Смеющаяся богиня

Глава 9

Ванесса чудом не разбилась по дороге к Уайтфилду. Слезы застилали глаза, и она почти не различала дорогу, к тому же ее отчаянно трясло, отчего она рывками переключала скорость.

Я не мазохистка, неистово твердила себе Ванесса, и не хочу получить еще один урок растоптанной любви. Там, на пляже, она, к своему ужасу, поняла, что любит намного сильнее, чем пять лет назад. Несмотря на внешнее обаяние, Джулиан был неспособен на глубокие чувства. В какой-то момент она это осознала и, хотя его предательство сильно ее ранило, пережила это и стала презирать Джулиана.

Но презирать умного, образованного Бенедикта, человека с интересным и сложным характером, было невозможно. Такой человек непрост в любви – или в том, что он принимает за любовь, – и он абсолютно честен в своих намерениях. Ему нужна любовница, и только. Что ж, на этот раз его отвергли, думала Ванесса, на большой скорости въезжая в ворота Уайтфилда.

Соблазн был велик, да к тому же ей был брошен вызов, так что неудивительно, что у нее временно помутился рассудок, говорила она себе. Никаких чувств к Бенедикту она не испытывает, лишь чисто физическое влечение, а с этим она сумеет справиться. Она не любит его и не хочет любить. Она собиралась связать свою жизнь с Ричардом и сделает это, полюбит его, а он, такой добрый и мягкий, никогда не заставит ее потерять голову настолько, что она перестанет принадлежать сама себе.

Ванесса резко затормозила, едва не врезавшись в открытый багажник шикарного желтого «корветта», стоящего перед домом. Маленький коренастый мужчина с рыжеватыми волосами сбежал по ступеням и с такой силой рванул на себя дверцу ее машины, что Ванесса чуть не вывалилась на землю.

– Боже! Это вы, Флинн? – недоуменно спросил он и весело добавил:

– А я было подумал, что это Марио Андретти![7]

Ванесса пришла в себя и выпрямилась.

– Бен… мистер Сэвидж не говорил, что вы приедете, мистер Джадсон.

Он усмехнулся, и его озорные карие глаза с любопытством смотрели на нее. Ванесса пригладила разметавшиеся от ветра кудри.

– Я люблю преподносить сюрпризы, – сказал он, делая вид, что не заметил следы слез у нее на щеках. – Хотя на этот раз сюрприз ждал меня: миссис Райли сказала, что вы оба отправились на пикник. Почему Бен не вернулся с вами?

– Я его не спрашивала, – вырвалось у Ванессы, и это была чистая правда.

Она покраснела, а любопытство гостя разгорелось еще сильнее. Ванесса пыталась придумать какое-нибудь безобидное объяснение, чтобы сгладить ситуацию, но тут из дома вышла стройная невысокая женщина.

На вид ей было около тридцати, изящная и элегантная, она была очень красива: ярко-рыжие волосы подчеркивали прозрачную бледность кожи и блеск зеленых раскосых глаз; строгого покроя костюм подходил к их цвету, и она источала запах «шанели».

– Дейн, вы выяснили, где Бенедикт? Господи, а это кто такая? – От явной насмешки в голосе и критического взгляда, каким она окинула Ванессу, та мгновенно подобралась.

– Я – дворецкий мистера Сэвиджа, – сухо пояснила она.

– Вы меня разыгрываете, не так ли? – Вопросительно выгнув брови, женщина посмотрела на Дейна. Но тот, усмехаясь, помотал головой, вытаскивая чемодан из машины.

Небрежно пожав плечами, женщина сказала:

– Ах, да ладно. У Бенедикта свои странности. Как он вас называет?

Ванессе очень хотелось язвительно ответить: он меня называет «любимая».

– Флинн, – произнесла она.

– Прекрасно, Флинн. Раз вы дворецкий, то помогите Дейну внести чемоданы.

– Вы остаетесь? – вырвалось у Ванессы.

– Конечно, – нетерпеливо ответила дама. У нее был американский акцент. Интересно, они с Дейном приехали каждый сам по себе или вместе? Она вовремя приняла вежливо-строгий вид, так как следующая фраза дамы прозвучала как гром среди ясного неба:

– Я приехала в такую даль не для того, чтобы поселиться в гостинице. У нас с, Бенедиктом есть что обсудить. Он устал, и я понимаю, что ему необходима разрядка, но он должен принять решение относительно нашей помолвки…

– Помолвки? – не удержалась Ванесса.

– Да. Я – Лейси Тейлор. – Она так произнесла свое имя, словно ожидала взрыва аплодисментов или по крайней мере доказательств того, что оно всем известно.

– Но… мистер Сэвидж ни разу не упоминал о своей невесте, – еле выговорила Ванесса.

– Бенедикт очень замкнутый человек. У него нет необходимости обсуждать свои личные дела с прислугой. – Ванессе многозначительно указали на ее место. – А теперь отведите меня, пожалуйста, в мою комнату, чтобы я могла привести себя в порядок, пока он не вернется… неизвестно откуда. Пойдемте, Дейн.

Она проплыла обратно в дом, скрипя каблуками по гравию дорожки, а Ванесса тупо уставилась на Дейна Джадсона.

– Почему я должен выглядеть словно побитая собака? – уныло сказал он. – Если увидите Бена раньше меня, скажите ему, чтобы он не сердился. Уж если Лейси что-нибудь придет в голову, то это ничем не выбьешь. А если бы она появилась здесь без меня, было бы еще хуже.

– Но… кто она? – Ванесса никак не могла свыкнуться с мыслью, что в то время, как Бенедикт упорно обхаживал ее, он уже был связан с другой женщиной. Презренный ловелас!

– Она тоже архитектор, и талантливый. Работает в компании его отца. Ее родители – близкие друзья Сэвиджей.

Вот как. Умна и красива, и к тому же почти член семьи. Если бы Ванесса не была в такой ярости, то разрыдалась бы.

– А как давно они с Бен… с мистером Сэвиджем помолвлены?

– Спросите меня об этом через пару часов, и, возможно, я смогу дать ответ, – сухо сказал Дейн.

Подхватив два тяжелых чемодана, он понес их по ступеням в дом. Ванесса взяла оставшуюся сумку и пошла вслед за ним, обмозговывая его загадочные слова.

Может, Дейн имел в виду, что помолвка держалась в секрете даже от ближайшего друга? Но Ванесса не заметила кольца на тонком пальце этой дамы…

Спустя два часа, подавая чай в гостиной, она все поняла. Как бы ни относился Бенедикт к Лейси Тейлор, он не был в нее влюблен. Его поведение говорило само за себя. Лейси ловила каждое его слово, улыбалась ему и при любом удобном случае брала его за руку, но Бенедикт отгородился от нее щитом вежливости. Лейси же делала вид, что все прекрасно. Она не столько флиртовала, сколько вызывающе притворялась, что не замечает его холодности, и Ванесса почти восхищалась ее нахальством.

Дейн, развалившись в кресле, подмигнул Ванессе, когда она подавала ему фирменный пирог Кейт Райли.

– К счастью, здесь есть я в роли компаньонки. Как видите, влюбленный просто не выпускает ее из своих объятий, – озорно прошептал он.

Поскольку в этот момент Бенедикт стоял у окна в противоположном углу от того места, где сидела Лейси, а руки крепко сцепил за спиной, замечание Дейна развеселило Ванессу, и она закусила губу, чтобы не ухмыльнуться. Выпрямившись, она поймала взгляд Бенедикта и строго сжала губы.

Ванесса не знала, как он добрался домой с пляжа, но у него это заняло целый час, и пришел он в дикой ярости, с силой хлопнув входной дверью, так что весь дом заходил ходуном. Он так заорал, позвав ее, что она ждала жуткого нагоняя. К счастью, тут же появились нежданные гости и охладили его гнев. Ванесса была даже благодарна Лейси, которая приклеилась к Бенедикту, как липкая бумага от мух.

Он сделал знак Ванессе подойти. Держа перед собой тарелку словно щит, она с опаской приблизилась к нему.

– Что он тебе сказал? – тихо спросил Бенедикт. – Ничему не верь – я понятия не имел, что они нагрянут.

Она невозмутимо прошептала:

– Конечно же, нет. Должно быть, вам очень неприятно видеть под одной крышей и возможную любовницу, и будущую жену?

Он прищурился, но, прежде чем успел что-либо сказать, Ванесса быстро отвернулась, налила ему чай и отошла. Спиной она ощущала его взгляд, но старалась держаться с достоинством.

Позже, когда она уносила поднос с посудой, ему удалось оставить своих гостей одних и перехватить ее за дверью.

– Все совсем не так. Ванесса. Черт возьми, Лейси вовсе не моя невеста, – с горечью сказал он.

– Странно. А она думает по-другому.

– Мы пару раз встречались. Ну ладно, больше чем пару раз, – небрежно исправился он, видя, как замерла Ванесса. – Но больше ничего не было, кроме выходов в свет. Я никогда не делал ей предложения. Тебе не стоит ревновать…

– Ревновать? – Ванесса произнесла это намеренно холодно, словно подобная мысль ей и в голову не приходила.

Он сердито нахмурил брови, но тут раздался жалобный возглас:

– Бенедикт…

Выругавшись себе под, нос, он резко повернулся на звук шагов.

– Идите же, Бенедикт, – со злорадством сказала Ванесса, видя его мучения. – Ваша невеста волнуется.

Обед прошел еще более мучительно. Когда Ванесса вошла в комнату с супницей в руках, Бенедикт повернулся к Лейси и, явно демонстрируя, что слуг он не намерен замечать, нарочито громко заявил:

– Как я уже не раз говорил, у меня нет намерения потворствовать устарелым взглядам родителей на брак между отпрысками двух наших семей.

В ответ Лейси лишь снисходительно похлопала его по руке.

– Послушай, Бенедикт, тебе не кажется, что твой бунт против отца зашел слишком далеко? Что такого в его желании видеть нас женатыми? Не стоит из-за этого жертвовать нашим будущим. Для нас обоих оскорбительно считать, что единственная причина, почему я хочу выйти за тебя замуж, – это объединить наши наследства. Я всегда получала удовольствие от общения с тобой, и мы прекрасно ладили. Я не помню, чтобы хоть раз у нас возник спор! И ты не станешь отрицать полного совпадения нашего общественного положения и наших профессий. Правда, Дейн?

– Да, невероятное совпадение, – покорно подтвердил Дейн, получив за это свирепый взгляд от своего приятеля.

Так продолжалось в течение всего обеда из четырех блюд. Бенедикт не соглашался ни с одним из непоколебимых доказательств, приводимых Лейси, в пользу их общего будущего.

Лейси сидела между двумя мужчинами в элегантных темных костюмах и сама выглядела потрясающе в простом зеленом вечернем платье. Она чувствовала себя как рыба в воде, но к моменту подачи кофе Ванессе больше не хотелось выцарапать ее прекрасные зеленые глаза – ей стало жаль красивую и деловую мисс Тейлор. Бенедикт только что не зевал ей в лицо от скуки, а она даже не замечала этого.

Понятно, почему они никогда не спорили. Лейси, видно, ни разу не удалось вывести его из себя.

Очевидно, лишь с Ванессой он проявлял свой необузданный норов. Когда она наконец подала ликер и попросила разрешения удалиться, он откинулся в кресле и вкрадчиво спросил:

– Ты спишь сегодня в своей постели. Ванесса?

Все замерли.

– Я полагала, что ее зовут Флинн! – раздался резкий голос Лейси.

– Флинн – это фамилия, – спокойно объяснил Бенедикт, не спуская глаз со своей жертвы. – А, Ванесса?

Ванесса могла себе представить, о чем думают гости. У Дейна от удивления брови полезли на лоб.

– Да, – отрезала она, а затем, нарушив этикет, произнесла небольшую речь по поводу того, как она проветривает пустые спальни. – Могу я уйти, сэр? – безжизненным тоном спросила она, закончив свою «лекцию», приведшую всех в замешательство.

Но, к ужасу Ванессы, Бенедикт встал и медленно подошел к ней.

– Не будь так старомодна. Ванесса. Нам не надо притворяться перед моими друзьями. – Он взял ее под локоть и повернул к двери, небрежно бросив через плечо:

– Извините, мы на минутку удалимся.

В коридоре Ванесса вырвала руку и кинулась на кухню, надеясь на присутствие Кейт, но та, вымыв посуду, уже ушла, так что помощи ждать было неоткуда. Бенедикт шел за ней по пятам.

– Убирайтесь отсюда! Вы что, не понимаете, что они подумают? – яростно обрушилась на него Ванесса. – Особенно после этого глупого замечания о том, где я сплю. Мою репутацию уже один раз испортил избалованный щеголь, и я не допущу, чтобы это повторилось. Отправляйтесь к своей невесте!

– Ну нет, ты не могла поверить этой ерунде, – презрительно ответил он. – Особенно после того, как сама увидела эту Лейси – Он отскочил, так как Ванесса в сердцах открыла на полную мощь кран над раковиной и струя воды фонтаном брызнула в разные стороны, едва не замочив перед его светло-серой шелковой рубашки. – Ради Бога, Ванесса, при чем здесь твоя репутация… или моя, – сказал Бенедикт и, наклонившись, закрыл кран, да так крепко, что она не могла его отвернуть. – Хватит пугать меня своим трагическим прошлым. Мне наплевать на то, что произошло в Англии. Важно лишь одно: все эти неприятности сильно тебя ранили и наложили отпечаток на отношение к любви и сексу. Прости, если я не придал, как тебе показалось, должного значения случившемуся с тобой, но я разозлился на то, что ты мне не веришь. Я знаю одно: ты не могла сделать того, в чем тебя обвиняли.

Но Ванесса не была настроена на то, чтобы ее задабривали. Она отвернулась от него, но ей некуда было деваться, так как он загородил собой выход. Она воинственно задрала подбородок.

– И что из того?

– А то, что твои слова на пляже о том, что я от кого-то убегаю, частично попали в цель. Я действительно нуждался в разрядке. Последние несколько недель Лейси буквально преследовала меня, и я подумал, что уж здесь она не появится, так как ненавидит провинцию. Для нее и Сидней недостаточно велик.

Заметив, что выражение лица Ванессы немного смягчилось, он подвинулся ближе и хрипловатым, доверительным тоном, от которого она начинала млеть, сказал:

– Она не любит меня, Ванесса. Мои родители внушили ей, что я в душе жажду вернуться в отчий дом и остепениться. А Лейси честолюбива и своего не упустит.

– Но она не может силой женить вас на себе, – ответила Ванесса, одновременно злясь и сочувствуя ему. Целеустремленность Лейси Тейлор производила тягостное впечатление. – Вам стоит лишь сказать «нет».

– Я сказал. А она заявила, что я просто боюсь расстаться со своей холостяцкой независимостью.

– Она умная женщина и в конце концов должна понять…

– Да, конечно, если я буду достаточно груб с ней на людях, то смогу добиться, чтобы она никогда больше не стала разговаривать со мной, но Лейси не заслужила такого жестокого обращения. Я не люблю ее, но до того, как родители стали поощрять ее чувства ко мне, мы дружили. Архитектор она превосходный, я ее уважаю.

Бенедикт снял очки, и глаза у него замигали от резкого дневного света ламп. Ванесса чувствовала, что гнев ее утихает.

– Ты ведь понимаешь, что я не хочу унизить ее, правда, Ванесса? – тихо сказал он и положил руки на скамью, около которой стояла Ванесса. – Если она будет знать, что в моей жизни есть другая женщина, то станет винить меня, а не себя за свою неудачу…

Он прижал ее к металлической скамье, а кончиком языка водил по плотно сжатым губам.

– Вы хотите, чтобы мы сделали вид, будто между нами что-то происходит? – рассеянно спросила Ванесса.

– Думаю, притворяться не придется, – глухо проговорил он, покусывая ее нижнюю губу и слегка касаясь бедрами. Ванессу охватила дрожь.

– Я не стану лгать…

– Знаю, но тебе и не надо этого делать. – Бенедикт ткнулся носом в ее шею и поцеловал жилку, пульсирующую над строгим белым воротничком блузки. Она почувствовала, как у нее натянулась юбка: это он, согнув колено, просунул его между ее ног, пока не уперся в дверцу буфета у нее за спиной.

– Она не поверит, что вы серьезно увлечены мною… она ведь такая красавица…

– Поверит. – Бенедикт прижался губами к ее губам, заставляя открыть рот, и невнятным от прилива страсти голосом произнес:

– Если она увидит, что я влюблен в вас по уши, то гордость не позволит ей отмахнуться от этого…

Его слова окатили Ванессу словно ушат холодной воды. Выходит, ему нужны лишь внешние атрибуты любви, а вовсе не искренность ее чувств. Подразумеваемая ложь так же разрушительна, как ложь, высказанная вслух, – уж это-то Ванесса знала хорошо. Ложь лишила ее способности доверять, с самого начала оказала пагубное влияние на ее отношения с Бенедиктом. Она даже начала сама себе лгать, убеждая, что не любит его. А если она поддастся слабости и станет его любовницей, кем он ее заменит, когда она ему наскучит и он захочет от нее отделаться?

– Нет… – Ванесса схватила его за волосы и резко отстранила от себя. Он, ошеломленный, отпрянул, а она развернулась и кинулась в сторону.

– Нет уж, я в эти игры не играю. Лейси Тейлор – ваша проблема, и решайте ее сами. От меня помощи в этом грязном деле вы не дождетесь!

Он видел, что она на грани истерики, поэтому не стал догонять ее, а сказал что-то утешительное, но от этого ей стало только хуже: она хотела, чтобы ее любили, а не использовали. Любили такой, какая она есть, любили без хитрости и обмана.

Однако в течение следующих двух дней Ванесса успокоилась, поскольку Лейси Тейлор виду не показывала, что ее удивляют колкости, которыми вежливо обменивались Бенедикт и его дворецкий. Конечно, Лейси было не до этого – она без конца жаловалась на все вокруг: от отсутствия кондиционеров до малых размеров ванной, ясно давая понять, что живет в Уайтфилде только из-за Бенедикта, хотя он большую часть дня сидел в мастерской, погрузившись в кипу якобы срочных заказов, которые очень кстати привез его коллега.

Дейн Джадсон тоже был хорош. Ванессе пришлось смириться с тем, что он периодически весьма непочтительно обсуждал с ней Бенедикта. Дейн смотрел на жизнь цинично, а на любовь – тем более. Но Ванессе было с ним легко. Она понимала, что он специально взял на себя роль эдакого веселого буфера. Бенедикт тоже это заметил, что не улучшило его настроения. На третий день после приезда Дейна и Лейси он решил сам придумать какое-нибудь развлечение.

– Праздник? В честь чего? – безо всякого интереса спросила Ванесса, глядя на оживленные лица хозяина и его гостей.

Бенедикт недовольно скривился, видя равнодушие Ванессы.

– А о чем ты подумала, Ванесса? – ядовито спросил он.

– День рождения этой старой развалюхи – постоялого двора, в который Бен, судя по всему, влюблен. – Быстрая реакция Дейна избавила Ванессу от необходимости отвечать. – Бен высчитал, что в следующую субботу будет сто двадцать лет, как трактир был открыт, поэтому он решил устроить праздник и отметить это событие.

– Бал-маскарад, – радостным тоном заявила Лейси. – Я закажу костюм в Штатах. В деревне есть одно замечательное место…

– Не переходи границ, Лейси. Это не станет событием сезона, – сухо заметил Бенедикт. – Все исключительно для местных жителей, поэтому я хочу, чтобы было без церемоний. Миссис Райли сказала, что организует буфет, а историческое общество даст театральные костюмы…

– Вы уже разговаривали с кем-нибудь из его членов? – спросила Ванесса, внезапно испугавшись. Отчего это у него такая тяга к общению с людьми? Не потворствует ли он прихотям скучающей Лейси, устраивая сельский праздник?

Она увидела, как заблестели голубые глаза Бенедикта, словно он прочитал ее мысли.

– Разговаривал. С мисс Фишер. Такая очаровательная энергичная дама!

И это он говорит об этой тараторке и старой деве, от которой всегда прятался! Значит, он что-то задумал. Куда только подевался угрюмый и сердитый тип! Его место занял человек, владеющий собой и с которым опасно иметь дело.

– Но… остается совсем мало времени, – неуверенно пробормотала Ванесса. – Вы не успеете разослать приглашения и нанять прислугу…

Ей следовало бы знать, что он все учел.

– Приглашения можно передать устно, а прислуга нам не нужна. Я же сказал, все будет без церемоний – вечеринка для хороших знакомых, где каждому будет уютно. Многие с удовольствием помогут. – Бенедикт откинулся в кресле и внимательно оглядел Ванессу с головы до ног: от аккуратной прически до удобных туфель. – Мне кажется, я нашел для вас подходящий костюм…

Могу себе представить, что это за ужас, подумала Ванесса, глядя на его зловещую усмешку.

Прежде чем Бенедикт затянул ее в водоворот дел, Ванесса успела взять у мисс Фишер подходящий скромный костюм и заранее повесить его в своем шкафу.

До семи часов вечера следующей субботы время пролетело стремительно. Ванесса буквально обезумела от миллиона дел, свалившихся на нее, и когда стала натягивать на себя платье, то обнаружила, что оно на нее не лезет. Оказалось, что это не то платье, которое она выбрала и повесила в шкаф. То было простое и пристойное, подходящее для леди викторианской эпохи. А это – сплошь малиновые атласные оборочки с черным кантом. Вырез был настолько открытый, что у Ванессы глаза полезли на лоб, а в талии платье так ее стянуло, что стало трудно дышать. Другого платья нигде не было, а когда она в глубине шкафа нашла коробку с черными чулками и темно-красными подвязками, то поняла, в чем дело.

На крышке коробки четким, аккуратным почерком было написано следующее:

«Уверен, что платье ты узнала. В таком изображена Мэг на дагерротипе из театральной программки, найденной в папках судьи. Мне пришлось самому домыслить, какого оно цвета, но портниха уверяет, что все остальное полностью соответствует оригиналу».

Подпись отсутствовала, да она была и не нужна, однако внизу Ванесса увидела небрежную приписку: «Ты осмелишься надеть его?»

Словно ее можно было раззадорить таким детским вызовом! Даже девочкой Ванесса никогда не рисковала, тщательно взвешивая все возможные последствия.

Но иногда сделать выбор бывает не так-то просто. Ванесса вспомнила распоряжение Бенедикта о том, что с тех, кто явится на бал без костюма, причитается фант. Она заподозрила, что фант, который он с нее потребует, может быть еще хуже, чем этот дурацкий костюм.

Ванесса едва не решилась пойти на попятный, когда увидела в зеркале результат своей борьбы с крючками на жестком от подложенных косточек корсете – она была похожа на песочные часы. Бедра пышно выделялись, а затянутая до предела талия казалась не правдоподобно тонкой. Грудь едва не вываливалась из низкого выреза лифа. На фоне черного атласа кожа ее выглядела мраморно-белой. А когда Ванесса натянула черные чулки с темно-красными подвязками на середине бедра, то эффект оказался весьма эротичным.

«Вы понятия не имеете, что волнует мужчину» – это слова Бенедикта. Теперь Ванесса поняла его. Ее бросило в жар при мысли, что Бенедикт лично выбирал этот освященный веками предмет женской пытки и мужского возбуждения. Не говоря уже о практичности, нижнее белье было откровенно неприличным.

Возможно, Мэг и не была такой уж невинной жертвой настойчивых приставаний мужчин, подумала Ванесса, надевая платье. К счастью, портниха догадалась вшить молнию сбоку, так что материя легко скользнула вниз по сдавленному корсетом телу. Но и в платье Ванесса не могла забыть, что надето под ним. От каждого вдоха изогнутые косточки корсета впивались ей в живот, а пышная грудь, выпирающая из глубокого выреза, постоянно лезла в глаза, стоило ей глянуть вниз.

Этот наряд распутной женщины не давал ей возможности нагнуться и рассмотреть черные полуботинки на шнуровке – приходилось вытягивать шею. Было странно и немного смешно щеголять в наряде безнравственной особы. Ванессу охватила нервная дрожь, пока она расчесывала волосы и накладывала макияж.

Когда она наконец собралась с духом и вышла из комнаты, то ее поразило количество уже прибывшего народа. Бал официально еще не начался, но никто не хотел пропустить хоть минуту развлечения, и поэтому люди пришли пораньше, якобы помочь. Правда, все быстро поняли, что лучшая помощь – это создать атмосферу праздника.

Ванесса удостоверилась, что женщины из школьного родительского комитета полностью взяли в свои руки заботу об угощении, а их мужья – о баре. Она присоединилась к людскому потоку, где было полно знакомых и друзей, со смехом разглядывающих костюмы друг друга. Все шло так, как задумал Бенедикт.

Ночь была ясная и теплая. Люди стали покидать переполненный дом и гараж, где установили помост для оркестра, и располагались в освещенном фонарями дворе. Неразбериха, царящая вокруг, была на руку Ванессе, которой не хотелось привлекать к себе внимание. В течение часа, пока не сгустилась тьма, она прогуливалась с некоторой опаской, лишь один раз наткнувшись на Дейна, угощавшего пуншем хихикающую пастушку под апельсиновым деревом в кадке. Его зеленые бриджи и белая рубашка с жабо были в преднамеренном беспорядке, так как он изображал Дон Жуана, о чем, подмигнув, и сообщил Ванессе. В свою очередь он плотоядно уставился на ее почти обнаженную грудь.

Чуть позже она увидела Лейси, нарядившуюся экстравагантной английской королевой Елизаветой I. Под раскидистыми вязами у стойки бара ее окружал сонм «придворных». Одним из них был Бенедикт в черно-белом костюме пуританина. Ванесса со злостью подумала, что в этом наряде он явно не на месте рядом с пышно разодетой рыжей королевой.

Спустя еще какое-то время Ванесса наблюдала танцы в гараже. Она поджидала Ричарда, который пошел за пуншем. Вдруг сзади вокруг ее тонкой талии обвилась рука и прижала к поджарому крепкому телу.

– Привет, Мэг.

На долю секунды Ванесса прильнула к нему.

– Бенедикт!

Он не двигался, а она не поворачивалась. Ей хотелось сохранить это краткое мгновение удивительной близости.

– Ты неуловима; – упрекнул он, – но незаметной тебя в этом платье никак не назовешь.

Она вскинула голову, чуть не ударив его в подбородок.

– Кто же в этом виноват? Я не хотела его надевать!

– Но надела. – Его рука крепче прижала ее.

– Я… у меня не было выбора.

– Выбор есть всегда, Мэг. То, от чего мы отказываемся, часто выдает нас. Потанцуем?

Он повернул ее лицом к себе и посмотрел, но не на грудь, а на ярко накрашенные губы. Он целовал ее своим взглядом. Даже сквозь стекла очков она ощущала силу этого взгляда. Бенедикт распушил ей волосы и снова спросил:

– Потанцуем, Мэг?

– Я жду Ричарда, – произнесла она. Ей не хватало воздуха – наверное, из-за этого проклятого корсета. – Он пошел за пуншем…

Бенедикт глянул поверх ее головы.

– Он беседует с Лейси. Пусть там и остается. К тому же он не в маскарадном костюме. – Сняв высокую шляпу с пряжкой, Бенедикт небрежно отшвырнул ее в сторону. Коротко подстриженные темные волосы очень подходили к строгому одеянию.

– У него не было на это времени: он пробыл десять дней в Мельбурне и только что вернулся. Приехал прямо из аэропорта.

– Он нарушил правила. – Объяснения Ванессы не произвели на Бенедикта никакого впечатления, и он торжествующе произнес:

– За это придется отдать кое-что ценное. Ты можешь стать его фантом, Мэг. – И начал медленно покачиваться в танце, обнимая ее.

– Я никогда не думала, что пуритане настолько легкомысленны, что позволяют себе танцевать, – нетвердым голосом заметила Ванесса, интуитивно подстраиваясь к ритму движений Бенедикта.

– О, наша грешная плоть так же подвержена соблазну, как у других смертных. Просто мы потом чувствуем себя более виноватыми. – Он обхватил обеими руками ее талию. Их тела слегка соприкасались, и он дотрагивался плотными черными бриджами до ее атласной юбки.

– Боюсь, что мне ничего не известно о соблазнах, – надменно ответила Ванесса. Он скривился.

– Какой дурак так неудачно сделал тебе комплимент? Истинный соблазн состоит не в том, что о нем знаешь, а в том, что ты сама им являешься… – Его глаза не отрывались от вызывающего выреза ее платья. Ноздри у Бенедикта раздулись, он вдыхал запах теплого тела Ванессы, запах, который до сих пор присутствовал в его постели. – Просто будь самой собой – этого достаточно, чтобы обольстить меня.

– Вы хотите сказать, чтобы я стала Мэг. – В этом платье она не может быть сама собой. Она чувствует себя воплощенной эротической мечтой.

– Я хочу сказать – будь Ванессой, – хрипло пояснил он. – Яростной, неотразимой Ванессой. Ты знаешь, почему я пригласил тебя танцевать?

Она недоуменно помотала головой. Тогда он сам ответил на свой вопрос. Слова его прозвучали так просто и откровенно, что Ванесса задохнулась.

– Я хотел увидеть твои потрясающие груди. Как они колышутся и пульсируют, словно чаши со сливками, при малейшем, едва заметном движении – от дыхания, от вздоха. Я помню их жар и аромат, их вкус остался на моих губах. А как они напряглись, когда я взял их в ладони… Как ты думаешь, кто-нибудь увидит, если я наклонюсь и прижмусь губами вот сюда… к этой нежной, молочной ложбинке?

– Я увижу! – Ванесса впилась ногтями в его руки, прерывистое дыхание сменилось сдавленным стоном, голова запрокинулась, а колени подогнулись. Перед глазами у нее запрыгали красные и черные точки.

– Ради Бога, Ванесса, хоть сейчас не падай в обморок, точно кисейная барышня! – с грубоватой усмешкой произнес Бенедикт и, к своему ужасу, увидел, что она оседает на землю, беспомощно повиснув у него на руках.

Кто-то предложил помочь, но он резко отказался и, подхватив ее поникшее тело, понес прочь с импровизированной танцевальной площадки. Пройдя через кирпичную арку в конце гаража, он вошел в старый конюшенный денник и ногой захлопнул за собой ветхую дверцу. Здесь наконец они остались одни, хотя через открытую верхнюю часть двери проникали свет, звуки музыки и какофония голосов.

– Ванесса! Ты ведь не собираешься умирать, правда? – пошутил он, привалив ее к стене и обняв за голые плечи, чтобы она не поцарапалась о грубое дерево.

Ванесса прижала руку к животу и одуревшим голосом с трудом выговорила:

– Нет… я просто не могу дышать в этом платье, особенно танцуя. Слава Богу, что женщины давным-давно освободились от корсетов!

Она несколько раз глубоко вдохнула и увидела, что лицо Бенедикта приняло чувственное выражение. Он медленно снял очки и хрипло произнес:

– Ты задохнулась не от танца, а от меня. И он внезапно сделал то, что хотел сделать еще на танцевальной площадке. Ощущение его губ, с жадностью припавших к ее выпирающей из корсажа груди, снова ввергло Ванессу в паническое состояние. Веки у нее опустились, и она забыла обо всем на свете.

Как приятно вот так умереть, подумала она. Волны чувственного восторга захлестнули сердце и легкие, кровь тяжело и медленно стучала в жилах. Подбородок Бенедикта слегка царапал нежную кожу на груди, а он схватил в кулак подол ее платья и задрал выше колен. Прижав ее к стене своим телом, он засунул руку под смятые атласные оборки и стал гладить обнаженную ногу выше подвязки. Огненные ручейки заструились там, где он касался кожи.

– Открой рот, я хочу ощутить тебя изнутри, – простонал Бенедикт и, вытащив у нее из-за спины одну руку, решительным жестом накрыл ладонью ее наполовину голую грудь, а его губы с жадностью впились в ее податливый рот.

Даже через корсет и платье Ванесса чувствовала его всепоглощающее желание, и ей вдруг все стало безразлично, кроме того, как утолить это желание. Она обняла его за голову, прижимая к себе и не отказывая ему в их обоюдном удовольствии. Ее охватила неистовая нежность.

Но тут, приподняв отяжелевшие веки, она увидела… Ричарда. На его лице были написаны боль, сожаление и неловкость. Он деликатно отвернулся, пытаясь закрыть собой их с Бенедиктом от взора маячащей рядом с ним фигуры. Но он не успел. В долю секунды на красивом лице Лейси – а это была именно она – отразилось любопытство, затем ужас, неверие собственным глазам и гнев. Она резко повернулась и с отвращением вышла из денника, гордо подняв голову.

Ванесса замерла. Она оттолкнула Бенедикта, но тому было, видно, все равно, одни они или нет. Его страсть от этого не уменьшилась.

– Господи… это Ричард и Лейси, – в отчаянии прошептала Ванесса. – Они, должно быть, видели, как мы ушли с танцев, и решили посмотреть, что случилось.

– Рано или поздно они все узнали бы. Теперь, может, Уэллс прекратит ходить кругами и найдет себе другую женщину.

Злорадство Бенедикта подействовало на Ванессу как пощечина. Она в ужасе уставилась на него.

– Это тоже входило в твой план? То, что увидят, как мы улизнули, и что Лейси пойдет за нами и застанет нас в таких позах… – Ванесса представила себе это зрелище: юбка задрана до талии, а руки Бенедикта находятся у нее между ног и на груди. – О Боже, так ты все это спланировал?!

– Ничего подобного! Откуда я мог знать, что ты упадешь в обморок у меня на руках?

– Ты использовал меня, а обещал этого не делать! – воскликнула Ванесса. – Разве я могу тебе верить? О Господи, как же я тебя ненавижу!

Она вскинула руку, сжатую в кулак, но он поймал ее и завел за спину, яростно произнеся сквозь зубы:

– Хватит!

Он схватил обе ее руки своей одной, вытащил слабо сопротивляющуюся Ванессу через заднюю дверь денника и чуть ли не поволок через темный двор к застекленным створчатым дверям библиотеки, поскольку это была единственная комната, закрытая для гостей. Ванесса задыхалась и корчилась, а он искал ключи в узком кармане бриджей. Открыв дверь, он впихнул ее внутрь, снова запер дверь, задернул шторы и зажег настольную лампу. Подойдя к двери в коридор, он убедился, что та тоже заперта. В библиотеке было на удивление тихо, так как после ремонта в ней установили звукоизоляцию. Ванесса потирала запястья и собиралась с духом. Наконец она спросила, приняв высокомерный вид:

– Вы представляете себе, что делаете?

– Прекрасно представляю. – Бенедикт повернулся, снимая с себя сюртук и рубашку и направляясь к ней. – Я создаю строжайшую секретность, чтобы заняться любовью. Нас ничто не отвлекает, никто не вмешивается, и, значит, потом не будет никаких оснований для непонимания. Возможно, мне удастся научить тебя получать от меня удовольствие. По крайней мере это станет началом. Ты сама разденешься или мне это сделать?

Ванесса в смятении прижала к сердцу трясущиеся руки, чтобы унять душевное волнение при виде мускулистой груди и блестевшего от пота плоского живота, крепкие мышцы которого двигались в такт прерывистому дыханию, словно после сильного бега. Все его тело излучало энергию и слегка подрагивало, как бы ожидая следующего рывка. Он воплощал собой мужчину, готового к соитию с женщиной.

Бенедикт расстегивал бриджи и не сводил с Ванессы глаз. Она была в шоке оттого, как непристойно обнажается он перед нею, находясь в таком возбуждении, что его плоть неистово рвалась наружу. Бенедикт нагнулся, чтобы снять башмаки и узкие черные бриджи, а она смотрела, как двигаются твердые мышцы у него на бедре. Наконец он выпрямился – совершенно обнаженный.

– Дай мне один только шанс, Ванесса, – требовательно произнес он. Но сердитые нотки его тона и жесткость намерений притупились в сознании смущенной Ванессы от обаяния его мускулистого тела. – Дай мне доказать, что, когда я с тобой, для тебя никто уже не существует…

Он потянулся к ней, и она уступила.

Только что Ванесса стояла перед ним одетая, но вот уже ее платье очутилось на полу, а она лежала на ковре под дрожащим, мучительно стонущим от страсти мужчиной. Она обвила своими длинными ногами его крепкие бедра, и невыносимое удовольствие сконцентрировалось в его набухшей плоти, которая, разрастаясь в размерах, наносила ей конвульсивные удары.

Куда-то подевался страх, а осталось одно лишь великолепие мужской силы. Он пришел в бешеный восторг от Ванессы. Перекатившись на спину, Бенедикт усадил ее на себя верхом, наслаждаясь тем, как она чувственно изогнулась, пока он нетерпеливо расстегивал крючки. Освободив от тисков корсета ее напрягшуюся грудь, он сладострастно приник к ней руками и губами. Он дал ей возможность самой установить ритм их совместных движений. Наконец она задрожала от нетерпения, желая большего: чтобы он овладел ею.

Она не ощутила боли, когда он перевернул ее на спину и одним махом очутился сверху, помогая ей вытянуться под ним во всю длину. Ванесса испытывала огромное облегчение оттого, что может не только впитать в себя его мужскую силу, но и удовлетворить его. Резким движением он проник в нее и замер, издав хриплый, гортанный стон благодарности за то, что она приняла его…

Позже, когда они спокойно лежали, еще не разомкнув объятий и тел, он ласково вывел ее из состояния потрясения и блаженства – его похвала оказалась такой же щедрой, как и его любовь.

– Вот видишь, теперь мы можем быть абсолютно откровенны друг с другом, наши тела сделали это за нас, – пробормотал он, нежно целуя ее в грудь. Понимая, что она устала, он помог ей одеться и застегнуть все крючки и молнию на платье, затем оделся сам. Движения его были медленны – он неохотно расставался с полученным удовольствием. – Что может быть честнее, чем осуществленное обоюдное желание?

Ванесса взглянула на этого грешного взъерошенного пуританина. Он с довольным видом потянулся, затем пошел к двери и отпер ее, тем самым давая понять, что их идиллия закончилась. Сердце Ванессы заныло от того, что уже прошло и чего никогда не будет. А может, она отважится и…

– Наверное, это взаимная любовь? – смело спросила она.

У него был такой ошеломленный вид, что Ванесса тут же поняла: она допустила огромную ошибку.

Прежде чем она успела перевести все в шутку, дверь внезапно распахнулась, едва не задев Бенедикта. Он отшатнулся.

Спустя несколько минут Ванесса полностью осознала, насколько ужасна ее ошибка. Они с Бенедиктом очутились перед возмущенным взором его родителей, которые тут же выложили сыну все последствия его отвратительного поведения – ведь он связался с безнравственной женщиной с сомнительным прошлым. А Бенедикт молчал, не возразив ни одному осуждающему Ванессу слову!