения проекта, Донован испытывал острое желание, буквально пронзившее его от ее хриплого смешка.

В общих чертах Лорелея описала основные направления плана, подготавливая присутствующих к тому, что им придется раскрыть чековые книжки. Доновану не потребовалось и минуты, чтобы заметить: она все время говорила «мне» и «я». Ясно, именно она будет играть здесь главенствующую роль. Это нечто новенькое. Мир, похоже, сошел с ума.

Под аплодисменты Лорелея отдала микрофон и, покинув сцену, быстро растворилась в толпе.

Джек снова слегка присвистнул, тем самым возвращая Донована к действительности, поскольку тот уже давным-давно забыл о том, кто стоит рядом с ним.

— Никогда не испытывал слабости по отношению к девочкам Лабланк, когда мы учились в школе, но думаю, следует пересмотреть позиции. — Он отодвинулся от барной стойки и похлопал Донована по плечу. — Пока, дружище.

— Куда ты собрался?

Джек усмехнулся:

— Собрать мысли в кучку, конечно.

У Донована появилось сильное желание ударить Джека. Правда, это бессмысленно, тем не менее кулаки чесались.

«Почему это так задевает меня?»

— Привет, какая встреча!

Донован обернулся и увидел Джессику Рейналд, та широко ему улыбалась, призывно демонстрируя глубокую ложбинку между грудей. Сейчас ему это совсем не нужно. Донован находился на взводе от сексуального голоса Лорелеи, покоренный ее улыбкой.

Семья Джесс делала деньги в сфере коммерческой недвижимости, но они изначально оказались в неблагоприятных условиях. Тем не менее Джесс отчаянно пыталась всеми способами проникнуть в круги, которые ее не принимали; именно эта настойчивость и отвратила от нее Донована. Однако она была не из тех, кто сдается так просто. Она стремилась выйти замуж и попасть в высшее общество. Донован прикидывал, сколько времени ей понадобится, чтобы понять, что такого никогда не произойдет, а до тех пор она намеревалась иметь дело с ним.

— Я надеялась встретить тебя здесь, Донован. Мы так давно не виделись.

— Не говори глупости. Мы не виделись всего-то пару месяцев.

— Где же ты прятался?

— У всех на виду. Я действительно был очень занят.

— Но излишнее увлечение работой не приносит ничего хорошего, — промурлыкала Джессика, подходя ближе. Он чуть было не задохнулся от терпкого запаха ее духов. — Слышала, недавно открылся прекрасный новый джаз-клуб в районе Чупитулас-стрит в Пойдрасе. Здесь становится скучно. Может быть, посмотрим, как там?

— Не сегодня, Джессика.

Она недовольно надула губы и придвинулась к нему еще ближе, ее грудь тяжелым грузом легла ему на руку.

— А когда? Я так скучала по тебе.

Донован услышал, как кто-то фыркнул, но быстро замаскировал смешок под кашель. Он обернулся и увидел у бара Джека и Лорелею, те стояли достаточно близко и наверняка слышали мурлыканье Джесс и ее приглашение. Фыркнула Лорелея.

— Ну что, Донован? — Джесс поднялась на цыпочки, ее губы находились в нескольких сантиметрах от его уха. — Разве ты по мне нисколечко не соскучился?

У Лорелеи округлились глаза, и она с улыбкой повернулась к Джеку, позволив ему увести себя.

Черт их подери!

Лорелея улыбнулась и швейцару, когда тот открыл перед ней дверь и предложил вызвать такси, правда, у нее онемели губы. Весь вечер она только и делала, что улыбалась, хотелось ей того или нет. «Я должна быть счастлива», — убеждала она себя. Она прекрасно выступила и, хотя действовала от имени Виви и Коннора, успела поговорить с достаточно большим количеством людей, чтобы информация о том, что она берет на себя ответственность, руководствуясь правилами, быстро распространилась.

А Джек Морган, который вообще не смотрел в ее сторону, когда они учились в школе, и потом тоже не баловавший вниманием, последние сорок пять минут ухаживал за ней. И прямо на глазах его матери, ни больше ни меньше.

Сегодняшний день можно было считать успешным во всем. Ей удалось все. Если бы Лорелея могла похлопать себя по спине в знак одобрения, непременно так и сделала бы. Но головная боль по имени Донован все усиливалась. Несколько человек упомянули в разговоре с ней о комментарии в газете, но она только звонко рассмеялась.

Причина головной боли демонстративно игнорировал ее весь вечер. Сам по себе этот факт не беспокоил до тех пор, пока она не увидела, как Джессика Рейналд положила свою впечатляющую грудь на руку Донована, глядя на него затуманенным взглядом. Донован не смог достойно ответить ей. Этот мужчина представлял собой не более чем гончую.

«Мне нет никакого дела до того, с кем он спит. Я у него была просто для галочки в постельных подвигах». И это откровенно смущало.

— Уже уходишь?

Она резко повернулась, услышав голос, который меньше всего хотелось бы сейчас слышать, каблук застрял в трещине на тротуаре, и она чуть не упала. Быстро выпрямившись, Лорелея резко ответила:

— Теперь ты преследуешь меня?

Донован отступил назад:

— Ой-ой! Какое самомнение, Принцесса!

В том, как в его устах прозвучало слово «принцесса», было нечто настолько фальшивое, что Лорелея с силой сжала зубы.

— Почему ты здесь?

У Донована на лице появилось выражение искренней невинности.

— Потому что ухожу, а это выход.

Резонность ответа слегка ее удивила.

— Один? А что с Джессикой?

— Могу я поинтересоваться: что с Джеком?

— Тебя это не касается.

Донован удивленно поднял бровь:

— А Джесс как-то тебя касается?

Черт с ним. Лорелея расправила плечи и оглянулась, рассчитывая закончить разговор, поскольку проигнорировать присутствие Донована было бы довольно сложно.

— Почему ни одного такси?

— Чтобы привести тебя в скверное расположение духа, не сомневаюсь.

Вернулся швейцар, предотвращая своим появлением ответную колкость, которую ей так хотелось отпустить.

— Диспетчер говорит, такси будет минут через двадцать. Сейчас слишком много вызовов.

Лорелея приложила все усилия, чтобы в голосе не слышалось недовольства. Это не его вина.

— Спасибо.

— Почему ты не попросила Джека отвезти тебя домой?

В голосе Донована сквозила холодность, которая ей совсем не понравилась.

— Знаешь, решила немного пройтись.

— Хочешь отправиться на тот свет?

— Еще нет и десяти, район здесь густонаселенный. Я в полной безопасности.

— Я имел в виду твои туфли. Ты в них переломаешь себе ноги.

— Они вполне удобные. Со мной все в порядке. До свидания, Донован.

Гордясь собой, она отправилась домой. У нее появится возможность развеяться и полюбоваться окрестностями. Эта часть улицы была густо населена, люди гуляли с собаками, туристы исследовали окрестности. Будет очень здорово. К тому же это хорошая разминка.

Но не успела она пройти и квартал, как каблук снова попал в трещину, и она чуть было не растянулась.

Лорелея громко застонала, выпрямившись. Гордость и упрямство когда-нибудь доведут ее до беды.

И тут она услышала смех Донована.

— Это было так грациозно.

«Не заглатывай приманку», — предупредил рассудок, но она уже поворачивалась в его сторону.

— А ты отвратительный, надоедливый и недоразвитый. — Лорелея оперлась на уличный фонарь и покачала ногой.

«На такой случай купи легкие сандалии и держи их в сумке. Или лучше в следующий раз не обращай на него внимания и дождись такси. А еще лучше — не допускай следующего раза. Избегай его всеми возможными способами».

Лорелея подняла голову и увидела, что к ней приближается Донован.

— С тобой все в порядке?

Вот тебе и «следующий раз». Или это можно рассматривать все еще как предыдущий.

— В порядке.

— Я просто стараюсь быть вежливым, Принцесса, хочу убедиться, что с тобой ничего не случилось.

— Как любезно с твоей стороны. Однако настало время ответить честно, пусть и грубо: ты, кажется, не заметил, что я всеми силами пытаюсь отделаться от тебя.

— Мне показалось, мы договорились, что между нами ничего не было.

— Это так.

— Тогда зачем игнорировать меня?

Боже, но почему с ним так сложно?

— Мне гораздо проще притворяться, если тебя не будет рядом.

— Ты переигрываешь. Мы взрослые люди. Это произошло по взаимному согласию, если не преднамеренно. И вовсе не имеет того значения, какое ты всему этому придаешь.

Мужчина, прогуливающий собаку, замедлил шаг, когда проходил мимо них, у него на лице появилось выражение интереса и озабоченности. Лорелея прикусила язык и не позволила словам вырваться. Схватив Донована за руку, потянула его в сторону от улицы, в тень.

— Веришь ты мне или нет, но у меня нет привычки спать с кем попало. Я считаю эту ситуацию крайне затруднительной и достаточно неприятной.

— Какую ее часть?

Такого ответа она не ожидала, а когда поняла, что в его тоне нет и намека на насмешку, взглянула на него и замерла. Донован стоял напрягшись и засунув руки в карманы. Она усмотрела в его лице искренность без намека на обычную насмешливость.

Еще через секунду Лорелея поняла, что увела его в довольно безлюдное, даже романтическое место, утопающее в зелени, обвивающей стену внутреннего дворика и создающей мини-будуар. На Доноване была белая рубашка с расстегнутыми из-за жары несколькими верхними пуговицами. Он был такой высокий и широкоплечий, что Лорелея даже на каблуках едва доставала ему до плеча, ее глаза оказались на уровне его кадыка. Влага на его коже создавала красивый отблеск, от него приятно пахло лосьоном после бритья, который смешивался с ароматом цветущего гибискуса. Звуки, доносившиеся со стороны квартала, были приглушенными, а из домов неподалеку не доносилось ни звука. Вся обстановка была интимной, даже страстной, и это совершенно изменило планы Лорелеи.

Она с трудом проглотила слюну, совершенно забыв о том, что хотела сказать и о чем спросил он.

— Извини, что?

— Ситуация крайне затруднительная и достаточно неприятная. Я спросил, какая именно ее часть.

Ей показалось или действительно голос Донована зазвучал ниже и более хрипло, чем обычно? Те неугасшие чувства, которые тлели внутри в течение всей недели, ожили и разгорелись в полную силу.

У нее внезапно ослабли и подкосились ноги. Лорелея потянулась к Доновану. Влечение было слишком болезненным, чтобы ему сопротивляться. Она положила руку Доновану на грудь и теперь могла чувствовать быстрое биение его сердца под ладонью. Он был беззащитен перед ней, и осознание этого придало ей мужества. Она смогла посмотреть ему в глаза. То, что увидела, заставило ее почти перестать дышать.

Теперь или никогда. Если бы она сейчас ушла, пожалела бы об этом. Конечно, риск велик, и если бы Донован отверг ее, унижению не было предела. Поднявшись на цыпочки так, что между ними оставалось лишь несколько сантиметров, она на секунду замерла, затем позволила боли, прятавшейся глубоко внутри, выдавить слова:

— Хочу знать.

Она почувствовала, как содрогнулось тело, когда расстояние между ними уменьшилось, губы соприкоснулись с его губами.

Последовала пауза, потом взрыв. Чувства охватили ее с силой урагана. Ощущение и вкус Донована были одновременно и новыми, и хорошо знакомыми, это придавало реальность тому, что раньше казалось лишь неясным, смутным страстным желанием.

Его губы были горячими и требовательными, каждое прикосновение его языка подобно пламени, которое посылало не менее жгучие ощущения. Его твердая грудь крепко прижалась к ее груди, она спиной касалась кирпичной стены, зажатая сильным мужским телом, как в клетке. Божественно!

Лорелея почувствовала, как он слегка потянул ее за волосы, и запрокинула голову, позволяя горячо целовать свою шею там, где кожа особенно чувствительна. Лорелея выгнулась и приникла к Доновану всем телом, а он обвил руками ее талию, крепче прижимая к себе.

Это и было именно то, что она так мучительно пыталась вспомнить, что так хорошо знало ее тело, то, о чем ее кожа все время пыталась рассказать. Воспоминания глухими ударами отзывались у нее в мозгу. Казалось, она полностью растаяла под его жарким натиском.

— Лорелея…

От звука своего имени, который хрипло прозвучал возле уха, ее кожа покрылась мурашками, жар разгорелся внизу живота.

— Я знаю. — Слова застыли у нее на губах, так как она снова почувствовала непреодолимое желание ощутить его вкус. Сжала пальцами его воротник, не желая упускать момент, чувство. — Мой дом недалеко отсюда, всего в семи кварталах.

Она почувствовала, как Донован улыбнулся, коснувшись губами ее виска, прижимая к себе все крепче и крепче.

— А мой еще ближе, всего в четырех.

Она приняла решение в тот момент, когда прикоснулась к нему, но поняла, что он ждет ее ответа.

— Звучит заманчиво.

Расстояние в четыре квартала показалось Доновану удивительно большим, его тело взывало к нему, требуя взять ее прямо сейчас. Эта женщина олицетворяла собой страсть.

Лорелея пошла за ним вниз по улице Дофина вглубь квартала. Внезапно он ощутил сопротивление с ее стороны и обернулся. Лорелея внимательно смотрела на свои ноги, Донован решил было, что она передумала. Только потом понял, что причина в ее невероятно сексуальных туфлях. Старые неровные тротуары квартала таили в себе множество ловушек для них; он вел ее за собой, как пещерный человек тащит добычу в свое логово.

Донован замедлил шаг. В знак благодарности Лорелея сжала его руку, тем не менее, не отрываясь, смотрела под ноги.

Еще один квартал вверх по улице Святого Филиппа, поворот на Бургундскую, и дом из красного кирпича замаячил впереди. Донован понял, они уже совсем близко, и кровь начала закипать, устремившись к паху с такой скоростью, что он с трудом смог найти ключи и вспомнить, как открывается дверь.

Прохладный воздух несколько охладил его пыл, когда он буквально втащил Лорелею в дом и захлопнул дверь. В неярком свете, льющемся из гостиной, было видно, что на лбу Лорелеи выступил пот, а румянец на щеках вызван напряжением или возбуждением.

Донован решил, что это сексуальное возбуждение, поскольку Лорелея почти бросилась в его объятия. Ее руки обвились вокруг его тела, губы искали его рот. Тогда он взял ее на руки и стал подниматься по лестнице.

Лорелея расстегнула его рубашку и, просунув руку под нее, коснулась тела. И когда начала ласкать его сосок, Донован чуть не упал с лестницы. Даже задержал дыхание, чтобы сосредоточиться и вспомнить, где его спальня.

Вот наконец и она. Ему пришлось призвать на помощь все свое мужество, чтобы не наброситься на Лорелею и не погрузиться в нее немедленно. Наоборот, он осторожно поставил ее на ноги. Она тут же скинула туфли, забросив их подальше, и коснулась губами его груди.

Донован думал, что обжигающее чувство, оставшееся в памяти, явилось побочным эффектом слишком большого количества выпитой текилы и плодом его воображения, но сейчас он почувствовал, что его воспоминания не идут ни в какое сравнение с реальностью. Лорелея обладала гипнотической силой, которая одурманивала его и была опасной.

Ее руки торопливо стаскивали с него рубашку. Затем она со вздохом восторга провела пальцами от его ключиц до пряжки на ремне. Подняла глаза и слегка улыбнулась, потом резко откинула волосы на плечи, расстегивая молнию на своем платье. Секундой позже алый шелк упал к ее ногам, и она предстала перед ним в полоске черного шелка.

О боже! Она была еще красивее, чем он помнил. Донован сначала даже не понял, что произнес эти слова вслух, пока Лорелея не положила руку ему на грудь и не сказала:

— Хорошо, что тебе тоже есть чему удивляться.

Донован не помнил, как они очутились в постели, но уже секундой позже Лорелея лежала на спине, ее лицо обрамляли черные как смоль волосы, а он, опустившись на нее, впитывал ощущение ее тела.

«О боже! — подумала Лорелея. — Это было… Это… Это было… Это счастье». Она не могла удержать мысль надолго.

У Донована была поразительно нежная кожа поверх твердых мускулов, а жесткие волоски на груди обжигали ей соски. Бедра маняще двигались, губы покрывали поцелуями ее тело. Лорелея не понимала, растворяется ли она или горит ярким пламенем. Трясущимися от страсти руками она нащупала застежку у него на брюках, но Донован перехватил инициативу.

Затем была лишь горячая кожа и руки, которые, кажется, знали точно, до чего нужно дотронуться, чтобы буквально свести ее с ума. Губы Донована… О боже, его губы… Лорелея выгнулась к нему, пытаясь найти опору, и вдруг поняла, что крик, который она слышит, издает именно она.

А затем Лорелея услышала, как застонал Донован, когда его губы соединились с ее губами, чтобы поглотить ее крик, когда он вошел в нее горячим вибрирующим ударом.

Ее оргазм продолжался и продолжался, Лорелея крепко прижималась к Доновану, будто с радостью встречала шторм, волны которого принесли ей несказанное удовольствие.