ГЛАВА III

Нет, она не истеричка. Просто обстоятельства так сложились. Просто сегодня такой чудесный день, греет солнце и щебечут птицы, а она не может позволить себе столь необходимого отдыха…

Да, она устала. В конце концов, она не железная, как думают конкуренты. Весь этот фарс, бескомпромиссность и стервозность – всего лишь профессиональные привычки, маски, которые с каждым разом всё сложнее снимать. Просто поддержать некому… Просто уже почти год она одна. Она и Олежка, пятилетний сыночек, любовь всей её жизни. Не считая мужа, конечно. Царство ему небесное.

Стоило Марии вспомнить мужа, как душевная рана закровоточила. Юра… Как же без него тяжело! Как он её любил – боготворил! Наверное, никто не сможет вот так вот её полюбить, чтобы ради семейного благополучия от профессии отказаться. Юрка хоть и говорил всегда, что в Москве для фельдшера из глубинки рабочего места не нашлось, Маша знала – лукавил. Видел, как она между офисом и домом разрывается, нервные срывы себе зарабатывает. Потому и взял на себя её обязанности, сидел дома и занимался сыном, пока она пропадала на совещаниях, в пучине телефонных звонков и отчётов за стеклянными дверями своего кабинета. Ведь Маша карьеристка, до мозга костей карьеристка, коренная москвичка с амбициями и претензиями к себе и к окружающим.

И вот, когда Юры не стало, пришёл ее звездный час. Маша грезила о нём с тех пор, как поступила на инженера-проектировщика в ИСА МГСУ. Она не спала ночами и тайно рыдала в подушку, стоило только представить, что однажды такой шикарный контракт может достаться кому-то другому. Но, хвала небесам, справедливость всё-таки есть на этом свете. Правда, у справедливости оказались свои взгляды на себя любимую или же она тётка с особым чувством юмора. Почему? Потому что победа в тендере целенаправленно плыла именно в её, Марии, ухоженные ручки, конкурсный просмотр – всего лишь формальность, которая необходима. А Маша его практически запорола, ведь сейчас её руки оказались связанными.

Да, такой шанс выпадает только однажды. Один раз! А у Маши. Связаны. Руки. Совсем… И как не больно это осознавать, причина тому – Олег. Почему, Господи, почему он такой? Олежка, красивый и умный мальчик, откуда эти странности? Ведь Маша могла бы водить его в элитный детский сад, с её сыном могли бы заниматься высококвалифицированные педагоги по лучшим образовательным программам! Но нигде, ни в одном из детских коллективов Олег не приживался. Он был белой вороной, его сторонились и боялись не только дети, но и взрослые. И никто, никто не мог объяснить причину неожиданных припадков и приступов агрессии, что случались с Олегом. Юра ходил с ним по врачам, Олег сдал кучу анализов и тестов, но безрезультатно. В конце концов они смирились, и Юра заявил, что больше их сын не пойдёт ни к одному врачу и в детский сад он тоже ходить не будет…

Теперь Юры нет. А няньки меняются одна за одной, как перчатки. Каждый раз, приводя в дом новую, Маша ловит на себе обиженный детский взгляд. Что она может? Гонорар уже зашкаливает, а они бегут. Вот и сегодня очередная позвонила и заявила, что уходит немедленно. Час всего дала, чтобы Маша домой вернулась. Час! А у неё как раз презентация, подписание важных документов. На кону судьба заветного контракта на строительство бизнес-центра в самом сердце столицы. Как же это ужасно… Маше пришлось всё делать наспех, она показала себя непрофессионально и чуть не сошла с дистанции! Спасла заслуженная репутация её фирмы, которая сегодня ощутимо пошатнулась.

Мария вспомнила хищную улыбку Шакалова, когда ей пришлось впопыхах заканчивать презентацию, и на глаза навернулись злые слёзы. Не дождётся! По крайней мере, она не сдастся без боя, Шакалову придётся изрядно попотеть, чтобы вырвать у неё этот куш. Именно так Мария рассуждала, торопясь домой. Она подбадривала себя и успокаивала, хоть и получалось не очень хорошо. А потом и вовсе расклеилась, когда, обзвонив все агентства, так и не нашла замену сбежавшей няньке – слухи разлетались быстро, и в городе уже было известно о ее «необычном ребенке». Что теперь делать? Куда Олега девать? Ведь ей так много нужно успеть! Мария смотрела на играющего у пруда сына и шмыгала носом. Как же он на Юру похож! Юра… Мария не выдержала и разрыдалась прямо здесь, на лавочке в городском сквере.

Слёзы текли солёным потоком, размывая косметику. Маша смотрела, как Олег рвёт ромашки, чтобы потом подарить их маме, а перед глазами стоял Юра. Как тогда, пять лет назад…

Их встреча была неизбежной. Маша потеряла родителей, они разбились в ДТП, и впала в глубочайшую депрессию. Спасла сокурсница Инна Лусинова – утащила скорбящую подругу в деревню подальше от московской суеты, где всё, от сирен неотложек до едкого смога напоминало о маме и папе.

Маша не горела желанием ехать к чёрту на кулички, но и сильно не сопротивлялась. Так она оказалась в Антоново, красивом местечке на живописном речном берегу. Её душевная кома маленькими шажками отступала каждый раз, когда кожи касались ласковые лучи молодого восходящего солнца, улыбающегося весёлыми зайчиками тихой воде, а ноздри щекотал лёгкий, пропитанный запахами луговых трав и цветов, свежий воздух. Маша всегда вставала рано: в Москве – чтобы успеть кучу дел, здесь – чтобы встретить рождение нового дня. Она даже ходила в лес, где могла забыться и набрать корзину грибов, чтобы отнести их тёте Зине, дальней родственнице Инны, которая гостеприимно приняла их в свой дом. Инна оказалась права – тихая жизнь российской глубинки лечит вернее антидепрессантов.

Но такое благолепное действие происходило с Машей до начала сумерек. А вечером, когда солнце устало касалось земли и раскрашивало макушки берёз и сосен в малиновый, а в высокой траве появлялись первые признаки свежей росы и буйствовали кузнечики, Мария снова начинала беспощадно хандрить…

Как назло, ночами деревню укутывал густой туман, и Маша терялась в нём, стоило шагнуть за калитку. Она всегда так делала – выходила из маленького домика, чтобы ни тётя Зина, ни Инна не видели её слёз. Но однажды туман уступил, принял Машу в свои молочные объятия, и с тех пор она каждый вечер исчезала под его покровом, чтобы спрятаться на краю песчаного берега. Она-то думала, Инна не подозревает о её хитрости, а оказалось, что знает. Когда Маша в очередной раз собралась в туман, подруга схватила её за локоть и сердито заявила:

– Сегодня идёшь со мной.

– Куда? – растерялась Маша.

– В соседнюю деревню. Покажу, как наши веселятся!

Да, такого Маша в Москве не видела. Заброшенный дом, переделанный под клуб, старый усилитель и надрывающиеся колонки, самодельная светомузыка из раскрашенных разноцветной краской лампочек, белёсая самогонка и малосольные огурчики, а ещё песни под баян и купание под луной. И байки разные, довоенные, про старожил местных. Истории эти очень интересно слушать было, тем более что кровь от выпитого жаром пылала. Маша так-то никогда спиртным не увлекалась, но тем вечером поддалась на общие уговоры и аж три стопки горячительного в себя влила. Поэтому когда легенды местные постепенно перешли на тех, кто тогда в дружной компании гулял, Маша уже мало что понимала. Помнила только, что про Юрку проклятого зашептались, но что да как – не усвоила. А потом этот самый Юрка жизнь ей спас.

Так они и познакомились. У Маши приступ острого панкреатита случился, а парень Юра как раз медицинский колледж закончил и вернулся в родную деревню на ФАП работать. Его и так-то до этого с нетерпением ждали, ведь никто из молодёжи в ФАПе заведовать не хотел, а после случая с москвичкой и вовсе фельдшеру Юрию Шувалову прохода не стало. И всё же он успевал за спасённой ухаживать. Красиво, по-рыцарски. Маша словно в сказку попала. Её убитое горем сердечко воскресло, потянулось к Юре доверчиво, хоть и невзлюбила девушку мать его, потому как не верила, что фифа столичная может искренне мальчишку деревенского полюбить.

А Маша полюбила. Да так, что в омут с головой. Омут запретный, глубокий и страстный, дыханием новой жизни бьющий. Так и получилось, что за несколько месяцев судьба Машина крутой вираж сделала – сначала родители погибли, а потом она забеременела.

Юра Машу замуж позвал. Девушка согласилась, только фамилию свою попросила оставить – в память о родителях. Свекровь будущая после этого еще подозрительнее на сноху смотреть стала, но сердце материнское все же оттаяло, как только узнала, что молодые в деревне остаются. Маше решение это тяжело далось, не хотела она в Антоново жить, но и против Юре не говорила ничего, потому что видела, как мама ему дорога. Свекровь вздыхала порой тревожно, а потом из поездки какой-то вернулась и всё поговорить с Марией порывалась. Но разговора у них так и не состоялось. Умерла мать Юрина, уснула ночью и не проснулась, как у стариков бывает. Любимого в деревне ничто не держало более, переехали они в Москву, там Олег и родился. А когда забирал их новоиспеченный папаша из роддома, подарил жене огромный букет полевых ромашек. В этом весь Юра был – настоящий, на свободе взращенный, как васильки да колокольчики, не чета розам капризным и гордым лилиям, от рук человека зависящих.

Юра… Юрочка… Маша сквозь пелену увидела, что сыночек цветы не ей, а девочке незнакомой понёс. Улыбнулась. Что же им теперь делать, как быть?

Олег в мяч играть стал, а она очередным потоком слёз зашлась и не заметила, как к ней на скамейку незнакомый мужчина сел.

Загрузка...