Случайный хозяин для невольницы

Глава 4

– Оклемался? – по-деловому спросил Овеон, когда я пришел в штаб.

Он как раз расставлял на макете долины новые метки. С тех пор, как ведунья начала наводить порядок у Барьера, картина существенно изменилась. Столбы, которые она починила, теперь были отмечены голубыми звездами, часть черных пятен вблизи них безвозвратно исчезла. Когда Ксана вернется, мы попытаемся добрать до остальных деларов и так же накачать их энергией под завязку.

Возможно, тогда ситуация станет исправляться, и Вдовье Озеро – самое большое черное пятно на карте – потеряет свою силу. Семьдесят процентов прорывов происходит именно возле него. Там грань настолько тонка, что твари раз за разом пробиваются к нам. Сначала вылезает какая-нибудь зараза, которая способна поддерживать разрыв с нашей стороны. Прячется, маскируется так, что не найдешь, и начинает выкачивать остальных.

Как раз отловом такого первопроходца я вчера и занимался. Это оказался прядильщик, причем не один, а сразу трое. Они притаились на востоке от Вдовьего Озера, распластавшись на дне маленьких луж, и помогали своим сородичам разрывать пространство.

– Да что со мной может случиться? – я равнодушно пожал плечами.

– Порой ты слишком беспечен, – командующий недовольно покачал головой, – в этот раз тебя хорошо приложили. Я думал, тот прядильщик тебе кишки выпустит.

– Я должен был прикрыть ребят.

– Твои ребята – здоровенные бизоны, которые не нуждаются в защите. Они сами должны всегда быть начеку, а не хлопать клювами и не прятаться за тобой.

– И это мне говорит человек, который в одиночку бросился на целую свору мильганов, лишь бы вывести своих людей из пятна.

Овеон только крякнул. На мои слова ему нечего было возразить.

– Ты не бессмертный, джинн. Когда-нибудь твоя безрассудная отвага закончится плохо.

– Надеюсь, это будет нескоро, – я только ухмыльнулся, чем вызвал очередной недовольный рык командующего, – я еще собираюсь повоевать вдоволь.

– Дождёшься, Хельм. Закреплю тебя за кухней. Навсегда. Будешь котлы натирать да посуду драить.

– Мне и недели хватит. Или, может, вы передумали? Может, без наказания обойдемся?

– Мечтай больше! Наглец! – Овеон снова одарил меня возмущенным взглядом. – Додумался тоже! Притащил свою девку в лагерь.

– Она не моя…

– Не твоя? А чья тогда? Может, для коллективного пользования ее привел?

– Ладно, моя, – пораженчески развел руками, – это вышло случайно. Я проснулся в Кемаре…

– Как тебя туда занесло?

– Не спрашивайте. Не знаю, – усмехнулся я, – честно пытался вспомнить и не смог.

– Допрыгаешься ты у меня, Хельм. Ох и допрыгаешься, – снова крякнул командующий.

– В общем, проснулся, осмотрелся, – продолжал я, – и решил на пять минут заскочить в торговый дом. Посмотреть, может, что интересное продают.

– И купил девчонку. Молодец.

– Ее, между прочем, продавали как девочку-драконида.

Тут командующий впервые искренне удивился:

– Драконид? Серьезно? Настоящий?

– Да нет, конечно. Обычный человек. Какие-то забулдыги нашли ее на берегу Лазоревого Озера, ну и решили, что она именно такая. И вместо того чтобы, как полагается, отнести найденыша в приют, они оставили ее себе, чтобы вырастить на продажу.

Овеон брезгливо сморщился.

– Вот твари.

– Я так же подумал. Жалко было девочку, но покупать ее не хотел. Даже собирался уходить, потому что браслеты горели. А потому услышал, как мужики ее обсуждают, ну и в общем… вот… купил.

– Спаситель хренов, – насмешливо хмыкнул он, – уж не тебе прекрасных дам от мужского внимания спасать. Не тебе. Еще неизвестно, где бы она целее осталась.

– Не смешно, – угрюмо посмотрел на веселящегося Овеона.

– Никто и не смеется, Хельм. О твоих похождениях можно легенды слагать.

– Преувеличиваете. Я скромен, как мальчик из монастыря.

– Это потому, что тебе здесь развернуться негде, – он явно забавлялся, бессовестно пользуясь тем, что старше по званию, и я не могу просто взять и заткнуть его. – Тебя же вообще нельзя с поводка спускать.

– Между прочим, джинны – однолюбы, – напомнил ему прописную истину, – как только появляется та самая, мы забываем остальных.

– Угу, и поэтому стараетесь как можно больше девок попортить до того момента, как та самая появится и посадит под замок. Знаю я вас, – он только рукой махнул, а потом вздохнул горестно. – Так что недолго бедной овечке от одиночества страдать.

– Я не трону ее. Никогда. Она такая… такая…

– Особенная? – подсказал командующий.

– Жалкая. И несчастная.

– Надо же какой. Спасти спас, а утешать не собирается, – Овеон теперь долго не уймется, будет подкалывать при каждом удобном случае, – как хоть зовут бедолагу?

– Киара.

Красивое имя. Мне понравилось. И волосы понравились – рыжие, как хвост лисицы. И глаза тоже красивые – голубые, светлые. Странное сочетание, обычно все рыжие, как ведьмы, зеленоглазые, а у этой не глаза – озера.

Возможно, Овеон в чем-то и прав.

Я раздраженно снял с карты одно чёрное пятно – эта лужа исчезла, когда прядильщиков на тот свет отправили.

– Вообще-то я по делу пришел. Хочу разрешение получить на еще одну комнату. Для нее. Вместе нам жить точно не стоит. Неудобно.

– Переживете. Ты ее притащил, ты ее и устраивай. Лишних комнат в Дестине нет. Все на учете, готовы принять новобранцев. Если хочешь, можешь отвести ее в казармы. Там, может, найдут лишнюю койку.

Казармы? Э, нет. Такой расклад нам точно не подходит.

– Может, есть еще какие-то варианты? – поинтересовался без особой надежды.

– Нет вариантов. Ни единого. На что ты рассчитывал, приводя ее с собой в военный лагерь? На то, что хоромы дадут? Здесь есть место только для тех, кто полезен. Так что, увы, – он отказал без малейшего колебания, даже не поморщился, – ты же джинн, придумаешь что-нибудь. А вообще мне непонятно, почему ты не отпустил сразу после покупки, раз такой добрый?

– Смысла в этом не было. Ей бы даже из города не дали выйти. Родственнички бы снова поймали и по второму кругу продали. Поэтому пришлось взять с собой.

– Ну раз пришлось, то терпи. Сам виноват.

***

– Сам виноват, – бурчал себе под нос, возвращаясь обратно.

Кто же знал-то, что я на самом деле такой жалостливый и не могу пройти мимо сирот и убогих? Хотя, если вспомнить, то я всю жизнь котят всяких из помоек вытаскивал, зверье у браконьеров забирал и выпускал на волю. Но это же не зверье! Это девчонка! Хоть и рыжая, как лиса.

Со зверюшками проще. Накормил, напоил, за ухом почесал, цепь обрубил и все. Они счастливы, я счастлив, и все свободны. И никаких обязательств.

А с рыжей что делать? Ладно, с пунктом «накормить» я справился. Джинн, как-никак. А дальше что? Ее же так просто не отпустишь. Куда она пойдет? С дорогим родственникам, чтобы еще раз продали? Или развлекать забулдыг в какой-нибудь дыре?

Тут же рыжая перед глазами возникает, и я понимаю, что не хочу для нее такой участи.

Может, у нее еще кто есть? Кто-нибудь не такой мерзкий? Дальние родственники? Снова одернул себя. Ну какие родственники! Ее на берегу нашли, брошенную нерадивой мамашей.

Может, друзья? Ну хоть кто-то должен быть, кому на нее не наплевать?

Я ни черта о ней не знал. Мне не хватало данных, чтобы делать выводы и планировать дальнейшие действия. Похоже, нам надо сесть и обстоятельно поговорить. Обо всем. Обсудить ее положение, дальнейшие перспективы, и не так скомкано, как это произошло утром, а серьезно, по-взрослому. Даже несмотря на то, что она боится меня до одури.

Я прекрасно видел, как рыжую утром перекосило, стоило мне только подняться с кровати. Такое ощущение, что она только и ждала, когда наброшусь, вздрагивала от каждого движения. Я уж не стал лезть к ней с разговорами, с долгими бесполезными объяснениями и прочей чепухой. Не поверит. Никто бы на ее месте не поверил. После того, что с ней произошло, будет чудом, если она вообще когда-нибудь кому-нибудь начнет доверять. И уж точно это будет не мужик, который купил ее на невольничьем рынке. По-моему, она даже расстроилась, что я ночью копыта не откинул. Добрая девочка. Хотя с чего ей, собственно говоря, быть доброй?

– Хельм! – раздался голос Али, когда я уже почти добрался до дома.

Вот только его не хватало!

Сделал вид, что не слышу, и припустил быстрее, наивно надеясь скрыться. Вчера ребята смолчали, не до разговоров было, но сегодня точно прицепятся с расспросами, а мне и Овеона с его нравоучениями хватило. Поэтому быстро-быстро, чуть ли не бегом, заскочил в дом, взлетел вверх по лестнице и ворвался в свою комнату так, будто за мной черти гнались. И тут же замер, попав под испуганный взгляд голубых глаз.

Киара, как бедная родственница, сидела в уголке и пыталась пальцами причесать непослушные огненные волосы. При моем появлении она вскочила.

– А вот и я! – прозвучало глупо и нелепо радостно.

Она только моргнула и к стене прижалась.

– Как дела? – еще глупее. Эх, я и молодец! Просто дуб раскудрявый.

Следом за мной, таким бодрым и шумным, в комнату без стука ввалился Али. У нас как-то не принято церемониться. Все свои. Только Киара об этом не знала. Если при моем появлении она всполошилась, то второй джинн ее чуть ли не до обморока довел.

– Здрасте! А я вот знакомиться пришел! Посмотреть, что за сокровище Хельм ото всех прячет.

Приду-у-у-у-урок!

Сокровище что-то пискнуло и, прижав руки к груди, отступило к окну.

– Извини, – буркнул я и за шкирку вытащил из комнаты сопротивляющегося Али.

Тот явно не хотел уходить и горел желанием продолжить общение.

– Да уймись ты! – рявкнул я на него так, что стены задрожали.

– Так интересно же!

– Интересно ему! Девчонка и так в полуобморочном состоянии, еще и ты тут со своими интересами. Тебе заняться нечем?

– Нечем.

– Иди за меня на кухню! Меня от повинности избавишь, а заодно и развлечешься.

– Еще чего, – хмыкнул он и, вытянув шею, попытался рассмотреть за моей спиной перепуганную пленницу. – Хорошенькая!

– Отстань ты от нее! – захлопнул дверь, чтобы не пялился на Киару.

– Жадный.

– Да при чем тут жадный?! Она и так от меня шарахается, а еще ты тут со своими смотринами. Вот когда придет в себя, тогда и познакомитесь!

– Да я от любопытства помру, – приятелю было весело.

Он вообще из нашей четверки самый неунывающий. Иногда даже не в меру.

– Давай, до вечера. После того, как меня отпустят с каторги, я вас всех соберу и все вам расскажу, – я справедливо рассудил, что джинны не отстанут от меня. Проще собрать их в одном месте, провести разъяснительную беседу один раз и для всех сразу, – А до этого времени просто не дергайте, ни меня, ни ее. Тем более – ее! Понятно?

Али был готов спорить, но под моим свирепым взглядом все-таки заткнулся.

– Вот и славно, иди, – подтолкнул его в сторону лестницы, а сам шагнул к двери и даже успел ее приоткрыть, – а мне сейчас предстоит серьезный разговор.

– Знаю я твои разговоры, – загоготал Али и вприпрыжку понесся вниз.

Киара все так же стояла у окна и смотрела на меня, как кролик, загнанный в ловушку.

– Прости за вот это, – кивнул через плечо, – Али хороший парень. Но иногда весьма беспардонный…

Она смолчала, только продолжала за мной наблюдать, словно ждала, что вот-вот наброшусь.

– У меня не очень хорошая новость, – начал извиняющимся тоном, – в комнате мне отказали. Так что придется нам пока пожить бок о бок…

В голубых глазах проскочило что-то похожее на панику.

– Ты не переживай. Места хватит, – я начал торопливо бубнить, пытаясь ее как-то утешить, – мы тебе постель организуем… Вот тут. – Осмотревшись, выбрал самый отдаленный угол. – Я ширму поставлю… с цветочками…

Твою мать, ну какие цветочки?! Ей сейчас все равно, хоть цветочки, хоть черепа козьи.

Она снова молчала.

Проклятье! Лучше бы ревела, орала, билась в истерике, а то молчит, как мышонок, и, того гляди, со страху откинется.

– Нам нужно поговорить, – попытался произнести это как можно убедительнее, чтобы настроить ее на конструктивное общение, – пора кое-что прояснить, чтобы не было недосказанности и проблем…

И тут из громкоговорителя на всю Дестину разнесся раскатистый голос Овеона.

– Напоминаю! Котлы сами себя не отмоют, Хельм! Так что оторвись от того, чем ты там занимаешься, и иди на кухню немедленно! Иначе неделя превратится в месяц. А заодно и улицы подметать будешь. Поторопись, повелитель юных дам!

Да ё-моё! Надо мной точно все ржать будут.

– Немедленно! – снова прогремел он. – У тебя одна минута. Время пошло.

Да чтоб вас всех с этой кухней!

– Прости, – извинился еще раз, – мне надо идти. Вернусь – точно поговорим.

И снова в ответ тишина. Это уже начинало раздражать. Я не привык общаться с каменной стеной, мне отклик какой-нибудь нужен.

Постоял в нерешительности пару секунд, не зная, что еще сделать, чтобы взгляд голубых глаз смягчился. Потом махнул рукой и отправился на выход, по пути сотворив на столе поднос с едой.

***

Мытье посуды…

В обычное время скучнее занятия просто не найти, но сегодня я был даже рад. Оставшись наедине с горой тарелок, я мог спокойно обо всем подумать. Мысли плавно кочевали от последнего разрыва до ведуньи, которая обещала вернуться в следующем месяце. С ней, конечно же, притащится блондин и снова будет смотреть на меня, как на врага народа. Раздолбай ревнивый. Надеюсь, Ксана за этот год хоть немного перевоспитала его.

Может, с ними вернется и ледяной. В последнем письме он очень интересовался, как дела у Барьера, и хотел лично посмотреть на восстановленные делары. Если Джер появится, то наверняка с ним пожалует и феечка. Сто лет не виделись, хоть посмотреть на нее, пообщаться.

Кстати, и Элька собиралась приехать.

Полный комплект. Как в старые добрые времена. Будет весело.

Потом мысли перекочевал к Лифару. Мы собирались завтра облететь долину по северному краю, проверить дальние рубежи. Но теперь я на дежурстве, главный по тарелочкам. Надо притащить для него чего-нибудь вкусного в качестве извинения.

Но о чем бы я ни думал, чем бы ни пытался забить себе голову, все равно возвращался к рыжей девчонке в своей комнате. Мы так и не поговорили. То ли из меня дипломат настолько непутевый, то ли она сидит в глубоком окопе, но мы и на шаг не приблизились к решению проблемы.

Да и когда?! Ни минуты покоя. То одно, то другое!

Вечером вот с ребятами собрался встретиться. Значит, опять рыжая будет предоставлена самой себе. Хотя, наверное, так даже лучше. Пусть отдохнет, свыкнется. Может, тогда ее перестанет перетряхивать от страха в моем присутствии.

Это почему-то вызывало глухое раздражение. Я ей ничего плохого не сделал, наоборот – вытащил из такого болота, после которого в жизни не отмоешься. Спас, так сказать, а она только молчит и шарахается.

В общем, я потратил уйму времени и всю свою фантазию на составление плана разговора, который должен был, во-первых, успокоить ее, во-вторых – вселить веру в людей, а в-третьих – убедить, что все будет хорошо. Конечно, то, что случилось с ней – это катастрофа, но, с другой стороны, лучше уж вот так: избавиться от дорогих родственников и выбрать новую дорогу, пока впереди еще вся жизнь.

Не успел я посуду помыть, как пришло время снова ее пачкать. Повара сначала отнесли в зал большой котел с мясной похлебкой, котлы поменьше с рисом и вареной курицей, подносы с хлебом. Потом мне пришлось таскать стопки отмытых тарелок и ящики со столовыми приборами. Постепенно на ужин начали подтягиваться воины, маги и все остальные.

– Хельм, – позвал главный повар, мистер Розвел, – неси еще.

– Неси еще, – передразнил, бухтя себе под нос, и вышел из подсобки в зал, неся в руках очередную стопку.

За ближайшим столом устроились Али, Лаир и Бука. При моем появлении они начали смеяться. Ну что за придурки?! Завтра выгоню на тренировку и буду истязать до тех пор, пока замертво не упадут и не начнут просить пощады! А я буду ходить вокруг и ржать!

Другие войны тоже бросали на меня любопытные взгляды и тихонько посмеивались. Чувствую, теперь за мной по пятам долго будет ходить слава рабовладельца.

Мне не оставалось ничего иного, кроме как с обреченным видом сновать туда-сюда: то в зал, то из зала. Таскать тарелки, приборы, что-то мыть, менять полотенца. И это еще только первый день! А мне здесь позориться еще неделю.

Спустя еще полчаса в столовой появился Овеон. Он никогда не ел отдельно, всегда со своими людьми, всегда из одного котла. За это его уважали еще больше. За то, что не прятался за закрытыми дверями и не поедал втихаря деликатесы, а был наравне со всеми.

– А что такой кислый, джинн? – насмешливо поинтересовался он, когда оказался рядом с раздачей. – Устал, бедный? Ничего. Это полезно. Для развития дисциплины. Кстати, розовый цвет тебе очень к лицу.

Чего? Какой розовый? Я непонимающе уставился на командующего. Он только кивнул на мою одежду и, взяв тарелку, отошел в сторону.

Я опустил глаза и чуть не выругался во весь голос. Розовый передник? Серьезно?!

По залу опять прокатились смешки.

Чувствуя, что еще немного, и во мне проснется желание убивать, я развернулся к другим джиннам, которые даже не думали делать вид, что они тут ни при чем.

Ну все. Я буду мстить. И мстя моя будет ужасна. Особенно для Али. Точно он сделал! Чувствую его тень.

Медленно провел пальцем поперек горла, весьма прозрачно намекая, что они допрыгались. Троица не прониклась и продолжала веселиться. Конечно, трудно выглядеть грозным, когда ты стоишь весь такой красивый в розовом передничке. Еще и чепца с оборочками не хватает для полноты картины! Хотя…

Порывисто сдернул с головы шапку, обязательную для всех работников кухни. Твою мать! Так и есть! Розовая, с оборками.

Джинны уже ржали в голос, смахивая выступившие на глазах слезы.

Я зарычал, скомкал несчастную шапку и ушел на кухню. Ладно. Я еще отыграюсь! Придумаю что-нибудь «веселенькое». Вот только с посудой этой дурацкой разобраться надо.

Овеон очень жестко следил за тем, чтобы провинившиеся всегда отрабатывали наказание по полной программе, не прибегая к магии. В прошлый раз, когда я создал щетку, которая сама мыла баки, он заставил меня драить весь зал, а потом еще и полотенца стирать. А я боевой джинн! Я не люблю стирать! Я люблю с клинками наперевес и в битву. Именно поэтому Овеон всегда и придумывает для меня такие наказания. Чтобы дисциплину развивать. Помогало. После того как перемоешь десять дюжин тарелок, совершенно нет желания косячить и повторять отработку.

Вечер прошел так же скучно и монотонно, как весь этот день. Но прежде, чем идти к своим парням, я решил наведаться домой и проверить, как там поживает моя рыжая собственность. Успокоилась? Пришла в себя? Готова к диалогу? Ведь наверняка вопросов у нее тьма-тьмущая. Пусть задает, отвечу на все предельно честно.

Памятуя о том, как нервно она себя ведет при моем появлении, я сначала аккуратно постучал по косяку, предупреждая о своем намерении войти, и только после этого открыл дверь.

– Привет. Я вернулся.

Только это совершенно никого не интересовало. Потому что в комнате было пусто. Рыжая исчезла.

Я проверил уборную, зачем-то заглянул под кровать, за шкаф и убедился, что ее действительно нет.

И как это понимать? Куда она могла пойти?

Холодные когти дурных предчувствий сжали сердце.

Рыжая наверняка решила уйти из лагеря. Она же не в курсе, что за его пределами долина, полная черных озер, тварей и прочей нечисти! Я не успел ей об этом рассказать!

Эх, и хреновая из меня нянька получилась…

Какого черта я снова не запечатал дверь? Почему по затравленному взгляду девчонки не понял, что она попытается улизнуть? Понадеялся, что будет сидеть и преданно ждать, только потому, что я так сказал?

Идиот. Просто идиот.

Ругая себя последними словами, я выскочил на крыльцо и бросил привычную поисковую сеть, отчего пространство тут же пошло рябью, преобразилось, показывая то, что скрыто от обычных глаз. Тут же стало видно, как светящаяся голубым вереница следов сорвалась с крыльца и завернула за угол дома. Каждый след яркий, четкий, еще не перекрытый чужой аурой. Значит, рыжая поганка сбежала совсем недавно. Может, полчаса, может, час.

В груди неприятно заломило. Это в обычном мире полчаса и час – мелочи, а здесь, у барьера, тебя и за пять минут сожрать могут, особенно если ты бестолковая девчонка, бегущая не пойми куда, вытаращив глаза. Оставалось только надеяться, что она притаилась где-нибудь в лагере, а не ринулась прочь в неизвестность.

Я бросился по следам, на ходу читая каждое ее действие.

Вот тут Киара перелезла через изгородь, присела за ней, наверное, скрываясь от врагов, а в том, что всю Дестину она воспринимала, как вражье пристанище, сомнений не было. Я не стал долго рассматривать это место, а поспешил дальше, по голубой мерцающей дорожке, петлявшей между домов.

Здесь она остановилась, явно раздумывая, куда идти. Налево – драконье пристанище, направо – казармы. Они показались ей более безопасными, чем лежбище гигантских ящеров. Поворот, еще один поворот, все дальше от центра, все ближе к краю.

Я уже бежал вперед, не обращая ни на кого внимания. Кого-то сбил с ног, на ходу крикнул «извините» и дальше, надеясь, что еще не поздно. Мне что-то кричали вслед, а я даже не оборачивался, боялся хоть на миг оторвать взгляд от цепочки следов.

Ну же, рыжая! Остановись! Спрячься куда-нибудь! В подвал, в чулан, за поленницей. Куда угодно, только не покидай лагерь!

С каждой секундой надежда таяла, потому что следы приближались к границе. Неумолимо, неизбежно. Пока, наконец, не выскользнули из-под защитного купола. Я словно наяву видел, как она останавливается, испуганно оборачивается, пытаясь понять, куда делось поселение, которое было тут секунду назад. Ничего не видит из-за защитного купола. Пугается так, что голубые глаза наполняются слезами, а потом бежит прочь, не разбирая дороги.

В первую лужу она наступила, к счастью, чёрное пятно оказалось мертвым, иначе бы она мигом осталась без ноги. Дальше следы начали петлять, метаться из стороны в сторону. Киара пыталась обходить опасные места. По какому-то невероятно счастливому стечению обстоятельств сегодня выдалась серая ночь. Где-то высоко стояла полная луна. Ей не хватало сил пробиться сквозь плотную пелену облаков, но рассеянный свет лениво орошал безжизненную землю, поэтому лужи можно было рассмотреть и обойти.

Следы тянулись вглубь долины.

Глупая девчонка! Как можно сбегать, если понятия не имеешь, что тебя окружает?! Я ведь ни черта ей не рассказал про Барьер! Она даже не подозревала, какие ужасы здесь творились!

Я бежал. Перескакивал через валуны, зловонные лужи, всматривался до боли в глазах, пытаясь увидеть тонкий силуэт. Она не могла далеко убежать. Просто не могла! И от этого еще страшнее становилось. Потому что уйти далеко не могла, и в то же время куда ни глянь – пусто.

По спине холод прошелся, когда увидел, как светлую цепочку следов начали покрывать грязные кляксы. Кто-то из тварей. Услышал, увидел, унюхал ее и бросился следом.

Я так в жизни не боялся! Никогда, ни за кого. До такой степени, чтоб кишки узлом скручивало, и сердце норовило пробить грудь. Какого черта я ее в Дестину притащил?! Здесь не место для таких наивных девчонок! Здесь матерые воины гибнут запросто, не выдерживая, теряя бдительность. Маги сгорают заживо! А она – бестолковый найденыш, который ничего, кроме своей захолустной деревни, в жизни не видел!

Черная энергия тварей гасила следы, сбивала с толку поисковую сеть. Цепочка становилась все менее заметной, пока и вовсе не погасла. Твою мать. И что теперь?

Я одним махом заскочил на ближайший валун и осмотрелся. Следов было не видно, оставалось только гадать, куда Киара свернула.

Я должен ее найти! Если еще есть, кого искать…

И тут до меня донесся крик, переходящий в истошный визг, полный ужаса и боли.

Многолетняя привычка не позволила заорать во весь голос ее имя. Барьер любит тишину. Здесь тот, кто много шумит – долго не живет. А Киара очень сильно шумела. Настолько, что соседние пятна начали покрываться пузырями, намекая о приближении новых выродков из Запределья.

Я бросился туда, откуда доносились вопли, на ходу перекидываясь в боевую ипостась и выпуская клинки. В боевом обличии джинны злее, сильнее, а самое главное – быстрее. Поэтому мне удалось настигнуть беглянку меньше, чем за минуту.

Она лежала возле одного из деларов и отчаянно боролась с мильганом, пытающимся дотянуться до лица. Черные щупальца оплетали ее руки, впиваясь в нежную кожу, хлестали по бокам. Второй мильган уже присосался к бедру, плотным коконом обвив ногу.

И со всех сторон к ним ползли новые твари, предвкушающе щелкая, перекатываясь, словно клубки змей. Их клекот был похож на злобный смех.

Я налетел, как ураган, одним ударом снося ту, с которой пыталась бороться девушка. Твари зашипели, но не отступили. Их манил запах свежей крови. Непреодолимо звал вперед, заставляя нападать снова и снова, бездумно подставляясь под клинки до тех пор, пока я не перерубил последнюю из них.

Киара сдавленно замычала, когда я шагнул к ней, приподнялась на локтях, пытаясь отползти назад. Тварь, обвившая ее ногу, не отпускала, пульсировала, жадно втягивая кровь.

– Это я. Не бойся, – обернулся обратно, опускаясь рядом с ней на колени.

В перепуганных глазах сверкнуло узнавание.

– Сейчас будет больно. Он уже запустил одно из своих щупалец. Если резко дернуть, оно оборвется, и тогда конец. Его кровь тебя изнутри сожжет, – предупредил ее, пытаясь просунуть руку между гладкой девичьей кожей и черным пульсирующим комком. – Я сейчас аккуратно стяну. Ты только не кричи. Иначе еще появятся. Готова?

Она закусила губы, зажмурилась и быстро закивала.

– На счет три. Раз. Два. Три, – сжал тварь так, что она забилась, зашипела. Смял, чувствуя, как отвратительное тело дрожит, сочится слизью. Мне все-таки удалось протиснуть руку к самому рту, усыпанному зубами, и нащупать тот отросток, что впивался в Киару. Перехватил поудобнее, стиснул и аккуратно потянул.

Девушка едва слышно застонала и зажмурилась еще сильнее. Я снова потянул.

К счастью, мильган не успел пробраться глубоко. Я вытащил его за пару секунд и тут же прикончил, проткнув клинком.

– Ты как?

– Больно.

– Терпи. Сейчас отнесу тебя в лазарет, – дернул ее за подол, отрывая его почти до самого пояса, – надо перетянуть рану. – Как ни странно, пока я колдовал над ее ногой, она не плакала, не ныла, не стонала. Только морщилась от боли, но не издавала ни звука. – Все будет хорошо, – ободряюще улыбнулся, – теперь все будет хорошо.

Киара покорно позволила взять себя на руки, и даже когда я снова обратился в боевую ипостась, не стала вырываться. Только обреченно глаза прикрыла и затаила дыхание.

– Прости. Я знаю, что зрелище не для слабонервных. Но так будет быстрее, – пояснил ей на ходу, уже направляясь обратно в лагерь.

Перед самым куполом я снова стал самим собой, чтобы лишний раз не наводить шороху в лагере. Вид боевого джина с окровавленной девицей на руках – зрелище не для слабонервных, тем более на ночь глядя. Переполох поднимется, Овеон опять лютовать начнет. Нет, нам этого не надо.

– Ты как? – слегка встряхнул Киару, чтобы не засыпала.

Она была бледна, как смерть, и отчаянно кусала потрескавшиеся губы, но держалась, как стойкий маленький солдатик. Тряпка, которой я перетянул ногу, уже намокла от крови. В воздухе чудился ее сладковатый аромат, заставляя трепетать мою вторую ипостась, которая была бы очень не против продолжить начатое – вернуться в долину и рубить тварей всю ночь напролет. Странный всплеск кровожадности меня не смутил. Бывает. Входишь в раж – и весь мир сводится к острию клинка, но сейчас есть вещи поважнее.

– Я очень устала, – тихо призналась рыжая.

– Спать нельзя! Почти пришли.

Впереди уже маячило двухэтажное здание, в котором обосновался лазарет Дестины. Второй этаж был полностью погружен во тьму, а на первом настороженно светились несколько окон, сообщая, что целители не дремлют и даже в столь поздний час готовы принять нуждающихся.

Я взбежал по ступеням, плечом толкнул дверь и ввалился внутрь. Маленький колокольчик тихонько звякнул, сообщая о моем вторжении, и в дверях тут же появился Бэн – седовласый суровый лекарь с длинной бородой и черными, словно ночь, глазами.

– Сюда, – едва заметив мою истерзанную ношу, он распахнул дверь в первую попавшуюся палату, – клади ее.

Киара испуганно озиралась по сторонам и непроизвольно цеплялась в мою рубашку. Этот неосознанный жест почему-то отозвался в душе тоской.

– Все хорошо. Сейчас тебе помогут, – улыбнулся ей через силу и бережно опустил на койку.

Бэн уже выставлял на столик несколько разномастных бутылочек.

– Выпей это, – щедро плеснул в стакан янтарно-желтой настойки.

Девушка метнула на меня быстрый взгляд, будто ожидая совета, а потом приняла стакан и сделала глоток. Наверное, это была жуткая отрава, потому что Киара сморщилась, словно сухофрукт, закашлялась, и из глаз градом покатились слезы.

– Что стряслось? – лекарь тем временем ловко срезал наскоро сооруженную повязку.

– Мильган присосался. Я его снял.

– Мильган? Где она его нашла? В лагере? – он аккуратно отогнул ткань от раны, и меня передернуло от открывшейся картины.

Казалось бы, просто окровавленная дыра. Если бы я увидел такую на ком-то из войнов, сказал бы подтереть сопли и терпеть, но на тонкой девичьей ноге это выглядело чудовищно. Темная кровь мазками покрывала светлую кожу, создавая причудливые узоры. Рваные края местами потемнели и запеклись, но сердцевина раны продолжала сильно кровоточить.

– Нет. За его пределами, – пришлось сознаться в том, что мы покидали Дестину.

– Что она забыла ночью за куполом?

Киара беспомощно уставилась на меня, не зная, что ответить.

– Она не местная, хотела прогуляться, – соврал, глядя ей в глаза.

– Нашла время для прогулок, – проворчал Бэн и налил в стакан еще одно снадобье. В этот раз темно-зеленое, – пей!

Рыжая с обреченной покорностью приняла лекарство и, зажмурившись, проглотила его, после чего затрясла головой в тщетной попытке продышаться.

– А теперь будет больно, – предупредил строго целитель, – я должен убедиться, что в ране не осталось ничего постороннего. Держи ее.

Да чтоб тебя!

– Давай-давай, держи. А то дергаться начнет – еще больнее будет.

– Погасите ее боль, – я сам не понял: то ли попросил, то ли потребовал.

– Хельм, не тупи! Ты же знаешь, что нельзя никакой магии, пока не убедимся, что в ране нет остатков Запределья.

Я прекрасно это знал.

Не сосчитать, столько разорванных парней я приносил на своих плечах из долины в лазарет. Видел тысячу раз, как действуют лекари. Знал каждый их шаг и никогда не вмешивался.

Но с Киарой не смог смолчать. Мне было ее жалко, настолько, что в груди ныло. Это я притащил ее в эту дыру, из-за моего недосмотра она сбежала.

– Держи! – скомандовал Бэн, подступая ближе.

– Прости, – я обхватил ее за плечи, придавливая так, что шевельнуться не могла. Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, и в них плескался такой ужас, что я кожей его чувствовал.

Бэн сдавил ей бедро, провел, сильно надавливая пальцами вокруг раны, прощупывая, проминая, пытаясь найти что-то чужеродное. Киара тихо стонала, не подозревая, что это только начало. Когда пальцы лекаря коснулись краев раны, она вздрогнула, тяжело задышала, и на ресницы снова навернулись слезы.

Я продолжал держать и смотреть на нее, не в состоянии хоть чем-то помочь. Бен тем временем добрался до центра – наполненного кровью отверстия, которое проделал мильган. Замер на секунду, с сожалением взглянул на Киару, и запустил палец в рану.

Она все-таки закричала. Во весь голос. До визга, до хрипоты. Забилась в моих руках, пытаясь освободиться. Но что может хрупкая девчонка против здорового мужика? Это же борьба мышонка с барсом.

– Тихо. Тихо. Сейчас все закончится, – беспомощно повторял я, продолжая держать и чувствуя себя в этот момент полнейшим козлом. – Долго еще?

– Не торопи. Я должен проверить, – Бэн сосредоточенно прощупывал рану изнутри.

Киара уже рыдала в голос, захлебываясь криком и слезами.

А я все держал. Мне казалось, прошла целая вечность, но на самом деле всего пара минут, не больше. Бэн действовал быстро, осторожно, профессионально. Никто бы не смог провести осмотр лучше него. Я знал, что он делал все возможное, но хотелось заорать, чтобы шевелился быстрее.

Истошный крик оборвался на середине. Киара закатила глаза и обмякла, потеряв сознание.

– Все, – лекарь вынул палец, и следом за ним из заново развороченной раны начала толчками выплескиваться кровь. – Чисто.

Лишь убедившись в том, что ничего постороннего в ране не осталось, Бэн начал лечить ее по-настоящему. Руками. Он приложил ладони к худой ноге с двух сторон от раны, и теплое свечение начало расползаться по коже.

Я выпрямился и отупил от койки, чтобы ему не мешать, а потом и вовсе плюхнулся на старый стул, стоявший у окна. Такое чувство, что за эти пять минут пропотел от макушки до пяток, поседел и вообще чуть с ума не сошел.

– Можешь идти, – тихо произнес Бэн, не отрываясь от пациентки, – с ней все будет хорошо. Мильган не успел сильно навредить.

– Уверен?

– Сомневаешься в моих способностях, джинн? – хмыкнул седовласый.

– Нет, – сомнений не было. Ни единого. Я видел, как буквально с того света вытаскивал раненых воинов. И не единожды видел, – просто переживаю.

– Давно ли ты стал у нас таким впечатлительным?

С тех самых пор, как увидел рыжую девчонку на торгах в проклятом Кемаре.

– Иди. Ночью я буду с ней. А завтра сможешь навестить.

– Хорошо, – я покорно поднялся и поплелся к выходу, чувствуя, как меня пошатывает из стороны в сторону.